Storm Age: Reign of Chaos

[Yambie 16 287]

 

Наивная молодость уступает строгой зрелости.
В точности такой же осенний день стал роковым в его жизни.

Девочка смотрела на него испуганными глазами, с завидным упрямством отказываясь более верить в человеческую святость. На её хрупкие плечи легла тяжёлая мантия, сотканная из самых тонких и колючих нитей, олицетворявших собой все существующие земные пороки.

Она была всего лишь ребёнком.

Огонь коснулся его ладоней раньше, нежели он только успел догадаться о собственном даре, достаточно поздно заявившем о себе. Чуть позже за формирование цельной сущности принялась духовная материя – то невесомое, невидимое, что отличало его и членов его семьи от прочих магов.

День близился к вечеру.
Гробницы безликих предков звали его и остальных домой.

 

Вступление  

 

Хаос правит всем.

♫

    Это была история о всепоглощающей власти. О двух братьях из знатного королевского рода небольшого, но могущественного и независимого государства, берущего свои корни из вольных городов юго-востока. О старшем брате – мудром правителе оной державы. О младшем – о его зависти и коварных помыслах. История о женщине, мечтавшей возродить былое величие своей семьи. О мужчине, который стал жертвой чужих амбиций. О людях, заплутавших в тумане интриг, так и не отыскавших дорогу домой.

    Это была история о хаосе.

    Мёртвые бродили по земле наравне с живыми, а демоны, - жадные до человеческих сердец излучавших бессмертное тепло, - прорывались один за другим сквозь Завесу по велению чьей-то воли. Безрассудной и отчаянной чужой воли. В конце концов, то была история о пробуждении древнего создания, древнего как сам мир, из глубин молчаливого Некрополя. По безрассудной и отчаянной чужой воли, чужого желания, чужой жажды.

Жажды к власти.

Жажды к Хаосу.

 

 

    На родину Империи Масок смотрели как на обычное государство. Там живут своей жизнью многослойный - от простолюдина до знатного лорда - люд, остроухие эльфы, ценность которых зачастую рассматривают не шире рабочей силы, но дальше кому как повезёт, и гномы, пользующиеся определённым влиянием в кругах первых. Там властвует знать, скрывая себя истинных за роскошными одеяниями. Трудятся не покладая рук обычные крестьяне – собрать урожай, вынуть из печи душистый хлеб, наполнить деревянное ведёрко хрустально-чистой водой и успокоить плачущего грудничка, который спустя два десятка лет повторит бытность своих безымянных предков.

    С рождения благословляли их мучительным смирением и безмятежной данностью. От философии и перенасыщение научных трактатов мучились лишь глупцы, забывая том, как соблазнителен хруст мягкой выпечки и сладка на вкус вода, источник которой пока ещё не был загрязнён следами кровавых войн.

    Неварранская делегация от имени Диолектиона Пентагаста и королевского круга советников морталитаси состояла из восьми участников. Четверо – Айседора Элиаде-Пентагаст, Петро Тари, Беренгар Таулер и Миккаэль Констанций фон Ландгер – вели переговоры в посольстве Великого Собора Вал Руайо, в то время как остальные выполняли задачи нетривиальные – охранять и прислуживать, не задавая лишних вопросов.

    Это были чужие просторы, чужие нравы. Люди, чьи лица скрывались за разнообразными масками серебра и золота, скромных жемчугов и ослепительно-сияющих в бликах солнца драгоценных камней, рубинов, изумрудов, аметистов и топазов, пушистых перьев редких птиц, щекочущих чужие носы, и гладкой на ощупь чешуи виверны.

    В течение десяти дней, пока велись переговоры политической важности, свита пребывала в постоялом дворе графа Эммануила де Ривьера и его супруги Леони, где им предоставлялись все необходимые удобства.

    Спустя день после того как были подписаны необходимые копии документов, дававших согласие на укрепление межгосударственных связей, была передана весть от хозяев постоялого двора. Прежде чем участники свиты покинут пределы Вал Руайо, их приглашали посетить бал-маскарад, начало которого планировалось вечером седьмого парвулиса...
 

 

Hide 

Комната: Chaos Reigns

Механика и введение боя

Персонажи  

 

...

Gonchar Рыцарь Гвардии Лето Анаксас Yambie Потрошитель Анку Admiral Шевалье Этьен де Рожер Элесар Искатель Дарио Паццини

 

Hikaru Бард Кари luckyorange Убийца София Дреггер Yambie Разбойник Минерва

...

 

Hide  

Хроника  

 

In The Beginning...

❃ ❃ ❃

Продолжение Истории
Киян   План Действий   День Второй   Последующий План Действий

❃ ❃ ❃

По дороге в Вал Форэ
Прибытие   День Второй   План Действий   Нахашинские Топи – Разведка  День Третий

❃ ❃ ❃

Возвращение в Вал Руайо
Нападение  Временное Убежище  Вал Шевэн

❃ ❃ ❃

Некрополь
Баэль Пентагаст

❃ ❃ ❃

Эпилог

 

 

Hide 

 

...

Изменено 28 февраля, 2021 пользователем Yambie

[Meshulik 32 534]

утро 7 парвулиса

Глядеть в окно. Утро было посвящено сборам бумаг. Отбыть планировалось со дня на день, но наверняка накануне отъезда их ждет масса дел. Официальный прием. Возможно, не один…

— Ножи.

Петро вздрогнул и выронил звякнувшую о край сундука сталь. Вот уже четверть часа Дора мирно пила кофе в буфетной их апартаментов. И он не слышал, как она вошла в спальню. В своей длиннополой ночной рубахе. Рукава приоткрывают утреннему свету лишь кончики бледных сильных пальцев. Словно паучиха, кралась к жертве… но отпустила, не впрыснула свой яд. А ведь могла. Вполне могла. Всякий раз у него холодело всё внутри, когда он только задумывался о том, какие возможности открываются для мадам благодаря его беспечной доверчивости. Когда-нибудь она от него избавится. Как от его предшественника. Вот так. Подкравшись. Незаметно. Достанет хотя бы вот этот нож и…

— Ох, что-то жарко сегодня, — гном прислонился к сундуку, оперся о край и, достав из широкого рукава небольшой беленький платочек, промокнул выступивший на лбу пот. Руки его мелко подрагивали, ноги подкашивались. Иногда ему казалось, что, пока он ее боится, ей нравится играть с ним. И пока его руки дрожат, он всё ещё жив.

Айседора, впрочем, на него уж не глядела. Легко присев и подняв с пола кинжал, она играючи повертела в руках рукоятку, демонстрируя трусливому счетоводу трогательно тонкую шею, стянутую высоко собранным воротом, и коротко стриженный затылок. Припомнила едва угадываемую весомость, провела кончиком по краю сундука. Что-то привлекло ее внимание в глубине. Несколько писем, перевязанных синей шелковой лентой.

Мадам нахмурилась и отвернулась. Поднялась. Нож, проходя мимо, небрежно положила на залитый послеобеденным солнцем столик, а сама, заложив руки за спину, надолго застыла у окна. Что она хотела высмотреть там, на свежевыметенном дворе? Карету? Синюю мантию? Знакомый контур маски? Локон, выбившийся из-под капюшона? Кокетливо выставленный кончик туфельки?.. Воспоминания сокрыты за семью печатями. Она слишком стеснялась своих чувств. Точнее, того, что у нее могут быть чувства. А Петро знал, что могут быть. Еще как. Но… по негласно заведенному правилу, об этом между ними было не принято заговаривать. Будто и не было никакой магички под патронажем влиятельного дома Вал-Руайо. Не было кареты. Туфельки. И синей мантии.

Да кому это вообще интересно, кроме гнома? Но вряд ли она поделится с ним своими ожиданиями. Да и нет уже никаких ожиданий. Миссия окончена. Зная мадам казначея, можно быть уверенным, что всё, что осталось от той мимолетной связи, — эти несколько писем. Крышка наконец-то собранного сундука со стуком захлопнулась.

— Дора, — гном мнется, не зная, пора ли напоминать о вечернем бале или еще пока рано, — какое платье прикажете приготовить?

Последний взгляд на подъездную дорогу постоялого двора. Глаза тускнеют. И в глазах этих стоит непроходимая, смертельная, невыносимая… скука.

Изменено 3 февраля, 2019 пользователем Meshulik

[Hikaru 20 046]

На бал идти не хотелось. Виталис вообще недолюбливал орлесианцев, их вычурные одеяния, глупые маски, надменность и бесконечные претензии, набившие оскомину за эти бесконечные десять дней переговоров. К счастью, от него ничего не требовалось, кроме как быть незаметным, держать ушки на макушке и присматриваться к окружающим, не подозревающим, что лопоухий простоватый охранник понимает все разговоры, а не только корявые фразы на ломаном всеобщем.

[Rеi 13 523]

Парвулиса шестое, вечер

В каждом доме, гостиничном и постоялом дворе, есть та, порой ускользающая граница между возвышенным и приземленным, между сценой театральных драм и её кулисами.

Мир рождённых в шёлковые простыни и мир шелкопрядов.

Мир актёров и зрителей и тех, без кого существование будет унизительной чередой рутины, тех, чьи руки становятся продолжением собственных – будь то выглаженный воротничок, поданный вовремя завтрак или отнятая жизнь к ужину.

Лучше не думать каково это на самом деле, без манекенов и тренировок.

 

Чем отличается верхний мир от бытия низов?

Не только правом выбора – и то, весьма спорным.

Цветом.

Белым цветом – выбеленное тонкое полотно, белый пшеничный хлеб, белая кожа за маской, перчатками и зонтом, не познав палящего солнца. Белый обнажает недостатки, он отвергает само несовершенство.

Мириадами оттенков на белом. На дубовых резных половицах россыпь солнечных лучей, окрашенных через стекло. Когда-то правом на витражи обладали лишь храмы Создателя, но где как не в Орлее его присутствие наиболее близко.

Кухня окрашена живым деревом и глиной – как та, о которой слагают немало рассказов. Там, где хранится оружие, живое и мертвое, выцвела даже память о цвете – и стало всё серо и пыльно.

Запахом.

В охранках пахнет железом и сыростью, запахи отчаяния и борьбы. Кухня душиста, от паров дуреет голова, а в конюшнях витает дух животных, кожи и сена. Их эссенции идут на парфюм, чтобы заставить заучивших роли актеров забыть слова и на миг очутиться вне париков и масок, голыми и беззащитными. И получив миг свободы, лишиться её по воле чарующего запахами – на вдох, на ночь или до нового парфюма.

Тишиной.

То, о чём можно мечтать в какофонии дрязгов металла, криков, мата, искреннего смеха, писка, храпа, воплей. Попытки господ кричать сходят на слабый визг – что могут их хилые голоса против повелительного рыка на кухне, перекрывающего сам глас Создателя. Время ужина не в золотом городе, но для тех, кто поддерживает его жизнь и ют.

Эльфийка на страже дипломатических побед придумывает новую сказку о временах, когда драконы только создали Тедас.

 

Меньше углов, больше пространства, созданного лишь для того, чтобы его пересекать в спешке, с важным поручением, каблуками царапая натёртый паркет. 

[tеnshi 39 156]

Стоит остроухая на страже, а как она стоит - смотреть можно бесконечно.

Нахмурится лоб, заляжет меж бровей морщинка - не сходится что-то у рыцаря с принцессой.
То ли принцесса особо капризная попалась, подавай ей вместо солидного андерфелца пройдоху-антиванца, а где искать рыцарей среди тех антиванцев? То ли и рыцарь с загибом, и вовсе предпочитает дракона любым принцессам.

Разгладится, поднимутся глаза к потолку, лукавые-лукавые. Сложилось, а как и что сложилось - и представить страшно, и гадать смешно.

Дрогнули плечи, дрогнул поднос, отдалось тихим звоном серебро. Спрятался, отступил тише мыши, только всё равно ведь услышала, а может и увидела, как мелькнула за углом тёмная прядь.
В прятки играть с ней всегда было не-воз-мож-но. Ну да сейчас и времени не было.
Высунулся.

Господина посла ждали завтрак и пристроившийся меж крышечек именной конверт в завитушках. Ждали, да не отчаянно.
Всегда найдётся минутка остановиться у двери, оглядеться с видом расхитителя имперской сокровищницы, и подвинуть к краю маленькое блюдечко со специально ухваченным на такой случай пирожным.
Это изящную фигуру аристократа лишняя порция может привести в ужас. А тому, кто день ото дня стирает руки на древке, плече или рукояти, всё впрок пойдёт.

[luckyorange 2 779]

Господина посла ждали завтрак и пристроившийся меж крышечек именной конверт в завитушках, впитавший в себя аромат духов своего отправителя. Господина посла ждал чай, который по обыкновению он просил к завтраку, и легкая трапеза. Еще господина посла ждал целый ворох бумаг, жалоб, предложений и просьб от самого разного рода семейств Орлея, желавших воспользоваться сближением двух королевств через торговые предприятия, династические браки или тонкие, едва уловимые намеки о не самых законных услугах. Ещё, по обыкновению, в связи с возросшей ответственностью и просто не слишком спокойным временем, в котором довелось жить им всем, господина посла ожидал нервный срыв в ближайшие несколько лет и резкое обострение проблем с сердцем.

Но это - потом.

Сейчас господин посол, приведя себя в порядок после сна, вычитывал письма и пожелания, делал записи в своем блокноте, расхаживал по кабинету и выискивал недочеты в казначейских записях. Или другими словами, господи посол делал то, что получалось у него лучше всего - делал вид, будто был занят делами самыми важными из всех возможных. Крайне успешно делал вид, безусловно.

[Yambie 16 287]

Дора
 

Короткий стук в дверь.

- Мадмуазель Айседора… Эли-а-де… Пентагаст?

Фигурка тонкая, изящная, но это не кто-то из прислуги делегации. Уж особенно из прислуги разговорчивой.

- Мадмуазель Айседора Элиаде Пентагаст? Вам презент от Аниты Боже.
 

Изменено 4 февраля, 2019 пользователем Yambie

[Meshulik 32 534]

Петро куда-то запропастился. То ли отправился распекать повара за черствые булочки к чаю, то ли искать горничную с утюгом, которая тоже куда-то запропала, а пурпурное платье к балу уже висело на колышках  гостиной. Айседора, к этому времени сменившая рубашку на облегающий струящийся пурпур, скромнее бального, но скрывающий всё ее тело от запястий до щиколоток, помрачнела лицом, обнаружив, что это не утюг. Все же рука была уже протянута. И незнакомой горничной оставалось лишь вложить в нее что бы там ни было.

Показать контент  

Hide  

 

Изменено 4 февраля, 2019 пользователем Meshulik

[Yambie 16 287]

Это не утюг. С другой стороны, догадавшись бы о чужих мыслях, строгая мадмуазель в облегающем пурпуре вполне могла бы и горничную вместо утюга использовать.

Эльфка, потупив глаза вниз, протянула в раскрытую ладонь письмо и небольшую деревянную коробочку, перевязанную шёлковой лентой. Дождавшись разрешения, удалилась.

В конверте было короткое послание от Аниты Боже, в то время в деревянной коробочке Айседора обнаружила бы склянку с красной субстанцией наподобие вина.

 

Изменено 4 февраля, 2019 пользователем Yambie

[tеnshi 39 156]

Хищение совершено, и слуга снова напускает вид невозмутимый и безмятежный. Три быстрых стука в дверь, пауза, ещё два. Свой способ представиться из-за двери, запоминается ничуть не хуже голоса. Путешествие было достаточно длинным, чтобы к его маленьким привычкам могли привыкнуть, тем более, что он принимал к сведению гораздо больше.
Любимый напиток, с утра, к полудню и к вечеру, любимый узел шейного платка. Распорядок дня он запоминал с первой попытки, а если господам хотелось поизводить лакея непредсказуемостью, он и это принимал как должное, успевая по мере скромных сил и даже не пытаясь жаловаться.
Податливость эта далеко не всегда приносила ему расположение - какой интерес терзать слуг капризами, если те не демонстрируют недовольства? - но оставалась неотъемлемой его частью.

Поднос в одной руке, конверт в другой, чтобы не затерялся и не испачкался среди приборов. О недавнем "преступлении" свидетельствовала только притулившаяся на самом краю нахальная шоколадная крошка.

[Rеi 13 523]

Удобно устроился? В простой комнате, где постель хранит запах лесов, в углу плетет паучок свои кружева. Не знали их предки как коснуться неба – жили они вне времен, вне дорог.

О, на будущей страже сплетет эльфийка графине платье паучье.

Стынет молоко в чашке, как подношение древнее. Шутит остроухая в рубахе ночной, хороводы водит во имя духа лесного, чьи глаза сияют – она знает, каким было его имя в другом рождении.

Знает, но молчит. Скажет только, что то был один из двух принцев-колдунов, и умел он обращаться в зверя давно забытого, гигантского волка. Шкура его чёрная, лапы сильные, всю ночь по лесам кружит без устали. И был у него дар – каждую траву знал, учил тайно этому свой народ, когда ходил на двух ногах. И никто чужой не знал, что травник без имени, принц и волк – одно существо.

А другой крови его – тот змей чёрный, резвился под луной морской пеной, редко видели его на острове своём.

Древние были эльфы, но прогневили богов своим легкомыслием, или что знания не хранили, а может, так и должно было случиться? Покатились по их землям моры, болезнь, от которой ничего не помогало. Обращались больные к травнику, воины к принцу, остальные молились.

Помнишь, что дальше было?

Оставил змей родную ему стихию, крылья отрастил большие и начал гнать ими болезнь в море. Только с каждым взмахом было ему всё труднее, забывал он связь свою с остальным миром. Рвалась ниточка его сердца. Брат же его, травник который, нашёл лечение для тех, кто уже поднять голову не мог. Сварил он зелье из цветка найденного, синего и удивительного – да так заколдовал, что эльфийского духа своего не пожалел.

Победили они болезнь, только принца черноглазого не стало, в лес убежал, а другой улетел далеко в горы.

 

На подушке лежит мятый цветок. Синий-синий.

Прими, кто сам подаёт кубки. Молоком память вернётся, сокрытая миром людей.

 

***

Всегда найдётся минутка остановиться у двери, оглядеться с видом расхитителя имперской сокровищницы, и подвинуть к краю маленькое блюдечко со специально ухваченным на такой случай пирожным.

Моральный дух охраны имперской сокровищницы был подорван на ближайшее утро, как минимум. Делегация и не подозревала, насколько хрупок их мир, их броня, если бы переманили услужливого молчуна, да только кто посмотрит на первородных, когда столько интересного в Империуме дю Маск?

Тот магический тёмный порошок, смешанный с мукой и обпаленный в печи - вот что действительно важно. Что остается на губах привкусом демонического соблазна.

Последние дни службы в жарких стенах Орлея. Новые вести хранили секреты за толстой бумагой конверта.

[Hikaru 20 046]

- Как спалось, ребятки? - Бодрый до отвращения голос рыжеволосого наглеца вдребезги разбил утреннюю тишину, спугнув миловавшуюся на сеннике парочку. - Ты ж моя красавица, гляжу-не нагляжусь! А ты умник не балуй, не балуй, я сказал! Твоя очередь назавтра будет, а сегодня Кася пойдет. Правда, милая? На вот, угощайся, а я покамест седло прилажу...

Щедро расточая любезности и морковку, рыжий взнуздал посольскую кобылку, строго соблюдая очередность выгула - орлейским конюхам Патрик в этом вопросе не доверял; по его мнению, местные лентяи горазды только пьянствовать да с девками на сене кувыркаться. Ишь как порскнули, не хуже мышей.

[luckyorange 2 779]

Ты всегда ожидаешь нечто большего, знаешь ли.

В людях, своей славой и репутацией, положением и титулами овеянные причудливым ореолом магнетизма и загадочности, сырой, первородной харизмой. В речах, пафосных и громоздких, будто залпы орудий кунари, словах, льстящих и опасных; в выступлениях, спорах и дебатах - ты пытаешься найти это. Некую изюминку, причину, почему. Иногда - додумывать самые странные и пикантные подробности. Но правда.

Она всегда рутинна.

Пожалуй, господину послу надо было выбирать профессию священника: его талант управлять словами приковывал к его скромной персоне целые несметные армии слушателей. Пожалуй. Господин посол упивался вниманием люда. И с превеликим удовольствием любил устраивать выступления публичного рода.

Пожалуй.

Еще господин посол любил спорить. Бессмысленно. Беспощадно. Менять аргументы на ходу. Сегодня выступать за равенство эльфов. Завтра - за пользу рабства. Сегодня призывать за свободу магов. Завтра - расширение прав храмовников. Почему?
Господин посол попросту ни во что не верил. Пожалуй.

Господин посол пытался делать вид, что он интересная личность. Но это не так. Он был молчалив, ленив и ужасно изнежен. Как обычно, словно следуя некоему ритуалу, он принял чашку чая с подноса - и разлил. Он даже не выругался. Едва слышимый вздох - не более. Он и не говорил ничего: умелый слуга понимал все с полуслова, и господин посол махнул рукой, принимая конверт.

Ты всегда ожидаешь нечто большего, знаешь ли. Жаль, что большинство людей - не более чем снобы и ханжи. Пожалуй.

[Meshulik 32 534]

Читать утреннее послание покинутой возлюбленной. Некомфортно. Словно доставать обратно из корзины грязное белье. Еще немного поносить. Оно отправлялось в стирку. Или, может, в огонь? Память взбунтовалась и не желала работать вспять. Прошлое, становясь настоящим, перечеркнуло будущее.

Как часто приходится делать нечто вынужденное? Есть люди, которым приходится часто. Женщина, облаченная в струящийся пурпур, обуздывает первый порыв обронить случайно пакет на пол и перешагнуть, как ни в чем не бывало, отправившись снова глядеть в окно на пустынный пейзаж.

Ее ли это почерк? Сравнить можно с теми, что остались на дне упакованного сундука. Подносит к глазам и чувствует запах. Ее ли это духи? Кокетка. Одни из тех, ее… возможно. Непостоянство особенно привлекает в случайных привязанностях. Ветренность кружит голову и делает дозволенным даже то, что было под запретом.

Ее ли это слова? Определенно нет. Это то, что читает мадам Казначей. Она же и творит это послание, совершенно ничего не узнавая об истинной возлюбленной, лишь ваяя очередную, сотую грань ее фантастически лестного образа. Слова проскальзывают, и их содержание забывается мгновенно, обретая новые формы и послевкусия.

Не для того ли тут напиток, чтобы подсластить эту пилюлю? Красный цвет не говорит ничего, а объем и форма склянки не в пользу вина. Это нечто иное. Но Дора никогда раньше не видела подобного. Или видела – тысячи раз видела подобное, что говорит скорее за то, что она не в силах уловить известной лишь избранным отличительной черты, которая может оказаться чертой между жизнью и смертью.

Возможно, послание об этом?

Флакон ложится у окна рядом с дорожной сумкой мадам казначея, чтобы не быть забытым. Лучи, падая сквозь кармин вещества на светлый пол апартаментов, являют знак. Будущего?

[tеnshi 39 156]

Молчаливость господина посла граничила с безмолвностью слуги, и оттого все их встречи походили на ритуалы в каком-нибудь таинственном ордене.
Орден Пролитого Чая и его ежеутренние подношения древним богам. Любит ли Фен'Харел чай? Выуживая из-за пояса полотенце, Шератан не преминул провести над лужицей пару только что выдуманных пассов.
С поклоном он отступил за дверь, не спеша от неё удаляться. Личное приглашение не для чтения при слугах, но распоряжение может последовать сразу после.
Пока же можно обернуться к стражнице - соучастнице во всех переживаниях, и наконец-то хихикнуть в ладони. И изобразить этот покорный судьбе вздох господина, беззвучно, но с выражением закатив глаза. И с чувством потискать что-то невидимое на уровне груди.

x)

[Rеi 13 523]

Мягкий, мягкий цыплёнок растёт у бдительной мамочки и заботливого папочки. 

Утренняя, семейная идиллия, когда взрослые переглядываются с умилением, как кроха работает работу важную.

Юность категорична, и спросите наблюдателя, что следит за правилами игры - все люди снобы и ханжи. Но есть забавные - как тот, чей лик, преисполненный тяжелых дум за судьбу родины закрыл мёртвый дуб. Правильный-правильный, монах в заточении - за все десять дней был самой отрадой для мамочки, не шалил и девушек по ночам не заманивал. 

В её смену так точно. 

Снимает пёрышко с плеча и кладёт на своё, с мягкой ткани на рыцарское платье. Вчерашним утром успела косичку сплести Шери, пока длилось ожидание - почти корону принцу-волку. 

[Meshulik 32 534]

..помедлив немного, письмо рвет в клочья, пуская мелкие белоснежные кусочки лететь и усыпать метеный двор. Прошлое - прошлому. Не ответить, не вспомнить его братцев на дне сундука. Тебе повезло больше. Свобода жить или умереть. Она вдыхает воздух Орлея, но чувствует запахи Камберленда. Морской тины, выброшенной на скалистый берег... Ах, нет, это пар от утюга. Петро сосредоточенно гладит нижнюю юбку.

- Хочу домой.

[Yambie 16 287]

От посла веяло дорогими духами. Пряными. Сладкими. Что дичь для изголодавшегося волка, лелеющая порочные мысли о собственной смерти. Посол выгодно смотрелся рядом с ним, слишком высоким, уставшим и не скрывавшим собственную усталость – очаровательный, обаятельный, обходительный. Посла разорвали бы в клочья упыри, оборотни, демоны! Оставь его только одного в окраинах недружелюбных гор Виммарк.

Разве можно называть оного мужчиной, если не умеет крепко держать в руках рукоять меча?

Одна женщина высмеяла бы, не постеснялась, не посмела стесняться, и в шею гнала домой того, кто не в состоянии за себя постоять. Мужчина же молчал, обратив тёплый ореховый взгляд в сторону бушующего моря.

Они все молчали.

Не было звука в приказах, не было мелодии в просьбах, тонули в пустоте слова гнома и рыжего конюха. Казначей изнемогала от скуки, но близнецам было достаточно общества друг друга.

Тот, кто носил кольцо с чёрным кристаллом вместо перстня с коронованным черепом, убегал, оставаясь незамеченным на протяжении десяти дней почти для всех.

Не просил. Не приказывал.

Уходил.

Прятался в особых заведениях, где предлагали ривейнский табак. Прятался в ресторанах, где наслаждался терпким вкусом тёплого кофе. Прятался у набережной, высматривая тех, с кем оборвалась алая ниточка, ставшая слишком короткой, дабы её можно было вновь связать в узелок.

Уже потом возвращался. Выполнить всё то, что требовалось от него как от помощника секретаря. Сказать те слова, которые окружающие хотели услышать больше всего.
 

***

- Ты ещё даже не готов!

- Шератан и Шаула прикладывают все возможные усилия, чтобы наш милейший посол чувствовал себя комфортно. Не хочу лишать Таулера пары лишних рук… к тому же, он сам не совсем понимает как обращаться с собственными. Ну, и, к сожалению, я не лошадь. Вряд ли Виталису понравится просьба расчесать мою гриву.

- У тебя два часа на подготовку. Если не подберёшь приличный наряд к сегодняшнему вечеру…

- Ты уже составила протокол?

Она замолчала, смерив его возмущённым взглядом с ноткой здравого безумства.

Так его и встретили по возвращению в постоялый двор.

Стуком острых каблучков по паркету и фиалками, в которых прятались по капле удушающей энтропии.

 

Изменено 6 февраля, 2019 пользователем Yambie

[Meshulik 32 534]

В дверь покоев посла стучал мсье Тари. Разумеется, никакой не «мсье», но так его величали иной раз на рынке, когда норовили загнать иностранцу подороже какую-нибудь «орлейскую ерунду», за столом переговоров и в местной общественной бане. Левой рукой гном машинально держался за массивную мочку уха. Он обжегся. А еще он, как обычно, робел и стеснялся. Он мало что знал об этом человеке: вне посольской миссии тот не встречался ему никогда раньше в казначействе (а стало быть к нему не был и приписан), и где Беренгар Таулер служил - было Петро неведомо. Но что-то ему подсказывало, что господин Таулер служил высоко. Вот собственно и всё, что Петро о нем знал. Немного для того, кто репетирует экспромты за неделю до того, как представится случай пошутить.

[tеnshi 39 156]

Синий цветок щекочет ухо, от него и весело, и немного страшно - что за душа была прикована к тонкой ниточке стебелька, пока не надломили, не отпустили в свободный полёт?
Нежные лепестки шелестят эхом, нашёптывают свою сказку, но не разобрать, для этого нужны другие уши, чуткие до потаённых струн.
А ему просто нравится чувствовать себя милым сегодня.

Жаль только, с постоялого двора не выйдешь без поручения, ну да что за радость бродить по неизведанному, когда не мелькает рядом весёлый, обманчиво-наивный хвостик.
Кто-то, наверное, может и без руки наслаждаться прогулкой, кто-то и с носом не побоится расстаться, как рассказывают истории. Но лучше, всё-таки, целиком, в четыре глаза, в четыре любопытных уха. А ему одному и здесь есть на что посмотреть.

Можно выйти к стойке и подвернуться под ноги подвыпившему клиенту, а потом, низко опустив голову, выслушивать поток местных ругательств - пригодится на все случаи жизни. Побить эльфа в такой приметной одежде всё равно не посмеют - кто знает, при ком он, и чем этому кому-то ответить вздумается.

Можно вертеться у карточного стола и воровать карты из рукавов и воротов, а потом смотреть на перекошенные физиономии обдурённых шулеров. А самое главное - подложить добычу стопочкой на край стола, и пусть себе разбираются, чьи там карты крапленые крестиком, а чьи - ноликом.

Можно бродить меж столов и улыбаться дамам в богатых одеждах, только непременно тем, кто со спутниками, и чтобы спутники были потолще да полысее. Любо-дорого смотреть, как оживают скучающие лица - и как разнообразно оттеняются мыслями, когда над улыбкой и дорогим жилетом разглядывают пару острых ушей.

Можно, можно, можно, нужно!

Синему цветку, беспечному и беспутному, трудно не поддаваться.

x)

[Hikaru 20 046]

Слушать и слышать совсем не одно и то же, так же как смотреть и видеть. Рыжий давно овладел этим немудреным, но почему-то недоступным множеству людей искусством.

Слушать шепотки за спиной и слышать за пустой болтовней чужие опасения и предостережения, мечты и тайны, в которых говорящий не признается даже сам себе .

Смотреть на поклоны и ужимки и видеть за ними истинное отношение: зависть, презрение, злобу. Походка, жесты - язык тела говорит о многом, что вдвойне важно когда лицо говорящего скрыто за бесстрастной маской.

"Мы рады пригласить вас", - говорят слова. "Ты мне бесполезен" - пренебрежительный поворот головы. 

"Бал-маскарад в честь посольства" - поклон, явственно говорящий "Наконец-то вы уберетесь".

Виталиса-Патрика это забавляет. Ложь фраз, разоблаченная самим говорящим. Слушать и слышать, смотреть и видеть.

И все же, насколько лошади приятнее людей.

[luckyorange 2 779]

В дверь покоев посла постучали. По началу, господин посол не предал этому никакого значения, полагая, что его верный слуга вернулся, чтобы помочь своему хозяину в несметных делах рутинного толка. В дверь покоев посла постучали - совсем не так, как делал его ушастый помощник. Это тревожило. С другой стороны, если следом не послышался звук падения тела прямиком на холодный пол в следствии действий одной конкретной эльфийки, тот, кто стучал - не был опасен для господина посла.

Слишком сложные и причудливые размышления. Так и зараждается паранойя.

- Войдите! - повысив голос, спокойно заговорил Таулер, накидывая на себя свой камзол. Господин посол встал, приветствуя гостя, задел стол и обронил на пол стеклянную чернильницу, разбив ее.

Неловко. Но столь очаровательно!

- Проходите, - не обращая на это внимание, продолжал мужчина; голос его уже был гораздо живее и веселее, - вы, мсье гном…

Увы, господин посол не узнал мсье Петри. Бывает с людьми, которые репетируют экспромты за неделю.

[Meshulik 32 534]

Гном не принес ничего эльфийке: ни пирожного, ни экспромта, — и потому, как обычно для таких… гномов, которые не знают, куда девать руки и глаза при встрече с неожиданностями вроде стоящей вот уже десять дней на страже мадмуазель Шаулы, не нашел ничего лучшего, как сделать вид, что делать ничего и не нужно. Он ведь незаметный, маленький, какая вообще разница охране, кто там у нее под ногами…

—  Э… Петро, — обрадовался своей незаметности коротышка-гном. И заозирался в поисках еще каких-нибудь неожиданностей. С испугом поднял на посла виноватые глаза от лужицы чернил на полу. Кажется, у него только что напрочь выветрилась причина, по которой он столь внезапно объявился в этой комнате.

— А вы… Э… еще не собирались?

Растерянный мсье Тари, кажется, мечтал только о том чтобы вновь оказаться по ту сторону дверей.

[luckyorange 2 779]

Господин посол усмехнулся, махнув рукой; веселая, явно фальшивая, улыбка на лице Таулера немного успокаивала, хотя вряд ли он был рад незваному гостю, больше предпочитая компанию самого себя и бутылки. Или книги. Или чернильницы. Чего угодно, грубо говоря.

- Конечно нет, - спокойно заговорил он, присаживаясь обратно за свой стол, - времени предостаточно, и мои верные помощники помогут со всеми приготовлениями. Но, если я правильно полагаю, это не то, о чем вы хотели поговорить?

Он спокойно скрестил руки на груди; господин посол едва изогнул бровь.
- Впрочем, мои манеры. Вам чего-нибудь принести?

Его напускная вежливость несколько нервировала. 

[Rеi 13 523]

Драконьему хвостику, защищающему господина пушистую принцессу не было подношения, согласно всем ритуалам, существующим с древних времен. Он мог угрожающе шевельнуться - громко - дабы нахальный проситель и далее не смел проявлять такую беспечность. Его спину прошьют острые стрелы раньше, чем он успеет подумать об угрозе господину послу.

Забыл род гномий и род человеческий о ритуалах, смотрят в одни свои миры - за то поплатились однажды и эльфы.

В незаметности есть свои плюсы. Раствориться в цвете, звуке и запахе, принять род и подобие места, тогда как танцующий под лунным светом с серебристыми зеркалами подносов всегда приносил с собой частичку жизни за пределами этой комнаты, этого коридора.

С какого раза господин посол, дрожа, выводил свою подпись, не пролив чернил? Он такой впечатлительный. На мягком ковре древко лука отбивало неслышную людскому уху ритуальную воинскую песнь. 

Изменено 6 февраля, 2019 пользователем Rеi