seda_rostro

Оливер стоял чуть в стороне от Найджа, прислонившись спиной к барной стойке и скрестив руки на груди. Его бледное лицо выражало угрюмую задумчивость, поверх которой, тенью легла отрешенная рассеяность, как будто в голове мужчины раз за разом, от слова к слову переключался некий тумблер, отвечающий за прагматичное и беспорядочное течение мыслей. Стоило прозвучать имени «Ханна» в составе одного предложения с «корпорация зла, штурм, бойня, чужеродный разум».. щелчок! .. шум водопада в ушах. Разум отказывался принимать, казавшиеся фантастикой, факты. Всё случилось так быстро, что Оливер засомневался в своем психическом здоровье, в собственном зрении и памяти. А не ошибся ли он? На фото действительно Ханна Линдберг или какая-то другая, очень похожая женщина? Полная тезка.. - Дракон. – на бледном лице воцарилась тень улыбки, когда Найджел попросил уточнить. – Около десяти метров в длину. Оливер и Эндрю видели его. Думаю, они лучше смогут оценить, насколько он будет полезен в качестве… мм… боевой единицы. - Да, дракон огромный.. Но все же «ударять по небоскребу» не стоит, - с некоторым опозданием отозвался сноходец, поддержав мнение доктора, - Нам туда еще попасть надо. Но вертолеты отвлечет до тех пор, пока командиры эскадрильи не скоординируют свои действия с учетом новых вводных. - И еще... - поразмыслив, она решилась все-таки задать сомнительный вопрос, и, с опаской поглядев на Оливера, потупившись, произнесла, - раз с этим миром так тесно связана память мамы Оливера... то возможно, где здесь есть и сам Оливер? Быть может, с ним можно будет договориться о чем-нибудь? Чувствуя спинным мозгом эти взгляды коллег, бросаемые буквально из каждого угла забегаловки, с периодичностью в полминуты, Оливер предпочитал уставиться в одну точку у себя под ногами и делать вид, что не замечает даже самую малость. Но предположение Анны надругалось над мозгом столь окончательно и бесповоротно, что он был вынужден поднять взгляд и пройтись им по каждому присутствующему человеку в помещении. Линдберг со вздохом помассировал переносицу. - Если просто предположить, что Химера воссоздала шестилетнего пацана.. предположить, что он успел вырасти за все эти годы в мужчину.. С ним мы точно ни о чем не договоримся, - бельгиец пристально посмотрел на скрипачку, - Это я тебе гарантирую.

..злой двойник.. Добило. Оливера повело и он, давясь нервно-ехидным смешком, рухнул на спину. На щеках блестели две влажные дорожки слез, которые бельгиец посмешил стереть со своего побледневшего лица ладонями. - Сюр какой-то, - проговорил он с чувством. Смех утих. Сноходец молчал некоторое время, хмуро разглядывая потолок, на котором красовались ржавые разводы подтекающих труб. Надежда? Это место и все звучавшие тут слова, вселяли что угодно, кроме надежды. - Всё, хватит, - решительно заключил он и рывком поднялся с кровати, - Вместо того, чтобы гадать, нам следует немедленно заняться планом вторжения..

- Не знаю, Оли, - покачал головой Найджел. - Что-то тут не сходится. Посмотри вокруг. Имея в руках власть планетарного масштаба, стала бы твоя мать терпеть подобное? - Я не знаю. Собственный голос показался чужим. Звенящее эхо в пустом зале. Оливер чувствовал смятение, никогда ранее неиспытанное. Всё, что он когда-то знал, на что опирался превратилось в ничто, и Оли не успел даже осознать случившееся. Оставалось только обхватить самого себя руками и удостовериться, что тоже не исчез, что всё еще существуешь. Не хотелось идти вниз и рассказывать всё команде. По какой-то причине Оливер чувствовал стыд. Наверное, потому что у него не было не единого ответа на вопрос о том, кто такая Ханна Линдберг. - Мне было шесть.. – будто бы в свое оправдание промолвил бельгиец. Ребенок, испуганный мальчик, уверовавший почти, что в святость родителя. Выпрямив спину, Оливер провел ладонью по волосам, отводя назад взмокшую от пота прядь, и посмотрел на Грина. - Если следовать твоей теории, то мама может находиться под влиянием Химеры. Соломинка. Тонкая, спасительная соломинка.

Наконец, Найджел отодвинулся от компьютера и устало потер глаза, казалось, сноходец за короткое время постарел лет на пять. - Вот же мы вляпались, а, Оли? - Как ты думаешь, она помнит, кто я такой? – вопросом на вопрос ответил Оли слабым голосом. Он все так же сидел на кровати, но теперь какой-то ссутуленный, с поникшей головой. - Мы могли бы дать о себе знать.. я бы.. поговорил с ней, - бельгиец конвульсивно дернул плечами, - Не знаю, что и думать.

Как ни странно, долго искать что-либо не пришлось, первые же строчки поисковой системы занимали ссылки на официальный сайт уже известной сноходцам планетарной корпорации "Вечный свет". Где, в графе "Руководство", значилось знакомое имя. Ханна Линдберг, исполнительный директор. Прилагалось и фото. - Оли, - голос Найджела внезапно сел, пришлось кашлянуть, чтобы вернуть голосовым связкам гибкость. - Посмотри, пожалуйста. Оливер понял, что на фото будет именно его мать еще до того, как успел поднять взгляд к монитору компьютера. Холодная дрожь прошибла тело, вынудив напрячь все до одной мышцы и перестать дышать . После чего пришел страх - липкий, похожий на вязкий сироп. Он обволакивал сердце, до болезненно спазма сжимая плоть в пудовый кулак. Серо-голубые глаза уставились на фото. Сноходец издал задушенный вздох и качнулся вперед, упираясь локтями в колени и пряча дрожащие губы за сцепленными у лица пальцами. - Это… - на глазах выступили слезы, - она.. чуть взрослее, чем я помню.. Сейчас она совсем другая, но.. - голос дрогнул и осип.

- Мне понадобится имя твоей матери, - извиняющимся тоном проговорил Найджел. - Запущу поиск и посмотрим, что удастся нарыть. - Ханна Линдберг, - ответил бельгиец, присаживаясь рядом на кровать, - Я не совсем понимаю, что ты собрался искать в сети. Ты же не думаешь.. что это её мир?

- Ни в коем случае, Оли. Обустраиваемся на всякий случай. А для брифинга пока нет информации, чтобы думать, что дальше делать. Кстати...раз уж ты меня нашел, пошли в девятую комнату. Там есть компьютер, выйдем в Сеть и посмотрим, что удастся найти. Заодно и поговорим, если хочешь. Жестом бельгиец пригласил Найджа следовать первым и проводить в девятую комнату.

- Конечно, Оли, - подойдя к столику, Найджел дружески положил ладонь на плечо бельгийца, сжал, глядя ему в лицо. - Я буду в девятом номере, там компьютер Кныша стоит. Как будешь готов, приходи. И...ты тоже меня прости. - Наверху есть что-нибудь интересное? - вопросила дипломатка у любого желающего ответить, разумея что-нибудь кроме проституток, их клиентов и грязного постельного белья. - Есть свободные номера, которые будут почищены в ближайшее время, сударыня. Няуджел рекомедовал всем подобрать комнатку по вкусу, как я понял, - вежливо ответил Ирбис. И добавил тише: - Еду не заказывайте. Оливер кивнул. Однако размытые временные рамки предложения и суета вокруг потребовали внести уточнения. Незначительное промедление, пока бельгиец сканировал подозрительным взглядом чистое постельное белье поблизости, позволило Найджу ретироваться. Сноходец вскочил, одарив Марселину извиняющимся взглядом, «Прости, придется тебя покинуть», и быстрым шагом проследовал за командиром. Поймав последнего в коридоре второго этажа, Оли неловко разрушил уединение пары. - Мы же не собираемся основательно обживаться здесь именно сейчас? Я надеялся на брифинг или что-то вроде того, - мужчина неопределенно махнул рукой, - А затем, сразу же двинемся дальше.

Очень легко было бы поддаться. Забыться. Заместить. Куда уж проще, вытеснить боль из сердца самым верным способом. Но это было бы... так гадко. У мисс Фог было много недостатков, но подлость среди них не числилась. Тонкие пальчики дрогнули в тепле мужской ладони. Внутренний метроном отсчитывал секунды, они шли и шли, но прикосновение все не разрывалось. Потом шевельнулись снова, высвобождаясь куда позже, чем это полагалось в комплект к суровому "нет!". И гораздо раньше, чем приличествовало бы к трепетному, с придыханием "да". Пальчики тактично высвободились, и мягко накрыли оставленную в одиночестве руку. Легонько сжали. Не сейчас. Не здесь. Пожалуйста. Марси заглянула в волнующееся перед грозой озеро. В ее глазах не было презрения, как не было и восторга. Не было в них и жалости, только просьба. Ручка убралась восвояси. Мисс Фог плеснула себе ещё немного бренди. Если это действительно было чем-то стоящим, то Оливер должен был дать ей время. Тактичная просьба качнулась на волнах, точно лодочка на гребешках притихших волн в миг краткого примирения враждующих ветров. Затишье перед бурей. Быть может так и есть. Оливер не требовал ответа на не озвученный вопрос. Он не пытался утаить мотивов, этого гамлетовского «Быть или не быть». И ни отчаянье, ни боль, ни жгучая обида с привкусом железа на губах, как если бы подросшему пареньку задали трепку мальчики постарше.. то обращение к матери.. только к ней.. .. влекло.. тянуло.. манило!.. к Марселине.. не по тому.. Чем можно объяснить неутолимое ничем желание зарыться лицом в облако её шелковистых, пламенных волос? Вдохнуть аромат душистых латирусов? Обнять, прижать к себе и застыть так на долгие часы, потому что не мыслишь иного тепла, чем ласковость её отзывчивого тела?.. Жаждой разделить с кем-то своё случайное существование.. Нет, не с кем-то.. С ней! С Марселиной.. Иррациональное случается на каждом шагу, кому, как не Оливеру это знать? Но не стоит упиваться грезами о тихой гавани, когда твою жалкую лодочку, твой несуразный плотик треплют волны, раз за разом направляя к скалам. Это слово - «Нет». Столь знакомо, что уже не больно. Оно приобрело иной окрас – жесткое, упрямое, несокрушимое отрицание всего того, что способно нарушить баланс хлипкого судна. Впрочем, так ли это теперь? «Посмотри внимательно, Оливер! Посмотри сколько пробоин на дне твоей лодки! Сколько ты залатал до этого! Почему сейчас мутная вода хлещет через край!?» Ухватиться, пасть на колени, жестоко принудить, молить о снисхождении, заткнуть глубокие раны суррогатом любви? Нет, Марси подлость не входит в регистр недостатков мужчины напротив, как и в твой. Иначе, он бы воспользовался Мирой.. Прелестным диким цветком. Сорвал бы его и растоптал. Так просто.. чтобы забыться.. Её тепло.. свет.. они тоже чарующие пленительны, подобно Огням Святого Эльма, влекущим усталых, одиноких морских волков. Нет, он бы не смог смотреть на себя в зеркало, ненавидел бы каждую свою черточку! И с тобой он тоже не поступит подло. Потому, что это равно предательству самого себя. Всех тех оставшихся ценностей на дне тонущего суденышка. Оливер Линдберг. Заклинатель змей, цветовод, философ.. утопающий. Он примет любой исход. Даже, если ты пришвартуешь свой собственный дырявый кораблик рядом и гордо вскинешь голову, взглянешь бесстрашно, чтобы затем величественно уйти на дно. Это будет твой выбор. Или же доберешься до чужого берега вплавь, на одной лишь вере в постоянство выдуманного тобой мира.. если прибьешься к уже известной земле, потому что иначе не можешь.. если взглянешь смешливо, подразнишь и уйдешь навсегда, оставив умирать одного. ..Это тоже будет твой выбор. Всё, что может дать Оливер – туманная подсказка в прерванном прикосновении, где обрести то, чего он сам долгие годы был лишен, не наученный распоряжаться, завещанным предками, кладом. Захочешь еще? Требуй без оглядки. Уноси сколько сможешь. Чувствуй. Время есть. Всё одно, он не знает, как этим пользоваться в одиночку. *** Когда француженка отняла ладошку, на лице бельгийца не дрогнул ни один мускул. Серо-голубые волны толкнули просьбу дальше в глубины озера, начавшего вновь волноваться. Оливер опустил взгляд к потерявшей опору руке. Неторопливо притянул её обратно. На предплечье что-то тихо щелкнуло, и кожу вновь покрыл защитный эпителий перчатки. Со второй ладонью сноходец проделал тоже самое. - Я говорил с Джеймсом накануне, - промолвил Оли ровным голосом немного погодя, как ни в чем не бывало, - Ну, ты уже, наверное, догадалась. Есть что обсудить о его дальнейшей судьбе.. кое какие мыслишки.. Мне он нравится, - сообщил он со вздохом, не надеясь изменить мнение Марси о её личном экзекуторе, - Джеймс искренен во всем, даже в собственном безумии. В тот же момент, внезапным образом в дверях подсобки на первом этаже появились Найдж и Энди. Чудеса эквилибристики вселяли трепет и призывали к ответу. - .. Непозволительная роскошь для многих из нас.. – бельгиец закончил свою прежнюю мысль. Вернул взгляд Марселине без единого намека на привычную ироничную улыбку, сопровождающую подобные фразы. Но и без упрека. Скорее с горечью к крамольной данности. Зачарованное дыхание момента растворилось окончательно. После эмоциональных вспышек к Оливеру довольно быстро возвращалось самообладание. Внешнее, конечно. Ни одной дипломату это свойственно. «Похожи». - Найдж, - позвал гонщик, которого порой заносило на виражах, в качестве исключения, но не правила, - Я.. в норме. Проблем не будет, обещаю. Хотя нам действительно предстоит длинный разговор. Позже. Ты уж прости..

Молча взяла бутыль, плеснула в пустую рюмку и опрокинула залпом, тем неловким движением, когда лишь делаешь вид, будто поступал так не раз. А на самом деле - никогда. Горло обожгло, как и раньше. Как раньше, стало чуть-чуть больно, а потом разлилось приятное, но, увы, ограниченное в масштабах, тепло. Марси остановила отсутствующий взгляд на лице Линдберга и тут в глазах появилось, наконец, осознанное выражение. Сознание вернулось на место, в уголках глаз собрались крошечные морщинки, свидетели не возраста, но улыбки, которой не было на губах. И всё это время он наблюдал. Одним из тех своих пронзительных взглядов, значение которых непостижимо для понимания стороннему наблюдателю, несведущему в корреляции взглядов Оливера. Всегда что-то происходит за этой серо-голубой волной. Если глаза – зеркало души, то душа бельгийца – неспокойные воды озера, чью, когда-то безмятежную гладь, искажают грозовые капли дождя. «Похожи» Сейчас, как никогда. Квинтэссенция их идентичности сжалась в червоточину над этим столиком, на дне этого стакана с бренди. Правда или очередная ложь? «Похожи». На столько, как в это верится? Могут ли близнецы читать мысли друг друга? Оливер не отводил взгляда, боясь потерять из виду тот едва уловимый теплый свет улыбки. Медленно протянул ладонь, аккуратно высвободил стакан из тисков чужой тонкой и изящной ладошки. Погладил робким мазком фарфоровую кожу, что бы потом, чуть увереннее, сжать в теплых пальцах, переплести их в одно целое с пальцами той, что нуждается в этом прикосновении не меньше его самого.

Если бы могла, она подумала бы о том, нарочно ли у Оливера получаются все эти дополнительные смыслы или без всяких к тому усилий. Но она не могла. Сознание словно высохло от переизбытка паранойи. Хотелось понимать слова именно так, как они сказаны, не больше. - Ты думаешь? - долгая пауза. - Может, ты и прав. Когда смотрят так.. невольно начинаешь чувствовать себя виноватым. "Я не хотел говорить лишнего, прости.." Невинная фраза становится выстрелом в голову. Тот же вопрос мог быть адресован и Марселине. Нарочно ли у неё так получается? Двусмыслица. В случае Оливера вся его жизнь одна большая двусмыслица. Даже сейчас, когда нужно понимать предельно четко цель своего нахождения в данном конкретном месте, с конкретными людьми.. всё существо протестует и рвется скорее покинуть «Бетти» и вовсе не за тем, что бы остановить деймоса.. Как все не вовремя.. Оливер и сам не ожидал, каким огромным окажется снежный ком упрятанных подальше воспоминаний и тревог. Легким движением ноги ком столкнули с самой высокой горы и приземлился он прямиком на голову бельгийца, убив наповал. А ты, Марселина? Вторая сторона медали. Ты – это здесь и сейчас. Но, как просто получилось найти общий язык с твоим личным приведением, говорить, словно знакомы долгие годы.. Как легко было взять руку Миры, дочери самого Императора, в свою, поцеловать мягкую кожу, покрытую тонким пушком.. Всё предельно ясно, инстинктивно, легко. Желания, чувства.. С тобой всё иначе. Кажется, что ступаешь по тонком льду и любое неверное движение значит для тебя неминуемо уйти под воду. Марси, разве ты говоришь откровенно? Чувствуешь откровенно? Движешься, как если бы тебя вела за собой рука надежного человека, на которую ты всегда можешь без страха опереться? Куколка, в фарфоровых изгибах которой видишь собственное отражение. Если осмелиться, протянуть руку, взять.. хрупкое изваяние распадется на осколки, ранит и исчезнет из твоей жизни навсегда. - Виски? - она вопросительно шевельнула бровью, предлагая Оливеру решить самому и замолчала. - Бренди, - коль позволено решать, он выбрал для неё именно этот напиток. Вкус уходящего лета, поздних яблок и огненно-рыжей листвы, как её волосы, спрятанные за черным траурным платком. - Одну порцию самого лучшего, что у вас есть..

Оливер не ответил. Поднял руку, призывая мадам Амади подойти. - Когда всё кончится, тебе стоит посетить настоящий Нью-Йорк, чтобы город не запомнился тебе таким.. На подсознательном уровне, эта ничего незначащая внешне фраза, звучала, как беспокойство или даже предложение. Но запутанный клубок мыслей и чувств лишь обрастал новыми витками гнетущего бремени. Говорить о простом было тяжело, о сложном - невозможно. Если совсем честно, то лучше бы совсем помолчать. Как было бы хорошо просто помолчать с кем-то..

Марси передёрнуло. Она села напротив, бледная, как полотно и убийственно спокойная, помолчала немного и задала сакраментальный вопрос: - Выпить хочешь? В ответ ей было недолгое молчание. Мужчина на несколько секунд закрыл глаза и вздохнул. - Утро же, - сказал он. Уголки губ дернулись, изображая вялую улыбку. Оливер был вполне себе жив и даже немного соображал. - А ты? - голос его звучал наудивление спокойно, но очень слабо. Повернув к француженке лицо - бледное, с морщинками у глаз, ставшими вдруг отчетливо заметными. Да и сами глаза потускнели и будто бы постарели, - он очертил взглядом контур женского лица, волос и плеч, задержавшись на подарке доктора чуть дольше. - Тебе здесь не нравится, - не вопрос, констатация факта. И можно долго спорить, относится ли он к забегаловке, Нью-Йорку или этому заданию в целом.

К тому времени Оливер и Мира закончили со «скатертями». В мелькнувшем было удивлении, бельгиец успел подумать, почему барменша игнорирует наличие трупов прямо у себя под барной стойкой и совершенно не проявляет интереса к их утилизации. Полы-то придется мыть всё равно ей. Испугалась? Не похоже. Шелест купюр сработал, как цензурный блок. Оли мог бы поклясться, что теперь Амади, так, кажется, зовут хозяйку, вместо луж крови видит пиксельную мозаику. Сноходец снял шлем и бросил его на ближайший стол. Осмотрелся. Если кто-то мечтал воссоздать здесь аутентичный стиль американского юга середины 19-го века, то немного облажался с этим. Смешение стилей крайне диссонировало. Этакий винегрет из типичной забегаловки на Лонгвуд Авеню в Бронксе конца 20-го века, фэнтези-таверны из старой компьютерной игрушки и классического постапокалиптического притона на задворках цивилизации, вышедшего из-под пера Филипа Дика. Это место вызывало головокружение. Пододвинув себе стул, Оливер сел, чтобы не упасть в приступе падучей болезни, и уставился безразличным взглядом на лестничный пролет ко второму этажу, в сумраке которого скрылась команда А. Помощь им не требовалась.

Похоже, за улицей наблюдала лишь Анна. Оли старательно делал вид. Старательно, потому что действительно пытался сфокусировать на чем-то взгляд, но он вечно превращался в замыленную картинку, как только бельгиец забывал, что делает и зачем. Жест доктора прошел вскользь, задев в фальшивом аккорде какие-то струны души, не имеющие сейчас значения. «Марси не подросток, а он ей не папочка..» Раздражение, недоверие.. - жалкая труха . Симпатии, антипатии.. выцветшее пятно из другой жизни, которой Линдберг никогда не жил, потому что не дано. Это похоже на отключение всех вспомогательных систем, когда необходимо отдать всю энергию жизненно важному. Главному двигателю, например.. Разуму. Цели, задачи, мотивация, логика, расчет. Остальное - пустая трата драгоценного времени. Он слишком расслабился за эти дни. А, может быть, за годы бездействия, когда не было ни одной новой зацепки. Холодок пробежал по спине. Сердце сжалось, пропустило удар. "Почему это происходит со мной?" Прорвавшаяся боль, как внутреннее кровотечение, медленно обволакивала всё внутри, забивая пустоты, образовавшиеся когда-то и никем другим так и не наполненные. Оливер не сопротивлялся. Сиюминутная жалость к себе растворялась, будто бы в раскаленных венерианских морях.. - Все в бар.. - Оли, Мира, заверните трупы в скатерти и спрячьте в подсобке. Словно под гипнозом, он вошел и начал делать то, что просили. Мыслями, где-то очень-очень далеко..

- Оли, возьми себя в руки, - жестко приказал Найджел. - Мы и так идем в эту "Бетти", все вместе. Наведем там порядок, можешь закрыться в любой комнате и делать, что хочешь. Но до тех пор ты нужен нам, понял? Дрожащие пальцы сжались до белых костяшек и медленно разжались. Оли буравил командира долгим, напряженным взглядом, решая, заслуживает ли тот быть посланным в длительное эротическое путешествие? Эхо произнесенных слов звенело в ушах и всё внутри сжималось от гнева. Чиркни спичкой и воздух воспламенится. - Оливер, не уходите, пожалуйста, - мягко попросила Алиса, добавляя в голос беспокойства за Цветовода и поддерживая командира, но смягчая его посыл. Вот когда надо приказать идти в бой, он совета просит, а когда надо мягко - приказы раздаёт. - Нас мало, мы здесь чужие. Вы знаете город, нам с вами спокойнее. Вы нужны нам. Бельгиец сморгнул. Нехотя, он перевел взгляд на Алису, показавшуюся такой маленькой и хрупкой сейчас. - Хорошо, - проговорил Оли так тихо, что, похоже, один лишь и слышал. Звон в ушах прекратился, уступив место оглушающей тишине. Даже кровь не стучала в висках. Неспешным движением шлем вернулся на положенное ему место. Оли встал в пол-оборота и, сняв с бедра винтовку, перевел её в боевой режим. Глядя перед собой, сноходец более не шевелился, ожидая, когда подтянутся остальные. Он все таки свалился в пропасть..

Оли словно не слышал увещевания коллег и причитания призрака. Он ушел внутрь себя, к глубинам довлеющего страха, если бы мог, рассыпался бы прахом, как Джеймс. - Она может находиться в одно из.. тысячи сопряженных миров Химерии.. Нет, я не должен питать иллюзий, что она может быть здесь.. Это слишком.. Это действительно невозможно.. Это какая-то издевка.. Дышать стало невыносимо тяжело. Дрожащие пальцы вцепились в шлем, пытаясь сорвать его с головы. - Проклятый!.. кусок! ..- нащупав отпирающую замки, заслышав щелчок, он, наконец, сдернул защиту. Согнулся, припав ладонями к коленям, и хрипло закашлялся. - Простите меня.. – сдавленно пробормотал Оли, - Простите.. Но мне.. «.. придется остаться, потому что мне плевать на всё остальное? Потому, что это выше моих сил?..», это ли хотел сказать сноходец, но не осмелился? - Мне надо побыть одному.. – глубокий вздох, - Я пойду вперед. Встретимся у той забегаловки.. «У Черной Бетт».

- Которые умеют извлекать шаблоны из памяти сноходца, попавшего им в лапы, - добавил Найджел, присоединяясь к разговору. - Конечно, можно отвести тысячную долю процента на вероятность, что здешняя Химера просто создала мир, который более чем на девяносто процентов совпадает с нашим, включая письменный язык и названия городов, но я думаю, у нее просто долгое время был в плену землянин-сноходец, чьей памятью она и воспользовалась. Но как он сюда попал? Если верить Императору, Химерия в такой дали Пространства, что обычным путем сюда чуть ли не вечность добираться. Мы никогда не заходили в разведке так далеко. Оливер порывисто задышал. В шлеме кончился воздух или только показалась? Система жизнеобеспечения дала сбой? «Этого не может быть, черт подери! Просто не может!» Всё шло к одному. Мозаика складывалась в голове, демонстрируя чудовищную картину событий, всю их цепочку, которую Линдберг пытался разгадать столько лет. Нет, это только теория. Всего лишь догадка! - Моя мать исчезла, когда находилась уже в точке выхода на одном из наших постов.. Найдж.. Её нет нигде из уже известных нам локаций. Я сам всё лично обошел и не один раз. Я заходил дальше! Но и там не следа! – возбуждение Оливера не возможно было скрыть. Проигнорировав слова француженки, он дернул Джеймса за рукав в горячечном забытье, подтягивая того к Грину, - А он? Его больше ста лет нет в живых! Тела нет! Он не зловредный глюк Марселины, а человек! Слепок разума! Аватар! Как угодно! Но он жив до сих пор! Ты понимаешь, мать твою, о чем я!? Н`Гайя функционируют в блеклом, почти мертвом мире, потому что их мать химера спит! Не потому ли её успели, потому что она питалась кем-то? Найдж!.. Голос Оливера иссяк, он отвернулся и схватился за голову, силясь совладать с потрясением.

- Кныша в расход, Раеску пусть сваливает. Мне кажется, он понимает, что в его же интересах молчать, чтобы не исчезнуть. Найдет себе другую банду для внедрения, - судя по тому, как быстро и спокойно ответил Найджел, дискомфорта принятое решение у него не вызывало. Подобное решение не вызвала диссонанса и у Оливера. Бельгиец вернулся к агенту под перекрытием, когда Энди закончил возиться с ним. Один лишь факт оказанной мед помощи должен было ввести бугая в ступор сильнее прежнего. - Спасибо за честность, Ликан, - ровным тоном поблагодарил сноходец, - Мы с твоим приятелем Кнышем еще поболтаем, а с тобой мы закончили, - мужская фигура нависла над пленником, задумчиво изучая его широкое лицо. Догадка родилась из очевидного. Нажав на запястье какую-то кнопку, Оливер высвободил руку, протянул её к окуляру и легонько надавил на оптическую линзу, а затем, стараясь причинять как можно меньше болезненных ощущений владельцу, вывинтил прибор из глазницы. Дальше, Раеску мог лишь слышать, как что-то упало на асфальт и захрустело под мыском ботинка. Если окуляр и имел функцию записи, то теперь, для выяснения данного обстоятельства придется вскрыть черепушку носителя. Оставалось надеяться, что агенту Раеску своя голова ближе, - Как хорошо, что ты всего лишь потерял второй глаз и свой милый приборчик в какой-то злосчастной уличной драке, не так ли? Чудом остался жив. Путы лиан ослабли, а затем и вовсе отступили. - Удачи, - бельгиец сделал шаг назад. За спиной Оливер услышал вкрадчивый голос ночного собутыльника. - Земной город, а? Вряд ли это просто совпадение. Соображаешь, о чем я?.. - О том, что ты не понял фразу "подкрадываться не хорошо" с первого раза? - вопреки сказанному, в голосе не было слышно раздражения. Бельгиец посмотрел через плечо сначала на Джеймса, затем на Марселину и вновь вернулся к приведению, - Все мои догадки сводятся к Химере.

- А с живыми что? С этим Раеску и Кнышем?

- Слухов всегда много ходит, сэр, - осторожно ответил агент. - Последнее время люди говорят, будто бы в данном секторе действует подпольная ячейка Государственников, сэр. Но я не видел ничего подозрительного. Эти ребята дня не могут прожить, чтобы не организовать благотворительность, раздачу еды или одежды. А тут ничего такого не было. Оливер молча убрал оружие, на какое-то время задержался взглядом на фигуре Ликана, но затем отвернулся и отошел. Убивать заложника, конечно, не было и мысли. Так что Раеску в пору вновь начинать нервничать. - Я больше ничего из него не вытащу, - сообщил Оли по внутренней связи, - Что будем делать?

- Не могу знать, сэр. И не хочу знать, сэр. Мне ничего о вас неизвестно и я буду рад, если это так и останется. Мы оказались тут, преследуя беспризорника, укравшего у Кныша лопатник с шуршунчиками...эээ...кошелек с банкнотами. О вас мы ничего не знали. - В самом деле? Ну, а слухи-то тебе известны?! - бельгиец встал, выхватил узи и ткнул дулом в лоб пленнику, - Не увиливай! Говори! Так просто Оливер сдаваться не хотел. Кроме того, что местные сноходцы представляли собой цепных псов Инквизиции, ничего доподлинно не известно. А команде необходимо убедительное прикрытие.

- Да, сэр, - четко ответил Ликан. - Что еще вы хотите узнать? "Да ты уже всё выложил, еще мгновение и намочишь штаны", подумал Оли. Оставалось еще кое-что для полноты картины. Бугай так и не ответил на вопрос Марселины. - Всё это мило, но я не понял.. - затянутая в перчатку ладонь, легла на плечо пленника, - Ты хочешь сказать, что дюжина головорезов оказалась тут совершенно случайно? Именно в тот момент, когда здесь работали мы? - за затемненным щитком шлема не было видно глаз, но Ликан мог не сомневаться, сноходец смотрел на него очень внимательно, - Что тебе известно о нашей "операции", Ликан? - вкрадчивым тоном спросил Оли, - Чем мы тут по твоему занимаемся? А?

Язык тела Раеску снова изменился, мускулы мужчины напряглись. Похоже, он готовился к чему-то страшному, что с ним сейчас начнут делать. - Прошу простить, что помешал вашей операции, господа и дамы. У меня всего лишь третий уровень доступа, поэтому я не знал, что в данном районе действуете вы. Я сохраню секретность вашей операции в рамках межкорпоративного договора триста десять-бин. Но Кныша надо устранить, он ненадежен и не является носителем корпоративной культуры. - Корпор.. - мужчина тряхнул головой, догадываясь, за кого их принял пленник - верзила, наполовину человек, наполовину био-машина, принявшийся сыпать извинениями в надежде на милосердие. Оли вздохнул. Что-то в этом мире явно пошло не так.. - Тебе придется рассказать всё, что знаешь, Ликан. И тогда .. может быть.. мы тебя отпустим. Последние слова прозвучали с нажимом, как бы их произнесли поверенные здешней тоталитарной власти. Несомненно.

По окуляру искусственного глаза ничего нельзя было прочесть, но решение бугай вынес в пользу сноходцев. Причем, похоже, не под давлением лиан, имевших некоторые проблемы с дальнейшим сдавливанием из-за упрочненных скелета и дополнительных аугментаций торса. - Ликан Раеску, отдел собственной безопасности корпорации "Бигфарма", - спокойным и даже в чем-то интеллигентным тоном ответил бугай, но под ним таилось напряжение. - Вы сноходцы, да? - Этот парень только что лишился глаза, но ведет себя, будто проиграл партию в крикет.. Винтовка издала тихое шипение и сложилась в компактный "чемоданчик". Оли повесил ее на пояс и подошел к Раеску. Место оружия в руке заняла аптечка. - Бигфарма? Впервые слышу.. - признался он. На Земле такой компании, действительно, не существовало. Опустившись перед бугаем на одно колено, Оли придирчиво осмотрел багровый провал вместо глаза на лице последнего, - Что ж.. придется тебе дождаться доктора. Я тут помочь не могу. Энди? - бельгиец поднял аптечку в воздухе, давая доктора знак, что она в его полном распоряжении. - Вы производите какие-то лекарства? И да, мы сноходцы..