Перейти к содержанию
BioWare Russian Community

The Prophet

Mafia BRC
  • Публикаций

    174
  • Зарегистрирован

  • Победитель дней

    1

Весь контент The Prophet

  1. Время вскрывать карты. Во всех известных смыслах. — Открывать людей как чемоданы тут предпочитаю я, — деловито произнес Нуар. — Официально заявляю, что Аника – последний оставшийся подсрачник. А реальный, большой срач – это Сейлор Мун. Блэкстар затянулся. Дым должен был придать его словам больше веса. — Потому что я тут шериф. Пам-пам-пааааам!
  2. — На то, на что нужно, я никогда не опаздываю, — улыбнулся Нуар. — А остальное – здесь, там, в теме ниже – просто отыгрыш нужной роли.
  3. Ей не нравился Нуар. Ему не нравился Нуар. Им не нравился Нуар. И был вариант, что он сегодня не проголосует и сольется сам. Это было бы идеально. Это было бы идеально. Но известно, что идеальная вещь, абстрактно идеальная, нравится всем. А вот Нуар никому не нравился. Поэтому Нуар выждал время, которого достаточно, чтобы обсудить, и недостаточно, чтобы облажаться. Как настоящий, самый заурядный и клишированный волшебник, Нуар никогда не опаздывал. И никогда не приходил рано. Облаченный в мантию из мятой белой рубашки и черных брюк, мистически поблескивая кожей лакированных туфель, он всегда приходил тогда, когда нужно. С бриолином вместо ветхой распределяющей шляпы. С табачным канцерогеном в бумаге вместо волшебной палочки. С никотиновым смогом вместо ауры чародейства. Среди людей, которым всё давным-давно понятно, Нуар приходил просто отыгрывать роль. — Давайте начистоту, — тихо выдохнул он, укрывая лицо слоем высмоленного тумана. — Если всем давным-давно всё понятно, то действовать будем сейчас. Я определил свое место в нашем замкнутом макабрическом шествии стену сообщений назад. Оставил туманные призрачные намёки, чтобы, в случае чего, срачи обратили внимание на того, кто оставляет больше всего трепотни. Больше всего пространной, практически не относящейся к делу трепотни. Кто оставлял больше всех трепотни? — Конечно же, я, — вслух ответил сам себе Блэкстар, уверенный, что его мысли и так прозвучали достаточно четко. — Полагаю, те, кто обратил на это внимание сразу, по еще не остывшим буквам, могут остаться вне подозрений. Почти. Те, кто боятся отсвечивать, — тут Нуар выразительно посмотрел себе под ноги, будто ожидая увидеть там надпись вроде "пятьсот пользователей онлайн, все скрыты", — для меня всегда в кругу тех, на кого стоит обратить внимание, если их роль еще не выяснена до конца. Подошва поскребла пол. Под ней, как все могли заметить, всплыли белые буквы какого-то парня по имени "Зэ Профет". — Так что обращать на меня внимание можно только в рамках случайной выборки обвиняемых, — холодно отметил он. — Я обвиняю Анику с гораздо большей уверенностью, чем раньше, раз вы, ребята, так уверены во всех остальных. Это правда было смешно. И безумно интересно. — Я бы обвинил другого человека. Но я – игрок. И я играю. И мне нравится, когда во время игры люди начинают мухлевать в самый интересный момент, — Нуар растянул лицо в улыбке. — Сейчас ситуация не критичная. Я хочу, чтобы ложь за этим столом вскрылась позже, и мы все замерли с открытыми ртами вроде "А ВЕДЬ МЫ И НЕ ПОДУМАЛИ О ТАКОМ РАСКЛАДЕ!". Даже если я не переживу эту ночь, вы все равно поймете, что происходит. Лицо растянулось в насмешке. А потом Нуар отвесил Сейлор Мун поклон. Вроде того, который отвешивают с фразой "Всегда пожалуйста".
  4. Я хотел написать в обсуждение ФРПГ "Аномалия", но оного не нашел, поэтому надеюсь, что могу отразить своё впечатление здесь. @Stormcrow Даже учитывая, что игра не закончилась, очень восхищаюсь образом созданного вами персонажа. Профессор вышел необыкновенно живым и разносторонним, глубоким героем. Надеюсь, вы продолжите в том же духе.
  5. The Prophet

    НеЧат #070

    Легче бота поставить с автоотправкой, чем соотнести разрывы тайм-менеджмента из-за часовых поясов.
  6. The Prophet

    НеЧат #070

    Я смотрю на время. На часах без десяти десять. Я прихожу голосовать. И вижу итоги. . . . Я сейчас же перевожу все часы в зоне доступности на час вперед, чтобы соответствовать этому вашему московскому времени >,,<
  7. Нуар открыл глаза, затянулся эмодзигаретой с припиской "Срачение Убивает" и отхлебнул собственной слюны. Будь его воля, Нуар открыл бы собеседников, как чемоданы, узловатой рукой ощупывая внутренности на предмет двойного дна. Но пока он мог только открыть слушателям какую-нибудь бесполезную ересь вроде Америки. — Стараюсь, — ответил он, разгоняя токсичностью облако сигарного дыма. Еще один. Одна. Одно. Камня на камне не оставит. — Просто из воды нужно уметь сцеживать информацию, — проговорил Нуар. Вот вы разговаривали со стеной? Я вот разговаривал.
  8. Future's future of the future Вот вы спрашиваете, обтирая глаза монитором: а что Нуар? Прямо вот так и пишете: ХММММ, А ЧТО ЖЕ НУАР??? С большими красивыми буквами, вылетающими из-под пальцев мне прямо в лицо. Нуар Блэкстар. Парень, который курит и мелькает рядом, так о нём говорят. Нуар "Одна-Фраза-В-День" Блэкстар, короткое мнение которого протягивается раз в двое суток через комиксовый спич-баббл. В ином времени этого бы показалось маловато для того, чтобы позицию считали достаточно аргументированной: в его времени слов Нуара с лихвой хватало хотя бы для того, чтобы довести подозреваемого до позиции подсудимого. Почему Нуару нужно объяснять это второй раз, теперь еще и с Большой Буквы "ЯЩИТАЮ"? Если бы Нуар не был заинтересован, он бы не приходил сюда голосовать поперек желания всемогущих Властей, которое заключалось в превращении его в насаженную на шестеренки куклу-бибабо. Если бы Нуару было плевать, он бы плюнул. Нуар высмолил еще одну сигарету и плюнул. Нуар любил, когда хорошие парни побеждают. Нуар вообще считал, что та самая повседневная жирномительная роль очень зря считается скучной. Многие не любят оказываться в списке "Посредственность". Нуар любил. Это позволяло заниматься тем, чем они здесь занимались, не боясь усесться на скамью подозреваемых. Тебе нечего бояться, если нечего скрывать. Нуар любил, когда хорошие парни побеждают. А еще Нуар любил ночь. Потому что она заканчивалась. И когда над шапкой всходило солнце, Нуар стряхивал драпировку сна с лица и аккомпанировал зареву рассвета маленькой красной точкой в зубах. Хм, так а что же Нуар? Будто бы то, о чем говорил Нуар было проверено и оказалось ложью. Будто бы они не послушались его и угадали. Будто нашли СРАЧ по горячим следам. Сейчас Нуар возьмет и на веру воспримет то, что вы тут настрочили. Ага. Сейчас. Будто бы те, кто больше всех говорит, меньше всех баламутит. В прошлом, наверное, болтуны поступили гораздо мудрее, когда решили за Нуара. ХА. ХА. ХА. А что оно думает насчет Нуара? Беспрестанно курящему Нуару Блэкстару, с кожей цвета сигаретного пепла и черным, как уголь, костюмом, было вообще полихромно, что о нём думают. Все и так прекрасно знали, что он думает. Он уже это говорил. И повторять с Большой Буквы не собирался. — Если вам интересны те, кто прицепом цепляется за высосанную из пальца версию – обращайтесь к собеседникам выше, — он выдохнул токсичное облако дыма, которое сложилось в лицо покареженной анимации из "Андромеды". — Я свое мнение сказал, и в этот раз не буду голосовать сразу. Я дождусь вечера в надежде на то, что город сможет выставить две кандидатуры, среди которых хотя бы одна окажется достойной. Когда скопившаяся грязь голосов вспенится им до пояса, все игроки посмотрят наверх и возопят: "ПРОГОЛОСУЙ". А я прошепчу... И Нуар прошептал. Очень тихо. Настолько тихо, что звуковые волны, которые он испустил, не было бы видно даже через специальные приборы. Что Нуар? Скажите мне, а вы – что?..
  9. The Prophet

    НеЧат #070

    Я работаю на МинОбр, в Институте развития образования. Они реально подумают, что это списки зарегистрировавшихся на муниципальное образовательное мероприятие и начнут делать на них благодарственные письма xD
  10. The Prophet

    НеЧат #070

    Сижу в кабинете, работу работаю. Налепил документов в гугл доках, редактирую списки на вебинары, параллельно поглядывая на мафию. После бессонной ночи голова уже не квадратная, а параллелепипендая. Отвлекся на другую задачу, вернулся, открываю ссылку с рабочим документом. В шапке стоит "Мафия 070: Days of Future Past - будущее". Покрываюсь холодным потом. . . . Только потом отлегло, когда сообразил, что это документ с голосованием, а не рабочий >,,<
  11. Прошлое В годы своей очередной юности Нуар был наделен множеством типичных для молодых людей черт. Первое. Нуар был ницшеанским максималистом. Второе. Нуар был безответственным инфантилом. Третье. Нуар приходил на горящую доску статусов и с гордостью лепил туда баннер, восхваляющий Джастина Бибера. Как минимум за третий пункт Нуара вполне можно было вздернуть на виселице и поколотить банхаммером, как конфетную куклу, глядя на то, как из него выпадали распечатанные на четыре сотни страниц слова из песни "Baby". Бэйби. Бэйби. Бэйби. У-у-у. Перед тем, как приладить намазанные бриолином волосы и отхватить звание долдона, он флегматично посмотрел сегодня в завтрашний день. Сиречь в будущее. Сегодня в завтрашний день не все могут смотреть, подумал Нуар, когда копилка голосов против него полнилась всё новыми высказываниями. Мало кто может. Нуару хотелось сказать что-нибудь в свое оправдание. Но Нуар был человеком умственного труда. Нуар предпочитал всё хорошенько обдумать, выполнить, так сказать, свой трудовой договор перед интеллектуальной собственностью собственной головы. Поэтому Нуар прощелкал момент, когда он вкрай заработался. Будущее Нуар стоял. И курил эмодзигареты с токсичным вкусом. Где-то недалеко от того места, где находились все остальные – примерно так он ощущал свою позицию в пространстве. Внутри его что-то громко хрустнуло, и он, от внезапности звука сжав зубы, порыскал бледной ладонью в районе груди. Пальцы нащупали треснувшие пополам тексты какого-то забытого исполнителя-подростка, которого он толкал каждому встречному, чтобы просто отхватить по лицу. И треснул Бибер напополам, дымит разлом... Блэкстар неуловимым чутьем ощущал, что в сегодняшнем завтрашнем дне он тоже может вот-вот треснуть. Итак. Сейлор Мун выбросила свой голосс в никуда – возможно потому, что ему не хотелось присоединяться к голосованию против своего соучастника, а проголосовать и убрать с доски мирного было бы слишком опасно, особенно оставив голос в самом конце. Лучше оставить его живым и создать путаницу, не так ли? Проблема была в том, что Анжелика допустила такую же ошибку. И она явно не была связана со СРАЧами. Тараканы в голове Нуара медленно начинали устраивать свой собственный СРАЧ. Но тянуть лямку было нельзя – была велика вероятность опять уйти в созерцательное раздумье. — Сейлор Мун. За теракт в сторону ностальгии.
  12. The Prophet

    Cyberpunk 2020: The Uncanny Valley

    Д_Е_Н_Ь Б О Н Н И Б Р А Н К О Согласование операций в цифровой схеме. Синхросигнал, оформленный в прямоугольный меандр, с заданным тактом колеблется между уровнями логического вентиля. Цепочка внедренных битов превращается в аргументы операции – операнды данных, загруженные и переработанные обработчиком команд. Сетевая лавина автоматических онлайн-обновлений считывала каждый пиксель и отправляла его по выделенным каналам. Выгруженный из оперативной памяти суперкомпьютера буферный кэш падал на массив дисков, объединенных в логический элемент технологией виртуализации данных. Перед этим данные промежуточного буфера проходят дополнительную резервацию внутри запоминающего устройства в виде шифра машинного кода программы в случае утери критически важных компонентов. Аппаратный мониторинг сервисного программного обеспечения выбрасывает на дисплей удаленного подключения статистику контроля параметров: голограмма демонстрирует колебания датчика температуры процессоров, модулей памяти и отсеков с установленными жесткими дисками; значения с электронного счетчика импульсов всплывают ниже, обозначая работу регулятора скорости вращения вентиляторов на манер тахометра; еще ниже в таблице данных ярким оранжевым цветом горит величина напряжения питания компонентов сервера. Завершает колонку тикающий сторожевой таймер, предусмотрительно вшитый для отслеживания зависаний системы и, если это того требует, для производства принудительной перезагрузки аппаратного обеспечения. Небольшой транслятор, обклеенный логотипами корпоративных спонсоров, перехватывает волну выделенного канала. Глыба информации проникает сквозь антенну передатчика: ледяной айсберг переведенного кода всплывает в комнате мерцающим набором голографических пикселей, бесплотно воспаряя рядом с бледной от недавнего передоза камхорой. Камхора по имени Бонни Бранко берет в руки микрофон и что-то мурлыкает. Камхора. Вишенка. Твоя жена. Вид её раскрытых, полных губ проходит в тебе нейросетевой ассоциацией с фанатскими работами в СимСтиме – только место микрофона занимал более биологический прибор. Ты находишь это смешным – потому что именно такой реакцией подобные фан-арты комментировали твои поклонницы. Её голосовые связки вибрируют, извлекая звуки через ротовую полость. Пока она говорит, здоровяк по имени Эйс кивает людям в футболках «News 54», и те выставляют технику для вечернего эфира. Эйс стоит позади тебя, но ты не поворачиваешь голову, чтобы его увидеть: транслятор передает картинку прямо в (мозг?) вычислительный сервер суперкомпьютера, через оперативную память, процессор обработки данных и так далее. Данные о вечернем эфире откладываются набором цифр: концепт времени для тебя несущественен. Только движущиеся картинки и мегабайты, перетекающие через аппаратное обеспечение того, что называют рокербоем по имени Стиви Стоукс. В дверной глазок — в замочную щель Гениальные мыслишки — мировые войнушки Неофициальные пупы земли Эмалированные части головных систем Инстинктивные добровольцы Во имя вселенной и хлебной корочки Люди с большой буквы Слово «люди» пишется с большой буквы Выделить. Копировать. Вставить без форматирования. Опубликовать. Добро пожаловать в Стиви Стоукса – Человека, созданного за день. Сделайте это грязно, ребята. У Эйса на ремне висит рация – исправный механизм, необходимый для экстренного обеспечения связи с другими Людьми, настроенными на ту же частоту, что и он. Рация преобразует сказанные в неё слова в пучок волн, услышать и понять которые может только обладатель такой же модели. Приёмник и транслятор были особенными. Эйс лично позаботился об этом. Аппарат, транслирующий тебя рядом с камхорой по имени Бонни Бранко, твоей женой, был предназначен для улавливания сигналов. Далеко не всех. Твой приёмник не мог перевести не загруженный сигнал в обработанную информацию – конструкционные издержки. Но ты мог засечь сигнал. Люди с большой буквы сказали бы «почувствовать», но ты потерял интерес к разбору терминов, понятия которых не дают даже сами Люди. То, что сигнал был ясным, было очевидно. То, что рация была исправна технически – тоже. Как и то, что рация экстренной связи не принимала входящий сигнал. Камхора по имени Бонни Бранко берет твой холодный транслятор и с нескрываемым кайфом прожимает кнопку проигрывателя, воспроизводящего некоторые из твоих записанных фраз. Динамик [censor] их всех в рот. Наверное, она могла бы просто тебя попросить. Сделайте это грязно, ребята. Желательно – с летальным исходом. А если в конце концов еще проломите черепушку этому мудаку, так я вообще отсосу. Из девяти претендентов на роль телохранителя Вишенки трое мужчин переглядываются, крутят пальцем у виска, что-то кричат в динамик над додзё и начинают стягивать с себя спортивную одежду, не забывая выставить средний палец и оставляя на зеркалах смачные плевки. Ты знаешь, что они пришли сюда, чтобы получить работу. Ты знаешь, что они не пришли сюда умирать. Это Люди с большой буквы. Ты перестал понимать Людей с большой буквы, или вообще никогда не понимал. Они пришли получить высокооплачиваемую работу, округление процентной опасности смерти в которой неизменно приводит к летальному исходу. То есть, они хотели умереть. Теперь они не хотят умирать. Бинарный сдвиг. Ты перестал понимать Людей с большой буквы. Концепт смерти для тебя несущественен. Этот пост посвящен Бонни Бранко. Персонажу-декорации, на фоне происходящих событий выполняющему роль статиста при своем муже, рокербое-идору Стиви Стоуксе. Д_Е_Н_Ь Б Р У Н О М А Р И Л Ь Я Н О Сделайте это грязно, ребята. Желательно – с летальным исходом. Ты натягиваешь на тело форму из вывернутого наизнанку нейлонового мешка. Трое парней позади, громко и ломано ругаясь на стритсленге, сбрасывают её и комками бросают через весь зал, не забывая плюнуть напоследок. Пока ты поправляешь футболку с напечатанным на ней брендом корпорации «Петрохем», бывшие претенденты на роль телохранителя Бонни Бранко наотмашь бьют по зеркалам, проверяя их на прочность. Они явно недовольны, что на отборочном туре им уже предлагают сдохнуть. Когда дверь с грохотом заехала обратно, перекрывая проход, на татами осталось шестеро соискателей. Судя по поигрывающим желвакам и треску костяшек пальцев, каждый из оставшихся конкурентов хотел получить заветное рабочее место. Судя по рваным шрамам, которые покрывали подтянутые тела парочки мускулистых азиатов с логотипами «Арасака» на футболках – они были единственными, у кого было две одинаковых футболки, – некоторых твоих сегодняшних соперников отправила на додзё корпорация, профессионально занимающаяся частной охраной. Судя по тому, что их было сразу двое, Арасака очень хотела выиграть этот куш. Ты потуже перетянул бинты на руках. Ткань больно вгрызлась в кожу, твердо фиксируя кисти. В горле зашипело так, будто туда массово справили нужду оборванцы из трущоб Комбат Зоны. В голову врезалась мысль, что всё давным-давно куплено. А вас пригласили сюда только для того, чтобы вы поработали мясом для битья. Ты посмотрел на азиатов. Прикинул, так ли нужна тебе эта чертова работа, чтобы бросаться под танк. Пожалуй, что да.
  13. The Prophet

    НеЧат #070

    Я увидел "Сейлор Мун". Я ждал лунную призму. Я открыл картинку под спойлером. . . . Это самая короткая в мире история о том, как потерять веру в человечество.
  14. The Prophet

    Cyberpunk 2020: The Uncanny Valley

    В_Е_Ч_Е_Р Д Ж О М А Г Л А Тонкие пальцы Дог свербили клавиатуру деки, густо размазывая по корпусу кровавые отпечатки вперемешку с сукровицей сгнившего мозга. Механически, почти бессознательно выбивая сумасшедшие алгоритмы и бомбардируя Сеть воспроизводимым потоком цифровой информации, она до снежной белизны побледнела у тебя на глазах: кожа её заблестела выступившими каплями холодного пота, вспухшие вены на руках налились синевой и расползлись по костям, узловато и скользко, будто змеи в потревоженном серпентарии. Скрестив ноги, прокусывая губы до крови, она методично, с небольшой амплитудой раскачивалась на месте, будто погруженная в транс сетевого обмена нейроманка. Проведенная сквозь её плоть проводка потрескивала и едва заметно искрила. В офисе запахло – сильно запахло жженой резиной. Ты посмотрел на неё. Сейчас, погруженная ковбойством, она напоминала вычислительную машину, запертую в миниатюрной, пластиковой фигуре выброшенного с витрин манекена. Ты посмотрел на неё. Сейчас, погруженная ковбойством, она напоминала кусок горящего пластика. Где-то вдалеке нимбы небоскребных прожекторов обводили уходящие вверх башни мегалополиса, глухо уложенные беспросветностью из черных зеркал. Где-то вдалеке ночь спускалась на улицы Ночного Города: ночь кусала себя за хвост, как змея в матовой шкуре, пожирая саму себя. Ты посмотрел на красный всполох под кожей Дог: дисплей вшитых в предплечье электронных часов, показывающих без двенадцати минут полночь. Нью-Родос, Хью Даррет, мертвый вождь номадов, хромированный череп, полицейские псы, роющиеся у тебя в нижнем белье: за один бесконечный день в твоей жизни произошло столько дерьма, что с лихвой хватило бы на полгода. Мертвый вождь номадов. Кажется, его звали Рельс. Как легко забыть человека, если он больше не функционирует. Ты посмотрел на красный всполох под кожей Дог. Грядущая ночь добиралась до тебя слишком долго. Нью-Родос. Хью Даррет. Уильям Уоллес. Саймон Феникс. Весь этот набор слов не просто был связан. Весь этот набор слов был переплетен так туго, что на глаз нельзя было определить первую нитку, выбивающуюся из этого клубка. Нью-Родос – место, где обещают воплотить будущее – настоящую фантастику, отснятую на кинопленку. Хью Даррет – замаравшийся по локоть продюсер грядущей эры. Уильям Уоллес – её сценарист и режиссер, упавший на эту измученную человечеством землю из другой вселенной. Саймон Феникс. Труп с размозженной головой, гниль с которой сейчас растекалась по рабочему столу твоего офиса. Что-то здесь не вязалось. — Особенных упоминаний в Сети нет, — сдавленно пробормотала Дог, продолжая раскалять пальцами кремниевое «железо» датапада. — Ничего выдающегося, кроме доставшейся в наследство квартиры в одном из дистриктов и закрытого профиля в старой базе данных, слитой года несколько лет назад. Уличный драгдиллер, привлекался за производство наркоты. Официальных мест трудоустройства нет. Серый, как асфальт, — добавила она. — Не знаю, за что можно было с ним так разделаться. Саймон Феникс. Серый, как асфальт. Обнаружен кустарно вшитым в фильтрационную систему какого-то чертового довоенного бункера под грудой мусора со вшитыми в голову чипами, каждый из которых, по самым скромным подсчетам, тянул на круглую шестизначную сумму евробаксов. Саймон Феникс. Обожествленный толпой пустынных кочевников выдолбленный труп, непонятно как и откуда попавший на свалку. Ничего выдающегося. Что-то здесь не вязалось. Ты валился с ног от усталости. Хакерша была мертвенно-бледной и скользкой, руки её сводила судорога. Хромированный череп Морта молчал, лишь иногда издавая зубами металлический скрежет. Красный всполох электронных часов под кожей Дог показывал без десяти минут полночь. Нью-Родос. Хью Даррет. Мертвый вождь номадов – кажется, его звали Рельс. Рельс… Как легко забыть человека, если он уже не функционирует. Время стирает человека из памяти. Ментальное убийство, несуществующая тень в гробу из отмерших воспоминаний. Время всегда говорило, что это легко. Избавиться от него и стереть из памяти, как игрушку, которую ты уже перерос. Старую игрушку, которую давно вытеснили новые. Более яркие. Нью-Родос. Хью Даррет. Нью-Родос. Рельс. Нью-Родос. Саймон Феникс. Ты смотришь на монитор. На старую монохромную фотографию Саймона Феникса из заведенного копами дела. Старую монохромную фотографию, с которой на тебя смотрит еще живой труп. Саймон Феникс. Нью-Родос. Разделались с ним явно с особой жестокостью, раз через тело смогли провести трубы фильтрационной системы. Куда делись имплантированные органоиды, с помощью которых Феникс варил психотропные? Информация о нём в базе данных полицейского управления Найт Сити не обновлялась несколько лет. Бросил варить?.. «Предположительное использование имплантов для синтеза наркотиков на территории проекта». Саймон Феникс. Нью-Родос. Явно член проекта. Человек, не раз привлекавшийся за приготовление и распространение психотропных на территории Найт Сити – часть проекта светлого будущего, о котором трещали заголовки News 54? Представить драгдиллера в совете директоров, представить драг-диллера среди людей, окружающих Уоллеса, было не просто сложно – было невозможно. Ты знаешь, что такое корпорации, Джо Магла. Ты знаешь, чего стоит тень на репутации за малейшую провинность даже в самой захудалой фирме по сборке видеофонов из китайских запчастей. Тень репутации высокопоставленного сотрудника всегда отбрасывала куда большую тень на дела всей компании. Член проекта Нью-Родос. Драгдиллер. Мертв – убит с особой жестокостью. Смерть в Нью-Родосе? Акулы медиабизнеса только и ждут шанса вцепиться в грязное белье, смакуя подробности на телеэкранах. Убийство в городе будущего стало бы сенсацией для любого писаки из Найт Сити, желающего круто взлететь по карьерной лестнице. Если бы убийство Феникса было заказано сверху, его утилизированный труп не нашли бы никогда. Труп – выдолбленную оболочку по имени Саймон Феникс – нашли на свалке. Нашли члены племени номадов, от которых пытался избавиться Морт. Члены племени номадов, от которых избавился Хью Даррет – избавился твоими руками. Откуда в чертовом трупе какого-то киберпсиха, прошившего себя до схожести с метамфетаминовой лабораторией, взялся дорогостоящий чип для фильтрации жидкости в чистую питьевую воду? И куда делись импланты, производящие опасные для человека вещества? Для чего еще можно использовать их, кроме исступления дозы? Мясник, убивший Саймона Феникса, оставил слишком много зацепок-ключей от своей безумной головоломки. Он словно хотел обозначить игру, в которую собирался сыграть. Выброшенный за пределы Нью-Родоса труп Саймона Феникса. Чип с наполовину потертой информацией на Саймона Феникса – чип, который не мог попасть в голову Феникса при жизни. Еще один чип, обеспечивающий функционирование сложных систем по фильтрации воды. Отсутствие искусственных органов, вырабатывающих психотропные. Даже выуженный адрес квартиры, когда-то принадлежавшей Саймону Феникс, не производил большего эффекта, чем эти зацепки. Корпорат стоял посреди своего разгромленного офиса, чувствуя застывший ком головоломки в горле. Он держал руки в карманах брюк, пока перед его глазами пылали всполохи модных подкожных часов Дог, так обожаемых шайками отлетавших по стильной кибернетике ровесников нетраннерши. Шестое чувство, которое он взрастил за годы лавирования между взлетами и падениями, ясно сигнализировало ему, что скверный момент приближался – может быть, поэтому он и не ставил импланты, боясь спугнуть интуицию переизбытком железа в крови. Или потому, что не хотел однажды очутиться на месте такого же парня, как Саймон Феникс – обнаружить себя запертым в стенах зловещей долины Нью-Родоса киберпсихом, на которого высчитано строгое количество потребляемых лекарств, пищи и питья. Синтезируемое трехразовое питание, богатое углеводами; два литра воды в день, добываемой из местной скважины – что-то вроде диеты для умалишенных, на фоне которых местной трапезой наслаждаются пришедшие за будущим люди. Корпорат по имени Джо Магла видел перед собой часть трупа Саймона Феникса, которого намеревался обнаружить после той странной проекции, посланной неизвестно кем. Корпорат по имени Джо Магла ощущал, что это убийство тянет за собой цепочку чудовищных последствий. Корпорат по имени Джо Магла всегда доверял шестому чувству. И сейчас, прямо сейчас он чувствовал, что в этой истории приближался очень скверный момент. Сегодня от его действий, пусть и неосознанных до конца, погибло немало людей. От запаха смерти, преследовавшего его, чувства обострились сильнее обычного. Чувства подсказывали, что скоро от его бездействия может погибнуть еще больше. Рука сама собой сжала в кармане холодный пластик мобильного телефона. Найт Сити стремительно накрывала ночь. Ночь – это время, когда властвует первородная тьма: и, как и в любой тьме, в ней всегда таятся чудовища. Красный всполох электронных часов под кожей Дог. Время застыло в пяти минутах от отметки «ПОЛНОЧЬ».
  15. The Prophet

    World of Darkness: VtM "Nuova Malattia"

    In the villa of Ormen, in the villa of Ormen Stand a solitary candle. In the centre of it all, in the centre of it all Your eyes Мистер Миллинер. Я рад, что вы откликнулись. По правде сказать, я совсем не ждал, совсем не ждал. Мой друг. Альфред Монтано. Он владелец этой меховой фабрики и этим утром его партию груза мехов похитили, подменив грузовик и прислав сюда лишь полный кузов гнилых кабачков. Мы уже знаем, кто это сделал. Эрик Мобли. Паршивый ирландец. Этот неудачник постоянно зарился на мою часть рынка и вечно устраивал мерзкие диверсии. Но такая наглость. Это уже за гранью. Эрик Мобли. Паршивый ирландец. Этот неудачник постоянно зарился на мою часть рынка. Вечно устраивал мерзкие диверсии. Такая наглость. Уже за гранью. Занимается он продажей изделий из меха, как я уже и сказал. Где-то в южном Бостоне? Где же еще ему отираться, как не в своем ирландском клоповнике? Мои люди сообщали, что он допоздна сидит в своей лавке как минимум с тремя охранниками. Не обязательно церемониться и танцевать вокруг Мобли. Эрик Мобли. Паршивый ирландец. Такая наглость. Занимается он продажей изделий из меха, как я уже и сказал. Как я уже и сказал. Ни черта ты этого не говорил, жирный ты кусок глазированного дерьма. Смог расходился по кабинету итальянца тяжелыми комьями грязной ваты. С едким жжением вскрывал глазное яблоко, как проведенное по зрачку лезвие опасной бритвы. Смаргивая соленые капли, глаза открывались и закрывались, хлопали кожей век, смазывали болезненный порез. Глаза открывались и закрывались, закрывались и открывались вновь, как терзаемая порывами ветра свеча, то и дело загорающаяся отражением вольфрамовой желтизны. Среди всех свечей этого свинцового, отделанного слоновой костью тысячерукого канделябра, свеча Билли Траута была непростительно тощей. Непростительно тощей. Непростительно тощей для отражения в зеркале. Непростительно тощей для заголовков газет. Непростительно тощей для Господа Бога, опаздывающего на прием к оптометристу с Хезен стрит. Непростительно тощей для умерщвляющих безразличностью глаз дона Андреаса. Он высох, как пропущенный через соковыжималку лимон. Такова цена. Цена путешествия. Цена прыжка через одеяло. Цена бизнеса, за который он взялся. Цена ошибок недальновидного подонка по имени Айрон Рэд. Сигарета тлела: ползущий уголёк напоминал пятно сломанного светофора, загорающегося круглым сигналом «СТОП» с каждой новой затяжкой. Затяжка – «СТОП», затяжка – «СТОП», как перед развязкой движения на разводном мосту Лонгфелло-бридж. Дым расходился по комнате, расходился бессмысленной горечью и тут же исчезал в темноте, не оставляя после себя чего-либо стоящего. Стоящая на своем месте свеча-оглобля по имени Билли Траут вдыхала дым и выдыхала дым: стоящая в идиотском положении свеча-кишка по имени Альфред Монтано вдыхала воздух и говорила дым. ЭРИК МОБЛИ. ПАРШИВЫЙ ИРЛАНДЕЦ. МЕРЗКИЕ ДИВЕРСИИ. ТАКАЯ НАГЛОСТЬ. ЗАНИМАЕТСЯ ОН ПРОДАЖЕЙ ИЗДЕЛИЙ ИЗ МЕХА, КАК Я УЖЕ СКАЗАЛ. НЕОБЯЗАТЕЛЬНО ЦЕРЕМОНИТЬСЯ И ТАНЦЕВАТЬ ВОКРУГ МОБЛИ. ТАКАЯ НАГЛОСТЬ. СТОП. СТОП-СТОП-СТОП. Билли Траут слушал это снова и снова. Бегал глазами по словам, пойманным в сети сигаретного дыма. Бегал по словам Монтано. Бегал по словам Миллинера. Протектор? Доля в бизнесе? Монтано был слишком жирной свечой для этого канделябра из свинца и слоновой кости. Но разве настолько жирной, чтобы Миллинер?.. Эрик Мобли? Паршивый ирландец. Занимается он продажей изделий из меха, разве я не сказал? Торчит в своей лавке, три охранника, наверняка трахаются друг с другом. О да, Миллинер, ты хотел бы это сказать. Тебе совсем не нравится этот Эрик Мобли, не так ли? Так сильно не нравится, что вы уже знаете, кто это сделал. Полный кузов гнилых кабачков. Мерзкая диверсия. ТАКАЯ НАГЛОСТЬ. Мы уже знаем, кто это сделал. Билли Траут бегал глазами по словам, пойманным в сети сигаретного дыма. Укреплял невод с уловом, вдыхая и выдыхая. Билли Траут всегда курил, когда перед ним оказывалась очередная чертовски запутанная головоломка, от которой ясно несло дерьмом. Он называл такие головоломки «задача на одну сигарету». От головоломки несло дерьмом. От Монтано несло дерьмом. От Миллинера несло дерьмом. От грузовика несло гнилыми кабачками. СТОП. — Почему именно этот чертов Эрик Мобли? Сначала Билли Траут подумал об этом. Потом он выдохнул эту фразу вместе с дымом, когда уголек выгорел дочерна. — Откуда такая уверенность, мистер Монтано? Мистер Миллинер? — глаза-свечи Траута прошлись по фигурам мужчин, высвечивая искривленные усмешками губы. Потерявший товар Монтано смотрел с недоумением, теряющий время Миллинер едва скрывал презрение, но Траут продолжал: — На кой черт этому паршивому ирландцу, этому чертовому Эрику Мобли отправлять вам этот чертов грузовик, набитый чертовыми гнилыми кабачками? Почему не пустой грузовик, мистер Монтано? Мистер Миллинер? Сигаретный бычок раскупорил глотку, и следующая фраза из горлышка Траута ударила окружающим в нос выхлопом этанола. — С чего вы взяли, что это его грузовик? На его кузове большими буквами было написано – «ОТ ЭРИКА МОБЛИ, ПАРШИВОГО ИРЛАНДЦА, ПРОДАЮЩЕГО ИЗДЕЛИЯ ИЗ МЕХА, С ЛЮБОВЬЮ», так? Вроде как дерьмовая выходка, так? Насмешка? Так? Так? Так? — Вы же как-то догадались об этом, мистер Монтано. Мистер Миллинер. Канделябр зашатался, огонь тощей свечи замерцал в сквозняке. Оглобля по имени Билли Траут пришла в движение: выходя из угла, Траут сделал несколько тяжелых шагов к столу и прибил выкуренную сигарету ко дну пепельницы, вымазав пальцы в пепле. Вблизи, в свете ламп, он выглядел еще более изможденным, чем в полумраке, с холодным бешенством в глазах над впалыми щеками. Скулы под кожей выступали так сильно, что ими впору было вскрывать пивные бутылки. От Билли Траута пахло пивом и сигаретами. От Монтано и Миллинера несло дерьмом. От грузовика, стоящего перед разведенным мостом Лонгфелло-бридж, сильно несло гнилыми кабачками. От Авроры Джованни несло обжигающим ноздри запахом сладкой крови. Мост Лонгфелло-бридж. Кембриджский мост, переброшенный через реку Чарльз в 1907 году. Неразводной. Правила требовали возвести над рекой Чарльз разводной мост, который не будет препятствовать судоходству, но кому какая к черту разница? Он закрыл глаза, представляя, как расходятся две половинки неразводного моста Лонгфелло-бридж. Прислушался к дребезжанию двигателя, гремящего вхолостую. Затянул ноздрями тухлятину в кузове. Посмотрел сквозь красное пятно света, проступившее с влагой на лобовом стекле. Посмотрел сквозь стекло в кабину, баранка в которой бездумно крутилась сама по себе. СТОП. Билли Траут приблизился к Монтано и растянул лицо в жуткой гримасе. В такой гримасе его лицо растягивал этот недальновидный подонок по имени Айрон Рэд. Недальновидный подонок по имени Айрон Рэд просто не умел ей пользоваться. — Я серьезно. Почему именно Эрик Мобли? Он что, единственный конкурент в вашем бизнесе? Единственный чертов конкурент. Единственный чертов конкурент на весь чертов Бостон. Верилось с чертовой неохотой. Черт. В карточной игре пойманных шулеров связывали толстым холщом и наотмашь били тяжелыми канделябрами из свинца и слоновой кости, превращая лицо в сплошной, бугрящийся кровавыми подтеками синяк. Траут буравил взглядом грузную фигуру Альфреда Монтано, но по-настоящему смотрел как раз на высокомерного выскочку по имени Джейсон Миллинер. Плавающий под потолком сигаретный дым выхватил у Траута слишком громкую мысль, чтобы просто удержать её в голове. ПЕРВЫМ НАЧАЛ ДЖЕЙСОН. И Джейсон явно очень торопился. Хотел решить вопрос с Мобли как можно быстрее. Не смел их задерживать. Монтано опять хлопал губами, как выброшенная на берег рыба. Миллинер кипел: вот-вот засвистит, как раскаленный на плите чайник. Аврора и Оттилия – говорили, молчали, смотрели, отпускали колкие замечания. Раскрытая бутылка по имени Билли Траут выдохлась: пузырьки пива выветрились, превращая напиток внутри него в перемешанную с мылом ослиную мочу. Не дожидаясь заворота кишок, Траут вытянул из кармана вторую сигаретную пломбу. — Я хочу увидеть этот чертов грузовик с гнилыми кабачками, мистер Монтано. Мистер Миллинер. И, пока вы будете меня к нему провожать, я хочу услышать, почему вы решили, что именно этот паршивый ирландец по имени Эрик Мобли перехватил ваш груз, — сигарета зашипела во рту, и Билли выдохнул еще одно вопросительное многоточие, не сводя глаз с лица Миллинера. — И неужели водитель этого грузовика настолько тупой, что не заметил, что везет к вам в контору, мистер Монтано? Мистер Миллинер? Эрик Мобли. Мобли-Шмобли, мать твою. Южный Бостон. Лавка, где он сидит в окружении трех охранников. Сидит и выращивает в лавке сраные кабачки для новой остроумной насмешки над Альфредом Монтано.
  16. The Prophet

    World of Darkness: VtM "Nuova Malattia"

    Стебли бостонской арматуры прорастали сквозь патоку растекшегося асфальта, с корневищами из рома, рыбы, соли и табака. Металл трескался и облетал ржавыми хлопьями, усыпая землю листвой-умертвием. Металл ярко сверкал клип-пойнтом тесака Боуи, отбрасывая в глаза сноп ослепительно-белых лучей. Горит обух, но не лезвие: лезвие глубоко утоплено в горле – в горле, вымазанном природой в цвет перетертых какао-бобов. Рифленые прутья в загустевшем песке, след шин на разорванном брюхе. Сорок лет назад поле бобовой стали вымочили в мелассе на скорости шестьдесят километров в час. Двадцать один труп, сто пятьдесят пострадавших. Четыре километра: кладка из красного кирпича петляет среди стен карамелизированных достопримечательностей – проходит их насквозь, как моток проволоки в бусах из янтаря сквозь загустевшее время. Парк Бостон-Коммон, 1634 год. Капитолий штата Массачусетс, 1798 год. Церковь Парк-Стрит, 1810. Кладбище Гранари, 1660. Королевская часовня. Памятник Франклину. Книжный магазин на Олд-Корнер. Семнадцатый, восемнадцатый, девятнадцатый век. Тонкая красная линия, затянувшая узлом нити времени и пространства шестнадцать раз. Восемьдесят тысяч подошв ежегодно втаптывают в патоку историю Бостона. Когда пуританский бог сойдет к пастве по Тропе Свободы, ноги его будут в грязи. Оглобля по имени Уильям Траут вросла туфлями в половицы, пережевывая зубочистку на ужин и впиваясь взглядом в трясущуюся от гнева фигуру жирдяя. Траут бродил по холму второго подбородка, то и дело поскальзываясь на лужах выступившего пота. Дородный делец Альфред Монтано представлялся ему суетливым пончиком в костюме из шоколадной глазури, срок годности которого стремительно шел на убыль. Если бы Уильям Траут был Айроном Рэдом, офицером полиции бостонского департамента, то сожрал бы его на месте. Пончик таращился на Аврору и Оттилию, похотливо вытаращив глаза-пуговки и поочередно скрывая их в складках теста на лице. Это называлось «подмигивание». Тянуло на нервный тик. Траут сухо кашлянул в кулак и презрительно растянул губы по впалым щекам. Он мнил себя заядлым оптометристом, предотвращающим косоглазие. — Кто такой этот Эрик Мобли, мистер Монтано? За то время, что этот комок трясся над кипой бумаг и ронял кулак на столешницу, он так и не сказал ни слова о парне по имени Эрик Мобли. Зато Джейсон Миллинер на дерьмо изошелся, демонстрируя для пончика Альфреда сцену под названием «Значит, Я – Местный Хрен, А Эти По Бокам – Мои Яйца». Пончик перевел взгляд на Траута. Пунцовое лицо толстяка по-рыбьи раскрыло рот, пытаясь наполнить тушу воздухом вперемешку с бумажной пылью. — Где он живет. Чем занимается. На чем передвигается. Не торопитесь, мистер Монтано, — добавил Траут, убирая зубочистку в карман и вытягивая сигарету. — У нас пока полно времени. «Если этот тупой болтливый ублюдок Миллинер опять не начнет метать икру».
  17. The Prophet

    Cyberpunk 2020: The Uncanny Valley

    Д_Е_Н_Ь К А Э Л И К И Н Г Жидкость в капсуле была плотной и вязкой, как засахаренный кисель: из-за этого волосы, затвердевшие в не смытом с них растворе, падали на лицо сальными косичками рифленой лакрицы, а натянутый на голое тело халат из синтетического полиэстера – дешевая, выверенная имитация хлопка из полиэфирных волокон, – цепко вгрызался в кожу, так и норовя отодрать от плоти кусок пожирнее. Пальцы липли друг к другу, будто обмазанные клеем, рот жгла невыносимая сухость: есть, пить и спать хотелось одновременно. Есть, пить и спать хотелось одновременно. Жить – выжить хотелось сильнее всего. Мозги в капсулах мирно плавали под тяжелыми крышками из полированного акрилопласта, подключенные к замысловатым кабельным разъемам, будто наросшие на армированных стеблях корневищ сморщенные плоды. Панели рядом с ними слабо пульсировали, дрожали отображением расшифрованных данных, разбегающихся по сети электроимпульсами. Времени было немного, разбираться в этом сейчас не было никаких сил, и ты нехотя отлипла от одного из таких саркофагов, зашатавшись от приступа тошноты, комком подступившего к горлу. Времени было немного – но ты на интуитивном, на подсознательном уровне чувствовала, как из этих функционирующих органов человеческого мышления сплеталась воедино чудовищная, проходящая сквозь толстые барьеры стен сеть информационной паутины, вязкой и липкой, расползшейся далеко за пределы неубранного угла. Ты чувствовала себя жертвой, выпутавшейся из нитей ловушки в скользком, холодном логове. Люди – такая легкая добыча. Не так ли, Каэли? В глазах сначала вспыхнуло – разорвало кровавым светом, словно девственную плеву. Затем потемнело. Задрожало. Вернулось в норму. И, когда ты едва переставляла ноги среди дышащих через извилины, воспаленных, содрогающихся сплетений из ста миллиардов нейронов, ты буквально нутром чувствовала, как из теней в металлических стенах лаборатории, из-за грани стекол, на которых размывается отражение твоей оболочки, на тебя смотрит чудовище. Смотрит – и по-кошачьи жадно, ослепительно, со вспышкой в твоих глазах, улыбается. Треск проводников под стеклом черного сенсора. Металлический пол, к плитам которого прилипают оледеневшие ступни. Вестибулярный аппарат со стрелкой, что крутится на манер компаса, сброшенного посреди Арктики: ты выдавливаешь слюни из щек, чтобы не сойти с ума от иссушающей жажды, пока ползешь следом за змеями – резиновыми змеями, выступающими по обе стороны от тебя в виде протянутого по коридору армированного сплетения кабелей. Ты сгибаешь ноги и топчешь металл наугад, разрывая тонкую ткань халата зазубринами крепежных заклепок труб, оставляя на плече тонкую кровавую борозду: когда ты моргаешь, земля уходит из-под ног, а ты падаешь в бездну, в темную и бесконечную шахту, где ты не можешь вдохнуть. Не можешь даже вдохнуть, потому что эта тварь по имени Бес Айсис буквально пытается выгрызть твою глотку, уничтожив сознательную часть тебя на каком-то субатомном уровне. Но каждый раз, когда ты снова открываешь глаза, ты оглядываешься по сторонам, видя туннели, двери, трубы, выгорающие алым аварийные лампы, и понимаешь, что снова забрела в своем полубессознательном черт знает куда. Как будто тачка на автопилоте, которая катится с крыши небоскреба на скорости сорок миль в час. Глаза сохнут, когда ты стараешься не смыкать их, боясь очередного провала. Сложно сказать, сколько времени прошло. Сложно сказать, что ты делала, пока была в отключке. Веки превращаются в рукоять торгового автомата, пока каждое новое моргание становится лотереей. Ты уже не спрашиваешь, почему ты в приличных джинсах, которые на размер больше, чем следовало бы. Ты уже не спрашиваешь, почему у тебя под ногтями куски мяса, а ладони испачканы кровью. Ты уже не спрашиваешь, почему не слышишь сигнал тревоги, не спрашиваешь, почему. Ты уже не спрашиваешь, кто сидит за рулём, пока ты и Айсис валитесь в бесконечную бездну. Ты уже ничего не спрашиваешь. Почему?.. Потому что не можешь даже сформулировать вопрос. Двадцать один. Сорок. Пятьдесят два. Ноль. Ноль. Восемь. Ноль. Вспышки белого, как от сработавшего импульсного фотоосветителя в безумной улыбке человека-из-тени. Отпечатки кадров на внутренней стороне век, когда свет уходит. Разорванные в клочья люди на фоне меняющихся декораций, проступающих в виде слайд-шоу из горящего магния. Копы, борги, корпораты, медиа, автомобили, вертолеты, дроны, видеокамеры, выгорающие элементы электронной сети – как клетки нервных окончаний твоего бесконечного существа, раскинувшегося над миром и способного дотянуться до звезд. Ты видишь вещи, в которые мы, люди, просто не поверим. Свечи в виде светодиодных трубок, подключенных к микроаккумуляторам и распарывающих мрак тусклой желтизной. Металлический остов кровати, армированный сеткой Рабица и перекрытый отсыревшим матрацем. Затхлый запах: полимерные покрытия стен, вздувшихся и треснувших над пятнами влаги. Твое плечо, неумело перетянутое бинтом с проступившим кровавым подтёком. Голова, утопленная затылком в подушку из собранных в полиэтиленовый пакет нарезанных кусков поролона. Руки, начисто отмытые от крови и фрагментов чужого эпителия. — Бес Айсис, — произнесла одноглазая женщина с резкими чертами лица, вкупе с природным загаром выдающие в ней индийские корни. — Если верить анализу, включающему дактилоскопию, анализ ДНК и сканер опознания внешности, то тебя зовут именно так. Не вставай, — заботливо шепнула она тоном, предупреждающим от всяких резких движений. Заботливо шепнула – и не менее заботливо взвела курок. — Бес Айсис, — снова повторила она. — Черт, а я ведь даже поглядывала материалы, которые ты публиковала в Ньюс 54. Одним глазком, — с усмешкой добавила женщина, чуть не нажав на спусковой крючок. — Хорошая ты журналистка. Была. Жаль, что ты сдохла. Одноглазая встала. Подхватила свободной рукой пластиковый стул, поставила его на центр комнаты и села, сложив руки на груди. Пластиковый стул, пластиковый пистолет – и движения у неё какие-то чертовски пластиковые. — А теперь, пока я раздумываю, не всадить ли в тебя пулю, объясни мне, какого черта ты не в гробу, какого черта ты делаешь в Нью-Родос и какого, черт, черта тебя приволок еле живую хант-квадрон? В_Е_Ч_Е_Р Д Ж О М А Г Л А Багровый диск уже медленно опускался за горизонт, и небо превращалось в глаз ослепленного бога, заплывающий непроглядной чернотой. Блямба, похожая на раскаленный медяк, тонула не в море: она тонула в искрящемся зареве над Найт Сити, во всполохах огня, в артериальных брызгах неона под прожекторами рекламных аэростатов, наводнивших небеса телами раздутых левиафанов в обшивке из алюминия. Ты приближался к черте города на полном ходу, полностью доверившись автопилоту: ты смотрел, как киты-дирижабли взмывали вверх, как расходились на них разноцветные буквы, как транслировались с циклопических телеэкранов ролики, записанные в застенках Студио Сити. Ты приближался к Ночному Городу, заворачивая по окружной трассе, раздраженный и раздосадованный тем, какой расклад тебе выпал в сегодняшнем корпоративном покере. Ты стискивал зубы, чтобы перекусить тот метафорический крючок, на который тебя посадила вся эта возня с Нью-Родосом: Даррет и Уоллес были грязными игроками, как и сказал Морт, и их влияния достаточно, чтобы перетряхнуть каждую косточку в твоем бизнесе руками коррумпированных копов. Разумеется, они ни черта не найдут, ведь ты ведешь бизнес чисто – но черт побери, это же продажные копы. Ублюдки, которые найдут у тебя всё, что скажет им Хью Даррет в телефонную трубку, чтобы не только избавиться от тебя, но и втоптать в грязь твоё имя. Чертова Дог не могла предположить, насколько рискованной была затея ввязываться в игру подобных масштабов?.. Просто блеск. — Слушай, красавчик, не вешай нос, — деловито произнес Морт, когда вы заворачивали в дистрикт Ист Марина, приближаясь к ангарам. — Эта корпоративная шваль привыкла иметь всех, кто стоит хотя бы на ступеньку ниже их собственных ботинок. Но их бизнес всегда грязный и в нём всегда крутится куча деталей, от которых они хотели бы откреститься. Так что поверь мне, один козырь из нашей колоды на стол – и их задницы рванут похлеще сорванной растяжки. Ты посмотрел на говорящую голову, прикидывая на вес смысл в её словах. Разумеется, он в них был: грязное бельё такого амбициозного проекта, как Нью-Родос – это последнее, чему хотели бы дать огласку корпоративные воротилы, но чёрт тебя дери, разве не из-за такого же дерьма Морта оставили на растерзание племени номадов, которые вмуровали его в мусорную кучу? Внутреннее чувство подсказывало тебе, что чипсокет с фильтрационным чипом, толпа отравленных мусорщиков и то, что ты вытянул обреченного на долгую и мучительную смерть Морта, как раз за версту несли подобным грязным бельем. Копы укатили прочь за пару часов до того, как ты добрался до ангаров на Ист Марина: всё, что от них осталось, если не считать перевернутого с ног на голову содержимого складов, блестело в угольных следах шин на асфальте и воняло запахом жженой резины. Защищать и служить, черт побери. За роллетными воротинами, поверхность которых была крест-накрест пересечена желтыми полицейскими лентами, тоже никого не оказалось. Если не считать несколько вскрытых коробок с вытряхнутым из них содержимым – части углепластикового винтокрыла для легких дронов, литионные аккумуляторные системы и мотки проволоки были рассыпаны по полу склада, будто вата из разодранного собаками плюшевого медведя, – ущерб продукту был нанесен небольшой. Морт, которого ты нес в руках, как-то неприятно ухмыльнулся и едким голосом отметил, что именно так, через причинение легкого вреда бизнесу, работают толковые окраинные рэкетиры, задача которых – не избавиться от своей цели, а намекнуть на то, что они могут от неё избавиться. «Сожрут с дерьмом,» — растянулся во все металлические тридцать два зуба череп, отвешивая очередную лаконичную сальную колкость. А затем, немного помолчав, вкрадчиво добавил: «И это копы, дружище.» Да уж. Это были чертовы копы. Дог как раз расставляла разбросанную во время обыска аппаратуру, когда ты вошел в офис. Глядя, как она ползает в искрящихся проводах и сжимает в зубах изоленту, ты охнул. Разгром был таким, что не убраться было и до утра: если деревянный стол и стулья было достаточно просто поправить, то разлетевшуюся по всему помещению бумагу, вывернутое наизнанку содержимое шкафов и всю вручную собранную серверную систему твоей напарницы Дог, которая лежала грудой хлама с перебитыми проводами, за один вечер вернуть в былой вид было неподвластно и горничному дрону. — Я бы еще поняла, если бы что-то пропало, — забубнила девушка, по переносицу зарывшись в микросхемах и кабелях. — Никакой информации отсюда они выудить не могли, крушили технику, как в приступе ярости. Гребаные реднеки, — с отвращением бросила она, на ходу переставляя сочетания проводов в разъемах и ожидая, пока диоиды в металлическом корпусе загорятся зеленым. Ты не разбирался в технике – по крайней мере, не разбирался в этой навороченной нетраннерской системе, которую Дог наращивала годами своего серфа в сети и обитанием на блэкмаркете черных техов. Наблюдая за тем, как загораются и гаснут лампы, как извивается в проводах Дог, ты просто выставил стул поудобнее и сел. Кроме тебя, Дог и Морта здесь никого не было: судя по всему, всем рабочим полицейские Найт Сити сегодня сделали неоплачиваемый отпуск за свой счет. Или, скорее, за твой. Череп как-то сдавленно кашлянул, и ты наконец представил своего попутчика хакерше: та, должно быть, сочла его за навороченную хромированную пепельницу с говорящим болванчиком внутри, вроде заводной игрушки. Теперь же, когда они обменялись взглядами – вернее, Дог смерила презрительным взглядом Морта, пока последний настойчиво предлагал сладострастный брежневский поцелуй, – отполированная голова предложила наконец выгрузить данные из рельсовского чипсокета. Исключительно на всякий случай. Неказистый кусок металла, сваренный из добротной нержавейки и исцарапанный ритуальными символами номадов, Дог распотрошила с хладнокровием мясника, обрабатывающего свежую тушу. Наблюдавший за операцией Морт, судя по скрежету зубов, явно чувствовал себя не в своей тарелке. Моток проводов. Микросхемная плата. Углепластиковые детали крепежа, обломанные во всех возможных местах. Затем на столе для импровизированной технической аутопсии появился тот самый фильтрационный чип – небольшой треугольник из какого-то стекла или кварца, словом прозрачный. Дог удивленно присвистнула, когда вытянула его на свет божий: это чудо явно было прицеплено в чипсокет одаренным техом-кустарем, и стоило оно просто чертовски огромных денег. А потом Дог вытянула из чипсокета второй чип. Чип, особенно хорошо спрятанный в куске импланта – настолько хорошо, что без размозжения головы его обладателя обнаружить закладку было бы невозможно. Особенно если не знать, что искать. Большая часть данных превратилась в разбитые строки кода, и даже манипуляции Дог не смогли вернуть полную картину. После подключения чипа на мониторе разбежалась целая стена из символов, сквозь которую было невозможно ничего разобрать, и хакерша, повозившись с каптогловерами в виртуальном пространстве, кое-как собрала часть раздробленного пазла. «... находясь на территории Свободного Штата Северной Калифорнии, объект не раз привлекался за синтезирование психоактивных веществ, а также за распространение... частичное восстановление функций организма (в частности эндокринной системы, как то: замена поджелудочной железы, замена почек, прошивка желудка и т.д.) через имплантирование перерос в зависимость, в результате которой... предположительное использование имплантов для синтеза наркотиков на территории проекта позволяет сделать вывод... удаление информации, которая может быть использована для дискредитации проекта.» Данные скакали по экрану, будто кто-то переписывал их впопыхах на чип-болванку, не озаботившись качеством итоговой копии. Много информации либо сгорело в процессе записи, либо исчезло из-за механического вмешательства со стороны – в конце концов, чипсокет пролежал в сырости слишком много времени, и это могло сказаться на данных в чипе самым отвратительным образом. Однако Дог была упорной. Ей хотелось выжать этот кусок поцарапанного кремния, как лимон. И, когда на мониторе высветилась новая надпись, ты понял, что её стремление было не напрасным. «Объект #738-00-12-3. Саймон Феникс.» Д_Е_Н_Ь Б Р У Н О М А Р И Л Ь Я Н О Любая профессия имеет свои условности и проволочки. Детали за ширмой, вроде нарыва под загустевшей сукровицей – те детали, которые никогда не хотелось вскрывать. Работодатели – кретины первой величины: ты всегда знал это, потягивая утопленный в квант-коле двойной виски, купленный за их счет. Знал, как прописную истину. Ты видел тусклые размышления в глазах нанимателя так же ясно, как видел татуировку на бедре уличной девки, светящуюся ценой за час порочной близости. Напускная строгость, костюм от «ICON America» и залитая сверхстойким гелем прическа мафиозного наркобарона никогда не приводили тебя в замешательство. Люди напротив тебя никогда не нюхали пороха. В их вымазанных лосьоном руках никогда не взрывался от перегрева полимерный пистолет. Если у них и бывали стальные яйца, то только в случае дорогостоящего имплантирования пениса. И эти дилетанты выбирают, пригоден ты для работы, в которой они ничерта не смыслят. Если бы ты мог, если бы ты был менее сдержан, ты бы усмехнулся очередному корпоративному франту в лицо. Но твоя профессия имеет свои условности. Твоя профессия требует серьезного выражения лица: по мнению слащавых недомерков дзайбацу и богемных воротил Найт Сити, хорошо убивать людей и ловить пули может только человек, физиономия которого давно загустела в кирпич. Любая профессия имеет свои условности и проволочки. Детали за ширмой, вроде нарыва под загустевшей сукровицей. В твоей незамысловатой работе таких деталей было чертовски много, и это если не считать, что уже сама работа всегда была дерьмово-грязного оттенка. Деталь первая: дилетанты напротив на глаз пытаются оценить, подходишь ли ты на роль мордоворота двенадцатого калибра: смотрят на тебя так, будто у тебя должны быть шкура носорога, пуленепробиваемая голова, способность видеть всё вокруг себя и скорость бега быстрее скайлайнера. Надо их впечатлить – обычно достаточно того, как ты об язык тушишь сигаретный бычок. Деталь вторая: вопросы, которые они тебе задают, растут из одной и той же мысли – сколько денег тебе нужно заплатить, чтобы ты хладнокровно завалил своего нанимателя. Лояльность, честь и достоинство здесь ничего не стоят: корпораты понимают только язык денег, и ты научился разговаривать на их языке. Твоя задача – назвать сумму настолько космическую, чтобы наниматель понял, что его конкуренту перекупать тебя просто невыгодно. Деталь третья: если дело запахнет жареным, ты завалишь своего нанимателя безо всяких раздумий. Потому что ты соло. Либо ты выполняешь контракт, либо избавляешься от обязательств. В этот раз всё было несколько иначе. И дело было даже не в том, что твою руку не обжигает лед двойного виски, утопленного в квант-коле. Человек, который пришел нанять тебя, выглядел здоровенной выдрессированной полицейской псиной на двух ногах, которая обнюхивала тебя взглядом из-под поляризационного моностекла солнцезащитных очков. Прическа флэттоп держала светлые волосы квадратной площадкой, выбритые виски хорошо открывали закрепленную на ухе микрогарнитуру со скрученным в пружинку проводом, уползающим под ворот рубашки. Он не говорил – он сухо командовал, ожидая беспрекословного выполнения приказов. Иногда рявкал, поднося запястье ко рту. Его звали Эйс. Эйс встретил тебя там, где было условлено во телефонного разговора с представителем Стиви Стоукса – очередного рокербоя из тех, которых сегодня печатают по пачке в день. Он стоял у широкой двери, под переливающейся неоном надписью «Йех Чинг Ях: Школа боевых искусств», выполненной в виде изрыгаемого драконом пламени. Он сухо тебя поприветствовал. Он явно не был доволен тем, что вообще стоит здесь. Но ты понимал, что это его работа. Школа боевых искусств Йех Чинг Ях: если бы звонок тебе не обещал хорошо оплачиваемую работу, ты бы никогда в жизни не поехал в этот дистрикт. Вокруг мелькали желтые лица в пестром и грязном тряпье, разбрасывая запахи китайских специй и треск искр очередной взрывоопасной игрушки. Сморщенные фигуры с лицами, похожими на изюм, таскались по улице с тележками ширпотреба, стирая сотканные из синтетики тапки об асфальтовое покрытие. Стены многоквартирных клоповников, с фанерами вместо окон, изрисованные иероглифами. Бесконечная давка. Встреча, назначенная в Чайнатауне, уже начинала вызывать тошноту. Эйс кивнул одному из полуголых «швейцаров» и бесцеремонно прошел по татами, увлекая тебя за собой. Пока вы обходили взмокших от тренировок бойцов, истязающих себя повторами упражнений, он вкратце пояснил твои обязанности. Ты нанимался – если нанимался – на роль телохранителя одной эксцентричной особы, и твоя задача заключалась в вытаскивании её тела из задницы в особо запущенных случаях. Исполнять её прихоти, если они не идут вразрез со здравым смыслом. Ходить за ней и всем своим чертовым видом показывать окружающим, что ты рядом. — И это, — рявкнул Эйс, перекрикивая жаркий шум кумитэ, когда вы проходили мимо двух десятков дерущихся китайцев, — только часть твоих обязанностей. Посмотрим после кастинга. О другой части Эйс недвусмысленно умолчал. По тону сказанного ты прекрасно понимал, что в его глазах ты еще не получил работу. Вы прошли в небольшое помещение – очередной спортивный зал, стены которого были уложены высокими, под два метра, зеркалами. Мягкое татами проминалось под твоими шагами, когда ты приближался к группе молодых людей с бугрящимися мышцами, переодетых в спортивную форму. Там, где Эйс показал тебе оставить твои вещи, лежал скромный походный мешок из нейлона: в него были заботливо уложены широкие штаны от кимоно, легкая футболка цвета мокрого асфальта и белые бинты, предназначенные для защиты костяшек на кулаках. Та же форма, что и на той группе позади тебя: бросив взгляд через плечо, ты увидел, как они разминаются, разбрасывая руки в разные стороны и поигрывая мускулами. Судя по всему, готовились к тому самому кастингу. Д_Е_Н_Ь Б О Н Н И Б Р А Н К О Пресс-конференция. Прямой телемост в Сеть, пиксельная видеотрансляция, оцифровка в СимСтимТМ. Кровавые спрайты бегают по выпуклому монитору предоставленного железа, как брызги туберкулезной рвоты в переулке за драгпритоном. Стик «вверх» вместо ходьбы, кругляш «х» вместо спускового крючка: твои тонкие пальцы выжимают из нарисованной модельки плазмагана двенадцатого калибра залп за залпом, загоняя демонов Ада обратно в холодную космическую преисподнюю. Их двухмерные внутренности жидко разлетаются по обшивке корабля, а прописанные скриптами души оказываются где-то гранью респауна из прописанного двоичной системой поля Геллера. Пока ты мастурбировала вспотевший пластик джойстика, кто-то над тобой держал перманентно зажатой клавишу «Control». Позавчера этим кем-то был твой отец. Вчера – драгдиллер, нахаляву пичкавший тебя седативами. Сегодня – целая свита корпоратов, вьющихся вокруг мужа-идору, как вороньё. Плевать, кто – клавишу продолжали выжимать. И ты это чувствовала. Стиви всплывал рядом, как неприкаянный полтергейст, принявший буддизм. Он мелькал перед камерой произвольно и всегда неожиданно, привлекая все больше зрителей короткими демонстрациями нового бесплотного костюма, собранного передовыми 3D-дизайнерами за баснословные деньги. Идору показывался на очень короткое время, показывался лишь частично и никогда полностью, чтобы подогреть интерес к созданному образу. Распадаясь на голубые пиксели, он он быстрее, чем кто-либо по ту сторону от объектива камеры успевал сделать скриншот. Этих его рваных движений фанатки насмотрятся на концертах. Когда вымазанное в синтвоске нетленное тело Стиви «врубят» через активацию сервоприводов, а самого идору подключат к вмонтированному в труп искусственному скелету, они сполна насмотрятся этих его рваных движений. Тебя же от его рваных движений уже давно даже не тошнит. Отель Хайкорт Плаза, в котором вы остановились, находился в дистрикте C4, более известном, как Чайнатаун. Профессор считал, что группе «Atomic Blast» нужно выходить на широкую аудиторию; аудитории шире, чем азиатская фанбаза глэм-рокеров, не существовало нигде, поэтому теперь тебе пришлось тереться среди увешанных дешевыми подделками чибовских девайсов узкоглазых круглолицых тинейджеров, чтобы дать всем знать о близости к их обожаемому исполнителю. Ваш маркетолог давно предлагала покрыть тебя переливающимися тату-баннерами, рекламирующими идору, но Джименс считал, что это обесценит эффект производимой твоим появлением вирусной рекламы. К тому же, он считал, что светящийся над вымазанной в коксе, блюющей стервой логотип рок-группы сведет ценность бренда перед спонсорами до непозволительно низких величин. И в этом он был чертовски прав. Высматривая себе шмотье среди блошиных павильонов «Олд Чайна», стоя перед каждой витриной по полчаса и привлекая к себе внимание бледной кожей и заносчивым видом, ты с упоением представляла, как стреляешь себе в лицо. Берешь дозу, засаживаешь в вену инжектор, спускаешь содержимое, блюешь, мочишься на постер «Atomic Blast» и стреляешь себе в лицо в качестве жирной точки к этой истории. Джименс не разрешал этого. Джименс обещал, что если ты промахнешься – как ты промахнулась в прошлый раз, – он поставит тебе капельницу с парализующим седативом, а выводить будет только по праздникам, обкалывая психотропными. Джименс не разрешал тебе кончать с собой: Джименс считал, что твоя жизнь подогревает агрессивный интерес фанаток к твоей персоне и, следовательно, к персоне Стоукса. Фанбаза крепнет не только на основе любви, Вишенка: люди всегда объединяются перед тем, кого ненавидят. Джименс считал, что покушения на твою жизнь и кислота в конверте – это отличный инфоповод для пиара группы в среде новостных медиа. Умный он парень, этот Джименс. Когда ты закончила стрим, Джименс забрал у тебя из рук пистолет. Когда ты закончила стрим, люди Джименса вынесли из аудитории труп твоего мужа в обертке из гроба. Подключенный к Сети головной сервер, на котором «висел» оцифрованный идору, уехал вместе с ним: транслятор голографического образа Джименс с огромной неохотой отдал тебе – только потому, что Стоукс тоже хотел увидеть, кто станет телохранителем Бонни. Увидеть – и первым запостить в СимСтимТМ. Эйс сказал, что встретит тебя в школе боевых искусств Йех Чинг Ях, и ты ожидала увидеть внутри кучу шаолиньских монахов в широких оранжевых тогах, взлетающих по лезвию алебарды голыми пятками. Однако там оказались те же округлые желтые лица, бритоголовые и патлатые, что и снаружи – просто увлеченные избиением друг друга спортсмены, без намеков на духовность или поиски энергии ци под упругими мускулами. Никто из них не оглянулся на тебя, когда ты начала громко кашлять, надеясь высечь из этих помешанных на драке машин своим появлением хоть немного внимания. Ты тупо стояла несколько минут, не понимая, какого черта вообще здесь делаешь – ровно до тех пор, пока «швейцар» не вернулся из уборной и не бросился провожать тебя туда, куда следовало. Комната была небольшой, погруженной в полумрак. Несколько кресел с подлокотниками под стаканы с напитками, круглые столики на длинных тонких ножках. Одной из стен было гигантское стекло – нетрудно было догадаться, что с другой стороны поверхность была полностью зеркальной: видимо, это был демонстрационный зал, из которого можно было во всех деталях рассмотреть бойцов по ту сторону от стеклянной стены. Сейчас там как раз набирался десяток таких цепных псов. Эйс появился в комнате через минуту. Кивнул идору, который материализовался рядом; скривил губы, бросив на тебя быстрый взгляд. Эйс не собирался искать тебе телохранителя, но ты ведь сама не можешь сделать ни черта, и поэтому ему пришлось отрываться от тех дел, которые были гораздо важнее. Он взял в руки небольшой микрофон. Нажал на выпуклую кнопку, активируя динамики в зале с претендентами на роль телохранителя Бонни Бранко. Поднес его к тебе, едва удерживаясь, чтобы не сунуть тебе в лицо. — Объявишь что-нибудь напоследок? — издевательски спросил-рявкнул Эйс, расплываясь в дурацкой ухмылке. Всё как в той чертовой пиксельной аркаде про итальянского сантехника, которому нужно спасти принцессу. Принцесса – это ты. Тела за стеклом – грибы, которые будут доказывать друг другу, что они – достойные претенденты на роль Супер Марио. Вопрос был только в том, кто из всей корпоративной швали, которая крутится вокруг неё и идору, финальный босс.
  18. The Prophet

    World of Darkness: VtM "Nuova Malattia"

    Стоять не хотелось. От стояния на ногах, от этой ежедневной хомячьей беготни по замкнутой кольцевой линии берцовые кости гудели усталостью. Стоять не хотелось, сидеть тоже: надорванная спина и подозрительное зудящее утолщение между ягодиц – свежее приобретение, которым он совсем не гордился – превращали самые мягкие подстилки в «ведьмино кресло». Слыхали про «ведьмино кресло»? Наверняка слыхали. Из грубых, неотесанных бревен сколачивали крепкое кресло, наспех обработанное рубанком в местах крепежа. Дородные мужчины, облаченные в черные робы и похожие на вороньё, забивали поверхность кресла зазубренными шипами. Вся поверхность – от сидения и широкой спинки до подлокотников – была усыпана этими «драконьими зубами», словно мишурой. Дородные мужчины в черных робах брали людей, заплутавших в своих убеждениях, и поочередно приглашали их присесть на это «ведьмино кресло». Заплутавшие люди пренебрегали гостеприимством – на то они и заплутавшие, наверное. Но дородные мужчины всё-таки настаивали, и их гости – рано или поздно – всё же усаживались на сидение, покрытое зазубренными шипами. Заплутавшим людям было неловко сидеть на шипах, и они то и дело подскакивали на ноги, а затем снова садились и снова подскакивали. И снова садились. И снова подскакивали. Должно быть, сидеть на шипах было не очень удобно. Дородных мужчин называли «святейшими инквизиторами». Дородные мужчины открывали людей, как чемодан, чтобы проверить на двойное дно. У них была ответственная работа – сажать на «ведьмино кресло» женщин весом менее пятидесяти килограмм, чтобы те наконец поделились историями об их порочных связях с дьяволом. Стройные или просто худые, они непременно рассказывали дородным мужчинам о своем грехопадении, когда шипы снова впивались в копчик и берцовую кость. Они снова садились, снова подскакивали. Стройные или просто худые, они сознавались во всём, ерзая растерзанными ягодицами и завывая от боли, чувствуя, как вновь лопается бледная кожа на бедрах. Снова садились. Снова подскакивали. Стройные или просто худые, они всегда весили менее пятидесяти килограмм. Почему именно пятьдесят килограмм? Нет, цифра не была выдумана, её не взяли с потолка. Цифра была выверенной и точной, принятая цифра имела веские основания и потому требовала к себе особого внимания. Святейшие инквизиторы, эти дородные мужчины в черных робах, знали своё дело. Они знали, почему именно пятьдесят килограмм. Потому что пятьдесят килограмм – максимальная грузоподъёмность метлы. Стоять не хотелось, сидеть было невмоготу. Он садился и снова подскакивал. Снова садился. Снова подскакивал. Нависал над дубовой столешницей, подпирая грудь высохшими руками и чуть приподнимаясь на своем месте. По-черепашьи вытягивал шею вперед, как прилежный ученик, старавшийся поймать каждое сказанное преподавателем слово. Про метлу, ведьм и пятьдесят килограмм ему рассказал товарищ по службе, Эдди Вири из Вайоминга. Рассказал, когда они вместе попали в плен к немцам и ехали в вагонзаке до Дрездена. Эдди, чьи ноги были растерты в кровь из-за того, что немецкий солдат забрал его сапоги и выдал взамен деревянные околодки, много чего рассказывал, когда приходил в сознание. Рассказывал, что пленных американцев будут пытать. Рассказывал, что в концлагерях есть свои «ведьмины кресла», вроде опор, утыканных трехгранными ржавыми гвоздями для гробов. Рассказывал, что их обязательно усадят на такую опору, на потеху детишкам фрицов. Затем он гордо хлопал себя по мощным бедрам, щупал твердые, как камень, икры и злорадно твердил, что уж его-то на такую опору добровольно не усадить. Говорил, что здесь нужна выдержка и крепкие ноги, и что, если ты не сломаешься и не опустишься на опору, то восхищенные немцы тебя отпустят. Эдди Вири из Вайоминга рассказывал всё это, а затем с презрением смотрел на сухие палки, которые заменяли ноги скучающему человеку с рыжей щетиной на впалом лице. Никаких опор в лагере не было, но Эдди об этом так и не узнал. По дороге в лагерь Эдди сразила гангрена, и его выбросили из вагона, как мешок с дерьмом. Об отсутствии опор узнал скучающий человек с рыжей щетиной на впалом лице, который иногда разговаривал во сне и называл себя «Айрон Рэд». Такие дела. Айрон Рэд доблестно сражался в Европе, был взят в плен, был перемещен в лагерь в Дрездене. Айрон Рэд пытался бежать и преуспел в этом, но получил несколько ран в спину от меткого немецкого снайпера по фамилии Гюнтер. Гюнтер утверждал, что человек не способен пережить три попадания в жизненно важные органы из Mauser 98k калибра 7,9 мм, счастливым обладателем которой являлся Гюнтер. Комендант лагеря, из которого пытался бежать Айрон Рэд, не был чрезвычайным педантом и поверил Гюнтеру на слово, хотя отправленная вслед поисковая группа никого не обнаружила. В лагерных документах Айрон Рэд был внесен в список умерших от эпидемии гриппа и, согласно документу, захоронен в братской могиле. Согласно документу, Айрон Рэд умер в феврале 1945 года. Согласно документу, вместе с ним делил эту могилу погибший от этой же эпидемии Эдвард Вири. Такие дела. Умерший в 1945 году Айрон Рэд находился в Бостоне. Прямо сейчас, 14 июня 1959 года, этот лагерный беглец из Дрездена, известный фрицу по фамилии Гюнтер как получивший три пули в жизненно важные органы труп, нависал над «ведьминым креслом», сидя за дубовым столом. Гюнтер был все еще жив: он бы здорово удивился, узнав, что убитый им американец сейчас корчится на тридцать втором этаже здания «Хоннекер», мучимый ничем иным, как вылезшим от недавнего перенапряжения геморроем. Как и полагается трупу, умерший в 1945 году Айрон Рэд значительно усох. Фигура, когда-то тянувшая на разряд по боксу, выгорела в оглоблю. Мешок с костями, вымоченный в дармовом пойле и прожженный окурками сигарет – яркая иллюстрация того, как оставаться по-настоящему верным чему-то до гробовой доски. Яркая иллюстрация для фотоальбома людей, которых привыкли клеймить презрительной фразой «рабы привычки». Некоторые вещи можно протянуть за собой даже после смерти. Как ни прискорбно, имя к этим вещам не относится. Официальные бумаги, удостоверяющие личность – тоже: умерший в 1945 году Айрон Рэд избавился от всех улик, которые могли выдать в нем бродящего среди граждан зловещего мертвеца. Умерший Айрон Рэд, словно терзаемый паранойей призрак, натягивал на себя балахон из простыней и секатором отхватывал куски эктоплазмы, скользко хлюпающей из-под наряда на Хэллоуин. Умерший Айрон Рэд знал, как избавляться от улик. Умерший Айрон Рэд когда-то был копом. Теперь умерший Айрон Рэд занимался тем, чем должны заниматься все бывшие копы. Он каждый вечер потягивал початую бутылку виски в дешевом мотеле, смолил по тридцать сигарет в день и избивал людей за деньги, называя это «частной детективной практикой». О мертвых говорят либо хорошо, либо ничего. Поэтому в своем новом призвании умерший Айрон Рэд был безупречен. Лихо выстриженные волосы были зачесаны назад. Красное, будто раздраженное бритвой лицо украшала жесткая щетка усов. Высохшую оглоблю в пузырящейся белой рубашке и брюках на подтяжках звали Билли Траут, и от Айрона Рэда ему остались только скверный характер и белая полоса кожи на безымянном пальце – как раз там, где раньше блестело обручальное кольцо. Гораций Дансирн. Айрон Рэд. Билли Траут. Не более, чем дворовая псина, сбитая машиной времени на обочину и расплескавшая по асфальту жизни кишки. В сущности, люди не меняются даже после смерти. Гораций Дансирн бежал от войны. Айрон Рэд устроил в бостонском департаменте полиции свою собственную. Билли Траут, рожденный тремя выстрелами в спину, побывал на настоящей. Вспухший узел не давал нормально сидеть. Оставалось только балансировать на ягодицах, старательно избегая болезненного соприкосновения с вросшим в задницу куском колючей проволоки. Со стороны казалось, что эта высохшая жердь, обтянутая кожей, страдает от гиперактивности. Ему было плевать, на кого работать. Лишь бы поскорее покинуть это чертово кресло для ведьм.
  19. В палату пришла студентка с медицинского.
    — Андреянов Сергей Александрович?
    — Да, это я.
    — Можно я задам вам пару вопросов?
    — ...Ну хорошо.
    шебуршит тетрадью, достает ручку, смотрит на меня и:
    — Как вас зовут?
    :react_bgg:

    1. Показать предыдущие комментарии  Ещё #
    2. The Prophet

      The Prophet

      Запомнят, как сладкого мальчика.

    3. Хола

      Хола

      у тебя что сахар под 10-ку?:react_bgg:

    4. The Prophet

      The Prophet

      У меня средний сахар за 2 месяца вышел 14 xD
      Но это не моя вина, мне подкинули

  20. The Prophet

    НеЧат #070

    Может, Эри хочет еще двух игроков привести, ты чо!!!
  21. Bioware!
    Bio don't hurt me
    Don't hurt me
    No more

    0hohesp3jn111.gif

    1. Doctor Harbinger

      Doctor Harbinger

      С ужасом понимаю, что под их расколбас подходит не только оригинал с "What is love", но и это.

      Мой мозг потихоньку перестает работать.

    2. Lunka
  22. Ехал Anthem через Anthem

    1. Показать предыдущие комментарии  Ещё #
    2. Хола

      Хола

      @The Prophet Рисуй давай, не отвлекайся на всякое.

    3. The Prophet

      The Prophet

      Согласно правилам, в моем распоряжении еще около 40 часов!
      ДАЖЕ В АНТЕМ УСПЕЮ ПОИГРАТЬ

      1501153246115743128.jpg

    4. Doctor Harbinger

      Doctor Harbinger

      Ехал Anthem через Anthem

      Видит Anthem в Anthem Anthem

      Сунул Anthem в Anthem Anthem

      А там Fallout 76

×
×
  • Создать...