DA team - работы

[Karissima 9 644]

Специальная тема для работ - чтобы не терялись в обсуждении.

[Lunka 1 210]

Мои наработки

Нужно выделить, что ДА вселенная это огромный конструктор, в ее истории присутствует скандинавский и кельтский фальклор. Это высокое, эпическое, мрачное фэнтези. Этот мир опирается на факты, его композиция реальна, здесь чудеса происходят каждый день, час минуту, они повседневны. Эпос, истории целых народов, призванные показывать исторический опыт, идеализацию того, что было. Вселенная балансируется между вымыслом сказки, правдоподобием эпоса, а так же различными мифами, что сделало ее символом в своем жанре. Здесь можно остановить время и переместится из физического мира в в мир сакральный, тень, где герой может потерять себя, возвратится к истокам, или же обрести, получив дополнительный ситуативный смысл. Игра позволяет выбрать из многообразия предоставленных персонажей своего, строя по сути жизнь своего героя из чужих кубиков. В мире ДА по сути впервые открыт вопрос дегероизации, где есть цинизм, отсутствие дешевой синтементальности, беспощадная рациональность. 

 

Вселенная ставит под вопрос  веру ГГ, чего не было в МЕ никогда. 

 

Магия, основная составляющая вселенной. Он напоен ею, герои не подозревают, какие глубины и омуты скрываются в реальности, доступной их пониманию. Магия этого мира есть вселенское противостояние Добра и Зла.

Изменено 30 марта, 2016 пользователем Lunka

[Honesty 13 579]

Я могу сочиненьице  :rolleyes:

 

Бывают разные путешествия. Цель и маршрут некоторых очевиден, другие сами порождают цели, маршруты и вопросы. Путешествие по вселенной Dragon Age как раз такое. В течение трёх игр она раскрывается перед нами всё новыми и новыми своими сторонами, и для каждого игрока - по-своему.

 

В зависимости от выбранной расы, предыстории персонажа, и даже личных убеждений игрока, мир и события, происходящие в нём, поворачиваются разными гранями. Игрок может постоянно обогащать своё видение, пробуя варианты и разглядывая историю с очередной стороны - и поэтому она не надоедает.

 

Это  очень насыщенная вселенная, где история каждого народа существует не только в книгах, политике или на картах, каждая культура - живая, её можно как изучать, так и непосредственно общаться с представителями, видеть, как их культура продолжается, развивается, и что она создает, ощущать её специфику - начиная с бытовых деталей, таких, как акцент или одежда, и заканчивая глубокими психологическими особенностями -  ценностями, убеждениями и стремлениями. И в то же время - каждый народ с его историей и культурой занимает своё собственное место в большом эпическом сюжете и влияет на него.

 

Это большой мир с множеством разных историй, которые, при внимательном рассмотрении, складываются мозаикой в одну сложную картину, на которой все элементы взаимосвязаны.

 

Вселенная Dragon Age тем более интересна, что она близка нашей. Основной сюжет перекликается с мифологией разных стран нашего мира - и оригинально её обыгрывает. Население Тедаса волнуют те же ценности, которые мы называем общечеловеческими. И даже очередное спасение от катастрофы происходит через поиск игроком ответов внутри себя, через поиск хрупкого баланса между своими ценностями и своей верой - и ценностями и верой других. И всё это среди крови, смерти и страдания, которые в этом мире на каждом шагу. В этой вселенной, как и в нашем мире, жизнь многогранна, и найти одно правильное решение возможно далеко не всегда. Это вселенная, в которой поиск ответов на сложные вопросы о добре и зле - первостепенен, не менее важен, чем умение владеть оружием. Как и хорошая литература, Dragon Age даёт пищу и разуму, и душе.

 

В этом мире прекрасна магия, которая не только инструмент для использования, она ещё и тесно связана с самим устройством вселенной. Целый потусторонний мир, который формируют чувства, мечты, мысли, неразрывно связан с повседневностью.

Устройство этого мира красиво как внешне, так и внутренне. Самое лучшее - это то, что исследование продолжается. Каждый из троих главных героев внёс свой вклад, но чем больше мы узнаём, тем больше перед нами открывается неизведанного пространства и кусочков историй. И то, что мы можем строить множество догадок - тоже плюс. Кто знает, сколько тайн ещё хранит эльфийский корень.

 

И, конечно, драконы, давшие вселенной название. Драконы красивы, как может быть красива только одушевленная стихия.

Изменено 2 апреля, 2016 пользователем Honesty

[ded_s_yrukom 1 433]

Вот моё видение описания команды в стихах. Жду замечаний, критики, подойдет, не подойдет. Что где подправить, изменить. Что вообще поменять.

  Показать контент

Средь древней и темной дубравы,
Где людям лет сто не ходить,
Мы ищем целебные травы,
Чтоб жизни бойцам сохранить.

Нам ведомо древнее знание,
Секреты долийских лесов,
Целебных экстрактов названия,
Хранившихся с древних веков.

Сквозь гущи лесов пробираясь,
Забывши усталость и страх,
Мы силу и жизнь собираем,
В кореньях, грибах, лепестках.

Мы ищем сокровище древних,
Целительной силы экстракт,
В пучинах земель заповедных,
Простой неприметный сорняк.

Отвар из эльфийского корня
Сломает любую болезнь,
Ожог залатает драконий,
И раны залечит быстрей.

В далеких боях гибнут воины,
А тем, кого можно спасти,
Поможет отвар благородный,
И душу, и плоть излечить.

Наполнен пожарами Тедас,
И стонет земля от войны,
Мы в ней не оставили следа
И не были сильно важны.

Так дай же, Андрасте, нам силы,
Удачи и верных друзей.
Чтоб больше солдат возвратилось,
На радость отцов-матерей.

Не просим мы власти и славы,
И нечем вам нас наградить.
Мы ищем целебные травы,
Чтоб жизни бойцам сохранить.

Изменено 31 марта, 2016 пользователем ded_s_yrukom

[WishMaster 2 466]

Вроде подправил, если что пропустил -смело тыкайте пальцем =)

  Показать контент

Вселенная Dragon Age.

Путешествие, длиною в вечность...
Каждое путешествие в мире Dragon Age – сказка, где переплетено множество судеб, где у каждого действия есть свои последствия. И вот, в течение трех путешествий, трёх жизней, мы познаем эту мрачную «сказку», где нет «они жили долго и счастливо», а есть последствия, есть выбор и то на что мы готовы были пойти, дабы достигнуть своей цели…

Вселенная Dragon Age это мрачное, dark- фэнтези, со всеми присущими этому жанру особенностями – действие разворачивается в фантастическом мире, похожем на средневековье – это суровый, жесткий мир, наполненный магией, демонами, драконами и иными ужасами. Подобно мотыльку, что летит на огонь, зная, что в пламени его погибель ждёт, чья-то невидимая рука бросает нашего путешественника навстречу смерти и лишь, казалось бы, волей судьбы он её избегает и находит себе цель, не подозревая что происходит за кулисами его жизни.

И вот, преследуя цель, мы познаём мир, к чему это приведёт, в конце концов, нам неизвестно, мы можем лишь предположить. Ведь каждая жизнь, здесь, не начинается с чистого листа, но и не записана в книге мироздания - мы вольны сделать выбор в предыстории, убеждениях, а в следствии и методах - стать добром, что превратилось в чудовище, дабы остановить зло или остаться на мнимой грани между чёрным и белым и т.д. – десятки возможностей, сотни выборов – всё это позволяет увидеть «грани» мира, будь то эльф, что живёт в трущобах, или благородный сын, знатного семейства – почувствовать иллюзию свободы, следуя указке невидимой руки авторов вселенной.

Казалось бы это возмутительный факт? Не так ли? – но когда ты погружаешься с головой в мир игры, когда ты познаешь каждую культуру, общаешься с каждым персонажем, примеряешь на себя роль «путешественника» - понимаешь, что этот мир «живой» - начиная с мелочей, как одежда, акцент – заканчивая ценностями, убеждениями, религией и это не ограничивается взаимодействием с нами - всё это подкрепляется визуально, основываясь на сходстве с мифологиями разных стран. Вселенная не стесняется ставить «жизнь в сказке» в трудные ситуации, что заставляют задуматься и искать ответы внутри себя – невольно заставляя человека по ту сторону экрана задуматься так ли? Каково это на самом деле? Особенно это проявляется в вопросе веры и религии, который косвенно перекликается с нашей настоящей жизнью.

Изменено 31 марта, 2016 пользователем WishMaster

[Гость Marry]

 

 

Как большой не любитель "играть со шрифтами", надеюсь, предложите еще варианты.

[ded_s_yrukom 1 433]

Вариант в качестве девиза навскидку. Сейчас еще что-нибудь придумаю. =)

  Показать контент

Бойся обидеть искателя Корня,
Коль дураком ты не хочешь прослыть.
Вам не придумать кончины позорней,
Чем, та что может вас поразить:

Искры из глаз, несварение желудка,
Толстые щеки, ночной энурез.
Вас доведет до потери рассудка
Наша коллекция вредных веществ.

 

Вот еще один, попроще. Пока больше идей нет.

  Показать контент

Мы искатели корня, травники-следопыты.
Не ищите, мы вечно в пути.
На просторах, в лесах и полянах забытых
Жаждем мы ценный корень найти.

Изменено 1 апреля, 2016 пользователем ded_s_yrukom

[Dragon of shades 1 314]

Решила взять другой размер и написать с чистого листа. Вот такое описание у меня получилось:

  Показать контент

Приветствуем вас, путники!

Вы слышали о нас?

Нет? Ну что ж, не страшно,

Узнаете сейчас!

 

Зовёмся мы Искатели,

И наша цель – искать!

Корешки эльфийские

Повсюду собирать.

 

Спроси любого странника:

Коль тот пойдёт в поход,

Без корня он целебного

И дня не проживёт!

 

Но всё же не единым

Корнем жив герой,

В Тедасе дива всякие

Случаются порой.

 

О них и собирается

Поведать поскорей

Команда наша бравая –

Искатели корней!

Если примете в качестве описания, то девиз, наверное, не в стихах должен быть. Это уж как команда решит)

Изменено 1 апреля, 2016 пользователем Dragon of shades

[Сильвен 21 959]

Эм, не уверена, что это надо, но пусть на всякий случай будет:

Название: Dragon Age - The Dawn Will Come

Автор: Сильвен

Задание: Визитка

Размер: 2:57

Пейринг/Персонажи: Кусланд, Хоук, Лавеллан, другие персонажи серии

 

Изменено 2 апреля, 2016 пользователем Сильвен

[Honesty 13 579]

Издание 2-е, исправленное и дополненное. Три тысячи знаков! Честное слово, можно было сразу за 5 браться.

  Показать контент

Бывают разные путешествия. Цель и маршрут некоторых очевиден, другие сами порождают цели, маршруты и вопросы. Путешествие по вселенной Dragon Age как раз такое. В течение трёх игр она раскрывается перед нами всё новыми и новыми своими сторонами, и для каждого игрока - по-своему.

 

В зависимости от выбранной расы, предыстории персонажа, и даже личных убеждений игрока, мир и события, происходящие в нём, поворачиваются разными гранями. Игрок может постоянно обогащать своё видение, пробуя варианты и разглядывая историю с очередной стороны - и поэтому она не надоедает.

 

Это  очень насыщенная вселенная, где история каждого народа существует не только в книгах, политике или на картах, каждая культура - живая, её можно как изучать, так и непосредственно общаться с представителями, видеть, как их культура продолжается, развивается, и что она создает, ощущать её специфику - начиная с бытовых деталей, таких, как акцент или одежда и заканчивая глубокими психологическими особенностями -  ценностями, убеждениями и стремлениями. И в то же время - каждый народ с его историей и культурой занимает своё собственное место в общем эпическом сюжете и влияет на него.

 

Это большой мир с множеством разных историй, которые, при внимательном рассмотрении, складываются мозаикой в одну сложную картину, на которой все элементы взаимосвязаны.

 

Вселенная Dragon Age тем более интересна схожестью с нашей. Основной сюжет перекликается с мифологией разных стран нашего мира - и оригинально её обыгрывает. Население Тедаса волнуют те же ценности, которые мы называем общечеловеческими. Очередное спасение от катастрофы происходит через поиск игроком ответов внутри себя, через поиск хрупкого баланса между своими ценностями и своей верой - и ценностями и верой других. И всё это среди крови, смерти и страдания, которые в этом мире на каждом шагу. В этой вселенной, как и в нашей, жизнь многогранна, и найти одно правильное решение возможно далеко не всегда - и даже главный герой не может отменить неизбежную катастрофу.  Это вселенная, в которой поиск ответов на сложные вопросы о добре и зле - первостепенен, не менее важен, чем умение владеть оружием. Игра затрагивает темы веры и сомнений, степени ответственности и степени правоты. Как и хорошая литература, Dragon Age даёт пищу и разуму, и душе.

 

Красивая, эффектная магия этого мира - не просто интересный инструмент для использования. Магия - основная составляющая вселенной. Он напоен ею, герои даже не подозревают, какие глубины и омуты скрываются совсем рядом с ними. Целый потусторонний мир, который формируют чувства, мечты, мысли, неразрывно связан с повседневностью. Чудеса здесь случаются каждый день. В магии заключено само вселенское противостояние Добра и Зла. Именно магия формирует законы, по которым существует реальность этого мира, и неразрывно связано с понятием судьбы.

 

И, конечно, драконы, давшие игре название. Драконы прекрасны, как может быть прекрасна только одушевлённая стихия.

 

Но самое лучшее - это то, что исследование продолжается. Каждый из троих главных героев внёс свой вклад, но чем больше мы узнаём, тем больше перед нами открывается неизведанного пространства и кусочков историй. И то, что мы можем строить множество догадок - особенное удовольствие. Кто знает, сколько тайн ещё хранит эльфийский корень.

[Сильвен 21 959]

Вот, это все тот же текст Онести, просто я его немного перефразировала, чтобы читался легче:

  Показать контент

 

Бывают разные путешествия. Цель и маршрут некоторых очевиден, другие сами порождают цели, маршруты и вопросы. Путешествие по вселенной Dragon Age как раз такое. В течение трёх игр она открывает нам все новые и новые грани, и для каждого игрока - по-своему.

 

Люди, эльфы, гномы и кунари – выбирай любого! Смотри на мир глазами разных рас, и Тедас откроет тебе свою историю и культуру с неожиданной, уникальной стороны. Знатному дворянину все дороги открыты, а вот если ты маг, эльф или, упаси Создатель, кунари, придется попотеть и выслушать в своей адрес много «лестных» слов.

 

Вселенная Dragon Age богата и разнообразна. Она живет и воплощается не только в книгах, политике и на картах, история Dragon Age – это персонажи в первую очередь. Именно в них оживает культура каждого народа, в их истории, речи и даже одежде. Ценности и убеждения, характеры и стремления – насколько далеко они готовы зайти, чтобы достичь свои цели?

 

Каждая история – это кусочек мозаики. Здесь все элементы имеют общую связь, а вместе они – сложная и невероятно сочная картина.

Ценности жителей Тедаса близки и понятны любому игроку. Очередное спасение мира от катастрофы – это поиск ответа внутри себя, поиск хрупкого баланса между своей верой и верой других. Жизнь здесь многогранна, а однозначно правильного решения просто не существует. Найти ответы на вопросы о добре и зле в этой вселенной не менее важно, чем умение владеть оружием. Подобно хорошей литературе Dragon Age даёт пищу и разуму, и душе.

 

Тедас пропитан магией насквозь. Герои даже не подозревают, какие омуты таятся рядом с ними. Магия – это целый потусторонний мир, наполненный чувствами, мыслями и мечтами, он неразрывно связан с повседневностью. Чудеса здесь творятся каждый день, а сама магия – это вселенская битва Добра и Зла.

 

Нельзя забывать и о драконах, давших название игре. Драконы свирепы и прекрасны, как одушевленные стихии, а их кровь – это кровь мира.

 

Путешествие продолжается, и это самое лучшее! Каждый из героев внёс свой вклад, но с каждым знанием нам открываются всё новые горизонты. Dragon Age даёт нам шанс строить множество догадок о былом и грядущем, и это – особое удовольствие. Кто знает, сколько тайн еще хранит эльфийский корень...

Изменено 2 апреля, 2016 пользователем Сильвен

[Honesty 13 579]

Мои друзья - моё богатство.

 

  Показать контент

Название: Мои друзья - моё богатство

Автор: Honesty

Задание: Мои друзья - моё богатство

Размер: 6236 знаков с пробелами

Пейринг/персонажи: тевинтерские магистры

Жанр: затрудняюсь. Все умерли или что похуже.

От автора: альтернативный сюжет, личные предположения о возможных событиях

 

 

Нас было семеро - тех, кто шёл в Золотой Город. Нас вёл Думат, мы искали свет для Империи, которая погрузилась во тьму, и в своей слепоте шагала в пропасть.

Мы были друзьями. Наверное, мы ими остались.

Они были лучшими, они стоили всего мира - иначе ничего бы не вышло. До сих пор даже в мыслях мне больно произносить знакомые имена. Когда имя обжигает память, я снова чувствую, как тьма забирает их, вырывая куском, и остается пустота.

Мы были героями, мы всегда побеждали - победили и теперь.  Тевинтер не узнает, чего избежал наш народ. Мне бы тоже хотелось никогда не узнать, но кто-то должен смотреть в темноту, стоя на страже.

Привыкшие к смертельной опасности, мы думали, что знали на что идём. Не пугало, что нельзя было вернутся назад тем же путём. Он открывался специально для нас - только в одну сторону, уводя к перекрёстку, и всё, что оставалось позади, растворялось тенями.

В конце-концов, мы ведь шли за спасением. Бояться быть поздно. Даже тогда мы были счастливы. Мы думали - раз дороги открылись нам, это добрый знак, они приведут нас к свету.

Пока не нашли то почерневшее зеркало, на котором сходился лабиринт. Оно пело.

В тот раз мы впервые заплатили за право идти тропою тайн. Нас стало шестеро. Его вера была сильна. Он вызвался сам. Где бы он ни был, пускай ему её хватит.

Те, кто продолжал путешествие, только начали понимать, с чем имеют дело, и не хотели смотреть правде в лицо. Мы шли за светом, не за пустотой. Вместе с другом, оставшимся позади в темноте и одиночестве, ушла наша уверенность и пришёл страх. Страх, что в этот раз всё будет иначе, что благословение покинуло нас, обратившись проклятием. Мы ещё долго не заговаривали друг с другом.

Второй из нас, которого мы отдали зеркалам, старался улыбаться как обычно, когда стало ясно, что нужно пройти через само время. В нём было столько жизнерадостности. Надеюсь, пустота долго не проголодается. Вместе с ним мы потеряли надежду. Призрак неизбежного поражения, незнакомый нам до этого, следовал теперь за нами по пятам.

Тяжелее всего было со следующими двоими. Они были близки между собой и никак не хотели расставаться. Я обманул её. Я сказал - ничего страшного. Всё это не будет иметь значения, когда мы победим. Вы снова будете вместе, в новом мире, когда мы найдём свет.

Я пользовался её отчаянием, но я думаю - если я буду хотеть достаточно сильно, здесь, в Тени, может, хоть где-то это будет правдой. И я стараюсь верить.

Я убедил её позаботиться о нём, и она сделала это - отвела его в пустоту, вместе с его задумчивостью и искренностью. Его знания теперь могли помочь только этим - стать платой ради жизни остальных. Когда всё закончилось, она могла только ждать своей очереди. Мы тоже ждали, не могли не ждать, всё думали - что будет, если мы вернёмся назад вместе с ней. Тихое отчаяние вело нас вперёд, и не было больше рассудительного голоса, чтобы утешить.

Но и её очередь пришла. Почему-то замок хотел открыться только для неё, будто узнал что-то знакомое. Вместе с ней мы отдали память о тепле родного дома, о том, как мир и был нашим домом. Теперь это было уже не так. Но мы всё ещё любили свою родину, хотя и не могли больше мечтать о ней. Нам оставалось только представлять, что где-то она всё ещё есть. Всё то было для того, чтобы те, кто остались дома - оставались там и дальше. Чтобы дом хоть где-нибудь, да был. За это всё ещё стоило заплатить.

И когда нас стало трое, мы делали вид, что всё уже позади. Я и она - оба улыбались ему чаще, чем обычно, и он заметил. Ничего страшного, сказал он, Мы же всё понимаем. Это просто цена, которую я готов заплатить. Будьте готовы и вы. А потом это уже не будет иметь значения. Только бы нас хватило. Ох уж это его милосердие, он всегда всех жалел. Думал, что всё можно простить. Теперь больше некому прощать меня.

И когда нас осталось двое, мы, такие богатые и отважные в начале пути, увидели себя нищими, еле-еле несущими вперёд изорванные души. И я молил пустоту, чтобы она не забрала у меня последнее. Разве я не отдал то, что ценил больше самого себя? Но, конечно, спасение мира требовало от нас отдать наши жизни, наши смерти, и последнее, что у меня оставалось и что было мне дороже всего.

Ничего страшного, сказала она. Когда мы снова победим, это не будет иметь значения. Мы всегда будем вместе, ты, я, и наши друзья. Пока ты нас помнишь, мы всегда где-то рядом с тобой. Никак не могу вспомнить её лицо. Даже память предаёт - или это я предал память своим несовершенством. Я отдал ту, кого любил, чтобы коснуться трона Создателя. Я смог это сделать, потому что всё моё принадлежит народу. То, что от меня осталось, принесло на трон все наши надежды, знания, чаяния и мечты, всё, чего мы достигли и всё лучшее, что было в нас, то, что я смог унести из тающих призраков своих друзей. Немного покоя, чтобы то, что дремлет, спало и дальше, насколько хватит того, что у нас есть. Я был Хранителем.

Однажды и мы проснёмся. Возможно, вместе со спящим.

Я не знаю, что стало с нашими искажёнными образами, лишёнными памяти и сути, но надеюсь на их быструю смерть.

Я хочу проснуться, когда всё закончится, в новом мире. Если бы я оставался собой прежним, я бы посчитал это желание глупым. Но от меня ничего не осталось и это всё, чего я могу хотеть.

Лучшие из лучших. Они все верили мне. Я не знаю, верю ли я до сих пор.

Я повторяю эту историю, пока ещё что-то помню. Пока я их помню, они где-то есть. Повторяю, пока могу, и может быть, однажды кто-то услышит её сквозь темноту. Они должны знать.

Кто-то должен меня сменить, когда я забуду, кто я такой. Кто-то должен прийти, и я могу только надеться, что у него хватит сил заплатить ту же цену. Что те, кто придёт после, будут стоить стоить достаточно дорого. Кто-то должен прийти, чем раньше, тем лучше. В конце-концов, это всё, что мы можем им дать - немного времени. И пока здесь сменяются стражи, нужно искать способ унять спящую боль. У кого-то должно получиться. Если всё, что мы сделали раньше, было не зря, они найдут свет. И поэтому я повторяю это раз за разом в темноте, чтобы кто-то услышал и пришёл. Я должен звать. Я не знаю, слышат ли те, кто мне нужен. Лучшие из лучших. Подойдут только самые ценные, самые дорогие, самые любимые, те, в кого верят. Времени так мало.

Проклятые эльфы, проклятые зеркала, только смерть и расплата на этом пути.

 

Изменено 16 апреля, 2016 пользователем Honesty

[Harel 1 495]

Надеюсь, на фоточках все хорошо видно
Напишите, если стоит перефотографировать ее и так далее х) 

Тканевая Мерриль

  Показать контент

Дабл-Мерриль

  Показать контент

Человек человеку волк, зомби зомби зомби и Мерриль Мерриль Мерриль. 

[Лысая принцесса 21]

Ну, мой первый вклад.

 

Часть цикла под общим названием "Возващение в Орзаммар"

 

У костра

 

– У тебя были друзья? Там, в Орзаммаре?

Середа запрокинула голову, почесала шею, подумала…

– Выходит, что нет. Не было.

Она долго молчала, глядя в низкое пасмурное небо. Что она вспоминала? Товарищей по… чем развлекаются юные знатные гномы, пока не перебесятся? Поединки, азартные игры, охота? На кого можно охотиться в подземельях?

– Отец говорил, что для нас, высокорожденных, дружба невозможна. Сближения будут искать главным образом те, кто захочет выбрать момент и ударить в спину. Я, дура, не слушала. Думала, довольно быть любезной и никому не делать зла… Думала, тот, кто на охоте прикрывает тебе спину, никогда не ударит в нее…

– На кого вы охотились? – Алистер не устоял перед возможностью утолить любопытство.

– Порождения тьмы, на кого еще может охотиться гном в подземельях? Или ты думаешь, у нас там водятся олени?

Алистер ощутил неловкость. Он почему-то забыл, что для гномов борьба с Порождениями Тьмы – дело повседневное.

– Мы ходили в старые тейги, выкуривали оттуда тварей… Дело азартное, но требует слаженности. В одиночку там нечего делать. Ты Серый страж, ты знаешь, что такое биться плечом к плечу. После этого подлости как-то не ждешь.

Алистер кивнул, подбросил хвороста в огонь. Хворост был сырой, вода не спешила кипеть.

– А ты? – спросила Середа. – У тебя есть друзья?

– Нелепый вопрос, а?

– Да, верно, – теперь смутилась гномка.

– Дункан был моим другом, – сказал Алистер.

В кустах зашуршало. Показался Бронто с какой-то живностью в зубах. Сурок. Бронто улегся возле огня и начал есть.

Следом из темноты выступила Морриган с довольно большой вязанкой хвороста на плечах.

– Где ты ходишь? – буркнул Алистер. – Темно, в этой чаще может быть кто угодно.

– Я забочусь о том, чтобы мы смогли хоть что-то сварить на ужин, – ведьма сбросила с плеч хворост, начала сматывать веревку. – А насчет кого угодно не беспокойся. Мы с вашим зверем проверили окрестности. Поверь, на три мили вокруг я – самое опасное существо.

Не очень верилось. Алистер вспомнил ад ночной битвы. Погибли тысячи порождений – но тысячи должны были рыскать в окрестностях Остагара.

– Да, с вами каши не сваришь, – ведьма пнула ногой собранное Алистером и Середой. – Даже не знаю, что бы вы делали без меня.

Это было несправедливо. Середа еще не оправилась после раны в грудь, а Алистер подстрелил кролика. Разве это не важней, чем набрать хвороста?

– Ели бы кроля сырым, – огрызнулся он. – Будешь ворчать – в следующий раз ешь свои дрова.

Ведьма засмеялась и начала ломать толстую ветку о колено. Первые два раза получилось, на третий она добралась туда, где ветка была слишком прочной.

– Дай мне, – Середа протянула руку. Она даже не стала упирать палку в колено, та хрустнула словно по своей воле. Алистер с уважением глянул на мускулистые руки гномки. Если бы не полная грудь, Середа легко сошла бы за парнишку. Даже говорила низко, с хрипотцой.

– Ну, хоть какая-то от вас польза, – Морриган несколькими тычками палки переворошила весь костер. – Так вода сто лет не закипит, кто вас учил костер разводить? Нужно больше толстых веток.

– Ты еще огнем сигнал подай,– съязвил Алистер. – Под самое небо, чтобы все видели.

– Если мы такие никчемы, зачем ты с нами пошла? – спросила Середа.

– Матушка сказала, что вам суждено покончить с Мором. Точнее, тебе, – Морриган кивнула в сторону Середы.

– А вам, ведьмам, что с этого? – Алистер хмыкнул.

– То же, что и всем. Мор не щадит никого, а мне вовсе не хочется быть сожранной в расцвете юных лет или того хуже, стать маткой. Ну вот, теперь этот кролик сварится раньше, чем мы с Бронто умрем от голода.

Бронто, к тому времени покончивший с сурком, принялся за кроличью голову.

– У-у, ненасытная пасть, – нежно сказала Середа. Алистера отчасти забавляла, отчасти трогала эта привязанность гномки к мабари. Для него собаки были делом совершенно привычным. Он рос на замковом дворе и играл со щенками на псарне, боевые собаки были и у храмовников, и у Серых стражей. Видеть кого-то, для кого обыкновенный пес – это целое чудо, было странно.

– Если бы ты сам о себе не позаботился, пропал бы, бедняжка, с такими-то хозяевами, – вздохнула Морриган. – Ну, что тебе эта кроличья голова? На один зуб.

– Наколдуй ему баранью ногу, – сказал Алистер.

– Твоя как раз подойдет, – Морриган очаровательно оскалилась. – Из тебя выйдет миленький барашек.

– Мы не умеешь превращать людей в зверей, – у Алистера получилось не так уверенно, как ему хотелось бы. – Ты сама говорила, что для превращения в зверя, нужно долго изучать его повадки и проникаться его сущностью.

– Именно поэтому из тебя выйдет славненький барашек, – улыбка Морриган стала еще шире. – У тебя, знаешь ли, врожденный талант.

– Ты умрешь, если один час не будешь никого подъелдыкивать? – Середа закончила строгать вилку из рогатой ветки и пошевелила ею куски кролика, кипящие в вихре пшенных крупинок.

– Он первый начал.

– Как дети, – буркнула Середа. Бронто, покончив с кроличьей головой, подобрался к ней и положил голову ей на колени.

Бронто выбрался к ведьминой хижине, когда Алистер и Середа оправлялись от ран. Огромный боевой пес тоже был ранен, но легко. Страдал он главным образом от того, что отравился кровью Порождений. Иногда мабари впадают в азарт и начинают не только кусать, но и жрать врага. Морриган нашла для него противоядие и с помощью Алистера отпоила собаку, но привязался пес почему-то к Середе и отзывался на кличку, которую дала она. Алистеру казалось, что ведьма ревнует.

– Если ты ищешь дружбы, – сказала вдруг Морриган, – то нигде больше не найдешь ее. Вот он, друг, верный и бескорыстный. Никто не будет тебя любить так, как  этот пес.

Алистеру захотелось возразить – но он не знал, что…

[Лысая принцесса 21]

Второй рассказ, как обещано:

 

Кто же еще?

 

Только когда они покинули Денерим, только потому что с ними больше никого не было, а терпеть уже стало невыносимо, Алистер сказал:

– Выходит, один друг у тебя все-таки был?

Середа глянула на него круглыми глазами.

– Ты про Горима, что ли?

Значит, этого щеголеватого гнома, при виде которого Середа вся просияла, звали Горим? Алистер не понимал, в чем дело, но этот гном ему уже не нравился. Не нравилась вычурно заплетенная борода, не нравился богатый бархатный камзол, не нравился дух процветания и значтельности, исходивший от коротышки.

Но всего больше ему не понравилось, что Середа обняла и поцеловала его. Вроде и по-сестрински поцеловала, в обе щеки. Но как-то слишком крепко.

В дверях лавки, прячась в тени, стояла золотоволосая гномка. Алистер не мог понять, то ли беременная, то ли просто полненькая. Ей этот поцелуй тоже не нравился. Очень.

Из вежливости гном заговорил с Середой на всеобщем. Гномам легко давался Всеобщий, он и произошел-то от гномского. Когда первый Мор выгнал тысячи гномов на поверхность, одновременно во множестве стран, каждая со своим языком и обычаем – именно гномы сделались посредниками в торговле и дипломатии. Гном с гномом договорится всегда, считали люди. Середа смеялась над этим предрассудком: у гномов были свои вековые раздоры и войны, длившиеся иной раз по тысяче лет и дольше, но все это происходило под землей, вдали от людских глаз.

Гномы тогда многое умели лучше людей: строить, обрабатывать металл и камень, лечить… У многих народов и слов таких в языках не было, чтобы называть вещи, изобретенные гномами. Гномы учили их своему языку, сами набирались человеческих слов… Так родился Всеобщий.

Гном заговорил на Всеобщем и Алистер услышал, что отец Середы умер, а в Орзаммаре идет борьба за трон между кланом Харроумонтов и Беленом, братоубийцей и предателем. Услышал, что Горим страшно рад видеть Середу живой,  так как боялся, что слухи о ее вербовке в Серые Стражи врут, а потом боялся, что она погибла при Остагаре.

Еще он узнал, что Горим был изгнан из Орзаммара тогда же, когда Середу отправили на верную смерть в заселенные Порождениями тьмы подземелья. Добрался до Денерима, думал завербоваться в армию, которую тейрн Логейн собирает против Порождений, но польстился на красавицу купеческую дочку, женился и сам втянулся в торговлю. Покупателям нравится, когда молодой статный гном показывает с оружием боевые приемы, а тесть уже в третьем поколении торговец и «тройную мельницу», сама понимаешь, не завертит.

Середа засмеялась. Гномка в тени насупилась.

Горим предложил ей с Алистером ужин и ночлег. Середа отказалась.

– Если мы к ночи не вернемся в лагерь, наши распереживаются.

Гномка в тени облегченно вздохнула.

– Наши? – Горим стал похож на Бронто, сделавшего стойку.

– У меня отряд. Алистер, еще один уцелевший Страж, вот он. Лелиана-лучница, Зевран – хоть и эльф, но глотки резать умеет, Стэн, он кунари, сам вот такой и рога – во, как у горного козла! И еще две ведьмы, Винн и Морриган.

– Наемничаете понемножку, – кивнул Горим.

– Какое там наемничаем. Мы Серые Стражи, и клятвы с нас никто не снимал!

– Об этом здесь надо потише, – сказал гном. – На Серых Стражей повсюду идет охота.

– Знаю. Не один уже приходил за нашими головами. Своей пока никто не сносил.

– Зевран, – не удержался Алистер.

– Зевран – другое дело, – отмахнулась Середа. – Но спасибо за предупреждение, Горим. Я знаю, что ты не выдашь. Счастья тебе.

– И ты не позовешь меня в свой поход? – у гнома вдруг стали глаза как у Бронто, выпрашивающего ласку.

– А ты пойдешь, Горим?

– За тобой – в огонь, ты же знаешь.

– Потому и не позову. Огонь еще придет к тебе, мальшанузавват. Еще придется тебе на этом месте биться с Порождениями, щит в щит с женой, защищая дом и детей.

Горим медленно кивнул, соглашаясь с ее правотой.

– Так плохо все?

– Твари уже вольно себя чувствуют на границах северных баннов. Сколько Логейн ни делает вид, что у него все схвачено, а по-настоящему держать против них оборону он не в силах.

– Ты его явно не любишь.

– Есть за что. В общем же я не уверена, что смогу добраться до Орзаммара без двух-трех стычек с Порождениями по дороге. Вдоль Северного тракта они шляются большими оравами. Может, лучше тебе взять жену и тестя, да пробраться в Вольную Марку, пока еще можно сесть на корабль?

– Ты возвращаешься в Орзаммар? – ужаснулся гном.

– Это моя миссия, Горим. Я должна потребовать от короля, кто бы им ни стал, исполнения древнего договора и посылки войска на битву с Порождениями. Я Серый Страж, и я не отступлюсь.

– Тебя убьют на пороге.

– Пусть попробуют.

Гном горестно покачал головой. Середа засмеялась.

– Да все в порядке, Горим. Одна ведьма сказала, что мне суждено победить Мор. Так что держи нос рогом, я Беленом еще вытру пол.

– Ты неудержима.

Середа снова засмеялась и сказала что-то по-гномски. Горим покраснел. Гномка в тени резко развернулась и исчезла в глубине лавки. Потом где-то в доме хлопнула дверь.

Потом они попрощались. Не целовались больше, просто пожали руки. Как воины, обе сразу…

 

– Да, я про Горима. Он ведь был твоим другом там, в Орзаммаре?

– Ну, – Середа усмехнулась. – Можно и так сказать, наверное. Он один от меня не отрекся, пошел в изгнание, а могли и казнить. Да. Другом. Точно. Только я тогда этого не понимала. Он был для меня просто мальшанузавват. Это, как бы сказать на всеобщем… Почетный наложник.

Алистер чуть не споткнулся от неожиданности. Середа истолковала его замешательство неверно.

– Это такой мужчина, с которым высокорожденная женщина спит до замужества.

– Я догадался, что такое «наложник», – голос почему-то сел до противного такого крякания. Все пыль дорожная, наверное… – Просто не думал, что, ну… у вас это принято.

– А как же иначе, – удивилась Середа. – Должны же мы как-то осваивать постельную сноровку. Или ты думаешь, что книгу прочитал – и довольно?

Я и книг-то не читал, тоскливо подумал Алистер. Не очень-то было в монастыре с такими книгами…

– Никак я не думаю, – буркнул он.

– А как у вас, у людей, с этим? Извини, если я по больному, но твоя матушка вроде бы стала наложницей короля…

– Какой там наложницей. Он с ней переспал, и только. Несколько раз. Со скуки.

– Ну, это и у нас бывает, – кивнула Середа. – Только так можно лишь с париями. Ни торговец, ни даже ремесленник не потерпит такого. Позору не оберешься.

– У нас нет парий, – этот разговор нравился Алистеру все меньше и меньше.

– И это правильно, – согласилась Середа. – Это у вас хорошо, хоть я раньше того и не понимала. Но все-таки, где вы, люди, учитесь любовным штукам?

– Да где придется, – Алистер махнул рукой. – В таких заведениях, как «Жемчужина» или просто с кем получится договориться… Середа, я ведь не знаю толком, как оно у людей. Сначала рос в монастыре, потом в Стражах… Да, в Стражах парни с девушками крутили, но начальство не одобряет. Если девушка забеременеет, какой из нее воин, а дети… Все мы носим скверну в себе,  редко бывает, чтоб она не испортила ребенка еще во чреве.

– Да, это большая беда, – Середа вздохнула. – Я порой думала, как бы оно обернулась, если бы у нас с Горимом родился ребенок. Меня бы, конечно, тут же выдали замуж…

Алистер кивнул. Это было понятно, среди людей сплошь и рядом именно так покрывали блуд.

– И пришлось бы нам с Горимом расстаться, – закончила фразу Середа. Алистер оторопел и застыл на месте.

– Погоди, – сказал он. – Если бы ты понесла от Горима, тебя выдали бы замуж… за другого?

– Ну да. Я высокорожденная, Горим воин, кто бы дал нам пожениться?  Меня бы отдали в клан Харроумонтов или Дрейтов – кто был больше нужен отцу в союзниках. Да лорд Пирал уже смотрел на меня как на невестку.

– И как бы он посмотрел на чужого ребенка?

– Да он только этого и ждал! Ну сам посуди, какой смысл брать в род невестку, не зная, сможет она его продолжить или нет? Чего встал, пошли, стемнеет скоро.

– А что было бы с ребенком? – Алистер поудобней вскинул мешок на плечи и зашагал с середой рядом.

– Сын ушел бы в клан Горима. Сын от принцессы Эдукан принес бы Гориму много почета. Дочь осталась бы со мной и продолжила род Эдуканов.

– И никого не беспокоило бы, что они незаконнорожденные?

Середа посмотрела на него как на умалишенного.

– Что значит незаконнорожденные? Горим – мой мальшанузавват, что тут незаконного?

– Значит, это больше, чем просто наложник, – Алистеру становилось отчего-то все горше и горше. – Это почти что муж. Временный, но муж.

– Наверное, – Середа тоже поудобней устроила свой заплечный мешок. – Не думала об этом. Не думала о том, что он друг. Не думала о том, как подставила его, когда Белен меня предал. Просто была с ним счастлива и старалась растянуть это счастье подольше. Понимала, что оно закончится, когда я понесу. Нас разлучат. Не смотрела вперед.

Через сотню-другую шагов молчание снова стало тягостным.

– Если бы вас разлучили, – нарушил его Алистер. – Если бы ты вышла замуж в дом Харроумонтов… Что тогда? Ты об этом не думала?

– Думала. Горима бы не тронули, мой сын не представлял бы опасности для Белена. Воин не может стать королем. Моя дочь, как и я, была бы его мишенью. Две принцессы Эдукан, стоящие между ним и троном. Но тогда за мной и моей дочкой стоял бы весь дом Харроумонт. Белен не смог бы оговорить и подставить меня. Не смог бы изгнать. Я не стала бы Серым Стражем.

– И мы бы не встретились, – вырвалось у Алистера.

Теперь остановилась Середа. Долго смотрела на него. Пристально.

– Да, – согласилась наконец. – Мы бы не встретились.

Улыбнулась широко и тепло.

– И у меня не появился бы такой друг, как ты.

В лучах заходящего солнца короткая щетинка на ее голове отливала темным золотом. Глаза улыбались, широкий рот улыбался, и Алистер понял вдруг, что она обворожительно, божественно красива.

– Друг? – спросил он, чувствуя, как глухая боль внутри обретает форму и имя.

– Конечно же, друг. Кто же еще?

 

Примечание: много хэдканона.

[ded_s_yrukom 1 433]

Название: Сон Короля.
Автор: ded_s_yrukom

Задание: Мои друзья - мое богатство.
Размер: 24 строки.
Персонажи: Король Ферелдена и персонажи DA:О

  Показать контент

Ночь на дворе и заснул Денерим,
Прячась от лунного света.
Спит и король, верной стражей храним,
Добрыми снами согретый.

И снится ему не свирепый дракон,
Ведущий орду порождений,
Не темных и мерзких существ легион,
Кошмаров прошедших сражений.

А снится ему тихий лагерь в лесу,
Друзей позабытые лица.
Мабари, что мирно жует колбасу,
Костер, где похлебка томится.

Улыбки друзей вновь напомнят о том,
Как был он силен и отважен.
О верном отряде, далеком, родном,
Что сейчас оказался так важен.

Давно нет в живых его верных друзей,
И непросто найти их могилы.
А сейчас вместе с ними он стал веселей,
Ведь на жизнь уже не было силы.

Друзья, взявшись за руки, исчезли в огне,
Закончилась нынче их смена.
Король Алистер умер ночью во сне,
Последний Герой Ферелдена.

[AmalielEon 11]

Что ж, и я внесу свой вклад

 

Название: В час сомнений

Автор: AmalielEon

Задание: Мои друзья – моё богатство

Размер: 5988 знаков с пробелами

Пейринг/Персонажи: Шартан, Андрасте

Жанр: hurt/comfort

 

  Показать контент

Чем дальше они продвигались на север, тем тяжелее становилось идти – каждый следующий день был жарче предыдущего. Несвойственная для здешних мест засуха, считавшаяся одним из чудес Андрасте, карой, посланной нечестивым имперцам Создателем, била и по смешанной армии южан и освобождённых рабов. И всё же сейчас удача была на их стороне – войско разбило лагерь в пусть и относительно небольшой, но благословлённой прохладой роще. Стоит ли говорить, как скоро сморило тех, кто не стоял в дозоре, с последними лучами солнца?
Шартану удалось подремать от силы два часа, когда смутное беспокойство заставило его открыть глаза. Оно назойливым насекомым продолжало трепетать в груди, не позволяя усталости снова взять верх. Эльф присел, медленно и тихо, опасаясь потревожить мирно посапывающих рядом собратьев из личной охраны жены вождя аламарри. В маленькой палатке было душно, и смешанная с густым запахом тел темнота липла к коже. Шартан стёр со лба жирный пол и юркнул за полог палатки.
Ночь мгновенно обдала мужчину свежестью. Воздух, показавшийся холодным, необыкновенно бодрил, Шартан вдыхал его полной грудью, действительно наслаждаясь этим впервые за долгое время. В лагере стояло безмолвие, нарушаемое лишь потрескиванием небольшого костерка, возле которого эльф без особого удивления обнаружил задумчивую Андрасте. Услышав движение со стороны палатки, стоявший рядом с аламарри страж повернул голову на звук. Глаза, почти кошачьи, блеснули в темноте зеркальными осколками, и Шартан кивнул, войдя в круг света от костра. Эльф ответил на жест, и уступил своё место подле Пророчицы командиру. Воин отметил, что тощее лицо ушедшего на отдых украшали свежие шрамы и тени усталости, и, к сожалению, сейчас это не было редкостью. Но бывшие рабы окрепли с тех пор, как присоединились к восстанию «варваров», и это было лучшей из наград.
Андрасте невидяще смотрела прямо перед собой, но он знал, что вскоре женщина заговорит с ним – Шартан за короткое время их дружбы научился распознавать, когда нужно помочь аламарри нести её тяжкое бремя.
- Скажи, Шартан, - начала она, не поворачивая головы. – Дозволено ли тому, кто ведёт других, сомневаться в себе?
Андрасте сильно осунулась после долгого перехода, но человеческая женщина, облачённая в тяжёлые светлые одежды, всё равно выглядела внушительнее своего защитника, будучи выше его на полголовы и чуть шире в плечах. Пророчица сохраняла осанку, казалась спокойной и непоколебимой, как обычно, но горечь в дрогнувшем голосе выдавала её с головой. Мужчина был рад, что хотя бы ему аламарри доверяет свои переживания. И делал то, что было нужно больше всего сейчас – молчал, позволяя ей высказаться.
- Создатель даровал мне видения с детства, и я не желала для себя большего, чем понимать его послания и быть проводницей слова Его к его детям. Моя мать говорила, что когда носила меня под сердцем, она видела сны о моём великом будущем, и теперь, когда мой народ объединился против Империи, я поняла, что моя судьба – исполнить волю Создателя и помочь свергнуть нечестивых магистров, - она замялась, оглаживая толстую медовую косу, рыжеватую от света огня. Высоко в деревьях послышался треск, и Шартан быстро вскинул лук с уже наложенной на тетиву стрелой. Филин недоумённо ухнул, и эльф вздохнул, опуская оружие, а Пророчица будто и не заметила произошедшего, продолжив, наконец: – У аламарри много богов, как и у твоего народа, и те, кто живёт в Морозных горах, верят, что они ходят среди нас, как могучие духи, и что опытные авгуры – чародеи этих племён - могут позволить им соединиться с собой, чтобы те могли выражать волю смертным, а авгуры – учиться их мудрости.
- Боишься, что твой Создатель – какой-то дух? – проницательно спросил женщину её защитник, стирая едкие слёзы от дыма костра с острых скул и стараясь проморгаться. Андрасте поджала губы.
- Маферат уважает мои видения и умение вдохновлять людей, но он считает меня лишь сильным авгуром, - аламарри провела рукой по отделанной мехом ткани, чтобы оправить широкий рукав. Она понуро опустила голову. - Что, если он прав? Что, если все чудеса имеют ту же природу, что и колдовство магистров?
- Разве это так уж важно? – мгновенно нахмурился Шартан.
Тени от костра плясали, скрывая рассыпанные между молодыми деревцами палатки и создавая переменчивые узоры на одежде и броне, но когда Андрасте повернулась к собеседнику, ему показалось, что её лицо излучает собственный свет, в особенности печальные добрые глаза цвета неба после грозы.
- Мне страшно ошибиться. Все эти люди верят мне. Я не хочу, чтобы вдруг оказалось, что они променяли одних магов-тиранов на другого.
Эльф хмыкнул, оскалившись, и промедлил, качая головой, прежде, чем прошло минутное негодование.
- Ты действительно не понимаешь, Андрасте? – он сделал шаг вперёд и приподнял руку, по-видимому, собираясь взять Пророчицу за локоть, но осёкся. - Правда всё это или нет, но ты не такая, как магистры. Люди идут не только за твоими чудесами и видениями, мы идём за тобой, потому что ты вселяешь в нас веру в себя и даёшь надежду на то, что мы сможем скинуть цепи рабства и положить конец Тевинтеру, - Шартан наклонил голову, проникновенно продолжая: - И будь ты хоть трижды магом, главное – твои мотивы и деяния. Не сомневайся в себе, потому что, что бы ни случилось, я уверен – ты на правильном пути.
Губ Андрасте коснулась грустная улыбка, черты разгладились – если напряжение не ушло, то хотя бы уменьшилось.
- Спасибо тебе, что ты рядом в час, когда моя вера подверглась испытанию, - она мягко опустила ладонь на плечо мужчины. - Я рада, что у меня появился такой друг, как ты.
Защитник накрыл пальцы пророчицы своими, ободряюще сжав их.
- Ты же знаешь – я всегда рядом.
И они встали бок о бок, и простояли так ещё долго в полном безмолвии, которое, впрочем, не причиняло неудобства ни одному. Андрасте всё всматривалась в пламя, точно надеялась увидеть там картины будущего. Шартан, не теряя бдительности, позволял себе изредка любоваться небом, необычайно звёздным сегодня, гадая, что принесёт им завтрашний день.

[Lunka 1 210]

Название: Большой Турнир

 

Автор: Lunka

 

Соавтор: Мистер Войд

 

Задание: Мои друзья - мое богатство

 

Размер: 22000 знаков с пробелами

 

Пэйринг/Персонажи: Лилет Тревельян, Молли и Холли

 

Жанр: Юмор

 

 

  Показать контент

Большой турнир — в этот раз проводимый в Викоме, — одно из самых знаменитых и колоссальных по своим масштабам развлечений для жителей вольных городов. Туда съезжаются почти все: от знатных семейств, до обычных работяг и путешественников всех мастей. Это не только грандиозное побоище, где может испытать силы каждый боец, но и ярмарка с представлениями, непревзойденной кухней и развлечениями сомнительной пристойности.

Яркая вереница карет, сопровождаемая всадниками, неспешно катилась к Викому. Породистые кони поднимали пыль в раскаленный воздух, отовсюду доносился смех и веселые разговоры. В карете во главе колоны находился глава семейства Тревельян, его старший сын Леонель, дочь Лилет — между прочим, блестящая партия, которая сейчас жевала бублик и обменивалась тычками со служанками — и ее остроухие камеристки Холли и Молли. Их сопровождал нареченный Лилет, Этьен Биго из Тантерваля, гордо восседая на вороном скакуне, на котором красовалась попона с гербом дома Биго. Поддерживая беседу с банном Аланом приличия ради, он усмехнулся:

 — Полагаю, в этом турнире будет участвовать Дез Перси, я слышал, что он собирается в Виком. Уж я думал, после позора с копьем в прошлый раз, ему хватит ума отсиживаться дома во время таких мероприятий.

Трудоемкий мыслительный процесс Алана, который пытался вспомнить, какой именно сын старика Перси в прошлый раз опозорился, отчетливо отражался на его лице. Закусив кончик уса, он заводил взглядом по карете, на лбу выступили капельки пота, а маленькие глазки вдруг сделались большими, пока он не созрел:

 — М-м… — Алан прочистил горло. — А знатно он тогда свалился с лошади, его противнику… варвару из глуши и делать ничего не надо было, — выдав реплику, он довольно закряхтел.

 — Думаю, перед выходом на ристалище ему нужно подобрать пони, чтобы лететь мягче было!

Оба собеседника рассмеялись от своего невиданного остроумия.

Леонелю Тревельяну не было интереса участвовать в беседе, собираясь подремать, он с раздражением обнаружил, что жара, Этьен Биго и три беснующиеся сопливки этому здорово мешают.

 — Надеюсь, шевалье Куртене будет биться на мечах, у него идеальная техника, — произнес Леонель, когда Лилет со смехом толкнула Молли локтем и у нее совсем не благородно вылетели крошки изо рта прямо на атласное платье.

 — Видимо, его «идеальная техника», причина проигрыша Риве Асе, — едко выдал Этьен, сделав вид, что не замечает поведение своей нареченной, от которого был явно не в восторге.

 — Проиграть Риве Асе не обидно, — оживился Леонель, — она победила в трех больших турнирах подряд и скрестить с ней клинки — честь!

 

Поминая благим словом манеру Леонеля заканчивать споры дуэлями, банн Тревельян вмешался:

 — Полно, полно господа… Скажите-ка, Этьен, ваша матушка уже оправилась от недомогания?

Леонель отвернулся, знать, как там поживает матушка будущего свояка, ему было безынтересно. Его взгляд остановился на сестре, которая жевала неизвестно какой по счету бублик и боролась с эльфийками за место у окна, чтобы поглазеть на местные достопримечательности. Тонкие темные косы Лилет были перевязаны розовыми лентами на макушке, и уставшая от борьбы Молли дернула ее за ленту. Завязалась шутливая потасовка.

Поскольку Лилет была очень привязана к своим подружкам, они имели привилегированное положение среди прочих слуг и за такое поведение их не пороли. Все же тише истерики госпожи, если все-таки наказывали.

Молли и Холли — не настоящие имена, их так прозвала кастелянша, чтобы лишний раз не путаться. Молли была не в меру болтлива, знала все новости, и стоило ей пойти по поручению Лилет куда-либо, поход мог затянуться на пару часов. За что Леонель ее звал "глашатаем Вольной Марки". Однажды болтливость сыграла с ней злую шутку. Зацепившись языками с одной из кухарок, стоя на краю лестницы в холле, она забылась и, соскользнув со ступеньки, полетела кувырком вниз. Пострадало только несколько передних зубов, и теперь она жутко шепелявила. Вкупе с милым лицом и лопоухостью, выглядело забавно. Холли была куда спокойней, служила единственным гласом разума в этой компании. Относительно.

Банн Тревельян впервые взял Лилет на турнир, в надежде, что тут она сможет поближе познакомиться с будущим мужем, но, к разочарованию Алана, нареченные не стремились к общению, ограничиваясь коротким обменом реплик по пустяковым темам. Взгляды, которые бросал Этьен на Лилет, говорили сами за себя — он явно был не в восторге.

Лилет, пусть и в дорогом платье со всеми кружевами, тесьмой и лентами, выглядела гротескно. Затянутая в тугой корсет, она изнывала от жары и требовала, чтобы служанки обмахивали ее веерами, что, впрочем, не мешало ей есть сладости и глупо хихикать.

В тряпичной сумке Холли гремели склянки, и, судя по ее неодобрительным взглядам, в них было что-то подозрительное. Еще больше эльфийка хмурилась, когда вспоминала гениальный план Лилет, последствия которого могли аукнуться не только на заднице. Лилет нездорово грезила большим турниром. Начитавшись книжек о женщинах воительницах, которые не уступали в боевом искусстве так обожаемым ею шевалье, она мечтала быть похожей на них. Ситуацию усугублял сир де Ларош, который обучал братьев Лилет. Славный шевалье, прошедший не одну войну, строгий и справедливый учитель, отлично разбирающийся в боевом искусстве, воодушевил Лилет присоединиться к урокам мальчишек. Глава дома не противился этому, считая, будто скоро дочери наскучит, и она станет уделять больше времени изучению Песни Света, урокам пения, истории, музыки и танцев. Зря. Год за годом ее желание не угасало, пусть братья и были несравненно лучше в этом деле.

На обширном поле перед главными вратами города расположилось множество шатров, рядом с которыми можно было увидеть знамена с гербами различных лордов, фракций и стран. Шатер Тревельянов уже стоял среди других. Несколько слуг с поклажей были отправлены заранее, и к прибытию семейства никому не пришлось неловко ждать.

Заторопившись с выходом из кареты, девушки зашуршали платьями. Холли хотела было взять корзинку со сладостями, но от них там оставались одни крошки, поэтому ее молчаливое возмущение, когда Молли долго возилась, помогая Лилет вылезти наружу, оказалось глубоко-осуждающим. Переборщившую со сладостями миледи Тревельян, вкупе с недостачей воздуха, слегка подташнивало. Что, впрочем, не мешало ей пританцовывать возле брата и выпрашивать:

 — Лео, скажи, что ты отведешь нас на ярмарку, ну пожалуйста!

Леонель сверху вниз глянул на сестру и рассмеялся:

 — Какая тебе ярмарка? Если ты там что-нибудь съешь, то лопнешь. И так как гусыня ходишь.

Отказ никак не смутил миледи, если не распалил.

 — Не будь таким зазнайкой! Уж ты точно туда пойдешь, там ведь столько прохладных напитков, которые так и ждут, чтоб ты их испробовал! Пожалуйста!

С улыбкой он кивнул, а девушки победоносно завизжали от радости.

Ярмарка пестрела яркими цветами. Торговые лавки с палатками тянулись длинными рядами. Некоторые торговцы выкладывали свои товары на обозрение на землю. Они зазывали, хлопали в ладоши, танцевали и даже пели. Недалеко стояла трибуна, где публику развлекали клоуны, гимнасты, наездники и дрессировщики. Можно было с восхищением полюбоваться на лошадей, которые вальсировали, ходили по канату, по команде одновременно вставали на дыбы и перепрыгивали друг через друга.

Лилет направилась к трибуне. Леонель протестовал как мог, ему больше хотелось выпить здешнего холодного эля, что он и делал. Бесцеремонно расталкивая публику локтями, девушки пробрались к центру. На подмостки вышла группа бродячих цирковых актеров. Всего их было шестеро: один гном, два эльфа и три человека.

Заискрилась музыка, исполняемая эльфами на флейтах. Двое женщин стали плавно двигаться в такт, затем в центр заступил гном, и началось… Они подкидывали его как мячик, то сплетались в настоящий хитроумный клубок, то расползались как змеи. Появился огонь, словно из ниоткуда. Он плыл тонкими линиями, выводя узоры: цветы, которые сверкая, неожиданно распадались на тысячи частиц, создавая иллюзию огненного дождя. Все это проделывал парень, на котором были цветастые штаны и тюрбан на голове. Парень был ужас как хорош: мускулистое подтянутое тело, намазанное как будто маслом, потому что блестело, красивое лицо с синими глазами. Задорно улыбаясь, он смеялся и кивал женщинам, а затем молниеносными движениями вытаскивал тонкую трубочку, делал движение рукой и дул, маленькие цветочки и огненные сердечки летели к каждой из них, но, не достигнув цели, рассыпались дождиком.

Лилет впервые видела такое представление, ее сердце билось в такт флейтам, она вместе со всеми хлопала в ладоши и махала платочком. Вдруг толпа странно притихла. Девушки стали оглядываться, не понимая почему. Актеры на трибуне застыли. Через расступающуюся толпу шли храмовники, чьи доспехи позвякивали, а мечи угрожающе сверкали. Когда они поднялись на подмостки, произошло что-то неуловимое, движение, яркая вспышка света, затем один из них с мечом на изготовке подошел к тому самому парню, который проделывал фокусы с огнем. Храмовник заломил руки не сопротивляющегося парня за спину. Его коллега по ордену обратился к толпе:
 — Просьба хранить спокойствие. Человек, которого мы сейчас уведем, является опасным магом-отступником.

В толпе пронесся удивленный гул, смешанный со страхом. Где-то вскрикнули, кто-то упал без чувств.

 — От вас требуется лишь спокойствие и повиновение. Эта труппа закончила свое представление, они отправятся на допрос. Прошу, разойдитесь…

Лилет обдало жаром от возмущения.

 — Как вы смеете обвинять его в отступничестве! Он просто показывал представление, это несправедливо!

Всеобщее внимание сместилось на дрожащую девушку. Переборов слезы, Лилет хотела выкрикнуть что-то еще, но ее схватил рукой брат и прошептал на ухо:

 — Что ты творишь? Он маг, отступник, ты ничего не поделаешь, пошли. — Вслух же Лионель сказал: — Господа, простите мою сестру, она просто перенервничала.

Один их храмовников кивнул. Вся процессия спустилась с подмостков и направилась прочь. Никому больше не пришло в голову усомниться в опасности мага, который развлекал публику. Удерживаемая братом и служанками, Лилет так и стояла, смотря сквозь слезы на исчезающий из виду тюрбан.

С рассветом Лилет и эльфийки неслись к шатрам Тревельянов.

 — Значит, вы все-таки это сделаете, — неуверенно начала Холли, но при этом чувствовалось осуждение.

Ответом ей послужила очередная остановка Лилет. Разогнувшись, не без помощи Молли, она закрыла глаза и волнительно проговорила:

 — А ты как думаешь, если думаешь вообще?

 — Выстоять в сражении, когда не можешь и пару метров пробежать без одышки, конечно, почему нет?

 — Это фсе, стоб тебя с толку сбить, — проворчала Молли, которая всегда верила в свою подругу.

Вскинув бесцветные брови, Холли выдохнула, пересчитывая сколько раз ее сбивали с толку. Ни разу.

 — Попробуй сама в корсете побегать, — упавшим голосом сказала Лилет.

 — Тогда, повторим план, а то вдруг кто забыл, — заносчиво начала Холли на ходу. Молли со свистом выдохнула.

 — Молли подливает свою гадость от запоров Леонелю в лимонад, выжидаем время. Затем, я иду с вином в шатер к тем раздолбаям оруженосцам. Когда я выйду — это знак, что они уже спят. Потом мы опять заходим туда, облачаем тебя в доспехи, ты прыгаешь на коня и едешь на ристалище. — Она выдохнула. — Если меня все же кто-то из вас спросит, я до сих пор считаю, что затея крайне дурацкая и из этого ничего не выйдет. Одумайтесь!

Озаренная мыслью, Лилет встала как вкопанная, что Холли уже ошибочно решила, будто все отменяется. Оруженосцы Лионеля, конечно, раздолбаи, но как она их будет опаивать этой чудесной смесью сонного яда и почти лучшего вина из подвалов дома, эльфийка смутно представляла.

 — Мы еще не знаем, с кем у Леонеля первый бой? — осторожно спросила Лилет.
 — Протифникоф оглафают незадолго до боя, я фсе пронюхала, — возбужденно заверила Молли.

Лилет примостилась на спиленном бревне недалеко от шатра Леонеля, пока подруги исполняли свою часть работы.

 — Разве твое Высочество не должно сейчас петь Песнь света с мамой? — спугнул ее брат.

 — Уже, маман сейчас к трибунам с остальными пошла, а я тут… чтоб тебя поддержать, — сообразила Лилет. Она вскочила и крепко пожала ему руку. — Чувствуешь силу моей поддержки?

Леонелю подумалось, что такая сила и муравья не задавит, но сказал другое, что точно могло ее задеть:

 — А как же твой нареченный Этьен? Его не хочешь поддержать? 

В ответ она махнула рукой и фыркнула.

К ним подкралась Молли с подносом в руках.

 — Эмм… — Она закашлялась. — Тут такое дело…

Лилет похолодела — на всякий случай, — но страху не выдала.

 — Фенское дело, — с нажимом произнесла Молли, глядя на Леонеля. Тот смиренно поднял руки и ушел к своему шатру. — Понимаефь, лимонад фыпила леди Трефельян, — прошептала на ухо Лилет она.

 — Кто? — сначала не поняла Лилет, а осознав, закусила костяшку пальца. — Плохо. Леонель скоро начнет приготовление к бою, если уже не начал и все…

Удачно (не без участия Холли) к шатру бежал слуга, зовя Леонеля. Тот выскочил из шатра с панцирем от доспехов в руках. Лилет, подобрав подол жутко неудобного платья, подскочила к ним, а Молли с самым непричастным видом изо всех существующих, сначала спрятала поднос за спиной, а потом вовсе выбросила в сторону.

 — Госпожа Тревельян, ваша матушка, похоже, отравилась, очень плохо с желудком! Скорее!

Нахмурив брови, Леонель покосился на Лилет и, кинув панцирь, направился за слугой.

 — Я догоню, — заверила Лилет.

Прогулочным шагом Холли направлялась к растерянным подругам. В руках она удерживала кувшин с вином, из карманов торчали стаканы, а на ее лице играла умиротворенная улыбка.

 — Наферное излифек фыпила.

Не говоря и слова, покачивая бедрами, Холли скрылась в шатре. Подруги многозначительно переглянулись, у Молли от напряжения загорелись уши, а шепелявить она стала еще активнее, комментируя все приходящие на ум догадки.
Выйдя из шатра, Холли заговорщически кивнула. В шатре трое оруженосцев в унисон сопели и похрапывали на кушетке. Долго не раздумывая, Лилет стала стягивать платье. После того, как ее облачили в сюрко, горжет и кирасу, Молли принялась за наручи. От волнения ее руки скакали по наручам, и толку было ноль. Холли шлепнула ту по рукам:

 — Чего копаешься?

Протрубили в рог и девушки взволнованно выдохнули. Скоро должны объявить противника Тревельяна.

Надвинув забрало шлема на глаза Лилет, Молли ободряюще хлопнула ее по спине. Раздался глухой звон, и Холли хлопнула уже ее и вручила щит, сама взяла копье. Пока они шли к лошади, никому не было дела до таких странных оруженосцев. С третьей попытки Лилет оседлала коня, который пофыркивал от нетерпения и бил копытом по траве.

 — Давай, ты уже долж… — Она оглянулась, не следит ли за ними кто. — Ты уже должен быть у ворот ристалища. Она направится следом, надеюсь, не попрут.

Молли фыркнула.

 — А я разберусь с остальным.

Перехватив щит и копье, Лилет кивнула и рысцой поскакала к ристалищу.

 — Да поможет мне Создатель, — прошептала Холли и мельком посмотрела на небо, проверить, не раскололось ли оно пополам и не летит ли в нее молния.

Ристалище окружала прочная деревянная ограда, вокруг находились трибуны, полные зрителей. В ожидании сюзерена около ограды уже толпились знаменосцы Тревельянов. Ища своих родных, Лилет разглядывала трибуны. Доспех казался тяжелым, и хоть она ранее в него облачалась на учебных боях, под присмотром сира де Лароша, легче он не стал. Какофония звуков слилась воедино, пока глашатай произносил титул и имя ее брата. На имени противника она закусила губу. Этьен Биго. Повезло. Понимая, что возможно совершает огромную ошибку, для себя Лилет решила — хода назад нет.

Холли выдохнула и выпрямилась на походной табуретке, когда услышала Леонеля. Сходу вбежав в шатер, он застыл от увиденного. Спящие оруженосцы, отсутствие доспехов на манекене, один именной меч остался. И огромные голубые глазищи служанки сестры.

 — Холли, что происходит? — очень тихо спросил Леонель.

Ее взгляд забегал по сторонам.

 — А что-то происходит, милорд? Я ничего не вижу.

Кое-что поняв, он устало прислонил руку ко лбу.

 — Ты, или твои безмозглые подружки понимают, что натворили?

Холли часто-часто заморгала от пережитого шока.

Видя Этьена, Лилет пустила коня вперед рысцой. Его конь с нетерпением рыл копытом землю, вот он приближается, слева… Он приложил копье под мышку. Лилет приложила копье низко к бедру, наклонила под углом щит. Сердце глухо ухало где-то в горле, шум толпы для нее затих, конь уже перешел на галоп. Она смотрела на копье Этьена, ее кидало то в жар, то в холод. Лилет направила копье туда, куда хотела ударить, оно чуть наклонилось. Заслышав треск своего копья, она видела, как летят щепки, и посмотрела. Убедившись, что все еще на коне, она медленно развернулась. Лошадь Этьена скакала без всадника, Биго лежал на земле, уже пытаясь подняться. Его оружие валялось рядом, щит был пробит насквозь.

Она выиграла?

Раненным у Биго было только самолюбие.

Подъехав вплотную к поверженному всаднику, Лилет спешилась, и ее чуть качнуло от тяжести амуниции.

 — Сам встану, — отворчался Этьен, когда она выпустила оружие и протянула руку.

Глашатай уже выкрикивал имя Леонеля Тревельяна как победителя в первом поединке, и предлагал снять шлем. Лилет медленно подняла забрало, затем сняла шлем, освободив косы. Удивленный гул голосов рухнул на нее. Наступило молчание.

 — Ты? — поднявшись с колен, удивился Этьен.

Как ни в чем не бывало, она кивнула.

Между семьями Тревельян и Биго разразился скандал, и были разорваны все связи, так как Биго считали, будто дочь Алана смертельно оскорбила их сына. Отплаты, впрочем, не последовало, Этьен отказался от дуэли с Леонелем.

Лилет ждал домашний арест на полгода и ежедневная головомойка сначала от матери, потом от отца. Тем не менее, это не хуже, чем не исполнить мечту всей жизни и выйти замуж за Этьена, с чьей семьей теперь у них была вражда на много поколений вперед. Подруги же, без которых она бы не справилась, были помилованы ее стараниями. Как и в прочих подобных случаях.

 

 

 

 

[Мистер Войд 47]

Название: Лично в руки
Автор: Мистер Войд
Задание: Мои друзья - мое богатство
Размер: 13872 знаков с пробелами
Персонажи: Свои
Жанр: джен, стеб
 

  Показать контент

Насыщенный ароматами сена воздух резало острие колуна. Падающие поленья ударялись друг о друга с сухим звуком. Далекое жужжание заглушилось надрывным пением петуха. Летнее утро набирало силы, чтобы к обеду вжарить, как ошалевший маг огнем по головам ни в чем не повинных граждан. Дурные липкие образы мельтешили, то погружая в тошнотворный дурман, то ослабевая, давая реальности вступить в свои права. А реальность — штука скверная, любящая пронзить разум неженки своим неприглядным видом и требованием встать, идти, делать.
— Вставай, говорю!
Знакомый звук тонкого, отчасти раздражающего голоса разразился громом в больном от похмелья сознании.
С видом догорающей Андрасте Риен разлепил пальцами глаз. Из другой руки что-то полилось, пока он не понял, что все это время удерживал ополовиненную бутылку с вином. Он сел. Очень зря: углы конюшни качнулись, и на тело навалилась сила притяжения.
— Где мои штаны.
— Там же, где и остальное: в великом «ты все проиграл». Недалеко, кстати от великой задницы, если мои подозрения жутчайшим образом воплотятся в реаль…
Взмахом руки он попробовал нашарить тощий, мелкий, надоедливый как комар после полуночи в плотно запертой комнате, источник звука.
— Неизвестно где побывала эта клешня, так что, убери ее отсюда.
Пошевелив пальцами ног, он обнаружил досадное отсутствие демонически дорогих сапог. И осознание.
— Да?.. — затянула Хельга.
— Ничего.
Быть кем-то вроде не последнего человека (и эльфа, раз на то пошло) в агентуре Инквизиции этим двоим давалось, как молитва в окружении демонов Желания. До последних им оставался всего один гном, который в этот конкретный момент заблудился на Глубинных тропах, которые тропами не были, а подвалом в Орз… да кому вообще есть дело. Все, что нужно знать о Риене и Хельге, в миру выражается словами: «два идиота — почти человек». Полуэльф.
Спрашивать, что вчера было — в высшей степени бесполезно, Хельга сама выжидала подходящего пика боли для интереснейшего водопада слов.
— Ты решил отметить удачное пересечение границы маленьким стаканчиком. — Она показала пальцами, насколько маленьким. В реальной системе измерений это даже на сто грамм не тянуло. — Вот настолько маленьким…
Риен вздохнул. Перенести это послание через границу действительно оказалось сложно: с какого-то перепугу за ними гонялся целый отряд наемных убийц. Не отметить факт существования после той передряги, казалось отвратительным преступлением против самой сути жизни.
— …тебе показалось мало…
Ну да. Риен всегда брал от жизни все. Все лучшее: одежду, питье, женщин, связи. Пока отец не сказал, что его образ жизни откровенно вредит репутации их семьи. Дело-то нехитрое, многие не первостепенные наследники заканчивали изгнанием, пока либо не возвращались в лучах ослепительной славы спасителя чего-то там, либо гибли в неподходящих для упокоения местах. От воспоминания о теле его лучшего друга и где оно находилось, Риена начало подташнивать.
— И ты играл. В карты, ромб, королевы, монетки…
— Монетки?
— Когда о стену кидаешь мон…
Смутно припоминалось. Что еще ироничней, он вспомнил, что делала вчера Хельга. Смеялась, пока он последнее проигрывал, вот что она делала.
— …с мужиком, который топором рыбу ловил. Странный такой.
Даже пугающий. Кожа его лица напоминала расплавленную дешевую свечку, а из выпученного глаза текла слизь. Пока он его не вынул и не протер о рукав грязной рубахи. Кажется, Риен выиграл его рыбу, насколько он мог полагаться на барахлящую память.
— А еще там был таинственный мужик, которому ты, собственно, и проиграл все. Включая первенца. Он сказал, что явится за ним через три года. — Хельга вожделенно выдохнула. — Ах, монах-отступник, отринувший лживые идеалы церкви…
Подметавший конюшню дедок остановился и недобро покосился на эльфийку.
— Кстати, где он?
— Вчера ушел, — выплюнул дедок и снова зашуршал метлой.
— В твоих сапогах ушел, покачивая своей…
В голову ударила кровь. Риен выпрямился струной новехонькой лютни и припал к бутылке, как младенец к материнской груди, притом до того жадно, что не успел осознать насколько плохая идея с перепою глотать вино залпом. Хельга открыла было рот, но он вскинул палец, чтоб она заткнулась. Результат не заставил себя ждать, к горлу подкатила волна лютейшей на его веку тошноты.
Хельга едва успела отскочить, а дедок сплюнул и пророкотал:
— Сами вытирать будете.
— Именно об этом я и хотела сказать, — развела руками она и вышла на улицу под утреннее солнце.
Ее окутал терпкий аромат полевых цветов, провинциальной свежести и влажного ветра после вчерашней грозы.
— Как ты мог? — продолжила Хельга, когда Риен принялся плескаться в ведре. Бутылка стояла рядом.
— На мгновение, это не я на столе выплясывал.
Она скрестила руки и демонстративно — по правде, она все демонстративно делала, как переигрывающий актер в захолустном театре, где за декорацию и простыня сойдет — закатила глаза.
— Ага, но об этом ничего не говорится в правилах, так что, решать как себя вести в мертвецком состоянии, мое сугубо личное дело.
Отстранившись от ведра, Риен понюхал содержимое бутылки.
— Надеюсь, о потерянных письмах там тоже ничего нет, — уныло проговорил он и все-таки допил. Как-то нелогично оставлять бутылку не пустой. Грустно все это. Закончить карьеру шпиона из-за шальной попойки.
— Может, это все ты, — сощурился он, нашаривая арбалет, потом вздохнул. Арбалета тоже нет, как и штанов, денег, сапог, письма из-за которого он чуть не умер и Создатель знает, что еще скрывалось в его карманах. Если тот подозрительный монах и есть Создатель. Схватив бутылку, он нацелился на фыркнувшую Хельгу. — Ты — двойной агент!
— Да, ори тут на всю округу.
Вокруг кипела обыденная сельская жизнь, на которую эти двое вообще никак не влияли.
— Чья бы мычала, — отступил Риен, глядя на проходящую мимо корову. От нее чудовищно несло парным молоком.
— Не-а, — качнула головой Хельга, — любой тебе подтвердит, что все ты сделал сам!
— Ага, — подтвердил разгребающий сено мужик.
— Обязательно всем это слушать?
— У них как бы тут обычная жизнь протекает в их месте, а не на твоей конспиративной хате, в которой побывала каждая шлюха великого Вал-Руайо.
— Угу, — подтвердил мужик.
— Да с тобой вообще никто не разговаривает, — взмахнул руками Риен. — Нет! — Он вскинул палец. Мужик пожал плечами и вернулся к работе. — Эмм, извини… — он обратился к оскорбленному человеку с вилами. Вот за такую опрометчивость Хельга и величала Риена тупым идиотом. Не оригинально, зато чистейшая правда. — Тут кто-то сегодня будет ехать в сторону Скайхолда?
— Угу.
— Благодарен.
— Ага, поедем туда и всем расскажем какой ты тупой.
Риен ничего не ответил.

— Да будто никто не напивался и не свершал глупейшей ошибки в своей жизни, — вещала Хельга, пока дожидались нужного человека. Перечисляя все ошибки, она крепко задумалась. — Пару десятков раз. Ну подумаешь, привязали осла к стражнику и бросили их в реку поплавать. Весело!
Во что могло выливаться это «весело», Хельга мнила себя главнейшим знатоком. Когда пересчитывала шрамы от побоев по всему телу. Отдельная гордость — на шее от галстука покойничка и лезвия.
— Вчера тоже весело было. — Она задорно толкнула перебиравшую фасоль дочь кузнеца под ребра. Та вздрогнула, не от неожиданности, а потому что уже знала все подробности «веселых» случаев из жизни гостьи их скромного постоялого двора на перекрестке. — Это было потрясно, — пропела Хельга.
Девочка отодвинулась и с трудом моргнула.

— Да это даже не запрещено правилами, — болтая ногами, говорила Хельга под скрип телеги. — Просто легкий отход от субординации.
Возница с трудом моргнул.
— Может, хватит об этом всем рассказывать?! — ожил Риен. Ему было уже не так плохо. Относительно. Но что в мире не относительное?
— Создатель милостивый, был бы ты такой решительный ночью. — Она наклонилась к вознице и зашептала: — Я ничего не говорю, но он рыдал как девочка. «Со мной ведь такого раньше никогда не случалось», — пискляво заговорила она, имитируя рыдания.
Телега резко — насколько резко вообще может телега — остановилась.
— Я передумал, — безапелляционно заявил возница.
— Передумал ехать в Скайхолд, — проговорил Риен, глядя на дремучие поросли леса в вечернем свете.
— Да.
— На полпути?
— Мать вашу, выметайтесь уже!
Действительно передумал. Телега скоро удалялась по извилистой дороге, пока не скрылась из виду.
— Это ты виноват. Никогда не терял важных посланий и вот, заныл.
Безуспешно повторяя себе, какой он хороший (относительно) и спокойный (тоже относительно) человек, Риен не стал лихорадочно искать корягу, чтобы выбить весь дух из Хельги. Почесав в густой короткой шевелюре, в жизни не знавшей гребня, эльфийка пожала плечами, когда Риен взял случайное направление. Потом вспомнила, что где-то здесь есть пост старика Гарольда. Собственно, на это гениальное измышление ее натолкнул дорожный знак у тропинки.
Уморившись идти пешком, Хельга упала и закричала.
— Что? — озверев, обернулся Риен.
Она безмолвно указала на лодыжку и захныкала. Пришлось ее нести, а то еще своим китовым воем могла волков приманить. Случалось пару раз.
Хельга казалась тяжелой, не особо активный своей сущности, Риен скоро запыхался тащить ее на себе.
— …и вообще, мне напророчили удачу на прошлой неделе, — сокрушался он. — Вот она какова, оказывается.
— Ага, пацан переодетый в бабу и носящий имя Госпожа Жантуатетта, — саркастически вставила Хельга.
— Признайся, у него есть стиль.
— Ага, если ты старый извращенец-угнетатель из Тевинтера, то конечно.
Риен остановился, чтобы отдышаться. Не осознав это, Хельга пришпорила его и закричала:
— Давай, лошадка!
— С твоей ногой все в порядке, — утвердительно сказал он и отпустил ее.
Эльфийка повисла на его шее.
— Мне лень пешком ходить.
— Четвертый раз!
— Кто тебе виноват, что ты такой тупица.
— Отцепись.

Пост старика Гарольда не пользовался особенной популярностью, то ли из-за местонахождения «приблизительно в лесу», то ли из-за того, что о нем знали только агенты Инквизиции. Зачем заводить такой пост с одним стариком около Скайхолда, вопрос чисто риторический. Раз он есть, значит, кому-то надо.
То была запущенная хижина, внутри которой царила пыль и запустение. Не из-за одержимости хозяина Ленью, наоборот, Гарольд клялся каждому встречному-поперечному, будто самолично развешивал паутину и выкладывал каждую пылинку, столь скрупулезно, как какой-нибудь тевинтереский угнетатель, согласовывающий детали сделки с дем… простите, Духом Выбора.
Гарольд встретил их по-дружески, пожав руки и на этом все. Для него рукопожатие — высшая степень выражения благосклонности. Не желая оставаться с этими двумя свыше отведенного, пока они опять чего-нибудь не учудят, Гарольд — лысеющий старик с печальным взглядом завязавшего убийцы — перешел непосредственно к делу:
— Послание у вас?
Хельге понадобилось всего мгновение на выдумку легенды, чему обучают в первую очередь. Другое дело степень усвоения.
— Мы его потеряли. Как и лошадей и вообще все, ага.
— Вы… — Старику понадобилось чуть больше времени на формирования адекватной реакции. — Вы что?!
— Это были… — виновато начал Риен, но его перебила Хельга, яростно жестикулируя:
— Лесные пираты! Нас ограбили лесные пираты.
— Кто? — выдавил Гарольд на грани с сердечным приступом.
— Как обычные пираты, только в лесу, — глядя в сторону, сказала Хельга.
Что до Риена, он просто остолбенел, как человек с напрочь убитым инстинктом самосохранения.
— Это разбойники, тупица, — исступленно прорычал Гарольд.
— Не-а, у них были треуголки и попугай. — Скрючив пальцы, она принялась имитировать голос попугая: — Соверррены!
Гарольд тяжело опустился на скрипящий стул.
— Вы идиоты, — бесцветно проговорил старик. — Что в словах «лично в руки» вам не понятно, кретины?
— Может, мастер шпионов там и была, — оживился Риен. — Ну а что, избавить людей от полконтинента ответственности, как это делают нормальные начальники?
— Это правда? — Гарольд пронзительно посмотрел на Хельгу. Она просто не могла выдерживать печаль стариков. Им и так недолго осталось, зачем омрачать и без того жалкие дни?
— Он все проиграл.
Гарольд соорудил подобие ухмылки.
— Скажи, а лесные пираты его били?
— О да.
С несвойственной старику скоростью и мощью, Гарольд технично врезал Риену.
— Почему ты ее тогда не бьешь, она тоже в этом участвовала! — держась за напухающую скулу, сказал он.
— Дискриминация! — пропела Хельга. — Фу, шовинист старый.
— Разгребать — как всегда, Создатель милостивый — будете сами. Я вам дам всего одного коня и попробуйте его посеять.
При слове «посеять» в непомерно буйном воображении Хельги нарисовалось дерево из лошадей. Выглядело уродливо. Точно как заплывшее лицо Риена.

Суровость сестры Соловей проглядывалась даже в полумраке лампы. Потупив взгляд, Риен не знал, стоит ли ему ступать на мягкий ковер босыми грязными ногами, или все же не надо. Морально он уже был готов пуститься по миру бродягой и питаться только тем, что поймает (с его навыками — ничем). Отвесив неловкий поклон, Хельга достала из-за пазухи скрепленное печатью письмо. Сестра Соловей одобрительно кивнула и, развернув послание, хмыкнула:
— Зевран, все такой же шутник.
Риен за свою жизнь — не обремененную благоразумным опытом — иногда слышал, каково это, ничего не понимать, хоть будучи трезвым и в сознании. Открыв рот в безмолвном крике, потоке матерщины и проклятий, навеки там застрявших комом лютой ненависти ко всему белому свету (в частности, к одной лживой эльфийке), он мог только пискнуть, когда Лелиана разорвала на кусочки письмо, из-за которого он полгода терпел лишения, Хельгу и получил в лицо от, казалось бы, милого старика.
— Как и приказывали: все думали, что мы его потеряли, — отрапортировала Хельга.
— Хорошо…
Свежий горный воздух, напоенный отчаянием, душил грудь Риена, пока он пустым взглядом исследовал глубины двора со ступеней.
— Отлично, нас повысили! — со всей дури (чисто дружески) врезала его по плечу Хельга.
Дело в том, что он выбежал, так и не дослушав, что скажет его непосредственная начальница.
— Да, и мы теперь напарники. Значит — друзья до погребального костра!
Риен сполз по поручню и снова взвыл.
— Да ладно тебе, друзья — твое лучшее богатство. Это будет потрясно!

Изменено 17 апреля, 2016 пользователем Мистер Войд

[Douglas 20]

Название: Пушки с острова Сегерон

Автор: Douglas

Задание: Друзья - мое богатство

Размер: 55012 знаков с пробелами

Персонажи: из первоисточника есть Данариус и немного Фенриса. А так разнообразные тевинтерцы и кунари

Жанр: приключения + личностная драма. И почти все умерли

 

  Показать контент

Когда настает вечер, на берегу Сегерона становится тихо. Дневные птицы прекращают свое пение, ночные же в это время года не поют. Вот почему путник, вышедший на берег в ту ночь, не услышал бы ничего, кроме шума моря, и не увидел бы ничего, кроме огромного водного пространства впереди и высокого берега сзади. Но, приглядевшись внимательно, он увидел бы наверху, на горе, строения форта Васаан.
Любой большой корабль, проходящий мимо острова, из форта просматривается легко. Но маленькую лодку, идущую около берега, могут и не разглядеть. Значит, можно высадиться недалеко от острова, потом подняться вверх по лесистому склону горы – и, если будет милость Андрасте, проникнуть в форт. Милость Андрасте, думал Венций, осторожно оглядывая из лодки прибрежные утесы, нам всем понадобится – предыдущему отряду, пытавшимся проделать то же самое, задача не удалась. Еще, впрочем, можно надеяться на магические таланты Данариуса – ореол невидимости он умеет делать, как никто другой, в этом Венций успел убедиться за много лет дружбы с магом. Данариус и Венций были неразлучны еще с детства – только магических способностей у Венция никогда не было, и он выбрал воинскую карьеру. Теперь же обоих выбрали для этой операции.

Венций вспомнил вчерашний совет. Генерал Аврелий говорил тогда:
- Понимаете, мы не можем рисковать людьми. А эти орудия - какие-то новые штуки с их кунарийской взрывчаткой, мы таких раньше не видели, что-то вроде баллисты, но куда больше - могут разнести любой корабль к архидемоновой бабушке. Там три месяца назад проходил наш дредноут, думали, уж он-то пройдет спокойно. Так нет, ни дредноута теперь, ни солдат с него. Вот потому и надо, чтобы орудия кто-то взорвал. Затем мы вас, почтенный Данариус, и попросили приехать.
«Почтенный Данариус» вздохнул. Воевать он мог и делал это регулярно, но последнее время предпочитал занятия искусством. Но Венций был его друг, да и другие друзья в Сенате очень просили его отправиться на Сегерон, потому он и здесь.
- А зачем вообще нам нужен этот форт? Армию же можно высадить в другом месте, а идти близко к берегу не обязательно.
- Дело в том, - ответил Венций, - что место уж больно удобное. Мы сейчас в северной части острова, здесь рогатых нет. А чтобы высадиться, надо отправлять корабли далеко на юг, и они должны идти далеко от берега, значит, надо брать больше припасов. А самое близкое место для высадки – как раз у форта Васаан, на юг от него на много миль сплошные скалы.
- А если идти по суше?
- Тоже можно, но тогда придется драться с партизанами. Люди Тумана – слышал про таких? Страшное дело, и главное, совершенно невозможно угадать, когда нападут. Поэтому и приходится использовать корабли.
- Вот потому, - добавил Аврелий, - мы и пытаемся захватить форт. Но рогатые поставили там свои орудия, и из-за них подойти с моря большой армией невозможно.
- Значит, - задумался Данариус, - нам нужно узнать, где у них находятся орудия – так? А потом кто-то должен будет их уничтожить…
- Почти так, но есть сложность, - вновь ответил Венций. – Мы уже отправляли туда отряд разведчиков, и он не вернулся. Значит, кунари уже готовы к нашему появлению. Да и предыдущий отряд нам нужно спасти, если они еще живы – и если у нас будет такая возможность. А это значит, кунари будут ждать, что на них нападут. Поэтому нам надо сделать все настолько быстро и внезапно, насколько можно.
- Кроме того, - прибавил Аврелий, - сейчас мы хотим ударить по рогатым сразу в нескольких местах. У нас есть армия на западе острова, она сейчас ждет голубя с сигналом о начале выступления, и чем быстрее дождется, тем лучше, потому что припасов там мало, а доставлять туда корабли с материка сложнее, чем к архидемоновой бабушке.
- И вот поэтому, - заключил Венций, - мы должны сразу взять с собой в форт гномью взрывчатку. Если удастся, мы взорвем орудия и вернемся к Аврелию, и тогда сразу же наш флот выйдет к Васаану. Ну а если что-то не получится, отправим к Аврелию голубя – тогда он хотя бы будет знать, что с нами произошло и что творится в форте.
- Не знаю, - Данариус лениво покачал головой, - по мне так вы слишком торопитесь. Не будет ничего плохого, если атака задержится еще на день, а опасность для нас куда меньше.
- Для нас - да, меньше, - согласился Венций. – Но речь идет не о только о нас, но и об общем плане. И о других наших, которые сейчас могут быть в форте, а они тоже мои друзья. Потому мы и попросили тебя прибыть – нам сейчас нужные лучшие из лучших.
Данариус вновь покачал головой, но промолчал.

Пока в лодке Данариус, прикрыв глаза, повторял про себя Ритуал Концентрации, Венций искал на берегу удобное для высадки место. Удобная бухта обнаружилась там, где деревья стояли у самой воды и скрывали обзор из форта. Венций показал рукой правящему лодкой рабу, куда следует пристать, и тевинтерцы, стараясь не нарушать тишину, начали выходить на берег.
Раб, правивший лодкой, был первым. Широкоплечий, казавшийся ленивым, Адриан на самом деле был лучшим бойцом среди рабов Венция. Семья Адриана служила роду его хозяина уже много веков, а рядом с самим Адрианом Венций воевал с юности и доверил бы ему свою жизнь, не колеблясь.
Венций вылез из лодки следом.
Данариус, неспешно открыв глаза, оглядел местность, улыбнулся, сделал своим рабам знак рукой. Стройная девушка, сидевшая рядом с Данариусом, нахмурившись, сделала шаг из лодки; Данариус с удовольствием наблюдал за ее движениями. Юлия стала его рабыней лет пять назад; как говорили, ее привезли откуда-то издалека. Воспитать в ней покорность было нелегко, но через год она уже была послушна и верно служила господину. Ловкая, как кошка, она участвовала в представлениях акробатов и была среди них лучшей; умела она и лазать по деревьям, и прятаться, и драться.
Когда Юлия оказалась на берегу, из лодки выбрался и сам Данариус с эльфом-телохранителем. Уже на берегу Данариус споткнулся и чуть не упал, пока его рабы стояли рядом – но Венций успел подать магу руку. Данариус улыбнулся другу так сердечно, что тот сам чуть не улыбнулся в ответ – однако собрался и вновь внимательно окинул берег взглядом. Убедившись, что отряд высадился незамеченным, Венций кивнул:
- Можем выдвигаться. Данариус, делай ореол невидимости.

Кун требует полного соблюдения установленного порядка, и личным чувствам здесь не место. Саирабаза, явившегося с докладом, Сазарин терпеть не мог – он вообще не любил никого, владеющего магией. Слишком они опасны и непредсказуемы, как их не контролируй. Но Ардат всегда говорил, что магия необходима, и Сазарин никак не проявил своих чувств.
- Я слушаю.
- Пятеро высадились на берегу. Один баз саирабаз, четверо воинов, из них трое мужчин и одна женщина.
- Хорошо, - тон Сазарина остался бесстрастным. – Я прикажу выслать патрули для поиска.

Венций впервые выполнял настолько рискованное задание. Конечно, в тренировочных походах, которые устраивал Данариус, им обоим много раз приходилось ходить под ореолом невидимости, и он знал, что заметить кого бы то ни было под ореолом практически невозможно, если он сам себя не выдаст. И в сражениях он был много раз. Но одно дело – сражение, а другое – здесь, когда любое неверное движение может обернуться смертью. Ночная тьма и лесные шорохи усиливали напряжение.
Поэтому шаги спускающегося по склону горы патруля испугали Венция. По лицу его, впрочем, понять это было невозможно. Он жестом велел отряду застыть на месте; они были в небольшой роще, и у них было сколько-то времени укрыться между деревьями, чтобы кунари не наткнулись на отряд.
Патруль состоял из пяти кунари. Одетые в черное, они безмолвно и шли по лесу, вглядываясь в темноту между деревьями. Венций с тревогой наблюдал за их приближением – вдруг они заметят какие-то следы отряда, услышат что-нибудь? Патруль тем временем подходил все ближе. Вот они были уже на расстоянии нескольких десятков метров от Венция, тот уже готовился к сражению… но тут патрульные двинулись дальше к подножию горы. Убедившись, что опасность миновала, Венций с товарищами двинулись дальше.
Впрочем, как оказалось, радоваться было рано – следующий патруль встретился им через минут пятнадцать. Затем еще один. Судя по поведению, патрульные искали что-то – или кого-то. Пока что тевинтерцам удавалось прятаться, но сколько еще времени милость Андрасте их не покинет?
Как оказалось, недолго. Когда приблизился следующий патруль, под ногой кого-то из отряда – Венций так и не понял, кого – хрустнула ветка. Венций успел увидеть на лице Данариуса внезапное выражение ярости – давно уже он не видел друга в таком состоянии – а затем его внимание переключилось на приближающихся кунари. Те насторожились, услышав звук, и начали двигаться к месту, где стоял отряд. Похоже, они никого не заметили, но потом один из них – видимо, командир – отдал на своем языке какой-то приказ. Другой, судя по всему, маг, начал читать заклинание. Данариус не стал ждать, пока тот закончит, и начал колдовать в ответ. Одновременно Венций и Адриан обнажили оружие. Как только молнии вылетели из посохов обоих магов, Венций и Адриан кинулись в атаку; за ними, повинуясь приказу господина, бросились рабы Данариус. Невидимость, дававшая им преимущество, исчезла, как только они вступили в бой.
Противник Венция был сильнее, но ловкости ему явно не хватало. Однако у Венция не было времени – если не удастся победить врагов до прихода следующего патруля, это будет конец. Поэтому Венций старался ударить противника как можно сильнее. Первые несколько ударов враг отбил, но затем оступился и упал, пропуская удар. Как можно быстрее Венций воспользовался ситуацией, проткнув кунари массивную грудную клетку – для того только, чтобы, обернувшись, увидеть бегущего к нему и падающего на землю Адриана. Затем вспышка, сорвавшаяся с посоха рогатого мага, взорвалась перед глазами Венция. Потом была темнота.

- Я слушаю.
- Из нашего патруля, обнаружившего чужаков, остался в живых один. Из пятерых нападавших захвачены двое, оба ранены, один серьезно. Скорее всего он умрет в ближайшие часы. Трое остальных, включая баз саарибаза, скрылись.
- Хорошо, это хорошо. Какой урок ты можешь извлечь из произошедшего?
Сазарин стоял навытяжку перед столом, за которым сидел его командир Ардат, член Бен-Хазрат. Ничего лишнего в комнате не было – стол, стул, кровать, небольшой шкаф для одежды. Про Ардата ходило много слухов, но все говорили об его смелости и суровости. Рассказывали, например, как он в одиночку справился с десятком тевинтерских солдат и вышел без единой царапины. Служить под его началом было огромной честью – это Сазарин, недавно переведенный в форт, очень хорошо понимал. Но он боялся совершить хоть малейшую ошибку – говорили, что к отступникам Кун Ардат не знает жалости.
- Один из тевинтерцев, тот, который умирает, совершил ошибку – бросился защищать второго от удара и сам попал под удар. Значит, он поддался страстям, и это его подвело.
- Все так, все так. Он следовал своей привязанности, а привязанность есть слабость, только общее дело есть сила. Помни об этом, Сазарин.
Знаешь, тевинтерцы меня всегда удивляли. Они так гордятся своей дружбой, что готовы рани нее оправдать все, что угодно, даже самые чудовищные вещи. У них даже есть поговорка, что настоящий друг – это тот, кто поможет спрятать труп, не задавая вопросов. И еще они говорят «друзья – мое богатство». А об истине, о том, что надлежит делать, они не думают вовсе. Нам, верным Кун, никогда не следует поступать так.
- Да, - ответил Сазарин, - это я понимаю.
- Нам надо сейчас искать тех, кто убежали. А ты поговори с пленными. Нам нужно знать, что замышляют наши враги. Но помни – нельзя проявлять излишнюю жестокость, это против Кун. Свободен.
Сазарин кивнул головой и вышел.
Он не был косситом, но родился и вырос здесь, на острове. Двадцать первых лет жизни он жил на севере, в области, где постоянно шла война, все воевали со всеми – тевинтерцы с кунари, кунари с местными, местные с тевинтерцами – а он не понимал, кто, когда и из-за чего начал эту войну. Он воевал всю жизнь, но с кем воевать, ему было все равно. Когда ему было двадцать, старейшины племени сказали – идет большое наступление, надо бежать. Племя бежало, сражаясь по дороге. Некоторые погибали, другие отставали, прикрывая отход остальных – таких не искали. Однажды это случилось и с Сазарином – ему нужно было отвлечь на себя отряд кунари. Его проводили, сказали, что будут ждать шесть часов, потом уйдут дальше. Вернуться Сазарин не сумел – был ранен, потерял сознание, а когда пришел в себя, кунари взяли его в плен. С ним говорили, предложили воевать на их стороне – Сазарин не возражал, если только не придется драться со своими. На это кунари согласились. Сазарин принял Кун. Наставники учили его, и хотя он не все понимал, со временем уроки ему стали нравиться – тем более что от него не требовали ничего, кроме войны. В то время ему и дали имя Сазарин, «воин, в бою подобный медному ветру».
Смысла в жизни у него не было. Зато была цель – воевать. Это его устраивало.

Концентрация разума не подвела Данариуса – он до последнего момента был в бою спокоен. Он видел, как Венций убил своего врага, и успел заметить, как еще один противник подходит к нему со спины, а раб Венция кидается на помощь господину и падает. Одновременно Данариусу пришлось отражать заклинание вражеского мага, и тут – их заклинания столкнулись. Данариуса отбросило в сторону, и также бесстрастно, как будто со стороны, он наблюдал, как проваливается в глубокий овраг, как натыкается на острые шипы на дереве, а затем – как неудачно падает на землю, ломая ногу. Потом пришла боль, и дальнейшее он помнил хуже. Он куда-то полз, кажется, нашел какую-то пещеру, затем потерял сознание.
Очнулся он, видимо, спустя несколько часов. Огляделся. Действительно, он был в какой-то пещере. Попробовал пошевелиться – и не удержался от стона, так стало больно. Потом понял, что к ноге его привязана длинная прямая палка. Он застонал снова.
- Шшш. Не двигайтесь, - тихо прозвучал женский голос. Из темноты пещеры появилась Юлия, следом за ней – телохранитель.
- Вы, - Данариус обрадовался, увидев обоих рабов. – Как вы нашли меня?
- Мы видели, как вас сбросило со склона. Спустились сами, - Юлия опустилась на колени рядом с хозяином. – Искали вас, нашли, где вы шли, замели след. Пришли в эту пещеру, увидели вас без сознания. У вас сломана нога, мы наложили шину.
- Хорошо, моя девочка, - Данариус погладил Юлию по голове. – А Венций?
- Венций с Адрианом оставались там. Мы не знаем, где они сейчас. Скорее всего, их взяли в плен.
- Это плохо, - Данариус помрачнел. – Вам надо было защищать и их тоже!
Юлия склонила голову, признавая вину.
- Ладно уж, - продолжил Данариус, - что случилось, то случилось. Но уходить без Венция отсюда нельзя.
Он прикрыл глаза, вспоминая. Венция он знал… да кажется, всю жизнь. Там, в Минратосе, их родители были дружны, поэтому мальчики воспитывались вместе с детства и были неразлучны. Вместе ходили в гимнастический зал, вместе играли, вместе хулиганили, и даже, случалось, принимали на себя вину другого. Потом, когда они выросли, стало ясно, что их интересуют несколько разные вещи. Они оба любили искусства и разделяли любовь к войне, но Данариус, будучи магом, больше любил искать красоту в окружающем мире, поэтому он предпочитал оставаться в Империи, набирать учеников и тренировать их, помогая им стремиться к совершенству. А Венций предпочитал непосредственное действие, поэтому отправился на войну сам. Но пока он не уехал на Сегерон, он и сам участвовал в тренировках, которые устраивал Данариус, и помогал их проводить, когда речь шла о воинской подготовке.
Потом, перед отъездом Венция, они поклялись друг другу в вечной дружбе, и с тех пор переписывались. Венций же и рекомендовал Данариуса для поездки на Сегерон для этой операции, и сам просил приехать, и Данариус с радостью согласился, желая увидеть старого друга.
А теперь получалось, что друг попал в плен – отчасти и по его вине. Данариус не простил бы себе, если бы оставил Венция в беде.
- Значит, так, - сказал он. – Пока что мы остаемся здесь. Что из снаряжения с нами?
- Взрывчатка здесь, - ответила Юлия. – Я сохранила ее. Еды осталось мало, но на день должно хватить.
- А голуби?
- Почти все остались внизу, с собой мы их не брали. Одного мы принесли сюда.
- Да, точно, вспомнил. Значит, одно сообщение мы сможем отправить, но выходить наружу рискованно.
Данариус задумался ненадолго.
- Вот что, - сказал он наконец. – Я сейчас не могу двигаться. Но кто-то должен пойти в форт и выяснить, что там с Венцием. И если получится, все-таки взорвать орудия. Больше всего шансов это сделать у тебя, Юлия. А ты, - он повернулся к телохранителю, - пока останешься здесь, на случай, если у Юлии что-то не выйдет. Тогда ты останешься единственным, кто сможет двигаться и сделать что-то. Если услышишь взрыв – спустишься к лодке и отправишь сообщение с голубем. Вопросы?
Юлия нахмурилась:
- Что делать в первую очередь, искать вашего друга или взрывать орудия?
- Искать Венция. Это сейчас главное. С орудиями можно разобраться позже.
- Сколько у меня есть времени?
- А сколько времени сейчас?
- Почти утро. Скоро рассвет.
- Тогда до середины следующей ночи. Если за это время не вернешься… делать нечего, пробуем спуститься вниз и отправиться обратно к Аврелию.
Она кивнула, поднимаясь с колен.
- Погоди, - остановил ее Данариус. – Я сейчас сделаю ореол невидимости. Днем это все равно опасно, но что поделать…
Он немного приподнялся и прочел заклинание. Девушку после этого он уже не видел, но наугад определил место, где она стояла, погладил ее по руке:
- Теперь иди. Ждем твоего возвращения, и пусть милость Андрасте будет с тобой.
Надеюсь, Андрасте поможет тебе спасти Венция, подумал он. Затем устало откинулся на пол пещеры. Телохранитель-эльф стоял на коленях рядом.

Солнце, действительно, взошло со стороны моря. На острове начинался день, тени становились меньше, и дневные птицы и звери пробуждались ото сна, выходя на лесные тропы. Было тепло, летний день обещал быть жарким.
Но Юлия обращала на это мало внимания. Уже много лет она воспринимала мир как в тумане. Главными для нее были приказы хозяина, и единственное, о чем она думала сейчас – как выполнить данное ей задание. Хозяина она ненавидела, и первое время, когда попала в Тевинтер, думала о том, как лучше убежать. Потом это стало казаться ей невозможным, и она мечтала только об уничтожении хозяина – но чем дальше, тем больше это превращалось в несбыточную мечту, а здесь и сейчас существовала только его воля, его приказы. Постепенно это даже стало ей отчасти нравиться – в конце концов, у нее была крыша над головой и еда, и никакие новые бедствия и большие изменения в жизни ей не угрожали. А ненавидеть Тевинтер, никак это не проявляя, она могла сколько угодно.
Так что если хозяин желал спасти своего друга, она должна сделать все, чтобы угодить ему, как бы трудно это ни было. Впрочем, пройти по лесу невидимой она вполне могла, это они с хозяином тренировали много раз. Правда, ее беспокоило, что именно она ночью наступила на ветку, выдав отряд – неужели она теряет навык? Если так, хозяин перестанет доверять ей и может выгнать. Признаться в своей вине ей так и не хватило смелости.
Юлия снова, как ночью, поднималась по склону горы, к форту. На сей раз патрулей ей не попадалось, хотя она слышала голоса внизу – видимо, их отряд искали. Но пещера, в которой находился хозяин, была хорошо замаскирована, и люди прятались довольно глубоко в ней, так что можно было надеяться, что хозяина не найдут. В любом случае, сейчас это не было ее непосредственной задачей – важнее было, чтобы не нашли ее саму. Поэтому она старалась идти как можно тише, не приминая, когда было можно, траву, держась в тени деревьев – невидимость, конечно, хорошо, но все равно лишний раз не стоит оказываться на свету. Один раз, уже недалеко от форта, Юлию напугала белка, спрыгнувшая с дерева прямо перед ее носом. Юлия остановилась ненадолго, но белка ей не заинтересовалась.
Было еще раннее утро, когда она подошла к стенам форта. Стараясь не подходить близко к часовым, держась около деревьев, она пошла вдоль стены. Около часа она наблюдала за тем, как двигаются часовые. Каждый из них ходил вдоль своего участка стены, так что обычному человеку не удалось бы ускользнуть от его внимания. Ей, в состоянии невидимости, было легче, но риск все равно был велик.
Пока она ждала, на дороге к форту появился отряд тяжело вооруженных кунари. Интересно, подумала Юлия, заметят ли меня, если я попробую проникнуть вместе с ними? Тоже рискованно. Но все же больше шансов, чем пытаться перелезть через стену.
Бесшумной походкой, стараясь не дышать, она пристроилась в хвост отряда. Широкие ворота форта открылись, пропуская рогатых воинов. Шаг. Еще шаг. Она боялась, что стук сердца выдаст ее – но шум шагов воинов был громче. Еще шаг. Она была уже почти внутри. Внезапно стражник поглядел, как ей показалось, почти в упор на нее. Она испуганно сжалась – но тревога оказалась ложной, стражник отвел взгляд.
Пока кунари, грохоча, проходили внутрь, Юлия, как ящерица, юркнула мимо них. Ворота шумно закрылись за ее спиной. Она была в крепости врага.

Теперь действовать надо было вдвое осторожнее. Медленно она продвигалась вглубь форта, шла в тени, около стен хозяйственных построек. К страху подвести хозяина добавился страх погибнуть в одиночестве. Смерти как таковой она не боялась – ей уже много раз приходилось драться с бандитами в Тевинтере, и в городах, и в поле – но никогда раньше она не была одна, рядом с ней были другие рабы, да и хозяин был близко. А теперь все было наоборот, и если ее сейчас поймают и убьют – никто не узнает, что с ней случилось. Только смерть была сейчас рядом с ней, наблюдая откуда-то сзади.
Юлия укрылась в углу внутреннего двора форта, в тени, наблюдая. В форте тем временем шла своя жизнь. Больше всего Юлию удивило, что здесь было даже больше эльфов и людей, чем косситов. Она наблюдала их построение и тренировку, затем – как они отправились на завтрак. Постепенно она начала понимать расположение строений форта. Кухня была у южной стены, рядом с воротами, справа; казармы – с другой стороны от ворот и у западной стены. На севере была наблюдательная башня, а на востоке – море; видимо, на восточной стене были и артиллерийские орудия.
Больше всего Юлию занимал вопрос, где могут держать пленных. Но ведь им должны приносить еду? Подождав какое-то время, она увидела, что чаны с едой несут к северной башне; может быть, пленные там? Однако проверить это было невозможно – двери в башню были закрыты, и у них стоял караульный. Убить его? Нет, бессмысленно – заметят. Разве что солдаты отвлекутся на что-то другое.
А что, если взорвать орудия кунари?
Действительно, как собрать бомбы, чтобы они взорвались через нужное время – она знала. Если устроить взрыв – поднимется паника, и тогда в суматохе можно будет попробовать влезть в башню. Если друг хозяина там - взять у охранника ключи, отпереть дверь, переодеться в форму солдат и быстро убежать.
Шансов, конечно, мало. Но есть.

Восточная стена форта была не такой уж высокой, и залезть на нее Юлия была вполне в состоянии даже без снаряжения – на тренировках ей приходилось брать и большую высоту, а результат на этих тренировках у нее всегда был лучший. Она с содроганием вспомнила стены оперного театра в Минратосе зимой, когда каменная кладка превращалась в сплошную наледь, и зацепиться за камень было невозможно. Эта стена не шла ни в какое сравнение.
Наверху стены она, все еще невидимая, позволила себе немного расслабиться и оглядеть окрестный пейзаж. Внизу, прямо под ней, из стены высовывались три огромных горизонтальных трубы, должно быть, те самые орудия – их величина поражала воображение, выпущенный из такой трубы камень действительно мог разнести самый крупный тевинтерский корабль в щепки. Юлия, правда, так и не поняла, как эти орудия действуют – что-то с взрывчаткой… но сейчас это было неважно. Еще ниже, далеко-далеко внизу, было море. Если она упадет со стены… она не уверена была даже, что смерть будет мгновенной. И опять-таки умрет она в одиночестве. Но отступать уже было поздно.
Орудия, видимо, были установлены где-то в подземном помещении – от того места, где стояла Юлия, до них было метров тридцать. Цепляясь руками и упираясь ногами в еле заметные трещины в камне, она начала спуск. Камень был серым и чуть крошился, но к счастью, он был достаточно тверд, и выступы в нем могли служить неплохой опорой. Главное сейчас было - не смотреть вниз. Несколько раз волна страха накрывала Юлию, особенно когда нога начинала терять опору – но всякий раз девушка ухитрялась сохранить равновесие и продолжать спуск.
Кажется, оставалось уже немного, когда она все-таки сделала неверное движение и заскользила вниз по стене. На мгновение ей показалось, что это конец и смерть догнала ее, но тут она почувствовала опору под ногами. Она стояла на одном из огромных орудий. Спуск был закончен.
Отдышавшись немного, Юлия установила бомбу. Взрыв должен был произойти через два часа – достаточно, чтобы успеть подняться по стене и вернуться в форт. Но у нее оставался еще материал на две бомбы, как раз на оставшиеся орудия. Теперь нужно было двигаться вбок по стене, и сейчас ошибиться было уже нельзя – внизу не было никакой опоры до самого моря.
Вжимаясь в поверхность камня, она начала движение. Теперь было легче – можно было смотреть вбок, на оставшееся до орудия расстояние. Через полчаса – так ей казалось – работа была закончена. Можно было отправляться назад в форт.
Дорога вверх была еще легче. Здесь можно было даже иногда вбивать клинья в камень и опираться на них. Когда ее голова оказалась выше уровня стены, она вздохнула с облегчением, потом вылезла на стену – уже внутри форта.
Теперь, когда ужас и напряжение отступили, Юлия чувствовала усталость. Ей захотелось спать, да и голод брал свое. Сколько она ни убеждала себя, что расслабляться рано, мозг ее работал будто сквозь слой ваты, перед глазами плыли черные точки.
Только этим можно объяснить, что, спускаясь с внутренней стороны стены, она не заметила солдата, вышедшего из-за угла прямо перед ее приземлением. Уже стоя на земле, она столкнулась с солдатом; оба дернулись, она прислонилась к стене – невидимость слетела с нее; он отреагировал быстрее, прижав ее к стене и приставив меч к ее животу.
Вот и все, подумала она. Это смерть. Хорошо хотя бы, что бомбы удалось поставить.
Затем подняла глаза и взглянула смерти в лицо…
… оказавшееся удивительно знакомым.
- Ты? Черный Сокол?
Сазарин так же вздрогнул от звука ее голоса. Произнес неуверенно:
- Лунный Цветок?

Сазарин приказал солдатам отвести ее в свой кабинет на вершине башни. Теперь они сидели там вдвоем. Он помолчал какое-то время – собирался с мыслями. Как назвать то, что он чувствовал, он не знал. Неловкость? Стыд? Когда-то он согласился принять Кун только при условии, что не будет воевать со своим племенем – но это было давно, а вот теперь он был вынужден допрашивать подругу детства.
- Значит, - сказал он наконец, - ты теперь воюешь за Тевинтер?
- Я… выходит, так. Тогда, после тебя уже, на нас напали. Маму и папу убили, а меня – вот… продали в Минратос. Теперь я у них. А ты, выходит, большой начальник у рогатых? Хочешь знать, какое у нас задание, и что там еще спрашивают у врага?
- Не такой уж и большой. Я помощник командующего фортом. Но ты права, про твое задание хотелось бы узнать.
- Глупо. Ты же понимаешь, что я про это ничего не скажу. Сам бы ведь ты не сказал на моем месте.
Она сама удивлялась себе. Годы рабства, когда главным для нее было подчинение, как будто исчезали. К ней внезапно начала возвращаться уверенность. Она видела перед собой человека, равного себе – и ему можно и нужно было сопротивляться, не ради хозяина, а просто потому, что так было надо.
- Не сказал бы, - он усмехнулся, встал с кресла, прошел по комнате. – Но что поделать. Отдать тебя на пытку? Этого бы мне не хотелось. Могу еще попробовать найти к тебе подход. Вот например, зачем тебе Тевинтер? Не думаю, чтобы тебе там нравилось.
- Ага, и сейчас я должна осознать, как была неправа, раскаяться и выбрать лучшую жизнь по завету Кун. Тоже глупо, согласись.
Он поглядел на нее. Вернулся к креслу, сел, посмотрел ей в глаза.
- А действительно, если говорить не как пленный и следователь, а как старые друзья. Вот представь, что я не хочу у тебя ничего выпытывать. Даже про задание твое не буду спрашивать. Но в Тевинтере – там тебе правда хорошо? У нас здесь рассказывают многое о ваших порядках, но мало кто был там на самом деле. Шпионы разве что, - «и еще бывшие тевинтерцы, решившие принять Кун», подумал он, но не сказал вслух, - но с ними поговорить удается редко.
Она усмехнулась.
- Если просто как друзья… Знаешь, там спокойно. Ты вот привык к войне и всегда был готов драться, а мне все те годы хотелось, чтобы все это закончилось однажды. То есть как… я знала, что драться придется, и что ничего другого никогда не будет. Но все время была какая-то не надежда даже – мечта. Что все это кончится, и все хорошие люди будут вместе, не надо будет убегать больше… А потом я шла и дралась снова вместе со всеми.
- А в Тевинтере было не так?
Девушка помедлила с ответом.
- Не совсем так. Там есть с кем драться, есть преступники, есть вот вы, некоторые отправляются в Ферелден и Орлей – там тоже есть с кем воевать. И меня тоже тренировали для войны, все время. Но есть еще кое-что…
Он слушал ее со всем вниманием, с каким мог. Окно башни было открыто, и в него дул легкий ветерок, принося прохладу. Какие-то птицы пели за окном.
- Там есть такое чувство… не знаю, как это описать. Как будто ты дома, и всегда будет так. Даже если ты раб и знаешь, что свободы никогда не увидишь – все равно это дом. А любая война нужна только для того, чтобы защитить этот дом и своих близких, понимаешь?
- Но ведь и у нас было так же.
- Нет… У нас не было дома, у нас был весь мир. Я не знаю, как сказать, такому меня не учили… Помнишь, когда мы были маленькие и играли вместе, мы могли играть и с зверями, и прятаться между деревьями, и камни, реки, пещеры – все это было наше, мы могли пойти куда угодно и везде все было своим? А в Тевинтере свое – это то место, где ты живешь. Дом. Там живут и дерутся для того, чтобы дом оставался прежним. И город тоже. Там нет деревьев, нет леса… то есть они есть, но это не то. Есть улицы, стены, дома. И ты привязываешься к ним, и живешь вот в этом месте в этом времени, понимаешь?
Он пытался понять, но не мог. С самого детства он не мог представить привязанность к одному месту – жил только там, куда отправлял его приказ. Он повернул голову и некоторое время смотрел в окно на море. Птица села на створку окна, но он ее не замечал, глядя вдаль.
Потом Сазарин – Черный Сокол, как звали его раньше, - снова повернулся к ней:
- Значит, ты теперь хочешь защищать это место и своих ближних, которые там, в Минратосе?
- Да… Нет! Все не так. Я хочу защищать дом. Именно дом. Потому что если сохранить дом, то когда-нибудь… когда-нибудь… весь мир может стать домом. Даже если этих людей, которые в нем сейчас, уже не будет. Хотя сейчас они – часть дома, даже если…, - она внезапно замолчала.
- Даже если что?
- Даже если… я их ненавижу.
Птица, крикнув, расправила крылья и взмыла в небо, улетая к морю.
- Ненавидишь? И все равно служишь им… ради чего? Этого дома, которого может никогда и не быть? Тебе не кажется, что они просто обманывают тебя и заставляют служить красивыми словами?
- Сволочь! Как ты ловок рассуждать о вещах, в которых не понимаешь ровно ничего! Они дали мне все, чего и у меня никогда не было – спокойствие, нормальную жизнь…
- А потом заставили одну отправиться сюда. И не только спокойствие они тебе дали, раз ты их ненавидишь.
- Ничего плохого бы тут не было, если бы не ты и твои рогатые друзья! Для того я и пришла, чтобы вас уничтожить!
Она смотрела на него с ненавистью; он уже сам сожалел, что начал этот разговор. Отдать бы ее Бен-Хазрат, тому же Ардату. Они уж наверно умеют вести такие разговоры.
Только они не дружили с Лунным Цветком с детства.
- Прости, - сказал он. – Говорим как друзья, помнишь?
- Друг нашелся, тоже мне. Ловишь меня в этом гребаном форте и сразу на допрос, хотя ты прекрасно видел, что я устала и голодна. Предложить мне еду мозгов не хватило?
- Прости. Сейчас все сделаю.
Он распорядился, чтобы ей принесли еду. Затем, пока она ела, сидел в молчании.
- Глупо, наверно, мы выглядим, прервала она тишину, - сидим тут, говорим о высоком, как не на войне прямо. Будто и правда друзья, как раньше… Ну а ты - тебе здесь нравится?
- Мне нигде не нравится. Я в отличие от тебя никогда не знал ничего, что мог бы назвать своим. Но здесь я могу делать что-то большее, чем просто бежать от врага. Кунари говорят, все мы, весь народ, есть большой организм, живущий по правилам, неизвестным отдельным людям – но чтобы все работало верно, надо выполнять предписания Кун. Мне нужно честно сражаться, я и сражаюсь, а больше я никогда ничего не умел. Непохоже на твой «дом», верно?
- Отчасти, может быть, и похоже. Но в Тевинтере сказали бы, что у вас нет ничего, что вы цените для себя, а значит, нет ни тепла, ни любви.
- А Ардат – это мой командир – на это сказал бы, что недорого стоит такая любовь, которая продает людей в рабство.
Она усмехнулась:
- Самое время спросить меня, не хочу ли я бросить своего хозяина, уйти к вам и принять Кун.
- И что бы ты ответила? – улыбнулся он в ответ.
- Нет, все-таки нет… Я уже и так долго была частью чего-то большего, что полностью меня контролирует. В Минратосе кроме этого был дом, а у вас не будет. Вот если бы нам вместе уйти и искать что-то новое, чего мы никогда не знали, не Кун, не Тевинтер… На это я могла бы согласиться. Но уйти от хозяина… у меня на это не хватит смелости. По крайней мере сейчас не хватит. А вот ты, ты смог бы уйти от кунари? Вот прямо здесь и сейчас? Ты говоришь – ты всегда бежал. Но я хотя бы знаю теперь, к чему я хочу бежать. Можем ли попробовать вместе?
- И предать своих, предать Кун?
Лунный Цветок расхохоталась, но без радости:
- Да, вот так, предать твой любимый Кун. И выбрать, кто твои друзья – они или я. Сам же предлагал говорить как друзья – вот и давай.
Вдруг он понял, что этот вопрос, еще час назад казавшийся бы ему очевидным, теперь заставляет его колебаться. В его голове раздался ровный, без эмоций, голос Ардата: «Привязанность есть слабость, только общее дело есть сила. Помни об этом, Сазарин». Тогда он не понимал слова командира, но теперь чувствовал, что эту привязанность разорвать не в силах. Воспоминание об утраченной юности связало его. Старый друг – а Лунный Цветок была именно другом – и ее слова о новом доме для всех живущих в мире заполнили его мысли. А с другой стороны, прямое предательство? На это он тоже не был способен.
Он не знал, что с усмешкой глядящая на него девушка думает о том же самом. Оставить хозяина было выше ее сил, но и оставить друга – тоже.
Так они сидели рядом и молчали несколько минут, пока он не нашел в себе силы произнести:
- Я сейчас не смогу решить. Нужно подумать. Прости.
- Ну, думай. Я…
БУУУУУММММ.
Чудовищной силы взрыв портяс форт. Несколько камней оторвалось от стены и рухнуло в море далеко внизу. Море проглотило их и осталось спокойным, как было спокойным всегда.
Пушки острова Сегерон прекратили свое существование.

Данариус в пещере не мог видеть взрыв, но грохот донесся и до него.
- У нее получилось! Но где Венций, почему он так и не вернулся?
Телохранитель молчал. Подняться Данариус не мог, но его переполняла жажда действия. Когда за десять минут ничего не произошло, он вновь обратился к телохранителю:
- Вот что. Попробуй выйти и разведать обстановку. Посмотри, много ли там кунари. Если много – не рискуй, возвращайся обратно, доложишь, что происходит. Сумеешь найти голубей – принеси хотя бы одного, помнишь, где мы оставили клетку?
Телохранитель кивнул и вышел, оставив хозяина в одиночестве.
Прошло полчаса, прежде чем он вернулся.
- Кунари там много, - доложил он. – Меня они не заметили, но продолжают искать нас. Взрыв наверху действительно был, виновных, как говорят, поймали. Говорят о суде.
- Выходит, спасти Венция уже не удастся, да и мы вряд ли выберемся… Что же, остается только одно. Пиши послание к Аврелию.

За полчаса до этого, в форте, Сазарин вскочил на ноги:
- Что это было? Продолжим позже, я должен разобраться.
- Не трудись, - отвечала Юлия устало. – Ты хотел узнать про мое задание? Теперь могу сказать. Я пришла спасти пленного друга хозяина, а еще – взорвать ваши орудия. Орудия я взорвала, а человека мне уже, похоже, не спасти. Вот и все.
- Ты – что ты сделала?
- Взорвала орудия. Не ожидал? Спустилась по стене, положила гномью взрывчатку, подожгла запал и ушла.
- По какой стене? Которая над морем? Чушь. По ней слезть невозможно.
- Ну а вот я сумела. Можешь выйти и проверить.
- Ты… ты…
Он стремительно развернулся и выбежал из комнаты.

Кунари не действуют беспорядочно, и никакого хаоса в форте не было. Солдаты вышли по тревоге во внутренний двор, но все посты по-прежнему охранялись. Сазарин спросил у ближайшего воина, где Ардат – выяснилось, что командир уже знает о взрыве пушек и сейчас осматривает то, что от них осталось. Тогда Сазарин спустился вниз, в артиллерийский зал.
Ардат действительно был там. Сазарин обратился к нему, как требовал устав, спросил, что обнаружено.
- Две пушки повреждены необратимо. Третью можно восстановить, но на это уйдет несколько часов. Плохо. Если они начнут атаку в ближайшие часы, многие погибнут. Ты что-нибудь узнал у той женщины?
- Да, это ее рук дело. Говорит, спустилась по стене и оставила взрывчатку на стволах пушек. С трудом верится, конечно, но лазать по стенам она всегда умела. Если кто и способен на подобное, то как раз она.
- Что ж, смелая девушка. Ты говорил с ней? Можно ли ее убедить принять Кун?
- Боюсь, нет.
- Значит, придется увезти и отдать Бен-Хазрат вместе с остальными. Оставшихся двоих все еще ищут. Она должна знать, где они. Выясни это.
- Слушаюсь. Но есть еще кое-что…
- Да?
- Ей почти удалось склонить меня к предательству. Поэтому не уверен, что подхожу для работы с ней.
Ардат посмотрел на него долгим взглядом.
- Тогда давай разберемся. Что ты чувствуешь по отношению к ней? Ты желаешь ее как женщину?
- Нет! Но я привязан к ней, и это делает меня слабее. Тут вы были правы. И все же… мне до сих пор хочется просить о снисхождении к ней. Она сражалась честно, не побоялась выйти против сильного врага в одиночку, не обманула и не сделала подлости… впрямую по меньшей мере.
- Садись, - Ардат показал Сазарину на ближайшее кресло, сам сел в другое, - и слушай. Ты еще молод, у тебя мало опыта. Ты думаешь, что ты ей верил, а она тебя обманула, но ты все равно хочешь ей верить – так ведь? И ты хочешь отойти в сторону, перестать об этом думать, заняться более важными вещами вроде поисков других тевинтерцев. Но тут ты ошибаешься. Тевинтерцев мы найдем так или иначе, а не найдем – так все равно уже ничего не изменить. А вот кем станешь ты и кем она – это изменить можно. Опыт, который мы получаем, вот что важно. Потому что мир – он как огромное колесо, а мы все движемся вместе с ним, и мы определяем его движение. Значит, от каждого из нас зависит, как будет это колесо двигаться, хотя мы и не можем посмотреть на колесо целиком, только на малую его часть, которая рядом с нами. Но вот что важно – куда сейчас пойдешь ты, что будет происходить внутри тебя, кем ты станешь в итоге.
Поэтому вот что. Для начала расскажи мне, о чем вы с ней говорили. Подробно.
Сазарин рассказал ему. Пока он говорил, чувствовал себя дураком, которого легко обвести вокруг пальца. Хуже всего было то, что он чувствовал, что по-прежнему остался дураком. Ардат был прав, снова прав – Сазарин в глубине души хотел верить Юлии, хотел надеяться, что с ней еще можно говорить как с человеком… Мысль о доме для всех он все никак не мог забыть.
Он боялся, что сорвется, что не сумеет говорить языком, положенным для доклада. Но вроде бы выходило гладко. Наконец, он закончил.
- Хорошо, очень хорошо, - сказал Ардат в итоге. – Ты все еще просишь за нее?
- Я… да, прошу.
- Ну что ж. Кун дает ответ на вопрос, как сейчас надо поступить. Допроси ее, только теперь – по-настоящему допроси, с пыткой, о том, где находится ее отряд. Потрать на это, скажем, минут двадцать. Если она сломается и все расскажет – все будет кончено, мы поймаем всех и отправим к Бен-Хазрат.
- А если не сломается?
- А в этом случае – и если я не очень заблуждаюсь, именно так и будет, - сделаем вот как…

Ее вызвали на допрос. Сазарин сперва просто спросил, где прячутся ее спутники. Она молчала. Тогда он пригрозил, что ее будут пытать, если она не скажет. Говорить она по-прежнему отказывалась.
Ее привели в комнату в подвале, переодели в рубище, привязали и начали пытку.
Следующие двадцать минут она не ощущала ничего, кроме боли – но к этому она была готова, на тренировках у Данариуса часто приходилось изображать бревно для битья. Все двадцать минут она, крича от боли и избегая смотреть на Сазарина, представляла себе картины Минратоса – дом, где она жила, улицы, деревья (как же больно…). Она вернется туда, непременно вернется (сколько я смогу еще выдержать?...). И тогда все будет хорошо (Владычица Андрасте, не оставляй меня...).
И Сазарин тоже избегал смотреть на нее. Всей душой он хотел, чтобы мучения прекратились, чтобы она рассказала все и можно было ее отпустить – и в то же время хотел, чтобы она не сломалась. И в то же время он ненавидел ее, хотел отомстить ей за обман, и за мучения, которые сам испытывал. Через десять минут он почти уже был готов прекратить пытку – но его остановило то, что это означало бы измену.
Когда боль стала уже почти нестерпимой, все внезапно прекратилось. Ее отвязали, положили на кровать. Маги-целители поспешили залечивать ее раны. Сазарин сидел в углу за столом, лицо его было каменным. Ардат вновь не ошибся – Сазарин менялся. Он уже не знал, чего хочет, что сделает в следующий момент, хочет ли он дома, дружбы, верности. Он ненавидел Юлию и ненавидел сам себя. Но нужно было что-то решать.
И в этот момент из темноты выступил сам Ардат. Юлия видела его впервые – перед ней стоял пожилой уже двурогий коссит, грузный, бесстрастный, холодный, похожий то ли на медведя, то ли на изваяние, высеченное из камня. Он поглядел на Сазарина, на нее.
- Ты ли Юлия, вторгшаяся незаконно в наш форт, уничтожившая наше оружие, отказавшаяся выдать спутников, отказавшаяся принять Кун?
Она скривилась, услышав торжественно-официальный тон его речи.
- Ну, допустим, я. А ты, значит, здесь главный?
- Верно ли, что ты пришла сюда, чтобы найти и защитить другого преступника, тевинтерца по имени Венций?
- Он не преступник. Но искала я его, тут ты прав.
- Ты держалась храбро и достойно, и заслуживаешь уважения. За это мы даем тебе право решить поединком судьбу человека, за которого ты просишь. Будет справедливо, если ты сойдешься в поединке с тем, кто более других пострадал от тебя – Сазарином из кунари. Согласна ли ты на такой поединок?
- Но… то есть…, - растерялась Юлия, - выходит как – я должна драться с Сазарином, и если я побеждаю, вы просто так отпускаете меня и Венция?
- Именно так. Ты будешь вольна взять человека, ради которого пришла сюда, и уйти с ним.
- Драться… это значит, до смерти? Либо он останется жив, либо я? А если я откажусь?
- Верно, условием конца поединка является смерть одного из участников. Если же ты откажешься, все пленные будут, как и раньше, отправлены к Бен-Хазрат для дальнейшей работы.
О методах работы Бен-Хазрат с преступниками Юлия не знала ровно ничего – и насколько ей было известно, ни ее хозяин, ни его друзья не знали. Это-то и пугало больше всего: человек или эльф попадал на «перевоспитание» и просто исчезал, больше о нем ничего не было известно, потому и сведений никаких не было.
- Не слишком ли это беспечно для вас, господа хорошие? А если я расскажу кому-нибудь, как делаются дела у вас в форте? И за взрыв этих ваших орудий – что же, вы за это ничего не делаете, просто вот так побеждай и уходи?
- Всему свое время. Уничтожение пушек – дело не твое личное, но вашего народа, тех, кто послал тебя сюда. Они все будут держать ответ за свои дела, когда придут воевать с нами. Поскольку же они возьмут тебя с собой, ты также будешь держать ответ среди прочих. Пока же речь идет только о твоей тяжбе с Сазарином за пленного.
Итак, согласна ли ты на поединок до смерти?
- С удовольствием!

Остаток дня Юлия отдыхала - поединок начался, когда уже темнело. Арена освещалась фонарями по всему периметру. Наблюдателей было не так уж много, только Ардат и еще пять солдат, видимо, близких к командованию форта. А может быть, других она просто не видела.
И Юлию, и Сазарина одели в доспехи и вооружили мечом и щитом. Вывели в разные углы арены. Сейчас Юлия хотела только, чтобы это все закончилось. Если она победит – ей придется возвращаться в Тевинтер, где ее не ждет ничего, кроме рабства. Если проиграет – умрет. В любом случае положение безвыходное. Лица всех, кого она знала, проходили перед ее внутренним взором, не вызывая никаких чувств. Данариус, Венций – это все было где-то далеко, в другое время и в другом месте. Ардат – этот пугал ее, но не более, чем какой-нибудь дракон из детских сказок. Сазарин… вот его, пожалуй, она ненавидела сейчас. Она посмотрела на него, стоящего в противоположном углу – он выглядел твердо и бесстрастно, как человек, решившийся на что-то.
- Для поединка все готово, - голос Ардата вознесся над ареной. – Вы можете вступить в бой по моей команде. Итак… приготовились… начали!
Они вышли в круг, стали обходить друг друга, осторожно примеряться к полю, разглядывая каждый своего противника. Сазарин был массивнее и сильнее Юлии, но она выигрывала в подвижности и скорости.
- Когда в следующий раз решишь поговорить с кем-нибудь по-дружески, Сазарин, не забудь сперва предупредить, что потом перейдешь к пыткам.
- Я предупреждал. А вот ты не забудь предупредить, что собираешься устроить взрыв.
Она бросилась вперед, занося меч. Он с легкостью отбил удар, но не перешел в атаку. В глазах его была ненависть – неужели я сейчас выгляжу так же, подумала Юлия, прежде чем броситься вперед снова. Но он фехтовал не хуже нее и с легкостью отбивал все удары.
- Значит, говоришь, тевинтерцы дерутся для того, чтобы защитить дом? – продолжил Сазарин. - И что же вы еще готовы уничтожить ради этого дома?
- Как мне нравится это «вы»! Особенно от того, кто готов убить друга, который еще полдня назад говорил, как ненавидит тевинтерцев.
Удар. Блок. Удар. Блок.
Она решила изменить тактику, увернулась от него, провернулась кувырком в его обход. Он начал разворачиваться, но она успела первой, оказалась сзади него, попробовала ударить в спину – однако он сумел-таки подставить щит, а затем с такой силой ударил по ее щиту, что она упала на землю.
- Знаешь, в чем суть? – Сазарин подошел к ней, наклонился сверху. – И кунари, и тевинтерцы воюют одинаково, а вот думают по-разному. Тевинтер сколько угодно может хотеть стать домом, тевинтерцы будут защищать друзей, но они не видят и не хотят видеть всю картину целиком. Вот например, здесь и сейчас…
Он приставил меч к ее горлу. Малейшее движение – и она бы оказалась проткнутой насквозь. Юлия неотрывно смотрела на его лицо – лицо смерти, и не видела там ничего. Никакого выражения не было в этом лице, глаза были холодны и пусты, казалось, он смотрел в ее направлении, но не на нее, а куда-то вдаль.
- … я могу убить тебя, когда захочу.
Глаза ее лихорадочно искали путь к спасению. Вдруг она заметила, что он держит щит на уровне груди, а при этом склонился вперед так, что она могла бы, извернувшись, ударить его в живот. Если бы его меч не был так близко к ее горлу…
Вдруг его рука немного скользнула в сторону. Давление на ее горло ослабло, совсем чуть-чуть, но это было достаточно, чтобы рискнуть. Быстро, как молния, она повернула руку с мечом, одновременно другой, щитовой, рукой отбрасывая его меч. Приподнялась и стремительно нанесла удар в мечом в его живот, пробивая доспехи и плоть.
И поняла, что именно этого он и ждал.
- Только я не собираюсь это делать. Хороший опыт, правда?
Сказав это, Сазарин рухнул. Еще несколько секунд, и он был мертв.

Медленно, как в тумане Юлия поднялась. Растерянно посмотрела на тело Сазарина у ее ног. Но как же… разве так все должно было закончиться?
- Что же, - Ардат выступил вперед, - поединок был честным. Ты победила. Значит, ты можешь уходить с твоим соплеменником. Вещи тебе вернут. Вопросы?
Больше всего ей сейчас хотелось упасть и заплакать. Или ударить Ардата в рогатую морду.
Вместо этого она спросила только:
- Соплеменником? Но вы же забрали двоих, Венция и Адриана?
- Адриан - если так звали раба – умер несколько часов назад. Пленный теперь один. Иди же.
Она не заметила, как Венция вывели из темницы, как привели к ней. Пояс с вещами ей и вправду вернули, она машинально надела его. Двигаясь, как во сне, побрела к выходу. Венций шел за ней молча. На остров надвигалась ночь.
Пока их обоих было видно из ворот форта, Ардат смотрел им вслед.

- Ты вернулся! – Данариус, радуясь при виде Венция, приподнялся со своего ложа. – Наконец-то! Что там с тобой сделали, и как отпустили?
- Это заслуга Юлии. Все делала она. Нас с Адрианом просто заперли, он был ранен и умер, так и не придя в сознание, а я ничего не смог сделать. Потом меня выпустили. Вот и все. Об остальном спрашивай Юлию.
Данариус перевел взгляд на девушку.
- Да. Мне повезло спасти Венция и спастись самой. И…
(закрыть глаза, перебороть страх, сказать. Андрасте, невеста Создателя, защити меня…)
- … и я больше не буду служить вам. Я ухожу. Сейчас.
Данариус опешил. Он ожидал чего угодно, но только не этого. Никогда раньше никто из его рабов не вел себя настолько дерзко. Первые несколько месяцев, конечно, Юлия проявляла непокорность, но не до такой же степени!
- Ты с ума сошла? Забыла, кто ты и кто я? Да как ты смеешь!
- Как смею? Вы пролежали тут весь дней со своей гребаной сломанной ногой, пока я тысячу раз могла сдохнуть там, в форте! Единственный человек, который за пять лет назвал меня другом, умер, и это я его убила! А вы тут… смеете спрашивать, как смею я? Да пусть отправляется к демонам весь этот ваш Тевинтер!!!
Хозяин смотрел на нее во все глаза. Ощущение было такое, будто на него внезапно напала утка или курица. Ярость переполнила его.
- Вижу, ты все-таки забыла свое место, - произнес он сквозь зубы. – Ничего, сейчас я живо напомню!
- Погоди, дружище, - прервал его Венций. – Нельзя так обращаться с рабами, сам же видишь, она не в себе. Просто погоди, пока она успокоится.
- Это моя рабыня, мое дело! Не вмешивайся!
Венций неодобрительно покачал головой, но промолчал.
Данариус повернул голову к телохранителю. Произнес вкрадчиво:
- Фенрис, ну-ка, разъясни ей, что к чему.
Высокий, мускулистый, угрюмый Фенрис кивнул в ответ на слова господина. Он поднялся с колен, подошел к яростно выпрямившейся Юлии, сильно ударил ее по лицу, так что она отлетела к стене, не удержала равновесие. Уже падая, схватилась за пояс, нащупала там какой-то непривычно твердый предмет, затем рухнула на бок, придавив этот предмет собой – и тут земля взорвалась под ней.
Всех, стоящих вокруг, взрывом отшвырнуло к стенам. Но для Юлии было уже поздно – она была в эпицентре взрыва. Ей казалось, что все ее тело охвачено пламенем.
Потом вдруг она увидела, что кто-то подает ей руку. Она схватила эту руку и, опираясь на нее, вышла из огня. Подняв глаза, она увидела неведомое ей синее небо. Сазарин – или Черный Сокол, или как еще его теперь звать, она не знала – стоял рядом, улыбаясь ей.
- Вот и все, - сказал он. – Наша часть общей истории кончилась. Идем к дому, нас ждут.

- Я слушаю.
Глава артиллеристов форта стоял навытяжку перед столом, за которым сидел Ардат.
- Докладываю: корабли тевинтерцев на подходе. Видимо, мы нашли их голубей слишком поздно, и они все-таки сумели подать сигнал о взрыве пушек.
- Что ж, жаль. Удалось ли восстановить пушку?
- Полностью – нет, прошло слишком мало времени. Но с некоторым риском несколько выстрелов сделать можно.
- Что же. Когда они подойдут ближе и частично высадятся, попробуйте уничтожить как можно больше кораблей. Тогда у них будет меньше войска. И отступать им будет сложнее, а на берегу мы устроим им достойную встречу. И фактор внезапности – они не ждут, что у нас еще осталась артиллерия.
- Слушаюсь.
Когда артиллерист вышел, Ардат сил за стол. Посмотрел в окно на ночное море. Потом продолжил писать отчет.
Для кого он писал, он не знал. Если повезет и он выживет в этой битве, то отправит его вверх по цепочке командования. А если нет… тогда неясно. Вряд ли кто-то будет его искать – друзей, которых интересовала бы его судьба, у Ардата не было. Он вообще старался не заводить друзей – так оно спокойнее. Так что неясно было, понадобится ли кому-нибудь этот отчет после его смерти.
Разве что для общей картины мира…
… тогда я принял решение устроить им поединок. Кто бы ни победил, мы в любом случае оказывались в выигрыше. Если бы победил юноша (а я, честно говоря, надеялся на этот исход), он получил бы опыт, осознал бы, что никакому другу нельзя доверять полностью, что целое – больше части, и только целому мы служим, только общему делу, не отвлекаясь на сиюминутные прихоти. Он узнал бы не только горечь гибели близких, но и горечь гибели близких от его собственной руки, и понял бы, зачем это нужно, и не забыл бы об этом.
Но он предпочел совершить предательство, стать тал-васготом, и сам себя наказать за это смертью. Очень жаль, но я был готов и к этому, и к любому иному исходу – слишком уж неуравновешенным он был.
Так что я учитывал вариант, когда победит девушка. Я распорядился положить в ее сумку маленькое взрывное устройство, которое сработало бы в момент падения. Я рассчитывал, что рано или поздно, среди своих, она упадет – при спуске ли по склону, в лодке ли, в лагере – и тогда погибнет, унеся с собой других тевинтерцев. Мне кажется справедливым, что человек, пришедший к нам с бомбой, от бомбы и погибнет. Таким образом, счет будет оплачен.
Но сейчас я думаю уже не об этом счете и вообще не о справедливости текущего момента. Все, что мы делаем, важно только как часть общего мира, общей картины, общей истории. Чему послужили эти события, какой вклад мы внесли в Историю? Нам не дано это предугадать. Может быть, кто-то из бывших сегодня в форте или рядом с ним – людей ли, эльфов ли, или кунари – кто-то, о ком я ничего не знаю, потом совершит что-то великое. Может быть, мы начали новую цепь событий. Но мы не узнаем об этом. Мы здесь и сейчас можем только следовать Кун и надеяться, что поступили верно.

Много лет спустя, в «Висельнике», за кружкой пива Фенрис рассказал Хоуку об этих событиях. Всю историю он знать не мог, он ведь не был в форте Васаан вместе с Юлией. Но финал истории пересказать мог. Он рассказал, как его самого отбросило взрывом к стене, но он почти не был ранен. Как стоял тогда в пещере рядом с мертвым телом Венция и тем, что осталось от тела Юлии. Как понял, что его хозяин серьезно ранен, но жив. Как тащил его вниз по склону, к кораблям, только для того, чтобы узнать, что часть кораблей уничтожены выстрелом оставшейся пушки форта. В итоге хозяина в бессознательном состоянии погрузили на корабль, а самого Фенриса оставили на берегу. Он долго бежал через джунгли, и в итоге упал в обморок на краю леса. Как сказал бы Ардат, в этот момент колесо повернулось и началась новая цепь событий.
Когда Фенрис очнулся, то увидел, что лежит на грубом ложе, и кто-то склонился над ним. Эльф хотел подняться, спросить, кто здесь, но сил на это у него не было.
- Шшш, - произнес некто. – Ты среди Воинов Тумана, мы нашли тебя в лесу без оружия и без сил. Мы здесь свободные люди, и мы не задаем лишних вопросов. Если ты не враг нам – мы готовы принять тебя в племя, друг.

Изменено 16 апреля, 2016 пользователем Douglas

[Гость Marry]

Название: Don't tell me if I'm dying

Автор: Double Zero

Задание: Друзья - мое богатство

Пейринг/Персонажи: м!Хоук, Фенрис, Изабела

  РИСУНОК              Скрытый текст --Нажмите для просмотра--

[Dragon of shades 1 314]

Название: Разношёрстная компания

Автор: Dragon of Shades

Задание: Мои друзья - моё богатство

Размер: 24 строки

Персонажи: ф!Хоук, Карвер-Страж, Авелин, Варрик, Андерс, Изабела, Фенрис, Меррил

  Показать контент

Косились прохожие хмуро

На улице шумной любой:

Что ж за компанию странную

Таскаю я всюду с собой?

 

Два эльфа, пиратка, отступник,

Стражница рыжая, гном,

Как же они оказались

Вместе в отряде одном?

 

Судьба преподносит сюрпризы,

Едва лишь знакомых людей

В два счёта она превращает

В самых лучших и близких друзей.

 

Друзья мне семью заменили,

Которой давно уже нет,

Лишь братец остался, но редко

От него присылают привет.

 

Пусть у них в голове тараканы,

Пусть они не в ладах иногда,

Но с ними становятся легче

В Киркволле мрачном года.

 

В боях мы сражались бессчётных,

В таверне любили болтать,

И своей разношёрстной компанией

Я их буду всегда называть.

[Douglas 20]

Итак, вот моя работа на третье задание
 
Название: Ужас в Киркволле, или Мнимый рогоносец
Автор: Douglas
Задание: Любовь не ведает преград
Размер: 17801 знак с пробелами
Персонажи: неканонные
Жанр: пьеса, юмор, намеки на хоррор
 

  Показать контент

Действующие лица:
Фергюс, актер (в роли – Саймон)
Амарина, актриса, его жена (в роли – Констанция)
Эллис, актриса (в роли – Бетина)
Джарвет, актер (в роли – Элмер)
Виктор, храмовник
А также жители Киркволла
 
Сцена представляет рыночную площадь Нижнего города в Киркволле. В центре сцены установлен помост, сзади и спереди к нему приставлены небольшие лестницы – здесь скоро состоится премьера нового спектакля уличного театра. По площади ходят горожане, ожидая начала действия.
 
Сцена 1.
На помост поднимается Фергюс и обращается к горожанам и к реальным зрителям.
Фергюс. Почтенные горожане Киркволла! Радуйтесь и веселитесь, ибо сегодня вы увидите то, чего никогда раньше не видели! Впервые в истории мы покажем вам нашу новую пьесу! Безудержное веселье, любовные приключения, страдания добродетели – вот что ждет вас в ближайший час!
(продолжает низким зловещим голосом)
А кроме того, почтенные горожане, вам предстоит лицезреть ужас, равного которому вы не видели в своей жизни.
(в этот момент раздается оглушительный раскат грома. Фергюс продолжает прежним голосом)
Но не бойтесь, ибо погода нам не помешает! То, что вы слышали – это всего лишь машина под сценой! Так что смотрите и радуйтесь, и не забывайте подавать бедным актерам на пропитание (показывает жестом на коробку для денег сбоку от помоста). Итак, мы начинаем!
(быстро спускается по передней лестнице с помоста. Говорит про себя, вполголоса)
Что ж, вот он, день истины. Сегодня, наконец, я сумею все узнать и отомстить. И месть моя будет страшной.
(вынимает из кармана бутылку с бесцветной жидкостью, коротко ее разглядывает, уходит вбок и назад, за помост).
 
Сцена 2.
По задней лестнице входят Эллис/Бетина и Амарина/Констанция, на них костюмы магов Круга.
Эллис. Ах! Как я тоскую, Констанция! Здесь совершенно нет никаких развлечений! Почему нас не выпускают из Круга хотя бы иногда?
Амарина. Успокойся, Бетина. Ты же знаешь, что магам опасно выходить в город. Ведь там столько искушений.
Эллис. Но ведь храмовники все время наблюдают за нами!
Амарина. Ты даже не представляешь, насколько хитры бывают некоторые маги. Только храмовник чуть отвлечется, а маг уже готов применять зловещую магию крови!
(удар грома)
Эллис. Ах! Не говори таких ужасных слов! (плачет)
Амарина (гладя подругу по голове). Ну-ну-ну, не беспокойся. Тебя-то маги крови точно не тронут. Здесь все спокойно, за нами наблюдают, можно весь день учиться, и все будет в порядке.
Эллис (успокаиваясь). Тебе-то легко говорить, Констанция! У тебя брат купец, уж он-то тебя защитит и сделает все, что ты захочешь. А я? Я совсем одна… (снова хочет заплакать).
Амарина. Ах, Бетина. Еще неизвестно, кому из нас повезло больше. С таким братом, как у меня, и вправду недолго помереть со скуки. Хорошо, что он появляется здесь не каждый день, а всего раз в неделю.
Эллис (хихикает). Да уж, с таким братцем не повеселишься. А давай подложим ему в штаны (шепчет что-то Констанции на ухо, теперь хихикают уже обе).
 
Сцена 3.
По задней лестнице входит Джарвет/Элмер в костюме храмовника, за ним Фергюс/Саймон.
Джарвет. Констанция, к тебе пришел брат.
Амарина. Ну вот. О демоне речь, а демон навстречь. Хорошо, я с ним поговорю.
(Эллис уходит. Джарвет остается сзади, на краю помоста. Фергюс выходит вперед).
Фергюс. Здравствуй, сестра. Как у тебя дела? Удобно ли тебе здесь? Соблюдаешь ли ты расписание?
Амарина. Да, Саймон, конечно, соблюдаю, не волнуйся. Все, как я рассказывала, в восемь утра – завтрак, в девять – занятия, в два – обед, с трех до семи – работа, в восемь вечера – ужин, в десять – занятия, в полночь - отбой.
Фергюс. Вот, молодец. Помни, что правильное соблюдение распорядка дня – ключ к процветанию. Когда-то я был всего лишь бедным мальчишкой, но потом…
Амарина. Но потом ты научился правильному планированию и таким образом за много лет упорного труда добился успеха. Да-да, я знаю.
Фергюс. Мне показалось, или ты иронизируешь?
Амарина. Нет, что ты, Саймон. Как бы я могла.
Фергюс (смотрит на нее с подозрением, потом решает, что все в порядке). Ну хорошо. (откашливается). Констанция, я должен с тобой серьезно поговорить. Очень серьезно.
Амарина. Я слушаю.
Фергюс. До меня дошли ужасные слухи. Мне рассказывали, что некоторые храмовники соблазняют магичек, а потом убегают с ними. В прошлом месяце пять магов сбежали из Круга!
(удар грома)
Ты понимаешь, насколько это опасно?! Ты понимаешь, что делать, если кто-то начнет вести с тобой опасные разговоры?
Амарина. Не беспокойся ни о чем, Саймон. Я все прекрасно знаю. Если кто-то будет говорить что-то подозрительное, я тут же сообщу Первому Чародею, тебе, и всем, кто должен знать.
Фергюс. Я рад, что тебе это ясно. Безопасность и стабильность общества – для нас сейчас главное. Никаких вольностей в наше тяжелое время допускать нельзя. Я, как глава семьи, должен об этом заботиться, и должен проверить, что ты все делаешь правильно.
Амарина. Ты такой внимательный! Но сейчас мне пора. Надо ведь соблюдать распорядок дня.
Фергюс. Хорошо. Рад был видеть тебя, Констанция. Встретимся через неделю.
(уходит, но остается рядом с помостом, с передней стороны внизу. Он достает все ту же бутылку, что в начале, вынимает из нее пробку, разглядывает)
 
Сцена 4
Джарвет подходит к Амарине. Они обнимаются
Амарина. Элмер, мой дорогой! Наконец-то мы одни!
Джарвет. Осторожней, любимая. Нельзя, чтобы нас заметили.
Амарина. Сейчас нас никто не видит, все ушли обедать. Нам тоже надо быть там через пять минут, но пока что… (целует его)
Джарвет. Значит, решено? Бежим сегодня ночью? Ты уверена?
Амарина. Да. Теперь я решилась. Здесь слишком страшно, все время кажется, что чьи-то глаза наблюдают за мной. Сами эти башни и статуи давят на меня. Мне хочется кричать, и я боюсь сойти с ума. Только твоя любовь позволяет мне остаться в здравом рассудке.
Джарвет. И я люблю тебя. Ты мне дороже всего, что я знаю – ордена, Церкви, всего. Когда мы вместе, никто нас не одолеет.
Амарина. Ах! (целует его снова).
Джарвет. Значит, ночью. Я знаю, куда надо бежать – есть люди, готовые спрятать таких, как мы. Я приготовлю веревку, по ней мы сумеем вылезти из окна. Но нужно, чтобы никто не заметил, как мы уходим. И в этом я полагаюсь на тебя.
Амарина. Да. В полночь, как только все лягут спать, я произнесу заклинание. Все силы мрака будут нам защитой в эту ночь, и никто не встанет на нашем пути. Приходи ровно в час ночи, и ты увидишь, как я сильна в своем искусстве!
(удар грома)
Джарвет. Как ты прекрасна! Конечно, я сделаю все, что ты скажешь!
(они обнимаются в последний раз, затем расходятся в разные стороны – Амарина по задней лестнице, Джарвет по передней)
Фергюс (внизу, выходит на авансцену, смотрит на бутылку). Но как! Цвет состава не изменился! Но если так, то… Неужели все не так, как я думал? Что же теперь будет? Нет, нет, нет, это слишком ужасно! (в ужасе оглядывается, потом убегает за помост)
 
Сцена 5
Амарина на сцене одна, одета в черное, стоит, подняв руки к небу
Амарина. Силы ночи, я призываю вас!
(удар грома)
Властью, данной мне, я повелеваю: пусть духи Тени явятся сюда и защитят меня и моего любимого от всех, кто нам враждебен!
(удар грома)
Летучие мыши, летящие в ночи неслышно, да отведете вы от нас слух врагов наших!
(удар грома)
Ночные волки, бродящие по лесам незримо, да не позволите вы врагам нашим нас увидеть!
(удар грома)
Ночные мотыльки, чье прикосновение легко, да не позволите вы врагам нашим нас коснуться!
(удар грома)
Таково слово мое. Таков приказ мой. И да станет кровь моя свидетельством, что слова мои верны.
(она проводит сценическим кинжалом вдоль руки – не касаясь ее – затем из рукава достает алую ленту, развевающуюся по ветру)
Силой моего слова, силой своей крови…
Голос Виктора. Остановите спектакль! Именем рыцаря-командора Мередит приказываю: остановите спектакль!
 
Сцена 6
Входят Виктор, Фергюс, Эллис, Джарвет
Виктор. Я храмовник Виктор Уинслет, и еще раз говорю: остановите спектакль.
Фергюс. В чем дело? Ничего противозаконного в нашем спектакле нет, никакой магии.
Виктор. С этим мы сейчас разберемся.
Фергюс. Но ведь я показывал текст пьесы рыцарю-командору!
Виктор. И это правда. Но возникли новые обстоятельства, в связи с которыми я веду расследование. Прежде всего, скажите мне, кто участвует в спектакле?
Фергюс. Хорошо, хорошо, раз храмовникам так угодно… Я - Фергюс Энстед, Амарина – моя жена (при этих словах Амарина спускается с помоста и становится рядом с мужем), Джарвет Рокмор, Эллис Веранта. Это все.
Виктор. Теперь я прошу отнестись к моему вопросу крайне серьезно. Понимаю, что вы можете бояться, но, поверьте, лучше будет, если вы признаетесь сразу: есть ли среди вас маги?
(актеры переглядываются)
Фергюс. Нет, ни одного мага среди нас нет. За Амарину я готов ручаться – мы женаты уже десять лет, я бы знал. Джарвета я знаю еще дольше и уверен, что он не маг. Эллис, конечно, у нас всего три месяца, но представить, что она маг? Нет, вряд ли.
Виктор. Послужи вы с мое, знали бы, как хорошо маги умеют притворяться. Впрочем, насчет Эллис вы правы, она не маг, тому есть доказательства. Вот про остальных пока не могу быть уверен.
Амарина. Но послушайте, может, вы расскажете, в чем цель ваших расспросов?
Виктор. Хорошо, слушайте. Вчера вечером недалеко от города нашли тело убитого купца. Это явно был какой-то ритуал – его привязали к дереву, зажгли вокруг свечи, потом несколько раз ударили кинжалом. Поэтому расследованием занимаемся мы, храмовники, а не городская стража.
Фергюс. Но мы-то тут при чем?
Виктор. Дослушайте до конца! В том месте, где проводился ритуал, мы нашли обрывок текста. Вот послушайте внимательно: «пусть духи Тени явятся сюда и защитят нас от всех, кто нам враждебен»…
Эллис. Но это же…
Виктор. Да, это текст обряда из вашего спектакля.
Амарина. Что же, выходит, убийцы образом скопировали этот текст из нашей пьесы? Но зачем?
Фергюс. Да как могли вообще узнать, что в нашей пьесе будет какой-то обряд? Джарвет, Эллис, вы ведь никому ничего такого не рассказывали?
Виктор. Вот именно. Этот текст могли знать только вы.
Джарвет. Но ведь есть еще храмовники. Фергюс, ты же показывал им текст? Значит, они могли знать?
Виктор. Неужели вы считаете, что кто-то из храмовников на такое способен?
Фергюс. Да, Джарвет, ты это зря. Тем более что кроме рыцаря-командора текст никто и не видел.
Виктор. Так вот. Поэтому мы и обратили свое внимание на вас.
Фергюс. Но зачем прерывать спектакль?! Неужели нельзя было просто спросить?
Амарина. Фергюс, не волнуйся. Господин Энстед ведь и так собирался все рассказать, верно?
Виктор. Мы связали этот ритуал с вашим театром не сразу. Пока рыцарь-командор вспомнила, где видела этот текст, прошло время, потом мы занимались сбором информации о вас, и далеко не сразу поняли, что спектакль уже вот-вот начнется. А позволить произнесение этого ритуала полностью в публичном месте мы не можем позволить из соображений безопасности. Вот поэтому я помчался сюда и успел, кажется, в последний момент, хоть мне и пришлось вмешаться в действие столь неподобающим образом, за что прошу прощения.
Амарина. Понятно… Но уверяю вас, этот текст вполне безопасен! Это никакое не древнее заклинание, мы сами его придумали специально для спектакля.
Виктор. Вы уверены, что придумали его самостоятельно, никто не помогал вам?
Амарина. Конечно! Его в основном я и придумывала.
Виктор. Хорошо. А почему именно этот текст, именно такая структура?
Амарина. Сама не знаю. Первое, что в голову пришло – раз нужна защита от чужого внимания, то защитить зрение, слух… Что-то, кажется, бабушка мне рассказывала в детстве…
Виктор. Вот как! Кто же была ваша бабушка?
Амарина. Обычная крестьянка, жила в Ферелдене. Ну… Не совсем обычная, конечно. Она разбиралась в травах, лечила людей в деревне.
Виктор. Ах даже так. А не могла ли она использовать магию при лечении?
Амарина. Да нет же! Никогда не было ничего подобного.
Виктор. И все же она рассказывала вам про защитные заклинания. Очень интересно. Где она жила? Может быть, у вас осталось от нее что-то?
Амарина. Нет… хотя… знаете, я вдруг вспомнила – в одном из сундуков есть книга, как раз осталась от бабушки. Мы разбирали сундуки пару месяцев назад, тогда нашли эту книгу и убрали обратно. Принести ее сюда?
Виктор. Да, будьте так любезны. Только не вы, к вам еще есть вопросы. А вот госпожа… Веранта, верно? Сходите и разыщите книгу и принесите сюда.
(Эллис кланяется и уходит)
А теперь я хочу спросить вас, господин Энстед. Нам стало известно, что вы вчера заходили в лавку магических товаров. Объясните, пожалуйста, что вам там понадобилось.
Фергюс (смущается, неуверенно смотрит на жену). Видите ли… Рыцарь, можно ли сказать вам это приватно?
Виктор. Да, давайте.
(Фергюс подходит к Виктору, что-то шепчет ему на ухо. Виктор слушает какое-то время, потом едва заметно улыбается и кивает)
Что же, я понял, что вы хотели сделать. Но сейчас мы столкнулись с действительно ужасными вещами. Ужаснее всего, что вы можете представить, поверьте мне. И не исключено, что и ваша покупка сыграла в этой истории какую-то роль. Во всем этом необходимо тщательно разобраться.
Амарина. Кстати, Фергюс. Я не знаю, что ты там скрываешь про магические товары, но давно хотела тебе сказать. Если ты думаешь, что я не замечаю, как ты ревнуешь меня к Джарвету, то ты глубоко ошибаешься. Мог бы и не скрывать, а сказать прямо.
Фергюс (поворачивается к ней быстро, как ужаленный) Ты… знала?
Амарина. Конечно, знала, глупый.
Джарвет. Да и я знал. Мы все никак не могли придумать, как тебе сказать.
Фергюс. Я… да, я действительно дурак. Но я просто хотел убедиться. Я купил эту склянку, мне сказали, что когда вы с Джарветом будете рядом, надо открыть пробку, и если вы любовники – жидкость окрасится в красный цвет.
Амарина. Ну и как, окрасилась?
Фергюс. Нет. Прости меня.
Амарина. Дурачок ты у меня все-таки. Как же я могу тебя предать. (обнимает его)
Виктор. И все-таки ваши отношения у меня вызывают подозрение. Вы что, думаете, я здесь шутки шучу?! Не понимаете, НАСКОЛЬКО все серьезно?! Если, госпожа, вы задумали что-то ужасное – очень не советую вам это делать. Помните, что за вами следят. И скорее всего, не только мы, но и те, кто вчера провел ритуал с убийством.
Амарина. Вы действительно думаете, что я испугаюсь?
(некоторое время Амарина и Виктор стоят друг напротив друга, глядя другу в глаза, потом Виктор не выдерживает)
Виктор. Но где же госпожа Веранта?
Амарина. Должна была уже вернуться…
(Эллис с грохотом возвращается)
Эллис. Фергюс, Амарина! Все пропало!
Фергюс. Что случилось?!
Эллис. Там! Там, в комнате… я вошла, меня ударили сзади! А потом я очнулась - все разворочено, стол взломан, сундук взломан! Кажется, украли деньги, сценарии, книгу ту забрали, все!
Фергюс. Как… что! Там же… если так, мы разорены!
Амарина (быстро оправилась от шока; подходит к Фергюсу, обнимает). Не волнуйся ты так. Тут не в панику впадать надо, а решать, что делать. Придумаем что-нибудь. (к Виктору) У вас есть еще вопросы?
Виктор. Здесь творится что-то непонятное и таинственное, и все это безусловно часть единого заговора. Я должен это расследовать. Проводите меня в ваши комнаты.
(Все уходят)
 
Сцена 7
Фергюс и Амарина на авансцене
Фергюс. Ну вот, ничего не нашли, хотя храмовник с остальными там еще что-то ищут. Амарина… Что же делать?
Амарина. Справимся. Это же не последний спектакль. Не в первый раз уже мы сталкиваемся с трудностями. Ты, главное, не раскисай.
Фергюс. Что бы я без тебя делал…
Амарина. Только вот непонятно, что происходит. Чушь какая-то – ритуал, точно совпадающий с нашим сценарием? Кому это могло понадобиться?
Фергюс. И твоя бабушка еще. Про нее не рассказывали, что она колдунья?
Амарина. Нет, не рассказывали ничего подобного. Да даже если и так, что такого может быть с ней связано? Никаких сокровищ она точно не оставляла. Хотя, эта вот книга… Я уже и не вспомню, что в ней было. Может и правда какие-нибудь секреты, что-то полезное магам…
Фергюс. Ага. Мрачные, темные секреты откуда-нибудь из древнего Тевинтера.
Амарина. Ладно, огр с ним, не нашего это ума дело. Нам сейчас главное – быть вместе и думать, как решать проблему с кражей.
Фергюс. Люблю тебя.
Амарина. И я люблю тебя.
(они обнимаются. Возвращаются Виктор, Эллис и Джарвет)
Виктор. Что же. Все происходящее мне совершенно непонятно. Но будьте уверены, мы выясним, в чем дело. Пока же я возвращаюсь к рыцарю-командору и напишу отчет о произошедшем. Госпожа Веранта, вы, как обнаружившая преступление, пойдете со мной, дадите показания.
(кланяется. Виктор и Эллис уходят со сцены в одну сторону, Джарвет в другую. Амарина и Фергюс так и стоят обнявшись.)

Затемнение.

Сцена 8
(когда включается свет, на авансцене по-прежнему две обнявшиеся фигуры – только теперь это Эллис и Виктор. Сцена представляет проулок где-то в Киркволле)
Виктор. Ну вот, все ведь вышло?
Эллис. Да! Все как ты и задумывал – сундук перевернула, стол взломала, взяла деньги и заорала, что все пропало. Надеюсь, они догадаются не слишком быстро. Ну а теперь мы наконец можем уехать куда-нибудь подальше и пожениться, и - как там было - все силы мрака будут нам защитой в эту ночь, и никто не встанет на нашем пути.
Виктор. А здорово, как ты придумала про эту книгу и темные ритуалы. Я бы никогда не додумался до такого.
Эллис. Так если есть книга бабушки-травницы, в которой неизвестно что написано, и та же бабушка рассказывала Амарине разные сказки – почему бы это не использовать? Сейчас кто угодно поверит в страшные магические тайны. В книге, кстати, просто какие-то деревенские байки.
Виктор. Ага, и в храмовников кто угодно поверит, что они могут внезапно прийти расследовать все, что угодно. Особенно если ворваться внезапно и со страшным видом. Я думал, со смеха помру, пока весь этот бред про ритуальное убийство рассказывал.
Эллис. Да уж! А ты это тоже здорово придумал храмовником одеться. Интересно, что скажет Мередит, когда узнает, что кто-то себя за храмовника выдавал. Лопнет небось со злости.
Виктор. Ну нет, не надо, чтобы лопнула. Она ведь нам тоже помогла сильно – если бы не она, люди так не боялись бы всего подряд.
Эллис. И то правда. Слава Мередит!
(оба) Слава Мередит!
(удар грома)

Изменено 22 апреля, 2016 пользователем Douglas

[Lunka 1 210]

Моя работа, рисунок, сразу предупреждаю, не рисовала более 14 лет. Муж купил мне графический планшет и вот... ЖБ и Тревельян.

 

  Показать контент

[Honesty 13 579]

Мини-поэма на тему Солавеллан

 

Название: После бала

Автор: Honesty

Задание: Любовь не ведает преград

Размер: 27 строк

Пейринг: Солас/Лавеллан

  Показать контент

В течениях путей священных,

Иди по ним хоть вдоль, хоть поперёк,
Однажды каждому предназначению

Приходит срок.

 

Балу конец. Последний - он же первый - танец

Оборван, будто лезвием струна.

Мелодии настало время изменяться -

Зовёт Луна,

К финалу увлекая

Бессмертную песнь эльфов за собой.

Ужасный Волк уходит в зазеркалье -

Быть их судьбой.

 

Домой, где вечность неизбежно

Кипит война, пропитывая души злом,

Где рассыпаются победы и надежды

Забытым сном.

И силясь пробудиться от кошмара - за разом раз -

Оттуда запертые наблюдают - слишком много глаз.

 

Спят зеркала, а далеко за ними

Недостижимые

Мечты о счастье спят.

За горизонтом смерти только имя,

Преград не ведая, звучит опять.

Той нотой чистой, что и прежде,

Оно поёт, а с ним поёт и Тень.

Любовь живёт и за Завесою, и для надежды

Есть новый день.

Изменено 1 мая, 2016 пользователем Honesty