Мафия 006: Оккупированный Париж 1941

[Legislator 6 494]

Если вы не получили ЛС с ролью - вы мирный

Оккупация принесла с собой много бед. Бойцам Сопротивления все чаще и чаще докладывают о стычках между повстанцами и немецкими солдатами. Вчера ночью, вовремя вылазки в тыл противника, возле одного бара, опознали труп повстанца. Им оказался лидер Сопротивления. На его теле было несколько колотых ран: в область живота, и три - в грудь. Неподалеку от тела валялось и само орудие убийства – кухонный нож. Бойцы также обнаружили на рукоятке ножа темные пятна, больше похожие на смазку для немецких автоматов. Потрясенные потерей своего лидера, повстанцы поспешили на базу, для решения дальнейших проблем.

В игре участвуют

Мафия (Полицейские Гестапо) 3-3=0

Босс мафии (Шеф Гестапо) 1

Шериф (Разведчик) 2-2=0

Доктор (Фельдшер) 1-1=0

Маньяк (Одиночка) 1

Мститель (Мститель) 1

Жулик (Жулик) 1

Мирный (Повстанцы) 9-6=3

Информация по ролям

Мафия (Полицейские Гестапо): Мафия, каждую ночь убивает любого игрока

Босс (Шеф Гестапо): Босс мафии, когда шериф проверяет его статус, видит "мирный". Мафия теряет один ход, если Босс умирает.

Шериф (Разведчик): Может проверить статус любого игрока. Играет за мирных

Доктор (Фельдшер): Может спасти любого "убитого" игрока. Играет за мирных

Маньяк (Одиночка): Каждую ночь убивает любого игрока. Играет сам за себя.

Мститель (Мститель): После убийства шерифа, мстит за его смерть. На следующий ход, может убить любого игрока. Играет за мирных.

Жулик (Жулик): Дважды за игру, способен перетянуть голос на суде у другого жителя (заставить его голосовать за своего кандидата). Играет за мирных.

Мирный (Повстанцы): Обычный житель, никаких спец возможностей не имеет.

Мэр (Лидер Сопротивления): Выбирается общим, открытым голосованием, в первый день игры. Имеет 1.5 голоса на суде.

Правила по времени

Историю Убийства/Проверки присылать строго до 21.00. После история не принимается.

Историю Лечения присылать строго до 21.00. После история не принимается.

Голосование мирных Длится до 21.30.

Итог голосования в 21.30 (+/- 10мин)

Итог Дня в 21.30 (+/- 10мин)

Информация по игрокам

Dmitry Shepard - Филипп Калверт- - фельдшер, мертв

Личное дело:25 лет. Холост. Мать - француженка. Отец - ирландец. Проживает в Лондоне. Брюнет. Глаза карие. Особых примет нет. Снайпер высшей категории, мастер диверсионной деятельности.

Над Парижем сгустилась тьма. Казалось, все краски выцвели, остался только серый цвет страха, черный цвет свастики и красный цвет крови. Я шел по улицам и не узнавал город моей матери. Это как присутствовать на собственных похоронах. Все вроде бы тоже самое, но что-то здесь не так. И зачем М послал меня сюда? Можно подумать, эта группа так важна. Но, приказы не обсуждают, даже если они выглядят как пожелания. Я шел и вспоминал... Ресторан, где мы с М ужинали. "Ты отправляешься в Париж на усиление группы Сопротивления. У них как раз освободилось место снайпера. В Париж попадешь экспрессом. А как я попаду на экспресс? Самолетом. Имя контакта в Париже - Мишель. Вот адрес." Безумная высадка на экспресс с летящего в метре над ним самолета. К счастью, мои документы оказались в порядке и патруль по прибытии не нашел, к чему придраться. Контакт оказался проституткой в борделе. Ну и шуточки у шефа. Получив адрес промежуточной явки я отправился в путь. Пришлось ждать до вечера, пока за мной не пришел хмурый парень со спичкой в зубах и, после короткого обмена фразами, проводил в "Берлогу". Посмотрим, что из всего этого выйдет.

NearBird - Давид Моро - разведчик, мертв

Очередной вечер в кабаре «Нарцисс» проходил как обычно. Снова зал был битком забит пьяной немецкой солдатней, снова под хриплые крики на немецком «Баб давай!» на сцену выходил пожилой конферансье, по совместительству хозяин заведения, пытаясь скрыть то и дело набегающие на глаза слезы. Снова, закончив свое выступление, упорхнули за кулисы танцовщицы, провожаемые одобрительным гулом из зала. Снова, как и каждый день до этого, на сцену поднялся бледный молодой человек, приветствуемый словами конферансье «А теперь, господа, для вас выступит Давид Моро, аплодисменты!» Молодой человек слегка поклонился, но вместо аплодисментов как обычно получил лишь порцию свиста. К этому он привык: он понимал, что разгоряченных алкоголем и вседозволенностью победителей гораздо больше интересуют полуобнаженные красавицы, нежели печальные баллады на незнакомом языке, но, тем не менее, он сел за рояль и привычно пробежал пальцами по клавишам. Гул в зале усиливался, в Давида прилетела пустая бутылка, больно ударив по спине, но он не обращал на все происходящее никакого внимания. Он играл не для них, он играл для себя. Для себя и для той, которая больше никогда его не услышит.

С ней он познакомился летом тридцать девятого, тогда, когда жизнь еще имела смысл. Она была певицей в том же кабаре, поэтому неудивительно, что порой они выступали вместе. Потом их стали видеть вместе за кулисами, потом их стало труднее увидеть по отдельности, чем вдвоем. Казалось, весь мир замкнулся вокруг счастливых сердец. Они не заметили даже начала Войны: что такое война по сравнению с любовью? И со сцены продолжали литься радостные полные надежды песни, зажигавшие огонек в сердцах парижан. Все закончилось внезапно. Утром десятого января сорок первого года труп Мари, изнасилованной и зверски убитой, был найден в переулке напротив кабаре. В тот день Давид изменился. Его мир, еще вчера блиставший яркими красками, наполненный музыкой и счастьем, стал тускло-серым. На следующий день никто не ждал его на работе, но он пришел. Мало кто поначалу его узнал: бледный, с печальным взглядом и тихим голосом он мало напоминал прежнего Давида Моро, жизнерадостного парижского шансонье. Наполненные болью песни о несчастной любви заменили в его репертуаре разудалые песенки, на место жизнелюбию пришли меланхолия и отчаяние. Старик Бернард не смел выгонять Давида, хоть тот теперь скорее отталкивал посетителей, чем привлекал: он чувствовал, что сцена – единственная отдушина для несчастного парня, последняя ниточка, связывающая его с жизнью, и не будь ее, Давид бы попросту умер.

Но была и другая нить, и имя ей – месть. День за днем, шаг за шагом он приближался к убийце. Ценой неимоверных усилий он нашел свидетеля, указавшего на того, кого Давид так долго и безуспешно пытался выследить, немецкого солдата, который волей провидения на следующий день после этого оказался в числе посетителей кабаре. Ничем не выдавая своих эмоций, Давид, словно ничего не происходило, играл весь вечер, а потом незаметно выскользнул вслед за уходящим немцем через черный ход, спрятав в рукаве остро заточенный кухонный нож. Пьяный солдат в компании пары приятелей, пошатываясь, зашел в тот самый переулок, где была убита Мари. Давид ускорил шаг, но тут на его плечо легла тяжелая рука.

– Стой, - прошептал голос таинственного незнакомца

– Кто ты такой, черт тебя дери? Если хочешь взять автограф – подойди попозже, - в ярости бросил Давид

– Их трое, ты один. Они солдаты, ты музыкант. У тебя нет шансов.

– По крайней мере, умру, отомстив за нее

– В Сопротивлении ты принесешь больше пользы, чем если так безрассудно погубишь свою жизнь

– И чем же я могу помочь Сопротивлению?

– Чем сможешь. По крайней мере, ты будешь знать, за что сражаться.

Так Давид влился в ряды Сопротивления. Там он, к своему удивлению, обнаружил в себе талант стрелка: тонкие пальцы, привыкшие к клавишам рояля, уверенно лежали на спусковом крючке, а нежные руки, редко поднимавшие что-то тяжелее нотных листов, твердо держали в себе винтовку. Через месяц по всему городу поползли слухи о таинственном неуловимом снайпере, охотящемся под покровом ночи на немецких солдат. Жертвами его не знающих промаха выстрелов стали уже несколько десятков человек, и останавливаться он не собирался.

Под все тот же, уже ставший привычным, свист публики, Давид встал из-за рояля, поклонился и направился к выходу. До начала комендантского часа оставалось немного, поэтому домой нужно было попасть как можно скорее, но почему-то на полпути он свернул и через черный ход пробрался в заброшенный особняк. Он поднялся на чердак и с удовлетворением обнаружил там заранее подготовленную винтовку с оптическим прицелом. Он взял ее в руки, внимательно осмотрел и подошел к слуховому окну. С нетерпением он разглядывал в прицел дверь дома напротив, и не зря: через пару минут оттуда вышел человек в форме СС. Музыка в голове Давида на несколько секунд затихла, чтобы вернуться оглушительным аккордом выстрела. Давид не промахивался никогда, не промахнулся он и в этот раз. Взглянув на упавшее на мостовую бесчувственное тело фашиста, Давид прикоснулся рукой к висящему на груди медальону и прошептал: «Еще один. Ради тебя. Скоро мы будем вместе». На улице уже заревела сирена и стали собираться солдаты, поэтому, не искушая судьбу, он бросил винтовку и выскользнул через черный ход. Ему нужно было хорошо выспаться, ведь завтра… Завтра очередное выступление.

Je suis malade

Complètement malade

Je verse mon sang dans ton corps

Et je suis comme un oiseau mort

Quand toi tu dors

Je suis malade

Parfaitement malade

Tu m'as privée de tous mes chants

Tu m'as vidée de tous mes mots

Pourtant moi j'avais du talent

Avant ta peau...

NajMiV - Анри Фурнье - одиночка, мертв

- Имя?

- Анри Фурнье.

- Год рождения?

- 1908.

- Родители?

- Пьер и Жаклин Фурнье, у отца маленький книжный магазинчик, мать не работает.

- Род деятельности?

- Фотокорреспондент.

- Теперь все снимки будете приносить мне.

- Понятно.

- Можете идти. Следующий.

Анри Фурнье. Фотограф. Француз. Вот и всё, что было записано в моей анкете этим немцем, его имени я так и не узнал. Через эту процедуру проходил весь персонал газеты. Нельзя было допустить, что бы здесь был хоть один еврей или не симпатизирующий им.

Как только они пришли был введён комендантский час, с восьми вечера до пяти утра. Тех, что побогаче заставляли размещать немцев в своих особняках, появилась цензура. К нашему издателю пришёл человек в чёрном мундире : «Никаких тем о войне, безопасности, ничего еврейского и антигерманского». Удивительно, но в этот список попала и «Майн Кампф», французам нельзя было знать, что думает о них Гитлер? При этом бумаги давали вдоволь и большинство издателей ради денег были готово на всё, как и купленная богема. Евреев обязали носить нашивки: "...шестиконечная, размером с ладонь звезда с черной полосой по краям. Изготовляется из желтой ткани и имеет надпись juden [евреи (нем.)] черного цвета. Подлежит ношению с шестилетнего возраста на левой стороне груди. Крепко пришивается к наружной стороне одежды". Сначала было разбито несколько витрин магазинов, хозяевами в которых были всё те же евреи, да часто употребляю это слово, но никуда не деться, позже это «хулиганство» переросло в нечто большее - начали пропадать люди. Но больше народ волновало когда пустели прилавки. В городе было вдоволь только голода и нищеты, любой товар от еды до мыла немцы конфисковывали.

При этом старательно создавалась видимость, что всё идёт как обычно. Театральная жизнь била ключом, люди пытались хоть не надолго убежать от того что видели вокруг в этот мир грёз. Министерство пропаганды рейха работало отлично, полистайте хотя бы «Signal». Цветные фотографии, довольные гуляющие люди, парочки, парижане сидят в кафе и посещают ипподром, не скажешь что идёт война и город оккупирован врагом. Лишь на некоторых видны немецкие солдаты, свастики и нашивки на одежде евреев. К такой плёнке имели доступ лишь некоторые, не немецкую плёнку вообще запретили.

Не все французы хотели жить так. Я не мог снимать это, но ругаться с издателем было себе дороже, мог и донести. Уйти постарался тихо и теперь сидел без денег и работы, абсолютно не представляя, что делать дальше…

qwerty-ru - Эмиль де Карре - разведчик, мертв

Госпиталь.

Эмиль- молодой неудавшийся, обиженный судьбой, французский лётчик, ему всего 24 года, летает только 3 месяца, но уже успел разбить 3 самолёта и не подбил ни одного фашиского, стрелять толком не умел, драться тоже, зато любил выпить и поиграть в карты

Он лежал на койке, рядом с ним сидел и разговаривал мужчина в военной форме.

-Эмиль, Эмиль, как сюда на этот раз попал?

-Эх...как и в прошлый...

-Что опять самолёт подбили?

Эмиль кивнул головой.

-Какой на этот раз?

-Господи, ты так говоришь, будто у меня много самолётов разбилось!

-Ну не знаю как для тебя, но для меня за три месяца три самолёта разбить - это много...Какой на этот раз?

-Caudron CR.714 Cyclone, хороший самолёт был, вот фриц скотина зацепил в крыло...

-А ты сам хоть одного подбил?

С грустью Эмиль ответил-Нет, ни одного...Я только успел от земли оторваться и тут Бац! И уже всё в дыму, а я мчусь к земле...

- Ну что ты так, за всю войну то надо хоть один самолёт сбить...Ну ладно всё, мне пора, выздоравливай!

Де Карре лежал и разговаривал с собой: "То же мне друг, только ходит и смеётся: "За всю войну надо хоть один самолёт сбить..."- тоже мне герой нашёлся, сам то сбил двоих и ходит хвастается: чмырь напыщеный...Ничего я ещё им покажу"

-Думаю не выйдет. - Прервал размышления сосед по койке

-Это почему же не выйдет?

-Париж окупировали немецкие войска, разоружили армию, кого то захватили в плен и прочие мерзости...

- Но как такое произошло?

-А мне то откуда знать?

-Да пошло оно всё!

На этой ноте и закончился разговор, Эмиль погрузился в раздумья...Уже завтра его выписывают из госпиталя, но что будет потом? Никому не ясно...

Самара - Абелия Рамбе - повстанец, мертва

Внешние признаки: Длинные волосы, высокого роста.

Род деятельности: Ученая.

Возраст: 27 лет.

Абелия была дочерью влиятельного человека, ей с детства прививали историю и грамоту, когда она подросла, то начала интересоваться наукой, уже довольно в раннем возрасте Абелия хорошо знала химию. Став достаточно взрослой девушкой она ушла из дома, чтобы помогать в госпитале, ведь в те времена во Франции началась оккупация, но долго её помощь не продлилась - госпиталь, в который она устроилась, был разбомблен, а сама девушка, чудом спаслась…

После этого Абелия решила помочь людям другим способом, она организовала свой приют, но ресурсов не хватало, а немцы ходили совсем близко, девушка сама пыталась приготовить лекарства для раненых, но людей было слишком много чтобы помочь всем. Совсем скоро ее приют был заброшен, а Абелия решила делать все так, как повернется ситуация…

Thea - Марта Грин - жулик

Тридцатилетняя вдова предпринимателя Роберта Грина. Муж и пятилетняя дочь погибли в Африке, где семья жила уже несколько лет, от тропической болезни. Марта выжила и вернулась к родителям во Францию год назад. Особого образования нет, в юности работала официанткой и медсестрой в больнице. Три дня назад родители последовали за мужем и дочерью, попали в перестрелку.

Hanuka - Гюстав Бюзье - мститель

Гюстав - обычный честный француз 28 лет, имеющий много претензий к фашистской гидре. С чего бы это? Его жена томится в немецком концлагере за подозрение к несогласию с немецким режимом, а родители давно ушли в мир иной (хотя нацисты здесь ни при чем - только мать природа да старение). У него больше ничего нет, и идея о вступлении в Сопротивление и попыткам разрушить Третий Рейх показалась ему любопытной, чем он и занялся.

Но, разумеется, это лишь глупая душещипательная история для умасления сердец бедных французиков. Грегор Шульц (а именно такое имя получил "Гюстав" при рождении) - нацисткий солдат на службе Германии, оккупировавшей Париж. По его мнению, настоящая война - это не пиф-паф на фронте, а настоящий солдат должен не только уметь держать автомат и одеваться за 45 секунд. Настоящий солдат должен быть терпелив, скрытен и смертоносен - а Грегор именно таков. Сразу же после оккупации Рейх запустил в город несколько нацистов под прикрытием, но на сей момент закрепиться удалось только ему. Его задача - подобраться поближе к французским повстанцам и держать их в поле зрения, с чем он пока что успешно справляется. Единственное общее у Грегора и его "легенды" Гюстава - семьи нет ни у кого. Работа шпиона не предполагает каких-либо отношений. У Грегора нет даже друзей, а о его настоящей личности знает только высшее руководство.

Но не все идет так гладко. Оказавшись "по ту сторону", Грегор обнаружил, что та Германия, в которую верил он и та, которую видят жители очень отличаются. Попав в ряды Сопротивления, пусть и не разделяя их взгляды, Грегор постепенно стал переживать французам, оказавшихся под гнетом Рейха и "сливаться" со своим образом. Порой он даже ловил себя на мысли, что чувствует и размышляет как французский повстанец.

Сможет ли он в нужный момент нанести удар в сердце антифашистскому движению, или предаст свою державу и поможет в освободительной войне против Германии? Сам Грегор не знает это. Он уверен только в одном: Если хоть кто-нибудь узнает о его настоящей истории - ему конец.

Missis Taylor - Жозефина Оливье - повстанец, мертва

Самая обычная парижская куртизанка.

Обожает скачки, хорошую выпивку и мужчин.

First Contact - Ноэли Рош - повстанец

Перед дверью гримёрки Жан-Батист потоптался, покрутил головой, тихо выругался и полез таки за фляжкой. Огонь ещё продирался по глотке, когда он рванул на себя дверь, стремительно вошёл и.. остановился посреди комнаты, в которой никого не было. На полу возле гримёрного столика стояли корзины с цветами. Некоторые букеты уже подвяли, некоторые были совсем свежими, к некоторым были прикреплены карточки. Жан-Батист сорвал первую попавшуюся - так неистово, что корзина опрокинулась, и розы, стоимость которых превосходила, верно, стоимость всей одежды на нём, посыпались ему под ноги. Он едва заглянул в карточку - зачем смысл, когда нужен лишь повод? - нечленораздельно взревел и начал топтать цветы - сначала бархатистые бордовые розы, а потом всё без разбору. Цветов было много, очень много, и, когда под финал разгрома он смахивал баночки, кисточки и флакончики с гримёрного столика, его сбившееся, хриплое дыхание, как и запах его пота - вперемешку с цветочным ароматом, можно было бы услышать из коридора.

*

- Ты очаровательна, Ноэль, - Шарль коснулся губами обнажённого женского плеча. - Рядом с тобой забываешь обо всём. О войне, об оккупации, о том, что парижанам стало нечего жрать, а женщины на улицах носят какие-то средневековые тряпки. Я уже видел одну в деревянной обуви, представляешь?

Обнажённое женское плечо слегка дёрнулось вверх-вниз. Шарль рассмеялся. У него был красивый смех и красивый голос, а его песни становились всё более популярны.

- Мне иногда жаль, что ты не поёшь, Ноэль. Я с удовольствием сочинял бы для тебя. Но я попрошу Пьера написать для твоего номера новую музыку. Это совершенно нелепо, но театры, клубы, кабаре - все просто ломятся от зрителей! И не только немцев. Почему так? Парижане словно заглушают громкой музыкой и смехом урчание в желудках и звуки выстрелов на улицах..

На затылок Шарля легли изящные пальцы, зарылись в волосы, его губы накрыл поцелуй, и шанса продолжить столь актуальные рассуждения на какое-то время просто не стало.

_GrID_ - Франц Йодль - полицейский Гестапо, мертв

- Да принесут мне в этой гребаной парижской забегаловке мое гребаное пиво?! - на ломаном французском заорал ефрейтор Йодль. Впрочем, лишним это не было, так как выпившие солдаты вермахта устроили знатный балаган.

- Сейчас-сейчас... - ответила миловидная официантка и побежала за стойку, успев получить пару шлепков по филейной части от откровенно пьяных рядовых.

Через пару минут та же официантка несла ему кружку пива. Пена текла по ее рукам, но она все же старалась не разлить напиток, хотя в толпе пьяных солдат это было довольно сложно.

Девушка почти донесла кружку до Франца, как вдруг молодой рядовой, определенно перебрав спиртного, ухватил ее за ляжку. Официантка подскочила, выронив кружку и расплескав пиво себе на передник. Рядовые заржали, видя как та покраснела, но Йодль был в бешенстве.

- Слушай ты, Fotzenlecker. - сказал он подойдя к рядовому. - Еще раз ты тронешь эту fräulein, и я тебе смазливую мордашку расквашу! - Йодль размахнулся и заехал рядовому по морде, да так, что тот отлетел на соседний столик, расплескав пиво двух своих сослуживцев. - Ой, я ее тебе уже расквасил. Какая незадача! - он улыбнулся официантке и сказал, перейдя с немецкого на ломаный французкий. - Принеси другую кружку.

Он сел за свой столик, где наблюдавшие за всем этим его боевые товарищи сказали:

- Ты можешь с легкостью отыметь эту девчонку.

- Я мог бы отыметь ее и не производя впечатления. - ответил ефрейтор. - Но не буду.

- Почему?

- Не знаю. Она напомнила мне одну мою знакомую...

Тут официантка вернулась с пивом.

- Je vous remercie. - ответил он и она удалилась.

- Слушай, а расскажи тот самый стих, про кефир. - вспомнил один из них. - Ну, которым ты любишь всех развлекать.

Йодль встал и откашлялся:

- Слыхал я, что поэты воспевают,

Прекрасных дам и пишут им стихи.

Меня такая тема не прельщает,

Кисломолочный я пою кефир.

Ты порождение молока, ты бел как снег,

Тебя имел во сне, о чудо!

Откуда столько вкуса, ну откуда?

Едва вернусь я с рынка,

Как поспешно, стакан достану в коим грани тьма,

Тебя, открыв, с любовью безбрежной,

Переливаю в сей сосуд стекла!

Тянусь к тебе, дрожащею рукою,

И с трепетом тяну тебя к устам!

Ничто не разлучит меня с тобою,

С твоею массой, что так густа.

И я впиваюсь, жадными губами, в твою трепещущую плоть!

Скажи кефир, что станет между нами?

Что страсть такую в силах побороть?

Ничто! Ничто двоих не остановит!

Испью до дна, помою свой стакан,

И о тебе одном я буду помнить,

И верить, что кефирный есть фонтан.

Пьяные солдаты зааплодировали, а ефрейтор сел и как ни в чем не бывало продолжил пить свое пиво.

IeroKelnik - Мирослав Киров - повстанец, мертв

-Извините, мне надо работать.

Какая сладкая чушь. Я уже давно я не работаю. А зачем? Когда вокруг война, какой идиот будет работать? Сейчас мы рушим то, что отработали. Время веселья. Самые счастливые моменты человечества, черт возьми.

Только я не воюю. А почему? А собственно зачем? Я чертов бездельник, разгильдяй, наглый бессовестный тунеядец. Хотя до 38-ого работал на заводе братьев Дасслеров. Ушел сам. Надоело. Ну и уволили бы.

Черт нос, болит. Да, Париж отличный город. Здесь можно устроить драку в баре даже при нацистах. Немецкая кровь на руках-это опасно. Но так круто. Фашистская сволочь. Ну правда козлы.

Я вообще похож на немца? Хм, не знаю. Многие видят какие-то мифические арийские черты лица. Хотя знаете, кто мой отец? Хех, русский. А мама-сербка. Оба-славяне. Да-да, из тех самых, которые размножаются как черви и недочеловеки. Откуда я в этом городе? С востока. Нигде не работаю, ничего не делаю. Зато изъездил пол-Европы в свои...сколько там? 1917. Сейчас 41-ый. А ну да-24 года.

Есть ли у меня цель в жизни? Не знаю. Я подумаю над этим, как-нибудь на досуге. А пока...

-Хотя знаете, пожалуй, у меня найдется время для вас, мсье...а я знаю вас. Вы-же работаете на ну сами знаете кого. Комендант или кто? А мне плевать.*с этими словами берёт бутылку и ударяет об голову сидящего толстяка*

IIIenapd - Виктор Резнов - полицейский Гестапо, мертв

Русский эмигрант.

Эмигрировал: из СССР во Францию в 1936 году.

Дата рождения: Родился в 1918 году.

Город рождения: Санкт-Петербург

Умер: ------

Место работы: официант в ресторане

Город проживания: Париж

Улица и дом: неизвестно

Семейное положение: не женат

Описание внешности: Высокий брюнет, роста 180см, комплекция: умеренная.

История жизни: 7 лет проучился в школе, после работал на одном из заводов, чтобы прокормить семью. По достижению совершеннолетия сбежал из дому и эмигрировал. Не знаю французского приходилось выживать как мог, работать там где мог, есть то что найдёт. Освоил французский к 1940 году. Был помолвлен, но был брошен.

P. S. это полный бред не правда ли?

Veidg - Людвиг Алоиз Хайлиге - шеф Гестапо, мертв

Дорогие мои, любимые Хайди и Клаус,

как вы, наверное, знаете, Париж оккупирован немцами, и я теперь совмещаю свои научные исследования с работой в госпитале, который открылся при медицинском факультете Сорбонны. Пришлось вспомнить всё, чему меня обучали, в том числе и азы хирургии - каждые руки на счету, и я вот тоже встал к операционному столу. Людские страдания иногда заставляют меня сомневаться в правильности моего выбора. Кому нужна гештальт-терапия, когда вокруг рвутся снаряды? Если бы я, как остальные мои коллеги, уехал в Америку в тот день, когда стало понятно, что отказавшись от предложения поучаствовать в проекте герра Гиммлера по созданию Сверхчеловека, мы подписали себе смертный приговор... Но бабушка бы не осилила дороги через океан. Франция была последней возможностью, и я подумал, у вас будет больше шансов присоединиться ко мне, если я останусь в Европе. Но вы так и не успели пересечь границу, и теперь я не знаю где вы, и что с вами стало.

Мужчина внимательно смотрел на фотографию - почти пасторальную открытку, где на фоне заснеженных гор в камеру улыбались очаровательная блондинка и маленький мальчик с ангельским лицом – его жена Хайди Хайлиге и сын Клаус. Только раз в день он позволял себе эту слабость – посмотреть на фотографию, и нужен был серьёзный повод для такой вольности, как мысленно написать письмо, которое никогда не будет отправлено адресатам. Но сегодня его преследовало предчувствие чего-то особенного, и он даже подумал, а не записать ли свои мысли, быть может такой возможности больше не представится... Как бы то ни было, теперь уже некогда. Его ждут.

Впереди у этого красивого и статного мужчины, не старого еще, в совсем недалёком прошлом любимца женщин и кумира девиц, увлекающихся столь модной до войны психологией, был ещё один день, который ему, известному немецкому психотерапевту Людвигу Хайлиге, предстояло провести за операционным столом. Он придал своему лицу привычное, приветливо-равнодушное выражение – он был действительно хорошим психотерапевтом, что означало, помимо всего прочего, и безукоризненное владение собой, какие бы кошки не скребли на душе, – и вышел в рассветный туман. Впереди ещё один день.

Silvio - Максимилиан Вирс - полицейский Гестапо, мертв

Старший рядовой Максимилиан Вирс, танковые войска Вермахта.

Рос в неполной семье, воспитывался отцом, который, был активным членом Коммунистической партии Германии. В марте 1933 Карл Вирс был арестован на основании декрета «О защите народа и государства», а Максимилиан был отправлен в интернат.

Осенью 1938го в возрасте восемнадцати лет записался добровольцем в армию. Прошел обучающий курс механика-водителя, и получил место в 7-й танковой дивизии. Участвовал в военной кампании против Франции, в битве при Флавионе подбил четыре французских танка, за что был награжден Железным Крестом 2-го класса. Дезертировал из армии после получения известий о переводе дивизии на восточный фронт, был замечен в связях с французским освободительным движением.

tenar - Розетта Клейнер - повстанец, мертва

- Мам, а что это такое?

Маленькая ручка прикоснулась к её груди, маленький лобик сосредоточенно хмурился. Малышка пыталась понять, с каких это пор в повседневном, столь привычном ей облике матери, появилась новая деталь, и почему она до сих пор этого не замечала. Слёзы подступили внезапно, сердце сдавили невидимые тиски.

"Нет. Не здесь. Не сейчас."

Крепко зажмуриться. Проглотить вставший в горле комок. Смахнуть скатившуюся непослушную слезинку - пока девочка внимательно рассматривает шестиконечную жёлтую звезду с непонятной ей пока надписью, и ничего не замечает. Глубокий вдох - как можно более ровный.

- Украшение, милая. Просто украшение.

- Красивая!

"Ещё бы... "

Молодая женщина горько усмехнулась. Она своими руками вышивала этот проклятый знак. Аккуратно ставила его на всю свою одежду. Только свою. Малышке Луизе шёл четвёртый год, она ещё слишком мала, чтобы её официально признали "прокажённой". Что до неё самой - Рози Клейнер не собиралась опускать голову перед лицом ненавистных оккупантов. Если ей придётся носить это клеймо - она будет носить его с гордо поднятой головой, не стыдясь своего происхождения, верности традициям своих предков.

Дзиннь..

Мелодичный звон дверного колокольчика возвестил о прибытии столь редких в эту пору посетителей. Рози ещё раз глубоко вздохнула и помотала головой.

- Маме надо идти, милая. Сейчас придёт Мишель, она за тобой присмотрит, хорошо?

Ласково улыбнувшись в ответ на серьёзный кивок девочки, женщина поднялась с кровати и, поцеловав дочку на прощанье, направилась вниз.

- Добро пожаловать в нашу аптеку. Чем я могу вам помочь?

Dart Ph - Ганс Куровски - повстанец, мертв

Париж, как пьянит этот запах. Лишь бы не узнали про мои ночные похождения. Иначе смерть... А быть повешенным я не хочу. Моя душа так хочет жить… И этот город поможет мне…

Рассвет. Легкая дымка скрыла тротуар. Где-то в злачных районах Парижа...

-Марк, - подкрашивая губки, произнесла довольно странного вида девушка. Яркий макияж, вызывающее платье, но… девушка ли это вообще?

-Марк, собирайся, - снова повторила она. – Уже утро, а мне еще...

-Ой, и как ты только высыпаешься?!. – воскликнул молодой французец.

-Я сплю на работе, но, Марк, я умоляю, пора идти…

-Соня, может еще разок? У меня еще остались деньги... - Марк вытащил несколько банкнот.

-Хи-хи, французские мужчины – такие ненасытные, - Соня перевела взгляд с часов на банкноты. - Если только еще немного, иначе хозяин будет ругаться...

Вы не ошиблись. Соня… - это мое истинное я. Знаю, таким не место в арийской расе. Ганс лишь покрывало, которое оберегает меня от неминуемой смерти. А деньги - катализатор моей страсти…

И я живу с кровоточащей рано в груди… Моего возлюбленного запытали в застенках Гестапо. Но он так и не выдал меня, он всегда оберегал меня. И защитил ценой своей жизни. Я смирился с его смертью. Это было нелегко. Но мир не стоит на месте... И я обязан жить дальше. Ради него. Ради себя…

0ops - Фестер Вольф - повстанец, мертв

По лесу шёл паренёк немецкой наружности лет двадцати. На ногах были протёртые и изношенные до дыр сапоги. Да и все остальные элементы немецкой формы были не в лучшем состоянии.

Мелкий гравий впивался в его ступню, которая слегка вылазила из почти порванной подошвы, но он шёл, а в некоторых местах даже бежал.

Но отпустим лишние детали и перейдём к сути:

Паренька звали Фестером, Фестером Вольфом, как уже многие догадались: он немец, не фашист а немец! Служил в ** пехотном полку, впрочем не долго, он дезертировал из фашистских войск и бежал во Францию, ещё до вступления фашистских войск в неё. За дезертирство ему грозила смертная казнь, Фестер это отлично понимал, но это была вынужденная мера, он не мог так больше, не мог убивать, не мог смотреть на убитых и даже при виде одной лишь крови своей или чей либо ещё Вольфу становилось не по себе и его охватывало такое чувство что все его внутренние органы вывернутся наизнанку. Собственно, поэтому он и дезертировал, в надежде найти тихий уголок, в какой либо глуши, или наоборот в каком либо крупном городе, вобщем спрятаться там, где его меньше всего будут искать.

-Париж!-почти шёпотом себе под нос сказал Фестер- вот и ты!

Его и город отделяли друг от друга всего лишь один таможенный пункт

Дезертир легко преодолел это так сказать маленькое препятствие. Раздобыв какой никакой одежды он обустроился где-то в трущобах. И уже через пару или больше недель фашиские войска оккупировали Париж.

Он скрывался целый год, тем временем наступил уже 1941 год.

Deb of Night - Адам Фогельзанг - повстанец

- Ай-ай, что же творится на белом свете... - чуть слышно, невнятно, одними губами шептал пожилой человек, стоя у окна второго этажа и осторожно подглядывая в щёлку между задёрнутыми тёмно-зелёными шторами из плотного, тяжёлого бархата. Прищурившись до того, что припухшие, усталые, покрасневшие глаза его принялись мучительно слезиться, он всматривался в сумрачный проём распахнутой входной двери дома напротив. Перед дверью стоял фургон военного образца с включённым двигателем. Пожилой солдат - водитель фургона курил в открытое окно, время от времени длинно, лениво сплёвывая на блестящую брусчатку, явно томясь ожиданием. Рядом с дверью дома напротив, купаясь в утренних лучах сияла чистым стеклом, играя солнечными бликами витрина с кожаными болванками,увенчанными

изящными женскими шляпками. Над витриной тонкой серебристой вязью красовалась вывеска: "Шляпная мастерская Гийома Гастеля". Время шло. Человек за занавеской теперь уже напряжённо прислушивался, всё так же не отрывая взгляда от щёлки в шторах, почти не дыша, изо всех сил стараясь не быть замеченным кем-либо с улицы. В дверном проёме дома напротив заметались тени, до слуха подглядывающего донеслась отрывистая, властная немецкая и французская речь, какое-то жалкое, униженное бормотание в ответ. На пороге показался офицер в форме гестапо и два солдата в обычной армейской немецкой форме. Солдаты грубо вытолкали на порог седоватого, худого мужчину без пиджака и шляпы. На белой изорванной сорочке мужчины расцвели свежие, ярко-алые, бесформенные пятна. Лицо его было окровавлено и помято, покрыто синяками и ссадинами. Подгоняемый пинками армейских, избитый побрёл к фургону. Брёл покачиваясь, с руками за спиной, надёжно скованными наручниками, пряча взгляд в заплывших синяками веках на измученном лице - словно стыдясь своего вида. Морщась, силился шевелить разбитыми губами, неловко пытаясь отвечать на отрывистые замечания офицера.

Тому, кто стоял за шторами, удалось уловить лишь обрывки фраз гестаповца, разрозненные слова: "...радиоприёмник...чердак...запрещено...быстро, быстро!...всё выясним".

- Гийом! Как же так... - человек за шторой не сказал - выдохнул эти несколько бессвязных слов, весь вдруг как-то поник и съёжился, отпрянув от окна, как только мотор фургона звучно затарахтел и машина тронулась вниз по улице, явно напрявляясь в сторону тюрьмы Френ. Он несколько раз нервно прошёлся по комнате взад-вперёд, зачем-то открыл стеклянную дверцу высоких напольных часов, рассеянно потрогав маятник. Потом опустился в кресло и предался невесёлым размышлениям о делах своих скорбных.

Адам Фогельзанг был счастлив и богат до тех пор, пока не наступили в стране времена "нового порядка". Пять ломбардов, разбросанных по всему Парижу, и несколько таких же - в Марселе и Монте-Карло, были способны обеспечить безбедное будущее не одного поколения Фогельзангов. Дела шли хорошо: налаженные связи, постоянная востребованность ломбардов в Париже, а особенно - портовом Марселе и азартном Монте-Карло, приносили неизменно высокую прибыль дому Адама Фогельзанга. И никто не узнал бы тогда, при "старом-добром порядке" в щеголеватом, самоуверенном, моложавом, энергичном, осанистом мужчине с победоносно блестящей лысиной и шикарно торчащими усами - теперешнего трепещущего пожилого еврея, прячущегося за плотными шторами и суетливо меряющего шагами комнату, того, прежнего Адама Фогельзанга. И мысли в голове Адама сейчас обитали совершенно иные, чем те, что посещали его лысую голову во времена финансового взлёта, спокойствия и благополучия. Мысли нынче текли суровые, тревожные. И все - о жене Аде, пятерых дочерях - девушках на выданье, о наследнике - племяннике Соломоне. Всё своё семейство Адам Фогельзанг пару месяцев назад отправил в британский Саутгемптон, а оттуда - на знаменитой "Queen Elizabeth" через Атлантику прямиком в Нью-Йорк, предчувствуя, что "новый порядок" очень быстро станет в стране "постоянным порядком". Сам же Адам рискнул покамест остаться в Париже, продолжая помаленьку всё ещё контролировать деятельность своих ломбардов, не решаясь окончательно прикрыть дело и отчаянно надеясь на чудо, стыдясь своей надежды и ища ей оправдание... И вот теперь Адам засомневался очень сильно: правильно ли он сделал, что не уехал за Океан вместе с Адой, Солом и девочками, а главное - что же будет теперь, поскольку именно сосед и давний приятель - шляпник Гийом Гастель, только что арестованный офицером в чёрной форме со свастикой на рукаве, сделал семье Фогельзангов фальшивые документы, чтобы появилась возможность спокойно добраться до Саутгемптона. А что, если Гийом уже, вот в эту самую минуту рассказывает в гестапо о радиоприёмнике на чердаке шляпной мастерской - том самом радиоприёмнике, который так часто тайно слушали вечерами приятели - шляпник Гийом с соседом Адамом, интересуясь обстановкой и строя планы на будущее, делясь друг с другом своими выводами по поводу этого самого, пресловутого "нового порядка" ? А ещё Гийом наверняка рассказывает о документах для семейста Фогельзанг, и заодно - о той куче денег, что Адам выложил за надёжные фальшивки..

- Ох-ох-ох.. - горестно вздыхал Адам, чувствуя совершенную свою беспомощность в такой ситуации. Но... отчего же беспомощность? Во все времена, при любом "новом порядке" деньги решали если не всё, то очень многое. Выбравшись из кресла, он решительно направился в кабинет, намереваясь просмотреть бумаги ломбардов и прикинуть - сколько денег может пойти на взятки и щедрые подарки в случае самого неблагоприятного развития событий...

KnightOfNine - Жан-Пьер Морини - повстанец, мертв

Француз. 52 года. Рост низкий, полноватое телосложение. Волосы седые, короткоподстриженные. Глаза карие. Бывший военный врач ныне работающий в небольшой медицинской клинике. Неженат. Детей нет. Доход стабильный, большое состояние досталось по наследству от погибшей семьи. Содержит подпольный приют для жертв войны и укрытия преследуемых нацистами людей. Характер добродушный и вспыльчивый, не терпит идеологии нацизма и какого либо превосходства людей над людьми. Любит выпить, но в меру. Не курит. Азартными играми не увлекается, но отдаёт предпочтение интеллектуальным.

Вводная

Выборы лидера

Итоги первого дня

Итоги второго дня

Итоги третьего дня

Финал

Изменено 29 января, 2011 пользователем Legislator

[Hanuka 3 802]

Время голосовать... кто же? Киров, Резнов, Рамбе, Оливье, Фурнье... а, черт. Пора делать ставки по-крупному.

- Я считаю... что виновна Жозефина Оливье. Несмотря на то, что мы не смогли разгадать шифр, нужно решать.

[Veidg 271]

- Абелия Рамбе, извините, но я отдаю свой голос против вас. Попробую довериться интуиции.

[First Contact 22]

- Я считаю... что виновна Жозефина Оливье. Несмотря на то, что мы не смогли разгадать шифр, нужно решать.

Ноэль задумчиво покачала головой:

- Нет. У меня есть веские причины думать, что Жозефина здесь ни при чём. Она не позволила бы убить Розетту. Я знаю, что они были давно знакомы.. Если в этом замешана женщина, это либо Марта, либо Абелия, - голос Ноэль стал жёстким. - И я выбираю Абелию Рамбе. Я надеюсь, что я права, и так же надеюсь, что если Сопротивление меня поддержит, то в этот раз всё обойдётся без дубинок, гвоздей и запинываний ногами.

Изменено 27 января, 2011 пользователем First Contact

[qwerty-ru 351]

Адам Фогельзанг

Изменено 27 января, 2011 пользователем qwerty-ru

[Missis Taylor 13 234]

- А я думаю,...что надо поддержать доктора, он же у меня умный)

- Жозефина на минуту замолчала, а потом продолжила. - Что вы, Абелия Рамбе, наводите на меня лишь бы отвести от себя глаза. И это укрепляет мои подозрения. Уж простите и вы. Она улыбнулась девушке, всем своим видом показывая, что ничего личного.

[First Contact 22]

Ноэль записывала:

Эмиль де Карре - 1

Гюстав Бюзье - 1

Анри Фурнье - 1

Адам Фогельзанг - 1

Жозефина Оливье - 2

Абелия Рамбе - 3,5

Изменено 27 января, 2011 пользователем First Contact

[Naji 11 478]

Почему бы действительно не поддержать вас Ноэль. Мне не кажется, что Жозефина работает на Гестапо, а вот Гюстав и Абелия. И есть ли разница в каком порядке..

[Deb of Night 383]

Стоя на мосту, Адам Фогельзанг глядел вниз, в мутные воды Сены, что взяли свой исток за сто, и двести, и триста, и ещё одному Богу известно - за сколько лет до того, как родился Адам, его дети, и все те, кто каждый вечер теперь собирается в заброшенном доме, кто каждый день умирает на этой войне, и кто пока ещё жив... Река была здесь до того, как началась война, и будет после победы - даже не важно, чьей. Речная жизнь никак не изменится от того, кто будет жить или умирать на её берегах. Жизнь этой реки можно назвать одним словом: бесстрастность.

В какой-то степени жизнь Фогельзанга до войны, до всех последних событий - тоже была бесстрастной. Но как она изменилась с того дня, как уехали жена и дети, когда арестовали Гийома! Как сам он изменился, стоило окунуться в эту непривычную его натуре деятельность, встретить всех этих людей - таких разных, не всегда ему понятных и по-своему несчастных... Этих вечерних обитателей одного невзрачного заброшенного дома скромной парижской окраины.

Адам изменился, наблюдая за теми, кто каждый вечер выносил свой вердикт, решая - жить или умереть, убивая - или оставляя в живых. Он забывал о себе, видя отчаяние уже не чужих ему людей, их тщетные попытки найти виновного в этом их отчаянии. Адам менялся с бессонными ночами, с осознанием своего бессилия и собственной вины. Но переменам в себе самом он не противился. Изменения эти казались ему предвестниками чего-то важного, самого главного, что должно случиться в его жизни.

Задумавшись, Адам не заметил, как ноги сами принесли его к знакомому ветхому домишку. И дверь открылась, недовольно скрипнув - словно в отзыв на слова пароля.

Внутри уже вовсю шли рассуждения о загадочной предсмертной записке, таинственных цифрах и предполагаемом убийце.

А есть ли вообще здесь сегодня убийца? До каких пор можно искать предателя, каждый день убивая невиновного?.. Вопросы, пока без ответов. Он уже не так молод, как Филипп, Ганс, Розетта, Давид, Франц, Фестер, Максимилиан и даже Жан-Пьер... Нужна передышка. Адам слишком устал, чтобы искать сегодня ответы на вопросы. Хотелось скорее выйти из заброшенной развалюхи на волю, туда, где катит свои неспешные воды бесстрастная, мутная река. Коснуться рукой шершавого гранита, холодного чугуна перил моста, глядясь в зыбкое зеркало тёмной воды - принять спокойствие реки, впустить его в свою душу.

- Господа, я вот что скажу... Из всех предположений, что до сих пор прозвучали по поводу цифр в записке, наиболее вероятной кажется мне версия о русском оружии, высказанная сегодня Ноэль. Виновны ли господа Резнов или Киров - не могу сказать. Потому что версия об оружии - всего лишь версия, гипотеза. Без фактов она может не иметь никакого отношения к господам русского происхождения. И поскольку у меня самого по-прежнему никаких предположений относительно цифр нет, то, стало быть - и уверенности в виновности кого-либо нет тоже. И я не думаю, что убийца - Абелия, не вижу чёткой связи между нею и теми фактами, что известны нам об убийце. Не позволю себе осудить невиновного. Я воздержусь сегодня, дамы и господа. Вам решать.

Изменено 27 января, 2011 пользователем Deb of Night

[Legislator 6 494]

Итоги третьего дня

Голосование повстанцев

Третий день... И третий одно и то же. Выбор пал на Абелию. Повстанцы не стали испытывать судьбу и просто-напросто застрелили ее.

Промах. Она была простым повстанцем.

Ход Гестапо

Эмиль де Карре возвращался к себе домой. Наткнувшись на выломанную дверь, он запаниковал и хотел поскорее скрыться из виду, но любопытство взяло своё. Эмиль вошёл в комнату, где не было света, лишь за окном сверкали молнии и лил дождь. В один миг он увидел чей-то силуэт, освещённый блеском молнии. Эмиль хотел было убежать, но что-то уже вонзилось в его грудь.

Вот так и закончился земной путь второго разведчика.

Ход Одиночки

Она не умеет разделять, на своих и чужих, плохих и хороших. Интересно она не чувствует на себе кровь на их руках, когда спит с ними. Но ничего, я положу этому конец, сегодня, сейчас. Такая красивая, но такая грязная.. А может тебе и самой это не нравиться? Так даже лучше, так.. я даже помогу тебе, избавиться от этого.. от НИХ. Потерпи, ещё чуть-чуть, и ты очистишься от всего, что пришлось пережить в этом мире..

Она конечно удивилась моему приходу в такой поздний час, но дверь всё же открыла. И даже отвернулась, а говорят некоторые чувствуют смерть.. и тут же получила удар обухом топора по затылку. С моей помощью тело мягко опустилось на ковёр, но дело было не закончено. Она должна уйти чистой.. а что может быть чище огня? К счастью в подвале была печь, а у меня был топор..ночь становилась довольно длинной..

Ах, бедная Жозефина. И еще один повстанец покинул этот мир.

Ход Мстителя

Темным вечером, Виктор Резнов сидел, укрывшись пледом и пил известный русский напиток - водку. Не менее известно то, что с некоторыми препаратами алкоголь реагирует очень бурно, вызывая недомогание... а в некоторых случаях и смерть. Именно этого и ждала фигура, наблюдающая за ним из соседней комнаты. Так оно и случилось - выпив почти полстакана своего любимого нектара, Виктор захрипел и упал на пол. Неизвестный подошел к корчащемуся в агонии Резнову и с нескрываемым удовольствием прошептал ему на ухо три слова.

-Я. Вершу. Правосудие.

Через минуту все было кончено. Мститель был уверен, что выбрал жертву верно.

Русский. Предатель. Гестапо потеряло еще одного своего полицейского.

Сводка третьего дня

[qwerty-ru 351]

Эпилог:

Я был близко, передо мной мелькнул свет истины...это не Адам Фогельзанг, они просто отводят внимание , хотя исключать не стоит...не повторяйте ошибок, я знаю что час кончины близок...

Однако список подозреваемых:

Ноэли Рош - вполне.

Людвиг Алоиз Хайлиге - главный подозреваемый на роль главы.

Проверенные:

Филипп Калверт - Был проверен первой ночью

во второй день был провере ... *дальше идут пятна крови и допись, совершенно другим почерком: Конец*

Изменено 27 января, 2011 пользователем qwerty-ru

[Каролина 95]

Эпилог:

Еще до своей смерти Абелия понимала, что её ждет, у нее был серьёзный и опустошённый взгляд… Смерть искала её уже давно, еще в то время когда произошла бомбёжка в госпитале. Теперь её убили её же соратники, перед смертью она не стала поворачиваться лицом к тем, кто счёл её убийцей, она просто стояла и ждала своей участи.… И скоро наступил конец….. Смерть…..

Зло уже близко, пора побеждать,

И нужно всем силы вместе собрать,

Откройте глаза, посмотрите вокруг,

Ведь истина рядом, враги не пройдут…

Изменено 28 января, 2011 пользователем Самара

[Hanuka 3 802]

Утро. Очередное утро в уже привычном магазинчике. Уже рефлекторно бросив сторожу "Оружие свободы", я толкнул дверь и вошел внутрь. Пока я один, я решил внимательно изучить все, что происходило здесь за последние три дня: Детали убийств, голосований, даже случайно брошенных слов... где-то должен быть след. Убийцы должны где-то проколоться. Но где?

Но час рытья в самопальных "архивах", моих записках, которые я делал постоянно, не прошли даром. Оставалось только проклянуть себя за то, что я не понял этого раньше. За то, что я подверг опасности жизни нас всех... и стал виновным в смерти многих. В моем мозгу ярко вспыхнула догадка, и я вновь перерыл все в поисках доказательств... И я нашел их. Сегодняшний день должен быть последним.

Стоит только дождаться всех. Не думаю, что меня поддержат. Нужно еще продумать план обвинений. Хотя... к черту это все. Будем импровизировать и заигрывать со Смертью, заглядывая ей прямо в безносую черепушку и пытаясь поиграть с ее косой.

[First Contact 22]

- Оружие Свободы..

Какой-то издёвкой прозвучал этот пароль. Пока что все они были Оружием Несправедливости. Ноэль шагнула через порог и натолкнулась на пронзительный взгляд Бюзье. Кроме обычной холодности, в нём светилась решимость.

- Добрый день, Гюстав. Хотелось бы поболтать с Вами об отвратительной погоде и таких же музыкальных новинках, но.. Я вижу, у вас есть то, чего мне так не хватает сейчас. Идеи.

[Hanuka 3 802]

- Здравствуйте, Ноэль. Идеи есть, но лишь в зачаточном состоянии, мне нужно еще немного времени на раздумья. Может, у вас есть версии?

[First Contact 22]

- Здравствуйте, Ноэль. Идеи есть, но лишь в зачаточном состоянии, мне нужно еще немного времени на раздумья. Может, у вас есть версии?

Задумчиво глядя себе под ноги, Ноэль неторопливо подошла к Гюставу и вдруг положила ладони ему на грудь. Она некоторое время смотрела ему в лицо, чуть склонив голову набок и словно прислушиваясь к чему-то, после чего отступила на шаг и опустила руки.

- Гюстав.. Мы подозреваем друг друга.. И поэтому нам обоим не хочется излагать свои мысли раньше другого. Так давайте для начала поймаем одиночку. Годится? - её губы чуть дрогнули, обозначив улыбку, и она протянула ему руку для пожатия.

Изменено 28 января, 2011 пользователем First Contact

[Kelnik 708]

-Значит остался один...

ну что же. Версия с 615 уже исчерпала себя?

[First Contact 22]

-Значит остался один... ну что же. Версия с 615 уже исчерпала себя?

Ноэль обернулась к Кирову, и что-то неуловимое промелькнуло в её глазах:

- Вполне, я полагаю. Тот русский, который имелся в виду, был убит. Хорошо, что Мститель сумел сделать правильный выбор.. из вас двоих.

Изменено 28 января, 2011 пользователем First Contact

[Hanuka 3 802]

- Да, Ноэль. Я не имею ни малейшего понятия, кто из нас - оставшийся глава гестапо. Зато, кажется, я догадываюсь, кто из нас одиночка. Давайте пройдемся по всем оставшимся в живых, - я отошел в центр комнаты.

- Мирослав Киров. Единственный, в ком я уверен на все 100% - двух русских-злодеев для нас слишком много.

- Марта Грин - спокойна, пусть и приходит редко и поздно. Слишком она... невинна.

- Людвиг Хайлиге. Без комментариев - наш лидер, да и слишком хорош.

- Анри Фурнье. Он точно не гестаповец, так как голосовал против одного из нацистов, хоть мы его и не послушали, и не одиночка - просто уверен.

Я сделал несколько шагов в сторону Ноэль.

- Остались только мы с вами. И я уверен, что это вы одиночка. Что это вы, Ноэль. Почему? Потому что маньяк следует по моим пятам. Он убивает тех, за кого голосую я - Моро, Оливье - они умирают. Что это - намеренная подстава, чтобы подумали на меня, или вы действительно так мне верите, что по ночам "проверяете" всех, кого я подозреваю днем?

- Образумьтесь, Ноэль. Вы убиваете всех, вы мешаете и Сопротивлению, и Гестапо. Я сомневаюсь всегда, но сейчас я уверен как никогда. Ноэль Рош - это вы одиночка.

Изменено 28 января, 2011 пользователем Hanuka

[Kelnik 708]

-Правильный...да уж. Хм, а я думал 615-это что-то с самолётами.

[First Contact 22]

И тут Ноэль начала смеяться. Сначала неуверенно, вскоре она уже просто хохотала, запрокинув голову.

Сквозь смех, промакивая платком слёзы, она проговорила:

- То есть.. Вы хотите сказать, что это я.. убила Давида?.. И.. - ей потребовалось какое-то время, чтобы опять суметь заговорить. - И сочла Жозефину Оливье слишком.. слишком грязной.. и вот этими руками расчленила её и сожгла?.. Над этим Вы думали так долго?.. Браааво, Гюстав..

Всё ещё посмеиваясь, Ноэль без сил опустилась на стул, достала портсигар и закурила, вставив папироску в длинный мундштук. Сделав несколько глубоких затяжек, она взглянула в зеркальце, вделанное в крышку портсигара, убедилась, что тушь не потекла, и вздохнула.

- Гюстав, простите, последние дни были для меня тяжёлыми. Но это правда очень смешно. Подозревать меня в том, что я - глава внедрённых в нашу ячейку гестаповцев, это ещё понятно. Но одиночка.. Знаете.. это всё было бы просто ООС моветон для меня. Мой кандидат на роль одиночки - Анри Фурнье, фотограф. Больше просто некому.

Изменено 28 января, 2011 пользователем First Contact

[Veidg 271]

Людвиг, безумно вымотанный и задержавшийся сегодня в клинике дольше обычного, войдя кивнул присутствующим.

- Соглашусь с Ноэль, и проголосую за Анри Фурнье. Он вряд ли гестаповец но, вероятнее всего, одиночка - именно он.

[Thea 2 474]

Пусть будет так, Анри Фурнье...

[Deb of Night 383]

Дожди, дожди... Все эти дни, что Адам ходил на встречи с Сопротивлением в заброшенный магазин, не переставали лить дожди. Вот и сегодня - в кабинете, где с самого утра сидел Фогельзанг, было сумрачно и тихо. Адам нарочно не зажигал огня: так лучше думалось. В стекло постукивал дождь - мерно, успокаивающе, настраивая душу на довоенную волну. И, казалось - там, на дождливых улицах, нет и никогда не было людей в серой и чёрной форме со свастикой; в тюрьмах, как и положено - сидят уголовники, а не Гийом - владелец шляпной мастерской и просто хороший человек; жена, девочки и Сол скоро вернутся домой, потому что всего лишь уехали к родне - погостить ненадолго; на дорогом сукне пальто Адама не красуется жёлтая шестиконечная звезда, а в обветшалый, пустой дом на окраине заглядывает в оконные щели ветер, гоняя сквозняком сухие осенние листья, что остались зимовать на пыльном полу. Там никто не собирается каждый день, чтобы кого-нибудь обвинить и казнить. Нет и никогда не было там бесформенных бурых пятен на старых половицах...

Как жаль, что в действительности всё иначе, что каждый следующий день теперь похож на предшествующий - и в погоде, и в событиях. Сегодня - как и вчера: промокнув под дождём, оглядываясь по сторонам, осторожно подходить к скрипучей двери, чтобы произнести заветные пару слов. Но - нет. Сегодня будет кое-что иначе. Адам кивнул головой своим мыслям - будто соглашаясь с самим собою, одобряя своё решение. Аккуратно взял со стола семейное фото в резной рамочке, вгляделся в любимые лица - словно прощаясь перед дальней дорогой. Так, на всякий случай...

На месте встречи уже находились те, кто пока ещё оставался в живых. Усталые лица, нервный женский смех... И вновь - приговор.

- Нет. Не Фурнье... Одинокий убийца - Марта Грин. - тихо проронил Адам.

Отвернувшись к окну, он стал пристально наблюдать, как дождевые капли на мокром стекле сливаются в ручейки, чтобы робко соскользнуть вниз, оставляя за собой блестящие дороги, подобные следам от слёз на лице.

[Legislator 6 494]

Финал!

Голосование повстанцев

Оставшиеся в живых повстанцы решили казнить Анри Фурнье. Взяв нож, они прокололи ему глаза, а затем отвели к близлежащей реке. Там его столкнули в воду. Ничего не понимая и не видя, Анри пытался плыть изо всех сил, но все было тщетно. Так и не удержавшись на воде, он утонул.

Счастье для Сопротивления. Анри Фурнье был одиночкой.

Ход Гестапо

Мирослав шел быстрым шагом, постепенно переходя на бег. Определенно этот немецкий патруль шел за ним. Два немца и овчарка на поводке следовали за Кировым от самого бара.

Киров свернул на загородную дорогу и по заросшей травой тропе достиг заброшенного мясоперерабатывающего завода. Внутри здания у него был спрятан немецкий пистолет и пара обойм к нему - все же лучше, чем разбираться с патрулем имея на вооружении одни кулаки. Разбитые стекла, сквозь которые виднелись куски арматуры, как бы с укором поглядывали на русского. Войдя в дверной проем (сами двери валялись рядом, сорванные с петель), он достал небольшой фонарь и подсветил им нужный станок.

Большой зеленый станок, с металлической бляшкой и надписью "Knightof9", являл собой "мясорубку" - по ленте мясо доставлялось в большой контейнер с крутящимися лезвиями и в виде фарша выходило с другой стороны, попадая в большой зеленый таз.

Достав из под станка пистолет, Мирослав сел на ленту чтобы передохнуть от длинной пробежки. Вдруг темный силуэт ударил его чем то тяжелым по голове, и Киров отрубился. Неизвестный уложил тело на ленту и нажал на кнопку включения станка. Агрегат зажужжал, и лента, а вместе с ней и тело, двинулись прямиком на лезвия, шинкующие все подряд.

Патруль был сильно удивелен мясной "каше", найденой в этом цеху, и немецкому пистолету в ней.

Киров был повстанцем

Ход Мстителя

Людвиг Алоиз Хайлиге шел домой, даже не пытаясь соблюдать осторожность. Это и стало его ошибкой - мститель взялся будто из ниоткуда и резко вколол в шею хирурга препарат, от которого последний вырубился еще до того, как ударился головой об мягкую, рыхлую от дождя почву.

Очнулся он в ящике, метр на два, без единого источника света. Где он? Что случилось? На эти вопросы он так и не получит ответов. Мститель уже закапывал гроб с еще живым профессором. Его ждала медленная и мучительная смерть. Как раз та, которую он заслужил.

И вправду заслужил. Даже более чем. Ведь Людвиг Хайлиге не просто психолог и лидер Сопротивления. Он - Шеф Гестапо!

Сводка финального дня

Итоги

Таким образом, оставшимся в живых повстанцам удалось искоренить всех засланных в их ряды агентов Гестапо.

Людвиг Алоиз Хайлиге, Франц Йодль, Виктор Резнов и Максимилиан Вирс пали от рук французских партизан.

Конечно, Сопротивление потеряло лучших разведчиков и фельдшера... и движение практическо пало перед жестоким врагом. Но не Гюстав. Ибо он верил в светлое будущее Франции. Он отомстил. За Давида. За Эмиля. За всех.

А через три года союзные войска полностью освободили Францию, очистив ее от "черной чумы", которая когда-то охватила всю Европу

[Hanuka 3 802]

Гюстав Бюзье. Эпилог.

Победа. Пусть война все еще идет, пусть весь мир убивает друг друга в междоусобных войнах, но за эти четыре дня мы совершили подвиг. Мы прошли через ад и выжили. Разумеется, не тот ад, что рекламируют нам церковники, где нас жарят на сковородах, избивая плетью. Это был тот самый, настоящий, человеческий ад: Никаких физических мучений, только человеческие отношения, паутина лжи и тяжелые последствия каждого необдуманного поступка. О чем я жалею и буду жалеть еще очень долго - я не спас всех. Да, скажете вы, ведь это жизнь - всех спасти невозможно, да и у них есть своя голова на плечах, чтобы избегать опасностей. Кто-то из нас ведь должен был погибнуть, верно?

Вот только это не оправдание. Из двадцати человек погибло шестнадцать, и лишь пятеро заслуживали смерти. Одиннадцать жертв. Одиннадцать безвинных душ завершило свой земной путь здесь, в этом грязном квартале Парижа. Только здесь, только сейчас можно в полной мере узнать, на какие гнусные вещи способна человеческая личность. Все мы подозревали друг друга, все мы готовы были поубивать друг друга прямо здесь - дать всем оружие и начнется резня.

И знание этого не давало мне покоя всю следующую ночь, которую я провел в своем доме, любуясь на ночной Париж. Все-таки, даже несмотря на фашизм, изуродовавший этот город, он сохранил свое французское обаяние, он как бы подмигивал и говорил "Скоро все закончится". И то верно - для меня скоро все действительно закончится.

Думаете, я решил покончить с собой? В каком-то смысле. Но у меня осталось еще одно важное дельце.

***

Что теперь? Я порвал со всем. Я изгой везде - Сопротивление меня не примет из-за того, что я шпионил за ними, Ось... ну, я только что вернулся из нашего штаба, где с наилучшими намерениями пообщался с нашим штандартенфюрером, резанул его по горлу и оставил возле него свой нож, который мне не понадобится. И что-то мне подсказывает, что вряд ли они после этого примут меня с распростертыми объятьями. Да и я не заинтересован. Хочу жить в уединении, как простой отшельник. Люди больше не привлекают меня, после того, что я видел. Правильно ли я поступаю? С моими навыками стоило бы идти воевать. Хотя бы партизанить и по-тихому пускать под откос немецкие поезда. Вот только стоит одна проблема: я не хочу этого. Всю свою жизнь я на кого-то работал, выполнял чьи-то поручения, следил за тем, чтобы кому-то было хорошо. А теперь... теперь стоит подумать о себе. Одному мне будет куда лучше. Поплыву-ка на острова, которые не затронула война. Не хочу больше никаких контактов с людьми, абсолютно, хватит с меня. Но раз в год... лишь один раз в год я буду выезжать из своего убежища. Каждый год, двадцать девятого января, я буду приезжать на это самое место. Пусть даже оно не будет стоять вечно, сгниет, или же просто сгорит - но тела всех похороненных останутся там. А что самое важное - осталась память. Именно для сохранения памяти я и пишу этот дневник, дорогой читатель. Я не знаю, кто ты, не знаю, как ты нашел этот дневник. Я закопаю его под фундаментом того дома сразу после того, как закончу эту запись. И что бы ни случилось, не помните плохого. Помните наших друзей. Помните Адама, помните Давида, помните Филиппа, помните Ноэль, помните всех, кто погиб в борьбе за свою страну, и помните тех, кто выжил в этой борьбе. Надеюсь, не забудете вы и меня. И... запомните меня под именем Гюстав Бюзье. Оно мне больше подходит. Если я все еще буду жив, и вы случайно заглянете на задний двор - вы увидите лишь одинокого старика, горько плачущего над могилами своих друзей. А если где-нибудь встретите Ноэль - пусть уже пожилую, но все еще с тем задорным авантюрным блеском в глазах - передайте ей небольшую шифровку: "123*5". Уверен, она сразу поймет, о чем вы.

29\01\1941

Париж, Франция

Viva la resistance

Изменено 28 января, 2011 пользователем Hanuka