Meshulik

Вот тут хронология полезная^^ Если что-то не совпадает, то поправлю. А вообще, там еще всякие эпиложные события вплетаются - попозже могу добавить подробностей, если интересно) .

...пока общество наслаждалось музыкой. Stormcrow & Meshulik

Угу. Просто сам спектакль был круче теле-. Особенно если сидеть в первом ряду. Сцена там была круглая в ТЮЗе-то, вровень почти с уровнем первых кресел, огорожена, словно в цирке, таким бордюром. Так вот когда гномы бились с орками, свет начинал мигать быстро-быстро, а воины вскакивали на этот самый бордюр и типа рубились. А я сидела в первом ряду - и казалось, что они прямо надо мной мелькаю мечами... Это было одно из самых ярких театральных впечатлений моего детства)))

Вообще, это по спектаклю. В ТЮЗе питерском я смотрела его раз э... десять)))

Хм. Какой-то малость упаднический пост. Будто Био кого-то обвешали. Но тогда бы мы тут не сидели. С праздником!) И побольше массыффектов красивых и разных^^

...и вот, наконец, в мире появится первая в истории игроделания игра, выпущенная без аврала.

Гном вновь вежливо поклонился обеим дамам. С первой они друг друга вполне поняли. И хоть его еще многое интересовало, в особенности после упоминания её связи с Хароном, он оставил возможность задавать вопросы другим, видя, что ему эльфийка не верит и считает его чем-то незначительным и непредсказуемо опасным для ее тайн. Гном из Торговой гильдии на службе у морталитаси, по совместительству казначея короны только хмыкнул. Сложно представить себе более способного хранить чужие тайны Неварры. Вторая настолько оттаяла к его персоне, что даже обратилась к нему. Не важно, что при этом она лишь приказала ему заткнуться. Это был прорыв в их отношениях, и он его оценил покладистым кивком. - Благодарю тебя, Мгла. Твои угрозы мне понятны. И если желаешь, можешь осуществить их сразу сейчас. Ты не должна мне верить. Но позволь последний вопрос. И я замолчу, ничего не скажу больше никому. Зачем твоим хозяевам нас отпускать?

Гном вежливо поклонился. - А я Петро. Ты спрашиваешь, Мгла. к чему мне знать о планах твоих хозяев? Но ведь мы только что не позволили чьим-то планам здесь сбыться. Чему, полагаю, твои хозяева могли бы быть и рады, не считаешь? Мы потеряли здесь друзей. Я потерял... - он помолчал, не выдавая подступившей горечи. Но силы вернулись и он продолжил, - потерял очень близкого человека. И мне нужно знать, не замышляют ли твои хозяева чего-то похожего на то, что тут устроил этот наш принц, прими Создатель его заблудший дух. Ты полагаешь, что не моё это дело? Позволь возразить: я здесь, а значит, уже доказал, что моё. Вот, к чему мне знать это. Гному, да. А проживу ли я свою жизнь впустую или нет, мне того знать не дано. Дано ли тебе? Удовлетворил ли тебя мой ответ, Мгла?

— Значит, трое, — мрачно констатировал Петро. Анку, Дора, теперь еще и Кари. Загадочный малозаметный человечек. Такой же малозаметный, как и тот, у кого эльфийка нашла символы принадлежности к церкви. Они все были склонны оставаться за закрытыми дверями от чужого познания. Ни потрошитель, ни бард не нуждались в его участии, но гному было тяжело думать, что их жизни прервались так внезапно. Сейчас он мог вспомнить о них только хорошее, а именно что они всегда были рядом и на одной с ним стороне. Тем сильнее он сжал ладонь того, кто еще пока был тут. — Держись, маз, всё позади. Мы выберемся, вот увидишь. Единственное к чему такие порождения и стремятся, так это к примитивному уничтожению и поглощению всего живого. Лучше забудьте о случившемся, как о страшном сне. Петро знал, что тайны морталитаси сокрыты глубоко и допускаются к ним лишь особо посвященные. Но раз уж он попал в сердце Некрополя, то и так просто уйти, не разобравшись до конца, не хотел: — А к чему стремятся твои хозяева… кстати, как твоё имя?

Петро немного радовался. Что не сказал Айседоре, что уходит, не дав ей почувствовать себя брошенной, и напрасно. Ведь теперь было уже не важно, сказал или нет. И что она умерла раньше, чем возникло это смутное подозрение, что, может, и потрошитель сгинул навсегда в той же бездушной массе холода и небытия... Петро с удивлением отметил, что дух всё же имел свой взгляд на произошедшее, а не отвечал лишь строго на вопросы. Значит, был более развит, чем типичный неживой слуга в Некрополе, бессловесно метущий вечно пол своей метлой. - Так, значит... Баэль всё же нашел свой конец, - с некоторым облегчением отозвался рыжебородый. Значит, всё было по крайней мере не зря. - Рино, ты как? Мы, значит, всё-таки достали его. Я-то ничего не помню. Он вновь обратился к духу: - Зачем ты помогаешь нам?

Им дали не зацепку. Сюда вела вереница нападений, магических ловушек, их гнали их преследователи, а шли они по кровавому следу. И преследователи их целились в Дору. Этого следовало ожидать. Рано или поздно. Она бы сейчас только усмехнулась и пожала плечами. И еще Петро знал, что мадмуазель некромант защищала их. Но не пришлось узнать ей самой, что возможно, напрасно. Куда подевался потрошитель? Что сделалось с их врагом? Кому послушен сей дух, что перевязал им раны? И зачем он это сделал? Нахлынувшее отчаяние отпустило. Он услыхал ответ эльфийки. Отер глаза, повернулся, не веря ушам: - Здесь? Посол здесь? Помедлил и уточнил: - Они здесь живые?

Даже если бы сейчас эльфийка со свойственной мертвым невозмутимостью объявила о грядущем конце света в четверг после полудня, гном вряд ли бы осознал масштабы перспективы. В его маленьком уютном мирке воображение перестало работать, вытесненное известием о уже случившемся конце света. - К-как забальзамир... её нельзя бальза... Где она? Дора! - Он вскочил, выпутался из одеяла и крикнул в надежде, что глупый посмертный дух что-то напутал. - Дора! В помещении не было привычного торжественного эха. Это место казалось слишком уж уютным для Некрополя. И каким-то безвыходным. Как то, что только что сообщил дух. Тело. Подготовить к погребению. Он остановился так же внезапно, как побежал к ближайшим дверям. Сраженный накатившим пониманием, что духу не было причины лгать ему. И помощи никто не ждет. Голова опустилась, плечи дрогнули. - Она не должна была... Наверно, он тоже не должен был, но он заплакал. Разрыдался, тихо, уткнув рыжую бороду в ладони. Эгоистично в своем сокрушительном горе не осознавая ни исчезновения поторошителя, ни неизвестности исхода их противостояния Харону. Ни того, что их миссия застряла в обители смерти, так и не добравшись до своей главной цели.

По-прежнему в Некрополе... Что-то кольнуло, сбилось дыхание, он вновь и вновь оглядывал своих спутников в поисках. Вот Рино... Озабоченный вопросительный взгляд изумрудами зацепился за Минерву. - А где Дора?

Его сознание не бродило за Завесой, не видело снов или видений. Из небытия он просто привычно выпал, как выпадает из мешка диппочты на пыльную дорогу накануне кровопролитной войны скромный конвертик с наиважнейшими донесениями. Ему было тепло. Кажется, он не мог согрет... Гном сел, стягивая с себя одеяло и озираясь, настороженно нащупывая и не находя нигде рукояти своего меча. - Где мы? Он обратил этот вопрос к эльфийке, хотя уже видел, кто перед ним. Что она такое? Снова одержимая? Может ли гном быть одержан? Этот вопрос занял его и заставил прислушаться к себе. Определенно он думал, что погиб. Вроде бы жив. И не чувствует чьего-то лишнего сознания. Рядом друзья. Некоторые еще отдыхали. Они спасены? Они победили? Но кто эта эльфийка? В глубине души уже отлегло. Они победили. Ведь он жив, верно?

Глаза заливал пот, силы оставили её. Хотелось отползти и спрятаться за каменным гробом. А может, и укрыться в нем. Задвинуть крышку, чтобы больше не показываться на свет. Не подымать головы. Не видеть того, что случилось с телом далекого, но всё же родной крови. Того, за что она расплачивалась всю свою жизнь, что стояло на пьедестале, расставляло её личные фигуры на шахматной доске и придавало сил ей, когда сил уже не оставалось. Ну нет. Сейчас госпожа некроманка была как нельзя далека от родственных чувств. Не к этому чудовищу, не к гомункулу со множеством ошметков когда-то прекрасных сосудов душ. Сейчас-то ногам вернулась чувствительность, а руки зашарили в поясной сумке, чтобы защитить уже от этого монстра её семью и королевство. Или возможно, не только. Возможно, дать шанс уйти отсюда живым еще кому-то. — Теперь ты по иную сторону, Баэль, покойся же в своей роскошной усыпальнице, несбывшаяся надежда трона Пентагаст. Мокрые волосы налипли на лоб, одежда от пыли и праха вернулась к привычной серости. Две птицы взмахнули крылами, два клюва уязвили массу ворочающихся тел в беззащитную розовую плоть. Проникли, распались, вырывая куски и разбрызгивая скрытую под кожей сукровицу. … Таинственные темные коридоры, призрачные огоньки забытых тейгов, вмурованные в стены древности минувшей славы дварва. Рыжий не видал всего этого, да и порой радовался, что не видал. Рино прав: под землей не место тем, кто хотел бы свободы, там слишком твердый камень и слишком узки тропы для того, кто родился на поверхности. Они кружили вокруг этой уязвимой крупной туши. Казалось, проблема лишь в том, чтобы прорубиться, уж очень крупным оказался многочленистый монстр. Но опасность его таилась не в защите, а магии. Петро всегда был трусоват и предпочитал поостеречься. Но на деле в лицо смерти оттого ни разу и не смотрел. Не приходилось. Или не успевал. Острые лезвия скоры на расправу. Успеешь ли испугаться, когда вокруг столько умелых бойцов? Когда морталитаси всегда пошлет вперед дарованное Создателем чудо умерщвления дыханием одного только ужаса. Лицо это оказалось чересчур прозаичным. Оно было стремительно сменившими друг друга тошнотой, холодом, туманом… И после — ничего. И стоило ли с ним так носиться? ... Айседора упала почти следом. Вторично дарованные силы были быстротечны. Как и ее гнев. Осталось лишь сожаление. И удовлетворение.

Светлый мальчик, младший брат венценосного семейства. Несмотря, что младший, на высокой лестнице иерархии Пентагаст Айседора занимала неразличимо нижнюю ступень. Там, где ступени незаметно переходили в низменности и реки, размывающие королевскую кровь, разносящие по весенним паводкам частички священного наследства… И всё же да, Пентагаст. Как она считала? Младшая сестра государственного заговорщика, старшая сестра неосуществившейся надежды? Она не слышала, но ощущала сейчас колокола праздничной вести о рождении младшего брата наследника. Желающего большего. Заслонённого тенью Диолектиона. Взрощенного этой тенью и впитавшего ее слишком много. Мага, как и она. Он знал иной путь. И шел по нему. Он являл собой наглядную противоположность ей самой, хоть и подозревал её в обратном. Он был решителен, знал, чего хочет, он был силён и свободен… — Не надо, — слабый тоненький голос девочки, потерявшей на ярмарке Олафа среди прочей детворы, был разительно не её, и всё же это она увещевала остановиться. Волосы выбились, шаг стал неровен. Но никто не услышал. Не услышал и Баэль. Вокруг зазвенело оружие. Магия загудела, оборачиваясь огнём, которого так недоставало этому месту. Она шмыгнула носом, оглянулась. Анку схватился с громилой, и тесак опасно сверкал в отблесках пламени. Баэль шел к власти, а она оказалась на его пути. Сейчас могла бы подумать о том, как занять его место — ведь всё готово. И род Элиаде встанет рядом с величайшими королями. Да нет. Он попрёт королевские династии, нужно лишь переставить кое-какие фигуры на доске политических интриг. Баэль привёл её сам в это место, плетя сети, в которые сам мог только что и попасть… — Дора, маз, — Петро выскочил вперед, не слишком умело пытаясь защитить обоих от мага, вставая рядом с Рино и делая выпад, как тот учил его совсем недавно… Женщины глупы? Или кровь — не водица? Неловкая тень свила щедро рассыпанный повсюду прах в удушающий жгут и была направлена против Палача. Но тот лишь отмахнулся от него своим тесаком, задев ее плашмя и заставив потерять равновесие. Боль пронзила её, не принося страдания. Зато гном был ошарашен, внезапно почувствовав касание огненной воли Потрошителя. Уже поднимаясь, она почувствовала необратимо покидающий ее поток жизненной силы. Баэль знал, чего хочет. И не мучился выбором, о нет. Он был хорош, даже очень. Из него выйдет сильный правитель. И Айседора Элиаде Пентагаст не первая и не последняя его жертва. Она лишь серая моль на подоле его мантии. Могла видеть, уже не способная что-либо предпринять, как Петро охнул, вытащил последний флакон с горькой микстурой, превращавшей счетовода в воина, пока Дарио, прикрывая их, пролил порядочно крови Пентагаст. Тот, кажется, забрал всю её силу и стал сильнее. Сверкнуло оружие дважды. Петро отступил, пытаясь увернуться от наседающих мертвецов. Он достал мага мечом. Но тот был слишком крепок.

На вопрос Минервы ресницы дрогнули с сожалением, но она ничего не ответила. Выберемся. Нда… Действительно, вопрос, с которым девчушка припозднилась. Что она вообще тут с ними делала? Увязалась за гномами? Или… может, это и есть обещанный Эйлин лазутчик, о котором также упоминалось: не враг, но и не тот, кто послан сюда двумя великими государствами. В сущности, что они знали о ней? Айседора отмахнулась от праздных уже мыслей. Были вопросы посущественнее того, кто такая Минерва и как им выбраться оттуда, куда просто так никто и не забирается. Раз уж морталитаси больше не думала о том, что провела в эту ловушку того, кому желала быть отсюда как можно дальше. Гори оно всё. Собственно, тут было много чего, что пора было уж сжечь. Трупы находились в ужасном состоянии. Попытка обратить один из них на сторону незваных гостей усыпальницы привела лишь к новому наплыву желания сжечь поскорее всё это месиво из полуразложившихся, брошенных в беспорядке, неухоженных, загубленных сосудов. Она вновь и вновь медленно кружила, обводя не только взглядом, но и обострившимися чувствами магию этого места. Насыщенную чьим-то присутствием. — Мы не одни здесь. Банальность. Здесь они никогда и не были одни. Но было еще что-то. — Конечно, это могут быть посмертные духи. Поглядите, сколько грязи, как много лазеек и искусительных для них запахов. Если серость продолжала доминировать в цветовой гамме убранства подземелья, то вот яркий букет стоящего в помещении амбре способен был вызвать у неподготовленного гостя рвотные позывы. — Оно рядом. Маг или демон, но и тот и другой могущественны. Петро покрепче сжал рукоятку меча, следя как за госпожой, так и за спутниками. Айседора же ждала, что скажет их предводитель, с досадой понимая, что вновь мечтает о чистом носовом платке.

Всё в этой комнате, кроме плитки, лежащей на полу, даже каменные гробы, казалось монолитным и высеченным из той же породы камня, что и стены. Пыль не позволяла разглядеть хоть какие-нибудь щели, если они и были. Серое вокруг преобладало и обещало поглотить в результате всё и всех, кто задержится тут слишком уж надолго. Гном, открыв рот, выслушал версию антиванца. Обошел изображение, поглядел с другой стороны. Положил ладонь на изображение. Ничего не произошло. Присмотрелся к следам крепления плитки к пустующему участку со следами «звезд». — А ну как если ее неспроста разбили? Помогите сложить, надо её приладить на место. Если она крепилась так хитро, то стоит вернуть как было. Может, и тут какой-то механизм…

Звезды мало интересовали морталитаси. Её внимание привлекли целые узоры. Возможно, они что-то значили. Нечто важное, о чем она могла бы прямо сейчас узнать… Она не заметила, как паутина коснулась и осела на щеке, когда женщина склонилась над одной из гробниц, всматриваясь в узор. Это всё вдруг стало неподлинным. Не тем миром в ее представлении, как он был устроен до обнаружения этой странной детали — маски как неотъемлемой части какого-то ритуала. Что-то повернулось к ней чужой стороной. Словно выталкивая её из этого уютного гнезда, в котором она пребывала в блаженном неведении, что в нем притаился отравленный шип. — Я когда-то видал всякие созвездия, — начал Петро издалека, почесав бровь. — В приемном зале торговой гильдии потолки в такой мозаике. Что-то там они хотели ими изобразить… Вроде как что гильдия взирает на небо. Меня, правда, всякий раз мутило, как я пытался разглядеть что-нибудь в этаком верху. Но э… парочки звезд не хватает, но могло быть изображение Фенрир. Ну, говорят, еще белый волк ему название... Эх, и почему с нами нету эльфа? Как не надо, так вечно под ногами путаются, а как нужен — так ни одного.

Чего-то не хватало. Она вновь оглянулась на Анку, словно опасаясь оказаться тому бесполезной. Сейчас, ведя его к святая святых своей веры и сути, не предавая, но преподнося. Когда глава ордена в тяжелом ритуальном облачении приближается к вратам, он вряд ли сам дергает за рычаги. Он дергает за ниточки влияния на всю Неварру, а порой и за ее пределами. И бразды своей власти не выпускает из цепких узловатых пальцев ни на миг, дабы не зародить и тени сомнения о ее преходящей природе. Хотя, казалось бы, кому как не ему знать о преходящей природе сущего больше иных. Но не суть. Суть здесь в том, что несмотря на рычаги, врата отпирает тот, кто стоит перед ними. Она качнула своей милой головкой в сторону вызвавшей сомнения плитки. Скрытый механизм как нельзя более подходил под определение невидимой власти. С его помощью великие незримо повелевали вратам распахнуться. Петро с опаской отступил, боясь ловушки. В нем уже не было особой нужды. Ножка мадмуазель морталитаси годилась для скрытого рячага ничем не хуже. А вот подношение, которое с почтением вернул ей перевозчик, идеально подошло к овальному углублению в створках врат. - Оно здесь было всегда, - это открытие вырвалось из ее уст невольно, когда она осознала, что маска, может быть, связана с Некрополем, как отражение с зеркалом.

Где-то на границе сознания гул напряженно спящей магии, которой пронизан сам воздух Некрополя. Покой. Обманчивый. Тихий плеск воды, убаюкивающий свою дщерь, насыщающий ее силами и пониманием. Обычно так. Но не сейчас. Она и сама здесь никогда не бывала, не имея права переступить некую невидимую, но знакомую любому морталитаси черту в иерархии. Это должно было случиться вовсе не так. Не в тревоге за того, кто стоял где-то рядом, не в мыслях о том, как той неизвестности, дальше, помешать или не поддаться ее искушению. Она могла бы отдаться течению реки, раствориться в скрипе уключин, шуме течения, погрузиться в медитацию, протягивая ладони навстречу по-матерински тянущимся к ней костлявым рукам, навстречу чему-то великому и молчаливо печальному, там, за Завесой поющему о смерти и блаженстве. Айседора напряженно всматривалась то в окружающие строения, то в тёмную воду. Искала знаки, по которым можно было бы прочитать ожидающую их судьбу. Даже эхо не откликалось на их вопросы. — Там, — взгляд указывал на возвышения у торжественно убранных ворот, когда они поднялись по высокой лестнице. Петро с готовностью сощурился, вглядываясь в сумеречные тени архитектурных изысков. — А, там рычаги, точно, — перевел он вновь немногословные указания морталитаси, переступил с ноги на ногу и поёжился. Тут было неуютно даже для привыкшего к обстановке некромантских усыпальниц гнома. В особенности пугала безлюдность. Речь шла не о том, что в лучшие времена Некрополь являлся удивительно обитаемым местом, где всюду чувствовалось, как ни странно, рутинное биение сердца жизни из-за постоянно совершаемых сложных манипуляций, исследований и ритуалов служащих в нем морталитаси. Даже и собственно самих знаменитых обитателей — мертвых, не живых, — тут не было. А только механизмы. Вот один как раз подозрительно щелкнул под ногой, когда счетовод нечаянно ступил на одну из плиток у запертого входа. Прежде чем догадаться, что лучше этого не делать, для верности он вновь повторил движение… щелчок звонко оповестил о спрятанном механизме вновь. — Тут что-то есть, — смущенно сообщил он спутникам, виновато сходя с опасной штуковины.

Трудно было бы упрекнуть эту женщину в надменности. Увидеть ее скрытую, по-женски неявленную силу. Особенно сейчас. Скорее, можно было бы обличить в чрезмерной покорности, когда морталитаси лишь обреченно пообещала этому воину, ищущему ответы не там: - Никто не вернется оттуда прежним. Покачала головой, с трудом отводя взгляд и безвольно уже подавая маску бессловесному Перевозчику. Он вернется. Она желала этого всем сердцем. Но это может быть уже не он. Не тот сильный, хладнокровный, идущий к своей цели. Никто не входит в Некрополь безвозмездно.

Если перевозчик примет подношение, это значит, что Некрополь уже пал. Возможно ли? Снова один и тот же вопрос. Взгляд почти умоляет, когда она, прижимая маску, словно согреваясь о частицу человеческого тепла, невесомую жертву, обращается к Потрошителю: - Не ходи туда.

Некрополь — место, где таинства и тайны переплетаются, наводя ужас на непосвященных. Где смертным открывается вся непристойность мертвого тела, вся его красота и уязвимость для посмертных духов. Где сами духи ревниво хранят свои границы и права. — Анку. Его окликнул давно не слышный голос. Такой же негромкий, как и прежде.