Эйден Гэлсион

Учитывая тематику игры, не нравится название. + Интересно, как обыграют отношение героев к их работе, вернее, как вообще эту тематику частных военных корпораций обыграют.

Лука ровным счётом ничего не видел - дым именно в эти секунды решил облюбовать его окошечко. И раз обзор был совершенно нулевым, солдат откинулся назад и отпустил рычаги, которые крепко сжимал до этого. Было тихо, никто не стрелял. Прозвучали приказы - часть пехоты должна была выдвигаться вперёд, а значит - и им скоро двигаться. "Скоро наступило" моментально - командир решил, что плечо Луки это педаль. Неожидавший и того, и другого водитель тут же среагировал, но как только танк проехал несколько метров, он негромко сказал: - Я ничего не вижу, дым всё застилает.

Эйден. Уж поверьте.

Дождь не желал прекращаться, а из-за него всегда сложнее маневрировать. Когда в танк попал вражеский снаряд, Лука, конечно же, инстинктивно пригнулся, но, похоже, никто не пострадал - их танк, его броня показали себя с лучшей стороны. Всё дёрнулось вновь, рычаги упарвления чуть не вылетели из ладоней солдата - это выстрелили они сами. Но сколько бы Лука не глядел в своё водительское "окошко", взорванного танка не разглядел, да и не услышал. - Попали? - взволнованно спросил он, при этом бросая взгляды на показатели приборов, - У меня всё отлично, - добавил он вслух, хоть и не думал оповещать всех о результатах очередной быстрой проверки. Крепка держа дрожащие рычаги, чтобы снова не вылетели, Лука наклонился вперёд, стараясь углядеть в "окошке" побольше.

Лука сидел в танке, уже второй час сидел. Когда командир Луценко ушёл к начальству, грузин один закончил осматривать танк - ничего с ним не приключилось, недавняя сиутация с подбитым самолётом никак не сказалась на корпусе, ни один обломок не задел танк. А вокруг были раненые, не то, чтобы много, но были, а помочь никак, нечем. Поэтому тогда Лука просто встал у танка, прислонившись к нему и смотрел то на горящие останки самолёта, то на "траншею", которую он "вырыл" при падении, то на суетящихся солдат вокруг. Той старушки, что искала своих детей, не было видно. Взгляд снова и снова возвращался к траншее. След, оставленный самолётом, когда земля остановила его. Лука подошёл к нему, наклонился и потрогал землю. Горячая ещё, и рыхлая стала - совсем сухая почва. Вздохнув, геолог выпрямился и вернулся к своему танку. Лука встал прямо перед ним, словно впервые видел его. Машина показалась вдруг такой.... фундаментальной. Основательной. Крепко стоящей на земле, эдакой крепостью, передвижной крепостью. Лука уловил в этом скрытую иронию - то, что защищает их, всегда движется вместе с ними. Сейчас, когда грузин смотрел на танк, он понимал, что это чувство присутствия всегда будет с ним. Даже когда они победят - а в этом Лука Мревлишвили не сомневался, даже не размышлял об этом - даже когда они победят, ему никуда не деться от этого танка. Так и будет стоять перед глазами.... Хорошо только, что это воспоминание будет перекрывать другие - о том, в других танках горели люди - в танках горели люди! - или как танки стреляли в колонны людей, давили их. Очень уж силён танк, он перекроет эти воспоминания. Должен перекрыть, иначе Лука точно не выдержит, не сможет. Он вздохнул, глубоко вздохнул и подивился - отчего такие мысли? От выжженной самолётом земли, что ли? От раненых вокруг, от самого факта нового места дислокации? Лука всегда злился на себя за излишнюю сентиментальность. Тогда он и залез в танк и просидел там пару часов, не чувствуя голода, и танк составил ему компанию. Не то, чтобы Лука был нелюдим - какой же он грузин тогда? - но в этот момент ему хотелось просто сидеть и думать о выжженной земле. Хорошо, что приказов не поступало.

Вот и я о том же думаю. Сеньтябрь-то.... Аж в сеньтябре! Однако, время вечернее, а в такие часы я всегда дома. На данный момент, опять-таки )

- Слышал.... - тихо ответил Лука. В самые мрачные минуты он против желания представлял танк, охваченный огнём и ни разу не придумал, что же он будет делать в подобном случае. Грузин внимательно оглядел небо, но никаких признаков продолжения атак не было. Всё-таки самолёт был один. Взволнованный, взбудораженный, он крутился вокруг да около, небудучи способный стоять на одном месте. - Он же не может быть разведчик. Неужто в одиночку бомбить хотел? Или не знал, что мы здесь.... Лука повернулся в сторону горящих обломков, прикинул, что танковый снаряд не изменил бы траекторию полёта ощутимо и сказал: - Если он просто летел, то они где-то там.... В той стороне.

Навстречу подбегающему командиру Лука спрыгнул с танка - он уже остановил его и сперва во все глаза рассматривал упавший самолёт, охваченный огнём, а потом перевёл взгляд на бессознательное тело на плече неизвестного ему солдата. - Это только один самолёт? - нескладно от волнения спросил он, - Зачем ему прилетать? Он живой?

Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Я переспрошу: основная активность с восьми до десяти вечера ежедневно, в выходные больше?

Полноценно - это сколько часов в день? Какая активность должна быть? Какой темп игры? )

Командир стрелял! Но если это воздушная атака, то по кому он стрелял?... Значит, фашисты ударили не только с воздуха. Видеть Лука ничего не видел из-за колпака над внешним стеклом. Только командир выстрелил, как сразу раздался знакомый, очень знакомый звук - звук попадания. А затем ещё гул и крики людей. Интуитивно грузин понял, что всё окончилось. - Ра-азрешите остановить машину?

Пристыженный механик-водитель с удвоенным усилием принялся за дальнейший осмотр танка. Лука вознамерился найти все-все недостатки их модели, будь то царапина на корпусе или сломанные сиденья. Сиденья, конечно, были целы, а царапин так и вовсе было пруд пруди - их танк бывал в битвах. Правда, ни разу дальше этих самых царапин дело и не пошло. В четверть второго Лука высунул голову из люка, недовольно прищурился - свет солнца бил прямо ему в глаза. - М-м-м.... - прикрывая глаза ладонью, он осмотрелся, тут же увидел командира и хотел было доложить и спросить разрешения (что танк в хорошем состоянии и можно ли провести проверку двигательных систем), но вспомнил ещё кое о чём.... В танке было прохладнее. Тепло, даже жара снаружи пока не добралась внутрь (и это очень хорошо). Лука сел на место механика-водителя. То есть, он и до этого садился, когда проверял приборы (учиытвая то, что движок заводить пока нельзя), но сейчас был особенный раз. Лука сел и положил руки на панель. Это был его маленький ритуал, маленький "секрет" - он верил, как и, конечно, многие-многие другие танкисты, что танк - не просто башня-пушка-гусеницы-корпус. И потому хотел чувствовать беовую машину. Это выражалось в прикосновении к металлу и ощущению его холода. Всё-таки у этого танка свой холод. Уж не потому ли, что он наш? Ведь к чужому танку я не подошёл бы. "Свой холод" - итог мыслей о будущих совместных сражениях и доверии танку жизней. Взгляд Луки совсем затуманился, он смотрел куда-то сквозь панель и не сразу понял, что его позвали, и позвали так, словно пожар начался. Но я же не включал движок!, было первой мыслью. - ВОЗДУХ!!! Экипаж в танк! Лука, заводи, чтоб через пять секунд мы были подальше отсюда! - Я сей.... - выкрикнул было Лука, выпрямляя спину, но конец предложения потонул в "Ой-й-й, твою...." - он ударился головой. Секунды три вообще без воздуха в лёгких. Всё ещё вне фокуса. -.... сейчас.... Руки двигались сами, а разум пытался понять, зачем же понадобилось давать команду двигаться? Что в воздухе? В воздухе!, дошло до Луки. Воздушная атака!, сделал он неверный вывод. Двигатель заревел, Лука крикнул что-то и ощутил, как земля стала двигаться.... Впрочем, на задворках подсознания появилось ощущение, что скорость должна быть выше. Кажется, он прокричал "Всё! Еду!".

- Воевал, - с неопределенной интонацией протянул сержант, покачав головой. - Кто воевал, так себя не ведет. Я с Начала воюю, Мревлишвили. И горел, и друзей терял. Но никогда не позволял себе пренебрежения к другим, солдат. Тем более к тем, с кем в бой в одном танке иду. Макар Терентьевич все правильно сказал и грубить ему не след, парень, может так статься, что он тебя раненого с поля боя вытаскивать будет. Взаимовыручка и хорошие отношения внутри экипажа - залог выживания. Мы с тобой поняли друг друга, Лука? С поднявшей было гордостью Лука совладал легко - вокруг война. Эти два слова действуют очень отрезвляюще и непонятным образом принижают значение событий, поступков. Он хотел тут же проверить танк, чтобы не столкнуться с неприятными сюрпризами на поле боя? Его отчитали. Справедливо? Нет, вокруг война, а в такое время свои порядки. - Так точно, товарищ командир! - ответил Лука. В следующий раз просто буду просить разрешения и всё, сделал для себя вывод солдат. Утро выдалось совершенно неприветливым и сыну холмов Грузии не терпелось как можно скорее перейти ко дню. - Рарешите продолжить?

Лука резко выпрямил спину и выслушал своего командира. Было понятно, что он опростоволосился, но брови то и дело хмурил. - Товарищ командир, - попытался оправдаться рядовой, - Я же не для себя кататься хотел, а чтобы танк проверить. И не в лес, а несколько метров проехать. Хотелось добавить, что, в конечном счёте, проверочная поездка на танке им и жизнь спасти может!, но это звучало совсем по-детски, а под строгим взглядим Дмитрия Луценко подобные вещи говорить не выходило. Лука ощутил то щемящее чувство, которые бывает у ответственных людей - когда работу свою делаешь неправильно, хоть и стараешься. - Виноват, товарищ командир. Ни Челябинское, ни Горьковское. Где дуло знаю, где трансмиссия тоже. Солдат смотрел вперёд, не в глаза командиру, конечно же. Подумать только - только приехал, никого не знает и сразу выговор! Оправдываться - показать себя совсем.... мазутом во всех смыслах. Но гордость врождённая не позволила молчать и добавила к последнему предложению: - .... воевал и потому. И сглотнул. Вот эти две последние секунды ему показались особенно позорными.

- Куда ж ты собрался кататься, ирод? Командир тебе голову снимет. И хорошо еще, если наш, а то можно нарваться и на комбата. Лука недоумённо посмотрел на него: - Ты чего? Ты ехал на этом танке? Может, мотор даже не заводится уже? Или там в трубке воздух не проходит, - Лука махнул рукой в сторону воздухоочистителя, - Ты как хочешь сражаться? Грузин спрыгнул на землю и проворчал: - Пугать вздумал.... Ты мне моё дело делать не мешай. Бывал в танках хоть раньше? Это как же так - не проверив танк в действии в бой идти? Вот порядки!