Meshulik

Лагерь беженцев Каша дымилась, костер догорел, разговор тянулся неспешно, чтобы ни у кого не вызвал каких-либо подозрений интерес вновьприбывших к Пророчице. Эли грел бок. Полу казалось, что он и впрямь прихватил зеленоглазого поклонника столичных клозетов в Ферелден. Еще Тео взять с собой, Марка — и свалить к такой-то матери от проклятой судьбы, оторвав свое и скрывшись от вездесущего этого Создателя в Морозных горах. Кинуть за спину миску этой вот густой каши — и пускай Создатель ее сам разгребает… — Кхм. Мне-то говорили, что ее-то песнь вроде как истиннее. Раз народ ее любит. За что вот ее любят? Что лечит? Мнится, что лекарей-то повсюду много есть. Или что Песнь поет? Певунов-то тоже вдосталь. Вот ты скажи, старик, ты за что ее любишь?

Лагерь беженцев Отец одобрительно глядит на сына. Тому нужно хорошо кушать. Черенок ложки чешет затылок. Извилины эльфа работают не так прытко, как у молодого. - Не зря мы крюк-то сделали, а? Хоть и глухомань, а место и впрямь святое, раз отовсюду народ-то тянется. Будто ведет кто. Так и в легендах говорится о той, прежней Спасительнице. Только вот... раз признала ее Церква Минратосе, почто же она тут, а не в главном храме столицы-то славит Создателя?

Лагерь беженцев — Так ведь… прыткий, — не соврал уткнувшийся было в свою кашу седой, поднимая на старика честные темно-серые. — Как его прокормить-то? Вздохнул. Потыкал ложкой, остужая аппетитное варево, взял одну на пробу, одобрительно облизал ложку, указал на землянки: — А это что же, зимовать собрались? Огляделся, выпрямляясь, поверх палаток удивляясь количеству оных. — Город тут что ли будет теперь?

Лагерь беженцев Покосившись на топор, счастливый папаша зеленоглазого отрока решил много не врать: - Из Ферелдена. По своим делам. А только услыхал о пророчице, вот и... Но покамест не приходилось видать ее саму-то. Поздненько. Да и... Люди-то на тракте по-разному болтают. Вот и хотел разузнать сначала. Окинул взглядом собравшихся, протянул хлеб, выудил из котомки две миски, себе и отроку ушастому. Огонь располагал к мирной беседе, а запах от котла напоминал о собственной стоянке. - Вы-то давно тут?

Лагерь беженцев Чаще альтусы производили впечатление тех, кто скорее окружит себя непроницаемым щитом от всякого внешнего непотребства и прочих нечистот. Конечно, канализация в эльфинаже - это чудо. Великая магия на службе дерьмопровода. Пока Пол восхищенно подбирал определения свидетельству тевинтерского прогресса, к ним обратились.Оборотень не был сильно голоден, но вид имел голодный. - Благодарю, брат, - в тон старику ответил новообращенный или вот-вот уже член общины. Неспеша присел, стянул котомку. Оглянулся на Элахиля, подвинулся, чтобы и тому хватило толстого спиленного ствола недавно расшего здесь же бука. Покопался в котомке и выудил кусок хлеба. Его хватит разделить на всех. - И правда, время подкрепиться. Я Акакойус. Скромно представился. А что? Хорошее имя!

Лагерь беженцев И правда, несло дерьмом. Пол принюхался, не слишком заинтересованно приподнял брови. Впрочем, сам смотрел уже под ноги внимательнее. И по сторонам. Умереть за веру любой фанатик может, а вот вырыть отхожее место… — Запах свободы, э? — рассмеялся. — Аромат растущей славы пророчицы. Новеньких много, вот и зас… Эти все палаточники — сами из городов и прочей цивилизации. Лопату не взять яму не вырыть. А кто поопытней — таких, видать, тут мало. Да нет, не должно быть так. Неужто и в эльфинаже твоем канализация? В моем-то воняло и посильней.

Лагерь беженцев Эльфу всё это было знакомо: стираные вещи на веревочке, обжитые кострища с собранными камнями, посудой, тут же — миска с недоеденной похлебкой. Видно, попался нелюбитель казенной еды: при такой конкуренции едоков (и наверняка дружелюбных попрошаек-барбосов) бросить свою миску — не самый прозорливый поступок. Корноухий седой беженец и зеленоглазый шустрый парень пробирались между палатками. За спинами у них болтались котомки. В лагерь они вошли без проверок. Кажется, живущим тут беженцам охраны не требовалось. А это означало, что в случае какой-то проблемы они умели действовать достаточно слаженно. Эльфы и не собирались доставлять никаких проблем. Просто искали, где бы переночевать да с кем бы поговорить.

- Даже не могу решить, - покачал Пол головой, - кому из адептов оскорбительнее ее существование: андрастианцам или отрицающим благосклонность к той, первой женщине самого Создателя. А столько почитателей. Я аж ревную, у моей работы результаты пока что значительно скромнее. Я готов послоняться среди беженцев. Даже полезно изучить чужой опыт.

К востоку от Вал-Дормы когда-то давно начался его путь по Тевинтеру. Не физически начался, а началась его история. Тогда он захотел освободить одного саирабаза. И даже освободил. От веревок, цепей... но ему, помнится, не удалось освободить того саирабаза от самого себя. Познавательный урок. Что тебе нужно, чтобы уехать со мной? Потерять всё. Нужно, чтобы семья твоя перестала существовать, сын отвернулся, Тевинтер - пал. Чтобы власть твоя была попрана, друзья убиты, и чтобы даже твои враги растворились бы в Тени, оставив лишь удовлетворенное воспоминание и выжженные земли. Чтобы самому от всего этого отказаться, придется ли тебе для этого умереть? В диких землях тебя ждут постоянный страх и опасность быть разоблаченным. Наносить удары - только исподтишка. Радоваться поражениям с малыми потерями. Смиряться с великими. И быть очень одиноким в толпе чужаков. Даже тех, кто ближе к тебе всего. Нет, тевинтерский магистр, ферелденский отступник не пожелает тебе ни той участи, ни другой. Двигаясь не прямо по тракту, а проселочными дорогами, они счастливо обогнули ту кузницу, в которой Пола наверняка помнили и было бы сложно даже спустя десять лет проехать неузнанным. А уж в городе можно было не озираться - там эльф в те времена старался не показываться. Никто же не неволил. А быть принятым за раба или просто лишний раз быть окутанным презрительным небрежением к низшему... Ведь и теперь никто не неволит. Теперь у него есть причина - он делает это для друга. Нет, для любимого. Который мечтает преобразить Тевинтер - превратить его в страну для магов. Но конечно, не совсем для всех магов. Тому саирабазу места в ней так и не будет. Эльфу вроде Эли? Это неизвестно, но спутники его, пожалуй, большинством проголосуют, что нет. Полу было место в сердце другого. Пока что. А воспоминания - это всего лишь отблески прошлого. В настоящем они, словно призванные духи, частенько превращаются в демонов. *** - Какие у нее, все же, интересные предсказания, - отдал должное эльф, ничего особенно не имея в виду.

Бульварный роман за авторством некоего шевалье дю Волана, прославленного виршеплета и кузена императора. 3:25 Век Башен. Избранное Как-то он слышал от кого-то историю о двух бедных свободных художниках из Вал-Руайо. Они встретились на славной попойке, как водится у орлейской богемы, и намеревались провести вместе всего одну ночь. Но наутро один из них так впечатлился особыми удовольствиями, доставленными вторым, что кинулся на улицу и вскоре вернулся с букетом цветов для своего случайного ночного любовника. Тот, не менее впечатленный сим широким жестом, пообещал остаться вместе до тех пор, пока не увянут цветы. История стара как мир. И потому все, конечно, кроме Пола, не имеющего вкуса к чтению орлейских романов, знают ее продолжение. На протяжении последующих недель, а может быть и месяцев, оба втайне друг от друга поливали и подменяли по цветочку увядавший естественным ходом букет. Так что к тому мгновению, когда глаза обоих наконец-то раскрылись, в вазе стояли совсем уже другие цветы. В глубине души он лез на балкон, подозревая, что их глаза могут раскрыться прямо сейчас. Эли говорил, что законченная нынче миссия станет последней. Но ведь Тео оповестил всех о еще одной. Рука провидения? Не важно. Еще одна ночь. Принц замешкался лишь для того, чтобы позволить трибуну закончить беседу с Эли. По сути, реакция того на вероломство Оптата была более чем адекватной. Когда посторонний некромант норовит пощупать тебя за причинное место, огонь — отличный способ подсказать ему, куда следует убрать свои руки. Правда, Пол ограничился бы неаристократичным мордобоем. Но Эли — раб. Оборотень постоянно ловил себя на том, что, окажись на месте Эли, извелся бы. И тогда Пол все время обещал себе что-то решить… что-то… Но когда достаточно просто раскрыть глаза — и что? Вдруг все посыплется, словно мраморный бюст императора Драккона от дробящей темницы? И глаза не открывались. И сегодня — тоже нет? Принц отмахнулся от назойливых вопросов, задаваемых собственной совестью, с большой легкостью, ведь принцесса уже порхнула в его… точнее, заключила в свои объятия. О, кажется, дракона ты уже… придушил. Тем лучше, не будем отвлекаться. Трещит тонкая ткань… я не думаю, что еще пригодится, мы ведь теперь на юг? Ну и хрен с ней с рубахой. — Как твоя… Ладно, верю, потом поговорим. Иди ко мне. Люблю тебя, люблю… Сегодня маготок духа не направлял, и не выписывал узоры. Он свил свою силу с силой магии земли и льда и завертел обоих в водовороте неуправляемого смерча. Я так соскучился или не обошлось без послевкусия зачарованного кольца? Букет цветов сегодня как нельзя более свеж.

Он удалился из Тени без большой спешки. Кивнув присутствующим и соблюдая допустимые правила вежливого, но ненавязчивого прощания. Его разбирало любопытство, конечно, что там с этим кольцом. Но было в этом предмете нечто порочное - и не его предназначение, а способ, при помощи которого оно было получено. Так что эльфово обычное любопытство тут дало сбой. Спустя небольшое время оборотень уже перелезал через оградку трибунского балкона. Что там их ждет в пути? Очередные стремные коридоры и заминированные хозяевами темные скрипучие переходы постоялых дворов. Эта ночь была их. Если, конечно, Тео не надумает все же отправиться купаться в ночном море. Но он вроде бы еще не настолько оклемался.

- Только в один конец, - усмехнулся магистр. - Управляющего мастерскими, оставленного после Титуса, ещё придётся допрашивать. Насколько я понял, только формари от боевых магов могли создавать подобные предметы. Пол кивнул понимающе и с неожиданным сожалением. Такой визит он бы посоветовал Марку. Из тех, что западают в душу на многие годы.

За некромантом наблюдал и второй. С иронией. Старость склоняет к шалостям. Жестоким, как будто в отместку жестокости грядущей смерти. Но посильным дряхлеющим возможностям. Жениховство не настроило расчетливого альтуса на сентиментальный лад. А роза в петлице смотрелась бы неплохо. - Мастерские там богатые, - поделился впечатлениями эльф. - Экскурсии для постояльцев курорта не планируете организовать?

Апартаменты трибуна - Ещё немного... - вторая рука, вырвавшись из плена, следует целенаправленно к пряжке ремня, - и я отложу заседание. - Лучше встретимся позже, - губы обманчиво касаются скулы, ожидание сделает встречу слаще. Через мгновение эльф уже отступает назад к балкону. - Пойду узнаю, все ли успели вернуться. Не засыпай. Последние слова звучат с уверенностью, что Тео уже изрядно проснулся, чтобы собрание все же состоялось вовремя.

Апартаменты трибуна - Зачем тебе всё это, Пол? В темно-серых мелькает замешательство. И, как следствие, как обычно у Пола, злость на это замешательство. - Это твоя другая жизнь, - пожимает плечами. Есть Эли и Пол - вот они. Есть гостиничные переезды и ночи, наполненные любовью на острове Белом. И всё открыто, и Тео здесь, такой как есть, как на ладони, живой с синью, окутывающей сердце. А есть что-то такое, что... оборотню не нужно... Какое-то еще одно измерение? Бесконечные проекции жизни другого, которые никому не охватить целиком? Или... что-то, чего не хватает? Может, и верно, не нужно? Злость уходит, бессильно махнув рукой. Пальцы удерживают пальцы. Улыбка приближается и в волосах путается другая рука. - Мне всё мало? Прости. Поцелуй примиряет с истиной: другого не узнать так, чтобы присвоить себе знание о нем. Только познать - а это доступно им любой ночью. Пока что.

Апартаменты трибуна - Ты производишь впечатление женатого на работе. Да и... Ты и э... миледи Красс? Эльф задумчиво пробовал на вкус новое имя. Полная чаша. Родители, сын, жена, фамильная башня, магистрат... Эли... теперь вот и Пол. Тео ненасытен? Находясь рядом, притягивает и заражает этой ненасытностью многих? Но кажется, не всех. - Надо же. Оказывается, и у ужасных тевинтерских магистров бывают дети, их любят добрые родители. И... строптивые жены? Да ладно... Три года. Ты его любишь?

- Надо всех собрать. Надеюсь, Оптат очаровал вдову. Симпатизируя ему, принять поражение ей будет легче. Напоминание о матримониальном проекте Оптата вернули к тому дневному упреку самому себе о том, что было не спрошено. - Узнаю, все ли вернулись... Отстранился, собираясь встать, но все же медлил: - У тебя... есть дети, оказывается?

Апартаменты трибуна Он сидел на кровати, одетый в по случаю прикупленные легкие одежды. И, на радость осуждающим мессирам, никто не собирался ничего менять. Вот только что никого не было рядом, и с тихим шорохом простыни потянулись к краю. Мягко положил руку на грудь почти дремлющему курильщику и невольно вдохнул запах дыма. Дверь на балкон с ведущей к небольшой пристани лестницей была приоткрыта. Тонкие занавеси чуть колыхались на вечернем ветерке, он вошел тихо и сразу определил, несмотря на приглушенный свет, где находится хозяин комнаты. А судя по равномерному теплу его тела под ладонью, от повязки тот избавился. Крови нет. - Лучше?

- Вечером никакой приползёт. И опять сердиться будет. Сам на себя, - мальчишка оттолкнулся от дверцы и откинулся на спинку сиденья. - Приеду сейчас и купаться уйду. Я в море уже года два не купался. — Давай, — улыбается Пол. Приползет никакой, это точно. Тео уязвим. Отрицает и настаивает на своей уязвимости. Говорит, что не нужно, чтобы стояли за спиной. А самому нужно. Сердится… — Мне нужно… гхм, я дождусь, подготовлю всё, перевязку. Не волнуйся. Иди. Пол проведет весь вечер недалеко от свай их пристанища на мелководье, сидя в лодке, как он любит, чтобы гладь морская давала ощущение левитации. Земная стихия этого места проглядывает сквозь пронизанный лучами солнца неглубокий слой соленой чистой воды. Оптат получит именно эту плодородную почву то ли под виноградник, то ли под лозу своего родового древа. Но не только эта сторона земной стихии сейчас занимает мысли оборотня. Маг духа по-своему постигает стихии. Через идеи, воплощенные в ощущениях и образах. Огонь — простейшая, сильная и потому наиболее материальная, и при том словно сама энергия, которая — на противоположных весах Завесы от магии Тени. Вода, дающая течение жизни, ее дорога и безбрежность, требующая формы. И ветер, простор полета, дарящий движение, который получает свой путь от воды. Но магия земли, которая здесь, во владениях этой женщины, нашла свое противоположение в физически реальных плодородных грунтах под виноградниками, в избалованной солнцем глади мелководья и в прахе усопших, так почитаемом морталитаси, у Тео проявлялась стихийным хаосом, дававшим пищу духовным садам Оборотня. Это тело имело форму, недостающую воде. А уж какова форма — то зависело от воли мага. И силы. И… чего-то еще не хватало. Дух, подкрепленный оборотнической магией, порой порождает такие идеи, которые не постичь, даже познав и приняв суть всех стихий. Даже познав и приняв суть друзей и недругов и оправдав и тех и других. И высшая форма и она же высшая идея — это дракон. Не истукан, а парящий и разящий. Не вольная птица, а воплощающий то, что воплощают драконы испокон веков: власть, обладание, длань Творца. Словно тень, покрывающая омываемый дождем Тедас. Разница между виверной и самим венцом творения драконидов — как между жабой и драколиском. Для воплощения этой идеи оборотню не хватало самой малости и бесконечно недоступной детали: божественной теневой сущности этой абсолютно зазавесной твари, которая только физическую оболочку являет в мире, а сердце свое хранит в далеких мирах сновидений. Он тоже искупается, прямо со своего личного пирса, когда вернется к гостинице, в сумерках, но сначала на дне мелководья покажется тень изогнутой длинной шеи с заостренной головой, в широком размахе перепончатых крыльев. Она возникнет под лодкой, в которой будет мирно сидеть седовласый эльф. И думать о драконах. А позже, к возвращению Тео эта же лодочка тихо пристанет к его причалу. Пол улыбается. Да... Искупаться бы надо. Приползет никакой. Сердиться... И мысленно уже касается его плеч, бережно принимая в свои объятия.

Дорога в сторону побережья - Стоять за моей спиной несколько часов к ряду то ещё удовольствие. Езжайте.  Развернулся и, стараясь держать спину ровно, отправился в обществе чиновников на приём к главе города. В спину задумчиво глядел седовласый «помощник». Крассу бы отдохнуть, а не мчаться на прием. Мазохист. Страна превозмогателей? Да нет, по всему Тедасу кому-то да несладко. Но везде — на свой лад. В Ферелдене один банн доносит на другого, убивает крестьян за потраву и платит по-тихому знакомой колдунье за порчу соседского скота. Самосуд и гибель от руки одержимого — обыденность в диких землях. Встать на пути отца семейства, которому мешают распоряжаться своим родовым древом во благо семьи - это проходил и сам эльф, оттого и уши у него коротки. Здесь же зверства рафинированнее, изящнее линия, но итог тот же. Одна альтус норовит перерезать ради собственной красоты побольше рабов, другой — превратить в послушных безвольных марионеток собратьев-магов, подло воспользовавшись их беспомощностью, ради получения наследника — гарантии власти и мнимого бессмертия в потомках. Страх — старения и смерти. И всё, что видно тут. И нет ничего нового ни в том ни в другом. — Как ты думаешь, — интересуется Пол, глядя в окно кареты, которая везет их к солнечному пляжу гостиницы, — новый глава дома оставит при себе тех формари? Ну, чтоб добро не пропадало. И доходы опять же не падали…

- Хорошая работа, дорогие мои, - похвалил обоих, постепенно возвращая самообладание. - Но... - Пол не мог не добавить, хотя было ясно, что достаточно крыши ее дома, чтобы обвинить, - нет доказательств, что миледи в этом участвовала. Впрочем, допрос слуг... Он промолчал. Большего-то не требовалось.

- Прошу прощения, миледи, мессир, я отойду. Буквально на минуту, - он улыбнулся, с трудом поднялся и пошагал к двум мимам. - Что за цирк? - обратился Красс сразу к обоим, оттесняя артистов подальше от парочки жениха и невесты. Любуясь выступлением Эли, одно Пол мог сказать точно: в бродячей труппе им будут рады. Невооруженным глазом были заметны разносторонние таланты молодого артиста, тяга к многослойным образам и глубине неоднозначных смыслов. Более конкретное осмысление потребовало словесной интерпретации постановщика. На Красса было больно смотреть. Но новости стоили того. Он коротко тихо изложил их суть. Не упустил из виду и того, что усмиряли насильно, раненых боевых магов, при помощи странного устройства в подвале. - Пока там еще не прибрали, вроде никто не заметил, что я там был.

Внутренний двор => гостиная - Значит, тех боевых магов... всё-таки, насильно? Да? - до сих пор он ещё сомневался. - Я читал про Усмирение. В библиотеке Серебряного Шпиля. Меня чуть Крисп не поймал. Вернее, не то чтобы читал. Там на древнем тевене всё. Но картинки видел. Только не понял суть этого процесса. Надо шефу как-то сказать. - Надо, - прозвучало согласие скептически. Шеф, похоже, сроднился с креслом и извлекать его оттуда до окончания визита было бы бесчеловечно (и безэльфично). А в присутствии хозяйки дома шептаться как-то... не совсем годилось для некромантского заговора против ее временного девичества. Трудный выбор... Через некоторое время в дверях - так, чтобы хозяйка дома не обратила внимания на странное оживление, а Красс мог бы спокойно наблюдать, разыгралась пантомима из серии коротких, но емких эпизодов. Седой эльф изобразил пальцами шаги в подземелье по ступеням. После чего со зверским выражением лица картинно влепил Эли мнимый штамп на лоб. Далее очередь была за зеленоглазым напарником...