Meshulik

Последней приволоклась Хелена. Точнее, она шла себе спокойно по ровному полю, за спиной виднелся акуратный походный рюкзачок, а вот следом, вроде бы как автономно и в то же время явно пришпиленным к женщине фрагментом, волокся огромный баул, в котором время от времени что-то гремело. Вид у сеньориты был малость поплотневший - благодаря невидимому, но прочному бронежилету. Больше ничего особенно в глаза не бросалось, но все же на лбу выступили капельки пота, когда археолог заталкивала свой багаж в самолет. Улыбка оставалась воодушевленной, глаза блестели. Возможно, от усилий, а возможно, пережив некоторые опасения по поводу слухов, ходивших о знаменитом изумруде, ученая дама все же впала в знакомое многим, кто ее знал, возбождение перед встречей с очень дорогой и безумно редкой ценностью. Чтобы боготворить такой предмет, Хелене не обязательно было владеть им. Ну или не обязательно в том случае, если за попытку завладеть ее гарантированно ждала бы неминуемая кончина. Так что желания у черного археолога были скромны и прекрасны: прикоснуться. Весело приветствовав собравшихся, она оценивающе оглядела нового члена их команды. Его кожа прекрасно гармонировала по цвету с ее баулом. Это стоило принять во внимание на будущее... Отерев пот, Хелена поведала всем, желающим ее послушать, в общих чертах о том, какой редкостью и бесценным предметом является камень, за которым их послали, а также и о том, насколько он широко известен в узких кругах. О слухах и страшилках, связанных с ним, Хелена благоразумно умолчала, как и о таких незначительных деталях, как точная сумма сделки и прочие ненужные никому цифры.

— Вы же не психопаты, чтобы палить направо и налево без всякого повода? Сньорита Хелена загадочно улыбнулась. В пальбе она не была сильна. Но беспомощной назвать ее тоже было бы опрометчиво. Просто она отдавала предпочтение более… интимным, что ли, средствам самообороны. И мачете было из них наиболее очевидным. Она приветливо помахала рукой сеньорите Море. Кажется, ее присутствие благотворно подействовало на настроение почти всех членов будущей экспеди… а, нет, будущих переговоров. Слава Марии-девственнице, им не надо лезть за проклятым изумрудом в безлюдные места. Это было очень хорошо. Э… хорошо, что не надо рисковать… и конечно, хорошо, что в их небольшой компании есть переговорщик и по совместительству привлекательная сеньорита. И взгляд Катарины — это было, конечно, наиболее ценное событие из всех, случившихся в этой комнате. Милая крошка эта Инес, она сделала ее день сегодня. — Полагаю, брифинг по деталям задания мы сможем провести и в самолете, — Хелена неопределенно взмахнула полученными бумагами. Людей нужно было хотя бы кратко посвятить в то, за чем именно они направляются, чтобы ни у кого не возникало после вопросов: их вполне могли ждать разнообразные неожиданности. А пока… — Мое оруж... снаряжение у меня в багаже. Полагаю, моего помощника лучше отослать домой вместе с машиной, чтобы поменьше видел. Мне он еще пригодится после... Я могу распорядиться насчет багажа и отослать его прямо сейчас.

Листки передаются из покрытых морщинками темных ухоженных пальцев со следом от никотина на среднем правой руки — в светлые, знававшие лопату и землю, но еще молодые руки черного археолога. Она все еще услужливо-приветливо улыбается… но по мере переключения внимания на содержимое листков улыбка блекнет. Ей не надо рассказывать детали, называть унции и перечислять владельцев – о некоторых она и сама может кое-что поведать праздной компании. Именно в такой вот веселой, покурившей травки, под гитарное соло компании только и можно у костра травить байки о проклятии Глаза бури. XVI век. Величайший в истории куш конкистадоров, да и вообще величайший куш. Одного золота, по легенде и старинным записям, тогда было передано до шести тонн. А уж прочего… Именно так оценили индейцы голову своего вождя. А развязка… Эх, не знай Хелена развязки — она бы все свои деньги поставила именно на такой конец истории. Разумеется, испанцы казнили Атауальпу. А драгоценности пошли на освоение и укрепление власти в молодой колонии. А дальше — череда смертей, потерь и находок. Кровавый, словно жертвоприношения самих инков, путь изумруда размером с кулак. С вещами, хранящими проклятия, любой археолог не хотел бы иметь дела - слишком много "такого" он слыхал. А некоторые и видали. У Хелены начинают мелко подрагивать кончики пальцев, это передается листкам, один падает и мягко планирует на середину пола гостиной. Женщина поспешно вскакивает, садится на корточки и подбирает страницу с фотографией. В надежде на то, что зрение ее подвело, она вчитывается в и так известные ей детали… И оглядывается на сидящих вокруг головорезов. Теперь их лица перестали вдруг казаться похожими одно на другое. Каждое — это человек, от которого зависит, что будет дальше с ней, Хеленой. И каждый вдруг приобретает объем, цвет и даже запах. Ее инстинкт самосохранения требует считать с каждого всё, на что тот годится, способен или не способен. Каждый удостаивается проникновенного взгляда. Спохватившись, она снизу вверх улыбается дону и встает. Вид у нее немного растерянный. Но руки больше не дрожат. Улыбка говорит о том, что ее задача предельно ясна. А вид солидных чемоданов наводит на мысль, что с ресурсами для этой поездки достойный дон не поскупился. Подбородок вновь задорно подымается, женщина расслабленно откидывается на спинку мягкого дивана. Что творится в ее голове, неизвестно, но внешне она безмятежна.

При появлении хозяина дома Хелена, наконец-то представленная собранию, остывшая и обретшая себя, присела на мягкий диван, являя всем своим видом внимательное восхищение пожилым сеньором. В глазах пропала неопределенность, куда-то упорхнула усталая осанка, сменившись на игривую позу и вздернутый подбородок. Заодно это был жест, которым она мысленно ставила себя вровень с двумя сопровождавшего дона лицами. Она знала, конечно, что те находились неизмеримо ближе к власти престарелого джентльмена. Но что-то ей подсказывало, что хозяйская милость в этом доме — вещь непостоянная. Обращенная к этой выскочке Катарине приветливая и даже местами искренняя улыбка не демонстрировала никаких особых чувств, но и не отказывала в возможности при случае мило пощебетать. Насколько было известно Хелене, новая пассия сеньора Эстебана не отличилась ни на одном поприще, кроме одного: яркой внешности. Что наводило на мысль, что ее сфера деятельности лежит в более интимной плоскости. Это раздражало. То, чего другим приходилось добиваться тяжелым и зачастую опасным трудом, некоторые получали за умение оказаться в нужной постели. Стоило признать, что за время ее отсутствия Катарина неплохо тут прибрала всё к рукам, раз дон пригласил ее на обсуждение важных дел. А вот этот милый юноша, хлопающий ангельскими глазками, имел больше оснований находиться рядом с престарелым джентльменом, поскольку, как не так давно случайно услыхала Хелена, приходился дону племянником – сыном его сестры. И невинное личико могло бы обмануть кого-нибудь менее искушенного, но ходили слухи о том, что парень весьма удачно заменил дону трагически погибшего пять лет назад в автокатастрофе его собственного сына. С тех пор не было ничего, на что бы не согласился юный Арнольдо, чтобы продвинуться на шаг к очевидной цели – стать незаменимым и главным помощником достойного сеньора. Хелена не была брезглива, но некоторые истории, рассказываемые об Арнольдо, предпочла просто благоразумно забыть. Юноша также был удостоен приветливой веселой улыбки, а взгляд уже окинул фигуру старика, подмечая то, что давно уже она заметила своим наметанным глазом: следы старых ожогов, едва видневшиеся из-за ворота наглухо застегнутой дорогой, хоть и несколько старомодной рубахи и из-под столь же аккуратно облегавших запястья манжетов. Это молчаливое знание о какой-то боли, не высказанной и мало кому, вероятно, известной, делало ее, казалось, на пол-шажочка ближе к старику и вызывало где-то в глубине души чувство восхищенного трепета. Хелена осмелилась первой нарушить молчание и тихо бархатно произнесла: — Дон Эстебан, и я рада, что для этой работы вы вспомнили обо мне.

И... еще два головореза. Для Хелены это было необычно. Ее работа не требовала большого скопления людей дона. Скорее наоборот: чем меньше "серьезных" ребят поблизости, тем проще сделать всё по-тихому. Ну разве что они не умеют хорошо копать. Хелена мысленно выдала каждому по лопате, и на ее приятном лице показалась легкая ироничная полуулыбка. Вот где проявятся особенности каждого из присутствующих, - если все они примутся хорошенько работать лопатами. Ну... до подобной сцены, видимо, слишком далеко. Не для такой работы их сюда позвали. Хм... а этот ничего. Посмазливее ее Паблито будет. Да еще и прихрамывает. Ах. Ангелочек, неудачно упавший с неба. Бедняжка. Отсутствующие у Хелены напрочь материнские чувства не дали ей умилиться больше и оставили на губах лишь легкий вздох. А тот пониже ростом - и вовсе "свой парень". Точнее, парень дона Эстебана. Хелена предпочитала иметь дело с такими: всегда сделают всё, что скажут. Впрочем, кто же не сделает чего-то, что попросит престарелый дон. В прохладном кондиционированном воздухе гостиной уже позабылись духота и сырость, обволакивающие каждого, кто оказывался на "свежем" воздухе, и женщина постепенно начинала вновь чувствовать себя человеком, если можно так выразиться. Стакан с водой был пуст. Сидеть не хотелось - насиделась в дороге. Она прошлась неторопливо по помещению. Прикинула, кто бы мог "задире" с курчавой шевелюрой переломать пальцы. Несмотря на кое-какой опыт в первой помощи и диагностике обычных для этих мест заболеваний, вариантов было просто бесконечное множество. Да вот любой из присутствующих мог бы. И, вероятно, нашел бы повод весьма быстро. Что-то в этом кучерявом было некомфортное. Вошедшие начали представляться и жать друг другу руки. Ее представить было некому, так что пока она осталась безымянной.

Паблито зарулил в деревеньку и, рассекая глубокие лужи, круто развернулся на широком пустыре перед полицейским участком. На дверях главного и единственного госучреждения на несколько миль вокруг висел ржавый амбарный замок. Неизвестно, как долго он там провисел: может, месяц, может, годы. В таком климате ржавчиной покрывалась любая железяка, оставленная без присмотра больше чем на неделю. Вокруг не видно было ни души: немногочисленные жители сидели по домам, прячась от стены дождя. Навес пустовал. Туда-то и забился старенький внедорожник. Армейские ботинки с высоким берцем шлепнули по серой глине двора. Хелена наконец-то разогнула спину, потянулась с тихим стоном. Дорога была долгой и, мягко говоря, ухабистой. Ткань зеленой майки и коротких хлопчатобумажных штанов липла к телу от пота. На зубах скрипело. Достала пластиковую бутылку из сумки. Пустая. Вода закончилась. Зато сверху поливало от всей души. Она сделала шаг из-под навеса — и вот тебе душ. До виллы дона Эстебана оставалось недалеко, но немного обсохнуть еще успеет. Во всяком случае настолько, чтобы охрана не пялилась на майку. Ловила капли дождя открытым ртом, пока помощник бегал в местный лабаз за бутылью воды и всем необходимым. Они ехали в очень богатый дом, но неизвестно, в каком направлении ляжет путь после визита к нанимателю. А Хелена уже давно усвоила одно правило: никогда не оставаться на дороге без припасов и н.з. С большим пакетом Паблито залез по пояс на заднее сиденье и вскоре вынырнул оттуда, кидая в сторону сеньоры сухое полотенце. — Сеньорита Хелена, пора ехать, если хотим поспеть засветло. Из-за проклятого дерева провозились на ручье — как бы не опоздать. Дон Эстебан не будет доволен. Хелена вернулась под навес, стянула растянувшуюся резинку с мокрых волос, протерла, глянула на парня с легкой неприязнью. Не по чести ему решать, будет недоволен ею старый дон или нет. Уж не Паблито узнает о его недовольстве. Его заботы куда как попроще. — Приедем — заправиться не позабудь, — напоминает она, садясь рядом с шофером и кидая полотенце за спину. — Си, сеньора. *** Въезжали во владения престарелого кабальеро не так лихо, как давеча. Ровно встали на положенное место. Паблито притих и уже совершенно не стремился делиться своим бесценным мнением по поводу чего бы то ни было. Ни по поводу того, что его выгнали с водительского сиденья, ни по поводу того, что заставили достать багаж, ни уж тем более — что отправили на шухер к дверям гаража, пока сеньора приводила себя в мало-мальски приличный вид. Явились они и впрямь тютелька в тютельку, а заставлять ждать мужчину на этом свидании было бы опрометчиво. Вскоре облаченная в сухое платье, даже с нацепленными впопыхах серьгами и наскоро приглаженной прической, но все равно сырая и уставшая, как собака, сеньора уже оглядывалась на пороге указанного охранником помещения. В помещении все было как обычно, как собственно и в ее предыдущий визит. Чистота, уют. Парочка портретов. Парочка головорезов. Одного бы она назвала matón. А другого, несмотря на мешковатый костюм и отсутствующий взгляд, asesino. И вряд ли бы ошиблась. Особенно на какое-то принципиально иное зрелище сеньора и не рассчитывала, так что кинув незначительное «Hola!», направилась к низкому столику с графином и чистыми стаканами в надежде наконец-то выпить воды. _____ Si seniora - Да, сеньора. matón - задира. asesino - убийца. Hola! - Привет!

Читая последние пару страниц... Настал вдруг внезапно вечер само- и взаимобичеваний...

А разве в Ведьмаке вопросики на карте не бесконечны?) ^^

В общем, дерьма везде хватает, нда. Прям о, Оруэлл, ты мир. У каждого он просто свой)

Господи, ну разумеется, писал-то он по-английски. Языков идеологий было множество. Но ярко проявлялись они там, где идеология становилась главенствующим инструментом. А именно в Советской России идеология была мегаинструментом. И самый благодарный материал языка идеологии - это язык советских передовиц, а не каких-то иных.

Ну... вы кое-что забыли: новояз. Это явление было ярко представлено именно в молодой советской республике, а не на западе или востоке.

Да лан. Он так-то симпатичный мужик, вызывает уважение. И правда любит то, что делает. Но тут вот удивил таким отзывом. Тем более, что одна только возможность использования в качестве оружия ножки от сломанного только что чьим-то телом стула у меня лично вызывала восторг, когда я играла. Но китайская тематика - увы, это как раз и не сработало: восточные единоборства, вся эта камасутра - это только с виду популярно в европейской современной культуре, но не вызывает азарта. Это скорее повод попонтоваться и глотнуть экзотики. А для такого игрушка - это слишком много.

В Jade Empire охренительная боевая система! Как человек, создававший эту игру, может иметь такое о ней мнение? О.0 Странный он какой-то >_>

А что нам бедным остаеццо? До ДА4 далеко >_>

Хелена Морозóва Возраст: 35 лет. Рост/вес: 172/64 кг. Цвет глаз: серые. .

Да аудитория же несмотря ни на что по-прежнему любит биаваров этих непутевых. Я вот давно уже не та для ММОРГ, а все же рука дернется поглядеть, что за игрушка.

Классный саунд.

Дреллам все-таки по жизни не везет >_>

Для меня "про космос" - таки "Стар Трек". Потому что даже Массыч - это про спасение галактики. Это немного другой регистр. В игре "про космос" этот космос - затравка, мотив и костыль для любого эпизода. Если герой - то капитан, если сообщение - то на клингонском, если враг - то э... и тут вдруг вспомнились аминокислоты и геты. Ну вот элементы-то есть во многих играх. Вопрос - для чего они там.

Чем дальше от ДАО, тем теплее моя ностальгия именно по Стэну. Остальные, конечно, тоже герои, но в Стэне было что-то фундаментальное)

Стэн очаровательный.