Dragon Age: "Vivat Imperium!"

[FOX69 49 358]

"Чтобы управлять людьми, нужна голова: для игры в шахматы мало одного добросердечия". Никола де Шамфор  

Это был неспокойный год. Год надежд, насыщенной работы, интриг и компромиссов, год, суливший перемены в ближайшем будущем. На востоке продолжалась война. Священный поход двух Империй, начавшийся восемь лет назад, принёс ожидаемые плоды.

 

Север вернул восточное побережье и Каринус, а Юг утвердился в Ривейне. Но война продолжалась. Кунари по-прежнему удерживали Сегерон, а учение Кослуна встало непреодолимой преградой для взаимопонимания местного населения и освободителей под эгидой Пророчицы. Годы оккупации и насаждения кунарийской идеологии выжгли в сознании свободолюбивых ревейнцев новые догмы и цели, претившие далёкому, чужому Югу. Кунари принесли на полуостров иллюзорное равенство. Орлей же возвращал прошлое, принимая в штыки варварские законы.

 

От Марнас Пелл, где до сих пор гремели взрывы, до забытых Создателем и Думатом предместий арлатанского леса, на всём восточном побережье закрепились войска девайна. 

Год назад десятый легион полностью освободил предместья Каринуса и теперь стойко удерживал позиции на окраинах города и в порту. Но кунари не сдавались. Береговые обстрелы были регулярными, как и жертвы с обеих сторон. Орлей сражался за Ривейн с попеременным успехом, отражая бесконечные атаки кунарийских дредноутов. Поход превратился в затяжное противостояние.

 

Война изматывала. Состояние фронтов из-за скудного финансирования больше напоминало тихое болото. И если Орлей теперь воевал на два фронта, укрощая местное население и кунари, то Тевинтер распылял силы на протяжённое побережье. Глухая оборона вела к экономическому краху. Тевинтер слабел, единичные дома наживались, с подачи его величества девайна Донатуса. В воздухе столицы носилось недовольство, Магистериум гудел стаей недовольных ос, братства магов делили сферы влияния. Бездействие угнетало массы, и заставляло действовать оппозицию. Архонт, опираясь на жречество синода, отстаивал наследие Гессариона и ограничивал присутствие магии в любых сферах. Вторую заповедь чтили, как никогда, стараясь удержать ослабевшую власть любыми способами, что негативно отражалось на ведении боёв. Сенат погряз в лени и снобизме, и пользовался вялотекущей войной себе на благо. Пока вся страна пыталась выжить, Серебряный Шпиль отводил свой величественный взор от собственных легионов. Народ устал ждать обещанной победы и многие покидали обжитые места. Присутствие свежей крови у власти было жизненно необходимо. Сломить остатки кунари, закончить поход, укрепить границы и начать мирную жизнь – всё, чего хотели жители страны свободной магии. Удобный момент наступил, и грех было им не воспользоваться.

 

***

Заседание малого совета состоялось 25 матриналиса 33 года Штормов. Оно было тайным и не первым за последнюю неделю. В кабинете Первого Советника архонта присутствовали: глава Тайной канцелярии – Верховный канцлер магистр Герион Крисп, глава корпуса контрразведки магистр Теодор Красс-Шармаль и главнокомандующий Южным фронтом  – легат Гай Корвус.

 

- Что ж, господа, время настало, - проговорил Номаран, оглядев присутствующих. – Его Величество девайн Донатус соорудил достаточно высокий помост из сухих поленьев для собственного сожжения. Нам осталось поднести факел. И пусть он ещё пытается удержать власть с помощью союзников, его дни сочтены. Лишив его поддержки, мы основательно польём хворост маслом.

 

Номаран поднялся из-за стола и снова оглядел совет. Его бархатно-чёрная мантия, отороченная серебром, мягкими складками ниспадала с высокой широкоплечей фигуры. Для своих пятидесяти лет он выглядел моложаво, и даже сеть морщинок у глаз и седая борода не напоминали о возрасте, а лишь подчёркивали стать советника архонта.

- Мы дадим народу империи долгожданный мир и закончим Священный поход, сместив приоритеты на Сегерон, - продолжал Номаран. – Наследие Гессариона достаточно паразитировало на истинных традициях нашей страны. Пора отдать власть тем, кто её заслуживает по праву сильного, тем, кто не побоится перемен, кто знает цену себе и своим способностям. Время полумер прошло. К концу года мы должны подготовить почву передачи власти достойным. Замечу «добровольной передачи». Нынешний девайн не должен стать ещё одним мучеником в благочестивых рядах Спасительницы. Свою недееспособность он признает сам. Нам не нужен переворот и революция. Нам нужна демонстрация ущербности нынешней власти. Итак…

 

Советник заложил руки за спину и посмотрел в распахнутое окно. Холодный солёный бриз тронул седой волос и принёс йодистый запах моря.

- Во-первых, нам нужна демонстрация силы на любом из фронтов. Победа любой ценой. Победа, о которой будут говорить, и которую будут помнить. Поэтому, с сегодняшнего дня, взяв на себя ответственность, как доверенное лицо архонта, я официально разрешаю применять на фронтах любые виды магии от некромантии до демонологии. Я снимаю запрет на использование Sanguinem magicae. Отныне тяжёлые уровни стихийной и духовной магии в приоритете. Все церковные кафедры на фронтах должны быть упразднены. Пора вспомнить об истинном смысле второй заповеди для Империи Тевинтер.

 

Номаран замолчал. Взгляд его синих глаз из-под сдвинутых бровей был решителен и суров. Вступать с ним в спор не имело смысла. Этот лидер слишком долго ждал, чтобы сейчас упустить шанс пройтись ураганом по стране и смести всё старое и ветхое.

 

- Во-вторых, - он обратился к канцлеру, - последние опоры, я бы даже сказал костыли, моста удерживающего нынешнюю власть, нам необходимо окончательно выбить.

- Вы имеете в виду Дома на стороне девайна, мессир? – осторожно поинтересовался Герион Крисп.

- Именно, так, мессир Верховный канцлер, - ответил Номаран, нисколько не сомневаясь в сказанном.

Магистр с тяжёлым неприятным взглядом чёрных глаз долго смотрел на будущего правителя и всё же уступил. Он отвёл взгляд в сторону и сказал:

- Мы не можем компрометировать себя, мессир. Смерти аристократов такого уровня…

- Дорогой мой Герион, - остановил канцлера советник, - разве я говорил о столь радикальных мерах?

И снова долгий взгляд.

- Восходить на трон архонта по трупам? Увольте.

- Но…

- Мы уничтожим их, но так чтобы эти имена не превратились в иконы с невинными ликами. Мы обезглавим их Дома и вытащим на свет всю грязь, которая накопилась за несколько веков. Компрометирующей информации у нас хватит. Конкуренты сейчас опасны. И мы должны приложить все силы к их краху. Прошу внимания. Я назову людей, которые не имеют права на будущее в этой стране.

 

Номаран сделал паузу, чтобы посмотреть на каждого из присутствующих и назвал пять имён:

 - Дом Максимус. Дом Страбо. Дом Муций. Дом Сикстус. Дом Сулла.

 

Пять домов. Пять сильных мира сего. Пять имён, которые вот уже несколько десятков лет произносили вместе с именем девайна. Именно, они стояли на пути перемен, поддерживая изжившую себя власть.

- А как же Верховный Жрец, мессир? – подал голос трибун Красс. – Он на стороне нынешнего архонта. С его благословения ужесточён отбор в Магистериум, состав которого требует кардинального пересмотра.

- Жрецу мы предоставим выбор, трибун. Менять его я бы не хотел. Не сейчас. Веру и единственную надежду народа нельзя предавать в столь смутное время. Жрец – символ. Усомниться в нём мы не имеем права. Но поставить его перед выбором, после перераспределения сил, мы обязаны. И, я больше чем уверен, он не откажется принять нашу сторону. Позднее мы переизберём Жреца, выдвинув кандидатуры исключительно из Совета чародеев.

Трибун согласно кивнул, а советник продолжил:

- Мессир Корвус.

Мужчина в пурпурной мантии легата чуть заметно качнул породистой скуластой головой кадрового вояки:

- Внимательно, мессир.

- Вы обеспечите нас победой. Марнас Пелл. Этот город давно её ждёт. Вышвырните кунари за пределы суши, покажите тварям, что такое настоящая Магия. И не стесняйтесь отдавать приказы от моего имени. Всю ответственность я беру на себя.

- Ваша воля, мессир, - легат склонил голову, принимая приказ.

- Мессир Крисп.

Канцлер не отводил пронизывающего холодного взгляда проклятого.

- Вы наведёте порядок на севере. Здесь, в столице. За вами два Дома. Максимус и Страбо.

- Как вам будет угодно, мессир, - покорно кивнул канцлер.

- Мессир Красс. Вы займётесь оставшимися кандидатами за пределами Минратоса. И ещё. Проверьте слухи о живом воплощении Спасительницы в предместьях Вал Дорма. Только нам второй Андрасте сейчас не хватало. Если инцидент имеет место, то должна появиться лже-пророчица. Перед тем, как умереть, - добавил советник и окинул своё преданное окружение:

- Я займусь перераспределением сил здесь, в Серебряном Шпиле, и заручусь поддержкой преторианской гвардии. Час настал, господа. Мы долго шли к этому моменту. Сейчас нельзя медлить. В наших руках будущее Тевинтера.

 

Hide  

Агенты оппозиции  

1. Демонолог - мессир Салем Силенсио (Yambie)

2. Алхимик - миледи Кристабэль Феникс Мастарна (Hikaru)

3. Оборотень - Серый Страж Полихроний (Meshulik)

4. Энтроп - миледи Калинда Борза (Ribka)

5. Иллюзионист - мессир Сейферт Илиен (Stormcrow)

6. Некромант - мессир Сетус Талрассиан Оптат (Rеi)

Hide  

Карта Тевинтера  

Hide  

Главы оппозиции  

Первый Советник Архонта Донатуса чародей Номаран  

50/175/70

Hide  

Верховный Канцлер и глава Тайной Канцелярии Герион Крисп  

43/185/80

Hide  

Консулярный трибун и глава контрразведки Теодор Красс-Шармаль  

36/170/70

Hide  

Легат Гай Корвус, почётный сенатор Магистериума и главнокомандующий Южным фронтом  

40/187/90

 

Hide  

Элахиль, Эли  

19/160/50

Hide  

 

Hide  

Карточки агентов

Дополнительная информация

Комната: Vivat Imperium!

Кратко о боевых плюшках 

Энтроп: эффекты при удачном броске – 1) -1/2хп, 2)пропуск хода, 3) -1/2 от атаки, 4)смертельное проклятье, мгновенная смерть.

Оборотень: Паук – отравление и смерть через 1 ход,  Медведь – 30хп, урон 2в10+6,  ....

Магия Разрушения: +3 от холода к урону у кунари

Демонолог: одержанный самоубивается, перед этим нанося урон рандомно двоим

Некромант: может наслать ужас смерти и обездвижить противника на раунд, поднять труп или взорвать его, нанося урон всем окружающим 1в10

Мастер иллюзий: полный контроль над одним противником – бросок на спецу без штрафа, сразу на всех противников – штраф -30

Боевой маг: 2в10+(ВХО) + бонусы от эффекта стихии самого меча

Массовые: ужасы, параличи, сон – со штрафом -30

Hide  

Будни кураторов  

Глава 1. Прибытие

Глава 2.  Сбор. Дом Муций.  2 фрументума - сбор информации. 12:00 собрание.  План действий.   4 фрументума - "Три собаки"

Глава 3.  Лукус Астурум. 6 фрументума. Сбор.  План Сейферта.   Расследование началось.  Сбор 2.   Событие

Глава 4.  Виминациум   Сбор.  План действий.  Техничка плана.  Визит к вдове, задания  

Глава 5. Вал Дорма. Деревня Шираз.  Задания.  План Сейферта.  Техничка.

 

Hide  

 

 

Изменено 4 октября, 2018 пользователем FOX69

[Ribka 26 359]

Эпилог миледи Борза  

Тело не сохранило следов боли, но память о ней осталась. Блистательный Арнан Стилитис, завидная партия и мечта молоденьких дурочек, оказался изощренным садистом за дверями собственного дома. Конечно, Калинда просила о помощи, искала возмездия. Но для собственного отца, полученные от ее замужества, выгоды оказались важнее родной дочери. Обнародовать жестокость супруга, публично признаться в унижении и на всю жизнь стать объектом лживой жалости и ехидных шепотков за спиной  Калинда не могла. Она затаилась, стиснула зубы, дабы не уподобиться жалкой Дафне Муций, и нанесла свой смертельный удар, когда жертва меньше всего этого ожидала.

Официальное расследование так и не установило ни личности исполнителя-рerrepatae, ни заказчика убийства - одно из условий заключенного в стенах Тайной Канцелярии союза двух энтропов. Все, чем владел наследник Стилитис перешло в руки его вдовы, так же не без чужого пособничества.

Попрание праха и памяти мертвого стало первой ступенью на пути к собственному возвышению. Путь долгий, трудный и все еще незаконченный, хоть новая мантия магистра уже отяжелила хрупкие женский плечи. Ее первые враги - самые близкие, но лишь по крови, люди. И непрочное будущее рода, за который Калинда добровольно взяла ответственность, в виде единственной наследницы, столь же уязвимой, как и она когда-то. А значит, нужны новые союзы и новые интриги, пропитанные ядом смертельного проклятия.

Черные глаза смотрели на портрет Октавии Борза, украшавшей холл родовой Башни этой фамилии. Удивительное сходство между матерью и дочерью. За спиной послышались тихие шаги и голос, насмешливый и тягучий, со странными нотками нежности, произнес:

- Ну, здравствуй, сестренка.

Прежде, чем Калинда обернулась к брату, по губам ее скользнула удовлетворенная улыбка. Она надеялась, что он откликнется на ее письмо и Лукас не разочаровал. А уж она, в свою очередь, приложит все усилия, чтобы ответить ему тем же. Сейчас он был ей нужен для удержания и упрочения ее положения магистра. Сейчас он должен был стать ее союзником.

А дальше...

Hide  

[FOX69 49 358]

7:34, молиорис (вместо эпилога)  

Давно отшумели праздники, давно почтили павших и восславили победителей. Давно высохла кровь гладиаторов на Земле Испытаний, и ликующий народ вернулся к обычной жизни. С первых дней своего правления архонт Номаран упразднил многочисленные церковные кафедры проповедников, откуда с заунывным постоянством воспевали деяния Андрасте. Вернул жрецов в храмы и настоятельно рекомендовал придать второй заповеди иной смысл. Был полностью изменён состав Магистериума – только верные новому девайну магистры вошли в него. Теперь, управлять страной имели право только маги.  Чёрный Жрец принял условия сената до своего переизбрания, а церковь утратила власть. Создателю милостиво позволили мирно сосуществовать рядом со староверами, которым, впрочем, тоже не позволили официально совершать ритуалы. Дразнить последователей Драккона таким кощунственным попранием веры новая власть не рискнула.

Прошло три месяца. Наступил молиорис, буйным цветением возрождая обновление. Перестройка всей вертикали власти потребовала от бывшей оппозиции неимоверных усилий, равно как и восстановление разрушенного в стране. Но каждый вечер, возвращаясь в башню Дома Крассов, вернувших статус альтусов, трибун погружался в кресло, брал трубку и смотрел на чёрный камень, лежавший на столе. Та недосягаемая в прошлом высота, на которую он взобрался, принесла не только исполненные мечты, но и породила новые. Неограниченная власть загоняла в тупик обязательств. Перед архонтом, перед Магистериумом, перед Тевинтером, перед семьёй, намертво связывала, не давая шанса шевельнуться.

 

Дым медленно плыл к высокому потолку, окутывал тяжёлые бархатные портьеры цвета густых чернил и исчезал в распахнутом настежь окне в лунной тропической ночи. День измотал, прошедшие события добили, а головная боль чугунным обручем сдавила виски. Тёплая ванна частично вернула желание жить. Антиванский бренди расслабил и усадил в кресло. Теперь, лломеринский табак медленно приводил человека в чувства.

За спиной послышались тихие шаги. Он знает эту поступь. Осторожную, которая боится разбудить.

- Не спишь, - констатирует Эли, видя бодрствующего хозяина, и входит в спальню.

- Чего так долго?

- Энтропию, наконец-то, сдал, - безрадостно вздохнул мальчишка.

После переворота Красс заставил вернуться эльфа в Круг и закончить обучение. Тот сопротивлялся, но всё же уступил. Должность агента контрразведки для него всегда вакантна.

- Поздравляю, - трубка тянется ко рту, и лёгкие заполняются дымом.

- Терпеть не могу эти заклинания, - Эли садится на край ложа и стягивает сапоги.

Магистр продолжает курить, тупо созерцая чёрный камень.

- Как твой проект? – эльфёныш пристально следит за взрослым.

- Глухо, - разочарованно бросает Красс. – Пообещали рассмотреть.

- Не нужно этого делать…

- Я сам знаю, что нужно, - перебивает магистр.

- Ты подставляешься. На тебя и так косо смотрят. А такие, как Оптат, миледи Деции спят и видят, чтобы тебе насолить.

- Плевать я на них хотел, я не отступлю.

Элахиль продолжает расстегивать камзол и светлую рубашку. Магистр – смотреть на камень.

- Чего ты ждёшь? Свяжись с ним, - как всегда, не выдерживает Эли. – Хоть узнаешь как он.

Выдох, и густой дым прячет за собой лицо магистра.

- Нет.

Синие глаза не отрываются от чёрной кристаллической поверхности.

- Почему? –  а Эльку просто так не заткнуть.

Но магистр отвечает без сопротивления:

- У него есть выбор. У меня его нет. Я не имею права настаивать и обрекать его на такую любовь.

- Но ты же любишь его.

- Он достоин лучшего.

- Откуда тебе знать чего он достоин, - паренёк бросает камзол на соседнее кресло и подходит к хозяину. – Почему ты решаешь за него?

Он стоит напротив с вызовом в зелёных глазах, заложив руки на груди.

- А почему ты со мной пререкаешься? – выбирает тактику нападения господин, не зная что ответить на выпад раба.

- Потому что ты всё усложняешь. И изматываешь себя.

- А ты у нас носитель истины, - бессильно возражает Красс.

Эли отмахивается и отходит к столу, берёт кристалл и подаёт магистру. Тот долго смотрит на чёрные грани, в зелёные глаза и снова на камень.

- Ты не понимаешь, мальчик, - говорит еле слышно. Откладывает потухшую трубку и поднимается. – Унеси его.

Эли с немым снисходительным удивлением и жалостью наблюдает за терзаниями.

- Куда? – с иронией вопрошает он. – В Сире? В Кундалон? Или в Дикие земли Коркари?

- В подвал башни.

Элька закатывает глаза и прячет кристалл в ладони. Разворачивается и уходит, слыша вслед:

- И не вздумай его вызвать. Я серьёзно.

- Я эльф, а не идиот, - слабо огрызается лопоухий уже за пределами спальни.

 

В своей комнате, на третьем ярусе, он вынимает камень из кармана, разглядывает пристально, раздумывая. А может, Тео прав? Что я знаю об этой их любви? Может, такая жертва и есть любовь? Он прячет камень в настенный шкафчик и возвращается к магистру.

Тот лежит на широком ложе и пялится на мраморный рисунок потолка. Увидев эльфа, протягивает руку. Тот подходит. Расстёгивает пояс, медленно стягивает рубашку и штаны. Магистр любуется изяществом и грацией стройной эльфийской фигурки. Созерцает, словно редкий образчик изобразительного искусства. Но, вдруг, прикрывает глаза и с тихим стоном морщится от боли.

- Опять голова? – мальчишка садится рядом и кладёт ладонь на лоб хозяина.

Тот поднимает руку в попытке отмахнуться:

- Что у тебя по Созиданию? – подозрительно спрашивает он.

- Отлично. В отличие от тебя. Убери руки, - командует эльф.

- Почему ты на меня орёшь? – сдаётся магистр и расслабленно замирает под действием обезболивающего заклинания.

- Потому что ты делаешь глупость.

- Поговори у меня ещё… зелёный, сопливый эльфинажник.

- Легче? – через некоторое время спрашивает Эли.

- Да, - магистр почти засыпает. – Иди ко мне…

- Куда ж я денусь.

Эльф приглушает магический светильник и ныряет под одеяло.

А ровно через неделю магистр Теодор Красс-Шармаль представит в Магистериуме свой новаторский проект по созданию в Круге Минратоса кафедры боевых эльфийских магов.

 

Продолжение следует...

Hide  

[Yambie 16 287]

Реквием
 

 

Сие место именовалось Тенью.

Тень жила параллельно с реальным миром и тотчас независимо от него. В ней пульсировала жизнь. Она рождалась и умирала, в большинстве порой лишь копируя чужое.

Здесь немыслимы законы физики, а география хаотична, пребывая в постоянном движении. Здесь нет строгого понимания того, что такое статичность. Вместо солнца взор притягивает и одновременно отталкивает Чёрный Город. То, что непостижимо, но в летах не будет забыто никогда.

Салем был благословлён изумрудным потоком. Был благословлён чем-то большим.

Он видел рождение племянников. И видел сестру, чью смерть оплакивали её повзрослевшие дети.

Видел, как дух праха разбивает филактерию с его кровью в дребезги, а сам бегством спасается от погони. Видел малолетнего мальчика, с которым разделит тяжесть пути. Видел его взрослого – он тот, кто принесёт ему вечный покой.

Прошлое, настоящие и будущее являлись здесь единым целым. Прошлое кричит, ибо его уже нельзя поменять. Будущее нашёптывает, поскольку не уверено в том, что сбудется.

Настоящее говорит:

- Твори.

Салем раскинул руки в стороны, отдаваясь объятьям неизвестности.

Его жизнь была идеальна.

От начала и до конца.

Hide  

       ***

 

Тому в любви не радость встреч дана,
Кто в страсти ждал не сладкого забвенья,
Кто в ласках тел не видел утоленья,
Кто не испил смертельного вина.

Страшится он принять на рамена
Ярмо надежд и тяжкий груз свершенья,
Не хочет уз и рвет живые звенья,
Которыми связует нас Луна.

Своей тоски — навеки одинокой,
Как зыбь морей пустынной и широкой, -
Он не отдаст. Кто оцет жаждал — тот

И в самый миг последнего страданья
Не мирный путь блаженства изберет,
А темные восторги расставанья.

                                                     «Corona Astralis» М. Волошин

Hide  

Изменено 9 октября, 2018 пользователем Yambie

[Meshulik 32 484]

 

Πολυχρόνιος  

 

Как рассказать обо всём, что должно было случиться, чтобы поворотить птиц судьбы и направить седого эльфа в иную сторону? Что властно: великие события или совсем незначительные? Чья-то смерть или чей-то вздох? Море, затопившее сушу, или глоток воды, выпитой в жаркий полдень?

…
—...Погоди, — ладони поднялись, предупреждая возражения. — Я не против. Я не против, Пол. Ты мне ничего не должен, ты спас и меня, и младшего, моих девочек, ты хранишь меня и… хоть мне казалось, что нас что-то все-таки связывает… — он поспешил закончить, видя, что оборотень снова пытается что-то возразить, — да кем я буду, если попытаюсь предъявить права на твою свободу? Но… разве этого ты хочешь? 
Эльф вздохнул. То, что казалось уже давно повседневным выцветшим фоном его житья-бытья в Ферелдене, вдруг выступило на первый план и заявило о своем существовании: его прежняя жизнь и все ее привязанности.

Пустив коня галопом, он стремительно преодолел первые мили пути от «Джаггернаута», пока Гнедок не притомился. Пришлось сбавить ход. Потом он остановился, чтобы передохнуть самому и дать отдохнуть коню... Потом, нехотя, снова вернулся в седло... и путь потянулся бесконечно медленно и долго. Перебирая в памяти всё, от улыбки до пятен от пролитого кофе, от запаха табака до вкуса поцелуя, он оттягивал как мог тот миг, когда мир вокруг набросится на него с совсем другими воспоминаниями.
Эти такие привычные запахи псарни, острого сыра, отстойника и козьего стада с ближайшего склона. Этот давно не слышанный им голос, смех маленькой девочки во дворе, шаги той, что постарше, по деревянной лестнице в башне… Чувство причастности и ответственности за всё это. А между тем, уже ближе к дому, он замечал все больше родных примет, повстречал наконец своих людей и узнал последние новости, увидел радость на их лицах, оживление и вдохновение от того, что предводитель нашелся и снова возглавит банду… Дом, милый дом потянул к себе посильнее любого магнита. Воздух Ферелдена наполнял истосковавшиеся по нему легкие, выдувая, как ни старался Пол их уберечь, постепенно воспоминания о тихом дыхании совсем недавно спавшего в его объятиях человека. 
К воротам замка баннората конь скакал уже снова галопом…

Оборотень отчужденно глядит на сохраняющее невозмутимость лицо Ро. Он знает своего друга слишком давно, чтобы эта маска равнодушия и контроля над чувствами его хоть сколько-нибудь ввела в заблуждение.
— Я хочу вернуться туда, — упрямо повторяет он.
— Ты как ребенок…
— Нет, это ты как ребенок, — запальчиво возражает эльф и обводит ладонью ставшие вдруг очень неуютными стены комнаты на самом верху восточной башни. — Ты однажды не вернешься. Ты не просыпаешься уже неделями. Мне пришлось ждать, когда я приехал, потому что тебя было не добудиться. Ты хочешь знать, чего я хочу? Я хочу, чтобы наше дело принесло плоды, хочу, чтобы у тебя всё было хорошо, хочу знать, что всё было не зря…
— Так останься! — на эльфа смотрит уже не хозяин земли и подданный короля Ферелдена, потомственный банн, отец солидного семейства, а потерянный в Тени, ревнующий любовник, одинокий сомниари, у которого только и было, что разделивший его судьбу отступника старый друг и защитник. Пол уступает, не зная, что ответить. То ли разговор не стоило начинать вот так, с наскока, то ли в себе эльф так до конца и не разобрался… 
— Надо… мне пора в лагерь. Позже… Я приеду в следующем месяце. Должны привезти… не важно. Приеду — поговорим.
— Я буду ждать, — доносится до уже удаляющейся спины, и это добивает и так подавленного предводителя «Кровавой банды».

…

Несколько рискованных вылазок, слишком много крови, слишком жестких решений - и он оставил злость на судьбу и самого себя.

На всё глядел, словно прощаясь. На давно знакомые лица своих людей, на привычный свой дом в лесу, на это кресло из лосиных шкур, сидя в котором он принимал посетителей, там же и работал, на небольшое капище в пещере со статуями драконов. Прощаясь — и не видя никакой возможности оторвать себя от этой вот ставшей вдруг прошлой, но все еще крепко державшей его жизни. 

Спустя месяца три после его возвращения наступил день, когда Пол окончательно устал и запутался: сомнения, споры, - затянутый в водоворот забот и нерешаемых вопросов, впервые он попытался, ища поддержки, истосковавшись по Крассу, увидеться с ним в Тени. Хоть это было и не то, но он чувствовал, что даже пары слов, улыбки, взгляда ему хватило бы, чтобы вернулась решимость... Черный кристалл молчал. 

До Ферелдена уже докатились слухи о переменах, случившихся в далеком страшном Тевинтере. Слухи, разумеется, сильно искаженные и преувеличенные во всем, что касалось роли ужасных тевинтерских магистров. Но не покидала уверенность: трибун достиг того, к чему так стремился. 

И между тем кристалл упрямо безмолвствовал. Растратив всю свою ману и так и не добившись ответа от дурацкого куска черного камня, он сидел и рассеянно просматривал один из отчетов о недавней вылазке в окрестности расположения Ордена, когда в комнату незаметно, но по-хозяйски проникла фигура, молча покопалась в дальнем сундуке и направилась к выходу… 

Двери его дома, разумеется, никогда не закрывались. Не было в лагере места, где бы глава банды полностью располагал собственным уединением, но все же чувствовалась в фигуре какая-то привычка входить в эту комнату…
— Тебе чего? — окликнул Пол.
Рыжие локоны выбились из-под пушистого капюшона зимнего полушубка. На оборотня со скрытым превосходством и нескрываемым любопытством уставилась пара темных глаз. Через несколько секунд он ее вспомнил. Та самая рыжая девица, спасенная ими около года назад. Когда еще появился тот дракон…
— Наверно, ты меня не помнишь, — без тени смущения ответила с какой-то неуловимой мелодией странно сложенной фразы рыжая. — Но люди твои были благосклонны к ученью моему. Я привязалась к наукам здешним, разрешенье получив заглядывать в хранимые тут книги…
— Э… — Пол вдруг вспомнил, что и правда в сундуке, откуда рыжая вытянула очередную книжицу, была грудой свалена его «библиотека». У него самого руки всё не доходили разобрать ее, а чтение носило характер довольно беспорядочный. Подойдя к сундуку и с интересом заглянув внутрь, он увидел аккуратно сложенные тома, заполненную четким почерком опись и множество свежих, выглядывающих между страниц новых закладок. — Ты что, всё это прочитала?
— Я чувствую себя здесь чужеземкой, — пояснила девица, своей манерой выражаться закручивая мозг собеседнику в странный жгут озадаченности от услышанного, — а твои люди приходят все охотно за советом. Кому-то с заклинаньем подсказать, кому в болезни предложить посильное леченье, ну а кто-то себе хоромы новые желает возвести. Сначала мне хватало своего, отличного от здешнего познанья, но нет неисчерпаемых сосудов, сосуд мой знания имеет дно. А чтобы вновь наполнить его, нужно, припасть к источнику былых времен…
…
Это было год назад. Теперь, за прошедший год Ирма (так звали рыжую или, по крайней мере, так она представилась) стала его правой рукой. Она легко перенимала опыт, разделяла убежденность эльфа в миссии «Кровавой банды», любовь к драконам и преданность банну. И главное — была способным оборотнем и имела огромный опыт партизанской лесной жизни. Кажется, ее что-то связывало с восточными племенами… Но сама рыжая девица, несмотря на хорошо подвешенный острый язык, о своем прошло не любила разговаривать, впрочем, как и большинство обитателей лагеря отступников. Сама судьба, казалось, послала ему этот нежданный-негаданный трофей давнишней стычки с храмовниками.

— Через пару лет можно будет подумать об отъезде, — уже как об обыденности и деле решенном говорил предводитель банды своему старому другу, 5 плуитаниса 7:35 сидя за столом в просторной гостиной замка. 

За год и Прудо изменился. Что-то происходило с ним в Тени, а может, и в жизни сновидца. Он перестал закатывать глаза всякий раз, как, по его мнению, Пол предпринимал что-нибудь, призванное ускорить и упростить будущее расставанье. Начал даже давать советы, наконец, принял Ирму у себя и долго с ней разговаривал, свыкаясь с мыслью, что она может стать связующим звеном между ним и сектой.  

— Хорошо, — согласился банн и внимательно, с какой-то участливостью вгляделся в туманно-серые глаза, словно вновь задавая старый вопрос: этого ли ты действительно хочешь? Пол отчаянно хотел вновь увидеть того, далекого и любимого, кто где-то там затерялся в бушующих страстях, интригах, войнах и политических баталиях, кого обнимал так часто в своих снах и чьи руки согревал в воспоминаниях своими ладонями… и о котором вот уже год не слышал и не знал ровным счетом ни-че-го. Но вопрос был не о том. 
— Ты… что-то нашел? Там, в Тени? — догадался оборотень, заглядывая в серые глаза и видя в них лукавое мальчишеское торжество. — Что? Кого-то встретил? Что ты узнал?
— Как много вопросов, — усмехнулся банн оживлению эльфа, вспомнившего об их общей цели. — Ну, скажем, может, и нашел. Может, и что-то. Может, и кого-то. Но интереснее другое. Интереснее, Пол, кого я там НЕ нашел.

 

*** 
В избушке, притулившейся на самом отшибе предместья замка Прудо, стояла необычайная тишина. В этот полночный час все дети уже давно спали в своих кроватках, а бабушка Урд*, знаменитая на всю округу сказительница, выметя чисто пол и перемыв в широком тазу все кривые и косые детские чашки, а также и знаменитую пивную кружку, сосредоточенно пряла свою кудель. Только сверчок что-то пел за печкой несмело да дрова потрескивали, догорая. 
Дверь отворилась. 
Она знала, кто войдет. Поднялась, разохавшись, не глядя на посетителя, разогнула поясницу и пошла с чайником к бочке с водой. Двигая тяжелую крышку и гремя ковшиком, пробормотала уже запоздалое:
— Ну входи, входи…
Эльф подозрительно ощупал свинцовым тяжелым взглядом все углы, обернулся на улицу, снова осмотрел тесное полутемное пространство, прикрыл за собой дверь и, наконец, сел на чурочку у огня.  
Над углями повис, шипя студеными каплями, медный чайник. Старуха в своём любимом кресле уложила поверх юбок индифферентного к происходящему сонного кота, взялась за мелкий гребешок и принялась вычесывать его пышный мех, складывая пух в большой куль. В этом доме каждой шерстинке суждено было попасть в варежку, а может, и в носок.
— Кто подсказал-то? — поинтересовалась наконец Урд, нарушая установившееся молчание.
Оборотень, до того изучавший рисунок углей под чайником и молча дивившийся такому простому ответу на мучивший его столько лет вопрос, поднял взгляд, способный просверлить в старой ведьме нехилую дыру:
— Ро. У тебя нет… нет в Тени следа, Урд. Банну стало любопытно, кто нянчит его дочек, откуда ты взялась. Ведь никто не знает, когда и как ты появилась в этих землях. Будто и не было ни тебя, ни этого дома, а вдруг раз и…
Старуха захихикала, согнала пригревшегося кота с колен и принялась за прежнюю кудель.
— Не бывает ничего вдруг, сынок. От откуда у тебя, скажи мне, этот валласлин?
Пол непонимающе коснулся щеки, припомнил историю появления бледной татуировки, пожал плечами:
— Случайность.
Урд засмеялась, глядя на эльфа с жалостью. Отсмеявшись, утерла выступившие слезы несвежим клетчатым платком и спросила прямо:
— Чего надо-то?
Она знала, чего эльфу надо. В этой избушке, стоящей посреди времен и не знавшей времени, дети из разных эпох и веков слушали одни и те же бабкины сказки не только про небыль, но часто и про быль. И сказка про ее гостя старухе была хорошо известна. Сам седой эльф ничего такого собой не представлял. А был в общем-то просто оборотнем из дикого леса. Да таких на бабкином веку мимо прошло немало… Но на этом самом оборотне было завязано множество важных нитей, которые ведьма Диких Земель, ее нынешняя реинкарнация, желала бы вплести в свою пряжу, чтобы к концу времен исправить сделанное, починить сломанное и воздать должное, ибо она так же, как и корноухий эльф, жила идеей преображения этого мира. В отличие, правда, от него, она жила этим с незапамятных времен, и Роальд Прудо мог бы стать для нее ценным союзником, а уж судьба его сына и вовсе всходила яркой звездой на еще только вступающем в ночную пору небосводе.
Когда эльф произнес свое желание, бабка только кивнула. Взяла свою большую кружку и зачерпнула из бочки.
— Будет тебе дракон. Но баш на баш. Я тебе — ты мне.
— Чего ты хочешь? — спросил ошарашенный такой щедростью эльф.
— А чтобы ты служил нашему делу не здесь, у приятеля твоего Прудо, или кем он там тебе приходится, а сыну его, будущему магистру Марку Аврелию Тилани, — старуха хихикнула снова, довольно ехидно, и добавила, — не придется ведь тебя уговаривать, верно? 
Этот эльф, с ее точки зрения, мало что из себя представлял, но в его руках сейчас находился дом Тилани — того самого Тилани, старого Дина, простофили, который, дуралей, профукал свой сновидческий дар на заре времен, как и все они, возгордившиеся болваны. Но хоть теперь какой-то толк выходит из некоторых. Вот и потянутся ниточки в нужные руки. Глядишь — к концу времен что-то и свяжется.

— Не бойся меня, — ласково улыбается старуха, любуясь валласлином, посвященным ее истинному имени, — я именно то, что ты искал. Отпусти эту нить. А взамен возьми иную.
И кружка, наполненная шёпотами давно уснувших эльфов, касается постигших суть стихий и познавших начало времен готовых к этому знанию губ…

 

***
На первое нубулиса 35-го года века Бурь был назначен пышный приём в доме Тилани по случаю ритуала наречения наследника, принятого в дом. Блестящему выпускнику Минратосского Круга, отпрыску побочной ветви Марку Тилани исполнялось 18 лет. В торжественной обстановке, в присутствии множества именитых гостей, все чистокровные альтусы, мальчик был наречен вторым именем, Аврелием, в честь давно пропавшего сына главы дома и в знак преемственности его наследственных притязаний. Перпетуя Тилани ликовала. Она лично подписала все приглашения на торжество, не позабыв отправить приглашения и всем членам Магистериума. Только вот… этому выскочке и сумасброду, как его, Теодору Крассу-Шармалю, продвигавшему на волне революционных времен свои мутные идеи вроде уравнивания эльфов в правах с людьми, как ей говорили, Перпетуя по привычной смекалке опытного игрока приглашение выслать "позабыла". Мало ли, что подумают другие гости. Сейчас, когда клан вдруг по какому-то необъяснимому капризу судьбы вновь оказался обласканным милостью власть предержащих, следовало быть крайне осторожными в выборе правильных друзей.
Казалось, три гигантских каменных изваяния, поддерживающие башню дома Тилани, блестят ярче и улыбаются нежнее своими тысячелетними улыбками юных эльфийских дев от того, что на самой верхней площадке, посреди возведенного для этой цели постамента юный Марк-Аврелий произносит свою длинную высокопарную речь, исполненную благодарностей и клятв верности, склоняя непокрытую голову перед отцом семейства и весьма посредственным магом Клавдием Тилани в ожидании, когда тот возложит поверх светлых, развевающихся на ветру прядей венец из роз, собранных в фамильном саду. 

Легкая тень падает с безоблачного неба. 
Гости то один, то другой все постепенно поднимают лица к кружащейся далекой птице. Что-то в ней кажется им знакомым и неправильным. Только неукротимый Марк сдержанно улыбается, готовый к тому, что сейчас разом отомстит этой надутой толпе аристократов за бессонную ночь зубрежки глупой тяжеловесной речи.
Потому что с неба к нему на широкий постамент, к ужасу и негодованию, удивлению и ликованию собравшейся толпы камнем падает синекрылый дракон. Он опускается, складывая крылья, и склоняет голову перед мальчиком, коронованным розовым венцом. Юный маг, наследник и будущий властитель, протягивает бесстрашно руку, улыбается и гладит по голове грозное создание, повергая толпу в восхищенное молчание.

Тебе, молодой сомниари, было интересно, какая форма оборотню ближе? Та, которую видят сейчас все гости дома Тилани. Наверно, он искал ее всю жизнь. 
А теперь он отправится на поиски того, кого тоже искал долгие годы, — своего куда-то запропастившегося возлюбленного. Вот только дождется, когда окончится этот в сущности довольно нелепый ритуал. 

 

*Урд — в переводе с норвежского: «судьба».
 

 

Hide  

[Meshulik 32 484]

 

Эллахиль, Теодор Красс-Шармаль, Полихроний

 

Зеленоглазый рыцарь, принцесса в башне и синий дракон  

 

Взять и сходу обернуться драконом может только Урд. Простому эльфу для этого понадобилось много чужой крови, везения и последние силы. «Красивый фокус и наглая выходка, способная удивить одних плебеев», — примерно так это описала миледи Перпетуя Тилани. Но все же, к радости Марка, позволила эльфу остаться. В конце концов, после стольких лет забвения дом показал, что даже эльфы в нем обладают неординарными магическими способностями. К тому же эти новые веяния… Никогда не знаешь, куда повернет ветер перемен. Иногда приходится становиться немного…. вульгарными, чтобы нужное послание достигло как можно большего числа ушей.

 

— Ты надолго? Ты куда потом? Как отец? Что в лесу? Как ты? — они не виделись так давно, что Марк, кажется, повзрослел без его ведома. Вопросами его засыпал совсем другой человек. Не подросток, зацикленный на собственной персоне и переживаниях, а соскучившийся по старому другу семьи единомышленник. И он чуть не кинулся в объятия эльфа, узнав, что Пол не собирается скоро уезжать.

 

— Я много думал о Тени. Перечитал кучу книг. Я ведь не просто так тут торчу. Что бы я делал сейчас в лесу? — оправдывал парень собственную жизнь, но оборотень уже давно не серчал на него за то, что тот не пожелал возвращаться. Не Полу было судить, это уж точно. — Ты же знаешь, у меня с отцом очень хороший контакт. Он даже может что-то узнать от меня в моих снах… Ты тоже мог бы попасть в библиотеку Круга, — неуверенно вдруг осенило его где-то день на третий.

 

Эти три дня Пол бродил по башне, пугая своим независимым видом рабов и медленно раздражая господ, торчал в библиотеке, пытаясь что-то читать, помогал Марку обживаться — ведь тот тоже сосем недавно обрел этот новый дом по-настоящему, — и много говорил с Кор, сидя в розовом саду. Его старая подруга приехала на торжество и вскоре собиралась отбыть. А Пол был рад ее обществу не меньше, чем поводам оттянуть то, зачем он проделал этот огромный путь длиною в год.

 

Он боялся, что, добравшись до своей цели, встретит запертые двери. Кристалл по-прежнему молчал.

 

— У вас поди в Круг кого попало-то не пускают, — усомнился Пол.

 

— Вот не знаю. После победы трибуна Красса и открытия кафедры для эльфов… Ты же маг. Может, получится пройти. Я походатайствую.

 

Марк, увлекшись объяснениями нового устройства кафедр Круга, не обратил внимания на то, как сжались губы оборотня. Тео занимал видное место в обществе. Круг прислушивался к его рекомендациям. А тут старуха Тилани глядела на Пола, как на блохастую болонку. Как бы узнать, как поживает Красс, чтобы случайно не навредить ему? Может, эльф вообще зря приехал? На душе стало как-то тяжко.

 

Марк продолжал что-то рассказывать.

 

— В библиотеку. Давай, попробуем, — вяло согласился оборотень. Все-таки надо было как-то жить дальше. Какую-то неизвестную и странную жизнь.

 

Поначалу их было немного. Всего четверо. Молодых эльфов, рабов, хозяева которых посчитали необходимым причесать и упорядочить умения, вооружить надлежащими знаниями особо талантливую в магии собственность. В Тевинтере всегда ценились способности магического толка, а уж если они неординарные, что дано эльфам от природы, то многие магистры не упускали возможности получить квалифицированную одарённую прислугу.

 

Идея продолжить обучение эльфов после основного курса родилась у Тео давно, когда он первый раз «вложил» в мальчишескую руку Эли призванный меч. Эльфинажник схватывал на лету и уже на второй день сражался в тренировочном бою, ни разу не упустив проекцию теневого клинка. Ему не хватало лишь техники боя. Тактики и основ военного искусства.

 

Почти два месяца ушло на доказательства, уговоры, подкупы. Но он обосновал рациональность и целесообразность проекта в Магистериуме, где его поддержали с перевесом в два голоса с лёгкой подачи мессира Дорха. По неизвестной Тео причине старик с жёлтым лицом, вошедший в состав сената, был изначально за продвижение его проекта. Даже одно имя сомниари действовало, как магнит. К Антиквару тянулись многие аристократы, и учредитель новых правил в Круге был безмерно благодарен помощи.

 

Курс «Диртэна энасилан», или «Знание, ведущее к победе», был словно вызов классической военной кафедре. Четыре эльфа и преподаватель — идейный лидер своего детища. За полгода магистр Красс сделал из мальчишек элитных телохранителей и вложил в их светлые головы знания для офицерского состава легиона. Эльфы впитывали новое, словно губка, словно очнулись от многовекового сна и постигали древние знания своего народа, когда-то переданные людям империи эльфами Элвенан. К концу года на тренировочную арену вышло более двух десятков эльфов и три преподавателя. Высоким господам понравилась идея, они распробовали суть и многие считали своим долгом иметь престижного и дорогого раба в своей охране. Рабам такого сорта завидовали свободные. И даже сам архонт подписал заказ на подготовку трёх декурий для преторианской когорты.

 

За этот год в пылу бюрократических сражений Тео часто вспоминал о чёрном камне. А образы во снах куда-то ускользали. Он вспоминал его глаза и мягкую улыбку. Тепло и нежность рук. Лицо и губы. И с каждым днём всё больше уверялся в правильности собственного выбора. Каким бы эльф свободным не считал себя, здесь, в Тевинтере, он будет в кабале. И это для магистра больнее расставания. Элахиль не разделял упаднического настроения хозяина, но всё же, кристалл не трогал.

 

Сегодня он на минуту заскочил в библиотеку. Целенаправленно вытянул из двенадцатого ряда сорок седьмого стеллажа «Форму Тени» чародея Эфинеаса Асератана и поспешил к выходу. Но не дошёл. Застыл в одном из переходов лабиринта имперской библиотеки, не в силах шевельнуться. Только на узком треугольном лице засветилась яркая улыбка.

 

— Пол! — крикнул Эли и кинулся к старому знакомому. Подбежал и, не сдержавшись, обнял. — Ой, извини. Ты всё-таки приехал, — он отстранился, улыбнулся спутнику оборотня. — Avanna, Маркус, — поприветствовал молодого Тилани.

 

 

Ответив на приветствие сдержанно, Маркус тут же не выдержал и обратился к Полу с вопросом, полным любопытствующей непосредственности, — вы знакомы? Э… Полихроний — друг моег… моей матери, — зачем-то пояснил зеленоглазому магу юноша с каким-то подготовленным уже заранее веселым вызовом, готовый защищать свое право сопровождать корноухого эльфа где угодно, будто это он, стихийщик и золотой ребенок Тилани, являлся нарушителем каких-то традиций и устоев. И это ему определенно нравилось.

 

Пол разволновался и заозирался, думая, что где Эли, там и Красс обязательно окажется поблизости.

 

— Вчера… нет, три дня. Недавно. Он здесь? — наконец догадался он спросить.

 

 

Элька отшагнул, только сейчас сообразив, что даже в полупустой библиотеке, выражение бурных чувств не уместно. Сдержав свою огненно-стихийную природу, он отрицательно мотнул головой:

 

— Н-нет. Дома. Ну, то есть, в башне Крассов, — исправился Эли, перебирая пальцами руки страницы книжки. — Хорошо, что ты приехал.

 

Зелёный взгляд метнулся к Маркусу. Наверное, продолжать не стоит.

 

— Мне бы тебе сказать кое-что, — неуверенно проговорил эльф. — Хотя, вы, наверное, торопитесь.

 

 

— Подожди здесь, — Пол машинально отдал распоряжение своему подопечному, и тот покорно остался ждать и перебирать корешки книг на стеллаже, только усмехнувшись, мол, узнаю старого знакомого и его привычки.

 

— Я хотел… — всё это было сказано очень тихо, в месте, куда отвел его Эли. — Я живу в доме Тилани, Эли. Кристалл… Почему он молчит?

 

Кажется, лицо покраснело. За пару фраз он утратил весь воздух в легких.

 

 

Взволнованного оппонента пришлось задвинуть подальше в угол между книг и попытаться успокоить:

 

— А вот по этому поводу ты будешь сам с ним разбираться. Только успокойся. Мне одного неадеквата хватит.

 

Элахиль подождал, когда оборотень задышит ровно и продолжил:

 

— Почему молчит? Хороший вопрос. Нет, он не нашёл себе другого, — развеял Эли сомнения, если таковые были. — Просто он всё решил за тебя. Он же магистр. Небожитель херов. Он посчитал, что так будет лучше для тебя. Я хотел с тобой связаться, но не рискнул. Он бы меня с потрохами съел. Если бы ты только знал, как я рад, что ты приехал.

 

 

Среди книжных стеллажей в тишине библиотеки раздался тихий смех. Пол был не то чтобы рад. У него камень с души свалился. Просто Тео остался верен себе. Какое же счастье! Он есть и не приснился, а то Пол уже начал подозревать, что год назад впал в продолжительную экскурсию по закоулкам Тени...

 

— А ну-ка тащи меня к нему... — эльф взял себя в руки, но намерения имел серьезные. В данном случае дверям Красса было лучше оставаться распахнутыми настежь. Драконы бывают очень обидчивы по части запертых перед носом дверей... — хотя погоди только пару минут, Марк же. Я отошлю его, он поймет.

 

 

— Погоди, я сейчас на занятия до позднего вечера, — с досадой сообщил Эли. — Это людям можно пропускать. А меня завтра же турнут. Да и у дорогого нашего будут неприятности из-за нерадивого раба. Поэтому... — Элька потёр кончик носа, — башню Крассов ты без труда найдёшь. Она за доками, прямо в море стоит, мимо не пройдёшь. Привратнику соври, что по поводу студентов на новую кафедру. Сразу пропустит. На седьмом уровне кабинет. Разберёшься. Только, — парень поморщился, будто от зубной боли, — там сегодня должна нарисоваться миледи Красс-Деции к Люцию. Смотри не попадись ей на пути. По ненависти к эльфам, это Борза в квадрате или даже в кубе. По стенке, как муху размажет, и не задумается.

 

В напутственном порыве он крепко сжал плечо оборотня рукой и улыбнулся с неимоверным вздохом облегчения:

 

— Боги, как же я тебе рад. Ну, всё. Я убежал. Удачи тебе и терпения.

 

 

— И я рад, — донеслось вслед убегающему «адеквату». Особенно тому сейчас, что ты по-прежнему рядом. Красс отчасти создал тебя, но ему и повезло, что ты — это ты. А вот повезло ли ему, что Пол здесь... Это еще предстояло выяснить.

 

— Что происходит-то? — Марк нетерпеливо допытывался, чего вдруг они кинулись вон из библиотеки и что за дело у оборотня с этим студентом дома Красс.

 

Обходя кругом вычурную композицию из висящих в воздухе булыжников и странных арматурин, призванную демонстрировать чье-то высокое видение городской архитектуры, они направлялись к береговой линии. У Пола была мысль попросить Марка нанести визит в башню Красса под каким-нибудь благовидным предлогом, но он решил не усложнять.

 

— Мне надо встретиться с трибуном, но лучше об этом никому не знать. Увидимся дома.

 

Так. Уже называю обиталище Тилани домом. Быстро. Пол сам удивлялся темпу, с каким жег старые мосты.

 

— К мессиру Крассу я, насчет новой кафедры, — объяснил он вскоре причину явления охране, с любопытством разглядывая, открыв рот, родной дом Тео.

 

 

Башня Дома Крассов — не самое грандиозное сооружение в Минратосе. Удивляла скорее своим местоположением, нежели архитектурой. Её фундамент, погружённый в море, был высечен из скальных пород, некогда возвышавшегося над водой каменного образования. К башне вёл длинный и узкий мост, на котором бы не разъехались две кареты. Множество цветочных горшков и огромных декоративных ваз сопровождали гостей башни до самого входа — кованых ажурных ворот, за которыми виднелся просторный проход остия и зеленеющий, цветущий атриум. Вдали журчал фонтан, и по-хозяйски покрикивали большие цветастые попугаи. Привратник — степенный человек в годах — склонил перед беловолосым гостем голову и жестом пригласил войти. Проводив до атриума, он предложил подождать в тени перед бассейном на диване.

 

— Как мне представить вас трибуну Крассу, мессир?

 

 

Пол смутился. В этом особняке вполне уместилось бы штук пять «Джаггернаутов», а уж уют и простор атриума действовал скорее угнетающе. Когда оборачиваешься драконом, становясь в чем-то равным божеству, по крайней мере совершенством формы, вдруг понимаешь всю свою бесконечную ничтожность. Сейчас с ним приключилось дежавю этого опыта... Кто я? Мое имя настолько здесь неуместно. Я никто. И я тот, кем ты меня назвал в последний раз перед расставанием.

 

— Добрый человек, скажи, что я... Серый Страж.

 

 

Привратник передал наказ рабу, а сам удалился к воротам. Через минуту со стороны перистиля послышался быстрый топот, и перед Полом возникло мелкое, лопоухое, взъерошенное, хулиганского вида существо в короткой тунике и сандалиях, разительно похожее на трибуна. Оно пронеслось, сметая всё на своём пути, и скрылось за ближайшим диваном. Кто-то из рабов поднял перевёрнутый цветочный горшок, кто-то успокоил разоравшихся попугаев, кто-то крикнул «мессир Люций, осторожней».

 

Круглая мальчишеская мордашка высунулась из своего укрытия, палец коснулся губ, видимо рекомендуя гостю помалкивать о местоположении беглеца. Издалека доносились женские голоса.

 

 

Стремительность. Появления, узнавания. Он приподнимается, не усидев при виде надвигающегося мелкого вихря в сопровождении расторопных рабов, невольно улыбается. Трудно ошибиться, и правда...

 

У Пола мелькнула мысль спрятаться за тем же диваном. Рекомендация из уст Эли по поводу миледи Красс как-то располагала к подобному маневру. Но тогда бы, возможно, разорались не только попугаи, но и мессир Люций.

 

Ладно, пацан первый занял лучшее место в этом атриуме. Эльф перестает оглядываться за диван и готовится встретить лицом к лицу еще одного члена семьи Красс.

 

 

Появление членов семьи не заставляет себя долго ждать. В атриум входят две женщины. Не ошибиться — аристократки. Всё между ними на ярком контрасте. Молодость и старость, спокойствие и раздражение, воздушная седина и тяжёлые угольные локоны, голубые озёра и бездонная тьма глаз.

 

— Люций! Я не буду повторять! — возмущается брюнетка. — Или ты едешь со мной или я ухожу.

 

Сорванец сидит тихо, предпочитая поскорее избавиться от общества красивой миледи. Влип в спинку дивана и затаил дыхание.

 

— Лаура, он всего лишь ребёнок, — тихо замечает седая женщина. — Ты редко видишься с ним, поэтому, он сторонится.

 

— Это вы настраиваете сына против меня, — зло бросает молодая.

 

— Создатель милостивый, что ты такое говоришь? — слабо отбивается пожилая. — Ты ведь сама хотела, чтобы Люций жил с Тео.

 

— Но я не хотела, чтобы он забывал кто я ему!

 

— Он не забывает. Давай, я с ним поговорю, и мы приедем немного позже.

 

— Может, его отец соизволит показаться?

 

— Я передам ему, — соглашается голубоглазая.

 

Чёрный презрительный взгляд падает на гостя атриума.

 

— Боги! Опять эльф! — кажется, брюнетка в ярости. — Это не Дом, это эльфинаж какой-то!

 

Она фыркает, как рассерженная кошка, которой наступили на хвост, и быстро покидает атриум, выплюнув напоследок остатки яда:

 

— Я жду своих мужа и сына сегодня вечером. И если он найдёт хоть одну причину не приехать, пусть помолится со своими эльфами их примитивным богам.

 

Острые каблуки простучали по мраморному полу, и воцарилась тишина. Даже попугаи притихли.

 

— Она ушла? — послышалось из-за дивана.

 

— Ушла, — вздохнула пожилая. И только сейчас обратила внимание на гостя. — О, извините. Die enim bona... — она подошла ближе. В синих, как у Тео, глазах узнавание: — Вы Пол.

 

 

Мечта оказаться за диваном была сейчас настолько ощутимой, что он даже успел обрадоваться, что место снова вакантно. Эльф поспешно вскочил на ноги и вдруг ощутил острое желание немедленно, немедленно исчезнуть. Где-нибудь за морем. Обернуться водой и, просочившись сквозь щели каменной кладки, соединиться с раскинувшимся снаружи водным «ничто». Всё это было зря.

 

— Я... — кажется, он не представлялся. Кажется, и она не была представлена. Но Пол знал, что не ошибется. — Миледи Красс? Простите, я, кажется, не вовремя. Позвольте мне уйти.

 

 

— София Шармаль, Красс по мужу, — представилась она, улыбнувшись. — Вы же к Тео пришли...

 

Мелкое и взъерошенное выскочило из-за дивана и пристроилось рядом с бабушкой, не дав договорить. Малыш во все глаза разглядывал гостя. По виду вроде эльфа. Но коварно скрывающего подтверждение происхождения седой шевелюрой.

 

— А ты эльф? — беспардонно встрял мальчишка.

 

 

Он закрыл глаза, сглотнул и вынужден был согласиться:

 

— Миледи Шармаль, простите, к Те... к мессиру Крассу.

 

А он, вероятно, очень занят. Слишком занят. Когда они виделись последний раз, эта его жизнь была где-то там. И был один добрый Эли, который его любил. Теперь Красс окружен таким количеством людей, которые его любят или как минимум на него притязают, что было бы лучше оставить его в покое ...

 

И все-таки оборотень умолк, больше не пытаясь сбежать. Кивнул мальчику:

 

— Я эльф, мессир Люций, да. Просто уши короткие.

 

 

Он не был занят. Он не хотел скандала. Тем более при «мессире Сером Страже». Он ждал, когда она уйдёт. Сдерживая бешено колотившееся сердце и порыв — броситься к нему и послать законную жену прямиком до башни Дециев.

 

— Пол... — послышался знакомый голос, и взволнованный прерывистый вздох.

 

Трибун был в лёгкой мантии, скорее напоминающей халат, чем традиционное тевинтерское платье. Он подошёл. Глаза не отрываются от серых глаз. Стихии скручивают жёсткую пружину, готовую сорваться и подмять.

 

— Пойдём, Люций, — пожилая магесса берёт внука за руку, понимающе кивая. — Твоему отцу нужно поговорить с мессиром Полом. Пойдём, малыш.

 

Они уходят. А Полу не дают опомниться и что-либо произнести. «Поговорим» вон там. Летят к такой-то матери все установки и обещания самому себе. В неукротимой буре стихий рушатся преграды разумных доводов. Он хватает его за плечи и заставляет пятиться. Напор такой, что оба могут грохнуться в любой момент. Какая-то подсобка или склад. Магический фонарь еле тлеет. С размаха в стену. Эльф прижат, не шевельнуться. Поцелуи обжигают лоб, щёки, шею и ключицы. И намертво впиваются губы. Так долго, так неотвратимо сладко. Он здесь. Живой, тёплый и родной. Он всё-таки приехал. Как и обещал.

 

Объятья чуть ослабли, а голова покорно опустилась на эльфийское плечо.

 

— Год... Целый год... Пол... я так скучал.

 

 

А я-то как, Тео. Я-то как скучал.

 

Локоть ударился о косяк. Затылком он приложился о стену подсобки. Это, кажется, помогло. Обрести почву под ногами. Ненадолго…

 

Руки шарят по такому знакомому телу, сжимают в объятиях, и снова ладони требуют подтверждения, что тут, под тонкой мантией — целый год воспоминаний. И сейчас спину, плечи, бедра он ощупывает, словно слепой, отвечая на поцелуй, сбивчиво дыша и хватая губами его губы, щеку, волосы — всё, что достается оборотню в жадных объятиях взволнованного стихийщика.

 

Мне это не приснилось. Я, наоборот, спал целый год. И наконец, о творцы и драконы вкупе с добрыми ведьмами Коркари, проснулся.

 

Пространство мира сжалось до размеров темной комнатушки. Под ногой что-то хрустнуло.

 

— Тео… — он не знает, что сказать. Было так много вопросов, но они все могут подождать. Так много слов… — Тео.

 

Его заело. Он счастливо смеется и утыкается в склоненный затылок, обнимая крепче.

 

— А я-то как…

 

В темной подсобке становится светлее. Ореол духовной магии легким светящимся шлейфом накрывает их обоих, не находя выхода без заклинаний. Как и чувства не находят слов.

 

И в миг затихшего совершенного единения ладони сжимают на груди складки тонкой ткани. Толчок, шаги в полутьме, размякший Красс прижат к противоположной стене, а из подсобки доносится крик, наполненный остатками невысказанной ярости:

 

— Ты мне не отвечал!

 

 

— Пол... — Тео сдаётся под напором и принимает гнев. Прячет горящую синеву глаз от пронизывающего стального взгляда. Руки становятся лишними, а в голове полный хаос из нахлынувших чувств. — Пол, прости.

 

Виноватый взор частично маскируют сумерки.

 

— Я думал... мне казалось, что так будет лучше. Тебе лучше. Что у тебя есть шанс меня забыть. Роальд тебя любит. И он может дать тебе то, к чему ты стремишься. А я... — ладони осторожно ложатся на пояс, ползут по спине к лопаткам и обнимают. — Что я могу? Какие права я на тебя имею? Как я могу предлагать тебе вот это? — Он окинул взглядом тесную подсобку, — Обрывки встреч, вместо полноценной жизни, где не надо приспосабливаться, прятаться и унижаться. Я хотел... хотел с тобой связаться. Услышать твой голос, посмотреть в глаза, ощутить хотя бы твою ауру... если бы ты знал, как я хотел.

 

 

Эльф хотел попросить его сразу же заткнуться.

 

Но прислушался, и правда этих слов начала выедать изнутри — снова. Так созвучно тому, о чем он думал только что, стоя в атриуме и глядя на его семью. Он ведь чуть не ушел…

 

— Так услышь, посмотри, — свинец настойчиво заглядывает в синь. Лбом он прижимается к его виску и знает, что да, так и будет. Всё, что Тео говорит, так оно и есть. — А потом я уйду и мы снова попытаемся забыть.

 

 

— И снова расстанемся на год, — Тео прикрывает глаза и старается уловить каждое его движение. — Или на восемь лет.

 

Тупик. Непреодолимый. Они блуждают в лабиринте, встречаются, расходятся и снова идут, не в силах остановиться. И с каждым шагом всё больнее. С каждым шагом невыносимей ожидание.

 

— Я люблю тебя, — он говорит это так буднично и умиротворённо, так незатейливо и искренне, словно сообщает о том, что знал ещё с рождения. Целует нежно в щёку. — Давай, поднимемся ко мне. Ты всё-таки мой гость. А я тебя принимаю в кладовке.

 

 

К гостю как раз возвращается сознание того, что за пределами комнатушки есть что-то еще. Нехотя отстранившись и пропуская хозяина дома наружу из его же собственного чулана, эльф делится сомнениями:

 

— Теперь расстаться будет трудней. Я ведь жить сюда приехал, — со значением докладывает, — Марк Аврелий Тилани предоставил мне кров.

 

Они уже выбрались на свет. И Пол замолкает. К тому же приходится следить за лицом и руками. Кажется, они сейчас живут какой-то своей жизнью. Пальцы касаются пальцев и отдергиваются вовремя, чтобы случайно попавшийся по дороге раб не заметил их незримой связи. Он отстает, с почтением следуя за трибуном. Глаза опущены. Впрочем, смотрят вовсе не на пол. Дорогой. Тебя год не было. Мне и чулан — хоромы.

 

 

Хоромы, по всем параметрам далёкие от предыдущих, встречают гостя на седьмом уровне башни, там, где по тевинтеской традиции находится глава любого дома. Несмотря на то, что Красс-старший жив-здоров, его место давно занял сын, поднявшийся до самых вершин власти и вернувший дому прежнее величие. Сегодня он представляет в Магистериуме внешнюю контрразведку, несёт ответственность за политическое благополучие в тех сферах, которые недоступны официальному руководству страны. А ещё он преподаёт в Круге магов Минратоса для тех самых эльфов, которых презирает большая часть аристократов, с которыми он общается каждый день.

 

Тео запирает дверь. И, наконец-то, добирается до гостя. Снять всё с него, с себя и прикоснуться всей кожей к нетерпеливому визитеру. Вновь ощутить то редкостное единение, доступное только им. Он обнимает и на пике страсти останавливает ласки, и замирает. Вот так стоять, не шелохнувшись вечно. Забыть обо всём и в сладкой боли вожделения удерживать наполненный бокал, изнывая от жажды, пьянеть от предвкушения, сходить с ума от напряжения и напора обнажённых тел. А он хотел сказать. Вот только что? Он что-то говорил. Я думал, что-то... всё потом.

 

 

Мир замер на вдохе. Водопад застыл, и капли играли на солнце, преломляя Свет. Создатель ушел, вернулся и покинул нас снова. Родились герои. Отгремели битвы, а ветер развеял их прах. Тьма заволакивала Свет, вспышки новых звезд рвали Тьму… Я слышу лишь трепет твоего сердца, оно отсчитывает секунды, которых больше нет, ведь нет и времени, слов, вех пути и самого пути. Так, балансируя на грани, суть пятой стихии — времени — рассыпается бессмысленным приглушенным звоном далеких курантов, а здесь, в тишине хозяйских покоев на седьмом уровне башни двое обнаженных мужчин застыли в том месте жизни, где ничто больше ничего не значит. Ни знаки, ни слова. Одна лишь сила творения. Наполненная до краев чаша неистраченной любви. Испить и убедиться, что лишь снова наполнил ее до края. Всё потом. Когда-нибудь… ни-когда.

 

Эльф не выдерживает первым. И глаза, исполненные любовью и мольбой, провожают падение первой капли водопада.

 

 

Ты слышишь, как уходит жизнь, любимый? Мгновенье за мгновеньем. Мы думаем, что время есть. На самом деле, его немыслимый по скорости поток нам не подвластен. Помимо нашей воли он несётся прочь в безвременье, не спрашивая нас, не согласовывая. Обманывает нас в стремлениях к мечтам и снова безразлично усмехается. Но только не сейчас. Когда украденные мгновения вырывают нас из общего потока.

 

Мольбой... Он милосердно обрушивает переполненную чашу. Всю и сполна. Не в силах больше удержать. Ослепительно и ярко опалесцирует туман сплетённый из шлейфа духа и пронзительно холодной стихии. Они бессовестно воруют у времени минуты и часы, коварно и ненасытно сгребают мгновения и не задумываются о подписанных счетах.

 

...

 

— Значит, ты будешь жить в башне Тилани.

 

Под спинами мягкий бархат дивана, над головами светлые купольные своды с мозаикой растительных мотивов, а рядом самое дорогое, что есть у каждого из них.

 

— Недавно Марку исполнилось восемнадцать, — рука не отпускает руку. Даже рядом, лёжа бок о бок, тевинтерский магистр хочет гарантированно знать, что эльфийский оборотень не исчезнет. — Это не ты ли тот синий дракон? О котором с восторгом говорят в салонах с подачи миледи Тилани.

 

 

Оборотень смущенно вздыхает. Пригубив из кружки ведьмы Диких Земель, он полагал, что завершает некий путь. На деле он его начал.

 

А сейчас и вовсе позабыл.

 

— В Минратосе столько башен. Я летел к принцессе, но немного заблудился.

 

 

Магистр смеётся. Поднимает руку эльфа и целует его длинные пальцы, привыкшие к тяжести магического посоха.

 

— Какая-то неправильная принцесса. Все ждут принцев. А твоя — дракона. А почему синий?

 

 

Пол озадаченно замолкает, поводит плечом:

 

— Неправильный дракон? Понятия не имею. Магия духа? Я ведь только часть той сущности, которая за Завесой. Это не одержимость, что-то другое. Как будто у меня появляется еще одно сердце... — он замолкает, во всем этом и самому бы разобраться. Но не эта загадка сейчас занимает голову. — Тео...

 

 

— Я всё ещё здесь, — магистр кладёт ладонь эльфа себе на грудь и прижимает.

 

— Я не смогу уйти и забыть, я люблю тебя, — он улыбается тихо и счастливо. — Что скажешь насчет того, чтобы держать окно открытым? Ты, конечно, достоин самого лучшего дракона, но, может быть, рой пока что подойдет больше?

 

— Вряд ли я смогу тебя отпустить и забыть, — Тео поднимается на локте и нависает над универсальным любовником. Любимым. Заглядывает в серые глаза и ухмыляется. — А ты хорошо устроился. Днём будешь жить у Тилани. Ночью у Крассов. Вот так дремучий Фередлен покоряет цивилизованный Тевинтер. Сначала синий символ древней веры демонстрирует, смущая умы, потом крадёт принцессу и захватывает оба знатных дома.

 

Он целует его губы и добавляет:

 

— В этих широтах окна всегда открыты. Это не твой холодный юг. Только окном не промахнись. А Тилани тебя не потеряют?

 

 

Оборотень с облегчение закрывает глаза и ловит вкус поцелуя с примесью вкуса сословных интриг. Ладонь универсального любовника спускается по магистерской груди и на правах ночного постояльца накрывает дракона. Тео согласен. На ближайшее время им этого хватит. А там жизнь покажет, как показала уже не раз. Быть может, придется расплатиться, может, кто-то и им задолжает:

 

— Благодаря тебе у них в ближайшее время будет полно других забот. Ведьмы Диких Земель пророчат Марку большое будущее. Врут или нет, но я в него верю, а он верит мне. Меня больше беспокоит дом Красс.

 

 

— Ах, да, — Тео тут же меняется в лице. Блаженная беспечность уступает раздражённости. — Тебе же сегодня «посчастливилось» увидеть миледи Лауру Деции. И как тебе первое впечатление?

 

Эльфийскую ладонь, уползшую в драконьи чертоги, встречают радостно и бодро, и угрожают новым покушением. Так быстро годовая напряжённость не успокоится.

 

 

Незадачливый драконоборец крадется по логову, не подозревая о надвигающейся угрозе.

 

— После этой встречи лазать к тебе в окно кажется мне привлекательнее, чем входить через двери… Тео, — вдруг вспоминает Пол, — она что-то говорила насчет сегодняшнего вечера.

 

 

— Сегодня вечером?.. — муж миледи Деции оглядывается на временную шкалу. На зубах скрипит давняя безысходная злость. Он возвращается к своему эльфу и трётся носом о гладкий подбородок. — Очередной, так называемый, «семейный» ужин, когда в течение часа мне предстоит выслушивать, насколько семейство Деции презирает эльфов, и как они поступают с нерадивыми рабами. Ну, и попутно узнать, какое кощунство я совершаю, обучая эльфийских мальчишек на кафедре в Круге боевому искусству. Потом будут наставлять Люция, пока он не забьётся в какой-нибудь угол. Напоследок я услышу, что она живёт, как вдова. Пару угроз о разоблачении моих извращённых пристрастий, отыщу сына и отправлюсь домой с дикой головной болью и ещё большей ненавистью к ней и всей её семейке. Боги, — он обнимает своё эльфийское сокровище, бережно наваливается и кладёт голову на любимое плечо, — как бы я хотел пойти туда с тобой. И показать им, как я тебя люблю. Чтобы они захлебнулись своим возмущением. И сдохли.

 

А в это время, независимо от речей магистра, взбудораженный незадачливым драконоборцем дракон, упирается и наседает на беззащитно разведённые бедра ферелденского отступника.

 

 

— Как? — смешок прерывается вздохом, дракон отправился в погоню. Не спасут волшебные предметы, и сказочница напутала слова. Драконоборец в башне, принцесса верхом на драконе. Спасти Тео от кощунствующих Дециев? Рой глумливых ос подначивают отпущенные на волю Красса фантазии. — Как покажешь? Оденешься черным жрецом? Я обернусь драколиском? Мы напьемся в буфетной?

 

Если сказочница и знала исходную историю, то ей следовало хорошенько приукрасить сие повествование и кое-какие моменты основательно зашлифовать своей недюжинной фантазией, дабы не развращать отроков раньше времени.

 

— И покажем как драколиск — чёрного жреца?.. или наоборот, не суть, — продолжает он и смеётся. В синих глазах мелкие пляшущие демоны, радостно скачут, и собственным примером провоцируют покушение на драконоборца. Башни под напором не выдержат. Не прячься. Ты же знаешь — с драконами сражаться бесполезно. Ты и не думал? Правильно. И через минуту, драконоборец познаёт неистовость дракона. Сам разбудил. Ах, ты хотел?

 

— Скажи... скажи, что хочешь... — в лихорадке страсти шепчет потенциальный чёрный жрец, ощущая жажду и дрожь нетерпения захваченного охотника на драконов или драколиска. Уже не разобрать. Ты, сказочница, там сама придумай. Мы тут историю записываем.

 

Тебе ведь не стыдно, магистр, преследовать сдавшегося на милость победителя? Пускай не будет стыдно. Захватчик убедительно неотвратим в своем покушении, дразнит и требует контрибуции авансом, и вот уже осажденные трепещут, обнимаясь на прощание в предчувствии неизбежного…

 

— Хочу, хочу тебя, — вырывается у условного драколиска с такой готовностью, что армия защитников недоверчиво переглядывается, прочищая уши, а драконоборец заламывает руки и торжественно прощается со своей недолгой неприступностью.

 

Он с честью примет поражение, позволит дракону по-своему распорядиться всем, что попадется тому на пути, и в конце концов будет похищен и унесен в дальние страны. Очень дальние. Из которых так сладко возвращаться назад, в мягкие объятия любимого, путешествовавшего вместе с тобой.

 

 

А через полчаса они расстанутся. «Ты только не уходи, хороший мой», — попросит Тео. Поцелует тепло и нежно, укроет пушистым пледом без боя сдавшегося драконоборца и отправится на очередное испытание терпения и нервов.

 

 

Ладонь с сожалением разжимается, отпуская своего недавнего попутчика. Никуда я не уйду. Улыбнись там Деций, я бы тоже негодовал, если бы мой обеденный стол попытались использовать так, как мы планируем.

 

Спустя некоторое время в рабочий кабинет трибуна на седьмом уровне башни, где недавно состоялась встреча с ферелденским консультантом по вопросам обучения на кафедре боевых магов минратосского Круга, скромно постучали.

 

И это было бы очень мило со стороны неизвестного визитера, если бы он точно планировал застать в кабинете накрытого пледиком голого эльфа, а не, к примеру, занятого работой трибуна... Хотя... Покидать помещение через окно эльф передумал. Наверняка стучавший знал, что Тео в отъезде. И все же демон знает, кто там. Завернутый в плед оборотень похватал с пола свою одежду и на всякий случай спрятался за диваном.

 

Тот самый стучавший кто-то, знал точно, что консультант апартаментов трибуна не покидал, поэтому, был настойчив.

 

— Мессир Серый Страж, — донёсся до гостя женский голос. — Мессир Красс распорядился подать вам ужин. Я могу войти?

 

 

— А, сейчас... — Пол поспешно влез в штаны и натягивал рубаху. — в-войдите! Э... Кто бы вы ни были, — тихо добавил себе под нос босой мессир, застегивая пуговицы. Сапоги остались за диваном.

 

Дверь отворилась, и в комнату впорхнуло воздушное юное создание с длинными эльфийским ушами. Белокурое, немного смущённое, но не запуганное, как многие эльфийские рабы. Она украдкой глянула на гостя, особо уделив внимание босым ногам. Прошла, поставила разнос с едой на стол и показала, где скрывается спиртное в хозяйском кабинете.

 

— Мессир Теодор, — эльфийка предусмотрительно отдифференцировала среднего Красса от старшего и младшего, — сказал вам передать, — девчонка в точности цитировала слова, — что вы свободно, никого не опасаясь, можете пользоваться всем седьмым ярусом и куполом с астрономической лабораторией. Вам чем-нибудь помочь, мессир?

 

 

О, еда... Ух ты. Здесь есть астрономическая лаборатория...

 

Все же он не то чтобы опасался, но был смущен. Стараясь сделать ступни как можно менее заметными, консультант спросил:

 

— Как вас зовут, ми... леди?

 

 

— Меня зовут Алира, — ответил она. — И я не миледи.

 

Эльфийка потупила янтарный взор и снова посмотрела на гостя трибуна с некоторым любопытством. Седой, с валласлином, с босыми ногами, немного всклокоченный консультант. Вот они какие, ферелденцы с холодного юга.

 

 

— А я Пол, — спохватился южанин и отпустил наконец девушку по своим делам. Вздохнув с облегчением, выудил из-за дивана и натянул наконец свою обувь. Мало ли кто еще пожалует с предложением ничем не смущаться.

 

Еда была кстати, хотя ее оказалось и слишком много. И вообще... два яруса башни, полностью подконтрольные только Тео. Идеальная золотая клетка. Жаль, что Пол не птица. Да и птице... Эх. Хорошо, что он оборотень. За размышлениями о превратностях и преимуществах своей судьбы, эльф коротал время ожидания, подкрепляясь и разглядывая интерьер.

 

 

За прошедшее время, при желании, гость башни мог осмотреть и изучить не только кабинет, но и все два яруса раза на три, доесть ужин и выпить бОльшую часть из запасов бара.

 

Следующий посетитель не стучал и вёл себя, как полноправный постоялец на хозяйской территории.

 

— Обживаешься? — Эли с улыбкой поприветствовал Пола, прошёл до рабочего стола трибуна и опустил рядом с прочими документами увесистую стопку книг и несколько конвертов.

 

 

Если бы все принцессы жили бы в таких башнях, в мире давно вымерло бы высшее сословие. Потому что принцы отказывались бы уезжать и беспечно слонялись бы по многочисленным спальням, гостиным и обсерваториям с отличными телескопами верхних уровней башен. Папаши принцесс в итоге скармливали бы бездельников драконам, ну а те, в свою очередь, передохли бы от хохота.

 

— Я нашел бассейн, — поделился гость, пожимая плечами и оставляя славному Эли самому судить, насколько Пол продвинулся на этом длинном пути. — Днем не успели поговорить. Ты-то как поживаешь?

 

 

— Мне по-прежнему нравится, — как всегда, Элька был искренен и открыт. Он оседлал поручень дивана, того самого, где недавно состоялась консультация драколиска чёрным жрецом. — И как? Образумился наш дорогой? Подозреваю, если он тебя тут оставил, то все его идеи причинить тебе добро благополучно канули в небытие? Что меня несказанно радует.

 

За прошедший год мальчишка заметно возмужал. А обучение в столичном Круге добавило ему уверенности и знаний. Теперь он мог противостоять старым некромантам, не прячась за широкую хозяйскую спину.

 

 

Да, Пол еще в первую встречу в библиотеке заметил, что зеленоглазый агент изменился. И все же это был добрый старый Эли. Который радовался появлению Пола, из-за чего, возможно, теперь снова будет коротать ночи в одиночестве. Но думал парень о Тео.

 

— Что, плохо было? — спросил он после паузы.

 

 

— Нуу, — Эли как-то безрадостно усмехнулся, — когда ты каждый день видишь его задумчивую физиономию и застывшие глаза, изучающие при любой свободной минуте чёрный кристалл, то кажется, что он немного умом тронулся. Конечно, работа его отвлекала и я... но... — парень осёкся, смутился, опустил голову, пряча глаза. Взволнованный вздох, как будто он решил прыгнуть в бездонную пропасть. — Пол... — слова не шли наружу, застревая и в мыслях, и в горле. Происходящее сейчас в душе юного эльфа трудно было представить стороннему наблюдателю. — Нам надо поговорить, Пол... Только я не знаю как.

 

И снова прерывистый вздох.

 

— Ты ведь в Минратос надолго приехал?

 

 

Пол тоже не знал, как. Смотрел и ощущал скорее солнечным сплетением, что этого разговора могло бы и не быть вовсе никогда, но зачем-то он им все-таки был нужен. Мог бы давно уже понять, зачем, но оборотень и сам отгонял мысли об этом и так ни к чему в итоге не пришел. Опустил голову. Исподлобья виноватый взгляд.

 

— Эли... хорошо, что ты был рядом.

 

 

— Да... я знаю... — в несмелом голосе неопределённость и страх. Боязнь потерять. Он сполз с поручня и отошёл к открытому окну. В точности копируя привычку Красса — смотреть на море и говорить. Неосознанное стремление повторять за старшим. — Я с ним почти уже восемь лет... — еле слышно выдавил из себя слова. — У меня никого нет ближе. Он — всё, что у меня есть. Ещё есть ты. Я тебя очень уважаю. Ты настоящий друг. И ты ему нужен больше, чем я... но... Пол...

 

Голос дрогнул. Речь прервалась. Тяжёлая пауза для слов, которых не найти.

 

— Я не могу... — у горла ком, а слёзы сами скатываются по щекам. Трудно сдерживать чувства и постоянно изображать благополучие. — Он мне как отец, как брат, как... я люблю его, Пол. И... я тебя очень прошу. Пожалуйста. Не заставляй его выбирать. Пусть всё останется так, как есть. Он нужен мне, так же, как он нужен тебе.

 

Он обернулся и с мольбой уставился на серые глаза.

 

— Пожалуйста.

 

 

Триумвират. В котором все всё понимали без слов. Мог длиться долгие годы. В нём все любили по-своему. И один уступал. И тот, кому приходилось делать это чаще других, сейчас предлагал... договориться, чтобы всё так и оставалось по-прежнему. Заключить теперь уже гласный союз. Так это видел Пол. Но Эли, кажется, смотрел иначе. Его чувства граничили с самоотречением.

 

«А мои?» — спросил себя Пол. Странно. Он не испытывал ревности к Эли. Он ревновал Красса к его законной жене. Потому что та могла при желании причинить Тео боль. К этому канцлеру лютому, который когда-то посмел коснуться Красса своим энтропическим взглядом.

 

Он вздохнул, встал, прошелся по комнате. Сел на тот же подлокотник, на котором только что сидел боевой эльфийский маг. Сплетя руки на груди, поморщил лоб.

 

— Я никогда... Никогда бы. Мне бы в голову не пришло заставлять его, — наконец сложил он разбегающиеся мысли в слова. — Вдруг я опять пропаду. Кто за ним присмотрит, а? — Он несмело улыбнулся. — Но Эли. А если он сам захочет освободить тебя? Если предложит вольную?

 

 

Он не поверил. Что для седого эльфа, никогда не был помехой. Он продолжал смотреть в серые глаза, а губы тихо прошептали:

 

— Спасибо, Пол...

 

Миг осознания, и он в порыве неукротимой юношеской радости бросается к единомышленнику, который понимает его, как никто другой. Он забывает обо всём. И просто обнимает. В благодарность.

 

А в это время на пороге своих апартаментов появляется их общая драгоценность. Измученная, выжатая, на ходу снимающая мантию. Подходит ближе. Улыбка для обоих.

 

— Так, я не понял. Что за оргия? Не успел я выйти, — в голосе притворная угроза.

 

Элахиль оставляет Пола со слезами благодарности на щеке и неловко отступает.

 

— Что за слёзы? — Тео бросает мантию и подходит к эльфам. — Этот старый извращенец к тебе приставал? — за суровым взглядом в голубых глазах смешинки.

 

Эли мотает головой. Растерянно смотрит на взрослого из их ушастого дуэта.

 

— Я... про Мухомора вспомнил, а Пол... — а Пол, видимо, должен предположительно поддержать. Вот только чем? В зелёных глазах надежда на расторопность и смекалку старшего друга. Не говорить же Тео, что у них тут заговор.

 

 

Пол так и не втолковал Эли, что это он выбирает, а не его... По уму. Но по уму кто же тут судит. Все больше по сердцу. Прекрасно. Несколько часов в тевинтерском доме — и заговор в кармане. Между прочим, триумвират — это союз троих, а не двоих... мужей. Кхм... Особенно когда один льет слезы по Оптату. Мать... чем может расстроить это воспоминание?

 

Вид у седого эльфа такой, что впору подумать, что это он тут сейчас разрыдается.

 

— А… я-а сказал, что некромантия половым путем не передается. А что? Я как-то пробовал... давно, — ляпает он.

 

 

— Чего не передаётся? — Тео не сразу улавливает связь школы неваррской магии и половой путь её передачи. — В смысле так некромантии можно научиться? Надо старому Луке Шармалю сообщить об этом неудачном опыте. А, — только сейчас до Красса доходит, — ты с Оптатом?

 

Он смотрит в зелёные глаза с подозрительным прищуром.

 

— С ума что ли сошли! — возмущается Эли, глядя на обоих, и оседает на ближайший стул. — Да он скорее свои причиндалы съест, чем с эльфом...

 

Красс смеётся и отходит к столу.

 

— Да ну вас, — Элахиль отмахивается. Вытирает ладошкой слёзы и нос. — Кофе принести?

 

— Да, — Тео перебирает письма на столе, — если вас не затруднит, мессир.

 

— А тебе, Пол? — паренёк поднимается и направляется к выходу.

 

 

— Давай и мне, — кивает Пол. Тысячу лет не пил кофе. Нет... с того утра. И правда, год прошел. Год! Завтра потащит Марка в библиотеку. Ведьмы ведьмами, а нужно пользоваться тем, что доступно столько важных знаний. — Долгий у тебя был ужин, — эльф опирается на край стола, вглядываясь в устало склоненные плечи.

 

Эли уходит. А Тео переводит взгляд с конвертов на рядом стоящего. Третий участник Триумвирата давно в него вступил, пока двое других искали консенсус. Он обнимает оборотня за плечи и прижимается лбом ко лбу.

 

— Хорошо, что вы подружились. Я бы не смог вас разделить, — нос человеческий касается кончика эльфийского носа. Красс улыбается. — Очень долгий ужин, мой принц. Твою принцессу изнасиловали несколько раз самыми изощрёнными способами. Тебе придётся приложить максимум усилий, чтобы её исцелить.

 

 

— Мы давно подружились, у нас много общего.

 

Это так, хотя есть и различия. Сей триумвират — очевидное порождение трех разных культур, несовершенства мира и необычных судеб. И всё вместе, боль, несправедливость, утраты и встречи сложилось в возможность такой невозможной любви.

 

— Будь снисходителен, — по спине заботливо ползут ладони. — Они просто не знают, как надо обращаться с принцессами. Сейчас.... выпьем кофе и я им покажу.

 

 

Общего. Вот оно, стоит, это общее. Изменившее судьбы двух дорогих ему людей. Ураган, сметающий всё на своём пути, перекраивающий и ломающий жизни, подчиняющий, переделывающий под себя. Он и сам вряд ли понимает, сколько разочарования и боли приносит другим. Он любит. Беззаветно и преданно. И горе этим двум полюбившим третьего.

 

— Жаль, что они не увидят, — шепчет хозяин башни, притягивая к себе самого дорогого гостя.

 

 

Конец — это начало. Этой ночью что-то закончилось — ощутимо и счастливо. И что-то тут же началось. Не только у Пола. У каждого, кто коснулся его истории. Марку снился отец, который расспрашивал его о древних книгах с тайнами тевинтерского Круга, простирая интересы секты из дремучего Ферелдена в знатный дом Тилани. Сам Роальд, человек Света, искал магию времени по закоулкам Тени да вдруг повстречал жизнерадостного сомниари, поившего его чаем. Перпетуя засиделась заполночь, планируя светский прием, а ее внучке снился потерянный брат. Серый Страж гном Догнар играл в кости с командором в Джейдере. В доме главы «Кровавой банды» рыжая ведьма читала трактат о божественной природе драконов и громко хохотала. Старый шаман на закате жизни бранился всю ночь с незадачливым духом мудрости, любящим парадоксы.

 

Урд плела свою кудель. Она завершила неплохую сделку и расставила свои фигуры в своей партии, которая длится очень давно и окончится неизвестно когда. Она подменила судьбу седому корноухому эльфу, дав ему знание драконьей сущности. Но что это значит? Не то ли, что судьбу Серого Стража она прихватила вместе с его властью над «Кровавой бандой»? Его сказка должна была завершиться давно. Но конец — всегда начало. И наверняка ничего нельзя сейчас сказать...

 

— Красс! — вдруг раздается в тишине раздосадованный голос старухи. Урд глядит недовольно на пряжу. Этот магистр вечно путает ей карты, точнее, нити, ломает заведенный было порядок и норовит сам двигать фигуры по ее доске.

 

Невозможный магистр. Даже Судьба над ним не властна.

Hide  

FOX69, Meshulik

[Stormcrow 16 740]

Роальд Прудо, Рамштиль Дорха

Сны прошлого и будущего  

- Мать... 

 

Тихое ругательство вот уже который раз донеслось из белого кокона взявшейся откуда ни возьмись паутины. Она пружинила, меняла структуру, но не позволяла выбраться. Вот так и экспериментируй с Тенью в далеких пространствах зазавесья. 

 

В реальности почти прикованный к креслу, в Тени сновидец Роальд Прудо был по-прежнему подвижен и достаточно подтянут, хоть года откладывались на его самоосознании и, разумеется, это не могло не сказываться на внешности мага.

 

Роальд Прудо  

Не мальчик. Давно уже. Но и не старик. Светловолос, но седины не было пока видно. Предпочитал зеленые цвета и охотничий костюм, так как в жизни никогда не надевал мантии. Отступник и банн — плохое сочетание для случайного разоблачения.

 

Он искал в этой паутине след древнего сновидца. Но то ли заплутал, то ли сам себе намнил дурацкую субстанцию, припомнив что-то не то, то ли... это была чья-то умело расставленная ловушка. Он мог бы проснуться... но жаль было уже проделанного пути.

 

Конечно, старый Рамштиль обворчал своего любимого ученика и его прямолинейный подход к получению информации о сновидцах с головы до ног. Лишь закончив наставлять молодого интригана на путь истинный, сомниари подумал и согласился, что в принципе это не такая уж плохая и мысль, но над реализацией ещё поучиться, поучиться.

 

Роальд Прудо. Это имя Антиквару не было знакомо совсем. Хотя внутри прóклятого тела загорелся интерес, Рамштиль сам себя одёрнул. Он не привык излишне спешить.

 

В последние годы он был так занят тем, чтобы мягко перетрясти свои агентские сети в Тевинтере, Марке и Орлее от лазутчиков мерзопакостного Криспа, что идеи расширения на другие страны пришлось оставить. Да и в Новой Империи внезапно невпроворот дел появилось. И синдикат Муциев, который плавно отходил под их контроль под покровом будущей свадьбы Веридана и Дафны. О, наконец-то его старый и самый верный сподвижник обзаведётся женой! Ему будет полезно. И политические игры, и торговые возможности... Ещё Илиены запланировали ткацкие мастерские. Небось, с подачи сомниари его. И будущий союз наследницы рода Мастарна с возрождающимся родом Илиен. Тут и о себе на забыть, ведь у Красса очень интересный проект по боевым эльфам. Можно будет аккуратно присмотреть место Эйне. Кто как не отец о своей дочке позаботится?

 

В Ферелдене только-только начала появляться тоненькая, серебряная паутинка первых информаторов, посредников под эгидой расширения коммерческих операций.

 

Найти ферелденского сновидца оказалось непросто. Отступник, не проходивший обучение в Круге, оказался весьма осторожен и талантлив. Но на стороне старого сомниари были терпение и опыт.

 

— Кажется, ищущий запутался в секретах, — прозвучал где-то сверху высокий голос со странным смешком. Наверное, так мог бы смеяться козлик или ягнёнок, но никак не прóклятый маг, которому за сотню перевалило.

 

Сомниари щёлкнул пальцами, и паутина распалась. Жёлтые глаза невысокого мага, сидевшего на обломанной пополам колонне, с интересом рассматривали ферелденца.

 

Ферелденец обрел равновесие, перестал сам себя проваливать в паутину, которой уже не было. Он с подозрением глянул вверх, голова запрокинулась.

 

— Твоих рук дело? — Без церемоний поинтересовался банн, сжимая кулаки.

 

Пока Прудо таким образом ошеломлял незнакомца своими аристократическими манерами, магия искажала Тень за спиной ехидного типа, складывалась в петли обхвативших колонну плетистых лиан...

 

Старый сомниари с интересом рассматривал ферелденского грозного аристократа, впитывал образ, надёжно укладывая в безумном хитросплетении коридоров памяти воспоминание о первой встрече.

 

— Нет, поймать себя ты и сам в состоянии. 

 

Хмыкнул, потёр подбородок. Не совсем так он себе его представлял. Слишком задумчив, слишком резко реагирует на обстоятельства при выходе из собственного капкана мыслей. Бровь чуть удивлённо дёрнулась. А он — большой выдумщик.

 

— Какой ты шалун, дорогуша. — Протянул палец незаметно кравшейся по колонне лиане и еле успел с восторженным смехом отдёрнуть руку от рванувшегося к ней волшебного кустика.

 

Перед колонной появились хрустальные ступеньки, исчезавшие с мелодичным звоном, стоило Рамштилю перейти с одной на другую. 

 

— Разве так приветствуют коллег, Роальд Прудо? 

 

Прудо пригляделся, хитро сощурился. Гляди-ка, мастер.

 

— Коллег, ага. Не часто встретишь коллег, которые желают поболтать о том и о сём. Всё больше удивляются, если вообще не оказываются демонами. А вы, сэр, не из тех и не из других. И коли уж вы живой человек, так, видно, и имя у вас есть? Моё-то вы откуда-то уже знаете. Интересно, откуда.

 

Туман ближайшего болотца сгустился и обрел форму двух мягких кресел, на одно из которых Роальд приглашающе указал незнакомцу.

 

— Работа у меня такая — знать. 

 

Хитрый прищур одного. Хитрая улыбка в ответ другого. Два хитреца-сновидца, дожившие до зрелых, преклонных лет не благодаря простодушию.

 

— Рамштиль Дорха, антиквар из далёкого стрррашного Тевинтера. — Представление сопроводилось театральным поклоном. 

 

Опираясь на возникший из ниоткуда посох пожилой маг уместился в предложенное кресло. Повёл рукой — и меж двумя предметами появился третий: невысокий столик с бело-голубым чайным сервизом.

 

— Был у меня когда-то давно знакомый, который утвержлал, что каждого человека от другого отделяет шесть рукопожатий, цепочка знакомых. И что рано или поздно, но эти же рукопожатия будут влиятельных отделять и от судьбы вершащих. Нас отделяют три рукопожатия: тебя от некоего оборотня Полихрония, Полихрония от моего ученика, моего ученика — от меня. 

 

Серые глаза сверкнули интересом, Ро пошевелил шеей, будто разминая уставший позвоночник.

 

— Пол, — трудно было сказать, чего в голосе было больше: досады или подтверждения того факта, что доверие антиквар только что заслужил. — И как он? А впрочем, не хочу знать. Что же, сэр Дорха, вижу, вы искали именно меня... в Тени. Так далеко и, раз уж не припомню нашего знакомства, почти наощупь. И... нашли. Я впечатлён. Рекомендация упомянутого вами оборотня впечатляет ещё больше. И нет, я не из тех, кто побоится иметь дело с магистром Тевинтера. Вы ведь из этих?

 

Интересно. Хочу знать — не хочу знать. Размолвка среди соратников? 

 

Рамштиль пожал плечами. Он всё равно не отслеживал перемещения оборотня. 

 

— Очень хорошо, мне попался проницательный коллега. Да, я из «этих». Меня бояться не стоит, я предпочитаю выгодные сделки. Мы ведь оба знаем, что в Тени есть и более опасные вещи, верно? 

 

Собеседник протянул руку и поднял чашку, уже полную чая. Приподнял в привычном жесте хозяина стола и сделал глоток. 

 

— Забавно, — спустя несколько молчаливых секунд заметил он. — Нечасто встречается мастер, способный создать запах. Хороший чай, сэр... или мессир Рамштиль. 

 

Рамштиль не сдержал довольной улыбки.

 

— На здоровье. Что за сон или реальность без маленьких радостей? 

 

Да. Ароматный теневой чай — предмет особой гордости старого любителя погонять чаи. С удовольствием пригубил творение разума своего. Да. Хорош, хорош.

 

Некоторое время банн просто наслаждался ароматом чая в Тени. Вообще ароматом... удивительно. Он-то думал, что все запахи, которые может чувствовать здесь, являются лишь произведениями местных духов. Насколько же искусен этот тевинтерец? Но прежде чем ответить на этот вопрос, стоило задать другой:

— И часто ли вам приходится заключать сделки в... Тени? 

 

— В Тени? В Тени... Когда как. С демонами — крайне редко, они хитрые, изворотливые.

 

«Прямо как я», — подумал старый сомниари, но благоразумно умолчал эту часть. 

 

— С духами — да, бывало, и не раз. С другими магами тоже. И сновидцами. Знакомый опыт? 

 

Ирма… вот, кого Ро сейчас не хватало. Девчонка быстро стала незаменимой. Сейчас бы она вскинула непокорно голову, тряхнув рыжими кудряшками, прищурилась с пристальностью, не оставляющей собеседнику надежды на превосходство, и мигом бы увидела этого тевинтерца насквозь. У Роальда, несмотря на опыт в Тени, не было нужной хватки, чтобы представить, насколько можно доверять такому необычному сомниари.

 

Банн Прудо пригубил крепкого чая и задумчиво облизал губы, прислушиваясь к ощущениям, порождавшим в пузырящемся щупальцами склоне некой ландшафтной неровности, возвышавшейся поблизости, упорядоченность закручивающейся к центру и переливающейся изумрудом спирали.

 

— А знаете, что еще забавно? — в светло-серых глазах проскользнуло ангельское выражение невинного и когда-то весьма ангельского же создания, ныне являвшего черты огрубевшие и успевшие отяжелеть. — Вы первый из того скромного, но все же пристойного для выводов числа сновидцев, коих мне действительно удалось разыскать за многие годы, кто не уверен в том, что не один во всей вселенной, а уж в Тени — подавно. Вы не такой, как все. Вы такой… как я.

 

Он улыбнулся приятной мягкой усмешкой, обычно идущей рука об руку с благополучием и безмятежностью, и искренне признался:

— Вот только ума не приложу, что за сделки бы мне вдруг приключилось с ними заключать.

 

Тонкие пальцы машинально крутили чашку, повторяя инерцию спирали притопленными чаинками.

 

Проклятый Антиквар внимательно вслушивался в неспешную речь своего тоже немолодого коллеги. Наверное, желтоглазый мужчина с чашечкой чая в Тени производил впечатление скорее внимательного собеседника, чем старого интригана-параноика, тщательно искавшего обман и хитрость. И что-то их никак пока особо не находилось.

 

— Тевинтерские сновидцы знают, что они не одни. Но вынуждены были до последнего времени скрываться и очень тщательно, почти не встречаясь живьём. — Тонкий палец, обтянутый странной кожей, поглаживал каёмку чашки. — Фанатики Гессариона многих убили. Доверие — штука крайне дорогая среди сомниари.

Палец соскользнул с каёмки, прошёлся по стенке сосуда. Вздохнув, старый маг отпил горячего чая. Гессарион... Среди староверов тоже встречались те ещё ублюдки.

— С духами можно заключать интересные сделки. Они, как и Тень, любопытны. Они хотят ощущений этого мира. Допустим, сновидец — кавист, а миры для него — вино. Сновидец натренирован различать на взгляд крепость вина, по аромату — сорт винограда. Ну и так далее. Тогда Тень и духи — существа, которым недоступно всё это в принципе. Они с трудом отличают на взгляд даже красное от белого, а вкус им незнаком, поэтому они набрасываются на бутылку, разбивают горлышко и жадно приникают, будто юнец, отправляющийся на войну, к губам возлюбленной. Они мгновенно пьянеют и забывают отведанное вино.

Сомниари поспешил выпить чая. Боялся сам лишиться обоняния?

— Сомниари могут помогать им, сдерживать порыв. Как кавист учит молодого подмастерья узнавать, ценить тонкий букет и его элементы. А взамен... — губы дрогнули в улыбке, рука задрожала. — Взамен можно узнать крупицы древних знаний, что почти утеряны. Или преходящее настоящее. Или тени минувшего будущего. Ведь для них нет разницы. 

 

Действительно, какая разница: antiquis или nondum natus*. Антиквар в поисках будущего нерожденных ценностей. Надо же, оказывается, быть магом в Ферелдене — еще не так опасно, как быть в Тевинтере сомниари. У Роальда Прудо имелось разделяемое многими убеждение, что в Тевинтере магу по определению ничто угрожать не может. Век живи — век узнавай новое. А этот старик с желтыми глазами был, кажется, кладезем нового. Банн уже опасался, как бы тот не испарился на самом интересном месте, не оставив возможности новой подобной и множества подобных бесед. Столько вопросов...

 

— Духи, встречавшиеся мне, были либо слишком бестолковы, либо слишком скрытны. Либо... — задумчивый взгляд с оттенком легкой досады вынуждает чаинки замереть, останавливая и жидкость в чае в неестественно застывшей спирали, — либо непостижимы смертному, если допустить мысль о возвращении Создателя и о том, что сущее обязано ему своим присутствием в мире. 

 

В глазах затаенное нетерпение, но плавным движением чашка подносится к губам и, прежде чем задать вопрос, мужчина делает еще один маленький глоток.

 

— Среди этих отголосков будущего не слышалось ли вам отголоска того самого возвращения? 

 

Старик не только не собирался испаряться, но и подлил себе и собеседнику ещё чая, попутно обдумывая следующие свои слова.

 

— «Того самого»? — Тевинтерский сомниари задумчиво хмурится. — Какого самого, дорогуша? Много лет назад, ещё когда я был посимпатичнее, чем сейчас, в Тени видел... нечто. Вряд ли это «то самое возвращение», — неуверенно закончил старый маг.

 

Вопрос, о чём именно говорит Роальд, повис в воздухе почти осязаемо, подрагивая своими крылышками.

 

Для его собеседника ответ на этот вопрос был настолько очевиден, что Роальд осекся. На антиквара подняли взгляд фанатика, абсолютно уверенного в том, что «то самое» возвращение — единственный исход и иного не дано.

 

— Творца? — кажется, это был вопрос. В нем заключался не столько интерес к реальности подобного будущего, сколько любопытство, а что же еще этот загадочный человечек понимает под «тем самым». 

 

— Я встречал давно уснувших сновидцев прошлого, слышал неизвестный язык, видел духов, толкующих о еще не сбывшемся, но никогда не привиделось мне ни разу, как Черный Город вновь раскрыл свои врата.

 

Ах, Творца. В глазах Роальда мелькнул фанатичный огонь, и про себя Антиквар вздохнул. Опасно сновидцу самому себя ограничивать верой в существование, возвращение, примат единственного бога. Не в Тедасе.

 

— Ааа, так о нём речь, понятно. Мало ли. Авварские боги, Древние Боги, эльфийский пантеон, Фен'Харел там ещё. А выбор-то велик, многим захотелось бы, — хохотнул сомниари. Задумчиво нахмурился. — Только гномы да кунари предпочитают работу религии и ожиданию чьего-либо благодатного пришествия.

 

Сновидцы прошлого? Как интересно. Отпил ещё чая.

 

— Сновидцев прошлого мне встречать не доводилось, — с сожалением произнёс тевинтерец. — Интересно с ними было бы потолковать? А они говорили, насколько сильно из прошлого? И разум их... цельный? Или уже теряют рассудок?

 

Это была надежда, но напрасная. Очевидно то, что Творец не явит себя до времени. Даже там, где вечное безвременье. Даже тем, кому подвластно время. Творец сам и допустил их к этому пониманию, ибо он и есть время и Тень и сущее в его замысле.

 

— Я встречал немногих. И было бы неплохо потолковать с ними, да… Кабы еще знать их язык, понимать их слова и вещи, которые стоят за ними. Если и возможно что-то узнать о прошлом от тех, кто уснул давно, то лишь то, что долгие воспоминания до неузнаваемости изменяют лик этого прошлого, а то, что не изменилось, того и нам не постичь. Но если желаете… извольте, мы могли бы как-нибудь…

 

Взгляд задержался на перстнях тевинтерца. А может, не так они и похожи… Один ищет прошлое, другой — будущее. Но все-таки оба ищут. Для каких-то своих целей. И что за цель у старика — пока Роальд мог только гадать, но да, он готов был помочь тому в поисках. Это хотя бы превращало его одинокие усилия в единомышление… Но стоило предупредить, допустить чуть большую откровенность, чтобы заручиться пониманием и доверием. Возможно.

 

— Боюсь, должен признаться, что меня не слишком волнует прошлое. Быть может, вы смогли бы извлечь больше пользы из этих бесед.

 

Чашка чая символично приветствует сие предположение, превращая в тост.

 

Антиквар поднял чашку в ответ.

 

— О, дражайший коллега, меня интересует прошлое не для того, чтобы написать книжку, как там в Тевинтере жилось лет шестьсот назад. Меня это мало интересует. — Жёлтые глаза загорелись особым огоньком, присущим коллекционерам. — Меня интересуют утерянные магические знания. Артефакты. Тайны прошлого, которые пригодятся сейчас — и помогут в будущем. 

 

Антиквар с удовольствием допил чашку.

 

— Я видел кусочек будущего здесь, в Тени. Много лет назад. — Рамштиль задумался, подсчитывая. Кивнул, подался вперёд. — Уже больше шестидесяти лет назад. Я не видел Создателя. Я видел расколотое небо. Белых и красных рыцарей, сражающихся насмерть. Над ними реяли десятки, может, сотни драконов. И я слышал смех. Какой-то эльф смеялся, что-то говорил на своём, древнем. Я не знаю, что там будет. Когда. Но я ищу знания в прошлом, чтобы подготовить своих последователей к будущему.

 

Глаза задумчиво смотрели на Чёрный Город. 

 

— Которого я, быть может, не увижу. 

 

Сколько Роальд так же всматривался в этот проклятый силуэт на небесах? Бессчетно. Сколько спрашивал себя, что случится, когда вернется Творец? Да у него было множество версий. И услышанное хоть и озадачивало, но едва ли смущало. 

Едва ли смущало виденное будущее и его собеседника. Но наверняка и давало все ответы едва ли. 

— Полагаю, вы хотите изменить такое будущее. Но... — все это говорил жрец, смотревший на покинутый чертог своего Творца, но с тем же выражением лица, как и у старого сомниари. — Что означают цвета рыцарей? И кому угрожают те драконы? Из всего услышанного мне понятен только смех... Вряд ли добрая душа станет так радоваться...

 

Он прервал свои рассуждения и обратился к собеседнику, предвидя вопрос:
— Не так уж страшны драконы сами по себе, хоть и считается повсеместно, что они созданы на погибель, однако же найдется ли много столь же совершенного, как они? И потому полагаю, что дракон — явление таинственное, но его присутствие еще не означает непременно и зла. Я склонен видеть в них подтверждение величия Творца, а потому и остальное из рассказа вашего не спешил бы толковать, а попытался бы вникнуть в суть вещей. Я вижу иначе явление драконов. Не как угрозу, а как свидетельство торжества, ибо сказано было, что Творец был разочарован в неспособности детей своих созидать, то есть быть такими же, как он сам — Творцами. Не подтверждение ли множество сих великих и загадочных полубожественных существ того, что им, наконец, удалось стать подобными Творцу?..

 

Он вновь прервал себя, почти осязаемо ухватив и приглушив поток речи, наполненной восхищения… Идеалист, сапог от пары, что отправилась своим путем, получив прощение в обмен на надежды.

 

— Интересные размышления, — пробормотал старый сомниари, когда прозвучала мысль, будто кто-то сможет создавать драконов.

 

Конечно, несколько безумная. Люди? Создавать драконов? Бе-зу-ми-е. Но другие назвали бы безумной идею создания сомниари — но он преуспел.

 

Годы экспериментов. Сотни смертей, которыми оплачена кровавая цена успеха. Взрослые. Дети. Неудачные сновидцы, лишившиеся рассудка. Но были и те, кто смог.

 

Сейферт. Эйни. Ну, Эйни может немного, до Сэя ей далеко — но она не прошла и через усиление способностей. Способностей сомниари, по крайней мере. Интересно, что смогут дети Сэя и Эйны?

 

Другие его ученики, выжившие после уничтожения Дома Сна и продолжившие обучение.

 

А священные драконы, что величие Творца утверждают... С ними проще.

 

— Про рыцарей сказать ничего не могу. Наверняка храмовники там есть, куда же без них. Даже я вряд ли смогу изменить такое будущее. Но хочу подготовить тех, кто будет после меня.

 

«Может, добыть пару яиц на опыты?».

 

В конце концов, драконы — большие животные, которых тоже можно разводить. Наверное.

 

Нарочито медленно пригубил Ро остывшего чая, опустив взгляд в поисках успокоения на дне фарфоровой чашки. И уже иным тоном, будто отложив в сторону волнующие мысли, вопросил то, о чем хотел также узнать у этого удивительного, невесть откуда взявшегося, несмотря на все возможные различия во взглядах, в главном — единомышленника:

— Скажите, за что в вашей стране хотели истребить сомниари? Известна ли вам цель или причина?

 

В серых агатах мерцал интерес уже без огня, оживленный лишь располагающей улыбкой.

 

— Почему хотели истребить? — искренне удивился Рамштиль. Книжек не читают в Фереледене? — Вам знакомо такое имя — Гессарион?

 

Кивок дал понять, что более чем. Обучение банна не ограничивалось охотой да владением мечом. Тем более банна, которого воспитывали выживать во враждебном магам мире. Тем более банна, учителем коего являлся сектант и отступник. А уж после, благодаря его собственным сновидениям и тем изысканиям, которыми занимался Пол все эти восемь лет их общих поисков, и подавно...

 

— Раскаявшийся диктатор. Конечно. Его поклонение спасительнице изменило Тевинтер. Не удивляйтесь, я хоть и ферелденец, но знаю об империи несколько больше моих соотечественников. Однако знаю я также, что на севере маги в своём праве, на них не объявляют охоту и не запирают в Круге, словно опасных сумасшедших. Чем же так не угодили сомниари последователям Гессариана? Удивительно, что угасающе малое их число вообще смогло обратить на себя чьё-то внимание.

 

— Мы можем в Тени найти и подчинить. Свести с ума. Убить. Да ещё и привлекаем избыточное внимание демонов. Фанатики Гессариона посчитали, что таки маги слишком опасны, их лучше усмирить. Сделать для них Круг в Круге, где за ними будут «наблюдать». Сомниари это предложение не понравилось. Сначала были дебаты. Споры. Ругань во властных кругах. Потом некоторых сомниари начали травить. Пролилась кровь. Потом магия крови. Потом отчаявшиеся сомниари, на которых начали охоту, решили использовать свои таланты ровно так, как его последователи боялись. Дальше додумать легко.

 

Задумчивый старый маг пил чай, вспоминая дела давно минувшего прошлого. Часть он видел в Тени, но... Слишком много боли было в то время, слишком искажена память духов. Пара духов даже в процессе обернулась демонами, которых пришлось ему уничтожить. Бедные создания.

 

— Но это официальная версия. Уверен, тут не обошлось без какой-то подковёрной возни и чьих-то страхов потерять власть. В Ферелдене про сновидцев вообще знают? Я только у долийцев такие знания встречал. Да и то — крохи и крупицы былого.

 

— Ого, — Прудо качал головой. В такт ему качала головой и его тень. Разве что… асимметрично. Тень не давала забывать, где они находятся. — Таких подробностей я не слыхал. Выходит, что кто-то подобных нам… сознательно извел?

 

И если кто-нибудь усмотрел бы в этом странном повороте истории магии Тедаса политические игры, то Роальд в силу своего образа мыслей и взглядов на мироустройство моментально ощутил промысел.

 

— Мне вы можете доверять… — тихо заверил мага ферелденец. — То есть, я хочу сказать, что это мне стоит опасаться. Ведь это я…. отступник.

 

Это принятое во всем подлунном мире, кроме нынешней славной империи Тевинтер, прозвание для людей вроде банна Прудо, преступивших наистрожайший закон и превративших себя в изгоев, коих любой гражданин страны во имя жизни, ради детей, и конечно, с Песней Света на устах обязан выявить и уничтожить, это имя Роальд произнес со снисхождением к тем, кто так мог бы его назвать. Со снисхождением и слегка морщась от ужасающего противоречия, скрытого в таком положении вещей. Прудо искренне верил в Создателя. И во имя его творил и созидал, насаждал доктрину и нес в будущее идею возвращения к отцу всего сущего. А его называли отступником. Короткий привычный вздох, тонкие пальцы потерли лоб, отгоняя недоумение отверженного.

 

С доверием у старого пройдохи не очень, этот ресурс в Империи стоил дороже золота. Но взаимовыгодное сотрудничество... Об этом стлило подумать.
Мессир Дорха знал, конечно, прилично даже по меркам представителя древнего тевинтерского рода. Но тут даже старый исследователь вылупил жёлтые глаза на коллегу.

 

— Я знаю лишь нескольких, кто, как и я, способен созидать в Тени. И все они — в Круге. Все с устремлениями кастратов, довольствующихся позволением жить, и только. В Ферелдене сомниари губит не политика, а бесполезность. Что пользы от мага, который в яви с трудом высекает искру? Забвение, самоистязание, насмешки в лучшем случае, а в худшем — усмирение. Никто не развивает таких талантов. Разве что единицы. Но…

 

Легкое волнение заиграло вновь на лице Роальда Прудо.

 

— Ведь то, что происходит сейчас в яви, не так важно, как то, что грядет в будущем. И грядет не только там, но и тут. Вы готовитесь к тому будущему, верно ведь, мессир Дорха? К нему готовлюсь и я. И если в настоящем нас осталось немного... 

 

Он поставил чашку на стол и повернулся к собеседнику, медленно произнося слова:

— Доводилось ли вам в ваших изысканиях встречать упоминания о магии времени, мессир Дорха?..

Магия времени? Управление временем? Немыслимо! Не-воз-мож-но!
Сомниари, правда, могут же увидеть прошлое в Тени. Но управление временем...

— Дорогуша, прошлое нельзя изменить. И к лучшему, пожалуй, а то столько бы порождалось вариантов Тедаса...

 

Но тут старому сомниари предстояло узнать вещи, от которых даже ему стало не по себе.

 

О чём ещё долго говорили северный и южный маги?

 

Какие открытия их ждали?

 

Наверное, это останется одной из многих нераскрытых тайн закулисья, которое всегда живёт своей жизнью во все времена.

 

Или?..

 

_______

* antiquis или nondum natus - «старый»; «еще не рожденный» — лат.

Hide  

Meshulik & Stormcrow

[Hikaru 20 005]

Тайны прошлого, надежды будущего. Часть 1  

Выехать с самого утра, как планировалось, не удалось. Требовалось рассортировать и упаковать багаж, все лишнее отправить в Минратоус, захватив с собой только необходимые в дороге вещи и самые ценные ингредиенты, отправить вестового к тетушке Лариссе, с предупреждением о скором визите, запастись сухим пайком на два дня путешествия, дабы не тратить драгоценное время в ожидании трапез в придорожных харчевнях, и множество других дел. Пришлось наверстывать потерянное время на тракте, так что весь первый день Кристабэль и Сейферт практически не разговаривали – зато ночевали именно в той гостинице, которую наметила Крис.

 

Поздний ужин; на десерт молодые люди с упоением целовались, так что разошлись поздно – и опять дорога. На сей раз решили пощадить лошадей; скорость перемещения снизилась, зато появилась возможность обсудить ближайшие планы. Впрочем, планы – это громко сказано: решили, что иллюзионист сперва осмотрится на месте, а уже потом можно будет решать что-то конкретное.

***

Дорога до вечера тянулась долго. По пути, правда, сомниари вышел в Тень, чтобы доложить наставнику об успехах отряда мессира Красса. Новости об отравлении лагеря беженцев тот воспринял спокойно, даже похвалил их за находчивость и быстрое решение проблемы. Рамштиль очень хорошо понимал, чем всё могло обернуться, поэтому жертвы посчитал приемлемыми. А вот матримониальные намерения Сейферта его удивили.

 

– Мir da'len somniari влюбился в альтуса, которая полюбила его, – усмехнулся старый маг. – Мастарна, значит...

– Я знаю, что вы скажете, мастер. Проклятие рода, его финансовое положение и...

– Любое проклятие можно снять, мальчик мой, – отмахнулся Рамштиль. – Вопрос времени и усилий. Я, по крайней мере, не знаю такого, что нельзя. Что до приданного... Она – умная и трудолюбивая девочка, это уже само по себе дивное, редкое приданное, которому можно позавидовать.

 

Сейферт облегчённо вздохнул и улыбнулся. Его порадовало, что мастер разделяет его взгляды. Мастер же про себя тоже вздохнул, но с лёгким сожалением. Эйни питала тёплые чувства к молодому сомниари, старый маг был бы не против их союза, если бы молодому сомниари пришлось жить за пределами Тевинтера. Что ж, хорошо, что некоторые вещи улажены были раньше.

 

– В принципе, хороший союз двух древних родов, один из которых вернёт, видимо, статус альтусов в скором времени. А ты думал, я против буду? – проницательно улыбнулся старый сомниари. – Ты хоть и был нашим проектом, но не стал нашей безвольной собственностью. И это хорошо.

– Да. Просто помню истории о том, что всегда есть один мастер и ученик – и только так. А если ученик хочет стать мастером, то должен убить мастера, но это не всегда получится.

– Сэй, мальчик мой, ты где такой ереси наслушался? – изумился Рамштиль. Молодой маг смутился. – Висхет!

– Мняф, мырф, мфырр...

– Висхет!

– Что, Рамштиль? – сонно откликнулся дух.

– Ты ему этой ереси в уши напел?

– Сэй достаточно умён, чтобы сам такие глупости выдумать, – зевнул Висхет.

– Боги...

 

Рамштиль пообещал подумать над тем, что Кристабэль и Сейферту понадобится и подсказать потом.

***

В Вирантиум маги прибыли уже за полночь. Как оказалось, сегодня их и не ждали, но комната для «гостя молодой госпожи» была готова. Впрочем, сколько Крис себя помнила, гостевые спальни второго этажа всегда содержались в отменном порядке, как и все остальные помещения – тетушка Ларисса, заправлявшая Башней, была строга и вела хозяйство железной рукой.

 

Кристабэль не захотела подниматься на верхний, хозяйский, этаж и выбрала комнату по соседству. В таком выборе был и еще один плюс – Башня Мастарна хоть и была относительно невысока, всего пять этажей, но цветущие лианы до верхнего яруса не дотягивались, густо оплетая три нижних и уже начиная покушаться на четвертый. А как приятно утром, распахнув окно, наслаждаться птичьими трелями и тонким ароматом цветов!

 

Наказав прислуге утром их не будить, девушка клюнула Сейферта в щечку и отправилась спать. Два прошедших дня сами по себе были нелегким испытанием, а назавтра предстояло знакомить гостя с обитателями Башни – дюжиной, или около того, скучающих незамужних тетушек. И да поможет им Создатель!

 

Молодой сомниари чуть расстроился, что знакомство с Цветочной башней (её экстерьером) придётся отложить до утра. Хотя это дало им обоим возможность морально подготовиться к знакомству с заботливыми тётушками Крис.

 

Сейферт улыбнулся потолку. Крис. Девушка без единой жалобы перенесла гонку, которую сама задала. Но всё равно устала. Снова улыбка при воспоминаниях. Хотя по негласной договорённости их отношения оставались достаточно целомудренными, нежности и страстности десертным поцелуям от огненной магессы это не убавляло.

 

Завтра их ждала работа. Оставалось надеяться, что перед встречей с родными любимой им удастся поговорить.

***

В Башне Мастарна совместные трапезы, за исключением ужина, не были приняты – каждый завтракал и обедал когда ему вздумается, достаточно велеть прислуге накрыть стол в любой из трех столовых – малой, вмещавшей не более дюжины персон, семейной, рассчитанной на застолье до пятидесяти членов семьи и их ближайших друзей или парадной, которой, впрочем, уже давно никто не пользовался. Можно было также сервировать столик в одной из множества уютных гостиных для приватной трапезы, пообедать в своей комнате, а то и на кухне, где любая еда почему-то особенно вкусна. Последнее, правда, считалось моветоном и старательно искоренялось строгими тетушками, к немалому огорчению маленькой Крис.

 

Еще с вечера магесса распорядилась накрыть завтрак на двоих в Глициниевой гостиной, расположенной на том же втором этаже, рядом с гостевыми апартаментами; к ее удивлению, выяснилось, что в ней собралась почти половина обитателей Башни. Рассевшись на уютных диванчиках, тетушки Сибилла и Андреа вязали крючком бесконечные кружевные салфетки, тетушка Беладонна склонилась над пяльцами, тетушка Вероника листала орлейский дамский журнал (годичной давности, как мельком отметила Крис, глянув на обложку). Тетушки Марибэль, Люциана и Аманда попросту сплетничали, перемывая косточки знакомым. В эркере притулился скромный столик, накрытый на двоих.

 

Кристабэль кашлянула, привлекая всеобщее внимание, и сделала легкий книксен.

 

– Доброе утро, дражайшие тетушки. Рада вас видеть.

– Криста, деточка! – воскликнула тетушка Марибэль. – А мы тебя ждем. Долго же ты спишь!

– Да-да, – немного невпопад подхватила тетушка Беладонна. – Ты так давно не приезжала, деточка.

– Мы соскучились, – хором заявили тетушки Сибилла и Аманда (к слову, близнецы, которых различали единственно по пристрастию Сибиллы к рукоделию, которое Аманда терпеть не могла, предпочитая заниматься садом). 

– А где молодой человек, с которым ты приехала? – Одна лишь бесхитростная тетушка Андреа решилась задать вопрос, который, без сомнения, интересовал всех.

– Я счастлива, – холодно произнесла девушка, – но, если вы не против, хотела бы сперва позавтракать. Вместе с моим гостем. Мне приказать перенести трапезу в другое помещение?

– Ну что ты, – обиженно поджала губы тетушка Вероника. – Мы просто хотели поздороваться. Глициниевая гостиная в вашем распоряжении.

И тетушки гуськом потянулись на выход.

 

– Но ты же не забудешь нас познакомить? – Все-таки не удержалась выходившая последней тетушка Андреа. – Мы подождем в Розовой гостиной, пока вы закончите завтрак.

 

Крис едва сдержалась, чтобы не закатить глаза – похоже, тетушки не отступятся от своих намерений, каковы бы они не были (Розовая гостиная располагалась аккурат напротив Глициниевой, только коридор пересечь).

 

– Ну хорошо, хорошо. Я вас представлю. Только не долго, мы приехали по делам. И, ради Создателя, больше никого не приглашайте, за исключением, разве что, тетушки Лариссы. 

– Ну конечно, дорогая, – мурлыкнула тетушка и поспешила за остальными.

 

Оставшись одна, Кристабэль проверила сервировку, убедилась, что все в порядке, и дернула сонетку, вызывая служанку. Пусть узнает, проснулся ли гость, и, если проснулся, пригласит мессира Илиена к завтраку.

 

Мессир Илиен проснулся давно и готовился к обороне. О количестве тётушек любимой он имел смутное представление до недавних пор, но Крис это со всем тщанием исправила, проинструктировав своего личного сомниари об именах и увлечениях каждой. Личный же сомниари от греха подальше их записал, потом, постеснявшись перед девушкой, под смех и исправления Рамштиля обсудил с ним актуальное состояние генеалогического дерева Мастарна. 

 

Не рискуя с утра непредставленными бродить по башне (и натыкаться на тех самых, наверняка любопытных, тётушек), они с Висхетом порешили обдумать планы по работе на день, любуясь периодически видом из окна и вдыхая запах цветов. 

 

Так его и застала служанка, проводившая гостя к молодой госпоже. 

 

– Леди Мастарна, доброе утро, – поклонился сомниари и, дождавшись уединения, поцеловал девушку в щёчку. – Аккуратность и красота сервировки выдаёт твою руку с головой.

 

Крис просияла при виде любимого и поспешила пригласить его к столу, памятуя высказывание тетушки Розамунды «Путь к сердцу мужчины лежит через желудок». (К слову, тетушка Розамунда, единственная среди обитательниц Цветочной Башни, была замужем. И даже не один раз. Пережив четырех мужей, она находилась в активном поиске пятого).

 

«Какая же она хорошенькая», - с нежностью подумал иллюзионист при виде её улыбки.

– Какие планы на сегодня? – поинтересовалась Крис, терзая вилкой омлет. После нашествия тетушек аппетит резко пропал. – Ты уже выглядывал в окно? Как тебе сад?
– Выглядывал, – улыбнулся Сэй, наблюдая за страданиями омлета. Сам же он сначала занялся ароматным горячим чаем. – У вас такой шикарный сад, что работать хочется там, а не внутри. Да и вид из него на башню наверняка замечательный. Я бы предложил сначала заняться кинжалом твоего предка, Андреаса, подготовиться и заглянуть в Тень. С первого раза вряд ли всё сразу увидим, но там будет ясно. А потом можно будет сегодня отдохнуть и подумать.

Сэй занялся попавшимся под руку фруктом.

 

– Нервничаешь? У тебя вид немного усталый, хотя утро только началось.

– Тетушки, – страдальчески вздохнула Кристабэль и неожиданно хихикнула: – Устроили на тебя засаду, хотят познакомиться.

– Чрезмерно заботливые, чрезмерно любопытные, – понимающе кивнул сомниари. – Крис, как тебе лучше меня представить?

 

Порция еды заняла рот мужчины, давая ему возможность обдумать лучше следующую фразу. Сложный, официальный вопрос. Совсем не романтичный.

 

– Я не уверен, как это высказать красиво, поэтому лучше скажу прямо: я люблю тебя, Крис, и хочу с тобой прожить жизнь. Я не делаю предложение тебе потому, что мне кажется несправедливым к тебе, чтобы ты принимала это решение под гнётом проклятия и того письма от тёти. Вне зависимости от того, как всё разрешится, я сделаю тебе предложение о союзе. Официально, совсем в другой обстановке, как ты и того заслуживаешь. До того момента я буду с тобой. Это не очень романтично, да, но кроме самых нежных чувств к тебе есть и официальные вещи, – неловко закончил Сэй, накрыв ладонь девушки своей. – Поэтому я приму любое твоё представление меня твоим тётушкам. Моя любовь уже твоя, солнышко, независимо ни от чего.

 

– Сэй! – Кристабэль вспыхнула, как ее огонь. – У меня нет слов... Я... Я...

Девушка схватила молодого человека за руку и потащила в Розовую гостиную.

 

– Милые тетушки! – громко объявила Крис. – Позвольте представить вам мессира Сейферта Илиена, моего жениха!

 

Тетушки, все, как одна, отвлеклись от своих занятий и уставились на мага. После мгновенного замешательства раздались ахи, охи, поздравления, перемежаемые советами будущим новобрачным, в которых совершенно утонул робкий возглас тетушки Андреа «Создатель, что скажет Ларисса!». Крис сделала вид, что ничего не расслышала.

 

Тетушка Марибэль попыталась изобразить обморок (видимо, от счастья), но весьма неубедительно. Зато своевременно – воспользовавшись поднявшейся суматохой, Кристабэль утянула Сейферта в сад, спасая от любопытных родственниц.

 

Сэй не ожидал, что огненный вихрь, который он полюбил, не станет откладывать в долгий ящик знакомство с тётушками. Забыт завтрак и израненный омлет, забыты беспокойства и планы по снятию проклятия. 

 

В конторе мессира Красса, видимо, все были людьми, эльфами и полуэльфами дела.

 

Увлекаемый магессой, он даже не успел удостовериться, что в их гостиной не вспыхнули портьеры. Да и во второй гостиной сомниари успел только поклониться и поздороваться, чтобы, подобно хрупкому домику в ураган, быть перенесённым в сад.

***

Окружающий Башню сад был невелик, но прекрасен. Искусные садовники расположили дорожки таким хитрым образом, что изнутри он казался намного больше, чем снаружи. Арки и беседки были увиты цветущими лианами, полянки окаймлены рододендронами и камелиями, а бордюры окаймляли карликовые, по колено, декоративные яблони.

 

– Ты на меня не сердишься? – спросила магесса, остановившись около небольшого искусственного водоема с золотыми рыбками. В крошечном прудике цвели ривейнские лотосы, а по его краям рос сегеронский поющий тростник.

 

Ответом на вопрос девушки послужил слегка ошарашенный взгляд и негромкий смех. 

 

– Нет, не сержусь. Это несколько внезапное, но, пожалуй, самое эффектное знакомство в моей жизни.

 

Вдох-выдох. Успокоить сердце, активно работающее на благо волшебников-бегунов. Угомонить радостную улыбку, никак не желавшую покидать лицо. Да, мужчины, агенты контрразведки тоже могут нервничать в делах сердечных. Хоть и показывать это не будут обычно. Но для них принятие любимой, её согласие – пусть и неофициальное – стать соратниками длиною в жизнь очень важно. Так же важно, как и женщине услышать это предложение.

 

Голубой взгляд не без усилия оторвался от раскрасневшегося лица, на котором блестели радостью нефриты-глаза, нашёл что-то более безопасное. Он залюбовался прудом.

 

Маленькие золотые рыбки, знаете, что сейчас тут происходит? Рядом с вами жених и невеста. 

 

Рододендроны, ваше буйное цветение прошло, вы ждёте прихода ласковой зимы. Сколько лет вам? Знакома ли картина вам? Как будущее двух людей, двух родов вершится рядом с вами. Быть может, с улыбкой ветками качаете сейчас, других людей припоминая? 

 

Чему довольно напеваешь, тростник с острова теперь враждебного? Шепчешь лотосам, созерцателям гармонии природной, о союзе дивном огня и духа, порыва искреннего, яркого и сна то скоротечного, то глубокого? Шепчи, сплетник сухой, шепчи.

 

– И отлично подобран момент для отступления. Любовь моя, – добавил с улыбкой сомниари, целуя посреди родового сада невесту.

– Не думаю, что мы спасены окончательно, но заслуженная передышка нам не повредит, – улыбнулась девушка, отвечая на поцелуй. – Пойдем, я покажу тебе родовой склеп, он как раз в конце этой аллеи.

 

Маги подошли к небольшому холму, в котором зияло отверстие пещеры – тот самый склеп. Ничего похожего на вычурные монументальные гробницы, виденные ими ранее. Окованная бронзой дверь, массивная на вид, открылась неожиданно легко и без скрипа; спустившись по неширокой лестнице, молодые люди спустились в подземелье.

 

Могила Андреаса Мастарна располагалась третьей от входа. Просторное мраморное надгробие, с вызолоченным девизом Андреаса: «Служение». На плоской плите лежит кинжал. Тот самый.

Кинжал Андреаса Мастарны  

Hide  

– Что скажешь? – тихо спросила Кристабэль. Ей всегда казалось неловким разговаривать здесь в полный голос. Словно мертвые предки прислушиваются к каждому слову.

 

Вот так от завтрака – к знакомству, от знакомства – к работе. Преимущество магов в том, что их главный инструмент всегда с ними.

 

Скромный, утилитарный склеп. Может, не скромный, а такой... ненавязчивый, полный благородного достоинства рода, помнящего о своём статусе – и все это тоже знают, что отбрасывает нужду кому-то доказывать.

 

Палец иллюзиониста скользнул по рукояти в форме дракона, почесал надбровные дуги застывшего в стальном сне дивного зверя. Тоже простой, но... Что-то в нём было.

 

– Если ты хочешь чувствовать через меня образ своего предка, то тебе надо наложить на меня вариацию «Хозяина крови». Думаю, это не помешало бы, поскольку перед погружением в Тень нам всё равно себя лучше бы кровью связать, помнишь?

 

Сомниари коротко объяснил модификацию заклинания и протянул свою чуть надрезанную возле запястья руку любимой. Похоже, он ни секунды не сомневался в Крис, раз позволял ей потенциально взять себя под контроль.

 

Крис не любила магию крови, которая была практически бесполезна в алхимии, но другого способа связать ауры для погружения в Тень не знала. К тому же, она безмерно доверяла опыту сомниари: раз он сказал, что так надо, значит, надо. Пришлось воспользоваться ритуальным кинжалом предка – своего у магессы не было.

***

Рука легла на руку, рана на рану. Прозвучали звучные слова заклинания на древнем тевине. И почти сразу же Крис почувствовала, что ее куда-то утягивает. Она хотела спросить у Сейферта, все ли правильно сделала, но, к своему ужасу, не увидела его. Себя девушка тоже не видела и не чувствовала, только ощущение полета, закончившееся в жутком, погруженном в беспросветный мрак помещении у подножия постамента, на котором возлежал спящий дракон. Крис чувствовала присутствие множества существ, беззвучно читающих молитву – она могла бы поклясться, что так все и было, хотя глазами разглядеть что-либо было совершенно невозможно, как и услышать непроизнесенные слова. «Хор Тишины», – подумала Кристабэль, и пришла в ужас от осознания того, что это может быть правдой.

 

Вспыхнули факелы, расположенные по углам монумента, и на границе света и тьмы показались коленопреклоненные фигуры чтецов. Глубокие капюшоны скрывали лица, но магессе показалось, что один из них как две капли воды похож на Гериона Криспа, глубоко уязвившего девушку отказом предоставить документы для изучения. Она списала бы это на разыгравшееся воображение, но тут шевельнулся второй жрец и отблеск света лег на его лицо. Никаких сомнений – эти голубые глаза и гордый красивый профиль она узнала бы в любой обстановке, ведь портрет Андреаса Мастарна много лет украшает Галерею предков на четвертом ярусе Цветочной башни. Она и подумать не могла, что после смерти он стал жрецом Хора Тишины, считая предка приверженцем имперской церкви; в архивах не было ни словечка на его староверчество.

 

Невольно Кристабэль подалась в сторону Андреаса. Потревоженный в своей молитве жрец медленно повернул голову, но тут дракон, которого Крис сочла статуей, зашевелился и открыл глаза. «Долг не оплачен!» – прогремел голос у нее в голове, совсем как в недавнем сне; багровые глаза древнего монстра полыхнули так ярко, что девушка непременно ослепла, если бы за мгновение до этого не потеряла сознание.

***

Забавно, как сновидец, который силами во многом обязан магии крови, не очень хорошо ею владел. Наверное, большинство магов в конторах Криспа и мессира Красса, если не все, владели ею значительно лучше него. Но парочкой заклинаний он владел в совершенстве и теория... О, теорию магии крови Сейферт Илиен знал почти от и до.

 

Сомниари хотел было предостеречь любимую от использования древнего кинжала, но не успел. Зазвучали чары в два голоса, и вот уже в его разуме вспыхнуло горячее присутствие леди-алхимика. Как и планировал, вышел в Тень, прощупывая кинжал магией духа. Вот свежий, яркий образ Крис, словно полотно художника, на котором только-только застыли краски. Но краски жили, переливались. Улыбка тронула губы. Столь знакомый образ. Столь любимый и известный за прошедшие недели, что он приглядывал за ней в Тени. Но отвлекаться не стал. Надо идти дальше.

 

Что-то беспокоило. На самом краю сознания.

 

Бесчисленные прикосновения других рук. Мимолётные, без каких-либо особо сильных эмоций. Снова улыбка. Юная рука, юная кровь. Совсем девочка, которой ещё только предстоит отточить своё алхимическое мастерство и стать очаровательной Кристабэль Мастарна. Но всё равно – Крис. Энергичная, живая.

 

Дальше. Глубже.

 

Тень стихала, но сконцентрировавшийся сомниари пропустил тишину мимо ушей.

 

Нахмурился. Что-то знакомое ощущалось в кинжале. Что-то...

 

Мужчина заскрежетал зубами. Крисп. Чёрная энтропия, чёрная, как глаза Максимуса Криспа.

 

А вот это лучше. Кто-то похожий на Крис. Сэй торопливо отсекал ощущения остальных, кто касался кинжала, чья кровь могла его обагрить, впитывал очищаемый образ Андреаса Мастарны, выжигал его в памяти.

 

– СЕЙФЕРТ! – разорвал тишину крик духа.

– В чём де... – мгновенно сбросил концентрацию на клинке сомниари и ахнул.

 

Вокруг бурлила вязкая, густая тьма. Не энтропическая. Другая. Но сквозь неё тянулись когти чернее угля. Кто-то древний. И... неживой? Сэй поспешно отсёк тьму от себя, ударил по когтям. Когти отдёрнулись, но к его изумлению не сломались. Задумчиво поскреблись за пределами защитной сферы и потянулись вновь.

 

– Найди Крис, Сэй. Срочно. Я плохо чувствую её.

 

Он тоже. Где-то вокруг него кружил ужас. Чем-то знакомый.

 

В воспоминания предка девушки он ворвался уже ближе к концу. Он успел увидеть кого-то очень похожего на Гериона Криспа. Ещё одного мужчину, смотревшего на Крис и что-то хотевшего сказать. А потом на глаза попался алтарь.

 

И он вспомнил. Вспомнил последнее проклятие Максимуса Криспа и тёмное, страшное присутствие, от которого при его жизни не найти было спасения.

 

Думат. Мёртвый бог, тысячу лет как сражённый на Безмолвных Равнинах. Но столь силён был Древний Бог, что даже тень его в Тени наводит ужас.

 

Подхватив дух Крис, сомниари бежал из этого участка Тени так, как никогда ещё в жизни.

 

– Висхет, как? Как она могла оказаться здесь и без меня?

– А я откуда знаю? Может, кинжал среагировал на кровь наследницы и ваши чары, потащив её за собой к... этому. – Голос духа мудрости дрожал, даже Висхет, главная непосредственность Тени, не решался вслух называть мёртвого бога. Не после пережитого.

 

Чёрные нити тянулись к девушке, искали путь в её сердце. В реальности Сэй сел рядом с ней, поддерживая обмякшее тело. Успел ли он? Успел защитить от гнева этой твари? Тогда от мгновенной смерти Рамштиля, опытнейшего сомниари, мага крови, энтропа, спас тройной щит – собственный, Веридана и Эйны. Тут были только они с Висом. Но не было проводника его гнева, очередного Криспа, который мог бы направить чёрные силы на неё.

 

– Fenedhis lasa. Помоги мне. – Сам он очищал её теневой облик от прикосновений тьмы.

– А я что делаю? – огрызнулся взведённый дух.

 

Закончив очищение в Тени от миазмов Думата, Сэй вернулся в реальность, бережно разжал пальцы, сжимавшие кинжал и водрузил его обратно. Подхватил девушку на руки и поспешно покинул склеп Мастарна.

 

В сад. В беседку вдали от глаз и ушей, где на мягкой кушетке девушка будет приходить себя под его надзором в Тени и наяву.

Hide  

[Stormcrow 16 740]

Тайны прошлого, надежды будущего. Часть 2  

Светло. Сквозь ажурные стены беседки проникают солнечные лучи и рассыпаются пятнышками на каменном полу, мебели, одежде. Солнечные зайчики...

 

Один прыгнул прямо на лицо лежащей на кушетке бледной девушки с темными волосами. На нос. Девушка пошевелилась, улыбнулась сквозь сон и только хотела скользнуть обратно в дрему, как яростное «Что вы сделали с моей племянницей!» заставило ее резко подскочить и со стоном упасть обратно.

 

Упасть, впрочем, ей не позволили – мужчина и женщина тут же подхватили ее с двух сторон, осторожно уложили обратно на кушетку и обменялись ревнивыми и озабоченными взглядами.

 

– Сэй, тетушка Ларисса... Все хорошо, у меня просто немного закружилась голова. Вы уже познакомились?

 

Невысокая полноватая женщина лет пятидесяти (кстати, действительно приходящаяся Крис тетей, в отличие от остальных «тетушек», родственные связи с которыми были порой весьма причудливыми и отдаленными) бросила недовольный взгляд на мага.

 

– Не имела такой чести, а теперь не имею и желания. Этот господин, которого ты, как мне передали, назвала своим женихом, самым преступным образом довел тебя до полусмерти и...

– Миледи Ларисса, вы слишком поспешны в своих решениях! – Кристабэль рассердилась, что явно выражалось в ее тоне и обращении к родственнице. – Мессир Сейферт действительно мой жених и он помогает мне расследовать дело с нашим семейным проклятием!

 

Да, повезло ему. Провалить знакомство с самой авторитетной для Крис родственницей – выполнено.

 

«Это всё из-за неумеренности, Сэй», – снисходительно пояснил уже подуспокоившийся дух своему подопечному, неспешившему вмешиваться в разговор молодой госпожи и старшей.

«Ты вот о чём?» – у молодого мужчины только-только отлегло от сердца, что Крис пришла в себя.

«Вот кто на голодный желудок бегает исследовать древние артефакты в склепах, а? Ну? Сэй, ты – мужчина, старше, больше с Тенью возился. Ну понимать-то должен, святые укотники!».

 

Сомниари стало обидно за любимую.

 

«То, что Крис – девушка, не умаляет её здравомыслия! Думаешь, на полный желудок лучше было бы?».

«Нет конечно! Но поесть надо. Умеренность, Сэй. У-ме-рен-ность. Во всём. Вот секрет моего успеха. Дарю».

«Вот спасибо».

«На здоровье. И в поцелуях перед сном – тоже», – вставил шпильку дух и примолк.

 

Как будто поцелуев с возлюбленной может быть слишком много.

 

– Миледи, позвольте представиться: Сейферт Илиен, коллега и жених вашей очаровательной племянницы, – обратился сомниари к тётушке. – Я бы и в жизни не подумал ставить под угрозу жизнь леди Кристабэль без необходимых мер предосторожностей. Она обладает редким талантом и мне слишком дорога. Леди потеряла сознание в результате исследования, при котором принятые с моей стороны предосторожности оказались недостаточны. И ответственность за это несу, бесспорно, я. Могу вас заверить, что в будущем с большей ответственностью отнесусь к экспериментам, в которых есть хоть малейшая угроза для здоровья леди Кристабэль, – мрачно добавил Сейферт.

 

Тетушка Ларисса не менее мрачно поглядела на молодого мага.

 

– Это не из тех ли Илиенов... – И сама себя оборвала. – Да какая уж теперь разница. Рассказывайте, что задумали. И ты, егоза, – строгий взгляд на притихшую Крис, – тоже рассказывай; что-то не припоминаю я за тобой склонности к обморокам. Ты, милая, уж не беременна ли часом?

 

Девушка вспыхнула как маков цвет.

 

– Тетушка! Как ты могла подумать! Сэй не такой, и я тоже – он даже предложение мне делать не хотел, пока статус альтусов роду не вернет! Только мне не статус нужен, а он. – Магесса нежно взглянула на жениха и укоризненно на тетушку. Та, впрочем, ничуть не усовестилась.

– Вот и рассказывайте, как дошли до жизни такой. И про проклятие не забудьте.

 

При словах тётушки о беременности сомниари поперхнулся. Быстро же миледи перешла от «доведения до полусмерти» к обеспечению обоих родов наследниками. А вот нежный взгляд вызвал ответную тёплую улыбку на до этого обеспокоенном лице. Как уверенно она работала в алхимии, так и уверенно говорила самой близкой родственнице о своём избраннике. И грело, грело, что нужен именно он, Сейферт, а не альтус Илиен.

 

Хотя, если стараниями мессира трибуна будет возвращён статус роду Илиен, это тоже лишним не будет.

 

Вздохнув, Сэй коротко пересказал, что с помощью известной ему магии крови и духа можно заглянуть в прошлое в Тени, найти фрагменты истории их рода и проклятия через кровь Крис как наследницы Андреаса Мастарны. Сегодня они хотели снять образ Андреаса с его кинжала, чтобы легче искать было – с известными миледи Лариссе последствиями. Пересказывать видение он предоставил Крис, поскольку только конец его застал.

 

О своём сновидческом даре он решил умолчать. Период борьбы с сомниари оброс достаточным количеством нелепых слухов об их способностях, чтобы ещё и беспокоить миледи, знакомство с которой итак началось не лучшим образом.

 

– Я видела его, – Крис по понятным причинам волновалась. – Андреаса. И с ним... Я сперва подумала, что Крисп, но это не он. То есть, Крисп, но другой, из того времени. И они оба молились у пьедестала с драконом. Я думаю, что это Думат. Он посмотрел на меня и рыкнул так, что сердце в пятки ушло: «Долг не оплачен», вот что он сказал. И не словами – я слышала их как бы в голове и от этого потеряла сознание. 

 

Крис помолчала и, немного успокоившись, продолжила.

 

– Мне кажется, они оба, предок и тот, второй, – жрецы Хора Тишины. Но в архивах нигде не сказано, что Мастарна был старовером. Во время обучения в Минратоусском круге он был приверженцем Имперской церкви, это точно. И Фульгинас, родственник Андреаса по матери, тоже. После Круга Андреас работал у него порученцем, пока не перешел в Черную Башню, а вот после этого как отрезало, никаких следов. Наверняка документы у Криспа, а он отказал мне в доступе к ним. Но я все равно не успокоюсь, пока не докопаюсь до истины!

– Криспы все староверы, хотя это и не афишируются, – заметила Ларисса. – Лет десять назад, ты тогда в нашем Круге училась, от канцлера пришло требование передать кинжал Мастарна для какого-то ритуала. Меня это так возмутило, что я ответила решительным отказом. А через полгода клинок исчез. Наверное, подкупили кого-то из слуг – чужих в поместье не было, замки в склепе не взломаны. Я не стала тебе ничего сообщать, чтобы не расстраивать. А спустя два года он таким же необъяснимым образом появился на прежнем месте.

 

При упоминании Криспов он нахмурился. Везде, везде, где этот род появлялся, у других начинались проблемы. Дорха и Илиен, Валгир и Мастарна... Боги, как же вы смешливы, если сводите тех, на чьей жизни остался след чёрных глаз.

 

– Криспы вообще мало считаются с другими, считают себя вправе брать то, что хотят. У других спрашивают либо для проформы, либо если без последствий не обойтись.

– Ты думаешь о том же, о чем и я? – спросила молодая магесса тетушку.

– Не знаю, что думаешь ты, а я считаю, что при помощи кинжала провели какой-то ритуал крови, и лучше бы тебе к нему даже не притрагиваться. Странно, что вернули. Хотя... знаешь, я не удивлюсь, если он сам вернулся.

– Я все равно не отступлюсь! – Крис жалобно посмотрела на Сейферта. - Должен же быть другой способ, раз магия крови притягивает меня к Думату. Сэй, ты же умничка, придумай что-нибудь, а я любое зелье сварю, которое нам поможет. Я хочу знать, что связывает этих двоих и о каком долге говорил Первый. Наше проклятие наверняка связано с этим.

Рука иллюзиониста легла на тонкие пальцы Крис, ободряюще сжала. Он здесь, он рядом.

 

– Не сомневайся, найдём. Я правильно понял, что он так реагирует тогда, когда ты магию крови используешь? Тогда нам нужно, во-первых, тут, в реальности, подготовить зелье, которое будет связывать нас с тобой, позволит чувствовать друг друга на период погружения в Тень, будет мешать Тени и Думату разделять нас. Наверное, что-то вроде приворотного зелья, но замешанном на нашей крови? Часть с подготовкой крови и магией духа я возьму на себя, ты мне расскажешь, какой она нужна тебе для зелья. Во-вторых, в Тени и, может, в реальности, надо будет наложить на тебя защитные чары, чтобы он не тянул к тебе лапы. Это тоже не проблема. А в-третьих, в самой Тени мне понадобится немного твоей крови, чтобы она вела тебя к Андреасу – его образ я успел считать с кинжала. Ничего не забыл?

– Всё так, – пальцы молодых людей переплелись, несмотря на присутствие тетушки. Впрочем, она деликатно «не заметила» легкое отступление от этикета. – Я знаю, о каких зельях ты говоришь, после обеда и займусь. А сейчас...

– А сейчас, молодая леди, вам придется заняться делами, – ворчливо заявила тетушка Ларисса. – Впрочем, я не возражаю, если ты совместишь приятное с полезным: выполнишь пару моих поручений в городе и заодно покажешь своему молодому человеку Вирантиум. Но чтобы к обеду непременно вернулись! И никаких поездок верхом, я велю заложить для вас коляску.

 

Тетушка удалилась, а Кристабэль, воспользовавшись моментом, потянулась за поцелуем.

 

И поцелуй был предоставлен. А за ним последовало и требование ещё одного поцелуя - компенсация за тревоги о любимой. Или это предоставление ей поддержки? Важная вещь в отношениях, эти поцелуи. И всенепременно важная после встреч с духами Древних Богов.

 

Нежные поцелуи с любимым человеком не истираются из памяти, они остаются навсегда жить в сердце и греют в самые лютые стужи.

 

– Сэй, как ты смотришь на небольшую прогулку? Или предпочтешь отдохнуть?

– Ваш молодой человек всегда хорошо смотрит на прогулки с вами, молодая леди, – с самым серьёзным видом заявил смешливый сомниари. Оставлять её одну после такой встречи в его планы не входило. – Только давай ты ещё хоть немного покушаешь, ладно? Хотя бы чай. А в городе сладости найдём, м?

 

Есть Крис не хотелось. Одно воспоминание об инфернально горящих глазах Древнего Бога и его рокочущем голосе у себя в голове отбивали аппетит основательно и надолго. Чтобы успокоить возлюбленного, девушке удалось кое-как запихать в себя чашку чая с булочкой, отмахиваясь от заботливого любопытства набежавших тетушек, уже прослышавших об ее обмороке. Они даже взяли на себя часть Лариссиных поручений, оставив ей всего два – передать бургомистру ноту протеста против плана строительства нового учебного полигона для Круга на месте городского парка и навестить тетушкину модистку.

 

Бургомистра (пренеприятного типа, кстати) на месте не оказалось, так что Кристабэль попросту зарегистрировала бумагу в канцелярии, не отказав себе в удовольствии пугануть местных бюрократов своими «столичными связями», которые она непременно продемонстрирует, если планы строительства не будут пересмотрены. И даже присоветовала одно милое местечко на побережье, где выбросы магии никому не причинят беспокойства.

 

После этого они направились к модистке, по пути объехав большую часть любимых мест Кристабэль – городскую библиотеку, расположенную в премилом особнячке Века башен, Столичную площадь, украшенную ужасающе помпезным фонтаном, символизирующем величие Минратоуса. Зато в многочисленных струях фонтана жила радуга, искрящаяся и переливающаяся. Тот самый городской парк (возле которого и жила модистка).

 

Мадам Амели, уроженка Орлея, обшивала исключительно аристократические семейства Вирантиума. «Сочиняла гардероб», как она сама выражалась. Попеняв Кристабэль, что девушка совсем ее забыла и наверняка переметнулась к конкурентам (то, что Крис уже лет пять проживает в столице, в расчет не шло – ради красивого модного платья можно и потратить время на поездку из Минратоуса в Вирантиум), мадам велела Сейферту полчаса погулять в парке, а сама потащила «юную Мастарна» снимать мерки. Сопротивляться ей было решительно не возможно.

***

Вся миссия (а снятие проклятие с рода Мастарна Сейферт считал миссий, пусть и личной, только для них двоих) отличалась контрастностью. Интриги, отравления, убийства – и отдых, прогулки с Крис, как награда за труды… ну, может, и не праведные, но на благо Империи.

 

И тоже маленькие интриги в её родном городе. Вот романтичная девушка превращается в непреклонную аристократку древнего рода, а он – в охранника с цепкими холодными глазами и древним мечом на поясе.

 

Ему не приходилось бывать раньше в Вирантиуме. Страна, в которой он родился, в чём-то была чужая, отторгала его в лице Криспов. Но вернула к себе, привязала чарующими серо-зелёными глазами. Огонь, огонь, огонь. Пылкая, порывистая, энергичная. Может испепелить и согреть. Требует защиты от непогоды и подпитки, чтобы гореть дальше.

 

Он знал Марку и, конечно же, Орлей лучше, значительно лучше Империи, поэтому иногда вызывал удивлённые смешки девушки, водившей по родному городу. Помпезный фонтан вызвал уже его смех, напомнив об Орлее. При виде библиотеки зачесались руки – какие тайны скрывает? Наверняка есть что-то очень полезное. И внезапно заскучал по своим родным местам. Обычно на это не оставалось времени, но сейчас, пока гулял в парке, покачивал ветви деревьев, задумался снова, как они будут жить вместе? Где именно? Отправит его мессир Красс снова в Орлей или пока сосредоточит своих агентов в новой Империи? Работы будет невпроворот.

 

Шуршало золото первых опавших листьев под тихими шагами. Он не научился двигаться совсем бесшумно сквозь них, как долийцы. Мысли скользнули к Эйне. К Дому Снов. Закончили круг, вернувшись к текущей задаче. Они обязательно разберутся. Даже если не получится сразу, то продолжат дальше.

 

Крис вернулась довольная, но на расспросы о платье лишь загадочно улыбнулась. Они гуляли, соблюдая приличия на людях и отступая от них, когда никто не видел. В конце концов, что такого в невинном поцелуе, когда свидетели – древние здания, ласково приглядывающие за дочерью своей, или деревья, которым арлатанские родственники могли нашептать о тевинтерце, жившем среди эльфов? Ровным счётом ничего. Потому камень и дерево бережно хранили тайну алхимика и сомниари. И последовавший за первым поцелуем второй. И третий. И четвёртый. Ох уж эти маги, не очень любящие правила.

 

Детские воспоминания о счастливых днях и проказах смогли отогнать беспокойства утреннего ритуала и разбудить голод. Как удачно оказался рядом уютный ресторан с видом на реку. С сожалением попеняла управляющему леди Мастарна на отсутствие шоколада и засахаренных фиалок. Сэй же задумался, как переманить Камрику или хотя бы её сестру из Орлея в столицу.

 

После доклада тётушке Лариссе о выполненных поручениях уставшая, но довольная Крис поцеловала любимого и скрылась в лаборатории. Ей предстояла еще одна бессонная ночь, проведенная за изготовлением зелий необходимых для их задумки.

 

Завтра их ждала история двухсотлетней давности рода Мастарна.

***

Очередной эксперимент был назначен на полдень следующего дня, но начался на два часа позже.

 

Во-первых, процесс изготовления микстур оказался более длительным, чем предполагалось (и не в последнюю очередь потому, что в лабораторию прокрался нежданный помощник, чему Крис, безусловно, была весьма рада, но что несколько отвлекало от колб и реторт, потому как... Впрочем, неважно); так что мастер иллюзий и мастер алхимии отправились почивать практически на рассвете.

 

Вторым сдерживающим обстоятельством оказалось то, что нервничающая девушка не могла проглотить ни кусочка, тогда как Сейферт и тетушка Ларисса, объединившись, настаивали на плотном завтраке, уверяя, что путешествовать по Тени на пустой желудок – верх легкомыслия. Неизвестно, сколько продлится их эксперимент, но голодный обморок, безусловно, не будет способствовать успешному его завершению.

 

Наконец, все было готово. На верхнем ярусе Цветочной Башни в апартаментах Главы Дома (весьма нелюбимых Крис за помпезность, но в их случае полезных своей изолированностью – домочадцы и слуги допускались сюда только с личного дозволения хозяина, так что можно было не опасаться, что кто-нибудь случайно или намеренно вмешается в эксперимент), под присмотром тетушки Лариссы, Кристабэль и Сейферт приняли приготовленные ночью зелья, усиливающие восприимчивость (и приготовленные из крайне редких травок, употребляемых провидицами Ривейна и ведьмами Диких Земель), и сомниари принялся читать новое заклинание.

 

На этот раз все было иначе – Сэй был рядом и Тень более не казалась пугающей, наоборот, более уютного места магессе не встречалось и наяву. Девушка расслабилась в объятиях любимого и принялась «листать» прошлое в поисках нужных видений, а сомниари уверенно направлял ее поиски.

 

Они двигались аккуратно, неспешно. Со всеми предосторожностями, какие только смогли придумать. Периодически обновляя заклинание поиска по крови, используя каждую каплю любимой максимально долго. Он слегка беспокоился, что даже так они привлекут внимание мёртвого Бога или ослабит Крис. Но девушка держалась уверенно, жадно впитывая образа прошлого, искала те самые воспоминания.

 

Сперва видения были смутными и отражающими недавние события – детские проказы Крис, лежащего в колыбели младенца, родителей девушки. Не то, все не то...

 

Видения ускорились – дед и провидица, чья-то свадьба, экзамены молодого стихийщика... Стоп! Это же молодой Андреас, они чуть не проскочили дальше, чем необходимо. Теперь медленно, осторожно движемся в обратную сторону...

 

Разгульная жизнь молодого мага, служба у родственника сперва курьером, а позже доверенным порученцем. Дальше, дальше... Ученичество у Криспа. Какая-то зеленоглазая эльфийка, которую он... учит магии? Немыслимо. Но Тень не умеет лгать, мы просто не всегда верно понимаем ее видения.

 

Двое сплетаются в страстных объятиях. «Котенок...». «Люциус...».

 

У Крис от подсмотренной сцены заполыхали уши. Значит, не просто учитель и ученик. Забавно.

 

При виде страстно познававших друг друга мужчин сомниари скептически хмыкнул и глянул на леди-алхимика. Точно. Пожар на ушах. Никогда не понимал, что мужчины находят в друг друге? Как мужчина он понимал влечение девушек друг к другу, но вот мужчины... Странно.

 

«Я не приму у тебя этой клятвы, ты просто не понимаешь на что подписываешься.» Старший маг выходит из комнаты, а младший упрямо шепчет заклятие, связывая свою судьбу и жизнь с ушедшим.

 

Вспомнились жрецы Думата – один точно был Андреасом, а второй, получается, Люциус Крисп. Неудивительно, что канцлер не допустил ее к бумагам, а в архиве Цветочной башни не осталось ничего об истинных отношениях двух магистров.

 

Посвящение Андреаса Думату. Жертвоприношение. Кровавый дождь.

 

Люциус сам посвятил любовника, использовав тот самый кинжал, который ныне лежит в семейном склепе. По правилам, маг должен был передать ритуальное оружие наследнику, но у Андреаса не было сына. Но почему тогда кинжал не похоронили с ним?

 

«Мне нужны гарантии - вы примете посвящение и родите мне сына, миледи».

 

Этого в семейных архивах тоже не было. Сделка между молодым перспективным магом Мастарна и сестрами Романус, одна из которых становилась номинальной женой, а вторая обязалась родить наследника. Но не преуспела – после Андреаса осталось три дочери. Неужели дело в нерожденном мальчике? Или?..

 

Две женщины в траурных нарядах. «Мне достаточно дочерей, я избавлюсь от плода, пока беременность незаметна». «Конечно, сестрица. Ему уже все равно, а через месяц начнется сезон балов».

 

Так вот в чем дело! Наследнику Мастарна не позволили родиться, но этот нерожденный ребенок с момента зачатия был посвящен Думату – и проклятие пало на весь род.

 

Чем дальше, тем быстрее раскручивались события. Словно искусный художник собирает из раскрашенных осколков, отдельных мелких сцен целую мозаику. И всё беспокойнее на душе молодого сновидца, пока почти вся мозаика не сложилась.

 

«Святые укотники, СЭЙ!! Они посвятили ребёнка Богу - и нарушили клятву».

«Да вижу. Это, конечно, плохо, но неужто настолько?».

«Очень и очень. Даже если Бог мёртв, то Судьба свидетельствует такие клятвы и находит способ покарать».

«Или сдержать».

«Умный da'len somniari».

 

– Как она могла! – Крис не замечала катящихся по щекам слез. – Как они обе осмелились...

 

Сэй бережно обнял девушку, прижал к себе. Боги, за что? За что ей всё это? Из-за глупости, тщеславия двух женщин, которые хотели на бал, нарушена клятву древнему существу.

 

– Какие же они дуры, – прошептал сновидец, ласково касаясь мягких волосы. – И за что ребёнка? Родился бы он, кому хуже стало бы? Отняли жизнь да ещё и весь свой род...

– Они – Романус, – всхлипнула Крис и прижалась к любимому. – Будущее Дома Мастарна их не заботило.

– Зато ты – настоящая Мастарна. Умная, упорная. Не сдавалась и искала в прошлом ответы на вопросы дня сегодняшнего и дня будущего. Тебя Дом Мастарна заботил как никого.

 

Сомниари задумчиво хмыкнул.

 

– Если бы не их глупость, то такое огненное чудо, как ты, могло и не родиться, чтобы дать вашему роду второе дыхание.

 

Девушка последний раз хлюпнула носом и аккуратно промокнула глаза вытащенным из-за манжеты платочком.

 

– Надо возвращаться. И решить, что делать дальше. Тетушке Лариссе я не хочу говорить всей правды, разволнуется, а в ее возрасте это опасно для здоровья. Да и про поклонение Думату я почти ничего не знаю, не обращаться же за сведениями, – кривая усмешка, – к канцлеру, а других староверов я не знаю.

– Про Думата я тоже не знаю, – покачал головой сомниари. – Я ведь в Тевинтере вообще мало бывал в последние годы, поэтому политические события и разное в обществе ты знаешь лучше. Илиены предпочитали Разикаль, – поделился после минутного колебания маг. – Но без кровавых жертв и излишнего фанатизма. 

 

Какие-то мысли уже стучались в голову о снятии проклятия, но им предстояло подождать в гостиной его разума. К этому они ещё вернутся.

 

– Учитывая характер отношений того Криспа и Андреаса, я бы спал спокойнее без вашего с ним тесного союза, – пошутил Сэй с притворной ревностью. – Пойдём, любовь моя, подумаем в реальности. Мы и так здесь лет двести.

 

Сновидец чувствовал напряжение от скачка во времени, Крис наверняка тоже не легко далось это путешествие.

 

Как ни старалась магесса ликвидировать последствия недавнего слезоразлива, до конца ей это так и не удалось.

 

– Кристабэль, девочка моя! – всплеснула руками тетушка Ларисса и грозно посмотрела на Сейферта, тут же назначив его главным подозреваемым. Неудивительно – Крис даже в раннем детстве почти никогда не плакала, а тут вдруг щеголяет распухшим носом и покрасневшими глазами. Ясно же, что из-за жениха, откуда он только такой взялся!

 

Сэй постарался стойко перенести грозный взгляд любимой тётушки, мысленно уже принимая факт безоговорочного поражения в ещё не начавшемся завоевании её расположения. В какой-то степени Ларисса Мастарна была даже права: если бы не сомниари, то Крис продолжила бы поиски причин и способа снятия проклятия. Но менее... утомительными, беспокойными путями. О результативности оставалось гадать. Порой удача поджидает в самом неожиданном месте.

 

– Тетушка, Сэй ни при чем, просто мы такое узнали, такое... – Слёзы снова покатились по щекам девушки. 

 

Немного успокоившись, она коротко рассказала, что им удалось увидеть в Тени истоки проклятия, умолчав, впрочем, о деталях, но теперь надо найти староверов, чтобы проконсультироваться, как это проклятие снять.

Ларисса задумчиво покачала головой, она лично не имела знакомых староверов, разве что, по слухам, канцлер был то ли к ним близок, то ли сам являлся таковым. Кристабэль беспомощно посмотрела на Сейферта: обращаться к Гериону Криспу, особенно в свете открывшихся обстоятельств, не хотелось.

 

– Илиены помнят Разикаль, но она требует не жертв, а следования определённому пути. У них с Думатом слишком разные взгляды. Не знаю, где искать староверов, – тоже покачал головой сомниари. – С этой стороной Тевинтера я знаком слабо.

 

Иллюзионист смотрел в окно. Тень Думата жива. Тянет свои когти в мир, где он погиб сотни лет назад. Требует исполнения клятвы. Висхет шептал ему решение. Решение, которое претило им обоим. Посмотрел на пальчики любимой, на расстроенное лицо. Как не хочется связываться с жестоким, злопамятным, мстительным Думатом! Как не хочется, чтобы Древний вторгался в её судьбу.

 

«Он итак вторгся в судьбу их рода, Сэй».

 

– Думат требует исполнения клятвы, – негромко произнёс сомниари. – И вряд ли согласится расторгнуть договор твоего предка. Значит, чтобы снять проклятие, наследница рода Мастарна должна исполнить то, что не сделали Романус.

– Посвятить наследника рода Думату? – ахнула Ларисса, и Кристабэль склонила голову, признавая их правоту. Ей тоже не хотелось связываться с суровым богом, требующим кровавых жертв.

– Только я не думаю, что это будет просто, наверняка существуют особые ритуалы и всё такое... – Магесса сделала неопределенный жест и продолжила: – Я хотела побыть дома еще неделю, но похоже, нам надо возвращаться в столицу. Остаток отпуска придется посвятить поискам староверов, а начать... Сэй, как ты смотришь на то, чтобы обратиться к нашему шефу? Если он и не знаком с поклоняющимися Думату лично, то наверняка подскажет, к кому обратиться.

 

Сомниари кивнул. Стоило ожидать, что отпуск будет научно-исследовательским.

 

– Хорошая мысль. Думаю, мессир Красс найдёт полчаса для своих агентов. Это лучший вариант сейчас.

***

За ужином (девушке казалось, что они пробыли в Тени не больше двух-трех часов, и она очень удивилось, когда оказалось, что за окном давно стемнело) Кристабэль объявила тетушкам (количество которых явно увеличилось), что утром она с мессиром возвращается в Минратоус.

 

Возмущению тетушек не было предела. Как же так, ведь еще не все из них приехали, чтобы посмотреть на жениха своей любимицы и надавать ей полезных советов и надарить полезных (да что там – необходимых!) вещей, как то: самолично сшитые/связанные/вышитые салфеточки, подушечки, платочки и т.п.

 

А еще кухарка весь день готовила какой-то необыкновенный торт, но ему еще необходимо выстаиваться почти сутки, чтобы коржи как следует пропитались чудесным воздушным кремом, приготовленным по старинному орлейскому рецепту.

 

А к завтрашнему обеду заказаны всевозможные морские деликатесы, и со стороны Крис будет весьма некрасиво лишить свою семью таких изысканных лакомств, ведь если она уедет, то праздничного обеда не будет и заказ придется отменить, а значит, пострадают еще и рыбаки, которые тяжким трудом зарабатывают на хлеб своим семьям. Неужели же молодая магесса такая черствая и неблагодарная?

 

В общем, под градом неоспоримых доводов Крис пообещала, что останется еще на сутки.

 

– Зато на обратном пути можно будет не спешить, времени более чем достаточно, – шепнула девушка возлюбленному, когда они расходились по своим комнатам, чтобы ложиться спать. – Тайну проклятия мы разгадали, значит и как от него избавиться тоже узнаем. Ведь мы вместе и любим друг друга.

 

Иллюзионист тёплым взглядом проводил упорхнувшую магессу, позволив себе, конечно же, полюбоваться её стройной фигуркой.

***

У себя в покоях он ещё долго наслаждался видом из Цветочной Башни, пока нежная улыбка на лице не сменилась прохладной задумчивостью.

 

Странно. Его жизнь началась с предопределённости, начертанной мастером Рамштилем и госпожой Хисарой. У многих наследников зажиточных и аристократических семей, чьи корни крепко держатся за прошлые взлёты и падения Тедаса, успех в жизни предопределён. Как у Крис. Проклятье рода ей было предопределено. Наложило ли оно предопределённость на её жизненный путь? Нет. Хотелось верить, что нет. Её алхимические таланты не связаны с проклятьем.

 

Жизненное путешествие Крис шло по переливчатой агатовой дорожке, бежавшей по яркой, залитой то солнцем, то луной равнине. Неопределённости в её жизни росли небольшими рощицами, маленькими развилками. Но дорожка через них вела ровно, почти без ответвлений туда, где она стала тем, кем хотела – леди-алхимиком Кристабэль Мастарна. Её упорство и огненный дух разгоняли туманы неопределённости, опасавшиеся подойти ближе и увести с пути.

 

Сейферту предначертано было странствовать среди туманных областей тайн сомниари и секретов прошлого, но всегда выныривать из них. До прихода энтропа с бездонными чёрными глазами.

 

Максимус Крисп стал катализатором, что сделал неопределённость предопределённостью Сейферта. Путь в тумане загадок, неуверенности, когда ты видишь под бескрайним ночным небом только на месяц-два вперёд, стал его нормой.

 

Единицы самых близких, как островки света и тепла в море возможностей, которые рядом, но которых лишён.

 

Островки, что так далеко.

 

Лишь краткий миг будущего видишь, украдкой. Не было причин смотреть далеко.

 

От задания до задания.

 

От интриги до интриги.

 

От убийства до убийства.

 

Туманная дорога несвободного сомниари.

 

Vivat Imperium!

 

Vivat?

 

Imperium?

 

Чужая родная страна, кующая кандалы интриг для наследника древнего рода сомниари, в котором теперь течёт и кровь увядшего дерева Арлатана.

 

Неопределённость.

 

Начавшая таять под лучами огненной магессы с серо-зелёными глазами и лёгким пожаром на щеках. Дорога, освещаемая горящими занавесками.

 

Грядущие перемены в Империи окутают жизнь-на-двоих глубоким туманом неопределённости. Он не против. Он привык идти в тумане. А теперь у него появился яркий огонёк, с которым он вряд ли потеряется.

 

Две дороги. Полная загадок тропинка сомниари и чистая дорога открытий алхимика, переплетаются, уходят в туманное будущее.

 

Неопределённость.

 

Полная возможностей.

 

– Она права, Сэй. Теперь вы вместе. А завтра будет видно.

 

Для духа и сомниари завтра - любое будущее на дорожке возможностей.

 

Сэй улыбнулся в темноту.

 

Показать контент  

Hide  

Hikaru & Stormcrow