SHaEN

Сад - Всё правильно, - успокоил её инструктор. - Но нужен опыт. Тренировки, - он усмехнулся, посмотрел на изрешечённую цель: - Ну, или я плохой учитель. Одно из двух. Его глаза вернулись к её зелёным озерцам подёрнутых усталой рябью неопределённости. Усталость и неопределённость, именно, то что он тоже чувствовал сейчас. - Знаешь... а давай, я тебя покатаю. Не на качелях, нет, - он почему-то рассмеялся. - На машине. По Варшаве и за городом. Можем кого-нибудь с собой позвать. Лиама, к примеру. А то он кажется снова с бутылкой подружился. В моей спальне сегодня ночевал. Говорит заблудился. М? Как ты на это смотришь? Его ладонь обхватила её плечи, легонько притянула к широкой груди, а губы невесомо коснулись макушки. А что? Для испанцев тактильное общение основа их менталитета. В его взгляд она снова нырнула, с головой, как в горячий источник, но сумела не затянуть с этим погружением. Улыбнулась, посмотрела на губы, опустила глаза, как-то слишком заинтересовавшись конструкцией пистолета в руках. - Ты очень хороший... - Ника вздохнула, продолжила, не поднимая взгляд. - Хороший учитель. Всё понятно объяснил. Мне нужны тренировки, - отсутствие у себя боевых способностей она всё же признать была не готова и собиралась достичь удовлетворяющего её уровня мастерства так или иначе. В ответ на предложение покатать её на машине - пожалуй, первую инициативу Винсента в движении навстречу, Ника тут же подняла на него взгляд. Крайне заинтересованный, без следов усталости и терзаний души. Только сказанное им о Лиаме воспринималось резкой нотой в едва наметившейся гармонии. Но она льнула к Винсенту, прижималась щекой к плечу, не обнимая только по причине занятости рук оружием. - Я согласна. Давай. Как будет время, обязательно поедем куда-нибудь. Только Лиам не захочет нам мешать, - улыбка тронула губы. После всего, что Ника рассказала ведьмаку, он точно не примет такое приглашение, чтобы не оказаться третьим лишним. Но, возможно, согласится составить им компанию в другой поездке или совместном походе куда-нибудь. Она действительно не хотела терять с ним связь, и с Винсентом Лиам в отношениях, вроде, дружеских. Amigos. Она снова постигает основы испанского. Красивый язык. Но разве о друзьях так говорят? К настроению примешивается возмущение, ко взгляду - колкая зелень на самом дне. - А с чего ты взял, что Лиам дружен с алкоголем? - спросила Ника, немного отстраняясь, чтобы посмотреть Винсенту в глаза. - Не замечала у него никаких проблем с этим, - запаха перегара Ника от Лиама не чувствовала, ведьмак при ней не курил даже, за что Ника, плохо переносившая табачный дым, была ему благодарна. - Ну, а вчера, - она усмехнулась. - У многих крышу сносило. Пляжная вечеринка после всех наших волнений. Так почему бы и нет. Только не стоит всем рассказывать, что твой amigo комнаты перепутал. И почему ты не проводил Лиама к нему в спальню? Он отказался тебя покидать? - она как-то ещё не сообразила, что прогулка Винсента затянулась до утра.

Парк Он поднял её руку с пистолетом своей и придержал под локоть, втягивая запах. Дурманящий и стойкий аромат её духов и тела. - Вот так, теперь совмещай целик и мушку... Пока он совмещал не раз коснулся её щеки, своей щекой. Невольно посмотрел в зелёные глаза. Вспомнил Луну и пальмы. В висках набатом застучало. Дружить пока не очень получалось. Хотелось захватить её в охапку и снова утащить подольше в лес. - Ну вот... - он заикнулся, - запомнила? Винсент был очень близко, и Ника млела. Но таять тёплым воском не позволяла оживившаяся рациональная часть сознания, посыпавшая чувства ледяной крошкой, чтобы обратить их к разуму. Да, пожалуй, именно это ей сейчас и нужно, потому что беспрерывных качелей не выдержит ни один вестибулярный аппарат. Её и так уже начинало мутить. Возможно, лишь от голода, потому что и ужина толком не было, и до завтрака ещё не дошло. Или это похмелье, после сильного опьянения переживаниями. Но она запомнила. Кивнула, одарив инструктора улыбкой. Всего шесть правил, не так много: прицеливание, фокусировка взгляда на мушке, контроль спускового крючка и дыхания, стойка, сопровождение спуска. Только мысли снова уходят не туда, потому что Винсент и оружие - сочетание, весьма будоражащее кровь. Зрачки расширяются, и дыхание контролировать уже сложнее. Ника справилась, первым выстрелом попала в центральный круг мишени. Второй снёс ветку дерева справа от неё, поблизости, в тёмно-серый ствол пришёлся третий. Надо взять себя в руки, надо. И четвёртый выстрел снова ложится в мишень. Второй круг от центра - тоже неплохо. Только две следующих пули улетают в неопределённое место золотисто-багряного пространства осеннего парка. Её стрельба очень нестабильна. Впрочем, как и нынешнее душевное состояние. И снова попытка собрать себя по частям в его обжигающей близости. С чем услужливо помогает рациональная часть сознания, требуя вспомнить некоторые моменты недавнего разговора, в том, что касается ментальных эманаций от слов и мыслей. Ника определённо что-то чувствовала, не пожелав сразу обратить это в конкретный образ. Между ней и Винсентом стояла другая женщина. Та самая, за боль которой он себя винил. Нике было жаль её, такого никому не пожелаешь. Однако, Люция Винсента бросила. Да, ей было больно, страшно, нельзя даже представить тот ад, через который она прошла. Но ведь дети были не только её, но и Винсента. Она же предпочла не делить с ним беду, отвернулась, скрыла правду, на которую он имел все права, не поборов то ли отвращение, то ли страх, то ли всё вместе. Ника знала, как трудно не отворачиваться, в этом аду она сама побывала совсем недавно, когда дикий зверь по указке суккуба грозил растерзать её, Тэй и Лиама. А ведь она с оборотнем не спала, не знала, каково это, их не связывали многие месяцы отношений. Всего лишь на четвёртый день знакомства она смогла принять его целиком и полностью, с желанием разделить с ним всё без остатка, через боль. Но, кажется, Винсент много не раздумывал о её чувствах. Хотя желания тела его очень даже волновали. Она вздохнула, по очереди применила на практике все шесть правил и отправила очередную пулю в мишень. - И снова меньше половины. Что я делаю неправильно? - спросила Ника, опуская пистолет. Винсент взялся ей помогать совершенствоваться в стрельбе - неплохой повод для дружеского общения.

Парк - Да, это лучший выбор, - он согласился с каждый её последним словом. - Друзья. Всё остальное потом. Точно не сейчас. Он улыбнулся, сдвинул с её тёплой щеки непослушную прядку и спросил: - А что ты делала здесь? Стреляла? И как успехи? - он разомкнул объятья и выпустил, с сегодняшнего дня, свою подругу. Рациональная часть сознания могла торжествовать - границы установлены, что непременно должно привести к пониманию ситуации или, ещё лучше, к ликвидации всего этого безумия в душе, как явления. А чувства? Они молчали, ошеломлённые лёгкостью принятия Винсентом её слов после вчерашних бурь. Тем более, когда она озвучила свой взгляд на слова Тёмного, довольно волнующий, как ею воспринималось. Возможно, Ника ошибалась насчёт лёгкости принятия, но проверять чутьём медиума не хотела. Снова улыбнулась, с едва заметным усилием. - Хотела потренироваться. Но успехи не очень. Большая часть выстрелов уходит мимо мишени. Немаленькой, заметь. Подскажешь, что можно исправить? Ну, или вынесешь вердикт, что я безнадёжна, - усмехнулась Ника.

Парк Он выдохнул. Надо остыть и успокоить мысли, иначе мозг взорвётся от невозможности решить задачу. - Мм, - стон был болезненным, словно поток её нескончаемых аргументов просыпался солью на свежую рану. - Н-ника... я... давай, всё оставим... оставим, как есть. Это всё совсем не обязательно. Можно ведь быть просто друзьями. Очень хорошими и близкими друзьями. Без вот этих всех сложных проблем. Они не нужны, когда всё решается так просто. Мы будем друзьями. Это моя судьба. И я не вправе делить её ни с кем. Тем более с тобой. Согласна? Не размыкая объятий, он отстранился и посмотрел в её зелёные и добрые глаза. Она снова сказала что-то не то. Или всё, что говорила, было не тем, что нужно сейчас между ними. Но Ника озвучила свои мысли, как есть, не скрываясь. Разве в отношениях может быть что-то более ценное, чем возможность разговаривать открыто, прояснять непонятные моменты, вместе решать проблемы? Только вот отношения у неё и Винсента не складывались, их не было, одни метания, постоянная драма и невозможность прийти к решению, общему для двоих. Но прошло лишь четыре дня с момента их знакомства. Рановато делать какие-либо выводы или принимать обязательства. Винсент же поднял невероятно серьёзный вопрос, рождённый во вчерашнем откровении от Тёмного. Так стоило ли удивляться тому, что отвечая, Ника опиралась на логику, а не на чувства? Пыталась, по крайней мере, предполагая варианты, которые могли бы подойти обоим. Но Винсента, кажется, ни один не устроил. Так чего он хочет? Ника смотрела в его глаза и понимала, что спрашивать бесполезно. Винсент не знает. Как и она сама, он не в силах определить, что же такое вообще между ними происходит. Одно Ника чувствовала остро - до него не было никого, и её это устраивало, а теперь вдруг что-то случилось. И нет, дело не в достижении предела воздержания, хотя так было бы проще. Но сейчас ей хотелось выкинуть белый флаг и сдаться - рациональное молчало, душу разъедала тоскливая пустота. Продолжать спокойно плыть по течению жизни - её выбор? Если принять предложение Винсента, то да. Ей это по-прежнему необходимо? Нет. Так чего же она хочет? От себя. От него. В танце всё казалось близким и понятным, в темноте пальмового леса тоже. А вот за разговором в парке при свете дня почему-то возникают непреодолимые сложности. Слишком много слов о серьёзных вещах на пятый день знакомства, видимо. "...Древние не подвластны никому. Вы сами способны вершить свою судьбу. Ты свою - выбрал", - эхом прозвучали в голове вчерашние слова Тёмного. - А помнишь, что он вчера сказал? - сказала Ника, глядя Винсенту прямо в глаза. - Мы Древние, поэтому можем сами вершить свою судьбу. Не выбирай опрометчиво, как сделал в одной из прошлых жизней. Возможно, мы видим сейчас не все варианты, а вместе действительно можем что-то изменить и избавить тебя от проклятья. Только, прежде чем приводить ребёнка в мир, его будущим родителям хорошо бы для начала стать хотя бы друзьями, ты прав, - улыбнулась она.

Парк - Я не знаю, - сказал он честно. - За эту ночь я слишком много вспомнил. Слишком. Мне никогда не искупить вины перед Люцией. Я любил её. И уничтожил. То же самое может произойти и с тобой. Из-за меня ты навсегда откажешься от того что могла бы получить с лёгкостью. А если случиться так, что ты забеременеешь. Ты пойдёшь снова их убивать? Моих детей. Или ты готова на добровольную стерилизацию. Мне даже говорить об этом страшно, не то что обрекать тебя на подобное. Пальцы осторожно коснулись волны волос, скользнули по щеке. Он подался вперёд и нежно обнял её за плечи. - Прости меня. Господи, я вообще не должен был к тебе подходить. Губы уткнулись в тёплую макушку, а нос зарылся в пушистые прядки. Слова Винсента снова наполняли озёра душевной боли, но Ника прильнула к нему, когда он привлёк её к себе, обняла в ответ. Рациональная часть сознания молчала, отчаявшись достучаться до безумной половины, регулярно себя истязающей близостью мужчины, чувства к которому даже не было возможности чётко классифицировать. Не говоря уже о том, что всё им сказанное, не обсуждается ещё до начала каких-либо отношений, а о детях следует думать в гораздо более устойчивом для пары положении, чем на качелях между небом и землёй. - Я не смогу убить ребёнка, - чуть слышно сказала Ника, перед которой ещё ни один мужчина не обозначивал подобных вопросов. - И это грех не только для женщины, - всё же продолжила она, сделав над собой усилие. - Если ты не хочешь повторений, Винсент, стоит задуматься о стерилизации мужской, она более эффективная. Щёки горели не только от смущения, но и от волнения, Ника не могла поверить, что вообще об этом говорит, да ещё с мужчиной, который даже не принял решения относительно совместного с ней будущего. Но, возможно, никто, кроме неё, Винсенту такого бы не сказал, и раз уж тема была затронута именно сейчас, прямой ответ всегда лучше блуждания вокруг, способного лишь больше всё усложнить. - А пока есть другие, не столь радикальные способы избежать... - чего конкретно, Ника произносить не стала, решив, что понятно и так. Она вздохнула, прежде чем продолжить. - Бесплодие в наше время глобальная проблема. И я не уверена, что она не коснулась меня безо всякой стерилизации. Но проверять не было ни времени, ни желания. Так что, в данный момент я вообще ни от чего не отказываюсь, к тому же, ещё даже не знаю, куда нас заведут наши отношения. А на будущее, существуют другие возможности стать родителями. Я бы смогла полюбить ребёнка, в котором не будет моей крови. Впрочем, как и принять факт того, что детей у меня не будет никогда. Именно так ощущаю себя сейчас. И это не жертва, Винсент, а выбор, один из возможных. Тебе предстоит сделать свой. И он для меня также важен, как мой собственный.

Парк - Ника, - Винс крепче сжал её ладошку. Как она вообще с ним может находиться рядом после вчерашнего, после того, как узнала о самой уродливой стороне его души,- Я думаю, что теперь нам лучше оставаться друзьями. Ведь так? Винсент сжал руку Ники, а она и не думала её у него отнимать. Менять своё вчерашнее решение тоже. Едва его касаясь, тыльной стороной другой ладони погладила по щеке, где вчера видела слёзы. Принять чужую поддержку не слабость, а наоборот, знак того, что готов устоять и продолжить свой путь, не тратя время на то, чтобы падать и подниматься. Она с опозданием, но всё же это поняла и могла бы помочь ему. Если позволит. - Не знаю, как лучше, Винсент, - призналась она, не отводя взгляда от его глаз. - Но то, что вчера решила в отношении нас с тобой до визита к Тёмному, по-прежнему неизменно. Я сделала свой выбор. А ты? Готов разделить его со мной?

Сад - Случайные прохожие, - ответил ей, стараясь улыбнуться через боль. - Я вроде сам справляюсь... но, если не трудно, помоги. Мало ли что нас сегодня ждёт. Мысль о том, что он сам был не против встретить тех прохожих, осознанно или нет, новой болью отозвалась в груди. Но Ника улыбнулась в ответ, кивнула. Даже если бы ей было трудно ему помогать - это неважно. Ладони налились теплом. Целительная энергия медиума ответила на мысленный запрос, аккумулировалась в солнечном сплетении и перетекала к рукам. Ника вздохнула, прикрыла глаза, вдруг почувствовала неуверенность в собственных силах, отогнала мысль тем, что взяла Винсента за руку, довершая этим жестом процесс передачи ему жизненной силы. У неё есть какой-то волшебный источник, и она очень скоро восполнит запас утраченного. Её взгляд снова обратился к его лицу, сознание зафиксировало ускоренную регенерацию, подпитанную энергией медиума. Руку Винсента Ника отпустить забыла.

Дойдя до импровизированного полигона, он привалился к дереву и засмотрелся на неё. Мысли за ночь немного улеглись, факты усвоились и осознались, но ясности на будущее не добавили. Он по-прежнему был растерян, во власти воспоминаний и отголосков душевной боли. Вчерашняя рана закрылась плотным сгустком крови, готовым в любой момент обнажить её зияющее дно. Следовало бы задать себе вопрос: зачем я здесь? Но он не задал. Стоял и наблюдал, не смея с ней заговорить. Она почувствовала его приближение, но сразу не обернулась, только две пули ушли куда-то в древесные кроны, и рациональная часть сознания не преминула напомнить об осторожности. Ника знала, что Винсент здесь, ощущая его не звериным чутьём, не видением медиума, а обострённым восприятием женщины, рядом с которой мужчина, который важен и нужен, несмотря на озера боли, образующиеся внутри едва ли ни при каждой с ним более-менее длительной встрече. Ей так нравится себя истязать? Нет, другое: слышать голос, смотреть в его глаза, чувствовать запах, вкус поцелуев, биение сильного сердца под своей ладонью, лежащей на его груди, быть с ним душой, телом, и пусть разум хоть тысячу раз протестует - это неважно. Ника повернулась к нему, но не раньше чем, поставив пистолет на предохранитель, убрала в наплечную кобуру. При виде разбитого лица Винсента, его напряжённой позы в её взгляде проявилось беспокойство. Состояние ауры, отражающей ещё не минувшие душевные терзания, ощущалось болезненно. - Доброе утро, Винсент, - улыбка едва тронула губы, но тёплым светом затопила взгляд. Сказанное не соответствовало действительности определённо, но на то оно и пожелание, чтобы хоть немного исправить её магией слова. Ника подошла к нему ближе, подняла руку к лицу, коснувшись разбитой губы теплом от кончиков пальцев, а не физически. - Снова спарринг? - предположила она, глядя ему в глаза. - Я могу помочь?

Убежище, 7 ноября, 08.00-10.00 Ника проснулась бодрой. О настроении удавалось не думать. Впрочем, это не значило, что исправлять ситуацию с ним не нужно. Вспомнив про "гормон хорошего настроения" и способы увеличения его содержания в организме, Ника выбрала самый доступный и безусловно полезный, оделась для пробежки, умылась в одной из комнат санузла и отправилась в парк. Чудесная погода, прекрасные виды и движение без остановки весьма способствовали, если не окончательной внутренней инвентаризации, то тому, что всё лишнее оказалось разложено на воображаемые полки и заперто в шкафах до поры, чтобы не мешалось под ногами, когда надо мир спасать. Недолгое пребывание в ванной Мечты после пробежки решило проблему со стиркой и влажными после душа волосами. Нике хотелось деятельности, занимающей тело и разум, а не праздного созерцания или чтения. Она не нашла ничего лучше, как переодеться в серые джинсы, голубую рубашку и кашемировый кардиган, взять пистолет, запасные обоймы к нему, выпросить у месье Оливье мишень, вознося поросёнку при этом заслуженные похвалы насчёт вчерашнего застолья на пляже, и отправиться в дальний конец осеннего парка, где во время пробежки заметила что-то вроде импровизированного стрельбища. Стрельба в тире всё-таки приятнее того же в настоящем бою. К тому же, ей вовсе не помешает тренировка. Правда, результат не удовлетворял - в цель попадали менее пятидесяти процентов сделанных выстрелов в мишень. Но это ведь тоже какая-никакая стабильность. Ника усмехнулась, перезарядила пистолет и продолжила упражнения.

7 ноября, 04:00 Кругом была белая пустыня, красивая и пугающая: блестел на солнце лёд, искрился снег, по которому никогда не ступала нога человека, жёлтое светило стояло высоко, ослепляя, стоило на него взглянуть. Ей было очень холодно, но это неважно. Она кого-то искала, и найти его было жизненно необходимо. - Ника, - ветер донёс до неё слабый крик. - Ника! - призыв повторился уже громче. - Помоги мне. Помоги, пожалуйста! - прозвучало в полном отчаянии. - Егор... - сердце ухнуло вниз, бешено заколотилось. - Егор, ты где? - она побежала на голос. - Отзовись! Егор! Она едва успела затормозить на краю ледяной бездны, по краям которой двойными рядами вставали острые хрустальные зубцы. Узкий ледяной уступ был слишком хрупким и крошился даже под весом ребёнка. - Егор... Тихо, успокойся, не двигайся. Хорошо? - голос дрожит, на лице вместо необходимого спокойствия дикий ужас. Он далеко от края, а у неё нет верёвки, и времени на принятие решений. - Ника! - осколки льда летят из-под ноги мальчика в бездну, и он едва не соскальзывает следом за ними. Ответив на призыв в рождённом очень сильным инстинктом порыве, она бросается вперёд, падает прямо на острые и крепкие ледяные шипы, насквозь пронзающие тело. Это неважно, потому что Ника почти касается кончиков пальцев выброшенной ей навстречу детской руки. Ещё немного вперёд, дотянулась - маленькая холодная ладошка ложиться прямо в её ладонь. - Сейчас, Егор, я тебя вытащу. Держись крепче, мой хороший... Но её кровь неудержимым потоком стекает по отвесной ледяной стене, пальцы отказываются подчиняться и не держат детскую руку, в глазах темнеет, и холодная бездна неумолимо движется навстречу... Ника проснулась и резко села на кровати одновременно. С пересохших губ сорвался лишь немой крик - она контролировала себя даже во сне. Сердце колотилось за троих бегунов сразу, на лбу, шее, груди выступила испарина. Это только сон. Глупый, ничего не значащий. У них всё получится. Всё ещё тяжело дыша, она откинулась на подушку, усилием воли успокоила сердечный бег, принялась очищать сознание от лишних мыслей, чтобы через десять минут заставить себя вновь забыться во сне. Винсент здесь, в Убежище. Всё хорошо. Насколько может быть сейчас...

– Хватит уже, – сквозь полудрёму прозвучало в голове, когда Ника начала дрожать, лёжа на песке. – Как будто Тёмный твою историю рассказал. – Лучше бы мою, – равнодушной мыслью отозвалась она. – А Винсенту твои жертвы нужны вообще? – Наверное, ему нужно немного нормальной жизни. – Вот, дело говоришь. Как раз к вопросу о том, что вы можете дать друг другу. Ты что решила-то? – Моё решение за несколько часов не изменилось. – Вот же, упёртая. Ладно, дальше от этого момента пойдём. Думаешь, ему приятно будет увидеть тебя утром с явными следами ночёвки в слезах на песке? Что он должен подумать? О себе, да. Ника села, несколько раз моргнула, отряхнула от песка руки, потёрла лицо, тронула припухшие веки, мотнула головой. – И? – Что и? Иду в ванную и спать. В своей постели. Она поднялась на ноги, взяла босоножки, пошагала назад, но не к бунгало, а сразу свернув к показавшимся вдалеке деревянным мосткам, какое-то время шла вдоль них по песку, потом с десяток метров – по ним к самой двери, обернулась, улыбнулась Луне, освещённому тёплым светом бунгало, мысленно поблагодарила хозяина за радушный приём и полную свободу действий на его территории. За порог Ника вышла, не обуваясь, и уже немного скучая по маленькому кусочку рая в ангельской спальне. Прихожая встретила тишиной. Белое "теперь не такси" было на месте, но Ника по-прежнему не решалась искать Винсента своим чутьём. Не хотела даже так нарушать его уединение? Или боялась не найти? Она вздохнула и направилась к ванной Мечты. Голову надо вымыть после солёной воды, а с мокрыми волосами ложиться не хотелось. Через несколько минут она уже погружалась в ванну с пеной, не собираясь, впрочем, долго в ней задерживаться. Только дать немного времени на бытовое волшебство с её одеждой и обувью. Как же всё-таки быстро привыкаешь к хорошему, чудесам, облегчающим жизнь спасителей мира. Главное, вернувшись домой, не ждать того же в собственной ванной. И на кухне. И в комнатах, где снова придётся самой наводить порядок. Лучше вообще не ждать особых чудес, когда всё это закончится. Из ванной Ника выходила в прежнем настроении, но посвежевшая, с уложенными красивыми волнами волосами, словно на вечеринку ещё только собралась. Окинув взглядом дверь ангельской спальни, она скрылась в своей. Всё проходит. И наполненный драматическими событиями вечер на райском побережье тоже закончился. Но Ника не станет жалеть ни о единой минуте, что пережила там.

Она уснула. Сидя. Потом, очнувшись от дремоты, улеглась прямо на песок, лицом к статичному звездному небу. Так и не смогла заставить себя поискать Винсента чутьём медиума, закрыла глаза. Он не сказал ей, что хочет побыть один. Она должна была догадаться. Сразу. Но сверхчувства отказали в самый неподходящий момент. Почему-то они вообще весьма близоруки в пределах очень личного круга. Хотя она же приняла его боль. Только с ним вместе разделить не смогла. И это снова не её выбор, пусть ей его поначалу предлагали. Из уголков глаз, по вискам, в песок покатились горячие слёзы. Да сколько можно уже?! Ника попробовала молиться, но не сильно преуспела, зато поняла, что оставила нательный крест на столике у кровати, когда переодевалась для вечеринки. Мысленно попросила прощения у Бога за недостаточность усердия души в молитве, повернулась на бок, положила голову на согнутую в локте руку, усмехнулась, подумав, что выглядит сейчас так, словно перебрала коктейлей на вечеринке и не может дойти до собственной спальни. Перебрала. Впечатлений. Обняла себя второй рукой, снова обратилась к Господу, попросила за Винсента, чтобы помог ему обрести мир с собой, таким, какой есть. А ведь сначала полагается благодарить и в грехах каяться. Но на то он и Бог, чтобы понимать... Ника закрыла глаза, вздохнула, через минуту снова начала проваливаться в состояние близкое ко сну. Шум океана совсем не мешает. Мешает боль истерзавшей саму себя души.

Ника сидела на берегу достаточно долго, но Луна так и не изменила своего положения. Или ей показалось, что прошло уже много времени? Нет, потому что высохли и волосы, и всё-таки пролившиеся слёзы. Медиум не может взять себя в руки. Это служебное несоответствие, да? Рациональная часть сознания молчала. Видимо, отправилась спать. Ника вздохнула, согнула в коленях ноги, подтянула к груди, обняла. А ведь шум океана совсем не мешает? Но она и не спит, и голова полупустая – не до размышлений. Она усмехнулась. Интересно, скоро ли ангел придёт выгонять засидевшихся в его спальне гостей? Или он знает, что ей не хочется покидать рай? Ведь здесь можно получать ответы, не задавая глупых вопросов, и говорить без слов...

Где-то в раю. За полночь – Слёз не будет? – вкрадчиво поинтересовалась рациональная часть сознания, когда Ника уже ушла достаточно далеко от бунгало, но продолжала идти, сняв обувь и временами покачиваясь, словно была пьяна. Мысли, толпой ринувшиеся в освобождённый от дурмана страсти мозг, ударяли в голову посильнее абсента. Ей снова было плохо. Но сколько можно плакать? Тем более, в одиночестве. Это, как аналогия с алкоголизмом в известном советском фильме. Ника усмехнулась. – Может, поговорим? – предложила рациональная часть сознания, когда её в очередной раз повело к океану. – Ты искупаться собиралась и ушла уже достаточно далеко. Ника остановилась, повернулась к океану. Луна озарила её бледное лицо, отразилась в лихорадочно блестящих глазах. – Не так ты представляла свой первый раз, верно? – не унималась рациональная часть сознания. – Я представляла его в девятнадцать. Сейчас уже как-то поздновато для красиво-романтических картинок, – усмехнулась она. – То есть, с Женей ты наконец хотела обычного, здорового секса? Так почему же дальше дело не пошло? – Наверное, потому что я ненормальная, Ян был прав, – она немного наклонилась, потянула вверх платье обеими руками, сняла его через голову, аккуратно сложила на песок, стоя в свете луны теперь в одном белоснежном нижнем белье. – А под пальмами с Винсентом была образцом здравого рассудка, видимо. Определилась бы уже. Хотя ничего удивительного. Всему наступает предел. Воздержанию тоже. И конкретно Винсент тут вообще может быть ни при чём. – Как это? – нахмурилась Ника. – Ну, вот смотри, в твоих мыслях о счастливых отношениях с мужчиной секса не было. Так, чтобы явно. Для тебя это этап близости, полноценное её признание на уровне тела, то, что продолжит ряд вещей, способных сделать отношения гармоничными. И никак иначе. Но ты его никогда раньше ни с кем не достигала. При твоей чувственности удивительно. Стальной самоконтроль. Как у Винса. В этом вы похожи. Но сегодня твоя воля дала сбой. Почему? Предположу, что всё банально, напряжение надо снимать, и порой, самый простой способ – самый эффективный. Ты получила то, что было нужно, теперь можно подумать головой, проанализировать, понять ситуацию, наконец, а не прочувствовать. – Говоришь цинично. – Всего лишь рассматриваю разные варианты. Я – часть тебя, только больше связанная с разумом, а не телом. Да-да, Ника, именно с ним. Или в пальмовой роще ты хотела Винсента душой? Ника только вздохнула, принялась стягивать с себя бельё. Когда рука случайно коснулась низа живота, по её телу прошла знакомая, сильная, приятная до дрожи волна. Ника покачнулась, чувствуя, как вновь затуманивается сознание и слабеют ноги, упомянула Господа всуе. – Грешница, – добродушно усмехнулась рациональная часть сознания. – Это всегда… так? – с тихим вздохом, вслух спросила Ника, поднимая глаза с расширившимися зрачками к лику Луны. – Мне-то откуда знать? Я рациональная часть твоего сознания. – Просто ты всегда советы раздаёшь. – Я? Тебе? Нет, всего лишь анализирую ситуацию и делаю выводы, как положено любой рациональной части. Но выглядит, как совет, да, так что, можешь называть это именно так. – Давай, продолжай, – согласилась Ника и направилась к воде. Она вошла в океан по лунной дорожке, наслаждаясь ощущениями ласкающей тело колеблющейся воды, потом долго плыла, удаляясь от берега, легла на воду, устремив взгляд в звёздное небо. Хорошо. Почему-то здесь она не боялась быть унесённой слишком далеко и утонуть. – Я слушаю, – снова обратилась она к рациональной части сознания. – Прости. Задремала, кажется. Знаешь, когда телу хорошо, я временами будто отключаюсь. Видимо, это к вопросу о грехах. В отсутствие контроля какие-то вещи перерастают в пагубные страсти. – Может быть, – Ника вздохнула, покачиваясь на волнах. – Так что с тем вопросом, с которого начали? Об отношениях. – Да, о них. Знаешь, волки, верность, пара на всю жизнь – красиво звучит. Но на чём стоит? На инстинктах продолжения рода или есть что-то ещё? Чего ты ждёшь и что получишь, если останешься с Винсентом? Что ему нужно от тебя? Страсть, хороший секс и вкусная еда? А поговорить? Общие интересы? Приятное времяпрепровождение вдвоём, но не в постели и не за едой? Всё, что так важно именно для тебя? Ты его не знаешь и не можешь даже предположить, что он способен тебе дать и сколько взять сам. Ника снова вздохнула, прикрыла глаза, чувствуя, что после всех волнений, приятных и ужасных, ей хочется спать, а не анализировать свои переживания и сомнения, но рациональная часть не унималась: – Мой совет. Когда вернётся. Если вернётся. Подержи его на расстоянии хоть немного. Чтобы крышу опять не снесло. Поговорите, если будет, о чём. Просто побудьте вместе, без испанской мелодрамы на качелях. Вот тогда ты сможешь себе сказать, что между вами происходит и нужно ли это тебе до того, как действительно ввяжешься в отношения. За него волноваться не надо, устоял под пальмами, потерпит и ещё какое-то время. Это нужно прежде всего тебе. Если Винсент не поймёт, то оно действительно того не стоит. Она молчала, покачивалась на волнах под шикарным райским небом и огромной луной, слушая, даже прислушиваясь, но не желая встревать в монолог разума. Пусть себе беснуется. Тайны раскрыты. На душе хуже некуда, но Ника нащупала долгожданное равновесие покоя, приняла ситуацию и смогла наконец её отпустить. – Думаешь, Лиам дал бы лучший совет? – не унималась рациональная часть. Равновесие на волнах было нарушено. Ника дёрнулась, с головой ушла под воду, перевернулась, вынырнула, откашлялась, но снова ложиться на спину пока не стала. – При чём здесь он?! – её аура вспыхнула новогодней ёлкой. – При том, что ты сейчас ищешь его. Здесь. – Его нет. – Хорошо. – Я не собиралась говорить с ним об этом! – А я и не утверждаю, что связь с твоими мозгами только у меня. Но ты серьёзно веришь в дружбу между мужчиной и женщиной? – Почему нет? Мне с ним хорошо. Он меня понимает. Мы могли бы часами говорить о чём угодно. И качели, – Ника улыбнулась, снова укладываясь на воду. – Это было так мило с его стороны. – Угу. И от женских слёз он не убегает. И смелый, и красивый, и… Что там ещё? – Лиам действительно волнуется за меня, я всегда могу на него положиться. И мне бы не хотелось терять с ним связь, когда всё закончится. Как с Алистэйр и Мадлен. – Вот, да, полный комплект. Ой, нет, Баскин Роббинс забыли. И Винсента. – Прекрати! – Четыре дня. Всего четыре дня! Ты что, за всю свою спокойную жизнь оторваться сейчас решила? – Нет. Лиам – это другое. Другое, я сказала! – Ты себе это сейчас или мне? – Мы же с тобой едины. – Ну, ладно тогда. – Но с Сашкой же мы дружили. И с Андреем. – Ты не плакалась им о своих неразделённых чувствах. Да, и вообще... – Думаешь, мне не надо было?.. – Думаю, если ты продолжишь двигаться в том же темпе, наломаешь таких дров, что сама не разгребёшь. Но понимаю, вокруг такие мужчины, плюс высокая концентрация сверхъестественных сил и опасности. Спокойная жизнь же не по тебе, несмотря на репутацию хорошей девочки. – Может быть. Поэтому я так до сих пор и не пристала ни к чьему берегу. Жду водопада, – Ника усмехнулась. – А что если, когда мы мир спасём, мне волосы осветлить и причёску сменить? – Хочешь тему сменить? – Нет, поплавать хочу. В раю я или где? – Ника рассмеялась, ударила ладонями по воде, любуясь мерцанием брызг в лунном свете. Она снова перевернулась и поплыла прочь от берега, словно намеревалась-таки посмотреть, что находится там, в конце лунной дорожки. На половине пути устала, легла на спину, раскинула руки, глядя в ночное небо над собой, а потом закрыла глаза и, кажется, ненадолго задремала. Ведь только во сне со звёздного моста ей мог протянуть руку Лиам, улыбнуться своей незабвенной улыбкой, озорством заигравшей в серых глазах, и предложить короткий путь к Луне – по небу. И только во сне она могла выскользнуть перед ним из воды, не думая, что раздета, взять за руку и отправиться в звёздные небеса, с воодушевлением проверять, можно ли вообще здесь дойти до Луны. А вот хорошо с ведьмаком ей было так же, как и в реальности. Наедине. В притягательной теплоте встречного движения душ, способных не пройти в нём мимо друг друга. Очнулась Ника уже на берегу, полностью одетая, но босая. О недавнем заплыве на длинную дистанцию напоминала лишь приятная тяжесть в мышцах и влажные волосы.

Как только она его отпустила, он быстро покинул незабываемый кусочек рая, где ему никогда не будет места. Он ушёл. Из Убежища. В надвигающуюся на город глубокую ночь. Проводив Винсента взглядом, Ника вошла в бунгало, снова попала в рай для гурмана, несмотря на то, что вечеринка, похоже, уже практически завершилась. Месье Оливье постарался, и столы ломились от яств, наводя на мысли о сказочной скатерти-самобранке. Подумав, что ужинать алкоголем было как-то совсем нехорошо, Ника взяла с одного из блюд крохотную хрустящую корзиночку, кажется, с сыром и какими-то специями, положила в рот, прожевала. Их очаровательному повару говорить об этом не стоило, потому как он был вовсе ни при чём, что еда буквально встала ей поперёк горла. Спиртного больше вовсе не хотелось. Ника налила себе стакан воды, с удовольствием выпила и, покинув освещённый тёплым светом приют, направилась к океану, подальше ото всех, чьё присутствие уловила на пляже. Не одному волку требовалось уединение. К тому же, она всё ещё хотела искупаться. Непростительно же, побывать на созданном ангелом пляже у океана и этого не сделать. Лиам бы понял обязательно. Вспомнив ведьмака, Ника улыбнулась, по-детски счастливо, без примеси грусти, словно не побывала сейчас в эпицентре бури, опустошённая высоким напряжением странных чувств и разыгравшейся на её глазах личной драмой.

Она решила, что нужна Винсенту всегда, под влиянием сильных переживаний рядом с ним позабыв простую логику, которой поделился с ней неравнодушный к её душевным терзаниям Лиам. Это снова было лишь искреннее движение, видимо, пропустившей самые главные уроки взаимоотношений, древней души. И она, естественно, на всём ходу пролетела мимо в этом своём порыве. Что-то неправильно? Диссонанс ощущается остро, но не принимается ею. Лёд встаёт между ними холодной и мутной стеной. Он не слышит и не видит. Она пытается разглядеть, докричаться, сломать чёртову стену. У Ники была семья. Близкие люди, которые поддерживали всегда. Она привыкла к тому, что может на кого-нибудь опереться, чтобы не упасть. Винсент оказался всего этого лишён. И ему предстояло пройти через очередное личное испытание одному, как обычно. Принять или отвергнуть. Сделать выбор. "Отпусти его, - донеслась до Ники посторонняя мысль со стороны причала. - Если хочешь, чтобы он вернулся". И она разжала пальцы, в которых снова крошился лёд. Но в тот момент Ника не думала о возвращении Винсента к ней, ему бы к себе вернуться. Поэтому её желания лежали в области его блага, принятия им себя, своего прошлого и некоторых уже неизменных деталей будущего. Его мятущаяся душа должна наконец обрести покой, а он твёрдо встать на свой путь. Человек не может получать всё, поэтому счастье есть в умении ценить и наслаждаться тем, что есть. Ника была счастлива и искренне желала того же Винсенту.

Терраса бунгало В ответ на предположение Тёмного о том, что бы она предпочла, Ника мысленно послала его к чёрту, отрицая счастливое неведение всем своим существом - было уже, не знала или знать не желала, хватит с неё. Вступать в словесные перепалки она точно не хотела, не тот момент. Откровение пробирало до дрожи и без визуального сопровождения, на детализацию которого Тёмный не поскупился. Но она не отвела взгляд, испытывая к малышу-Винсенту сострадание, а не страх. Вряд ли один из носителей его древней души, соглашаясь на сделку, чётко видел все последствия. Ника сочувствовала Люции. Да что за коновалы принимали у неё роды? Как можно, увидев в матке непонятно что, сделать ставку на естественное родоразрешение, тем более, на таком сроке? Видимо, их на ускоренных курсах учили. Она сочувствовала матери Винсента и даже его отцу, не нашедшему в себе мужества забрать собственного ребёнка после всего случившегося. За самого Винсента её душа исходила кровавыми слезами. Сколько же боли. Как много. За что? Воображения представить желаемый результат от сделки, в итоге которой душа претерпела такие изменения, ей не хватало. Оно и неважно. Перед Никой было здесь, сейчас, её данное на грани собственного помешательство обещание не отворачиваться. Loca. На всю голову, согласна. Но иначе она не могла. Потому что такая, какая есть, и решение пойти наконец навстречу чистому движению её души или снова отвергнуть лучшие чувства, оставалось за Винсентом. Она не жертвовала ничем, способная принять эту историю вместе с ним самим разумом и душой, видимо, уже достаточно зрелой для подобных откровений. И от Винсента жертв Ника тоже не хотела. С него уже хватит. Слишком для одного человека, даже с древней душой. Влажные дорожки пролегли по щекам и затерялись в чёрной бороде. Ликантроп превратился в изваяние. Застывшее, безжизненное. Теперь он всё узнал. Пожалуй, хватит. Он развернулся и быстро пошагал на выход. - Стой, Винсент! - она сорвалась с места, поспешила за ним, догнала, взяла за руку, сплетая свои пальцы с его. - Не уходи. Я нужна тебе сейчас. Пока ничего не говори. Давай просто пройдёмся по берегу, - Ника подняла глаза, стараясь поймать его взгляд и крепко сжала руку.

Под луной в лесу – Не торопись, пожалуйста, – остановил он её поспешные выводы, почти с мольбой. – Если это то, о чём я думаю... Ника... я просто не смогу с тобой так поступить, оставаясь рядом. Он снова вздохнул. Сжал её ладонь и поднял к своим губам. Поцеловал хрупкие пальчики и сказал: – Пойдём. Прямо сейчас. Я больше не могу тянуть. Нике наоборот казалось, что спешил Винсент. Сначала сказал, что ей решать, что будет дальше между ними, теперь говорит, что у какого-то открытия может быть преимущество перед её выбором. Она вздохнула, полностью разделяя его желание прояснить всё как можно скорее. – Идём, конечно, – Ника ободряюще улыбнулась в его сторону, толком не различая в темноте лица. – Только дай мне минуту в порядок себя привести. Эти виды не для всех, – взгляд блеснул озорством, но в общем-то, она не рассчитывала так легко разрядить обстановку. Похоже, справиться с высоким напряжением повисшей между ними тайны может только Тёмный. Уже завершая почти на ощупь приводить свою одежду и волосы в приличествующий для появления в обществе вид, Ника думала о том, что она явно не из женщин, помешанных на материнстве, считающих своим долгом выполнить лишь одну единственную, детородную функцию. Она хотела счастливых отношений с мужчиной, взаимного доверия, общих интересов, неиссякаемых тем для разговоров и молчания, которое не будет в тягость, приятного совместного времяпрепровождения не без детских радостей, доступных и взрослым, создать свою семью да, определённо. Дети же должны появляться и расти именно в такой атмосфере, а не потому что так надо или время пришло. Если не получается, Бог не даёт или слишком велик риск для самого ребёнка из-за генетики кого-то из потенциальных родителей, то это не причина для смены партнёра, который действительно важен и нужен, есть другие варианты. В конце концов, для того, чтобы полюбить ребёнка, ей не обязательно родить его самой. Но, пожалуй, она действительно торопится, пытаясь объяснить сказанное Винсентом в сильном волнении и предвидеть то, что, по его мнению, может стать непреодолимым препятствием на их пути друг к другу.

Под луной в лесу Он только лишь кивнул. - В шесть месяцев. Преждевременные роды. И снова пауза. И снова он пытается продолжить. - Когда она вышла из больницы... мы с ней расстались. Она не захотела меня видеть и не сказала, что произошло. Но я догадываюсь. Поэтому, мне нужен Тёмный. Он знает, что было в прошлом. Он обещал. И я хочу... - лихорадочный вздох, он обернулся к ней, - хочу, чтобы ты тоже это услышала. Потому что тебе решать, что будет дальше между нами. Глядя на него, Ника снова почувствовала холод, лёд внутри и вокруг, на кончиках пальцев, которые всегда оставались тёплыми, несмотря на её ощущения. Винсент. Ему выпало столько боли, что с лихвой хватило бы на двоих. На него и Нику точно, потому что она возможности для своих душевных терзаний резко ограничила почти десять лет назад. Зябко поёжившись, она всё-таки села, не отнимая у него одной своей руки и придерживая платье на груди второй, придвинулась поближе, но не вплотную, не желая нарушить едва установившееся равновесие своим внезапным вторжением в личные границы. Тёмный, значит. Ладно. Нанесёт ему визит вместе с Винсентом. И даже не под дулом автомата – добровольно. Ведь это важно для них обоих. – Думаешь, всё случилось из-за того, что ты оборотень, – не вопрос, а утверждение, и голос Ники немного дрожит. Но она делится теплом своей руки, души, взгляда, не отворачиваясь, принимая и такую правду. – Конечно, я пойду с тобой к Тёмному, чтобы услышать обещанные им ответы. Только, Винсент, я уже решила, – лёгкая, немного нервная улыбка тронула губы. Он может принять это за поспешность. С другой стороны, никто же не зовёт её замуж и не планирует их совместных детей прямо сейчас. – Предсказания – дело неблагодарное, поэтому не возьмусь судить о нашем будущем вот так сразу. Но я хочу разделить с тобой всё, что нас ждёт впереди. Ты нужен мне, Винсент, какой есть – это мой выбор. Слова Тёмного не подтвердят его и не изменят.

Под луной в лесу - И ещё ты должна знать, что я бы ничего тебе не сказал, если бы считал нашу встречу случайным флиртом. Наверное, природа ликантропа даёт о себе знать. Ну там пара на всю жизнь, волчья верность, и всё такое. Наверное, в этом отношении мы с котолаками имеем принципиальное отличие. Им проще. Предисловие немного отвлекло от гнетущих мыслей. - Я ведь тебе рассказывал, что у меня была девушка. Я её любил и никогда бы не оставил, - тяжёлый вздох почти сразу прервал рассказ. В отрешённом взгляде плыла луна. Он долго подбирал слова и, наконец, сказал: - Мы прожили с ней почти год. И она приняла меня таким, какой я есть. Без контроля над трансформацией. Спать с оборотнем - испытание. Но она смогла. Loca. Так я её звал тогда. А потом... потом она забеременела, - его голос дрогнул и замолк. Ника едва заметно кивнула в ответ на его признание, вдруг понимая – оно ничего не изменило. Видимо, потому что она всегда это знала, даже пытаясь убедить себя в невозможности собственных и его чувств после столь короткого знакомства. В своём ощущении абсолютной важности верности они были похожи. Поэтому дело не только в волчьей природе, которая, несомненно, наложила отпечаток на личность мужчины, сидящего сейчас рядом с ней. Так близко и далеко одновременно, держа её руку в своей и блуждая среди призраков давно минувших лет. Loca. Сумасшедшая. Винсент обратился к ней так в аду. Улыбка тронула губы – оба они заложники своего прошлого, осознанно или невольно. Ника погладила кончиками пальцев тыльную сторону его ладони, слегка сжала, снова накрывая своей рукой. Она хотела сесть, чтобы быть к нему ближе, но мысль о беспорядке в собственной одежде заставила отвергнуть эту идею. Лишних движений сейчас не хотелось. Они воспринимались способными помешать им обоим. – Случилось что-то… плохое? – пытаясь в темноте поймать его взгляд, спросила Ника, когда пауза слишком затянулась. Предположить, что женщина может попросту не захотеть ребёнка от мужчины, которого любила и принимала таким, какой он есть, она не могла.

Под луной в лесу Он садится рядом, держа её за руку, и смотрит на Луну. Впору завыть. Но сбивчивое дыхание нарушает мысли. – Мне надо немного... остыть. Иначе меня снова понесёт. И тогда я не уверен, что сдержусь. Поэтому, сначала ты должна узнать. И уж потом решить. Продолжать всё это или забыть. Ника понимала, как ему непросто. Даже осознавая то, что, в отсутствие опыта, ей нечего предложить Винсенту в танце страсти, кроме своей женской привлекательности и искренности обострённых чувственных реакций. Достаточно было представить остановку на пути к небесам всего несколько минут назад. Слишком жестоко. Но он не уходил – это главное. И Ника приняла его решение, надеясь, что непростой разговор всё же не заставит себя ждать, чтобы она могла уже сделать свой выбор. Из непреодолимого, способного заставить её сомневаться и хотеть забыть, в голову приходило только то, что Винсент внезапно женат, перед людьми и Богом. Но здесь, сейчас медиум не чувствовала другой женщины между ними, а потому предпочла не строить догадок. – Я готова узнать, – было сказано тихим эхом, глядя на мужской профиль в густой тени на фоне укрытого пальмовой листвой ночного неба. Невольно она старалась тише дышать, чтобы не мешать обретению контроля. Неуловимым движением в темноте опустила подол платья, не в безусловно приличное положение, но хоть немного. После этой же рукой потянула вверх скомканный лиф, до визита на пляж казавшийся надежно зафиксированным завязками на шее сзади, а Винсенту уступивший в одно касание, осторожно перевернулась на живот, накрыла мужскую руку, пленившую её ладонь, второй. Ника подняла глаза на своего волка, ожидая, когда он сочтёт уместным начать разговор. Нужные вопросы ей не даются. Пока лучше вообще без них.

Под луной в лесу Он подхватил её на руки и скрылся в пальмовом лесу. Так волки убегают со своей добычей или уводят пару в укромный уголок. Их приютила крохотная полянка меж стволов. Сюда, сквозь перистые листья пальм, Луна бросала узкие лучи. И призрачные лунные зайчики разбегались в стороны от порывов ветра. Он знал - она здесь плохо видит. Но ему тьма не мешала. Он опустился на тёплый песок, встал на колени и осторожно, не размыкая объятий усадил свою драгоценную ношу под дерево. У Ники вопроса о том, что она делает, не возникло. Она знала. В теории. И не было с её стороны каких-либо тайн, которыми следовало бы делиться до, а не после. Впрочем, даже если бы и имелись такие, вряд ли она была сейчас способна говорить о них больше, чем Винсент. Поэтому Ника без лишних размышлений разделила с ним желание уединиться прямо здесь, в созданном ангелом кусочке рая, не имея возражений ни относительно способа своего перемещения, ни по поводу выбранного места. Всё хорошо. И будет ещё лучше. Несмотря на возникшую дрожь в пальцах, сильное волнение, от которого сердце грозило выпрыгнуть из груди, пылающие щёки и напряжённое, как струна, тело. Окружающая темнота, разбавленная только проблесками призрачного лунного света, оказалась весьма кстати. Сейчас Ника предпочитала осязание зрению и не думать о том, что Винсент видит не хуже, чем днём. Когда он опустил её на песок, она снова нашла его губы поцелуем, слегка заблудилась пальцами в ослабленном узле галстука и, решив, что он сам с ним вполне может разобраться, на ощупь расстегнула жилет и несколько пуговиц на рубашке. Для пляжа одежды на нём было многовато, но Нике нравилось, она не спешила.

Под луной - Ника... я... хотел... - он силится сказать чего он там хотел, но слова не только застревают в горле, их нет уже и в голове, гормоны хлещут через край, в глазах плавится золото, зрачки сужаются. Но трансформацию он держит под контролем. Пока. Его губам сейчас не требуются лишние слова. Цепочка невесомых поцелуев переползает по краю челюсти на шею и ниже к её груди. И наступает тот момент, принятия решения, по крайней мере для него. - Нам надо остановиться, - горячий шёпот куда-то в пушистый и растрёпанный висок. - Иначе... Он предлагает выбор ей. Ника вдруг поняла, чего недостаёт в до предела взбудоражившей чувственность симфонии крепких объятий, долгих поцелуев. Не то чтобы она об этом сожалела, но отсутствие видений о катастрофах было необычным. Не сходили с рельсов поезда, не падали самолёты, не горели корабли у причалов, волны цунами не сметали с лица Земли прибрежные города. Ничего. Её воображение до сих пор никого не убило, не попыталось даже. Канал завуалированных пророчеств о неотвратимых личных разочарованиях здесь не транслируют? Или на сей раз она сделала правильный выбор? Ника знать не желала. Она вздохнула, скользнула пальцами по щеке Винсента, улыбнулась, подумав, что ей всегда нравилось, когда мужчина гладко выбрит, но не все предпочтения имеют значение для выбора души. А ведь ей только что тоже предложили варианты. Чего? Затуманенное удовольствием сознание отозвалось не сразу, прежде обозначив важность поцелуев, которым явно мешало платье, а также тёплое дыхание, щекочущее висок и ухо. Ладонь легла Винсенту на плечо. Он к ней слишком близко, поэтому она бесконечно далека от того, чтобы вдруг включить разум. - Я всю свою жизнь останавливалась. С тобой не хочу, - озвучила своё решение Ника и, кажется, призналась. В чём? Наверное, он мог догадаться.