Grey_vi_Ory

Кажется, она прикасалась не к человеку, а к заколдованной статуе. Ни тонкие пальцы, ни соленые от слез теплые губы, ни нежные ладони не сумели добиться отклика от того, кто сидел в десятке дюймов и одновременно был бесконечно далеко. "Что мы сможем вместе создать". Что ты можешь, Эндрю Флинн? Вся твоя жизнь - увлеченное ползание с другой стороны стеклянного потолка, под гербовым символом в фиолетовой рамке, напоминающей о недоступном. Как удачно было получить напоминание об этом. Знай свое место. Свой средний уровень. Когда он заговорил, что-то страшное было в голосе. Пустом и равнодушном, потерявшем все, что делало ирландца собой: стойкость, смешливость, яркую жизнелюбивую искорку. Правая рука сделала движение в воздухе, и кончик алой нити проплыл неспешно, словно паутинка сказочного паука. - Ты хоть слушала меня, глупая ты девчонка? Я не предназначен тебе. Я не изменюсь. Сэкономь себе время и нервы. Представь, что это был просто реалистичный эротический сон. Они заканчиваются рано или поздно. Медик подорвался с места и решительно зашагал к выходу. Серебряная роза мелькнула и погасла, отражая пойманный из коридора свет, когда дверь закрылась за его спиной. *** У двери в подсобке, в углу, куда не проникал свет, а проникал лишь шорох маслянистых, жирных дождевых капель по потерявшему прозрачность оконному стеклу, скорчился в темноте человек. Ему было наплевать на холод и неудобства. Наплевать, что завершивший вечернюю трапезу волкособ мог принять его за чужака и перегрызть глотку, не успев почуять знакомый запах. Должна же быть у нее гордость? Должно же хоть это оттолкнуть ее, чтобы не было соблазна увязнуть обоим в десятилетних попытках собрать механизм, шестерни которого не подходили друг другу изначально. Пожалуйста, пусть это сработает. Еще он мог надеяться на то, что в лаборатории или небоскребе его настигнет особенно прыткая гончая, особенно шальная пуля, помечтать о психосоматической коме с последующей амнезией. Но и так сойдет. Она оправится. И будет счастлива. Верить в это было необходимо, как дышать пыльным, отравленным воздухом.

В свои двадцать семь Эндрю Флинн никогда и никого не ненавидел. Ничье существование не вызывало в умиротворенной обычно душе столько злости, что хотелось его прервать. Все бывает впервые, да? Сейчас беловолосый сноходец до тошноты, до головокружения, до слепоты ненавидел самого себя. За то, что не был тем, кто ей нужен. За то, что не понял этого раньше. За то, что посмел подумать, будто может делать ее счастливее. За то, что не остановился, соскальзывая вместе с ней в пропасть. Маленькому синеглазому котенку нужен был кот. Ирбис в человеческом облике. Чтобы быть рядом, когда смуглой ручке захочется ощутить ладонью теплое и преданное. Чтобы уходить в тень, когда на сцену выйдет невозмутимая Элис, и там готовить фруктовые коктейли, ожидая возвращения любимой. Чтобы не мог жить дальше, чем в сотне метров от нее. Чтобы было как в книжке. Старой земной книжке из тех, что Алиса хранит в несгораемом шкафу с контролируемой влажностью. Чтобы был для нее всем, чем она захочет. И на это он не был способен. - Не т-ты сделала, - запнувшись на одиноком слоге, ответил ирландец, с трудом сделав вдох. - а я. Марси просила меня уйти. Чтобы я был на собрании. Был рядом с тобой. Я не смог. Не смог оставить ее наедине с собой. Там, внизу, был не подвал. Не переговоры. А наш отряд. Я был уверен в исходе, к которому вы придете. Был уверен в тебе. Два взгляда. Два оттенка, происходящих от воды и неба. Одинаково искаженные болью. Бездонные колодцы душ, и как вычерпать оттуда печаль? - Ты же ничего не сказала бы, не начни я настаивать, да? Сколько таких моментов было, Алиса? Когда я делал тебе больно, не замечая этого? Когда создал свой транспорт? Когда не проводил тебя в убежище, а остался снаружи? Когда сделал для Марси накидку? Когда лечил тебя последней? Сколько таких моментов будет, если мы сейчас притворимся, что все в порядке? Энди опустил взгляд и уставился на собственные руки, осознав, что сжимает кулаки так крепко, что фаланги резкой белизной выделяются под кожей. - Понимаешь, я знаю, как будет потом, - ровно, но очень-очень тихо, едва слышно сказал он. - Я буду задевать тебя, сам того не зная и не желая, раз за разом. Невысказанная горечь будет копиться и травить изнутри. Появится обида на тех, кто отнимает у тебя мое время. И на меня. Я буду огрызаться, не понимая, в чем дело. И мучить нас обоих. Потому что не сумею по-другому. Я тебя люблю. Но этого недостаточно. Хватка разжалась, дрожащие пальцы и дрожащий взгляд коснулись запятнанной слезами щеки. - Прости меня, если сможешь, - прошептал беловолосый. - А лучше - возненавидь. Так станет легче...

Хотел всю правду? Будет вся. Контакт прервался. Во всех смыслах. Связывающая две души тонкая серебряная ниточка натянулась и со звоном порвалась. Почему. Почему он не понял сразу. Почему позволил себе надеяться. Почему, все, что она говорила, звучало так хорошо, но на деле - было другое. "Я буду с тобой откровенна", но правда прозвучала только сейчас. Правда была в изменившемся взгляде, возмущенной дрожи пальцев, тяжелом молчании, повисающем, как удушливый дым. "Проговаривай, разбирайся", но всего раз он настоял на ответе и созерцал последствия своей настойчивости. Она хотела не этого.Совершенно точно не этого. "Мне не на что обижаться, и я не стала", но обида искрилась в синеве радужки, выразительное почему, требование честности. Будто он не раз был пойман на лжи и лишен права на доверие. Лицо Энди точь-в-точь повторило выражение человека, которому раскрыли объятия и выпустили кишки. Уж лучше бы копье в печень, по-настоящему. - Дать ей лекарство, чтобы она поспала? - хрипло повторил Флинн. Голос, тренированный, обычно послушный, сейчас изменил ему. - Но это же не робот, которого можно выключить, чтобы не отвлекал. Она нас защищала - там, в лаборатории, не задумываясь о последствиях для себя. И ей стало плохо. Я не мог оставить ее только ради того, чтобы еще раз сказать командиру то, что он и так знает.

Радости много не бывает.

Это Майка Монро, не?

Мягко коснулась губами уголка его губ. Замерла на долгую минуту. Чтобы не сомневался в ней. Чтобы не сомневался в них. Мужские губы ответили на прикосновение, блондин потянулся было, чтобы продлить его, но не сделал этого. Уголок изломала тень улыбки. - Я очень хочу поймать вас на слове, мисс. Очень-очень хочу. Но вместе с тем я не могу не заметить,что вы не ответили на мой вопрос. "Твое молчание - это потраченные силы или обида на меня?" Две ладони устроились на узкой спинке, не привлекая к себе. Не диктуя. Может быть,даже готовые разомкнуться сразу, при первом ее движении. Но не желающие отказываться от малейшей возможности прикасаться.

Левая рука выскользнула из переплетения, коснулась взъерошенного золота волос, легла на щёку. - И мне по-прежнему кажется, что тебя что-то беспокоит. - Именно это и беспокоит, - отозвался после небольшой паузы Энди, коснувшись лбом русой головки. - Молчание. Освобожденная от переплетения рука легла на тонкое, но сильное плечо, более не отягощаемое броней. Неторопливо, даже робко прошла несколько дюймов, будто любуясь, только не глазами, а кожей, и одновременно сомневаясь в том, что имеет на это право. Еще одна пауза. Дольше, на этот раз. Вздох. - Я люблю проговаривать. Разбираться. Во всем, - начал он, отстранившись, но не поднимая взгляда от сплетенных пальцев. - Это... часто отторгает, потому что я говорю как есть, дотошно и прямо, вместо того, чтобы играться с красивыми иносказаниями и увлекательными намеками. Но такой уж я есть. И еще я часто видел, что молчание убивает все хорошее, что есть между двумя людьми. Не только искренность, доверие, но и самое желание их сохранять. Ты не молчала так раньше - не со мной - и я не могу не думать, что сделал что-то. Или, напротив, НЕ сделал. Так я прав, Алиса? Или все дело только в усталости, в этом давящем на мозги мирке?.. Небесные глаза наконец-то встретились с синими, заглянули в лазурную бездну, отчаянно ища в ней или помилование, или приговор.

- Энди? Что случилось? - мягко поинтересовалась Алиса, ища его глаза. - Ты с самого подвала стал очень молчалив. Я думала, ты уступил мне с Государниками договариваться, а сейчас беспокоюсь. Что тебя тяготит, хороший мой? Смуглые пальцы, привычные к ювелирному делу, тонкой работе, остановили его, и руки музыканта уже привычно подчинились, отозвались на ласку, ответно огладили маленькую ладонь. - Я молчу? - уточнил Флинн. - Мне кажется, было наоборот.

На сытый желудок думается легче. Начала поспешно разоблачаться. Ужинать в броне, будто барьеров мало, не хотелось. Алиса суетилась, выглядела напряженной. С чего вдруг? Зрелище больно укололо мыслью, что он был прав. Будто она хотела что-то сказать, но не знала, как. Держа себя в руках, Флинн занялся сервировкой ужина.

- Не приведи Господь и правда здесь поселиться, - усмехнулся Энди. - Давай ужинать. Не знаю, почему, но еда из анима чертовски быстро остывает. Хороший чай было приятнее ничем не заедать, но калорийности в нем не было. А ритуальные мандарины и вовсе не еда.

- Ой! - сказала Аня, смутившись на пару секунд, затем добавила, - а мы вас потеряли! Эндрю с обычным для себя смешливым выражением приподнял светлую бровь, словно интересуясь, каким образом можно его потерять в трёх этажах. - В любом случае, полагаю, все стороны согласятся, что я нашёлся, - улыбнулся он, поднимаясь с места.

Через 15 минут после совещания, второй этаж Парень с золотисто-льняными и уже слегка растрепанными волосами спустился со второго этажа - чтобы узреть отсутствие коллег. Только Амади невозмутимо занималась привычным делом - протирала грязный стакан грязной ветошью. На ум лезли сравнения с разномастными героями древнегреческих мифов, которых боги обрекали заниматься в Аиде бесконечным, унылым и безрезультатным трудом. Ну что же, ад у каждого свой. В любом случае, он не увидел здесь ту, кого искал. Искал все равно. Чтобы увидеть лишний раз. И чтобы убедиться. В своей правоте или глупости - не так уж важно. Куда ценнее определенность. Сноходец вернулся на второй этаж и толкнул дверь номера с серебряной розой. Там его встретили голые матрасы сиротливых кроватей, выразительно сдвинутых друг к другу. И еще пустота. Рука привычно потянулась с переключателю на системе связи, активировать личный канал, но замерла на полпути. Что, если она хотела побыть одна? Отдохнуть. "От тебя". Побыть свободной от обязанности надевать для него дежурную улыбку. Держать марку боевой амазонки, ушастой копии Штефани Кройцер. А если она правда Элис, а не Лисонька Сказкина, то его присутствие тем более ничего не принесет ей. Логика беспощадно выводила один и тот же вывод из множества различных предпосылок. Так что он мог? Приготовить ужин. Поддерживать его теплым. Ждать ее. Слушать музыку. Музыка все делает легче. И лучше.

- Спасибо. - прошелестела Марси и прикрыла глаза. Прикрытые веки не могли скрыть следы пролитых слез. На постель рядом с Марси мягко легла чужая рука. Ненавязчиво. Ее можно было проигнорировать. Можно было коснуться. - Я всегда тебя выслушаю, ты знаешь, - тихо сказал Флинн. Х. до завтра

О'Брайан вышел и аккуратно прикрыл за собой дверь. Повисла тишина. Флинн активировал режим связи по личному каналу на визоре и вызвал Найджела. - У Марси мигрень. Думаю, последствия тех скачков анима на подводной базе. Побуду пока с ней. Мисс Фог могла из этой фразы заключить, что в покое её не оставят. Не в ближайшие сколько-то минут.

- Мне уйти? - поинтересовался он у Энди глядя в потолок, и, очевидно, не рассчитывая, что тот внемлет просьбе... - Марси? - переадресовал вопрос Энди и сел рядом с кроватью. Подумал секунду. - Для околомедицинского мне надо чуть задержаться.

Конечно, захлопывать дверь перед самым носом, как это любила делать сама Марселина, призрак не был склонен, но относился к любым визитам в ближайший час с явным неодобрением. - Ты мне тоже, - без паузы ответил Энди, для надёжности всунув между дверью и косяком носок тяжёлого ботинка, - но там Найджел скликает сбор. Марси расстроится, если придётся ждать её одну. Двоих ждать - другое дело. Так что пусти меня внутрь, пожалуйста. Судя по всему, что-то таки произошло. И Энди не собирался оставлять Марси наедине с этим.

Сходите за ней кто-нибудь, пожалуйста, - попросил Найджел, садясь за стол рядом с дочерью и устало проводя ладонью по лицу, будто стирая что-то липкое. - Схожу, - эхом откликнулся Энди и бодро поднялся на второй этаж. Ее дверь должна быть без пометок. И наверняка запертой. И подпертой стулом изнутри. Найти дверь без опознавательных знаков, которая не поддалась подергиванию дверной ручки, было нетрудно. Флинн постучал. - Марси?

В "Бетти" Энди успел лишь уловить отсутствие Марси. Но относительное спокойствие присутствующих означало, что она вернулась. Просто не здесь, внизу. Забыв занять сидячее положение, медик глянул на Найджела. Смысла начинать брифинг не было, пока все не соберутся. А он мог проверить, как там и где француженка. Наверное. Или так будет ещё хуже? Рассудок твердил о втором.

К "Бетти" - Будем работать с тем, что есть, - пожал плечами в ответ Найджел. - Посмотрим, может, Оли и Марси нашли нам альтернативу. В любом случае, будет что обсудить. - А куда мы денемся, - усмехнулся Энди. Им предстояло очередное обсуждение.

"Haha" влияет, "sad" нет. поэтому перестаньте уже ставить их постам про Марси

На пути к "Бетти" Обоих мужчин Алиса точно не понимала. Если бы здесь и сейчас существовал способ их отряду пойти дальше, не пробиваясь через силы корпорации, не заключая союзов, он поступил бы так же, как на подводной лаборатории. Потому что для него между Н'Гайя и Нижними было больше сходства, чем отличий. Но этическое решение в кои-то веки совпадало о логическим, и одна мысль об этом приносила Эндрю облегчение. Ещё один выбор между миром и миром, между коллегой здесь и родными там... он был искренне рад, что делать его не придётся. Но эмоции - одно, здравый смысл - другое. И, хотя интуиция Эндрю говорила о доверии к Ари и его братьям, к осведомлённой и жёсткой, когда надо, Айрин, рассудок требовал учитывать все варианты. Верить в лучшее. Готовиться к худшему. Вопрос, идти против корпорации или нет, не стоял. Стоял вытекающий из него - как из этой чужой войны выйти на своих двоих.

По дороге в "Бетти" Найджел слушал рассказ Эндрю не перебивая и очень внимательно. - Удачно получилось. Вы молодцы, быстро сориентировались и с легендой, и с вызовом подкрепления. На первый взгляд, это серьезный шанс на успех для нас. Единственно, в позиции сноходцев-ренегатов есть одна узявимость - нас могут посчитать ценным одноразовым оружием. То есть, удар по лаборатории мы нанесем, но, либо пропуска окажутся неэффективными, либо нас подставят под ответный удар корпорации, которая внезапно окажется ближе и сильнее, чем нам рассказывали. Посмотрим, зависит от того, пойдет ли кто-то из них вместе с нами. - Это все Алиса молодец, - улыбнулся Энди, с нежной гордостью, которую не собирался скрывать, глянув на подругу. - Я, в основном, молчал и работал подсобной силой. "И на неприятности нарывался", - ехидно заметил голос в голове, чем-то напоминающий Волкову. - Нас могли бы и просто сдать, - усмехнулся блондин в ответ на реплику об уязвимости. - Если не как ренегатов, то как ценные экземпляры для генетических исследований. Просто им самим невыгодно светиться перед корпорацией, от нее честных торгов не жди. Мы в этом плане хоть даем шанс. Но даже с лучшими их намерениями возможности Государственников в отношении "Света" могут быть куда меньше, чем они показывают.