FOX69

Мягко ступая, он поднялся, подошел к двери и толкнул ее, оказавшись в бывшей грандовской комнате. Эдвард был там. Прежде чем окликнуть, Марти плотно прикрыл за собой дверь. Прислонился к стене, силясь понять, чем тот занят. Мягко коснулся его сознания, хоть наверняка тот слышал, как он вошел. - Я. Не знаю. Ответил Эдвард, не оборачиваясь, на немой вопрос Мартина. - Его нет. "Но осталось это". Рука в перчатке указала на еле заметный след. Искажение на тонком плане видимое не многим. Осознание потери, не смотря на неспособность чувствовать в полной мере, в глубоком подсознании на скудных ощущениях привязанности тянуло его назад, к тому месту, где Эрик чаще всего появлялся в этом необычном месте. - Я. Не знаю. Снова повторил, словно оправдываясь за свой странный поступок. Разобраться в причинах возвращения самостоятельно он не мог. Хотя точно знал, что вернуться должен.

- До свидания, Клирик, - Жнец повернулась ко второму мужчине. - Надеюсь, Париж вам понравится. У черного роллс-ройса вытянулся в струнку терпеливый водитель, ожидая своих пассажиров. Благодарности за искреннюю заботу мисс Анхель так и не дождалась, зато вместе с Мартином могла наблюдать очередное привычно странное поведение недавнего постояльца. Он долго невидящим взглядом смотрел на билеты, замерев словно в ступоре, словно сейчас находился далеко от реальности, и, вдруг, развернулся и ушёл в дом. Быстро пересёк парадное, устремился к лестнице и почти взбежал на второй этаж. Если бы кто-то решил последовать на мистером Грандом, то он бы мог обнаружить его на втором этаже в бывших апартаментах, около окна, где в мутной вечерней мгле был еле заметен след от недавно исчезнувшего фантома.

Сборы были недолгими, но основательными, с пристальным вниманием к каждой мелочи. Через пол часа в комнате, которая приютила экс-агента ЦРУ не осталось и следа от его пребывания. Идеальный порядок. Ни мусора, ни забытых вещей, ни открытых шкафов, ни единой складки на покрывалах. Всё, как в первый день заселения. Словно здесь и не жил никто. Он вышел на крыльцо, где прежде обитал кошачий питомник, ещё до того, как верные делу мракоборцы решили обнести Дом-у-озера магическими сигилами. Остановился, поднял воротник, поёжившись под холодным ветром. Замер с саквояжем в руке. Осталось дождаться Мартина. Придёт тот или нет, но человек в чёрном не двинется с места, пока не увидит своего компаньона.

Вряд ли Эдвард Гранд испытывал сейчас те же эмоции, что и Мартин. Наверное его бесстрастности, граничащей с безразличием, кто-нибудь особенно хладнокровный мог позавидовать, но не в этой компании, где за несколько дней возникло то родство душ, которое связывает людей на годы. Он поднялся вслед за Мартином, убрал блокнот и с полным удовлетворением от расставания, пошагал на второй этаж собирать вещи. Скопления народа его всегда угнетали. Но он научился стойко переносить любое количество говорящих и двигающихся единиц, назойливо нарушающих личные границы. Вздохнув с облегчением, он ушёл не оглядываясь и не прощаясь, мысленно планируя далёкое путешествие со своим новым другом.

- Ну и наломали же мы дров, - пробормотал он и нервно рассмеялся. - Впрочем, души у нас. - И мы можем. Ехать в Париж. Не преминул напомнить Гранд, не отрываясь от блокнота. Ещё ранним утром проанализировав все имеющиеся данные, он пришёл к выводу, что цели их команда достигла, заказ жнецов выполнен, а значит, поскольку новых условий никто не выдвигал, операция "Верни душу" считается оконченной.

- Доброе утро, - констатировал Донг. - В принципе можем, - согласился покладисто, не видя, чего бы им заниматься тем, о чем их не просили. - Позавтракаем, попрощаемся с хозяевами. Пойду освежусь и встретимся в столовой. - Хорошо. По-военному чётко кивнул Гранд и без лишних слов пошагал в столовую, где уселся на уже привычное место, сдвинул столовые приборы и принялся рисовать в ожидании своего компаньона в будущем путешествии в Европу.

Но она была. И Донг помнил, а потому вернулся в свое кресло, пододвинул стул, положил на него затекшие ноги... и проспал уже до утра. Утром его разбудили. Солнечный свет и фраза: - Мы можем ехать в Париж. Вот так, без раздумий и долгих сборов. Срочный отъезд. Перед креслом, которое гостеприимно приютило молодого медиума на ночь, стоял знакомый чёрный силуэт. Всё как всегда. Чёрный костюм, чёрные перчатки, гладко зачёсанный тёмный волос и пристальный взгляд. От вчерашней психической нестабильности кажется не осталось и следа.

Указал с опаской на кресло: - Позволишь? - Нет. Сразу же отказал. Но видя, что отказ не возымел на пришельца влияния, уставился на того, как на врага. На нарушителя смотрели долго, замерев со стаканом воды и таблетками. Тёмные глаза недоверчиво изучали голубые несколько минут, словно сканеры рентгеновского излучения с намерением просветить насквозь. Постороннее присутствие в личном пространстве он позволял единицам и то не всегда. Но сейчас он почему-то сдался. Не потому что искал сочувствия и дружеского участия после потери близкого человека, а потому что в кои-то веки желал живого присутствия рядом. Не совсем рядом конечно. Но где-то тут поблизости. - Ничего не трогай. Строго распорядился. - Ничего не двигай. И ещё несколько озвученных табу, которые фактически приковывали гостя к креслу. Шаг вправо, шаг влево - расстрел на месте. Напомнив о запрете хватать блокнот, хозяин со стаканом и таблетками удалился в спальню. Если бы сейчас рядом с Мартином был Эрик, он бы непременно поздравил молодого саванта со скромной победой, ибо Мистеру Донгу позволили вторгнуться на запретную территорию.

Из ванны постоялец комнаты вышел со стаканом воды и горстью таблеток. Без перчаток, но по-прежнему в чёрном костюме. По количеству цветных дисков на ладони человек несведущий мог заподозрить мистера Гранда в сиуцидальных намерениях. Где-то в середине комнаты он остановился и уставился на раздевающегося гостя, которого никто не приглашал заметьте и который сейчас самовольно нарушал строгие границы личного и неприкасаемого. - Что ты делаешь? Обратились к Мартину недовольным тоном.

Вечер после охоты Согласно и горячо покивав, Донг отправился за Грандом следом к дому. Он оглянулся на неотступно следующего за ним Мартина, ещё не вникая в намерения сопровождения, но в свою комнату всё же допустил. Вошёл, не запирая дверь. Оставил пальто и шляпу на рогатой напольной вешалке и устремился к шкафу, чтобы поменять перчатки. Не забыл прихватить драгоценный блокнот, который не выпускал из рук. Не приглашая гостя пройти, неприветливый хозяин апартаментов пошагал ванную комнату за аптечкой.

- Пойдем, - тихо позвал молодой медиум, - Надо поесть и спать. Как ни был насыщен и важен этот день, он закончился. Оставлять Гранда одного, впрочем, Донг не хотел, рассчитывая заночевать у того в гостях в кресле. Отказа не последовало. Тонкий поводок, смотанный колечком, исчез в кармане пальто. Гранд согласно кивнул. - Надо. Принять таблетки. Вспомнил он ещё про один ритуал, который был установлен с детства. Вовремя принять таблетки - очень важно. Нельзя пропускать приём. - Эрик. Всегда. Напоминал. Но я. Не забыл. Он развернулся и уверенно пошагал по мокрой дорожке из листьев.

- У нас неплохо выходит, - констатировал он. - Но вот что мне интересно знать, Эд. Как ты относишься к рыбалке? - Я не знаю. Ответил на вопрос. Эта сторона обычной мирной жизни ему была не известна. По большему счёту он только сейчас осознал, что такое занятие существует и кому-то приносит удовольствие и пользу. - Это сложно. Прикинул как происходит процесс ужения и добавил: - Много неизвестных.

- Я католик. Верней, мать католичка. Была. Пока не связалась с правыми. Но в Марселе снова начала ходить в церковь. А... об отце я ничего не знаю. Иногда мне кажется, что мать скрывала от меня что-то важное о нем. Ну да теперь... - Он усмехался, вспоминал снова какую-то незначительную деталь из тех, о которых не припоминал так давно. - Только знаю, что он был страстным рыбаком. Может, от него у меня любовь к лодкам... По озеру расходились круги рыбного клева и над водой вились мошки. Через некоторое время прямо в подсознание Мартина началась привычная уже трансляция зрительных образов. Недолгая. Отрывистая. Насыщенная эмпатией чужих людей. Летний полдень. Красивый дом. Табличка на фасаде. Гаррисон-стрит 45. Ухоженный двор. Мужчину в военной форме похожего на Гранде встречает темноволосая женщина и маленький мальчик. Он что-то увлечённо чертит на деревянном кубике химическим карандашом, не замечая окружающее. Но мужчина с радостью подхватывает ребёнка на руки, обнимает женщину, и они идут к крыльцу красивого дома. И после, несколько картин глазами малыша, где лучшая игрушка портупея, а револьвер - недосягаемая мечта в железном сейфе. Больше он не видит ничего. - Я. Не верю. В бога. Ровным голосом сообщил Гранд своему спутнику. "Если бы Бог существовал, он бы не позволил умирать детям". Эта мысль легла в сознание Мартина последней, безэмоциональным дополнением к краткому повествованию из прошлой жизни.

Вот уж меньше всего я переживаю из-за приобретения и локализации. О первом даже как-то говорить неприлично (и я не о пиратстве, хотя и о нём можно), а второе - после последней озвучки нейросетью "Либерти" Киберпанка о локализации переживать стыдно. А за год до релиза или более (что вероятней), фильмы и игры от ИИ будут, не то что перевод. И вообще изучение языков в скором светлом будущем станет занятием разве что эстетствующих полиглотов. Так что не парюсь, жду ДАД и переживаю только об одном, чтобы новые разрабы Андрасте замуж за Думата не выдали или типа того. В общем за скрепы лора боль моя. Ну и сроки релиза, да. Т_т

Он спешил. Всё то время, пока они добирались до цели, ёрзал по сиденью, не находя себе места. Тёр перчаткой дермантин, заглядывал в окно, нетерпеливо хлопал по подголовнику водителя. Словно и впрямь куда-то опаздывал. И как только роллс-ройс остановился, савант вырвался из салона и убежал в дом. Вернулся почти сразу с поводком в руках и остановился перед Марти, нервно теребя тонкий ремешок. - Я знаю. Что его нет. Сообщил Мартину, словно оправдываясь.

К тому времени как к машинам вернулся Маркус, потусторонний роллс-ройс уже стоял на прежнем месте, отправив в Дом-у-озера двоих медиумов.

Наверное любой здравомыслящий человек непременно поинтересовался бы у молодого красавца с Ибицы любящего белые яхты и безобидный флирт с девушками - на кой? На кой ему такая бесполезная обуза, как хронически больной аутист? Который требует пристального круглосуточного наблюдения в стадии обострения, да и ремиссия не проходит без постороннего участия. Но здравомыслящих людей на данный момент рядом с Мартином Донгом не оказалось. А пациент послушно потащился за своим новоиспечённым опекуном всё больше погружаясь в состояние полной отрешённости, когда утомление от однообразных движений заставит его остановиться и замереть в одной позе на неопределённое время. И тогда без медикаментозной помощи не обойтись. Или Эрик окажется прав и в памяти больного найдётся такой раздражающий фактор, который одномоментно вытянет его из опасного состояния. Амплитуда раскачиваний увеличивалась и ускорялась с каждой минутой, а "не хорошо" вскоре превратилось в несвязный набор звуков. Мартину впору было оставить припадочного и пересесть в другую машину, как на пике лихорадочных движений с головы пациента упала шляпа и вдруг... он остановился. По телу пробежала судорога, он прикрыл глаза, сжал зубы, словно от боли, и отрывисто с трудом произнёс: - Мне. Надо. Прогулять. Снупи. Потом повторил ещё и ещё, обращаясь к Мартину то ли с просьбой, то ли с приказом. И с лихорадочным блеском в глазах прокричал водителю роллс-ройса: - Мне надо прогулять Снупи! Зацепившись за ежедневный очень важный для него ритуал, он смог на время прекратить приступ.

Тем временем Донг постарался как можно мягче позвать Гранда: - Эд. Все хорошо. Давай вернемся в машину, пока нас тут не смыло. - Нет. Не хорошо. Не хорошо. Не хорошо. Не хорошо... Переключился пациент на другую фразу, которая полнее отражала действительность. Он продолжал раскачиваться, не меняя амплитуду. Монотонно, взад вперёд, рассекая полями шляпы холодный поток воды с неба.

- Мне жаль. ладонь легла на кисть руки в перчатке и несильно сжала ее, замерев на одно бесконечное мгновение. Перчатка не сразу дёрнулась в сторону, словно ещё чего-то ожидая. Из-под низко надвинутых полей чёрной шляпы на Мартина уставились два чёрных глаза. С удивлением, негодованием и страхом. Ещё спустя секунду перчатка настойчиво потянулась в сторону. Высвободилась и нырнула в глубокий карман пальто. - Нет. Отрывисто бросил Гранд, поспешно спрятал блокнот и выскочил из машины. Он остановился в трёх метрах и замер, глядя себе под ноги, словно загипнотизированный непроглядной ночной тьмой и нудным холодным дождём. - Нет, нет, нет, нет... - бесконечно шептали бледные тонкие губы, в такт еле заметному раскачиванию тела взад и вперёд.

"Ты... отпустил его?" Что там произошло между ними у пропасти, о чем они спорили? "Почему... сейчас?" Поспешный бег грифеля по белому клочку бумаги остановился. Савант замер. Его невидящий взгляд уставился на спинку водительского кресла. Он долго молчал, вспоминая последние минуты перед расставанием. Ментальное тепло, желание уйти и чувство вины. Дух хотел уйти. И в этот раз, у края пропасти такой возможности, он просто не справился. Уйти сейчас - обречь психически нестабильного саванта на бессрочное пребывание в больнице. И всё же, он ушёл. Понадеявшись ли на скрытые резервы своего друга. Что тот способен сам преодолеть все трудности. Или невольно обманывался в своих мечтах. А может видел в молодом ветренном парне замену себе. Как бы там ни было... - Он ушёл. Ответил на мысленный вопрос Гранд, не отрываясь от тёмного дермантина. С виду человек в чёрном казался абсолютно невозмутимым, но глубоко в его подсознании клубилось нечто настолько тяжёлое, наслаивающееся на предыдущую потерю плотными сгустками, настолько непреодолимое, что постепенно загоняло пациента в очередной длительный ступор, в котором его доставили год назад в психиатрическую клинику.

Марти улыбнулся. Прозвучало как серьезные планы в будущем это исправить. "Я помогу тебе практиковать французский". В конце концов, прожил он во Франции большую часть жизни или нет? "Если не боишься приобрести легкий марсельский акцент". - Не боюсь. Ответил, не отрываясь от рисунка, одновременно стараясь заглушить странное чувство потери. Непривычная для него боль, возникшая в этом проклятом городе повторно.

А потом вспомнил кое-что. Пошевелился, обратившись к Эду, словно их разговор и не прерывался. - Ты знаешь французский? - Нет. Как всегда немногословно ответил копировальщик. И добавил. - Пока.

Добравшись до машины, мистер Гранд удобно устроился в тёплом салоне на своём забронированном месте, достал блокнот с карандашом и принялся дорисовывать "кольт". Окружающая реальность к этому моменту для него перестала существовать.

Он слышал приветствие Маркуса с радикальным желанием расправы, Роуэна с избирательным гуманизмом и Мартина, который обещал не бросать и сомневался. Мнения разделились. Женская половина отряда скорее всего тоже не имела консенсуса насчёт самосуда. Но он ведь не вершил самосуд. Он устранял источник проблем. Ведьм, которые добровольно или вынужденно стали угрозой целому городу. Кажется приоритеты были очевидны. Но мракоборцы сомневались. Не сомневался лишь аутичный пациент психиатрического диспансера. Да и как он мог сомневаться, если считал сострадание и милосердие не рациональными и даже вредными проявлениями человеческого поведения в критических ситуациях. А пока он поднимался, Мартин говорил что-то об их алиби, смерти и аде. Он бы не задумываясь вновь приступил к ликвидации старушки, не взирая на разумные доводы, но тут из-за полы пальто выпал блокнот. Фиксация на убийстве купировалась почти мгновенно, стоило ему увидеть самую ценную вещь из всего багажа на мокрой грязной траве. Он подхватил блокнот, придирчиво осмотрел со всех сторон, поспешно спрятал за пазуху и... ушёл. В сторону роллс-ройса. Город с его проблемами, ведьмами, жнецами и вершителями справедливости основательно утратили в значимости перед потерей смысла жизни.

Он потянул Гранда за собой, ментально пятясь от надвигающейся бездны. Ужаснувшись и восхитившись. Зрелище, способное заворожить, от которого так трудно отвернуться, но надо бежать. - Не смотри туда, - шепчут губы то ли себе, то ли Эдварду, осознавая, что без него уже не уйдет. Перед ним висело низкое ночное небо. В воздухе пахло гарью, а сбоку тёмной тенью некоторую часть звёзд загораживал русый висок и голубой глаз. - Я должен. Их убить. Они опасны. "Нет ничего хуже мстительной старухи". Донеслись до Мартина рубленные фразы, вернувшегося с того света Гранда.