Gonchar 4 767 5 сентября, 2018 (изменено) Главы Пролог - Blood of Saints Глава I - Boardwalk empire Глава II - Gang War Глава III Глава IV Hide Рабы крови ✝ Йохан Джованни ✝ ✝ Джек "Пёс" Буч ✝ ✝ Др. Донато Джованни ✝ ✝ Оттилия Кёниг ✝ ☥ Аврора Джованни ☥ ✝ Айрон Рэд ✝ Hide Тени Бостона Андреас Джованни, дон Семьи Неоспоримый и могущественный глава семьи Джованни в Бостоне, держащий своим авторитетом и влиянием как её разрозненных кровных родственников, так и силы гангстеров. Загадочная фигура, редко появляющийся открыто на публике и никак явно не вовлечённый в криминальные дела. Хэнк "Фиксер" Ротштейн, консильери Невысокий и невзрачный человек с невероятно раздражающим голосом и склонностью бесконечно отпускать шутки (особенно включающие в себя самоиронию), являющийся правой рукой Андреаса Джованни. Никто не уверен на чём основано такое доверие дона Семьи, однако практически все знают, что если тебе нужно что-то достать в городе (от алкоголя до компромата) - обратись к Хэнку. Стефано Джованни, младший босс Этот пожилой мужчина обладает определённой долей известности в Бостоне, но одних только статей в газетах не достаточно для федералов или полиции чтобы прижать Стефано к ногтю. Те же, кто хорошо вовлечены в гангстерскую сторону жизни Джованни знают, что именно этот мужчина держит в своих руках многочисленные отряды солдат через своих доверенных "капо", активно продвигая позиции своей Семьи в теневой жизни Бостона. Изабелла Джованни, торговка смертью Ведущая свой собственный похоронный бизнес в Бостоне, Изабелла представляет собой редкий пример женщины, способной выстоять в денежном промысле 1920-ых среди мужчин. Как и у многих членов семьи, её ремесло имеет и теневую сторону - катафалки могут служить для перевозки трупов самой разной кондиции, профессиональный "грим" и бальзамировка позволяет скрыть многие повреждения и никто не будет задавать слишком много вопросам гробовщикам, хоронящим очередной труп на городском кладбище. Пол ДиКарло, адвокат Семьи Пол ДиКарло считается одним из самых успешных и богатых адвокатов Бостона. Неудивительно, учитывая его не особо скрываемую работу на Джованни, для которых он выигрывает самые безнадёжные дела. Нередко свидетели отказываются от своих показаний, а обвинители забирают бумаги из судов. Но мало кого волнует чистота игры, если она обеспечивает безупречный результат и богатство, к которому хотят прикоснуться многие влиятельные персоны города. Hide Музыка эпохи Hide Изменено 27 февраля, 2019 пользователем Gonchar 5 4 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
Gonchar 4 767 6 сентября, 2018 (изменено) Пролог - Blood of Saints Солнце плавно катилось за горизонт, рассекая небо пылающим диском. Церковь святого Леонарда стояла нерушимой крепостью католической веры в сердце Северного Энда, пропуская через себя прихожан и священников как духовное сердце итальянской общины во впитавшем в себя всё английское Бостоне. Окружающие храм невысокие кирпичные здание как будто немного расступались, не осмеливаясь подпирать стены церкви и нарушать поток света, лившиеся сквозь цветные витражи в белоснежный главный зал. Кусочки цветного стекла сплетались в длинную историю мучений и распятия Христа, увековечивая его страдания и жертву в цветном сиянии, озаряющем головы прихожан и пол над их головами. Но с неумолимым наступлением темноты церковь всё больше обретала зловеще-величественные черты. Люди иссякали точно кровь из опустевших артерий умирающего человека, залы наполнялись чернотой и запустением. Высокие окованные ворота казались входом уже не в рай, но в царство мёртвых, когда кованные головы святых и животных взирали запавшими тёмными глазницами на приближающихся ночных гостей. Серые стены возвышались над каждым, кто осмеливался подойти ближе, внушая мысль о своей крошечности и беспомощности перед лицом высших сил. Один за одним, получившие приглашение заходили в храм. Кто-то был спокоен, кто-то восторжен, кто-то насторожен - но всё это не имели значения перед величием сил, что поселились в этих сводах. И каждого из них неизменно встречал Хэнк со всё той же неизменной улыбкой на своём широком лице. - Добрый вечер. - кивал он и протягивал руку в сторону передних скамей. - Садитесь вперёд, занимайте места - скоро всё начнётся. Изнутри всё было подсвечено одними лишь свечами, создающими многочисленные подрагивающие тени на тёмных стенах. Особо выделялась статуя распятого Христа над алтарём. Если раньше его лицо было полно боли и, одновременно, блаженной любви - то сейчас тени и огни рисовали выражение...голода. И злобы. За кафедрой стоял мужчина, облачённые в рясу католического священника. Явно итальянец, но на его щеках торчала жёсткая щетина, его тёмные волосы стекали по плечам буйными нечёсанными клоками. Он то и дело кусал длинные кривые ногти, судорожно перелистывая лежащую перед ним книгу. Из всех остальных людей (помимо гостей и Хэнка) выделялся лишь один мужчина в дорогом чёрном костюме. Он сидел неподвижно на первом ряду скамей, закинув ногу на ногу и сохраняя на лице абсолютную невозмутимость. Его лицо бороздили морщины, а когда-то тёмные волосы всё больше уступали место седине. Всё в нём будто кричало - "старая и опытная акула". Броски Восприятие+Бдительность 7 на статую Христа (для тех, кто пытается рассмотреть детальней) Сообразительность+Знание улиц 7 на мужчину в костюме Восприятие+Интуиция 6 для Оттилии Hide Изменено 6 сентября, 2018 пользователем Gonchar 4 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
Leo-ranger 383 6 сентября, 2018 (изменено) Показать содержимое Ветер заунывно выл за окном под непрестанно долбящие в стекло капли дождя. Время уже давно перевалило за полночь и в этой части города очень сложно было найти исправно работающий фонарь. Источником света в твоей квартире служат только то тут, то там разбросанные светильники и мигающая лампа, вкрученная в старую люстру. Но тебе это всё до задницы, ты сидишь в потёртом кресле, от которого исходит запах пыли и старой замши, а голова твоя погружена в приятное полузабытие. Мысли потеряли свою остроту в алкогольных парах, взгляд бесконтрольно блуждает по облупившейся штукатурке потолка и ничего в этой жизни тебе пока что больше не нужно. Ты даже не позаботился тем, чтобы снять промокшие туфли, просто ввалившись в свою квартиру в Ньютоне и только мимоходом сбросил в коридоре плащ (способный вместить в себе двух не самых тучных людей). Но внезапно твоё алкогольное забытие прерывается раздражающим жужжанием, въедающимся в основание черепа и заставляющим тебя недовольно поморщиться, превращая своё и так не самое привлекательное лицо в уродливую маску. Но жужжание всё не прекращается и только через мучительный промежуток времени до твоего сознания доходит, что кто-то настойчиво долбит в звонок входной двери. Ты ждешь еще пару секунд, надеясь, что долбанный звон прекратится или хотя бы перестанет гулким эхо отдаваться в глубинах черепушки. Когда не происходит ни первое, ни второе ты с тяжелым кряхтением поднимаешься и, покачиваясь, но сохраняя вертикальное положение, добираешься до двери и приваливаешься к ней, смотря в глазок. - Кто там? - низкий и грубый голос непроизвольно звучит едва ли не агрессивно. В пыльном кривом стекле ты видишь привычный старый пролёт своего второго этажа с металлическими чёрными перилами, откуда давно содрали деревянную облицовку, оставив только торчащие болты. И там, в свете тускло мигающей лампы за железной решёткой, ты видишь невысокого полноватого мужчину лет тридцати пяти. Его клетчатый костюм-тройка кажется ухоженным, хотя сидит на нём с элегантностью натянутого на трактор кузова дорогого "Форда". На его шыроком лице застыла блуждающая полуулыбка, а когда твой грубый голос долетел приглушённым из-за двери мужчина встрепенулся и заулыбался ещё шире. - Меня зовут Хэнк, я от Дона Андреаса. - резкий и поскрипывающий голос мужчины, казалось, способен раздражать даже мёртвого. - У меня от него послание, сэр Буч. Дон Андреас. Это имя кажется знакомым, но на хмельную голову вспомнить, кто это такой - задача для тебя непосильная. Ты хмуришься, хотя, казалось, быть более хмурым просто невозможно. Дон Андреас. Звучит как кто-то важный. Ты невесело ухмыляешься и открываешь дверь. - И что Дону может быть нужно от меня? - ты скалишь зубы в попытке улыбнуться. Ты привык, что от твоего оскала люди обычно бледнеют и судорожно сглатывают. Или отворачиваются в отвращении, стараясь не задерживать взгляд на твоём изуродованном лице. Однако этот мужчина не повёл даже бровью, продолжая всё так же широко улыбаться и смотреть на тебя снизу вверх. - О, уверяю вас, это дело весьма важное. Знаете, сам дон редко когда зовёт к себе кого-то...не из верхних кругов, скажем так. - на лице Хэнка отразилась показная заминка, когда он плавно попытался обойти более прямую и грубую фразу. "Грёбанных головорезов на самом дне мафиозной лестницы". - угрюмо заканчиваешь ты про себя. - Я могу пройти? - мужчина вежливо приподнимает брови и указывает округлым подбородком в глубь твоей квартиры. - Я хотел бы задать вам несколько вопросов, а на пороге обсуждать важные дела...сами понимаете. Последняя фраза была сопровождена самой сальной и многозначительной ухмылкой, которую ты когда-либо видел. Ты делаешь шаг в сторону, пропуская Хэнка внутрь маленькой квартиры. Бросаешь взгляд на комнату с двумя креслами, которая носила гордое имя гостиной. Сегодня рядом с креслом лежали только две пустые бутылки скотча - практически идеальная чистота. "Разумеется, проходите, чего стоять," - бормочешь ты едва ли достаточно громко, чтобы собеседник тебя услышал и добавляешь уже громче: - Хотите присесть? - ты киваешь на кресла, искренне надеясь, что неожиданный визитер закончит свой визит как можно скорее и позволит тебе продолжить и дальше медленно разлагаться в одиночестве. Однако если дело было аж от самого дона, вряд ли все будет столь просто. - Да, конечно, с радостью воспользуюсь возможностью. Хэнк косится на твои ботинки, в которых ты стоишь прямо посреди прихожей, и медленно заходит в гостинную. Взгляд его карих глаз цепко скользит по окружению и в них есть явно что-то помимо праздного интереса. Но ты это едва ли замечаешь, ведь твоё зрение разбавлено плещущимся сейчас в крови скотчем. Кажется, мужчина старается не морщиться от перегара, стоящего в квартире и аккуратно опускается в кресло. Ты садишься на против, едва ли не падая на седушку и извлекая из мебели жалобный скрип. - Могу ли я поинтересоваться, мистер Буч, в каких отношениях вы состоите с семейством Джованни? - с неизменной улыбкой начинает Хэнк, чуть наклоняясь вперёд и ловя взгляд твоих блестящих от выпитого глаз. Не особо много обращая внимания на своего гостя, ты наклоняешься и поднимаешь с пола бутылку, заглядывая в горлышко бутылки. Пусто. Печально. Ты кладешь бутылку назад и опускаешься в кресло, отвечаешь ему с плохо скрываемым раздражением: - Работаю. А с чего вдруг такие вопросы? - хочется выгнать этого придурка и лечь спать, но оставшиеся крохи трезвого сознания подсказывают, что это может быть не лучшей идеей. Хэнк лишь пожимает плечами и слегка поджимает нижнюю губу. - Да так, я работаю на Семью уже много лет, а меня ещё ни разу не приглашали на Мессу. Уголок его рта дёрнулся вверх, а в глубине глаз мелькнули смешливые искры. Ты пожимаешь плечами, позволяя себе легкую полуулыбку. По крайней мере, так оно должно было выглядеть в твоей голове. - Уверен, вас тоже скоро пригласят. - Конечно. Жду не дождусь. Из широкой груди Хэнка вылетает грудной смешок и он похлопывает себя по пиджаку, открывая один оборот и извлекая из внутреннего кармана белоснежных дорогой конверт с золотистой окантовкой. Кто-то настолько расстарался, что запечатал его восковой печатью, оставившей оттиск в форме вензельной "G". - Это вам. Всего хорошего, мистер Буч. - Хэнк слегка кивает и под поскрипывание половиц направляется к выходу. Только перед входом он оборачивается и кидает взгляд на Джека. - И да, прошу вас, явитесь на Мессу трезвым. И с этими словами он закрывает за собой дверь. Ты несколько секунд смотришь на конверт, суешь его в карман и проходишь в крохотную ванную комнату. Умываешься, долго и тщательно, пока не приходишь в себя хоть немного. Когда перед глазами хотя бы двоится вместо того чтобы троиться, ты возвращаешься в своё кресло и вскрываешь конверт. Возможно, кто-то другой бы взял серебряный нож, специально предназначенный для вскрытия документации. Но ты был не из этого теста, ты просто рвёшь дорогую бумагу своими загрубевшими пальцами. Как насильник, надругавшийся над роскошной дамочкой, по ошибке запетлявшей в портовый район. Ты щуришься и извлекаешь на жёлтый свет белоснежный лист бумаги, на котором чернилами тонким и каллиграфическим почерком было выведено послание: "Дорогой Джек. Для меня невероятная честь и удовольствие пригласить Тебя на Мессу в Четверг, 16-го Августа. Она пройдёт в церкви св. Леонарда. Пожалуйста, приходи один и не опаздывай, так как задержавшиеся не будут допущены внутрь уже после начала Мессы. Также мне будет довольно приятно, если ты останешься после Мессы, так как нам обоим есть что обсудить. Во имя наших общих интересов. Искренне твой Андреас Джованни" Ты пожимаешь плечами, сворачиваешь бумагу и кладешь её себе в карман. Не было смысла гадать, почему пригласили именно тебя и с какой целью к себе вызвал сам дон - твоей работой было выполнять приказы, а не обдумывать их. А это явно было приказом, пусть на первый взгляд таковым и не выглядело. А сейчас стоило проспаться. Hide Я поправляю свой галстук и угрюмо осматриваю помещение церкви. "Бог мертв" - сказал кто-то там, и я часто думал об этой фразе, когда был пьян. Сейчас же я стоял и смотрел старине Христу прямо в глаза и не чувствовал... ничего. Матушка моя была набожной и пыталась научить молитве и меня, но с каждым годом я все больше убеждался, что Господь если и есть, то конкретно на меня ему было глубоко плевать. Взаимно. Я протираю лоб платком и убираю его в карман. Жара с каждым проходящим днем сходит на нет все больше, но я обычно не замечаю разницы из-за содержимого бутылки скотча. Однако сегодня я, к собственному сожалению, трезв - просто денек выдался жаркий. Не люблю жару, она напоминает мне о том, что дома холодно и сыро. Не люблю холод и сырость, они напоминают мне о доме. Я застегиваю верхнюю пуговицу жилета, которую забыл застегнуть когда одевался. Я кидаю на героя бостонских новостей безразличный взгляд и гораздо более заинтересованно оглядываю церковь в поисках скамейки, за которой сидит как можно меньше людей. Я не люблю подобного рода мероприятия - я был слишком прост и однозначен для полуофициальных собраний столь важных лиц как Стефано или сам дон Андреас. Возможно, поэтому я до сих пор оставался в самых низах. Но мне, в общем-то, было похрен. Изменено 12 сентября, 2018 пользователем julia37 2 1 1 1 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
Felecia 1 536 6 сентября, 2018 (изменено) Серые стены, испещрённые глубокими тёмными трещинами и перепачканные в буро-коричневых подтёках, с каждым раздающимся в этих стенах звуком подрагивали под взглядами украдкой перешёптывающихся словно кожа подпорченного трупа, под поверхностью которой извивались жирные черви – паразиты, кормящиеся ещё оставшимся на этих дряхлых костях гнилым мясом. Церковь святого Леонарда была величественным, воистину прекрасным местом с изумительной красоты цветными витражами, сплетающих из калейдоскопических осколков летопись боли и блаженства. Именно это величественное, воистину прекрасное место этой ночью казалось столь мрачным. Даже мрачнее обычного, думается. Светловолосый мужчина со спокойной, равнодушной улыбкой скользнул взглядом по лицу сына Божьего, промыслом теней и отголосков подрагивающих огоньков тусклых свечей искажённому хищным гневом. Потребовалось усилие – привычное, прикладываемое почти на автоматизме – дабы разглядеть небольшую, но любопытную деталь: раны Его в местах, где гвозди пронзили бренную плоть были словно подкрашены алой краской. Уголки губ мужчины дрогнули на мгновение, приподнявшись в кривоватой усмешке. Разумеется, тех избранных, что были приглашены на это мрачное таинство, факт занимательной багряности дланей и ступней Христа не тревожил. Включая того, кто собственно говоря и видел весь гротескный упадок этого, казалось бы, святого места. Вероятно, на деле всё не так плохо. Лишь вероятно – он не собирался ручаться. Бледная ладонь легко, как бы невзначай коснулась нагрудного кармана, в котором покоилось аккуратно сложённое письмо – по соседству с небольшим мешочком из поеденного разложением бархата. Забавно, как отчаянно пытался принюхаться представившийся Хэнком мистер, передавший это письмо – несомненно, чувствуя сладковатый запах, доносившийся из глубин апартаментов, но не до конца способный опознать его первоисточник. Какие-то экзотические пряности, быть может? Прихожая в его скромной обители была – он полагал – обставлена стильно или по меньшей мере со вкусом, мебель и дерево обошлись ему недёшево – однако по какому-то предчувствию, граничащему с инстинктом, собеседник и по совместительству курьер вежливо отказался пройти внутрь на предложение заглянуть на огонёк. Йохан, с благодушным выражением и без особой докучливости скользнувший взглядом по окружавшему собравшихся людей упадку, не держал на того обиды и в какой-то мере даже был рад. Семья – другая, не кровная, но не менее ему близкая – ценила своё уединение. Как, собственно говоря, и сам Джованни. В последнюю очередь Йохан взглянул на джентльмена в чёрном костюме – и, смерив его столь же спокойным, но цепким взглядом, с прежней своей улыбкой отвернулся. Разумеется, он узнал его – сложно было не узнать, учитывая не столь давнее упоминание в бостонских газетах с весьма любопытными эпитетами. Даже во вполне лестном отношении. Интересно; что же известный гангстер и бизнесмен забыл глубокой ночью здесь? Письмо, как в его случае – и, наверняка, как и у всех остальных? И что даже интереснее, имена уже двоих его однофамильцев прозвучали в прямой связи с этим событием: Андреас и, ныне, Стефано. Совпадение? Джованни прикрыл глаза. Совпадение. Несомненно. И конечно же, посещение этого события ни в коем разе не закончится ничем скверным. Изменено 6 сентября, 2018 пользователем Felecia 1 3 1 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
Soulcatcher 90 6 сентября, 2018 (изменено) Пролог Тени сгустились за высокими, уходящими едва ли не до самого пола, окнами. Казалось бы, что мир просто перестал существовать за пределами особняка. Только эту иллюзии разбивали уличные фонари, мерцающие жёлтым светом за кирпичным забором и то тут, то там разбросанные фонари в обширном саду. Освещение причудливо подсвечивало декоративные растения и мраморные статуи, изображавшие античные сюжеты. Экспозиции не было так уж много, чтобы создавать вычурность, но её было достаточно, чтобы показать достаток. "Нельзя молчать о своём счастье. Им нужно делиться с миром." - так говорит его жена, его Роуз. Его прекрасная Роуз, ради которой он готов... - Стейк остывает, дорогой. - раздаётся по правую руку мягкий голос и доктор внутренне вздрагивает, выпадая из какого-то странного оцепенения. Роуз сидит рядом и мягко улыбается, положив острый подбородок на подставленную ладонь. Её карминовые губы изгибаются в лёгкой озорной улыбке. - Опять витаешь где-то в облаках. Оставляй работу за порогом. Это не скальпель, это нож для ужина. - она тихо смеётся и поглаживает мужа по руке. И Донато внезапно понимает, что всё это время до побелевших костяшек сжимал в руке нож. Но дальнейший разговор прервал громкий звонок в дверь, загулявший под потолками особняка доброго врача. - Мы ждём гостей? - Роуз изогнула рыжую бровь и всмотрелась в окно, не видя никаких признаков вторжения. Главные ворота были так же закрыты, а на подъездной дороге на стояло ни единого автомобиля. Донато с трудом оторвался от своих мыслей. Он передвинул свой стул ближе к обеденному столу и устало откинулся на узорчатую спинку из красного дерева. В этот момент он был склонен согласиться с Роуз. Действительно, ему следовало меньше думать о своих пациентах в свободное от работы время. Но, разрезая ножом стейк, доктор невольно вспоминал мистера Бейка, глубокоуважаемого члена городского совета, волокна чьей мягкой плоти столь похоже рассекались под его рукой. И эти воспоминания отнюдь не портили ему аппетита, напротив, недавняя операция приятно грела душу последующим за ней мелодичным шелестом зеленых банкнот. И Донато знал, что на следующий день всё повторится вновь, пусть на операционном столе у человека будет иное лицо. Лица ничего не значили для его профессии. И тем более сложно оставлять работу за порогом, когда она то и дело долбится в дубовые створчатые двери твоего особняка глухой ночью, с расширенными от шока глазами, раззявленными от боли ртами, по неприметной во тьме одежде которой стекают дождь, пот и кровь. И шелестящую бумажными банкнотами, словно в его саду уже наступила осень. Лица ничего не значили для его профессии. Именно таковы были последние мысли Донато, когда он услышал громкий стук в свою дверь. Глубоко вздохнув, мужчина отодвинул тарелку и встал из-за стола, незаметно опустив посеребренный нож в карман своих брюк. - Не думаю, что сейчас подходящее время для дружеских визитов, милая. Наверное, опять случилось нечто непредвиденное. Не беспокойся, я открою. Донато спокойно направился ко входу и отворил дверь. В дверях стоял невысокий мужчина средних лет, облачённый в серый костюм-тройку. Он тянул губы в широкой и немного странной улыбке. Как будто неловкость была не только в его фигуре и неровно сидящем костюме, но и во всём его лице. - Доброго вечера, мистер Донато. - резкий поскрипывающий голос неприятно резанул по ушам. - Прошу прощения за такой поздний и неожиданный визит, но у меня к вам послание от дона Андреаса. Меня зовут Хэнк Ротштейн. - мужчина улыбнулся ещё шире и протянул короткопалую широкую ладонь. Донато оглядел посетителя с головы до ног, на что потребовалось несколько меньше времени, чем обычно, и пожал протянутую ему руку: - Рад знакомству, мистер Ротштейн. Мы с женой сейчас ужинаем, не желаете разделить с нами трапезу и поговорить? - О, это было бы очень приятно. - Хэнк затряс руку Донато и последний почувствовал проступающую на ладони посланника Семьи влагу. - Не поверите, но я со вчерашней ночи мотаюсь по городу точно проклятая душа. Сбегай то, направь это. Как маленьикий цверг, разбрасывающий направо и налево золотые монетки. Мужчина хрипло и громко рассмеялся, опять резанув по ушам Донато резким звуком своего голоса. Проследовав по коридору, они оказались в малой гостинной, где обычно доктор со своей женой проводили совместные завтраки и ужины. Конечно, была ещё большая гостинная, но она была излишне огромной и использовалась только по редкому случаю большого количества гостей. Роуз уже стояла, постукивая длинными пальцами по синке стула. Но её лицо просияло, когда Донато вернулся в компании невысокого гостя. - О, что за люди. Познакомишь нас, милый? Направляясь в малую гостиную, Донато ощутил легкое любопытство. Ему стало интересно, что такое столь грандиозное мог затеять дон Андреас, что потребовало бы от мистера Ротштейна таких нечеловеческих усилий. Его ироничное сравнение с цвергом, на первый взгляд, вполне оправдывало себя. - Да, разумеется. Мистер Ротштейн, позвольте вам представить мою супругу, миссис Роуз (?). Роуз, перед тобой мистер Ротштейн, он хочет обсудить одно деловое предложение. Прошу, позаботься о госте, дорогая. Доктор указал подручному Андреаса на свободное место за столом, присаживаясь на свой любимый стул. Роуз кивнула и громко хлопнула в ладоши. Через несколько мгновений боковая дверь открылась и внутрь вошла полноватая темнокожая женщина. Гертруда - постоянная домработница особняка Донато, помимо ещё нескольких людей персонала, обсулаживающих его территорию. - Гертруда, дорогая, будь так добра принести господину Хэнку риса и стейков. - с безупречной вежливостью обратилась к служанке Роуз, сохраняя на лице неизменную вежливую учтивость. Донато невольно улыбнулся, наблюдая за женой. Именно за безупречную этику и способность сохранять равно профессиональное отношение ко всем своим подопечным он и полюбил эту женщину. - Благодарю. - Хэнк криво улыбнулся, отвешивая рыжеволосой миссис Джованни полупоклон и сел по левую руку от занявшего своё место Донато. - Конечно, вопрос может показаться и странным для вас... - мужчина потарабанил короткими пальцами по дубовой столешнице. - Но вы бы не могли для начала рассказать что именно связывает вас с Семьёй? Как думаете, зачем Андреас мог позвать вас? Донато чувствовал висящий в воздухе, раздражающий аромат нервозности. Он мог понять возникшее сперва мимолётное волнение своей жены по поводу нежданных гостей, но сидящий перед ним субъект вёл себя исключительно странно для посыльного, даже если не учитывать его очевидную сконфуженность. И определенно задавал излишне странные вопросы. - И верно, подобных вопросов от человека, пришедшего передать послание, ожидаешь меньше всего. Судя по всему, пока что вы осведомлены на этот счёт больше меня. Сложно предсказать, чем я мог бы помочь Андреасу, до того, как услышу его сообщение, поэтому предположу наиболее очевидное. У него и его Семьи то и дело обнаруживаются внезапные проблемы со здоровьем, которые в моих силах исправить. На предположение Донато Хэнк отчего-то заливисто и очень весело рассмеялся. Звук его резкого хриплого смеха разнеёсся по гостинной и заставил даже учтивую Роуз едва поморщиться. Отсмеявшись, ночной гость утёр уголки глаз, в которых проступили слёзы. Всё ещё посмеиваясь и растягивая пухлые губы в широкой улыбке, он с озорцой посмотрел на доктора. - Интересное предположение, мистер Донато. Очень даже неплохое. - ещё раз хохотнув, он откинул в сторону борт пиджака и порылся во внутреннем кармане, извлекая под свет хрустальных люстр конверт. Он был из довольно дорогой бумаги, с краями в позолоте и запечатан он был самой настоящей восковой печатью в форме вензельной "G" по середине. - Это вам. Увы, на вашу жену приглашение не распространяется. - и, кивнув подоспевшей к этому времени темнокожей домработнице, заправил салфетку за воротник своей рубашки и принялся за еду. Глядя на смеющегося до слёз цверга, доктор убедился в неверности своей единственной догадки, и ощутил нарастающий внутри себя всё больший интерес к этому необычному делу. И каким бы непонятным не было предложение, Донато бы сильно удивился, если бы приглашение дона Андреаса распространялось и на Роуз, чтобы оно из себя там не представляло. Доктор взял со стола довольно увесистый конверт из плотной бумаги. Наиболее интересной его частью была, разумеется, старомодная восковая печать. Донато она показалось смутно знакомой, хоть он мог и поклясться, что видит её в первый раз. Он бросил вопросительный взгляд на жену, но Роуз лишь слегка пожала плечами. Донато, не желая ломать символ на конверте, достал из кармана недавно спрятанный туда нож и разрезал бумагу, размышляя, сколько в такой конверт можно поместить купюр. Однако вместо ожидаемых купюр Донато обнаружил лишь аккуратно сложенный лист бумаги. Она шелестела под пальцами, пока доктор разворачивал его и вчитывался в размашистый каллиграфически совершенный почерк отправителя. "Дорогой Донато. Для меня невероятная честь и удовольствие пригласить Тебя на Мессу в Четверг, 16-го Августа. Она пройдёт в церкви св. Леонарда. Пожалуйста, приходи один и не опаздывай, так как задержавшиеся не будут допущены внутрь уже после начала Мессы. Также мне будет довольно приятно, если ты останешься после Мессы, так как нам обоим есть что обсудить. Во имя наших общих интересов. Искренне твой Андреас Джованни" "Во имя наших общих интересов." Андреас Джованни Прочитав последние строки письма, Донато приподнял брови. Он был абсолютно уверен, что из общего у него и Андреаса была лишь его, Донато, фамилия, которой отправитель подписал свои слова. Неужели это объявился его любимый дядя, о котором он впервые услышал в свои 34, уже более-менее встав на ноги? Или тот назовётся, чего уж там, сводным братом? Что за игру затеял Андреас, ведь дело тут явно не в деньгах... Донато протянул письмо Роуз, спрятам конверт в нагрудный карман своего жилета и произнёс: - Мистер Ротштейн, будьте так любезны, передайте дону Андреасу, что я принимаю его приглашение. А теперь, полагаю, вы не откажетесь от десерта? - О, конечно не откажусь. - Хэнк широко улыбнулся, обтирая блестящие от жира губы салфеткой. - Буду откровенным - я зверски голоден. Он поцокал языком, отодвигая от себя опустевшую тарелку и тут словно бы спохватился. Громко щёклнув короткими пальцами, он продолжил: - Ах да. Месса начинается в 8 часов вечера. Мне, увы, не доводилось участвовать в ней, а ведь уже сколько лет работаю. Из широкой груди Хэнка вырвался очередной утробный смешок. Hide В назначенное время автомобиль ждал доктора у парадных дверей его особняка. Донато шагнул за порог и зажмурил глаза от ещё слепящих лучей закатного солнца. Сжав в правой руке трость с серебряным набалдашником в виде изящной кобры с раздувшимся капюшоном, он сел в обитый черной кожей салон и велел Томасу ехать к довольно необычному месту для встречи, к церкви святого Леонарда. Обыкновенно Донато посещал мессы столь часто, сколь требовалось для поддержания видимости его набожности, и не более того. Как бы то ни было, в этой католической церкви протестанту доводилось бывать нечасто, но Томас не стал задавать лишних вопросов, лишь надвинул козырек кепки глубже на смуглый лоб и выжал педаль. Вскоре мягкий свет фар выхватил из сумрака очертания высоких окованных ворот. Попросив своего водителя ожидать его возвращения, Донато через уже безлюдный двор направился ко входу в церковь. Несколько человек перед ним смутными фантомами просочились через дверной проем в храм, во власти ночи больше напоминающий старый склеп, приют для призраков. Сквозь разноцветные витражи виднелся мерцающий потусторонний свет. Кивнув улыбающемуся привратнику, который оказался мистером Ротштейном, Донато вошел внутрь. - Добрый вечер. - кивал он и протягивал руку в сторону передних скамей. - Садитесь вперёд, занимайте места - скоро всё начнётся. Доктор посмотрел в указанном направлении. На скамьях расположились несколько гостей, но знакомых лиц среди них не нашлось. Его внимание привлек лишь один мужчина в дорогом черном костюме, выделяющийся из общей толпы. Этот мужчина был Стефано Джованни. Совсем недавно его портрет украшал страницы многих бостонских газет. В них его описывали как “местного бизнесмена и известного гангстера”. Вспомнив его фамилию и загадочное письмо, Донато поискал среди собравшихся глазами Андреаса, но тщетно. Доктор сел на скамью в некотором отдалении от Стефано и бросил взгляд на кафедру перед собой. Там находился обеспокоенный священник, судя по всему, переживающий по поводу предстоящей мессы. Осматриваясь по сторонам, доктор заметил у алтаря статую распятого Христа, неестественно выделяющуюся среди общего серого безмолвия. Ожидая начала, Донато пристально всмотрелся в изваяние. В этой статуе, вопреки обыкновению, не было смирения, она не излучала страдание, а словно бы жаждала его. Свежая краска медленно сочилась из ран Христа алыми каплями в колеблющимся пламени свечей, будто... будто самая настоящая кровь. Изменено 6 сентября, 2018 пользователем Soulcatcher 2 2 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
Dishaton 123 6 сентября, 2018 (изменено) Пролог Мир только просыпался после промозглой и влажной ночи, которая грозилась потопить Бостон под потоками проливного дождя. Асфальт и бетон были насквозь мокрыми, по дорогам катили редкие автомобили, повизгивая хриплыми клаксонами на неосторожно перебегающих дорогу прохожих. Приземистые кирпичные дома Северного Энда как будто накинули серую вуаль, поддерживаеумю свинцовым небом. И, казалось, что любые краски стали более тусклыми и однообразными в этой промокшей и грязной мешанине. Оттилия наблюдала за всем этим сидя за деревянным столиком в уютной и тёплой итальянской кофейне. Перед ней была почти что опустошённая чашка с кофе и маковая булочка. Ей совершенно не сиделось дома, как будто какая-то невидимая сила выдернула её из постели и прогнала прочь из квартиры, заставив прихватить с собой только томик Диккенса. Оторвав взгляд от редких прохожих, девушка опустила взгляд на название книги: "Тяжёлые времена" 1854г. Отчего-то тяжело вздохнув, она опустошила чашку и её взгляд задержался на растекающихся потёках кофейной гущи. Окинув женским взглядом незнакомца с головы до пят, она оценила его как человека, достойного её внимания максимум на пару минут, не больше. Вероятность того, что этот мужчина подошел к ней с интересным предложением - мала, а если же её догадки окажутся ложными, то на худой конец, можно будет постараться выпросить у этого Хэнка ещё один кофе и улизнуть в салон. Немного поразмыслив, девушка ответила ему вежливой улыбкой. - Я уже собиралась уходить, - она произнесла это с наигранным тоном и убрала чашку в сторону, - но, пожалуй, задержусь немного. Оттилия Джованни , - девушка представилась и безмолвным жестом указала на стул. - О, поверьте, это не займёт много времени. Хэнк навесли на своё широкое лицо ещё более оптимистичную улыбку, резко противоречущую творящейся вокруг серости и выбиваясь из окружения так же, как выбивался неровно сидящий костюм на его фигуре. Со скрипом отодвинув второй стул, он уселся напротив Оттилии. Его короткие толстые пальцы сцепились в замок перед ним. - К сожалению, нам не выдалось познакомиться раньше. - он окинул взглядом лицо и ту часть фигуры Оттилии, которую не скрывал стол. - Я работаю на досточтимого дона Андреаса. Так сложилось, что он заинтересовался...вами. Сделав паузу перед последним словом, мужчина повернул голову в сторону продавца. Старый итальянец мелко кивнул и скрылся за белой деревянной дверью подсобки. - Оттилия...Оттилия. - он протянул имя девушки, словно катая его на языке. - Довольно занимательно имя для прямого кровного родственника семейства Джованни. - Хэнк опять усмехнулся. - Могу я поинтересоваться какие отношения связывают вас и Семью, мисс? Оттилия оторопела и не могла решить, что её смущает больше: ответный наглый оценивающий взгляд мистера Хэнка, его беспардонный вопрос о семейном древе или же то, что ей теперь все-таки придется познакомиться с теми, кто приютил её десять лет назад. Незаметно поправив декольте, девушка уставилась большими карими глазами на собеседника. - Заинтересовался мной? Что вы под этим имеете в виду? - она старалась игнорировать последние вопросы мужчины. - Не знаю. - Хэнк пожал плечами в искреннем недоумении. - Сколько работаю на Семью - ни разу не позвали на Мессу. Почему-то. Он скупо улыбнулся, бросив хитрый и смешливый взгляд на Оттилию. - Я так полагаю, у меня нет выбора? - она задала риторический вопрос и откинулась на спинку стула. - Оставь мне адрес или ты хочешь прогуляться сейчас? - присутствие Хэнка все больше вызывало недовольство у девушки. - О, нет, что вы. - Хэнк скрежешуще рассмеялся, подняв перед собой руки так, словно сдавался в плен офицеру полиции. - Я не собираюсь обременять вас своей компанией слишком долго. Все мы деловые люди, а у меня ещё есть поручения от дона. Гундосо посмеиваясь, мужчина отдёрнул борт пиджака и извлёк из внутреннего кармана конверт из очень качественной и дорогой бумаги, углы которого были украшены позолотой. Отправитель был настолько старателен и старомоден, что даже запечатал послание печатью из чёрного вока с вензельной "G" в середине. - Это вам, мисс. - Хэнк протянул Оттилии письмо и приподнялся из-за стула. Накинув на голову шляпу и застегнув пиджак, невысокий человек чуть поклонился и коснулся полей своего головного убора. - Доброго вам дня, мисс Джованни. Да хранят нас всех духи предков. И, посмеиваясь своей шутке, вышел из кафе, оставив за собой зазвонившую дверь. Оттилия осталась наедине с конвертом. Чувство напряжения не покидало её все то время, пока она сидела за столом и окончательно не убедилась в том, что посланник Андреаса больше не вернется. Взяв в руки оставленную для неё посылку, она покрутила пальцами дорого отделанное бумажное изделие, действительно, впечатляюще, такое она видела впервые. Заинтересованная тем, что может ещё ожидать её внутри самого послания, девушка аккуратно вскрыла его и принялась читать: "Дорогая Оттилия. Для меня невероятная честь и удовольствие пригласить Тебя на Мессу в Четверг, 16-го Августа. Она пройдёт в церкви св. Леонарда. Пожалуйста, приходи одна и не опаздывай, так как задержавшиеся не будут допущены внутрь уже после начала Мессы. Также мне будет довольно приятно, если ты останешься после Мессы, так как нам обоим есть что обсудить. Во имя наших общих интересов.Искренне твой Андреас Джованни" - Андреас Джованни, - уже вслух произнесла Оттилия. Мессы девушка не посещала, это не было частью её культуры и она находила в этом нечто абсурдное, но делать было нечего, кроме того, чтобы завтра прогуляться до церкви и мирно переждать службу, чтобы встретиться с адресантом письма. В горле пересохло и рука девушки машинально потянулась к давно пустой чашке. Приблизив её к лицу, взгляд Оттилии заострился на уже подсохший кофейный рисунок, который всё ещё находился на дне сосуда. По спине пробежал холодок, а мысли приобрели хаотичный темп. Это было вно не к добру. Hide Оттилия ощущала ледяные мурашки, ползающие по её спине едва она приблизилась к церкви. Помедлив, она замешкалась у входа, недоверчиво рассматривая место всеобщего сбора снаружи. Энергетика католической святыни на удивление была не только схожа с той, которую ведунья прочувствовала во время одного из собраний аббатства Кроули, но и более того, энергия здесь была значительно тяжче. Внезапно знакомый и мерзкий голос вернул девушку в реальность. - Добрый вечер. - кивал он и протягивал руку в сторону передних скамей. - Садитесь вперёд, занимайте места - скоро всё начнётся. Протиснувшись между людьми, Оттилия поспешила вперед. Тени вокруг казались ей не просто зловещими, а живыми. Как будто чья-то рука передвигает их из стороны в сторону, как будто чьи-то силуэты можно увидеть боковым зрением. Она слышит вокруг себя приглушённый шёпот, льющийся из воздуха. Чьи-то сдавленные бормотания, перешёптывания, отдалённые шаги, сливающиеся с шелестом собственной одежды. Она как будто оказывается в людной комнате, но не видит этих самых людей. Только пристальные взгляды невидимых глаз, из раза в раз заставляющие девушку покрываться гусиной кожей. В эти моменты даже знакомые лица не смогут унять внутреннее напряжение немки, оказавшейся в нечеловеческом месте. Изменено 6 сентября, 2018 пользователем Dishaton 3 1 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
luckyorange 2 779 6 сентября, 2018 (изменено) О опиуме и памяти Пасмурный серый день окутывал Бостон в свои промозглые объятья. Он залезал в каждую щель, пробирался тонкими струйками прохладного воздуха сквозь щели в оконных рамах и стелился по полам старых домов. Туман скрадывал улицы, смазывая акценты и превращая дома в серых великанов, возвышающихся над людьми. Сквозь него продирались машины со включёнными фарами и низко порыкивающими клаксонами, оглашая о своём приближении других водителей и прохожих, перебегающих улицу в опустившейся мгле. Но погода никогда не была помехой для привычного курса дел. Так, незначительной помехой. А потому люди продолжали вести свою суматошную и беспорядочную жизнь. Кто-то спешил на работу, кто-то перебегал от здания к зданию разнося бакалею и газеты. А кто-то..кто-то наводил последний туалет в своём тёплом и просторном доме в итальянском квартале, доведя свои отточенные черты до совершенства. Впереди предстояло немало работы. Как блистающей в свете софитов, так и той, что лучше оставаться в уютном небытии туманов. Однако праздные и серые, в тон миру за окном, мысли Авроры были прерваны электрическим стрекотом звонка. Аврора нахмурила своё личико, отражающееся в зеркале. Но даже в таком выражении оно не утратило своей, кажется, бессмертной красоты. Она не ждала гостей утром. Пускай каждое движение было подобно подвигу, от ноющей боли в мышцах и костях, полных и хрупких, аккуратная ладошка Авроры легла на изящную рукоять трости. Дом был пуст: муж ее сбежал с утра пораньше, не желая, видимо, застать свою сонную и немного растерянную жену за приемом очередной порции лекарства, ее же посыльный не должен был сегодня появляться здесь из-за неимения никаких дел. Джованни ловко - как может ловко справиться человек с тростью - проскочила мимо чучела пустынной лисички, забирая с дивана небрежно сброшенный халат; за несколько лет Аврора научилась двигаться статно и несколько величественно, несмотря на недостаток в ловкости. Она всегда находила выход. Такова была ее натура? Аврора несколько лениво, медлительно накидывает халат - встречать незваного гостя в одной лишь сорочке, пускай и подчеркивающей все нужные изгибы ее тела, было несколько неприлично. Шелковый, черного цвета, специально под ее трость, халат, однако, подчеркивал внешность Авроры не хуже. Ей нравилось чужое - мужское в том числе - внимание. Конечно она знала, о чем они все думали, но какая разница? Было в этой игре нечто своеобразной - они никогда не могли дотянуться до нее, но изредка Аврора давала мечтателям и воздыхателям ложную надежду. Иногда это заканчивалось кровопролитием, впрочем. Щелчок замка ознаменовал открытие двери. Аврора Джованни встретила гостя, едва-едва приподняв подбородок, несколько надменно и величественно Ее голос, однако, разрушал стервозный образ своей мелодичностью и добротой. - Проходите. Лишь едва затуманенный взгляд голубых глаз выбивался из всеобщей картины. Вялые движения и несколько уставший тон вносили в ее образ некую изюминку. Чахоточная красота выбивалась из общего потока кричащей и вульгарной моды роковых двадцатых, но все же котировались. Хэнк развёл пухлые губы в широкой улыбке и отвесил вежливый полупоклон. Неуклюжий и топорный из-за его приземистой и коренастой фигуры. - Доброго утра, геверет Аврора. Прошу прощения за такой ранний визит. Вежливое обращение к еврейской девушке из уст Хэнка Фиксера прозвучало как надругательство и насмешка одновременно. Любой, кто хоть немного знал этого невысокого человечка прекрасно представлял, что правоверный сионист из него такой же, как и изящная балерина. А так сложилось, что Авроре приходилось иметь немало дел с этой тёмной лошадкой Семьи. Невзрачный, с вечно неровно сидящим костюмом, раздражающим хрипловатым голосом и вечной склонностью отпускать остроты. Но это была лишь внешность. Только лишь внешность. - Я ненадолго. - произнёс Хэнк Ротштейн, заходя в прихожую и с тихим хлопком прикрывая за собой дверь. Следующие слова он произнёс уже без улыбки, перейдя на деловитый тон. - У меня для тебя послание от дона. Только для тебя и только в твои прекрасные белые руки. Не удержавшись, Хэнк снова скривил рот в усмешке. Смешок, сорвавшийся с губок Авроры, больше напоминал кашель умирающего, чьи легкие сейчас переживали переизбыток стали и железа. Настолько остры были шуточки Хэнка. Но кто она такая, чтобы винить его? В кабаре выступали и хуже - гораздо хуже - существа: чего только стоит шут из Атлантик-сити? Впрочем, это лишь внешность: в этом городе, как и в штате, слишком мало было бутлегеров и просто безумцев, у которых хватило - или наоборот - перейти дорогу Хэнку. И тем более его боссу. - Я хорошо, - на самом деле не слишком, - тебя знаю, дорогой Хэнк, и так просто ты мне ничего не отдаешь, не так ли? - уголки губ Авроры изогнулись в хитрой улыбке, когда мужчина переступил порог ее жилища, - пожалуй, мой фирменный коктейль подойдет. Попробуешь хотя бы то, что пьют настоящие мужчины. Хэнку дорогу не переходили, но кто сказал, что его игре нельзя поддакивать? Пока неудавшийся раввин расположился на любимом кресле ее мужа, за его спиной Аврора вяло, отложив в сторону трость, разливала по бокалам алкоголь. Фирменный коктейль Авроры: немного карибского рома, щепотка шафрана и корицы, лимончик и пол рюмки лауданума. Маленький секрет. Особый ингредиент. - Прошу, - облокотившись на трость, протянула ему бокал Аврора, - что ты хотел мне передать за послание? На лице Хэнка расплылась блаженная улыбка, когда он проглотил содержимое стакана практически залпом. Причмокнув увлажнившимися губами, он расслабленно откинулся на спинку дивана, продолжая перебирать гранёный стакан толстыми короткими пальцами. Запретный плод был сладок. Но сложно назвать алкоголь чем-то запретным и редким для человека, чьё прозвище в криминальных кругах состоит из очень простого и ёмкого слова: "Фиксер". - О, это скорее как приглашение. Простое послание Андреас мог бы передать по телефону...или через одну из мелких сошек. - Хэнк прохрипел это без капли бахвальства. Он знал, о чём говорит. И Аврора тоже знала. - Причём приглашение очень важное. - мужчина широко улыбнулся и откнул в сторону борт клетчатого пиджака, извлекая из внутреннего кармана дорого выглядящий конверт. Его края были покрыты позолотой, бумага была явно дорогой и сверху даже красовалась печать из чёрного воска в форме оттиснутой вензельной буквы "G". Аврора без труда узнала печать своей кровной семьи. - Как думаешь, в честь чего и зачем Андреас мог пригласить тебя куда-то, мм? - Ротштейн многозначительно повёл бровью. Немного грубо, но истинно. Аврора была, пусть и самой красивой фигуркой в причудливой и многогранной схеме незаконного бизнеса в Бостоне, но не самой важной и уж тем более эффективной. Эффектной, впрочем. Она давно относилась ко всему в этой жизни со скепсисом, и сейчас полагала, что Джованни всего лишь инструмент для влияния на ее мужа. Тоже Джованни, впрочем. Говорить этого Хэнку она не стала. - Скоро День Независимости же. Видимо особый заказ в честь этого, а не обычное разбавленное картофельное виски, - ответила блондинка, принимая конверт. На самом деле, Андреас - был последний человек во всем Бостоне, которого она желала бы увидеть. Она просто хотела, чтобы ее и ее маленький бизнес оставили в покое Мечты? Безусловно. В любом случае. - В любом случае, я вижу, - скривившись от тягучей боли в мышцах, Аврора села напротив Хэнка в свое личное кресло, - тебе понравился мой коктейль. Не благодари. За сегодняшнее утро она выпила три таких. Тем временем ловкие пальчики раскрыли конверт, безнадежно испортив красивую, помпезную и важную печать. На дневной свет показалась такая же дорогая бумага, из которой был сложен конверт. Её покрывал размашистый и красивый каллиграфический почерк, переплетающийся в причудливую и помпезную вязь. Это было больше похоже на вечеринку в стиле 19 века, чем деловое предложение. И когда Аврора стала вчитываться в слова - это ощущение только усилилось: "Дорогая Аврора. Для меня невероятная честь и удовольствие пригласить Тебя на Мессу в Четверг, 16-го Августа. Она пройдёт в церкви св. Леонарда. Пожалуйста, приходи одна и не опаздывай, так как задержавшиеся не будут допущены внутрь уже после начала Мессы. Также мне будет довольно приятно, если ты останешься после Мессы, так как нам обоим есть что обсудить. Во имя наших общих интересов. Искренне твой Андреас Джованни" Аврора прикусила губу, не веря собственным глазам. Почему-то страх, иррациональный и нелогичный, медленно, как утреннее лекарство, растекался по ее телу, когда она читала эти строки. Аврора внушала доверие. Дело ли было в харизме или имидже, или репутации, но люди ей доверяли и считали ее доброй и невинной девушкой. В большинстве своем это было даже правдной. Но Аврору никогда не приглашали на Мессу. Признаться, чаще она была в синагогах, нежели родных церквях. Последний раз был, наверное, во время свадьбы? Какая разница. - М, даже можешь не смотреть на меня. Она не отрывалась от письма, просто знала, что Хэнк был ужасно любопытным наглым евреем. И любителем красивых женщин, конечно. - Там не написано, зачем босс, - последнее слово она произнесла с небольшим скепсисом, - хочет меня, - мгновение паузы, - видеть. Еще рому? Хэнк покачал головой и широко заулыбался, с хитрым прищуром смотря на Аврору. - Не могу знать, дорогая. Сколько лет я работаю на Семью и на Андреаса - ни разу не пригласили на Мессу. Увы и ах. Мужчина с лицом искреннего сожаления развёл руками в полной беспомощности. Веселый смешок был ему ответом. Искренний или фальшивый? Кто знает. Да и какая разница? Аврора Джованни откинулась на спинку кресла, едва склонив голову на бок. - Хэнк, я все понимаю, - наигранно заговорила Аврора, - ты славный парень. Верный, безусловно! - Джованни закинула ногу на ногу, - но конфликт между одним парнем и его отцом девятнадцать веков назад не позволяет тебе заглядывать в подобные места, куда приглашают меня и других людей, откуда я родом. Я думаю, ты поймешь. Она так же наиграно, якобы сожалея, пожала плечами. Ответный низкий хрипловатый смешок, больше похожий на взрыв консервной банки набитой порохом, вторил Авроре. Широко улыбнувшись, Хэнк встал и поставил на кофейный столик пустующий стакан и застегнул пуговицы своего пиджака. - Рад был бы остаться, но дела...дела зовут. В четверг, в восемь вечера. Напоследок подсказав девушке место встречи, Ротштейн откланялся. Hide Богема - тоже работа. Мрачные и меланхоличные дни, наполненные музыкой, опиумом и алкоголем; джаз, безумные ритмы, за которыми надломленный и опьяненный разум Авроры никогда не поспевал, безумные танцы, за которыми ноющие мышцы никогда не рвались. Она была бы второсортным бревнышком, ложившимся под каждого второго богатого папика, если бы не ее голос. Настоящий дар Господень: Аврора любила петь и развлекать народ, и те податливо, как и должна толпа, слушали. Неудачные попытки поступления в консерватории показывали, что воображения и вдохновения у молодой женщины не хватало для написания песен, но парочку заученных наизусть, что даже опиумный туман не мог их затмить, песен, серенад и мотивов на все случаи жизни сделали свое дело. Как и вчерашнее вино. Десять унций меда, бутылка вишневого вина, немного корицы и тертого чеснока. Десять унций опиума. Разбавить водой. Дать по бокалу каждому из гостей, оставить всё себе. Умереть. Воскреснуть, подобно Иисусу. Но только в четверг. Мужской голос вырвал из дремы, нехотя раскрыв глаза, Аврора, укутавшись в одеяла, словно в шубы, увидела перед собой рюмку лауданума. Как хорошая девочка, она приняла свое лекарство без каких либо упреков. - Через час начинается ваша, - мрачный баритон, тяжелый акцент, Аврора узнает в нем своего шофера и секретаря Еноха, одновременно владельца несколько складов и пристань, и небольшого количества частных лодок. Как порядочный еврей, он не мог назвать встречу в церкви как-либо рационально, - “встреча”. Машина заправлена. Ужин на столе. Горло обжигает алкоголь. Опиум расслабляет разум. Становится хорошо и легко. И спокойно. Аврора лениво и пьяно тянется к своей трости, отбрасывая одеяло: лишь в нижнем белье, она тянется к халату. - Спасибо, - лениво говорит Аврора , - Енох. Этот мир сходит с ума. Иисус мертв. Туринская плащаница - выдумка. Господь создал людской род. Старина Кольт сделал всех равными. Религия - опиум для народа. Первая мировая война убила Папу Римского. Коммунизм разрушил церкви. Фашизм подписал Латеранские соглашения. Аврора кое-что знала про религию: разницу между протестантами и католиками, где родился Иисус, почему евреи не любят христиан. Мама давала лишние пару конфеток, если она рассказывала притчи, папа позволял оставаться со взрослыми - после того как она стала единственным ребенком в семье - обсуждая теологию. Аврора даже читала библию. Но Авроре было все равно на религию. Господь был слишком жесток. Если он вообще был. Неверие - думала Аврора, переступая порог дома Господнего - грех. Что делает Господь с нами за это? Иногда Бог карает нас за наши грехи. Воистину. Случайно - или же нет - с ней поздоровался Стефан Джованни. “Гангстер, убийца и аморальный тип”, - писали в Boston Globe. Аврора тяжело вздохнула. Ей показалось, или она заметила кого-то знакомого? Впрочем - Аврора тихонько застонала, случайно забыл помочь себе тростью - какая разница? Первый ряд. Надо занять места. Ведь скоро всё начнется! Кости ужасно ломило, хрупкие пальцы судорожно держали трость. Фальшивая улыбка замерла на лице. Она выругалась на итальянском. Грех. Грех всюду. Какая разница? Бог всё равно покарает нас за наши грехи. Какой смысл их скрывать? - Papa прогнулся под Duce, слышали? - сказала она, даже не замечая, рядом с кем села, - О, что дальше? Сталин разрешит посещать Константинополь? Судорожный кашель прервал ее мысль. Изменено 6 сентября, 2018 пользователем luckyorange 4 1 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
Gonchar 4 767 7 сентября, 2018 Следом за гостями стали заходить новые люди. В отличии от предыдущих, эти были одеты в довольно старую и поношенную одежду. У многих были грязные и нечёсанные волосы, в общем и целом создавая явный образ маргиналов или бездомных. Что не было такой уж великой разницой. Они вошли в абсолютной тишине, разбавляя застывшую недвижимость церкви только шарканьем ног. Один за одним они стали занимать задние скамьи, не смущая своим соседством тех, кто занял первые скамьи. И едва каждая из фигурок заняла своё место на невидимой доске - палочка невидимого дирижёра запустила действо. Как будто изо всех мест одновременно заиграла тягучая органная музыка, прорезая воздух жутковатыми вибрациями, пробирающих всех и каждого до костей. Месса началась. Двери по бокам от кафедры раскрылись, пропуская двух мужчин, облачённых в дорогие костюмы. Один нёс крест на шесте, другой - толстую книгу, затянутую в кожу и окованную металлом. Неторопливой процессией они спустились от кафедры вниз, занимая место у ступенек. Между ними встал тот самый выглядящий как дикарь священник. Он раскинул в стороны руки и стал на чистом итальянском зачитывать Покаянный Обряд, тем самым начиная богослужение. Те из гостей, кто бросали взгляды на немытых прихожан заметили, что крестятся те левой рукой. Едва последние слова священника отразились эхом от сводов, как одетый в идеально сидящий чёрный костюм-тройку мужчина встал со скамьи, расположенной по правую руку от сидящих впереди. Можно было поклясться, что в начале Мессы там никого не было. И только на собственную невнимательность и густые тени можно было списать такое внезапное появление. Кто-то видел его мельком, кто-то знал по наслышке, но не было никого, до чьего уха не дошёл хотя бы малейший слух о главе семьи Джованни в Бостоне. Андреас собственной персоной встал между двумя мужчинами в костюмах и в повисшей тишине провёл цепким и режущим до самого сердца взглядом. В его чертах было что-то...андрогинное, не дающее его образу обрести черты такой почитаемой маскулинности. Но, тем не менее, каждый ощущал эту ауру захватывающего дух превосходства и величия, окутывающего этого мужчину как царская мантия. Наконец, он заговорил, и его сильный голос с вибрирующей хрипотцой был мягким и, одновременно, давящим потоком, врезающимся в сознание. - Псалом 5. Господи! Рано услышь голос мой, рано предстану пред Тобою, и буду ожидать. Ты Бог, не любящий беззакония; у Тебя не водворится злой; нечестивые не пребудут пред очами Твоими: Ты ненавидишь всех, делающих беззаконие. Ты погубишь говорящих ложь; людей крови гнушается Господь. Андреас произнёс цитату с тихим почтением. Однако следующие его слова прозвучали настолько ядовито и горько, что заставили невольно вздрогнуть: - Таково слово Господа. Оттилия промолчала, потому что выросла среди протестантов, а сейчас и вовсе считала Люцифером своим другом, таким образом отрицая любые христианские обычаи. Аврора не позволила своему медовому голосу сорваться с губ, храня его для дорогих ресторанов и грамм-пластинок, взирая на распятия и кресты с расслабленным безразличием. Йохан даже не пошевелился, и только мрачные тени залегали у его бледных, почти что мертвенных глаз. Бучу же было просто плевать. Только доктор Донато благостно произнёс: "Спасибо, Господи" с совершенно отработанным благоговением и смирением. Однако обнаружил, что был единственным человеком, ответившим согласно ритуалу. Даже прихожане сохраняли молчание, застыв грубыми лицами в мрачной маске. Следующим взял слово Стефано Джованни, поднявшись со своего места и сменив Андреаса. Его речь была менее сдержанной и более пропитана умеренным пылом. Его голос был тихим, но напряжённым, как будто в любой момент он мог сорваться на крик. - Из послания Павла римлянам. Если Господь с нами - кто может быть против нас?.. Кто воспротивиться Его приговору? Это Господь, кто пишет законы. Как и написано: "Во славу твою нас убивают каждый день; мы назначены овцами на заклание. И тем не менее, мы больше завоеватели, назначенные таковыми через Твою любовь." И последние слова он произнёс пугающим шёпотом: - Таково слово Господа. И в этот момент затихшие прихожане единым хором ответили: - Спасибо, Господи. Следующим слово взял жрец, продолжая вещать с возвышения: - И так сказал Иисус. Вы всё ещё лишены понимания? Не осознаёте вы, что всё проникающее в рот идёт в желудок и там разрушается? Но те вещи, что исходят изо рта идут из сердца и оскверняют человека. Ибо из сердца исходят злые мысли, убийства, прелюбодеяния, блуд, кражи и богохульства. Это те вещи, что развращают человека. После этих слов священник взял в свои руки евангелие и воздел его над своей головой, заводя Профессию Веры. Опять произнося её на итальянском, он завершил старой сицилийской поговоркой: "Не проси о том, что не готов взять." Месса продолжалась и слово снова принадлежало жрецу: - Но давайте определимся! Если Господь с нами - кто может быть против нас? Кто же, в таком случае, Бог? Это существо, что порицает людей крови? - в этот момент он возвысил свой голос до горноподобного, делая даже музыку органа едва различимой на его фоне. Прикусив собственный палец, он взмахнул им, разбрызгивая капли на сидящих в первом ряду. - Мы все - люди крови! Все - люди, и все - крови! Но некоторые слабы! Некоторые умирают при рождении, некоторые умирают в бедности и некоторые забирают свои собственные жизни. И говорю я вам - вот люди крови, которых отвергает Господь! А не те, кто достаточно сильны, чтобы взять кровь, которая им нужна! Но помните о послании Матфея. Если всё зло исходит из сердца, а сердце движет кровь, то легко понять, почему Господь отвергает таких людей. Но не те ли это люди, что могут лгать, красть и убивать тех, кто выживет? Так чего же Бог действительно хочет? Священник на мгновение прервался, обводя всех свирепым взглядом. Его руки, всё ещё воздевшие Евангелие, заметно дрожали, однако он и не думал опускать их. - Господь просто хочет дани! Он послал к нам своего брошенного сына, зная, что мы убьём Его! Но где-то на этом пути возникла самая извращённая из всех вер - наша! Так что мы даём Богу то, чего он хочет - дань - и потому мы отправляемся на свои сокрытые ночью дела. Помните о дани. Относитесь к тем, кто выше вас, с почтением - ибо вознёс он их туда не без причины. Отнеситесь к ним непочтительно - и ваша душа будет вырвана из тела, чтобы служить высшему плану Господа, пока Дьявол будет нескончаемо шептать на ваше ухо целую вечность. Пока жрец произносил проповедь, он застывал немигающим взглядом на каждом госте, сидящем в первом ряду. И только Донато увидел в этот момент призрачные и укутанные тенями человекоподобные фигуры стоящие там, где обычно должен находиться хор. После он опустил евангелие на стол рядом с кафедрой и взял вместо него золотую чашу для причастия. Обернувшись к прихожанам, он воздел чашу над собой и произнёс: - Славься, Господи. Ибо через твою милость у нас есть это вино, плод души и труд человеческих рук. Да будет это нашим духовным питьём. Подойдя к алтарю, он полностью пропустил Евхрастию, он зачитал Молитву Владыке, опять на итальянском и настолько быстро и неразборчиво, что невозможно было уловить хоть что-либо из его слов. В течении Знамения Мира прихожане не пожимали друг-другу руки и не целовались в щёки - вместо этого они обнимались и кусали своего соседа в шею. Вновь воздев чашу, священник продолжил: - Это Агнец Божий, кто забирает все грехи мира. Счастливы те, кто призваны на его вечерю. Посмотрев в упор на сидящих в первом ряду он признёс: - Вы не достойны преломить Его хлеб, но пейте кровь его - и будете исцелены. Первым к причастию приступил Андреас, склоняясь над чашей и закрывая лицо её золотым ободом. Через томительные мгновения ожидания, он отнял её от своего лица и стал подходить по очереди к каждому в первом ряду, протягивая им практически полную чашу с вином. 1 3 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
Leo-ranger 383 7 сентября, 2018 (изменено) Я начинаю жалеть что пришел сюда. Каждое слово священника разжигает желание встать и уйти все больше - но я понимаю, что нельзя. К тому же, его крики были столь громкими, что даже нельзя было попытаться продремать через этот чертов ритуал, мало похожий на молитвы матушки, и более напоминающий выступление безумного фанатика. Я просто откидываюсь на спинку скамейки и застываю, не обращая внимания ни на капли чужой крови на костюме - не в первой, в конце концов -, ни на продолжение теряющей всякую осмысленность в моих глазах проповедь. Успокаивает лишь мысль о том, что достаточно скоро это все должно закончиться. А там можно и набухаться. Когда чаша оказывается практически у моих губ, я выхожу из полутрансового состояния и поднимаю взгляд, на миг встречаясь с доном Андреасом глазами. Взор слово сам собой опускается и теперь я пялюсь в густо-красное содержимое чаши. Я сомневаюсь, но лишь мгновение - вино это напиток для детишек и женщин, но всяко лучше чем сидеть остаток вечера вообще ничего не выпив - и делаю глоток. Ощущение было такое, будто мне снова шестнадцать и я только что кончил в женщину в первый раз. От неожиданно накатившего кайфа я делаю глубокий вдох - слишком глубокий - и сгибаюсь в приступе кашля от резкой боли в левой части груди. Господь, видимо, решил, что две секунды хороших ощущений для меня было достаточно. Урод. Изменено 12 сентября, 2018 пользователем julia37 1 3 2 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
luckyorange 2 779 8 сентября, 2018 Это подобно бреду, который нахлынывал ее разум, стоило мягкой, но настойчивой хватке опиумного тумана ослабить свое влияние, лишь не хватало только крови, гнилого мяса и исчадий ада, срывающих податливую плоть с ее хрупких костей. Взгляд голубых глаз, холодных, потерянный, был прикован ко всему происходящему, словно она впервые посетила кинотеатр, а не церковь. “Что за безумие происходит здесь?”, - вопрошал немой вопрос, застывший на ее лице. Аврора никогда не была близка к семье, при каждом удобно случае отдаляясь, но даже она слышала некоторые слухи, произнесенные шепотом в шумных кабаре, под алкоголь и дурман. Но сатанизм? Одно дело подпольная торговля, но увлечение учениями безумца Кроули, подкуп декораций и даже дьякона, извращение церковных ритуалов - это перебор.Нет уж, извольте. И зачем? Джованни начинает непроизвольно массировать виски: вся атмосфера, подобно токсичным отходам заводов, давит на нее. Хочется - нужно - вдохнуть свежего воздуха. Голова начинается кружится. Хочется умереть. Последнее - перманентно. Аврора поджала губки, недовольно, пытаясь встать со скамьи. Неудачная попытка, боль в мышцах и костях, тихий стон. Аврора медленно перевела взгляд с безликой, бездушной публики на Андреаса. Когда такие люди, как он: властные, сильные, влиятельные и опасные - ждали от тебя чего-то, это нужно было выполнять. Ты должен боятся, ведь ощущение опасности исходило из них мрачной аурой. Но Аврора не боялась. Должна была. Но не могла. Опиум подавлял подступивший комок волнения. Опиум помогал, как и всегда. - Я полагаю, - ее голос мелодичен, спокоен и красив, ее тон обходителен, несмотря на все происходящее, - мне стоит выйти подышать свежим воздухом, святой отец, - несмотря на обращение к священнику, Аврора смотрит на Андреаса, - не могли бы вы, - это неразумно и нелогично, ее поведение навредит ее репутации и репутации ее мужа. Но какая разница? Ей срочно надо принять лекарство. Уже время. Нельзя нарушать расписание. Да. Именно так. Аврора снова пытается встать. Она вцепилась в свою трость, словно вся ее душа сейчас была в этой вещичке. Она хотела лауданума и забыть все как страшный сон. Раньше можно было рассказать матери о кошмарах, и она бережно и любя успокаивала трясущуюся в страхе дочь. Сейчас любящей матери не было. И кошмары не уходили даже когда Аврора просыпалась. 2 1 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
Soulcatcher 90 8 сентября, 2018 (изменено) Конечно, отец Уильям иногда нелестно отзывался о странностях католических таинств, но чтобы он оказался прав настолько? Донато, отношение к религии которого было скорее потребительское, не разбирался во всех тонкостях христианства, чего от него и не требовалось. Тем не менее, кусающие друг друга в шею фанатики и жуткие, сокрытые в тенях неподвижные фигуры не оставляли доктору сомнений, что отнюдь не Господь этой ночью станет слушать их молитвы. Если мрачная месса изначально интриговала Донато, то теперь его голову занимали совсем иные мысли. Стоило ли всё происходящее двух чисток, недавней и грядущей, его пару дней назад сшитого на заказ и вышитого серебром костюма? Проклятый священник забрызгал своей слюной и кровью всех сидящих на первом ряду скамей, и это явно ничуть его не смущало. Доктор с отвращением представлял багровые капли и разводы на правой стороне своего пиджака и штанины, желая скорейшего завершения этого выходящего за рамки дозволенного спектакля. Наконец, Андреас взял чашу и начал обходить приглашенных. У Донато не было ни малейшего желания участвовать в этом безумии, но раз уж он оказался здесь, то должен был довести дело до конца. Наилучшим образом. Иначе всё это не стоило и выеденного яйца, а Донато не любил ничего делать напрасно. Вряд ли Андреас решил столь изощренным способом отравить присутствующих, если бы он желал их умерщвления, все было бы быстрее и прозаичнее… и детина-боксер прощаться с жизнью пока не собирался, хотя при его-то массе и такой дозировке это ещё ничего не значило. И, в конце концов, их же просят не приносить в жертву младенцев или прокусывать потные надушенные шеи соседей, а лишь сделать глоток вина, верно? Когда Андреас протянул доктору чашу, наполненную густой темно-красной жидкостью, Донато почувствовал лёгкий аромат напитка, который никогда прежде не встречал. Джованни взял сосуд и сделал небольшой глоток. Это не было вином. Не могло быть. Лучшее вино мира показалось бы вонючими помоями по сравнению с ним. Донато хотел выпить ещё, хоть один глоток, но Андреас отнял чашу от его лица, и доктор лишь почтительно склонил голову. Он ощутил странную эйфорию, скрип соседней скамьи по плитам пола неестественно громко резанул уши, кровь бешено застучала в висках от нахлынувшей волны кипящей энергии. Вновь оглядывая отчётливые очертания прежде размытого тьмой зала, Донато поймал себя на мысли, что шею кое-кого из присутствующих он тоже совсем не прочь покусать. Проклятье. Даже интересно, сколько веществ замешали в этом коктейле. Изменено 8 сентября, 2018 пользователем Soulcatcher 2 1 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
Dishaton 123 8 сентября, 2018 (изменено) Оттилия предпочла больше смотреть, чем слушать то, что происходило перед ней. Ей это нравилось. Немая картинка с экспрессивной мимикой говорящих, всплескивания рук — девушка молча наблюдала за мессой и ждала конца, когда можно будет вернуться обратно, тем более, на поздний час у нее планировался ещё один сеанс с миссис Мёрфи. Девушка уже ушла от реальности, как перед её лицом неожиданно появился бокал с вином. Оттилия подняла глаза на дона Андреаса и покорно отпила содержимое сосуда. Было вкусно. Очень. Даже лучше того, что заказывал Джулио, когда навеселе, они заваливались к нему в номер и в блаженном пьяном экстазе проводили всю ночь напролет, разгоняя кровь рубиновым сладким напитком. Сейчас же, оживленная и возбуждения последовательница Кроули хотела вскрикнуть от наслаждения: «Спасибо, Господи!». Именно так, но этикет требовал держать себя в руках и вести себя подобающе, несмотря на страстное желание попросить ещё. Оттилия отчаянно расплылась по скамье и безмолвно смотрела на то, как Андреас идёт дальше. Девушка застыла в ожидании личного разговора с мужчиной. Изменено 8 сентября, 2018 пользователем Dishaton 2 2 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
Gonchar 4 767 8 сентября, 2018 Аврора снова пытается встать. Она вцепилась в свою трость, словно вся ее душа сейчас была в этой вещичке. Она хотела лауданума и забыть все как страшный сон. Раньше можно было рассказать матери о кошмарах, и она бережно и любя успокаивала трясущуюся в страхе дочь. Сейчас любящей матери не было. И кошмары не уходили даже когда Аврора просыпалась. Сдавленный хруст сквозь ладонь проскочил на грани восприятия девушки. Набалдашник трости в виде серебряной головы пуделя превратилась в перекошенный ошмёток, пока тонкие пальцы певицы сминали его как кусок податливого пластилина. Но она этого не заметила, порываясь встать, но упираясь в тяжёлый взгляд Андреаса. Его бледные губы стянулись в жёсткую линию, а пронзительные синие глаза поймали лихорадочный взгляд девушки. Его голос прозвучал звоном колокола, разорвавшим разум Авроры на тысячи мелких осколков. - Сядь. Нам ещё есть о чём поговорить. Голос всё ещё отдавался волнами в её теле, пока Аврора на полном автоматизме села обратно, откидываясь спиной на жёсткую деревянную скамью. Она не отдавала себе отчёт о том, что происходит с её телом. Разум крутился волчком, не в состоянии поймать нити происходящего. Только набалдашник трости всё ещё хрустел под её пальцами. 1 3 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
luckyorange 2 779 8 сентября, 2018 Ты пытаешься противится. Сила Воли подобно бастиону, чей гарнизон устал, голоден, измучен и не готов продолжать защиту. Хруст эхом раздается в задворках сознания, ломая императивы и мысли, оставляя на пепелище из мыслей лишь желание подчиняться. Чей-то команде, приказу? Нет. Ей так не казалось. Это казалось самособой разумеющейся. Она не могла уйти прямо посреди мессы, даже если не хотела принимать участие в ней. Она должна уважать чужие традиции. Она должна сесть в свое место и дождаться конца. Ее сюда пригласили, ведь так? Так зачем-то важным, следовательно. И определенные вопросы ей надо обсудить. - Amen, - ответила Аврора. Она не рискнула двинуться с места. Она побледнела. Она была подобно мраморной статуи, надломившейся под натиском веков. Она была подобно кукле. Сломанной и брошенной. Она сидела на своем месте и не рискнула двинутся. Недолго, впрочем. Рука дрогнула. Девушка захлопала ресничками, словно разум ее озарил чистый бриз рационализма и понимания. Наваждение пропало. Исчезло. Аврора Джованни была госпожой полажения, Аврора Джованни была вершительницей своей судтбы. Аврора Джованни сама решала, что ей делать в этом безумном омуте безвольных существ и помпезных господ. Аврора Джованни закинула ногу за ногу и потянулась к своей сумочке. Аврора Джованни чисто из приницпа продолжит сидеть здесь до конца мессы. Пока ее не позовут. Да, именно так. Она ведь сама так решила? - Да, - ответила она своим мыслям. Или чужому приказу. Она все еще продолжала держать свою трость рядом с собой. Боялась ли Аврора, что кто-то украдет ее реликвию? Да. Ее ладонь поятнулась в сумку, извлекая оттуда склянку с мутной жидкостью. Хлопок - флакон открылся. Горькая жидкость потекла в горло Джованни. Разум успокоился. Безумие отступило. Хотелось спать и вершить великие деяния. Как и обычно, впрочем, разве нет? Она подождет еще немного здесь, - говорила Аврора сама себе, - ей нужно о чем-то обговорить с Андреасом, нет? К тому же. К тому же, тот молодой человек с соломенными волосами и туповатой улыбкой казался знакомым - где-то она его видела. Где? Наверное, вместе с Франко - ее муж любил проводить время в компании таких смазливых мальчишек. 4 1 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
Felecia 1 536 8 сентября, 2018 (изменено) Как же интересно. Не вымолвив и звука, светловолосый мужчина с блуждающей улыбкой слушал эмоциональные, пылкие речи, исторгаемые из устоит вещающих за потрескавшимся, перепачканным в бурых пятнах алтарем; даже когда кровь из прокушенного пальца растрёпанного священника запятнала бледное как пергамент лицо, невозмутимый человек даже не дёрнулся. Легонько коснувшись прохладной ладонью рубиновой капли, Йохан с крошечной искрой любопытства в тусклых глазах растёр между пальцами тёплый кармин. Эта месса определённо была… уникальной. Отрешённо припоминая, доводилось ли ему становиться свидетелем чего-то хоть отдалённо похожего – и приходя к выводу, что нет, совершенно и абсолютно – Джованни расслабленно расправил плечи, смирившись с текущим положением дел. С обнимающимися и грызущими шеи друг друга прихожанами в окровавленных лохмотьях и с покрытой струпьями кожей, если точнее. Это казалось чем-то в порядке вещей: разрушающаяся церковь с пульсирующими стенами, истекающая текущей из ран кровью статуя Христа, больные и прокажённые люди, сидящие рядом и за его спиной, исступлённые речи тех, кто вёл эту чуждую мессу. Любопытно, несомненно, но не выходит за рамки этого карнавала кошмаров со столь прозаичным названием «жизнь». Йохан улыбнулся чуть шире, полуприкрыв голубые глаза подрагивающими веками. А оставались ли они, эти рамки? Он был уверен, что да. Оставалось что-то важное. Семья, быть может? Бросив быстрый взгляд на Андреаса, с какой-то плавной величественностью приблизившийся к сидящим в первом ряду с заполненной алым кагором чашей в бледных ладонях, Йохан медленно склонил голову набок и чуть сощурился. Относитесь к тем, кто выше вас, с почтением. Тонкие пальцы, растирающие подсохшее алое пятнышко, замерли на миг, как если их обладатель всерьёз задумался. Будет ли непочтительным, если он расхохочется, глядя прямо в глаза своего «высшего»? Несомненно – как и то, что у него не было ни малейшего намерения проворачивать нечто подобное. Четырнадцать лет назад Йохан процарапал обломанными ногтями в податливой, гнилой плоти крошащейся реальности, норовящей накрыть его с головой и оставить погребённым заживо, дорогу к своему будущему. И то, что происходило сейчас? Вполне могло оказаться ключом к этому будущему. Как-никак, в своём письме Андреас попросил его остаться после мессы аккурат для того, чтобы обсудить общие интересы – сколь расплывчатой бы ни была эта формулировка. Старший из вас да будет вам слуга, не так ли? Как же это ему опротивело. Быть слугой, будучи старшим. Быть слугой для тех, кто был ему старше. Может, такова была его участь? Хотелось надеяться, что когда-нибудь ему выдастся возможность плюнуть в лицо того, кто раздаёт каждому свой удел; у него последний покамест выходил каким-то бракованным. Когда Андреас с абсолютным спокойствием приблизился к нему, держа в руках уже частично опустевшую чашу, Йохан даже не поднял на него взгляда. Медленно моргнув, подивившись собственной же вспышке – о которой, к счастью, было известно лишь ему самому – Джованни покорно склонился над чашей, коснувшись дрогнувшей жидкости тонкими губами. Он и не приметил даже взгляда смертельно бледной женщины, взирающей на него из-за пелены собственноручно избранного яда. И в момент, когда лживый кагор коснулся его языка… Что-то взорвалось. Ему уже приходилось слышать взрывы. Шипение пороха, грохот тяжёлой артиллерии, вопли его друзей перед тем как ошмётки их тел разлетались перед его глазами. Но этот? Этот был чем-то совершенно иным. Со свистом втянув прогорклый, воняющий ладаном и чем-то сладковатым воздух, Джованни сделал пару поспешных, жадных глотков, едва вынудив себя остановиться на последнем прежде чем Андреас мягко, но уверенно отнимет чашу от его лица; мужчина, губы которого заалели от испитой амброзии, замер и сморгнул, упрямо сдерживая позыв проглотить оставшийся в его рту «кагор» и заставляя себя прочувствовать. Таковым, наверное, был на вкус сам рай; он словно отведал сидра из яблок сада Гесперид. Джованни не мог точно описать ощущения: казались почти кощунственными столь низменные вкусовые метафоры, как «сладко» или «терпко». В тот недолгий момент, пока он усилием воли сдерживал желание как можно скорее проглотить задержавшуюся на языке божественность, Йохан даже перестал улыбаться. Когда это закончилось… отчего-то захотелось плакать. Медленно тряхнув головой, словно пьяный после столкновения с фонарным столбом, Джованни поднял мутнеющий взгляд на Андреаса, уже придвинувшегося прочь. Но, пока остальные взирали на пронёсшего чашу мужчину с какой-то толикой уважения, в глазах Йохана плескалось… недоумение. Всё казалось таким ярким. Цвета, чувства и звуки – те, что Йохан уже давно перестал надеяться вновь ощутить, всё они казались яркими. Слишком яркими. Чуть напрягшись, он почти услышал, как тихонько извивались под бледной кожей стен жирные черви, как погружались в податливую плоть жёлтые, гнилые зубы, как едва слышно ругнулся под нос грубый мужчина со сломанным носом и разодранной до мяса щекой. Он взял себя в руки. Это было несложно; он делал это всю жизнь. Позволив напряжённым мышцам привычно расслабиться, Йохан медленно сморгнул и спокойно улыбнулся, провожая неоднозначным взглядом удалившегося Андреаса. Пожалуй, эта месса стала даже интереснее. Изменено 8 сентября, 2018 пользователем Felecia 1 3 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
Gonchar 4 767 9 сентября, 2018 -Когда последний в первом ряду получил своё причастие, священник опять воздел руки к потолку и возвестил раскатистым голосом: - Ступайте с миром, братья. Да смилостивится Господь над вашими душами. И изобразив на лице жутковатую кровавую улыбку, он размашистым шагом направился к задней двери за кафедрой, исчезая в её тёмном проёме. С тихим бормотанием и скупым переговариванием, оборванцы стали подниматься со своих мест и направились к главному выходу из церкви. Точно пародия на традиционное христианское богослужение и его прихожан. - А вас я попрошу остаться. - тихо, но весьма отчётливо проговорил Андреас, оборачиваясь к причастившимся гостям. - Поднимайтесь и подходите ближе. У меня есть о чём с вами поговорить. Когда последние встали полукругом (а вернее - Аврора, так как девушка всё ещё нетвёрдо держалась на ногах, ощущая расходящуюся в них предательскую дрожь и вату), мужчина медленно кивнул. - Йохан, Джон, Донато, Оттилия и Аврора. - поочерёдно назвал он каждого без запинки, переводя взгляд с одного на другого. - Могу поздравить вас с повышением в Семье. Вы до этого оказывали разной степени услуги, но не входили достаточно глубоко в её круги. Но теперь времена меняются. Отныне вы стали на первую ступеньку лестницы настоящего признания. И пусть вас не смущает наличие женщин. Наша семья в этом...либеральна. На лице Андреаса появилась широкая и обаятельная улыбка, омрачённая разводами кармина на идеально ровных зубах. - Хэнк даст вам номер телефона, вы можете позвонить на него, если что-нибудь понадобится. - дон кивнул стоящему рядом Ротштейну и тот раздал каждому прямоугольную картонку с городским номером телефона. - В эту субботу в девять часов вечера состоится вечеринка у друга семьи - Пола ДиКарло. Роттердам стрит 19. А сейчас вынужден откланяться. До встречи. Задержав взгляд на Йохане и Авроре, Андреас чуть склонил голову и направился прочь вместе со следующими за ним Хэнком и Стефано. 3 2 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
luckyorange 2 779 9 сентября, 2018 (изменено) Мышцы ныли. Кости болели. Опиум медленно делал свое дело. Аврора слушала, едва прикрыв глаза. Номерок от Ротшильда летит в сумочку. Джованни удивленно хмурит бровки, слыша знакомое имя. Бред - ей показалось, никак иначе. Впрочем - мысли вяло обтекали уголки ее разума, будто патока, Авроре хотелось уединения - надо будет узнать о всех присутствующих чуточку больше. Спросить их? Нет, нет. У нее были пару контактов в муниципалитете, почему бы ими не воспользоваться? Да, - девушка кивнула самой себе, - это хорошая идея. Она раскрыла глаза; красивые, голубые глаза, немного холодные, спокойные. Она улыбнулась; чарующая, внушающая доверие улыбка. Она едва склонила голову на бок, как делала еще с детства, когда вымаливала у дяди Лоренцо лишнее печенье или просила гувернантку-Люсию рассказать ей истории с далеких карибских островов. Эффект нимба, как могли это называть, Аврора казалась оплотом доброты, понимания и святости. Но святые люди не работают с такими, как Андреас Джованни. С ее губ сорвался полный боли стон, когда он посмотрел на нее; это ломило кости и менялась погода. - Переберемся в Хорнсби, господа? Я слышала, что там качественный алкоголь все еще в избытке. Не ожидая ответа, хромая и опираясь на трость, Аврора Джованни направилась к выходу. На выходе ее ожидали, шофер открыл дверь черного Lozier’a, впуская актрису. Аврора, устроившись поудобней, тяжело, несколько судорожно вздохнула. Звук мотора и голос Еноха вырвал ее из цепей мыслей и пьянящего тумана. - Отель? Аврора Джованни утвердительно кивнула своему шоферу и облокотилась на спинку кресла, прикрывая глаза. Чахоточный кашель послужил ответом на вопрос водителя. Машина сорвалась со своего места, оставляя позади мрачную обитель Господа - или же иных мифологических существ, устремляясь к шуму роковых двадцатых; прокуренным кабаре и контрабандному алкоголю. Бог создал людей - старина Кольт сделал их равными; восемнадцатая поправка Конституции США сделала их трезвыми - Аврора Джованни и ее частный бутлегерский синдикат делали их счастливыми. Изменено 10 сентября, 2018 пользователем luckyorange 4 1 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
Felecia 1 536 10 сентября, 2018 (изменено) Проводив невозмутимым и слегка заинтересованным взглядом удаляющихся прочь из этой тёмной церкви – сначала Андреаса с его свитой, а затем и светловолосую, бледную как смерть девушку с кожей, покрытой почти от макушки до пят сетью проступивших на поверхности тонких чёрных вен и прожилок – Йохан со спокойной улыбкой повернулся к оставшимся. Пара глотков этого прелюбопытнейшего кагора точно воспламенила его кровь – в свойственной лишь ему манере абсолютной сдержанности и спокойствия, но всё же. Спать не хотелось; хотелось… свидетельствовать, как бы странно это ни звучало. Лицезреть, как среди крошащихся стен, в окружении дряхлой мебели и разлагающихся объектов искусства, гротескные силуэты людей – каждый с собственным, в меру уникальным уродством – позволяли себе расслабиться. Запрещённый алкоголь, мутная и грязная жижа с плавающими в ней кусочками насекомых, переливался в тусклом свете электрических ламп многочисленных увеселительных заведений словно янтарный инклюз. Сам Джованни предпочитал менее шумные места, конечно же, однако чём меньше был бар – тем быстрее его присутствие погружало местных обитателей в ощутимый дискомфорт, неумолимо завершающийся просьбой выйти на свежий воздух, и подальше от здания, пожалуйста. В тех случаях, когда с ним не было его отряда, разумеется. Но это ничего. – Предложение леди выглядит заманчивым, – с неизменной своей улыбкой произнёс Йохан, легко скользнув ладонью с зажатой между пальцами небольшой картонной пластинкой по ткани серого костюма-визитки с тёмно-синим галстуком и широкими лацканами. Имя пресловутой «леди» он благополучно пропустил мимо ушей. – Но сомнительно, что столь глубокой ночью удастся поймать кэб в этой части города. Кто-либо ещё хочет подышать свежим воздухом и прогуляться до Хорнсби? Конечно, он мог найти способ связаться с Козимо и попросить того пригнать для него машину, но… Зачем? Убедившись, что скрытое от чужих глаз оружие покоилось на своём законном месте, бледная ладонь светловолосого мужчины невозмутимо скользнула в сторону нагрудного кармана, в который и отправился номер телефона, на который посоветовали звонить – в компанию к изящному, но столь досадно перепачканному в крови конверту и небольшому мешочку из грязного бархата. Приподнятое настроение, растекающийся по всему телу жар и абсолютное отсутствие представлений о том, что скрывает за своей стеной человеческой плоти туманное будущее. Чего ещё стоило желать? Изменено 10 сентября, 2018 пользователем Felecia 2 2 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
Dishaton 123 10 сентября, 2018 (изменено) Впечатляющее своеобразное начало. Так много вопросов, ответы на которые придется получать самостоятельно или же позвонить по тому номеру, что раздали приглашенным. Девушка закинула визитку в клатч и кротко послушно кивнула в сторону дона Андреаса. Нужно будет сразу перенести все свои дела на следующую неделю, прежде чем придется писать дяде с просьбой выслать пару сотен баксов на оплату аренды салона. Оттилия знала, что этой Семье она действительно так много должна, что не хватит и жизни, чтобы отблагодарить их за то, что девушка имеет сейчас. Безукоризненное поведение в обществе Джованни - настояние от любимого дядюшки Герберта. Когда гости остались одни, неловкое молчание нарушила блондинка с предложением поехать в Хорнсби. Это место Оттилия знала очень хорошо и в здравом уме она старалась там не появляться, но именно сегодня ей хотелось танцевать. Ей нужен был крепкий алкоголь и флирт, чтобы закончить эту ночь так, как она считала нужным. К тому же, месса слишком запозднилась и миссис Мёрфи, с которой у них был назначен сеанс на девять часов, скорее всего уже ушла, как и актриса, оставившая Оттилию с тремя мужчинами. – Предложение леди выглядит заманчивым, – с неизменной своей улыбкой произнёс Йохан, легко скользнув ладонью с зажатой между пальцами небольшой картонной пластинкой по ткани серого костюма-визитки с тёмно-синим галстуком и широкими лацканами. Имя пресловутой «леди» он благополучно пропустил мимо ушей. – Но сомнительно, что столь глубокой ночью удастся поймать кэб в этой части города. Кто-либо ещё хочет подышать свежим воздухом и прогуляться до Хорнсби? – Я не против, – она полезла в сумочку за пачкой сигарет. – Надеюсь, что с вами ночные улицы будут безопасны, – бархатым голосом произнесла девушка и улыбнулась краем губ. «Этот парень точно продал свою душу дьяволу за такую внешность» - отметила про себя Оттилия. Изменено 10 сентября, 2018 пользователем Dishaton 3 1 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
Gonchar 4 767 11 сентября, 2018 Аврора Отель Хорнсби сверкал точно высокая новогодняя ёлка среди приземистых бостонских домов. Многоэтажное здание вмещало в себя сотни номеров, дающих кров как любящим экономить, так и не привыкшим в чём-либо себе отказывать. Даже этой поздней ночью у подъезда отеля царило оживление - повсюду сновали прибывающие и уезжающие дорогие автомобили, блестящие хромом и глянцевой краской в свете фонарей и многочисленных горящих окон. У самых дверей стояла пара швейцаров в синей униформе, изображавших собой вежливых истуканов, оживающих лишь тогда, когда к ним обращались гости или была необходимость открыть дверь. Исправно работающий двигатель Loizer'a Авроры сбавил обороты, стихая с мерного рокота до едва слышного бормотания. Енох поправил свою кепку и вышел из машины, бросая ключи подоспевшему швейцару и отркывая дверь для хозяйки, привычно подавая ей руку. - Похоже, вечеринка и не думает стихать. - проворчал он себе в усы, смеряя взглядом многочисленную богему за высокими окнами ресторана на первом этаже. Пока Аврора неспешно шла в ресторан, она ощущала странно бурлящее во всём теле возбуждение. Такое непривычное после дозы лауданума, такое непривычное для девушки в принципе. Её ноги так и подрывало сделать шаг шире, а трость в руке казалось только лишними оковами. Голубые глаза смотрели с остротой и живостью, а оттого от них не ускользало, как люди буквально расступаются перед девушкой. Глаза идущих мимо так и цеплялись за неё, швейцары, казалось, торопятся как можно шире и быстрее раскрыть перед ней двери и уже в просторном зале ресторана она буквально ощутила себя звездой, озарившей лицо каждого присутствующего. О, она привыкла к подобному. Её внешность была...невероятно эффектной. Но что-то здесь было не так. Буч, Йохан, Оттилия К моменту, когда троица во главе с широкоплечим великаном вышла из-под сводов церкви, блестящий чёрный Loizer певицы уже снялся с места, весьма резво бросившись на улицы ночного Бостона, унося свою обладательницу прочь от места свершения мессы. Буч лишь пожал плечами в привычном безразличии, приближаясь к своему крепкому и надёжному Форду, кивком приглашая своих новых попутчиков внутрь. Дорога стелилась в свете фар и лишь изредка мимо проезжали другие ночные автомобили. Уже было слишком поздно даже для ночного движения. Привычно для этого города пусть стал сужаться в извилистую и очень узкую улочку, мощёную брусчаткой. И уже было Буч стал крутить баранку руля, чтобы сделать новый поворот, как сидящего рядом Йохана охватило невероятно дурное предчувствие. Перед его бледными глазами вспыхнули слепящие фары и в ушах застрял визг колёс. Сердце заколотилось как бешеное, обостряя чувства до предела и замедляя течение времени десятикратно... 4 1 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
Felecia 1 536 11 сентября, 2018 (изменено) Пронзительный, отчаянный скрип. Улыбка на пластиковом лице дрогнула, словно держащая кисть рука художника дёрнулась от резкого движения, смазывая безупречное полотно; в светлых, не окрашенных до конца зрачках вспыхнули стремительно приближающиеся огни. Грядущее? Прошлое? Свет в конце тоннеля всегда был лишь огнями мчащегося в твою сторону локомотива. Время замедлило свой ход; но не остановилось. Что-то подскочило к его глотке, сдавив горло; светловолосый Джованни, не прекращая улыбаться, редко обернулся к сидящему справа от него коренастому мужчине. С этой точки обзора можно было без труда и во всех подробностях разглядеть зияющую рваную рану на его щеке, наглядно демонстрирующую ряд желтоватых, но сравнительно здоровых и чистых зубов. Именно в этот момент его ладонь вцепилась в не ожидающего столь подлой атаки водителя, почти до боли сжимая крепкое плечо вытаращившего глаза «просвещённого». – Тормози, чёрт подери! – во всю мощь лёгких рявкнул Йохан, ощутимо дёрнув опешившего от такой наглости Джека, вцепившегося в баранку руля массивными ручищами со сбитыми в кровь костяшками, истёртыми до такой степени, что можно было разглядеть непосредственную кость. Тем жутче выглядело то, что при этом Йохан Джованни... продолжал улыбаться. Неизменной своей улыбкой. Изменено 11 сентября, 2018 пользователем Felecia 3 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
Gonchar 4 767 11 сентября, 2018 Донато Ночь была тревожной для Донато. Вернувшись домой в объятия своей жены, он так и не смог уснуть, ощущая как странная бушующая энергия распирает его изнутри. Ворочаясь с бока на бок, он всё же встал с кровати и стал обеспокоенно бродить по своему особняку, точно неприкаянный призрак. Пустующие комнаты и коридоры давили на него своей кристально ясной отчётливостью. Как будто на небосводе зажглось серебристое солнце, делающее ночной пейзаж его дома донельзя ярким. И чёрт его знает сколько бы ещё это продолжалось, если бы не резанувший по ушам оглушительный звонок в дверь. Затем ещё один и ещё, очень быстро превратившийся в лихорадочный стук в дверь. - Откройте, откройте чёрт возьми! - до слуха Донато донёсся приглушённый голос. 2 2 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
Leo-ranger 383 11 сентября, 2018 Вжжжжж Бух. Очередная ночь в Бостоне. Из повреждений - прикушенный язык, помятый костюм, несколько сотен долларов на ремонт машины. Оба пассажира, к счастью, живы. И как только парень услышал приближающуюся тачку? Впрочем, похрен, все равно вырулить не успел. Как я в прямом столкновении на полной скорости не сломал себе ни одной косточки? И, что важнее, как не сломали эти хлюпики? Просто повезло? Бог уберег? Наверное. Прямо сейчас мне нет особого дела. - Все живы? - вопрошаю я, и, не дожидаясь ответа, начинаю вылезать из машины. Самое время сказать пару ласковых слов причине произошедшей аварии - если было вообще, кому говорить. Засовываю руку в карман, в котором лежит весомый металлический аргумент с отверстиями для пальцев. Просто на всякий случай. 2 2 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
Soulcatcher 90 11 сентября, 2018 Неестественно яркий свет ночи загонял тени в самые дальние углы особняка, создавая для Донато контрастную картину выжженной серой пустоты, пока он бесцельно бродил по коридорам своего дома. Джованни опоздал на встречу со своими снами, и теперь размышлял о причине недоразумения - жуткой мессе с извращенными обрядами. Увиденные образы не желали исчезать из головы доктора, то и дело возникая за очередным поворотом закутанными во мрак неподвижными фигурами. Донато часто бодрствовал ночами, но это никогда не случалось из-за дневных потрясений. Вернее сказать, не из-за его собственных потрясений. И он рассчитывал, что так будет всегда. Но, очевидно, ошибался. Звонок в дверь заставил доктора замереть, громкий стук вернул его к действительности, а голоса побудили действовать. Он уже давно привык к поздним визитам, они всегда стоили затраченных усилий. Натянув на пижаму заготовленные на такие случаи простую рубаху и штаны, Донато заткнул за пояс свой "Миротворец" и поспешил к двери, пока посетители своими воплями не разбудили Роуз, которая никогда не одобряла подобную практику. Работа должна была вернуть всё на круги своя. Осторожно открывая дверь, как делал это десятки раз, Джованни ощущал лишь одно существенное отличие. Он был уверен, что этой ночью способен совершить невозможное. 3 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
Gonchar 4 767 11 сентября, 2018 (изменено) Буч, Йохан, Оттилия Дверь отказалась поддаваться руке Буча, вмявшись достаточно сильно, чтобы замок переклинило. Каким-то чудом удар не раздробил ногу мужчины. Он был крайне крепким малым, но обычно даже такие здоровяки не выдерживали тонну удара по голени. Однако лишь чуть напрягшись, ему удалось выдавить дверь наружу как винную пробку, заставив ту загрохотать по брусчатке. На мгновение в голове Джека промелькнула озадаченность той лёгкостью, с какой ему поддалась дверь, но в своей привычной манере он просто не стал придавать этому значения. Распрямившись в полный рост, он увидел впечатавшийся в бок его машины потрёпанный Фиат 1920 года. На капоте, раздробив своей головой лобовое стекло, лежал окровавленный мужчина в сером пиджаке. Из салона вывалилось ещё трое, кое-как оклемавшиеся, но живые. Все они были в весьма грязной одежде и на удивление низкорослыми. Чуть сощурившись, Буч увидел причину - все они были китайцами. Чёртовы азиаты. Один из узкоглазых тряхнул ещё раз головой и выровнялся в полный рост и сощурил свои и без того узкие глаза. - Какого чёрта, ****? Что ты здесь забыл? - прошипел он сквозь стиснутые зубы и Джек увидел, как в его карих глазах загорается тупая злоба. - Я тебя раскрою от рта до живота! Казалось, этого коротышку совсем не смущала разница в росте и весе. Возможно, уверенности ему придавала рука, опущенная в карман пиджака. Изменено 12 сентября, 2018 пользователем Gonchar 1 2 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
