Сильвен

По наставлениям моих любимых старых перечниц начала читать Джонатана Стренджа и мистера Норрелла. Это похоже на программу Жди меня. Сколько лет я искала книгу в английском сетинге 19 века, но чтобы было что-то мистические и захватывающее. Надеюсь, к новому году напишу отзыв.

Я тут купила новый телефон и обнаружила в нем неплохое приложение для заметок. И решила присоединиться к писательскому флэшмобу на заданные темы, который сейчас выполняет Глоралин. На полноценные долгострои из-за работы совсем не хватает, а вот драбблы - милое дело. О спасении себя самого Лезвие ножа, блеснув в свете свечей, застыло в сантиметре от шеи. Октавия до побелевших костяшек сжала рукоять, но не смела дальше пошелохнуться, напряженно всматриваясь в свое отражение в мутном зеркале. "Я не могу". Эта мысль крутилась у нее глубоко в мыслях и плясала на кончиках пальцев, не давая пошевелиться. Как бы она не изводила себя, как бы не терзалась попытками, лезвие всегда застывало ровно в сантиметре от рабского ошейника. Октавия закрыла глаза и воскресила в памяти события последних дней: позорное возвращение к Иоланте, допрос Динары, который всегда теперь будет напоминать о себе полосками шрамов на спине, несколько мучительно долгих дней в темнице почти без еды и воды. Вспомнила все это, вздохнула и, сжав зубы, до боли впилась пальцами в рукоять ножа. А нужно ли ей это все? Разве она не получила заслуженное наказание за то, что сбежала? Разве Иоланта не отнеслась к ней благосклонно, вместо того, чтобы отправить куда-нибудь в бордель, поручив новое задание? Безусловно Иоланта не могла не восхищать широтой возможностей, которые она открывала для своих рабов. Именно она подарила Октавии образование в Академии, она дала ей ощутить вкус свободы, отправляя на экспедиции в совершенно новые терминусы, она дала ей шанс прикоснуться к древнему наследию Дуции, от одной мысли о котором у Октавии кружилась голова, и сердце в груди замирало. Быть на стороне Иоланты, под ее крылом, было куда полезнее, чем в бегах, учитывая все связи, всю власть, которую госпожа сосредоточила в своих руках. Пальцы ослабенно дрогнули, нож со стуком упал на стол. Октавию будто опутала пелена уюта и тепла, спокойствия предопределенности. Зачем думать о чем-то далеком и невозможном, когда можно окунуться в океан возможностей. Если бы только удалось вновь найти Симеона... И вдруг ее тело пронзил холод. "Это все обман", - прозвучал в голове язвительный, пронзающий, как осколок стекла, голос. Его голос. Сознание, разбуженное, всколыхнулось, жадно цепляясь за яркие образы в памяти. Пьянящий вкус свободы на мягких губах, насмешливый взгляд, в котором скрывались почти рабская пребанность и нежность. Это была жизнь, на грани безумия, отчаяния и смерти, но настоящая жизнь. Вскрикнув со слезами на глазах, Октавия швырнула зеркало на пол, не в силах больше смотреть на свое жалкое отражение. Ее охватили стыд и позорное чувство бессилия. Бессилия против магии, против приказа госпожи: никаких попыток избавиться от ошейника. Никто не сможет ей помочь, лекарства от этого пооклятья не существует. Если она сама не может захотеть. А она не могла. Hide

Стоило мамке уехать в Амарантайский океан на заработки, как тут уже пироговый двор открыли х)

Если в АСО пройти все храмы Предтеч, станет понятно, что Анимус никогда не был просто симуляцией.

Если позанудствовать: Анимус Лейлы в теории при доработке способен менять прошлое.

Я каждый раз, как вижу ее аву, залипаю на пару минут х)

Просветить народ насчет грязных делишек их кумира? Ахахах :D Если Вашингтон не утратил популярности даже после своих неудачных военных компаний, то какое дело местным переселанцам будет до того, как он обошелся с индейцами? Которые дикари-нехристи. Да и почему Коннор выбрал сомнительный путь? Вашингтон стал великим президентом, этого у него не отнимешь.

Изучи вопрос, кстати. Вашингтон после победы зашорился в своем Маунт-Вернене в Филадельфии, но он был так популярен, что выборщики выбрали его президентом единогласно. И на второй срок тоже. Так что да, у Коннора не было выбора, кроме как смириться с популярностью и удивительной продуктивностью Вашингтона в качестве президента.

Индейцы кинули его. Ганадоган кинул его. Коннор по ходу игры становится чем-то большим, чем защитником своей деревни. Он становится защитником людей, он ассимилируется. Квесты поместья (самое шикарное, что есть в игре) наглядно это показывают. Коннор вырастает к концу игры, и сцена с рабами в финале показывает, что он понимает: свобода это не что-то абстрактное, и нет условно хорошей стороны и плохой, злых британцев и добрых патриотов. И все, что он может сделать - продолжить извечную борьбу. Когда ты понимаешь, что мир не находится только в пределах твоей деревни, что там за забором тоже люди живут, которые в тебе нуждаются, что победа дается горькой ценой, что даже нечистые на руку люди могут быть полезны для народа - это взросление.

И еще. На войне было по сути три стороны: британцы, патриоты и тамплиеры. А Коннор был между ними. Ну узнал он про делишки Вашингтона, что дальше ему было делать? Пойти резать патриотов? Учитывая, что среди них были вполне норм Сэм Адамс, Франклин (хотя тоже под вопросом), Джефферсон. Лафайет. Искать союз с Тамплиерами? Да он половину игры пытался, безуспешно. Не вижу ничего наивного в том, чтобы понимать, что за патриотами будущее Америки. Не вижу ничего наивного в осознании и принятии того, что Вашингтон, каким бы бездарным полководцем он ни был, какие бы вещи он не творил с индейцами, нужен Америке как символ и президент. Наоборот все это выглядит взросло и осмысленно.

Прозрел он, когда узнал про давний приказ Вашингтона и о том, что Хэйтем об этом знал. И это было не в финале игры. Он за Ли потом гонялся не потому, как многие думают, что все еще хотел отомстить, нет. Он просто понимал, что Ли - будущее Ордена в Америке, и его надо пресечь.

Я правда сначала его в книге прочитала, Боуден его туда включил. Хорошо, что Ноа озвучил эту речь, ее в игре очень не хватало ^^

Ну, эпилог-то есть, только вырезанный. Даже Ноа озвучен. Слышал же?