Meshulik

Лагерь беженцев - Может, и так. Да ведь вроде пока что не дали. Старик его не знает. Если только Шартан до поры скрывается? Думаешь, у тетки и благие намерения, но кто-то вымащивает ими дорогу в Минратос? Не тот ли, кто кормит такую прорву паломников. Странно, что церковь кормит, а на Минратос идти подговаривает, получается, тоже она? Оборотню не хватало чего-то в этой мозаике из чьего-то тайного заговора и обычной человеческой веры в абстрактную справедливость Создателя.

Лагерь беженцев Наконец, голос блаженного постепенно затух, а в паре мест и вовсе помычал по причине позабытых слов. Впрочем, в общем хоре это было уже не важно. Хор продолжался сам собой, словно течение, направленное в русло, а Пол кивнул незаметно Эли. Пора было вернуться в гостиницу и рассказать об услышанном. Они тихо удалились под тянущиеся в свете костров куплеты бесконечной, как звездное небо над головой, Песни Света.

Лагерь беженцев - Ну раз милостью Создателя, то Создатель охранит сей обоз от сухости и накормит детей своих сим хлебом, а дети да восхвалят его, - обрадовался паломник и затянул Песнь Света. Уж что там знал... немного. Но с выражением. И почти не врал мотива.

Лагерь беженцев - Если я Песню Света пою, я тоже Андрасте? - вскользь бросил Элахиль своему новоявленному родителю, отставляя миску. — Эй! На сегодня место занято уже. Дров на вас не напасешься, — проворчал защитник зеленых насаждений. И тише добавил, кладя миску из-под съеденного пшённика рядом на землю — А пойду-ка поближе гляну на телегу. Хлеб, видать, не больно издалека. Подождав, пока старик отвлекся, Пол потрогал поверх прикрывавшей их мешковины свежие караваи и поделился с возницей неутешительным экспертным заключением: — А что ж холодные. Издалеча возите-то?

Лагерь беженцев - Эльфы-то наши говорят, что Шартана нам надо. Во как. Пол молча слушал, ждал. Когда походная трапеза вернулась к мирному стуку ложек о дно мисок, заметил: - Шартана-то найти можно. Знать бы наперед, кто Маферат... Дров-то для костра магистры и сейчас соберут мигом, только свистни. Пророчица-то что, пророчила Долы кому?

Лагерь беженцев Каша дымилась, костер догорел, разговор тянулся неспешно, чтобы ни у кого не вызвал каких-либо подозрений интерес вновьприбывших к Пророчице. Эли грел бок. Полу казалось, что он и впрямь прихватил зеленоглазого поклонника столичных клозетов в Ферелден. Еще Тео взять с собой, Марка — и свалить к такой-то матери от проклятой судьбы, оторвав свое и скрывшись от вездесущего этого Создателя в Морозных горах. Кинуть за спину миску этой вот густой каши — и пускай Создатель ее сам разгребает… — Кхм. Мне-то говорили, что ее-то песнь вроде как истиннее. Раз народ ее любит. За что вот ее любят? Что лечит? Мнится, что лекарей-то повсюду много есть. Или что Песнь поет? Певунов-то тоже вдосталь. Вот ты скажи, старик, ты за что ее любишь?

Лагерь беженцев Отец одобрительно глядит на сына. Тому нужно хорошо кушать. Черенок ложки чешет затылок. Извилины эльфа работают не так прытко, как у молодого. - Не зря мы крюк-то сделали, а? Хоть и глухомань, а место и впрямь святое, раз отовсюду народ-то тянется. Будто ведет кто. Так и в легендах говорится о той, прежней Спасительнице. Только вот... раз признала ее Церква Минратосе, почто же она тут, а не в главном храме столицы-то славит Создателя?

Лагерь беженцев — Так ведь… прыткий, — не соврал уткнувшийся было в свою кашу седой, поднимая на старика честные темно-серые. — Как его прокормить-то? Вздохнул. Потыкал ложкой, остужая аппетитное варево, взял одну на пробу, одобрительно облизал ложку, указал на землянки: — А это что же, зимовать собрались? Огляделся, выпрямляясь, поверх палаток удивляясь количеству оных. — Город тут что ли будет теперь?

Лагерь беженцев Покосившись на топор, счастливый папаша зеленоглазого отрока решил много не врать: - Из Ферелдена. По своим делам. А только услыхал о пророчице, вот и... Но покамест не приходилось видать ее саму-то. Поздненько. Да и... Люди-то на тракте по-разному болтают. Вот и хотел разузнать сначала. Окинул взглядом собравшихся, протянул хлеб, выудил из котомки две миски, себе и отроку ушастому. Огонь располагал к мирной беседе, а запах от котла напоминал о собственной стоянке. - Вы-то давно тут?

Лагерь беженцев Чаще альтусы производили впечатление тех, кто скорее окружит себя непроницаемым щитом от всякого внешнего непотребства и прочих нечистот. Конечно, канализация в эльфинаже - это чудо. Великая магия на службе дерьмопровода. Пока Пол восхищенно подбирал определения свидетельству тевинтерского прогресса, к ним обратились.Оборотень не был сильно голоден, но вид имел голодный. - Благодарю, брат, - в тон старику ответил новообращенный или вот-вот уже член общины. Неспеша присел, стянул котомку. Оглянулся на Элахиля, подвинулся, чтобы и тому хватило толстого спиленного ствола недавно расшего здесь же бука. Покопался в котомке и выудил кусок хлеба. Его хватит разделить на всех. - И правда, время подкрепиться. Я Акакойус. Скромно представился. А что? Хорошее имя!

Лагерь беженцев И правда, несло дерьмом. Пол принюхался, не слишком заинтересованно приподнял брови. Впрочем, сам смотрел уже под ноги внимательнее. И по сторонам. Умереть за веру любой фанатик может, а вот вырыть отхожее место… — Запах свободы, э? — рассмеялся. — Аромат растущей славы пророчицы. Новеньких много, вот и зас… Эти все палаточники — сами из городов и прочей цивилизации. Лопату не взять яму не вырыть. А кто поопытней — таких, видать, тут мало. Да нет, не должно быть так. Неужто и в эльфинаже твоем канализация? В моем-то воняло и посильней.

Лагерь беженцев Эльфу всё это было знакомо: стираные вещи на веревочке, обжитые кострища с собранными камнями, посудой, тут же — миска с недоеденной похлебкой. Видно, попался нелюбитель казенной еды: при такой конкуренции едоков (и наверняка дружелюбных попрошаек-барбосов) бросить свою миску — не самый прозорливый поступок. Корноухий седой беженец и зеленоглазый шустрый парень пробирались между палатками. За спинами у них болтались котомки. В лагерь они вошли без проверок. Кажется, живущим тут беженцам охраны не требовалось. А это означало, что в случае какой-то проблемы они умели действовать достаточно слаженно. Эльфы и не собирались доставлять никаких проблем. Просто искали, где бы переночевать да с кем бы поговорить.

- Даже не могу решить, - покачал Пол головой, - кому из адептов оскорбительнее ее существование: андрастианцам или отрицающим благосклонность к той, первой женщине самого Создателя. А столько почитателей. Я аж ревную, у моей работы результаты пока что значительно скромнее. Я готов послоняться среди беженцев. Даже полезно изучить чужой опыт.

К востоку от Вал-Дормы когда-то давно начался его путь по Тевинтеру. Не физически начался, а началась его история. Тогда он захотел освободить одного саирабаза. И даже освободил. От веревок, цепей... но ему, помнится, не удалось освободить того саирабаза от самого себя. Познавательный урок. Что тебе нужно, чтобы уехать со мной? Потерять всё. Нужно, чтобы семья твоя перестала существовать, сын отвернулся, Тевинтер - пал. Чтобы власть твоя была попрана, друзья убиты, и чтобы даже твои враги растворились бы в Тени, оставив лишь удовлетворенное воспоминание и выжженные земли. Чтобы самому от всего этого отказаться, придется ли тебе для этого умереть? В диких землях тебя ждут постоянный страх и опасность быть разоблаченным. Наносить удары - только исподтишка. Радоваться поражениям с малыми потерями. Смиряться с великими. И быть очень одиноким в толпе чужаков. Даже тех, кто ближе к тебе всего. Нет, тевинтерский магистр, ферелденский отступник не пожелает тебе ни той участи, ни другой. Двигаясь не прямо по тракту, а проселочными дорогами, они счастливо обогнули ту кузницу, в которой Пола наверняка помнили и было бы сложно даже спустя десять лет проехать неузнанным. А уж в городе можно было не озираться - там эльф в те времена старался не показываться. Никто же не неволил. А быть принятым за раба или просто лишний раз быть окутанным презрительным небрежением к низшему... Ведь и теперь никто не неволит. Теперь у него есть причина - он делает это для друга. Нет, для любимого. Который мечтает преобразить Тевинтер - превратить его в страну для магов. Но конечно, не совсем для всех магов. Тому саирабазу места в ней так и не будет. Эльфу вроде Эли? Это неизвестно, но спутники его, пожалуй, большинством проголосуют, что нет. Полу было место в сердце другого. Пока что. А воспоминания - это всего лишь отблески прошлого. В настоящем они, словно призванные духи, частенько превращаются в демонов. *** - Какие у нее, все же, интересные предсказания, - отдал должное эльф, ничего особенно не имея в виду.

Бульварный роман за авторством некоего шевалье дю Волана, прославленного виршеплета и кузена императора. 3:25 Век Башен. Избранное Как-то он слышал от кого-то историю о двух бедных свободных художниках из Вал-Руайо. Они встретились на славной попойке, как водится у орлейской богемы, и намеревались провести вместе всего одну ночь. Но наутро один из них так впечатлился особыми удовольствиями, доставленными вторым, что кинулся на улицу и вскоре вернулся с букетом цветов для своего случайного ночного любовника. Тот, не менее впечатленный сим широким жестом, пообещал остаться вместе до тех пор, пока не увянут цветы. История стара как мир. И потому все, конечно, кроме Пола, не имеющего вкуса к чтению орлейских романов, знают ее продолжение. На протяжении последующих недель, а может быть и месяцев, оба втайне друг от друга поливали и подменяли по цветочку увядавший естественным ходом букет. Так что к тому мгновению, когда глаза обоих наконец-то раскрылись, в вазе стояли совсем уже другие цветы. В глубине души он лез на балкон, подозревая, что их глаза могут раскрыться прямо сейчас. Эли говорил, что законченная нынче миссия станет последней. Но ведь Тео оповестил всех о еще одной. Рука провидения? Не важно. Еще одна ночь. Принц замешкался лишь для того, чтобы позволить трибуну закончить беседу с Эли. По сути, реакция того на вероломство Оптата была более чем адекватной. Когда посторонний некромант норовит пощупать тебя за причинное место, огонь — отличный способ подсказать ему, куда следует убрать свои руки. Правда, Пол ограничился бы неаристократичным мордобоем. Но Эли — раб. Оборотень постоянно ловил себя на том, что, окажись на месте Эли, извелся бы. И тогда Пол все время обещал себе что-то решить… что-то… Но когда достаточно просто раскрыть глаза — и что? Вдруг все посыплется, словно мраморный бюст императора Драккона от дробящей темницы? И глаза не открывались. И сегодня — тоже нет? Принц отмахнулся от назойливых вопросов, задаваемых собственной совестью, с большой легкостью, ведь принцесса уже порхнула в его… точнее, заключила в свои объятия. О, кажется, дракона ты уже… придушил. Тем лучше, не будем отвлекаться. Трещит тонкая ткань… я не думаю, что еще пригодится, мы ведь теперь на юг? Ну и хрен с ней с рубахой. — Как твоя… Ладно, верю, потом поговорим. Иди ко мне. Люблю тебя, люблю… Сегодня маготок духа не направлял, и не выписывал узоры. Он свил свою силу с силой магии земли и льда и завертел обоих в водовороте неуправляемого смерча. Я так соскучился или не обошлось без послевкусия зачарованного кольца? Букет цветов сегодня как нельзя более свеж.

Он удалился из Тени без большой спешки. Кивнув присутствующим и соблюдая допустимые правила вежливого, но ненавязчивого прощания. Его разбирало любопытство, конечно, что там с этим кольцом. Но было в этом предмете нечто порочное - и не его предназначение, а способ, при помощи которого оно было получено. Так что эльфово обычное любопытство тут дало сбой. Спустя небольшое время оборотень уже перелезал через оградку трибунского балкона. Что там их ждет в пути? Очередные стремные коридоры и заминированные хозяевами темные скрипучие переходы постоялых дворов. Эта ночь была их. Если, конечно, Тео не надумает все же отправиться купаться в ночном море. Но он вроде бы еще не настолько оклемался.

- Только в один конец, - усмехнулся магистр. - Управляющего мастерскими, оставленного после Титуса, ещё придётся допрашивать. Насколько я понял, только формари от боевых магов могли создавать подобные предметы. Пол кивнул понимающе и с неожиданным сожалением. Такой визит он бы посоветовал Марку. Из тех, что западают в душу на многие годы.

За некромантом наблюдал и второй. С иронией. Старость склоняет к шалостям. Жестоким, как будто в отместку жестокости грядущей смерти. Но посильным дряхлеющим возможностям. Жениховство не настроило расчетливого альтуса на сентиментальный лад. А роза в петлице смотрелась бы неплохо. - Мастерские там богатые, - поделился впечатлениями эльф. - Экскурсии для постояльцев курорта не планируете организовать?

Апартаменты трибуна - Ещё немного... - вторая рука, вырвавшись из плена, следует целенаправленно к пряжке ремня, - и я отложу заседание. - Лучше встретимся позже, - губы обманчиво касаются скулы, ожидание сделает встречу слаще. Через мгновение эльф уже отступает назад к балкону. - Пойду узнаю, все ли успели вернуться. Не засыпай. Последние слова звучат с уверенностью, что Тео уже изрядно проснулся, чтобы собрание все же состоялось вовремя.

Апартаменты трибуна - Зачем тебе всё это, Пол? В темно-серых мелькает замешательство. И, как следствие, как обычно у Пола, злость на это замешательство. - Это твоя другая жизнь, - пожимает плечами. Есть Эли и Пол - вот они. Есть гостиничные переезды и ночи, наполненные любовью на острове Белом. И всё открыто, и Тео здесь, такой как есть, как на ладони, живой с синью, окутывающей сердце. А есть что-то такое, что... оборотню не нужно... Какое-то еще одно измерение? Бесконечные проекции жизни другого, которые никому не охватить целиком? Или... что-то, чего не хватает? Может, и верно, не нужно? Злость уходит, бессильно махнув рукой. Пальцы удерживают пальцы. Улыбка приближается и в волосах путается другая рука. - Мне всё мало? Прости. Поцелуй примиряет с истиной: другого не узнать так, чтобы присвоить себе знание о нем. Только познать - а это доступно им любой ночью. Пока что.

Апартаменты трибуна - Ты производишь впечатление женатого на работе. Да и... Ты и э... миледи Красс? Эльф задумчиво пробовал на вкус новое имя. Полная чаша. Родители, сын, жена, фамильная башня, магистрат... Эли... теперь вот и Пол. Тео ненасытен? Находясь рядом, притягивает и заражает этой ненасытностью многих? Но кажется, не всех. - Надо же. Оказывается, и у ужасных тевинтерских магистров бывают дети, их любят добрые родители. И... строптивые жены? Да ладно... Три года. Ты его любишь?

- Надо всех собрать. Надеюсь, Оптат очаровал вдову. Симпатизируя ему, принять поражение ей будет легче. Напоминание о матримониальном проекте Оптата вернули к тому дневному упреку самому себе о том, что было не спрошено. - Узнаю, все ли вернулись... Отстранился, собираясь встать, но все же медлил: - У тебя... есть дети, оказывается?

Апартаменты трибуна Он сидел на кровати, одетый в по случаю прикупленные легкие одежды. И, на радость осуждающим мессирам, никто не собирался ничего менять. Вот только что никого не было рядом, и с тихим шорохом простыни потянулись к краю. Мягко положил руку на грудь почти дремлющему курильщику и невольно вдохнул запах дыма. Дверь на балкон с ведущей к небольшой пристани лестницей была приоткрыта. Тонкие занавеси чуть колыхались на вечернем ветерке, он вошел тихо и сразу определил, несмотря на приглушенный свет, где находится хозяин комнаты. А судя по равномерному теплу его тела под ладонью, от повязки тот избавился. Крови нет. - Лучше?