Плюшевая Борода

Лучшие уходят первыми. И самые красивые. Мафам привет, мирным удачи, детям цветы, бабе мороженое. Ну или как-то так. А голосование я проспал, заработался, простите.

30.12.2019. Несколько ранее описываемых событий Оглянись вокруг. Что обнажает скальпель твоего взгляда? Вены улиц, вздутые язвы зданий, уродливые лица витрин. Всюду копошатся паразиты: каждый значим в глазах своих, каждый считает, что нужен богу. Черные струпья отмершей плоти их грехов осыпаются к их подножию, в одночасье гноясь и усыхая, и все повторяется снова. Все всегда повторяется - и день, и ночь, и жизнь, и смерть, и сон, и явь. Паря над пламенем, ты вверяешь ему свои крылья лишь для того, чтобы из пепла и жирного чернозема породить свое продолжение, и снова парить, сгорая, в шалом бреду. По плечам бьет глухой набат карминовых струй; плачет вечность, обернув тебя саваном несбывшихся грез. - Адреналин один. Пуля в твоей левой щеке невыносимо зудит. Не будь твой рот заполнен кровью, ты молился бы и сквернословил, но и то, и другое тебе неподвластно. Остается лишь смотреть на свое залитое резким светом бактерицидной ультрафиолетовой лампы тело, распростертое на операционном столе Policlinico San Beneficenza в окружении плеяды изумрудно-голубых униформ, не будучи в силах противопоставить их долгу тебя спасать свою прихоть не быть спасенным; отныне твой удел - кротость и созерцание. Привет, маленький кролик, хочешь узнать, что находится по ту сторону норки? - спрашивает у тебя маркированная штрих-кодом этикетка ампулы адреналина в руках медика. Казенный хлорированный воздух больно бьет тебя в нос, обжигает слизистую и сворачивается клубком в горле - саднящим, резким и слезоточивым, но вместо того, чтобы закашляться, ты просто трясешься, скованный по рукам и ногам путами спазмов. В последней отчаянной попытке сделать хоть что-то ты бьешь кого-то под дых. Резкий вскрик, до одури пронзительный, немного приводит тебя в чувство, а пол под ногами обретает черты твердыни. Ты толкаешь плечом подоспевшего санитара, бьешь медсестру лбом в переносицу, опрокидываешь стол с инструментами. Слышится хруст, его пожирает крик, им вторит лязг металла и дребезжание стекла, и ты бежишь. Выбежав на улицу, ты оголтело оглядываешься по сторонам, и, не теряя больше времени, срываешься куда глаза глядят. Из мрака во мрак бьет неоновый дождь, растворяя в грязных кляксах рвотных аберраций твои незначительные жертвы. Самое время от них отмахнуться, ведь картина ясна; ты видишь это предельно четко, будто долго-долго всматривался в этот гобелен и отныне каждая нить мироздания, пронизывающая его, подвластна твоему взгляду. Ты продолжаешь смотреть и видишь, что все, во что ты когда-нибудь верил, ничего не значит. Ты видишь, что твои идолы - ложь, воздвигнутая на лжи, ради лжи и во имя лжи. Деньги, секс, наркота, расизм, феминизм, апартеид, порнуха, работа, музыка, жратва - вчера ты хранил верность старым богам, но сегодня настало время избавиться от их ярма. По твоему лицу текут слезы, горячие слезы раскаяния, обжигающие слезы веры, всеопаляющие слезы прозрения. Удел творца - быть отвергнутым, не отвергая своих творений. Эта ноша непосильна и тяжела, и многие печали творца не несут ему новых знаний, потому что знания множит разум, а печали - душа. Придуманная тобой, чтобы оправдать себя перед вечностью, на которую ты не имеешь никакого права, она неосязаемо парит в миллиметре от тебя, не касаясь: ей омерзительно и больно, больно смотреть на то, во что ты превратился - сломленный, до отчаяния живой, падший в пучину порока и обреченный слоняться в лабиринтах собственных заблуждений, гордыни, ханжества и духовной слепоты. Ты стремишься рассмотреть лицо творца, позабыв о важном. Удел творца - быть отвергнутым. Мы сами создали свою веру, выковали ее из смрада наших тел и вековой тоски, из боли и страха, довлеющего над нами неотвратимым лезвием палача. Ты видишь это так же ясно, как парящий в воздухе воздушный шар. Иди ко мне, слышишь ты. Улыбка ложится на твои губы усталой кривой косой. - Vaffanculo. - говоришь ты, стоя посреди улицы в одном больничном халате с болтающимся членом наперевес под порывами не по-милански ледяного ветра, и громко смеешься. А потом ты делаешь шаг, и идешь.

Попозже.

А сколько максимально может длиться РП-часть в мафии брк?

- У нас есть подтвержденный мирный Виаго и четыре (пять) голосов против него. Логично предположить, что по крайней мере один из этих голосов принадлежит искомому злоумышленнику, и искать среди них, но логика - не про тупой город. Тупому городу подавай рандомные тыки пальцем в жеппу, а не вдумчивый анализ произошедшего. Ладно, болт с вами, сольете же все равно, но завтра хотя бы подумайте над теми, кого я сегодня назвал. Соник, Леша, Таврик, Тварь - вот вам список, работайте. Чао, буратины, меня зовут Себастьян Перейро, торговец черным деревом.

- Тейлзи, Соник Мармеладов Тварь и Таврик упокоили безвинного и сверхмолчаливого вамперда Виагу. Мир праху, земля пухом. Всем пернатым коллегиатом усматриваем здесь взаимосвязь и злой умысел. Добавляем к списку Леху , вчерашним своим голосом против нашего дружного пернатого коллектива лишь укрепившего подозрения в свой адрес - сегодня, будучи приверженцами традиционализма и постоянства, с вероятностью 95, 631% голосуем против него. Курлы-курлы, кудахтахтах.

Переголос если возможно Виаго(голос), тупо спасаю свою жепу ибо мирный

- Кароч. Пускай будет последний из списка. Леша.

Жалкие потуги черного кота были восприняты птичками с немой неприязнью, граничащей с презрением. На этот раз решила высказаться одна из множественных личностей Пох-Поха - Пере-Пих. - В нашем цирке заведен устав, Тварик, которому ты явно не следуешь. - издалека начал Пих-Пих. - Приходишь рано, голосуешь пальцем в жорика вартанова балканского разлива, выбором аргументации себя не особо утруждаешь. Вы с Пипиркой часом не сестры? А? Однояйцевые пи***цы? В беседу плавно включилась вторая личность Пох-Поха - Чих-Чих. - Апчхи. - заявила она, обильно сдобрив свой посыл свежей порцией бацилл, чуть не угодившей в наглого черного мышеглота. - А-а. Тварь тоже мутная, но стелет красиво. Опустим. Сиськи Акакия туда же. Апчхи. Интуиция, ничего не поделаешь. - пожал плечами Чих-Чих. Настал черед третьей личности взять свое слово - на этот раз это оказался Чак-Чак. - Чак-чак, 13 рецептов с фото... а не, не то... Чак Норрис вые... не, это тоже не в кассу... а, вот. Как прочитать ник деда с урюком правильно с первого раза. Ломаем четвертую стену. YOBANAВРОТЕНЬ, ты ничего не перепутал? Медуза утопила себя сама, не явившись на голосование, при этом мой голос ничего уже не решал к тому моменту, я просто слил его в сторону, потому что голосовать осмысленно в первый день невозможно, это знает последний конченый мафиози - слишком мало данных для принятия взвешенного решения. - Кароч. - резюмировал владелец тушки с гордым и красивым именем По-Пох. - Выбирать буду из этих трех или выберу какого-нибудь молчуна по типу Лехи. Я все сказал.

- Медуза (голос)

- Кто птичек уважает... - сказал Них-Них. - Кто к ним не пристает... - добавил Нах-Нах. - Тому они не с****т... - заключил Пох-Пох. Них-Них и Нах-Нах переглянулись. Них-Них, покрутив пальцем у виска, покачал головой, а Нах-Нах обвел собравшимся длинным мрачным взглядом. - Тварь из черной вагины, Горгона Мандуся, Виагро фон Шняген Шпаген, Акакий, Тварик Минитварик, Каканда, Башня Маши Ри, Дристиан Педуа-Глотан, Лолзи, Сроник, Пипи...кххм, и... Леша. Иными словами, Алексей. - перечилслил он. - Вы все под подозрением. Никто из вас, паршивцев, не уйдет без порции свежего птичьего г...кххм... Них-Них что-то прошептал Нах-Наху на ухо. - Безустанного и тщательного анал...анал.... Них-Них снова что-то прошептал Нах-Наху на ухо. Нах-Нах нахохлился еще больше и слегка побледнел. - Анализа. - закончил он кратко, и надулся шариком.

Angry Nerds Жили-были три злобных нерда: Них-Них, Нах-Нах и Пох-Пох. И все у нердов было хорошо, за исключением того вопиющего обстоятельства, что кинематографическая вселенная марвел - говно, новый тор - баба, а anthem - 2.0. Повсеместно в интернетах царила несправедливость и кто-то вечно бывал неправ, поэтому работы у нердов не убывало, однако финальной каплей в чаше нердовского терпения стала новость о том, что граф Дракула сочетается узами брака с некой Эммой, о которой нерды не то что не слышали, но и даже не видели - ни на порнхабе, ни в других местах. Естественно, отвергнуть предложение посетить сие мероприятие (приглашения на которое нердам никто не присылал) нерды не смогли, немедля ринувшись собирать свои манатки - пару упаковок энергетического напитка burn in fucking hell, чистые трусы (одну пару на троих) и весь двач целиком на дискетах формата 1.44.

Мимо то и дело снуют люди и реже - эльфы. Ощущение внутреннего тепла постепенно сходит на нет, застрявший в горле комок срывается вниз и катится в пустой желудок, напоминая мне о пропущенном завтраке. - Как считаешь, отыщется в этом лагере угощение для пары будущих героев Ферелдена? - спрашиваю я. Жест маленькой Бланки поселяет внутри меня неясное ощущение стыда, но я отмахиваюсь от мыслей об этом как от жгучей гусеницы татураны.

Я мягко сжимаю плечо Бланки и смотрю ей в глаза. - Каждый из нас. - говорю ей я. - Каждый, кто отыскал в себе достаточно смелости оказаться на пути у порождений тьмы. Будь храброй, маленькая Бланка, и будь сильной, но помни, что храбрость неразлучна со страхом, а сила - оружие, и стало быть, владеть ей - искусство. Помни об этом. Уже собираясь выпустить ее плечо, я вдруг произношу то, чего не собирался. Судорожная дрожь охватывает меня, зубы несколько раз ударяются друг о друга, а глаза словно бы загораются изнутри. Цепенеющие пальцы на хрупком плече смыкаются в тугой замок. - Цена за служение всегда велика, и мы заплатим ее сполна, но жертвы, что мы принесем, не будут напрасны. - говорю я не своим голосом. - Не бойся, я не причиню тебе зла. Ты веришь мне? Порыв стылого, нездешнего ветра окутывает меня, окончательно приводя в чувство и охлаждая мой пыл. Я гасну подобно факелу, прогоревшему без следа, и выпускаю плечо гномки.

Повстречав по пути маленькую Бланку, я приветствую ее скупым кивком и иду дальше, но она окликает меня, называя чужим именем - порой я зову так смуглого бородача Дункана, а гномка, похоже, в растерянности просто ошиблась. Невеликая потеря, решаю я, и, обернувшись ей навстречу, останавливаюсь. - Shanedan. - говорю я. - Ты больше не наносишь рисунков на свое лицо. Почему?