Расаад ин Башир / Rasaad yn Bashir / "Baldy"

[Easterbunny 186]

"I will show you justice!"

Рыбалка

Расаад словно кошка протискивался между ног посетителей базара. Те шикали на него, когда он задевал их или пугал верблюдов, проскакивая у них под животами. После секундного неудобства они возвращались к цветастым прилавкам и переставали обращать на Расаада внимание — он был всего лишь еще одним беспризорником на улицах Калимпорта.

Расаад избегал смотреть прямо на женщину под вуалью, но ни разу не выпустил из виду ни ее — ни украшенный драгоценными камнями кошель у ее бедра. Вязаная вуаль скрывала ее лицо, но когда она поворачивалась, Расаад мог уловить отблеск белков ее глаз, окружавших темные радужки. На ней была надета аба такого темно-фиолетового цвета, что казалась черной, кроме тех мест, где ее складки ловили лучи солнца.

Расаад в первый раз приметил ее, когда она выходила из внутреннего двора хандука, куда стражники дважды не пустили его. Во второй раз один из них с лицом шакала резко отчитал его, чтобы напомнить о его месте, которое было не на рынке Сафонтис, где богачи торговались за драгоценные шелка и специи.

На переполненном внешнем базаре никто не обращал внимания на еще одного восьмилетнего мальчишку. Здесь вставала другая проблема: люди тут имели при себе меньше денег, зачастую, всего пару монет, зажатых в кулаке для защиты от карманников.

Карманники вроде Расаада и его брата Гамаза никогда не называли свое занятие «воровством». Вместо этого, они говорили, что «рыбачат», вылавливая медную, серебряную или золотую рыбу.

Гамаз был на два года выше, на два года сильнее и на два года умнее Расаада. Он даже научился обманом проходить мимо стражников хандука, чтобы порыбачить на внутреннем рынке, где кошельки покупателей переполняли золотые и платиновые монеты, блестевшие ярче, чем чешуйки знаменитого карпа сил-паши. Расааду еще только предстояло выучить уловки своего брата. Как бы он ни старался, он не мог сочинить убедительной лжи.

Несмотря на неуклюжесть со словами, пальцы Расаада были быстрыми. Почти всегда мальчики покупали свой скудный ужин на медную и серебряную рыбу, которую он выуживал из кошельков на внешнем базаре.

Притворяясь, будто рассматривает прилавок со свежими финиками, Расаад бочком двигался в сторону женщины в темном одеянии. Он повернулся, словно собирался уйти от прилавка. Вместо этого, он повернулся еще и на шаг приблизился к женщине. Сияющие топазы окружали крупный оникс на застежке ее кошелька. Расаад обхватил кошель левой ладонью и поднял тонкий клинок, зажатый между пальцами правой руки. Прежде чем клинок успел перерезать веревку, его запястье схватила чья-то рука.

Расаад присел, готовый броситься под прилавок торговца финиками и скрыться, но узнал схватившую его руку по синякам на ней. Он поднял глаза и увидел, как Гамаз качает головой. Его глаза, все еще с темными ореолами после драки с конкурирующими «рыбаками», широко раскрылись от страха, когда он прикладывал палец к губам.

Гамаз повел Расаада за собой прочь от женщины. Мальчики не останавливались, пока не дошли до кирпичной стены, обозначавшей границу друдаха.

— Ты что, не видишь? — сказал Гамаз. — На ее кошельке же был символ Шар. Она из Храма Старой Ночи.

Холодный пот выступил на коже Расаада и тут же испарился под жаром утра. Насколько же близко он подошел к гибели?

Среди всех темных храмов Калимпорта, ни одного люди не боялись так, как того, что принадлежал Госпоже Ночи. Все слышали рассказы о пытках, проводимых в Доме Девяти Благословений или об очищении огнем во Властвующем Пламени, но никто даже шепотом не произносил ни единого слова о том, что происходило в загадочном Храме Старой Ночи. Тайна делала храм Шар гораздо более пугающим.

— Спасибо, брат, — сказал Расаад.

— Ты что-нибудь поймал?

Расаад покачал головой, и его пустой живот заурчал.

— И я тоже, — сказал Гамаз. — Пора нам поработать вместе.

— На этом рынке этим трюком уже никого больше не одурачишь, — сказал Расаад. Он сумел сбежать, но Гамаза жутко побили, когда в последний раз мужчина поймал его за руку во время срезания кошелька.

— Значит, мы должны найти чужестранца. Я уже вижу одного.

Расаад проследил за взглядом брата и увидел мужчину с бритой головой. Черные татуировки вились на его шее, поднимаясь вверх и закручиваясь на щеках и подбородке.

— Выглядит как бандит, — сказал Расаад.

— Выглядит как чужестранец. Стражники посмеются над ним, если он им пожалуется.

Расаад улыбнулся. Брат был прав. Он смог научиться тому, как им обоим жить дальше — пусть и не всегда сытыми — после того, как умер их отец.

— Ты знаешь, что делать, — сказал Гамаз. Он протиснулся обратно в толпу. Мгновение спустя, хотя Расаад и не мог его видеть, он уже знал, куда тот направился.

Расаад еще раз огляделся, не видно ли женщины из Храма Старой Ночи. Он обрадовался было тому, что не увидел ее, но потом напомнил себе, что сила Шар кроется в тенях. Он задрожал при мысли о том, что она могла скрыться от взора, чтобы следить за ним и ждать подходящего момента для возмездия.

Откинув эти мысли, он стал искать глазами незнакомца. Мужчину было несложно заметить, переходящего от прилавка к прилавку, судя по всему, незнакомого с базаром. Пыль покрывала одеяние человека и темнела на его обувке. Он пришел в Калимпорт откуда-то издалека.

Гамаз был прав. Никому не будет дела, если он потеряет свой кошелек.

Лавируя среди взрослых на базаре, Расаад прокладывал себе путь через толпу. Завидев свободное пространство, он проскочил мимо ног незнакомца — не настолько близко, чтобы задеть его, но все же достаточно близко, чтобы привлечь его внимание. Расаад побежал вперед, уверенный, что Гамаз сделает свою часть работы за спиной жертвы.

Пробежав добрых двадцать ярдов через толпу, Расаад остановился, чтобы глянуть назад. Незнакомец смотрел прямо на него. Вместо ожидаемого раздраженного взгляда из-под нахмуренных бровей, он увидел, что на лице мужчины играет мягкая улыбка. От нее вокруг его ярко-голубых глаз собрались морщинки, что сделало его на вид гораздо старше и в то же время более молодым, чем Расаад вначале подумал.

Мягкое выражение лица мужчины напугало Расаада сильнее, чем крик «Вор!» Он пробежал через Друдах Тлаен и сквозь ворота в низкой каменной стене вбежал в соседний Друдах Сакан. Хотя оба района и принадлежали к великому Саббану Сахар, переход из одного в другой напоминал поездку в другой город. За стеной базарная толпа уменьшилась настолько, что даже ослиные повозки могли беспрепятственно двигаться по улицам, а запах тысяч специй сменился дурманящим ароматом свежевыпеченного хлеба.

Когда Расаад пробегал рядом со зданием Двенадцати Печей, пара носильщиков подняли свои лотки с ячменными пирогами так, чтобы он не мог достать до них, и продолжили путь в сторону Пивоварен Золотых Песков. Вслед за носильщиками Расаад прошел через высокие ворота, отмеченные трезубцем с овалом. Они покинули Саббан Сахар и вошли в Саббан Ларау, известный своими аренами.

Расаад расстался с носильщиками пирогов возле Арены Сабам, внутри высоких базальтовых стен которой он никогда не был из-за необходимости платить за вход и делать обязательную ставку. В течение трех дней каждого месяца, когда гладиаторы мчались на колесницах, запряженных лошадьми, монстрами или летающими скакунами, рев толпы прокатывался по всем друдахам обширного Калимпорта.

Он миновал Дом Оружия и его ворота, украшенные желтой медью в честь доблести гладиаторов, тренировавшихся вместе со жрецами Темпуса, бога войны. Однажды войдя сюда, бойцы уже не могли выйти через ворота комплекса. Вместо этого они шли через подземные туннели, ведущие лишь к двум огромным аренам саббана. Победа была для них единственным путем на свободу.

Вокруг всего Друдаха Шомоза, рядом с высокой каменной стеной, отделяющей ее от Саббана Марех, стояла Арена Ифритум. Ее название происходило не от духов из Города Меди, а от ее гигантских колонн, каждая из которых была украшена резьбой, делавшей их похожими на столбы пламени. Это место было первой точкой сбора мальчиков с того самого дня, когда они стояли на этой покрытой песком земле и смотрели, как их отец сражался и умирал за свои долги.

В углу, под помостами, ведущими на верхние уровни арены, храпел нищий. От него воняло кактусовым вином, и Расаад различил седую бороду, торчащую из-под хлопчатого капюшона, который тот натянул на лицо. Этот нищий иногда пытался отобрать у мальчишек их дневной улов. Вместе мальчишки могли справиться с ним, но без поддержки брата Расаад понимал, что ему лучше тут не задерживаться.

Расаад направился в сторону Друдаха Зекра и их второй точки сбора, расположенной позади закрытой Пивоварни Золотых Песков. Только вот не своего брата Расаад увидел сидящим на пустой бочке рядом с заброшенной пивоварней. Это был тот самый незнакомец. Мужчина сидел, скрестив ноги как сказитель, и обдирал красную кожуру с половинки граната. Он заметил Расаада и предложил ему вторую половинку.

Расаад напрягся, но прежде чем успел пуститься наутек, услышал приглушенные крики, раздающиеся из бочки. Он не мог разобрать слова, но узнал голос своего брата.

Внутри Расаада боролись негодование и страх. Он привык, что именно его спасают, а не он сам приходит на помощь брату. В тот момент, когда негодование оказалось сильнее страха, Расаад резко крикнул:

— Выпусти его!

— Какой ты свирепый, — улыбнулся незнакомец. Несмотря на поношенную одежду и обветренную кожу, его зубы были ровными и белыми как у султана. Он с силой метнул гранат в грудь Расааду. Расаад на удивление себе поймал фрукт ладонью, прежде чем тот ударил его. Он поднял глаза, чтобы посмотреть, впечатлен ли незнакомец, но мужчина исчез. Крышка бочки отлетела в сторону, и наружу высунулся Гамаз, пытаясь перевести дух и все еще сжимая в руке кожаный кошель незнакомца. Он посмотрел на Расаада, и его глаза расширились.

— Сзади!

Не поворачиваясь, Расаад кувырком бросился вперед. Когда он поднялся на ноги, незнакомец стоял менее чем в футе перед ним. Расаад не видел, как он двигался. Он просто возник там, словно волшебник. Расаад отступил назад. Мужчина не сделал ни малейшей попытки схватить его.

— Ты быстр, — сказал незнакомец. — Быстр ногами и быстр умом.

Позади мужчины Гамаз уже выбрался из бочки и держал ее крышку обеими руками. Он медленно шел вперед, глазами умоляя Расаада задержать внимание мужчины.

— Откуда вы? — спросил Расаад. — Вы не из Калимпорта.

Незнакомец кивнул.

— Я пришел из Монастыря Солнечной Души, чтобы купить припасов для своих братьев и сестер.

Расаад ощутил короткий укол стыда, поняв, что они воровали у монахов. Монахи были почти так же бедны, как и нищие, хотя у них, по крайней мере, был дом в монастыре. Гамаз приблизился к незнакомцу, занеся крышку бочки для удара. Мужчина начал поворачивать голову.

— Что такое эта Солнечная Душа? — спросил Расаад, делая еще один шаг назад, чтобы привлечь внимание монаха.

Мужчина снова улыбнулся, и Расаад понял, что его уловка провалилась. Мужчина полностью понимал, что Гамаз подкрадывается к нему сзади. При этом он не сдвинулся в сторону или не повернулся, чтобы защититься.

Расаад качнул головой, чтобы предупредить Гамаза, но было уже поздно. Гамаз ударил со всей своей силой. Мужчина рухнул на землю, но Расаад заметил, что упал он за мгновение до того, как крышка ударила его. Незнакомец бросился назад, прыгнув в сторону от Гамаза и ему за спину одним плавным движением. Цель ускользнула, и Гамаз упал вперед, перелетев по инерции через крышку и растянувшись на грязной мостовой. Расаад охнул, завороженный тем, с какой легкостью мужчина уклонился от удара и переместился в пространстве. Это движение в его исполнении казалось таким же обыденным, как пожимание плечами.

Расаад ткнул пальцем в монаха.

— Это вы здесь быстрый и умный.

Гамаз поднялся с мостовой, оглушенный, но невредимый. Кожаный кошель монаха лежал на земле. Гамаз присел, готовый бежать, но Расаад понимал, что ни одному из них не уйти от этого человека. Он поднял кошель и протянул его монаху.

— Пожалуйста, простите нас и дайте нам уйти.

Мужчина оттолкнул кошель обратно к Расааду.

— Оставь себе. На эти деньги вы с братом можете питаться несколько месяцев. Или—

— Спасибо, сэр! — Гамаз согнулся в поклоне до земли. Он дернул за штанину Расаада, намекая ему поклониться тоже. Расаад остался стоять прямо. Он вглядывался в голубые глаза незнакомца, пытаясь проникнуть за его обезоруживающую улыбку.

— Или что? Что вы хотели сказать?

— Или пойдемте со мной, — сказал мужчина. — Берите кошель и помогите мне донести припасы до монастыря. Там вы будете работать, работать тяжелее, чем когда-либо работали на улицах этого города. И вы научитесь читать, и чтение будет тяжелее всей остальной вашей работы. Но вы будете работать и читать каждый день. Вы станете еще быстрее, быстрее ногами, быстрее руками и быстрее умом.

Расааду понравилось то, что сказал человек, но он не доверял тому, с какой легкостью тот поймал мальчишек. Ему пришло на ум, что они с Гамазом были не единственными, кто рыбачил в тот день на базаре. Украв кошелек этого мужчины, они заглотили и наживку, и крючок.

— Вы научите нас драться? — спросил Гамаз.

— Вы научитесь тому, что важнее этого: как избежать драки, и когда драки избежать невозможно.

Энтузиазм на лице Гамаза потух.

— Но вы научитесь и драться.

Гамаз просветлел. Он был старшим, поэтому решение принимать должен был он.

Расаад спросил:

— Что будем делать, брат?

— Будем учиться драться.

[bol 6 585]

Из трех новых спутников самый скучный, не особо понравился

[Tiger 2 720]

Нейтрально отношусь к нему, никаких впечатлений.

[Александр Арепьев 10]

Честно говоря, для меня самый ужасный персонаж из всех "новичков". Расаад уныл как личность, плохо раскачен, мотивирован в духе индийских фильмов и обладает самыми бестолковыми квестами. Единственное зачем он мне нужен - это из-за предмета на повышение силы в БГ 1. Но реально этот парень меня ужасает. 

Я понимаю, это "новодел" и он не является детищем Биоварей, но как можно было написать настолько бестолкового персонажа, который для меня затмил даже Квейла, самого ужасного персонажа БГ1 и БГ2 - загадка и чудеса виртуозности одновременно.

[Sorceress 581]

12 часов назад, Александр Арепьев сказал:

Расаад уныл как личность, плохо раскачен, мотивирован в духе индийских фильмов и обладает самыми бестолковыми квестами.

Он, конечно, уныл, но сказать, что плох как боевая единица нельзя. Монахи они на старте ватные, но потом становятся живучи и урон выдают очень не хилый, в БГ2 вообще всекает будь здоров.

А квесты как квесты.

Нира меня раздражала гораздо больше.

[DarTash 1 103]

2 часа назад, Sorceress сказал:

Он, конечно, уныл, но сказать, что плох как боевая единица нельзя. Монахи они на старте ватные, но потом становятся живучи и урон выдают очень не хилый, в БГ2 вообще всекает будь здоров.

А квесты как квесты.

Нира меня раздражала гораздо больше.

В БГЕЕ вообще не играл, мне того контента что имеется хватает с головой. Но вот сам класс монк, чем нравился, так это тем, что Гг в ближнем бою мог после того как кулак станет оружием +3 спокойно один на один големов из адаманта победить.

[Александр Арепьев 10]

Мне видимо сам персонаж не зашёл.

 

4 часа назад, DarTash сказал:

В БГЕЕ вообще не играл, мне того контента что имеется хватает с головой.

Я бы тоже не играл, но т.к. я дядя большой и играть в компуктер у меня времени нет, я купил в Гугльплее BGEE, а в BG2 Расаада докупать не нужно, он есть по умолчанию. Такие дела.

7 часов назад, Sorceress сказал:

Он, конечно, уныл, но сказать, что плох как боевая единица нельзя. Монахи они на старте ватные, но потом становятся живучи и урон выдают очень не хилый, в БГ2 вообще всекает будь здоров.

Так яж не про класс говорю, а про Расаада. Класс то очень годный, хотя я не прошёл им в итоге партию - я люблю железки :)))