Hikaru

- Семь и рекламный лозунг или не тратьте боле мое время! - уперся Одини. - Шесть и ни полушкой больше! - отрезал Зюзя. - И фанера для росписи за ваш счет!

- Так то книги, а это же чистый, нетронутый пергамент! Сейчас всяк норовит запечатлеть свою судьбу на страницах, дабы когда все уляжется, сии пописульки могли войти в историю! Восемь и ни кроной меньше! - Сейчас всяк не токмо писать не умеет, но и два слова связать толком не могёт! Пять, и это моё последнее слово!

- Да вы с ума сошли, милсдарь поэт! Огнем Вечным клянусь, с ума! - закипятился просвещенный человек. - Это же цены старого года, нонче совсем они другие! Бумага, уверяю вас, стала дороже золота! Я и так вам уступаю в убыток себе, исключительно из уважения к таланту, да и то потому, что вы мне рекламу пообещали! Десять, вот мое слово! - Да что вы, любезнейший! С чего бы это бумаге настолько вздорожать? Наоборот, обесценивается все возвышенное, нематериальное. Книги вона в полцены с лотка идут, да и то брать не хотят. Четыре!

- Бумага? Какая бумага? Ах, бумага! Да-да, бумага есть и превосходного, замечу качества! Готов уступить, сколько вы и просили, всего то за 15 крон! - Сколько-сколько? Помилуйте, милсдарь, да за такие деньжищи в любом мало-мальски приличном городе можно две кипы шелковой сторговать, даж две с четвертью, ежли без водяных знаков! А в Оксенфурте, выпускником коего университета, наилучшего в мире, я имею честь состоять, то и все три, да еще надушенной для услаждения обоняния иль подкрашеной в цвета, взору приятственные. А мне всего-то и надо, что четвертушку самой что ни на есть простой! Одна крона ей красная цена, даю полторы исключительно из уважения к просвещенному человеку.

- Нет, уважаемый, - в голосе заметно поубавилось сласти, а равнодушный взгляд смерил Гримма с головы до ног. - Нелюдей я не нанимаю. Вы бы еще мне баб предложили в качестве охраны! Да и дела ваши меня волнуют мало, у меня, знаете ли, своих полно. И охрана мне нужна для моих нужд, а не для компании. Мне, видите ли, нет резону спонсировать чужие перемещения по Понтару. Вот ежели найдутся средь ваших спутников воины, которые не спешат по своим делам, то тогда и поговорим. - Нелюдей? Каких нелюдей? - Зюзя посмотрел вслед уходящему краснолюду, будто только сейчас его заметил. - Я вообще по другому вопросу, насчет бумаги, значит. А персонально для вас могу, скажем, рекламу сочинить, али лозунг какой. Ну, скажем... "Куда идет купец - большой секрет, а мы всегда идем ему вослед, дабы и сохранить и уберечь от всяческих ему не нужных встреч!" - продекламировал пиит. - И плакат: "Ты записался в охрану?"

- Да что же тут описывать, уважаемый? - развел он руками. - Вы ведь видали мое объявление, коль пришли сюда! Так вот висит то, почитай, недели две и за все это время ни одного желающего! - Так ведь самое главное вы, почтеннейший, там и не указали, - всплеснул руками Зюзя. - Одно дело, ежели вам требуется груз сопроводить до некоего места, и совсем другое, если какой тать зубы на вас точит. А что ж ваши постоянные охранники? Ни в жисть не поверю, что нет у вас таковских. Чтоб у столь почтенного да столь предусмотрительного купца... - он сокрушенно покачал головой. - Опять же, спутники мои могут беде вашей поспошебствовать, да токмо ежели по пути нам с вами, почтеннейший, ибо мы зазря время драгоценное терять никак не можем, сами спешим по делам архиважным.

- Ах, конечно же! Она наверху, в моей комнате! Сей же час велю принести! - приказов оных, однако, не последовало, а купец продолжал: - Так чем же вы мне можете помочь, уважаемый Адамантус? Вы бы просто спасли меня, ежели не шутите! Я застрял, видят боги, застрял в этом смрадном месте! - Способ лечения зависит от заболевания, - туманно ответствовал Зюзя. - Не могли бы вы описать мне симптомы заболевания - сиречь, проблемы вас терзающей?

- Так вы ко мне по делу или так, от скуки ради? - по видимости, купец не любил тратить свое время на светские беседы, переходя прямо к делу. - По делу, наипочтенийший, исключительно по наиважнейшему делу! - трагическим голосом провыл Зюзя, заламывая руки и изображая безутешное горе. Что не помешало ему с удобством пристроится на стуле. - Обстоятельства и дорога лишили меня первейшей жизненной необходимости всякого пиита. А поелику вы, милостивый государь, человек незаурядный, щедрой души и великого ума, не могли бы вы прийти на помощь страждущему и ссудить его осьмушкой бумаги? Не корысти ради, а во имя человеколюбия и просвещения. В замен могу посодействовать вашей печали - воспомоществовать в найме охраны. Слово, милсдарь, оно чудеса творит!

- С кем имею честь? - купец отложил перо, упер руки в тучные бока, снизу вверх глядя на Зюзю. Краснолюду было уделено ноль внимания, в отличии от подобравшихся лбов, приученных, что нелюдей добра не жди. Пиит задрал нос и выпятил тощую грудь. - Вы как есмь человек просвещенный, не могли не слышать про Адамантуса Великолепного, автора множества баллад, поучающих и наставляющих во гражданском долге сынов отечества пред матерью-родиной. Судя по выражению лица, "человеку просвещенному" было глубоко нас...ть на литературное творчество кого бы то ни было вообще и гражданский долг сынов отечества в частности. Ему и своих проблем хватало. - Ну хоть про рекламную кампанию Лютони из Нижней Пади слышали? - с надеждой уточнил Зюзя.

- М? Чего изволите? - купец без особого удовольствия оторвался от своих дел, окидывая подошедших к нему быстрым, хватким взглядом. - Доброго здоровьичка, милсдарь Одини, - издалека начал разговор Зюзя. - Да пребудет на вас благословение Вечного Огня. Хороши ли коммерции, не вредительствуют ли конкуренты?

- Можа у купца узнать? - предложил Людо. - Объявление то он нашел на чем состряпать. Авось и продаст хоть немного. - А и то дело! - оживился Зюзя. - Заодно спрошу, для каких нужд ему охрана требуется, сюда ж он не один заявился, либо что-то с прежними охранниками приключилось, либо он всех их повыгонял в одночасье, что тоже весьма любопытственно. Кто со мной?

Зюзя почесал маковку. В тощем его кошеле звякали последние 15 монеток, а в суме не нашлось ни крошки съестного. Зато... - Эх, мне бы бумаги раздобыть, - вздохнул пиит, глядя на тщательно закупоренную чернильницу и связку гусиных перьев. - Я б нам быстро постой обеспечил: кому письмецо накатать, кому жалобку состряпать. Вона солдатни сколько, чай без работы бы не остался. Только где ж ее взять, бумагу. Не у паромщиков же.

Чернила пиит все же изготовил и красивым профессиональным почерком начертал на дощечке "Прекрасная Марыся", украсив сию немудреную надпись множеством вензелей и завитушек. От усердия даже последнее перо сломал. Расчувствовавшаяся вдовушка от полноты чувств сама повыдергала у гуся с полдюжины отменных хвостовых перьев и слазила в подпол за первачом. Большааая ошибка. Перенервничавший от ее томных вздохов и недвусмысленных намеков пиит вмиг выхлебал полштофа, опосля чего ткнулся в миску с квашеной капусткой и захрапел, к немалой досаде хозяйки, рассчитывающей на несколько иной поворот дела. Так что, когда появился некий парень, назвавшийся приятелем несостоявшегося героя-любовника, бессознательное тело было выдано без лишних вопросов. Нате, заберите!

Плавно и незаметно, как прилив на морской берег, на Новые Овсянки опускался вечер. Под раскрытыми по случаю духоты окнами орали цикады и кузнечики, едва не заглушая разговор, в комнату вливался тяжелый пряный дух ночецветов, заполонивших палисад. Вдовушка все чаще томно вздыхала, отчего ее необъятная грудь колыхалась под рубахой и бросала на гостя настолько плотоядные взгляды, что Зюзе становилось не по себе. Близился час расплаты. - Не угодно ли гостюшке дорогому почивать ложиться? - мурлыкнула хозяйка. Пиит вздрогнул и затравленно огляделся, ища пути к спасению. На глаза попалась сума, откуда выглядывал кончик поломанного пера. - Эээ... Нет... То есть да... - спасительная идея была где-то рядом, но в руки не давалась. Вдовушка насторожилась. Массивная чугунная сковорода в ее руках угрожающе качнулась. О! Вот оно, спасение! - Любезнейшая и прекраснейшая Марыся! - прочувствованно произнес пиит. - Не было бы мне слаще награды, чем провесть ночь со столь очаровательною нимфою, кою вижу я пред собою, но в тяжкий час, когда отечество в опасности, всяк должен поперва задуматься о долге своем гражданском, а уже опосля об удовольствиях, телесных али же духовных. Вдовица задумалась. Смысл витиеватых речей пиита упорно ускользал от незамутненного интеллектом сознания. Продолжая заливаться соловьем, Зюзя аккуратно изъял закопченную сковороду и начал счищать с нее сажу. Наскребя приличную горку, он вытребовал миску, ковш с водой и принялся экспериментировать над изготовлением чернил, таинственно намекнув на некое сверхсекретное задание, токмо закончив кое он сможет всецело посвятить себя любезной хозяйке. Дело не так чтоб спорилось - чернила то расплывались, то цвет был какой-то не такой, то густота, то еще чего не так. В глубине души пиит надеялся, что отчаянно зевающей вдовушке надоест наблюдать за процессом и она заснет.

Цены в трактире оказались просто безбожные, особливо с точки зрения тощего пиитова кошеля. Состроив брезгливую мину, Зюзя немного пошатался меж столов, внимательно прислушиваясь к разговорам, и, видимо, действительно услышав нечто важное, быстро вышел. Напился воды у колодца, почистил перышки, выпятил грудь, аки боевой петух на ярмарке, да и давай глазки строить ядреной молодухе в траурном черном плате, оживленно сплетничающей в группке деревенских баб. "Прекрасная Нимфа" развесив уши повелась на сладкие речи опытного ловеласа, так что и часа не прошло, как мэтр наворачивал густую кашу с мясом в доме вдовицы, зарумянившейся аки девка на выданье и бросавшей на гостя влюбленные взгляды.

Зюзя наблюдал за игрой с интересом, однако же с безопасного расстояния, а то знаем мы этих "огородников" - проиграются, да и пойдут всем подряд репу окучивать. Игрок, продувшись, в сердцеОвощеводом стал:Начистил репу перцуИ в дыню хрену дал...

- Ну так, кто ж не знает Амарантуса Великолепного новиградского поэта и сатирика. Известность её не пропьёшь, коллега, - похлопал по плечу поэта циркач и добавил. - Как и псевдоним. Польщенный Зюзя вмиг расправился с остатками похлебки и огляделся, кого бы еще "облагодетельствовать", напросившись в сотрапезники. Нда, на ярого мецената никто в компании не тянул...

- Браво, браво, мастер Зюзя, - хохотнул малой и пододвинул остатки еды пред голодный взгляд пиита. - Закусывайте, не стесняйтесь. Голодный взгляд сменился растерянным. "А мы разве знакомы?", чуть не брякнул Адамантус, но здраво рассудив, что не это главное, благосклонно кивнул, принимая подношение. - Приятно видеть настоящего ценителя искусства. Мне мстится, мы уже имели честь пересекать пути свои, поелику не токмо творческий псевдоним, а и скромное имя за ним скрывающееся, вам ведомо.

- Оппа, - поддержал под руку неустойчивое Великое Искусство младший коллега и помог принять относительно вертикальное положение. - Однако, внезапно как Муза навалилась. - Таланту не нужно признаний и славы.У зависти в долг он ни в жисть не возьмет!И лести не пьет он пьянящей отравы.А не рукоплещет ему только жмот! - гордо ответствовал Зюзя, с намеком поглядывая на быстро пустевшую миску парня. У самого пиита денег хватило только на дрянную выпивку, а о жратве приходилось только мечтать.

Пиво было кислое, особливо после угощения их нежданного кредитора-работодателя, но Зюзе было уже море по колено. - Плакала береза,Хохотал крыжовник.Подрались за вишню,Ясень и шиповник.Матюкался тополь,Пела песни слива.Вот такая штука,Димедрол и пиво!!! - Трактирщик, ещще пива! - рявкнул окосевший пиит и качнулся, едва не свалившись под лавку.

- Никакого нет резона у себя держать бизона, так как это жвачное хмурое и мрачное, - неожиданно выдал Зюзя. Почему именно в этот момент он смотрел на хлебавшего похлебку хмурого наемника? А пес его знает!

- Не дрейфь, виршеплет! И не в таких передрягах бывали. Найдем этого Гана, тот же помочь должен. А там, глядишь, и второго хрена отыщем. А ты песню напишешь про похожденья наши! Зюзю мало утешили заверения краснолюда - с чего бы этому Гану им помогать он не понимал абсолютно. Неопределенно пожав плечами, пиит замолчал и уткнулся в кружку с пивом. Действительно, где наша не пропадала!