Фэндомная Битва 2017 - Задание 1.

[Karissima 9 644]

Это тема первого тура Фэндомной Битвы - 2017.

Правила. Обсуждение выложенных работ.

 

[Doc. 69 18 089]

Бородатые наступают!

 

Название: "Его имя"
Автор: @tеnshi
Размер: мини
Пейринг/Персонажи: страж Блэкволл / Малика Кадаш, Железный Бык, группа поддержки Быка, бармен, кукушка
Жанр: повседневность/юмор/романтика

Показать содержимое

Фонтанчики щепок разлетались в разные стороны, колода протестующе трещала, из ближних стойл доносилось недовольное сонное фырканье. Кабо нервно потоптался на месте, неторопливо обошёл чокнутого дровосека по широкой дуге. Высоко в листве наперебой с топором надрывалась кукушка. Дворф подёргал ворот у колодца. Невзначай облокотился о край, да так и подпрыгнул, когда ведро с грохотом полетело вниз.

Топор замер на взмахе. В кроне невнятно кукнуло и заглохло. Кабо поёжился, костеря про себя зловредную птаху.

- Чего? - мрачно бросил дровосек.

Не один бармен из "Приюта Вестницы" избегал взгляда из-под черных бровей в эти дни. Две недели уж, как свершился злосчастный суд, как стрелой вылетела из главного зала леди Инквизитор, а вышедшего с амнистией по сей день звали не иначе как "эй там", и предпочитали не звать вовсе. Только как его ещё именовать, если на привычное "Блэкволл" он кривит такую рожу, что будь во дворе коровы, молоко бы в них и скисало. Вспоминать же проклятое "Ренье" смельчаков не было.

Куда подевался только добродушный бородач, что любил и дров нарубить, и с лошадьми повозиться, и вся детвора в крепости знала, кто поможет  натянуть самодельный лук, а если повезёт, и деревянный меч обточить, чтобы почти как настоящий. Нынешний Блэкволл умудрялся смотреть на тебя исподлобья, даже если ты от земли вдвое ниже, говорил как рубил, а рубил, будто порождений крошит на Тропах. Дрова зато не переводились.

- Там это... помочь бы. В "Приюте", - робко протянул Кабо. Дровосек тут же утратил интерес, водворил на колоду новое полешко и примерился. Бармен вздохнул, и как нырнул в прорубь, - Там Инквизитор, того. Вернулась.

Том так и не понял, зачем он понадобился дворфу, но спина всё равно просила пощады, да и рабочие на конюшне уже втихомолку жаловались на размеры нездорово разросшейся поленницы. Не пройти им, дескать, не отбив локоть. Ходят врастопырку, а ему руки не занять толком. Бармен всё лопотал что-то своё, про пьяниц и тунеядцев, Том безучастно шагал следом.

Две недели прошли как во сне. Тяжёлом предрассветном кошмаре, когда обыденность сжимает тиски на горле, с трудом передвигаются руки и ноги, и невозможно отличить пробуждение от вялотекущей грёзы. После суда они с Маликой обмолвились от силы парой слов. Только и сказано было, что он свободен без оговорок, но всем будет лучше, если разговоры о сером ордене свернуть раз и навсегда. Всё это леди Инквизитор говорила, уставившись в грудь лже-стражу, а он смотрел поверх её головы, и кивал, соглашаясь с доводами разума.  Не раз и не два, возвращаясь к конюшням, он замечал, как дворфка крутится у сеновала, но едва завидев идущего, исчезает на лестнице по самым неотложным делам. Не раз и не два он сам поднимал глаза к башне, туда, где находилась комната леди. Его маленькой леди. И оставался стоять, безучастно глядя перед собой.

Всё было сказано в  тот день. Спасительница, Вестница, живой символ новообретённой веры, не думала ни секунды, даруя свободу убийце, лжецу и трусу на глазах у десятков людей. Выросшая с Хартией, хартийка до мозга костей, она не могла не дёрнуть рычаг, если таковым владела. Фундамент Инквизиции вновь шёл трещинами, и в этот раз только потому, что ему захотелось искупления. Контрабандистка и наёмник - похоже, они и впрямь были назначены друг другу судьбой. Вертел он такую судьбу. На шпиле Вейсхаупта.

Они с дворфом дошли до таверны, и сдохнуть захотелось отчаянно. Взаимного избегания Малика не выдержала первой, и уже на третий день сбежала в сугробы Сарнии, прихватив с собой только неразлучных кунари и тевинтерца. Скайхолд был поистине полон судьбоносных союзов. И вот - вернулась. С Быком, если верить бармену, почему-то без Павуса, если верить ему же, и всё это  требовало непременного присутствия неудавшегося стража, неудавшегося любовника, неудачника по жизни и призванию. Дверь "Приюта" оный неудачник распахнул пинком и угрюмо шагнул через порог.

Она вернулась. И вернулся Бык.  Кунари развалился на полу таверны, раскинув руки, от раскатистого утробного храпа закладывало уши. Всё это ничуть не мешало леди Кадаш, которая уютно улеглась сверху и тихо сопела, закусив нагрудный ремень наёмника и пуская слюни. Смертельный дух застоявшегося перегара сшибал с ног.

- Вот, - Кабо неловко помялся за спиной, - Сделай что-нибудь, а? Мне бы убраться бы к открытию. Его-то его же "быки" и оттащат, но её? Не могу же я Инквизитора...

И без того застыв столбом, от этой, с позволения сказать, "причины", Том окончательно опешил, а когда, наконец, повернулся, дворфа и след простыл в утреннем сумраке. И кто бы мог заподозрить едкого на язык бармена в такой щепетильности и поклонении рангам?

Ряд бутылок на столе внушал благоговейный трепет. Размеры кружек - суеверный ужас.  В стороне высилась груда хлама, из которой торчали приметный лук Вестницы, неподъёмный дрын Быка и посох с самым стильным навершием на этом континенте. Подозрения стремительно пошли ввысь, но как Том ни шарил глазами, иных признаков присутствия третьего он не обнаружил. Даже кружки было ровно две, и в каждую дворфка могла занырнуть головой. Ходить вокруг да около дальше было бессмысленно, пришлось идти к телам. Наклоняясь над рыжим затылком, он вдруг понял, как давно не видел её спящей.

Едва тень упала на лицо Малики, та завозилась на своём постаменте. Нарушитель покоя спешно отступил, не в силах отвести глаз. Первым врагом иконы Тедаса был ремень, а челюсти никак не желали разжиматься. Закусив кулак, Том наблюдал, как леди Инквизитор выталкивает изо рта кожаную полосу, окончательно обслюнявив обладателя ремня в процессе. Как медленно и неуверенно садится верхом, ошалело разглядывая могучий торс под собой. Наверное, это было глупо, но именно эта разница в размерах помогала хранить железное хладнокровие, сбивая любые зачатки ревности на подлёте. Некоторые вещи просто не могли случиться. Даже по пьяни. Даже из мести. Не могли физически! Наездница тем временем оттолкнулась от чужого тела руками, видимо проверяя свою устойчивость. И бесславно плюхнулась в седло. Где в ужасе застыла статуей, и не с первого, и не со второго взгляда наблюдатель понял, почему.

"В седло" было очень точно. Буквально. А сложить ночную попойку, крепкий сон и богатырское здоровье наёмника, получив нехитрый результат на утро, было несложно.

В следующую секунду под незадачливой объездчицей очнулся Бык. Очнулся и сел, и вместо того, чтобы слететь с огромных колен, Малика испуганно ухватилась за ремни. Кунари уставился в широко раскрытые немигающие глаза и проморгался сам.

- С утречком, босс, - неуверенно улыбнулся он. Глядя со стороны на эту улыбку, на подёрнутый пеленой сна и ещё не осознанного возбуждения, глаз, Том решил, что самое время откашляться.

Вскрик подпрыгнувшей леди слился со стоном кунари, только сейчас прочувствовавшего всю тесноту утреннего общения с непосредственным командованием. Жертвой разорванного контакта оказались всё те же ремни, за которые леди вцепилась уже мертвецки, и, прильнув к широкой груди наёмника, шокировано смотрела на возвышающегося над парой свидетеля. Борода, прятавшая добрую половину лица, была как никогда кстати.

- Блэк, - просипела она. Колени наездницы явственно дрожали, и она невольно опустилась, чтобы тут же подпрыгнуть снова. Бык охнул.

- Босс, - процедил он, кося враз прояснившимся глазом на "скайхолдского дровосека", - Давай уже либо туда, либо сюда.

- Блэ... То... - пролепетала Малика снова, даже не услышав, - Это не то... что ты думаешь.

Бык самую малость виновато пожал плечами.

- Наверное, - резонно уточнил он.

***

- Я никогда не видел, чтобы этот хмурик так ржал. Вы ж его знаете, морда кирпичом, "за Инквизицию, за Стражей"! Пока он бородой давился, Кадаш мне последние яй… последнее отдавила, что не затекло.

Под стальным взглядом Кассандры Бык подавился на полуслове, сник и договаривал себе под нос. Та раздражённо фыркнула.

- Плана глупее вы не смогли бы придумать и за все ваши жизни вместе взятые.

- Но сработало же, - Дориан легкомысленно подкрутил ус и уточнил у главного исполнителя, - Сработало ведь?

Бык ухмыльнулся.

- Закинул её на плечо и уволок на свой сеновал. Я называю это - сработало.

- Инквизитор могла пострадать! Поить её этой дрянью.

- Да брось, Искательница, - Варрик уже увлечённо выцарапывал что-то на мятом обрывке салфетки, - Мы, конечно, могли сыграть на классике,  устроить "дамочку в беде". Но ты уверена, что хотела бы добровольно нарваться на ту беду, которая проймёт нашу дамочку?

- Расселись тут. Работать, эльфы!

Три спины синхронно сгорбились, трое втянули головы в плечи. Только Кассандра спокойно повернула голову на голос. Бармен, чудным образом излечившийся и от заикания, и от щепетильности, запустил тряпкой в "эльфов" и упёр кулаки в бока.

- Чтоб я ещё раз пустил вас сюда после закрытия! К восьми должно быть как в Неваррской гробнице - чисто, темно и заперто. Леди Пентагаст, к вам это не относится.

Леди с достоинством поднялась с лавки и заново перевязала платок, прячущий волосы.

- Я уже сказала, что помогу, Кабо.

- Напомни-ка мне, Искательница, - подал голос Варрик, едва бармен скрылся по барменским делам, - Как это ты не вмешалась в наш "самый глупый на свете план"?

Кассандра фыркнула снова, но уже далеко не так надменно. Плюхнув швабру в ведро так, будто добивала по меньшей мере медведя, она буркнула еле слышно.

- Полагаю, я читаю слишком много твоих книг.

***

C третьим ведром вокруг колодца образовалось живописное болотце, но Малика не собиралась останавливаться на достигнутом. Присев на любимую  колоду, Том смотрел, как она отфыркивается и мотает головой, выливая на себя бадью за бадьёй. Он и рад бы помочь, но первый же порыв срубило тяжёлым похмельным взглядом, оставалось сидеть и считать вёдра. Угомонилась купальщица на шестом. Постояла мокрым ощипанным цыплёнком, посмотрела на счетовода с сомнением. Приплелась и брякнулась на колоду, спиной к спине. Льняная рубаха тут же промокла насквозь, растрёпанная куцая гулька, которую леди гордо именовала "хвостик", защекотала пониже шеи. Том закрыл глаза, наслаждаясь и щекоткой, и ознобом, и даже потёками воды, пробирающимися между телами. Когда в последний раз они сидели вот так? Выпутавшиеся из очередной передряги, обессиленные и ко всему безучастные, только вместо колодезной воды одежда вымокала в крови и грязи, а хвостику мешал щекотаться доспех. Перед закрытыми глазами воспряла сцена из таверны, и Том в который раз рассмеялся.

- Вы бы хоть предупредили меня о своих запросах заранее, леди. Я бы и не трепыхался.
Малика зло отмахнулась локтем, никуда не попала, и засмеялась вместе с ним.
- Так что это было? - спросил он, вслепую нащупывая маленький, но увесистый кулачок.
- Maraas lok, - ответила она, разжимая ладонь навстречу, - Кажется. Бык всё так называет, что не закусывает.
- А до этого?
- Дракон.
- Большой?
- Три.
Повисла уважительная тишина.
- Блэ...
- Ма...
Они развернулись одновременно, заговорили одновременно, запнулись одновременно, и уставились друг на друга. Только теперь Том заметил свежий ожог, который прятался в вороте куртки. Свежую царапину на веснушчатом носу. Свежую морщину, залёгшую между бровей. Непроизвольно он потянулся рукой и ущипнул пострадавший нос. Она смотрела настороженно и сосредоточенно. Ещё больше сосредоточилась, когда те же пальцы пощекотали подбородок. Побледнела, когда он наклонился ближе, и подпрыгнула с колоды, зажимая  рот обеими руками.
Том ещё услышал невнятное "прости", прежде чем где-то за поленницей радостно устремился навстречу новому дню "Maraas lok".

- Это... ты? - Малика растерянно оглядывала легендарную поленницу. Том только руками развёл.
- Драконы у нас не водятся.
Она спрятала лицо в ладонях, задрожали плечи. Он с улыбкой уставился себе под ноги.
- Кажется, нам надо поговорить.
Малика вытерла выступившие от смеха слёзы, шмыгнула носом. Утренний холод под мокрой одеждой пробирал до костей. Она неуверенно шагнула обратно к колоде, но остановилась на полпути.
- Я ведь так и не знаю, с кем мне говорить, - пробормотала тихо. Том помолчал.
- Они все так и зовут меня Блэкволл, - то ли поделился, то ли посетовал он, -  Как будто им нет дела.
Она неожиданно хмыкнула, растопырила пухлую ладонь, и загнула первый палец.
- У нас тут целая башня магов-отступников. Рота храмовников-отщепенцев. Хартия поставляет лириум и тем, и другим. «Филиал Магистериума» в библиотеке, и хасинд-дипломат с молотом в два моих роста, - кулак сомкнулся, и стукнул по склонённой голове, - одним отморозком больше.
Он угрюмо глянул исподлобья и хмыкнул в ответ.
- Наверное, я мог бы носить это имя как титул. Как Инквизитор.
Малика насупилась.
- Но ты же не зовёшь меня "Инквизитор", когда мы, ну... - Она неловко замялась, но смотрела упрямо и твёрдо. Он заморгал. Открыл рот, но и закрыл, прибитый к колоде, земле и её ногам неоспоримым аргументом. На то, чтобы собраться, потребовалось время. На то, чтобы принять поражение, не меньше.
- Леди Кадаш, - смиренно вопросил Блэкволл, поднимаясь на ноги и вытягиваясь во весь рост, - Вы сохраните мой секрет?
Леди горделиво вытянулась напротив во весь свой, готовая нести, хранить и защищать. Героическое, маленькое, чуть оттопыренное ушко не дрогнуло, пока он шепотом доверял ему то единственное, что знал о себе наверняка.
- Моё имя - Том.

Hide

 

 

Изменено 29 апреля, 2017 пользователем Doc. 69

[Ширра 21 809]

Показать содержимое

Hide

Название: Concerto con i coltelli или Капустное рагу и соло на кинжалах.
Автор: Ewlar, Hikaru, Ширра
Размер: миди
Пейринг: упоминается Зевран/ГФ

Персонажи : Зевран, посетители и персонал таверны

Жанр: экшен/лирика/приключения

Показать содержимое

Тракт из Антивы к Вольной Марке никогда не пустует. Разве что непогода изредка загонит путешественников в таверны и на постоялые дворы. Весенний ливень с грозами или пустынный суховей, одинаково неприятный в любое время, лучше переждать под гостеприимной крышей.

 

«Piena tazza», одна из множества гостиниц Ансбургского тракта, утопала в густом тумане, который заволок дорогу с приходом сумерек. В клубящейся дымке светлые пятна окон привычно вызывали мысли об уюте и сытном ужине.

В просторном зале с добротными столами потрескивали поленья в камине, и аппетитно пахло тушёным мясом, щедро сдобренным ароматными специями. Строение было надежным и достаточно просторным. Половину первого этажа занимал высокий гостевой зал, с одной стороны которого, возвышался над столовой балкончик-ложа для особенных гостей, украшенный тяжелыми бархатными шторами и легким полупрозрачным тюлем. Там можно было, как уединиться, так и наблюдать всё происходящее внизу, и подавать знаки прислуге, когда закончится вино. Далее, в направлении заднего двора, располагалась кухня со множеством подсобных помещений и в ряд - гостиничные номера. Лучшие комнаты располагались на втором этаже здания, а те, что попроще - на первом. Те и другие, невзирая на разницу в достатке постояльцев, были достаточно чисты и аккуратны: редкая антиванка не потрудится украсить окна вышитыми занавесками, даже если номер дешёвый. А паутина в углах, битые кружки, трещины и отколотые краешки посуды никогда не приносят дому ни веселья, ни достатка. Это все знают и не зовут несчастья в дом, не так ли?

 

Когда, в очередной раз, из тумана за окном послышался грохот, напоминающий короткий громовой раскат, хозяин Оливьеро Маурицио успокоил собравшихся в зале постояльцев своего заведения:

- Не беспокойтесь, это наш охранник волков гоняет.

Шум повторился снова, удаляясь в сторону заднего двора.

- Как бы он заодно не напугал и лошадей, - буркнул фургонщик Паттинаре, прихлебывая у стойки ароматное вино.

- Я и сама никак не могу привыкнуть к этим звукам, - поддержала его кухарка, расставляя на столе очередной поднос. – Но все-таки он ловко это придумал: стукать вот так молотком по железному листу. Он у нас ферелденец. Наверное, представляет в руках щит и меч, и вспоминает былые свои подвиги во время Мора.

- Угу, - Паттинаре криво усмехнулся, - Лучше скажи, что Марден изрядно перебрал, дегустируя вино из новой партии.

- Кстати, отличное вино, - нашелся Оливьеро. – Буквально нынче утром из Антивы.

 

- Принесите мне графин,– бледная путешественница в лиловом платье по орлесианской моде, скромно называвшая себя донной Альбиной, оторвалась от небольшого томика в кожаном переплете.  Фамилии своего мужа, снимая номер, она почему-то не назвала, хотя сразу же сообщила, что едет к нему из Киркволла в Риалто.

«Уж поверьте мне, - заметила тогда кухарка, -  она упомянула мужа специально, чтобы эти похотливые мужчины заранее придержали свои потные ручонки при себе. Благо, их есть обо что греть...»

Альбина отложила томик на край стола, устроив между страниц чёрное и блестящее птичье перо, взяла салфетку и  покосилась на лохматую блондинку, отличавшуюся то ли ненатурально смуглой кожей, то ли ненатурально светлыми волосами. Девица, нарочито вольно развалилась на широкой лавке, оставив сбоку место, чтобы её могли обозревать бесплатно и без стеснения подсесть поближе, она, похоже, была местной и держала себя откровенно развязно.

- Вы бы в номер к себе пошли, а то запачкаетесь тут, - как будто прочитала её мысли куртизанка.

Сеньора не смутилась:

- Предпочитаю общество. Видите ли, я пишу книгу об Антиве и собираю для неё фольклор... всякие сказки и легенды.

Неловкое мгновение скрасил мелодичный звон струны. Красивый молодой эльф с гитарой тряхнул длинными волосами и пропел жалобным голосом:

 

 

Ворон с Вороном подрался,

На земле один остался.

Отчего жена грустит?

Он же, вроде, был банди-ит!

 

 

Крашеная блондинка залилась неприличным смехом, а гитарист забавно и нахально подёргал острым ухом:

- Донна Альбина, пять монет за песню – и я набью фольклором вашу будущую книгу.

- А мне стаканчик! – подал голос нищий инвалид, втаскиваясь в таверну со двора, и тот час же расположился в уголке прямо на своей драной сумке. – Я столько расскажу! Я Мор прошёл!

- Наш Марден Мор прошёл, мне уж его рассказы! – одёрнул нищего хозяин Оливьеро. Но алкоголик не сдавался:

- Зато я видел настоящих Порождений Тьмы!

На несколько мгновений зависла неприятная тишина, затем фургонщик Паттинаре произнёс:

- Век бы их не видать. Лучше о Воронах.

- Что вы такое говорите! – кухарка принесла ещё графин вина. – Этих лучше совсем не поминать ни разу. А то, не приведи Создатель, ещё заявятся.

- Как будто у нас никогда не останавливались Вороны! – весьма неосторожно встрял слуга, покрепче притворяя дверь за нищим и тут же искоса поглядывая на балкончик.

- Заткнись, Чиро и не чирикай! – снова подал голос хозяин, а постояльцы засмеялись неожиданному каламбуру.

- Всё-таки антиванцы и без Воронов – это как-то не так, - стеснительно предположила донна Альбина. – Но право, я теперь не знаю, сначала попросить вас, местных, рассказать о Воронах, или же разузнать о тех страшных событиях и обратиться к вам... как вас зовут?

- Меня зовите «Риалтано»! – перебил менестрель, подсаживаясь ближе и сладко улыбаясь даме. Инвалид возмутился:

- Эй, тощий! Сеньорита это мне сказала! Она желает знать всю правду о Герое Ферелдена!

- А... не о Героине?

- Какая разница, если вы даже не уверены? Только скажу я вам, что ни один герой не станет великим без верных друзей. А, между прочим, в той команде, последний зуб даю, был один антиванец. Притом, что ни на есть настоящий Антиванский Ворон. Так-то.

- Ладно, - гитарист, видимо, решил, что пора сделать туманный вечер менее томным и поудобней перехватил инструмент.

 

Биением трепетным нежно звучит

Серебряных струн перебор.

Гитара всегда о любви говорит

И сердце зовёт: «Si, amor!»

 

Мы смолоду ждём, как обещанный дар,

Увидеть тот пламенный взор.

Но я бы и сам распалил тот пожар,

Но я бы сказал: «Si, amor!»

 

Порой, драгоценным лучом ослеплён,

К добыче потянется вор.

Беречь ли её до скончанья времён?

Ответить ли вдруг: «Si, amor?»

 

Плетёт кружевница извитую нить.

Вовек не распутать узор,

Но можешь его для себя изменить.

Ты просто скажи: «Si, amor».

 

Досталось тебе непростое житьё.

Судьбу не кляни вперекор,

Ведь эта судьба и рожденье твоё

Начало берёт в «Si, amor!»

 

Остывшее сердце встревожится вновь,

Открыв затаённый затвор.

И новую радость укажет любовь...

Любви отвечай: «Si, amor!»

 

* * *

 

 

На балкончике над залом, укрытые от любопытных взоров занавесками, удобно расположились двое.

- Здесь точно безопасно?

Рука высокого худого антиванца, щеголяющего фигурно выбритой бородкой, потянулась к графину. Золото на парчовых рукавах заиграло отблесками свечей.

- Успокойся, Клементе. Кто станет нас искать в этой глуши? Если бы был повод к опасениям, Марден не предложил бы это место для встречи, - ответил его собеседник, смуглый аристократического вида мужчина средних лет с первыми признаками седины в старательно уложенных волосах.

- Марден? Пф! Автортетные пьяные сuchillos? Может быть, Леонардо Гальярдо и чувствует себя в безопасности в любом месте. Но мне, за неимением телохранителей, по меньшей мере, неуютно.

- Я приехал всего с двумя сопровождающими и они сейчас внизу. Это разговор не для ушей непосвященных, насколько бы я им не доверял. Думаю, и ты в этом тоже заинтересован. Зачем кому-то знать, например, о том, как ты интриговал против собственного Дома.

Клементе замер с бокалом, поднесенным к губам. Похоже, сам факт упоминания некоторых эпизодов прошлого настораживал его.

- Что ты хочешь этим сказать?

- Я хочу сказать «Ринала».

- Ну, и?

- Спешу тебя обрадовать. Этот выродок, Зевран Араннай, похоже, докопался до истины. И методично режет глотки тем, кто был причастен к истории ее ликвидации. По слухам, первым покойником был его нежно любимый друг Тальсен.

- Очаровательно! – Клементе попытался скрыть тревогу за нотками сарказма. – Но зачинщик той истории – Валиста.

- Валиста?  Можно подумать, нет в мире вещей, которые Валиста не спихнет с больной головы на здоровую. Можешь быть уверен, он найдет, как оказаться ни при чём, а за все заплатим мы. Именно поэтому я решил использовать Альбину. Кстати, она уже здесь.

- Где?

- Внизу в зале. Если её как следует припугнуть, думаю, она использует связи, которыми обросла в Орлее, и поможет решить нашу маленькую проблему.

Клементе осторожно отодвинул штору и посмотрел в зал.

- Орлей пошел ей на пользу.

- Надеюсь. Рейвас уже должен быть здесь, он собирает информацию. Пока что результаты неутешительные. Ушастая мразь основательно зачистила свой собственный Дом и пошла дальше.

- Я не думал, что всё настолько серьезно.

- Похоже все серьезно именно настолько. Именно поэтому Марден застрял в этой дыре и исцеляет тревогу вином. Хотя, Андрасте свидетель, я не думал, что он к вечеру накушается до такой степени.  Ох уж эти ферелденцы! Я здесь с утра именно потому, что в наших интересах - быстро упокоить беспокойного и забыть все это.

 

 

* * *

 

Тем временем, в зале таверны стало теплее и душевнее. Даже хозяин Оливьеро лично сходил на кухню, принёс бутылку кислого вина и сырную лепёшку, вручил нищему, что-то пробурчал, а тот ответил. Но кого это интересует? О нищем вскоре позабыли: зачем бояться россказней о далёких Порождениях Тьмы, ведь свои байки-сказки могут быть гораздо интереснее.

- Знаете, как антиванки знакомятся? Они подходят к сеньору и говорят: «Вы очень похожи на моего третьего мужа!» Тот озадачен: «А сколько их было всего у вас?» «Два!»

- Ой, вы не сочиняйте! Где вы встречали озадаченного антиванца?

Слуга Чиро закончил третий анекдот, а гитарист едва начал второй, об Антиванских Воронах, но ему не дала открыть рта куртизанка:

 

- Вот вы смеётесь, а наши Вороны действительно отличные любовники.

- По мне хоть Ворон, лишь бы полюбил по-настоящему! – вздохнула тихая служанка.

- Прекрати, - дёрнула её кухарка, - В который раз её учу: мужчины все только лишь об одном и думают!
– Ой, не скажите, тётенька Белинда, есть ещё негодяи, которые об этом и не помышляют! – трагично воскликнула развесёлая куртизанка.

- Но уж не Вороны! – подпел кто-то из выпивших гостей. – А вот вы знаете, почему антиванцы много тратят на продажных женщин? Они обходятся дешевле, чем приличные.

 

- Давайте лучше уж опять про Воронов, - потребовала сеньора Альбина. Кажется, ей немного надоело это непотребство.

- Гнусная свора, - заплетающимся языком пробубнил здоровый бородатый парень, захлопывая уличную дверь. Его заметно покачивало. – Вы все тупые, - сказал он, обводя пальцем и гостей, и местных. - Если Ворон даже всегда себя готов убить, то что уж ему стоит чикнуть свою пассию?

- Не надо, хватит, страшно очень, - пискнул кто-то за барной стойкой.

 

- Вот и молчи. А то, слышь, Ворона она в койку захотела...

- Марден, кто-то приехал? – спросил хозяин бородатого.

- Ага. Щас будет…Он лошадь это…привязывает, - тот, кого называли ферелденцем, сделал неразборчивый жест рукой, видимо показывавший, как привязывают лошадь, поставил у порога лист металла и молоток - свои принадлежности для отпугивания степных животных, прислушался и снова открыл дверь, впуская посетителя. Хорошо одетый, экипированный в кожаную кирасу, при оружии, эльф, не здороваясь и не снимая шляпы, взглянул на Мардена и тот повёл его по лестнице наверх.

- Кто это был? – спросила донна, нервно теребя пальчиком перо-закладку, как будто бы пытаясь защититься своей книжкой.

- Чё вы, красавица,  шугаетесь-то? – подал свой скрипучий голос нищий. – Ворон, конечно, - и противно захихикал.

 

Оливьеро Маурицио пригрозил ему:

- Не стыдно ли? Тебя пригрели, накормили, а ты несёшь всякую чепуху. Много ты знаешь об Антиванских Воронах? Небось, столько же, как и о Порождениях Тьмы.

Гости стали посмеиваться, понимая, что инвалид – всего лишь пакостный лгунишка, а тот, хотя и не надеясь, что его услышат, ещё пробормотал:

- Как будто все Вороны нехорошие! Как будто они тыкают кинжалами куда попало! Нет уж, не учат их так свои силы разбазаривать. Просто некоторые Вороны позабыли, для чего когда-то были созданы. Не гадить, а летать.

 

* * *

 

Придурошный старик немного огорчил компанию своими умозаключениями, но атмосферу снова оживила задорная гитарная струна, и гости попросили менестреля скоротать их вечер. Спать почему-то не хотелось. Звук грома посреди тумана всё ещё стоял в ушах.

- Ладно, - гитарист понял, что много он за исполнение не получит, и решил завести всех остальных на вечеринку. Пусть сами себя развлекают.

- Алис, начнём с тебя. Что будем петь? – гитара нежно зазвенела перебором и, малость ошалевшая от столь редкого предложения куртизанка, сама не поняла, как так случилось, что она взобралась на лавку и поёт.

 

Украл моё сердце лукавый вор.
Лай-дала-дала-лэй!
Сама пустила его на двор.
Лай-дала-дала-лэй.

 

Сама за руку его взяла.
Лай-дала-дала-лэй.
И целовала, и обняла.
Лай-дала-дала-лэй!

 

Убийца грозный, боец лихой,
Лай-дала-дала-лэй,
Похитил сердце, унёс покой,
Лай-дала-дала-лэй.

 

Мой нежный Ворон, мой страстный тигр,
Лай-дала-дала-лэй,
Любитель женщин, вина и игр,
Лай-дала-дала-лэй.

 

Люблю тебя лишь я одного,
Лай-дала-дала-лэй,
Не нужно больше мне никого.
Лай-дала-дала-лэй!

 

Станцуй со мною, мой друг, сейчас -
Лай-дала-дала-лэй -
Нет в целом мире счастливей нас.
Лай-дала-дала-лэй!

 

- Ну вот, расстоналась, как привидение невинно убиенной невесты, - вроде бы недовольно фыркнула кухарка, на деле растроганная любовной историей. - А ну, долой сырость!

Женщина томно повела пышным плечиком, задорно махнула невесть откуда взявшимся платочком и бойко завела под дробный перестук каблучков:

 

Мой милёнок-воронёнок

Высоко летает,

Как заслышу его голос,

Враз сердечко тает!

 

Ворон, ворон, воронок,

Милый мой милашка,

Плащ как крылья за спиной,

А в руках ромашка, - подхватила Лия, самая бойкая из служанок, вылетая в круг. Когда танцует антиванка – сердце млеет на неё глядеть. А если сразу две – это всегда похоже на дуэль, только гораздо веселее.

 

Полюбила ворона,

Ладного да спорого,

На других и не гляжу,

С ним одним гулять хожу! - не сдавалась кухарка.

 

Под окошками палаццо

Куст азалии цветет, - Алис решила не оставаться в стороне от общего веселья. -

В том кусте, который вечер

Ворон миленькую...

- Целует! - невпопад выпалила покрасневшая до корней волос Лия.

 

Куртизанка слегка усмехнулась, ведь частушка заканчивалась безобидным "ждет", а не тем, о чем подумала эта дурочка. Причем, судя по порозовевшим щекам, не она одна.

Веселье набирало обороты.

 

Ворон мне летал в окошко,

Залетела я немножко,

Дарит пусть теперь кольцо, - Алис заговорщически подмигнула Лие, -

А не то снесу яйцо! - закончила куртизанка под всеобщий хохот.

 

* * *

- Весело тут у вас, - презрительно скривился вновь прибывший. Охранник не только провёл странного гостя на балкончик, но и за собой бархатное полотно задёрнул.

- И что?

- А ты что выяснил?

- Что тот, кто вздумал нас собрать в одну команду, желает выполнить не заказ Гильдии, а заказ самозваного Гильдмастера: собрать нас в кучу и прихлопнуть. Вы думаете, почему именно здесь и именно сейчас?

- И ты туда же, Рейвас! –Гальярдо скривился, словно вино в его бокале оказалось скверным, – Нашел чем шутить. Клементе, вон, и так уже сидит в мокрых штанах. И Марден бородищу отрастил, думает, Зевран его рожу не узнает. Да ещё спрятался-то где? Парни, хватит прикидываться, да, все мы здесь не просто так. Желание известных нам людей, важных людей, - подчеркнул Леонардо Гальярдо, - Сегодня идеально совпадает с нашими желаниями. Та самая команда, что когда-то пыталась выдрессировать этого самоуверенного остроухого... я сейчас не про тебя, Рейвас, та самая команда нынче здесь, именно потому, что остроухий никакой дрессуре поддаваться не желает. Даже смерть Рины не поставила его на место, даже поездка в Ферелден. Этот гадёныш увязался с теми, кого должен был грохнуть. Мало того, он закрутил, вы будете смеяться, всамделишный роман со своим замечательным «объектом», и вы прекрасно должны понимать, какую это ему сделает поддержку, если Дом Воронов упустит его ещё раз.

- Слушайте, Леонардо, я не против прикончить Аранная, только ради того, чтобы вокруг меня не дёргались, когда я слышу «остроухий» про него. Как будто я причастен к его выкрутасам!

Рейвас щёлкнул холёным ногтем по ободку бокала.

- Нет, мне не наливать. Эльфа может выследить только эльф и то не пьяный. Марден, ты точно знаешь, что Араннай уехал? Или, может, ты его прячешь у себя в подсобке? Я к тому, что...

- Он того… уехал совсем, - Ферелденец махнул рукой куда-то в неопределенном направлении. – В Крик.. Кирк… Портки Андрасте, в Криквол!, но...

- Но он уже «потерял» где-то среди Вольных Марок не одного преследователя.

- Вот именно, - Марден схватил его бокал и осушил до дна.

- Пьяная сволочь, - обругал его Клименте. – Нет бы, не дожидаясь нас, подсыпать ему яду, сейчас сидели бы спокойно.

- Не-ет! Я тогда задания не получал. И ниф-ф-фига не соглашался. Дураков не-ет.

Марден с пьяной лыбой погрозил кому-то в воздухе пальцем.

Клементе фрыкнул.

- Угомонись! Или лучше посмотри что там за окном, у меня такое ощущение, что внизу кто-то бродит. И не дыши на меня перегаром от сивухи! Пьют же такую дрянь!

Ножичек нервно постучал о стол. Сеньор Гальярдо сделал вывод:

- Гильдия всё равно когда-то доберётся до того, кто посмел расшатать её основы. Два варианта: или это совершаем мы... Марден, все вместе! Либо... Куда ты смотришь? Трусишь, гнида?

- Либо. Послушай, Леонардо. Будет второе «либо». Нам надо просто прекратить попытки остановить Зеврана и залечь на дно. Спешка тут совершенно ни к чему.

- А как же перерезанная глотка Грандмастера Риалто Рунна? Который, собственно, и дал добро на это дело. Нет, у Зеврана больше поводов убрать именно нас, а не кого-нибудь другого. Поэтому мне больше нравится первое «либо». И я намерен завтра же с утра пуститься в путь, мы обязательно прикончим остроухого. Я ничего не имею против тебя, Рейвас, - тот всё равно злобно фыркнул. - В общем, накроем его где-то в дороге, а если нам его никто не сдаст, я предлагаю ждать его здесь, в «Piena tazza». Марден же говорит, что он как минимум раз в месяц тут останавливается.

Упомянутый бородач, нетвердыми руками открывая оконную щеколду, буркнул:

- Фиг его знает. Он-то уехал, а кто там бродит?

Рейвас задумчиво потер подбородок и отодвинулся, чтоб не задело створкой:

- У него тут наверняка имеется агент. Вот вычислю, тогда будет немного безопаснее. А то засядем тут, и как раз Зеврану сообщат. Как думаете, кто тогда в пролёте?

Клементе нервно смял салфетку.

- Он прав. Ждать Зеврана в засаде здесь– ещё хуже, чем гнаться за ним по следу. Лучше выбрать безопасную диспозицию и составить план.

- Никого, - пробубнил высунувшийся из окна Марден и подался вперед, вглядываясь в туман.

Рейвас посмотрел издалека в затянутый дымкой оконный проем.

-  Знаете что? Ваш Валиста с помоями сольёт нас, лишь бы его самого не тронули.

- Я прав. И знаете что ещё? Ваш Валиста с помоями сольёт нас, лишь бы его самого не тронули. Я даже начинаю думать, что Зевран прав, начав эту зачистку. Вон, эти, внизу, в зале, сидят и весело поют, а мы трясёмся и грызёмся, вместо того, чтобы наслаждаться своей силой и властью.

Из зала неслись бойкие напевы антиванок, стук каблуков и смех. Действительно, те, кого Вороны считали только средством своего благополучия, простые люди, эльфы, веселились, в то время как «хозяева Антивы», в своей «элитной ложе», опасались мести одного из бывших братьев, которого когда-то предали.

В этот момент за окном раздался шум крыльев и с дерева взметнулась вспугнутая горлица. Марден дернулся, словно потеряв равновесие…

 

* * *

 

Некоторое время Оливьеро Маурисио поглядывал наверх. Его, по-видимому, беспокоило исчезновение охранника, и даже показался некий шум, наверное, открывали то окно, из него можно осмотреть правую сторону двора. Нет, всё понятно, дорогие (в прямом смысле) гости, могут позвать к себе кого угодно, даже невзрачного работника. Но почему так долго?

 

Гости таверны, между тем, вели свой собственный концерт, которым заправлял ушастый гитарист. Он не вызывал особенных подозрений, но останавливался тут впервые. Но ведь в тавернах каждый день бывает много новых путешественников.

- Куда там инвалид запропастился? Дай-ка и я схожу на двор... - фургонщик Паттинаре оглянулся на прыснувшую куртизанку. – Чего ржёшь, глупая? Быков проверю. Что-то громко взревел один. Да заодно вашего деда поищу. Чем вы его там накормили, что не возвращается...

- Сеньор Оливьеро не держит прокисших продуктов! – сердито заступилась кухарка. И тут же испугалась:

- Вы бы не ходили ночью. Страшно там.

Фургонщик не послушал и открыл было входную дверь, в которую почти сразу ввалился нищий.

- Правда, там как-то жутковато. И туман. Едва не заблудился, - поддержал он кухарку и захромал в свой уголок, где тотчас стал устраиваться спать.

- Постойте, Паттинаре, не ходите! – тревожно позвала донна Альбина, но тут взглянула в сторону балкона. Она узнала человека, который ей махал, требуя подойти. Не объясняя ничего, сеньора двинулась к лестнице. Пусть думают, что она отправляется в свой номер. Слуга вызвался показать фургонщику где внутренняя умывальня, куда старались не пускать кого попало, но раз уж на дворе такой туман... Хозяин Оливьеро, пожалев бродягу нищего, прикрыл его пустым мешком. Кухарка унесла поднос с пустой посудой, а вскоре вынесла другой, с вином и пирогами, потому некоторая суета в столовом зале всё-таки не окончилась уходом всех по комнатам. Гитарист будто бы чего-то ждал. Получив свою выпивку, оставшиеся гости - два ансбургских ремесленника, пожилой торговец рыбой и человек, похожий на солдата, скинулись, угостили эльфа и потребовали ещё музыки.

 

 

Под её звуки, путешественница с книжкой вошла в закрытое пространство «ложи», отделённое бархатной шторой.

- Что, вы... а где...

- Марден только что выпал из окна, - сквозь зубы прошипел Рейвас. – Вот так, глянул, что там шуршит – и выпал. Но теперь хоть не ноет и не прячется. Я даже не пойду смотреть, точно ли он свернул шею, потому что...

- Я ничего не знаю, - донна Альбина отступила к выходу, но Леонардо поманил её.

- Даже пьяные Вороны не падают из окон просто так. Что ты хотел сказать, Рейвас?

- Потому что ОН здесь. Наша сладкая ходячая смерть. Я вот до сих в этом уверен, но вам, конечно, без меня не вычислить Зеврана. Общайтесь, я, по крайней мере, должен убедиться, что он не внутри здания.

- Зевра-ан? – вытаращив глаза, переспросила женщина. Леонардо Гальярдо поднёс палец к губам, а Рейваса напутствовал:

- Не вздумай там повторить подвиг Мардена.

Эльф состроил свою презрительную ухмылку и исчез.

 

- Пока он на разведке, сядь и слушай.

Но гостья оставалась на ногах. Впрочем, Гальярдо не терзался совестью и не стремился подчинить её. Пока он обстоятельно рассказывал Альбине, что Зевран Араннай сводит счёты и подрывает старые устои Дома Воронов, Клементе оборвал несколько пуговиц со своего жилета.

- Слушайте, вы меня сочтёте трусом, но часа не прошло, как мы договорились кончить Зеврана, а нас уже трое.

- Нас снова четверо, - уверенно заявил их организатор. Но женщина не согласилась:

- С чего мне-то вести охоту на Зеврана? Он мне не сделал ничего дурного, а в травле Рины я участия не принимала.

- Но ты знала.

- Что конкретно? Что Рина предала нас и подставила Зеврана с Талисеном? Тогда все так и думали.

- Нет, дорогая. Тогда так думал только сам Зевран.

- Я не вникала, извини.

- На чьей ты стороне?

- Демоны Тени, на своей! Слушайте, если вы меня позвали только за этим, чтобы подставить остроухому в качестве жертвы, то я – пас.

Клементе бросил вилку так, что она воткнулась в стену.

- Видишь, она не соглашается. Хотя она могла бы...

- Что? – её локоны вздрогнули, а ресницы захлопали как у орлесианской фарфоровой куклы.

- Ну... если мы в засаде, ты бы могла отвлечь его, - он покрутил пальцами. – Вот  так отвлечь, ты понимаешь?

- Ха-ха, - сухо произнесла донна Альбина. – Отвлечь профессионального соблазнителя. Знаете, я бы и не прочь немного полежать под ним, да только без того риска, что он потом поднимется, а я останусь.

- Если ты согласишься, - вполне серьёзно заявил сеньор Леонардо, - Мы не дадим тебе погибнуть. Только немного отвлеки его, даже не обязательно тащить в постель. Обними в коридоре, в уголке, схвати за шею – и мы сразу освободим тебя и нас всех.

- Это был бы хороший вариант, - согласился Клементе.

- Этим ты делаешь мне комплимент: «Я бы точно не устоял»?

- Вроде того, - немного успокоился Клементе.

- Но я его не принимаю, - огорошила она. – Есть мнение, что Зевран Араннай уже малость не тот. Жизнь его научила всякому, но главное, он, как бы это пояснить вам... Он занят.

Некоторое время Вороны соображали, что это значит, потом до главного дошло:

- Это связано с его поездкой в Ферелден?

- Да.

- И кто же он... или она?

Женщина чуть склонила голову к плечу.

- Наверное, личность достойная, если даже Зевран попался. И я вам скажу, если уж одинокий Ворон сумел заставить эту закоснелую банду, что называет себя Гильдией, плясать на сковородке, то уж влюблённый Ворон... свернёт не только горы, но шеи тех, кто смеет покушаться на его свободу. Впрочем, я посмотрю, что можно сделать... – она бросила на стол книжку, вышла и закончила, шёпотом: «Для себя».

 

 

* * *

 

- Явилась драгоценная сеньора, - скривила губы куртизанка, впрочем, её усмешка, судя по всему, никак не долетела до ушей Альбины. Зато эльф-гитарист мигом оставил жалкие попытки развести её на ласки своими песнями, и снова пересел поближе к путешественнице. Гитара зазвенела нежным перебором:

 

Антивский вечер прян и солон,

Сметает в гроздья звезды ветер,

В их призрачном неверном свете

Бесшумно пролетает Ворон.

 

Влюбленным парочкам не спится,

Подругу парень обнимает.

А Ворон мимо пролетает.

Куда летит, к чему стремится?

 

- Оставьте лирику. Я лишь хотела знать, насколько правда то, что говорят об Антиванских Воронах. Мне всё-таки предстоит жить в стране, которая считает их... чем-то, вроде своего боевого знамени. Одновременно ими и гордятся, и боятся их. Случайной встречи, гнева. Боятся оказаться у них на пути. Разве не так? А вы всё про любовь.

- Какая там любовь! – подал голос подвыпивший мужчина. – У нас про них другое пели:

 

Налетело вороньё

На крестьянское жнивьё.

Что не съели – поклевали,

Разодрали, истоптали.

Чтоб вам впредь не сладко есть,

Чтоб вам перьями облезть.

 

Кухарка наклонилась над столом, щедро подливая вино и бормоча, что некрасиво так шутить об Антиванских Воронах. Что ваши деревенские побасенки – это о птицах, и никак не о разбойниках-красавцах. Да, их лучше вовеки не встречать, но всё-таки...

 

- Не получилось романтизму, - посмеялся над музыкантом работник Чиро. – Вороны – лютые ребята, если их задеть. Не попадать бы никому в эти разборки и даже сбоку не стоять.

Гитарист не сдавался:

- Не врите, все песни Антивы – о любви и все о Воронах, даже если их там и не упоминают. И эта песня тоже вам подходит, она тоже о Вороне...

- О Вороне? – переспросила гитариста донна Альбина. – У них есть имена?  Эльфик, ты сам придумал эту песню? Тогда скажи, она о ком?

- Ну... это новая легенда, в столичном порту что-то мне напели.

- Мне тоже, - вдруг строго заявила женщина, охладив обстановку этим тоном. – И, кажется, я знаю имя Ворона вернувшегося после Мора из Ферелдена.

 

 

Внезапно наступившее затишье, опять прервал пьяный ремесленник:

- Вон, этот старикашка тоже недавно говорил, будто в команде Стражей, которые побили Архидемона, был настоящий антиванец. Ворон. Давайте-ка расспросим, а вдруг правда что-то знает?

- Он там не помер, часом? – спросил его сосед.

- Бутылку высосал и спит. А ну-ка, Чиро, ткни его, пускай расскажет, что там за история.

Хозяин Оливьеро заступился:

- Не смейте деда трогать. Не приведи Андрасте каждому из вас закончить нищим бродягой. Донна Альбина, если что-то знаете, порадуйте нас тоже, а то, гляжу, такой концерт устроили сегодня, и вам бы выступить, если желаете.

 

- Это роман. Я прочитала это в своей книжке. Несколько лет назад был Ворон. Эльф. Красивый, как... – она прищурилась и улыбнулась музыканту. – Нет, не как ты. Красивее. К тому же он блондин.

- О, я несчастный! – драматично воскликнул гитарист, делая вид, что вырывает свои каштановые  волосы.

- Ммм? – куртизанка почему-то растерянно взглянула на хозяина таверны, но тот сделал ей знак молчать. А гостья продолжала:

- И был этот прекрасный Ворон смел и быстр, никто не устоял бы в поединке с ним. В любовных играх он не знал соперников, у него вот здесь, на щеке, была татуировка в виде изящных листьев лилии. У нас, в Орлее, это знак изысканной любви.

 

 Наверное, ему завидовали. У красавчика нашлись враги. Ведь он не очень-то внимательно слушал главарей, считая, что они слишком жестоки к подчинённым. И даже... тсс! Что нужно изменить Дом Воронов. Но главное, улыбка не сходила с его прекрасного лица, полёт его по жизни всем казался таким счастливым. Тогда враги заметили, что у нашего славного героя есть милые друзья, которые ему милее прочих. Девушка и мужчина. Им он доверял, как самому себе. Негодники подстроили такое дело, в котором стало ясно, что девушка – предательница, что она променяла своего напарника на деньги. Наш Ворон был подавлен и позволил казнить свою подругу за измену. Её убил второй. Но вскоре выяснилось, что она была чиста, предателем же оказался парень, который захотел убрать соперницу. Так Ворон потерял сразу двоих возлюбленных. Его улыбка и глаза угасли, исполненные горем. И Ворон улетел за море, в Ферелден, где шла война. Ведь он хотел погибнуть, разочарованный во всём, что было его жизнью... Там он нашёл свою любовь, - вдруг резко и неумолимо закончила рассказчица.

 

- А дальше? – пискнула служанка.

- Девушку или парня? – с подковыркой спросил музыкант, водя ногтем по струнам, чтобы извлечь некий протяжный атмосферный звук.

- Он там остался? – ахнула кухарка. – Он жив или погиб?

 

- Какой же антиванец без Антивы! Конечно, он вернулся. Наверное, вместе со своей новой любовью, со своим Стражем. Подробности, наверное, в конце романа и я надеюсь, что она окончится чем-нибудь вроде свадьбы. В книжках всегда все получают, кто что заслужил.

 

 

 

* * *

 

- Она сдаёт нас... Видишь, вернее, слышишь? Она его открыто предупреждает, что мы здесь.

- Он без неё прекрасно это знает.

Два Ворона достигли конца галереи и – вот он – узел, затянутый на струганной балясине. Узкий шнурок-гаротта намертво сдавил петлю на шее Ворона-эльфа.

- Рейвас. На него я надеялся больше всего, - выдохнул главный. – Право, уж если эти остроухие за что берутся, то делают это лучше других.

Оба прошли обратно, в бархатное убежище.

- Проблема в том, что тот, на кого мы охотимся, тоже из этих остроухих, - продолжил мысль своего главаря Клементе.

- Нет. В том, что вы все сдрейфили. И в том, что знай я, как сильно вы сдрейфили перед Зевраном, - Леонардо взял со стола брошенный воронессой томик, открыл на заложенной странице, заметил что-то интересное, - Наверное, тогда послушал бы тебя, приполз к нашему кровнику на брюхе и умолял простить, давая клятвы верности его новым затеям. Что он там вздумал, пропихнуть реформу Гильдии? Забавно. Только дон Гальярдо не привык на брюхе ползать!

Он обернулся на скрип половицы: Клементе отступал. Клементе Празо, тот, который без сочувствия мог выстрелить из арбалета в первого встречного, изрубить труп на части, тот, кого не единожды бросали в самые отчаянные схватки, теперь поджал хвост, как собака и, не глядя на Леонардо, устремился к лестнице.

 

Спустился быстро, пересёк столовую, сбивая ритмы музыки, не оборачиваясь, выскочил за дверь. Там засмеялись: «Всё же, тётка Белинда, ты что-то скверно приготовила!»

Гальярдо снова открыл книгу. Взгляд с полутёмной галереи выхватил веселящуюся вместе со всеми воронессу. Он прочёл вслух:

 

Не верь, мой друг, своим глазам,

Ошибка истиною станет;

Не верь угрозам и слезам,

Верь сердцу - сердце не обманет.

 

«Стерва. Погоди, даст судьба подрезать крылья Араннаю, ты пожалеешь, что не согласилась мне помочь». Затем Ворон швырнул книгу с галереи, вызывая внизу, общее замешательство, и нырнул за бархатную занавеску. Там он полил зеленоватым ядом разложенные на столе кинжалы и приготовился к чему угодно.

 

 

* * *

 

«Все, хватит! Можно ловить рыбку в мутной воде, но ровно до тех пор, пока не появляется угроза, что тебя не сожрут крокодилы!»

Клементе Празо, вот уже несколько лет как второй человек в доме Празо, захлопнул за собой дверь таверны и решительным шагом направился к конюшне.

«Я очень похож на идиота? Я прекрасно знаю, чего ты добиваешься, Леонардо Гальярдо. О, да! Ты всегда любил чужими руками жар загребать! Тебе очень хочется принести в Собрание Домов голову Аранная на блюде, а рисковать своими шкурами должны мы. Вся эта история с контрактом Азул была и быльем поросла. А пепел небезвинно упокоившейся горе-наследницы Риналы давно развеял ветер. Если даже Зевран играет в вендетту, это надо просто осторожно переждать и прихлопнуть его, когда представится случай. И все! А не устраивать из этого фарс с розысками и погонями. Тем более что этот Зевран – скользкий и мутный тип. Вот как он это делает? Как ему удаётся вечно выходить сухим из воды!»

 

Засов на воротах загона у конюшни в тумане покрылся капельками росы и был неприятным на ощупь. Клементе несколько раз дёрнул его, выругался, злясь на обстоятельства: ещё недавно он бы лихо перепрыгнул эту изгородь, а сейчас психовал, сражаясь с никчемной ржавой загогулиной.

- Осторожность еще никому никогда не мешала. Я двадцать лет потратил, чтоб добиться нормальной жизни и теперь мне почему-то совершенно не хочется ею рисковать попусту! – Клементе сам не заметил, как начал думать вслух.

 

Под крышей царил мягкий полумрак, в котором проникающая влажная дымка выглядела зловещей. Мерцал фонарь снаружи под навесом. Здесь пахло лошадьми, сеном и ароматными травами, снопами, висевшими на толстом шесте почти под самой крышей – на подходе к стойлам, чтоб отгонять насекомых.

- Так что, прости меня, Леонардо Галярдо, твои планы мне не интересны, у меня есть свои на этот счет. -  Празо решительно направился к своей лошади. - Ты в прошлый раз втянул меня в свои делишки и мне чудом немного перепало. Но обычно ждать от тебя благодарности – так лошадь сдохнет, пока трава вырастет! Не зря тебя по молодости звали Лео Канарейка - любишь ты начирикать, а потом фить! Тем более, что…

 

Продолжить он не смог. За его спиной, откуда-то из пространства между развешенных вверху снопов маятником качнулось гибкое тело с двумя кинжалами в руках. С точностью циркового гимнаста, удерживаясь согнутыми в коленях ногами за шест-перекладину, нападающий описал три четверти круга, и вонзил клинки в основание шеи проходящего Клементе. Молча, стремительно, на треть длинного лезвия. Затем ловкач качнулся назад, вернулся в точку равновесия, с изяществом опасной бритвы практически сложился пополам, подтягиваясь наверх, и исчез где-то в тенях под крышей.

Темное кровавое пятно медленно пожирало узор на золотой парче и растекалось по соломе, образуя темный ареол вокруг головы мертвеца... 

 

...именно в тот момент, когда с вершины лестницы летела книга, переложенная чёрным пёрышком.

 

 

* * *

 

- Что это значит? – деловой фургонщик поднял роман, чтобы отдать прекрасной путешественнице, и остановил взгляд на спящем в углу старике. Ударившаяся чуть ли не об него, книга не произвела впечатления.

- Посмотрите, он там не умер? – не теряя задора, поинтересовался гитарист, и даже взял три плачущие нотки.

- Ой, это было бы печально... – служанка Лия поднялась на цыпочки, ещё не зная, сколько мертвецов в этой таверне и вокруг неё. Следующим движением, фургонщик Паттинаре произвёл эффект сильнее песен. Он стянул с деда мешковину, которой тот укрылся, и оказалось, что там – никого! Конструкция удерживалась на паре обручей от бочки, прогнутых с одной стороны так, чтобы образовать каркас. Наброшенное сверху рубище, клочья седых волос, мешок, - всё это не могло случайно получиться.

- Вот это фокус... Гвоздь программы, - эльф-гитарист, наконец, исчерпал свою иронию, ибо теперь все точно понимали: этот концерт может окончиться отнюдь не благодарными аплодисментами.

- Да, занятное превращение, - фургонщик отбросил мешковину в сторону, огляделся по сторонам, потом, подойдя к столику путешественницы, задумчиво положил книгу на скатерть. – Клянусь перстами Андрасте, я ума не приложу, куда и как успел испариться дед. Хотя, с самого начала что-то в нем показалось мне подозрительным.

Альбина усмехнулась краешками губ.

- Думаю, что мы оказались в центре интереснейших событий, – заметила она и обвела помещение многозначительным взглядом. Вслед за ней, гости и обитатели таверны начали пристально вглядываться в тени по углам.

 

Похожий на военного мужчина, поднимаясь, отодвинул стол. Он явно демонстрировал свою решительность и силу. Он взялся за оружие:

- А где хозяин? Надо спросить его, какого гарлока тут происходит!

- Тихо, Пабло, сейчас узнаем, - ушлый торговец рыбой вынырнул из-за него и подошёл к ступенькам, будто хотел позвать кого-то, но не решался. Может быть, ему было не велено? Он дёрнул гитариста:

- Ну-ка, остроухий, сгоняй…

- Нет, он останется, - прорычал злой солдат. – Встань там и положи гитару. Руки держи так, чтобы я их видел. Служанка пусть пойдёт. Спроси, что там, - он кивнул на балкончик, распоряжаясь вместо исчезнувшего из зала Оливьеро Маурисио.

Никто не стал спорить с таким опасным с виду человеком, и Лия поднялась по лестнице, но почему-то повернулась не в ту сторону, уставилась куда-то, взвизгнула и зажала рот ладонями. Она увидела повешенного, которого никак не могло быть заметно из столовой. И, хотя никто не догадывался, что там происходит, было ясно, что девушка напугана. Она бегом слетела вниз по лестнице, не в силах ничего сказать, и оказалась прямо в объятиях фургонщика, а там, где она только что стояла, возник самый таинственный богатый постоялец «Piena tazza», который только что скрывался в ложе. И всё бы ничего, только в руках его сверкали два кинжала. Он воскликнул:

- Где ты скрываешься, ублюдок? Шлюхино отродье! Где-е-е?!!

 

- У меня дурное предчувствие, произнёс Паттинаре.

- Не стоит слепо доверять предчувствиям, мой друг, - дверь снова отворилась, в голосе, что послышался из-за неё, звучали задорные нотки. – По крайней мере, дурным и беспочвенным. 

 

В зал вошел статный светловолосый эльф. Его скуластое лицо с неправильными, но эффектными чертами было красивым и живым. Янтарные глаза играли лукавой искрой, а левый профиль восхитительно подчёркивали изогнутые линии татуировки.

 

- Тебя ведь это не касается, не так ли?

- Кто ты?

- Я - смерть, - лучезарно улыбнулся вошедший. – Но не беспокойся, я не за тобой. Я за Канарейкой.

Не утруждая себя дальнейшими объяснениями, Зевран приблизился и остановился, перекрывая выход с лестницы.

- Леонардо Гальярдо, вы, кажется, соизволили гадко назвать меня, - сказал он утвердительно и резко. - При этом вы так настойчиво добивались встречи со мной, что я решил оказать вам эту маленькую услугу по самоликвидации. Я счел себя оскорбленным и говорю тебе, Лео Канарейка, что ты хам и невежа. Но я оставляю тебе шанс доказать, что ты хотя бы не трус. Кинжалы, здесь и сейчас.

 

Таверна замерла. Было слышно лишь недовольное пыхтение мужчины в полувоенных доспехах, который сейчас был довольно далеко, чтобы воспользоваться мечом. Теперь-то было ясно, что он и тот, который целый вечер изображал торговца рыбой, были телохранителями сеньора Гальярдо, а значит – Воронами.

- Вы двое, - Араннай, быстро стрельнул в них взглядом.  – Я вызываю вашего патрона на дуэль, поэтому не вздумайте топить его репутацию в помоях, тем более, вы – не мои кровники. В этих стенах слишком много глаз и ушей, а он сам позаботился о том чтоб здесь присутствовал донельзя красноречивый свидетель. Мое почтение, донна Альбина.

 

Воронесса, с живейшим интересом наблюдавшая за происходящим, улыбнулась, полуприкрыв губы пером-закладкой, словно веером. Она тихонько засмеялась:

- Воронята, не троньте гитариста, он настоящий.

Ей было трудно удержать эту улыбку, поскольку за фигурой оторопевшего парня, возникла тень хозяина таверны. В глубине бара, прикрывая путь к отступлению через кухню, Оливьеро держал у бедра небольшой арбалет, а остриё болта было нацелено донне Альбине прямо в грудь.

 

- Пьетро и Пабло, - указал Гальярдо телохранителям. – Не дёргайтесь, я сам с ним разберусь.

 

Леонардо спустился на несколько ступеней вниз, глядя, как Араннай вытягивает кинжалы из ножен и делает шаг в строну – освобождает место у лестницы. Зевран, с недобрым прищуром, следил за каждым движением противника. Во взгляде эльфа играл охотничий азарт хищника, приправленный колючими искрами насмешки.

Внезапно Гальярдо резким движением сдернул себя плащ и швырнул его вниз, метя в лицо противника. А после, с неожиданной прытью, перемахнул через перила и приземлился буквально в шаге от захлестнутого тканью врага.

Последовал глубокий выпад, но эльф то ли слишком хорошо ориентировался на слух, то ли просто был чертовски удачлив. Он встретил плащ согнутой над головой рукой, тут же присел и провернулся, уходя с линии атаки, чтобы сразу нанести удар в нижнюю часть голени.

Лезвие, пропоров сапог, повредило кожу, но сухожилия, похоже, остались целы. Леонардо покачнулся. По крайней мере, стоять он мог.

- Не настолько просто, мой хитрый дружок, – эльф выпрямился, широким жестом освобождаясь от шёлкового плена.

В повисшей тишине было отчетливо слышно, как падает на пол ткань и потрескивают поленья в камине. Похоже, «Piena tazza», что значит «Полная чаша», обещала наполниться впечатлениями до краёв.

- Ты думаешь, у тебя хватит сил на меня, ублюдок? – Гальярдо сделал еще один выпад, от которого эльф отшатнулся, словно пламя свечи под дуновением ветра.

- Хорошее предчувствие, знаешь ли. Хорошим я верю.

Противники начали двигаться, описывая круг и ловя малейшие движения друг друга.

Волнистое лезвие знаменитого «Шипа Розы» в эльфийской руке вспархивало бабочкой, сбивая врага с толку пустыми обещаниями внезапной атаки.

- Я убью тебя, Лео Канарейка, - продолжил Зевран. – Потому что это неизбежно. Новое сметает старое, а кровь смывают кровью. Твое время пришло и поэтому…

Араннай сделал резкий выпад слева, пытаясь застать противника врасплох. Тот перехватил летящее лезвие, на мгновенье удержал его гардой и ткнул свободной рукой, метя в живот.

Бунтарь отреагировал молниеносно. Правая долийская перчатка метнулась вниз, отбрасывая руку противника ударом в сторону. Взметнулись светлые волосы – эльф резко ударил врага лбом в лицо.

Тот опешил, невольно давая возможность освободить лезвие, а затем сделал два шага назад, размазывая запястьем потекшую из носу кровь.

- Щенок! - теперь Гальярдо разозлился по-настоящему.

Он перевел дыхание и бросился в атаку, закручивая стремительный пируэт, чтоб достать уклоняющегося противника, верткого как капля ртути. Лезвие с треском пропороло эльфийский рукав, Зевран, сбитый с ног подсечкой, полетел на пол.

«Могло бы быть и лучше, если бы после полученной затрещины голова не гудела».

- Ну что, довыделывался? – он сделал шаг к упавшему противнику, перехватывая кинжал поудобней.

Эльф резко крутанулся и стал подниматься на ноги быстрее, чем можно было ожидать от получившего порцию хорошего яда:

- Из тебя бы вышел отменный закройщик, а вот убийца – не очень.

- Braska!

Леонардо бросился вперед, чтоб успеть, прежде чем этот клятый эльф не станет в нормальную стойку. Резко и стремительно, вкладывая все силы в атаку. И теряя ритм. Ритм и узор, музыку танца смерти под звон метала, дарующей жизнь лучшему танцору.

 

Зевран встретил его с неожиданной податливостью, позволив лезвию, летящему в свою грудь, приблизится почти вплотную. Потом резко поднырнул под руку противника, перехватил её и вогнал «Шип Розы» между рёбер грозного дона Гальярдо. Сталь, кованная в Орзамаре, блистательно сыграла верхнюю ноту завершающего аккорда. Не зря, в свое время, Стражу пришлось отдать за этот кинжал цену трех лошадей. Это ведь был подарок для него, для любимого.

 

В зале раздались хлопки одиноких аплодисментов.

- Мое почтение, прекрасная Альбина, - Зевран легко поклонился даме, потом отер кинжал о труп побеждённого. Не убирая оружия в ножны, он подошёл к воронессе и поцеловал ей ручку.

- Донна Альбина, вы сегодня заказали правильную песню.

Та улыбнулась уже не натянутой улыбкой, тем более что Оливьеро Маурисио, по взмаху руки Зеврана, опустил свой арбалет.

- Извини, Оливьеро, я тебе тут слегка намусорил.

- Ничего, не впервой порядок наводить.

Тавернщик сразу вырос в глазах почтенной публики. Вот уж верно: не знаешь, где увидишь Ворона! Пабло кинул меч в ножны, Пьетро перестал наблюдать за гитаристом, а тот скорее схватил брошенную на стол гитару, как будто её вновь могли отнять.

- Я бы послушал твои антиванские романсы, Риалтано. Как-нибудь разыщи меня, когда я стану чуть богаче, чтобы достойно отблагодарить тебя. Да, и исполни им потом ещё раз «Si, аmor». Такой музыки много не бывает.

- Да вы, похоже, влюблены, сеньор Зевран? – игриво протянула куртизанка, едва оправившись от страха. Ответный жест не оставлял ей ни малейшей надежды на сегодняшнюю ночь.

- Ещё и как! – эльф церемонно развёл руками, как покидающий сцену актёр, благодаря публику за внимание и за то, что здесь никто и не пытался помешать его свободному полёту. Он вышел и как будто бы исчез из «Piena tazza», одновременно оставляя ей новую антиванскую легенду.

Hide

[JJMarvin 8 567]

 

 

Название: "Уикенд на Кадаре"

Автор: @Русалка

Размер: драббл

Пейринг: Рейес Видал/фРайдер

Жанр: POV, флафф, романтика

Показать содержимое

Feels like pins and needles in my heart
© The Birthday Massacre

 

Я не знаю, как именно определить это чувство. Ты словно паришь в невесомости, просто потому что человек появляется в твоей жизни. Каждый новый день приобретает особый, удивительный привкус. Бешено стучит сердце и захватывает дух, будто прыжковый ранец несет тебя вниз с высокого уступа, а вы всего лишь встретились взглядами.

Тихо вздыхаю, пытаясь справиться с эмоциями и немного расслабиться. Этому очень способствуют теплые, чуткие руки с сильными пальцами, скользящие по моему обнаженному телу.

Я лежу на кровати в спальне Рейеса, в неприметной квартире на задворках Порта Кадары. В комнате темно, немного света дают лишь странный светильник, очевидно, купленный у ангара, да отблески уличной рекламы, проникающие сквозь полуоткрытые жалюзи.

Чуть шершавые мужские ладони мягко, но крепко надавливают на мышцы спины и плеч, распутывая узелки моей усталости.

- Сара, расслабься.

В его голосе слышна улыбка.

- Это была чертовски напряженная неделя, - бормочу я, пытаясь сдержаться, чтобы не застонать от удовольствия, когда руки Рейеса умело массируют мои затекшие от тяжелого оружия плечи.

- Вы нашли нетронутый тайник реликтов на Хаварле, а затем разбирались с похищениями колонистов на Элаадене.

- Следишь за мной? – я улыбаюсь, не открывая глаз.

- Предпочитаю быть в курсе.

- Почему ты никогда не приходишь на «Бурю», Рейес? У меня тоже отличная кровать и шикарный вид из окна. Боишься, что я тебя похищу? – все еще улыбаюсь, хотя в каждой шутке есть доля правды.

Он смеется в ответ.

- Скорее это сделает твоя команда. Я слышал, они ворчат, что вы слишком часто возвращаетесь на Кадару.

- Здесь прекрасные целебные источники! А еще… массажисты… - Я все-таки не удерживаюсь от стона, когда его руки опускаются на поясницу, а затем ниже. – Ты хоть чего-нибудь не умеешь? Очень ловко получается, почти профессионально.

- Да что тут такого. Лапать красивую женщину, разве это сложно? – фыркает Рейес и переворачивает меня на спину.

Я улыбаюсь, а он целует мои смеющиеся губы, шею, спускается к груди… Но когда я зарываюсь руками в его волосы, прижимая к себе теснее – отстраняется с усмешкой.

- Я еще не закончил.

В отличие от меня, он раздет не полностью и явно наслаждается ощущением моей беззащитности.

Рейес приступает к моим ногам, лаская покрытую загаром кожу. Я чувствую обжигающий взгляд, скользящий по моему телу, и, закинув руки за голову, поднимаю глаза к потолку, стараясь справиться с дрожью. На потолке пляшут тени, нарисованные ангарским светильником, и мир кажется мне ирреальным. Все это так непохоже на прошлое. Неужели это все та же я? Влюбленная в контрабандиста Шарлатана, Первопроходец людей в другой галактике?

- Чем от тебя так вкусно пахнет? Что-то знакомое, но не могу вспомнить… Манго? Грецкий орех? Кленовый сироп?.. Но откуда им тут взяться…

- Это парипо. Редкий ангарский фрукт. Джаал сказал, что мне подойдет этот запах.

Рука Рейеса, массирующая мое бедро, на мгновение сжимается сильнее, почти причиняя боль, но тут же продолжает прежнее размеренное движение.

- Джаал дарил тебе духи?

- Мы с Суви выпросили у него пару флаконов, - я стараюсь не выдать голосом радость от этой пойманной вспышки ревности.

Рейес не комментирует, а я думаю о том, что он так и не ответил про «Бурю». Но выпытывать бесполезно. Если захочет, сам скажет, когда придет время.

Его губы касаются моей ступни, и я вздрагиваю, как от электрического тока. Снова прикрываю глаза, отдаваясь ощущениям, пока он поднимается все выше и выше, обжигая меня дыханием.

***

Мне нравится «личный кабинет» Рейеса в «Тартаре», да и вообще этот клуб. Возможно, потому, что он слишком отличается от привычных мест обитания хорошей девочки Сары Райдер. Но, скорее, дело в самом Рейесе, в его присутствии, которое делает для меня любое место особенным.

Когда это началось? Сложно сказать наверняка. Я поняла, что вляпалась по уши, покидая Кадару после очередного разговора с информатором Шеной. Осознала, что он не выходит у меня из головы, и наш флирт перерос в нечто большее. По крайней мере, для меня. Но и он тоже попался, так что томиться долго мне не пришлось.

Но что на самом деле происходит? Напоказ уж точно ничего, хотя некоторые в курсе наших отношений.

Сегодня у Рейеса встреча со своими клиентами, что-то вроде дружеского вечера в его кабинете. Комната погружена в затянутый сизой дымкой полумрак. Из общих залов «Тартара» доносится грохот музыки, стол заставлен выпивкой и едой.

Я почти не вмешиваюсь в беседу Рейеса с кроганом и азари. Он работает с ними уже довольно давно и знает, чего ожидать.

Рейес сидит рядом со мной и мне кажется, что я чувствую тепло мужского тела даже сквозь одежду, когда его нога прижимается к моему бедру.

Отпивая виски, слушаю, как он хохочет над пошлым анекдотом крогана. У него очень заразительный смех и я улыбаюсь в ответ. Он ловит мой взгляд и подмигивает, что каждый раз заставляет гореть мои щеки.

Я прислушиваюсь к музыке, отвлекаясь от разговора, и вдруг Рейес берет под столом мою руку. Со стороны это совсем незаметно. Он сидит в расслабленной позе, потягивая виски и поглаживая длинными пальцами тыльную сторону моей ладони.

Этот простой жест вызывает во мне такую бурю эмоций, какой позавидовал бы морозный Воелд. Поражаясь собственной реакции, я делаю большой глоток виски. О, загадочная судьба, доставившая нас обоих в Андромеду для того, чтобы и здесь наслаждаться простыми человеческими радостями.

Рейес переплетает свои пальцы с моими, и я сжимаю его ладонь в ответ. Он продолжает гладить мою руку, и эта незаметная ласка значит для меня больше, чем банальные свидания напоказ.

Азари и кроган в конце концов уходят и мы остаемся в полумраке, молча допивая свой виски. Затем, будто обрывается туго натянутая струна. Мы бросаемся друг к другу, поначалу плохо разбирая, куда попадают губы, срывая одежду, задыхаясь от восторга и предвкушения и чертыхаясь оттого, что застежки не поддаются.

- Наконец-то они ушли, - хрипловато шепчет Рейес мне на ухо, помогая освободиться от мешающих деталей одежды. – Еще минут десять и я бы их пристрелил… Как я тебя хочу, Сара…

Губы у него горячие, язык ловко проникает в мой рот. Никто не целуется лучше Рейеса. Без шуток. Он покусывает мою губу и я вскрикиваю от боли.

- Прости, не удержался, - он тут же нежно целует прикушенный краешек губы.

Я только смеюсь в ответ, притягивая его к себе ближе, наслаждаясь тяжестью и жаром мужского тела.

***

Короткий (для меня, а не для команды) отпуск подходит к концу, и я направляюсь в доки, как обычно, испытывая предполетный мандраж. Иду по улочкам Порта Кадары, прокручивая в голове события этих дней, вспоминая жесты, слова и прикосновения. Я разрываюсь на части, потому что не хочу улетать с Кадары, но знаю, что не могу по-другому. Путешествия и исследовательская работа это не просто долг, это уже давно часть меня, еще со времен археологических экспедиций в Млечном Пути.

Спускаюсь по металлическим лестницам доков и останавливаюсь на небольшой площадке. Мне открывается прекрасный вид на горы Кадары. Небо затянуто легкой сиреневой дымкой. Здесь уже чувствуются запахи космических кораблей и неизведанных дальних миров, запахи странствий.

Мне кажется, что перила под моими руками исчезли, и я стою на самом краю скалы, заглядывая в пропасть, скрытую густым белым облаком. На сердце тяжело, а ноги будто ватные. Окружающий мир становится огромным, беспредельно одиноким, а платформа под ногами – хрупкой и ненадежной.

- Выглядишь так, будто ждешь кого-то.

Крепкие руки обнимают меня за талию, и я прислоняюсь спиной к груди Рейеса, чувствуя нахлынувшее облегчение. Это удивительно, но именно он делает мир реальным, устойчивым, рассеивая мои тревоги. Надеюсь, я делаю то же самое для него.

- Не думала, что ты придешь.

Он касается губами моего виска.

- Красивый вид. Но я знаю место получше. Отвезу тебя туда в следующий раз.

- Заметано, - я улыбаюсь и запрокидываю голову.

Рейес смотрит вдаль и его выразительные глаза с темными ресницами, отражая закатный свет, кажутся кусочками янтаря. Я больше никогда не увижу настоящий янтарь в этом мире. Но зато у меня есть Рейес.

Время неумолимо и мне пора улетать. Я поворачиваюсь в его руках, притягивая Рейеса для поцелуя. Плевать на всех.

Ему, видимо, тоже, потому что он целует страстно, прижимая меня к себе, почти оставляя синяки на предплечьях. Затем шепчет мне на ухо:

- Возвращайся поскорее.

И уходит прочь, не оглядываясь, как обычно, целеустремленным, твердым шагом. Я следую к своему кораблю, понимая, что после таких слов вернусь как можно быстрее.

Hide

Изменено 30 апреля, 2017 пользователем JJMarvin

[Thinvesil 17 825]

Jaal's Wives Resistance

п р е д с т а в л я е т

ТАВЕТААН

(место, где ты чувствуешь себя как дома)

 

Название: "Таветаан".

Автор: Тинвесиль.

Задание: конкурс авторов.

Размер: мини.

Пейринг/Персонажи: Джаал Ама Дарав/Сара Райдер, упоминаются - Эфра, Драк, Гил.

Жанр: повседневность/романтика/флафф.

Читать...

На улочках Айи, как всегда, было многолюдно и шумно. Ветер ласково трепал волосы и шелестел опахалами разноцветных деревьев, солнце радовало теплом, проникая сквозь густые тучи.

Райдер попробовала было тихонько подкрасться к Джаалу сзади, чтобы шутливо пугнуть своего космического парня, но тот каким-то шестым чувством почувствовал её приближение и обернулся.

- Таошей! – он улыбнулся и слегка посторонился, как бы приглашая девушку стать рядом.

- Таошей, Джаал! – Сара подошла и оперлась на парапет.

Выражение лица ангара сменилось на озадаченное.

- Ты используешь слово, – Джаал сделал паузу, пытаясь подобрать наиболее близкий по смыслу человеческий вариант, - «любимая» как приветствие?

Первопроходец опешила и попыталась прогнать из памяти перекошенное лицо Эфры. Тогда-то она решила, что лидер Сопротивления не одобряет использование ангарских слов чужаками, но теперь…

- Я думала, это и есть приветствие! Ты меня всегда так приветствуешь, с тех пор как мы… - девушка слегка смутилась, вспоминая неловкую сцену у Джаала дома, - вместе.

Ангара приобнял её за талию и примирительно сказал:

- Прости, я не знал, что у твоего переводчика проблемы с этим словом.

Сара прильнула к любимому и залюбовалась смерчами вдалеке.

- Джаал, пойдем, прогуляемся? – предложила она некоторое время спустя.

- Пойдем.

Ангара нежно сжал её маленькую ладошку, и влюблённые направилась в сторону Таветаана. Там он купил два тавума с фруктовым соком и увлёк спутницу на боковую террасу с живописным водопадом. Джаал приблизился к перилам вплотную, подставляя лицо легкому бризу, а Сара засмотрелась на двух его соплеменников, которые явно представляли собой сладкую парочку.

- Знаешь, у нас, людей, не принято демонстрировать свои отношения и чувства при посторонних, - заговорила Сара, отхлебнув слегка пощипывающий язык напиток.

- Потому что вы боитесь, - Джаал развернулся и внимательно посмотрел на подругу, пытаясь понять, не обидит ли её такое заявление.

Райдер приподняла бровь.

- Боимся?

- Я наблюдал за твоей командой. Нашей командой, - поправился ангара и притянул Сару к себе. – Вы считаете свои эмоции слабостью, уязвимым местом, куда может ударить враг. Поэтому вы инстинктивно держите их в себе и показываете только самым близким людям.

- Но ведь это… - Первопроходец замялась, подбирая нужное слово. – Это логично, разве нет? Ты же сам был не слишком открыт, когда мы только познакомились.

- Логично, - согласился Джаал. – Только грустно, что вы считаете потенциальными врагами свой же собственный народ.

Райдер задумалась. Она никогда не смотрела на проблему доверия с этой стороны, и ангарская точка зрения на происходящее сделала её более выпуклой.

- Это всё идёт ещё с давних времен. Когда у нас была только одна планета, миллиарды людей, ограниченные ресурсы. Либо ты, либо тебя, а если будешь раздавать добро налево и направо, то твои же дети останутся голодными.

Оправдание вышло скомканным и каким-то извиняющимся, и Сара решила повернуть разговор в другое русло:

- Хотя лично мне нравится эта ваша открытость и честность – так хотя бы легче друг друга понять. Ха! Даже с реликтами порой проще договориться, чем с некоторыми людьми, - повеселела девушка и положила Джаалу голову на плечо.

- Я рад, что ты нашла в себе силы преодолеть инстинкты и довериться мне, - с нежностью в голосе сказал ангара и поцеловал любимую в макушку.

Они еще немного постояли, наслаждаясь обществом друг друга и шумом водопада, вернули стаканы бармену и не спеша направились двориками к рынку.

На рынке было людно, впрочем, как и всегда. Первопроходец не переставала поражаться, как ангара умудряются распределять свои скудные ресурсы таким образом, чтобы все были довольны. Видимо, ключом к пониманию было то, что годы противостояния кеттам сплотили расу и заставили каждого в первую очередь руководствоваться общественным благом, а потом уже личным. Удивительным было также и то, что при этом обошлось без фанатизма и перегибов.  

- Джаал, минутка шоппинга. Не возражаешь? – умоляюще спросила Сара своего спутника и, получив утвердительный кивок, унеслась к прилавку Ивет.

Джаал с улыбкой посмотрел на подругу, самозабвенно перебирающую всякую мелочевку, и воспользовался моментом, чтобы проверить, не появилось ли чего нового на голографическом терминале.

Ангара ознакомился с последними новостями, отправил коротенькое письмецо одной из своих матерей и уже собирался идти за Сарой, когда она сама подошла и подхватила его под руку.

- Ничего не купила? – спросил Джаал, заметив, что Первопроходец вернулась с пустыми руками.

- Я договорилась, чтобы всё доставили к кораблю. Я ещё не нагулялась, - Райдер шутливо улыбнулась и потащила любимого в сторону парка, не удержавшись от искушения ткнуть пальцем в голограмму, чтобы посмотреть, как она замигала от сбоя. Хихикнув, девушка ускорила шаг, чтобы скрыться с места «преступления».

Облюбовав свободную скамью в тени синей кроны парипо, парочка, обнявшись, предалась блаженному ничегонеделанью.

- Знаешь, а мне нравится эта ваша идея с садом-мемориалом, - проговорила Сара. – Вложить столько смысла в одну вещь – для этого нужно очень тонко чувствовать жизнь.

- Я рад, что ты это понимаешь. - Джаал ещё раз окинул взглядом растения. – Может быть, когда мы найдём Меридиан, и ты активируешь все хранилища – может, тогда эти виды будут расти на всех планетах.

- И Айя будет не единственным привлекательным местом для отдыха, - с улыбкой подхватила Райдер. – Гил заканчивает последние приготовления, так что скоро отправимся.

- Да, я… - ангара прервался, услышав короткий звук нового сообщения. – Эфра просит заглянуть ненадолго. Пойдёшь со мной?

Сара поднялась и поспешно ответила:

- Нет, я лучше пойду - проверю, как там доставка. Заодно помогу Драку с ужином, - добавила она, взглянув на часы. – А не то он опять заправит говядину вареньем, «чтобы вкуснее было».

- Хорошо, любимая, - смеясь, ответил Джаал. Что такого плохого было в говядине с вареньем, он так и не понял, но вытянувшиеся лица команды изрядно повеселили.

Ангара поцеловал Сару и направился к штабу Сопротивления. Ещё один день, наполненный надеждой, а не отчаянием. Он будет дорожить каждым из них. Всегда.

Hide

[Сильвен 21 959]

Название: Кто мы и откуда пришли?
Автор: @Gloralyn
Размер: мини
Пейринг/Персонажи: Фенрис/Хоук
Жанр: альтернативная вселенная, драма, психология

 

Показать содержимое

— Так что же случилось? — психотерапевт наклонился ближе, поглаживая седую аккуратную бородку. На столе рядом с ним невыносимо стучал шариками долбанный «вечный двигатель».
— Я же сказал, что не знаю. Словно «амнезия» в истории болезни вам ничего не говорит?
— В больнице мне сказали, что, как только вы очнулись, то начали искать свою жену. Некую Рунмару Хоук.
— Это… связано с ложными воспоминаниями, — Фенрис до хруста сжал кулаки. Все в этом пропахшем кожей и лекарствами кабинете бесило его, и, если выданный ему доктор такой спец, то мог бы и заметить, что пациент на иголках.
— Воспоминания, где вы беглый раб, который сражается с драконами?
— Да, — процедил пациент сквозь зубы.
— И что же случилось с вашей женой в этих «воспоминаниях»?
Фенрис отвернулся.
— Я… Я не знаю.

Жизнь текла вяло. Работа, быт, сеансы у психиатра дважды в неделю, антидепрессанты трижды в день. Даже не верилось, что прошло больше года.
Когда он очнулся от комы, все вокруг казалось фальшивым, демоническим наваждением, он бросался на врачей и требовал выпустить его на свободу, вернуть оружие. Фенрис действительно верил в тот бред, что творился в его голове. Не сразу ему удалось осознать свой диагноз. А, тем более, смириться. Мир вокруг с безжалостным постоянством доказывал свою реальность: в небе не летали драконы, в подвалах не таились гигантские пауки, странами уже давно не правили короли, а он сам оказался лишь психом с богатой фантазией. Люди не были озабочены правлением несуществующих магов, их волновали плохие условия труда, прыщи на лице и регулярный секс.
И, покачиваясь в автобусе, сам Фенрис беспокоился о том, что в его квартире протекают трубы, и нужно вызвать сантехника в эти выходные.
Ни мечей. Ни сражений.
Ни Хоук.
 

Она стояла у ворот дома, где он снимал квартиру. Хмурая, в короткой черной ветровке с красными кожаными вставками, запустив руки в карманы и пристально рассматривая надписи возле домофона. Ровно такая, какой была в его фальшивых воспоминаниях: поджарая и высокая, с загорелой кожей и острым подбородком. Она подняла на него пронзительные зеленые глаза, и сердце пропустило удар. Фенрис не мог сообразить, на самом ли это деле, или у него начались галлюцинации.
— Оу… Привет! — Она поздоровалась первой. — Ты не знаешь, в какой квартире живет мистер Лито Хоук?
Язык не хотел слушаться, мужчина просто стоял как вкопанный на крыльце дома, тупо рассматривая гостью. Не дождавшись ответа, она терпеливо повторила свой вопрос.
— Вообще-то Фенрис… Не Лито… Это я.
— О, так это ты мой муженек! — Женщина расплылась в озорной улыбке.
— Я… эм…
— Может, уже откроешь?
Спохватившись, Фенрис сбежал вниз по ступенькам и распахнул ворота. «Хоук» перед ним стала только реальней.
— Вы меня знаете? — наконец, решился спросить он.
— О, нет. Я думала, это ты меня знаешь, раз написал в документах, что я твоя жена. — Она протиснулась во внутренний двор, оценивая его убранство, и ей явно приглянулись аккуратные клумбы с разноцветными примулами и крокусами. Говорить она не прекращала: — Знаешь, как я удивилась письму из префектуры, что у меня, мол, объявился супруг? Решила посмотреть, что за шутник. Думала это новые шуточки Андерса, честно говоря, не ожидала, что ты окажешься случайным парнем с улицы.
— Письмо? А… Я прошу прощения.
То есть, она его не знала? Не помнила? Конечно нет, это-то как раз и имело смысл. Но… Почему она вообще существовала, почему её лицо и имя идеально совпадали с тем, что он видел в своих фальшивых воспоминаниях? Доктор постоянно убеждал Фенриса, что его видения — бред и галлюцинации, но вот, вот перед ним стояло живое опровержение! Любой ценой Фенрису захотелось удержать странную гостью, потому что в то мгновение она была его единственной надеждой раскрыть тайну своих ложных воспоминаний — либо окончательно потеряться в бреду.
— Так что? Почему ты меня вписал? Откуда вообще взял моё имя? Или… ты, наверное, выдумал его наобум, да? Мне написали, что ты находился в больнице, попал туда с амнезией. А, может, ты маньяк-преследователь?
От её спешной болтовни воспоминания выскакивали одно за другим, Фенрис и не заметил, как с языка сорвалось:
— Ты совсем не меняешься, болтаешь без умолку…
И прикусил язык. Хоук, выпучив глаза, уставилась на него. Затем сощурилась и грозно приблизилась, понижая тон:
— То есть, ты меня знаешь?
— Я… Возможно.
— Что значит «возможно»? Да или нет?
— Ты решишь, что я псих.
— Я уже решила.
Сложив руки на груди, она ждала ответа, а Фенрис перебирал в уме варианты. Да, он мог бы что-то придумать, соврать, успокоить её — но тогда она ушла бы, забыла о нем, и его тайна так и осталась бы тайной. Или он мог подогреть её интерес, рискнуть и рассказать всё, как есть. Он выстрелил наобум:
— У тебя есть или были брат и сестра — близнецы, ты старшая. Ты постоянно всех опекаешь и решаешь чужие проблемы. Любимый цвет — красный. Твои любимые птицы — голуби, хотя все считают их уличными засранцами. Твой друг Андерс — одержимый ноющий псих… Что-нибудь совпало?
Хоук впала в ступор на несколько секунд, а затем взвилась:
— Откуда ты, черт подери всё, это знаешь? А ну говори? Ты следил за мной.
— Это долгая история.
— О, я больше никуда не спешу.
— Ну, — он усмехнулся, — если ты не боишься подняться ко мне в квартиру, я расскажу.
Хоук напряженно закусила губу — привычный, хорошо знакомый ему жест. Она сомневалась, но любопытство и безрассудность перевешивали. В воспоминаниях она бы ни за что не отказалась узнать больше. Даже с риском для жизни.
— Ладно, — она достала шокер из сумочки и взмахнула возле лица Фенриса. — Но я предупреждаю, чтобы без лишних движений в мою сторону, «Лито».
— Фенрис. Зови меня Фенрис.

 

— Захватывающая история. Ты не пробовал писать книжки с такой фантазией? — Хоук развалилась в кресле, лениво покачивая в руке полупустую бутылку вина.
В какой-то момент Фенрису показалось хорошей идеей помочь ей расслабиться, угостив алкоголем из своих запасов. Гостья быстро доказала ему, что это было ошибкой: теперь её пробивало на «хи-хи», и половину слов она, кажется, пропускала мимо ушей. Но даже в таком случае, скрыть своей радости мужчина не мог. Она была здесь! Настоящая! Он даже прикоснулся к ней несколько раз: к пальцам, когда передавал бутылку, к локтю, когда помогал усесться в кресло, ну и споткнулся один раз об её вытянутые через всю комнату ноги, когда метался из угла в угол в процессе своего рассказа. Реальность и близость Хоук окончательно вывели Фенриса из хрупкого равновесия, и в результате он рассказал ей всё: и о воспоминаниях, и о психологе, и ещё о куче вещей, о которых вообще-то хотел умолчать. В итоге они просидели в его квартире до ночи, но Хоук не проявляла недовольства — только поддерживала своё опьянение на стабильном уровне.
— Ты так и не сказала, что думаешь по этому поводу.
— Разве ты не доволен объяснениями своего психо… психоте… психиатра?
— Нет.
— Почему?
— Да хотя бы потому, что ты сидишь у меня дома, и всё, что я знаю о тебе — правда!
— Кроме моей семьи. Мои брат, сестра и мама живы, — напомнила она скорей из вредности.
— А остальное?
Хоук пожала плечами:
— А вдруг ты медиум? Или экстрасенс?
Хозяин квартиры закатил глаза. Впрочем, чего он ожидал от нетрезвой и наверняка шокированной его рассказом женщины?
— И что, насколько успешно твое лечение?
Фенрис раздраженно махнул рукой на заваленный макулатурой стол:
— Как видишь, из меня лепят «нормального человека», — выплюнул он.
Гостья даже присвистнула, оценив размеры кучи.
— А я думала, ты макулатуру сдаешь, — протянула руку, выдернула книгу наугад и громко прочитала название: — «Гармония жизни: Как управлять гневом и добиваться успеха в обществе». Ну и хрень. Нравится?
— Что я должен быть кем угодно, но не собой? — он раздраженно фыркнул.
— Так почему не бросишь лечение?
— Слишком сложно. — Фенрис мотнул головой, подходя к Хоук ближе, почти нависая над креслом, как когда-то в своем поместье…
Нет. В фальшивых воспоминаниях.
— Иногда я забываюсь. Путаю реальность с вымыслом. Плюс, симптомы ПТСР от громких звуков и резких движений. На автостраде я с ума схожу от мелькания машин.
— И ты правда думаешь, что мог заработать себе этот букет, просто фантазируя? — Хоук как-то странно посмотрела на него. На миг Фенрису показалось, что она знает больше, чем говорит. Он хотел спросить, что она имела ввиду, но Хоук не позволила и слова вставить, она зевнула и принялась размашисто потягиваться: — О, как же я устала. Уже так поздно… Ты вызовешь мне такси?
— А… Да…
— Только сейчас, пожалуйста. А то я усну.
И сбитый с толку её просьбой, Фенрис метнулся за телефоном, который как всегда предстояло ещё найти среди разбросанных по квартире вещей. Набирая службу такси, он вернулся в комнату и увидел Хоук уже спящей. Там же, в кресле.
— Супер-Тэкси слушает вас! — бодро донеслось из трубки.
Фенрис нервно сбросил.
К счастью, она не проснулась.
Его всё ещё мучило чувство неопределенности. Подойдя ближе, он наклонился, чтобы лучше рассмотреть её лицо. Каждая черточка, каждая морщинка была ему знакома. Крохотный шрам на подбородке. Беспокойное подрагивание глаз под веками. Непослушные прядки волос, выбившиеся из прически на лицо. Набравшись наглости, Фенрис склонился так близко, что смог уловить её запах. И узнать его, и содрогнуться от острой боли внутри. От потребности, чтобы тот мир был настоящим.
Усилием воли он заставил себя отстраниться.
Подумав немного, решил перенести гостью в спальню, а сам устроиться здесь, в кресле. Утром скажет ей, что таксист отказался везти спящего пассажира.
Уже укрывая крепко уснувшую Хоук одеялом, Фенрис вдруг услышал её слабый шепот:
— Андерс… что ты наделал? Эльтина не заслужила…
И содрогнулся от охвативших спину холодных мурашек.

 

— Вы встретили свою жену, Лито? Я не ослышался?
— Фенрис. Моё имя Фенрис. Всё совпало, доктор. Имя, фамилия, внешность, личные факты.
— Но она вас видела впервые?
— Разве это не подозрительно? — Фенрис никак не мог успокоиться и, тем более, спокойно усидеть в кресле, поэтому нервно бродил туда-сюда по тесному кабинету, все время натыкаясь на душные болотно-зеленые стены.
— Возможно, вы знали её до того, как потеряли память. Например, следили. А после это наложилось на воображение, и в результате…
— То есть, по-вашему, я нафантазировал? — Пациент презрительно прищурился.
— Альтернатива этому варианту — что вы действительно жили в мире фей и эльфов, после чего непонятным образом перенеслись в мир реальный. Разве не логично предположить, что вы хотели отношений с мисс Хоук, но что-то мешало вам, и в результате это привело к…
— Хватит. Сеанс окончен.
— Но время ещё…
Не слушая возражений психиатра, Фенрис метнулся к вешалке, сорвал свою куртку, достал из кармана смятую купюру, бросил её доктору на стол и поспешил к двери.
— Лито… И все же вы не ответили мне. Что случилось с ней в ваших «воспоминаниях»?
Так и не ответив, Фенрис выбежал за дверь.

 

Рунмара заливалась смехом, без стеснения опираясь на подставленный ей мужской локоть и позволяя себе изредка «случайно» прильнуть к нему, а затем осуждающе покачать пальцем у Фенриса перед носом.
Они гуляли уже несколько часов, и даже привыкший к долгим прогулкам мужчина начинал чувствовать усталость, а ей было всё нипочем.
— А этот твой старикан-мозгоправ не сказал, что я тебе и вовсе приглючилась?
— К его счастью, нет.
— А стоило. А то мало ли. Вдруг меня не существует, и я только в твоей голове? — Она снова расхохоталась.
— Не шути так.
Женщина пожала плечами:
— Только тонны юмора спасут тебя от безумия, Фенрис. И меня тоже.
Он вздохнул, чувствуя себя не в своей тарелке.
— Почему ты вообще решил, что тебе надо лечиться? — вдруг спросила Рунмара, отлипая от его руки и уходя чуть вперед. Длинные каштановые волосы качались между лопаток при каждом её шаге, а голос зазвучал как-то глухо. — Может, всё наоборот? И это ты нормальный, а все остальные сошли с ума.
— Тогда где же доказательства моей нормальности? — скривился Фенрис невесело.
Хоук обернулась. Как-то странно посмотрела на него.
— Разве я — не доказательство?
Ответ никак не приходил в голову: ни остроумный, ни серьезный. Всё это было слишком странно.
— И… ты рассказывал мне так много об этом мире, о приключениях. Но чем всё закончилось, Фенрис? Ведь должна же быть в твоих воспоминаниях причина, по которой ты оказался здесь? И, честно говоря, мне бы хотелось узнать свою судьбу. Что ты там мне уготовил, а? — Она озорно подмигнула.
Что-то нашло на него. В сердце болезненно укололо, и неясная тревога дрожью прошлась по телу. Фенрис сделал шаг, другой, не замечая ничего, кроме её лица — сначала веселого, затем обеспокоенного и, наконец, удивленного. Их разделяло так много шагов, что казалось, он шел к ней вечность.
Затем его ладонь на её запястье. Вторая на талии.
Удар сердца.
И её горячие губы.
Она даже не пыталась отстраниться. Обняла его двумя руками, раскрылась ему навстречу, поцеловала в ответ, словно давно этого ждала.
И на эти короткие счастливые мгновения мир сузился до их рук и губ, до тесных объятий и живого тепла, до ягодных и мускусных запахов, смешавшихся в один.
Пока на голову не упали первые холодные капли.
Они отстранились, тяжело дыша. На щеках Руны играл алый румянец, да и он сам наверняка покраснел. Одновременно подняли головы, подставляя лица только начинавшемуся дождю.
Радость исчезла в одно мгновение. Один всплеск. Воспоминание. Как последний кусочек мозаики.
— Я вспомнил, — прошептал он.
Растерянная, Хоук только нахмурила брови.
— Что случилось. Я вспомнил.
— Ты осталась в Тени, Руна. Тебя не стало.

Hide

[Lestrine 216]

Название: Жетоны

Автор: @Lestrine

Размер: мини

Пейринг/Персонажи: фемШепард/Гаррус

Жанр: Гет, Романтика

Показать содержимое

Уверенно ступая вслед за Шепард по БИЦ, Гаррус старался не обращать внимания на недоуменные взгляды команды, в которых, кажется, были заметны даже нотки отвращения. Он не понимал, чем была вызвана такая реакция на его скромную персону, пока не спустился в грузовой отсек, чтобы снять снаряжение.

Однако первым, на что обратил внимание турианец, стало то, что в помещении царила пустота. Проведя столько времени в грузовом отсеке и калибруя орудия Мако, он успел привыкнуть к яркой – во многих смыслах – фигуре Рекса и постоянно занятой чисткой оружия Эшли. Теперь же здесь не было даже интенданта, который, казалось, никогда не покидал свой пост в одном из самых темных углов на всей Нормандии.

Подобная пустота, тем не менее, была комфортной; после долгой и неприятной миссии на Новерии Гаррусу меньше всего хотелось видеть других членов экипажа, их наполненные осторожным любопытством глаза или терпеть прямые – в случае Рекса и Эшли – вопросы. Почти уютную тишину разбавляли только мерный гул двигателя и щелчки креплений на броне, которую Шепард не слишком аккуратно складывала на стол.

Вспомнив и о своем снаряжении, Вакариан потянулся к застежкам на нагруднике и наконец увидел – и почувствовал – причину странных взглядов экипажа. Чтобы отстегнуть крепления, пришлось содрать с них кусочки горелой органики, в которых турианец угадал останки кликсена. Черно-синий узор его брони был дополнен пятнами фиолетовой крови азари. Кое-где виднелись белесые следы жидкости, что заполняла гидравлику гетов.

Некоторые детали его брони можно было послать Совету вместо отчета о миссии, о чем Вакариан тут же сообщил коммандеру.

- Тебе даже не придется тратить время на скучную бюрократическую писанину, - добавил он, пристально следя за реакцией Шепард.

Та слабо усмехнулась, не отрывая взгляд от последней части поножей и добавляя ее к образовавшейся на рабочем столе куче.

- Ты это предлагаешь, только чтобы тебе не пришлось чистить свою броню, - ответила коммандер, протягивая турианцу пропитанную очистителем тряпку.

Благодарно кивнув, он начал протирать основные детали и крепления, изредка подергивая мандибулами от недовольства. Все-таки даже глубоко неприятная миссия на пыльном и грязном Феросе выдалась чище, чем на стерильно белой, заснеженной Новерии.

Шепард в это время отошла к шкафчикам; бросив туда случайный взгляд, Гаррус заметил ее темный в приглушенном свете отсека силуэт, натягивающий стандартную форму Альянса. На секунду он подумал, что она уйдет – смысла оставаться здесь больше не было. Однако неожиданный укол огорчения, вызванный этой мыслью, мгновенно растворился в приближающемся звуке ее шагов.

Вынырнув из тени в холодный свет лампы, Шепард направилась было к оружейному столу, но вдруг остановилась, нахмурившись. Перемена в ее глазах и всей ее позе была настолько неожиданной, что Гаррус невольно сделал шаг вперед, готовый поддержать ее как морально, так и физически.

- Все в порядке, коммандер? – настороженно спросил он, облегченно выдыхая, когда она подняла на него осмысленный взгляд.

Шепард тряхнула головой в попытке отогнать волну непрошеных мыслей, и от этого в движение пришли жетоны, висевшие на ее шее. Яркий блик привлек внимание турианца; он и раньше замечал едва выглядывающие из-под воротников людей серебристые цепочки, но сами жетоны видел впервые. Он знал теорию: несколько строк с информацией для помощи или, что случалось чаще, для опознания, особые сплав и форма, почти не менявшиеся пару столетий. Слишком простая технология для тех, кто летает среди звезд и колонизирует необитаемые прежде миры.

Однако Шепард потянулась к ним, бездумно очерчивая пальцами выбитые в металле буквы и эмблемы Альянса и N7, а затем крепко сжала их в кулаке, прежде чем убрать под воротник формы. Гаррусу вдруг показалось, что он ничего не знает об этих жетонах.

- Что ты думаешь об итогах миссии? – внезапный вопрос на мгновение выбил Вакариана из колеи; ему потребовалась пара секунд, чтобы прокрутить все произошедшее за этот долгий день в голове.

- Ну, не скажу, что я в восторге от возможного возрождения рахни, - в совершенно человеческом жесте пожал плечами турианец, - но я доверяю твоей интуиции, Шепард. И мы ведь выполнили то, зачем пришли. Даже немного больше, - уже тише добавил он, не будучи уверенным в том, что сама коммандер считала смерть Бенезии абсолютным успехом.

Шепард все так же задумчиво кивнула, поправив ткань формы между ключиц, где находились жетоны. Гаррус так и не понял, что заставило его говорить: банальное любопытство или неожиданная потребность отвлечь коммандера, которая, кажется, продолжала обдумывать правильность своих действий вместо того, чтобы позволить себе заслуженный отдых.

- Могу я спросить кое-что? – произнес он, не отрывая от нее пристального взгляда.

Отстраненность в глазах Шепард начала рассеиваться и вскоре ее внимание было сконцентрировано на турианце, все еще ожидавшего согласия говорить.

- Да, конечно, - запоздало ответила она, мысленно ругая себя за подобную невнимательность.

- Эти жетоны… которые носят ваши военные. Что они для вас означают? Помимо их очевидного практического смысла? – вопросы были осторожными, но точными, как раз в стиле Вакариана.

Коммандер чуть нахмурилась, очевидно не понимая причину подобного интереса. В голове крутились десятки разных ответов, но ни один из них не казался подходящим.

Перебирая их один за другим, она неосознанно скрестила руки на груди. Мысль о том, что жест вышел не слишком дружелюбным, заставила ее отвлечься; в поисках варианта получше она переместила ладони в задние карманы форменных брюк. Теперь поза показалась ей слишком вальяжной для командующего офицера Нормандии, и она быстро вытащила их, машинально сжимая в кулаки.

Наблюдавший за ней Гаррус не смог сдержать тихого смешка. Испепеляющий взгляд и поджатые от недовольства губы заставили бы его нервничать, если бы не с трудом сдерживаемая ухмылка коммандера. Шепард покачала головой в попытке спрятать ее, но было слишком поздно.

- Ты хочешь услышать официальный ответ от лица Альянса или…

- Я хочу услышать личное мнение друга, - закончил за нее Вакариан.

Осознав, что он только что сказал, Гаррус чуть склонил голову, не уверенный в том, как она воспримет такие слова. Однако вместо вполне ожидаемого недоумения или хотя бы удивления на ее лице он увидел мимолетную, но искреннюю улыбку. Шепард, в свою очередь, сделала вид, что не заметила его облегченного вздоха и решила, что ее новообретенный друг заслуживает единственного подходящего ответа. Правды.

- Их два, ты же видел. Один от Альянса, - она ловким движением сняла их и расположила на ладони эмблемами вверх, - и один от N7. И второй, - она постучала по нему пальцем, собираясь с мыслями, - напоминает мне о том, кто я такая.

Подняв глаза, Шепард встретила понимающий и сосредоточенный взгляд Гарруса. Он кивнул, и она продолжила, удивляясь тому, как легко было находить слова для столь непростого разговора.

- Во время тренировок нам приходилось делать все, что было в наших силах, чтобы заслужить очередной ранг. И наблюдатели, которые решают, прошел ли ты дальше, всегда знают, что творится в твоей голове. Даже если ты сам толком не понимаешь, - фыркнула она. – Во время испытаний нет места неуверенности или притворству. Ты либо подходишь, либо нет. И почему-то они решили… что я подхожу. Что выборы, которые я делаю, люди, на которых я полагаюсь, принципы, которые отстаиваю, подходят их стандартам. Я гордилась этим, знаешь ли, - усмехнулась коммандер, - до сих пор горжусь.

Последние слова прозвучали как точка. Еще раз взглянув на жетоны в своей руке, Шепард вновь надела их, но не спешила убирать под серую ткань формы. Обдумывавший ее слова Гаррус не отрывал от них взгляд, и, кажется, впервые за все проведенное в космосе время, она увидела турианское подобие улыбки.

- Спасибо, Шепард, - наконец произнес он, и коммандер улыбнулась в ответ, понимая и принимая его благодарность.

***

Шепард смотрела на рамку в своих руках так, словно та причиняла ей боль. И, на самом деле, она почти хотела, чтобы так и было. Тогда было бы легче.

В реальности все было слишком запутанно и непонятно. Калейдоскоп чувств по отношению к предмету мешался с искусственно созданным ею самой равнодушием. Это была просто вещь, пара потрепанных металлических пластин на серебристой цепочке. По крайней мере, в этом она пыталась убедить себя с того дня, как они снова оказались в ее руках.

Однако когда-то эта вещь была единственным напоминанием о том, за что она боролась, за что продолжает бороться и за что она, скорее всего, умрет. Шепард тряхнула головой, отгоняя непрошеную мысль. Тот, кто теперь напоминал ей обо всем этом, лежал рядом, тихо посапывая в странной – но идеальной для его физиологии – формы подушку. Она невольно улыбнулась тому, как непривычно выглядел Гаррус без своих вездесущих визора, брони и бравады, которые поддерживали его на протяжении всей борьбы с Коллекционерами.

Прежде чем она успела остановить себя, Шепард протянула руку и коснулась кончиками пальцев лицевых пластин турианца. Его нос смешно дернулся от этого прикосновения, и она не смогла сдержать тихого смешка.

- Видишь что-то смешное, Шепард? – пробурчал он, даже не открывая глаз.

- Вижу очаровательного сонного турианца в своей постели, - не раздумывая ответила коммандер, довольно наблюдая за появившейся на лице Вакариана улыбкой. Она, будучи больше похожей на оскал, так резко отличалась от человеческой и все же казалась теплее и искреннее всех, что она видела на этом корабле. 

Гаррус вслепую протянул руку в попытке обнять Шепард, но внезапный скрежет когтей по металлу заставил его вздрогнуть и открыть глаза.

- Оу, - выдохнул он, обеспокоенно глядя на рамку, которую продолжала держать коммандер, и мгновенно узнавая заключенный под стеклом предмет. – Шепард, как ты… - он тяжело сглотнул, замечая вмятины и следы сажи, въевшейся в отчеканенные буквы. – Откуда?

- Лиара отдала их мне, когда мы навещали ее в последний раз, - пожала плечом Шепард. – Не думала, что они еще что-то для меня значат.

Она не стала скрывать смятение в своем голосе, напоминая себе, что с Гаррусом не обязательно было держать маску Коммандера Шепард.

- Помнишь, как ты спросил меня про них? – она отвлеклась от созерцания жетонов и посмотрела на турианца, замечая удивление в его ответном взгляде.

- Не думал, что ты это помнишь, - признался он, наконец устраивая руку на ее талии и аккуратно почесывая ее когтями. Шепард прикрыла глаза, позволяя себе насладиться этим полюбившимся ей турианским проявлением чувств, но не давая себя отвлекаться от темы.

- Конечно, помню. Я завела своего первого друга на Нормандии в тот день, - усмехнулась она, заметив, как Гаррус уткнулся лицом в подушку, очевидно, вспоминая свои смущение и неуверенность во время того разговора. Однако долгая и мучительная рефлексия не входила в его планы, поэтому он притянул Шепард ближе, дожидаясь, пока она устроится поудобнее.

- Ты, кажется, хотела о чем-то рассказать? – спросил он, стукнув когтем по металлической оправе рамки.

Он скорее почувствовал, чем услышал тяжелый вздох коммандера, и успокаивающе потерся лбом о ее висок.

- Когда я проснулась на той станции, «Лазарь»… Когда Миранда меня разбудила и отправила за снаряжением, у меня не было времени думать о происходящем. Брони с нужным символом и красной полосой на руке было достаточно. А потом вдруг оказалось, что оживил меня Цербер и работать придется вместе с ними.

- Ты спасала людей, и это единственное, что было важным на тот момент, - перебил ее Гаррус, не в силах игнорировать нотки злости в ее голосе. Злости не только на Призрака, но и на саму себя.

- Знаю, но все равно ситуация казалась мне неправильной. И когда я, наконец, заметила, что на моей шее чего-то не хватает, - она приподняла зажатую в руке рамку, и та блеснула в голубоватом свете аквариума, - то поняла, что я больше не с Альянсом. Что я больше не… - Шепард замолчала, пытаясь не углубляться в воспоминания. – Моего счастливого жетона больше не было. Те светящиеся шрамы и следовавшие по пятам Миранда и Джейкоб тоже не придавали уверенности. Даже Тали не слишком доверяла мне, когда мы встретились на Пути Свободы.

- Но сейчас она здесь, - возразил турианец. – А тогда с тобой были Джокер и доктор Чаквас. Что насчет них?

- Не пойми меня неправильно, - покачала головой Шепард, - они мне почти как семья. Я едва поверила своим глазам, когда увидела их здесь. Но, очевидно, Джокер чувствовал себя виноватым, и был готов на что угодно, даже поверить в «оживленную» подставную Шепард и отправиться на дикую миссию с кучей неизвестных. – Она проигнорировала тихое, но твердое «Не говори так», и продолжила. – А Чаквас могла безошибочно распознать, я ли это физически. Пыталась убедить меня в этом каждый раз, как меня видела. Но когда дело касалось того, что творится в моей голове… - Шепард вдруг повернулась, и от ее взгляда у Вакариана перехватило дыхание. – Тогда я понимала, что лучше всех меня знал только ты.

Она медленно прижалась своим лбом к его, поражаясь, сколько турианских жестов она переняла за столь короткий срок. Но ей это нравилось. Нравилась реакция Гарруса на каждый из них, нравилась легкость, с которой росли их взаимопонимание и поддержка, словно то, как они дополняли друг друга на поле боя, плавно перетекло в их личную жизнь.

- Поэтому когда я увидела тебя после разборки с наемниками… Когда ты посмеялся над той глупой шуткой и назвал меня Шепард, все вдруг… встало на свои места. И мне не нужны были никакие жетоны, чтобы знать, что я это я.

Она пожала плечами, чуть отстраняясь; пораженный таким признанием взгляд Гарруса заставил ее тихо рассмеяться.

- Думаю, если бы не ты, я бы даже не рискнула идти к Андерсону, - в ответ на шутливый тон коммандера турианец лишь покачал головой и прижал ее к себе, утыкаясь лицом в изгиб ее шеи.

Но прежде, чем он решился что-то сказать, по каюте разнесся мелодичный голос СУЗИ, оповестивший о скором прибытии в систему Бахак.

***

Грядущая битва висела над ними мрачной тучей, ни на секунду не позволяя забыть о том, что конец, каким бы он ни был, становился ближе с каждой минутой. Армада разношерстных кораблей окружала Нормандию со всех сторон, и даже через небольшой иллюминатор в капитанской каюте были видны стройные ряды турианских фрегатов и человеческих истребителей.

Все отчеты были дописаны и отправлены, все оружие тщательно проверено и откалибровано, все возможные варианты атаки продуманы и рассчитаны с присущей СУЗИ точностью. Но Шепард не покидало скребущее на душе чувство того, что чего-то не хватало. Маленькой детали, которая могла значить очень много в масштабе финального сражения, где каждая мелочь влияла на исход событий.

- Шепард, - отвлек ее от размышлений тихий и непривычно дрогнувший голос Гарруса. - Пора собираться.

Она коротко кивнула, откладывая в сторону бесполезный датапад, но не рискнула поднять глаза на турианца. Их неровные, напряженные вздохи прозвучали в унисон, и коммандер невольно улыбнулась. Кажется, синхронность их действий достигла подсознательного уровня, и она была рада, что нашла кого-то, с кем могла разделить подобную связь.

Нехотя поднявшись из-за рабочего стола, Шепард медленно оглядела каюту, стараясь запечатлеть в памяти все детали того, что она могла назвать домом. Лениво слоняющегося по контейнеру хомяка, заполненные моделями кораблей витрины, синюю и красную – чтобы не перепутать декстро и лево напитки - кружки на столе, нарочно не заправленную постель. Наконец, взгляд ее остановился на Гаррусе, который лишь упрямо покачал головой.

- Брось, Шепард. Мы оба еще вернемся сюда и вместе отпразднуем победу, - уверенность в его тоне была достаточно убедительной, чтобы ненадолго успокоить коммандера.

- Ловлю тебя на слове, Вакариан, - ответила она, приподнимаясь на мысках, чтобы быстро поцеловать его в мандибулу. – А пока давай собираться.

Они переодевались в тишине, нарушаемой лишь шорохом одежды и, через некоторое время, щелчками креплений. Однако прежде чем они приступили к верхней части брони, Шепард остановилась. Нечто похожее на озарение промелькнуло в ее глазах, и она открыла ящик в прикроватной тумбочке, после недолгих поисков вытаскивая оттуда тонкую серебристую цепочку.

- Шепард? – обеспокоенно позвал ее Гаррус, не рискуя подходить ближе и наблюдая, как коммандер вытянула из-под воротника поддоспешника свои жетоны. Те самые, что отдал ей Андерсон, что придавали ей сил не меньше, чем прочные щиты или правильно подобранный мод на оружии.

Быстрыми отточенными движениями она отстегнула один из этих бесценных жетонов и повесила его на вторую цепочку, почти что с гордостью глядя на воплощение своей идеи.

Наконец Шепард посмотрела на него, призрачная улыбка на ее губах, хоть и радовала, все же выбивала из колеи, заставляя Гарруса непонимающе нахмуриться. Спросить, в чем дело, он не успел; она пару раз обернула цепочку со вторым жетоном вокруг его запястья.

- На удачу, - прошептала она, застегивая крепление и прижимая его трехпалую ладонь к своей щеке.

Искренность этого жеста заставила сердце турианца сжаться от осознания того, что дело было не только в удаче. Однако он ничего не сказал, прижимая Шепард ближе в теплом человеческом объятии, немного непривычном и в то же время совершенно родным для него. Совсем как сама Шепард.

Он сохранил это тепло в холодном Лондоне, в уносящей его прочь от Шепард Нормандии, в проведенных на неизвестной планете ночах. Табличка с именем коммандера продолжала лежать на ее рабочем столе, собирая пыль, а висевший на тонком турианском запястье жетон дарил если не удачу, то хотя бы надежду. И, пробегая спустя недели по коридорам полуразрушенной больницы на Земле, видя до боли знакомое, покрытое бинтами тело, слыша ее устойчивый пульс, он не мог сдержать счастливого смеха, замечая неизменный серебристый отблеск жетона, лежавшего на ее груди.

Изменено 30 апреля, 2017 пользователем Lestrine

[Caramel_Colonel 6 937]

Название: Сны Кирана

Автор: @Caramel_Colonel

Оформление: @Snowdreams

Жанр: проза

Формат: свиток

 

Инструкция: Не забудьте, открыв картинку, нажать "Полный размер" и увеличить масштаб в браузере ^^

Сны Кирана

Hide

На всякий случай просто текст

Меня будит голос, мягкий, успокаивающий. "Тише, малыш, тише. Мама рядом, я рядом. Здесь, с тобой". Голос приближается, выхватывая меня из цепких объятий сновидения, и я чувствую тепло её руки, сжимающей моё запястье; я чувствую тепло неяркого волшебного огонька висящего в воздухе над кроватью, вокруг которого вьётся пара мотыльков; я чувствую нежное тепло последней весенней ночи, спешащей ускользнуть прежде, чем палящий летний зной вступит в свои права. Это так удивительно - мир, в котором ещё есть место теплу!
- Опять кошмары? - её голос, столь холодный и резкий днём, наполнен тем же удивительным теплом, что и руки, что и огонёк, что и эта ночь, что и тысяча других тёплых вещей. - Что на сей раз?
- Буря. - я наслаждаюсь сладким ароматом цветов, смакуя его, как медовый торт. Моё сердце, ещё недавно рвавшееся наружу от ужаса, бьётся медленнее, а дыхание становится размеренным
- И горы?
- И горы, - она всегда просит рассказывать, не упуская даже мельчайшей детали, и я поражаюсь, как ей не надоедает слушать одно и то же неделю за неделей. - Глубокий, вязкий, как дёготь, снег. Безжалостной стаей воющий ветер. Эта тьма, мама, как будто бы в мире не осталось ни единой звезды, только этот жестокий, холодный снег, залепляющий глаза, только острый как битый хрусталь воздух, в клочья разрывающий грудь изнутри, отчего рот заливается кровью - но она не горячая, мама. Она холоднее льда.
Мой голос становится тише. Вслед за воспоминаниями из сна тянутся ощущения, я чувствую каждое слово, которое произношу:
- И вдруг проходят и боль, и страх, и холод - все чувства поглощает безграничное, безмерное отчаяние, и кажется, нет ни единого звука, кроме рёва ветра; ни единого огонька вокруг, и в десяти метрах от тебя - горизонт, за которым уже не различить небо и землю, видно лишь единую, непроглядную черноту, зовущую упасть в неё, отдаться ей..
Мама смотрит на меня своими глазами цвета наполненного солнцем янтаря, который я собирал, играя на морском пляже. Мама улыбается.
Я люблю её - гордую и властную советницу Императрицы, но когда она приходит домой и становится просто моей мамой, я люблю её неизмеримо больше.
- Это только прошлое, милый. Не стоит его бояться, оно больше никому и никогда не причинит боли, как бы страшно ни было когда-то.
Она произносит несколько слов, и в комнате становится жарко. По моему лицу стекают несколько капель пота, мне душно, но мама уже ушла. Я хотел бы попросить её вернуть воздух последней ночи волноцвета, попросить остаться, но она так сильно устаёт в последнее время, почти совсем не отдыхает. Мне страшно, что кошмар вернётся, и кажется, что до утра уже не уснуть. Но в тот момент, когда моя голова касается подушки..

***

Я давно не говорил с мамой о снах, несмотря на то, что она просила меня об этом. Работа советницы даётся ей тяжелее и тяжелее, хотя казалось бы, что хуже уже некуда. К тому же, она сама говорила, что это всего лишь прошлое. Но теперь, когда она снова сидит рядом и говорит, что я кричал, я решаюсь выложить всё, как на духу:
- Это не только сны.
- Что-то ещё?
Она поднимает правую бровь. Терпеть не могу этот жест - она делает так, когда не верит мне: когда я говорю, что не разбивал ту несчастную сахарницу (Да я вообще был в другой комнате!), или всю последнюю неделю, когда я вру, что всё в порядке. Я пытаюсь объяснить. Я вздыхаю.
- Это песня. Слышу её и во снах, и на яву, только в снах она гораздо громче! Мне снится, что я будто превратился в камень, и не могу двинуть ни рукой, ни ногой, не могу пошевелить пальцем, даже глаз открыть не могу. Как будто бы я превратился в одно большое ухо, которое только и может, что..
Мама хмурится. Ей это совершенно не идёт, особенно когда растрёпанные волосы рассыпаны по плечам. Так она похожа на картинку, изображающую волшебницу в церковной книге. Чтобы разрядить обстановку, я шевелю ухом. Это очень весело, меня сын барона де Савиньяк научил. Мама едва заметно улыбается, а её лоб разглаживается; я чувствую, что могу продолжать.
- Даже так сделать не могу, только слушать. А эта песня.. Она жуткая, мама. совсем непохожа на те, что поют наши барды, даже на самые жуткие из них. Я не разбираю ни слова, но всё равно знаю, о чём эта песня. Она обещает свободу, жизнь, обещает, что я стану счастлив, если только глотну.. Мама, я не понимаю, что нужно глотнуть, но точно знаю, что это последняя вещь, которую я стал бы глотать в своей жизни. Потому что это всё враньё, мама, я уверен. Такой ужасный голос не может говорить правду, не может обещать чего-то хорошего. Ещё я слышу стук лопат о землю, грохот обрушивающихся тоннелей, скрежет нехотя поворачивающихся камней, лежавших на своих местах многие тысячи лет. Но хуже всего бормотание, мама, бормотание, как будто сотни голосов, но не человеческих, а хрипящих, шипящих, свистящих голосов вразнобой повторяют слова этой жуткой песни, стуча своими искорёженными лопатами и гнутыми кирками, не жалея своих изувеченных тел, не помня себя, они приближаются ко мне, умирая, обрывают на полуслове своё бормотание, но с каждым умершим существом песня становится ближе.
 
Мама беспокоится. Она взмахивает рукой, и моя комната погружается в полную, совершенную тишину. Не слышно, как слуги натирают пол, готовясь к утреннему приёму, не слышно, как щебечут птицы, куда-то пропало сонное ржание коней. Но песню, терзающую меня, слышно как никогда отчётливо. Я хочу сказать ей, но из моего рта не вырывается ни звука. Она собирается идти, но я бесшумно вскакиваю с постели, догоняю её и хватаю за край ночной юбки. Мама оборачивается, я зажмуриваюсь и мотаю головой из стороны в сторону. Она запускает свои длинные, точёные пальцы в мою шевелюру, и я замечаю, что комната наполнилась стрёкотом кузнечиков, а откуда-то издалека донесся скрип плохо смазанных тележных колёс. Она нежно гладит меня,я открываю глаза и отпускаю подол.
- Ну что мне ещё для тебя сделать? - в мамином голосе нет ни капли раздражения, она, кажется, смирилась с тем, что ей уже не удастся выспаться. Мне очень стыдно, но я прошу её побыть со мной этой ночью. Мама садится у изголовья кровати, а я кладу голову ей на колени.
- Может, споёшь мне?
Мама наигранно смеётся, и мне становится не по себе. Я не помню, чтобы она мне когда-то пела, даже в раннем детстве. Это была дурацкая просьба, и я собираюсь попросить прощения, но неожиданно смех обрывается.
- Пожалуй, попробую. Эту песню я услышала как-то в лагере, в глухом лесу.
- От барда? - спрашиваю я.
Она снова смеётся, но на сей раз её смех добрый и звонкий, и птички на улице чирикают ему в такт. Отсмеявшись, она негромко повторяет "бард в лесу, вот умора!", и уголки её глаз и губ как бы сами по себе ползут вверх.
- Представь себе, да. Как же эта девчонка выводила меня своей бесконечной глупостью! Но, пожалуй, была.. миленькой.
"Миленькой, да", повторяет мама. Я лежу у неё на коленях и чувствую, как бьётся её сердце. Я просто слушаю, как бьётся её сердце, слушаю её ровное, размеренное дыхание, её негромкий голос, и успокаиваюсь; песня мне больше не нужна, но я не знаю, как сказать ей об этом.
- ..иногда мне её не хватает. Всех их не хватает, - заканчивает мама, прочищает горло и начинает петь. Она могла бы наколдовать себе любой голос, какой бы только  захотела, но поёт своим. Песня красивая, и пусть мама постоянно сбивается с ритма и не попадает в ноты, другой голос мне не нужен. Она поёт своим срывающимся голосом, то переходящим в шёпот, то становящимся грубоватым, самым дорогим для меня на свете голосом, а я закрываю глаза и забываю про то, как жуткие существа где-то в глубоких пещерах бормочут свою жуткую песню. Мама заканчивает и едва различимо всхлипывает, и я чувствую, как тёплая капля падает на мою щёку. Наверное, мама думает, что я уже уснул и не замечу, но на самом деле я просто..

***
Я просыпаюсь бодрым и в отличном расположении духа, и понимаю, что почти опоздал к завтраку. Наскоро одеваюсь, бегу в столовую.
Мама уже там, пьёт какой-то сок. С тех пор, как мои кошмары отступили, она заметно посвежела. Я влетаю за стол, хватаю блинчик с клубникой, запихиваю его в рот целиком, и здоровенным глотком отпиваю парное молоко из глиняной кружки. Мама рада, что я ем с аппетитом, и игриво подмигивает мне, пока горничная-эльфийка отворачивается, чтобы смахнуть пыль с камина. Как только эльфийка уходит, мама весело спрашивает, как мне спалось.
- Сон был отличный, красочный, яркий! - отвечаю я. Кажется, она удивлена тому, что сны вообще бывают весёлыми, а может подначивает меня рассказать побольше. Я не против. - Я парил высоко-высоко в небе, и командовал оттуда огромной армией, представляешь? Мы осаждали какой-то город, и его стены, башни, даже улицы, всё было черно, будто бы кто-то топил там огромную печь, да так неудачно, что сажу по всему городу разнесло! У меня сверху был отличный обзор, как на уроке, когда вместо армий надо двигать по карте цветные кубики, только всё было по-настоящему, мама! Моя армия подошла к стенам, и с одной стороны мы расстреливали её из огромных катапульт, а с другой я пустил солдат с лестницами, чтобы те забрались по ним и открыли ворота изнутри. Те, кто был с лестницами, почти проиграли, но тут я спустился с небес, и пожёг врагов огнём. Ворота были открыты, и мои воины хлынули в них, подобно лавине; тем временем катапульты пробили в другой стене несколько брешей, и вторая, основная часть моей армии, где были и невероятно мощные маги, и мастера меча, и огромные воины, закованные в броню и стоившие десятерых, единой безупречной машиной начала размеренное наступление. Так мы взяли первую стену; но на части башен защитники разместили машины, стреляющие копьями размером с человека! Они хотели сбить меня, мама, но я ловко уворачивался и разрушил половину машин, а вторую половину захватили мои воины и теперь сами стреляли из них по врагу.
  И тогда на поле появился их генерал. Он был огромен, мне под стать, и чёрен, как сама чернота - не человек, а исполинское чернильное пятно. Я понял, что без него враг перестанет сражаться, я понял..
Я так увлекаюсь, что не замечаю, из моего рта вытекает клубничное варенье вперемешку с молоком, мамины губы сжимаются, а костяшки её пальцев, вцепившихся в кружку с соком, становятся белыми, как мел.  Когда она поднимается из-за стола, она не выглядит больше ни как моя мама, ни как Госпожа Советница, ни даже как картинка из церковной книжки; я не видел её такой прежде. Её взгляд чёрен, как беззвёздное небо, как тьма, что я вижу, закрывая глаза, как стены чёрного города из моего сна. Я пугаюсь и замираю, боясь пошевелиться, боясь, что эта грозная женщина найдёт меня своим грозным взглядом. Я дрожу, как осиновый лист; я не знаю, кто она. На секунду мне начинает казаться, что мама уже никогда не вернётся, но женщина быстрым шагом подходит к окну и одним движением распахивает его. Стёкла протестующе звенят, но в дрожащем отражении я успеваю заметить её лицо, переставшее быть лицом древней и грозной богини. По маминой шее ручейками стекает пот, она жадно хватает ртом сухой летний воздух. Я жду, что она начнёт меня отчитывать, отругает или отошлёт, но мама просто стоит у окна и тяжело дышит.
Я тихонько ухожу.
Мама молчит.

Hide