Dragon Age: ФРПГ "Амгефорн"

[FOX69 49 521]

Страница из перечня пленных, поступавших в цитадель Теринфаль - тренировочный полигон Искателей Истины.

«— Рыцари-храмовники Веллен, Поллер и Леген были допрошены после выдвижения ими обвинений в отступничестве некоей Марион Дюрж, чью невиновность подтвердило расследование, проведенное Искателем Тэаном. Отбывают тюремное заключение с 5 верименсиса 7:02 века Бурь.

— Эллин Девар, Первый Чародей арестован за владение еретическими материалами. Утверждал, что невиновен, но в кабинете были обнаружены спрятанные книги с руководством по магии крови и восемь амулетов магов. Казнен 29 верименсиса 7:02 века Бурь.

— Пейтр Лотир, обвинен в отступничестве. Привезен для обследования Искательницей Ландсдейл. Магия не обнаружена. Подозрение на болезнь мозга. Удерживается в заключении ради собственной безопасности. Посещения разрешены. Заключен 9 плуитаниса 7:02 века Бурь.»

Канун войны

Сезон штормов подходил к концу. Уже не завывали сокрушительные ветры, готовые сорвать армейские палатки,  не хлестали холодные дожди, и мрачный Боэрик преображался под первыми лучами солнца, прорвавшего завесу из низких свинцовых туч. Три месяца дождя, холодных ночей, грязи и сбивающих с ног ураганов. Охранные щиты и заклинания приходилось обновлять ежечасно, а поддерживать огонь в каминах только силой собственной мысли, оставив надежды разжечь мокрую древесину.

Блокпост второй центурии первой когорты Стального имперского легиона стоял на побережье, растянувшись вглубь материка на пару километров, с основной задачей – удерживать границы и не давать противнику окончательно прорваться на полуостров Глаз Нокена к крестьянским фермам и поселениям. После 85 года Стали кунари ослабили натиск, и плотная оккупация, была разорвана имперскими легионами во многих местах фронта. Крупные города до сих пор оставались захваченными, но удержать под своей властью всё побережье враг уже был не в силах. Ожесточённое сопротивление имперской армии, крестьянские бунты, партизанские войны основательно ослабили положение вражеских гарнизонов.

 Линия обороны с окопами, магическими ловушками, укреплениями и блокпостами протянулась до равнинных озёр, образуя непрерывный фронт, который удерживала вот уже несколько лет оккупации передовая имперская когорта. Здесь служили ветераны и новички, маги, сапорати и наёмники. Иногда, кунари сносили ограждения и вели бои в тылу. Линия фронта прогибалась, карты перечерчивались, чтобы через несколько дней воинам легиона вновь вернуться, отбросить противника и вести затяжную оборону. Время шло, а Триумвират Кунандара не спешил отдавать приказ о массированном наступлении. Разрозненные силы кунари теснили со всех сторон народы Тедаса. Немало людей и эльфов приняли философию Кослуна, но ещё больше было тех, кто возненавидел захватчиков, насаждавших новый образ жизни. Империя магов в который раз противостояла последствиям просветления, которым когда-то осенило рогатую голову предводителя кунарийского стада. Ненависть имперцев росла. Кунари искренне надеялись искоренить магическую заразу, поразившую целую страну. Затяжная оккупация продолжалась.

Пока за их спинами родной Тевинтер и враждебный Орлей искали общие цели, армия Империи воевала. Бойцы ходили в разведку, отражали атаки и цеплялись за каждый метр имперской земли, за каждый пригорок вели бои, казнили перебежчиков и совершали диверсии в тылу. Необъявленная война была бесконечной, и каждый день страна Древних богов теряла своих воинов.

Прошёл год с тех самых пор, как Теодор Красс-Шармаль, боевой имперский маг поступил в распоряжения трибуна Стального легиона и приступил к несению службы рядовым триарием, который уже через три месяца, оправдав свои хвалёные таланты, быстро поднялся до декуриона, а через полгода до центуриона. Он принял командование второй центурией после гибели командира и продолжал удерживать пост, одновременно участвуя в боях и карьерных баталиях.  Пять лет обучения на военной кафедре стихий не прошли для молодого тевинтерца даром. Его учили воевать с орлейцами и ферелденцами, антиванцами и марчанами, кунари и воинами тумана, аварами и хасиндами, пиратами и пророками Ривейна. Тевинтер готов был отражать любой натиск, как и много лет назад не испытывая доверия к окружающим его государствам, где магия по-прежнему была под запретом. Каждый маг со стихийной специализацией обязан был уметь воевать. А если способности превышали средние, то офицерский чин присваивали ещё во время обучения. Но опальный лаэтан, попавший в немилость к будущему архонту, начал защищать родину рядовым.

Всего лишь год. Но этот год принёс не  только опыт и знания, он изменил бывшего кандидата в чародеи столичного Круга, покрыв тело шрамами и ожогами, и ожесточив некогда ранимую душу.  О возвращении в Круг Минратоса Теодор Красс больше не мечтал, а звание старшего чародея и Магистериум были теперь слишком далеки от его настоящего. Но имперец всегда останется имперцем, а жажда власти в крови не оставит компромиссов для продвижения наверх даже на войне. Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом. В легаты он пока не метил, но место трибуна в Стальном легионе казалось ему не таким уж недосягаемым.

Год ходили слухи о священном походе на кунари, год Белая жрица и Чёрный жрец искали консенсус, который, наконец-то, случился и дал щедрые всходы. Первый Священный поход против завоевателей, объединивший непримиримых врагов Южной и Северной церквей, был провозглашён и намечен на молиорис 7:25 Бури. Но пока Орлей спускал первые  корабли на воды Недремлющего моря, а Стальной легион Тевинтера пополнялся день ото дня воинами из других подразделений, царило мирное затишье, и даже постоянные конфликты на восточном и северном фронтах сбавили напор. Все словно замерли в коротком миге ожидания, когда поднимутся ввысь штандарты с драконами и львами, и горнисты протрубят начало Великой миссии двух Великих держав Тедаса.

 

Hide

Преданные исполнители воли Империума

1. Децимус Лурц - Ribka - Источник

2. Патрик - Hikaru - Носитель

3. Теодор Красс-Шармаль - FOX69 - Исполнитель-1

4. Полихроний - Meshulik - Исполнитель-2

5. Лар Мастарна - Dmitry Shepard - Исполнитель-3

6. Виктор Виардо - tenshi - Исполнитель-4

7. Арсиноя - julia37 - Исполнитель-5

8. Улва - Yambie - Исполнитель-6 

 

     

Механика

Очень полезная информация

РЫНОК

Карточки ГЕРОЕВ

Действия в бою/ Бой

Специализации и боевые таланты: МАГ, ВОИН, РАЗБОЙНИК

Комната: Амгефорн

Полигон для боев: Amgeforn (но сначала зарегистрироваться на Roll20)

Вехи пути

Глава I.  Визит канцлера.  Приватный разговор.  

Глава II.  Стоянка 1.  Стоянка 2.  Потери мессира. Бивак.  Стоянка 3.

Глава III.  Круг Маротиуса  Визит к Первому Чародею  Поиски в Круге   Встреча с Атанасиусом   Близкое знакомство с Атанасиусом  

Глава IV.  

Глава V.

Глава VI.

Глава VII.  Проникновение  Шифр Астрариумов  

Глава VIII.

 

 

Hide

 

 

Изменено 15 декабря, 2017 пользователем FOX69

[FOX69 49 521]

На мага в ответ посмотрели сверху со всем сочувствием, как на давно и безвозвратно умалишённого.

- Всю жизнь мечтал о встрече с моровым драконом, - подтвердил Вик, - Ты лишил меня смысла существования

Тевитерец остановился. Не отводя взгляда от карих глаз, он долго сдерживал порыв улыбкой, но всё же рассмеялся. Расхохотался в голос. Сквозь смех, немного успокоившись, сказал:

- Сколько же сегодня людей я сделал несчастными, - притворно-виноватый взгляд на барда. Глаза просили о пощаде. - Неужели у меня нет ни единого шанса на прощение? Неужто в Игре я скинул не те карты? Вы б поделились опытом? Месье? 

[tеnshi 39 558]

Виктор усмехнулся и потянулся всем телом, оглядываясь на догоняющего оборотня.

- Игр'у ведут не для того, чтобы заслужить чьё-то пр'ощение, месье Кр'асс-Шар'маль, - изрёк он вековую мудрость.

Изменено 23 декабря, 2017 пользователем tеnshi

[FOX69 49 521]

Виктор усмехнулся и потянулся всем телом, оглядываясь на догоняющего оборотня.

- Игр'у ведут не для того, чтобы заслужить чьё-то пр'ощение, месье Кр'асс-Шар'маль, - изрёк он вековую мудрость.

Лёгкая усмешка в ответ, и скользнувший взгляд вдоль стройной спины. Без прежнего блеска и стихийных демонов в серых глазах, но с намерением платить за демонстрацию ленивой грации ещё не раз.

- Я запомню, мессир Виардо, - с благодарностью склонил голову и оглянулся в ту же сторону. 

Изменено 23 декабря, 2017 пользователем FOX69

[Meshulik 32 695]

- Я запомню, месье Виардо, - с благодарностью склонил голову и оглянулся в ту же сторону. 

- Вы там... в деревне... - начал Пол шагов за десять, запыхавшись и переводя дыхание, - если что найдете, пошлите кого на помощь... воды, хоть лошадь.

Он кивнул назад, мол, кому послать. Остановился. Отдышался.

- Я сказал, что сам пошлю, а то ведь Лурц от тебя помощи-то еще и не примет поди. 

 

[FOX69 49 521]

Он кивнул назад, мол, кому послать. Остановился. Отдышался.

- Я сказал, что сам пошлю, а то ведь Лурц от тебя помощи-то еще и не примет поди. 

- Он её уже не принял в гордыне своей, - ответил стихийщик. - Настаивать я не буду. Не переживай, Пол, миледи перрипати не даст ему пропасть. А ты решил с ними остаться разве? 

[Meshulik 32 695]

- Он её уже не принял в гордыне своей, - ответил стихийщик. - Настаивать я не буду. Не переживай, Пол, миледи перрипати не даст ему пропасть. А ты решил с ними остаться разве? 

- Да нет, но... - Пол подошел ближе. - Я ведь так понимаю, что теперь тебя архонт-то помилует. Нужна ли тебе еще моя помощь, Тео? Могу до людей проводить. 

- А то мне бы... и поспешать уже.  Я говорил как-то, Истязания бы надо завершить. Если дело мое выгорит, надеюсь, поспею повоевать в Священный поход. Так ты уж… скажи там кому, что не дезертировал я. Дай триарию э... (Пол покопался в памяти) пятой декурии отпуск. Месяц-два. Ну а если нужен еще, то дойду с тобой и до деревни какой, и до Минратоуса.  

[Ribka 27 000]

Ушли.

На каменистом плато сразу стало пустынно, монотонно воющий ветер поднимал в воздух песок, завихряясь вокруг сапог пришлого чужака. Децимус оглянулся вокруг, взгляд остановился на сиротливо притулившейся на камне женской фигурке. Вздохнул. Медленно, будто нехотя подошел к Нисе. След от ее пощечины еще пятнал щеку, но серые, изможденные глаза отводили виноватый взгляд. Маг осторожно, почти опасливо, присел на корточки напротив женщины. Помолчал, не поднимая взгляда, то ли подыскивая нужные слова, то ли от отсутствия оных. 

Наконец, теплая ладонь несмело накрыла сердито сцепленные пальчики.

- Прости..., - пробормотал он и сам сейчас не в силах дать точное определение, за что именно извинялся. Рука его чуть сжала женские, стиснутые в замок. - Мы выйдем из пустыни... Где-то же она заканчивается, - слова звучали не очень уверенно. Возможных опасностей было куда больше, чем мог представить себе столичный маг. Он запнулся, прежде чем продолжить. - Меня больше беспокоит... где мы оказались.. В какой стране. За пределами Империума нам.. придется труднее. 

Еще один вздох и взгляд, наконец, отыскал зеленые глаза. 

- Если бы я знал... как все закончится... я бы прошел в другой портал, -покаянно произнес Лурц.

[FOX69 49 521]

- Да нет, но... - Пол подошел ближе. - Я ведь так понимаю, что теперь тебя архонт-то помилует. Нужна ли тебе еще моя помощь, Тео? Могу до людей проводить. 

Тео отрицательно покачал головой.

- Всё сложно, Пол... Но там где я буду, твоя помощь не нужна, что бы там не случилось. Наши пути слишком далеки друг от друга. 

- А то мне бы... и поспешать уже.  Я говорил как-то, Истязания бы надо завершить. Если дело мое выгорит, надеюсь, поспею повоевать в Священный поход. Так ты уж… скажи там кому, что не дезертировал я. Дай триарию э... (Пол покопался в памяти) пятой декурии отпуск. Месяц-два. Ну а если нужен еще, то дойду с тобой и до деревни какой, и до Минратоуса.  

- Не нужен тебе отпуск. Никто тебя дезертиром считать не будет. Ты серый страж. Ты Империуму не присягал. Иди куда должно.

 

[tеnshi 39 558]

Виктор смотрел то на цетуриона, то на триария.

- Может мне отойти? - невинно поинтересовался он, - Куда-нибудь.. На сотню метров.

В однообразном ландшафте пустыне единственной возможной изоляцией было расстояние.

[Meshulik 32 695]

- Не нужен тебе отпуск. Никто тебя дезертиром считать не будет. Ты серый страж. Ты Империуму не присягал. Иди куда должно.

- Может мне отойти? - невинно поинтересовался он, - Куда-нибудь.. На сотню метров.

- Что же, - Пол медлил, опасаясь, что не выйдет, и опасаясь, что выйдет, тоже, - Идите по моим следам. Звери воду чуят.

Он поклонился Виардо, задержал пристальный взгляд на маге стихий, улыбнулся. Широко. Но в глазах оборотня стояла тяжелая свинцовая мгла. Прощаться не стал. Простились уже. На темной тропе, ведущей к элувиану. "От меня надо бежать, Тео", - подумалось ему напоследок.

Эльф повернулся и сделал десять усталых шагов прочь, тяжело опираясь на посох. На десятом шаге его глаза закатились, заволокло темной дымкой контуры тела. Посох свернулся улиткой. Процесс трансформации продолжался дольше, чем обычно, являя внутренние органы, зеленую траву, оводов, кружащих над гривой, стоптанную подкову и старый шрам на боку. 

В эту минуту где-то на сочном лугу близ Каринуса захрапел и замертво пал Гнедок.

Оборотень-Гнедок, похитивший его сущность, сытый, только что щипавший травку, полный сил, покрасовался перед друзьями, на прощание встал на дыбы, мгновенно определил направление животным своим чутьем и поскакал галопом в сторону Западной границы Ферелдена.

х

Изменено 23 декабря, 2017 пользователем Meshulik

[FOX69 49 521]

- Может мне отойти? - невинно поинтересовался он, - Куда-нибудь.. На сотню метров.

Красс непонимающе посмотрел на барда. Не со скромной девицей поди прощается. Да и после ночи втроём как-то странно искать уединения. 

- В этой степи и тысяча метров не поможет, - проговорил он.  

Он поклонился Виардо, задержал пристальный взгляд на маге стихий, улыбнулся. Широко. Но в глазах оборотня стояла тяжелая свинцовая мгла. Прощаться не стал. Простились уже.

Оборотень-Гнедок, похитивший его сущность, сытый, только что щипавший травку, полный сил, покрасовался перед друзьями, на прощание встал на дыбы, мгновенно определил направление животным своим чутьем и поскакал галопом в сторону Западной границы Ферелдена.

Маг посмотрел вслед коню и уставился невидящим взглядом в далёкий горизонт.

- Прощай, Полихроний, Серый Страж. Надеюсь без доказательств, Вейсхаупт не поверит в сказки о Восьмом драконе. Очень надеюсь.

[julia37 49 993]

Еще один вздох и взгляд, наконец, отыскал зеленые глаза. 

- Если бы я знал... как все закончится... я бы прошел в другой портал, -покаянно произнес Лурц.

Миледи отдернула руки и обожгла мага одним из самых яростных своих взглядов. Похоже, на этот раз недостаточно было обычного "прости". Даже в комплекте с покаянным взглядом и милыми кудряшками.

Она поднялась на ноги и отряхнулась.

- Идём. - голос прозвучал резко. - Выясним все в ближайшей деревне. 

Необходимый минимум вещей все еще был при ней. А при крайней необходимости можно было продать браслет, хоть и жаль.

Положение было трудным, настроение отвратительным, оо столичная имперская кобра все же рассчитывала, что не пропадет. Не зря же ее обучали.

[tеnshi 39 558]

Всё это было очень торжественно и пафосно безо всякой меры, как будто обоим магам в одночасье прищемило в паху. Вик поскучнел и пожал плечами.

- Ты обещал мне чистую постель, - сварливо заметил он.

[Ribka 27 000]

- Идём. - голос прозвучал резко. - Выясним все в ближайшей деревне. 

 

В ответ маг лишь вздохнул, покорно принимая весь гнев женщины на свою голову.

Тоже встал на ноги. Голос звучал тихо, но твердо:

- Я не могу пока уйти. Мне нужно переписать эти руны. Язык дварва не терпит вольного перевода. Возможно.. возможно у меня еще будет шанс проверить не допустил ли я ошибки. Я не очень хорошо знаю руны..

Лурц снова отводил взгляд, уже не в силах выносить холодного отчуждения ни в ее глазах, ни в чьих либо еще. Отчаяние, овладевшее им, когда он понял, что его обвели вокруг пальца, лишь усиливалось с каждой минутой в этом неприветливом месте. 

- Не знаю... успею ли до темноты...

Но даже если и так, брести ночью в неизвестном направлении тоже было сомнительной затеей. 

Чернил не было. Не было и пергамента. Но можно было писать собственной кровью на некогда белом, а теперь изрядно грязном подкладе чужого камзола. Потому что это мог быть его единственный шанс. Он вполне трезво оценивал и свои почти невозможные шансы вернуться и предполагал вероятность того, что скоро эти древние письмена уничтожат, чтобы тайна и дальше оставалась таковой. И тогда и ученые, и картографы и весь Орден  Серых Стражей могут вечно бродить по этой пустыне, не находя ничего. 

Децимус отошел от Нисы, предоставив ее себе. 

[FOX69 49 521]

- Ты обещал мне чистую постель, - сварливо заметил он.

- Постель?.. - растерянно обернулся маг к барду, всё ещё просчитывая варианты последствий утечки фантастической информации в Орден серых. При любом раскладе серые стражи сойдут с дистанции. На эту лошадь можно не ставить. - Чистую! - вдруг, внял он просьбе. - Непременно. Если меня не арестуют.

Он снял мантию и портупею с рукоятью магического меча. Завернул и сунул под ближайший камень.

- Вот так у меня больше шансов исполнить своё обещание, - улыбнулся он. - Идёмте, месье Виардо. Дорога дальняя. Может, дадите мне пару уроков Великой Орлейской Игры? 

[tеnshi 39 558]

Бард воздел очи горе и тяжело, с надрывом, вздохнул.

- Урок первый, месье Красс. Никогда и никого не учи Игре, если не хочешь, чтобы он обыграл тебя в Игре.

х

[FOX69 49 521]

Что ж, будущему члену Магистериума предстояло ещё многому научиться. Он только улыбнулся профессионалу и уверенно пошагал в ту сторону, откуда тянуло солёным бризом. Этот запах уроженец Минратоса не спутал бы ни с чем.

Х 

[julia37 49 993]

Ничьих больше глаз здесь не было. Только ее. Ниса всплеснула руками.

Ну до чего невыносимый человек. Понять, чего он хотел было решительно невозможно.

- Да делай ты, что хочешь.. - выдохнула она, срывая с себя сумку и швыряя ее под ноги.

Ночевка в пустоши. Прелестно. Нужно было хотя бы попробовать собрать дров. С этой разумной мыслью миледи направилась на поиски. Оставалось надеяться, что Лурц справится с рунами хотя бы до утра. И их не сожрут какие-нибудь волки.

[Ribka 27 000]

- Да делай ты, что хочешь.. - выдохнула она, срывая с себя сумку и швыряя ее под ноги.

 

Ответом стал очередной вздох. Тоскливый и чуточку раздраженный. Сумасшедшие ученые на то и сумасшедшие, чтобы их причуды терпели, подчас жертвуя собственным душевным покоем, но не понимали. Но сумасшедшим ученым отчаянно не хватало иногда последнего.

И больше уже не проронил ни слова, бесконечно долго горбясь на ветру и старательно копируя гномьи руны. Их, да дневник Девара с ключом, снятым с шеи не-мертвой внучки чародея, он понесет домой. Память тоже старательно удерживала рассказ пустотников. Если им повезет все же вернуться... наставнику будет чем потешить свое сумасшествие тоже.

В эту ночь, глядя на освещенную магическим фонариком кудрявую голову, Ниса могла бесповоротно возненавидеть ее обладателя. Или - проникнуться к нему воистину неземным терпением. Уснуть под ледяным ветром каменной пустыни ей вряд ли придется.

[FOX69 49 521]

В эту ночь, глядя на освещенную магическим фонариком кудрявую голову, Ниса могла бесповоротно возненавидеть ее обладателя. Или - проникнуться к нему воистину неземным терпением. Уснуть под ледяным ветром каменной пустыни ей вряд ли придется.

Это началось ближе к утру. Земля дрогнула, и послышался скрежет, словно кто-то раздвигал древние каменные плиты. Протяжный гул раздался по виммарскому ущелью, и окружающие скалы отразили от поверхности тяжёлое эхо, словно безысходный стон раненного зверя разорвал предрассветную тишину.  

Бдительность +10: Ниса и Деми.

[FOX69 49 521]

ЭПИЛОГ

7:25 века Бурь, месяца элувиэста

Отчёт по экспедиции окажется в столице Империума уже через сутки после того, как Децимус Лурц перекопирует  гномьи руны. Этот подробный отчёт будет стоить отправителю трёх флаконов лириума, часа времени и крови двух любопытных, а ныне покойных бродяг. Ещё через сутки отчёт с некоторыми правками передадут архонту Донатусу, который не сочтёт упоминание об экспедиции достойным внимания Звёздного Синода и Магистериума. Добытые крупицы информации надёжно похоронят в глубинах архивов Тайной канцелярии Серебряного Шпиля. В 7:34 века Бурь, взойдя на престол Империума Тевинтер, архонт Номаран позволит жрецам Семерых поддерживать культ древних, но с условием - любые ответвления от основного направления древней конфессии считать ересью.

К тому времени как тевинтерская часть экспедиции вернётся домой, в Минратосе давно забудут о новостях полуторамесячной давности.  О группе учёных, отправившихся накануне войны в экспедицию по поиску храмов древних богов, уже никто не вспомнит. Начавшийся Священный поход займёт умы и власть предержащих, и черни на многие годы. Магистру Стагириту и его ученику Высочайшей милостью будет разрешено сохранить единственный уцелевший дневник Первого чародея Каринуса и настоятельно рекомендовано считать таковой фольклорным наследием ранних неромениан. О возвращении в виммарские пустоши речи не шло, а официальное изучение моровой магии запретят на несколько десятков лет.

Вейсхаупт узнает из анонимных источников о пробудившемся драконе, которого видели в районе виммарских пустошей. Он и станет предметом исследования серых стражей. В 7:28, выползший из своего подземного логова при неясных обстоятельствах, дракон уничтожит северную часть Вольной Марки, но будет вскоре убит, а фанатики, почитавшие его богом и называвшие Урзара-дочь Уртимиэля, утопятся в водах Минантера.

Имена всех членов той злополучной экспедиции Империум огласке не предаст, однако, даровав от щедрот по годовому жалованию каждому по месту службы. Верховная Жрица Гортензия получит от Советника архонта Номарана письмо с искренними извинениями за доставленные неудобства посланнику Её Святейшества в прошедшем неудачном походе. Верить ли Советнику или подвергать сомнению его слова – Жрица была вольна решать сама.

А что же наши герои, прошедшие долгий путь и коснувшиеся самой опасной тайны седой старины, не подтверждённой и забытой вновь?  У каждого из них будет своя история.

 

 *******

Vitae benefarial

 

[FOX69 49 521]

Эпилог Тео

Спустя полгода

На стене чадит масляный светильник. Тонкий язычок пламени коптит грубо отёсанную стену. Здесь сухо и конденсат не покрывает серый камень. Но холодно, как во всех подземельях. Соломенный матрас и холщовое рубище – всё, что есть у пленника, чтобы согреться. Холод замедляет мысли. В густой крови блокирована магия. Мана статична. Её остатков не хватит, чтоб зажечь свечу. Чары духа на кандалах иссушают маготок.  Он тает, не успевая пополняться. Холодно. Как будто Ледяная хватка морозит изнутри. Маг, лишённый магии, как четвертованный на плахе. Не живой и не мёртвый. Слабость и тошнота. Замершее в пустоте безразличие. Боль от побоев почти не ощутима, а вскрывшиеся язвы под сильверитом на запястьях уже не беспокоят. Зачарованный туман гнетёт и мутным мороком лишает воли. Воспоминания в сонном бреду приходят редко. Лишь иногда царапают сознание и распинают на когтях Думата слова: 

«Теодор Красс-Шармаль,  вы обвиняетесь в государственной измене, дезертирстве, убийстве подданного Империума и пособничестве врагу, и до решения суда лишаетесь свободы без права выйти под залог».  Сколько времени прошло? Месяц, два, год? Наверное, так чувствует себя усмирённый. Не желает, не ощущает, не терзается. Не ждёт.

 

- Мессир Красс… - доносится сквозь вязкий холод полузабытья. – Мессир, вы свободны…

Смысл фразы ускользает и растекается по рубленному камню. Уступ за уступом, за грубым резцом каменотёса.

Сво-бо-ден.

Глаза, привыкшие к полумраку, режет яркий свет, мешает отросшая борода, и болью отзываются кисти рук, когда размыкаются оковы. Сильверитовая цепь звенит и остаётся мрачной гирляндой на стене камеры.

- Кто? – свой хриплый голос кажется незнакомым. – Кто подписал указ об освобождении?

- Архонт Донатус, мессир.

Слабость пригибает к земле. Он идёт по ступеням вверх и держит равновесие за счёт перилл.

Архонт. Полгода назад ратующий за смертную казнь предателя, подписывает приказ о помиловании. Ветер неумолимо меняет своё направление. Сезон штормов уже близко.

Он скидывает холщовую грязную тряпку и принимает на плечи тяжесть имперской мантии. Приятный груз. Непослушные пальцы пытаются справиться ремешками и пуговицами. Кто-то помогает надеть сапоги. Становится тепло. Снаружи. Внутри по-прежнему пустота и холод. Одеревеневшие мысли, застывшая кровь. Нет чувства Тени. Поток маны отрезан, и нечем утолить жажду.

- Вас ждёт Советник Архонта, мессир. Я провожу.

 

- Avanna, Тео, - его негромко приветствуют, как только недавний пленник ступает на порог кабинета.

- Доброго… наверное, дня, мессир Номаран, - отвечает он глухо и опирается спиной на ближайшую колонну. Стоять всё так же тяжело.

- Присаживайся, - рука в чёрной перчатке указывает на диван.

Он преодолевает несколько шагов и с облегчением оседает на мягкую поверхность. Голова склоняется, а глаза не видят.

- Выпей, - в его руках появляется флакон с голубой опалесцирующей жидкостью, а голос Советника настойчив.

Ладони лихорадочно обхватывают стекло, пальцы дрожат. Секунды нетерпения растягиваются в вечность. Лириум. Дороже воды. Сильнее жажды. Он откупоривает, роняет пробку и залпом выпивает содержимое. Боль скручивает тело. Сгибает. Резкая и острая, она вонзается в желудок и режет позвоночник пополам. Лоб утыкается в колени. На несколько секунд его парализует. Лириумная вспышка будоражит кровь, и та течёт по венам, насыщая магический голод.

Короткий выдох. А значит, он ещё не умер.

- Спасибо, мессир, - хрипло звучат слова благодарности. Он поднимается, расправляет плечи и смотрит на спасителя.

- Я рад, что ты в порядке, Тео.

- Да, мессир.

- Не получилось поговорить у нас.

- Что с результатами экспедиции?

- Всё улажено. Всё забыто. Не время и не место.

Он согласно кивает и с благодарностью смотрит на седеющего мужчину лет сорока.

- Ты должен сделать выбор, Тео. Настаивать я не буду. Мне нужен верный человек, который пойдёт до конца. Ожидается буря. К ней все готовятся. В меру своих сил. И наши силы должны превосходить прочие. Ты можешь выбрать мундир трибуна, а можешь оставить мантию магистра.

Взгляд светлых серых глаз застыл на измождённом лице недавнего пленника.

- Мессир… - ответ не заставил себя ждать. – Я ведь уже в мантии, мессир, - проговорил молодой маг. Он слабо улыбнулся и приподнял широкий бархатный рукав имперского одеяния.

Собеседник довольно рассмеялся.

- Зачем же так обречённо, мессир Красс, всходить наверх?

- Надеюсь, это шутка, - улыбнулся в ответ маг. – Со всей ответственностью и преданностью я оставляю мантию себе. Vivat Imperium!

- Vivat!

 

Спустя два года

Предрассветный морской бриз колышет тонкую ткань портьер, лижет атласные простыни и ласкает хрупкое стройное тело. Умиротворённое сопение на плече нарушает плеск прибоя. Родовая башня стихийщиков Крассов стоит на прибрежном атолле вот уже несколько сотен лет. Древний род лаэтан, когда-то утративший свои сновидческие корни, что канули в веках, сейчас, поднимается вновь, благодаря единственному наследнику.

Волосы цвета белёного льна раскиданы по багровым подушкам, маленький нос уткнулся в ухо, а губы касаются идеально окантованной седеющей бороды. Тонкая рука лежит на груди, а бедро обхватывает ногу. Эли. Голубоглазый, остроухий мальчик. Всего лишь эльфёныш, бывший раб, а ныне тайный агент кабинета Советника Архонта.

 

***

- Как тебя зовут?

- Элахиль.

- Сколько лет?

- Восемнадцать.

Но тщедушное не оформившееся тельце эльфийского подростка, почти ребёнка, оставляет сомнения в правдивости его слов.

- Шестнадцать, - сдаёт позиции врунишка. И через несколько секунд под пристальным взглядом снимает ещё пару лет. – Пятнадцать.

- Тринадцати ему ещё нет, - гаркает со стороны работорговец. – Эльфинажная семейка лишний рот в рабство сдала. Берите, мессир. Недорого. Хилый совсем. Да, ещё и магией балуется. Может, на ритуал сгодится.

Огромные голубые глаза взирают со страхом на покупателя.

- Хагрен сказал, что я опасен и что если бы меня можно было… - эльфныш не успевает складно досочинять.

- Что умеешь, покажи, - требует маг у раба.

Тот поднимает худую грязную ладошку, на которой вспыхивает крохотный скромный огонёк. Маг вскидывает руку. Чёрная перчатка покрыта густой изморозью.

- Сбей.

В ответ мальчишка бросает горячий сгусток, почти не целясь и не раздумывая, и превращает лёд в воду.

- Беру, - довольно улыбается маг. Дерзкий эльфинажник его подкупает сразу.

 

***

 

- Уходишь… - голубые глаза распахнулись и посмотрели умоляюще.

- Спи, - маг поднялся, сел на кровати, растянул мышцы шеи. – Сегодня много дел.

- Я помню, - паренёк спрятал лицо в подушку, лишь краем глаза наблюдая за взрослым.

- Будь осторожен. Отмазывать не буду, - предупредил маг и поднялся.

- Будешь, - уверенно возразил белобрысый.

- И в Круг не опаздывай.

- Тео… - голос осёкся, припомнив уговор, - мессир Красс. Вдова Лукреция. Она хотела меня усыновить, если бы не уши,  - и звонкое хихиканье.

- Уже? – с усмешкой удивился маг, накидывая халат на плечи. – Что же ты ей наплёл?

- Какая разница.

- И верно. Пока будь рядом с ней. Надо кое-что проверить. И, если информация подтвердится, то избавить миледи от бремени вдовства.

- Тогда её единственная дочь, жена того самого магистра Сервилиуса, становится владелицей картели «Исана Титус» и лириум…

- Будешь много болтать, тебе обрежут уши, - предупредил маг, бросив через плечо.

- Уши? – мальчишка оторвался от подушки и тут же спрятался обратно.

- Уши, уши… так что спи.

- И вам не жалко будет мои уши, мессир? – возмутились откуда-то из глубины взбитых простыней.

- С чего вдруг? Это же не мои уши, - улыбнулся маг и вышел из спальни.

 

Кабинет Советника Номарана, 7:27

- Два года длится поход, а мы так и не воспользовались официальной возможностью посетить Белый Шпиль, - проговорил Советник, глядя на пришедшего мага. – Мы не знаем расстановки сил в братствах. Первый чародей Вал Руайо – это книга за семью печатями, вернее храмовниками. Круг изнутри представляется сейчас сводом каких-то непреодолимых стальных законов и монашеских правил. Но либертарианцы в который раз заявляют о себе. Поэтому, - мужчина присел в глубокое кресло, откинулся на спинку и сплёл руки в замок, - мы примем приглашение Верховной Жрицы Гортензии и удовлетворим её просьбу посетить Белый Шпиль и Великий Собор.

Молодой маг в чёрной чародейской мантии присел напротив, ожидая дальнейших распоряжений.

- Ещё нас интересует некая Жаклин Бюжо, старший чародей кафедры Духа Белого Шпиля. Как не удивительно, но в девичестве Жаклин Бюжо была Аврелией Юлиус. Так всё непредсказуемо в жизни, когда выходишь замуж за шевалье. Побег из страны, заключение в Круг и развод, как следствие. Но четыре месяца назад в башне Юлиусов появился младенец.

- Мать вспомнила о своих корнях и решила ребёночка переправить на родину? – предположил собеседник.

- Что не сделаешь для дитяти, только бы не держать в клетке, - кивнул головой Советник.

- Вербовка?

- О, нет! Тео, мессир Красс… - притворный укор сквозил в голосе магистра. - Только напоминание о её материнских чувствах и кристалл с изображением отпрыска.

- Ясно, - мягкая улыбка изогнула губы стихийщика.

- А также… - пауза, задумчивый взгляд и лукавая усмешка. Жест рук указующий на будущего посла. – У вас, мессир Красс, два года назад, кажется установились связи с дружественным Орлеем?

Мессир Красс опешил и, подыскивая слова, несколько растерянно произнёс:

- А… нуу… как вам сказать. Связи… они, имели место. Но эти связи в данный момент, спустя два года, могут быть уже не актуальны, даже, скорее всего, не актуальны и…

- Что-то личное? – улыбнулся Номаран, наблюдая то ли смущение, то ли неуверенность, то ли всё сразу.

- Что?.. О, нет. Приятное времяпровождение. Ничего более и к тому же… он…

- Значит, мессир Виардо нам ничем помочь не сможет? – улыбка, затаённая в уголках губ Советника, словно испытание для лжи политика.

- Я бы не ставил на эту карту, мессир, - уже более уверенно мотнул головой кандидат в магистры. – Джокер в колоде Её Святейшества не лучший вариант в нашей партии. Нечем будет крыть.

- Что ж, вам виднее, мессир Красс, - улыбка по прежнему уличала в сокрытом, но продолжать испытания Номаран не стал. – Некоторые указания, верительные грамоты, удостоверения, таможенные декларации, я вам передам послезавтра, когда отходит караван формари. Его вы и будете сопровождать от Минратоса до Камберленда. И морем до Вал Руайо. Перед отъездом мы ещё встретимся, Теодор.

- Ваша воля, мессир, - молодой маг поднялся и склонил голову. – Vivat Imperium!

- Vivat!

 

Hide

 

Изменено 8 мая, 2018 пользователем FOX69

[tеnshi 39 558]

Виктор Виардо, постскриптум

 

Показать содержимое

 

Музыка разливалась под сводами приёмной нежными трелями. Мелодия озорно переплеталась с солнечными лучами, широко распахнутое окно дышало свежестью раннего утра. Гортензия сидела за своим столом, подперев щёку кулаком, и взирала на оккупировавшего подоконник скрипача со смесью тоски и восхищения. В пыльном дорожном костюме, в сапогах, с неделю не знавших щётки, он расположился на белоснежном мраморе, её белоснежном мраморе, как у себя в спальне.  Раскованный, расслабленный, поглощённый игрой. Чистая отрада для глаз. Не был бы ещё таким, да простит Создатель, грязным.

- Ты не мог бы заниматься этим дома? - спросила она без особой надежды. Смычок протестующе взвизгнул и замер на взлёте. Скрипач обернулся и добавил к отраде свою самую очаровательную улыбку.
- Мог бы, если бы ваши головорезы не сняли меня прямо с лошади. Я даже не успел поздороваться с девочками!

Гортензия вздохнула. Пожалуй, стоило добавить в приказ посыльному пару уточнений. Кто же знал, что молодой рыцарь-лейтенант окажется настолько ревностен.

- Твои девочки ещё утираться устанут от твоих "приветствий", - фыркнула она и посмотрела на скрипку. Возможно, ей только казалось, но знакомый инструмент выглядел необычно новым. Впрочем, она всё равно в этом не разбиралась, - Не наигрался в дороге? Мне донесли, что ты плыл от самого Киркволла!

Пытливые глаза остановились на его лице. Ловя на себе этот откровенный, неприлично жадный интерес той, что умела скрывать эмоции как никто другой, Виктор довольно улыбнулся и покорно отложил скрипку. До поры достаточно. Совсем новая, ни разу не тронутая, давний подарок влиятельного поклонника, не постигавшего, как истинный мастер может даже прикасаться к своему дряхлому обрубку времён Даккона. Только её и успел прихватить по возвращению, с боем вырвав у конвоя минуту в родном доме. Знал - иначе не сможет даже начать. Знала и она, Верховная Жрица, Её Святейшество Гортензия Третья. Знала и потому с поистине андрастианским смирением терпела вольность за вольностью, ожидая, когда заговорит, наконец, тот, кого не ждала увидеть живым.

***

День за днём он возвращался в эту приёмную. С раннего утра и до вечера, говорил и говорил без конца, пока не начинал заплетаться язык, пока не пересыхало напрочь охрипшее горло. Отвечал, уточнял, повторял, подолгу сидел в кресле, закрыв глаза и вызывая в памяти самые мельчайшие подробности, какие мог вспомнить. В краткие часы свободы сыпались приглашения и визиты. Не прошло и дня, как о его возвращении знали все, кто хотел. Было среди них и приглашение в Белый Шпиль. Маргарита Виардо скромно просила сына появиться хотя бы на пороге, чтобы смогла посмотреть своими глазами.

Она встретила его в холле. Высокая сероглазая женщина, ей было пятьдесят три, и она не выглядела ни годом старше, ни годом моложе. Вдвоём они молча стояли у витражного окна, разглядывая друг друга с совершенно одинаковым выражением отстранённого любопытства на непохожих лицах. Она растерянно провела пальцами по кучеряшкам бороды и долго изучала рваные, ветвящиеся белыми прожилками шрамы на огрубевших ладонях.

- Рита?

Застарелая боль мелькнула в глазах чародейки, как всегда, когда он звал её по имени. Ни разу за всю жизнь Виктор не обратился к этой женщине как к матери. Они встретились впервые с дня его рождения, когда ему было уже пятнадцать. Обычно бойкий и улыбчивый подросток хмурился и прятался за плечом учителя, выступив оттуда только для того, чтобы в безукоризненном поклоне церемонно поцеловать руку чародейке круга. Маэстро мог гордиться учеником. Тогда он уже догнал её ростом и неуклонно тянулся ввысь, тогда ещё ломался голос, принося кошмары о потерянной карьере певца. Тогда он сказал, что будет звать её Маргаритой, и за пятнадцать лет смягчил приговор только до нежной "Риты".

- Да? - Ни голосом, ни жестом не выдавала она обиды. Прошуршала тяжёлая мантия теперь уже старшей чародейки, Рита подхватила сына под локоть и прильнула к руке, с любовью разглядывая так восхищавшую её фигуру. Ни одна женщина в мире не могла быть достойна этой стати, ни одну из тех, что пострадали по своей глупости, ей не было жаль. Пусть он не принадлежал ей, но не принадлежал и никакой другой. Только Гортензии, а вместе с ней - и самому Создателю.

Виктор отвернулся, не желая встречать её взгляд. Находиться в круге магов после экспедиции было тошно, но встречаться с матерью ещё где-то хотелось и того меньше. Здесь, под пристальными взглядами святой стражи, под надзором мечей и щитов, он хотя бы чувствовал себя в безопасности.

- Ты помнишь, как вы расстались с ним? С моим отцом.

Рита растерянно моргнула. В этом был весь Виктор, её Виктор. Она никогда не знала, о чём ему взбредёт в голову поговорить в их редкие встречи.

- Я же рассказывала тебе, - она улыбнулась, прижимаясь щекой к такому сильному плечу. А ведь были совсем маленькие, хрупкие, каких никогда не касалась руками. За малышом, бегающим по церковному двору, ей дозволено было наблюдать только издали. Были жилистые, острые, сердито и непокорно вздрагивающие каждый раз, когда пыталась дотронуться. И вот теперь, широкие и непоколебимые, на которые так удобно опираться, украдкой показывая язык подозрительно зыркающему храмовнику, - Ты мне не веришь?

Он улыбнулся тоже и наконец-то посмотрел ей в лицо. Обиженно поджатые губы. Сердито нахмуренные брови. Прирождённая сказочница, которую уже не поймать с поличным.

- Я верю, - Виктор ласково нажал пальцем на чуть надутую щёку, - Мне нравится верить. Но ты никогда не рассказывала, как именно вы прощались. Он поцеловал тебя? Обещал хранить на запястье красную нить? Сбежал, как последняя сволочь?

Щёки сдулись сразу обе. Под смеющимися глазами сына Маргарита опустила взгляд. Прирождённый сказочник, как и все в почтенном роду Виардо.

- Это.. я, - вдруг прошептала она тихо. Смахнула с его груди пылинку, расстегнула и долго застёгивала золочёную пуговицу, - Я сбежала. Точнее, не пришла. Он звал меня перед отплытием, но я не пришла.

В повисшей тишине захотелось провалиться под землю. Плечо, к которому чародейка так усиленно жалась, дрогнуло. Рита робко подняла глаза и обиженно уставилась на молодого нахала. Тот, как последняя сволочь, беззвучно давился смехом!

- Мне было двадцать три! - возмутилась она, отступая, и гневно тряхнула руками. С пальцев на радость всем храмовникам смены осыпались и раскатились по полу искры, - Вся карьера впереди! А тут этот твой. Папочка.

Чародейка гордо вскинула голову и отвернулась, скрестив руки на груди.  

- Про.. прости, - Виктор стискивал зубы изо всех сил, но помогало плохо.

- Зачем тебе это всё? - вздохнула Рита, поглядывая на комедианта через плечо.

Её сын шумно выдохнул и заложил руки за голову, с улыбкой глядя перед собой.

- Я узнал недавно, что совершенно не умею прощаться. Судя по всему, весь в тебя.

***

Удивительно легко оказалось войти в колею.  Гортензия, выжав информанта досуха, до поры спустила с поводка, обратив взор далеко за границы родной земли. Отдыхай, мальчик, почувствуй вкус цивилизации, посети приём-другой, и побрейся уже нормально, наконец! Последнее было потребовано с таким затаённым страданием, что Виктор вышел из Собора с чувством глубочайшего удовлетворения. Побрился, в тот же вечер. Ещё через неделю пришёл первый частный заказ. Простое задание, простая, глупая до невозможости жертва. Захлёбываясь рыданиями, девица смотрела на того, кому поверила так напрасно, он смотрел на неё в ответ и медлил, думая о другой. Совсем другой. Смелой и сильной, но вот так же глотавшей слёзы. А ведь ей он не сделал ни-че-го. Не предавал, не лишал невинности, не порочил имя, и не пытался убить. И всё равно оказался способен только на то, чтобы причинить ей боль.

Всё, на что способен, всё, что умел в жизни. И видит Создатель, он собирался делать это мастерски.

Репутация быстро пошла в гору. Заказ за заказом, восхищённые взгляды, сладкие улыбки, возбуждённые шепотки за спиной.

Маньяк!
Психопат..
Как будто мстит всему женскому роду.
Всему ли?
Довольно одной.
Неужели..
Свершилось?
Cherchons.. la femme?

О, как бы они хотели найти её! Женщину, что сотворила такое со столичным бардом - повидавшим десятки, и не задержавшимся ни у одной. Он посмеивался, ловя очередной виток сплетен. Достичь желаемого у них не было ни шанса. Он и сам не смог бы найти её, даже если бы захотел.

Виктор не хотел. Не хотел вспоминать ни о ком и ни о чём из трижды проклятого похода. Всё, что могло напомнить, осталось на старой ферме, одежда из опечатанного круга была сожжена, ножи проданы. Как одержимый, ворвался он в вихрь столичных интриг. Былое хладнокровие профессионала сменилось упоением артиста. Беспощадное поклонение Игре. Никогда раньше не радовали его чужие слёзы, не возбуждал чужой страх. Никогда раньше не наслаждался он убийством. Он и убил их всех, одного за другим. Иные лица, иное положение и иные роли, но, жертва за жертвой, он продолжал видеть перед собой тех, с кем прошёл от ставки военного лагеря до тайного храма.

Децимус Лурц и Лар Мастарна. Хозяин и его телохранитель полночи корчились на полу, неспособные выдавить ни звука из прожжённого ядом горла. Полночи убийца сидел в кресле, записывая симптомы и стадии поражения. Над этим составом он работал не меньше месяца.

Ар'синоя. Жаркий час на заброшенной сторожевой башне. Оттуда молодая аристократка могла видеть весь город. Там и истекла кровью из вскрытых вен, ещё принимая любовника в себя.

Рыжий Патрик. Неудачливый слуга, попавшийся под руку не в то время, не в том месте. Отпустить мальчишку всё равно не было возможности, и всё равно нужно было ждать до глубокой ночи. С удавкой и кляпом время пролетело незаметно.

Полихроний. Наглец-осведомитель из эльфинажа вконец зарвался и требовал доплаты, вообразив себя, кажется, человеком. Сильверит с готовностью перечеркнул его горло, равнодушный к титулам, регалиям и остроте ушей.

Теодор Красс. Долгая бурная ночь. Тихое утро, нежная булочка в постели, и уже мёртвое тело. Любвеобильный виконт просто не проснулся.

Виктор поцеловал коченеющий лоб и скрылся в предрассветном сумраке до первых лучей. В постели с мужчиной той ночью он был последний раз в жизни.

Vale, Тевинтер.

Ничего личного.

***

- Ты совсем перестал целовать нас.

Девушка вздохнула, глубоко, протяжно, заколыхалась поднятая совсем уж бесстыдным корсетом грудь. Кажется, в доме пора было вводить форму. Её сообщница хихикнула в кулачок и, сунув в рот ложечку с кусочком торта, мечтательно  уставилась в окно. Вик усмехнулся, созерцая демонстрацию, и неделикатно отгрыз половину от своего куска.

- Я думал, ты собралась замуж? - кое-как выдавил он с набитым ртом, подчёркнуто игнорируя праздник плоти и разглядывая вторую, куда более скромно одетую хулиганку. В том, что девицы заодно, не было никаких сомнений. Они всегда  заодно. Неясно только, в чём.

Аннет фыркнула и со всем достоинством поправила корсет. Взгляд дёрнулся сам, но бард держался. Нахалка не нашла для себя лучше места, чем на том же диванчике, практически у него под рукой, и до корсета было не то, что рукой - чем хочешь, тем и подавай. Сидите где хотите - сам сказал? Сам. Тренируйте теперь волю, месье Виардо. Пересесть самому - признать поражение. Поддаться на провокацию - подписать капитуляцию. Корсет, меж тем, сидел как влитой и не нуждался ни в каких поправках в принципе. Жаклин не замечала выходок подруги. Скромно устроилась на подоконнике спальни - вылитый он сам на докладах у Её Святейшества. Скромно уминала третий кусок именинного торта.

Они всецело стоили своего хозяина, преданные горничные, служившие в его доме не первый год. Кое-что умели, когда нанимались на работу, но большую часть подцепили уже здесь, внимательно слушая и цепко наблюдая за щедрым на науку господином. Яркие, дерзкие, схватывающие на лету, месье Виардо гордился "своими девочками", и никого больше не хотел видеть, отмечая пересечение пугающего рубежа. Сегодня ему исполнялось тридцать.

- Именно! - звонкий голос под ухом вернул его к реальности, торту и корсету, - Мне, может быть, остался месяц до того, как стану занудной семейной старухой! Какой смысл прислуживать музыканту, если эта служба скучнее, чем у банкира? Там хоть платили бы как следует!

Самодовольный носик взлетел до небес, Вик едва не поперхнулся вином.

- Я мало вам плачу? - возмутился он, прохлопывая себя по груди. Она снизошла до томного взгляда искоса и пожала плечиком.

- Я уже два месяца коплю на те сапожки.

Нет, это решительно не лезло ни в какие рамки. Бокал со звоном встал на столик, хозяин спальни угрожающе навис над хозяйкой порядка в той же спальне. Строго говоря, без неё он блуждал бы по собственным владениям как слепой котёнок каждый раз, как потребовалось бы найти новую булавку от шейного платка.

- Я. Мало. Вам. Плачу?!

Она кокетливо посмотрела на него снизу и деловито поправила воротник рубашки, как делала сотни раз.

- Ты можешь компенсировать...

Виктор замер.  Его недвусмысленно приглашали. Голос, положение тела, румянец на щеках и улыбка - о, эта улыбка! Если бы только он не знал точно - им запрещено его приглашать.  Флиртовать, дразнить, называть на "ты" - здесь им можно было почти всё, пока соблюдали одно условие - никакой постели. Достаточно сложно было лавировать между клиентами, чтобы запутывать жизнь связями с прислугой. Бард медленно выпрямился и мрачно посмотрел на обеих.

- Что происходит?

Девчонки переглянулись. Вик вздохнул, залпом допил вино и откинулся на спинку дивана, скрестив руки на груди. Не прошло и десяти секунд обиженного молчания, как сбоку послышалось сердитое сопение. Ответ, однако, пришёл с другой стороны.

- Мы беспокоимся о тебе, - Жаклин спрыгнула с подоконника, аккуратно отставила пустую тарелочку и деликатно промокнула рот салфеткой, - Ты так изменился, когда вернулся.

Вик скептически поднял брови.

- Вы что же, решили проверить, насколько изменился?

Они переглянулись снова и синхронно кивнули. Аннет неловко ёрзала на диване, безуспешно пытаясь упрятать в корсет своё достояние. Хозяин дома закатил глаза, раздражённо поднялся на ноги и дошёл до кровати, откуда кинул в незадачливую соблазнительницу подушкой.

- Дуры, - бросил коротко, останавливаясь у окна. В руках сам собой заиграл кинжал, - Если бы действительно изменился? Что делали бы?

Он чувствовал каждое её движение за спиной, и мог поймать на каждом, но не обернулся ни когда зашуршали юбки, ни когда к спине мягко прижалась женская грудь. Только слегка откинул голову назад, когда горла коснулась холодная сталь. Усмехнулся.

- Думаешь, успела бы?

Жаклин судорожно вздохнула, но тонкая рука не дрожала, и лезвие не оставило ни одной случайной царапины.

- Могла бы попытаться, - пробурчала сердито.

Виктор стремительно развернулся в её руках, легко, непринуждённо, как будто совершал поворот в танце. Она испуганно пискнула, больше не справляясь с дрожью, но кинжал уже улетел на пол, и огнём горело выкрученное запястье.

- Стираешь на всех всю неделю, - злорадно процедил бард, отпуская покрасневшую руку. Зыркнул на вторую заговорщицу, спрятавшуюся за подушкой, и добавил, - И никаких подмен.
Аннет испуганно закивала. Её подруга, угрюмо опустив голову, растирала руку. Отпраздновали. Вик закатил глаза снова.

Жаклин, погружённая в мрачные размышления, вздрогнула, ощутив на губах нежный поцелуй. Затаила дыхание на втором. Доверчиво закрыла глаза на третьем. Недозамужней недоискусительнице досталась на прощание только ехидная ухмылка. Уже из-за двери до обеих донеслось.

- И сделайте что-нибудь с этим тортом!

***

Изменился. Шли недели, и слово это звучало чаще и чаще. В основном - с восхищением, изредка - с испугом и укором.  Когда Гортензия позвала его снова, оно приговором повисло над головой. Изменился, и она не могла этого не знать. Священный поход поглотил всё внимание власть держащих, но она всё же нашла время, чтобы призвать к ответу заигравшегося щенка.

Подоконники Виктор оставил в покое. Маленький детский бунт против правил больше не возбуждал и не придавал смелости. Бард поклонился и остановился посреди приёмной, сложив руки за спиной и склонив голову.

- Сядь.

Гортензия страдальчески посмотрела на изваяние Пророчицы в углу комнаты, ища душевных сил. Барды. Среди всех подчинённых ей людей хуже не было бардов. В приютских детях - и то больше послушания и здравомыслия. Встанет такой вот скромник, потупится, и поди догадывайся, что творится в голове артиста. Она обошла стол и требовательно хлопнула ладонью по спинке "допросного" кресла. Спина и так не первое десятилетие доводила до слёз, а тут задирай ещё голову, ловя взгляд непокорных глаз.

Виктор сел. Всё, как ей хотелось - руки на подлокотниках, голова откинута на спинку. Не хватало только ремней, прихватывающих запястье и шею. Зловредная старушенция надменно посмотрела на него сверху и, удовлетворившись видом, кивнула.

- Развлекаешься?

Он пожал плечами. Развлекается. Всеми силами наслаждается жизнью. Гортензия неодобрительно шлёпнула нахала ладонью по щеке. Не дерзите, молодой человек. И глазами тоже не дерзите.

- Я не задержу тебя надолго. Сможешь продолжить свои развлечения. В другом месте.

Вик вытаращился на перечницу, забыв про дерзость. Она что, решила изгнать его? Глупее мыслей не могло прийти в голову, а она уже продолжала, не обращая внимания на выражение его лица.

- Моих ушей достигли неприятные известия. Скончался уполномоченный представитель Его Величества в Антиве. Несчастный случай, безусловно. Непредвиденный и крайне неприятный во время Священного Похода. Найти сейчас человека, способного справиться с трудностями культурных различий, непросто.

Гортензия умолкла, давая подчинённому сделать свои выводы. Подчинённый нервно сглотнул.

- Воды? - святая старушка невинно похлопала глазками, как девица на весеннем лугу. Он кивнул. Глядя ей в глаза поверх стеклянного края стакана, Виктор видел - она знает всё. Знает, и давно подобрала искупление его грехам. Вороны солнечной Антивы уже ждали нового посла, готовые проверить его на яд и клинок. Он вернул стакан и снова откинулся в кресле, ожидая прямого приказа.

Её Святейшество подняла подбородок и расправила плечи, переходя к официальному тону.

- Убеждена, вы справитесь не хуже, чем в Тевинтере, месье Виардо. Однако прошу помнить, что ваши полномочия на этот раз значительно шире, и вместе с ними значительно шире ответственность. Потому я осмелилась предложить Нашему Величеству вдобавок к вашей кандидатуре и кандидатуру вашего личного советника. Вы ещё очень молоды, и помощь на новом месте вам не помешает. Не так ли, маэстро?

Он ещё не отошёл от назначения, а сердце уже снова пустилось вскачь. Позабыв о правилах, Виктор вскочил с кресла и обернулся к открывающейся двери. Человек, появившийся на пороге, пригладил седеющую бородку и шагнул вперёд, тяжело опираясь на трость.

- Гортензия, - склонился он в безукоризненном поклоне. С достоинством выпрямился и совсем не по-стариковски подмигнул ошеломлённому ученику.

- Интересное нам предстоит приключение, мальчик мой.

 

 

Hide

 

Изменено 29 декабря, 2017 пользователем tеnshi

[Meshulik 32 695]

Πολυχρόνιος

А что же наши герои, прошедшие долгий путь и коснувшиеся самой опасной тайны седой старины, не подтверждённой и забытой вновь?  У каждого из них будет своя история.

И одна из этих историй — о том, чем обернулось прикосновение к древней тайне, которую не позабыли: вдали от цивилизации, в глуши и медвежьем углу, где-то на Западной границе Ферелдена. Недалеко от озера Каленхад. А, как известно, всё волшебное, что когда-то явилось и сгинуло, берет свое начало если не в древнем Арлатане, то тогда уж точно на берегах этого холодного озера.

http://mp3co.co/song/89938460/Nicola_Piovani_Free_To_FlyOST_De_Vliegende_Hollander/

 

1. «Семь лет спустя»

 

— Где шапку потерял?

Жорден ощипывал виноградную гроздь деснами, разбрызгивая сок и роняя ягоды в щедро унавоженную солому, составляющую основу черного от гари дворового настила.

Пол машинально провел пятерней по волосам. Воняло жжеными размокшими тряпками, паленой шерстью, свежей стружкой, дегтем и, конечно, содержимым громадного отстойника, красовавшегося посреди двора.

Он вошел в ворота ранним утром, когда еще только начало светать. Показал конверт и был тут же впущен внутрь заспанным сторожем. Ждать пришлось недолго. Старина Жорден, запахивая полы засаленной мантии с меховым воротником, подслеповато щурился с верхнего крыльца восточной башни.

— Ты? Ты кто? — хрипло вопрошал он, еще надеясь, что случилась какая ошибка.

Невысокий странник в угольно-черных сапогах, с посохом в крепкой руке откинул капюшон неприметного дорожного плаща, медленно, с насмешливой улыбкой, повернул голову вправо, влево, демонстрируя обрубленные уши, прикрытые отросшим каштановым волосом с проседью, а заодно примечая не меньше дюжины целящихся с крыш арбалетчиков. Лицо учителя отразило сложную гамму чувств, в которой преобладали страх и недоверие. Старый хрыч заозирался, выискивая на стенах своих людей. Судя по тому, куда он глядел, где-то пряталось еще немало крестьян с рогатинами и самодельными луками.

Основательно они тут подготовились.

— Ты чего приперся? — отчужденно рявкнул старик.

— Давно началось? — вместо ответа Пол красноречиво оглядел свежие следы пожара.

— Я спрашиваю. Ты чего явился? — Повысил голос шаман и начал торопливо, боком спускаться по стоптанным за столетия каменным ступеням. Дошаркал до гостя, почти вплотную, уперся в него остро и недобро взглядом полупрозрачных водянистых зрачков.

Пол развел руками, на лице сдержанно отражалось невинное удивление:

— А не ты ль меня звал? Я уж поспешал как мог. Что тут? Юные маги шалят?

— Бездна тут, — как-то разом смирился с его появлением старик. Гори оно уж всё огнем. Всё кувырком полетело в одночасье и давно. Теперь еще и этот заявился. Вот не ждали.

Махнул рукой сторожу, чтобы кликал людей подавать гостю с дороги еды какой и выпить пива. — Тащите сюда поджигателя нашего, — добавил сварливо, но в тоне Пол уловил знакомые нотки учительской терпеливой привязанности к юному негоднику.

Негодник явился к моменту, когда шаман с гостем сидели во дворе за деревянным столом, уминая сыр, виноград и прочую простую снедь, требующую к себе чего-то, чем запить. Негодник нес в руках глиняный жбан, и губы его тряслись от робости перед страшным корноухим магом.

— Запугали чего? — поинтересовался Пол, принимая жбан из рук семилетнего пацана и жадно разглядывая, примечая знакомые черты. А похож-то, мать его, кем бы та ни была, весь в отца…

— Мы храмовников ждем, если ты еще не заметил, — мрачно откликнулся старик, с тоской покосившись на крепко запертые и совершенно бесполезные дубовые ворота.

— Не приедут, — коротко заверил Пол, отпивая из кружки, не глядя на собеседника. — Встретил их на постоялом дворе… Не приедут.

Помолчали. Паренек мялся за плечом учителя, диковато поглядывая на оборотня.

— Ты ведь сын… сынок хозяйский, спрашиваю, ась? — нарочито небрежно поинтересовался насыщавшийся душегубец, ночью с помощью дробящей темницы задушивший спящими на постоялом дворе троих здоровых храмовников. — Как звать-то, пацан?

Старик перестал жевать, дожидаясь ответа так, словно и сам хотел узнать имя мальца.

— Пол, — прошептал мальчик.

— Как? — сдавило горло и пиво пошло носом. Пока отсмаркивался в сторону, чуть не прослушал.

— Полихроний, Полихроний… — еще тише в неожиданно наступившей мертвой тишине шептал перепуганный паренек.

Эльф вздохнул, поставил кружку.

— Вали отсюда, — бросил пацану с неприязнью, прижимая к носу рукав.

Дождался, когда тот, сверкая пятками, умчится в дом, тяжело поднял глаза на Жордена поверх локтя, холодно спросил:

— Я вижу, что малец рано в возраст вошел. Но он не одержим. Так кто же?

Учитель коротко мотнул головой, но его интересовало сейчас другое:

— Письмо тебе я слал — да мне ж бан приказал. А ты возьми да приедь. Почто?

— Сам полез, значит, — с сожалением выдохнул эльф, договаривая то, о чем не пожелал говорить старик.

— Что так скоро? Будто птицей обернулся, ась? — настойчиво гнул свое Жорден.

— Лучше бы птицей, — бесцветно отозвался оборотень. — Другом обернулся. Его дух сожрал. Вот и поседел.

Старик беспокойно зыркнул, снова косясь на стены.

— Эк ты куда двинул… так недолго и свой дух выжрать, малый. Ты что ж. Забаловал, гляжу…

— Ладно, ты еще будешь мне тут учить, — раздраженно прервал его Пол, — Поздно учить меня, старый. Ты звал, я явился. Видишь, не мстить пришел, платить пришел. Давай делом займемся, долг свой отплачу, а ты мне помогай.

Старик пожевал что-то беззубым своим ртом. Откашлялся, плюнул себе под ноги и, взявшись снова за свой нехитрый завтрак, спросил, вновь меняя тему разговора:

— Где шапку потерял?

 

***

Жордену он всё и рассказал. И про начало времен, и про экспедицию, и про Думата и про Черный город. И о Виммарской пустоши. И о Восьмом. Тот сидел и только успевал качать головой. Потом они долго беседовали, будто старые приятели, а не учитель, помогавший семь лет назад вышвыривать из жизни своего господина неугодного тому ученика.

Выложил на стол трофеи с постоялого двора — лириум, добытый у тех храмовников. Должно было хватить. Для Истязаний много не надо — демоны сами ждут не дождутся, когда маг попытается преодолеть Завесу. А уж в случае Пола…

— Он меня там поджидает. Я уж знаю наперед. Не знаю, чего будет, но гость я там желанный. Знает, что я полезу… гад.

Жорден чему-то хихикнул.

— И как это покойный Людавиг проглядел? Я ему сразу сказал, что обучить тебя надо сторожем сынку-то его. А то он всё хотел, ежели что учудит Роальд наш ненаглядный, — на тебя свалить, чтобы храмовники тебя заместо сынка забрали…

— Да знаю я, — Пол с досадой поморщился, глядя в небо в поисках терпения на это доморощенное трепло. Жорден всегда любил похвастать своей прозорливостью, старый козел, ведь сам же помогал тогда его вязать, — да только ежели я такой полезный, почто ж ты за меня не заступился?

— А ты, видать, позабыл, что затеял тогда? Кровь себе пустить. Спасибо скажи, что тебя не потопили вот в этом отстойнике, — узловатый палец указывал на источник привычной для обитателей усадьбы вони. — Батя сынка побоялся. Ага. Шутка ли, сновидец в семье уродился, еще сердце ему потом во сне остановил бы.

— Потом?! — Пол сорвался, — да эта дрянь меня предала, он же рядом там стоял! Тебе память совсем отшибло?

— Не ори! — заорал старик, стуча по столу часто и, сказать по правде, совсем не сильно, не то что раньше бывало. — Я те язык-то живо обрежу, не гляди, что немощный  нынче.

Он был прав. Магия сектанта не старела вместе с ним, а только крепла. К его услугам были сильные духи и вполне смертельные заклинания. А были и такие, что и жить не захочешь — сам умолять будешь о смерти. Пол прикусил язык, понурился сердито. Глядел исподлобья, чувствуя себя опять пятнадцатилеткой, в груди сжимала болью обида и чувство несправедливости, настоянные на семи годах.

— Я его о милости не просил, — упрямо процедил все же эльф, подымаясь с лавки. Хотелось идти куда глаза глядят. И тут делают из него дурака. Люди смотрят на эльфов, словно на детей, которых считают возможным поучать и помыкать ими и использовать, покупая на старую как мир байку про равенство и братство. Ничего не изменится. Никогда.

А старик продолжал уже спокойнее:

— Че явился, раз такой злой?

— Я-то его не предавал, — развел руками Пол.

Жорден поднялся, опираясь на стол, покачал головой, не находясь, что ответить. Бросил только раздраженно:

— Дурак.

Развернулся. Медленно, припадая на левую больную уже как третий год ногу, побрел к конюшне распорядиться о дневных работах в поле. Не оборачиваясь и не трудясь говорить громче, известил:

— По хозяйству управлюсь и приступим. Только… не верится мне, что Истязание ты пройдешь. Отдыхай пока… Блаженный.

 

2. Истязание

Пол всплеснул руками, покачал головой, открыл рот, не найдясь, что и сказать. Неудобный меч оттягивал плечо, посоха не было. Все вокруг неестественно, аморфно переливалось, уплывало прямо из-под ног. Будто сидишь в шторм в трюме — тянет блевать. Но фантомы не имеют внутренних органов, а тело эльфа под присмотром старика-отступника наверняка уже избавилось от позднего ужина или раннего завтрака — как поглядеть, — и была надежда, что его не оставили валяться в собственной рвоте.

Впрочем, тошнило не только от неустойчивости окружающего пространства, но и от проявленного Тенью неуважения к умственным способностям оборотня. Перед явившимся Полом предстал собственной персоной центурион Теодор Красс Шармаль, невинно улыбающийся приветливо и даже с каким-то, может быть, заискиванием…

— Да ты издеваешься, демон? Ты за кого меня принимаешь?

Тут же спохватился. Может, злость и пренебрежительное высокомерие — именно то, чего хотел добиться от него демон Гордыни? Заткнулся. Цинично плюнул под ноги Крассу и покрыл крепким матом. Фигура заплыла мясистыми потеками маны и приняла очертания шевелящейся антропоморфной котлеты. С глазами. Очень знакомыми глазами. В которые тоже захотелось поскорее плюнуть. Но сначала воткнуть в них меч.

Из складок копошащегося под ногами ландшафта, словно мыльные пузыри, поднялись и лопнули огненными всполохами четыре демона гнева.

Пол разочарованно вздохнул и отгородился силовым полем. Он-то надеялся на загадки, обман… А тут простая грубая магическая атака. Ну да демон и в Тени не всесилен. Справимся. Фантом оборотня свечой оплавился в паучью ипостась и приготовился к хорошей драке.

Высоко над местом действия простиралась твердыня Черного города. И нет-нет, а взгляд занятого творением заклинаний духовного мага цеплялся за башни и выискивал ворота. Но, разумеется, безрезультатно. Город был черен, а путь мага вел в никуда.

 

***

Он прорывался с трудом, из последних сил, зубами, когтями вырывая, ядом выжигая себе каждый шаг по извивающейся вдоль живых скальных выступов тропе. Поначалу он рассчитывал силы, экономил ману. Постепенно даже экономить дыхание уже стало трудно. Демоны желания гнали его по странному шаткому мосту над бездонной пропастью. После, едва избавившись от их липких прикосновений к собственной шее, он наткнулся на семирукое чудовище, чуть было не утянувшее его в болотную жижу, из которой само и восстало.

Пол сто раз пожалел, что не прихватил с собой посоха. Он вообще плохо понимал, как умудрился вместо посоха обрести этот неудобный тяжелый двуручник за спиной. Видать, снова проделки проклятого демона.

Щит. Ужалить ядом. Повалить. Отскочить. Вытянуть маны. Подавить магической мощью… И вновь изматывающая дробящая темница развеивает прах теневого монстра по несуществующему, только воображаемому кем-то из духов теневому ветру.

— Говорил же, что не пройдешь. От что за олух! — неожиданно прозвучал ворчливый старческий голос за спиной.

Надо сказать, крайне вовремя прозвучал. Пол уже как раз не успевал разжать душащие его лапищи какого-то очередного доброхота, вставшего на пути к заветной цели. Доброхот осыпался прахом следом за своим товарищем. В образовавшемся просвете полуприкрытых оборотнем глаз показалась рожа Жордена и протянутые вперед узловатые пальцы.

— Ну а ты куда полез, старый? — встревожился Пол.

— Тебя забыл спросить, — старик, кажется, и в фантомном состоянии по-прежнему был им недоволен. — Чай ты не только за демоном. Вот он и не дается. Он тебя на живца ловит. Ты один не справишься, если дальше пойдешь. Либо грохни его прямо здесь, либо будем вместе искать Роальда.

Выбор. Снова огров выбор. А ведь сил уже нет, и наверняка его тело уже не в лучшем состоянии. А ну как следующие храмовники не задержатся. А теперь в усадьбе и магов-то – один мальчишка. Его заберут в Круг, а Жордена и Пола убьют на месте, как котят в реке топят…

— Надо идти вперед, — хрипит оборотень. — Я должен.

— Чеегоо ты доолжен? И… что это у тебя? — учитель возмущенно тычет пальцем в меч. — Ты должен? Что… Ты зачем пришел?

— Спасти друга, — твердит немного ошеломленный вопросом Пол. — Защитить. Я же для этого рос рядом. Я любил его… Всю жизнь.

Жорден прикрыл ладонью морщинистое лицо, присел на какой-то гриб, тихо выругался. Закудахтал-засмеялся, мелко тряся выбившимися из-под шапки седыми патлами.

— Какую жизнь, недоросль! Так тыж.. ты же снова за драконом пришел, — сообщил он Полу очевидную истину. — Как и когда рассказывал, что хотел друга защитить… а сам-то не за другом, за драконом полез. Ты дракона хочешь зарубить, дурак ты порченый. А Тень-то не омманешь, себя обманешь, а Тень тебе меч выдаст, заместо посоха. Ну и куда мы теперь с этакой оглоблей?

Пол смешался. Всё пропало…

— А может, ты согласишься за откупное, от скверны избавиться, ась? — вопрошает Жорден. И Пол чувствует, что готов согласиться. И всё сыплется. И пропадает в водовороте сжимающегося пространства…

 

***

 

— Давно ли помер? — гость откинул полу плаща с грифонами, привычно подтянулся руками на высокую скамью, приподнялся и тяжело взгромоздился. Покосился на воняющий отстойник. И как живут эти ферелденцы? Видать, от рождения свыкшись.

— Третьего дня, — молодой бан Роальд выглядел бледным, печальным, но вполне здоровым. Сидящий рядом изможденный старик, вероятно, и был тем самым Жорденом, о котором рассказывал как-то Пол Догнару: опасный и могучий отступник, член какой-то странной секты, поклоняющейся вроде как Древним богам. И парня с таким прошлым занесло в Серые. Вот уж не удивительно, что к андрастианству тот так и остался равнодушен. Спасибо хоть не считает архидемонов своими богами.

— Как это случилось? — спросил гном скорее для порядка. Надо же было что-то сообщить в орден.

Господин тонкими изящными пальцами поправил шапку, каковая красовалась на головах всех здешних обитателей, вздохнул и взглянул на своего домашнего мага, как бы предлагая тому озвучить общую для обоих версию случившегося.

— Истязания не прошел, — развел руками Жорден. — Я уж ему помогал. А в последний момент, когда мы вроде уж и… — Жорден неопределенно скользнул взглядом по своему второму ученику, — уж и выбрались считай… в общем, не проснулся.

Догнар покивал головой с понимающим видом, сам, конечно, ничего не поняв.

— Так… вы убили его чтоль? Могыть демон его одержал?

— Нет, — потряс башкой старый отступник. — Сам преставился. Сердце замерзло.

 

3. Дракон

 

Он брел по знакомой размытой после весеннего половодья дороге. Надо было поспешать в орден, отчитываться о новой партии рекрутов. Но в этот солнечный и совсем уж по-весеннему полный жизненных токов  день спешить никуда не хотелось. Неча, что гном, а небо Догнара радовало не меньше, чем любого наземника. Да и не жил он никогда под землей. Все якшался с такими же, как он, серыми. Кто откуда. А вот Полихроний этот даже при такой разношерстной компании представлял собой загадку. Вот и помер как-то загадочно. Догнар так ничего и не понял из сбивчивых и, надо сказать, весьма скупых объяснений его земляков.

Вышел к полю. Кто-то шел навстречу. Маленький. Не гном, слишком худ. В незаменимой для местного населения шапке. Внимательно, как-то даже слишком внимательно всматривается в лицо гнома.

 

Поравнялись.

— Чем могу служить, парень? — без неприязни, но и без особой любезности поинтересовался серый страж у незнакомца.

Мальчик разглядывал его так, будто старый знакомый, будто кто-то родной, будто давно не виделись… Догнара что-то смутило в этом взгляде, он уже менее уверенно повторил приветствие…

— Чё те, брат?

— Брат, — эхом отозвался парень и вдруг улыбнулся с облегчением. — Ты ведь меня знаешь.

Это был не вопрос, а утверждение.

Догнар было мотнул головой, но дальше от себя скрывать это не смог:

— Вроде. Могыть… — память поддавалась с трудом, — хозяйский сынок?

— Откуда ты меня знаешь?

Это тоже не было вопросом, хотя и могло показаться таковым. Это был призыв. Глаза парня умоляли вспомнить.

— Э… хозяйский сынок… Пол, Полихро… — гном замолчал и огляделся. Реальность разваливалась. Горизонт рассыпался и разлетался черными тучами летучих мышей.

— Кто ты? — прозвучавший голос принадлежал не ребенку. Он узнал его. Давно позабытый, возмужавший, обретший силу голос брата, друга, любимого… — Кто ты?

— Я…

 

***

Он лежал на земле. Нет, на сплетенных корнях вековых деревьев. Скрученных, заслоняющих своими кронами почти всё небо, высоких… Только небольшой просвет — там всегда есть просвет, чтобы отовсюду, из любой точки замороченного этого пространства был виден Черный город.

— Там дракон, — прошептал Пол, поднимаясь и продолжая глядеть в небо. — Я серый страж, Полихроний. Я пришел, чтобы убить дракона.

Он взглянул на своего спасителя.

Изменился. Черты лица уже не такие нежные. Больше нет той соблазнительной припухлости на губах. Появилась светлая щетина. Трогательная, притягательная… Он коснулся ее подушечками пальцев. Провел медленно. Лицо предателя. Лицо брата. Семь лет.

Они обнялись — два фантома, ни ощущений тепла чужого тела, ни запаха, только память о том, что было когда-то. Чего уже не вернешь, но и забыть не сможешь. Светлые волосы, широкие плечи, крепкие объятия, гибкая талия…

Через минуту это прошло. Отстранились, оба неловко отводя глаза в сторону.

— Так… я не помер, значит, — огляделся Пол, подымаясь и стряхивая остатки наваждения. — Ты давно тут?

— Не знаю, — признался Роальд, тоже охотно переключаясь на дела насущные. — Наверно, слишком давно. Связь с телом я уже почти не чувствую. Надо бы тебе… идти отсюда.

Это было не отчаяние, а забота. Еще одно открытие. Роальд, избалованный, эгоистичный сынок Людавига, заботился о Поле. Действительно, изменился. Или эльф чего-то не замечал раньше.

— Я тебя тут не брошу, — спорить он не собирался. — Так Жорден…

— Демон заморочил, — сообщил Роальд то, что было уже очевидно и оборотню. — Я всё видел. Гад расстарался.

— Ясно. — Пол направился к ближайшему дереву, — пошли.

— Ты куда? — друг растерялся, глядя, как оборотень ищет, как бы забраться на ближайшую ветку. — Тебе уходить надо. Со мной всё кончено. Позаботься… — он замолчал, вздохнул, назвал его по имени, — позаботься о Поле, о моем…

— Слушай, — серый страж спрыгнул с неудачного уступа на узловатом толстом стволе, — кончай ныть. Ты меня вытащил, когда я отчаялся. Больше не буду. Мы выберемся. Иди за мной. Нам к дракону нужно. Я всё понял. Это ключ.

— Какой еще ключ? — сновидец не понимал, но послушно следовал за магом. Видно было, что он уже на все был согласен.

Они долго лезли по дереву, пока не оказались на самой вершине кроны. Выбились из сил. Вниз глядеть было страшно, хоть и Тень. А все равно лететь с такой высоты даже в виде идеи, без тела, было смертельным номером.

— Вот он, — Пол уставился на ступени Черного города, спускавшиеся к бездне, которая разделяла их, казалось, совсем немного. Немного — а не дотянешься и не допрыгнешь. — Помоги мне. Там дракон. Восьмой. Тьма. Ты же можешь менять очертания Тени, Ро, помоги мне. И мы выберемся. Нам только и надо, что убить дракона.

Роальд глядел на своего давнего возлюбленного как на сумасшедшего. На родного, близкого, давно потерянного и вдруг снова обретенного. Сумасшедшего. Он опустил глаза, что-то решил для себя. А после ветви дерева принялись расти, медленно преодолевая расстояние до ступеней. Очень медленно. Но ни на минуту не останавливая своего роста.

 

***

Вот он, дракон.

Они сидели за стеной, укрывшись от взора гигантской рептилии, видневшейся в проходе. Долго лезли по дереву, долго блуждали по лабиринтам черных коридоров. В Черном городе не оказалось дверей. Лишь развилки и тупики. Отчаяние крепче любых замков. Но слишком много было уже отчаяния в жизни эльфа. Так много, что тут его было не переиграть. Выкуси, гад. А доберусь.

Увидели Восьмого они, когда уже окончательно выбились из сил. Намного раньше застрявший в Тени, Роальд брел за Полом в полубреду, путаясь, разговаривая с несуществующими людьми, спотыкаясь. Осел мешком и замер, уставившись в пустоту.

Эльф обнял его крепко, зашептал в ухо:

— Мы выберемся. Верь мне, Ро, вылезем из этой проклятой дыры и заживем. Мы чудесно заживем, обещаю тебе. У нас будет много солнца, яблоневый сад, маленький домик на берегу реки. Помнишь? Как мы мечтали…

Это была ложь и полная чушь, но в том состоянии, в каком пребывал сновидец, ложь эта звучала воистину во спасение.

— Сад, — вторил он словам оборотня. — Сад… Как ты жил все это время, Пол?

Эльф отстранился, отпустил его плечи, откинулся к стене. Что тут расскажешь? Как жил после того, как люди твоего отца чуть меня не убили? Как серые накачали меня скверной? Как люди смотрели на меня, словно на вещь? Хорошенький получится рассказ.

— Ну… — надо было что-то врать, этот  разговор — единственное, что поддерживало в Ро надежду. — Если ты про… был ли кто у меня после тебя?

— Да, — подхватил нетребовательный к выбору темы в данный момент сновидец, — расскажи, был ли кто?

— Ну… — эльф задумался, усмехнулся, — так, по мелочи. Был. Всякие. Был друг. Прикипел к нему. И мы… ну, даже несколько раз…

Ро улыбнулся. Кажется, разговор шел на пользу. Пол продолжал веселее:

— Ну, правда, там потом появился один бард…

— Ясно, — рассмеялся тихо Роальд. — Ну а… а любил ты кого-нибудь?

— Э… — эльф почесал в затылке. — Сложно это.

Но сложности им и так хватало, так что, не вдаваясь в тонкости смыслов, он приступил к рассказу. Он хотел было начать так: «Я встретил ее на балу у бургомистра в Маротиусе…» Уже было открыл рот… задумался. Нет. Все же было не так:

— Я встретил ее двадцать девятого плуитаниса в палатке центуриона… Потом она пела на берегу реки, потом мы покупали яблоки на рынке. Однажды и правда танцевали в саду бургомистра этого самого Маротиуса… Один раз даже строили каменный мост. В общем…

— Ты ее просрал.

— Ну, там был…

— …там был один бард?

— Вообще-то… тот же самый.

Они рассмеялись в унисон. Они одинаково смеялись. Они вообще много чего делали одинаково — эти два мага, выросшие вместе, любившие друг друга, готовые когда-то противостоять враждебному миру и никогда не расставаться. Один предал другого. Что послужило причиной тому? Как обычно в жизни бывает, какая-нибудь ерунда. Но что уж теперь вспоминать или пытаться исправить.

Вот он, дракон.

 

***

Ну ладно. Теперь — не бояться. Главное — не бояться, — Пол вытер вспотевшую ладонь о выбившуюся из-под брони рубаху и снова, почти нехотя, обхватил рукоять двуручника. Вернулась шероховатость змеиной кожи, скользкой от успевшей остынуть на ветру крови и почти горячей внутри, после часа сражения. Осталось совсем немного.

Вот он, дракон.

Ты к этому шел.

Твоя жизнь ради этого.

Сейчас.

Ну же!

Ему было отчаянно страшно умирать.

К сожалению, смелости скверна в крови серого стража не прибавляет. 

Ну же.

Паршивый страх при виде Тьмы сжимал внутренности, не давая расправить плечи, руки дрожали. Он попытался унять дрожь — бесполезно. Роальд остатками маны, какие только были, искажал пространство вокруг дракона, поддерживая темницу силового поля, выстроенного его соратником. Он был там, рядом. И если дракон вырвется, то несдобровать. Либо он, либо я.

Пол расслабился и позволил страху сковать себя, проникнуть вместе с кровью во все части тела, окутать поры и заполнить голову. Сердце судорожно трепыхалось, передавая трепет телу и пуская кровь снова течь по жилам. И он уже испытывал от этого ощущения — неизбывного, первобытного ужаса перед абсолютным злом — какое-то подобие наслаждения.

Сейчас я умру. Мне страшно. Но вот он, дракон.

Приняв свой страх, он громко закричал и кинулся навстречу уже почти желанной смерти.

 

***

— И как же ты догадался? — старик пребывал в нехарактерном для себя добром расположении духа, довольный успешно завершившимся делом.

Эльф пожал плечами.

— Как-то.

Он не хотел вспоминать, но вот уже битых два часа после того, как вернулся из Тени, нет-нет да и возвращался внутренним взором к картине: двуручник, занесенный над шеей Древнего бога, потом разворот… и острое сверкающее лезвие разрубает Роальда на две почти равные части. В конце только меч соскальзывает и проходит вдоль левого бедра. Тело, истекая кровью, падает наземь.

Всё.

— Всё было слишком красиво, чтобы быть правдой, — поясняет он неуверенно.

— Хочешь его повидать? Он уж тоже вроде идет на поправку, — Жорден кивает головой в сторону восточной башни. Пол смотрит туда же – на самое верхнее окно. Качает головой.

— Нет. Пусть остается всё как есть. Да и пора мне.

— Не останешься? Ты мог бы пригодиться… секте. И помнишь ведь, сам говорил, надо готовиться к приходу Восьмого. Помог бы.

— Он поможет, — кивает Пол в сторону все той же восточной башни. — Он вам нужней. Нам сновидцы теперь нужны. Ищите их. А я, пожалуй, лучше парня увезу отсюда. Негоже ему в секту. Пускай учится. Потом, может, пригодится нам это. Надо… надо готовить преемника, копить знания. Не рассказывай никому о восьмом. Это не всем хорошо знать. Пускай знают только посвященные в тайну. Роальду расскажи.

Помолчал, вспоминая снова их фантомную битву с явленным проклятым демоном Гордыни образом восьмого архидемона и его возлюбленного. Вишь ты, знал, на что купить Полихрония, гад. А не купился. Теперь всё.

Он не верил даже, что всё закончилось. А может, еще и не закончилось. Впереди века ожидания прихода настоящего восьмого. А прежде безумная по своей масштабности идея создать учение, школу, воспитать, выпестовать магов, которые могли бы попытаться войти в Черный город раньше, чем дух восьмого освободится.

Пока Тевинтер занимается селекцией магов ради власти в Тедасе, в глуши Ферелдена сектанты вознамерились воплотить в жизнь тевинтерский миф о явлении в Тень сновидцев.

— Полу нужно учиться, — убежденно повторил эльф, — и я ему в этом помогу. Отвезу в Минратос, в лучший Круг магов Тедаса. А вы тут… Помни о Тьме. И пускай посвященных в нашу тайну называют людьми Света.

 

4. Тевинтер и возвращение

 

Они покинули Ферелден, оставляя за собой следы и уводя от усадьбы кинувшихся в погоню за беглыми магами храмовников. Путь их лежал в Вейсхаупт. Добрались без происшействий. И как только прибыли, Пол отправился на аудиенцию к командору с подробным рассказом о результатах злополучной экспедиции.

Неделей позже он уже понял, что действий со стороны Ордена никаких не последует. Трудно было решить, что послужило причиной, но всплыли непрошено слова: «Вас ждет блестящее будущее с такими способностями. — Я очень надеюсь на свои способности в будущем».

«Вот ведь женская богиня, куда я еду?» — спохватился серый страж. Если существует вероятность, что историю пытаются скрыть властьпредержащие Тевинтера, то в Минратос эльфу нельзя было являться. Да и тащить туда парня… Он взглянул на младшего Полихрония с осознанием, что вот он, его рычаг. Прикинул в уме: Лар, Арсиноя, Децимус — люди, преданные Тевинтеру, либо на которых точно имеются жесткие рычаги давления. Улве скорее всего все равно, она предпочтет забыть о восьмом Древнем боге, как о непонятном и ужасном сне. Виардо забудет о нем во имя церкви. Патрик забудет о нем, выйдя за порог… И только Пол остался заинтересован в этой истории, и только на него у центуриона нет никаких рычагов. И так и должно оставаться.

Мальчику, сидевшему с ним за столом, надоело хранить молчание:

— Когда мы отправляемся? Мы поедем в Минратос?

За время путешествия они успели подружиться. Отмалчиваться было бы глупо.

— Нет. Я передумал. Возьмем южнее. Есть еще один хороший Круг. Там учился самый великий из известных мне ученых. — Пол умолчал о том, что Децимус был и единственным известным ему ученым, но что-то подсказывало, что все равно исследователем древностей тот был выдающимся. — Будешь учиться в Маротиусе. Но сначала надо тебе изменить имя, брат. Будешь зваться Марком. Нравится Марк?

Полихроний младший пожал плечами. Он не понимал пока. Но ему это еще не раз объяснят в дороге. Что нельзя говорить, откуда он. Что нельзя рассказывать об отце. Нельзя рассказывать о корноухом эльфе. И ни в коем случае никому нельзя признаваться в том, что ему снятся необычные сны.

 

***

 Яблоня отцвела. Вокруг небольшого домика в городе Солас пышно разрослась благоухающая на всю округу акация. Посреди двора невысокая и крепко сложенная женщина громко ругала мужчину в дорожном плаще, который улыбался и даже не думал просить у нее за что-то прощения.

 

Кор стучала кулаками по его груди, и это были хоть и несильные, но удары мечницы. Он кашлял, смеялся и продолжал обнимать ее.

— Ни одного письма за столько времени! Ни весточки! Ну ты и сволочь, — возмущалась Кор, а он смотрел на нее и думал, что вот надо же, как она похожа на Улву.

А потом Кор перестала быть похожей на Улву, потому что вдруг заплакала. Как маленькая девочка, закрыв лицо сильными своими почти мужскими ладонями.

Пол не верил своим глазам, зато поверил губам, когда она вдруг притянула  его к себе за шею и робко поцеловала. Мягкое прикосновение к ним было таким… Он не стал подбирать подходящих эпитетов, а просто обеими ладонями осторожно обхватил и снова приблизил ее лицо к своему, эти глаза к своим и, разом потонув в их свете, ответил на поцелуй жадно и так нежно, как только мог и как представлял себе лишь в своем воображении… А после схватил ее в охапку, прижимая к себе и зарываясь лицом в мягкую ткань тонкой рубахи…

Идея посетить Солас явилась сама собой. Нужен был совет друга. Старого и проверенного. Кто же знал что друг — это не только совет. И вот теперь, она лежала, уткнувшись в его плечо. Слезы уже давно высохли, а они уже просто говорили. Обо всем.

— Как вы меня нашли? — вспомнила Кор. — С моей фамилией можно было бродить по городу из дома в дом сутками.

Им и правда повезло. Кор происходила из затухшей ветви знатного рода. Основная ветвь, на которой рождались исключительно маги, двигалась к своей славе, тогда как менее удачливые отпрыски были многочисленными, но оставались забытыми, храня все же славную фамилию, как память о старой бабушке: в пыльном шкафу и без всякой надобности. Но таких было множество. Что естественно, если целью аристократии всего государства становится селекция магических генов.

— Мне повезло. Нашел с первой попытки стражницу Кор Тилани.

Оборотень провел пальцем по ее обнаженному плечу. Не то чтобы ему страстно хотелось продолжения, но столько тепла и нежности он давно никому не дарил и ни от кого не получал. Трудно оторваться. Но надо. Они не планировали задерживаться в Соласе надолго. У него была просьба, на которую Кор смело могла ответить отказом, но эльф даже не надеялся, что она сама озвучит ее вдруг и в качестве собственного предложения:

— Парня примут в Круг, конечно, но он тут чужак, пока не станет гражданином Тевинтера. Знаешь что, наша семья не такая именитая, чтобы за моей судьбой пристально следил Магистериум, и моя жизнь не такая пристойная, чтобы кто-нибудь усомнился бы в том, что где-то у меня мог запросто расти внебрачный сын. А… маг в роду…

— То, что с радостью приветствуют твои родители? — закончил за нее Пол, давно зная о мечте семейства Кор о возрождении былого величия.

Спустя несколько дней юный маг, гражданин Тевинтера Марк Тилани в сопровождении друга его матери серого стража эльфа Полихрония отправился в путь на обучение в Круг магов в Маротиусе.

На прощание Пол подарил ему свой паучий ножик. На память.

Вскоре после приезда в Круг триарий, эльф, серый страж, оборотень, маг духа Полихроний прибыл в центурию, чтобы продолжить службу как ни в чем не бывало.

 

***

Через год Кор удалось забрать первогодку Круга на каникулы. Наступление к тому времени плавно переходило в осадную войну, всё затягивалось. Новоиспеченный Марк и потрепанный войной оборотень смогли повидаться в домике под яблоней.

После обычных расспросов об учебе сурово спросил:

— Про отца никому не сказывал?

Марк коротко мотнул головой, сразу став очень серьезным. Видно, парню с таких-то лет хранить смертельно опасные тайны приходилось несладко.

«Как всё же похож», — снова подумалось эльфу. И вот год прошел, а каждая черточка ему напоминало что-то родное и, как оказалось, не забытое.

— Про меня спрашивал? — глухо поинтересовался он, глядя в пустоту.

Марк кивнул, поглядел на оборотня. Увидел, что тот не смотрит. Сказал:

— Да, он… говорил, что… хотел бы тебя повидать. Снова.

— Снова.

Эхом произнесенное то ли утверждение, то ли сомнение в том, будет ли это «снова», учитывая, что последний раз встреча происходила в Тени между их фантомами, ни о чем не говорило. Марк так и не понял, что имел оборотень в виду: что тоже хотел бы повидаться. Или что чушь это все и не до свиданий сейчас. Юный маг, верящий в будущее величие Тевинтера, склонялся к последнему. Война еще не утихла. Ферелден за тридевять земель.

— Он по тебе скучает, — признался мальчик, заглядывая оборотню в лицо.

Пол вскинул голову, уставился на парня… но не стал ничего говорить. Не стал рассказывать о своих собственных снах. Это не для юного Марка.

— А в кого сложнее всего обращаться?

— В себя.

— То есть вернуться в себя?

— Ну вернуться-то вообще нельзя. Попробуй вернуться в себя-вчерашнего. А, поглядел бы я… Нельзя вернуться. Только идти вперед. Поэтому в себя ты приходишь. Каждый раз. Заново.

— А правда… что он предал тебя? — виновато спросил мальчик.

— Да он сам тогда малым был, испугался. Сейчас-то чего вспоминать, — пожал плечами Пол. И почувствовал наконец всем сердцем, что ему пора возвращаться в Ферелден.

 

***

Годом позже, 7:28, Полихроний закончил свою службу и посетил последний раз Вейсхаупт. Тот год Марк остался в Круге и на каникулы никуда не уехал. Пора было привыкать обходиться самому по себе, Кор готова была стать ему другом, но в няньки не стремилась. Так что в Солас Пол не заехал. Сразу двинулся к Серым. Там как раз собирался отряд в Вольную Марку, где бесчинствовал дракон.

Дальнейшие известия о жизни нашего героя туманны. По слухам, в Марке сектанты с чего-то взяли, будто непонятно откуда явившаяся драконица должна взойти на трон Создателя. Слухи странные, похожие на искажение каких-то сведений, привезенных тогда нашими героями из экспедиции, но опять же, доподлинно так и неизвестно, что это было. И кем был предводитель тех культистов: то ли он их вдохновлял, то ли, наоборот, пытался вразумить… Да только раньше, чем ему это удалось, дракона убили, а его поймали, отвезли в Тантерваль, где публично оскопили, выпотрошили и сожгли. Имя его не сохранилось. И остается надеяться лишь, что им не оказался эльф серый страж Полихроний. Что тот сумел миновать Вольную Марку и вернуться в Ферелден.

Косвенно этот факт подтверждает и то, что  как раз на то же самое время пришелся расцвет культа Древних богов среди сектантов вблизи озера Каленхад, а также распространившиеся по округе слухи о некоем Человеке Света.

Личность Человека Света и его цели так и остаются тайной.

Паучий нож с тех пор несколько веков хранился в родовой башне Тилани в качестве древней семейной реликвии.

Акакойус всю жизнь прожил в Круге Каринуса и был по-своему счастлив.

 

 

 

Конец

 

 

Hide

 

[Yambie 16 287]

...

Пейзаж сменялся пейзажем. От лесных лабиринтов до бескрайнего моря полей. От высоких горных пик до мертвой пустоши. От серых красот многолюдных городов до красочной скуки маленьких деревушек. Десятки новых лиц – о них забудут в следующую секунду и никогда более не станут вспоминать. Пересекая границу между странами, вопросы вконец исчерпают себя. До поры до времени они больше не будут мучить наивную да глупую одинокую душу. Она же, в свою очередь, со временем осознает, что больше не одинока.

Несколько часов ей предстоит провести в кабинете советника, терпеливо давая ответы на задаваемые вопросы. Одно дело – весточка из столицы Тевинтера, но совершенно другое – слова их человека. Что она видела. И что она слышала.

В конечном итоге, даже если советник и сможет разглядеть в результатах этой экспедиции какую-либо угрозу для Неварры, он не придаст этому особого значения. Ведь, как оказалось, группа была послана в-никуда и практически вернулась ни с чем.

«И все… ради чего?»

«Ради сказки, месье. Ради очаровательной сказки, в которую верил один безумец»

Сейчас она могла отдохнуть. Среди желтого поля, под большим одиноким деревом, прислушиваясь к шелесту листьев, их шепоту, который каждый раз провоцировал ветер. К смеху детей, мальчика и девочки, играющих где-то вдали.

Она поймет, едва из поля зрения не исчезнет та заброшенная ферма. Поймет, едва достигнет границ Неварры, и знакомый голос еще не успеет ее окликнуть по имени.

Она поймет, что домой возвращалась не одна.

 

***

Кассус. А простонародное – Харинг. Двадцать первый день месяца. По крайне мере, когда Улва проснулась, она думала, что еще двадцать первый.

- Двадцать третий, - поправит ее Малка, впрочем, не отрывая глаз от желтоватых страниц книги, и добавит еще, что охотники только сегодня отправились в горы. Люди уже готовятся к праздникам. Шьют и подбирают красные наряды, делают деревянные фигурки в виде драконов, рыцарей, жарят каштаны и предлагают чай со специями тем, кто только вернулся в тепло и уют из колючих объятий метели.

- Кстати, о чае, - магесса кивнет в сторону квадратного стола рядом с кроватью, на которой эти несколько дней отдыхала Улва. - Еще не остыл.

Теплый напиток, однако, ее совершенно не интересовал. Потеребив тоненькую цепочку на шее с одной единственной розовой жемчужиной, Улва закрыла глаза. Ладонь скользнула ниже и коснулась живота.

- Где?! - вскочит и испуганно, с ужасом, посмотрит на Малку.

- Тихо, - осторожно коснувшись ее плеча и приложив палец к губам, успокоит она красноглазую. - Разбудишь.

Настойчиво постучалась вьюга в окно. Треснуло пополам горящее дерево в камине. Но та, кто находилась в маленькой колыбели, продолжала безмятежно спать, еще не зная никаких бед и шибко особой радости.

 

***

- Создатель, - раздраженно вздохнула Малка, захлопнув книгу и бросив ту на стол, едва не опрокинув чашку с чаем. - Улва? Ты меня вообще слушаешь?

Она закрыла глаза, продолжая теребить пальцами тонкую цепь с жемчугом.

Вопрос, вопрос и еще раз вопрос. Как будто она опять пережила скачок во времени – на девять месяцев назад. Переехала с кроватью прямо в кабинет советника. С поправкой лишь то, что его место вдруг неожиданно заняла магесса школы энтропии по имени Малка.

- Нет, - невинно ответила Улва, бессовестно взглянув на женщину, которая все это время сидела рядом с ней. - Я тебя не слушаю.

Милая, славная, прелестная Малка. Нежный румянец давно покинул ее уже впалые щеки, скулы заострились, а под глазами красовались темные круги, которые она пыталась скрыть под слоем косметики. Кажется, пропал, нет, умер даже и тот озорной огонек в призрачных ледяных глазах. Однако для Улвы она была все такой же милой и славной Малкой.

Милая. Славная. А еще и надоедливая.

Что произошло во время той экспедиции? Что вы искали? И удалось ли вам это найти? Вопросы, вопросы и еще раз вопросы. Вздохнуть бы, не скрыв собственного раздражения, как Малка. Еще лучше было бы так, чтобы теплая краска за один волшебный миг вернулась на болезненно-бледное лицо магессы. Чтобы из комнаты она вылетела и не беспокоила новоявленную мать до следующего дня.

- Улва?

- Можно мне посмотреть на нее?

- Улва…

- Пожалуйста.

 

***

- Как назовешь ее?

Улва молчала. События той экспедиции оставались далеко позади, за дверями прошлого, которого не следовало более ворошить. Уж особенно она не хотела вспоминать и говорить об отце девочки. По крайне мере не сейчас. И, по крайне мере, не с Малкой. Хоть та, еще терзаемая любопытством, готова была повторяться. Неустанно, упрямо, требовательно, что ребенок, капризная девчонка, пока не сломает эту непробиваемую стену молчания, за которой красноглазая не раз пряталась.

Вьюга вновь постучалась в закрытое окно, но уже не так настойчиво и даже робко в какой-то мере. Как будто бы с опозданием осознав то, что в комнате небольшого домика, легко затерявшегося средь улиц Камберленда, спит маленькая новорожденная девочка.

- Анника... Анни, - счастливо улыбнулась Улва, тыльной стороной ладошки вытерев слезы. - Ее зовут Анни.

 

***

У мамы длинные каштановые волосы, что волны, с седыми прядями. Мама редко поднимает их в хвост или пучок. У мамы шрам на щеке, но она говорит, что это родимое пятно. У мамы необычные глаза, ни у кого, еще ни у кого я не встречала таких глаз. Мама умеет петь, но не знает, как играть на той же скрипке. И прикасаться к той так вовсе боится, даже когда чинит ее для меня. Мама терпеливая, на ее руках всегда царапины и синяки, все новые-и-новые, а прежние долго не задерживаются. Мама умеет шить. Мама умеет вкусно готовить. Мама иногда строга, но я знаю, что она меня любит. Даже если я совершенно на нее не похожа. Особенно внешне. Даже если кожа моя темная, волосы черные, кудрявые, похожи на птичье гнездо, а глаза карие, но не красные. Хотя мама говорит, что видит, как рубинчики в них тоже сияют.

Мама.

Она слышит в своей жизни это слово намного чаще, чем собственное имя. Чаще видит девочку, чьи тоненькие ручки тонут в ее волосах, когда обнимает ее. Чьи любопытные глаза внимательно, не раз и не два, рассматривают ее, стараясь запомнить драгоценный женский образ. В этом нет никакой необходимости. Совсем другое дело, когда она спрашивала за отца. Пыталась мысленно нарисовать образ, который все равно выходил блеклым.

Мама.

Кто он? Как он выглядит? Как его зовут? Где он сейчас?

Мама…

… а он меня любит?

Женщина закроет глаза и переведет дыхание. Через силу у нее получится дать ответ, но пусть, пусть ее ребенок верит. Пусть ее ребенок поверит, как и она когда-то поверила, наивно и глупо, взамен отказавшись видеть его настоящего. Пусть ребенок верит, что отец ее хороший человек.

Наивно. Глупо.

Но она ни о чем не жалела.

- Любит. Тебя и только тебя.

Девочка надула щеки. Нахмурилась. Ущипнула матушку за нос и, заливаясь смехом, выбежала на улицу. Их маленький домик, тишь да покой, и лишь изредка они посещали Камберленд. Удивляя не раз окружающих тем, как сильно дочь не похожа на мать.

 

***

Мама? Я знаю один секрет!

Да? И какой такой секрет?

Ну, мам! Если я скажу, то это не будет больше секретом!

…

…

…

Я люблю тебя, мама.

И я тебя.

Анни.

 

 

Hide

Изменено 29 декабря, 2017 пользователем Yambie