Dragon Age: Эра Волка

[Шен Мак-Тир 3 147]

 

 

 

 

ень представления выдался на редкость погожим. Только вчера шел довольно мерзкий, мелкий дождик, заполнявший — очень медленно и постепенно, но верно — ливневые стоки улиц, собиравшийся в прозрачные лужи, разбивающиеся на мириады капель от проезжающих по мостовой повозок и конных всадников. Сегодня же, с самого утра, из-за облаков выглянуло палящее солнце, мгновенно высушив мокрую брусчатку и оставив лишь легкий свежий запах озона, напоминавший о прошедшей непогоде.

Какой-то босоногий мальчишка, кромко крича, пронесся молнией по рыночной площадки. Во всю мощь своих маленьких легких оборванец прокричал:

— Цирк! Цирк приехал!

И побежал дальше, шлепая по высыхающей пыли. Торговцы овощами и фруктами, мясом и рыбой оживленно переглядывались, переминались с ноги на ногу, подавляя желание отправиться прямиком вслед за мальчонкой за городские ворота — туда, где расположился бродячий цирк. В последние годы артисты приезжали редко, да оно и не удивительно: слишком уж опасными стали большаки, чтобы по ним можно было путешествовать со спокойной душой тем, у кого карман был дырявый и нанять хорошую охрану кто позволить себе не мог. И все же некоторые, особенно дерзкие, все еще осмеливались кочевать от города к городу, дабы зарабатывать себе на хлеб с маслом и местных жителей развлекать. О бродячем цирке слухов ходило немерено: и что маги у них промышляют под видом циркачей и фокусников, и что берут они к себе всякого, кому жизнь в застенках города надоела хуже горькой редьки, и что платят они долю градоначальству за то, чтобы их к городу подпускали и не выгоняли взашей… В общем, слухи ходили, но большинству было на них глубоко наплевать, ибо развлечений в военное время, когда отовсюду лезут то демоны, то драконы, а то и просто разбойники с большой дороги, было катастрофически мало. Даже барды и менестрели из таверн разбрелись куда глаза глядят, не желая оставаться легкой добычей воров и грабителей.

В конце концов, половина торгашей и торговок побросали свои лавки и пошли, едва удерживаясь от того, чтобы не перейти на бег, к городским воротам. Те были открыты настежь — дивное дело для денеримцев, и толпа потихоньку начинала разрастаться, да так, что вскоре вокруг импровизированной сцены стали то и дело слышны возмущенные возгласы: «Эй, куда полез толкаться?! Я тебя щас сам так толкну!», писк малышни, громовые раскаты хохота и не менее громкие апплодисменты. Протиснувшись к сцене поближе, босоногий мальчишка сунул палец в нос, открыл рот пошире и уставился на происходящее на подмостках представление. Оно как раз было в самом разгаре. Декорации, сделанные из подручных материалов и выкрашенные дешевой краской, должны были обозначать денеримский дворец; посреди сцены возвышался пустующий трон, а вокруг стояли наряженные в доспехи и яркие одежды актеры.

— ...но я не хочу быть королем! — пискнул человек с широченными плечами, светлыми персиковыми волосами и ясным, как небо, взглядом больших оленьих глаз. Для такого громилы голосок у него был почти что женский, а потому народ засмеялся уже от одной этой фразы. — Это же надо того… работать! Да я скорей бродягой стану где-нибудь в Вольной Марке, буду пить мед в свое удовольствие да на девок пялиться!

— Алистер, сынок, ты не руби так сгоряча. Ведь если королем станешь, то мы тебе и невесту подыщем по статусу! — важно проблеял низкий старичок с длинной седой бородой и в роскошном жабо. — Анора, а ну-ка иди сюда!

— Только через мой труп! — взревел мужчина в сияющих доспехах с наплечниками столь огромными, что они почти полностью закрывали его голову, торчащую посередине.

— А это, дорогие друзья, мы можем с легкостью организовать, — на сцену вышел улыбающийся во весь рот человек в доспехах Серых Стражей. — Вилли, тащи бодягу!

Далее происходило нечто совершенно уж невообразимое: человека с наплечниками поставили вниз головой, в рот сунули какую-то трубку, а через нее из бочонка начали выкачивать красную жидкость, напоминающую вино. Когда наплечники напились до того, что еле стояли на ногах, Серый Страж вытолкнул его куда-то вбок, а из-за сцены вышел огромный дракон из четырех, по меньшей мере, людей в костюме, рыча и изрыгая нецензурную брань. Наплечники, тупо моргнув, закричали: «За Ферелден!» и ринулись в бой, однако дракон тут же проглотил пьянчугу. Закачавшись, он начал издавать звуки, отдаленно напоминающие несварение желудка, а затем все его тело содрогнулось, и чудовище упало, на прощание удивив зрителей длинной отрыжкой.

— И вот так, мои дорогие зрители, Ферелден был спасен! — вышел на сцену конферансье, и зрители, переставляя ноги и отмахиваясь от налетевших на пир мух, зааплодировали. Мальчонка же так и стоял с открытым ртом, глазея так старательно, что казалось, одна из жирных мух вот-вот залетит ему прямиком в глотку.

Лишь некоторые, убеленные сединами старики, мрачно взирали на эту картину. В их памяти еще остался ярким пятном тот день, когда Героиня Ферелдена вместе с Героем Реки Дейн сдержали натиск порождений тьмы, разоряющих город, и только ужасной жертвой Денерим был спасен; именно после этих событий на площади возвели статую Логейна Мак-Тира, погибшею в бою, но успевшего перед смертью убить и чудовище на крыше Форта Драккон. Большая же часть смеялась, хлопала и кричала: «Еще!»

Денег на полноценный шатер у цирка не было, а потому вместо крыши был установлен лишь небольшой навес, кое-как защищающий актеров и часть зрителей от жары; однако день уже начал входить в зенит, и горячий воздух теплого летнего дня становился еще невыносимей от такого скопления людей, теснившихся на маленьком пятачке возле городских ворот. Пока актеры сменялись друг с другом, выходя на сцену и разыгрывая в своей манере различные сценки из жизни Ферелдена — в том числе и вызвавшую бешеный восторг у простого народа сцену битвы при Остагаре, в конце которой наплечники улепетывали от кусачих порождений тьмы с голой задницей, а король Кайлан, которого сыграла плечистая, но весьма привлекательная блондинка, томно кричал вслед ему «Куда же ты! Постой!» — вокруг навеса уже выстроились предприимчивые продавцы холодной воды, чуть разбавленной вином, ореховых сладостей в меду на палочке, яблок в сахаре и иных угощений. Был тут даже один заезжий купец, не преминувший воспользоваться столпотворением и почти перекрикивающий актеров своим: «Соленая рыба! Рыба соленая!». Вонь от этой рыбы начала распространяться так сильно, что вскоре неудачливого предпринимателя погнали взашей, в отместку запихнув одну из его рыбин торговцу за шиворот. А представление между тем продолжалось.

Из клеток наконец вывели укрощенных животных и мабари, и искусные укротительницы, одетые в нечто вроде нижнего белья, что неудивительно на такой жаре, проделывали с ними всякие трюки, заставляя зверей прыгать через кольца, проезжаясь верхом на медведе вокруг сцены и даже инсценировав захват Долов Священными силами Церкви, при этом волки и собаки были одеты в костюмы с длинными ушами, что, видимо, должно было символизировать дикарей-долийцев, которые и сами от зверей недалеко ушли. Рыцари в сияющих, хоть и ненастоящих, доспехах вызвали настоящий ажиотаж среди молодых девушек, которые, краснея, посылали актерам воздушные поцелуи, а кто посмелее, даже кричали адрес своих домов, дабы «рыцари» после представления знали, где найти своих поклонниц. Когда представление с животными закончилось, на подмостки вышли гимнасты, показывающие невероятные трюки с подвешенными высоко под навесом кольцами, карлики и уродцы, вызывающие извечный восторг и больное любопытство у каждого зрителя в Тедасе, и даже одна бородатая женщина высотой под притолоку, по виду — авварка. Между актами представления цирк милостиво делал длинные паузы, позволяя зрителям как следует напиться воды и съесть сладостей из лавок, временно организованных рядышком, и пройтись, разминая затекшие ноги.

В конце концов, когда день уже стал клониться к вечеру, и толпа немного поредела — кто вернулся к работе, а кто просто решил, что на сегодня развлечений с них хватит — на сцену вновь вышел давешний конферансье, низкого роста толстый мужчина с потеющей лысиной, беспрестанно вытираемой грязной тряпкой, и пропел:

— А теперь то, что вы все так ждали! На сцене… — он набрал в легкие побольше воздуха и провизжал: — Госпожа Иллюзия! Поприветствуйте, милые зрители!

Зрители непонимающе переглянулись: немногие из них знали о Госпоже Иллюзии, и лишь некоторые любители потолковать с путниками в трактирах слышали о некой даме, которая показывает фокусы и занимается гаданием. Даму эту много раз проверяли, подозревая в магическом таланте, но раз за разом она доказывала, что является всего лишь актрисой, умело владеющей техникой фокуса и хорошо развитой ловкостью рук, а что до ее гаданий и предсказаний, так это все для развлечения, и единственный дар, которым она поистине обладает — это неплохая проницательность и внимательность. Впрочем, она была довольно популярна в Орлее, и в Денерим ее пустили хоть и не без препон, но с охотой.

Величественно ступая выкрашенными в золотую краску башмачками, на деревянные подмостки вышла высокая темнокожая женщина, позвякивая таким количеством браслетов, бус, сережек, колец и прочих украшений, что мог бы позавидовать целый ювелирный магазин. Длинные угольно-черные волосы ее спадали на плечи, а лицо было выкрашено белилами так, что они осыпались на каждом шагу, будто листья на осеннем ветру. На вид ей было около сорока, но точно сказать было нельзя из-за невероятного количества грима, нанесенного на лицо и руки. Лишь большие темные глаза посверкивали в тени навеса, будто два драгоценных агата. Толпа притихла, с любопытством ожидая, что же будет дальше.

Воздев руки к небу, словно взывая к Создателю и вопрошая, что же случилось с этим бренным миром, женщина выдержала большую паузу и выкрикнула:

— Сегодня я покажу вам тайны человечества, такие чудеса, которые вы ни в жизни не видали! Узрите же дар Судьбы, которым наделил меня Создатель, потому что я… бессмертна! — ее голос зазвенел так, словно ветер доносил его до ушей каждого присутствующего. В тишине послышался плач младенца и шушуканье какой-то девицы, пытающейся успокоить малыша. Госпожа Иллюзия и впрямь выглядела пугающе. На сцену к этому моменту уже вынесли большой деревянный ящик, похожий на гроб, с открытой крышкой, и женщина улеглась в него, сложив руки на груди, будто покойница. Крышку закрыли, и амбал, ранее игравший «Алистера», продемонстрировал толпе острейшую пилу, распилив для демонстрации небольшое поленце. А затем, к всеобщему восхищению, начал пилить гроб ровно пополам, то и дело издавая мерзкое хихиканье, будто сам процесс распиливая живой женщины доставлял ему неимоверное удовлетворение. Когда гроб распался на две половины, зрителям дали несколько секунд, чтобы осознать происходящее, а из половинок резко ударила струя красной жидкости, похожей на кровь. Кто-то завизжал, кто-то рухнул в обморок, а несколько мужиков даже побелели от ужаса, но никто из зрителей не ушел; всем было интересно, правдивы ли слова госпожи Иллюзии. Затем половинки снова сложили вместе, накрыли ящик непрозрачным тяжелым шелком, и после слов: «Раз, два, три!» сорвали полотно. Крышка открылась, и из гроба целая и невредимая выбралась загадочно улыбающаяся сама госпожа Иллюзия.

— Та-дам! — крикнул «Алистер», и женщина принялась кланяться апплодирующему залу.

После каждого подобного фокуса артисты с удовольствием рассказывали и показывали, каким образом им удается добиться такого жуткого эффекта; после этого зрители немного успокаивались и еще больше апплодировали таланту и смекалке фокусников. Цирк называл это «сеансом фальшивой магии с разоблачением», всякий раз повторяя, что не нужно быть проклятым магом, чтобы творить чудеса и веселить людей. Это находило отклик в сердцах людей, напуганных творящимися за пределами городов ужасами и демонами, и они немного забывали о своей повседневной жизни в страхе и сомнениях. И, пожалуй, именно эта часть представления, припасенная на самый конец дня, вызвала наибольшую радость у горожан.

Когда день перешел в вечер, а на небо понемногу начали высыпать бледные летние звезды, толпа потихоньку стала редеть. Некоторые особо порывистые поклонники и поклонницы артистов пытались проникнуть за кулисы, в лагерь, разбитый позади сцены, однако молчаливые охранники просто вышвыривали их за наспех возведенный забор. Навес убрали, сцену разбирали рабочие цирка, откуда-то со стороны конюшен доносился заливистый смех и лошадиное ржание, а несколько мабари весело бегали среди играющих детей, которых матери никак не могли уговорить наконец отправиться домой. Через несколько часов, когда на город уже опустилась ночь, у ворот остались лишь циркачи да их охрана, в своем выстроенном прямо тут поселении.

Именно тогда, в эту самую ночь, Ингред почувствовала: что-то не так. Она как раз сидела перед большим потемневшим трюмо, выкупленном за бесценок на одной из распродаж в Монтсиммаре, когда имущество аристократов распродавали буквально с молотка, и тщательно смывала грим с лица, с грустью глядя на свое отражение и на новые, доселе не видные на лице морщины. Наклонившись чуть поближе и выдохнув, она пыталась рассмотреть в этой усталой ривейнской женщине те черты, которые всего десять лет назад делали ее первой красавицей в любом городе, не говоря уже о деревне; и будь она из хорошего рода, ее непременно взял бы замуж хоть сам король. Теперь же, по прошествии времени, она стала больше похожа на увядшую чайную розу. Вздохнув, Ингред принялась снимать с себя ненавистные украшения, ходить в которых было все равно что повесить на шею колокольчик, словно у дойной коровы. Единственное, что ей нравилось в ее сценическом наряде, были позолоченные башмачки, снятые, наверняка, с убитой бандитами девушки высокого рода. Но женщина старалась об этом не думать. Она предпочитала жить сегодняшним днем, выступая в одном городе за другом, заезжая в отдаленные деревни — ведь и там жили уставшие от войны люди, у которых были дети, и появление бродячего цирка на их пороге каждый раз приносило им радость и восхищение.

Откуда-то снаружи шатра послышалась возня. Ингред вздрогнула, выронив салфетку, которой вытирала остатки пудры с рук, и неловко взмахнула ею. Раздался приглушенный звон, когда одно из ее громоздких колец упало со стола и покатилось по наспех уложенному досками полу, остановившись у самого входа. Поднялся ветер, и хоть ночь выдалась теплой и звездной, Ингред поежилась, поднимаясь со своего колченогого стула. Сделав несколько шагов ко входу в шатер, она наклонилась и подняла кольцо, и до ее ушей донеслись слова одного из охранников:

— Госпожа Иллюзия не принимает.

Что-то заставило ее замереть, так и склонившись над полом, словно столетняя старуха, сжимающая в дрожащих пальцах последнюю ценность, оставшуюся у нее после долгой, мучительной жизни. Горло перехватило так, словно его сдавили ледяными цепкими пальцами, и женщина поняла, что не может вздохнуть. Воздух вокруг нее будто бы наэлектризовался, как бывает перед ночной грозой. Быть может, в этом все дело? Всего лишь ее постаревшее тело так вот реагирует на собирающийся шторм? Она хотела в это верить. Подступающая старость не пугала ее так, как внезапно накатившее ощущение присутствия чего-то чужеродного, настолько отличающегося от окружающего мира, что этот мир выталкивал чужака назад, во тьму. Ее пальцы побелели, все еще сжимая проклятое кольцо.

— Ты что, оглох? — послышался снова приглушенный голос. — Я сказал…

То, что услышала циркачка в следующую долю секунды, заставило волосы на ее голове зашевелиться. До нее донесся хриплый, едва уловимый хрип, похожий на тот, что издают на последнем издыхании повешенные на городской площади. Осторожно разогнувшись, она сделала несколько шагов назад, но ноги ее подкашивались, и она случайно задела стул, на котором сидела всего минуту назад. Стул с грохотом упал на пол, и Ингред поняла, что обречена. Она не знала, кто или что пришел за ней, но понимала нутром и сердцем, что ничего хорошего это не предвещало.

Край шатра чуть шевельнулся, будто игривый ветер находил забавным дразнить и так напуганную до смерти женщину; через секунду в шатер вошел человек. Ингред ожидала убийцу, возможно, нанятого для устранения Госпожи Иллюзии. Она даже допускала, что кто-то мог вызнать ее тайну и прислать за ней похитителей, однако человек этот оказался не вооружен. По крайней мере, она не видела при нем ни ножен, ни арбалета, а черные одеяния вряд ли скрывали кинжал. Он был… обычным? Пожалуй, так сказал бы кто-то, не обладающий проницательностью, присущей настоящей гадалке. Самый обычный человек, лет сорока на вид, в темных одеждах, закрывающих его тело полностью, оставляя лишь лицо. Даже руки его были в перчатках, хотя на дворе стояло жаркое лето.

— У меня… — голос подвел Ингред, и она перевела дыхание, откашлявшись и заставив бешено бьющееся сердце хоть немного успокоиться. — У меня ничего нет. Золото у Волера, я просто артистка.

Человек не ответил, обвел глазами шатер, остановился взглядом на лежащих кучей у трюмо кричащих украшениях, затем усмехнулся уголком губ. Что-то в нем было страшное, в этом человеке, который пришел этой ночью к Ингред. Что-то чужое.

— Это все фальшивки, — продолжила она, не выдержав молчания и заметив, куда смотрит ее ночной визитер. — Они ничего не стоят. Крашеная медь да железо, ничего больше.

— Я это знаю, — ответил наконец человек в черном. Снаружи не доносилось ни звука, словно двое амбалов-охранников, вооруженных мечами, напрочь исчезли из этого мира. — Фальшивки меня не интересуют. А вот ты… ты — настоящая, не так ли? — он снова ухмыльнулся, на этот раз полностью, и циркачка почувствовала, как мир вокруг ее сжимается, исчезает, оставляя лишь этот душный шатер, потерянный среди бесконечной глухой темноты.

— Что вам нужно? — пробормотала она, опускаясь на пол и понимая, что еще немного, и она потеряет сознание. Ей нужен был воздух. Выйти на воздух, вдохнуть полной грудью аромат города, слегка подпорченный запахом пота и животных; но сейчас этот запах казался ей столь же желанным, как глоток воды посреди пустыни. Что угодно, только не оставаться запертой здесь, один на один с этим незнакомцем. Она чувствовала себя беспомощной, одинокой, забытой и покинутой. — Кто… кто вы такой?

Незнакомец в черном медленно опустился на одно колено, заглянув в глаза Ингред, готовые наполниться слезами страха и отчаяния, и снял перчатку с руки. Когда ее собственная ладонь прикоснулась к этим ледяным пальцам, женщина вдруг ощутила покой. Тот покой, что приходит вместе с горестным плачем родных и близких и запахом свежей древесины, исходящей от только что изготовленного погребального костра.

— Не бойся, Ингред. Когда я уйду, ты забудешь все. Но от тебя мне нужна одна услуга, и я знаю, что ты можешь ее оказать. Ты ведь хвасталась, что умеешь предсказывать будущее, верно? Только не нужны мне пассы руками над гадальным шаром. Сделай все по-настоящему.

— Я не понимаю, о чем…

— Понимаешь, провидица. Все прекрасно понимаешь. Спроси его. Он ответит на твой зов.

Вдох, выдох. Ингред закрыла глаза, зная, что только выполнив просьбу странного визитера, она сможет избавить себя и от его присутствия, и даже от малейшей памяти о нем. Сейчас это выглядело очень заманчивой перспективой.

— Хорошо. Если я сделаю это, вы оставите меня?

— Обещаю, — в глазах незнакомца вспыхнули огоньки, но Ингред этого уже не видела. Ее глаза были закрыты, и она, глубоко вдохнув, начала медитацию. Вскоре ее душа унеслась вдаль, в поисках ответов на вопрос, так и не сорвавшийся с губ гостя; этого было и не нужно. Она искала ответы в другом мире, в мире, где время и пространство не имеют значения, где прошлое, настоящее и будущее смешиваются воедино в водовороте застывших картин, лиц, слов, обрывков чувств и воспоминаний. И когда она увидела, пролетая над возвышающимися черными шпилями нечто огромное, темное, шевелящееся, то закричала так громко, что будь у нее легкие, они разорвались бы. В этот момент все закончилось, и Ингред была благодарна за это.

Ее нашли наутро в шатре, на полу, без сознания, но живую и здоровую. Циркачка не помнила, что именно произошло, и все решили, что она просто неловко упала со стула и ударилась головой о торчащий из пола гвоздь. Рана была незначительной, но Ингред сказала, что пока не может выступать больше, и представление на следующий день должно пройти без нее. Конечно же, зрители расстроятся, но весть о внезапном недомогании Госпожи Иллюзии быстро разлетится по городу, и люди поймут. Никто не узнает о словах, которые шептала Ингред, погруженная в транс, на ухо таинственному незнакомцу; никто не узнает о том, куда исчезли охранники, подумав, что те попросту сбежали с местными девицами и решили, что их работа на цирк закончена; никто не узнает о том чудовищном нечто, что она видела в Тени глазами своего духа-покровителя, в месте, недоступном для понимания и осознания. Но вот чувство… чувство — осталось. Ощущение холода на кончиках пальцев каждый раз, когда она оставалась наедине с собой в своем крошечном шатре, глядя на отражение в потемневшем трюмо и уносясь в воспоминаниях в те дни, когда Ингред была самой красивой женщиной Ривейна. Оно осталось где-то на уровне подсознания, проявляя себя лишь изредка, и женщина куталась в шерстяной платок даже тогда, когда на улице стояла жара.

Оно больше никогда не уходило.

 

 

 

 

 

 

Пылающие Пустоши - так теперь называют то, что осталось от Неварры. Драконы полностью уничтожили города этой страны, сделав Камберленд своим гнездовьем, куда не суются даже самые смелые - или те, кто еще в Тедасе от них остался. Иногда на дороге к Гнездовью видны караваны и антуражи тевинтерцев под их флагами, однако их драконы почему-то игнорируют. Почему - никто не знает, но обычных жителей в окрестностях городов уже не осталось, да и те, кто живет на самой границе Неварры, скоро исчезнут. Кто уедет, спасая свою жизнь, а кто будет похищен драконами. Здесь очень жарко, земля выжжена и не приносит урожая, кое-где пожары еще продолжаются даже под землей, однако если не подходить к самой границе города, можно дышать свободно.

Единственным населенным местом здесь является таверна "На краю света", которой заправляет молодой гном, однако судя по всему, он не умеет говорить и произносит всего несколько фраз, да и вообще выглядит, как полоумный. Денег за постой он не берет, как и за еду, а вот за остальные свои товары берет цену. В таверне есть небольшая мастерская для починки и создания оружия и доспехов, а также кухня и алхимический котелок.

! Броски на скидку в данной локации невозможны.

 

Таверна "На краю света"

Проживание и еда - бесплатно

Большая аптечка (+50% к здоровью) - 2 золотых

Малая аптечка (+25% к здоровью) - 1 золотая

Больше зелье лечения (+50% к здоровью, снимает травму) - 4 золотых

Малое зелье лечения (+25% к здоровью, снимает травму) - 2 золотых

Ядоклык (кинжал; +3 к урону; +2 к попаданию атакой (физ.); один раз за бой наносит противнику 250% урона в обход брони и отравляет на 5 ходов, повышая порог его попадания на 3 единицы. Урон в ближнем бою по отравленному противнику возрастает на 50% для всех персонажей) - 50 золотых монет

Проклятие Пандемония (посох; +3 к урону; +2 к попаданию атакой (маг.); один раз за бой можно вызвать на поле боя Пандемония – могущественного демона, который обладает 200% от здоровья мага, 100% от его урона и автоматически притягивает внимание врагов. Существует 5 ходов. Имеет способность «Теневой приказ» - выводит из боя 1 врага редкого или обычного ранга до конца своего существования) - 50 золотых монет

Месть предков (одноручный топор; +3 к урону; +2 к критическому попаданию; один раз за бой позволяет повесить на противника эффект «Рваная рана» на 3 хода, снижающая его урон на 50%, лишающая его защиты и наносящая 100% урона каждый ход) - 50 золотых монет

Шаламмар Кровожадный (двуручный меч; +3 к урону; +2 к критическому попаданию; один раз за бой можно нанести автоматический крит трем противникам ближнего боя сразу. Если противники от этого погибают, то за каждого убитого данной способностью врага персонаж восстанавливает 25% своего здоровья) - 50 золотых монет

Обещание свободы (лук; +3 к урону; +2 к попаданию баффами (физ.); один раз за бой можно использовать прицельный выстрел, при котором от 6 и выше на кубике будет показателем критического успеха, а от 1 до 5 – обычного успеха. Выстрел при этом наносит 200% урона) - 50 золотых монет

Сердце Корта (щит; +3 к защите; +2 к попаданию баффами (физ.); один раз за бой притягивает внимание всех врагов на 5 ходов, не позволяя им пользоваться АоЕ-атаками, и повышает защиту персонажа в 2 раза) - 50 золотых монет

 

 

 

Воскресенье - утро

Понедельник - день

Вторник - вечер/ночь

Среда - утро

 

Броски недоступны.

 

 

ОХОТА

 

1-5 - бросок неуспешен

6 - персонаж добывает 1 порцию еды для одного персонажа

7 - персонаж добывает 1 порцию еды для одного персонажа

8 - персонаж добывает 2 порции еды для одного персонажа

9 персонаж добывает 2 порции еды для одного персонажа

10 - персонаж добывает 3 порции еды для одного персонажа

 

ТРАВЫ

 

1-5 – персонаж не нашел ничего

6 – персонаж нашел 1 единицу трав

7 – персонаж нашел 1 единицу трав

8 – персонаж нашел 2 единицы трав

9 – персонаж нашел 2 единицы трав

10 – персонаж нашел 3 единицы трав

 

1 - эльфийский корень

2 - веретенка

3 - кровавый лотос

4 - рассветный лотос

5 - черный лотос

6 - хрустальная благодать

7 - вьющаяся лоза

8 - арборское благословение

9 - корень смерти

10 - эмбриум

11 - глубинный гриб

12 - ария вандала

13 - сосуд бессмертия

14 - феландарис

15 - пророческий лавр

16 - ползучая крапива

17 - борода вурдалака

 

ТКАНЬ

 

1-5 – персонаж не нашел ничего

6 – персонаж нашел 1 единицу материала

7 – персонаж нашел 2 единицы материала

8 – персонаж нашел 2 единицы материала

9 – персонаж нашел 3 единицы материала

10 – персонаж нашел 4 единицы материала

 

1 - парча

2 - хлопок

3 - клетчатое полотно

4 - полубархат

5 - поярок

6 - шелк

7 - черненая парча

8 - глянцевый хлопок

9 - тонкий бархат

10 - хайеверское полотно

11 - глазет

12 - шерсть-плетенка

13 - имперский одежный хлопок

14 - долийское сукно

15 - авварская саржа

16 - плюшевый бархат

 

КОЖА

 

1-5 – персонаж не нашел ничего

6 – персонаж нашел 1 единицу материала

7 – персонаж нашел 2 единицы материала

8 – персонаж нашел 2 единицы материала

9 – персонаж нашел 3 единицы материала

10 – персонаж нашел 4 единицы материала

 

1 - нажий мех

2 - шкура бронто

3 - шкура глубинного охотника

4 - шкура друффало

5 - шкура фенека

6 - баранья кожа

7 - собачья кожа

8 - кожа иглоспина

9 - паутина из гургута

10 - фениксова чешуя

11 - чешуя варгеста

12 - медвежья шкура

13 - галлья кожа

14 - чешуя везделаза

15 - кожа снуффлера

16 - кожа виверна

 

РУДА

 

1-5 – персонаж не нашел ничего

6 – персонаж нашел 1 единицу материала

7 – персонаж нашел 2 единицы материала

8 – персонаж нашел 2 единицы материала

9 – персонаж нашел 3 единицы материала

10 – персонаж нашел 4 единицы материала

 

1 - драконий камень

2 - летний камень

3 - железо

4 - змеевик

5 - медный купорос

6 - оникс

7 - кровавик

8 - пирофит

9 - веридий

10 - лазурит

11 - обсидиан

12 - рассветник

13 - вулканическое золото

14 - буресердник

15 - неваррит

16 - сильверит

 

 

 

Сюжет: Черно-белое (закончить битву)

 

 

 

Пролог: Прыжок через горящее кольцо (выполнено, капитан стражи убит)

Эльфийское наследие (лук возвращен Киину, медведь убит)

Сюжет: Беглецы (малефикары в лесу убиты, карта дороги к Орлею получена)

Урожайное лето (выполнено)

Виноделие (Черные Змеи убиты, фермеры живы, один наемник отпущен на свободу)

Опасное путешествие (демон убит, Элисиф спасена)

Достойная добыча (виверн убит)

Воля (оборотень спасен, охотники убиты)

Красота в смерти (отряд помог могильщику)

Блудная овечка (Долли найдена и возвращена)

Мастер боя (выполнено)

Проучить Лодди (провалено, лавка Занны закрыта)

Сюжет: Исчезнувшая (настоящий убийца найден, Риден освобожден мирным путем, Марика осталась жива)

Грабь награбленное (кинжал возвращен, Зейнер и Корра живы)

Паук и скорпион (выполнено, помогли храмовнику)

Верность не продается (мабари найден, выбрал новым хозяином Элендара)

Темной ночью, узкой тропкой... (Ренуар запуган)

Сюжет: Змеиный клубок (Рейлас убит)

Не кусай руку дающую (выполнили 5 заданий от квартирмейстера)

Кровавые деньги (Брэндон остался капитаном, Челлиана казнена)

Сюжет: Некуда бежать (дракон убит)

Спасение утопающих... (Ренли спасен)

Украл, выпил, в тюрьму (особняк исследован)

Личное задание Элендара (выполнено, Архитектор убит, Дейна спасена)

Сюжет: Скажи мне, кто твой друг... (Терон убит, информация найдена)

Ночь, улица, фонарь, алхимическая лавка (выполнено, Танит реабилитирована)

Легенда о морском великане (порождение плоти убито, проклятие снято)

Личное задание Аматы (выполнено, шкатулка найдена, журнал найден)

Личное задание Алиши (выполнено, компас получен)

Старик и море (шкатулка возвращена неоткрытой, сокровища найдены)

Личное задание Вальи (все противники убиты, амулет уничтожен)

Личное задание Удара (Табес уничтожен, Удар получил новое тело)

Сюжет: Бегущие в Лабиринте (Лабиринт пройден, зеркало найдено, осколок найден)

Сюжет: Сквозь огонь (заключена сделка с Разикаль)

 

Дайс-рум для бросков и боев

 

 

Изменено 6 сентября, 2018 пользователем Шен Мак-Тир

[Tork 4 463]

Тракт

- И что? - улыбнулась Валья, повернувшись к Торку. - Бессмысленной и глупой она кажется тебе. А мне - нет. Не будем спорить. Уже ничего не вернуть, но... но я больше тебе ничего не скажу, - она коротко хохотнула.

- Не будем спорить. Я все же хотел бы закончить свою мысль. Я влюбился, Валья. Искренне и сильно. И постепенно, начал отказываться от всего, что мешало любви. - Не хочет Алиша, чтобы я убил подонков, значит пусть живут. Не хочет быть женой банна - пойдем пиратствовать. Хочет любить двоих одновременно - я и это дерьмо вытерпел. Потому что думал, что наша любовь, ценнее всего в Тедасе. И что это сделает меня счастливым. И какое то время я был счастлив. А потом она славно меня проучила: чего стоит мое великое счастье, если его может пустить по ветру девчонка, которой попала возжа под хвост и она вдруг поняла, что любит другого? А если бы ей дракон голову откусил - опять мое счастье бы накрылось. Или умерла бы она родами, как Волк объяснял, вот я был бы счастливчиком с дочкой на руках... И сейчас я понял, Валья - жить ради любви опасно, и закончится все это огромным горем и разлетевшимся в осколки миром. Жить я буду теперь ради дела, а любовь либо будет помогать мне в делах, либо ее не будет. - Торк был почти счастлив от того ,что смог все это сформулировать и осознать.

- Так и ты - полюбила Ридена и Айру, они растоптали твое сердце и свалили. Так выбери себе дело и полюби его. Я об этом и хотел с тобой побеседовать. 

[Shunt 2 483]

Тракт

- Так и ты - полюбила Ридена и Айру, они растоптали твое сердце и свалили. Так выбери себе дело и полюби его. Я об этом и хотел с тобой побеседовать. 

- Не знаю на счет Ридена... Но Айра... Создатель, я ее любила! Она моя сестра! Родная... Которая про меня забыла. Когда она так лебезила перед Риденом в замке я поняла, что сестры у меня больше нет. Любовь убивает долг. Любовь - прекрасное и опасное чувство, - потрошитель провела рукой по лбу, смахивая пот. - Когда Маркус собирался меня убить... меня пыталась уговорить только Амата. Не родня. Просто человеческая девочка, чьей дружбы и любви я не заслужила. А родная сестра больше волновалась за себя и за Ренна. Если бы не Амата, Торк, я бы ушла к Соласу и билась против вас - я тебе честно говорю. Ты мне нравишься, да. Но ты не вступился. Никто не вступился. Вы испугались - признай это. И я испугалась, но позже. 

- Я выбрала дело. Создатель - истинный Бог. И я буду за него сражаться. Ты можешь сказать об этом своей хозяйке - я не против, - она качнула головой и улыбнулась рыцарю.

[Tork 4 463]

Тракт

- Так и ты - полюбила Ридена и Айру, они растоптали твое сердце и свалили. Так выбери себе дело и полюби его. Я об этом и хотел с тобой побеседовать. 

- Не знаю на счет Ридена... Но Айра... Создатель, я ее любила! Она моя сестра! Родная... Которая про меня забыла. Когда она так лебезила перед Риденом в замке я поняла, что сестры у меня больше нет. Любовь убивает долг. Любовь - прекрасное и опасное чувство, - потрошитель провела рукой по лбу, смахивая пот. - Когда Маркус собирался меня убить... меня пыталась уговорить только Амата. Не родня. Просто человеческая девочка, чьей дружбы и любви я не заслужила. А родная сестра больше волновалась за себя и за Ренна. Если бы не Амата, Торк, я бы ушла к Соласу и билась против вас - я тебе честно говорю. Ты мне нравишься, да. Но ты не вступился. Никто не вступился. Вы испугались - признай это. И я испугалась, но позже. 

- Я выбрала дело. Создатель - истинный Бог. И я буду за него сражаться. Ты можешь сказать об этом своей хозяйке - я не против, - она качнула головой и улыбнулась рыцарю.

- Любовь прекрасна, но не тогда, когда превращает человека в размазню. Я не вступился, Валья и промолчал бы, если бы тебя убили. Потому что я несу ответственность не только за себя, или тебя, а за весь Ферелден. Ты видела Крауфорда, как думаешь, какие у него были планы на верующих в Андрасте и Создателя? - Усмехнулся Торк. 

[Shunt 2 483]

Тракт

Я не вступился, Валья и промолчал бы, если бы тебя убили. Потому что я несу ответственность не только за себя, или тебя, а за весь Ферелден. Ты видела Крауфорда, как думаешь, какие у него были планы на верующих в Андрасте и Создателя? - Усмехнулся Торк. 

- Я знаю. Я тебя не виню - ты мне никто и я тебе тоже. Ответственность за Ферелден - этим ты успокаивай свою совесть, - девушка помолчала, потом продолжила. -  Айра - сестра. Я думала раньше, что важнее крови нет ничего на свете. Что семья - это самое важное. Я убила тех, кто убил мою семью. Я сожгла заживо человека, который был братом убийцы и насильника - чтоб даже памяти о его роде не осталось в мире. И... - потрошитель скривилась, как от боли. - Айра - последняя капля. Я не верю больше в кровь. И в семью. Все это чушь и бред. Что до Крауфорда... Посмотрим. Я не могу тебе ничего сказать - уже не могу. 

[Tork 4 463]

Тракт

 Я знаю. Я тебя не виню - ты мне никто и я тебе тоже. Ответственность за Ферелден - этим ты успокаивай свою совесть, - девушка помолчала, потом продолжила. -  Айра - сестра. Я думала раньше, что важнее крови нет ничего на свете. Что семья - это самое важное. Я убила тех, кто убил мою семью. Я сожгла заживо человека, который был братом убийцы и насильника - чтоб даже памяти о его роде не осталось в мире. И... - потрошитель скривилась, как от боли. - Айра - последняя капля. Я не верю больше в кровь. И в семью. Все это чушь и бред. Что до Крауфорда... Посмотрим. Я не могу тебе ничего сказать - уже не могу. 

Торк закатил глаза. 

- Валья, тебе было бы легче, если бы кто-то решился умереть с тобой. Мне бы тоже было бы легче. Но я предоставил Амате возможность вытянуть твою судьбу и не жалею, что не помешал ей. А совесть у меня спокойна. - Рыцарь не хотел спорить и понимал, что Валья упряма и все уже решила. Просто по привычке пытался объясниться, но быстро передумал.

- Что до родни - родню мы не выбираем. Я скорее доверюсь другу, чем родственнику. И Айра тоже это поняла - для нее сейчас любовь важнее всего в мире. Она выбрала любовь и сейчас приносит ей в жертву все, что мешает.  Наш отряд так и не смог сдружиться, да это и к лучшему. Я подружился с Аматой и зауважал тебя. А теперь я немного помечтаю о будущем. - Торк закатил глаза и принялся перечислять.

- По плану нашего повелителя и Верховного Жреца Разикаэль, поклонение Андрасте будет запрещено. И это логично - если есть живая богиня, зачем нужна мертвая. -Торк краем глаза косился на Валью, чтобы не прозевать внезапный топор в череп. - Но Крауфорд вполне рассудительный человек - он согласился со мной, что прямой запрет приведет к гражданской войне и восстаниям. Я бы не хотел этого в Ферелдене и сделаю все, чтобы не допустить восстаний - это мой долг перед Разикаэль. Поэтому помимо запрета андрастианства я предложу им альтернативу - Церковь сможет трансформироваться в орден, по образцу Серых Стражей. Будет отвечать за больницы, школы и помощь людям. Хотя будут и те, кто не струсят, и не прогнутся. Они будут бороться, я буду их убивать. Если они преуспеют - Разикаэль пришлет драконов и поиграется в Камберленд. Если бы они свалили куда нибудь в глушь и по тихому там поклонялись кому хотят, всем было бы проще. Мне нужен мирный Ферелден, пройдет совсем немного времени, прежде чем от этой провинции потребуются войска и ресурсы - Империя будет нуждаться в них для борьбы с кунари. И я хочу успеть отстроить экономику за этот промежуток, чтобы ферелденцы не знали голода, а матери спокойно растили детей не опасаясь, что их деревню сожгут бандиты. И я сделаю это. У вхождения в состав империи есть свои плюсы. Нам пришлют готовых специалистов - офицеров и администраторов. Так Крауфорд хочет контролировать меня и провинцию. Я буду следить за этими людьми и стремиться к тому, чтобы они работали на благо Разикаэль, и строили для нее процветающую провинцию. И это тот момент, на который я буду ловить всех противников Разикаэль в Ферелдене. И я и они стремятся к процветающему Ферелдену. Богиня даст нам единовластие, заштопает прорехи, которые грозят гибелью всему Тедасу, и заберет за это веру людей.  Прорывы грозят гибелью уже сейчас, безвластие плодит бандитские шайки, мертвецам все равно, в кого они верили. Сперва надо защитить людей, а потом они сами решат, кому они обязаны жизнями и кому будут поклоняться.

[Shunt 2 483]

Тракт

Валья выслушала Торка спокойно, без проявления какой-либо агрессии. На сравнение Разикаль и Андрасте она и вовсе фыркнула - путать лже-, но бога, и пророчицу это сильно, но воину, в принципе, простительно (если это, разумеется, не было еще одним знаком от дворянина). Гораздо большее внимание заслуживали пространные и, немного, путанные планы Торка по работе с Ферелденом. Отбросив мысленно шелуху вроде поминутного упоминания лжебога, Валья, которая дурой отнюдь не была, в молчании разбирала вдохновенную речь парня. Выводы были однозначны и выводы девушке очень понравились. Торк не стал, в одночасье, фанатиком. Возможно, с таким правителем Ферелден и выберется из той задницы, в которой оказался. Правда то, что в эту задницу страну стремительно загнали именно "Могильщики" Валья предпочла не думать. Самоубийство от презрения к себе жест красивый, но бесполезный. 

- Да, Торк, все же дворяшка это дворяшка, - улыбнулась она краем губ. - Было бы неплохо, если бы нашелся такой разумный, который бы смог спасти тех, кто не захочет признавать Разикаль, да? Лишние жертвы никому не нужны - они подорвут твою власть, ославят как тирана по типу того же Мегрена, чтоб ему пусто было. И так ясно, что никакого противодействия драконам нет, - потрошитель задумчиво посмотрела на горизонт. - Однако, такому разумному - если он найдется - надо не только верить и желать что-то сделать, но и обладать деньгами на все это. Два золотых, - рассмеялась девушка, подмигнув Торку. -  это, как ни крути, мало.

[Tork 4 463]

Тракт

- Да, Торк, все же дворяшка это дворяшка, - улыбнулась она краем губ. - Было бы неплохо, если бы нашелся такой разумный, который бы смог спасти тех, кто не захочет признавать Разикаль, да? Лишние жертвы никому не нужны - они подорвут твою власть, ославят как тирана по типу того же Мегрена, чтоб ему пусто было. И так ясно, что никакого противодействия драконам нет, - потрошитель задумчиво посмотрела на горизонт. - Однако, такому разумному - если он найдется - надо не только верить и желать что-то сделать, но и обладать деньгами на все это. Два золотых, - рассмеялась девушка, подмигнув Торку. -  это, как ни крути, мало.

- Вот и я о том же. Крауфорд собирался просто лишить Церковь поддержки государства и предоставить доступ миссионерам Разикаэль всюду, куда те сочтут нужным заявиться. Но я-то знаю наших ферелденских сестричек: они вскинутся, их поддержат их братья и отцы из числа баннов, и провинция вспыхнет как сено. Но вся их борьба будет обречена: замки баннов не приспособлены для обороны от драконьих стай. Сами по себе драконы не сильно опасны - даже мы умудрились отбиться от дракона, находясь на уязвимом корабле, а не в крепости. Гарпуны себя отлично зарекомендовали. Можно убрать все горючее со стен, сделать каменные крыши для башен, установить баллисты и гарпуны в глубоких бойницах и прикрыть их замаскированными стрелометами. Что сделает нормальный дракон, если из глубокой дыры-бойницы в него летят стрелы? Он постарается вдуть туда как можно больше пламени, чтобы запечь стрелков внутри. Но в мелкую дырку издалека не попасть - ему придется спуститься и зависнуть. И в этот момент он будет представлять собой идеальную мишень: сети с грузилами, копья из баллист, гарпуны из гарпунометов - и бедолага рухнет во двор, где его легко закидают камнями, не подвергая себя риску. А стрелкам, которые служат приманкой, поможет створка, перегораживающая амбразуру, и столб, смазанный салом, для эвакуации. А еще есть специальные материалы: и для защиты от драконов и для пробивания их чешуи. Да только в Ферелдене нет таких замков, никто из властителей не готовился отбиваться от драконьих стай. Но главная беда не в этом: я верю в свой народ, те, кто выживут, все это придумают и применят быстрее, чем я до этого додумался. Драконы умоются кровью, а ведь они дети Богини. И следующий этап будет в уничтожении деревень - банн будет сидеть в своем замке, а вокруг будет простираться пепелище. Некому будет кормить воинов. И восстание захлебнется в крови. Я бы не хотел до этого доводить.

- Что же касаемо денег, то мне надо их очень много, Валья. Я даже готов вкладывать деньги в выгодные проекты, которые принесут мне прибыль. Но у правителя не будет времени на все эти инвестиции. У меня будут специальные люди, которым я полностью доверяю в денежных вопросах. Они будут вкладывать деньги и забирать дивиденды.  Если у тебя будет на примете денежный проект - обратишься к моему человеку, он тебя выслушает. И даже выделит денег, я ему тебя порекомендую. Но с отдачей и под проценты. Как все это отбить, думай сама: может быть имущество Церкви, которое спрячут от меня, достанется тебе, может быть, ты придумаешь хитрый торговый план и посрамишь Элендара - все это обсудите с моим поверенным. 

[Эри 10 787]

Тракт

-Пора прощаться сказал он Тайберу. - Все прошло не так мы ожидали, но я рад, что  мы прошли этот путь вместе.  Элендар   не мог долго печалиться. Империи  создаются и разрушаются.  Еще сто лет назад Орлей владел  пол миром, а сейчас лежит в руинах.  Все в итоге возвращается на круги своя, а  его судьба уберечь людей  Андерфелса. Значит так тому и быть. Торк уехал догонять Валью, но  потом им тоже стоит обсудить. Эльф не учился править, а теперь ему придется отвечать за целую страну и уберегать ее жителей от необдуманных поступках и хранить мир между  Империей  и Андерфелсом.

[junay 6 076]

Тракт

-Пора прощаться сказал он Тайберу. - Все прошло не так мы ожидали, но я рад, что  мы прошли этот путь вместе.  Элендар   не мог долго печалиться. Империи  создаются и разрушаются. 

- Доброго пути тебе, Элендар. - мягко улыбнулся маг. - Не знаю, сведет ли нас когда-то еще судьба вместе,  но я желаю тебе удачи во всех твоих начинаниях. И для меня всегда ты будешь желанным гостем. Прощай, или я надеюсь - до встречи. -  Тайбер тронул  поводья и лошадь направилась вперед.

«Веселые Могильщики» разъехались быстрее, чем кто-либо мог представить. Отряд никогда не был дружным. А теперь, похоже, вообще разделился на почве мировозрений.
Тайбер в последний раз оглянулся на обожженные руины когда-то сильной страны, прославившейся своими драконоборцами. По иронии судьбы, именно драконы  ее и уничтожили. Пепел и прах – и стальные легионы Новой Империи Тевинтер – теперь это ожидало весь Тедас, если он не пожелает склониться и одеть на себя рабский ошейник.  Кто будет воевать с Древним Богом? Кто посмеет?

Он посмотрел на Маавиш, которая сидела перед ним в виде кошечки. Кое-чего он ей так и не сказал. И не скажет никогда. Того, что был еще один выход. Который на тот момент, в минуту страха и отчаяния, показался ему тупиком. Он так хотел спасти ее, и свою родину, что не задумываясь, бросил весь мир под ноги безжалостному Древнему Богу. Своими руками он нацепил рабский ошейник на всех жителей Тедаса, потому что свято верил, что спасает их… Выбирая из трех зол он, не советуясь ни с кем, выбрал на свое усмотрение – меньшее зло. И пытался убедить других, что это – наилучший вариант. 
Но что, если он ошибся? 

Тайбер знал, что ответа на свой вопрос не получит никогда. И кровь за будущие страдания тех, кто не пожелает склониться,  будет на нем. И сожженные города непокорных – это будет его вина.
 Он пришпорил лошадь, оставляя позади свое безмятежное прошлое, с наивными мечтами, которые сгорели там, в огнях Камберленда. В новом мире им уже не было места. Где бы он ни был и с кем – ему никогда уже не забыть видения кошмаров в Тени, показанных ФенХарелом, и не простить свое предательство.
Новая Эпоха получила своего Маферата. Но кто знает – быть может, когда-то она получит и свою Андрасте? 

[Эри 10 787]

Тракт

-Тот поцелуй был неожиданным  Дейна, но приятным сюрпризом.  -Стоит ли нам воспользоваться гостеприимством  Аматы и потерять время или сразу поехать по  тракту до границ  Андерфелса. Дальше уже в пограничных крепостях можно потребовать новых лошадей и припасов.  Честно говоря я так хочу вернуться  домой.  Он усмехнулся пока еще у него есть этот дом, но он сделает все, чтобы его сохранить.  Он смог вернуться, но теперь ему надо спасти всех кто ему дорог.  Однажды Империя падет, но Орден  будет стоять и защищать мир. 

 

 

[Шен Мак-Тир 3 147]

Тракт

 

-Тот поцелуй был неожиданным  Дейна, но приятным сюрпризом

 

- Да уж, ты только это... смотри, никому не говори. Мне нужно следить за своей репутацией, - буркнула гномка, но глаза ее смеялись. Дейна привязалась к этому эльфу, и хоть знала о том, что дороги в конце концов разведут их порознь, как любых Стражей и тех, кто ставит долг превыше личного, сейчас они могли быть вместе. Хотя бы до границы. До следующего поворота. До следующего удара сердца.

Пришпорив коня, Дейна поехала вперед, но свернула в сторону, противоположную той, которую выбрали Торк и Валья. Им нужно было ехать в Андерфелс, а не в Каринус.

[Tork 4 463]

Тракт

Торк и Валья о многом еще поговорили. Никакой любви и дружбы - каждый преследовал свои цели и интересы. Торк считал правление Разикаэль благом для Ферелдена, а что считала Валья - все узнают позже.  Но пока у них были схожие интересы и цели их частично совпадали. Они могли быть друг другу полезны, и смогли об этом договориться.

[Шен Мак-Тир 3 147]

...В конце концов тракт опустел, как опустел когда-то Камберленд, как опустела сгоревшая давным-давно таверна "На Краю Света". Каждый из Могильщиков - они стали называть себя так... когда? Уже никто и не помнил точно, - поехал своим путем, едва ли тратя лишнюю минуту на то, чтобы обдумать это поспешное расставание. Сколько бы дорог они вместе ни прошли, сколько бы битв не выиграли, защищая друг друга от шальной стрелы и от удара вражеского меча, сколько бы пинт эля ни выпили вместе, они были и оставались личностями, с собственными интересами и целями, и когда над головой более не висело опасности и преследования, иллюзия единства развеялась, как прах на ветру, поднятом крыльями драконов Неварры.

Только через много дней пути добрался каждый до своей цели - до Ферелдена, до Антивы, до Тевинтера или Андерфелса. Их развело по сторонам света, как будто миссионеров, пытающихся донести Песнь до варварских племен в болотах и лесах Тедаса. Они не знали, увидяться ли когда-нибудь снова - и не знали, хотят ли этого. То, что произошло в Камберленде, внутри загадочного элувиана, останется тайной. Воспоминания об этом месте окончательно стерлись из памяти, будто так и должно было быть, и единственное, что наши герои могли вспомнить о произошедшем - слова Разикаль о том, что мир теперь принадлежит ей, и исчезающую фигуру Белого Волка.

Что же до Минратоса, то Разикаль и ее последователи успели как раз вовремя - и когда в рассветом мареве закружился вихрь из драконов, беспощадно выжигающих армию эльфов и рогатых, будто вычищая заразу с лица Тедаса, Империя впервые за долгое время получила возможность вздохнуть спокойно и возрадоваться новому дню. Дню, отмеченному приходом помощи, которую никто из имперцев не ожидал, но от которой никто в здравом уме не стал бы отказываться. А когда из облаков на пустырь перед воротами города опустилась исполинская фигура дракона, многие попадали на колени - столь величественен был ее вид, столь громогласны ее слова, и столь очевидна была ее сила и помощь в защите разлагающейся Империи. К этому моменту Крауфорд уже добрался до столицы и вышел вперед, приветствуя новую королеву и новую повелительницу Тедаса.

Должность Архонта была немедленно упразднена, а вместо нее тем, кто говорит с богом и является проводником его власти в Тевинтере, был назначен Верховный Жрец - тот, кто готовил этот переворот десять лет, и кто был правой рукой магистра Маркуса Селестия задолго до того, как его настоящая личность была явлена народу Империи.

Вскоре, когда Империя оправилась от боев и осад - а случилось это довольно быстро, благодаря вдохновению и почтению, что Разикаль приносила везде, куда заносили ее могучие крылья, - началось долгое, упорное восстановление прежних границ. Первым пал Орлей, раздробленный и ослабленный, и последний огонек сопротивления в Вал Шевине был жестоко подавлен, оставив после себя усеянные обгоревшими трупами улицы когда-то прекрасного города. К счастью, остальные города сдались относительно бескровно - слухи о случившемся в Вал Шевине  и Минратосе распространялись быстро, а увидев драконов и легионы своими глазами, мало кто желал продолжать биться. Следующим был Ривейн, откуда вытеснили кунари - впрочем, те и сами уходили, кажется, поняв, что лучше отступить и собраться для новой атаки на островах на севере, чем продолжать жуткую резню, теряя солдат и гражданское население. Вольная Марка была очищена от демонов. Как оказалось, Разикаль и ее маги крови могли стабилизировать и закрывать Разрывы в Завесе, что еще больше подняло боевой дух армии и новых последователей дракона; Марка вступила в новую Империю быстро и безоговорочно. Последними же пришли к соглашению Ферелден и Андерфелс под мудрым правлением Торка и Элендара.

Что же до Антивы, то торговые принцы и гильдия "Воронов", увидев, на что способна Империя под новым управлением, недолго сомневаясь, подписали с ними мирный договор - они сохранили нейтралитет, однако в обмен на это пообещали поддерживать экономику и торговлю, свободно пропускать по своей территории Имперских солдат и миссионеров и не вступать ни в какие военные конфликты, в которых замешан Тевинтер, под угрозой разрыва соглашения. В историю этот документ вошел, как "Антиванский гамбит", и до сих пор вызывает жаркие споры в ученых кругах всех стран Тедаса из-за своих расплывчатых формулировок и хитрых способах запутать любого, кто прочитал более трех его строк. Также маги говорят, будто документ был зачарован на вызов головной боли, но это не точно.

Угроза с Севера, о которой много лет назад ползли слухи по Тедасу, на время была забыта - мир вступил в новый, золотой век магии, драконов и Тевинтера, история сделала оборот вокруг своей оси, и оставалось лишь наблюдать за тем, какой путь на этот раз изберут смертные и их возведенные на престол правления боги. Оставалось наблюдать... и ждать.

 

 

Музыка в титрах

 

 

Риден Ренн, Алиша - Шен Мак-Тир

Амата Максиан - Thinvesil

Удар Укара, Айра - Kn1MS

Торк, Отелло - Tork

Тайбер Марр - junay

Валья - Shunt

Оливия, Мэйрис - Aloija

Элендар Брайтмор - Эри

[junay 6 076]

Тайбер Марр

Пол-года спустя. Окрестности Антива-сити.

Золотистый  вечер спускался на город. Дневной шум покидал улицы,  лавочники на рыночной площади уже закрывали свои лавки, горожане разбредались по домам или в таверны. Антива-сити жила своей жизнью. 
Молодой мужчина, с выцветшими волосами,  верхом на пегом муле, взбирался на один из холмов, откуда открывался прекрасный вид на город. Спешившись, он достал из седельной сумки художественные принадлежности и начал устанавливать мольберт. Видимо, это был очередной  уличный художник, которые зарабатывают на жизнь  рисованием всего и вся. Сейчас он собирался рисовать город.
Сеньор Теодоро (так он был известен в кругах уличных художников), не был нищим оборванцем. Но и богачом бы его никто не назвал. Он прилежно трудился,  жил с супругой в небольшом домике, на берегу моря, и как все художники, был немного «не от мира сего». Горожане ценили его за  скромную стоимость картин и исполнительность. А его помешательство было тихое, он никому не доставлял  проблем, и проявлялось оно только в том, что напившись в таверне, он бормотал про себя какую-то чушь о «пешках Черного Короля». Но так, как семьянином он был примерным и таверны почти не посещал, то и полоумные бредни от него услышать можно было редко.

- Вы правильно пришли, сеньор. – раздался скрипучий голос, и с ближайших кустов выполз местный пьянчужка. – Я вас жду.
- Меня? – мужчина обернулся. Вид у него был уставший, словно он в последнее время плохо спал, а запавшие щеки и резкие скулы придавали лицу какой-то жесткий вид, хотя голос его был мягкий и застенчивый. – Простите, вы меня с кем-то путаете…
- Путаю? Вот уж нет! Вы – тот самый. Да-да. 
- Тот самый? – художник подозрительно взглянул на нищего.
- Тот, кто пришел послушать истории о  Героях и Золотом Драконе. И дать мне монетку на опохмел. – старик умильно улыбнулся.
- А, это…  Дракон… Еще один дракон… Никуда от них  не деться.  Теперь они повсюду.  - пробормотал художник себе под нос, и поморщился, словно от боли.
Однако пьянчужку это не смутило. Он протянул ему флягу.
 – Хотите глотнуть? Для сугреву?
Мужчина  молча кивнул и приложился к фляге. Нищий хрюкнул – когда он пригляделся, то увидел, что волосы у художника – уже с проседью, что было удивительно в его возрасте.
- Жизнь не сахар, да? – участливо спросил он.
- А смерть нам не чай. – грустно улыбнулся художник. Он взял  уголь и стал набрасывать  эскиз города. – Что у тебя за история-то? Я ведь тоже… много историй знаю.
- Хех. Ну расскажете, после меня. – хмыкнул нищий и начал. -  Это было здесь! 
Художник посмотрел на нищего и вскинул бровь. 
- Было здесь – что? 
- Захоронение. Тех самых героев. – пьяница обвел руками выжженную поляну. – Вот послушайте, коль не торопитесь…

И нищий пустился в росказни местных баек и полумифов о Войне Золотого Дракона и Безымянных Героях, которые его сразили. 
- Вот туточки их могила… Была. – старик посмотрел на изъеденный временем обломок могильного камня, надписи на котором разобрать уже было невозможно. – И дерево это… Красивое. На нем листья и цветы из красного кристалла были – видали такое чудо? Они звенели на ветру, да… - нищий стукнул ногой по гнилому пню. – Говорят, дерево это выросло из крови павших героев, потому и было красное. Ну, не все пали, конечно. Двое из них, как у нас поговаривают – старик понизил голос – Воронами правили. Но вроде уже несколько лет то ли померли, то ли уехали куда – не знаю я. Тогда и дерево зачахло. 
Вам повезло, сеньор, что вы сюда приехали. Говорят,  холм ровнять будут – тут какую-то королевскую статую впердолить хотят… А коль холм сравняют – так и рассказывать нечего будет. 
- О героях память не долгая. – сказал художник.
- Время тех героев уже прошло, а про новых не слышно. Последние дни Тедаса наступают, помяни мое слово! Страшные вести приходят с дальних краев! Говорят, какой-то архидемон возродился, наплодил драконов и хочет всех сожрать!

Мужчина внезапно вздрогнул так, словно его ударили кнутом, а на его скулах заходили желваки.
- Если бы Архидемон… Если бы! – с тихой горечью сказа он и обреченно покачал головой. Некоторое время он молчал, а затем хрипло забормотал, словно на исповеди перед священником:
– Мы выбирали меньшее зло… Нам так тогда казалось. Мне так тогда казалось. Но был другой выход, вот в чем дело. И я до конца жизни буду гадать о том, правильно ли я поступил… И возможно, до конца своей жизни буду сожалеть о своем поступке. Я считал, что обязан спасти свою родину, свою любимую… Но я спас их  ценой предательства не только своих товарищей, а всего Тедаса. Я спасал свой дом, а выпустил в мир чудовищного кадавра… А если другой выход и был правильным? Что, если наша жертва была напрасна?  И всего этого можно было избежать? – с отчаяньем проговорил мужчина. 

Нищий посмотрел на него сочувственно.
- Эко вас, сеньор, разобрало! Самогон у Розиты знатный, да только вы, видать, на голодный желудок его хлебнули, что так вас сплющило… Ну, не раскисайте. Ежели чего напортачили – то придется исправлять. А что поделать?
Теодоро внезапно хрипло и безумно рассмеялся:
- Напортачили?! Напортачили?! Исправлять… Я не могу исправить уже ничего. Я клятву давал – в минуты  ужаса и отчаянья… Теперь мне уже ничего не изменить. Я теперь, как Маферат – могу только смотреть на дело своих рук. Иначе – пуфф – и облачко пыли.
- Ну, ежели вы исправить ничего не можете, то другие исправят. Найдутся умники… Свято место пусто не бывает – любое рукожопие в итоге будет исправлено. – уверенно заявил старик. – А вы того, рисуйте. И слева тута, дерево нарисуйте, с красными листьями… А под ним плиту могильную. Что бы память была.
- Дерево? Какое еще дерево? Здесь уже ничего нет. – устало проговорил художник, вытирая испарину на лбу. – И не будет здесь больше ничего… Только пепел и мрак. Я видел будущее… В кошмарах …
- Я про красное дерево говорю.  То, про которое тут растет. Это вы думаете, что его  – нет. А оно есть. Просто не для всех. – усмехнулся  старик и отпил из  фляги. – Когда приходит мрак, и тает последний луч света, некоторые вещи нужно уничтожить для одних, что бы сохранить для других…

Сеньор Теодоро  вздрогнул, почувствовав колыхание Завесы и занемел, в изумлении. Вместо гнилого пня перед них росло изумительное дерево, в алых листьях которого сверкали последние лучи солнца, а воздух наполнял тихий мелодичный перезвон, словно от тысячи хрустальных колокольчиков. У корней дерева, покрытых алым кристаллом, находилась надгробная плита с несколькими именами на ней. Алый сок падал с ветвей на плиту кровавыми слезами. Казалось, дерево вечно скорбит о тех, кто был под ним похоронен.

- Что сделано – то сделано. Никому не дано вернуть время вспять и исправить свои ошибки. Но самый темный час приходит перед рассветом. Помни об этом, Тайбер Мар. – тихо сказал старик.
Он вздрогнул от звука имени, которое теперь не хотел вспоминать. Как и свое прошлое. 
- Кто ты? – спросил маг, пытаясь почувствовать сущность этого старика. Но она ускользала от его понимания.
- Я то, что умирает последним. – ответил нищий. – По крайней мере, люди так говорят.
Завеса снова колыхнулась, и видения прекрасного дерева исчезло, как и старик. Он стоял на обожженном холме, возле мольберта. Солнце давно село, и на Антиву опустились мягкие розовые сумерки.
Но это был просто вечер, а не тень от гигантских крыльев бессмертного дракона, которая медленно, но неуклонно накрывала весь мир.  Антива еще свободна. Он выбрал Антиву и привез сюда Маавиш, потому что знал – эта страна продержится дольше всего. Ее невозможно взять грубой силой. И все же -  сколько лет у Антивы в запасе? А когда и она падет под тень Тевинтера, где в этом мире останется светлое пятно свободы?
 Но оно останется – он верил -  если не на континенте, то за его пределами. Если не в странах, которых сожрет новый Тевинтер, то в душах людей, не склонивших голову перед ним. Ничто не существует вечно, даже Древние Боги и их Империи. 
- Надежда. – тихо проговорил Тайбер. – Умирает последней только надежда…
Он посмотрел на сгнивший пень и снова взявшись за уголь, стал набрасывать контуры дерева и могильного камня под ним.

Через пять лет

Море  с тихим шумом, лениво катило волны на песчаный берег. Двое подростков, худощавые, загорелые мальчишки, стояли  в тени деревьев, рассматривая небольшой заброшенный домик на берегу. Судя по  запущенному  саду, домик был оставлен уже несколько лет, но, как ни странно, в нем больше никто не поселился. 
-… Это мне Альфонсо рассказал. Не хошь, не верь. Только все знают, что Пустынный тракт – проклят. Он сам там был, когда с караваном ходил. Говорит – вдоль всего тракта,  на мертвых деревьях тевинтерские колдуны висят! А вокруг стоят мертвые с косами! И тишина! – авторитетно заявлял первый.
- Да ну. Бред несет этот твой Альфонсо. Кто колдунов повесит? У нас с ними вроде как договор? – неуверенно сказал второй и шморгнул носом.
- Да не наши, идиот! Еретики вешают! Они это, Бога нового не признают типа и не хотят ему служить. Помнишь, недавно тевинтерцы в Сити приперлись с приказом выдать им Еретиков? Тогда еще жгли их на площадях?
- Ну и чо? Их же всех сожгли, разве нет? – снова шмыгнул носом  мальчишка.
- Нет. Они в демонов перекинулись и сбежали. Вот они тракт и прокляли! Теперь любой тевинтерец, который туда полезет – будет висеть на дереве. Говорят, они и этого колдуна… тогось. – первый кивнул в сторону дома.
- А разве тут жил колдун? – спросил второй. – Вроде, он рыбаком был…
- Колдун! – мотнул косматой головой первый пацан. – Тевинтерский. Он тут прятался, паразит, но его нашли Еретики… А перед смертью он свой дом проклял. Потому в нем никто не живет! Привидения там и демоны! Гонзо сам их видел, он туда ходил.
Затем повернулся к товарищу и осклабился:
- Ну что, идем? Или зассал?
- В проклятый дом?! – ужаснулся его товарищ.
- Ага. Или таки зассал? – вскинул бровь первый, вытаскивая здоровенный мачете для рубки тростника.
- Ты же сам сказал, что там демоны и привидения! – пробормотал второй. Лезть в заброшенный дом ему явно не хотелось.
- А у меня амулеты охранные есть. И от нового бога, и от старых. Какой-то да сработает. – беспечно сказал пацан, вытаскивая несколько амулетов – и с символом Разикале, и с символами Создателя и Андрасте.
Усмехаясь, он  провернул в руке мачете и уверенно пошел к дому. Второй некоторое время поколебался, но в итоге, робко двинулся за товарищем.

К их огромному разочарованию, пацанов не встретили ни демоны, ни привидения, ни колдуны. Домик был просто заброшен, и судя по всему, в нем уже кто-то похозяйничал – все содержимое шкафчиков было вывалено на пол, посуда разбита. Явно мародеры шарили в поисках золота. С одной стороны – пацанов это приободрило – значит, демонов с привидениями тут нет. С другой стороны – свело весь их героизм к нулю. Одно дело, забраться в дом с привидениями, другое – просто в пустой дом. Таким ни перед кем не похвастаешь.
Они бродили по дому, осматривая спальню, столовую и пару комнат, но все они были пусты и запущены. Никаких колдунских вещей в доме не оказалось: ни черепов, ни алых свечей, ни ритуальных бассейнов с кровью. 
Ребята всем этим были здорово разочарованы. 

- Может, у колдуна в подвале комната пыток была? – со слабой надеждой спросил первый парень, когда понял, что никакой опасности им здесь не встретить. 
- Сам ты этого колдуна придумал, а Гонзо - придурок. – буркнул второй. – Нет тут ничего!
Они спустились в подвал, но увы – пыточных приспособлений и замученных жертв там тоже не было. Подвал был переделан в художественную мастерскую, и на полу валялись старые холсты и засохшие от времени краски, вперемешку с кисточками. 
В углу были сложены баулы, словно хозяева собирались в дорогу, но почему-то не уехали.
- О! Смотри, что здесь! – внезапно окликнул товарища второй пацан, вытаскивая из баулов  свернутый холст  и разворачивая его.
- Ух!... – восхищенные возгласы сорвались у ребят, когда они рассмотрели, что было изображено на старом холсте. К их всеобщему изумлению, картина не изображала, ни нового Бога, ни могущественного устрашающего Верховного Жреца, ни имперские легионы или другую пафосную ерунду, так нынче любимую тевинтерскими колдунами. 

Изумительной красоты смуглая девушка, склонившаяся над цветами – вот и все, что было здесь нарисовано.
- Она красивая. – тихо проговорил второй пацан. – Как думаешь, она здесь жила?
- Не знаю. Но тут жил художник. Может, она его жена? Или сестра? – задумчиво сказал первый. – Вещи собраны, как будто  уезжать собрались. Да видать, не успели…
- Художник? А чего ж ты мне звиздел про колдуна тевинтерского да дом проклятый? – возмутился его друг и начал снова шариться в баулах.-  Здесь еще что-то есть… Книга. Одна.
- Книга? – паренек быстро подошел к товарищу – Покажи!
Мальчишка показал на старую, замусоленную книгу, где на титульной странице было только два слова.
- «Я… Предатель». – кое-как прочитал его товарищ.
- А что там дальше? Ты же грамоте обучен, почитай. – нетерпеливо заерзал второй.
Друг растерянно заморгал:
- Ну, э-э-э… Попробую, что же делать. 

Он взял книгу в руки и некоторое время, морщась, что-то мычал. Наконец, с трудом прочел:
 - «От эпохи покоренных, эпохи предавших и преданных, от эпохи Кровавой Империи Тевинтер, от эпохи Жестокого Бога - привет!»
- Че-то как-то заумно. – покачал головой товарищ. – О чем книга-то?
- О том, что ты тупой! – отрезал мальчишка и продолжил чтение: -  « Я, Предатель, который бросил весь Тедас к ногам Нового Бога, поведаю тебе, далекий потомок, историю о падении Старого Мира, историю сражений и предательства, историю ошибок и поражений, историю пешек Черного Короля.
Я расскажу  о времени, когда в Тедасе было множество свободных государств и народов, когда существовала вера в Создателя и две Церкви. Поведаю о героях прошлых времен, чьи имена и деяния будут навсегда  стерты тенью Империи, которая уже поглощает Тедас, как Ужасный Волк – Солнце…» 
- Муть какая-то! – зевнул его товарищ. – Пошли назад, а? Тут ничего нет, а нас дома хватятся. 
- Ну так иди! – отмахнулся его товарищ, усаживаясь прямо на пол, и  сдвинув брови,  пытался разобрать текст потрепанной книгой, бормоча себе что-то под нос. Он многого не понимал, не  в силах был понять, но почему-то он чувствовал что написанное в книге означало что-то очень важное, что-то, что таит в себе Историю. Ту Историю, которую теперь не преподадут ни в одной школе, Историю, о которой скоро не будут говорить, Историю, за которую будут обвинять в ереси и казнить... 

-«… И теперь мне остается только смотреть на чудовищные деяния моих рук и надеяться…  Надеяться, что пока существует само понятие свободы, всегда найдутся те, кто будет за нее сражаться.… Надеяться, что однажды придут новые герои, которые смогут бросить вызов нависающей над миром  Тьме. Которые смогут победить. Это все, что осталось у меня – того, кто собственноручно разрушил старый мир, желая его спасти.  И я надеюсь. Я, безымянный, но проклятый в веках, кровью и смертью тех, кто не пожелал стать рабами Нового Бога. Я, несущий ответ за сожженные города, за тысячи убитых и обращенных в рабство, за Тень, накрывающую Тедас. Я, Предатель.»

Солнце уже клонилось к вечеру, когда мальчишка размял затекшие ноги и поднялся с  пола. Его товарищ, отчаявшийся до него достучаться, давно ушел и теперь в доме он был один. 
Он спрятал книгу под рубашку, и взялся за свое мачете. Пустой дом почему-то больше не вызывал у него страха. Он уже не думал, ни о призраках, ни о демонах, ни о тевинтерских колдунах.
Он вышел из дома, думая о том, что  … когда-то придут новые герои, которые смогут бросить вызов нависающей над миром  Тьме. Которые смогут победить.

 

Изменено 14 сентября, 2018 пользователем junay

[Шен Мак-Тир 3 147]

УДАР И АЛИША

 

...С тех пор, как они вернулись в Минратос, прошло несколько месяцев. Казалось, что это было только вчера — что буквально несколько часов назад Могильщики разошлись на дороге, будто всегда это планировали, только никогда не разговаривали об этом друг с другом. Алиша до сих пор слышала эхо злых слов, брошенных в спину, и какой-то усталый, почти полумертвый взгляд Тайбера. С этого дня эльфийка больше не слышала о Могильщиках и единственной, с кем она могла поддерживать хоть какую-то связь, была Амата. Но и у той теперь было слишком много новых дел, чтобы тратить время на общение с бывшими соратниками.

Теперь, когда им не нужно было бежать куда-то, драться, снова бежать, прятаться и ютиться у костра в холодные, промозглые зимние ночи, она могла просто пожить для себя. И в последние два месяца после того, как Верховный Жрец Крауфорд даровал им с Ударом небольшую виллу за пределами городских стен, она так и поступала. Когда-то девочка Алиша мечтала жить в замке, купаться в роскоши, пить из хрустальных бокалов и иметь кучу слуг, которые выполнят любое твое желание. Довольно иронично было осознавать, что теперь она получила все, что хотела, но совершенно иным путем.

В этот вечер Алиша, одетая в свободно спадающую на тонкие и хрупкие плечи накидку, сидела на террасе, выходящей к обрывистому берегу с видом на море. Семнадцатилетняя девочка после всех злоключений и того, что довелось услышать в Зазеркалье, теперь выглядела куда старше своих лет. По крайней мере, если смотреть ей в глаза, которые сейчас наблюдали за наступающей на море бурей. Ночью, а может, и под утро, она точно разразится — сейчас поднимался ветерок, сносящий жаркий дневной воздух, который в Минратосе донимал даже зимой; накидку почти сдувало, но эльфийка придерживала ее руками, зябко поежившись на ветру, превращающему теплый вечер в прохладную, дождливую ночь.

Ее длинные, отросшие за последнее время волосы были собраны в небрежный хвост, из которого выбились несколько шальных прядей, которые так и норовили завиться на кончиках; а после вечного бега по тавернам и лесам она постепенно из тощей, похожей на мальчишку-юнгу эльфки превратилась в нормальную девушку, в которой уже никто не увидел бы ребенка. Ее кот Мяурицио, свернувшись рядом, дернул ухом и приоткрыл один глаз, глядя с легким волнением и ленивой настороженностью на наползающие тучи.

Удар стал выглядеть скорее подобно дворянину, чем наёмнику, которым он был долгие годы. Аккуратная борода, заглаженные назад волосы, чёрный бархатный дублет, сапоги из хорошей кожи... вся роскошь была такой непривычной, но в какой-то мере приятной. Впервые за столь долгое время можно было отложить меч подальше и наконец-то пожить для себя. Верховный Жрец обеспечил избранных средствами, слугами и хорошим домом, и грех было жаловаться на столь достойную жизнь.

— Господин, прошу, — обратилась к Удару служанка-сопорати, держащая в руках поднос с парой кубков, наполненных вином. Воин же, глядевший в сторону террасы, одёрнулся и перевёл взгляд на женщину.

— Благодарю, — чуть кивнул он и, взяв бокалы, направился наружу. Со слугами отношения устанавливались хорошие, всё же Удар был не из тех, кто любил устраивать конфликты по мелочам. Выйдя на террасу, бывший наёмник встал рядом с эльфийкой и взглянул вдаль, замечая приближающуюся бурю. Пережидать такую в крепком тевинтерском доме было даже приятно.

— О чём думаешь? — спросил Удар, держа оба кубка в руках. Хоть воин и говорил, что к алкоголю больше не притронется, избежать соблазна попробовать особые вина он не смог, больно много ему о них рассказывали в своё время. Впрочем, он и не думал злоупотреблять этим и пить до такой степени, чтобы вне зависимости от своего желания возникала необходимость завалиться спать. Так, по мелочи только пробовал.

Алиша вздрогнула и обернулась, как раз в тот момент, когда вдалеке сверкнула молния, и до ушей их донесся отдаленный гром, расползающийся по Минратосу, как густой мед. Поправив накидку, съехавшую на плечо, она вздохнула и улыбнулась — так, как когда-то улыбалась в далеком Лабиринте. Оставшийся в прошлой, как казалось сейчас, жизни, Лабиринт круто изменил ее жизнь, и жизнь Удара, и тогда она впервые почувствовала, что любит его. Всем сердцем, так, как ранее не подозревала, что могла.

— О «Дочери морей». Как думаешь, моя команда еще ходит по морю у Лломерина? Письма мне не приходят. Я боюсь думать, что могло с ними случится.

Взяв второй бокал из рук бывшего наемника, она поднялась и повернулась к нему всем телом. Она боялась, что спокойная жизнь будет для нее скучной — все же для пирата главными были приключения, но как оказалось, ей даже нравилось. По крайней мере, последние два месяца Алиша ни разу не подумала о том, чтобы собрать команду новых «Могильщиков» и отправиться куда-то к демонам на кулички.

— А ты отправляла весточки в Лломерин? — сделав маленький глоток, спросил Удар. — Наверняка уж ходят, корабль хороший, чего ему простаивать. Пока Империя туда руки свои не протянет, смогут дышать свободно, а потом... как думаешь, твои друзья смогут стать честными торговцами? Крауфорд что-то говорил про остров и планы насчёт него.

У горизонта вновь вспыхнула молния. Утром, видимо, из поместья будет не выбраться.

— Ты видел, какой из Сейто вышел «торговец», — хмыкнула Алиша, проследив направление взгляда наемника. Прижавшись к нему, она думала о том, чтобы вернуться в дом, но даже поднявшийся ветер пока был не настолько сильным, чтобы заставить ее уйти. Да и на море смотреть было приятно. Столько всего произошло там, за горизонтом, начиная от «Копья Андрасте» и заканчивая их походом в Лабиринт, что просто так отпустить это приключение было трудно. Ей все еще снились кошмары о Белом Волке, но теперь это были просто сны. Без какого-либо подтекста. Обычно, когда это происходило, она просыпалась, смотрела в потолок несколько секунд, а затем протягивала руку, чтобы убедиться, что Удар рядом и все это ей просто приснилось. Что Белый Волк не забрал ее душу. — Но на мои письма никто не отвечает. Ни команда, ни наши бывшие друзья. Только Амата, да и все.

— Прошло не так много времени с тех пор, как мы добрались до Тевинтера, — мягко обнимая Алишу за талию, сказал Удар. — Пока письма доберутся до Лломерина, пока там ответ подготовят, пока это всё доберётся досюда, времени пройдёт много. А из наших ты кому писала? Тайберу?

Валья — точно нет. Ренн, Айра, Мэй — вряд ли. Элендар и Торк наверняка на месте долго не задерживались со всеми своими делами, им уж не напишешь. Вот уж у кого жизнь после победы над Волком не стала проще, так это у них. Удар, наверно, не смог бы принять на себя ответственность за целую страну, да и ему в принципе хватило уже путешествий. Обошёл весь Тедас полтора раза, излазил десятки подземелий и гробниц, сражался с сотнями врагов — теперь всё это было в прошлом.

— Всем, кроме Вальи и Торка. Они достаточно ясно дали понять, что не хотят меня больше видеть, — вздохнула эльфийка, убирая выбившуюся прядь каштановых волос за ухо. Они оба изменились, и если бы кто-то сейчас увидел бы их на улице, то вряд ли бы узнал. Они были живой иллюстрацией к популярной пословице «из грязи в князи», пиратка и наемник, порой еле-еле наскребавшие монеты на то, чтобы просто не остаться спать на улице на голодный желудок, теперь они считались полноценными сопорати, да еще и из богатых. Пусть слуг у них было не так много, как у иных среди знати Тевинтера, работа за еду осталась в прошлом. — Я не понимаю, Удар, до сих пор не понимаю, что произошло. Мы ведь были… пусть не друзьями, но товарищами. А теперь мне кажется, что нас просто выбросили.

— Выбросили... Мы были слишком разными, и нас держала вместе только цель. Цель исчезла — мы перестали быть нужны друг другу. Амата имеет широкую душу, к тому же она жить будет практически рядом, а остальные кто где. В общем... надо привыкнуть к тому, что в первую очередь мы нужны только самим себе. Меньше разочарований будет, если такая ситуация повторится. Я это понял, когда мои бывшие друзья и товарищи оставили меня с проклятьем. Все эти годы я не был нужен никому, и хуже мне от этого не становилось, просто потому, что принял это.

Воин сделал ещё один глоток и попытался как следует распробовать вкус.

— Зато теперь я точно знаю, что мне есть ради кого жить, — обняв Алишу немного крепче, улыбнулся он. — И так жить гораздо приятнее.

— Знаешь, я… я думала, что этого никогда не будет. Смирилась даже. Слишком многое зависело от удачи, — Алиша вздрогнула, вспоминая то, что наравне с Белым Волком, но гораздо чаще видела в своих кошмарах, и о чем никогда не говорила Удару. Зеркальный лабиринт и закрывшуюся дыру в полу, в которую он упал спиной вперед. Эта секунда тогда, казалось, размазалась в вечность. Раньше девушка не подозревала, что так бывает. — И теперь я боюсь только, что проснусь и пойму, что мы по-прежнему заперты в Лабиринте, что мы не выбрались, и сошли с ума, и все это, — она обвела рукой вокруг себя и серьезно взглянула в глаза Удара. — Все это просто наше больное воображение, спасающееся от жуткой реальности. Как та девушка, без глаз. Я хочу перестать об этом думать, но иногда вот смотрю на море, на небо, и мысли приходят сами, — Алиша сделала большой глоток из бокала, потрясла головой, словно прогоняя туман, наползающий от северной границы. На ее руку упала первая капля дождя, который смыл бы пыль с улиц Минратоса, огромного города, который медленно, но верно словно просыпался от сна — так, наверное, просыпалась и Разикаль в своей темнице, ворочаясь в дреме.

— Я был там внизу, среди гнили и грязи, я сам своими руками убил себя, а затем одолел Табеса и вернулся к вам. Это... это была не иллюзия, да и я не верю, что какой-то демон смог бы так долго и так сильно нас дурить. Я... помню слова Волка. Никакой дух не воссоздал бы всего того, что мы увидели и услышали, — спокойно глядя в глаза Алише, ответил Удар. — В конце концов у нас же куча магов была, они бы уж точно что-нибудь да заметили бы. Не волнуйся, всё в порядке.

— Ты был на той стороне и вернулся. Жил, умер и возродился снова. Наверное, никто из нас не может похвастаться, что с ним случилось хоть что-то отдаленно похожее, — усмехнулась девушка. О словах Волка и о том, что он сказал о ее истинной сущности, ей думать не хотелось. Она по-прежнему не понимала, не могла объять своим разумом то, чем была, и уже сделала свой выбор. Отказавшись от бессмертия и возвращения к самой себе, Алиша получила пусть короткую смертную жизнь, но ту, которую хотела всей душой. — Кстати, ты помнишь о своем обещании? — прищурившись, произнесла она, покачав хрустальный бокал в своих пальцах. Разговор на террасе перед бурей все дальше уходил куда-то в прошлое, а его хотелось отпустить.

— Про пару тысяч раз? — усмехнулся воин, делая очередной глоток и ощущая падающие на руку мелкие капли. — Конечно помню, Удар Укара о своих обещаниях не забывает. Как раз буря приближается, утром никуда идти не надо будет. Хотя и так и так не надо, всё ещё не могу до конца привыкнуть к ощущению того, что больше не надо никуда спешить и гнаться за каждой первой работой, чтобы прокормиться, — хмыкнул Удар, допивая вино. — Хочешь, устроим ужин при свечах? — внезапно подумал он.

— Хм… дай подумать, — она закрыла глаза, наслаждаясь послевкусием; вина в Минратосе делали хорошие, не то, что те помои, которые они порой пили в забегаловках и дешевых трактирах, пока были нищими приключенцами. Богатая жизнь имела свои плюсы. — Прямо как будто мы настоящая знать. А может, я хочу, чтобы простой наемный воин схватил меня на руки, бросил на кровать и показал, насколько сильно он меня любит? — Алиша ухмыльнулась, и теперь стало ясно, что она осталась пираткой, хоть и без корабля. Ее кинжалы, которые не раз спасали отряд от смерти, лежали теперь в столике у кровати, пылились без дела, но в любой момент она могла дать отпор любому, кто сочтет ее легкой добычей.

— В самом деле? — приподнял бровь Удар, отставляя кубок на небольшой столик рядом и затем делая то же самое с кубком Алиши. Слуги заберут. — Значит, игру в знать придётся отложить, — засмеявшись, он с лёгкостью подхватил девушку на руки и поцеловал. Дождь потихоньку усиливался, отдельными крупными каплями начиная падать на террасу. — Похоже, что придётся постараться, ведь люблю я тебя ого-го.

И с этими словами одетый в непривычно дорогие одеяния наёмник понёс свою любимую внутрь поместья, оставляя надвигающуюся бурю позади.

Вилла, которой их наградил Крауфорд в знак уважения за помощь в Зазеркалье — и как условие свободы — была как раз такой, о которой Алиша когда-то мечтала. Достаточно большой, чтобы не чувствовать себя в клетке, и достаточно маленькой, чтобы не давить на сознание своей величественностью. По сравнению с какими-нибудь поместьями альтусов в городе или с замком Верховного жреца, это была просто хижина; но среди сопорати она считалась бы знаком неплохого влияния в Империи. Поднявшись на второй этаж, Удар слушал эхо собственных шагов — слуги в Тевинтере привыкли не привлекать к себе внимания ровно до того момента, как они не понадобятся хозяевам, и бывшие рабы, многие из которых теперь просто стали слугами на минимальном жаловании, чувствовали, когда надо исчезнуть с глаз долой. Дверь в спальню была приоткрыта, и на столике уже стояли бокалы с легким фруктовым вином, которое Алиша полюбила взамен пиратского рома. И никаких назойливых соседей, которые в прежние дни в трактирах и тавернах пришли бы стучать ногами в двери и кричать о том, что им срочно требуется помощь, потому что Тайбером овладел демон, а Валья развалила Ридена топором. Иногда Алиша даже скучала по этим временам, но чаще радовалась, что можно насладиться тишиной и свободой. И никто не посмотрит на нее косо из-за того, что она выбрала Удара, а не Торка. Никому попросту не будет до этого дела.

Краем глаза она подметила, что расторопная служанка положила новый пузырек с настойкой сухостебля на столик у ее стороны кровати. Какая умная девушка.

— Не похоже на таверну, но я не жалуюсь, — прошептала она, в ее глазах плясали огоньки озорства и с трудом подавляемой страсти. — И что дальше, наемник?

— А ты настойку свою сегодня пила? — не сумев сдержать свою привычную серьёзность, спросил Удар, бросая взгляд на место, где обычно находилась бутылочка. После слов Волка он беспокоился насчёт этого даже больше, чем в Лабиринте.

— Не волнуйся об этом. Я помню, — ответила ему Алиша. Ей и самой после того разговора не хотелось ни о чем забывать. Оставить Удара одного? На это могла пойти только действительно бездушная тварь, а эльфийка себя таковой не считала. Она чувствовала, как настоящий человек, и какая разница, что вместо души в ней осколок кого-то другого? Это просто слова.

 

— В таком случае... — сказал Удар и на секунду задумался. Можно было бы спустить Алишу, избавиться от этого дублета, который ещё надо расстёгивать... но зачем, если в процессе тоже получается нормально? Усмехнувшись своим мыслям, наёмник заглянул в озорные глаза эльфийки и, подойдя ближе к широкой и мягкой кровати, чуть наклонился к ней и прошептал: "В таком случае я исполню твою просьбу".

Отдалившись, воин аккуратно кинул Алишу на кровать и, сбрасывая сапоги, залез следом, оказываясь над ней и лёгким движением убирая накидку с плеч эльфийки. Рукава расстегнуть удалось быстро. Удар, приблизившись к лицу Алиши, вновь поцеловал её, уже дольше и чувственней, чем на террасе, а затем, мягко оторвавшись, стал свободной рукой расстёгивать пуговицы дублета, другой в это время обнимая любимую.

— Давай я тебе помогу, — прошептала девушка, улыбнувшись и бросая свою накидку на пол. Приподнявшись, она сняла рубашку через голову, превращая и так неаккуратную прическу в оскорбление эстетических чувств любого минратосского знатного мага, едва локтем не сбив на пол бокал с вином, стоявший на краю столика. Тусклый свет свечей в медных канделябрах, развешанных на стенах белокаменной виллы, освещал загорелые плечи бывшей пиратки с белыми нитками шрамов — прошлая жизнь на острие опасности оставила свои следы на ее теле. Дождавшись, пока Удар снимет дублет, она прикусила губу и забралась пальцами под край рубашки, пробежавшись ими по груди и животу. Совсем как тогда, когда он только вышел из Зеркального Лабиринта. Теперь это стало чем-то вроде традиции. Грудь девушки быстро вздымалась и опускалась, ее дыхание сбилось, а щеки покрылись румянцем. Иногда Алише приходило в голову, что она попросту загоняет Укару своими неуемными желаниями, но тот не жаловался.

И не думал жаловаться. Это было меньшим, что Удар мог делать для своей любимой, да и чего умалчивать, он хоть и уставал, но был более чем доволен. Похвастаться такой активной и полной энтузиазма девушкой мог отнюдь далеко не всякий. Дав Алише пощупать его торс, ухмыляющийся наёмник снял рубашку и, чуть поведя плечами, положил руку девушки на свою грудь слева. Быстрые удары (да-да) сердца слегка ощущались даже на крепком теле.

— Чувствуешь? — тихо спросил воин и, не дожидаясь ответа, прижал эльфийку к кровати и слегка сжал запястье её руки, покрывая поцелуями шею и плечи. За последние месяцы он понял, что Алиша отдавалась процессу с гораздо большей отдачей и желанием, когда её предварительно хорошо "подготавливали".

— Чувствую. И хочу почувствовать больше, — облизнув вдруг пересохшие губы, Алиша поерзала на кровати. Ей действительно нравилось то, что делал Удар — ее тело отзывалось с охотой большей, чем когда-либо раньше. Потянувшись вперед, эльфийка поцеловала Удара в плечо. Ее рука скользнула вниз, обхватив его естество, и почувствовав жар под пальцами. Хоть опыта у девушки было мало, но училась она быстро.

— И что же мне теперь делать? — горячо дыша на шею девушки и вдыхая запах её длинных волос, тихо спросил Удар. — Ты меня прямо сковала, — наёмник не трогал протянутую руку Алиши. Обычно эльфийка давала возможность ему возможность делать всё... необходимое, а сейчас внезапно проявила инициативу.

— Разве наемники не научены избегать ловушек? — Алиша хихикнула, а затем, сделав пару легких движений рукой, отняла ее и, обвив Удара за шею, притянула к себе и впилась в губы, обхватив коленями. — Теперь точно не уйдешь, — прошептала она, прижимаясь дрожащим телом к воину. В ее широко раскрытых глазах плясали отражения огоньков свечей, а где-то за окном, чуть приоткрытым, уже громыхало. Когда темное небо разрезала молния, ударившая над морем, Удару показалось, что на него смотрит Андруил. Но то была просто иллюзия.

— Не уйду, — таким же шепотом ответил Удар. Наёмники-то ловушек избегать научены, да вот только ловушку своей возлюбленной избегать было совершенно незачем. Прижимая Алишу к мягкой кровати, по сравнению с которой все те койки в тавернах были настоящей ерундой, воин, одной рукой упираясь в простынь, а другой придерживая сзади девушку за плечо, вошёл в неё, следом срывая поцелуем стон с её губ. Она хотела, чтобы ей показали, насколько сильна любовь? Что же, сильна она была по-настоящему. Дав эльфийке немного времени на то, чтобы приноровиться, Удар дал своим движениям больше силы, при этом не делая их грубыми, и достаточно быстрыми, чтобы Алиша ни на секунду не ощущала, словно он начинает слабеть. И всё же в воинской выносливости Удара были свои серьёзные плюсы: быть может у него не было такого безумного запала, как у молодых, но он точно знал, что делает, и сколько делает.

Алиша тоже это знала. За прошедшие два месяца она не упустила ни одного шанса проверить, насколько у бывшего наемника хватит сил, и пока что не была разочарована. И каждый раз, когда она чувствовала себя в объятиях Удара, ее сердце сжималось от счастья, перехватывало дыхание от нежности, а колени дрожали и подгибались от страсти. И одна, только одна-единственная мысль билась где-то в сознании — какой дурой она была, что не разглядела с самого начала, не поняла собственные эмоции, а тратила свое время на бессмысленную беготню. Впрочем, Удар вряд ли ее винил. Сейчас он тяжело дышал в ее шею, а Алишины руки, вцепившись в плечи воина, казались тонкими и слабыми на его фоне, впиваясь ногтями в напряженные мышцы. Из приоткрытых губ вырывались стоны, словно отмечая каждое движение Удара, но эльфийке было наплевать, услышит ли ее кто-нибудь. В этом тоже было преимущество собственного дома.

Вдох. Выдох. Расплескавшиеся по подушкам длинные волосы.

— Удар... — на последней секунде успела произнести Алиша, прежде чем зажмуриться и прижаться к нему всем телом. Уязвимая, открытая, как книга, она была уже не пираткой, и не аватарой Андруил, и даже не хитрой взломщицей. Она была просто девушкой, дрожащей от накатывающего волнами наслаждения в сильных руках, которые снова удержали ее от падения за грань. Доверчивая и глядящая чуть затуманенными глазами на воина, который и сам вернулся из-за грани бытия. Они заслужили это. Заслужили немного покоя, хотя назвать состояние их в данный момент спокойным было бы преувеличением. Потянувшись вверх, Алиша запечатлела поцелуй, какой-то судорожный в эту секунду, и откинулась назад.

Практически сразу за этим закончил и Удар. За несколько месяцев он приноровился к желаниям эльфийки и научился соотносить свои силы с её возможностями. Переводя дух, слегка улыбающийся воин упал на кровать рядом с Алишей, сразу притягивая её к себе. За окном уже вовсю бил ливень и сверкали молнии, но внутри поместья было тепло и уютно. Удар не жалел о том, что выбрал такую жизнь после всех своих путешествий. Всё же у этой истории получился счастливый финал. Финал, на который он долгие годы не мог и надеяться. Рядом с любящей его девушкой, без необходимости постоянно сражаться за свою жизнь и за крохи денег, нужных просто для выживания...

Всё это осталось позади.

 

 

— Я люблю тебя, Алиша, — тихо произнёс воин, чуть крепче обнимая эльфийку.

Она сонно зажмурилась, потянувшись всем телом, вслушиваясь в ударившие по стеклам окон струи дождя. Такая погода была привычной для зимнего Тевинтера, тем более, для побережья; чем-то это место отдаленно напоминало Лломерин. Где-то внизу слышались тихие шаги слуг, готовящих поздний ужин для хозяев, и острые ушки Алиши улавливали эхо, разносящееся на нижнем этаже. Приоткрыв один глаз, эльфийка посмотрела на Удара и тихонько ответила:

— Я тоже люблю тебя, ma vhenan, — последнюю фразу он где-то уже слышал, еще тогда, когда не чувствовал почти ничего, кроме тусклого, едва ощутимого желания защищать эту девушку. Когда был другим. Но то прошлое исчезло, растворилось, как очертания города за окном в дождливую ночь. Алиша могла получить все, даже бессмертие, но выбрала совсем другую жизнь; жизнь, в которой она осталась с ним, пусть и ровно столько времени, сколько им было отведено. По крайней мере, она старалась использовать все это время с пользой.

Свернувшись калачиком, юная эльфийка позволила себе заснуть, зная, что больше никогда не будет просыпаться в одиночестве. Ради этого стоило продать даже свое бессмертие.

 

***

 

Оставалось одно незавершённое дело. Всего одно данное обещание до сих пор не было исполнено. Верный напарник прошлого, меч из древней гробницы, оставался закопан под огромным дубом около озера в Нильсовом лесу. Меч, с которым Удар прошёл через огонь и воду, объехал весь Тедас в поисках лекарства, сразил десятки призраков и всякой нежити, и с которым он начал своё последнее настоящее путешествие. Лишь этот меч был действительно верен ему долгие годы и являлся самым надёжным боевым товарищем. Удар обещал себе, что вернётся и найдёт его. Прошло четыре года с тех пор, как началась спокойная жизнь на севере Тевинтера. Нельзя было вечно откладывать это дело на потом, и наёмник наконец-то решил разобраться с последней вещью, которая ещё могла заставить его покинуть тёплые края.

Из закромов были вынуты доспехи, нашлись слегка запыленные ножны с зачарованным мечом, выкованным годы назад Аматой. Алише пришлось вытаскивать кольчугу и верные кинжалы. Собрав всё необходимое снаряжение, воин и пиратка отправились на юг на своих верных скакунах, в своё время прошедших ещё через Лабиринт и Неварру.

— Надеюсь я не забыл, как точно бить по шее, — усмехнулся Удар, начав разговор спустя примерно час пути. — От доспехов поотвык уже тоже. Ну это ладно, дорога неблизкая, успею наверстать упущенное.

— Что, забыл, как оружием пользоваться? — Алиша хохотнула и ударила коня по бокам пятками сапог, посылая его в быструю рысь. За четыре года она почти не изменилась, разве что волосы отросли, которые она теперь заплетала в длинную косу, что перебрасывала через плечо. — Попробуй догони! — крикнула эльфийка, удаляясь по дороге. Копыта ее лошади, того самого гнедого скакуна из Монтсиммара, подняли вверх столбы пыли. Очередное приключение пришло через несколько лет после завершения старого, но было видно, что бывшая пиратка ему рада. Минратос, как и любой другой город, начинал на нее давить; и свободной душе хотелось отправиться в путешествие, повидать новые земли и увидеть, как изменился тот же Орлей после присоединения к Империи. Выехав за пределы Тевинтера, она с Ударом направились через полконтинента к границе с Ферелденом, еще одной провинцией Империи, присоединившейся последней.

Обстановка в орлейских городах с прибытием Империи наладилась по крайней мере визуально. Не было ощущения того, что к тебе в таверну могут вломиться члены какой-нибудь группировки на кураже и убить просто для развлечения. Заменившие городскую стражу легионеры в своей чёрно-белой форме то и дело непривычно мелькали среди местных, невольно привлекая внимание. Удар был лишь рад, что не было необходимости лишний раз тянуться к оружию, убийств ему хватило и раньше. Гислейн, Монфор, Вал Форе — пара преодолевала путь без особой спешки, даже наслаждаясь возможностью снова побывать в долгом пути, при этом не испытывая постоянной нехватки денег, как было раньше. Удар не испытывал особого энтузиазма к ношению брони и возвращению к своей воинской профессии, но путешествовать вместе с Алишей ему определённо было по душе.

К вечеру очередного дня они добрались до не особо большой орлейской деревни между Вал Фирмином и Монтсиммаром. Последний имперский патруль удалось увидеть лишь пару часов назад, и Удар был уверен, что здесь будет не менее безопасно, чем в городах. Всё же без банд разбойников едва ли не на каждом шагу было действительно спокойней. Найдя местную таверну, наёмник оплатил комнату для и Алиши. Можно было избавиться от доспехов и передохнуть.

— Ну что, большая часть пути уже позади, — складывая снятые латы в мешок в углу комнаты, сказал воин и повёл затёкшими плечами. — Труднее всего должно быть на перевале и в самом лесу. Думаю неплохо бы было найти где-нибудь проводника, иначе снова застрянем там на месяц…

— Да, надо бы, — рассеянно произнесла Алиша, разглядывая какой-то криво прибитый гвоздем к стене плакат с изображением солнца. Его искривленные лучи расходились в стороны, а текст смазался так, что отсюда его разобрать было почти невозможно. Странно. Ей казалось, что имперские легионеры искореняли веру в Создателя огнем и мечом, когда уговоры и законы не действовали, но Орлей был когда-то сердцем андрастианства, и наверняка в нем остались те, кто не сумел отказаться от своих богов в пользу пусть и реального, но ложного для многих нового бога. Отвернувшись, она постаралась выбросить это из головы, и принялась за кружку горячего травяного чая, которую подал ей трактирщик.

Крошечная деревня чем-то напомнила ей о Комариных Прудах, где они впервые встретили Ридена Ренна — и где жители прятали опасную магессу крови, подмявшую под себя все село. В таких поселениях проще простого было спрятать что-то у всех на виду, потому что никому не было до них никакого дела. Даже теперь, когда Орлей стал чуть более организованным, оставались места, до которых железная рука Империи пока не дотянулась.

— Эй, трактирщик! — позвала эльфийка, по спине которой вдруг прошелся холодок. В такое время таверна была практически пуста, и Удар с Алишей были в ней единственными посетителями. Однако ей никто не ответил. — Ну и обслуживание здесь, — недовольно буркнула она, проводя кинжалом по столешнице и лениво вырезая свое обычное: «Здесь была Алиша». К счастью, за прошедшие четыре года она научилась писать эту фразу без ошибок.

Откуда-то из-за приоткрытой двери, скрипящей на ветру, донеслись глухие шаги. В это время года тут было прохладно, и местные кутались в плащи, даже Алише пришлось набросить на плечи меховую накидку, чтобы не замерзнуть вечерами. Дверь скрипнула уже громче, и в общий зал вошли несколько молчаливых людей в доспехах.

— А вот и наши проводники. Я пойду, спрошу, — предложила девушка, чуть приподнявшись из-за стола и отложив кинжал. Однако люди были не похожи на обычных путешественников. Скорее, на наемников или бывших военных, которых сейчас в Орлее развелось довольно много.

— Не стоит, — косясь на вооруженных странников, сказал Удар, придерживая Алишу за руку. Через грудь и плечо воина шёл ремень с метательными ножами, а меч стоял в ножнах рядом. Простая привычка наёмника-одиночки — не оставлять себя беззащитным. В каждой таверне, где они останавливались, наёмник так или иначе обращал внимание на всех, кто мог бы потенциально оказаться врагом, защитником своей любимой он быть не перестал. И уж тем более он не любил этих вояк в безлюдных тавернах.

Она покосилась на Удара, но спорить не стала, вернувшись на свое место. В наемниках он разбирался лучше, это были совсем другие люди, и в отличие от пиратов, которых знала Алиша раньше, у большинства из них не было принципов и чести. Пятеро вооруженных воинов явно кого-то искали, оглядываясь в таверне, пока их взор не наткнулся на парочку из человека и эльфа в углу.

— Это они? — спросил один из наемников, переглянувшись с остальными, и те разом повернулись к чужакам.

— Трактирщик не соврал. Похожи, — мрачно ответил другой, похожий на предводителя этого небольшого отряда. — Эльфийская шлюха и бородатый мужик. Информация была верной.

— Те самые? — с сомнением переспросил первый. — Мало ли бородатых мужиков и эльфиек нынче ходит по дорогам Орлея…

— Ориентировка из Империи прошла. Они отправились несколько месяцев назад из Минратоса.

По спине Алиши прошиб холодный пот, а руки сами потянулись к кинжалам. Кто мог донести? И главное — зачем? Чего плохого они сделали этим людям, что за ними могли подослать убийц? Глаза ее снова остановились на листовке, приколоченной к стене таверны. Однако размышлять об этом долго времени не было.

— Кто бы вы ни были, мы не те, кто вам нужен, — быстро сказала она, когда наемники подошли поближе. Их руки лежали на рукоятях мечей и арбалетов, и не было похоже на то, что их искали только, чтобы поговорить. — Мы ничего не сделали.

— Расскажешь об этом Создателю, — произнес лидер наемников, выхватывая меч и пинком ноги опрокинув стол, с которого на пол полетели кружки и прочая посуда, разбиваясь на осколки.

В этот момент рука Удара уже лежала на рукояти меча. Тут же вытаскивая оружие из ножен, вскочивший с места наёмник успел подставить клинок под атаку убийцы и тут же ударом ноги отбросить его назад. Разбойник рухнул на стол, переворачиваясь вместе с ним, а вот двое напарников, на которых он тоже слегка налетел, ждать не стали: быстрый колющий удар первого воин успел отвести, а вот на неаккуратный режущий второго времени не хватило — даже чуть отойдя назад, Укара не смог полностью увернуться. Лезвие прорезало рубаху и левое плечо. Сцепивший зубы и резко выдохнувший Удар быстро схватил стул и со всего размаху врезал им по ближайшему убийце, выигрывая для себя немного дистанции.

Алиша времени не теряла. Отпрыгнув в сторону и легко уходя из довольно нелепой попытки выстрелить в нее из арбалета, она метнула один из своих кинжалов в того, что ранил Удара в плечо. Кинжал попал ему в горло, чуть выше нагрудника, и уронив меч, бывший военный сделал пару шатких шагов назад, инстинктивно схватившись за рукоятку ножа и пытаясь вытащить его. Однако когда он это сделал, то из раны хлынула кровь, заливая пол таверны, и убийца, хрипя и кашляя, упал, подергиваясь в луже собственной крови. Тот, что с арбалетом, перезарядив его и оставаясь позади остальных, навел оружие на эльфийку и выстрелил еще раз. На этот раз он попал, и стальной болт впился девушке в бедро. Та вскрикнула от боли и неожиданности и упала, не удержавшись на ногах, больно ударившись коленом и рукой о разбросанные на полу осколки.

— Алиша! — крикнул Удар, на миг оборачиваясь к девушке. И, кажется, зря. Вскочивший с разваленного стола разбойник, тихо рыкнув, сделал быстрый выпад в сторону наёмника. Реакция снова запоздала, и воин, попытавшись увести оружие в сторону, лишь повёл его выше. Конец лезвия без труда пронзил одежду и следом плоть, попадая чуть ниже рёбер. Удар содрогнулся, но не замер, контратакуя после краткой задержки. Бандит тщетно попытался закрыться рукой и подставить окровавленный меч, но Укара был быстрей — лезвие зачарованного оружия врезалось в шею, едва не снося голову. Издав даже не хрип, а какой-то сиплый выдох, вояка подобно мешку рухнул на пол.

Оставалось ещё трое. Один вновь оказался отшвырнут воином после удачного ухода от атаки, а второй, нацелившись на раненую Алишу, внезапно словил в бок антиванский нож, переключая внимание на более опасную цель. Второй нож оказался пущен следом, уже в шею. Минус третий. Арбалетчик, быстро переводя оружие на наёмника, спустил тетиву, и выпущенный болт врезался Удару прямо в грудь, но не в сердце. Слабый вдох отозвался жуткой болью. Успевший подняться убийца начал наседать на держащего дыхание воина со всем рвением, и что хуже всего — Укара хотел, но не мог задавить его в ответ сам.

Когда же защита воина оказалась пробита, это был конец. Убийца, сумев сблизиться, врезал воину по лицу и, не мешкая, занёс меч для колющего удара. Клинок прошёл насквозь. Удар кашлянул кровью. Арбалетчик, смотря за сражением, понял, что с бородатым покончено, и стал подбираться ближе к остроухой. Но Укара держал руку своего врага крепко, не позволяя вытащить меч. Свой он выронил, и теперь торжествующе скалящийся убийца занёс кулак для удара. Наёмник перехватил его, и в затуманивающимся взгляде возникло пламя. Кисть и предплечье фанатика стали разлагаться прямо на глазах вместе с одеждой.

— А-а-а... — внезапно сменив храбрость на настоящий ужас, жалобно проскулил андрастианин. Проклятье быстро перешло с руки на торс и потянулось по шее к голове. — А-а-а-ААААААА! — заорал он, в бешеном страхе вырвавшись из хватки Удара. Табесу было плевать. Плоть разваливалась и стекала всё сильнее и больше, и за считанные секунды половина тела умирающего солдата превратилась в мерзкую полужижу. Стрелок, сглотнув, рванул наружу, подальше от такой жуткой магии.

Укара припал на колено и медленно повернул голову к Алише. Меч всё ещё торчал у него из-под рёбер, проходя через тело насквозь.

— А... лиша, — слабо прохрипел он, валясь на пол таверны.

Эльфийка, тяжело переводя дыхание, подползла к Удару, хромая на одну ногу. Она видела, на что способен Табес, и если быть до конца честной, эта новая способность ее пугала. Хотя за последние четыре года Укара ее ни разу не использовал, зная об этом, но сейчас ему пришлось. И даже она не спасла от предательского удара мечом. Если бы рядом были Могильщики, Амата быстро вытащила бы воина даже с порога в Тень, но они были одни. И магия им уже не помогала.

— Удар, ты… — прошептала девушка, с каким-то тупым ужасом глядя на меч, пронзивший его насквозь. Она застыла, не зная, что делать, как помочь, как вообще можно было помочь ему сейчас. Ее разум отказывался принимать действительность. Удар не мог умереть, он уже был мертв и вернулся к ней, победив саму смерть, выбравшись из жуткого лабиринта зеркал, отвергнув законы природы. Он не мог умереть от обычного подосланного убийцы-фанатика. Этого просто не могло случиться. Они должны были добраться до леса, найти меч и вернуться в свой дом в Минратосе. Все это было неправильно, и Алиша подумала, что это просто очередной кошмар, и она ущипнет себя и проснется в своей кровати, рядом с любимым человеком, и тревога и боль рассеятся вместе с его дыханием.

Воин слабо закашлялся, выплёвывая кровь. Дышать было невыносимо больно, и с малейшим движением всё становилось только хуже. Удар и подумать не мог, что всё закончится именно так: в мелкой орлейской таверне в неравном бою с фанатиками Создателя... Империя дала ему новую жизнь. Четыре года настоящего счастья, в один миг сменившихся предсмертной агонией. Она же дала ему и смерть. Воин протянул слабую руку вперёд, едва касаясь пальцами лица Алиши. По щеке наёмника скатилась единственная за долгие годы слеза. Без помощи целителя он был обречён. С кашлем, истекающий кровью, Удар погиб за считанные минуты, лишь в последний момент отведя стекленеющий взгляд от своей любимой…

В этот раз навсегда.

— Удар?.. — Алиша сама не услышала свой голос. Ей казалось, что она кричит так, что больно горлу, но из ее рта вырвался лишь едва различимый хриплый шепот. Во вдруг ставшей предельно тихой и молчаливой таверне его мог бы услышать любой, но эльфийка была одна. Она потрясла воина за плечо, думая, что тот просто потерял сознание; но мужчина ей не ответил. — Удар, хватит, — простонала она. — Хватит притворяться. Пойдем. Нам еще твой меч искать…

Тишина. Звенящая тишина была ей ответом. Алиша не помнила, сколько пролежала вот так, свернувшись клубочком рядом с мертвым телом, продолжая время от времени жалобно звать его из пустоты. Только когда за окнами забрезжил рассвет, девушка молча поднялась, с большим трудом вытащила Удара из общего зала на задний двор и сложила кое-какой костер из дров, что натаскала из поленницы. Потом зажгла огонь и села на землю, глядя туманным взглядом, как пламя пожирает то, что осталось от когда-то встреченного ею в Денериме воина. Кошмар не заканчивался, но она продолжала верить в то, что она проснется. Когда догорели последние угольки, она взяла лопату и закопала останки под ближайшим деревом, у леса. На кровавые ссадины на ладонях Алиша не обращала внимания, боль притупилась так же, как тогда, в Лабиринте, когда она пыталась пробить кулаком зеркальную поверхность. Теперь рядом не было Аматы, чтобы ее удержать и своей магией исцелить рану в бедре, которую эльфийка кое-как перевязала обрывком рубахи. Выдохнув, она выпрямилась и посмотрела на свежую землю могилы.

— Я хочу проснуться, — сказал чей-то чужой голос, как показалось Алише. — Пожалуйста, Удар, разбуди меня. Мне страшно. Я просто хочу проснуться.

Но ответом ей был лишь шум деревьев да отдаленный крик совы откуда-то из чащи.

 

***

 

Белокаменная вилла была непривычно пуста. Алиша обернулась на звук часов, пробивших полдень; она сама не заметила, как задремала в кресле, сжимая в руках кинжал. Потеряв счет времени, эльфийка уже не помнила, какой сегодня день какого месяца. Рядом на столике стояла недопитая бутылка вина. Из открытого окна доносился шум прибоя. Тишина преследовала девушку несколько месяцев, и от нее было никуда не скрыться, даже в собственные сны, которые теперь тоже были тихими и пустыми. Что-то закончилось, оборвалось, как протянутая нить веретена. Если бы только Алиша верила, что после смерти встретится с возлюбленным где-то в Тени, там, где время уже не будет иметь значения, она могла бы удержаться за это, как утопающий за соломинку. Но слова Волка все чаще приходили ей на ум, обрывая эту надежду так же безжалостно, как острая сталь обрывает жизни. Больше не будет ничего, подумала она, взяв бутылку и выходя на террасу, где когда-то сидела и смотрела на волны, вспоминая о своих друзьях, о корабле, который где-то там бороздил моря, поправляя съехавшую на плечи накидку. Жизнь продолжалась. Только Алиша из нее выпала, как птенец из гнезда.

— Я падаю, — сказала она пустоте и бескрайнему морю. — Подхвати меня. Унеси меня отсюда…

Сделав глоток, она перевесила ногу через резные перила, сев на край и глядя вниз, на острые скалы, о которые бились волны с белыми барашками пены. Так и она бы превратилась в эту морскую пену, растворилась бы в океане, рожденная без души. Не оставившая ничего, ни в этом мире, ни в следующем. Кошмар превратился в то, что теперь было жизнью Алиши, и ей хотелось его прекратить. Просто закрыть глаза и прыгнуть, как когда-то на мгновение захотелось на корабле из Джейдера в Лломерин. Не для того, чтобы встретить отца или Удара, а просто — чтобы все это, наконец, закончилось. Боль из острой превратилась в тупую, разъедающую, медленную. И она прыгнула бы, не вспомни Алиша, что забыла перед походом в Орлей выпить настойку из бутылочки. Какая глупость! Тогда она как раз обнаружила, что настойка закончилась, и хотела было сказать служанке, чтобы та сходила на рынок и обновила запасы, но… это просто вылетело из головы. Может, обычная забывчивость, а может, Искра знала, что так все обернется; в любом случае, сейчас думать об этом означало окончательно сойти с ума.

Подняв взгляд, эльфийка посмотрела на ярко сияющее над Минратосом солнце, расцвечивающее темное у обрыва море в ослепительно-бирюзовый. Для нее надежды уже не было, смерть ждала ее сейчас или позже, но она обязательно соберет свой урожай. Осталось недолго, пронеслось в голове эльфийки. Уже совсем недолго. Потерпи.

Рано или поздно любое падение заканчивается.

 

***

 

— Эй, Сэди, — окрик заставил женщину вздрогнуть и обернуться. Она проработала в этом приюте больше десяти лет, я думала, что видела все, что только могла видеть. Но в этот день даже она не ожидала, что увидит такое. На пороге стояла эльфийка, тяжело дышавшая и схватившаяся за косяк двери. Длинный кровавый след тянулся от нее куда-то на улицу, а лицо было таким белым, что казалось, ее намазали белилами. — Помоги!

Сэди бросила корзинку на пол и поспешила подхватить эльфийку под руки прежде, чем она упала; но та еще дышала.

— Воды принесите. И тряпок чистых, — собравшись с духом, приказала женщина-попечительница приюта, оказавшись здесь в это время по чистой случайности. Обычно она заглядывала сюда не чаще раза в три дня, проверить, что все идет как надо, но вот же Разикаль послала на ее голову проблемы. — Тебя как зовут, девочка? — спросила она скорее для того, чтобы не дать сознанию эльфийки уплыть окончательно.

— Ал… Алиша… — выдохнула та едва слышно.

— Ага. И откуда ты такая взялась? — хмыкнула попечительница, пока ей помогали оттащить странную визитершу в комнату.

— Да бродяга, наверное, — отозвался тот парень, что первым заметил посетительницу. Эльфийка и вправду была одета в какое-то рванье, а в лицо ее никто в городе не знал. — У нас таких ходит полгорода.

— Бродяга или нет, какая разница. Все невинные души, — буркнула Сэди. — Да что вы там делаете, ворон считаете? — рассердилась она. Вскоре ей принесли все необходимое, но девушка стремительно угасала, теряя кровь. Сэди сделала все возможное, чтобы спасти ее, но без целительной магии она мало что могла изменить. Вытерев руки чистым полотенцем от крови, которая была, кажется, везде и даже на лице, женщина заглянула в подернутые дымкой карие глаза Алиши. «Красивая», пронеслось в ее голове. «И молодая такая… как жалко». Легкое прикосновение руки заставило ее вздрогнуть. Еще жива?

— Сулана… — прошептала незнакомка серыми губами. — Ее имя.

— Хорошо-хорошо. Ты отдыхай, девочка, отдыхай. Придешь в себя — мы о тебе позаботимся, — улыбнулась Сэди и погладила ее по руке. — Спи. Все будет хорошо и с тобой, и с твоей дочерью.

Конечно же, она лгала. Она научилась лгать уже очень давно, и ни одно движение мускула на ее лице не выдало этого. Спокойные глаза смотрели на эльфийку до тех пор, пока она не откинулась назад и не замерла, будто действительно заснула. Сэди и вправду было жаль ее. Она ведь почти и не пожила. Выпрямившись, женщина устало вытерла пот со лба и повернулась к своим помощницам.

— Позаботьтесь о ребенке. И приготовьте тело к отправке на кладбище.

— Она что-то сказала? У нее есть родственники? — спросила одна из девушек. — Может, мы могли бы связаться с кем-то…

— Только имя назвала. Сулана. — Сэди вздохнула. — У нас еще много дел, так что не будем терять время.

Когда Алишу завернули в отрез парусины, чтобы погрузить на телегу и отправить на кладбище, Минратос продолжал жить своей жизнью. Сэди лишь надеялась, что ребенка кто-то усыновит, и она не вырастет в компании таких же никому не нужных сирот. После войны их осталось много, и приют с трудом справлялся, даже учитывая то, что он был далеко не единственным в Империи. Но все это было делом будущих дней, а пока что… нужно было заботиться о живых, а не о мертвых. Новый день, новые проблемы, и отбросив мысли о странной эльфийке по имени Алиша, попечительница вскоре совсем забыла о том, как выглядело ее лицо и как звучал ее голос. В конце концов, мир был жесток даже к невинным душам, не делая разницы между теми, кто заслужил смерти, и теми, кто только ступил в жизнь.

 

Изменено 17 сентября, 2018 пользователем Шен Мак-Тир

[Kn1MS 2 567]

Ренны

|Риден|Айра|Мэйрис|

...Полгода с лишним в новой Империи прошли для Ридена, Мэйрис и Айры как короткий миг. Почти сразу после того, как битва за Минратос была выиграна, потрошитель записался в Легион на правах наемника, так, как он и договаривался с Верховным Жрецом. Свои заработки он почти полностью отсылал матери, которая смогла купить себе домик и оборудовать кузню в центре города. Ее дело быстро набирало обороты, Тевинтер нуждался в хороших кузнецах во время экспансии едва ли не больше, чем в больницах и приютах. Ждать Айру пришлось не больше месяца, новые законы вводились быстро, и никто уже не хотел спорить о том, стоит ли женщинам служить в армии — это было выгодно всем, чтобы поднять военную мощь Империи на новый уровень. Когда Риден и Айра уже собирались было отправляться в Орлей для подавления восстаний радикальных группировок, до него дошли слухи о том, что Амата Максиан вернулась наконец домой. Ее не было достаточно долго, чтобы начинать волноваться, но еще больше Ренну хотелось увидеть сына. Поэтому он, недолго думая, дождался выходного дня, когда им не нужно было находиться весь день на службе, а ведь город праздновал Фуналис, и отправился к Мэйрис в кузню, чтобы пригласить ее навестить Амату и своего внука.

Айра согласилась навестить Амату и сына Ридена без колебаний. Да, это был не её ребёнок, но всё же колдунья успела понять, что для потрошителя его сын значит действительно немало. Её даже не пришлось просить: едва Риден завёл разговор о возможности повидать Регулуса, как она сама предложила сходить им вместе.

Особняк Максианов был полностью восстановлен после бомбардировок кунари, по крайней мере, снаружи. Он был построен еще ее предком — тем самым младшим сыном младшего сына одного из потомков Дариниуса, который по каким-то причинам решил отколоться от рода и основать свой, дав ему имя — Великий. И теперь судьба этого рода зависела от одной женщины, почти девочки, которую знали Айра и Риден. Аматы.

Ворота резной ограды были открыты в честь праздника, и гости прошли свободно к крыльцу. Сам особняк был трехэтажный и построен покоем, взирая на улицу своей широкой стороной. Два крыла были обращены назад, ограждая внутренний двор. На крыльце не было ни души, а окна зашторены.

Едва они подошли к крыльцу, Риден и Айра почувствовали дрожь магии. Мягкую и едва заметную. Риден постучал в массивное кольцо на двери, которое держал в пасти сильверитовый лев. Дверь открылась.

— Мое почтение, господа, — поклонился дворецкий в ливрее. Мужчина был в преклонных годах, но держался бодро и с выправкой. — Госпожа Максиан отсутствует, но если вы изволите сказать ваши имена, я непременно доложу, что вы приходили. — Он выпрямился и застыл, ожидая, когда визитеры представят себя.

— Риден Ренн, Мэйрис Ренн и Айра Ренн, — ответил потрошитель, одетый в легионерскую броню с драконами на начищенном нагруднике и в белом парадном плаще. На поясе висели новенькие мечи, скованные матерью для легионерских нужд, но он получил их первым. Иногда быть родственником кузнеца имело свои плюсы. Растрепанные светлые волосы теперь были коротко подстрижены под шлем. — Амата нас хорошо знает.

Дворецкий еще раз склонился в поклоне, теперь уже более низком, и отступил в сторону, приглашающе указывая вовнутрь.

— Госпожа Максиан оставила распоряжения на случай визита ее родни. Входите, пожалуйста.

Риден увидел прихожую, скромно обставленную диванчиками и журнальными столиками. Пол был укрыт ковром — разумная мера, чтобы не нести внутрь грязь с улицы. У дверей, ведущих в дом из прихожей стояли два охранника в начищенных до блеска доспехах. Бросив взгляд на бойцов, Риден понял, что блеск был лишь данью образу, а вот доспехи, мечи и физические данные выдавали в них профессиональных воинов. Айра же ощутила слабую ауру — как от мага, когда он не пытается колдовать.

Подождав, когда все войдут, дворецкий закрыл двери и обернулся к гостям.

— К моему прискорбию, ее действительно нет дома, и не будет до вечера. Госпожа Максиан возвращается очень поздно. К счастью, сегодня праздник, и она собиралась провести вечер дома. Согласно ее указаниям, вы здесь — желанные гости. Я — дворецкий Уилликинс, и мой долг — сделать ваше пребывание здесь комфортным. Желаете ли сообщить мне, что передать госпоже? Или, может, подождете здесь? На заднем дворе есть тихий уютный сад, а в гостиной растоплен камин.

Айра переглянулась с Риденом.

— Думаю, нечего по нескольку раз носиться, только время потратим, — сказала она. — Может быть... тебя пустят к сыну без Аматы? Если нет, то можем подождать, больше никуда не спешим всё равно.

—Давайте подождем в гостиной, — пожал плечами Риден. — Мы никуда не спешим.

Он кивнул дворецкому, и их препроводили к камину. Он готов был подождать. За прошедшее время Риден о многом подумал, его чувства окончательно остыли, но он не считал Амату тем, с кем нужно было враждовать. В конце концов, они многое прошли вместе, и пусть даже семьи у них не вышло, как говорила Мэйрис, они все равно могли оставаться друзьями. Пусть даже ради их сына, если не ради всех тех приключений, которые они пережили вместе.

Дворецкий был вежлив и обходителен. Он поинтересовался, какие напитки предпочитают гости, и принес все самое лучшее, присовокупив блюдо с фруктами и бутербродами. Особняк безмолвно свидетельствовал о былой утраченной славе, но было заметно, что Амата, не слишком заботясь о роскоши, пыталась сделать его достаточно уютным до тех пор, пока ее время и силы обратятся на наведение лоска.

Пару часов спустя, когда уже стемнело, посетители услышали приглушенный шум за дверью и когда она распахнулась, увидели, наконец, Амату, за которой шествовали телохранители. Осмотрев знакомые лица, волшебница взмахом ладони отпустила своих церберов и быстрым шагом подошла к Мэй, стремясь обнять ее в первую очередь, а потом уже остальных.

— Я почти не поверила Уилликинсу, когда он доложил, кто пожаловал, — девушка улыбалась искренне и широко, обняв Мэйрис, она сделала то же самое с Айрой и Риденом. — Вот уж кого не ожидала здесь увидеть, так это вас. Я надеюсь, ничего не случилось? — Амата обеспокоенно переводила взгляд с одного лица на другое.

Кажется, это была та же Амата, которую они знали, но в то же время она изменилась. Волшебница немного осунулась от постоянных забот, а держалась она слишком уверенно и спокойно, по сравнению с былой краснеющей по каждому пустяку девочкой.

— Да ничего не случилось. Просто решили зайти проведать, — ответил Риден, который не ожидал такого теплого приема. Он не особенно интересовался делами самой Аматы, понимая, что у нее теперь своя жизнь и свои заботы. Как и у него самого. Бараки, походы, тренировки. Потрошители в Империи были теперь уважаемыми людьми, близкими к драконам — тем, кто составлял костяк самых смертоносных отрядов богини. А Айра, как знающая ритуал, уже успела провести несколько из них на других солдатах Легиона. — К тому же, я хотел увидеть Регулуса. И, думаю, Мэйрис тоже.

— Да, здорово было бы поглядеть на малыша. Наверное, не высыпаешься? Первое время очень сложно, — с мягкой улыбкой ответила Мэйрис. — Я сама чуть в призрака не превратилась, когда Риден был маленьким. Если нужна какая-то помощь, я всегда рада прийти и взять на себя часть дел.

Амата внимательно посмотрела на лица пришедших. Улыбка сошла с лица девушки, глаза смотрели серьезно, и с некоторой затаенной болью.

— Тогда нам лучше говорить в кабинете — там звуконепроницаемая стена. — Волшебница поманила их за собой и провела в кабинет. В отличие от остальных ими виденных комнат, в этой чувствовалось, что ею пользуются и здесь живут. Вдоль стен стояли стеллажи с книгами, на одной из них висела карта старой Империи, а широкий массивный стол из моренного дуба был весь завален бумагами. Перед столом стояли несколько кресел, и Амата, отрицательно махнув головой, когда телохранители было двинулись вслед за ней, заперла дверь в кабинет и уселась на свое место.

— То, что я вам скажу, не должна знать ни одна душа, — сказала Амата, когда гости уселись по другую сторону стола. Это были простые слова, ее тон не был враждебным, но чем-то он напоминал рычание волчицы или драконицы, желающей защитить свое чадо. — Регулус должен быть в безопасности. Пообещайте, что это останется между нами.

Айра молча нахмурилась. Отчего-то эти слова Аматы показались ей предвестниками чего-то нехорошего. Как минимум признаком того, что ребёнка здесь нет, иначе важный разговор она, наверно, провела бы уже после встречи. Взгляд малефикара переместился на Ридена. Если новости окажутся неприятными, то ему это не понравится.

— Что ты сделала, Амата? — негромко спросил потрошитель, когда услышал ее слова и, что не менее важно, увидел выражение ее лица. Айра, которая уже достаточно долго пробыла рядом, знала, что этот негромкий ровный голос ничего хорошего не предвещал. Риден был уверен, что волшебница вернется и будет растить сына сама, поскольку в ресурсах и деньгах она теперь не нуждалась, но такого он не ожидал.

— Малышу что-то угрожает? — встревоженно спросила Мэйрис. Ее загоревшая кожа побледнела, со щек сошел румянец, а в глазах появилась тревога.

Амата, которая до этого смотрела на Ридена, повернулась к Мэйрис, и ее взгляд потеплел.

— Всем нам угрожает, да, — грустно заметила девушка и снова посмотрела на Ридена. Взгляд волшебницы вдруг стал жестким и колючим, совсем не похожим на взгляд той девочки, которую они знали. — Обещайте, что никому не расскажете. Иначе и я ничего не скажу, — твердо произнесла магичка. Она знала цену обещаниям, во всяком случае, исходящим от Ридена и Айры, но, как минимум, обещание побудило бы их задуматься о важности этих сведений.

— Кому мне рассказывать? Я просто хочу увидеть своего сына. Если тебе так будет проще — обещаю, что не расскажу никому за пределами этой комнаты.

Ридену сразу не понравился ее взгляд. Какой-то холодный и колючий. Потрошитель не особенно сдружился со своими сослуживцами, да и какой смысл ему был рассказывать кому-то о собственном сыне-бастарде?

— Спокойней, — негромко сказала Айра потрошителю, следом переводя взгляд на Амату. — Я не вижу смысла разбалтывать что-то важное о сыне Ридена левым людям. Обещаю, что ничего не расскажу.

Мэйрис неуютно поерзала на стуле, не отрывая взгляда от Аматы и наконец кивнула.

— Обещаю.

Амата заметно расслабилась и откинулась в кресле, задумчиво барабаня пальцами по столу. Только самый внимательный взгляд мог заметить, что девушка, словно кошка, готова была вскочить к бою при малейшей опасности.

— У Аматы Максиан никогда не было ребенка, — хриплым голосом начала магичка. — А если бы был, то она бы стремилась уберечь его от себя. — Девушка подалась вперед и взглянула на родичей ее сына. — Как ты там говорил, Риден? Подальше от тебя, от драконов, от их жестокости. Твой сын должен расти свободным и в безопасности. Вырасти воином и продолжить дело твоего отца. Был только один путь осуществить все это. Я присягнула себя Разикаль, и мои дети будут расти в стране, где им с детства будут навязывать местные порядки. И Регулус Ренн не должен быть потенциальной жертвой интриг в этом змеином гнезде. Он будет расти вдали от всего этого, с любящей матерью. Он будет сыном другой женщины и жить вдалеке от Империи. Только так я могу дать ему то, что он заслуживает, — со скорбной усмешкой добавила девушка. — Я сама посвятила себя Империи, но мой сын не обязан разделять эту ношу. В твоем и моем родах и без того слишком много детей, расплачивающихся за родителей.

Риден долго молчал, глядя на Амату и почти не мигая. Айра могла легко догадаться, что сейчас происходит в его голове, но он пытался сдерживаться. Как мог, но пытался. Наклонившись чуть вперед, он улыбнулся, и в полумраке кабинета сверкнули острые зубы.

— Где он? — спросил потрошитель спокойно. — Где ты бросила нашего сына, Амата? С кем?

Айра, встав с места, подошла ближе к Ридену и положила руку ему на плечо. Если драконье безумие вырвется на свободу прямо здесь, то будет плохо. Очень плохо. Меньше всего на свете она хотела бы пускать свою магию в ход для успокоения. Или для того, чтобы заставить Амату говорить, если та решит отмалчиваться. Пусть бы всё обошлось одними разговорами.

Мэйрис неловко отшатнулась на подкосившихся ногах и, чтобы не упасть, вцепилась в спинку стула Ридена. Ссутулившись, она вдруг стала казаться еще меньше, чем есть на самом деле. Потерянным и ошеломленным взглядом она все еще глядела на Амату. С ее приоткрытых дрожащих губ сорвался тяжелый вздох.

— Где мой внук, Амата? — едва слышно спросила Мэйрис.

Амата перевела напряженный взгляд с Ридена на Мэйрис. Ей стало жалко бедную женщину. Мало она настрадалась? Целительница поднялась с кресла и подошла к кузнецу. Взяла ее за руку и потянула на одно из кресел.

— Он у моей сестры. Он будет считать ее своей матерью. Так будет лучше для всех, Мэйрис, — девушка посмотрела на Ренна, не отпуская руки его матери. Мэйрис присела, и Амата стояла перед ней, опустившись на колено. — Риден был прав, во всем прав. Твой внук не должен расти здесь, вблизи от драконов и от Разикаль. Для его же благополучия, ему лучше быть как можно дальше, так, чтобы к нему не мог никто дотянуться, даже моя богиня. Он будет свободным и сам выберет, кем ему быть и во что верить. Его воспитают как воина и вырастят в безопасности и в любви. Я плохая мать для бастарда. Мое положение сделало бы его уязвимым, пешкой в интригах. Я уверена, что вы тоже этого не хотели бы.

— У тебя нет сестры, — начал было Риден, уже поднимаясь, но затем вдруг замер. Его взгляд помутнел. — Стоп. Валья? Ты оставила моего сына Валье? Ты… Амата, что ты наделала? Где они? — спросил он снова, и на этот раз в его глазах мелькнула знакомая краснота.

Валья... Айра помнила о том, как даже не попрощалась с ней полгода назад, в Камберленде. Столько звала её своей родной кровью, а в итоге не бросила даже взгляда после победы над Волком. Скорее всего, потрошительница на неё безумно зла, но сейчас жалеть обо всём этом было поздно, малефикар свой выбор сделала. И всё же... отдавать ей сына Ридена? С её склонностями к насилию и убийствам? Зачем?

— Ты правда оставила его сына Валье? — быстро спросила она у Аматы, на миг бросив слегка испуганный взгляд на потрошителя. — Почему?

Лицо Мэйрис исказило разочарование и боль, которую она даже не пыталась скрывать. Резко поднявшись на ноги, она отошла от Аматы и встала рядом с сыном. Наклонившись, нашла его ладонь и крепко сжала в своей. Риден почувствовал насколько холодны ее пальцы.

— Ты поступила... У меня нет слов, Амата, — выдохнула Мэйрис. Голос ее сделался жестким, она редко говорила так, как сейчас. — Как ты могла решить, что в Империи, рядом с родной матерью, рядом с семьей, ему будет хуже?

— Поразмыслив умом и сердцем, а не чем-то одним? — холодно спросила Амата, выпрямившись и посмотрев на людей. — Твоя сестра, Айра, самая лучшая мать для Регулуса. — Целительница прошла к столу, размышляя. Потом развернулась к гостям и продолжила. — Когда я решила, что я верну свое имя и буду альтусом, я поняла, что я не могу дать ребенку наилучшее будущее. Здесь он вечно будет во власти интриг, а потом и во власти моей богини. Но я помню твои уроки о личном выборе, Риден. Я сама ее выбрала, и не буду никого тащить за собой. Валья потеряла все, что ей было дорого: Элдена, Айру, Ридена. Я чувствовала это даже до того, как меня одержал Желание, а потом я прочла ее душу, демон оставил воспоминания. Я поняла, что если отдам ей ребенка, она будет жить для него, а не только для себя или вовсе не жить. Вы даже не представляете, каких трудов это мне стоило — обеспечить будущее своего ребенка, не омраченное драконами, древними богами и чем-либо еще! — Магичка оперлась руками на стол и с болью посмотрела на тех, в ком ее названная сестра видела некогда близких. — И если Регулус будет сыном Вальи, она — та, кто может обеспечить его безопасность и вырастить нормальным, не покалеченным родителями человеком, и это решение — самое разумное из всех. — Амата поджала губы и прищурила глаза, как перед боем. — И если отречься от родного дитя, от любимого сына от любимого человека, пусть даже тот мою любовь пережевал, растоптал и выбросил — это цена за его счастье, я готова эту цену платить. Довольно детям расплачиваться за родителей! Я, Риден, Ренли — пора прервать этот порочный круг. Пусть Регулус живет со своей любящей матерью, которая сможет дать ему то, что мы все не в силах. Безопасность, свободу и достойное воспитание. Валья не предала себя и не изменила себе даже перед лицом смерти, когда Наша Богиня хотела пустить ей кровь во имя исполнения Пророчества. Валья не предала то, во что верила, не смотря на очевидную угрозу, учитывая судьбу Оливии. И она не предаст Регулуса, она обещала мне это — значит, так и сделает.

— Амата, ты сошла с ума? — холодно спросил Риден, выслушав этот длинный и, что уж греха таить, довольно-таки драматичный монолог. — Валья — полубезумная тварь, которая, к тому же, еще и потрошительница. Такая же, как я. Ты слышишь тот бред, который несешь? Валья сможет воспитать нормального человека, вдали от драконов, потрошителей и войны? Валья? Для которой не существует законов ни морали, ни человечности? Та самая Валья, которая в приступе всадила мне топор в бок, которая хотела убить Айру за магию крови, которая едва не убила тебя, когда ты была демоном? Валья, которая, наверное, меньше подходит на роль любящей матери, чем морской огурец? Если ты сошла с ума, то да, это логичный выбор. Ведь Валья куда лучше, чем, к примеру, Мэйрис. Говори мне, где она, пока она не натворила такого, что даже мне представлять не хочется.

— Валья — моя родная сестра, и я всё ещё считаю её таковой, — невольно сдавив пальцы на плече Ридена, сказала альтусу Айра. — Но, наверно, мне не хватило тех месяцев путешествия, чтобы разглядеть в ней то, о чём ты говоришь. С моей точки зрения она смертельно опасный воин, при этом склонный с перепадам настроения. Она не убьёт сына Ридена, в этом я уверена почти наверняка. Но я не соглашусь, что она сможет обеспечить ему безопасность. Она прежде всего потрошитель. Потрошители не могут жить без сражений, и она невольно будет жаждать их. Драки, кровь, что угодно, но не мирная и спокойная жизнь. В обществе бандитов и головорезов она будет всегда находиться в опасности, а вместе с ней и твой с Риденом сын. Драконья кровь не способна защитить от всех угроз. Один неудачный удар саблей, и она мертва. В итоге ребёнок будет брошен один в бандитском городе, без защиты, денег и всего остального. И рано или поздно жажда сражений доведёт Валью до смертельного поединка. Более того, ребёнок сам рискует вырасти таким же, оглядываясь на свою "мать". Над этим ты подумала? — держась спокойно, спросила девушка.

— Валья... Я не согласна с твоим выбором. И я не могу его понять и принять. Тебя ослепили собственные амбиции и высокомерие. Ты могла бы прийти с этим к Ридену. Или ко мне. Но ты решила за всех нас, включая своего сына. И я боюсь за него. Потому что я знала человека, который, как и Валья, потакал своей ярости. Где он, Амата? — сказала Мэйрис.

Амата выслушала всех троих и поднялась с кресла.

— Довольно. — Ровным голосом сказала волшебница, но в этом голосе чувствовалась напряженность. — То, что вы не смогли разглядеть в берсеркерше человека — меня не удивляет. Но не надо приписывать мне вашу глупость. — Она посмотрела на Ридена. — Валья намного спокойней тебя как потрошительница. После десятка голосов — что ей драконий шепот? Тьфу, детские пляски. Или я должна напомнить, при каких обстоятельствах она всадила топор тебе в бок, ты, Риден Ренн, который готов был сожрать меня и своего сына, лишь бы мы не достались морю, сломленные твоим предательством?! Я должна была отдать моего любимого сына тебе? Тому, кто вспоминал о его существовании только тогда, когда тебе это было удобно? Ты оставил беременную меня заботиться о себе самой, и потом решил оставить на меня ребенка, не желая принимать на себя ответственность. Я не видела от тебя ни поддержки, ни помощи — только лишь топтание на моих чувствах и дополнительные испытания. Кроме вынашивания ребенка мне пришлось сражаться за свою жизнь, сохранять то, что ты пожевал и бросил! А ты, — волшебница повернулась к Айре. — Ты считаешь, что знала свою сестру, но ты даже не интересовалась, чем она живет и о чем мечтает. Ты считаешь ее жестокой и склонной к дракам, но даже не потрудилась узнать, что в ней есть кроме этого! Ты даже не почесалась, когда Разикаль хотела пусть нашу сестру на кровь для ритуалов, раз уж она не покорилась. — Максиан повернулась к Мэйрис Ренн и посмотрела с сочувствием. — Амбиции тут не при чем. Больше всего на свете я бы хотела остаться жить в Лломерине и не вмешиваться во все это. Но раз уж решила, то я не хочу тащить сюда своего ребенка. Регулус будет свободным. Как хотел этого его отец, — тихо закончила девушка.

— Не интересовалась? Я боялась затрагивать многие темы из-за того, что ей было больно вспоминать о прошлом, а многие разговоры выходили бы именно к этому. Валья и часто так была в упадочном настроении, и я не хотела лишний раз усугублять ситуацию, толкая её если не к самоубийству, то к странной апатии. Я признаю, что забыла о ней тогда, во время встречи с Разикаль. Тот момент был слишком... трудным для меня и я дала слабину, сфокусировав всё своё внимание лишь на одной вещи.

Сцепив зубы на секунду, Айра тяжело вздохнула.

— И... "ты считаешь её жестокой и склонной к дракам", значит? — сщурилась малефикар. — Я не хотела затрагивать эту тему. Я обещала ей помочь в тот день, и не думала вмешиваться, когда случилось то, что случилось. Потому что это было её дело. Но знаешь, моё мнение касательно её жестокости взято не из одних лишь убийств. Она переломала тому парню руки и ноги, а затем швырнула его в костёр. Как там его звали... Фергюс? Он умер в жуткой агонии, сгорая живьём со сломанными костями. Я тогда смогла отвлечь мысли от всего этого, но... это было слишком даже учитывая все обстоятельства. Она не стала бы делать такого с обычными людьми, я уверена в этом, но всё же произошедшее явно показало, что её безжалостность и жестокость может перейти даже через последние границы. И как-то ты удобно упустила мои слова о том, что произойдёт, если — или может быть даже когда — местные головорезы пустят в ход на неё свои сабли. Драконья кровь всё ещё не даёт бессмертия.

— Ты права. Довольно. Слушать сумасшедшую не входило в мои планы на сегодняшний день. И если кто-то искренне полагает, что «вырастить ребенка в мире, вдали от войны и драконов» означает «отобрать его у родной семьи и отдать его безумной потрошительнице», то это не мои проблемы. Айра, поможешь? — спросил Ренн, бросив взгляд наполовину затянутых кровавой пеленой глаз на эльфийку. Прежний Риден уже впал бы в безумие и вколачивал голову волшебницы в стену, но этот за прошедшее время научился более-менее контролировать себя. У него не было ни одного срыва за все то время, пока он был с малефикаршей, и если быть честным, большую часть заслуги за это нужно было приписать именно ей. Айра балансировала его холодным разумом, укрощала зверя, сама о том часто не подозревая. Впрочем, иначе им обоим было бы весьма трудно удержаться в военной части Империи.

Амата, которая было хотела ответить чародейке, усмехнулась.

— Только твое присутствие, Айра, удержало меня от того, чтобы не вступиться за парня. Я же знала, что ты пойдешь против меня стоило бы мне пойти против Вальи. Даже если бы речь шла о том, чтобы ее оглушить и оттащить. Не тебе меня упрекать, малефикарша. — Девушка села в кресло и отмахнулась. — Делайте что хотите. Я не знаю, где Валья и ее сын. Мы сразу договорились об этом, чтобы скрыть его от моей богини. Можете хоть распять меня, хоть выпотрошить наизнанку — максимум, что узнаете —- это то, какой на самом деле была Валья. Я не дура, чтобы оставлять потенциальным противникам моей семьи лазейку для нанесения удара. — Амата откинулась в кресле и сняла всю защиту. Пусть пороются в ее разуме, пусть увидят то, что она знает. Она позаботилась, чтобы не знать самого важного.

— Мы найдем его, — прошептала Мэйрис, глядя на Ридена. Ее рука опустилась на его плечо. — Перевернем Тедас, но найдем. Я ведь нашла тебя.

— Ты... что? — Айра вцепилась в руку Ридена, боясь, что тот сорвётся. Потрошитель был на самой грани. — С какого демона ты записала нас во враги семьи?! Тебе вообще крышу снесло, что ли?! Ты бросила своего сына, сама не зная, где, надеясь, что безжалостная воительница, страдающая перепадами настроения, будет для него примерной матерью?! И ты думаешь, что Р-риден, — колдунья сжала воина ещё крепче. Она была слабей, и он бы мог легко вырваться... но чародейка всё ещё хотела уйти отсюда без убийств, — просто так это оставит?!

— Не оставит. Амата, я тебе верю. Верю, что ты ничего не знаешь — ты достаточно упряма, чтобы действительно бросить сына без какого-либо знания о том, где он, — сказал потрошитель, его голос упал до шипения, почти как тогда, на корабле, когда он хотел действительно убить ее. Только сейчас не было Вальи, которая ударом топора бы его остановила. — Но за то, что ты сделала, ты умрешь. — Он вытащил мечи. И Мэйрис, и Айра видели, что остановить потрошителя в кровавом безумии могла только смерть. Никакие слова и уговоры тут уже не имели значения.

Риден собирался напасть. Амата не была глупой, она практиковалась в умениях, дарованных Разикаль, и других. Их разделял большой стол, и пока легионер преодолевал расстояние, девушка "поранилась" об острое лезвие под крышкой стола и направила на него силу крови.

— Я держу его. Пока что. Айра, я не хочу никого убивать, разве что могу умереть сама. Но если ты так же, как и я, хочешь обойтись малой кровью, сделай что-нибудь!

Колдунья, выхватив кинжал, переводила мрачный взгляд с подчинённого Ридена на Амату и обратно. Рука в когтистой перчатке сдавилась так, что сталь слегка проткнула плоть. Айра тут же одёрнула руку.

— Сделай? — процедила она сквозь зубы. — Что я могу сделать?! Он не оставит попыток найти своего сына, Амата. Если мы сейчас просто уйдём, предварительно вырубив его, то после возвращения в сознание он посмотрит на меня, как на предательницу. Я люблю его, Амата!

Девушка посмотрела на кинжал и окровавленную ладонь.

— Надо что-то сделать... демоны!

Амата сочувственно посмотрела на малефикаршу. Кровь связывала разум потрошителя, не давая ему что-либо думать или делать, но колдунья была права: Риден был упрям как сотня ослов, и теперь представлял опасность для Регулуса. Да, сын был спрятан надежно, но целительница не хотела допускать даже маленькой вероятности.

— Может, как-то внушить ему, что сын умер? Или что у него не было сына? Придумай что-нибудь, Айра, это тебе с ним потом жить.

Внушить, что сын умер... что его не было... Такие вещи малефикар не могла заложить в разум потрошителя, максимум можно было бы попытаться его склонить к таким мыслям, но вряд ли всё это возымеет успех. Более того на само склонение тоже нужно время, а его не было. Но... но был один вариант, как точно сделать так, чтобы Риден больше не вспоминал о сыне. Радикальный метод. Применять его означало скормить воину огромную ложь. Но какой тут был ещё выбор? Риден был обречён если не на смерть, то на многолетние страдания и гложущую изнутри злобу. Айра не хотела этого для него. Сделав глубокий вдох, колдунья перевела взгляд на Амату.

— Я могу стереть ему память о всём, что было с того дня, как он сошёлся с тобой, и до текущего момента. Он не вспомнит ничего, не будет даже малейшего шанса узнать о том, что у него не то что мог быть сын, а что он даже какое-то время был с тобой. До отправки легиона в Орлей есть ещё несколько месяцев, и он не выпадет из армии, время наверстать упущенное ещё будет. Я перескажу ему все события нашего путешествия, кроме тех, что связаны с тобой и Регулусом, и он сможет жить дальше. Я позабочусь о том, чтобы он переварил всё это.

Взгляд эльфийки перешёл на мать Ридена.

— Мэй, я прошу тебя согласиться со мной. То, что я сделаю — ужасно, но только так он продолжит нормальную жизнь, а не скитания по всему Тедасу в поисках сына, о месте которого не знает даже Амата. У нас с ним будут свои. Позже, но будут. Я не хочу обрекать его на мучения и ярость.

Амата задумалась. Жестокая мера, но если альтернатива — смерть или мучения...

— Если он не будет помнить, значит, ему не будет больно? — уточнила девушка у малефикарши. — А сама процедура? Какие у нее могут быть минусы? Если он не превратится в овощ, то лучше так, чем страдания или смерть. — Целительница посмотрела на Мэй, ожидая ее решения. Все-таки она была его мать. Каким бы ни был тяжелым этот вариант, он позволил бы Ридену обрести спокойную и счастливую жизнь.

— Боль уйдёт вместе с памятью, он не будет страдать по тому, чего для него никогда не существовало, — ответила Айра. — Из минусов... ему придётся пару дней провести в постели, чтобы прийти в себя. За это время я успею составить нужный план всего, что необходимо будет рассказать, и уберу из него всё, что так или иначе может навести на мысли о тебе или сыне. В безмозглого он не превратится, из всей его многолетней памяти выпадёт лишь один год, это не критично. Некоторые выводы придётся делать заново, но я смогу навести его на них... я помогу ему, обещаю, — с болью глядя на подчинённого магией крови Ридена, сказала девушка.

Амата рассеянно кивнула, поддерживая концентрацию на связи с разумом потрошителя и продлевая ошеломление. Максиан посмотрела на Айру, оценивая. Нет, девушка могла не волноваться за Ренна, малефикарша сможет за ним проследить и сделать так, чтобы он прожил остаток жизни счастливым. Пожалуй, так будет лучше.

— Делай, Айра, — ответила Мэйрис, тяжело опираясь рукой о стену. Голова опущена, волосы закрывают глаза, но дрожащий голос подсказывает, что женщина в полном раздрае. — Так будет лучше для вас.

Кивнув Мэйрис и Амате, Айра встала перед напряжённым и скованным магией Риденом, заглядывая в закатившиеся глаза. Кинжал всё ещё был сжат в руке, но теперь малефикар пустила его в ход: слегка кровоточащая от когтей левая ладонь была быстро порезана, и стоило только пойти нужному количеству крови, как девушка пустила её в ход. Она умела стирать память, но всё же работа над несколькими минутами, часами или пусть даже днями была менее ресурсозатратной, нежели над целыми месяцами. Это было гадко, но иначе... иначе наверно избежать всей печальной истории с Регулусом попросту невозможно. Айра, залезая глубже в память, нашла, откуда именно надо начинать, и при этом невольно стала свидетелем всего того, что было между потрошителем и Аматой. Монтсиммар... Это было так давно и одновременно с этим так недавно. Всего лишь год назад. Можно было бы побеспокоиться о том, что Риден не сможет больше её полюбить, не прочувствовав всё то, что было во время путешествия, но малефикар слышала его слова в той лломеринской таверне, всё началось именно в Орлее. Ничего, всё вернётся на свои места.

Стирать всё было неприятно, но эльфка справилась с задачей без проблем. Ридену предстоит узнать очень, очень много нового, и Айра знала, что точно сможет помочь ему. Когда наконец её чары рассеялись, девушка, слегка побледневшая, но крепко стоявшая на ногах, подошла к воину.

— Сними контроль, пожалуйста, я донесу его до коня, — сказала в сторону альтуса чародейка, подхватывая потрошителя под руку и забрасывая его на плечи. Всё же полгода в армии чему-то да научили её.

Амата молча кивнула и разорвала ментальную связь. Походя залечив порез целительной магией, девушка подошла к двери и распахнула ее. Дав знак охранникам, что беспокоиться не о чем, Максиан подозвала дворецкого и кивнула в сторону выхода:

— Проводи гостей, Уилликинс, а потом возвращайся ко мне. Я буду в саду. — Она кивнула на прощание Айре и Мэйрис и удалилась в другую комнату, из которой был выход на задний двор. Уилликинс проследовал за посетителями, предупредительно распахивая перед Айрой двери.

Легионер вынесла Ридена наружу и, дотащив до коней, уложила его перед седлом у своего, забираясь наверх следом сама и придерживая воина за пояс. Бросив хмурый взгляд на особняк Максиан, чародейка направилась в другой квартал города, к дому Мэйрис. Нужно будет ещё сообщить об амнезии в расположение легиона и попытаться получить увольнительную хотя бы на пару недель, чтобы проконтролировать восстановление Ридена. Демоны, почему этот поход должен был закончиться именно так? Всего одно решение одного человека…

 

***

Риден очнулся после долгого сна, в котором что-то происходило, о чем он никак не мог вспомнить. Что-то жуткое, но детали стерлись из памяти, и поймать их сейчас было так же сложно, как поймать ускользающего от рук морского угря. Он открыл глаза и посмотрел в низкий бревенчатый потолок, гадая, сколько же он проспал. Казалось, что целый год — судя по головной боли. Тихонько скрипнув зубами, он сел на кровати и осмотрелся; комната была маленькой и не очень богато обставленной, однако на трактирный номер была не похожа. Последним, что он помнил перед тем, как лечь спать, была прогулка с новоиспеченным членом Могильщиков, эльфийкой по имени Айра, по рынку. Но это место выглядело совсем другим.

— Проклятие… — пробормотал он, сжав виски, в которых молотком стучала боль. Рядом стоял графин с водой, и схватив его, Ренн сделал пару глотков, будто в горле была настоящая пустыня.

Сейчас Айра была не в тех доспехах, которые раз или два видел Риден, а в имперской форме боевых чародеев. За несколько часов отключки потрошителя колдунья успела придумать правдоподобную причину потери памяти и обдумать, как именно стоило бы вырезать Амату из некоторых моментов их бывшего путешествия. Впереди было самое трудное.

— Риден, — слегка тревожным тоном обратилась к воину девушка, понимая, как он должен себя сейчас чувствовать. — Скажи последнее, что ты помнишь.

— Айра?.. — потрошитель только сейчас заметил девушку, которая находилась в комнате вместе с ним. — Где… мы? Что произошло? У меня такое ощущение, что я проспал целый год. Помню, как мы гуляли по рынку, и… дальше все смазано. Где все остальные? Нас все еще ищут Змеи?

— Гуляли по рынку... Демоны. Кажется, тебя это затронуло сильнее всего, — вздохнула Айра, смиряясь с тем, что так или иначе ей придётся ему соврать. — Нет, Змеи нас не ищут. И ты прав, прошёл целый год. Сейчас август пятьдесят седьмого года, мы находимся в Тевинтере, в Минратосе, и, кажется, тебе придётся узнавать всё с моих слов, за всё то время, что ты упустил. Ты потерял память, Риден.

— Потерял память? Как? — лицо потрошителя скривилось, он чувствовать боль в голове, звенящую пустоту, но присутствие рядом эльфийки, которая, согласно его воспоминаниям, присоединилась лишь недавно, немного успокаивало. Риден помнил, как неловко пытался ухаживать за ней, и как у него получалось даже хуже, чем он предполагал, однако судя по всему, Айра испытывала к нему симпатию, раз уж оказалась сейчас здесь. Впрочем, если она говорила правду и прошел год, трудно было думать о том, что могло за это время измениться. — Просто расскажи, что произошло. Почему мы в Тевинтере? Разве он не осажден кунари?

— "Просто" тут не выйдет. Если я скажу тебе, что Могильщики оказались избранными пророчества и помогли Древнему Богу Разикаль победить в мире за зеркалами эльфийского бога Фен'Харела, и таким образом дали возможность Империи стать самым могущественным государством, управляющим стаями драконов, то... — глядя на Ридена, девушка заметила его реакцию. — Вот-вот. Ты верно подумаешь, что это какая-то чушь. Однако именно так и случилось. Просто... это долгая история, и мне надо многое тебе рассказать.

— Какой-то бред. Напоминает утро после дикой попойки, когда я проснулся среди валяющихся в таверне Орлесианских Львов, причем все из них почему-то были выкрашены в зеленый цвет, — буркнул потрошитель. Головная боль стала сильнее, и он откинулся назад на кровать. — Как я потерял память, Айра? — вдруг спросил он после длительной паузы, будто бы силясь вспомнить что-то, что навсегда ушло, стерлось из его воспоминаний. Если бы он только знал, что случилось на самом деле… простил бы он эльфийку? А свою мать, которая согласилась на это ужасное действо?

— Демон, питающийся воспоминаниями своих жертв. Во всяком случае так решили в Лабиринте... Лабиринте, который ты тоже не помнишь, — слегка покачала головой колдунья. — В общем, это не из-за удара головой, всё куда сложнее. Передохни немного, мне надо уладить одно дело, связанное с... нашей работой, — сказала она, избегая упоминать легионы. — Поспишь, голова пройдёт, я вернусь и всё тебе расскажу.

— Демон?.. — Риден замолчал, переваривая полученную информацию. Демон мог бы сделать так, чтобы он забыл едва ли не целый год. Вот только это было правдой лишь со слов малефикара. Однако с того момента, как они встретились, у Ренна не было ни единой причины не доверять эльфийке. Она хоть и была в прошлом одной из Змей, помогала им и ни разу не соврала. Поэтому он просто кивнул и закрыл глаза. — Ладно, хорошо. Ты знаешь о демонах больше, чем я, поэтому тебе видней. Проклятье… ненавижу долбаных демонов.

Айра, оставив потрошителя одного и отправившись в расположение офицеров легиона, по пути сама стала усиленно вспоминать все те обстоятельства, при которых она была с Риденом в Монтсиммаре после той прогулки по рынку. Да, рассказывать придётся много. Очень много. И лучше бы передавать информацию о происходившем после того дня постепенно, иначе потрошитель просто лопнет от переизбытка информации и важных событий. С Мэй девушка договорилась, чтобы она сначала подвела воина к лломеринским событиям, а затем уже открыла всю правду и Риден увидел бы мать. Так будет легче всё воспринять.

Пожалуй, единственной причиной, по которой Айру в итоге не завалили бумагами и не послали на все четыре стороны со своими заявлениями, было упоминание Верховного Жреца. Колдунья, говоря о пропаже памяти у потрошителя, ссылалась на события, предшествовавшие встрече с Авгуром, и, видимо, этим смогла убедить центуриона дать шесть недель на реабилитацию. Имперец тихо ругался, но в итоге предпочёл не иметь лишних проблем с этими двумя. В конце концов, их имена и портреты прибыли с приказом жреца ещё полгода назад, а это значило не так уж и мало.

Удовлетворённая результатом, чародейка забрала те немногие личные вещи, что были у неё и Ридена в армии, и затем вернулась в дом Мэйрис. Пока Риден восстанавливается, она будет помогать по хозяйству, никуда не деться. Потом ещё по возвращении в легион надо будет помогать воину заново привыкать к местным порядкам и ратному делу. Да, демоны, всего несколько часов назад всё было лучше некуда, а сейчас... Почему же всё сложилось именно так?

Вечером чародейка зашла с едой в комнату, где пока находился потрошитель, и, сев у кровати, поставила миску с супом на небольшую тумбу рядом. Рука её мягко легла на плечо воина.

— Риден, — негромко позвала его Айра. — Ри-и-иден, проснись, тебе поесть надо.

Ренн не спал. Он просто лежал с закрытыми глазами, прокручивая в голове слова Айры снова и снова. Столько вопросов… ему хотелось спросить о многом, начиная от того, что случилось со Змеями, куда пропали все их спутники, но главный вопрос, мучивший его, заключался не в этом. Открыв глаза и взглянув на волшебницу, он только хмыкнул. Ему хотелось выйти и посмотреть, каким теперь был Минратос; город, в котором он никогда не был, но который был сердцем Тевинтера. О нем ходило множество слухов, доходило даже до историй о бродящих по улицам демонах, сражающихся с кунари-захватчиками. Правда, в последнее время главной чертой города была осада, но Айра сказала, что ее давно сняли. Интересно, восстановится ли столица или сгниет, как Денерим, погрязший под собственным весом.

Однако спросить ему хотелось не об этом. Серо-стальные глаза под длинными ресницами, которые достались потрошителю от Мэйрис и делали его взгляд гораздо мягче, чем могло показаться поначалу, остановились на лице малефикара. От ее прикосновения он вздрогнул.

— Если все закончилось и все разошлись, — медленно произнес парень, понимая, что в конце концов так и произошло бы, даже если бы он не потерял память. — То почему ты здесь? Почему мы в Минратосе вместе? Я ведь хотел… хотел отправиться в Орлей и восстановить Орлесианских Львов. Быть наемником. Это все, что я знаю и умею.

— Мир изменился. Скоро в Орлее будут маршировать легионы Тевинтера, и для банд там останется мало места. Ты хотел восстановить Львов, да, но во время нашего похода случились вещи, которые заставили тебя выбрать иной путь. По этой же причине ты здесь. И я здесь. Мне достаточно было бы сказать пару слов, чтобы ты осознал, почему из того отряда, что ты помнишь, рядом только я, но... давай я расскажу всё по порядку, тебе проще будет воспринять ход и причины событий.

— Хорошо. Рассказывай. Обещаю даже, что не буду перебивать, — потрошитель слабо улыбнулся девушке. Что ж, если уж он и был бы рад компании кого-то из Могильщиков, то это была бы компания Айры. Он даже не знал, почему бросился на ее защиту, когда Валья угрожала убить ее; не знал, почему даже логичная для Могильщиков подозрительность в случае малефикарши давала трещину. Ей хотелось доверять. Пусть даже и с летальным исходом. Но ведь она была сейчас здесь, помогала ему, не бросила где-нибудь в канаве Минратоса. — Это твой дом? — поинтересовался Ренн, оглядываясь и снова подмечая, что комната была хоть и не шикарной, но и далеко не бедной.

— Это... в какой-то мере это... твой дом, — задумавшись, ответила Айра. — Мы до этого ещё дойдём. Так... ты говорил, что помнишь ту прогулку по рынку. Мы тогда, если я правильно помню, собирались убить дракона для хозяина "Счастливого Нага". Так вот мы его убили. И взяли у него немного крови для возможных ритуалов. Одним из этих ритуалов стало превращение тебя в потрошителя. У тебя были серьёзные проблемы с наседающими демонами, Риден, и в итоге ты сам согласился на это. Ради безопасности. Я провела его, ты переборол зверя и остался при своём уме. Вскоре ещё выяснилось, что Валья была моей двоюродной сестрой. Деталями нагружать не буду, это и правда так. Мы с ней сдружились, вместе были часто, ты тогда решил ко мне не лезть лишний раз, чтобы не мешать семейному воссоединению, — усмехнулась девушка. — В общем... мы замаскировались под отряд "Чёрные Клинки", сменили внешность некоторым и отправились в форт. Там дошли до коммандора Змей, а он нас сразу раскусил, так как получил наводку на тебя, как на члена отряда. Мы убили его и лейтенантов, смогли без лишнего шума покинуть форт и отправились в Джейдер, чтобы оттуда взять корабль до Лломерина. Маркус должен был быть там и мы шли за ним дальше.

Эльфийка вздохнула, следя за реакцией Ридена.

— Это всё основное, что касается Монтисиммара. Собственно, что мне хочется сейчас спросить у тебя: ты ведь... чувствуешь всё как потрошитель. А на тот момент, который ты ещё помнишь, ты им не являлся. Ты не ощущаешь какой-то непривычки? Мне кажется твоё тело не должно было забыть, как воспринимать мир с драконьей кровью. И... помнишь ли ты всё то, что узнал, становясь потрошителем? Память поколений. Я не уверена, находятся ли подобные знания в разуме или же в самой крови.

— Не уверен, что это воспоминания, но я помню. Будто сон, который мне приснился когда-то давно. Словно я был кем-то другим, в другое время, в другом месте. Трудно сказать, — признался Риден. — И еще кажется, будто я забыл что-то очень важное, но никак не могу понять, что. Продолжай, — закончил он, не сводя взгляда с Айры. — Что произошло потом?

Что-то очень важное... Чародейка вздохнула. Надеялась, что это чувство не будет вечным.

— В Джейдере мы не задержались, нашли отплывающий корабль довольно быстро, на нём и отправились в море. Сначала наткнулись на эльфийских пиратов, протаранивших наше судно, и отбились. Не меньше полусотни убили именно Могильщики. Позже... позже мы натолкнулись в море на плывущего с обломками парня. Корабль его дракон потопил. Этот же дракон напал на нас спустя несколько часов, чуть не увёл наше судно на дно. Сначала крылья ему перебили, затем уже на самом корабле дорезали. Это уже, считай, второй у нас на счету уже был. Некоторые думали, что его Маркус послал, потому что драконы в Недремлющее море до тех пор не заходили. Дальше до Лломерина добрались без происшествий, только в порты по пути заходили, но уже без кровопролитий. Ну... разве что там было одно дело с бунтаркой, сидящей внутри клетки в трюме, но в итоге её сдали капитану и её по доске пустили.

Айра сделала пару секунд паузы, думая, как бы получше сказать то, о чём она вообще хотела сказать.

— Там... сложилось одним вечером, незадолго до убийства дракона, всё так, что ты переспал с Вальей. Сам, без принуждения, — сказала она и потупила взгляд в пол. — А после убийства чудовища услышал один мой разговор с ней... и в общем пока корабль не добрался до острова... мы втроём были. По ночам, имею в виду, — собравшись с духом, девушка подняла взгляд, не зная, как воин сразу отреагирует. Всё же он мог быть близок к тому монтсиммарскому Ридену, а не к потрошителю. Просто по ощущениям.

— Валья... и ты...? — Риден подумал, что даже рассказ про пробужденного Древнего Бога теперь кажется больше похожим на правду, чем то, что Айра сейчас рассказала. — Я... надеюсь, не сделал ничего непростительного. И где же Валья теперь?

Он действительно был сейчас больше похож на самого себя перед ритуалом, хотя колдунья была уверена, что пройдет совсем немного времени, прежде чем его характер снова изменится под влиянием крови. А может быть, его личность изменилась не только из-за этого, но и из-за событий? Как попытка утопления Аматы, приведшая к вспышке бешенства, и многих других? Ренн и сам не понимал до конца, как реагировать на такое заявление. Ему нравилась Айра, и в данный момент он обдумывал скорее варианты, как рассказать ей о том, что чувствовал, но после ее слов это все казалось попросту глупым. Он чувствовал себя так, будто слушал рассказы о совсем другом человеке, а не о самом себе. Да и тот Риден Ренн, который сейчас пришел в себя в Минратосе, сильно отличался от того, о котором рассказывала малефикар.

— Ты... ничего такого не сделал, не беспокойся, я... сама не была против. А после окончания путешествия все разошлись, — начиная ощущать что-то нехорошее, ответила малефикар. Если она и впрямь совершила ошибку, то теперь уже расплачиваться придётся не только потрошителю, но и ей самой. — Она где-то в Тедасе, я не знаю где. Но... не торопись всё додумывать пока. В Лломерине, в первый же день, спустя час-два после схода на берег, когда мы остались одни в твоей комнате таверны, ты признался мне, что... — Айра ощутила слабую дрожь по телу, опасаясь реакции Ридена, и тут же уняла её. Нет, в этот раз она не должна стать такой же расхлябанной, как в Неварре, — что ты испытывал ко мне чувства. Как раз ещё с Монтсиммара. Я... я сама до тех пор никогда не любила, но п-после твоих слов тем же вечером снова пришла к тебе. Ты сказал, что не хочешь меня потерять, но... словно считаешь свою собственную жизнь незначимой. Я так подумала. И сказала, что ты нужен мне, что я не хочу тебя потерять тоже. Ты ответил, что не ищешь смерти и будешь сражаться за свою до конца.

Хоть дрожь девушка унять и смогла, нервы всё равно начинали слегка шалить, это было заметно.

Слушать все это было странно. Все равно что читать книгу, написанную о героях, с которыми иногда себя ассоциируешь, но знаешь, что они ненастоящие. Риден слушал эту довольно нервную тираду молча, но когда Айра перестала говорить, наступила неловкая пауза. А потом она почувствовала руку на своей ладони.

— Значит, приглашать тебя прогуляться под луной и съесть еще пару яблок на палочке уже поздно, да? — Риден криво усмехнулся. На самом деле он чувствовал себя уже достаточно хорошо, чтобы выйти из дома, но не хотелось слишком пугать Айру. Драконья кровь позволяла приходить в норму куда быстрее, чем обычный человек, даже после вмешательство в разум демона. Физически с ним было все в порядке, но психологически Айра не могла предсказать, какие у ее заклинания могут быть последствия. Сейчас все выглядело так, будто Риден был просто растерян.

— Да нет... совсем не поздно, я бы даже рада была, — чуть улыбнулась колдунья. — Только впереди ещё много чего надо рассказать, и тебе... как минимум в паре моментов будет очень непросто, — взяв руку Ридена в свои, сказала она. — В Лломерине первым нашим заданием оказался грабёж одного местного богача, Роше его звали. Он финансировал экспедицию в древние руины, находящийся где-то в джунглях. В доме отсутствовал на тот момент, и поэтому наши думали, что всё пройдёт без лишних проблем. Оказалось, что его жена, вернувшись оттуда, принесла с собой проклятую вещь — разбитый горшок. Она была проклята Голодом и пускала на еду собственных слуг, кормя при этом человечиной и своих мабари. Роше, вероятно, тоже подхватил это и... когда мы прибыли, кроме псов и останков убитых никого не оставалось. Из отряда проклятие схватил только Тайбер, и пробыл он с ним до тех самых пор, пока мы не добрались до тех руин и не уничтожили демона. Потом там было одно дело Элендара, связанное с порождениями тьмы, из-за которого нам пришлось прождать целую неделю, так как он с Вальей и Ударом уплыли куда-то. А потом...

Айра сделала глубокий вдох.

— Мы встретили твою маму, Риден. Мэйрис.

— Мама... жива? — похоже, Ренну действительно было непросто все это осознать. — Где она?

Знать о том, что произошло с другими Могильщиками, было даже интересно; но узнавать о подобном вот так, одной фразой, казалось неправильным. Неужели он и вправду все это забыл? Забыл Айру, забыл Мэйрис? Демон отобрал у него воспоминания о самом дорогом, самом важном в жизни, оставив пустоту и непонимание. Нахмурившись, потрошитель оскалился.

— Если я когда-нибудь встречу еще хоть одного демона, ему не жить. Творить такое с душами смертных... нужно быть чудовищем.

На секунду внутри Айры всё сжалось, но виду она не подала. Она знала, что совершила ужасный поступок, но искренне надеялась, что это в итоге пойдёт на пользу. Всё это было тяжело, но она верила, что справится.

— Она... она здесь, в этом доме. Это её дом, Риден.

— Я должен ее увидеть, — твердо ответил Ренн, почти не притронувшись к еде. — А потом... потом я хочу, чтобы ты рассказала мне все остальное. Или вы обе.

Поднявшись с кровати, он на мгновение остановился; после столь долгого сна головокружение навалилось резко и без предупреждения, как опасный противник, скрывающийся в тенях. Покачнувшись, потрошитель удержался, опершись рукой о стену. Опустив глаза, посмотрел на несколько свежих, недавно полученных шрамов. Он работал наемником или это осталось после приключений с Могильщиками? Неосознанно провел пальцем по длинному, рваному шраму, который шел от шеи наискосок. Доспехов, которые Ренн носил в Монтсиммаре, было не видно. На нем были только простые льняные штаны.

— Я знаю, что должен. Идём, — кивнула эльфийка и, аккуратно взяв потрошителя за руку, повела в другую часть дома. Всё начиналось заново, но теперь неожиданностью это будет только для Ридена. На самом деле за Мэй Айра беспокоилась ничуть не меньше. Та переживала за Регулуса явно не меньше сына, и теперь ей тоже придётся делать вид, словно его нет. И никогда не было.

 

***

Шесть недель «отпуска», которые Айра с таким трудом выбила в Легионе, подходили к концу. За это время Риден Ренн полностью услышал всю историю, такой, какой она была — за исключением некоторых деталей. Малефикарше и Мэйрис приходилось поддерживать ложь, и похоже, им придется делать это до конца жизни. Потрошитель заново научился управлять своими способностями, что было далеко не так трудно, как привыкнуть к тому, что сейчас он служит в Легионе, а не в отряде наемников, которым закон не писан. Да и за прошедший год он отточил многие боевые навыки, которые приходилось теперь вспоминать скорее телом, чем разумом; привыкать к новым доспехам легионера, существенно отличающимся от привычных легких, но удобных доспехов наемника, и к тому, что у него теперь есть настоящий дом. Хотя дом принадлежал Мэйрис, она никого не торопила покинуть ее территорию. Мать Ренна ушла с головой в работу и вообще редко появлялась, предпочитая проводить большую часть времени в кузне, и Ридену иногда казалось, что она смотрит на своего сына с легким чувством вины, но он перестал обращать на это внимание.

Наступал Парвулис, и пора было возвращаться на службу. Спустя пару недель два легиона выдвинулось в Орлей, ещё несколько в восточные государства: Ривейн и Марку. После быстрого завоевания юга сверху поступили приказы выделить легионеров для наведения порядка в захваченных и недавно присоединенных территориях, и Ридену хотелось вызваться добровольцем. Проводить время на одном месте, избивая манекены, становилось почти невыносимо.

Айра была рядом всегда. Она действительно делала всё, что могла, чтобы Риден восстановился как можно лучше, отдавая этому силы и время. В конце концов, именно она была ответственна за всё случившееся с потрошителем, и именно она была обязана хотя бы частично сгладить чудовищность своего поступка. Проще всего было бы, если бы колдунья сама смогла изменить у себя память и сделать так, чтобы отношений Ридена и Аматы в ней никогда не существовало... но это было невозможно. Айра знала, что сможет это пережить и не заставит себя страдать, ведь её воин получил лучшую жизнь. Жизнь, которую он не просил, и о происхождении которой он не должен будет узнать никогда. С годами всё должно пройти.

Когда же появилась возможность отправиться в Орлей на полноценное задание, девушка решила откликнуться с желанием ничуть не меньшим, чем у Ридена. Тренировки и обучение в армии — это одно, а полноценная работа в поле — совсем другое.

База Легиона, рядом с которой были обнаружены действия группы радикалов-фанатиков, располагалась в месте, в которое ни Риден, ни Айра не ожидали никак вернуться — по крайней мере, столь скоро. Городом, в котором расположился штаб, который стал центральной точкой, связывающей Орлей и Тевинтер, был Монтсиммар. Флаги Змей в форте сменились на тевинтерские с драконами, жители стали чуть более настороженными и чуть менее фривольными, но в целом город почти не изменился. И когда лошади антуража, частью которого были и потрошитель с малефикаром, проехали в городские ворота, Ренн тихонько присвистнул.

— Ты только глянь. А вон и «Счастливый наг», — он в последнее время мало говорил и все больше уделял внимание тренировкам. Было ли это следствием потери памяти или чем-то еще, сказать было трудно, но при виде знакомых улиц его глаза чуть загорелись. — А вон там рынок, где я тебе яблоко дарил. Помнишь?

— «Счастливый наг»... — повторила Айра, чуть улыбаясь. — Помню, конечно. Надо будет снова туда сходить, как время появится, а то я успела даже соскучиться по тому времени, когда только встретила вас.

Хоть на тот момент эльфийка не знала о своём родстве с Вальей и вообще была объектом подозрений в отряде, за год воспоминания успели слегка сгладиться и всё не казалось таким уж нервным. Плохое девушка в любом случае старалась не запоминать.

— А ведь это ты был первым человеком из Могильщиков, с кем я вообще говорила. В переулке том. Ещё Амата была, но ты в разговоре явно выглядел главней. Интересно сложилось.

— Да уж, — Риден фыркнул, натягивая поводья и пропуская вперед всадников, одетых в легионерскую броню с плащами черного цвета. Это были солдаты более высокого ранга, их задачей было то, что обычным воинам не под силу. Специальные отряды секретного назначения… или вроде того. Ренн и бюрократия не слишком сочетались и не любили друг друга. Конь потрошителя, немного нервный из-за толкучки в городе, ударил копытом о брусчатку, когда его остановили на краю дороги, слишком узкой для нескольких конных отрядов, под навесом рядом со входом в «Счастливый наг». Проводив взглядом конников, Риден закатил глаза. — Тоже мне, особенные снежинки.

— Имперские каратели? — хмыкнула колдунья. — Мне кажется, если уж нас послали за фанатиками, то с этими нам ещё предстоит встретиться. Ты же кстати форт не помнишь... Надеюсь тевинтерцы успели там прибраться, а то там повар был один, отраву всякую готовил, лучше бы ничего из его продуктов к нам не попало.

Когда отряд черных плащей проехал, едва не затоптав тех нерасторопных монтсиммарцев, которые вовремя не отскочили, Ренн и Айра переглянулись и решили заскочить в форт. Там как раз располагалась их временная база и там же они должны были получить новые приказы. Город действительно не сильно изменился, даже тот самый торговец лошадьми был на своем месте, когда легионеры проезжали через рынок. Риден только хмыкнул, когда понял, что тот их не узнал и почтительно склонился перед представителями новой власти. Интересно, что сказали бы те, кто знал Могильщиков раньше, об их новой роли в великой Империи? Плюнут им в лицо? Орлесианцы точно не были в восторге от экспансии и от насильственного присоединения, особенно после случившегося в Вал Шевине. Так или иначе, следовало сосредоточиться на задании.

Деревню, которая располагалась неподалеку от города, зачистили быстрым и молниеносным ударом. Как оказалось, именно такие деревеньки, глухие и отдаленные, были настоящим раем для радикалов-староверов, и приходилось вычищать оттуда эту заразу огнем и мечом. Однако Минратос считал, что легионеры справятся и без помощи драконов, и Риден намеревался доказать это собственным примером.

Айре всё это сильно напомнило выездные операции Змей, только имперцы действовали быстрее, точнее и слаженнее. А враги, по сути, были всё теми же, только идея поменялась: вместо денег появилась религия. Разве что среди них появилось побольше профессионалов из военных, наёмников и выживших банд разбойников. В общем, места для ностальгии было достаточно. Забавно, что можно её вообще испытывать по временам службы в ордене убийц. Однако если бы не Змеи, сейчас бы Айры тут не было.

Но не всех фанатиков в деревне перебили, часть оказалась схвачена и перевезена в Монтсиммар, в те самые подземелья форта, где раньше держали своих жертв бывшие хозяева города. Колдунью ещё назначат допрашивать их вместе с другими магами крови из прибывших легионеров, не всё было так просто. А затем снова рейд, и снова допросы. И так пока командование не решит, что группе отлова радикалов надо будет перебраться куда-то ещё. Айра лично пока никуда не торопилась. Этот город ей нравился, и хотелось снова хоть немного походить по нему с Риденом. Вспомнить то время.

В форте отряд наконец на время разбился. Часть передавала пленных, часть отправилась заполнять бумаги, некоторые наконец смогли отдохнуть. Айра и Риден оказались в третьей группе и остались снаружи, дожидаясь, пока не поступят указания. Может быть прямо сейчас пошлют куда-то ещё, кто знает.

Волшебница, прислонившись к стене крепости, осмотрела на белой ткани одеяний места, заляпанные кровью фанатиков. Надо будет ещё отстирывать потом. В левой руке была стальная маска боевого чародея, и девушка, засмотревшись на неё, о чём-то задумалась, а затем, вдруг вспомнив, слабо хлопнула себя по лбу.

— Завтра же четвёртое число, Умбралис уже, — усмехнулась она и подняла взгляд на Ридена. — Я ведь не напоминала тебе, что это за дата, да? Я родилась в этот день.

— Завтра? Твой день рождения? — Ренн удивленно покосился на Айру. В бою и во время дознавательных операций она была действительно незаменима. Прошлые навыки, полученные во время работы на Змей, определенно пригодились Легиону. Сам он предпочитал прямые и в какой-то мере честные битвы, и среди фанатиков тех, кто мог бросить ему вызов, находилось достаточно. Он иногда скучал по Мэйрис, но ничем этого не показывал, понимая, что лучше не навязываться матери и позволить ей жить своей жизнью. После возвращения в город он планировал навестить ее и поделиться новостями о том, что происходит в Орлее. — Проклятие. А я ведь и об этом забыл. Какой подарок хочешь? После этой миссии нам неплохо заплатили, — он подбросил в руке кошель с золотом.

— Подарок... Если бы я вспомнила про это пораньше, то наверно уж что-нибудь придумала бы. А так... — Айра, сжав губы, вздохнула и задумалась. Чего бы ей хотелось? Ну, она в целом была не против всяких побрякушек, но во время службы их всё равно было особо не поносить. Посох она носила всё ещё тот самый из Неварры (вызывая зависть у некоторых магов Легиона), поэтому о замене и думать не стоило. Трудно...

— Не знаю даже... Слушай, первые допросы скорее всего будут завтра в первой половине дня, мы могли бы после обеда прогуляться на рынок и присмотреть там что-нибудь. Может быть опять мне яблоко в карамели купишь, м-м? Не обязательно как подарок даже, можно просто так, — улыбнулась девушка.

— Посмотрим. Может, тебе коня нового присмотреть? Или… О! — Риден щелкнул пальцами, вспоминая о чем-то. — Тут ведь есть театр. Как насчет коня, новой одежды и билета на какую-нибудь оперу? Тебе это интересно? — сам потрошитель не испытывал особой тяги к роскоши, но иногда это бывало даже забавно. И он начинал привыкать к тому, с каким благоговением на него смотрит простой люд. Даже к ненависти, плохо скрываемой под маской вежливости и подчеркнутого уважения, тоже привыкал. Это заставляло его чувствовать нечто вроде злорадства. Ведь раньше его считали обычным беглым заключенным, мусором, бешеной собакой. А теперь вот кланялись, как тот торговец.

— О-о-о, опера! — сразу воодушевилась Айра. — Точно, раньше же туда эльфов не пускали, но с приходом Империи, думаю, это исправили. Ну а даже если не исправили, то мы ведь из Легиона, не посмеют не пустить. Отличная идея, я давно ещё хотела там побывать. Тебе же... не в тягость сходить будет, верно?

— Да нет, почему? — Риден чувствовал себя спокойно; ностальгия по городу добавляла желание посмотреть, как изменилась здесь жизнь, а битв с радикалами было достаточно, чтобы погасить жажду сражений и крови на достаточно долгий срок. Поэтому он был вполне расслаблен. Достав трубку, он набил ее табаком — привычка, к которой он пристрастился еще с Минратоса. — Слушай, а не хочешь сходить в «Счастливый наг» завтра? Вспомнить молодость, так скажем. Пусть и без Могильщиков, но все равно.

— Конечно, я всеми руками за. Интересно посмотреть, остались ли там те же служанки. Разве что хозяина выперли наверно, как там его знали... Арно? Он ведь после нашей помощи наверно к Змеям всё же пробрался. Мне там печенье нравилось, на удивление хорошее, в основном за ним туда и ходила, пока в ордене работала, почему-то больше нигде такого больше не встречала. Ух, всё же я хоть немного, но люблю этот город. К деревням, в которых жила до этого, такого и близко и не было.

Риден только хмыкнул и пожал плечами, улыбнувшись и потрепав Айру по волосам. Ему хотелось сделать для нее что-то приятное, но он никогда не был подкован в том, как ухаживать за женщинами. Поэтому порой задавался вопросом, что в нем такого нашла малефикарша, что по-прежнему оставалась рядом. Но казалось, что она была даже счастлива, вот как сейчас. Прищурившись, потрошитель посмотрел на заходящее солнце над башнями и шпилями белокаменного форта, на город, который пусть и под пятой Империи, но все же жил своей жизнью, как и всегда. Какой-нибудь булочнице на рынке было все равно, кто сидит во дворце; она просто занималась своим делом, и думала лишь о том, как заработать на торговле и как не вылететь с теплого местечка под навесом, аккурат на палимую солнцем площадь. Империя или нет, люди оставались людьми и были в основном везде одинаковыми. Как бы ни сменялась власть, сколько бы крови ни проливалось за многие мили отсюда, настоящие изменения только начинались.

 

***

Айре повезло, на следующий день было назначено всего два допроса и оба удалось провести до обеда, при этом быстро заполнить все бумаги и передать их тем, кто должен будет дальше заниматься отслеживанием деятельности фанатиков. Всё же малефикар была не аналитиком, а больше исполнителем, полевым агентом. Пришлось правда слегка изменить методики под нужды Легиона, но в целом со своими обязанностями она справлялась на все сто.

Поднимаясь на первый этаж форта из подземелья, получившая разрешение покинуть расположение легиона до конца дня эльфийка была уже вся в предвкушении того, как проведёт сегодняшний день. Поход в "Счастливого Нага", затем рынок, и после ещё опера... Да, всё же день рождения выйдет запоминающимся. Причём даже без шуток, девушка всерьёз этого хотела. Едва выйдя из крепости во двор, Айра сразу заметила ожидавшего её Ридена и направилась прямо к нему.

— Ну что, меня освободили на сегодня, следующие допросы уже завтра вечером будут, — поправляя белый плащ легионера, сказала она.

Риден как раз в это время занимался предварительной тренировкой нескольких новых потрошителей, из тех, которые прошли ритуал под началом Айры. Услышав слова волшебницы, он отошел от тренировочных манекенов, на которых показывал самые смертоносные приемы во владении мечом, и пригладил короткий ежик волос. После вступления в армию он решил, что так удобнее, и если бы его сейчас видела Мэйрис, она бы узнала в нем многое от Хексариона. Пусть он и не был копией отца, но сходство было поразительным. Убрав мечи в ножны и поправив плащ, потрошитель улыбнулся. Иногда казалось, что он наконец нашел свое место в жизни, а иногда — что ему это было в тягость, и он подолгу смотреть в окно на горизонт, размышляя о чем-то, чего не мог понять. Будто он оставил незаконченные дела где-то далеко отсюда, но это быстро проходило.

— Ну что, готова? — спросил он, и после того, как девушка кивнула, они отправились в город. Пройдя через рынок и свернув к таверне, Ренн открыл дверь, и на него тут же обрушились голоса на все лады. Как всегда, «Счастливый наг» был полон посетителей, особенно во второй половине дня. Вместо Арно за стойкой стояла Мишель, та самая девушка, которую Айра когда-то подвергла магии крови, но она их не узнала. Лишь приветливо улыбнулась и помахала рукой.

Приятно было снова побывать здесь, спустя более чем год после последнего посещения города. Чародейка не могла не признаться, что успела соскучиться по этому месту. Месту, где началось путешествие, которое изменило всю её жизнь. Заказав у глухонемой служанки печенье и молоко с помощью той самой таблички, которой всегда пользовались раньше, Айра смогла найти незанятный стол в забитой таверне и заняла его для себя и Ридена. Спустя год всё казалось ещё очень привычным. Не было ощущения, словно всё, что тут было, было действительно давно. В конце концов, оно так и было: до встречи с Могильщиками колдунья пробыла в Монтсиммаре целых четыре года. Отвыкать от него придётся долго.

— М-м-м, — пробуя печенье, протянула эльфийка. — Да, этого мне точно не хватало. Печенье всё то же, чудесно. Не зря пришли, хорошее место всё же.

— Такое ощущение, что я был тут еще вчера. Но, наверное, это все последствия потери памяти, — пробормотал Риден, а затем встряхнулся. Сегодня ему не стоило поднимать темы, которые обсуждать было сложно и неприятно. Заказав кувшин с вином, он налил Айре стакан. — Ну, за твой день рождения? — усмехнулся он. — Может, номер закажем? Не все же в бараках сидеть.

— А давай закажем, я бы и комнаты те хотела повидать, — с энтузиазмом кивнула колдунья, беря вино. — Теперь тут даже поспокойней, не будет такого, что внезапно могут нагрянуть какие-нибудь бандиты. Да и фанатики не сунутся, если только не совсем уж самоубийцы.

Вздохнув, Айра сделала пару глотков и поставила стакан на место.

— Вино и печенье с собой захватим? — следом спросила она.

— Неплохо быть уважаемым в Империи человеком, да? Больше никакой работы ради пары золотых монет, — взяв еду и вино с собой, Ренн направился к лестнице, по дороге взяв ключ у Мишель. — Наверное, ты к этому привыкла у Змей, но для меня это все довольно… необычно. Не скажу, чтобы мне это не нравилось.

Поднявшись к комнате, он открыл дверь и пропустил Айру вперед. Обстановка не изменилась вообще — те же самые кровати, те же сундуки, те же полки с книгами. Как будто они и вправду вернулись в прошлое, только теперь уже никто не будет долбить в дверь и требовать немедленно отправиться на задание… разве что в Легионе что-то случиться, из ряда вон выходящее.

Айра взяла ещё одну печеньку и поглядела в окно, сразу вспоминая знакомый вид. Когда ещё Могильщики были тут, а она была под надзором у нескольких человек... Да, начиналось всё не самым лучшим образом. Тогда в самом деле из всего отряда ближе всего к ней был именно Риден, хоть и знакомы они были совсем мало. Тот разговор о крови и нормальной жизни, та прогулка с подарком, защита от Вальи, на тот момент это всё не казалось чародейке чем-то вроде особого внимания, но потом всё стало куда очевидней.

— Змей зачастую не столько уважали, сколько боялись, — после паузы в разговоре наконец сказала девушка, доедая печенье и присаживаясь на мягкую кровать. — Хотя и легионеров сейчас тоже побаиваются. Может через несколько лет привыкнут, а пока все будут слегка на иголках.

Чародейка, словно кошка, помяла пальцами мягкое одеяло.

— В армии таких кроватей нет, — усмехнулась она. — Центурион наверно не одобрил бы, если б узнал, что его легионеры могут позволить себе такое.

— Айра, слушай… — вдруг произнес Риден, отошедший к окну и глядящий сквозь закопченное стекло на город, который был ему так знаком. Заложив руки за спину, потрошитель подумал, что за прошедшее время он ни разу не поднял вопроса, который мучил его уже довольно давно. Наверное, он не хотел портить настроение малефикарше, и сейчас… сейчас казалось, что если этот вопрос задать, то он окончательно уничтожит праздник. — А, впрочем, неважно. — Он взял со столика бутылку с вином, сделав пару глотков и вернув ее на место с глухим звоном. — Сегодня твой день рождения.

Он снял с плечей плащ и бросил его в угол комнаты, сделал несколько шагов к Айре и подхватил ее на руки. Притянув голову девушки поближе и положив руку на ее затылок, Ренн поцеловал ее, предотвращая расспросы и волнения. Она сегодня заслужила расслабиться и провести время подальше от проблем.

— Я рада, что могу быть рядом с тобой в этот день, — обнимая воина, полушёпотом сказала чародейка. — Одна лишь эта вещь значит для меня больше, чем всякие оперы и платья. Но я туда всё равно хочу сходить с тобой. До этого была всего один раз, и то толком насладиться зрелищем не смогла. Сегодня всё будет лучше, правда? — с нескрываемым счастьем заглянула она в глаза Ридена.

— Все будет лучше, чем когда-либо, Айра, — пообещал ей Риден, обнимая девушку и закружив по комнате. Однако то, что глодало его разум изнутри все еще было там, ждало своего часа; вопрос, который назревал так долго, что теперь, словно перезревший фрукт, готов был обломиться с тонкой веточки и упасть на землю, расплескавшись черным густым подозрением. Но Ренн дал себе слово не поднимать эту тему как минимум до завтрашнего дня. Поэтому сегодня он решил сосредоточиться на том, чтобы Айра получила удовольствие от похода в театр и вообще всего вечера. Когда они закончили с вином и печеньем, он предложил отправиться на рынок за лошадьми и новым нарядом для девушки. Вечером должно было состояться представление, и времени до него у легионеров было не так уж и много.

На рынке они пробыли не слишком долго: малефикар представляла, какое именно платье хочет, и подходящее удалось отыскать относительно быстро. Хоть колдунья и понимала, что вряд ли наденет его раньше, чем ещё через год, было приятно ощутить себя в несовсем привычном, но долгожданном образе. Что удивительно, коней тоже удалось найти отличных, хоть раньше и продавали в основном побаливающих кляч да худых жеребцов, которым явно не хватало корма. Возможно с прибытием Империи дела и впрямь стали получше... а может быть это просто совпадение.

На конях в платье раньше Айра не ездила никогда, и поэтому садиться на седло боком было не слишком удобно. Но к этому можно было привыкнуть, а вот к периодически брошенным от прохожих взглядам не очень. О чём они могли думать, глядя на разъезжающую в платье на коне по городу эльфийку, учитывая, какое в целом было отношение к эльфам в нынешнем Тедасе? Колдунья старалась не забивать голову этими мыслями.

Уже приближаясь к опере, девушка ощутила странное волнение.

— Так необычно... — сказала она Ридену, глядя на массивное и красивое здание. — Мне как-то даже немного неловко от всего этого. Никогда раньше так себя не ощущала.

— Привыкай, — хмыкнул в ответ потрошитель, когда они направились к зданию театра, а подковы их лошадей весело выстукивали ритм по выложенной белым камнем дороге. В прошлый раз, когда Риден был здесь, он считал поход в театр пустой тратой времени; да и в принципе не любит тратить средства на то, что не несет немедленной пользы. Но с Айрой все как-то изменилось. Хотелось сделать что-то, чтобы она снова улыбнулась. Поэтому, спрыгнув с лошади перед главными воротами наверху широкой мраморной лестницы театра, Ренн подал руку эльфийке, словно настоящей благородной даме, и повел ее внутрь. — Мы теперь граждане Империи, и не простые, а уважаемые, — шепнул ей на ухо парень, когда они оказались в холле, посреди собравшихся на представление богачей. Только на этот раз не было видно мелькающих везде черных мундиров Змей, а вместо них можно было увидеть тевинтерские одеяния то тут, то там. Многие из Минратоса выказали любопытство посмотреть на города Орлея лично, с условием, что тевинтерцы будут считаться в них нацией высшего сорта. Не сказать, чтобы Ренн такое одобрял, но таковы были нынешние реалии.

Айра же была даже не то что тевинтерских кровей, так ещё и остроухой, и всё же служба в легионе позволила ей наконец почувствовать себя не изгоем общества, как раньше, а полноценной его частью. Никто бы не подумал просто так лезть или бросаться оскорблениями в сторону имперского солдата. Это вам не одиночек гнобить. И увидеть столько знати с севера было действительно неожиданно на фоне тех воспоминаний, что оставались о "змеином" Монтсиммаре. Проходя по холлу под руку с Риденом, девушка, в отличие от своего первого посещения этого места, теперь могла рассматривать всё спокойно и сразу, а не через прорези шлема, опасаясь наткнуться на кого-то из своего бывшего ордена, кто мог бы запомнить её доспех. Всё было иначе.

— В прошлый раз я очень многого не заметила, тут так чудесно, — отрывая заинтересованный взгляд от богатого зала и непривычных в нём людей, сказала Айра. — Помнишь, какие у нас места? У меня из головы вылетело от всего этого.

— Помню, пошли за мной.

Риден повел ее через холл к коридору, ведущему в ложу. Пожалуй, билеты были дороговаты, но он считал, что повод потратить деньги был — не каждый день у любимой девушки день рождения. Усевшись на свои места и дождавшись, пока им принесут закуски и вино, Айра и Риден Ренн наблюдали за разворачивающимся на сцене шоу. Айра не сводила глаз с происходящего, и потрошитель, который иногда бросал на нее украдкой заинтересованные взгляды, тихо ухмыльнулся. Похоже, с подарком он угадал, девушка и впрямь получала удовольствие, и не только от представления, но и от всей атмосферы — она наконец-то могла почувствовать себя представительницей высшего света, а не просто наемницей или остроухой бродягой. Через несколько часов они вышли из театра, довольные, чуть оглохшие от громкой музыки, чуть ослепшие от яркого освещения сцены, чуть пошатывающиеся от выпитого во время представления вина, счастливые. Спустившись по лестнице к лошадям, они вдохнули полную грудь воздуха ночного Монтсиммара. У верхушки фонарного столба, рядом с которым стояли кони, витали разноцветные мотыльки и мошкара, привлеченные светом.

— Наверно это был лучший день в моей жизни, — сказала Айра, поворачиваясь к потрошителю. — Спасибо... за всё.

Пусть ночь придётся проводить в казармах, а завтра снова будет служба, эльфийка была искренне счастлива. Этот день она запомнит куда лучше, чем многие другие. Это был не просто День Рождения, это был особый День Рождения. В компании с тем, кого она любила всем сердцем. Единственным человеком из всех, к кому она испытывала такие чувства. К кому она могла их испытывать. Больше всего в жизни Айра была уверена, что никого другого она так полюбить не сможет. Наверно, нельзя быть уверенным в таких вещах на все сто, но чародейку не переубедил бы никто на этом свете.

Слегка румяная от вина и осеннего холода, девушка обняла воина, заглядывая в его глаза.

— Знай, что бы не случилось, я всегда люблю и буду любить тебя, Риден, — тихо сказала она.

Риден улыбнулся и опустил голову, закрыл глаза и позволил себе хоть ненадолго, но расслабиться. Однако когда подул прохладный ветер, взметнув белый плащ Ренна, он все же неохотно признал, что пора было возвращаться в казармы. И все-таки…

— Айра, я хотел подождать до завтра, но у нас может и не быть на это времени, — все же решился спросить потрошитель. Вокруг не было лишних ушей, и было время поговорить серьезно, не рискуя быть прерванными другими легионерами и приказами командиров. — Ты говорила, что моя память была отобрана демоном. То же самое ведь уже случалось со мной, и есть способ все вернуть. Однако сам я найти этого демона не смогу. Ты поможешь мне? — он с надеждой покосился на малефикара, та была демонологом и у нее было больше опыта общения с демонами. Риден не стал бы поступать опрометчиво, не посоветовавшись с ней.

Айра невольно вздрогнула от неожиданности. Она видела в разуме воина, как он возвращал память о своём отце и детстве, и подозревала, что он мог бы спросить насчёт этого. Но не сейчас же... Девушка почти сразу поникла. Вновь пролетевший по улицам ветер заставил эльфку поёжиться.

— Мы... пытались найти того демона, — сказала она, теряя настроение ещё больше от того, что ей приходилось снова давать Ридену заготовленную ложь. — Но он затронул память всех, кого одолел. Неизвестно ни его имя, ни то, где именно в Тени он находится. Но даже если бы мы знали... скорее всего это была сделка. Решили, что проиграли ему, и пошли на это, чтобы выжить. И... сделку невозможно расторгнуть. Из нашего отряда Амата была ещё в одной такой ситуации и помнит её, она точно сможет подтвердить это. Я... рассказывала о демоне Желания.

Сглотнув, чародейка ткнулась лбом в плечо потрошителя.

— Ты... считаешь, что не сможешь нормально жить без этой памяти? — раздался тихий вопрос.

— Нет, конечно. Смогу. Но этот демон забрал у меня то, что ему не принадлежит, отобрал часть меня, которая, наверное, сделала меня таким, какой я есть сейчас. И я подумал, если есть шанс все это вернуть, пусть даже придется поискать демона в Тени и убить его, то с твоей помощью мы могли бы справиться. Но если ты считаешь, что это бесполезно… — Риден вздохнул и погладил девушку по волосам. — Я перестану спрашивать об этом. Я вижу, что тебе это неприятно.

— Это... не неприятно. Это больно, Риден. Мне тяжело от того, что ты потерял память. Если бы я могла... если бы я только могла, я бы вернула её тебе без раздумий, — Айра крепче сжала потрошителя в объятьях. — Но это правда невозможно. И я всё равно хочу быть рядом. Пусть бы даже ты забыл меня вовсе. Пусть бы ты забыл даже начало того пути с Могильщиками. Я готова сражаться за себя и за тебя. Всегда.

Чародейка на секунду прикрыла глаза, а затем, подняв голову, серьёзно посмотрела на воина.

— Твоя охотница.

— Моя, — подтвердил потрошитель, улыбнувшись и развеяв серьезный настрой, который внезапно накрыл их под этим фонарем, сменив счастливую усталость после представления. — Поехали, нас наверняка уже заждались, — предложил Риден, и двое всадников рысцой направились прочь от пятнышка света в темноту городских улиц, утонувших в полуночи. В его голове проскользнула мысль о том, что он тоже хотел бы найти способ все вернуть, однако каждый раз, когда Риден поднимал эту тему, Айра словно бы погружалась в уныние и грустила, даже больше, чем он сам. Это наталкивало на мысль, что, возможно, волшебница рассказала ему не все — но Ренн полагал, что у Айры, если даже она так и сделала, на то были причины. Возможно, с ним случилось что-то ужасное, и малефикар не хотела это вспоминать и говорить об этом. Он хотел бы иметь возможность все исправить, все вернуть и найти выход, но…

«Вопрос в том, юный дракон», — вдруг раздался где-то внутри разума чей-то шипящий голос. — «Что ты готов за это отдать?»…

— Эй, ты это слышала? — вздрогнул легионер, встряхнувшись, словно после сна. Он что, задремал в седле, пока они добирались до форта через весь город? Пожалуй, что так. Но Айра не слышала ничего, и Риден подумал, что это просто был минутный морок.

К завтрашнему дню он забудет об этом, и жизнь продолжится. По крайней мере, он на это рассчитывал.

[Thinvesil 17 802]

Эпилог Аматы Максиан

Минратос

Показать контент  

Зелёный дракон стал понемногу снижаться, как только впереди замаячили поредевшие пики Минратоса. Стаи драконов кружили над городом, то и дело спускаясь к земле левее и поливая находящихся там воинов всепоглощающим пламенем. И чем ближе приближались Избранные к городу, тем сильнее становился заметен размах осады: военный лагерь кунари был поистине огромным, обросшим укреплениями и машинами. Объятый огнём, он наконец-то рушился, обнажая голую землю, вытоптанную косситами за годы присутствия здесь. Практически всё сопротивление уже было сломлено, и дети Разикаль дожигали тех, кто желал драться до последнего. Со стен на происходящее взирали ошеломлённые солдаты, явно не ожидавшие такого поворота событий. Верховный Жрец не улыбался. Именно это он и должен был увидеть.

С высоты драконьего полёта стали заметны разрушения и в самом Минратосе, годы осады не прошли для него бесследно: руины зданий, побитые стены и башни, истрёпанные и грязноватые улицы — это бросалось в глаза сразу. На самом деле следов войны было куда больше, но увидеть их удастся лишь оказавшись в городе самому.

К тому моменту, когда Верховный Жрец наконец опустился на своём драконе, Разикаль, сотрясая землю, опустилась на пустырь перед огромными воротами, при этом оказываясь выше стен. Знать, офицеры легиона-защитника Минратоса, маги, солдаты — все вышедшие наружу склонились перед вернувшимся Древним Богом. Крауфорд встретил их, приветствуя Разикаль, Дракона Таинств, последнюю из Семи, Владычицу Тедаса. Следом к людям Империи воззвала и сама драконица. И пока одни продолжали кланяться госпоже, а другие, приходя в себя после речей, возвращаться в Минратос, чтобы начать устранение последствий бесконечного сражения, Жрец рассудил, что сейчас был не самый плохой момент, чтобы обратиться к своей повелительнице и разрешить дело Максиан.

— Госпожа! — громко воззвал он к драконице. — Твоя служительница, одна из Избранных, Амата Максиан хочет озвучить свою просьбу к тебе. Выслушаешь ли ты её?

Дракон всё ещё находился в своей истинной форме — ведь только так можно было как следует впечатать в сознания людей этот день, когда они победили с божественной помощью. Радость и облегчение от окончания долгой, мучительной и проигрышной войны должна была помочь им запомнить, кто сегодня спас Империю от краха. Изогнув шею, Разикаль посмотрела на мельтешащих под её лапами крошечных существ, одно из которых было чуть более полезным, чем другие — Верховый Жрец Крауфорд пытался докричаться до неё с земли. Опустив голову так, что пасть с гигантскими клыками, каждый из которых был больше человека, была совсем рядом, она взглянула на него. Крауфорда обдало жаром.

— Я слушаю, Верховный Жрец, — раздался над пустырем её голос, от которого шумели деревья и пыль сыпалась со стен осаждённого города.

Амата посмотрела на Крауфорда, а потом подошла к Разикаль и опустилась перед ней на колено, склонив в молчании голову. Она ждала, когда Верховный Жрец ответит богине, опасаясь встревать в разговор — Дракон Таинств обратилась к нему, а не к девушке.

Маленькая смертная молчала, не в силах заговорить первой, но Верховый Жрец попросил выслушать её, и Разикаль перевела на неё взгляд золотистых глаз, в которых отражалась сама Амата — будто бы окружённая танцующим пламенем, искажённая в тёмном зрачке, глядящем прямо на неё.

— Говори, — коротко произнёс дракон. В этом облике общаться с Разикаль было труднее, чем когда она была в обличии Маркуса Селестия, но так было нужно.

Амата подняла голову и заглянула в золотые глаза своей богини. Их богини. Единственной из тех, кто некогда вёл их народ. В её взгляде не было дерзости, просто девушке нечего было утаивать от Дракона Таинств.

— Величайшая, я не стала ничего просить, ибо я отдала тебе свою жизнь добровольно и не торгуясь. Но Предсказатель Таинств сказал, что я могу попросить награду за помощь в бою с Фен'Харелом. — Целительница сглотнула. Ей было очень неловко обращаться с просьбой, но она напомнила себе, что это нужно, прежде всего, для Империи и для верующих в Разикаль. — Если таково будет твоё соизволение, я смиренно прошу у тебя знаний. Давным-давно наши великие сновидцы: Талсиан, Дариниус, Альмадриус, Тидарион и многие другие — служили Семерым, и вы обучали их таинствам магии и знанию магии крови. Я молю тебя о том же, Мудрейшая, о, Дракон Таинств, непревзойдённая Разикаль, Наша Спасительница! — Тевинтерка замолчала и покорно склонила голову. Она могла, наверное, освоить это сама, но, во-первых, с тех давних пор многие знания были утрачены, и сейчас от былой мощи древних магистров остались лишь жалкие крохи. А во-вторых, слишком многое нужно было сделать и срочно. Ей помогло бы любое преимущество перед противниками Разикаль и новой Империи. 

Глаза прищурились, услышав эти слова. Приоткрыв пасть, дракон дохнул на Амату — ту обдало жаром пламени, спящим в недрах гигантского дракона, но её не перебивали и выслушали внимательно.

— Амата Максиан... ты заслуживаешь этих знаний по праву крови, растворённой в твоих жилах. Кровь... сильна, — произнесла Разикаль, и девушка знала, что уже слышала эти слова. Слышала от людей с драконьей кровью. Возможно, эти люди понимали больше, чем хотели признавать. — Я отдаю тебе знания твоего наследия. Не посрами имя Архонта Дариниуса, говорящего с богами.

Амата снова ощутила, как в её разуме появляется знание. Знание магии крови и сложных магических ритуалов. О каких-то девушка даже не слышала, даже не могла представить, что это возможно. Это было похоже на урок, полученный от сделки с демоном, но сейчас этого знания было намного больше. Оно заполнило разум целительницы, как утраченные и вновь обретённые воспоминания. Она знала их так, как будто всегда они были с ней, но в то же время девушка помнила глубину своего невежества. Едва справившись с ошеломительным приобретением, тевинтерка подняла на свою богиню взгляд чистых и искренне благодарных глаз. 

— Я благодарю тебя, о, Величайшая Разикаль, за твою щедрость. Я использую эти знания, чтобы поразить твоих врагов и вести твой народ к процветанию. Да восславят они твою мудрость и твоё божественное величие, — Максиан поднялась с колен и с благоговением смотрела на Дракона Таинств. 

Дракон не ответил ей, лишь скользнул взглядом по Верховному Жрецу, а затем расправил крылья и взлетел в воздух, сбив с ног тех, кто стоял слишком близко — ветер, поднятый этими крыльями, был подобен буре, сметающей всё на своём пути. Через несколько секунд тень дракона скрылась в облаках. Гадать, куда и зачем направляется богиня, было подобно гаданию о том, зачем птицы летают, поэтому и делом было совершенно неблагодарным. Перед Аматой и Крауфордом лежала почти невыполнимая задача — восстановить Минратос, как сердце Империи, а затем и всю её такой, какой она должна была быть.

Hide  

Аудиенция

Показать контент  

Первые недели после возвращения в Минратос были крайне загруженными и трудными. Всё несколько облегчилось с прибытием семнадцатого легиона, организовавшего поддержку Верховному Жрецу и сумевшего обезопасить главные дороги и города в западной части Империи. С закрытием Разрывов прекратились нападения демонов, пленённые кунари оказались обращены в рабство и присоединились к устранению самых серьёзных разрушений. Пока Крауфорд был занят бюрократией и возведением себя на вершину имперской иерархии, прибывшим с ним Избранным пришлось пережидать в одной из минратосских гостиниц. С продовольствием в городе всё было туго после столь долгой осады, но с открытием наземных и морских путей ситуация начала исправляться.

Церемония, на которой Предсказатель Таинств был объявлен правителем Империи, была далеко не такой роскошной, какой её можно было бы представлять. В условиях измотанного войной города всё было довольно спокойно и быстро, без лишних трат, пиршеств и празднований. Амата присутствовала на ней и видела всё лично.

И наконец-то появилось немного времени, чтобы устроить встречу. В нужный день Максиан смогла прибыть во дворец, где её встретили одетые в чёрно-фиолетовые одеяния безликие представители преторианской гвардии. Охраны во дворце было поистине много, это девушка смогла оценить сполна. Приближаясь к дверям кабинета Верховного Жреца, альтус смогла заметить помимо пары стражников ещё одного, с когтистой перчаткой на правой руке и незащищённой ладонью. Когда наконец стражи подвели Амату ближе, он вышел вперёд.

— Госпожа, — слегка кланяясь, поприветствовал он девушку. — По приказу Верховного Жреца мы обязаны проверять всех прибывающих на соответствие их личности через кровь. Меры предосторожности. Потребуется лишь несколько капель.

— Пожалуйста, — с достоинством кивнула Амата, бросив быстрый взгляд на дверь в кабинет. Вряд ли это ловушка, но лучше не терять бдительности. Она протянула руку и спокойно смотрела на мага, краем глаза следя за движениями по сторонам. — Если обязаны — выполняйте.

— Благодарю, — кивнул преторианец и, мягко взяв её кисть в левую руку, аккуратным и практически безболезненным уколом когтя создал практически незаметную ранку на безымянном пальце альтуса. Проступила пара капель крови и телохранитель Верховного Жреца, прошептав несколько слов, провёл рукой в воздухе. Несколько секунд ожидания, и маг отпустил девушку, отходя в сторону и протягивая ей платок. Видимо чтобы убрать кровь.

— Прошу, — снова поклонился он, стражи открыли двери кабинета Крауфорда.

Большой и просторный, он был приведён в полный порядок. Небольшой хаос разве что творился на рабочем столе Жреца, работающего с несколькими бумагами сразу. Внутри в разных краях комнаты было суммарно ещё восемь гвардейцев, оберегающих правителя Империи даже во время частных встреч. Безликие и безмолвные, они практически не двигались даже с появлением Максиан. Тяжёлая работа наверно. Кабинет был залит светом из больших окон по бокам, но на столе Авгура всё равно на всякий случай стояла зажжённая свеча.

— Амата Максиан, — отрываясь от работы и поднимая взгляд, ровным тоном сказал Крауфорд.

Амата прошла к столу, не доходя на три шага и почтительно сделала книксен.

— Верховный Жрец Крауфорд, — из-за присутствия охранников, которые наблюдали за ними, девушка не улыбнулась, а держалась подчеркнуто-официально. Однако глаза смотрели на Авгура с дружелюбием. — Я слышала, сообщение с Каринусом налаживается.

— Верно, сегодня прибыли первые корабли с гуманитарной помощью, транспортные появятся в ближайшие пару дней. Ты планируешь отправляться на восток при первой же возможности? — Жрец сложил руки перед собой в замок.

Амата стояла напротив, сцепив перед собой прямые руки, и рассматривала Жреца. Заметно было, что работы у него было много. Впрочем, девушка тоже не сидела без дела. Она успела обойти город, пробраться в Архив и изучить свою родословную — не обошлось без получения особого разрешения — и издалека полюбоваться на бравирующий повреждениями особняк её отца. Оставшиеся дни девушка провела в Библиотеке, штудируя магические фолианты и соотнося подаваемую в них информацию со знаниями, дарованными ей Богиней. И хотя с книгами она могла засидеться навечно, дела не ждали.

— Если у тебя есть для меня поручения, которые я могла бы выполнить до отплытия, я задержусь. Но пока я не вернусь с документами, подтверждающими мои права и происхождение, у меня до некоторой степени связаны руки. По крайней мере, я не могу действовать как Максиан, но в остальном — я к твоим услугам, Верховный Жрец. — Губы целительницы тронула едва заметная улыбка. — Но хотелось бы слишком не затягивать. — Улыбка ушла, волшебница понизила голос, чтобы охранники по углам не могли расслышать её слов. — Дело в том, что я в положении. И мне не хотелось бы задерживаться здесь до того времени, когда это станет заметно.

Амата легонько вздохнула и устремила на Крауфорда взгляд темных глаз.

— Если кратко: я всю жизнь прожила, считая себя сопорати; о том, что я — Максиан, я узнала только недавно. И я не намерена позволить ошибкам молодости поставить мой род под угрозу. — Голос девушки стал твёрдым, как сталь. Она уже приняла решение, которое считала правильным. Озвученная ею причина была только лишь частью правды, но от этого не становилась менее веской в глазах тех, кто знает цену крови. — Если ты позволишь, я останусь в Лломерине до родов, а потом вернусь без ребёнка. Отдам его каким-нибудь людям, им даже не обязательно знать, кто его мать. Его не будет в семейном генеалогическом древе, он — не Максиан. Я его никогда не увижу. — Волшебница говорила об этом спокойно. Казалось, мысль о том, чтобы избавиться от ребенка, не вызывала скорби. Что она на самом деле при этом чувствовала, можно было только гадать. — Разумеется, я не буду сидеть там сложа руки. У меня есть пара идей, как послужить Империи и убить двух зайцев.

— Если ты считаешь такое решение верным, — кивнул чародей. — Бастарды опасны для имперской знати. Пройдёт время, пока появится возможность организовать и сформировать Совет Империи, и до тех пор у меня для тебя нет никаких заданий касательно Тевинтера. В Лломерине ты бы могла разведать для нас обстановку, заодно проверим, насколько ты склонна к подобной работе. Какие капитаны смогли бы уйти в торговлю, какие оказались бы не склонны заключать какие-либо соглашения с новой Империей. Там есть наши агенты, и они время от времени присылают отчёты, но ты можешь расценивать это как возможность проверить свой потенциал в области получения информации. В Тевинтере тебе это понадобится вне зависимости от того, чем ты будешь заниматься.

Амата слегка склонила голову. Волшебница уже обдумывала такой вариант, и пришла к выводу, что это хорошая возможность закрепить и проверить уроки, полученные во время приключений с Могильщиками. 

— Я займусь этим, Предсказатель Таинств. Кроме имён агентов мне также понадобятся имена и адреса, кому слать отчёты и сведения для тебя. И ещё у меня есть одна идея, — девушка с энтузиазмом подняла взгляд. — Если сейчас пробовать подмять Лломерин под себя и посадить там префекта, привыкшие к свободной жизни бродяги этого не примут так просто. Но мы могли бы установить свое влияние на острове другим способом. 

Волшебница сделала вдох, собираясь с мыслями.

— Тот Лабиринт в центре острова — уникальное место. Он полон загадок, и многие пытались его покорить, но никто оттуда не возвращался. До нас. Я могу аккуратно запустить слухи, что последняя группа приключенцев преуспела, потому что молилась нашей Владычице Разикаль, Повелительнице Лабиринтов и Тайн. И она отозвалась на их молитвы и вернулась к смертным, чтобы вести людей и повелевать ими. И что если кто-то пойдёт в Лабиринт с искренней верой и молитвами нашей Богине, и заслужит её благосклонность — тот сможет пройти испытания и получить награды.

Девушка перевела дух.

— Это не обязательно должно быть правдой — Величайшая сама будет решать, обращать на них внимание или нет. Я пойду туда, уничтожу самые опасные ловушки и закрою магией места, не предназначенные для взора простых смертных. Может, даже сама какие-то добавлю попроще. И возведу алтари на тропах, у которых паломники смогут молиться Ей. Там крайне тонкая Завеса, так что молитвы и вера должны легко проникать. Может, Великая даже к кому-нибудь снизойдёт, если тот будет искренен и упорен — не важно. Главное, что мы можем сделать из него место силы для Разикаль и паломничества для людей: верующие получат своё маленькое чудо, Дракон Тайн — поклонение, а местные — приток паломников, которым будут продавать сувениры и религиозные предметы, благословляя нашу Великую Разикаль за благоденствие. Я думаю, все только выиграют, а мы установим своё влияние. — Амата вопросительно посмотрела на Жреца, ожидая его замечаний.

— Лабиринт больше, чем ты можешь себе представить. Я знаю, что избранные были в нём, но сколько бы вы в нём не находились и сколько всего не видели бы, уверяю, там есть много больше. Исследовать всё — крайне серьёзный риск. Тонкая Завеса будет позволять демонам и духам заново занимать освобождённые места и менять их под свои нужды, либо находить новые. Если и делать часть Лабиринта местом поклонения Разикаль, то нам нужна небольшая область ближе ко входу. Если нужны тропы, то можно построить карту для нескольких небольших основных и наиболее безопасных, не идущих глубоко внутрь сети, и давать паломникам ходить по ним, не забредая в заселённые духами места. Самим паломникам встречи с созданиями Тени ни к чему — мы просто будем терять поклонников Дракона Таинств, это место исключительно опасно, — спокойно объяснил Жрец. — Касательно агентов и адресов: мой человек доставит тебе все необходимые сведения до вечера. Либо лично, либо в твои апартаменты в гостинице.

Амата кивком поблагодарила Жреца за разумные замечания.

— В таком случае я сделаю всё как можно более осторожно и аккуратно. Я пойду туда не одна, а с телохранителем, и закрою от смертных тропы, ведущие вглубь или во владения духов, чтобы только сильные маги могли пройти дальше. Головоломки и магия будут подсказывать паломникам направление: я уже знаю, как это можно сделать — в Имперской Библиотеке немало полезного. — Девушка слегка улыбнулась, радуясь своей предусмотрительности. Пока дела в Минратосе налаживались, волшебница вынашивала захватившую её идею и отыскала в книгах нужные ей заклинания и задачки поинтереснее, но приемлемой сложности. — Кстати, мне ещё нужен какой-нибудь документ, дающий мне право взять книги на время. Безымянной магичке их никто не выдаст с собой, а я бы хотела взять несколько для изучения во время плавания туда и обратно. — Целительница ещё раз перебрала в уме все свои приготовления. У Верховного Жреца была уйма работы, и девушка не хотела понапрасну тратить его время. — Ещё мне нужны деньги на проезд на корабле до Антивы, а потом до Лломерина. За двух человек. На проживание там мне они не понадобятся, заработаю простым трудом — будет легче сойтись с населением и моряками. Кажется, все, — подытожила Максиан и сцепила руки в замок за спиной. — Я готова отправиться на первых же кораблях, а потом вернуться уже как Амата Максиан и вступить в права наследования.

— Документ и деньги, — повторил для себя Крауфорд, делая в голове пометку. — Как долго ты планируешь пребывать в Лломерине?

— До родов, не дольше, — спокойно ответила девушка и прикинула время в уме. — То есть, не более пяти месяцев — и сразу обратно. По моим расчётам этого срока будет достаточно, чтобы произвести разведку, разобраться с Лабиринтом и даже немного передохнуть перед самым концом беременности. Времени на восстановление мне не понадобится. Я целительница и скульптор плоти, я без труда верну себя в форму. — Она произнесла это просто, без лишнего хвастовства, понизив голос, чтобы охрана не слышала. — И я тебя очень прошу, Крауфорд, пусть о моей первой беременности никто не узнает. Могильщики меня не выдадут, да и они почти все разбежались. Ребёнка никогда не существовало и никогда не будет существовать.

— Если ты сама не раскроешь это, то никто не узнает. Если это всё, то можешь быть свободна, деньги и бумага с моей печатью будут доставлены вместе с информацией о лломеринском агенте. Выполни своё задание успешно, — неизменно спокойным тоном сказал Верховный Жрец. Удачи он не желал никогда — она нужна была лишь тем, кто не мог справляться со своей миссией сам. От своих доверенных лиц Крауфорд такого ожидать не собирался.

Hide  

Отплытие

Показать контент  

Амата с Торком вернулись в Каринус, сдали лошадей в общественные конюшни, и девушка шла по улицам города, в котором выросла, прислушиваясь к ощущениям. Когда-то она думала, что здесь родилась, хоть это и оказалось неправдой. Здесь она пережила счастливое детство, а потом множество неприятных событий. Несколько лет жила на улицах, не имея своего дома. Потом встретила Коула и стала жить с ним. Друзья прошли через рынок, а затем завернули в проулок, где ютился их уютный домик. Улыбнувшись, целительница постучала — ключ-то остался у Вальи, которая их тут дожидалась — и стала ждать, когда эльфийка откроет.

— Надеюсь, она сейчас дома, — посмотрела на Торка Амата. Сириус деловито обнюхивал дверь, виляя хвостом.

— Если не дома, то подождём её. Или попробуем взломать замок, и я пока ужин приготовлю, поедим нормально перед дорогой, — ответил Торк. 

— Да что вам опять надо! — раздался раздражённый голос из-за дверей, потом звук отодвигаемого запора и щёлканье ключа. На пороге появилась сердитая, растрёпанная Валья в, о ужас, переднике и с ножом в руках. Мабари радостным лаем поприветствовал потрошительницу и ринулся в дом изучать обстановку. Едва увидев, кто именно пришёл, она улыбнулась. — О! Амата, Торк — я уж заждалась. Достали эти... — девушка скривилась и махнула рукой. — Не важно, проходите. Я тут готовить как раз закончила. Голодные? — спросила потрошитель, направляясь в сторону кухни, откуда шёл очень приятный запах жареного мяса и овощей.

Показать контент  

Hide  

Дом был убран, едва ли не вылизан — видимо, эльфийке было совсем нечем себя занять, вот она и принялась за обустройство, пускай и временного, пристанища.

— Голодные и уставшие. — Торк явно повеселел. — Но зато всё решилось лучшим образом. Никаких драконов мне не дали, но мы и без них обойдёмся. После ужина поговорим о делах и работе.

— Эй! Ну куда же ты! — воскликнула Амата и набросилась на Валью с объятиями. — Я соскучилась. — Девушка отстранилась и держа эльфийку за плечи, критически её осмотрела. — Давай поедим и я тебя причешу. Как ты тут? — спросила целительница, сполоснув руки и усаживаясь за стол. — Никто не обижал? Как впечатления от злобной Империи?

— Кстати, передник тебе очень идёт. — Новый образ потрошительницы был милым и домашним, и рыцарь не преминул отметить её наряд. Если бы Элден успел тогда вовремя завязать, кто знает, как бы всё закончилось...

Валья хмуро поглядела на человека, потом рассмеялась. Ну да, он-то привык её видеть в несколько ином обличье. Пока друзья занимали понравившиеся места, девушка начала ставить на стол приготовленный ужин. То ли жрала потрошитель за троих, то ли подозревала о приезде товарищей — но неплохих размеров окорок и большая сковорода с тушёными овощами вызывали уважение. Разложив еду по тарелкам, Валья села напротив товарищей.

— Никто меня не обижал, но предложений записаться в армию я получила уже семь. Вот сейчас думала — пришли восьмое делать, — потрошитель откусила большой кусок мяса и проглотила его почти не жуя. — А так — милое место, никто не пристаёт, рабыней не обзывают и, что лучше всего, не пытаются обворовать. И рынок тут отличный, мне нравится. Ну что, план остаётся в силе? — она внимательно посмотрела им в глаза.

— А меня обижали. Такой план зарубили. — Торк закончил есть и принялся рассказывать. — Хотел нанять лломеринцев, в Ферелдене посадить пехоту на корабли и захватить Монсиммар и прибрежные городки. Заодно с Воронов бы заказ на Змей стряс и выполнил. Мимо Антивы всё равно поплывём. А потом из Монсиммара бы выгреб всё ценное — баржами бы в Ферелден тащил. И ремесленников забрал бы, и вообще показал бы им, как принимать на меня заказы! — Торк откинулся на стуле и отпил морсу.

— Так что тут началось, Валья! Они уже весь Орлей своим считают, мол грабить нельзя, нужно всё целое! И вместо того чтобы порадоваться за меня, мне тупо дали ценностей и денег, и пообещали добавить ещё, когда понадобится. Так что набеги отменяются, мне нужен телохранитель до Ферелдена, который будет охранять мою тушку и казну, а вместо весёлого грабежа будем ждать отряд Серых Стражей из Андерфелса и отбивать Амарантайн от порождений тьмы. Вместо набегов придётся снаряжать караван зерновозов — в Андерфелсе нет еды, а у нас уже который год хорошие урожаи. Ферелденских капитанов мотивирую на охрану каравана. Вот так вот мы скатались.

Амата смотрела на друзей и улыбалась. Она была очень рада снова видеть Валью, а ещё больше радовалась, что они с Торком, похоже, поладили. Сама девушка будет жить здесь, в Тевинтере, но зная, что друзья будут где-то поблизости и помогать друг другу, она была спокойна за их судьбу.

— У меня особо ничего не изменилось, — ответила целительница, наворачивая вкусное мясо и овощи. — Верховный Жрец Крауфорд позволил мне оставаться в Лломерине до родов. Так что я повидаюсь с Ренли и Коулом, проведу кое-какую работу на острове, поучусь на досуге, — магичка кивнула на сумку с книгами, которые взяла в дорогу. — А потом оттуда разъедемся. Вы в Ферелден, я же вернусь в Минратос. 

— Ясно, — Валья откинулась на спинку стула и забросила руки за голову. Взгляд из-под полуприкрытых век был цепким и сердитым, пускай сама девушка и делала вид, что весела. — Торк, тебе нужен телохранитель? Ну, сам понимаешь, что с ребёнком я тебя не смогу охранять. К тому же так или иначе нужна кормилица и прочее, и прочее, и прочее. Список — до пола. Потом набросаю. И да, я в ваших развлечениях участвовать не собираюсь — проблемы с Порождениями Тьмы, местным населением и прочим сам решай. А то ещё ваш хозяин решит, что я лучше могу управлять страной, чем ты, хах.

Переведя взгляд на Амату, она кивнула.

— Тогда пускай Торк сам отправляется в Ферелден, а я с тобой посижу. Этого, — она указала подбородком на рыцаря, — только дракон зашибить сможет, и то не факт, что потом зверушка не помрёт от полученных ран. Еда вкусная? Простите, соловьиных язычков не было, ваше сиятельство, — ехидно добавила она.

— Будешь ехидничать, я пайком обойдусь. — Амата показала Валье язык и подмигнула. Несмотря на расхождения во взглядах и характерах, девушки научились принимать друг друга такими, какие есть. Они стали сёстрами. Всё остальное не имело значения. — Всё очень вкусное, не надо никаких язычков. — Целительница отпила молока из стакана. — Кормилицу в Лломерине найдём. Мы с Торком тут всё обсудили. Коул поможет найти такую, у которой нет родственников, которая родила недавно и осталась одна. Как найдём — Торк поговорит с ней и сделает предложение. Мы ей заплатим за время службы, а потом она в Ферелдене сможет нормально устроиться и растить своего ребенка. 

— Я с вами в Лломерин. Мне нужны ферелденские капитаны для охраны и доставки зерна в Андерфелс. Кормилице и ребёнку я будущее обеспечу, так что не вижу с этим никаких проблем. Если у нас не осталось важных дел, уже завтра можно начать искать корабль до острова, — сказал Торк, протягивая добрый ломоть мяса под стол. Снизу раздалось довольное чавкание.

— Ага. Нечего тянуть дракона за хвост, — согласно кивнула целительница. — Мне уже не терпится увидеть Ренли и Коула. Я так по ним соскучилась, а мы ещё пока доплывём. Валья, как разберётесь там в Ферелдене, кто куда и зачем — будем держать связь через Торка. — Амата погладила слегка пополневший с их последней встречи живот. — Скорее всего, Регулус будет с магией в крови, учитывая его родословную. А значит, вам не помешают книги по магии, и другие вещи для тебя и ребёнка, которые будет трудно достать. Я вас без подарочков не оставлю. Ну и общаться будем. Переписываться друг с другом. Мы же родня, как-никак, хоть и не по крови, а по сердцу.

Валья улыбнулась той улыбкой, которая обычно обозначалась как "кровожадная". 

— Значит так и будет, — потрошитель кивнула, решив деликатные темы обсудить уже с Торком. Амата всё же довольно мягкой оставалась, как ни крути. — Тогда идите спать. Желаете вымыться с дороги — воды я натаскаю, мне не жалко. Бельё — в шкафах, чистое. И, Амата, — девушка поглядела на колдунью с толикой жалости. — Успеем все обговорить. Не сейчас прощаемся. 

— Ладно, просто я немного волнуюсь. Хочу, чтобы у нас все прошло успешно. И поскорее увидеться с Ренли. И скорее вернуться в Империю и работать. А ещё мужа искать, — с жалобным видом простонала тевинтерка, падая на сложенные на столе руки. — Ну да ладно. Сегодня — спать. Но сперва помыться с дороги. Завтра отправимся в порт и поищем корабль. 

Пока Валья натаскала воды, магичка и рыцарь убрали посуду, а потом забрались в бадью. Амата припомнила, как мылась в тот день, когда познакомилась с Коулом, и рассказала товарищам, как они подружились. Как следует вымывшись, все трое отправились спать, чтобы с утра встать пораньше.

На следующий день, перебрав все корабли, они нашли подходящий до Антивы. Капитаном был лысый моряк со смуглой кожей и антиванским акцентом. С интересом поглядывая на Валью, он озвучил плату за пассажира и сказал, что отправляется через два дня. Дав ему задаток и договорившись насчёт размещения животных, компания повеселела, и только тевинтерка казалась немного пришибленной — здесь прошло её детство, а теперь наставал момент, когда её судьба полностью переменится. Из нищей безграмотной сопорати Амата превратилась в наследницу древнего рода, которая будет принимать активное участие в возрождении Великой Империи. Девушка чувствовала себя довольно странно.

Два дня прошли незаметно. Целительница общалась с друзьями, обсуждая планы на будущее, и показывала им город, рассказывая, как она тут жила. Наконец, пришло время отплытия, и на "Персях русалки" троица отправилась к порту Риалто, чтобы там пересесть на корабль до Лломерина.

Hide  

Сновидец

Показать контент  

Море было спокойным, а погода благоприятной. Освоившись на корабле, Амата до вечера занималась с книгами, не пренебрегая чутким руководством Торка. Она прихватила с собой учебники по экономике, по математике, политические труды, а также исторические сочинения, посвящённые Империи Тевинтер и странам, которыми она когда-то владела. По расчётам волшебницы на время её путешествия в Лломерин и обратно занятий должно хватить. Валья сидела рядом и слушала, периодически вставляя ехидные комментарии, чем изрядно веселила магичку.

После ужина друзья полюбовались звёздами, а потом Амата пожелала им спокойной ночи и отправилась спать. Лёжа в своём гамаке, целительница думала о том, чему научилась и с кем познакомилась за время своих приключений с Могильщиками. Поглаживая пальцами амулет Тиберия, подаренный им в ту памятную ночь у костра, тевинтерка гадала, что с ним произошло. Жив ли он ещё? А если жив, то, наверное, уже постарел. Вот было бы славно, если б его найти: такие как он и нужны сейчас их Империи больше всего. Амата решила попробовать его отыскать и, засыпая, сосредоточилась на амулете и образе Тиберия. Она не была сновидицей, но знала, что духи с радостью помогают спящим, а амулет можно было использовать для лучшей фокусировки.

Максиан погрузилась в сон. Вскоре она ощутила взгляд, направленный на себя. Взгляд не был добрым — он изучал девушку, как хороший учёный изучает новый, ещё не известный ему образец. Потом это ощущение исчезло и девушка оказалась... где-то. Старый, давно заброшенный сад. По серой земле, по пожухлой траве полз тёмный туман, на чёрном небе не было ни звёзд, ни лун. Очертания места терялись в непроглядной тьме, но очень скоро вспыхнул один тёмно-синий огонёк, потом другой, третий — Амате предлагали идти по узкой, едва различимой тропинке.

Тропа вывела её к скамейке под высоким, толстым деревом. Листья на нём давно пожелтели, но ещё не успели осыпаться полностью, пусть корни этого великана и были укрыты красно-жёлтой периной. Всё это место — умирающие деревья; жухлые розовые кусты, с которых уже опали лепестки; затянутый тёмной тиной пруд — было пронизано жуткой, нечеловеческой тоской. На скамейке сидел человек. Одет он был в простую рубаху, штаны да высокие сапоги. Амата сразу узнала в нем Тиберия — он совсем не изменился, только волосы его тронула седина, но лицо осталось таким же молодым, вечно двадцатипятилетним. От мага шли такие же волны силы, что шли от Маркуса-Разикаль в замке Камберленда, но более спокойные. Ночной прибой. Шум ветра в ветвях.

— Амата Максиан, ты искала меня, — голос Тиберия раздался со всех сторон разом, проникнув в самую душу. — Зачем?

Какое-то время девушка разглядывала Тиберия, удивляясь этому ощущении исходящей силы. Казалось, она пронизывала её насквозь, обнажая саму её суть. Однако же сам маг был одновременно не таким, и таким, каким она его встретила на той поляне с костром.

— Я хотела узнать, жив ли ты, — волшебница сделала неспешный шаг вперёд. — И позвать тебя восстанавливать Империю, делать её такой, как мы хотели. Помнишь, мы говорили об этом? — Целительница медленно подошла поближе, осматривая печальное место. Чем-то оно напоминало её Убежище, но ощущение было немного другим. И это место, несмотря на всю пронизывающую его тоску и одиночество, казалось более настоящим, чем её потуги укрыться от всего сущего. — Что с тобой произошло? Ты изменился, и это место.. оно твоё, да? А почему здесь всё такое.. грустное? Тебе плохо? Я могу тебе чем-то помочь? 

Тиберий пошевелил рукой, огоньки, приведшие Амату к нему, погасли. Остался только один, ближе всех к скамейке. Маг — или не маг — грустно улыбнулся и указал на место рядом с собой. Когда девушка уселась, он, опустив подбородок на сцепленные ладони, сказал:

— Как много вопросов, — улыбнулся мужчина. — Это место вне мира. Моё место добровольного изгнания. Мой сад погибших надежд. 

Он замолчал. Подул тёплый ветерок, шевельнув крону дерева. На плечо Аматы упал красный лист, показавшийся в неверном синем свете каплей крови.

— Любовь убивает долг, — продолжил он после долгого молчания. — Когда кунари осадили Минратос, Раэна погибла. Но перед этим я поклялся ей... и ради исполнения клятвы ушел. Я бросил свою страну и своих людей на произвол судьбы. Но это не имеет никакого значения — Разикаль поступает ровно так же, как хотел я сам, разве что более жестоко. Главное — Предатель Uthenera и миру более не грозит немедленная гибель. Надеюсь, она не сильно пострадала в бою с ним?  Мы должны были сразиться бок о бок. Всё же никто не устоит перед силой Древних Богов, даже эванурис.

Целительница взяла листок в руку и рассмотрела его. Место погибших надежд. Девушка грустно взглянула на Тиберия, пытаясь осознать смысл его слов.

— Не пострадала, — сказала Амата и развернулась на лавке лицом к магу. — Сразиться бок о бок? Значит, ты тоже один из Семерых? Почему ты не заявил о себе? Вы нужны были нам, смертные не справляются сами. Если бы не Разикаль, Волк уничтожил бы мир, — волшебница перевела дух и поинтересовалась. — А что с тобой случилось? Когда мы встретились в том сне у костра, ты даже Архонтом не был. — Тевинтерка горестно вздохнула и прислонилась щекой к спинке лавочки. — Ты спрашивал о Раэне, но мы никак не могли помочь. Значит, она погибла? Тиберий, мне очень жаль. Я так надеялась, что у тебя будет всё хорошо. Даже зная, что ты больше не Архонт — ты мог бы уйти в бега и жить где-нибудь вместе с любимой. Мне так жаль!

— Я не один из Древних Богов, — Тиберий задумчиво поглядел на Амату. — Послушай историю дракона, девочка. Ты так похожа на меня... Больше семидесяти лет назад я был простым магом и со мной заговорил Лусакан, Дракон Ночи. Я не знал об этом, но я был сновидцем, и бог захотел получить такого себе в услужение. И я стал его Жрецом. Долгое время я служил и ему, и Империи, пока не выбрал то, что важнее. Тогда я взял его силу, а самого запер в цепях в той тюрьме, что была для него создана. Кем? Не знаю. Может быть Создатель действительно есть, — в руке мага появилась трубка, сорвавшийся с пальцев огонёк поджёг табак. — И я решился на переворот. Надеялся построить ту Империю, которая сможет стать не просто сильной, но ещё и свободной. Свободной от оков прошлого, от грехов магистров, и способной выстоять под натиском Тьмы. Но ещё до этого я влюбился. Как мальчишка, — перед Аматой появился портрет женщины. Хасиндки. У неё была особая, дикая красота. Взгляд девушки был направлен в сторону, словно бы она видела что-то за спиной зрителя. Она не была похожа на Маавиш — тоже красивую, но немного иначе. Раэна была истинной дочерью Коркари — непреклонная и свободная. 

— Не повторяй моих ошибок, девочка. И не бойся — Разикаль не узнает о нашем разговоре. Так что если ты хочешь — можешь меня спросить о чем-нибудь. Возможно, ты даже захочешь поступить так же как я — обмануть обманщика. 

Амата посмотрела на образ женщины. Она всем сердцем сочувствовала Тиберию, который утратил любимого человека. А она-то думала, что это её жизнь была тяжёлой! Почему-то самой переживать горести было легче, чем осознавать, что страдает другой. Девушка опустила голову и посмотрела на сцепленные в замок руки, задумавшись.

— Значит, Лусакан жив, но в плену? — с надеждой спросила волшебница. — Мне нечего скрывать от Разикаль, я присягнула ей своей жизнью искренне, ибо думала, что она одна только и осталась из Семерых. Люди не могут совсем без богов, Тиберий. Как мы справляемся сами, мы уже все видели. Наш мир едва не погиб, магистры превратились в жалких властолюбцев и взяточников. — Девушка покачала головой. — Я хочу сделать мир лучше, сделать Империю такой, чтобы она несла в мир порядок и просвещение. Разикаль нет дела до возни мелких смертных, ей нужно лишь поклонение. Мы же, пользуясь её покровительством, можем многое сделать для всех людей. Больше, чем будучи просто брошенными богами детьми. — Голос целительницы звучал убеждённо, пламя в глазах выдавало желание нести в мир благо и процветание. Она посмотрела в глаза Тиберию, силясь дать ему новую цель, вдохнуть жизнь в его уставшую душу. — Ты мог бы мне помогать. Я помню твои советы, которые ты тогда давал мне у костра, и буду ими руководствоваться, но ты мудрее и опытнее. И ты, как и я, говорил, что хочешь сделать Империю лучше. Ты мог бы меня наставлять и уберегать от ошибок. 

Тиберий только горько усмехнулся. О да, Амата действительно была почти как он сам, очень давно. Тот же энтузиазм, та же вера, те же поступки. И та же наивность, что уж бог обманывать не может.

— Лусакан пал от рук Разикаль, ты и сама это слышала. Без сил, без свободы — он был жалким рабом. Моим. Я в своей гордыне сделал его памятником собственной победы. Наверное, зря. Иногда надо быть милосердным, — маг покачал головой и вздохнул.

С этим вздохом сменилось окружение — сад исчез. Они оказались в пустошах — мёртвых, пронизанных смертью и ужасом. Дикие Земли Коркари — память о том, что сотворили Магистры. Не самый крупный, но самый свежий шрам на теле Тедаса. Они стояли под тонким, зелёным деревцем на вершине холма. Всюду, куда не брось взгляд, была мрачная пустыня, осквернённая преступлением возгордившихся магов. И только холм был зелен и чист от всей окружающей грязи. 

Одинокий обелиск из чёрного, маслянисто блестевшего в свете холодного южного солнца, камня. Ни надписи, ни изображения. Только на верхушке изящный чёрный дракон раскрыл свои каменные крылья, мечтая о полёте. Могила. У подножья могилы — дикие цветы, несколько костяных амулетов и грубо, как-то по-детски, вырезанная деревянная фигурка волка. 

— Здесь лежит моя воля к жизни. Здесь лежит сама моя жизнь, — спокойно произнёс Тиберий, опускаясь на одно колено перед памятником и опуская голову. Прочитав короткую молитву на неизвестном Амате языке, маг встал и повернулся к девушке. — Но я не против учить тебя. Мне не нужны клятвы и заверения. Мне нужно знать одно — будешь ли ты воспринимать эти советы и наставления? Не надо следовать им слепо — тогда ты будешь такой же марионеткой, какой был некогда я. В твоих силах самой стать драконом и менять мир так, как считаешь нужным. 

Амата скорбно смотрела на памятник. Это ужасно, когда умирают близкие люди, любимые. Осталась бы она самой собой, если бы умер Ренли? Или Коул? Она не знала ответа. Может быть, тоже утратила б волю к жизни. Может быть, обезумела бы, как Валья. Целительница не знала, да и не хотела узнать. 

— Мне пригодится любая помощь, Тиберий, — тевинтерка взяла его за руку и заглянула в глаза. — И не только мне: всей Империи. Я уважаю твою клятву и твоё решение, но если ты сможешь мне помогать советами, это было бы очень кстати. Я родилась в семье альтусов, но выросла как сопорати. У меня нет надлежащего образования, мне всего лишь семнадцать лет, которые я провела в совсем другой обстановке. В конце концов, — девушка усмехнулась, — у меня всего одна голова, и я могу видеть только часть путей. Чем больше будет доступно мнений и вариантов, тем больше возможность выбрать лучший из них. И тем меньше возможностей для меня повторить чужие ошибки, — тепло улыбнулась Амата.

— Хорошо. Главный мой совет — служи людям. Не Империи, не Разикаль, не Крауфорду. Именно людям. Потому что империи приходят и уходят, а простой народ — остаётся. Без всего этого — мы смотрители кладбищ, а не правители. — Тиберий поглядел на Амату. Глаза мага были чёрными, как сама ночь. Старый маг, который мог стать богом, но отказался от этого ради клятвы любимой. И ни разу не пожалевший об этом. — В силах простых людей сбросить богов с их престолов. Это уже было. Всегда помни об этом. Сопорати становится альтусом, слуга — господином, бог — рабом. 

— Я не буду учить тебя своей магии, обрядам и ритуалам. Половина тебе не нужна, вторая — вызовет ненужные вопросы. Но вот уметь понимать людей — их желания, страхи, мысли — я попробую. Всё зависит от тебя. И когда ты научишься понимать людей... Никто не остановит тебя, — он задумался, ласково провёл по крыльям каменного дракона. Казалось, что тот всё же взлетит, огласив это серое небо радостным кличем. К сожалению, вернуть мёртвых не может никто. — Улыбайся людям, Амата. Всем людям. Искренне.

Девушка выслушала Тиберия и улыбнулась ему. Искренне.

— Я буду стараться, —заверила она мага. — Они того стоят. В моих силах сделать жизнь людей лучше и выбрать не такой кровавый и скорбный путь, каким он мог бы быть. И я рада, что ты согласился помогать мне с этим. Спасибо тебе большое, Тиберий. Стало быть, мы с тобой ещё не раз свидимся здесь, во снах. Буду проводить время с пользой, — целительница повернула взгляд и стала задумчиво смотреть на каменного дракона. — Недавно я думала, что только один человек для меня имеет значение. Я любила его и готова была отдать ему всё до последнего. Но, забрав моё сердце, он по нему потоптался и выбросил. Наверное, это к лучшему. Я только жалею о том, что едва не стала его рабой. Я готова была положить на алтарь любви всё: и долг, и Родину, и заботу о ближних. А потом, когда он меня бросил, — целительница грустно потёрла переносицу и вздохнула, — меня уже ничто не удерживало в этом мире. Если бы я не нашла своего брата, который стал для меня якорем, я бы, наверное, уступила бы Волку и помогла ему снять Завесу, чтобы вернуть старый мир.

Тиберий смотрел на фигурку дракона. Раэна. Его Раэна. А он был её. Никто не был главным, они были равными. 

— Полсотни лет назад я бы сказал, что любовь — глупость. Двадцать лет назад — дар. А сейчас скажу — любовь это самое опасное оружие в мире. Ты и сама это понимаешь, если из-за растоптанных чувств едва не помогла Предателю ввергнуть мир в хаос сматывания спирали. Но тебе и всем им, — он указал на темнеющий горизонт, где собиралась гроза. Яркие сполохи молний били в землю в сотнях миль от них. Но Амата знала, что ни одна молния не ударит в это деревце, что будет расти до конца мира. А, может, и после него.  — повезло.

— Люби, но не отдавайся любви. Ты уже не повторишь свою ошибку, но все бывает в этом мире. Любить надо равного. Тогда такая любовь принесёт счастье вам обоим. Если полюбила более слабого — помоги ему стать сильнее. Полюбила сильного — сама стань такой же. Но когда ты станешь драконом, любовь придётся отринуть. Иначе... Иначе уже ты будешь рассказывать кому-то свою историю, стоя у старой могилы. Но... — маг задумался, говорить это или нет, но решил, что смысла обманывать девушку нет. — но я доволен своим выбором. Но то — я. 

— Я пыталась сделать его сильнее, но в итоге едва сама не стала слабой и ничтожной. — Целительница вздохнула, а потом подняла взгляд на Тиберия. Она ещё не раз будет обдумывать его слова и искать у него других советов, но сейчас у девушки назрел один конкретный вопрос. — Ты говоришь, что я стану драконом. Что это значит — стать и быть драконом? Каково это?

— Стать драконом — взять силу дракона. Истинного. Будь ты сновидцем, я бы сказал, что нужно искать Восьмого дракона и обмануть его, — улыбнулся Тиберий. Резкий порыв ветра — и они вновь оказались в том самом саду. — А быть драконом — это оказаться на совершенно ином уровне понимания вещей. Не великий маг, не Верховный Жрец или Архонт. Это полная перестройка самого понимания мира. Меняется мораль — с человеческой на иную. То, что казалось важным — перестаёт быть таковым, а вещи не интересовавшие — становятся жизненно необходимыми. Какие? Это уже от тебя зависит. И если рядом будет кто-то, кто укажет на твои ошибки — это тебя или спасёт, или погубит. А скорее — и то, и другое вместе. Выбор и само наличие такого человека полностью от тебя зависит. Сможешь ли ты стать таким драконом? Пока ты слишком наивна и восхищена. Я был таким. Это надо пережить. Потом же... — Маг улыбнулся, вновь зажглись тёмно-синие огни, придавая саду вид ещё более пугающий и тоскливый. — Потом решать только тебе. Просыпайся, Амата Максиан, будущее Империи.

Сон закончился. Девушка широко раскрыла глаза, вглядываясь в игру теней на потолке над её гамаком. Какой странный сон. Она дотронулась до амулета — одного из двух, с которыми не расставалась. Нет, не сон. Это было на самом деле. Новости о каком-то Восьмом драконе встревожили волшебницу, но альтус не придала им большого значения — просто запомнила и отложила в сторону как информацию к размышлению. Слова же о том, чтобы служить народу, людям — запали глубоко в душу. Разве не за этим она преклонила колени в камберлендском замке? И не об этом ли говорила с Крауфордом — что в их силах взять дело в свои руки и решать, каким путём будет достигнута цель? Амата рада была, что не ошиблась в Тиберии, и его слова придали ей ещё больше решимости посвятить себя служению Разикаль и её подданным. Остаток ночи тевинтерка провела, перебирая в памяти знания, полученные от богини. Ей предстояло ещё многому научиться, чтобы быть полезной Дракону Таинств, но впереди были долгие дни пути к острову, чтобы освоить хотя бы теорию: из книг, от Тиберия, на советах друзей — без теории не имело смысла соваться в практику, хотя и та была очень важна. Впрочем, в путешествии с бандой Могильщиков девушке пришлось многое узнать и научиться понимать людей, так что она чувствовала в себе силы: справится.

Hide  

Лломерин

Показать контент  

По прибытии в Лломерин друзья первым делом отправились в знакомую таверну. Радостно поздоровавшись с Джейсом, Амата дождалась, когда Валья и Торк снимут комнаты, и кивнув им, чтобы устраивались без неё, задержалась у стойки.

— И мне тоже комнату и ужин, пожалуйста, — широко улыбнулась девушка, отдавая деньги трактирщику. Потом достала из-за пазухи амулет Ренли и показала его. — И ещё я хотела бы кое с кем увидеться. Мне идти на место встречи, как обычно?

Трактирщик с удивлением уставился на медальон. Он уже успел забыть о своих давешних постояльцах, которые собирались на чердаке, но Гильдия Воров в последнее время поднялась достаточно неплохо и пользовалась уважением среди преступных кругов Лломерина. Доходило до того, что даже пираты брали оттуда людей, хоть Гильдия заявляла, что они — не убийцы.

— Что ж, — промычал он, — Я пошлю курьера, но не могу ничего обещать. Быть может, придётся подождать несколько дней.

Амата закусила губу, но потом кивнула.

— Тогда я пойду к себе в комнату. Спасибо! — она ещё раз одарила улыбкой трактирщика и поднялась наверх. 

Обустроившись в таверне, девушка не теряла зря времени. Помимо общения с друзьями, она гуляла по городу, заводила новые знакомства и обновляла старые, собирала сплетни, училась по книгам, и вообще отдыхала, дожидаясь, когда Ренли и Коул узнают о её приезде. Странное дело: на пиратском острове целительница почему-то чувствовала себя в безопасности, в отличие от своего пребывания в Минратосе. Здесь она чувствовала себя, как дома. 

Вот и сейчас, наплевав на разумные меры предосторожности, она валялась на кровати в обычном городском платье и читала. Кольчуга висела на стуле, посох пылился в углу, а окно было распахнуто, пропуская в комнату свежий морской воздух. Волшебница даже не трудилась запирать дверь — кто на неё здесь напал бы, на никому не нужную обычную путешественницу?

— Здравствуй, Амата, — раздался тихий голос из угла комнаты. Через подоконник перевесилась нога в высоком чёрном кожаном сапоге, и Ренли, ругаясь на то, что старый Джейс до сих пор не починил водосток и тот шатается, перевалился в номер. Длинные волосы были забраны в хвост, но в общем и целом он не изменился. Коул, который влез в окно первым, тихонько улыбнулся.

— А я думал, это Джейс надо мной решил сыграть шутку, — выдохнув и пригладив волосы, заявил Ренли. — Я слышал, что случилось в Тевинтере. Только не говори мне, что ты там тоже была.

Амата подскочила на кровати и, бросив книгу, заметалась было, к кому бежать первым — она была ужасно рада видеть обоих друзей. Заключив, что Коул и так знает, как она ему рада, девушка набросилась на Ренли с объятиями и сжала его крепко-крепко.

— С ума сойти! Не понимала, как я по вам соскучилась, пока вас не увидела, — Максиан прижалась щекой к щеке вора, с жадностью вдыхая его запах. — А что случилось в Тевинтере? Давай сравним версии? — Не разрывая объятий, она чуть отстранилась и лукаво посмотрела в глаза любимого друга.

— Эй, эй! Не задуши! — смеясь, Ренли сам обнял девушку так, что чуть не сломал ребра, но к счастью, он был скорее ловким, чем сильным; а потому его объятия были куда мягче, чем у Торка или Ридена. — Я тоже рад тебя видеть.

— И я тоже рад, — заметил Коул, который обзавёлся похожей формой, пока помогал Гильдии Воров. — Ты... изменилась, — добавил он негромко, но объяснять ничего не стал. К нему в Гильдии уже привыкли, как к странноватому и чаще молчаливому пареньку, который, тем не менее, прекрасно пользуется отмычками и умеет быть незаметным. Такие способности всегда стояли куда выше личных привязанностей.

— Ну, — сказал Ренли, усаживаясь на выдвинутый из-за стола стул и поигрывая серебряной цепочкой на шее с амулетом, похожим на тот, который он подарил Амате, только куда более новым. Видимо, заказал у ювелира, пока девушка отсутствовала. — Я слышал, что кунари бежали, теряя штаны, а драконы выжигали всё на своём пути. И слышал ещё какие-то совершенно невероятные вещи, в которые трудно поверить. Например, что один из драконов разговаривал, а тевинтерцы били ему поклоны. Но по-моему, это какой-то бред вроде легенд про кракена и русалок.

Пока Ренли говорил, Амата переключилась на Коула, и тому тоже досталась порция объятий и поцелуев. В ответ на его замечание, она взглянула немного встревоженно, пытаясь понять, одобряет он или нет, а потом уселась прямо на столе, чтобы быть поближе к брату.

— Это не бред, а самая что ни на есть правдивая правда, — целительница во все глаза рассматривала парней, всё ещё не в силах поверить своему счастью от встречи. Она потянулась и взяла Ренли за руку. — Мы нашли этого Маркуса и оказалось, что никакой он не Маркус, а Древний Бог в теле смертного. Точнее, богиня - Дракон Таинств Разикаль. Она собрала нас, Могильщиков, потому что якобы по пророчеству только мы вместе могли бы победить Фен'Харела и не дать ему уничтожить мир. Ой, я знаю, что это звучит дико, — закатила глаза магичка прижимая к щеке руку юноши, — но я бы не стала вам врать, вы мои самые близкие люди. Ужасный Волк намеревался сорвать Завесу и тем самым убить всех живых. С помощью Разикаль нам удалось этого избежать. Она отправила его в Чёрный Город или где там держали богов-драконов, а сама осталась в нашем мире. Вот такая история.

— Значит, кучка сброда с Лломерина спасла мир, — отозвался воришка. — Почему-то меня это не удивляет. Ну, а я пока занимался менее... масштабными делами. Вот, Гильдию наладил наконец, так что у нас всё хорошо. Вытаскивать пришлось буквально из канализации, — он чуть приосанился, словно считал это веским поводом для гордости. Впрочем, для людей, не избранных пророчеством, это действительно было достижение. — Знаешь, по правде, я не думал, что вы вернётесь. Что ты вернёшься. Даже если выживешь, — добавил он, и его голос стал чуть менее весёлым. — Но надеялся.

Амата соскочила со стола и обняла юношу сзади, прислонившись к нему.

— Я всегда знала, что ты далеко пойдёшь. Ты очень смышлёный и ловкий, и вообще молодец, — в её голосе отчётливо ощущалась гордость за Ренли. - А ты как тут, Коул? Тебе здесь нравится? Вы хорошо поладили?

Коул лишь пожал плечами и улыбнулся. Было видно, что он привык к своей новой роли, а возможностей помочь среди воров у него было хоть отбавляй - начиная от помощи советом и разведкой до предотвращения гибели своих друзей и невинных жертв во время миссий. Магичка задержалась взглядом на духе, любуясь тем, как ему идёт форма. Потом повернулась к юному вору:

— А почему не думал, что я вернусь? 

— Это было видно по твоему лицу, когда ты открыла ту шкатулку, — ответил ей Ренли, прикрыв глаза и на секунду позволяя себе насладиться прикосновением девушки. — Это была граница, как между морем и горизонтом. Ты ушла за неё, а я остался. Я ведь не настолько глуп, Амата, чтобы не понимать этого. Надеюсь, что Лломерин останется свободным, даже если Империя поднимет голову, и с ней не случится того, что случилось возле Минратоса или в Неварре. Я, конечно, мог бы попросить тебя остаться со мной... — повернувшись, парень посмотрел в глаза волшебницы. — Если бы это что-то изменило.

Амата нежно взяла его лицо в ладони и с любовью посмотрела в глаза. Остаться с ним. Это было так заманчиво, так соблазнительно. Жить здесь, не тревожась о судьбах своей родины, наслаждаться присутствием любимых людей, жить только для них и для себя. Ренли ошибался: переломный момент был сейчас. Никогда ещё не было ей так тяжело. Но целительница никогда не ставила своё счастье выше счастья других людей. Сердце сжалось, когда она представила на миг, как наслаждалась бы безмятежными деньками на этом острове в то время как остальные потомки магистров пытались бы перекроить новую Империю под себя, не задумываясь о простых людях.

— Я не хочу, чтобы здесь стало так, как в Неварре, Ренли, — сказала волшебница не отрывая от него взгляда. — С того самого момента, как ты сказал, что привязан к этой, как ты выразился, выгребной яме, Лломерин и его люди стали мне дороги так же, как и ты сам. Так уж случилось, что в моих силах повлиять на то, что с вами будет, и я постараюсь сохранить как можно больше того, к чему здесь привыкли. Империя не потерпит пиратства, ведь все корабли, которые можно было бы грабить, будут принадлежать ей — все страны станут провинциями, однако с разгромом кунари появились и другие возможности. Кто жаждет наживы — тот мог бы хорошо зарабатывать торговлей, благо, расположение острова способствует этому. Кто более всего ценит свободу и ветер над морем — для них будут открыты пути на север, где можно исследовать новые земли и получать с этого выгоду. По сути Лломерин всегда был политически нейтрален, и он особо не нужен Империи, но с тучей драконов пиратствовать не получится. Я должна найти такой путь, который позволил бы Лломерину остаться свободным, но не переходить дорогу столь сильному врагу как новый Тевинтер. Ты видел, что мог сделать один дракон, а их там сотни. Я не хочу, чтобы эти люди погибли. Как думаешь, получится построить что-то вроде вежливого нейтралитета? О! И ещё у меня есть одна задумка, — просияла девушка. — Я придумала, как нагнать сюда всяких туристов, которых вы сможете пощипать, а местные ремесленники нажиться на продаже всяких сувениров и прочей дешёвой по себестоимости мелочёвки. И всем будет хорошо. — Амата смолкла, с лёгким волнением ожидая, что скажет вор. Ей было очень важно его мнение: как и относительно её самой, так и возможные советы о том, что лучше сделать. 

— Ты так говоришь, будто уже выбрала свой путь. Наверное, оно и к лучшему. Я не управленец и не казначей, чтобы вершить судьбы целых стран, Гильдия — максимум, на что я способен. Да и не хочу я, если честно, думать о том, как строить новый Лломерин. Пусть это сделает кто-то другой, у кого мозги под это заточены. Да хоть и ты, например. Если останешься, — добавил он с лёгкой надеждой, хотя и понимая, что Амата приехала попрощаться. Это было столь же очевидно, как и то, что мир изменился навсегда и вернуть всё, как было, уже не получится. Оставалось лишь бороться за крохи того прежнего, и пытаться сделать так, чтобы изменения не прошлись по земле калёным железом. — Демоны, я не ожидал, что скажу это, но я жалею о том, что мы нашли ту шкатулку. Она забрала у меня тебя.

Амата изумленно распахнула глаза и едва не расплакалась. Она совсем не ожидала, что Ренли это так воспримет. Девушка снова ощутила непреодолимое желание бросить всё и остаться с ним. Но она понимала, что это будет лишь бегством. Бегством от ответственности и от судьбы, которая всё равно их настигнет. Империя не потерпит Лломерин таким, каким он был раньше. 

— Ренли, не говори так! — Волшебница потянула его за руки к кровати, усаживая рядом, чтобы их глаза были на одном уровне. — Ничего никто не забрал. Я не собиралась тебя бросать и не стану этого делать. И я хочу спасти как можно больше от того, что было, а не потерять всё. — Девушка почти панически сжала его ладони, словно бы он мог в любой миг выскользнуть и исчезнуть. — Я люблю тебя, Ренли, и хочу, чтобы ты был счастлив. Хочу, чтобы все были счастливы! И я буду сюда приезжать. Не часто и ненадолго, во всяком случае, поначалу: работы невпроворот, но через несколько лет станет проще, а пока мне всё равно нужно будет тут бывать хоть раз в год. То моё дело, о котором я говорила, будет нуждаться в присмотре — заодно и с тобой буду видеться. Я тут буду ещё четыре месяца, пока не рожу, а до тех пор хочу присмотреть дом или место под дом. Когда обзаведусь деньгами, я пришлю их, и вы мне его купите, ладно? Заодно посмотрю, что ещё тут смогу сделать, — вздохнула Амата, прикидывая будущий фронт работ. — Я и не думала на тебя что-то взваливать, я знаю, что ты не любишь лишней ответственности и проблем. Это больше по моей части, — с притворным упрёком улыбнулась чародейка. В Ренли она любила буквально всё и принимала его таким, какой он есть, несмотря на то, что во многих вещах брат и сестра, когда-то пихавшиеся в одной утробе, представляли собой полную противоположность друг другу.

— Поместье Роше до сих пор пустует. Местные считают его проклятым, — ответил после долгой паузы Ренли. — Если привести его в порядок, то можно будет купить за бесценок. Если тебя не очень пугает его прошлое. — Он снова помолчал, будто бы обдумывая свой следующий вопрос, но всё же задал его: — Твой ребёнок, он ведь должен будет расти в Тевинтере, если ты восстановишь своё имя?

Амата с печальной улыбкой погладила свой живот. 

— Нет, Ренли, Регулус Ренн не должен и не будет вариться в этом змеином котле. Он будет расти вдали от драконов, от интриг альтусов и от всего прочего. И вдали от меня. Только тогда он будет в безопасности, и я могу быть спокойна за его будущее. Сын Ридена Ренна будет свободным. — Девушка внимательно посмотрела на юношу, пытаясь понять, как он воспринял её планы на будущее. Она придвинулась ближе и, положив руку ему на колено, приблизилась лицом к лицу. Заглянула в глаза, выискивая там ответ. — Ты понимаешь, что ты — самое дорогое, что у меня есть? Ты и Коул, вы оба. Я нужна людям Империи, я знаю, что многое способна для них сделать, и я не могу оставаться в стороне, надеясь, что найдётся кто-то другой, кто будет заботиться о них. Но я не хочу вас терять, я хочу приезжать сюда время от времени и быть с тобой. Если при этом я смогу быть благотворным мостом между Лломерином и Тевинтером — то вообще замечательно. — Глаза девушки выдавали её убеждение, веру в то, что у неё всё получится. И в то же время — надежду, что он сможет её понять и не будет думать, будто ей всё равно. — Ты не потерял меня, моё сердце! И не потеряешь. Но работа есть работа, и я не могу уходить от ответственности.

— Ответственности? Ты имеешь в виду... — Ренли покачал головой и вздохнул. Все эти игры в политику, он их ненавидел всей душой, и старался держаться от них подальше. — Главное приезжай почаще. Эта выгребная яма без тебя будет уже не той. Надеюсь, ты не зазнаешься и не забудешь, как вы тут работали за гроши и помогали простому воришке обчистить поместье, — подмигнул он. Ренли не очень понял план Аматы, и не знал, что она собирается делать с ребёнком, но то было её личное дело.

Амата облегчённо выдохнула и крепко обняла брата.

— Не зазнаюсь, не переживай, — улыбнулась магичка, прижимаясь к его щеке. — Куплю здесь домик и буду наезжать, прихватывая дела. Лучше уж я буду искать наилучшие пути союза Империи с Лломерином, чем кто-то другой, кто не любит вас и не ценит. И надо придумать другой способ связи, чтобы я не бегала потом по трактирщикам, чтобы дать знать любимым, что я уже здесь. Может, в моём доме будете жить? Обустроишь свою половину по твоему вкусу, с тайными выходами, секретными комнатами и всем таким. — Девушка лукаво посмотрела ему в глаза. — А вообще я пока ещё тут несколько месяцев буду, так что не нужно мне корчить скорбных прощальных рож. Я по вам ужасно соскучилась! Мне тебя очень не хватало все эти месяцы, аматус. Не было и дня, чтобы я не думала о тебе. Ты меня всё ещё любишь? — Целительница не сводила встревоженного взгляда с его лица.

— Конечно. Мне просто жаль, что так всё вышло, — мягко ответил ей Ренли. Коул продолжал молчаливо стоять в углу и наблюдать, как всегда. Он не считал нужным влезать в чужие отношения, и старался делать вид, что его тут нет. Хотя и сам был рад увидеть свою подругу после столь долгого времени, но у них ещё будет время поговорить. — И тебя жаль. Столько всего ты на себя взвалила, что иногда мне кажется, что лучше бы всё оставалось по-старому. Может, и ты была бы счастливее, и не пришлось бы расставаться.

Он посмотрел на свой новый медальон, который иногда напоминал ему о семье и сестре, и вздохнул, подёргав его за цепочку.

— Знаешь, раньше я думал, что мои родители погибли в море. Так было лучше — думать, что они ни в чём не виноваты. Но после того, как мы нашли ту шкатулку, я стал... ненавидеть их. За то, что отобрали у меня выбор. Может быть, если бы я вырос в другом месте, с другими людьми, всё было бы совсем не так, но... я не хочу, чтобы история повторилась. С твоим ребёнком. Лломерин — остров свободных людей, но также и тех, у кого не было в своё время выбора.

Амата сочувственно посмотрела на брата и вздохнула.

— В Минратосе у него точно не будет выбора, он будет бастардом, пешкой в интригах и происках моих врагов, а что до нас... Мы с тобой две калеки, — хрипло сказала девушка и усмехнулась. — Я даже не знаю, кому из нас нужно завидовать больше: тебе, которого отец как наследника рода отослал подальше от верной смерти, или мне, которая прожила несколько лет с любящим отцом, а после смерти, ещё маленькой девочкой, была продана мачехой за бутылку всяким похотливым мужланам. — Целительница мягко взяла юношу за руку и прислонилась к его плечу. Она не хотела его огорчать или пугать, но сейчас должна была объяснить ему всё и утешить. Амата хотела видеть его счастливым, а не грустным. — Браки альтусов заключаются по расчёту. Родители не любили друг друга, и мать даже не стала бежать, чтобы жить с нами или с тобой — возможно её интересовала лишь власть, я не знаю. Но папа любил нас обоих. И он не хотел, чтобы ты умер. Помнишь, мы читали судовой журнал? Меня тогда едва не убили вместе с отцом. И с ним мог бы быть ты. 

Волшебница потёрлась щекой о его плечо, а потом, не отстраняясь, слегка повернула голову, чтобы видеть лицо любимого брата.

— Не надо их ненавидеть, не нужно жалеть о том, что случилось. Если бы ты погиб в Каринусе, я бы тебя потеряла. Я и так едва не схожу с ума от мысли, что могла тебя потерять: не спасти из воды, не защитить от дракона.. Ренли, ты самое дорогое, что у меня есть. Я больше никого не люблю как тебя. Забудь о родителях, которых ты не знал, забудь о том, что ты — альтус. Живи свободным лломеринцем, моим возлюбленным и близким другом. У тебя всегда буду я. А что до Регулуса, то я не собираюсь его оставлять на улице. Я найду ему другую семью, в которой он вырастет любимым сыном. Ты себе даже не представляешь, насколько опасной и несвободной будет его жизнь поблизости от меня и Разикаль. Я хочу, чтобы он рос счастливым, он никогда не должен узнать обо мне. И не узнает.

Ренли усмехнулся, погладив Амату по голове. Она, похоже, не договаривала — или не осознавала, что такое Лломерин.

— Тевинтер опасен, но и здесь не рай на земле. Я говорил, что это выгребная яма, но в каждой шутке есть доля правды. Это действительно свалка — и мне повезло. Я мог погибнуть в Каринусе, мог попасться в лапы дракону, и я мог закончить так же, как десятки подобных мне сирот в этом городе. В канаве или в борделе, или, что ещё хуже, на рынке рабов. Я не знаю, как ты планируешь найти для ребёнка новую семью, но если ты хочешь, чтобы он был защищён от опасности, Лломерин — плохое для этого место. Тут от опасности не защищён никто. Да и есть ли вообще сейчас в Тедасе подобное место? Не знаю...

Амата зажмурилась от этой нехитрой ласки. Ей были приятны прикосновения юноши и хотелось ещё. Хотелось поцеловать его, схватить и не отпускать. Ей так не хватало его всё это время! Целительница взглянула на Коула и улыбнулась другу. Она была рада, что дух мог чувствовать её мысли, и что давал ей время пообщаться с братом, оставляя свои беседы с Аматой на потом.

— Я знаю, Ренли, — девушка погладила вора по загорелой щеке. Казалось, с каждым месяцем он становился всё красивее и красивее. — Я не глупышка и понимаю это. Я сама выживала на улицах после смерти мачехи. Я не хочу для своего ребёнка такого. И я сделаю всё, чтобы точно убедиться, что у него будет счастливая и безопасная жизнь. Я бы даже котёнка не отдала в плохие руки, не то что любимого сына! Верь мне: всё будет отлично. Узнаешь потом, если всё получится — а я уверена, что получится — я тебе всё расскажу, и ты поймёшь, что я была права.

Целительница вздохнула и нежно прильнула к юноше. Она не любила делиться детальными планами до того, как те исполнятся. Любая мелочь могла пойти не так, а говорить "Оп-ля", пока не допрыгнешь волшебница не хотела. Путешествие с Могильщиками, когда за любым углом могла подстерегать смертельная опасность или непреодолимое препятствие, научило Максиан осторожности. Если не сказать, паранойи.

— Руки-то, может, и хорошие, вот только сам Лломерин — место, где царствует хаос. Но если ты так уверена... — он вздохнул и подумал, что не хотел бы повторения истории его собственной жизни, но история часто закольцовывалась. Вот и сейчас Империя снова поднимала голову, как проснувшийся дракон, спящий тысячи лет, и кто знает, не придёт ли новая Андрасте, чтобы положить конец тирании Древнего Бога. Но даже если это и случится, то кто такой Ренли, чтобы задумываться о судьбах мира? К этому моменту он наверняка уже будет давно покоиться в могиле. Пусть новые поколения разбираются с той кашей, которая заварилась в Тедасе — а Ренли хотел дожить свою жизнь так, как хотел.

— Пойдём, прогуляемся по порту? — предложил он после длительного молчания. — Раз уж ты тут надолго, нам спешить некуда, а эту ночь я освободил специально для тебя.

Амата воспрянула духом и с улыбкой вскочила. 

— Конечно, пойдём! Я так соскучилась! — Девушка нацепила сумку и плащ, и дождавшись ребят, заперла дверь в свою комнату. 

Друзья допоздна гуляли по городу, слушали море, общались, делились впечатлениями. Целительница была счастлива, что Коул прижился среди воров. Если раньше её пугала мысль лишиться единственного друга, то теперь она могла быть спокойной: Ренли и его люди в надёжных руках, Коул о них позаботится. Рассказала чародейка и о своих приключениях — как до, так и после их встречи с братом. Ближе к полуночи Коул ушёл, деликатно оставив их с вором вдвоём, и девушка с юношей вернулись в таверну. Они ещё долго не могли уснуть, наслаждаясь присутствием друг друга. Амата уснула только под утро совершенно счастливая. Она была дома.

Hide  

Расставание

Показать контент  

Три месяца пролетели в делах незаметно. Первые несколько дней Амата осторожно удобряла почву слухами, чтобы по возвращении из Лабиринта собрать урожай. Девушка понимала, что местные жители, привыкшие к свободной, но полной трудностей жизни, не купятся на откровенную пропаганду и не потерпят попыток на них надавить. Поэтому волшебница действовала предельно осторожно: обронённая невзначай на рынке фраза, не вырывающаяся из контекста разговора; тихие перешёптывания с друзьями рядом с развесившим уши бродягой; лёгкая обеспокоенность новостями от заглянувших в трактир моряков — люди сами охотно разносят сплетни и слухи, если не вмешиваться в процесс.  

Орда драконов разогнала кунари и скоро прогонит их с насиженных мест. Тевинтер выиграл войну и скоро начнёт гонять торговые корабли под охраной драконов. Чёрный Жрец собирается нанимать исследователей на север, чтобы первым наложить лапу на тамошние богатства. В местных джунглях нашли сокровища. Вот такие слухи, смешанные с домыслами и правдой, курсировали, когда Амата с Вальей и Сириусом ушли в Лабиринт. Торк к тому времени уладил свои немногочисленные дела на острове, нашёл кормилицу и отправился в Ферелден; Ренли и Коул бегали по своим гильдейским делам, и девушки остались предоставлены сами себе, чем сразу воспользовались.

Блуждая тропами Лабиринта, волшебница по достоинству оценила советы Крауфорда и, осторожно исследуя ответвления, закрывала опасные пути и закутки магией от простецов и более слабых чародеев, которые могли бы попросту там сгинуть. Разведав достаточную часть лабиринта, девушка возводила с помощью магии алтари Разикаль. Поднимать сооружения из толщи камня и каменных плит поначалу было нелегко, а зачаровывать небольшие ловушки или хитрые проходы — не многим легче. Но постепенно Амата постигала суть происходящих процессов и созидание с зачарованием давались ей легче. Когда силы девушки иссякали, на помощь приходила Валья, делясь с волшебницей кровью.

Потрошительница не одобряла идею Аматы, но и не препятствовала её воплощению в жизнь. Каждый раз, когда девушка возносила на только что возведённом алтаре молитву своей Госпоже, вкладывая в неё душу и чувства, Валья демонстративно отходила в сторону и принималась возиться с мабари. Однако целительница знала, что сестра любит её, несмотря на их расхождения в религиозных вопросах, и ценила помощь эльфийки. Что же до Сириуса и Вальи — эти двое больше всего любили бросаться в бой с очередным демоном, оккупировавшим укромное место, или другой пакостью, подстерегающей в лабиринтах. Целительство, магия крови и стихийная магия, которой она понемногу обучалась по ночам, позволяли магичке втроём с друзьями преодолевать препятствия, которые были под силу всей банде Могильщиков. 

Наконец, все пайки были съедены, карты расчерчены, алтари установлены, договорённости с духами, которым полагалось являть "чудеса" заключены — девушки вместе с псом вернулись обратно в портовый город, чтобы в спокойной и дружественной обстановке провести оставшееся время до родов. Эти дни Амата большей частью уделяла друзьям и своим знакомым из местных: к старым контактам — Таните с алхимиком, кузнецу, трактирщику Джейсу и золовке Элендара — прибавились новые. Встретилась девушка и с капитаном Брэндоном, который её узнал и много расспрашивал обо всём за бутылочкой рома. Максиан внимательно вслушивалась в настроения местных жителей и капитанов, простых моряков и работников доков, и составила целые списки с зашифрованными сведениями о настроениях тех или иных команд и отдельных личностей. Эти списки вместе с общим докладом она отправляла Крауфорду через его агента в Лломерине.

Так в приятном общении и приготовлениях незаметно пробежало время до одного штормового дня, когда на свет появился Регулус. Роды прошли легко и быстро: Коул принимал дитя на свет, а Валья сидела рядом, чтобы поделиться с Аматой кровью в случае необходимости. Ренли выставили за дверь, но тот, похоже, был рад не присутствовать на процессе: не хотел лишних переживаний — и без того волновался. По возвращении из Лабиринта девушка рассказала ему о планах на сына, и зарекомендовав Валью как свою названную сестру и верную подругу, постаралась, как могла, успокоить брата. Тот всё ещё не одобрял решение целительницы, но по крайней мере, немного успокоился, когда узнал, что племянник не будет жить на помойке, а отправится на континент. Где точно он будет жить, Амата и сама не знала, но не среди воров и пиратов.

Спустя два часа после родов Амата и Валья уютно устроились в комнате целительницы и пили согревающий травяной чай. Талайна покормила Регулуса, и теперь малыш лежал рядом на кровати, сыто причмокивая во сне. Девушка подбила подушки, на которые опиралась спиной, и взяла свою чашку.

— Странно так получилось, сестра, — вздохнула она, делая осторожный глоток. — Я присягнула Разикаль, ты веришь в Создателя, но мы всё равно остаёмся сёстрами. Я чувствую, что никакая вера и убеждения не смогут развеять мою любовь к тебе. — Волшебница тепло улыбнулась. — Даже учитывая, что наши пути разойдутся.. Не вздумай только пропасть без следа, я буду поддерживать с тобой связь. Мне важно знать, что с тобой всё будет в порядке, остальное не имеет значения.

Валья бросила взгляд на младенца, вздохнула. Потом перевела взгляд на Амату, поразительно хорошо выглядевшую для пару часов назад родившую ребёнка женщины. Только они вдвоём, да ещё Коул, знали, что целительница использовала свои навыки скульптора плоти, чтобы добиться такого эффекта.

— Связь будет. Но не часто. Я хочу избежать внимания Империи настолько, насколько это вообще возможно, — потрошитель провела ладонью по лицу, пытаясь прогнать усталость. — Может быть это и паранойя, но лучше я буду живым параноиком. У тебя, я гляжу, планы громадные. Не боишься, что не выдержишь? — То, что у самой Вальи планы были, может быть, менее глобальные, но от этого не менее трудновыполнимые, эльфийку не волновало.

Амата понимающе кивнула. 

— Да я и сама стараюсь, чтобы все дорогие мне люди держались подальше. Империя — это мой собственный выбор, но для своих близких: тебя, Регулуса, Ренли, Коула — я хочу счастья. И чем дальше от меня и всех этих драконов, тем будет лучше. — Девушка смущённо улыбнулась и сделала ещё глоток. — Да ты пей чай, он восстановит силы. Так вот, Валья, что бы там кто не думал, я не глупая, не наивная, и полностью осознаю, на что я иду. Я выдержу. После того, что мне пришлось пережить, я выдержу что угодно, я сильная. Но мне важно знать, что вы все будете счастливы. Поэтому, кстати, — магичка подняла вверх пальчик, акцентируя внимание, — частота связи не так критична, но ты должна будешь так спрятаться, чтобы ни маги крови, ни боги, ни кто-либо ещё до тебя не добрались. Ни при каких условиях.

Валья криво улыбнулась и взяла чашку с чаем. Она дала себе обещание перестать пить алкоголь — он притупляет не только её эмоции, но и замедляет мысли. А сейчас это было слишком опасно. 

— Странно ты веришь в своего бога. Если он бог — то он всеведущ, и я от него не скроюсь... — она помолчала, отпила ещё чая. Амата тоже отмалчивалась. У волшебницы было весьма специфическое понимание божественности, но эти свои взгляды она старалась держать при себе. — Я не знаю, есть ли в Тедасе место, где меня никто не найдёт, но я постараюсь его отыскать. Тебе знать об этом не обязательно. Точнее — обязательно об этом не знать. Не волнуйся, я достаточно хитра, чтоб меня не поймали. Я уйду через пару дней... — Валья вздохнула, показывая, что это ей даётся не очень легко. — И мы уже никогда не увидимся, сестра. Разве что по воле Создателя, — улыбнулась девушка Амате, выпивая остатки чая. 

Амата поставила чашку и осторожно, чтобы не задеть Регулуса, который мирно спал между сёстрами, обняла эльфийку.

— Скорее всего, не увидимся, — грустно подтвердила целительница. — Поэтому буду писать тебе письма. Или, может, найду ещё какой хитрый способ поддерживать связь. Но давай сразу условимся: ни слова о наших делах, ни о богах, ни о чем таком, что чужим людям знать не положено. Только то, что касается нас, сестёр — семейное дело. Семья отдельно — работа отдельно. Договорились?

Валья уже было хотела язвительно сказать, что на тех высотах, на которые стремительно поднимается её названная сестра, простой эльфийке делать вообще нечего, но сдержалась. Не хотелось портить последние дни и часы мелкими обидами, которые легко перерастают в крупные.

— Разумеется. Я вообще, если честно, не хочу знать о твоих делах. Ты служишь злу — но ты моя сестра. Я разделяю Амату Максиан — альтуса и будущего великого мага, от чьих шагов будет дрожать земля; и сестричку Амату, которая подарила мне стихи в том лесу. С первой я не очень хочу иметь дело, а для второй — всегда найду время, — Валья аккуратно поцеловала девушку в лоб, после чего прижалась своим лбом к её. — Не переоцени себя, сестра.

— Я тебя тоже очень люблю, сестрёнка, — от чистого сердца ответила девушка и поцеловала эльфийку в щеку. — Я постараюсь рассчитывать свои силы, ведь если я быстро выгорю, то это никак не поможет моим людям. Сомневаюсь, что альтусы сплошь альтруисты и филантропы — кто-то должен отстаивать интересы простого народа. Ну да пустое, — волшебница тряхнула головой, будто отмахиваясь от мыслей о делах. — Я рада, что мы можем сохранить то тепло, которое нас сроднило. Знаешь, я не жалею о том аду, который мне пришлось пережить, блуждая с Могильщиками. Наше приключение подарило мне тебя и Регулуса, а значит, было не зря. 

Амата с наслаждением сделала глоток чаю, а потом лукаво взглянула на Валью.

— Значит, через пару дней отбываешь? Я хочу тебя проводить!

— Без проблем, — улыбнулась Валья, стараясь скрыть собственную грусть. В конце концов, они, возможно, всё же свидятся. Когда-нибудь. Во всяком случае, эльфийке очень хотелось в это верить. Но зная определённую иронию и юмор Создателя... — Как же так, кто будет мне махать с пирса белым платком и вытирать, украдкой, слезы? — рассмеялась девушка, прикрывая печаль смехом. 

Амата взяла руку Вальи и нежно поцеловала её. 

— Ну не куксись, всё будет хорошо. Главное — не терять друг друга, а там посмотрим. А мне, значит, тоже пора корабль искать. Проведу тебя — и больше меня здесь ничто не удержит. — Целительница вздохнула. — Точнее, держало бы: мне жуть как не хочется расставаться с тобой, и с Ренли, и Коулом. Но, — девушка собралась с духом, цепляясь за стержень из воли и долга, который удерживал её на плаву и помогал проходить через все испытания, — так надо. Если я могу что-то сделать, то значит, я должна это делать. Ай, ладно. Давай не будем думать о грустном. Посмотри лучше на это хрупкое счастье, — она с умилением улыбнулась, глядя на Регулуса. — Ну разве он не чудесный? Ути, какой маленький драконёныш!

— Он будет хорошим человеком, я в этом уверена, — Валья вновь посмотрела на спящего Регулуса. Младенец. Не знающий ещё никаких забот. — Я поняла не так давно, что кровь мало на что влияет. Главное — как тебя воспитали и то, какие люди тебя окружают. Всё будет хорошо, Амата. Я клянусь тебе в этом.

Валья решила, что лучше перестать зацикливаться на будущем и обсудить что-то нейтральное. Она вспомнила тот лес и то чудесное, нереальное озеро в нём. Вспомнила те ощущения, когда впервые его увидела. Девушки проговорили остаток дня и ночь, да и следующий день провели в беседах, стремясь наговориться на месяцы и годы вперёд. А уж количество чая, которое они уничтожили на двоих, и вовсе не поддавалось исчислению. Но с каждым часом они понимали, что время уходит и что час расставания всё ближе. В конце концов, приготовления Вальи и Талайны с детьми были закончены, вещи собраны, и даже плотоядный пони, не без помощи потрошительницы, превратился в статного жеребца с кожистыми крыльями, острыми зубами и массивными ногами — пора было отправляться на пристань.

"Я хочу, чтобы ты оставила этого ребёнка", голос Ридена звучал в её памяти, словно он сейчас стоял рядом. "Вырасти его где-нибудь... в хорошем месте. В светлом, крепком доме, подальше от этого кошмара. Подальше от меня, драконов, потрошителей, войн и всего этого ужаса". Ренн был прав. Как в воду глядел. Корабль мерно покачивался на волнах, и пока грузчики заканчивали свою работу, Амата осталась на пристани с Вальей. Ей предстояло проститься с важным этапом жизни, и воспоминания оживали в памяти, повинуясь общему настроению. "Я хочу, чтобы ты вырастила нашего сына, как настоящего воина, и чтобы наследие моего отца продолжалось". Да, Валья справится. Намного лучше, чем могла бы это сделать Амата. И лучше его защитит.

— Нормально тебя там устроили? — Обеспокоенно спросила целительница, передавая эльфийке младенца. — Вот, держи. Валья, спасибо тебе. И за то, что согласилась взвалить на себя это всё, и за то, что согласна с моими условиями. Мне, по сути, не многое нужно, — грустно улыбнулась волшебница. — Теперь это твой сын, а не мой, и я бы хотела, чтобы он знал меня только как свою тётю — названную сестру родной матери. — Она посмотрела на Регулуса, а потом, заставив себя оторваться, снова обратила взгляд на потрошительницу. — Подумать только, я раньше мечтала о том, чтобы Риден его растил и наставлял, объяснял, как поладить с драконьей кровью. Но теперь я даже рада, что всё случилось так как случилось. Ты сможешь лучше всех его научить: и воинскому искусству, и самоконтролю. Я счастлива доверить эту юную жизнь в надёжные руки. Ты сделаешь это даже лучше, чем я, ведь я не знаю, что такое быть потрошителем.

— Это мой сын, Амата. И пока я жива — никто ему не навредит, — сказала Валья, осторожно покачивая на руках маленького Регулуса. Элдена. Валья решила назвать его именно так. — Мой Элден... — с той нежностью, которой никогда не слышала Амата, добавила она. — Я сделаю его хорошим человеком. И... — она отвела взгляд, поглядела на доски пирса. — Мне жаль, что ты пошла на это. Я надеюсь, что ты не будешь искать с ним встречи. Как и Риден с... — потрошитель с трудом заставила себя произнести имя. — Айрой. И для их же спокойствия и долгой жизни им лучше не искать нас. Надеюсь, что Торк исполнит своё обещание. Хех, — она впервые, за всё долгое время прощания, улыбнулась. — Придётся вспоминать, как я воспитывала свою сестру. Хотя, разница у нас все же меньше была, да. Ничего, я справлюсь — можешь на меня положиться. 

— Я ни капельки не сомневаюсь, что справишься. Иначе не рисковала бы. Значит, Элден? — понимающе улыбнулась целительница. Демон "великодушно" оставил ей все воспоминания о том дне, включая то, что подсмотрел в разумах её товарищей. Если Валья решила назвать приёмного сына этим именем, значит, все будет хорошо. Элден был единственным человеком, который мог усмирять бешеного берсерка, а обретённая драконья кровь заставила множество голосов утихнуть навеки, оставив только лишь зов крови. — Называй его так, как хочешь. Он рождён с именем Регулус Ренн, но это имя по крови, а не по жизни. Пусть будет Элден, мне нравится. — Амата мягко погладила реденький чубчик, почти пушок из тёмных волос. — Искать не буду, конечно. Я не хочу, чтобы через меня кто-то до него добрался, поэтому не должна знать, где вы и как вас найти. К тому же, мы слишком похожи. Он выглядит копией моего отца Ливия, только глаза, как у Ридена. Он никогда не должен видеть меня, иначе возникнут догадки. — Девушка серьёзно смотрела на свою названную сестру. Они обе знали, как важны меры предосторожности. — И не вздумай рисовать мои портреты! Даже по пьяни, — шутливо добавила волшебница, но глаза её оставались серьёзными. Амата держалась вполне спокойно, однако в горле застыл болезненный ком. Альтус вздохнула. — Пусть знает, что у матери есть названная сестра, которая пишет письма, но не более того. Это для его же блага. Мы с тобой, может, и свидимся — кто знает. Может, на приёме у Торка или ещё где, но он никогда не должен меня увидеть. И я не буду искать с ним встречи. Я понимаю, что на кону.

— Он не будет знать ни свою мать, ни отца... — медленно и тихо сказала Валья. — Жестокая шутка судьбы. Возможно, я расскажу ему обо всём, но много позже. Когда уже он сможет решать за себя, а не я за него — как бы это не звучало сурово. Но всё же... всё же он имеет право узнать правду. Но это будет не скоро, может, я и не увижу его взросления, если Империя протянет свои щупальца туда, где укроюсь я. 

Улыбнувшись, она повернула голову к кораблю, который увезёт её далеко-далеко. Сколько времени пройдёт, пока она остановит своё бегство, Валья не знала, но была уверена, что это продлится долго. Как минимум до того момента, пока сына можно будет перевозить без опаски причинить ему вред. Год? Два? Где-то так. 

— Скоро отплытие, — сказала эльфийка, продолжая слепым взором изучать округлые борта кораблика. 

Амата воспользовалась отвлечением сестры и украдкой заморгала, чтобы сдержать наворачивающиеся слёзы. Потом порылась в сумке и извлекла оттуда деревянную раскрашенную краской фигурку льва, обмотанного серебряными цепочками.

— Он будет знать свою мать. Тебя, Валья, — она с тёплой грустью во взгляде протянула фигурку младенцу и положила на него. Маленькая ручка вцепилась льву в лапу. — Пусть это будет его игрушкой. Не надо рассказывать, откуда она, и почему. Ну или просто скажи, что от отца — это уже на твоё усмотрение. Но пусть она всегда будет с ним. И Сириус с вами отправится, да, милый? — волшебница подмигнула мабари, и тот радостно гавкнул. Он уже сидел возле ног эльфийки, готовый отправляться в плавание со своим другом. — Если в нём проснётся магический дар, а я думаю, он проснётся, то обязательно мне скажи, я пришлю нужные книги, и учителя, если нужно. И не только по магии. В общем, — женщина горько усмехнулась, — тётя Амата поможет, если вдруг что-то надо. Но её никогда не увидят. Договорились? 

— Договорились, — кивнула Валья. Было тяжело расставаться с сестрой, но она понимала причины этого, равно как и причины, почему Амата решила своего ребёнка... оставить. Эта колдунья была сильной и храброй, но, наверное, мнительной. Но Валья не хотела с ней спорить. Глядя на младенца, в котором не было ни капли её крови и только общность крови дракона, потрошитель чувствовала, что уже любит его. Наверно, именно так она бы и любила собственного ребёнка. 

— Я буду сообщать тебе о нём. Каким он растёт и каким человеком он станет. Думаю, ты станешь его любимой тётей, — улыбнулась Валья. — Что ж, пора прощаться. Успехов тебе, Амата. И пускай тебя хранит Создатель, — прижимая одной рукой младенца, девушка аккуратно обняла сестру. — Будем жить.

— Спасибо тебе, сестрёнка! — от всего сердца обняла эльфийку расчувствовавшаяся Амата. Она уже хотела поскорей попрощаться, чтобы Валья не видела её слёз, но так много хотелось ещё сказать напоследок. — Помни: ни время, ни расстояние, ни вынужденная разлука, ни вера, ни что иное другое — не разрушит нашу семью. Мы всё равно останемся сёстрами. И я счастлива, что у меня появился племянник, — волшебница поцеловала малыша и с мягкой грустной улыбкой проводила свою родню взглядом, пока они поднимались по трапу. Взмахнув на прощание, Максиан направилась вдоль причалов, чтобы отыскать корабль в Антиву, а потом и в Тевинтер. Скрывшись за обводами соседнего судна, девушка быстро и тщательно вытерла платочком мокрое от слёз лицо. Какой смысл плакать? Нужно заняться делами. Плакать будем потом. Завтра.

Hide  

Возвращение в Минратос

Показать контент  

К чёрным стенам столицы Империи Амата прибыла к сроку. В Лломерине девушка ещё раз внимательно изучила все документы в шкатулке и уничтожила письмо, в котором упоминалось о брате. К счастью, Силан был достаточно осторожен, чтобы не оставлять следов, ведущих к спрятанному от врагов наследнику — предполагалось, что когда отец или дочь отыщут ребёнка, проблем с доказательствами родства не возникнет, так что все необходимые бумаги были оформлены на Амату. Восседая на своём зубастом коне, Максиан прямиком с пристани неторопливо направилась ко дворцу Верховного Жреца.

Аудиенции долго ждать не пришлось: Крауфорд был заранее извещён о том, когда и на каком корабле прибудет волшебница, и несмотря на большую загруженность, смог принять её почти что без проволочек. Амата дополнила отосланные ранее списки подробным отчётом о проделанной ею работе на острове и резюмировала его предположением, что нескольких групп паломников, прибывающих в разное время из других стран, будет достаточно, чтобы подтолкнуть развитие событий в нужном направлении. Глупцы не выживают в беспокойных водах, так что влиять на умы лломеринского общества следовало крайне осторожно и ненавязчиво. Кроме того, Максиан сообщила о своём намерении приобрести жильё на острове и время от времени наезжать туда, проверяя обстановку и поддерживая связи.

Покончив с лломеринским вопросом, пора было перейти к личным делам Аматы. Крауфорд изучил документы и письма, и признал их достаточными, чтобы альтус официально могла объявить себя наследницей Максиан. Учитывая долгие годы отсутствия хозяев, а также разрушения особняка от бомбардировки кунари (к счастью, немногочисленные — здания в Жилом районе и нижних ярусах пострадали больше), Верховный Жрец выделил девушке пару рабов из числа приговорённых к казни и несколько телохранителей на то время, пока Максиан не решит проблемы с охраной и слугами. 

Условившись, когда новоявленная наследница сможет закончить с первоначальным обустройством и приступить к государственной работе, Амата принялась собирать документы обратно в шкатулку. Замочек щёлкнул, взгляд девушки задержался на уставшем лице Крауфорда. 

— Верховный Жрец, могу я спросить? — получив безмолвное подтверждение, она отбросила нерешительность. — Почему ты взвалил на себя столь тяжёлую ношу? И сейчас, и тогда, когда нас едва не уничтожили кунари. Ради чего такая самоотдача? Не сочти меня дерзкой, но со стороны создалось впечатление, что ты работаешь на износ.

Максиан сочувственно вздохнула, прижимая к себе шкатулку с гербом рода. Широко раскрытые обеспокоенные глаза выдавали стремление понять, что это за человек перед ней, и что им движет. В конце концов, им предстояло вместе работать.

Верховный Жрец не поменялся в лице, и лишь на пару секунд отвёл взгляд, задумавшись. Ответ на этот вопрос он знал уже много лет, и даже были люди, которые слышали его. Много раз.

— Оставьте нас, — громко сказал преторианцам Авгур, и посмотрел на Амату, не произнеся ни слова до тех пор, пока стража не покинула помещение и двери не закрылись у них за спиной. — Я предполагаю, что у тебя уже есть определённые ожидания касательно моего ответа. Не хочешь поделиться мыслями, Максиан?

— Не то чтобы именно ожидания, — размеренно сказала альтус, обдумывая ответ. До того, как вопрос прозвучал, сама она им не задавалась, но всё же кое-какие впечатления о Жреце сложились. — Мне хотелось бы понять, с каким человеком предстоит непростая работа. И к тому же мне кажется, что у нас есть нечто общее. — Во взгляде Аматы промелькнуло лёгкое беспокойство. — Но, может быть, я сужу по себе? Ты создаёшь впечатление человека, который решил взять всё в свои руки, потому что устал смотреть, как некогда великие маги озабочены лишь собственным благополучием и стремлением показать своё превосходство, и разрушают мир и страну вместо того, чтобы делать их лучше. — Волшебница тихонько вздохнула и грустно взглянула на чёрные шпили, видневшиеся за узким окном. — Давным-давно усилиями Империи появилась цивилизация в необжитых ранее землях. На наших фортах и трактах выросли Андерфелс, Вольная Марка, Ривейн, Неварра, Ферелден... Я не знаю, какими были тогдашние великие маги, но эгоизм и корыстолюбие их потомков не пошли нам на пользу.

— Дело не только в корысти и тщеславии многих магов, — ответил Жрец. — При всём своём несовершенстве, Древняя Империя принесла прогресс в Тедас. Ты верно сказала — нынешние государства родились на руинах нашего наследия. И даже этого в итоге оказывается мало. После падения Тевинтера в мире были века регресса. Империя являлась единственным большим преуспеванием человечества за всю его историю, но никто за нашими границами не хочет этого признавать.

Крауфорд сложил руки перед собой в замок и опустил взгляд на бумаги, вытягивая важные моменты совсем неблизкого прошлого из памяти.

— В то время, пока ты ещё даже не появилась на свет, Максиан, я с отцом бродил по миру в течение десяти лет. Причины сейчас не важны — это поистине огромный срок, мы были практически везде, где только можно представить. За это время я успел повидать десятки тысяч иноземцев, и слышал их слова об Империи. Куда бы я ни пошёл, где бы я ни оказался, всё было практически одним и тем же: самое развитое государство во всём Тедасе стало объектом насмешек и оскорблений. Мы потеряли всякое уважение, став козлом отпущения для всего мира. Щитом от кунари, простой баррикадой у них на пути. Когда мне уже стало двадцать восемь, и всё это странствие через Тедас начало подходить к концу, я находился в Ферелдене, и попал в отряд, или скорее банду наёмников, в которой раньше друг друга никто не знал, но которая тем не менее смогла собраться вместе. Там я увидел достаточно самых разных личностей, и если раньше я слышал гадости в сторону Тевинтера где-то в стороне, то в этой банде они полились мне прямо в лицо. Эти слова не стали для меня откровением, и встретил я эти фразы не впервые, но в каком-то смысле именно в том походе что-то отложилось у меня в глубине души. Капля переполнила чашу. Когда я вернулся в Тевинтер, то сразу был отправлен на войну, а после того, как выбрался оттуда, заняв пост легата Стального Легиона, уже стал другим человеком. Война научила меня не только думать, но и видеть, — Авгур поднял взгляд на девушку перед собой. — Видеть всё то, в чём погрязла Империя. Я был безрассудным слепцом, верящим в безграничное могущество Тевинтера, в его непогрешимость и вечную правоту. Но тот Тевинтер, в котором я всегда жил, даже при всём своём прогрессе был не более чем тенью былого себя. Стоит ли говорить о том, чего в таком случае стоит весь остальной Тедас?

Верховный Жрец замолчал и спустя несколько секунд паузы вышел из-за стола и подошёл к окну, осматривая величайшую колыбель Империи.

— Мы заслуживаем большего. Лишь Тевинтер способен принести Тедасу то, от чего он вечно пытается отбиться — развитие и единство. Лучшие умы Орлея едва осиливают труды наших учёных, и это было ещё до начала гражданской войны. Имперский тракт лежит уже больше тысячи лет, не имея ни единой альтернативы. Твердыни Тевинтера стоят по всему миру, одним своим видом показывая потенциал разума и магии. Чтобы разрушить форт Драккон, потребовалось вторжение демонов, и даже в своём текущем состоянии эти руины способны защитить лучше, чем любая ферелденская крепость. О прогрессе в магии и говорить не стоит, никто даже и заикнуться не посмеет о том, что загнанные в тюрьмы маги южан могли хоть где-то превзойти нас. Другим странам не хватило более чем восьми веков, чтобы достичь нашего уровня. 

Убрав руки за спину, Крауфорд обернулся к Максиан.

— И я знаю, что могу всё изменить, могу разорвать этот порочный круг. И я готов воспользоваться подобной возможностью, выпадающей сущим единицам. Моя жизнь посвящена Империи. Я верну её величие или умру, пытаясь.

Амата кивнула и обеспокоенно нахмурилась.

— Нелегко за мимолётный срок человеческой жизни наверстать то, что растрачивалось веками, — тихо вздохнула она. — Но мы обязаны сделать всё зависящее от нас для этого. — Девушка задумчиво смотрела куда-то сквозь окно; внимательный и не по годам серьёзный взгляд карих глаз вдруг встретился с глазами мага. — Твоя целеустремлённость впечатляет, Крауфорд, но ты, судя по всему, не из тех, кто ищет лёгких путей. Эффективнее было бы консолидировать силы в Тевинтере, навести порядок в стране и нарастить мощь, оставив на некоторое время другие страны барахтаться в попытках самостоятельно справиться со своими проблемами. С нашей магией, драконами и помощью Великой Богини было бы совсем не сложно затем силой присоединить их к Империи и воспользоваться военной кампанией, чтобы значительно сократить количество недовольных Тевинтером или верующих в Андрасте. Однако же ты согласился обойтись малой кровью и дать возможность им самим перейти под стяги Империи, несмотря на риски и дополнительные затраты. — Максиан прервалась на краткий миг и посмотрела на свою руку, слегка сжимая и разжимая пальцы. — И ты не никому не отдал приказа убить Искру, чтобы она точно не досталась Ужасному Волку. И даже когда я сама предложила себя в качестве добровольца, ты не требовал, чтобы я действовала наверняка, а позволил мне использовать этот вариант только лишь в самом крайнем случае, ограничившись защитой Алиши. Кто-нибудь другой мог быть менее разборчивым в средствах. — Амата испытывающим взглядом смотрела на Крауфорда, пытаясь разобраться, что им движет. Какой-то хитрый расчёт? Моральные принципы? Нечто иное? Волшебница не питала иллюзий относительно жестокости Древних Богов, и полагала, что Верховных Жрецов они выбирают себе под стать. 

Предсказатель Таинств должен был соответствовать своему титулу, это верно. Только вот как именно должно было выражаться это соответствие — сказать уже трудно. Многие верили в то, что знают настоящие мотивы Авгура. Правы ли они были или нет, покажет только время.

— Кто-нибудь другой мог, — сказал Крауфорд. — Но кого-нибудь другого не оказалось.

Чародей вернулся обратно за стол, ограничившись этим ответом.

— Мы вытягиваем мир наверх из болота, в котором тот увяз: Орлей от разбойников и деградации, Марку от тотального уничтожения, Ривейн от рабского мышления Куна. Через несколько лет придёт черёд Андерфелса и Ферелдена. И даже если когда-нибудь Империя, вновь растянувшаяся на весь Тедас, падёт, то по крайней мере мы дадим этим несчастным шанс добиться чего-то большего. А затем они рано или поздно поймут, что лишь благодаря нам этот мир ещё цел. Однажды мы принесли в Тедас смерть и хаос в лице Моров, но времена меняются. С ними меняется и Империя.

И только лишь слова об Искре остались словно без внимания. Вполне возможно, что Верховный Жрец просто не видел смысла говорить о том, что было в Камберленде.

Максиан внимательно слушала Жреца, не упуская ни одной мелочи. На миг губы девушки украсила одобрительная улыбка, но тут же скрылась, уступая место ни о чём не говорящему выражению лица.

— Я рада, что это ты, а не кто-нибудь другой, — тихо сказала альтус, церемонно кланяясь. — Благодарю тебя за ответы, Предсказатель Тайн. Если понадоблюсь — ты знаешь, где меня искать. 

Кивнув на прощание, неторопливым уверенным шагом девушка покинула кабинет Авгура и, миновав величественные залы и галереи дворца, вышла на улицы Дворцового квартала, чтобы, забрав коня и выданных ей людей, отправиться прямиком к родовому гнезду. На сей раз — на правах законной хозяйки.

Hide  

Род Максиан

Показать контент  

Показать контент  

Hide  

Волшебница стояла посреди выложенной много веков назад мостовой. Сама магия, с помощью которой древние магистры возводили город прямо из земной плоти, держала отполированные миллионами следов камни на своих местах. Девушка смотрела на особняк Максиан. Она уже приходила сюда, когда прибыла в столицу вместе с Крауфордом и теми Могильщиками, которые решили обосноваться здесь. Теперь это был её дом. И ей надлежало восстановить те разрушения, что причинила война творению Аврелия Максиана — родовому гнезду отколовшейся от рода Дариниуса ветви, которая в итоге стала новым родом альтусов. Максиан. Предок-основатель явно не от скромности умер, подумала Амата. Впрочем, в те годы маги-сновидцы и их потомки всё ещё были великими.

Девушка обернулась и кивнула легионерам, держащим заключённых в магические путы огромных рогатых приговорённых-кунари. Обречённых подвели к волшебнице. Проделав небольшой надрез на своей руке и вонзив кинжал в коссита, она приступила к колдовству. Заклинание, с помощью которого в давние времена возвели особняк, направилось на прорехи в каменных стенах, кровь смертников подпитывала магию волшебницы — и здание откликнулось. Амата направляла потоки магической силы, заставляя камень вспоминать привычную форму и очерчивая разумом его линии. Закончив с повреждённой кунарийским ядром башней, она восстановила разрушенный кусок стены в конце крыла, уходящего вглубь имения — заклинание магически связывало сознание мага и особняк в единое целое, зрение было девушке ни к чему, она просто чувствовала и знала, каким всё должно быть, и восстанавливала былую форму. Это было даже легче, чем самому придумывать конструкцию и архитектуру, как в случае с алтарями, на которых она набивала руку.

Вслед за возведением стен пришёл черёд вычурной лепнины, карнизов и прочих украшательств, на которые не поскупился давний предок. Первый кунари упал истощённым мешком мёртвой плоти, затем второй.. Была какая-то жестокая справедливость в том, что их жизненная сила помогала восстановить нанесённые их народом повреждения. Закончив с работой, Максиан исцелила порез на руке и прибрала за собой: лежащие мёртвым грузом тела на мостовой окутались магическим огнём, превращавшим кости и плоть в сухой пепел.

Её встречали. В казавшемся с улицы заброшенном имении всё же остались люди. Дворецкий Вилликинс — почти полностью седой, но ещё не одряхлевший мужчина лет за шестьдесят. Горничная Иветта, которая была ещё подростком в то время, когда Силану пришлось бежать. Садовник Пим — старый, морщинистый эльф, каким-то чудом не клюнувший на приманку Соласа. Они были первыми, кто встретил Амату и признал в ней дочь бывшего хозяина. Кратко введя их в курс дела, альтус распорядилась устроить Дигиталиса в конюшне, дала инструкции телохранителям и принялась осматривать свои владения, заодно узнавая местные новости. 

Несмотря на восстание, случившееся за время отсутствия Максианов, кое-кто из бывших рабов и слуг остался — не имея хозяев, против которых можно было бы выступить, ушли только те, кто побежал помогать собратьям из других домов и заведений, а также те, кто решил покинуть края. Кое-кто обзавёлся семьями и жил неподалёку, продолжая поддерживать связи с оставшимися слугами. Самые ушлые нашли работу в городе, но продолжали жить в особняке, шастая туда и обратно через чёрный ход.

Во время экскурсии по особняку Вилликинс многое рассказал о предках девушки. Когда-то давно ещё прадед Аматы спас жизнь беспризорному подростку. Старика впечатлила храбрость, с которой мальчик пытался отбиться от бандитов, имея при себе изначально лишь сумку с ремнём через плечо, однако силы были слишком неравны. Маг вмешался и не дал свершиться убийству ребёнка, а потом предложил юнцу пройти обучение и служить ему. Следуя распоряжениям главы рода, Вилликинса обучили всему необходимому, обули, одели; с мальчиком хорошо обращались, и благодарность за это переросла в преданность Максианам. Когда Вилликинс вырос, прадед Аматы направил его в военную часть в своём подчинении. После пятилетней службы в армии юноша вернулся обратно и был назначен помощником дворецкого в особняке. К тому времени, как старый Максиан умер, и родился маленький Силан, Вилликинс заменил дворецкого, и стал считаться уже кем-то вроде члена семьи, так что Амата могла целиком и полностью на него положиться. Именно ему Силан доверил управление родовым гнездом и другим имуществом на время своего бегства.

До побега дворецкий был одним из тех немногих избранных, кому был дан доступ в крыло, где жили дети. Времена были смутные, и во избежание угрозы двойняшек не показывали и не представляли всем подряд. Да и слишком малы они тогда были. Большинству слуг просто было известно, что появился наследник. Мужчина со счастливой улыбкой вспоминал, как держал маленькую Амату на руках и смешил её, корча рожи. Увы, но их старая няня отошла в Тень под грузом прожитых лет, горничная погибла во время обстрела, но Вилликинс был готов и впредь помогать Максианам и заботиться об их благополучии.

Альтус рассказала, что отыскала Ренли, но он решил не возвращаться в Тевинтер, в котором никогда не бывал, и попросила никому не говорить о том, что в семье был ещё один ребёнок. Для счастья и безопасности брата, сказала она, пусть у Максианов будет только наследница, а юноша имеет право на собственный выбор и свободу от золочёной клетки. Старый дворецкий отнёсся с сочувствием и понимаем, и решено было никому не рассказывать о втором ребёнке, а если вдруг бы появился кто-то, кто знал, что Филия, мать Аматы и Ренли, родила двойню, тем сказать, что мальчик погиб, и госпожа Максиан не любит о нём вспоминать. Вилликинс показал хозяйке, где висит заколдованный гобелен с родовым древом, и Амата добавила к нему год смерти отца (дату смерти матери успел вывести ещё до побега он сам) и убрала все следы того, что у Силана и Филии было двое отпрысков — от супружеской пары шла только одна прямая ветвь. Всего лишь маленький аккуратный прокол на руке, простое лёгкое заклинание, но только Максиан, обладающий магией, мог заставить кровь принять на гобелене нужную форму — семейное древо признавало только кровь рода. Обычная магия альтусов.

Силан Максиан и Филия (Флавиус) Максиан - родители Аматы и Ренли 

Hide  

Максиан перенесла копию на лист гербовой бумаги и отнесла её в Имперский Архив, где в специально отведённом для этого отделении оставила вместо старого документа, который сожгла сразу же по возвращении домой. Так, в срочных важных делах и разговорах незаметно пролетел остаток дня, и дождавшись возвращения бывшей прислуги, Амата объявила, что поскольку отныне все они — вольные люди, то вольны уйти, если того пожелают, или наняться слугами в соответствии со своими навыками и личными качествами. Никто не ушёл, справедливо рассудив, что свободный слуга и без того может в любой момент получить расчёт, так что, как минимум, можно остаться и посмотреть, что представляет собой новая хозяйка дома. Вилликинс по секрету шепнул Амате, что в отличие от её матери, которая считала слуг и рабов чем-то вроде скота, Силана челядь любила за незлобивый нрав и заботу о своих людях.

Следующие несколько дней прошли в домашних и административных хлопотах. Комплектовался штат из слуг, отдраивался особняк, приводился в порядок заброшенный большой сад, с которым один Пим не в силах был справиться, чистились ковры, полировалась мебель, Амата уходила спать с уставшими от просматривания множества документов и писем глазами. Повстречав Элендара с Хельмутом, Максиан пригласила их в гости и провела замечательный вечер в беседах и воспоминаниях.

И снова её ожидали дела, требующие безотлагательного внимания главы рода. Вилликинс вводил Амату в курс дела, выступая в качестве управляющего и осведомителя. Его искренняя и преданная любовь семье, а также убелённый сединами опыт пришлись очень кстати, и Максиан подолгу советовалась с дворецким и обсуждала тонкости управления особняком, не забывая о науке, почерпнутой от Торка и из книг, которые она читала по пути в Лломерин и обратно. Наученная прошлым опытом, волшебница внесла свои коррективы в традиции дома. Так, было решено, что все потенциальные слуги тщательно проверяются и принимаются только по рекомендации доверенных лиц и с одобрения Аматы, а за всеми текущими и новыми слугами ведётся присмотр, не причиняющий им неудобств, впрочем. Также девушка внимательно изучила все счета, закладные, имущественные документы, и наметила план восстановления родового капитала. Кроме особняка роду принадлежали пара виноградников на побережье и уютное маленькое поместье. Конечно, там предстояло тоже провести грандиозную работу по восстановлению, но Вилликинс получал письма от местных управляющих, а до осады даже и ездил туда, и доложил, что имения просто запущены, но не разорены. Это обнадёживало, но кроме прочего Максиан предстояло как можно скорее закончить с делами первой необходимости и вливаться в общественную жизнь, соответствующую её статусу. Масштаб предстоящих свершений и планов поистине впечатлял, но это было мало похоже на безнадёжную гонку против судьбы, через которую довелось пройти Могильщикам. Всё это было осуществимо, и приобретённые опыт и навыки вполне позволяли её преуспеть. 

Hide  

Посыльный из Денерима

Показать контент  

Полёт на грифоне вышел незабываемым. Отелло любовался полями и лесами, которые мелькали под ними, и смаковал чувства Ансельма — восторг от полёта и ощущение свободы. Поблагодарив Стража после приземления, дух отправился к Манипуляторше. Адрес ему сказали ещё в Денериме, и за прошедшее время девицу явно не наказывали как следует.

Особняк она заняла себе довольно уютный. Дух почувствовал, как вокруг дрожит и искажает реальность невидимый простому глазу барьер, сигнализирующий находящимся в доме магам о проникновении сильной магии или демонов. Опасности не было, а скрываться Отелло не собирался. Дух прошёл к двери, ощутив прошедшую по барьеру волну, и позвонил в колокольчик.

Дворецкий открыл дверь и огляделся: на крыльце никого не было, но тут низкий голос произнёс над его головой:

— Добрый день, мне нужна хозяйка дома. 

Вилликинс на миг замешкался, но всё же безупречная выправка взяла своё. Дав за спиной знак охране, стоявшей у дальних дверей прихожей, он открыл дверь, пропуская посетителя внутрь.

— Прошу прощения, что не могу поприветствовать вас как подобает, поскольку не вижу, к кому обращаться, — вежливо сказал дворецкий, краем глаза наблюдая за приближением двух крепких воинов, которые охраняли первые подступы в особняк. — Как вас представить?

Вслед за воинами показался маг в тёмной тевинтерской робе с латными вставками. В руке у него был посох-копьё с зазубренным наконечником. 

— Это демон! — прошипел охранник-маг, окутывая своих союзников защитным барьером. Демоны-посыльные были обычным делом среди альтусов, но как правило они появлялись в видимой для обычных людей форме, этот же почему-то скрывался, и распознать его можно было только магическим зрением — так что предосторожности не были лишними. 

— Сам ты демон! — Возмутился голос. — Я Отелло, добрый и весёлый дух, так Амате и скажите. А ещё я очень скромный, потому и хожу невидимым.

Вилликинс посмотрел на мага, ожидая его вердикта. Дворецкий хоть и умел постоять за себя, всё-таки оставался простым человеком, лишённым магических способностей. Но телохранитель не успел ничего ответить, потому что вмешалась сама Амата, которая почувствовав лёгкое дрожание магии и услышав шум внизу, спустилась по широкой укрытой ковром лестнице. 

— Всё в порядке, — успокоила она охранников, входя в прихожую. — Это свои. Возвращайтесь на свои места, ребята, вы молодцы. А ты, дух, иди за мной, — не терпящим возражений тоном бросила волшебница и направилась в кабинет. Убедившись, что Отелло прошёл следом, она заперла дверь и обернулась в ту сторону, где магическим зрением "видела" духа.

— Почему ты здесь, а не с Торком? — с лёгким волнением в голосе спросила девушка. — С ним что-то случилось? Как ты сюда добрался?

— Нормально с ним всё. Я немного наказал желающих на него покуситься, и теперь желающих не видно. Лохматый решил, что я тебе сейчас нужнее. Сказал, что его заменят легко, а тебя заменить будет некому. Ещё сказал, что ты можешь научить меня, как помочь и сделать так, чтобы люди не страдали и не ревновали. Я сразу на грифона сел и к тебе полетел. Ансельм меня подвёз, весёлый дядька. Что тут у тебя творится? Может, кого наказать?

Амата с улыбкой вздохнула и присела на софу у окна. Похлопала по ней, приглашая духа сесть рядом.

— Я ему ещё напишу по поводу этих вот "могут заменить", — хмыкнула целительница. — Если хочешь остаться здесь, то должна предупредить тебя: в этой стране, в этом городе, а особенно, в этом районе, очень много опытных магов, которые демонов гоняют в хвост и в гриву. Не говоря уже о Госпоже нашей, Драконе Тайн. Мне бы не хотелось, чтобы у тебя возникли неприятности. — Девушка нахмурилась. Что-то в словах Отелло напрягло её. — А кто покушался на Торка? Что там произошло? 

— Да там такая история вышла. Я ему помогать как телохранитель подрядился. А отец ему целый отряд телохранителей выделил. Ну мы и договорились: они отдельно охраняют, я отдельно. Кто успеет — тот и наказывает. Я ж эмоции чувствую. Эльф какой-то среди просителей шёл. А потом азартом, предвкушением и яростью как пыхнет — и к трону двинулся. Я шаг вперёд сделал и голову ему мечом снёс. Он стоит, из обрубка кровь фонтаном, а меня же не видно. Посетители в шоке, телохранители его тоже срисовали, но я опередил. И парень с девушкой, что с ним пришли, растерялись. Я у них кинжалы выбил, по головам хлопнул и за шкирку в пыточную уволок наказывать. — Отелло грустно вздохнул. — Я себе всё не так представлял, смертные странные.

Амата развернулась на софе боком, лицом к духу, и поджала колени, как маленькая девочка. В кабинете их невозможно было подслушать или подсмотреть — о том позаботился её предок — так что целительница могла оставаться наедине с другом сама собой. Обхватив ноги руками, она направила на Отелло волну сочувствия.

— Люди такие. И вообще, чуть зазеваешься — тут же испортят всё. Рассказывай уж, что там было. 

— Я когда ему голову срубил, у него сразу все чувства исчезли. Был смертный — и не стало разом. Не раскаялся, не устыдился. Я ведь хочу людей лучше делать, а не ломать. В общем, утащил я этих двух в пыточную. Решил их наказать, чтоб усовестились. Закрепил на станках специальных — удобная штука, кстати, надо обзавестись. Ну и говорю им: как вам, злодеи, не стыдно? Напали на Лохматого, собрались его сломать — и не раскаиваетесь?

Амата слушала и не знала, плакать или смеяться. С одной стороны Отелло рассказывал об ужасных вещах, с другой — был наивным как дитя. А потом ещё люди удивляются: чего это демоны такие злобные и коварные. Так надо же понимать, кто их такими сделал. Девушка чуть придвинулась к духу и успокаивающе положила ладонь ему на руку.

— Они хотели его убить, да? Это были местные или кто-то отсюда? Что они рассказали?

Отелло подвинулся поближе к целительнице. Рядом с ней было спокойно и уютно, она хотела услышать историю, и он мог её рассказать, подкормившись любопытством и радостью.

— Рассказали, что решили помочь Андрасте, убив узурпатора. Никто ими не руководил, они сами такие умные оказались. Тот эльф у них за заводилу был, обещал им, что сразу к Андрасте попадут после благого дела. А как я ему голову сломал, тут они и призадумались. Я уже убивать никого не хотел — мне не понравилось. Решил их устыдить и заставить раскаяться. Предстал пред ними без невидимости, погрозил им пальцем, покачал головой укоризненно и начал наказывать. Сперва за парня взялся — стал его пороть плеткою по заднице. Так тот сперва злился и ругался, а потом я его желания уловил. Тайные, подавляемые. Этот мятежник хотел, чтобы я его взял на глазах у подружки, вроде как он и не при чём тут будет. Вот почему он не мог кого-нибудь об этом попросить, а не нападать на Торка, чтобы потом я это прочитал в мыслях и сделал? — Отелло с интересом задал Амате вопрос. Девушка раньше доступно объясняла ему поведение смертных.

Максиан глубоко вздохнула и потёрла переносицу, собираясь с мыслями. Ну и вопросики! Впрочем, она прекрасно знала ответ. Именно с такими людьми ей и приходилось иметь дело в тот период детства, о котором колдунья предпочитала не вспоминать, пусть и против собственной воли. В повседневной жизни те, кто покупал её у мачехи, были обычными людьми: ремесленниками, моряками, торговцами. Никто из родных и знакомых даже не догадывался об их чёрной изнанке и потаённых желаниях — иначе зачем бы им тайком приходить и платить за утехи?

— Люди обычно не делятся такими вещами. Даже со своими близкими, даже с самими собой, — принялась объяснять магичка. — Они боятся осуждения, и сами осуждают такие пристрастия, и тщательно загоняют их внутрь, обманывая себя и окружающих. А если загонять что-то слишком упорно и лгать самому себе, — подытожила целительница, — то и не будешь даже осознавать это в достаточной мере, чтобы в таком признаться. Как в случае с этим парнем. Я думаю, желание убить нашего друга и эти потаённые пристрастия никак между собой не связаны, Отелло. Просто ты их чуешь лучше остальных, в силу обстоятельств своего появления. — Амата умолкла, задумавшись. Не она была причиной рождения этого извращённого духа, но почему-то чувствовала себя ответственной за его социализацию, поэтому несмотря на то, что ей было стыдно за своих соплеменников, девушка решила дослушать историю до конца и попробовать как-то помочь Отелло.

— В общем, принялся я его наказывать, так у него и раскаяние, и стыд, и удовольствие — всё смешалось, аж волной захлестнуло. А подружка его на это смотрит, губы облизывает и ругает меня: мол, демон, насильник, душегуб, брось его, лучше меня мучай. Ну я и её наказал, так же как её приятеля. Никакого раскаяния не добился, одно удовольствие через край. Подвесил их за руки, а они висят и не раскаиваются. В итоге плюнул на это дело — пока они не сломались, вытащил их на улицу, велел из Денерима подальше двигать и к Лохматому больше не приближаться, дал им пенделя и отпустил. Так к вечеру уже все слуги перешёптывались про невидимого демона, который служит Торку, и кому-то головы рубит, а кого по-другому наказывает. И что ты думаешь, эти смертные придумали? — Отелло было интересно, угадает ли Амата, ведь она довольно хорошо разбиралась в человеческой природе.

— Говорили "только не руби голову"? — пробубнила волшебница, приложив ладонь к лицу. Девушка порадовалась про себя, что она не дух и не может читать мысли и желания людей. Ей сполна хватило того дня, когда в её теле пребывал Желание, "великодушно" оставив после этого все воспоминания. 

— Угу, откуда ты узнала? — Удивился Отелло. — Мне Нытик комнату выделил, мол, по статусу положено, как другу и гостю. Так ночью служанки скрестись начали и стучать: "Господин демон, я очень плохо себя вела и съела господскую еду, не могли бы вы наказать меня вне очереди, только не рубите голову, а используйте ремни и дыбу". — Дух сымитировал нежный девичий голосок с хриплыми страстными интонациями и придыханием. — В итоге торковы телохранители всю работу себе забрали, а я в отставку попросился — не хочу больше никого убивать, мне плохо от этого потом. Да и покушений больше не было: кто видел фонтан крови из шеи — по всему городу разболтали, да и парочка эта молчать не стала. А я потом ещё и с кастеляншей сошёлся — девица очень строгая, взялась меня опекать и подобрала мне одежду в Денеримском замке. Лохматый парень не жадный, выделил мне и броню с одеждой, и оружие. Отдохнул я у него в замке, да и решил к тебе наведаться, поглядеть, как ты тут устроилась, и чтоб ты мне объяснила, что со смертными не так. Заодно письмо тебе от нашего знакомца передам. — В руку Амате лёг плотный конверт.

Амата взяла письмо, но распечатывать пока не стала.

— Оно срочное или можно потом почитать? — уточнила девушка, рассматривая конверт. — Странные, конечно, у Торка служанки. Они-то небось андрастианки, а туда же — к демону побежали. Хотя с другой стороны, у вас, духов есть своё преимущество: вы не осуждаете людей и не подвергаете гонениям, а просто берёте человеческие стремления и желания и подпитываетесь, потакая им. С людьми такое редко бывает, чтобы они друг друга без оценочного суждения принимали, — вздохнула магичка. Она прожила в Минратосе сравнительно недолго, но прекрасно понимала, как важно внешнее впечатление для налаживания социальных связей. — Можешь оставаться у меня, если хочешь, только с наказываниями тут не получится. Во всяком случае, не с такими точно. И знаешь, если ты хочешь делать людей лучше, то надо воздействовать на их души, а не тела. Да хотя бы вон через твои литературные опусы, - вспомнила альтус те листки с пикантным содержанием, которые обнаружила у себя в кармане. — Пиши романы, описывай людей так, чтобы они узнавали сами себя, не кого-то конкретно, а типаж в целом, чтобы сопереживали героям, и меняй их в лучшую сторону. У тебя неплохо получается, только надо отточить стиль и научиться понимать границы дозволенного. — Девушка встала и прошла к столу. Вскрыв канцелярским ножом конверт, она обернулась туда, где сидел Отелло. — И, кстати, если собираешься оставаться, лучше пребывать в нормальном облике. Скрывающегося в невидимости духа здесь мигом раскроют и расценят как возможную угрозу. Я не хочу, чтобы с тобой что-то плохое случилось. Пусть видят тебя и понимают, что ты ничего враждебного не замышляешь.

— Хмм, на души, говоришь. Это интересно, это можно попробовать. — Отелло сбросил маскировку и предстал перед Аматой в том виде, в каком его нарядили в Денериме. — Как думаешь, если смертные меня увидят, они сразу нападут, или сперва попытаются убежать? В Денериме я пару раз на улице раскрывался — местные злодеи очень быстро бегают, а их жертвы почему-то теряют сознание, хотя я пытался им помочь.

Показать контент  

Hide  

Амата прыснула в кулачок. Да уж, видок был самый что ни на есть миролюбивый, если для кого-то символом мира считается исчадие Бездны. 

— Ещё бы они не пугались, демоняки такого, — хмыкнула девушка, обходя вокруг Отелло и внимательно рассматривая облачение. — Что в колпаке этом, что без него — это какой-то ужас ходячий. Люди вон даже от Коула раньше шарахались, он мне рассказывал. И это только лишь потому, что он им казался странным и как будто не от мира сего. А таким вот, — она мотнула головой на духа, — только врагов пугать. Нет, дорогой, нужно что-то более приемлемое и безобидное. Что-то такое, чтобы люди тебе доверяли или хотели доверять. Какого-нибудь обаяшку-человека надо. Ты ведь можешь менять голос, — задумалась Амата. — Внешность, стало быть, тоже? Ну или хотя бы не таким страшным быть?

— А что не так с моей внешностью? — Удивился Отелло. — Менять не могу, она сама меняется, в зависимости от моей сущности. Но плащ можно снять, доспех тоже, и даже колпак гранитный сниму — раз уж смертные без него ходят. — Отелло снял с себя шлем в виде черепа, скинул плащ и, взявшись двумя руками, снял с головы гранитный колпак и заморгал на Амату. Видно было, что дух привык ориентироваться без помощи глаз, и теперь новое чувство предоставило ему новую пищу для размышлений и исследований. — А ты маленькая, — удивился он. — Я ощущал тебя больше и сильнее, чем ты выглядишь.

Девушка слегка покраснела. Она знала, что духи воспринимают мир несколько иначе, чем люди, и способны "видеть" то, что было недоступно даже магам, но слова Отелло смутили колдунью. Ей вдруг вспомнилась та Амата, которую Могильщики видели в логове у Табеса. Впечатление от этой встречи было схоже с описанием духа, но сама о себе волшебница думала иначе.

Альтус критически осмотрела Отелло. Он выглядел как высокий и крепкий мужчина, темноволосый и остроглазый. Пожалуй, не хуже какого-нибудь тевинтерского или орлейского дворянчика из низших кругов.

Показать контент  

Hide  

— Вот так намного лучше. Ещё бы приодеть тебя более изысканно, что ли — ферелденская мода, похоже, наплевательски относится к чувству стиля — и будешь смотреться вполне уместно. Что ж, этим и займёмся, — подытожила целительница, вытаскивая из конверта письмо. — Дай-ка подумать.. Я беру тебя секретарём, жить будешь в отдельной комнате, которую сам выберешь — из свободных на данный момент, разумеется. Лучше всего поближе к моей. Если решишь писать книжки, я готова быть твоим редактором и издателем. Ах, да, — спохватилась магичка. — Надо ещё придумать тебе какое-нибудь нормальное человеческое имя. — Девушка мысленно отмела все имена знакомых и перебрала несколько вариантов. — Может быть, Кристоф Марло? Как тебе?

На том и порешили. Отелло поселился в особняке Максиан и потихоньку вживался в свою новую роль. Как ближайший помощник он проводил с Аматой много времени и часто сопровождал её на встречах, так что волшебница одновременно следила за тем, чтобы не возникло никаких проблем, и растолковывала ему поведение и слова людей, помогая Отелло социализоваться. Странное дело, но у девушки это весьма неплохо получалось. Ей самой пришлось пройти этот путь, и теперь было не трудно объяснить и подсказать другу-духу.

Дух-секретарь — это, конечно, не то же самое, что послать демона гнева с сообщением, но вполне по-тевинтерски. Тем более, что в глазах обычных людей он выглядел как обычный человек и весьма обаятельный мужчина, а маги больше интересовались его природой, которая позволила тому, кого им представляли как Кристофа Марло, выглядеть как человек, а не исчадие Бездны.

Hide  

Семейные узы

Показать контент  

Грандиозные планы требовали грандиозных усилий. Амата пыталась успеть везде и сразу: навести порядок и поднять на ноги имения с виноградниками, координировать приобретение и приведение в жилой вид особняка Роше в Лломерине, обновить старые связи её отца и более дальних предков — и это ещё не говоря о тех амбициозных проектах, которые она планировала воплотить в жизнь, как только прочно закрепится в обществе. Велись активные работы по приготовлению торжественного приёма, на котором официально можно было заявить о возвращении рода Максиан в Минратос.

Кроме того, много времени Амата проводила, изучая особняк. Как и любое древнее здание, её родовое гнездо имело свои секреты. Самые простые тайники открывались хитрыми манипуляциями, но открыть их мог любой, кто знал месторасположение и алгоритм — в них, в основном, хранились ценности и важные документы, а секрет раскрывался только избранным лицам, вроде Вилликинса. Остальные были в той или иной степени завязаны на магии крови. Тайники, открывающиеся только определённым заклинанием или кровью Максианов, большей частью открывали потайные проходы между стенами особняка или вели прочь из имения. Артефакты, которые хранили семейное достояние, тоже все были завязаны на магии крови — родовой гобелен с генеалогическим древом был одной из таких вещей. 

Это было совершенно потрясающее и новое чувство. Каждая вещь дышала памятью предков. И пусть Амата не знала своих бабушек, дедушек и пра-пра-прадедов лично, она видела их не только в портретах, но и в антикварной мебели, в разных любимых ими при жизни вещах. Привыкшая к своему сиротству волшебница с удивлением чувствовала себя дома. Не просто дома, где можно спокойно поесть и поспать, или поваляться с книгой, а дома, где сама атмосфера подпитывала её силы, говорила: "Ты - Максиан. Ты - наша". Она в упоении изучала своё родовое гнездо, читала журналы, дневники и письма своих предков, пользовалась вещами, к которым когда-то касались они, слушала то, что мог увидеть в памяти этих вещей Отелло, а зачарованные светильники и артефакты с готовностью откликались на прикосновение магией. Семейное гнёздышко более не пустовало.

На Фуналис прибыли Ренны. Встреча закончилась не так, как надеялась Амата, но по крайней мере, обошлось без сюрпризов. Волшебница немного прогулялась в саду, пока гости уходили домой, потом поставила на окошко возле входных дверей традиционную свечу, которая, по поверью, указывала душам умерших вне дома членов семьи путь к родовому гнезду, и добавила ещё пару страниц с описанием произошедших событий в письма к Торку и Валье. На следующий день Максиан вызвала к себе Хельму.

Хельма Гуннарсдоттен появилась в особняке благодаря Отелло. К тому времени он уже обжился и освоился со своей новой деятельностью. В доме у Аматы жилось спокойно и тихо. Целительница справедливо относилась к слугам, и дух наслаждался отсутствием обиды, несчастья и горя. Иногда случались вспышки ревности между служанками, но весёлый и язвительный Кристоф не давал разгореться бурным чувствам и перерасти во что-то серьёзное. Слуги охотно общались с ним, и даже чопорный Вилликинс относился к секретарю с уважением: тот объём работы, который Марло переделывал бессонными ночами, позволял госпоже Максиан быть в курсе всех дел, и как секретарь и личный помощник дух находился вне конкуренции.

Показать контент  

Hide  

В один воскресный день Кристоф сопровождал свою покровительницу на прогулке по рынку. Он вообще охотно сопровождал её в подобные места, поскольку тут мог подпитываться разными чувствами: от ненависти и ярости до отчаянья и страсти. Внезапно дух остановился и дотронулся до руки своей хозяйки, чтобы привлечь её внимание. Когда Амата повернула голову, Марло тихонько кивнул в сторону человека, сидевшего на открытой веранде за столиком рыночной таверны.

— Вон, чувства точь-в-точь, как у Лохматого в Лабиринте, — тихо сказал секретарь. — Обида, ревность, ярость, несправедливость, несчастье, уныние, горе. Если бы тут была истончённая Завеса, таких духов как я, стало бы двое.

Амата обеспокоенно взглянула на него, а потом присмотрелась к человеку. Это была красивая блондинка весьма воинственного вида. Не такая, как Валья, но в ней чувствовались сила и собранность. Женщина была облачена в кольчужный доспех, совсем не похожий на армейскую экипировку, а к стулу были прислонены меч и щит. Несмотря на то, что она сверлила взглядом почти полную кружку эля перед собой, у Аматы возникло ощущение, что если что-то вдруг произойдёт рядом, реакция на опасность последует незамедлительно.

Всё это выдавало в блондинке хорошего воина, а знакомая внешность вызвала у волшебницы целую бурю эмоций и мыслей. Моментально всё взвесив и составив план, Амата дала знак секретарю, чтобы следовал за ней, как обычно, и вошла в таверну. Немного поболтав с трактирщиком и расспросив о том, кого можно нанять для опасного поручения, она получила несколько рекомендаций и, оставив Отелло внутри, вышла к столику, за которым сидела блондинка.

— Приветствую тебя, воительница, — поздоровалась магичка. — Меня зовут Амата Максиан и я ищу человека для одного дела. Мастер Крастус, трактирщик, сказал, что я могу обратиться к тебе.

Женщина окинула волшебницу внимательным оценивающим взглядом и слегка подвинула ногой соседний стул в сторону колдуньи.

— Хельма Гуннарсдоттен. Садись, госпожа, в ногах правды нет. А почему ко мне, а не к ним? — кивнула она в сторону тройки наёмников весьма грозного вида.

Амата села за стол и бросила небрежный взгляд на компанию. 

— Мужчины, — брезгливо сморщила носик целительница. — Дело, о котором я говорю, крайне деликатное, и в нём нужны не только умение постоять за себя, но также надёжность и аккуратность. Из всех доступных вариантов ты наиболее подходящий кандидат, — Максиан слегка склонила голову набок, рассматривая Хельму, которая до боли напомнила волшебнице облик, который считал с мыслей Торка демон Желания в тот злопамятный день. — Если, конечно, тебя не пугает дальнее морское путешествие.

Блондинка сделала добрый глоток из своей кружки и, с силой опустив её на стол, подалась вперёд.

— Пугает?! Да за такое предложение я сама готова тебе доплатить, — в глазах Хельмы промелькнула затаённая боль, но она взяла себя в руки. — Ладно, с доплатой я погорячилась, но твоё предложение меня заинтересовало, не скрою. Сама как раз раздумывала, как бы убраться подальше из этой дыры.

Амата ответила ей спокойной улыбкой, однако природная любознательность взяла верх.

— Не любишь Тевинтер? Тогда, может, тебе больше придётся по душе Ферелден?

— Не сказать, чтобы прям не люблю, — скривилась блондинка. — Просто хочу забыть всё.. А, не важно, в Ферелден я отправлюсь с радостью. Если не будешь требовать ничего невозможного, например, дракона, запечённого целиком в меду и с орешками, то можешь на меня положиться, работу сделаю от и до.

— О, ничего сверх сложного, — улыбнулась целительница. Похоже, Хельма действительно хотела любой ценой покинуть эти места. Надо будет как-нибудь деликатно узнать, в чём дело, благо, время до отправления корабля ещё было. — Просто нужно отвезти туда кое-что, и ещё нечто, и убедиться, что оно попадёт в нужные руки. — Амата поднялась, через Тень приказав Отелло выходить из таверны. — Все подробности расскажу в конфиденциальной обстановке. Там же договоримся об оплате. Когда сможешь, приходи в особняк Максиан, я распоряжусь, чтобы тебя пропустили. — Девушка заметила секретаря и окинула взглядом таверну. — Можешь до отплытия жить у меня, а не в этой дыре, если захочешь.

Амата ещё раз проверила, тщательно ли запечатаны письма, когда высокая блондинка-наёмница вошла в кабинет.

— Ты звала меня, Говорящая-с-Небом? — этим прозвищем Хельма наградила волшебницу, когда они познакомились поближе. Девушка кивнула. 

— Послезавтра отправляется твой корабль. Я здесь всё приготовила, — Максиан подвинула небольшой пакет, лежащий на столе. — Давай пройдёмся ещё раз по основным моментам.

Хельма уселась в кресло, ощупала пакет и устремила на Амату взгляд синих, как горное озеро, глаз.

— Прибыть в порт и дождаться, когда матросы будут перекладывать основной груз. Сойти с трапа, послоняться на пирсе, дождаться человека с оторванной манжетой на рукаве и увядшим букетом. Сказать пароль, — она повторила кодовую фразу, — и дождаться отклика, — ещё одна фраза, отчеканенная бодрым деловым тоном. Голова у авварки работала так же прекрасно, как и рука, направляющая меч. — Встретиться с ним как со старым знакомым и уйти на место сбора, на которое он меня поведёт. Передать пакет лично в руки, не привлекая лишнего внимания. Всё должно выглядеть обыденно и естественно.

Амата кивнула. Нет, девушка не считала себя важной персоной, за которой нужно было бы следить, но после того как выяснилась правда о гибели её отца, она решила, что лучше перестраховываться, и потому выработала специальный протокол для передачи личных и важных вещей, о которых не следовало знать остальным. 

— Да, всё верно. — Магесса задумчиво передвинула перо на столе и прикусила губу. — Если будут хоть какие-то сомнения в том, что это не тот человек, или что-то будет настораживать — сделай вид, что просто обозналась или проходила мимо. Потом решим, как передать посылку по назначению. Помни: ни к кому чужому она не должна попасть. Только в точности так, как мы условились. Если вдруг что-то пойдёт не так, постарайся пробиться к наместнику Торку, и не верь никому, пока не убедишься, что это именно он. Это на случай, если будут проблемы с курьером, само собой разумеется, — подытожила волшебница, наблюдая, как Хельма прячет пакет себе в сумку. Эта посылка была очень важна, ведь кроме писем другу и сестре с ребёнком там были ещё кристаллы и инструкции по применению — альтус обнаружила их в одном из тайников в доме. Эти кристаллы работали парами и позволяли отправлять голосовые послания с одного на другой. Некоторое время Амате потребовалось, чтобы полностью изучить принцип работы и придумать, как лучше их применить: один из первой пары девушка решила отдать Торку, а из второй - Валье. Их пары будут оставаться в руках волшебницы и позволят друзьям регулярно общаться, не доверяя почте конфиденциальные разговоры.

Хельма уплыла аккурат накануне официального приёма в честь возвращения рода Максиан в Тевинтер. Все приготовления были окончены: особняк и сад подготовлены к приёму гостей, наняты музыканты и недостающие слуги, составлено меню для фуршета, и, самое главное — Амата тщательно изучила список домов и лиц, с которыми род Максиан имел родственные, дружеские или деловые связи, и разослала всем приглашения. Кроме того, были приглашены также те, кто занимал достаточное значимое место в Минратосе. 

Начало вечера прошло в спокойной и неторопливой обстановке. Альтусы прибывали и поздравляли Амату с возвращением в семейное гнёздышко. Со многими она уже успела увидеться и познакомиться, но были и такие, с кем девушке ещё не довелось столкнуться. Сопровождаемый конвоем и телохранителями, заглянул Верховный Жрец Крауфорд. Он пробыл не дольше четверти часа — ровно столько, сколько требовали приличия. Поприветствовал главу рода, пожелал ей успехов, перемолвился словечком с некоторыми из гостей и не привлекая внимания отбыл восвояси — все знали, что Авгур был очень занятой человек.

Когда гости собрались, их торжественно проводили на задний двор, где в саду амфитеатром стояли скамеечки. Уже стемнело, но всё вокруг освещали своим магическим светом небольшие магические фонарики. Максиан встала напротив гостей и подождала, когда слуги водрузят перед ней на постаменте орбус веритае — артефакт, созданный основателем рода Арвелием Максианом. Слуги скрылись в сторонке; музыка стихла. Торжественно глядя перед собой, альтус протянула руку и медленно провела кинжалом поперёк ладони. Кровавые капли направились вниз, но едва коснулись шара, тот засветился матовым красным светом, и поток обратился вспять. Мириады мельчайших кровавых брызг закружились над артефактом, а затем сложились в одну фигуру — в приглушённом свете тевинтерской ночи ярко мерцал кроваво-красный герб рода Максиан. Волшебство продлилось недолго, не дольше минуты, а затем, влекомая чарами орбуса, кровь Аматы впиталась в шар — артефакт признал наследницу рода. Альтусы разразились приличествующими в данном случае аплодисментами. 

Произнеся небольшую речь о том, что род Максиан готов отстраивать и возвращать Великую Империю вместе с уважаемыми родами альтусов, Предсказателем Тайн и Великой Богиней — тут Амата незаметно пробежала взглядом по лицам, запоминая реакцию — девушка объявила торжественную часть завершённой и пригласила всех на банкет. Снова заиграла музыка, гости сновали туда-сюда: кто-то сразу уехал, сославшись на кучу дел, кто-то воспользовался гостеприимством, чтобы продолжить общаться и плести интриги; многие подходили и в неформальной обстановке расспрашивали Амату о её планах и о судьбе родителей. Молодёжь осталась гулять до самого позднего часа, и когда хозяйка ушла к себе, они продолжили банкет, наслаждаясь винами, музыкой и закусками. Максианы вернулись в Тевинтер.

Hide  

Трудовые будни

Показать контент  

В многочисленных хлопотах время пролетало незаметно. Амата занималась восстановлением виноградников, обновляла родовые связи, посещала заседания Верховного Совета; кроме того, девушка вплотную занялась проектами, представлявшими для неё личный интерес. 

Были открыты первые сангвинарии — лечебницы, в которых пациенты побогаче платили за повышенный комфорт или особый список услуг, и на эти средства бесплатно оказывалась помощь простым бедным гражданам. Своё название эти лечебницы получили благодаря весьма специфическим возможностям: владевшая навыком Скульптора Плоти Максиан восстанавливала людям утраченные конечности, лечила повреждённые органы; даже поговаривали, что кое-кто из богатых выкладывал приличные суммы только для того, чтобы убрать изъяны во внешности или подкорректировать фигуру. Кровь на подобные операции давали доноры: люди, которые приходились родственниками или друзьями пациентов, и согласны были добровольно поделиться частью своей крови, либо те, кто нанимался за плату. Порой на одного такого калеку приходилось несколько доноров — брали крови не много, достаточно, чтобы человек мог уйти домой на своих ногах. Война оставила много увечных, так что первые месяцы были особенно загруженными: кое-кто приходил целыми семьями, чтобы, буквально, поставить на ноги ветерана-отца или брата-калеку. 

Помимо восстановления конечностей и лечения больных, в сангвинариях обучались лекари, не обладающие магическими способностями. Наличие лекарей-магов и запрет на вскрытие трупов и вивисекцию во времена Андрастианства не слишком способствовали развитию хирургии, но с помощью составленных Аматой Максиан анатомических атласов и её знаний о строении плоти обычные люди учились справляться там, где магия была не обязательна, или в случаях, когда свободных магов не хватало. Они вправляли переломы, латали не смертельные раны, проделывали операции, после которых магу оставалось только срастить разрез — сангвинарии справлялись с работой, не растрачивая магические резервы попусту. В ближайших планах у альтуса было открытие таких лечебниц в каждом квартале, где люди могли их легко найти по приметной вывеске: змея, обвившаяся вокруг розы.

Ещё одним важным проектом для леди Максиан были приюты. После войны осталось много сирот, и те, кого не взяли к себе соседи и родичи, либо прозябали на улицах, либо ютились в приютах, зачастую, основанных для выгоды или для видимости. Амата долгое время провела в нищете и без крыши над головой, а иные годы, проведённые под родной крышей, даже не хотелось вспоминать. Сама лишённая детства, она считала, что каждый ребёнок имеет право вырасти в достойных условиях, чтобы ему не нужно было думать, как не умереть от голода или когда делать ноги, чтобы никто не обидел. Начала альтус с того, прибрала в свои руки те приюты, которые были. Где-то договаривалась с "хозяевами", где-то пришлось задействовать интриги и связи — однако целительница была лично заинтересована в судьбе детей, и не отступала, пока не удавалось добиться своего. Затем уже стала основывать заведения там, где ощущался их недостаток.

Если лечебницы были на самоокупаемости, а в богатых районах даже давали ощутимую прибыль, то приюты были расходной статьёй. Чтобы компенсировать затраты, Максиан ввела моду на благотворительность: богатым дамам и даже мужчинам было приятно отдать бедным крошкам малую толику своих богатств в обмен на чувство собственной добродетели и заботы о ближних. Особенной популярностью пользовались благотворительные аукционы, где выставлялись поделки детей, и посетители устраивали ожесточённые торги за какого-нибудь трогательно косорылого мишку, сшитого руками бедной приютской девочки, а вырученные деньги шли на содержание приюта. Самые деятельные знатные дамы охотно навещали крошек и патронировали заведения, помогая Амате. Само собой, поток средств требовал контроля, и Максиан регулярно навещала своих подопечных, проверяла счета управительниц, следила, чтобы дети жили в хороших условиях, и не попадали в плохие руки. Горькие уроки Адоры не пропали впустую, и альтус на своей шкуре знала, как жестоки могут быть люди с чужими детьми.

Лечебницы и приюты были для девушки особыми детищами, но ими она занималась ради других людей, чтобы помогать людям и делать жизнь лучше. Для себя же Амата выкупила кузницу, наняла кузнецов и задалась целью превратить её в собственное достояние. Исключительно для себя. Кузнецы занимались по большей частью обычным оружием, сама же волшебница мастерила посохи. Усовершенствованные схемы из учебника, по которому она осваивала мастерство в путешествии с бандой Могильщиков, обрастали всё новыми улучшениями, придумывались новые, и по качеству исполнения и магической мощи изделия альтуса не уступали другим мастерам. Впрочем, Максиан не забывала, что не всякий может позволить себе такое оружие, и для тех магов, чьи доходы были скромнее, делала посохи из простых материалов, но эффектно и со вкусом оформленных внешне, а не "палка, шарик — и сойдёт", как любила шутить Амата. Магическое оружие с клеймом Максиан становилось всё более популярным, и кузница процветала.

Всё это отнимало уйму времени и сил, но волшебница училась грамотно планировать день и перекладывать обязанности на помощников. Пример Верховного Жреца Крауфорда не давал целительнице упасть духом — если сам правитель работает не щадя сил и не покладая рук, вправе ли обычный гражданин Империи требовать от себя меньшего? Частенько молодая женщина едва успевала к ужину, и даже будучи на сносях, не забросила добровольно взваленные на себя обязанности.

Мужа Амата нашла спустя пару месяцев после представления родам альтусов. Это был юноша из рода Ишалы, бывшего Архонта Империи, единственный сын брата главы рода, сирота, чьи родители погибли во время войны. Фабий Ишала счёл его удачной разменной картой, чтобы заручиться связями с другим родом — обычное дело среди тевинтерской знати. Он был одним из тех, кто встречал Крауфорда, когда тот вместе с Избранными вернулся в Минратос, и запомнил магичку, говорившую с Разикаль. Максиан в свою очередь тщательно изучила генеалогическое древо потенциального жениха и пришла к выводу, что линия у него ничуть не хуже, чем у потомков Дариниуса. После недолгих обсуждений брачного договора между решающими сторонами — Фабием и Аматой — вопрос с браком был решён. Муж входил в семью Максиан, не имея права наследовать после смерти жены или детей; дети принадлежали роду Максиан, в случае смерти Аматы отец становился опекуном без права распоряжения имуществом; муж получал содержание и принадлежал к роду Максиан, но все важные решения (коих был предусмотрен целый перечень) могла принимать только глава рода; и так далее, и тому подобное — по сути всё сводилось к тому, чтобы устранить возможность для будущего супруга каким-нибудь образом навредить семье или забрать бразды правления на себя. 

День свадьбы был назначен Аматой с тем расчётом, чтобы зачать детей с наибольшей вероятностью. Супружеские обязанности предусматривались контрактом только ради детопроизводства, и успешно забеременев после брачной ночи, волшебница отдалилась от своего супруга и снова с головой окунулась в работу. Максианы не слишком отличались от обычной пары, заключившей брак по расчёту — на людях они были неизменно вежливы и обходительны друг с другом, но внимательный наблюдатель (а таковых в тевинтерском высшем обществе было подавляющее большинство) понимал: эти двое друг другу чужие люди. 

Также Амата продолжала видеться по ночам с Тиберием — не слишком часто, чтобы не надоедать старику, да и самой ей хотелось, порой, просто побродить по сновидениям в своё удовольствие, отдыхая от насыщенных будней. И, конечно, всегда по делу: когда продолжала под его чутким руководством изучать магию, чтобы не тратить на это время бодрствования; когда ей хотелось узнать мнение по тому или иному вопросу — сложному либо с моральной, либо с практической стороны; бывало и просто рассказывала о своих действиях и о событиях, происходящих в Империи. Не то чтобы для бывшего архонта они были новостью — Амата подозревала, что он и без того всё уже знает (в Тени подсмотрел, не иначе!) — но девушка часто нуждалась в мнении со стороны, чтобы знать для себя, в правильном ли направлении движется, а спрашивать об этом людей из своего окружения было совсем неуместно, и даже опасно.

В тот раз волшебница пыталась освоить сотворение и контроль огненных бурь. Особенностью колдовства в Тени было то, что она легче поддавалась желаниям мага, но в то же время отнимала много сил, а самые сильные заклинания выматывали неимоверно. Девушка постаралась в очередной раз сосредоточиться и удержать огонь в нужной области, одновременно контролируя его силу. Получалось не очень: эта вариация заклинания представляла собой не один огромный поток, а множество разных вихрей, и требовала намного большей концентрации. Когда колдунья пыталась контролировать одни сгустки пламени, чтобы те падали и превращались в смертоносные вихри, другие сами собой гасли. И вот, только Амата обрадовалась, что огонь пылает как надо — вдруг обнаружила, что вся буря стухла до одного маленького, хоть и сильного очага. Разочарованно простонав, целительница прервала концентрацию и пламя совсем погасло. С огненным шаром, и даже одним торнадо, таких сложностей не было.

— Хватит, — Тиберий появился рядом с Аматой, разочарованно качая головой. — Только силы тратишь, а ты понимаешь, чем это грозит в Тени. У тебя проблемы с концентрацией — я это вижу. Тебе стоит отдохнуть пару месяцев от занятий и очистить голову. Впрочем, в начале всегда так... — маг улыбнулся.

— Или может быть, огонь вообще не твоя стихия. Лёд? — он повёл рукой, и пустыня, в которой Тиберий предпочитал проводить свои уроки, побелела. — Или даже электричество? — Сотни молний разом, ослепляя девушку, ударили в землю, но не причиняя ей вреда. — Подумай на досуге. Но пока мы прекратим практические занятия. Ты ещё что-то от меня хочешь, — он не спрашивал — утверждал, будто бы читая мысли. Впрочем, опыт — великая сила.

Амата, засмотревшаяся было на молнии, оторвала взгляд и встретилась глазами с Тиберием.

— Да нет, всё нормально, — девушка устало потёрла лоб. В Тени усталость была ментальная, а не физическая. — У меня обычно даже нет проблем, чтобы разделить восприятие на два потока, сохраняя часть своих мыслей сокрытыми. Но тут, наверное, нужен другой подход. Нужно как-то иначе. — Волшебница прикрыла глаза и сделала глубокий вдох. Потом, тряхнув головой, отбросила учёбу в сторону. Маг был прав, на сегодня хватит. — Я и правда хотела.. — Амата смущённо замялась. — То твоё место, в котором мы впервые встретились в Тени. У меня тоже есть нечто подобное. Не такое красивое, конечно, но оно — моё. Моё Убежище, понимаешь? Я бы хотела его показать. Если ты не против, конечно, — магичка смущённо улыбнулась соотечественнику.

— Я не против, — слегка пожал плечами Тиберий. — Это довольно познавательно, — маг развернулся к девушке и поглядел ей в глаза. — Веди, — улыбнулся он краем губ. Мужчина понимал, что "Убежище" Аматы — не та добровольная тюрьма, отгороженная ото всего мира волей бывшего жреца, скорее всего, нечто менее мрачное. Но узнать ученицу лучше было бы полезно. 

Максиан кивнула и взяла Тиберия за руку. Так менять декорации, как это делал он, девушка не умела или не знала как. Возможно, разница была в том, что он мог создавать реальность, а она своё место не создавала — это духи Тени воплотили его таким, каким ей было нужно. Это был свой уголок в её сновидениях и мечтаниях, где волшебница чувствовала себя дома. Только здесь она ощущала себя в полной безопасности, потому что это было её место. Оно было связано с её волей, и никто не мог проникнуть сюда без её соизволения. До этого времени только один человек проникал в Убежище, а теперь Амате хотелось поделиться им со своим наставником.

Маг и его ученица очутились в саду. На том же самом месте, куда Амата однажды привела Ридена. С тех самых пор кое-что изменилось. Фонтан с кувшинками всё так же безмолвно журчал в центре сада, но теперь его отсюда не было видно. Вместо низких изгородей вокруг визитёров высились стены из кустов и лоз. Девушка повела Тиберия по лабиринту к фонтану, испытывая лёгкое смущение и неловкость из-за несовершенства своего Убежища — листья всё так же безмолвно колыхались на ветру, не ощущаемом кожей, а небо было всё таким же пустым и ровным, голубовато-серым, словно просто покрашенным краской. За пределами лабиринта расстилалось всё такое же было ровное зелёное поле. Амата дополняла свои владения ровно тем, что ей было остро необходимо, и не особо заботилась о законченности, но теперь колдунья ощутила лёгкий укол стыда и почувствовала себя дилетантом по сравнению с настоящим Сновидцем. 

Дойдя до фонтана, Максиан по устоявшейся традиции сорвала пару кувшинок.

— Это только сад, — улыбнулась волшебница, любовно расправляя лепестки цветов. — Сейчас выйдем из живого лабиринта, и будет мой павильон.

— Интересно... — Тиберий глядел по сторонам с видом учёного, который обнаружил что-то в принципе ему понятное, но не совсем. — Работа духов, да? Они тебя любят, — улыбнулся он. — Зря ты с магией крови связалась, духи её боятся, потому что помнят — от нас — что именно этой магией духов подчиняют. Впрочем, это будет темой отдельного разговора. 

Маг остановился у фонтана и провёл рукой по воде. Всё было чуть-чуть не так, как в реальности. Но для мага, не являющегося сновидцем, Амата справилась великолепно. 

— Ты молодец.

Магичка зарделась от скупой похвалы учителя, и чтобы скрыть смущение, повела Тиберия дальше, объясняя:

— Мои друзья — духи. И они знают, что я не буду их подчинять. Да и зачем, когда достаточно попросить? Они ведь помогают именно тогда, когда надо; это их суть. А без магии крови меня мои же альтусы съедят и не подавятся, — хмыкнула девушка и вывела спутника к павильону.

Они вышли на плоское зелёное поле, оно выглядело всё таким же искусственным, как и прежде. Само же строение изменилось с того времени, когда она показывала его Ридену. Некогда белые мраморные стены и колонны — теперь светились черными прожилками, а барельеф был украшен извивающимися иссиня-чёрными драконами. 

— Обычно я пряталась от людей в саду или в доме, — волшебница остановилась перед входом, оправдываясь за убогий пейзаж. — Зато на втором этаже есть балкон, с которого видно море.

Амата извиняясь пожала плечами — во всём обозримом отсюда пространстве не было ни кусочка морской глади. Море существовало только как вид с балкона.

— Амата, ты третий маг, у которого я наблюдаю что-то подобное, — Тиберий положил свою ладонь на плечо девушки и мягко сжал его. — Ты могла бы развивать эти способности. Дружба с духами... забавно. Ты интересный человек, ученица. Покажешь ещё что-то? 

Тиберий не хотел лезть со своими предложениями — всё же девушка своими силами создала пусть и небольшое, но огороженное пространство и сделала его почти живым. Конечно, без духов бы ничего не вышло, но всё равно — результат впечатлял.

Максиан улыбнулась, воодушевлённая его одобрением. Она видела, пускай и частично, на что был способен Тиберий, и, признаться, опасалась, что он только посмеётся над её детскими потугами. Но он не стал. Девушка толкнула дверь и провела мага внутрь.

Как и прежде, взору открывался длинный коридор, двери в котором вели в комнаты тех, кто ей дорог. Она показала комнату Коула, где к старым вещам и обычной мебели, которая была предназначена для друзей, прибавилась стильная кожанка Гильдии Воров Лломерина и портрет маленькой Аматы. Комната Ренли всё так же была полна всякого барахла, ценного и не очень. Ром и недоеденный лаймовый пирог дополняли картину. В комнате Вальи теперь была детская кроватка, детские игрушки и книжки, и небольшие картинки с Андрасте и Создателем. В комнате Торка пылал камин, украшенный вырезанными в камне собачьими мордами, а на полу лежала густая шкура белого волка. На столе лежали карты, какие-то письма, и стоял кувшин с брагой. Комната Алиши и Удара выглядела так, будто хозяева вот-вот должны были вернуться. В комнате Мэй стояла ваза с бессмертниками и незабудками, кроме них и обычной мебели внимательный глаз мог заметить недовязанные крохотные чепчики и распашонки — у Аматы больше не было сына, но Мэйрис Ренн все равно оставалась ему бабушкой по отцу.

Наконец, дойдя до круглого холла, из которого ввысь устремлялась витая лестница, ведущая на второй этаж, Амата открыла двойные двери и показала просторную кухню-столовую, щедро увешанную вялеными окороками, колбасами, уставленную вдоль стен сырами и винами, украшенную жарким камином. И не важно, что за этим широким столом никому из её друзей не суждено собраться. Это была не кухня — это было место, где Амата была в своём сердце рада видеть дорогих людей.

— Раньше её здесь не было, — с лёгкой хрипотцой от волнения сказала Максиан. — До того, как мы с Могильщиками прошли наш путь. Тогда у меня большинство комнат пустовало, а потом вдруг... — волшебница запнулась. Умом она понимала, что Убежище отражало её желания, её чувства, и что эта гостеприимная кухня и комнаты — на самом деле просто места в её сердце. Но говорить об этом вслух она не решалась.

Тиберий провёл ладонью по бородке и прикрыл глаза. Он чувствовал Тень много лучше других магов и он слышал сейчас эхо голосов духов, что беседовали между собой. Они действительно считали Амату своим другом и, как могли, желали ей помочь. Пусть и в таком виде. Кто знает, может быть раньше, до Завесы, всё так и было? Духи и смертные жили бок о бок? 

— У каждого важного для тебя человека есть тут место, да? — мягко произнёс он. — Согласно представлению духов о твоих представлениях о них? Интересно. Необычно даже. Это очень хорошо отражает твой характер, — Тиберий подошёл к столу, постучал пальцем по деревянной крышке. Стук был чуть-чуть глуше, чем нужно. — Не против, если я кое-что добавлю? 

Амата быстро подошла к нему, почти подбежала:

— Конечно, не против! — Обрадовавшись, воскликнула девушка. С Тиберием она могла позволить себе эту искренность, и даже хотела: в компании альтусов, слуг и других людей волшебнице всё время приходилось, что называется, держать лицо. — Я сама хотела бы.. — Максиан чуть смутилась. — Я хотела предложить тебе добавить сюда то, что посчитаешь нужным. И ты можешь приходить сюда сам, если захочешь.

Волшебница вспомнила, что когда-то хотела предложить это Ридену, и предложила бы, если бы они сошлись ближе. Но не вышло. Впрочем, уже и не выйдет: голова дракона давно пропала из спальни — теперь там на стене висело эпическое полотно битвы белого волка и чёрной драконицы. Целительница задумчиво посмотрела на кувшинки в руках. Нужно поставить их в вазу под портретом отца.

Тиберий кивнул и, уперев палец в крышку стола, с силой провёл по нему невидимую линию. Огонь, горевший в камине, затрещал сильнее, а свет его стал немного ярче. Столовая наполнилась запахами еды так, как заполняется такими запахами настоящая столовая, в реальном мире. Кувшинки в руках Аматы стали неотличимы от настоящих. А на самом столе, у ближнего края, появилась небольшая ваза резной кости, в которой стояли три цветка из Диких Земель — не такие красивые, как южные цветы, но крепкие и обладающие своим очарованием.

— На память, — усмехнулся старый маг, подмигнув Амате. — Я добавил жизни сюда. Теперь твои друзья-духи узнают, как выглядит реальность, и смогут тебе помогать лучше, — он посерьёзнел и добавил уже иным голосом, чуть более торжественным. — Спасибо, что показала это место. Ты очень многообещающая колдунья и мне доставляет удовольствие тебя учить.

Амата жадно вбирала это ощущение, проникшее в Тень волей Тиберия. Хотела бы она тоже так уметь делать! Девушка признательно улыбнулась магу.

— Я о тебе и так никогда не забуду, но за подарок спасибо, — тепло поблагодарила волшебница. Ей было даже жаль, что он был связан своим обещанием, и не мог помогать Империи с его силами. — И ты тоже можешь приходить сюда, когда пожелаешь, — повторила она. Потом посмотрела на свои живые кувшинки. — Я всегда ставлю их в вазу рядом с портретом отца. Он был хороший человек, — судя по голосу, девушка не то оправдывалась, не то пыталась объяснить. — После своего бегства он женился второй раз по любви на женщине из низов и любил всех нас троих, даже Ренли, которого отдал в усыновление, чтобы получше уберечь от преследователей. Этот Плиний или как там его, — носик волшебницы презрительно сморщился, — он даже не пытался нас с братом отыскать, решил, что и так сойдёт. Мне кажется, твоя тайная служба всего лишь хотела выслужиться.

Амата вышла из кухни и подошла к портрету Силана. Молча поставила кувшинки в вазу под холстом.

— Папа был чужд предрассудков, — тихо сказала целительница. — Старый дворецкий, Вилликинс, рассказывал мне о нём. Отец думал, что став магистром, сможет сделать Империю лучше. И пытался так и делать, когда им был, несмотря на все подзуживания матери, что важны лишь власть и влияние. А потом Магистериум распустили. Бедный па так и не понял, что делать жизнь лучше можно по-разному, не только как магистр, — грустно усмехнулась Амата. — Я буду учиться на его ошибках.

Тиберий задумчиво кивнул. Он и сам признавал свои ошибки, которых, на его взгляд, было слишком много. Слишком резко он начал менять жизнь Империи, но он не мог позволить ждать — Тьма придёт, придёт обязательно и сметёт всех на своём пути. Тиберий слишком любил свою страну, чтобы позволить ей умереть.

— Государство — безжалостный механизм. Я не мог контролировать всех... — маг покачал головой и развёл руками, извиняясь. — Даже если бы хотел. Нельзя сломать то, что строилось тысячелетия, без потерь. К сожалению, всё возвращается на круги своя — но надеюсь, у Разикаль хватит сил и умения понять, что Тьма уничтожит её, если она не подготовится сама и не подготовит страну. 

Мужчина замолчал, в руках его появилась трубка. Закурив, он прищурился и посмотрел в глаза изображённого на картине человека. Он не помнил его лица — Магистериум Тиберий посетил два раза: когда устроил переворот и когда пришёл поддержать своих людей, которые, в прямом смысле, пинками выгоняли магистров из здания. Разумеется, только тех, кто не согласился подчиниться ему. 

— Будь он немного старше или родись ты раньше, то кто-то из вас помог бы строить мне новый мир, — задумчиво произнёс он и повернулся к Амате. — Жаль, что всё вышло не так, как я того хотел.

Амата, которая до этого смотрела с тёплой улыбкой на портрет отца, обернулась к Тиберию и мягко взяла его за руку.

— Не жалей о том, что прошло, — девушка посмотрела ему в глаза. — Разикаль, и мы — те, кому не всё равно, вносим свою лепту в становление Империи такой, какой мы её хотим видеть. И Верховный Жрец Крауфорд, избранный самой Госпожой, стремится сделать мир лучше и одобряет все инициативы, которые позволят достичь согласия и процветания малой кровью, если уж без неё никак. — Максиан улыбнулась. — Даже просто давая советы или оценивая мою деятельность, ты нам помогаешь. Мы — новое поколение, и постараемся сделать Империю лучше. Я-то уж точно буду стараться! — Волшебница упрямо мотнула головой и отпустила руку Тиберия. В её взгляде была решимость и упорство. "Упряма, как сотня ослов", вспомнила она слова Ридена и улыбнулась. — А как ты делаешь это? — Она кивнула в сторону кухни. — Для этого нужны особые дарования или можно научиться? — Амата вспомнила о родоначальнике Максиан, одном из потомков Дариниуса, который откололся от семьи и основал свой род, не желая довольствоваться положением младшего сына младшего сына. Но всё же он был потомком одного из Сновидцев. — Научи меня. Я тоже так хочу. — Волшебница осеклась — она вдруг осознала, что потомство потомством, но глупо было просить то, что их поколению уже было несвойственно.

Тиберий с сожалением покачал головой. Он был бы рад научить Амату тому, чему умел — всё равно он утратил волю к играм сильных, ради которых стоит быть политиком и просчитывать каждый свой шаг, показывая то свою силу, то слабость. Но всё же кое-что он передать не мог при всем желании.

— Я — Сомниари, сновидец. Я не могу тебя сделать такой же. — Левый уголок рта его дёрнулся, словно бы маг пытался улыбнуться, но не сумел. — И дать силу Древних Богов я тебе тоже не могу. Моя воля и воля таких, как я, может менять Тень так, как мы того хотим. У тебя такой возможности нет. Пользуйся дружбой с духами — они дают почти такие же силы, разве что их надо об этом попросить.

Амата понимающе кивнула и улыбнулась, дав понять, что не расстроилась и не обиделась. Дарованные Разикаль знания о заклинаниях и ритуалах, подчас уже забытых, были сами по себе преимуществом, а врождённая изобретательность позволяла применять их не только для того, чтобы устрашать врагов. Девушка задумалась, как можно внести в это место ещё больше жизни. Память, образы, впечатления от того же живого неба или радостного журчания ручейка — она могла тщательно отбирать то, что нужно, и передавать эти образы и чувства духам. Да, пожалуй, это могло сработать — именно так Тень и работает, просто до сих пор волшебница не слишком над этим задумывалась. 

— Знаешь, я кажется, поняла, почему у меня не получается с масштабными заклинаниями, — посмотрела она на Тиберия. — Я пыталась контролировать каждый сгусток огня по отдельности, а не всё заклинание целиком. Мне нужно попробовать по-другому. — Амата сосредоточенно закусила губу, но потом тряхнула головой, отгоняя мысли. — Но это потом, в другой раз, а то скоро уже просыпаться. — Время в Тени текло по своим канонам, однако девушка уже ощущала краем сознания шорохи пробуждающегося дома. — А потом ещё с молниями. Люблю электричество!

— Проведём пару экспериментов со всеми силами. То, что я тебе показал — это моя собственная модификация обычной огненной бури, — Тиберий заложил руки за спину, качнулся с пятки на носок и кивнул самому себе. — Если ты освоишь все четыре стихии, я научу тебя и этому. Если не побоишься, — прикрыв глаза, он махнул рукой. —  Просыпайся, — маг улыбнулся девушке на прощание и исчез. Он всегда уходил именно так, не говоря "до встречи" или "прощай" — но Амата всегда могла его найти, если того желала. И, что было не менее важно, если желал сам Тиберий.

Hide  

Семья

Показать контент  

Амата сделала свой ключевой выбор тогда, когда опустилась на колено перед Разикаль. Но если смотреть ретроспективно, этот выбор был обусловлен её выбором на Кладбище Разбитых Кораблей — когда изучив содержимое отцовской шкатулки (потерянной, а затем снова найденной), девушка решила вернуться в Тевинтер как наследница своего отца. Занять законное место альтуса. Но даже и этот выбор стал возможен только под влиянием событий и поступков (самовольных или вынужденных), которые случились за время путешествия магички с Могильщиками. А если уж совсем смотреть в корень — судьбоносное решение было принято в тот день, когда Коул посоветовал девушке попробовать отыскать причину смерти отца и разделаться со своим прошлым.

Коул. Друг-дух, который спас её в минуты отчаяния и вытащил из пучины безнадёжности. Он помогал ей (да и не только ей) до самого Лломерина, пока волшебница не попросила его остаться, чтобы присмотреть за братом — самым дорогим, что у неё было. Сейчас они с Ренли всё ещё жили там, верша свои тайные дела в Гильдии Воров, которую Ренли из шайки отребья превратил в преуспевающую организацию. Амата поддерживала с ними связь, приезжая время от времени, чтобы проинспектировать Малый Лабиринт (как она называла тот участок Лабиринта, который огородила для местных, сделав из него место паломничества верующих в Разикаль) и немного отдохнуть на берегу моря.

Особняк Роше теперь принадлежал Максианам. После покупки дома Амата отправила Вилликинса и нескольких слуг, чтобы они навели там порядок, заменили мебель, и вообще сделали его пригодным для семейного отдыха безо всяких ужасов, которые навлекло проклятие Голода на предыдущих владельцев. Официально Ренли числился управляющим имения, но девушка слишком хорошо знала брата, чтобы навешивать на него такие обязанности — номинальная должность нужна была только для того, чтобы вор мог выступить от имени хозяев в случае возможных конфликтов, а также, чтобы как-то обосновать знакомство Аматы с этим лломеринским парнем. Всеми делами и приготовлениями к приезду занимались немногочисленные доверенные слуги, и Ренли мог пользоваться особняком, не обременяя себя обязанностями. Коул всё так же помогал в Гильдии, и когда приезжала Амата, друзья старались выкроить время, чтобы побыть вместе, пока она пребывала на острове.

Вилликинс, посвященный в тайну семьи, был рад увидеть живого и здорового сына хозяина, и слушался Ренли точно так же, как и Амату, несмотря на то, что официально тот больше не считался членом семьи. Альтус Максиан отправляла дворецкого в Лломерин со спокойным сердцем — она знала, что старик умеет держать язык за зубами, и никому не выдаст младшего отпрыска Силана, который решил жить своей жизнью.

Когда двойняшки — Ливия и Амадеус — достаточно подросли, Амата взяла их с собой, строго-настрого предупредив Ренли с Коулом, чтобы не проговорились детям о том, что Ренли — их родной дядя. Детям было уже три года, и они прекрасно всё понимали. Наверное, для них это был поистине волшебный отрезок времени, когда мама вместо того, чтобы ограничиться часом в день, проводила с ними много времени. Когда она смеялась и улыбалась, и вместе с Ренли и Коулом помогала малышам вылавливать и отколупывать устриц у скалистого берега. Когда можно было просто сидеть на полу и слушать захватывающие истории Ренли о пиратах и приключениях; мама приносила напитки с закусками, садилась рядом и обнимала их, с улыбкой слушая эти рассказы. Коул и дети полюбили друг друга, и тот много времени проводил, заплетая Ливии хвостики и косички, и общаясь с необщительным Амадеусом — мальчик с детства был молчалив, и если бы не умный, наблюдательный взгляд и занятные замечания, проскакивающие время от времени, можно было подумать, что он отстаёт в развитии. Коул, смеясь, говорил, что малыш похож на Амату в детстве, а Ливия - точно так же хочет во всё сунуть нос, как и Амата времён Весёлых Могильщиков. Кристоф тоже поехал с хозяйкой и вовсю наслаждался приятными чувствами, которые обуревали целительницу. Эти дни, пожалуй, были единственным временем, когда леди Максиан смогла позволить себе побыть счастливой, не ожидая очередного удара судьбы.

Спустя пару счастливых недель Амата с Кристофом ушли к Лабиринту, чтобы женщина могла исполнить свой долг, а затем вернуться с детьми в Минратос, где в чёрные стены города вошла уже альтус — собранная и суровая, строгая к своим детям.

Мода на благотворительность набирала популярность, сангвинарии и приюты в Минратосе отнимали большую часть времени госпожи Максиан. Амата постаралась найти на места управляющих и работников таких же заинтересованных и добрых людей, но также считала нужным держать руку на пульсе и не пренебрегать простыми обязанностями: проверяла счета, присматривалась к персоналу, лечила, учила новые поколения целителей и хирургов, общалась со своими маленькими подопечными и устраивала благотворительные приёмы. Разумеется, не всё в один день, и у неё были помощники, так что оставалось еще немного времени на работу в кузнице и на домашние хлопоты. Не забывала Амата помогать Кристофу Марло, вычитывая и критикуя его романы, а потом издавая книги. Куртуазная литература была вполне востребована, и романы за авторством некоего Отелло пользовались популярностью.

Максиан не жалела себя, отдавая силы своим детищам и лично уделяя внимания важным делам, но в одном случае всё же было сделано исключение. Навещая один из приютов в трущобах Минратоса, Максиан наткнулась на знакомое имя. Стараясь не привлекать внимание к девочке, Амата расспросила попечительницу о нескольких детях, в числе которых была названа Сулана, и поняла, что Алиша умерла. Эти несколько лет, когда позволял загруженный график, она ещё встречалась с друзьями, с удовольствием выкраивая для них время, а теперь их не стало. Осталась лишь дочь, которую вверили добрым людям Минратоса. Неделю спустя после этого грустного открытия патронессой приюта была назначена леди Ариния, которая, воодушевившись примером Максиан, давно просила отдать ей под крылышко какое-нибудь заведение. Она была, в общем, неплохой женщиной, но альтус считала, что эта знатная дама станет уделять чужим детям столько внимания, сколько Амата. Теперь же просьбы компаньонки по благотворительному обществу пришлись как нельзя кстати. Сама Максиан устранилась от личных визитов и общения с детьми в этом приюте, а только лишь проверяла счета управляющей и отчёты Аринии. Волшебница рассудила, что поскольку друзья не просили её позаботиться об их дочери, мудрее всего было бы не привлекать внимание к девочке — что такое жизнь маленького ребёнка для Древнего Бога? Удар и Алиша сполна расплатились за жизнь своей дочери. Сулана заслуживала право на свободную жизнь не меньше, чем какой-либо другой малыш.

Помимо старых обязанностей: курирования приютов, работы в лечебницах и создания оружия в кузнице (в управлении домашними делами Максиан помогали доверенные люди) — женщина нашла для себя новый вид деятельности, на который давно заглядывалась. Уже пару лет как она, не показываясь дома, тайком пробиралась по вечерам в малый кабинет, переодевалась в обычное платье горожанки, и уходила гулять по заполненным улицам. Выросшей среди сопорати нищенке не составляло труда прикинуться простым человеком и найти общий язык с людьми. Амата не ставила себе целью найти какую-то определённую информацию, но вбирала все слухи и проверяла их, пользуясь своими методами. Максиан обращала своё внимание на низы: кто жалуется на плохого хозяина, о чём мечтает народ, чем недоволен — большая часть сделанных на основе этой информации выводов или предложений оседала в Совете в виде законопроектов, которые Максиан прорабатывала уже не с учётом мечтаний, а из соображений взаимной выгоды и всеобщего блага. О самых вопиющих случаях, которые невозможно было решить новым законом или реформой, целительница сообщала лично Жрецу — если считала, что это достойно его внимания. Крауфорд всё так же работал на износ, и Максиан старалась не беспокоить его по пустякам, беря всё на себя. И не важно, что простые люди часто не знали, кому обязаны тем, что улучшилась жизнь — альтус делала это не ради благодарности, а была верна совету Наставника и ставила во главу угла благополучие смертных.

Так и сейчас: вернувшись из очередной такой прогулки, Амата убедилась, что её никто не видит, и зашла на кладбище в склеп Максиан. Мысленно отдав дань уважения предкам, среди которых теперь покоилась также урна с прахом отца, которую она перевезла из Каринуса, женщина прошла к дальней стене, уколола до крови палец и приложила его к каменной кладке пола. Магия распознала кровь Максианов, и в полу появился люк. Волшебница пролезла внутрь и прошла по тайному ходу, ведущему в малый кабинет. Таким же способом, с помощью крови своего рода, Амата открыла потайную дверь в кабинете и принялась переодеваться. Скромная одежонка простой горожанки отправилась в шкаф, а целительница облачилась в домашнее платье — с виду довольно строгое, но из тончайших тканей, в которые были вплетены зачарованные нити. 

Переодевшись, Амата подошла к столу и тщательно записала все наблюдения. Потом потянулась к кристаллу — нагретый. Стало быть, кто-то воспользовался парным к нему. Амата надела кристалл на шею — она никогда не брала его с собой во время вылазок в нижний город, поскольку её легенда не позволяла обладать таким артефактом — и обхватила его ладонью.

— Я здесь, — сказала тевинтерка, зная, что теперь кристалл передаст обладателю своего близнеца точное воспроизведение её голоса и слов.

— Скучала? — раздался хриплый смешок. Валья, как и всегда, когда беседовала с ней, пусть и не очень часто, была в настроении шутить. — Как там работа по причинению добра и справедливости? Хозяева хвалят? — очередной смешок, на этот раз — с язвительной интонацией.

Потрошитель никогда не скрывала своего отношения к службе сестры, отказываясь быть более мягкой даже с близкими людьми, исключая сына. Всё же пятилетний ребёнок, пусть и крайне смышлёный и разумный для своего возраста, тонкие оттенки злой иронии, сарказма и язвительности понимать не мог. Да Валья и не вела так себя с ним.

— Ещё как скучала! — отчасти обрадованно звуком голоса сестры, отчасти расстроенно из-за вынужденной разлуки, ответила Максиан. — С причинением все в порядке. Встретилась тут на днях с антиванцами и с андерфелцами, пообщались о том, как лучше лечебницы организовать, обменялись опытом. Магия лечит отлично, но маг быстро выдыхается. Я дала им несколько экземпляров своей книги по анатомии, чтобы могли обучать и не-магов, когда можно просто зашить и подождать, пока заживёт. У Торка уже третий ребёнок родился! — похвасталась она свежими новостями, полученными в очередном разговоре с другом через другой кристалл. — Мальчик. Назвали Бруном.

— Какая новость, — рассмеялась Валья. — Рада за него. Даже жаль, что видеть сиятельного владыку Ферелдена не в моих силах и интересах. А ты всё продолжаешь лечить людей? И как к этому относятся твои друзья в Совете? Вам же положено творить страшную магию крови и интриговать друг против друга, а тут появилась пигалица, которая делает что-то полезное, да ещё и в таких масштабах. Тебя травить не пробовали? — с нотками заботы в голосе произнесла девушка. Потом она заговорила с кем-то другим, видимо забыв снять кристалл. — Очень красиво, милый. Это ты сам нарисовал? Может, тогда и вид на крепость нарисуешь, когда погода лучше будет? — сказано это было с очень и очень непривычной для Вальи нежностью и теплотой. 

Амата привстала в кресле и закусила губу, чтобы не выдать эмоции. Она догадалась, с кем говорила Валья, но тайну следовало сохранять до конца. 

— Нет, я им даю возможность почувствовать себя благодетелями, подавая пожертвования. Устраиваю красочные приёмы и всё такое, а деньги идут на сангвинариумы и приюты. Типичное развлечение богатых и знатных людей, — презрительно хмыкнула девушка, а потом спросила, как будто между делом. — Кто это там у тебя? Элден? Жаль, через кристалл нельзя показать рисунок, я была бы не прочь посмотреть на творчество своего племянника.

— Он, кто же ещё, — рассмеялась Валья. — Рисунок очень красивый, думаю, художником вырастет. Что? Не хочешь? А кем? О, всё понятно, опять тебе старик рассказывал про свою молодость, — весело произнесла потрошитель, обращаясь к сыну. — Амата, прости, но этот непоседа так и не научился этикету. — покаялась эльфийка. — И что, что скучно. Я тебе говорила — знать надо. А то такой милый мальчик, а не знаешь, как себя вести в образцовом обществе... Сестра, хочешь с племянником поговорить немного? Только... ты же всё помнишь? — сказана последняя фраза была с нажимом.

— Помню, помню, — рассмеялась Амата, понимая, о чём говорит сестра, но волшебница ничуть не недооценивала детский ум и не хотела давать ни малейшей зацепки мальцу, которая могла бы его навести на мысль, что что-то нечисто. — Этикет я теперь знаю досконально, хотя когда-то была такой же как твой сынишка. Здравствуй, Элден, — Максиан улыбнулась, хотя никто и не мог видеть эту улыбку, кристалл передавал только голос и интонации. — Тебя там что, третируют уроками? Можешь смело жаловаться своей тёте, ух, я им наподдам!

— Тётя Амата! — голос Элдена был звонкий и чистый, как ручеёк. — Нет, не тре-тиру-ют, — по слогам произнёс сложное слово мальчик. — Но очень много учат всему. И этикету, и рисованию, и как писать и считать. Очень много всего, я даже устаю. Мама говорит, что я должен всё это знать, чтоб стать об-ра-зо-ван-ным человеком, а не как она, — хихикнул он. Вместе с ним зашлась смехом и сама Валья, хрипло, но без капли безумия. — Но это всё очень интересно. У нас плохая погода, поэтому мы гуляем редко, — с грустью добавил ребёнок. — И мама очень много работает.

Амата с замиранием сердца слушала голос мальчика. Но когда она снова заговорила, её речь звучала спокойно, с лёгкими нотками тепла — как и полагается говорить тёте:

— Трудно в учении — легко в бою, Элден, — подбодрила племянника женщина. — У мамы — работа, у тебя — учёба. Когда выучишься и вырастешь, тоже будешь работать, и эти навыки пригодятся. А с этикетом всё просто: это как иностранный язык. Если встретишь таких, кто судит по твоим манерам и поведению — значит, надо говорить на их языке, чтобы они тебя понимали. И если мама хочет, чтобы ты это всё умел, то надо к ней прислушиваться. — Голос Аматы вдруг совсем потеплел, чтобы даже маленькому мальчику было понятно, как тётя ценит его родительницу. — Мы с Вальей долго путешествовали, и она часто высказывала мудрые мысли. У тебя не будет человека более близкого, чем твоя мать. Ну, разве что, тётя ещё есть, но я далеко, и сюда лучше вам не соваться. Здесь очень опасно, Элден, но если тебе не нравятся учителя или ещё что-то нужно, ты скажи — я пришлю. А что тебе из учёбы больше всего нравится? — спросила Амата, переводя тему. 

— Мне рисовать нравится. И... — мальчик помялся и неуверенно, будто бы большую тайну хотел сообщить, добавил. — И очень нравится, когда мама разрешает мне ей помогать делать всякие красивые вещи. Из золота, серебра, камнев, ой, камней. У неё так красиво выходит, я тоже так хочу уметь. А учителя хорошие, не надо других. Они так интересно всё рассказывают! — в голосе Элдена прозвучали нотки восхищения. — Только книг новых мало, а все старые я уже прочёл.

Амата довольно зажмурилась. Да, книги она тоже любила, хоть и научилась читать только в подростковом возрасте.

— Составьте с мамой список книг и в следующий раз мне продиктуйте — подберу по теме и по интересности, и пришлю. И разные краски! У нас тут недавно новые изобрели, разных оттенков. Валья, если можно, то завтра вечером свяжемся, и я всё запишу. А с красивыми вещами ты молодец, Элден, — одобрила интерес своего племянника магичка. — У меня до сих пор хранится украшенный череп от твоей мамы. Точнее, летает по дому, — хихикнула женщина. — Ронни теперь всегда в себе. У тебя игрушек хватает? Может что-то интересное хочешь?

— Ну, мне дед Вьятт сделал кораблик, он почти как настоящий, только маленький, — Вьяттом звали одного из доверенных лиц Вальи. Потрошитель рассказывала о нём Амате во время одного из сеансов связи — как раз когда в первый раз зашла речь об обучении Элдена наукам. Почти два года назад. Старый моряк учил её сына чтению звёзд, пониманию моря и вообще морскому делу. Конечно, без, собственно, моря, учиться было тяжело, но Элдену очень нравились его уроки. — А вообще... Если можно, я хочу подарок сделать... Мы с одной девочкой подружились, — слегка замялся мальчик. Вновь раздался смех Вальи.

— Сестра, это он про Мию, помнишь, я рассказывала? Хорошая девочка, — задумчиво добавила потрошитель.

— А, та беженка-сирота, — Амата понимающе кивнула, хоть этого и никто не видел. Валья в чувствах рассказывала, как ей стало жаль потерянную девочку, оставшуюся без родителей, и она решила взять её к себе в поселение. — Элден, друзья детства — это просто чудесно! Ты, Сириус, Мия, Тирней.. может, ещё кто появится. У меня в своё время не было такой роскоши, я была одна, — вздохнула Максиан, вспомнив своё одинокое детство после смерти отца. — Я тебе даже завидую. Если чего друзьям хочется — обязательно говори. Вышлю и им подарки. И Сириусу что-нибудь подберём. — Амата примолкла, задумавшись. Увы, эти редкие разговоры и посылки — было всё, что она могла дать малышу. И всё же она была рада хотя бы общаться, даже зная, что они никогда не увидятся. — Сестра, ты там сама как? Не скучно в деревне?

— Спасибо, тётя Амата! — радостно рассмеялся Элден, пропустив слова адресованные матери мимо ушей. Он очень дорожил своими друзьями — к сожалению, для него, детей среди тех беженцев, что взяла Валья, было довольно мало. Ну и по большей части они все были при родителях. 

— Элден, помнишь, ты обещал Мие нарисовать что-то? — как бы невзначай спросила Валья. Мальчик ойкнул.

— До свидания, тётя! — сказал он, заканчивая разговор.

— Я нормально, Амата, — похоже, сын эльфийки уже покинул комнату и девушка могла говорить свободно, без иносказаний. — Много работы. Слишком много. Мне надо оставить Элдену нормальное наследство, чтоб никто его не смог достать. Надеюсь, Создатель даст мне ещё хотя бы десять лет. Пока кровь дракона о себе знать не даёт, но кто знает... — она помолчала. — Кто знает, да.

Амата мягко улыбнулась, и хотя Валья не могла этого увидеть, названная сестра наверняка почувствовала улыбку по голосу.

— Ты сильная, Валья. Давай дракону достаточно выхода — и продержишься хоть ещё лет двадцать. Тем более, что тебе есть ради кого стараться. Хотя я понимаю тебя. Я сама постоянно держу нос по ветру и слежу за тенями; я помню тот день, когда ничего не предвещало беды, а я вернулась с прогулки и нашла отца мёртвым, — Максиан горько усмехнулась. Кто-то мог бы сказать, что она — параноик, но девушка считала, что лучше перебдеть, чем дать другим людям шанс навредить. — Принимай меры, чтобы смерть наступила как можно позже, а до тех пор делай всё, что в твоих силах — таков мой девиз. Мир наших отцов нам не вернуть, но мы можем сделать всё возможное, чтобы построить его для наших детей. Ты будешь стараться для Элдена, Торк - для Дейна, Аноры и Бруна, а я — для Ливии и Амадеуса. Всё, как должно.

— Мне плевать на драконов и прочую гадость. Я — Валья. И никакая кровь летающей твари это не изменит, — резко ответила девушка. Амата могла почувствовать гнев своей сестры. — Но я понимаю и принимаю все риски. Эх, будем решать проблемы по мере их наступления, — уже спокойнее сказала она. —  Завтра связаться не выйдет, я на неделю покину эту... деревню. Но будь на связи. Всё же есть польза от магии крови, — с трудом, будто бы заставляя себя произнести эти слова, добавила Валья. Её мнение относительно всего магического хоть и изменилось, но неприятие этой школы магии и малефикаров вообще она так и не смогла перебороть. 

— Это не магия крови, — усмехнулась девушка, сжимая кристалл. — Скорее, магия связи — два куска когда-то единого целого делают передатчиком, используя их память о том, как они были целым. Но в общем ты права, здесь в Тевинтере, всё завязано на магии крови, и даже мне приходится её повсеместно использовать хотя бы для того, чтобы не выглядеть слабой из-за излишней щепетильности, — Амата скривилась. Ей не нравилась показуха и все эти социальные танцы, но деваться было некуда: это было нужно для дела. — Подумайте с Элденом, что вам надо, я передам со следующей посылкой. Для своей сестры и племянника, — голос девушки заметно потеплел, — это такая малость, ты же знаешь. 

Максиан всем сердцем хотела бы давать больше, чем материальные блага, но понимала, что её выбор не оставлял для этого никаких возможностей. 

— Подумаю. Всё, ещё свяжемся, сестра. Береги себя и да хранит тебя Создатель, — торжественно-печально произнесла Валья, после чего отключилась. К сожалению для них обоих, и Валья и Амата не могли тратить много времени на праздные беседы, пускай и связывались более-менее часто. Работы у сестёр было много.

Hide  

[Tork 4 463]

Эпилог Торка Эйгунда.

 

Добравшись до цивилизации, Торк еще улаживал свои дела, прощаясь с Аматой и ожидая аудиенции Крауфорда, а скорые корабли и почтовые птицы уже везли почту адресатам. В письмах новоиспечённый наместник спешил известить родню о предстоящих переменах. В имении банна Эйгунда состоялась скромная охота, на которую банн пригласил своих старых друзей и знакомых, и даже вовсе не друзей.

Посиделки в охотничьем домике  

— Информация о возвращении Древнего Бога получена мною от непосредственного свидетеля. — Седовласый хозяин обвел внимательным взглядом собравшихся. На столах не было алкоголя, да и еды толком не принесли, слуги расставили закуски и удалились. Собравшиеся о еде и не думали, новости которыми поделился с ними банн Эйгунд, требовали внимательного осмысления. — Катастрофа в Неварре её рук дело. Потом она повторила это с кунари под Минратосом. Следующими будут те, кто вызовет её гнев. Сын сообщил мне условия: Ферелден должен сдаться Тевинтеру и стать провинцией Империи, как когда-то было. Вера в Андрасте должна быть отвергнута и заменена на поклонение драконице. Все начальственные должности в армии и управлении займут тевинтерцы, которых пришлют из Империи. Править Ферелденом будет наместник, подчиняющийся Верховному Жрецу. — Эйгунд остановился и подождал реакции. Фактически, он зачитал унизительный ультиматум, и будь среди гостей молодые люди, сейчас раздались бы вопли, призывающие умереть всем до последнего, однако молодых там не было — на охоту пригласили лишь опытных и рассудительных баннов, которые пока молча хмурили брови.

— Мы услышали унизительные вещи, Эйгунд, — спокойно сказал эрл Карсон, пользовавшийся авторитетом среди собравшихся. — Но обычно такие условия помимо кнута в виде драконьих стай, выжигающих всё и вся, подкрепляют ещё и пряником. Что хорошего передал твой сын?

— Из хороших сведений могу сообщить вам следующие: нашим наместником будет Торк, в качестве признания его заслуг перед Тевинтером. — Эйгунд скривился, словно разом разжевал два лимона. — Тевинтер будет занят восстановлением страны и захватом других провинций, возможности прислать к нам полный набор администрации у них еще долго не будет. Веру в Андрасте удалось лишить статуса официальной религии и объявить нежелательной, а не запрещённой. Также Верховный Жрец выделил значительную сумму денег на восстановление Ферелдена. Первоначально планируется скупить весь ваш урожай зерна и отправить его морем в Андерфелс. — Банны оживились и стали довольно переглядываться: вынужденная блокада плохо сказывалась на их делах, а урожай с обширных поместий надо было куда-то отправлять. — Более того, торговля зерном с Андерфелсом станет регулярной. Я собрал здесь самых разумных баннов Ферелдена, — констатировал простой факт Эйгунд, — не взирая на наши отношения. Речь идет о будущем нашего Отечества. Наша задача — подготовить общество к принятию изменившихся условий, легитимизировать их на Собрании Земель и занять лучшее место в новом мире до того, как из Тевинтера пришлют для нас начальников.

Hide  

В Лломерине  

Так, в спокойной и взвешенной обстановке проходило обсуждение новостей в Ферелдене, пока Торк с Аматой и Вальей добирался до Лломерина, чтобы там сесть на корабль в Денерим. На острове рыцарь даже не стал договариваться с пиратами: первоначально он планировал нанять их для сопровождения кораблей с зерном, рассудив что грабить зерновозы себе дороже, а завербовать главных разбойников для защиты, дав им необременительную и прибыльную работу, будет здравой идеей. Однако наслушавшись о том, что пиратам свобода дороже жизни, что никогда они не будут работать на ферелденцев, что пираты берут что хотят и никому не отдают, Торк молча сплюнул и решил, что связываться с подобной публикой себе дороже. 

Вместо того чтобы рисковать со всяким сбродом, Торк решил возродить ферелденский флот и создать корпус морской пехоты. С кораблями у страны, издревле занимавшейся рыболовством и морской торговлей, дела обстояли нормально. Деньги для найма ферелденских капитанов у него были, и если торговля с Андерфелсом окажется налажена, то деньги будут и дальше притекать в страну полноводным ручьем. Всех храбрых и отважных воинов и магов, которым нужна была работа, ждала служба по охране кораблей — даже самые отчаянные любители свободы должны соотносить добычу и риск. Отбивать корабль у профессиональных воинов ради груза зерна вряд ли кто-то будет, кроме самых безумных пиратов. 

Когда рыцарь понял, что никаких пиратов нанять на службу не удастся, он решил заканчивать свои дела здесь и поскорее отправляться домой. Торк и Валья покинули таверну и пошли искать Коула. Тот как раз сидел там, где продавали нужный им товар. Дух пытался облегчить страдания рабов на рынке. Молодая женщина с округлившимся от беременности животом сидела, уткнувшись взглядом в землю. Тихонько посовещавшись с юношей, Торк подошел к ней.

— Как тебя зовут, и как ты сюда попала? — мягко спросил мужчина, присев на корточки и заглянув в лицо беременной.

— Талайна. — Женщина говорила безразлично и не добавила "Господин" после имени. Кажется, она смирилась уже со смертью и просто ждала неизбежного конца.

— Талайна, на что ты готова ради спасения жизни твоего ребёнка и нормального будущего для него? — Торк пощёлкал пальцами перед лицом рабыни, привлекая её внимание.

— На все! — Апатия мгновенно покинула женщину, и она схватила обоими руками его руку, умоляюще глядя в глаза. — Господин, купите меня, я буду верно служить, только позвольте сохранить дитя, это все, что осталось у меня от мужа после того, как пираты убили его! — Талайна с мужем плыла на корабле из Орлея в Антиву. Пираты взяли их на абордаж, перебили всех, кто сражался, а её продали работорговцам. Женщина понимала, что младенец, мешающий рабыне работать, никому не нужен, и его утопят сразу после родов в ведре с водой. Торк поторговался с работорговцем и слегка сбил цену: за восемьдесят золотых два человека получили будущее. До родов оставалось немного, и молока у полногрудой женщины должно было хватить на двоих детей. Договор был прост: Торк освободил Талайну сразу же в таверне, и она подписала контракт. Согласно контракту, она обязалась выкормить и вырастить младенца, а рыцарь пообещал ей дом и дело по выполнению обязательств.

Лломеринские дела были закончены — оставалось дождаться подходящий корабль, и можно было отправляться в Ферелден. Письма отцу Торк слал еженедельно, и тот был в курсе предстоящих изменений. К приезду рыцаря все должно было быть готово.

Hide  

Возвращение домой  

Наконец настал момент, когда скорый корабль бросил якорь в гавани Денерима. Стараниями банна Эйгунда и его союзников блокада с портов Ферелдена была снята. Даже самым отчаянным ретроградам стало понятно, что от драконов и изменений не отсидеться. На рейде стояло множество кораблей, предстоящая работа по перевозке зерна и агитация Эйгунда привлекла почти всех свободных ферелденских капитанов, которые изрядно настрадались от блокады.

Торка в порту встречали люди, посланные его отцом, и пока он здоровался с старыми знакомыми, Тобик весело носился по денеримскому порту, оглашая воздух счастливым лаем. Мабари снова был на родине, и все пахло здесь намного лучше, чем в пепельных пустошах Неварры или морском Лломерине. Даже портовые кошки казались лучше, чем на чужбине.

Был спешно собран Совет баннов — дорога была каждая неделя и затягивать с важными решениями не следовало. Все, чьё мнение чего-то весило, были заранее оповещены о предстоящих решениях. Стремительное решение о вхождении Ферелдена в состав Империи Тевинтер на правах провинции, управляемой наместником, оказало шокирующее влияние на простой народ. Заговорили даже о том, что маги взяли баннов под контроль. Но пока банны успокаивали своих крестьян, а наместники горожан, начали проявляться первые плюсы от мирного вхождения в состав Империи. 

Все излишки зерна были скуплены по хорошей рыночной цене, все свободные корабли были наняты наместником Торком, а капитанам был обещан дворянский титул по возвращении из похода. Молодые воины, скучавшие и протиравшие штаны в бестолковой блокаде на границе с Орлеем, были направлены в морскую пехоту. Помня свой собственный опыт купания в полном доспехе, который стоил ему ноги и чудом не лишил жизни, Торк сконструировал специальные латы для морпехов — легкие и прочные, они расстегивались и сбрасывались несколькими движениями руки, а поддоспешник выполнял функцию спасательного жилета и поддерживал тело упавшего на плаву.  Прошло всего две недели, которые потребовались, чтобы дождаться отстающих зерноторговцев, и первый караван отправился в далекий Андерфелс. Воины готовы были сражаться с любым врагом, и даже несколько магов и целителей удалось нанять в сопровождение каравана — воинская служба всегда сытнее и почетнее бегства от фанатиков и невежественных крестьян.

При помощи Разикаэль в Ферелдене появились верные ей маги, которые умели закрывать разрывы. Избавление от этой смертельной опасности стало главным аргументом в пользу нового порядка. Крестьяне и горожане неумело шептали благодарственные молитвы Древней Богине. Иногда в небесах видели живых драконов. Ящеры не нападали, но каждому, кто видел их величавый полёт легко было представить, что произойдет, если они рассердятся.

За этими хлопотами пролетело несколько месяцев. Наконец из поместья отца пришло послание: "Гости на месте, ждем тебя дома". Пора было навестить мать и братьев, пора было встретиться с теми, кого он оставил в Лломерине.

Hide  

Ферелденю Баннорн Эйгунд.  

Караван из повозок, сопровождаемый десятком воинов охраны, не спеша пылил по дороге. Замок, куда путники держали путь, уже показался вдали, и как только с его башен разглядели повозки — ворота открылись, и небольшая группа всадников устремилась навстречу.

Мужчина, похожий на Торка, только более строгий и серьёзный, остановил коня у повозки и поздоровался с женщинами, сидевшими в ней. Он легко узнал тех, кого ему описывали в письмах.

— Приветствую вас в баннорне Эйгунд. Я Брун, наследник банна и старший брат Торка. Легка ли была ваша дорога?

— Вполне, благодарю. Мое имя Валья, — потрошитель, сидевшая рядом с Талайной, бросила цепкий, но в целом дружелюбный взгляд на брата своего товарища и качнула головой, обозначая поклон. Сириус, дремавший в повозке рядом с кормилицей, выскочил и принялся деловито обнюхивать воинов, сразу завоевав их расположение. — Твой брат передал некоторые послания со мной. Мой сын и его кормилица с ребенком проведут, с вашего разрешения, некоторое время у вас, покуда я разберусь со своими делами. Мы вас не стесним, — она улыбнулась одними губами, не желая пугать человека видом драконьих зубов.

— Мой братец ничуть не поумнел, если прошел мимо такой воительницы, — улыбнулся Брун Валье. — Для нас честь принимать тебя и оказать гостеприимство твоему ребенку. Парень будет жить здесь в безопасности и воспитываться так же, как наши бастарды. Хоть год, хоть десять, хоть всю жизнь — если дела пойдут печально. Где бы вы хотели жить: комната в замке, дом в деревне, или хутор? Разбойников у нас нет, мы их с братом повывели и следим, чтобы новые не заводились. Дошло до того, что приходится ездить к дальним соседям за несколько дней пути — ближе этих душегубов не найти. — Воин слегка прихвастнул, но Валья видела крестьян по пути и понимала, что где бы она не оставила Талайну и сына — здесь везде было безопасно. Эйгунд серьёзно относился к своим обязанностям и своих детей воспитал так же.

— Мне важно, чтоб было удобно сыну, — Валья повернулась к Талайне. Эта молодая женщина хоть и провела довольно много времени в компании эльфийки, все же слегка побаивалась её. Во всяком случае, внешне — что творилось в душе у нее никто не знал. — Твоя задача понятна? Выбери место, которое подойдёт и тебе, и детям. На мой взгляд, замок предпочтительнее. И да, Брун, — потрошитель внимательно, с ног до головы, осмотрела молодого дворянина. Порода — истинный сын Ферелдена, упрямый и благородный. — Я не буду находиться у тебя в гостях вечно, скорее всего, уже завтра я покину твой гостеприимный кров. Мне понадобится хорошая лошадь. Не обязательно быстрая, но выносливая и способная перенести холод. Желательно ещё, чтоб она не боялась крови. Впрочем, если Торк прибудет в течение следующей недели — я его подожду. 

— Торк обещал приехать через шесть дней, но мы пошлём ему весточку, чтобы поторопился. Будь нашей гостьей, отец и мать хотят на тебя поглядеть и расспросить о Торке. Мы столько всякого о нём слышали, моряки болтали, что он даже жениться успел. Но в письмах он молчал, так что наверно это слухи. — Весело засмеялся Брун. — Или он хочет сделать матери сюрприз и привести молодую жену с ребёнком? 

— Шесть? Это нормально, — улыбнулась Валья всё той же тонкой улыбкой. — Ты можешь гордиться своим братом — он стал мне хорошим товарищем. Что до женитьбы — по большей части слухи. Кто всерьёз может рассматривать заключение брака на корабле? Только всякое пиратское отребье. Так что, к счастью, твоей матери, уважаемой и мудрой женщине — придётся подождать внука от Торка некоторое время. Вкус у него точёный, — усмехнулась девушка, проходя через массивные ворота замка внутрь. Всё же было что-то такое в этих твердынях Ферелдена. Эта страна не сдастся так просто, в этом эльфийка была уверена. Тем лучше.

— Талайна, погости в замке пока Торк не явится, а потом решите вместе, где тебе и детям будет лучше. Не надо нас бояться, всё плохое позади. — Брун был уверен в своих словах, да и вообще похоже видел слишком мало плохого.

Талайна неловко улыбнулась и пробормотала, что ничего не боится. Валья подмигнула девушке и последовала за слугами. Детей следовало устроить, вымыть, накормить и уложить спать. Равно как и саму кормилицу, которая не особо привыкла к далеким путешествиям.

— Я бы хотела привести себя в порядок, после чего с удовольствием присоединюсь к твоим родителям и брату, — эльфийка шла рядом с Бруном, поглядывая по сторонам. 

Валью приняли как дорогую гостью, хозяева расспрашивали её о путешествии и Могильщиках, столы ломились от угощения и напитков. Детей и Талайну разместили в гостевой комнате и при помощи слуг обеспечили всем необходимым. Шесть дней пролетели незаметно, и вскоре Брун вернулся вместе с Торком и его сопровождающими. Рыцарь уже не ездил один — его охраняли телохранители и даже Отелло присматривал за его безопасностью по просьбе Аматы. Впрочем, невидимка никого не смущал — магов предупредили о нём, а остальные его не замечали. Отчитавшись перед отцом и обняв мать и братьев, Торк, наконец, закончил свое путешествие. Совсем другим он уезжал из дома и никак не ожидал той ноши, что ляжет на его плечи. Теперь он оказывался старше отца и братьев по положению и от него зависела безопасность и баннорна, и всего Ферелдена. Караван с зерном уже отправился в долгий путь до Андерфелса, а Торку предстояло решать вопросы с Церковью и своей властью. Многие банны роптали и не соглашались принять тевинтерскую оккупацию.

— Жаль, что ты уже спешишь, Валья, но дела сами себя не сделают. За мальца не беспокойся, все с ним будет хорошо. Здесь мешочек с самоцветами — мой тебе дар и плата за твою службу телохранителем. Ты займешься своими делами, а я своими — что-то прошло легче, чем я думал: и капитаны почти единогласно записались на службу, и власть мою Совет Баннов признал — то, что бреши перестали появляться, здесь многие приняли за чудо. Но теперь придётся разбираться с церковницами и гордыми патриотами. Я не для того присягал Разикаль, чтобы убивать людей за их убеждения, тем более, что я и сам их разделяю. Но воля императора должна быть исполнена, а Ферелден должен стать процветающей и богатой частью Империи. — Торк грустно усмехнулся. — Буду пытаться разрешить эти противоречия.

— Торк, не перед той тянешься, рассказывая про свою верную службу, — Валья, сидевшая напротив нового правителя Ферелдена, хмуро глянула на человека. — И прекращай агитацию, я не банн какой-нибудь.

Помолчав, девушка подалась вперед:

— Я буду иногда сюда заезжать, если найду что полезное для твоего дела — сообщу. Главное — Элден. Для меня его безопасность — превыше всего. И еще, Торк — найди верного человечка, через которого мы сможем общаться. У меня не всегда будет время таскаться в Денерим и ждать очереди на приём Твоего Сиятельства. Или как там тебя величать? Впрочем, мне-то какая разница? — усмехнулась она, глянув на рыцаря испытующим взглядом. 

— Среди моих телохранителей есть паренек, зовут Мартом. Вот через него и общайтесь, перед отъездом обо всём договоритесь. Доступ у него ко мне постоянный, в связи с службой, роду нашему и его родители и он сам обязаны, так что в верности я не сомневаюсь. У него родня и в Редклифе, и в замке есть, таскаться не придется.

Торк ухмыльнулся и ответил на вторую часть вопроса:

— А звать меня по-прежнему Торком. Ну, наверно, вместо Эйгунда я теперь Ферелденский, — грустно покачал головой рыцарь. — Я не король а префект — простой чиновник, который не передаёт власть по наследству. Впрочем, это мне сильно помогло — я смог отбиться от армии невест, которую их родители нагнали в Денерим, полагая, что я буду основателем новой династии. После всего что было, не хочу, чтобы любили не меня, а мой титул и положение в обществе. — Хорошее настроение улетучилось и префект нахмурил брови.

— Хорошо. Март значит? Поговорим, — Валья кивнула, запоминая имя. Торка она понимала, в какой-то степени, но не считала нужным его успокаивать. И сам справится, и сам виноват. Не встал бы тогда на колени — ничего бы этого не было. — Я в твои дела не лезу, Торк. С меня достаточно того, что ты не незнакомый мне имперец, который, не понимая специфики Ферелдена, будет всё ломать через колено и устроит тут очередную кровавую баню. От таких — молодых да ранних — все проблемы этого мира. Ладно, — девушка поднялась из кресла, в котором сидела. — Пора мне отправляться. Благодарю за тёплый прием в стенах замка твоего рода, Торк. Пойду этого твоего Марта поищу. 

Коня ей уже подготовили, как и еду в дорогу, а план она себе уже наметила. Все же наемничье прошлое, где, помимо прочего, ты питаешься ещё и различными слухами да домыслами, давало о себе знать. И пункт своего назначения эльфийка представляла себе достаточно ясно: юг, Коркари, Горы. Там её точно никто не найдет. 

Тяжелее всего Торку дался разговор с матерью — пришлось рассказать ей о своём положении заложника магической клятвы и о том, что жениться Торк в ближайшее время не планирует. Но матери любят и жалеют сыновей, особенно младших. И после того, как матушка успокоилась и перестала обнимать своего загулявшего сыночка, у Торка состоялся серьёзный разговор с отцом и братьями.

Hide  

Семейный совет  

— Я нахожусь под магической клятвой, и в любое время от меня могут потребовать чего угодно. Титул наместника я не наследую, и после моей смерти из Тевинтера пришлют нового, местных на эту должность назначать не будут. — Торк произнёс эти слова спокойно, а его братья и отец так же спокойно отреагировали. Воины всегда знают, что не умрут в своей постели. — Поэтому важно успеть сделать всё, что запланировано, пока у меня есть такая возможность. Верховный Жрец считает, что Империя создана для тевинтерцев, а не для людей второго сорта типа ферелденцев или орлейцев. Армия, администрирование — все должности он надеется заполнить тевинтерцами. Места для баннов в империи не останется. Поэтому мы должны измениться. Если раньше нашей основной задачей была военная служба, то теперь нам надо направить сыновей туда, куда не протянулись жадные тевинтерские лапы. Торговля, морские перевозки, морские экспедиции. Первый шаг по их налаживанию я уже сделал, наше зерно нужно в Андерфелсе, а нам нужен лириум, металлы, и всё, чем богат Андерфелс.

Банн Эйгунд согласно кивал, подобные рассуждения они уже и сами проделали, не дожидаясь Торка. Купец всегда при деньгах и никто не может запретить ему содержать охрану. Были дружины баннов — теперь будут дружины купцов. Это намного лучше, чем идти рядовыми к тевинтерцам на службу и дорасти аж до целого сержанта.

— Древние Боги велики и могущественны. Я посвятил свою жизнь служению Ей, и буду действовать в её интересах. Жаль, что её власть пока не простирается на глубинные тропы и в далекие земли. Теперь, когда кунари отбросили, еретики смогут избежать её гнева, удрав в далекие земли. — Отец Торка опять кивнул. Полагаться на милосердие ожившего чудовища дураков не было. Следовало подготовить убежища под землёй — там, куда драконы не доберутся. Создать там тайные базы, подземные резервуары и запасы продовольствия, и подготовить пещеры для возможного размещения беженцев. В будущем стоило послать морские экспедиции на поиск новых земель и колонизировать их.

— Моя задача подготовить плавный и мирный переход Ферелдена под руку Империи. Если Богиня не покинет нас, не останется никого, кто бы мог ей противиться. В противном случае мы можем скатиться в хаос гражданской войны. — И снова братья и отец кивнули Торку. Понятно, что Разикаль как внезапно появилась из ниоткуда, так же завтра может и исчезнуть. И на случай её исчезновения следовало иметь работоспособную администрацию из ферелденцев, чтобы заменить имперских чиновников. Ну а если Разикаль никуда не исчезнет, значит будут жить, как планировали. 

Примерно так и шла их дальнейшая беседа — Торк говорил то, что мог и знал, ни на шаг не отступая от верноподданнических речей. А банн и наследник Эйгундов делали свои выводы и готовились к предстоящим потрясениям. Если завтра не станет Торка и Жрец пришлет нового наместника, все знали, что им следует делать и как отстаивать свои интересы.

Одним из главных дел, которые следовало разрешить Префекту, было положение Андрастианской Церкви в будущей провинции Империи. То, что ферелденские сестрички ещё не взбунтовали народ, объяснялось исключительно влиянием баннов и чудом закрытия разрывов. Но откладывать эту важную беседу дальше было нельзя. Торк закончил подготовку и пригласил к себе в кабинет Владычицу Церкви Ферелдена и трёх наиболее доверенных жриц. Телохранители следили за свитой и самими матриархами, а Отелло, невидимый и суровый, расположился между Торком и той сестричкой, что возглавляла церковную разведку.

Hide  

Церковь Спасительницы нашей.  

— Я должен сообщить вам неприятные известия. Вы и сами о них уже слышали, но чтобы не осталось недомолвок и надежд, я их повторю. — Сёстры спокойно и сдержано ждали продолжения. — В будущем мире Разикаль для Церкви Андрасте нет места. Древняя Богиня не потерпит конкуренции, а Андрасте не спешит явиться вам на помощь. Первоначально планировалось конфисковать все имущество Церкви, разогнать вас по домам и перебить всех несогласных. — Торк поднял ладонь успокаивая возмутившихся женщин.

— Мне удалось смягчить условия, требования к церкви следующие: в страну допускаются миссионеры и священники Разикаль, попытки им мешать и противостоять будут караться смертью. Церковь Андрасте в Ферелдене преобразовывается в Миссию помощи. Те, кто не покинет церковь, распределяют между собой помощь беженцам, врачевание больных и раненых, и обучение детей. Вот то, чем вы можете заниматься в провинции Ферелден. В случае согласия я оставлю вам ваши церкви, переоборудованные под больницы, центры помощи и школы. Миссия может невозбранно помогать нуждающимся и делать все то, что вы и так делали за исключением миссионерства. Все церкви, что не будут заниматься полезной для жителей Ферелдена деятельностью, будет конфискованы либо казной, либо Церковью Разикаль.

— До вступления Ферелдена в состав Империи еще есть несколько лет. После этого те из вас, кто не смирится, станут врагами Древней Богини, их будут преследовать и убивать. А так же будут убивать тех людей, кто последует за вами. Мощь драконов огромна, спрятаться от них можно только в Диких Землях или под землёй, все же, кто останутся в стране, будут уничтожены. Такова воля Верховного Жреца и Богини.

Сёстры молча встали и поклонившись вышли. Выбор был прост: либо служение людям Ферелдена, либо бегство из страны и создание сект. Дело найдётся для всех, и для фанатиков, и для тех, кому служение важнее веры. А что будут шептать учительницы и врачи, кому будут возносить молитвы, о том Верховному Жрецу и знать не обязательно. Те же, кто не может лицемерить, отправятся в тайные убежища и будут хранить там веру в Спасительницу до неминуемого, по их мнению, падения Разикаль. 

Весть о предстоящем запрете Церкви всколыхнула весь Ферелден. Уже забыты были чудеса закрытия разрывов, уже все больше и больше недовольных орали в тавернах и трактирах, слушали проповеди сестричек, призывающих мирно разойтись, и уходили, сжимая кулаки. Самые умные из верующих отправились в добровольное изгнание из страны. Погрузив имущество и домочадцев на телеги с тентом, длинными караванами они двинулись к границам Диких Земель. Лучше встретить грудью опасности, но молиться так, как считаешь нужным, а не прогибаться под Чудовище. Многие погибли, не вынеся тягот дороги, но еще больше было тех, кто благополучно спрятался в диких местах и принялся распахивать пустые земли.

Намного хуже было с глупыми фанатиками. Часть из них попалась страже и отправилась в лагеря, куда со всей страны сгоняли преступников, бандитов, воров и убийц. Что с ними будет, сколько их там продержат никто не знал — охрана лишь следила за порядком, пресекала драки и выдавала еду. 

Но несколько отчаянных молодых верующих додумались до идеи покушения на Наместника, воплощавшего ненавистную тиранию. Покушение окончилось не начавшись: не успели еще телохранители перехватить кинувшегося к Торку парня, как невидимое лезвие смахнуло ему голову с плеч. Обезглавленное тело пробежало несколько шагов вперед, заливая фонтаном крови всех собравшихся и самого узурпатора. Оторопевших подельников нападавшего какой-то невидимый демон схватил за воротники и с урчанием утащил в пыточный подвал. Жуткие крики и стоны, раздававшиеся оттуда, потрясли весь дворец. Вскоре Денерим, а затем и весь Ферелден облетели слухи о чудовищных демонах, охраняющих Префекта. А у Торка состоялся еще один разговор.

Hide  

Поиск пути  

 — Слышишь, Лохматый, ты почему мне не сказал, что так будет? — Спрашивал у Торка голос из пустоты.

— Да откуда ж я знал, как будет. — Удивился Торк. — Ты хоть объясни, что не так.

— Да все не так, я когда ему голову отрубил, он сразу сломался! Не исправился, а сломался! И сразу прекратил чувствовать. Я так не хочу! И те двое тоже странные — потратил на них кучу времени, а раскаяния как не было так и нет. — Продолжал жаловаться голос. — Я не хочу больше телохранителем работать и людей убивать, мне не нравится. — Кажется, дух искренне переживал и пытался понять, что же ему делать дальше.

— Ладно дружище, успокойся, — с сочувствием произнес Торк. — Мог бы и не рубить первому голову, все в шоке были от твоей реакции. Но я рад, что тебе не нравится убивать. Давай сделаем так: ты погостишь у меня еще некоторое время, если будут покушаться — глуши их, а не руби. А потом я переправлю тебя к Амате, погостишь у нее. Как тебе такой план?

— К Манипуляторше? - Голос обрадовался. — Она небось опять манипулирует и гуляет безнаказанной! Отличная идея, буду ждать, пока ты сможешь это устроить.

Наместнику требовалось укрепить личный авторитет. Страх перед драконами скоро выветрится, благодарность за закрытие разрывов уже почти сошла на нет, простой народ роптал, недовольный гонениями на Церковь. Сперва Торк планировал разграбить Монсиммар — его не очень ласково принимали в том городке, охрана его не впечатляла, воины без труда разогнали бы местных бандитов. Угнать оттуда ремесленников, забрать все ценное и укрепить Ферелден таким набегом, напомнив славу далеких предков — таков был его план. Но мечты не пережили столкновения с реальностью. На золото Орлея уже положил алчный глаз Верховный Жрец Крауфорд и конкуренты в деле грабежа были ему не нужны. Получив ясный и недвусмысленный запрет на поход в Орлей, Торк подчинился. Но и помимо Орлея оставались места, где лежало бесхозное золото, которое могут взять храбрые воины.

Давно захваченный порождениями тьмы Амарантайн, богатый торговый город, ждал своего освободителя. Наместник приказал сгонять в лагеря всех, кто не вписывался в мирную жизнь Ферелдена. Спустя некоторое время преступников разделили на десятки и принялись истязать строевой и боевой подготовкой. Подземный Легион начал формироваться. А помочь бывшим преступникам встать на путь искупления должны были настоящие герои.

Hide  

Грифоны поднимутся вновь!  

Над Денеримом, как в стародавние времена, кружились два грифона. Свой стремительный полет они закончили, приземлившись на главную площадь. Один из всадников был уже немолодой мужчина в броне Серых Стражей. Несмотря на возраст, держался он молодцевато и выдавали его только седые виски. Первый Страж решил лично поговорить с префектом Фелредена о снятии осады с Амарантайна. С порождениями тьмы там надо было покончить силами Стражей. А также договориться о регулярных поставках по морю зерна в Андерфелс.

Торк лично явился поприветствовать Стража и пригласил его в кабинет. После того как слуги удалились, Наместник сам разлил вино по бокалам и пригубив напиток взялся рассказывать.

— Корабли с зерном уже ушли, все вышло довольно удачно: крупные землевладельцы обрадовались стабильному источнику сбыта, моряки — стабильной работе и перспективам. Тысяча добровольцев записались в морскую пехоту — охранять груз. Через шесть месяцев они прибудут в Андерфелс, зерно и людей можно использовать, согласно нашим с Элендаром договорённостям. Если хотите, можете нагнать их в море — они ушли всего пару недель назад и сейчас караван на пути к Лломерину. Когда мы соберём следующий урожай — мы повторим отправку кораблей. Обратно можете послать андерфелские товары, если найдёте желающих поторговать. Если нет, то они загрузятся в Тевинтере. Но это больше касается наших договоренностей с префектом Элендаром. — Торк допил вино и отставил бокал в сторону.

— Первый Страж, я передам в ваше распоряжение ВСЕХ преступников, осуждённых за тяжёлые преступления: всех насильников, грабителей, убийц и разбойников. Сможете ли вы их инициировать и использовать? Сейчас, когда Разикаль вернулась к людям, Порождения Тьмы растеряны как никогда. Я хочу очистить от них Глубинные Тропы, освободить Амарантайн, и после этого продолжить очищение подземелий. Что вы можете сделать для помощи в моих планах?

— Добрый день. — Тёмные глаза Ансельма внимательно изучали префекта. — Сначала мы освободим Амарантайн, а потом мы поговорим о создании там базы. Оттуда можно снаряжать дополнительные экспедиции на Глубинные Тропы. Но сначала вам и вашим людям нужна победа.

Мужчина попросил сопроводить его и спутника туда, где они могут разработать стратегию.

— Ваше зерно очень поможет жителям Андерфелса. От лица Стражей и жителей, позвольте выразить свою благодарность.

Он увидел памятник Логейну, когда-то, еще молодым новобранцем, служил под его началом, а вот теперь он так же стар, но по-прежнему упрям и несгибаем. Хорошо, что когда Андерфелс окончательно станет провинцией Империи, он уже уйдет на тропы. "У стариков всё же плохо гнутся колени. Это молодые нестойкие", — вспомнил он слова.

— Пройдём в штаб, к тактическому столу. — Торк покинул свой кабинет и проводил Ансельма к месту планирования операций. Половину комнаты занимал огромный тактический стол, где была искусно воссоздана модель Амарантайна, вплоть до отдельных кустов и камней. Рядом были модели туннелей и троп, в нужных местах были расставлены отряды воинов, стражей и порождений тьмы.

— Вот что смогла собрать наша разведка. Атака пойдёт тремя волнами — сперва пойдут преступники, отказавшиеся становиться Серыми Стражами. Потом — новобранцы из числа бывших преступников, которые успешно пройдут инициацию. Потом те Серые Стражи, которых пришлёте вы. И уже очищенные места будут занимать простые воины — на них будет возложено инженерное оборудование позиций и гарнизонная служба. Ансельм, Серые Стражи всегда воюют, как герои — их мало, и невосприимчивость к скверне этому способствует. Я предлагаю использовать труд простых людей, и приготовить ловушки. Много ловушек. Порождения тьмы не самые осмотрительные враги в Тедасе. Если основную массу мы сможем перебить, не рискуя жизнями солдат, то потом легко зачистим их гнездовья и продвинемся дальше. — Изложил Торк свой план освобождения Амарантайна.

Ансельм внимательно её изучал. Годы не сделали бывшего шевалье слепым и он не потерял остроту зрения.

— Значит мы начнем через несколько дней готовиться выступать. Остальные Стражи прибудут скоро, грифонов у нас мало, чтобы их использовать для переброски большого числа членов Ордена.

Страж предложил пару хитростей для того чтобы приманки сработали. Но Страж прибыл сюда сражаться не только с порождениями тьмы. Надо было подумать и как использовать Тропы, чтобы потом нанести удар ещё по более опасному  врагу. Сейчас, когда Разикаль парит в небесах, любое восстание было бы обречено, а страны могла постигнуть участь Неввары. Огонь и кровь — вот, что несла новая ревнивая богиня тем, кто бы осмелился выступить против неё.

— А как очистим тропы — размещайте там свои базы, я ничего против не имею и обеспечу вас едой и амуницией. — Торку некогда было вникать в дела ордена, и он ничего не имел против того, чтобы союзники укрепились. Лучше иметь соседями Стражей, чем дождаться очередного нашествия порождений тьмы. 

— Ансельм, вы куда летите от меня, пассажира в Минратос забросить сможете? И, я понимаю, что грифонов мало и все они на перечёт, но если бы стражи разместили парочку зверей в денеримской грифонятне, это сильно помогло бы мне в работе.

— Тут трудности в том, что они не признают никого кроме своих хозяев. Как мабари, но с ними еще труднее это хищные звери. А для Серого Стража грифон — это как напарник в бою. Вы выбираете себе товарища, с которым проведёте вместе много лет вашей жизни. Вы будете вместе есть, вместе сражаться, вместе нести долгие и одинокие караулы. Ваши жизни и жизни ваших компаньонов будут зависеть от доверия, которого вы достигнете с вашим грифоном. Попробуйте злоупотребить им — и получите самого злейшего врага, какого когда-либо знали.

— Как будто жену выбираем. Сказал другой спутник Ансельма. Он правда быстро спохватился. — Простите меня, — сказал юноша.

— Справедливое сравнение. Если твоя жена весит в шесть раз больше тебя, сжирает живую козу на обед и может сломать каждую косточку в твоём теле одним шлепком, — ответил ему Первый Страж, чтобы замять неловкость. — Но я могу оставить пару Стражей с грифонами для ваших полётов. Орлесианец знал, что сначала собеседника надо довести до отчаяния, но потом подарить ему надежду.

— Я именно это и предлагал. Грифонятню с грифонами и Стражами, которые иногда будут оказывать мне помощь, а в остальное время заниматься своей службой. — Согласился Торк. — А в Минратос надо завезти одного доброго духа — он невидимка, но оказал мне несколько важных услуг. Если это не сильно вас обременит.

— Я выполню просьбу, — сказал Ансельм. — Мою жену бы заинтересовал подобный феномен. Она — духовный целитель.

Ансельм даже улыбнулся, вспоминая спутницу своей жизни, которую чуть не потерял в Антиве. Только чудо тогда спасло её. А теперь всё было напрасно, хотя Антива была свободна, но это было пока. Конечно, хитрые Вороны сумеют на первое время заключать договоры на своих условиях. Но если верить Элендару, то Разикаль нужен весь известный мир.

Hide  

Нам нужны новые методы  

Пришла пора самым умным отрабатывать свой долг перед обществом. Первым делом Торк легализовал положение магов в стране. Были воссозданы Круги — не как тюрьмы, а как школы для одарённых детей. Маги сами должны были следить за порядком в своих рядах. После того, как маги Разикаль закрыли разрывы, уничтожающие мир, враги магов прикусили свои лживые языки. Барды прославляли магов в тавернах и на площадях. Сестры из Миссии Помощи учили, что маги угодны и благословенны. Постепенно те, кто скрывался в подполье, выбрались к людям и привыкали ходить по городу без опаски.

Наместник учредил Академию Магии — с Кругами у магов по-прежнему были плохие ассоциации, поэтому название использовали нейтральное. В Академии должны были собираться учёные, продвигающие магическую науку и занимающиеся исследованиями.

Рядом с Академией восстановили Денеримский университет. Учёных умников назначили профессорами, а студенты вскоре набежали самостоятельно. Жаждущая знаний молодежь всегда найдётся.

Но расположение власть имущих приходится отрабатывать. Еще после самых первых распоряжений Наместника относительно магии, учёных, магов и генералов вызвали во дворец и там озадачили важным вопросом: что вы можете предложить, чтобы помочь простым солдатам сражаться с порождениями тьмы?

Итогом общей работы над этим вопросом стало следующее: генералы предложили изменить тактику — вместо храброго рубилова с порождениями следовало составить строй пикейщиков и останавливать орду пиками и алебардами. Если порождение умирает в паре метров от солдат, оно не может их ранить и заразить.

Маги предложили помощь своих специалистов — маскировать засады и ловушки иллюзиями, замораживать огров, которые всегда причиняли максимальные потери, поднимать мертвецов, чтобы составить из них барьер для порождений. Исцелять раненых и увечных. Магов было всё ещё мало, а тех, кто готов рисковать жизнью на Глубинных Тропах, и того меньше. Но зато каждый согласившийся многократно усиливал солдат Подземного Легиона.

Учёные тоже внесли свой вклад. Они разработали специальную кожаную накидку, пропитанную алхимическим составом. Накидка надевалась поверх брони, слегка сковывала движения бойца, но надёжно защищала от мелких порезов и брызг зараженной крови. Также университетские умники придумали металлические сети — арбалет выстреливал свернутую сеть с грузиками, которая разворачивалась в воздухе и накрывала собой порождения тьмы. Перерубить тросы из сильверита у тех не получалось и запутавшись они валились на землю, представляя собой лёгкие мишени.

Собрав достижения магии и науки, заручившись поддержкой Серых стражей, наместник Торк провозгласил Поход Освобождения. Амарантайн снова должен был стать ферелденским!

Hide  

Освобождение Амарантайна  

Сплочённый строй пехоты продвигался по улицам города. Передние ряды несли огромные щиты, за которыми можно было спрятаться целиком. Задние сжимали длинные пики и алебарды, ощетинившись сверкающим металлом во все стороны. Подобно грозному дикобразу продвигались бойцы Подземного Легиона. С редкими группами порождений справлялись без труда — преодолеть стену пик не удавалось ни генлокам, ни гарлокам. Бойцы были закутаны в кожаные балахоны, которые должны были защитить их кожу от попадания скверны.

Первыми шли бывшие преступники. Им обещали амнистию и прощение грехов, в случае добросовестной службы. И лютую смерть в качестве приманки для порождений в случае возврата к прошлому. За ними шли бойцы, записавшиеся добровольцами — у многих ферелденцев были свои счёты с порождениями тьмы. И последними шли Серые Стражи. Раньше все было иначе, они всегда шли на острие удара, но сейчас решили опробовать новую тактику. Пехотинца заменить легче, чем Стража.

Всю основную работу делала пехота, но везде, где порождениям тьмы удавалось добиться частичного успеха, вступали в бой отряды Стражей. Слаженные боевые группы зачищали самых опасных порождений и отступали под прикрытие пехотного строя, не давая истощить собственные силы и не неся случайных и неизбежных потерь. За все это приходилось расплачиваться жизнями простых солдат, но без помощи Стражей их полегло бы намного больше. Кроме того, благодаря своему чутью скверны, Серые Стражи предупреждали, как далеко находится очередная группа порождений тьмы, и насколько она многочисленна, давая возможность более обдуманно подготовиться к предстоящему сражению. Так, шаг за шагом, дом за домом, улица за улицей, подвал за подвалом — Амарантайн медленно и неуклонно очищался от власти чудовищ.

Стражи выделялись на фоне пехотинцев. Сверкающие доспехи и плюмажи на шлемах, но не это было главное: отряд действовал словно как одно целое. На порождений тьмы обрушивался яростный вал стали и разящих заклинаний, маги Ордена укрывали своих союзников щитами, а целительские заклинания затягивали даже серьезные раны.

Первый Страж не оставался в стороне. Старый шевалье двигался плавно и без резких движений, но при этом от его меча падали порождения тьмы. А щит в бою прикрывал товарища. Стражи привыкли рваться в первые ряды сражения, и когда эти элитные бойцы выдвигались вперед, им нипочём был яд поганой крови, им не несли смерти укусы поганых чудовищ. Скверна в собственных жилах защищала их от скверны порождений тьмы. Этот же яд бурлил в сознании, пробуждая ярость, лишая страха. Каждый стойко выносил не только жар битвы и нанесённые в ней раны, но и сторицей возвращал зло гарлокам и генлокам, что напирали тёмной волной. Если бы глянуть сверху, стало бы заметно, как быстро эту накипь рассекают и прореживают бойцы в серебряных доспехах. Праведный гнев их придавал силы и ловкости, вокруг, будто куски гнилья, отлетали и падали наземь отрубленные части поганой плоти. Отвагой и невероятной мощью Серых Стражей крепилась сталь оружия. Один такой клинок стоил целого отряда лихих рубак, тем более, что его обладатель был бесстрашен и окрылён великой миссией — избавить мир от порождений тьмы. В самых жестоких схватках, там где простых людей недостаточно, Стражи вели за собой воинство, своим напором прорубая солдатам путь к победе.

Очищенные перекрестки, дома и опорные пункты обороны занимала пехота. Стражей не хватило бы, их всегда было немного, но следить за тем чтобы никто не шастал, поднять тревогу в случае прорыва порождений и прибить отбившихся от своих одиночек могли и простые парни.

Отряды Серых Стражей и бойцов Подземного Легиона постепенно продвигались всё глубже и глубже на Глубинные Тропы и очищали их. Стражи закладывали базы глубоко от поверхности, тренировали своих новичков, и имели за спиной надежный тыл — им всегда могли прийти на помощь ферелденцы и обеспечить их амуницией и провизией. Амарантайн был освобождён, народ ликовал, а бойцам принявшим участие в экспедиции, достались богатые трофеи.

Hide  

Посланница  

После героического освобождения Амарантайна город был восстановлен и снова стал важным торговым портом, в который стекались корабли из разных городов и стран вокруг Недремлющего Моря. Жизнь продолжалась, люди возвращались к своим привычным делам, а Наместник принимал деятельное участие в управлении провинцией.

В один из таких будничных дней срочной почтой пришло письмо от Аматы. Торк едва дождался, пока слуга, принесший его, уйдет. Предвкушение новостей от близкого человека, с которым столько было пройдено и преодолено, захватило Наместника. К тому же это была возможность заняться тем, чем хочется, а не тем, что должно делать. Рыцарь распечатал конверт и принялся читать. Новости были интересными, на описании того, как Риден Ренн пытался напасть на Амату, Торк хлопнул себя ладонью по лбу и заорал: "Табуретки! Этого останавливают только табуретки!" Жестом отослал заглянувших на шум телохранителей и сам налил себе удивительно полезный морс. Роскошь выпить немного вина или пива давно уже не выпадала наместнику — дела требовали ясного ума и твердой памяти, а человеку, который всю жизнь учился махать мечом, приходилось сложнее вдвойне. Торк достал блокнот и записал в нем: "Амате напомнить об осторожности. Мейстеру напомнить о Ридене и остальных спутниках".  Успокоившись, ферелденец продолжил читать: "Курьер должен подать условленный знак". Ага, помню: прийти с оторванной манжетой на рукаве и увядшим букетом. Ладонь снова звонко хлопнула по лбу. Ну спасибо хоть не на телеге, запряжённой шестью эльфами, и с возницей-косситом. Корабль "Пенный Дракон" ожидался в гавани в начале следующего месяца. Поставив отметку в ежедневнике и отдав распоряжение секретарю предупредить, когда паруса появятся на горизонте, Торк закончил приятные дела и приступил к остальным.

О корабле наместнику доложили еще тогда, когда тот только помахивал флагами на горизонте. Спустя несколько часов шхуна причалила в порту Денерима. Крики чаек смешались с криками матросов, ворочающих такелаж, с трапа стали спускаться люди.

Торк любил бывать в порту. Каждый раз заходя туда, он с гордостью обводил взглядом загружающиеся и разгружающиеся суда и корабли, и мысленно посылал заковыристые ругательства по адресу баннов, ввёдших блокаду. Обычно враги блокируют порты, а тут свои же лучшие люди додумались. И не за вражеские деньги, а сами, из желания лучшего. Как же хорошо, что теперь наместником здесь Торк, и можно принимать решения, ведущие к процветанию Ферелдена.

Рыцарь прошагал к причалу, на который капитан порта отправит "Пенного дракона". Дел было много, но если не ходить самому по городу и не глядеть своими глазами, неизбежно ему начнут выдавать желаемое за действительное. Портовый лотошник продавал пирожки с мясом. Наконец-то пирожки стали стоить как им и положено — несколько медяков. Торк содрогнулся, вспомнив начало их путешествия, когда за десяток пирожков можно было купить меч или доспех.

Букет в руке начал увядать за пару дней до прибытия корабля, а манжету парень надорвал по пути в порт, удачно зацепившись за вывеску. Заняв удобное место, Торк принялся высматривать пассажира, который подойдет к нему.

Он наблюдал за долгой вереницей людей, спускающихся с трапа, и когда вереница иссякла, белокурая девушка в легкой кольчуге подошла и, обставив это как обычное приветствие, тихонько сказала пароль. Со стороны казалось, что молодой мужчина замечтался, а его подруга с улыбкой привлекла к себе внимание: вот она я, приехала.

Торк увидел курьера, и улыбка дебила расплылась на его широком лице. К нему спустилась дева, которую ему показал демон, только лучше, потому что живая. И это чудо с серьезным видом сказало ему пароль, как будто это было важным. "Надо показать, что мы знакомы", вспомнил ферелденец инструкцию. Торк обнял девчонку и радостно похлопал ее по спине. Под кольчугой чувствовались мускулы воина, а ростом девица превосходила рыцаря на несколько сантиметров. "Гы-гы-гы, буду скамеечку носить", подумал наместник Ферелдена и сообщил девушке отзыв.

— Сударыня, позвольте проводить вас в трактир — по себе помню, что кормят на кораблях однообразно, и качка не способствует аппетиту. — Отделавшись этой общей фразой, Торк приобнял девушку за талию и увлек её в сторону трактира. Вести её сразу во дворец казалось неправильным и с точки зрения конспирации, и с точки зрения любовного интереса, и даже с точки зрения аппетита. Спустя некоторое время они расположились за столиком в портовой таверне. Кормили здесь сытно и хорошо, а за тем, чтобы моряки не хулиганили, следили вышибалы. Торк отогнал блаженные воспоминания от девичьей талии в его руке и перешел к делу. 

— Я рыцарь на службе Ферелдена. - Представился он. - Что будем заказывать?

Блондинка принялась задумчиво стаскивать перчатки из телячьей кожи, едва заметно разглядывая обстановку из-под длинных ресниц. Наконец, она выпрямилась и представилась:

— Хельма. Хельма Гуннарсдоттен. Мне бы чего-нибудь не рыбного. Может быть, мясного или рагу?

Это была стандартная процедура: посыльный принимал курьера, они кушали в какой-нибудь забегаловке, каждый раз в разной, а потом как будто невзначай передавалась посылка. Обычные, ничем не примечательные люди. Только в этот раз Амата почему-то настояла в письме, чтобы Торк лично встретил курьера, и он уже догадывался, почему.

— Щи с говядиной подойдут. И мясной рулет, тут сразу несколько видов мяса заворачивают и запекают, выходит вкусно. — Торк махнул рукой, подзывая официантку, и сделал заказ.

— Как плылось, Хельма? Как там Амата? Как там Минратос? — Принялся он выспрашивать у девушки подробности. — Надолго к нам?

— Доплыли почти без приключений, — улыбнулась блондинка. — Пару раз набегали пираты, но капитан как-то с ними договорился, судя по всему. Погода была отличная, небольшой шторм не в счет. Минратос отстраивается, Амата вполне неплохо. — Женщина вдруг замялась. - Держится. Секретарь у неё забавный, некий Кристофер. 

Наёмница задержала взгляд на кабатчике, снующем туда-сюда с подносом. Всё правильно: передавать посылку лучше после того, как подадут блюда, чтобы меньше привлечь внимания. Но от Торка не ускользнул встревоженный взгляд — может быть, курьерше показалось подозрительным, что простой посыльный интересуется Аматой?

— Что за Кристофер? — Поинтересовался Торк. — Такой рыжий парень?

В письмах про него не писалось, может девица подставная? Заминка девушки не скрылась от его взгляда. Сердце застучало чаще, адреналин побежал по крови. Кажется сейчас можно будет разоблачить опасную шпионку!

Хельма бросила недоуменный взгляд на посланца. Ну да, действительно, откуда ему знать.

— Такой высокий, темноволосый, острый на язык. Секретарем служит. — Женщина фыркнула. — По нему все служанки сохнут, и что они в нем нашли. Трудолюбивый, конечно, но мне показалось, он одну хозяйку свою уважает, к остальным снисходительно относится. Не мой тип. — Авварка слегка скривилась, и мужчине подумалось, что этот секретарь, наверное, к ней тоже бил клинья, да получил от ворот поворот. — Мне не нужно снисхождение. 

— А чего же тебе нужно, Хельма Гуннарсдоттен, — спросил Торк девушку и прямо поглядел в её глубокие синие глаза. Небось меняет парней как перчатки, или сама не знает чего хочет. Не может быть, что бы такая красотка и без подставы. Проклятый демон, как он мог угадать её облик, если не знал её никогда? Тем временем официантка принесла первое блюдо, и Торк слегка откинулся, чтобы не мешать Хельме есть и не давить на неё.

Дождавшись своей порции, он принялся обедать. Кормили в таверне сносно, говядина была так себе, но и цена была весьма умеренной. "Надо пнуть Ферта, чтобы наладил прогон скота до Дененрима из Баннорнов через короткий путь и поставил магазины с сеном по пути, чтобы скотина не истощалась", подумал Торк о делах государства. А если быть совсем честным — о делах провинции Великого Тевинтера. За этими мыслями наместник надулся и принялся хлебать ложкой щи.

Женщина придвинула к себе миску, зачерпнула полную ложку щей и попробовала. Повторила. Потом вкусила еще одну и пронзительно посмотрела на посыльного. То ли решилась, все-таки, разоткровенничаться после долгого плавания с неразговорчивыми моряками, то ли просто подумала, что вреда не будет, но пояснила:

— Уважения. Равенства. Держания слова. — Авварка прищурила голубые глаза. — А почему тебя интересует? Кстати, передай своему батюшке, — сказала она между делом и придвинула завернутый в холстину куль.

Торк доел свою порцию и отложил ложку.

— Обязательно передам, батюшка будет рад. — После чего подгреб сверток себе и поглядел на Хельму серьёзно. — Потому и интересует, что для некоторых дев держание слова означает совсем не то, что я под этим понимаю. Вот пытаюсь разобраться, то ли я не такой, то ли слова у всех разные. — Официантка тем временем принесла нарезанный рулет и четыре кружки эля. Эль Торк не заказывал, но трактирщик умел понимать людей и сам видел то, от чего клиенты не откажутся. Приди к нему утонченная парочка, было бы вино. А этим двум мордоворотам — только эль!

Хельма потянулась за своей кружкой и хорошенько из нее отхлебнула. Сразу видно, что после плавания — там или ром или вода пресная, которой мало. Особо не утолишь жажду. 

— Держание слова — то и означает, — сурово припечатала наемница. — Что сказал — так и делаешь. Сказано: буду твой во веки веков, и пока смерть не разлучит нас — значит, выполняй. Не то, чтобы я была какой-то рабовладелицей, — женщину даже передернуло, — но не на вторую неделю ведь бросать, просто потому что так. Подонок! — выругалась авварка и снова отхлебнула из кружки. Видно было, что её крепко задело.

— Приятно слышать, что есть люди разделяющие моё отношение к данному слову, — серьёзно произнес Торк.

Хельма недоуменно посмотрела на собеседника. 

— Да я про своего. Не обращай внимания. — Женщина вздохнула принялась за рулет. — Передай посылку, кому надо, — тихо сказала она. — А я работу ещё поищу тут. Может, знаешь, где наёмники нужны?

— А я про свою. — Торк глубоко вздохнул. — Насчёт работы, я начальников тут знаю, могу им порекомендовать, ты что умеешь делать? Я думал, ты обратно в Тевинтер уплывёшь. — Торк доел свой рулет и принялся попивать эль. Работе явно придется подождать, но заместители должны были справиться и без него. — Такие воины как ты обычно всегда нарасхват. Но перед тем как тебе кого-то советовать, расскажи, чего бы ты сама хотела от жизни и работы.

— Сражаться умею, — серьёзно ответила Хельма. — Со щитом и мечом. Ещё с луком могу, но не люблю. Парни говорят, я слишком горячая и слишком прямая, без экивоков. Не по мне в засаде с луком тихариться. Хотя прикинуть, кто где затаиться или пойти в обход может — это тоже не сложно. Мы с отрядом каждый раз просчитывали, кто куда и как, и все возможные варианты. Да и перед магией не спасую, у нас, авваров каждый ребенок знает, что это такое, даже кто ею не владеет. А в Тевинтер возвращаться не хотелось бы. Я только и согласилась на этот заказ, чтобы оттуда убраться.

— Сражаться многие умеют, Хельма. Вот сейчас наместник Амарантайн освободил от порождений тьмы, воины дальше по Тропам идут, порождений теснят. Почет и уважение им великое, да вот только смертность высокая. В морские пехотинцы ещё можно записаться, как флотилия из Андерфелса вернется — многие воины на корабли взошли, чтобы лломеринских крыс отгонять. — Торк внимательно глянул на девушку, не разделяет ли она идеи о пиратской вольнице и свободе грабить и насиловать всех кого поймаешь. — А больше для воинов особой работы и нет и не предвидится. Тевинтер свою армию лелеет, своих людей в офицеры ставит. Все остальные внутри страны конкурируют. Если честно, не хотелось бы тебя на Глубинные Тропы рекомендовать. Не для тебя такая работа. — Торк знал, что обычно сильные женщины реагируют на такие слова как бык на тряпку, но продолжал говорить то, что думает.

— Слышала я о скверне, — кивнула Хельма. — Говорят, у Серых Стражей есть способности, чтобы ей противостоять, но я-то простой человек. Могу корабли ваши сопровождать, отбивать от пиратов. У вас же не только с Тевинтером сообщение?

— У нас там обычные воины впереди Стражей идут. Потому что Стражей мало, а бандитов и разбойников и прочих не вписавшихся — много. Вот кровью искупают. Кто сразу не умер, тому Стражи ритуал проводят, последний шанс. Только мало тех, кому помогает. — Торк вздохнул и задумался. Насколько легче самому идти в бой, чем посылать других. Вспомнился Элендар с его воплями-запрещениями Амате и Алише идти туда, где есть намек на скверну.

— Сообщение у нас со всеми. Наместник хочет торговать, и корабли использовать не для простаивания в порту, а для перевозки грузов. Закупить товар в Орлее, загрузить на ферелденские корабли, выгрузить в Антиве или Андерфелсе. Да только я же вижу, что ты к латам привыкла. Тебе или на легкую броню переходить, чтобы выплыть если что, или билет в один конец — как за борт столкнут, так и на дно идти. — Нога заныла привычной фантомной болью. Кость, которую перерезала Алиша, запульсировала, мышцы, пробитые клыками дракона, свело судорогой. Торк поморщился от неприятных ощущений и воспоминаний. — Ты вообще сколько наёмничать собираешься, Хельма? До какого момента? Семья у тебя есть, куда вернуться, или планы жизненные?

Женщина отхлебнула из кружки и помотала головой.

— Нет у меня семьи. Почти была, да сплыла, — вздохнула она. — А родные давно мертвы — погибли, отбивая оплот от работорговцев, да только зря всё, — тихим спокойным голосом рассказывала девушка. — Кого не убили — погрузили на корабль, но по счастью не далеко уплыли, один антиванец, из тех рабов, которых до нас подобрали, смог замок на кандалах взломать, и случился бунт. Работорговцев отправили за борт, антиванцы с ривейнцами остались на корабле пиратствовать, а мы с ребятами сколотили небольшой отряд и отправились наёмничать на суше. Мне тогда лет четырнадцать было, с тех пор так и жила. — Воительница ещё раз едва слышно вздохнула и отхлебнула добрый глоток из кружки. — Мне бы делом заняться. Но подальше от Тевинтера, и не таким, чтобы сразу сдохнуть. Ты не подумай, что я трясусь над своей шкурой, — авварка подалась вперед, устремив на Торка взгляд синих глаз, — просто если не на верную смерть посылать, то я дольше буду пользу приносить. Но если вдруг на задании совсем туго станет, то тут я не стану отлынивать — выполню свой долг до конца.

— Ладно, как эль допьем, пойдем к наместнику. В телохранители к нему тебя пристроить можно, если согласишься, или для особых поручений. — Торк заметил поднятую бровь и поспешил уточнить. — Вроде этих, с передачей писем и посылок. А может, ты грамотная? Наместнику нужен секретарь, который при случае сможет пару голов снести. Но там много и быстро думать надо.

Настороженный взгляд сменился скептическим, а затем стал любопытным.

— Грамоту знаю, читать и писать обучена, — проговорила женщина, задумчиво поглаживая пальцем узоры на столешнице и разглядывая посыльного из-под длинных светлых ресниц. — Но как же ваш наместник до сих пор без секретаря обходился?

— Секретарь у него есть. И не один, люди посменно работают. Сложность в том, что они умники, и когда секретарей банны убеждают информацией поделиться, всегда соблазн есть подослать людей им кости пересчитать. А умники от этого портятся и работают хуже. Это если честные ребята попадутся, а не сразу все что знают сливать начинают. У ме.. у Наместника вместе с главным безопасником давно план есть: взять в секретари самую красивую девушку, но чтоб за себя постоять могла. Тот, кто за нападениями стоит, её точно похитить захочет: показать, что его надо слушаться, а не Наместника. Да заодно и проблему с девицами решить можно — префект уже устал всем объяснять, что титул не наследный, и следующего сюда из Империи пришлют. Банны, у которых дочки на выданье, ничего слушать не хотят, даже своих дочерей. А Наместник себе в голову вбил, что без любви не женится. Вот и осаждают его, а если тебя в секретари взять — сразу возненавидят и начнут козни строить. — Торк допил пиво и загрустил. Ему хотелось дарить Хельме цветы и оружие с доспехами, а не подставлять её под разборки.

Авварка хмыкнула и допила остатки эля. Тут без поллитры не разберешься.

— Хочешь сказать, если Наместнику в секретари поставить девушку, то его сватать перестанут? Но ведь то секретарь, а не жена. Не понимаю, в чем твоя задумка, парень, и почему наместник не может верную девицу подобрать. Давай поступим так, — она встала и набросила на плечо котомку. — Ты Наместнику передашь всё, что надо, а насчет остального пусть он сам расскажет, ладно? Я пойду, подыщу пока работу на неделю-другую — знаю, даже если ты не врешь, к правителям быстрее не попасть. — Авварка опустила руку на рукоять меча и огляделась.

Торк вздохнул. Как всегда, вместо того, чтобы навешать на уши девушке комплиментов и наврать про глубокие чувства, он принялся думать о благе страны.

— Ты себя в зеркале видела? Если тебя секретарем поставить и пару слухов распустить, то точно перестанут, пока с тобой не разберутся. А если бы Наместник мог верную девицу подобрать, так наверно давно женился бы, но у него проблемы с этим делом. Пойдём уже во дворец, там он сам тебе расскажет. А я тебя проведу быстро, тебе ещё ему про Амату рассказывать. — Торк поднялся и улыбнулся. — И я не люблю врать и тех, кто врёт.

— Да никто не любит, как по мне, — вздохнула женщина и проследовала за посыльным. 

Оставив Хельму в приемной, Торк переоделся и вызвал её в кабинет. После первоначального удивления авварка быстро освоилась с работой. Девица оказалась не только умна и сильна, но и верна. Доклады разведчиков не оставляли в том сомнений, а после того, как она свернула кулаком пару челюстей и убила двух похитителей, даже до самых упёртых дошло, что для этого секретаря простых угроз маловато. А когда глава тайной службы предоставил наместнику доказательства, и нескольких знатных эрлов отправили в ссылку, а менее знатных баннов казнили за измену государству, тут уже и остальные успокоились. Куда деваться, если твоя дочь ниже ростом, у неё не такие белые волосы и синие глаза? Остается только смириться и искать другую партию.

Hide  

Эпилог  

Дни летели за днями, работа сменялась работой. Первоначальный дружеский тон, заданный в портовой таверне, никуда не исчез. Со временем Хельма прониклась к Торку уважением, а потом и любовью — женщина оценила мужество рыцаря, верность данному слову и заботу, которую он проявлял ко всем, кто на него расчитывал. Наученные горьким опытом, оба соблюдали дистанцию, стараясь не выдавать своих чувств, но когда в одной из стычек с убийцами Хельму ранили в ногу, и Торк взял её на руки, чтобы отнести к лекарю, их глаза встретились — обоим стало понятно все. Наместник сделал дочери Гуннара предложение руки и сердца — и девушка согласилась. Она успела понять, что если Эйгунд что-то обещает, то это навсегда, а не на две недели. Свадьбу сыграли в соответствии с традициями Ферелдена и авварских племён: шумный зал, ломящиеся от ароматных яств столы, доброе пиво и веселые вина — обоим народам нравились похожие вещи.

Хельма родила одного за другим сына и дочь, и через год после этого носила третьего ребенка. Её работа секретарём по особым поручениям оставалась востребованной — всё, что Торк не мог доверить простым служащим, доставалось жене. Дети подрастали в замке Эйгундов, и родители видели их наездами.

Хельма в замке Эйгундов  

Hide  

 

Хельма теперь заведовала всей корреспонденцией мужа, и часто переписывалась с Аматой. Судьба молодой женщины поначалу была схожа с ее судьбой, но потом дочь Гуннара обошла наследницу Максиан: пусть возлюбленные у обеих предали клятвы, Хельма все-таки нашла своё счастье, и ей было искренне жаль волшебницу, которая сама взвалила на себя бремя альтусов.

Но сама авварка была счастлива. Любимый муж, едва не сдувающий с неё пылинки и в то же время относящийся к ней как к равному воину во время боевых операций, подрастающие крепкие и здоровые дети от любимого мужа, симпатии простого народа и баннов, когда те смирились, наконец, что Хельма стала женой наместника — женщина чувствовала себя на своём месте, и что жизнь протекала не зря.

Торк тоже был вполне доволен тем, как все сложилось. Через несколько месяцев после своего первого визита вернулась Валья и не задерживаясь надолго, снова покинула гостеприимные стены, забрав с собой Талайну с детьми и Сириуса. Торк условился с эльфийкой обо всех необходимых вещах и передал ей кристалл от Аматы вместе с другими посылками. 

Такой же кристалл достался ему. Наместник продолжал официальную переписку с Максиан, но личные дела теперь обсуждались по магической связи. Для того, чтобы пользоваться этим кристаллом, не нужно было быть магом - магия была в нем самом и в парном ему такому же точно кристаллу. Амата оставила доходчивую инструкцию в письме, сопровождавшем посылку, и Торк теперь был в курсе всех её новостей. Впрочем, корабли с товарами и людьми продолжали курсировать между странами, и товарищи отправляли друг другу с оказией полезные вещи. Часть из отправляемых кораблями посылок по тщательно законспирированной и сложной цепочке передавалась Валье и её приёмному сыну, местонахождение которых не знали ни ферелденский наместник, ни юная альтус. 

Появились изменения и в культурной жизни столицы — как Торк когда-то и планировал, был открыт Ферелденский Театр. Зрители сидели за столиками, слуги разносили им закуски и куски жаренного мяса. Люди и мабари наблюдали за зрелищем, происходящим на сцене, и не стеснялись приветствовать удачные моменты одобрительными криками и громким лаем. Тобик со своей подругой и щенками часто сопровождал семью Торка в театр и относился к нововведению с большим одобрением. Старший щенок Тобика отправился к Амате в Минратос в качестве дара на свадьбу, сам же мабари продолжал выполнять пророчество провидицы — он был собой и был этим доволен.

Hide  

[Эри 10 787]

                                      Эпилог   Элендара   Брайтмора

 

На тракте  

         

Со временем тракт опустел.  Эла и Дейну дорога вела на границу с Андерфелсом. Постепенно в пути забывались хлесткие слова Вальи. Перед ним лежали равнины и пустоши. Какие-то сэкономленные средства позволили им остановиться в гостинице, им надо было передохнуть прежде, чем они пересекут границы. И тут эльф решил признаться гномке, что он не убивал Маркуса, а наоборот ему позволил обрести власть, но  это был единственный путь  спасти  Тедас. Солас решил уничтожить мир, чтобы потом он возродился вновь, но уже только для  горстки арлатанских эльфов. В этом мире не было места людям, гномам, долийцам или эльфинажным эльфам.

- Серые Стражи должны уметь принимать непростые решения, - просто ответила ему гномка, глядя вперед на дорогу и на возвышающиеся вдали шпили разрушенного дворца. - Жертвовать малым, чтобы спасти большее. Я понимаю. Пусть даже на восстановление мира нам придется потратить десятилетия, это лучше, чем если бы мира не существовало вовсе. Разве нет? - она, как истинное дитя Камня, не интересовалась Тенью и не понимала всех этих перипетий внутри нее. Нет, она не была глупой, просто таковы были традиции её народа. Эльф знал о подобной манере гномов, но это показалось ему не слишком искренним, потому он продолжал пояснять:
- Да это был единственный способ избежать войны с Тевинтером. Разикаль нужен весь мир и  вряд ли она потерпит то, что Андерфелс будет отстаивать свою независимость. Не думаю, что в случае войны Стражи сохранят нейтралитет, но никто другой нашей стране не поможет. Бароны и графы слишком гордые, чтобы сдаться, но может с ними удастся договориться. Пусть в глазах остальных я буду предателем, но мы должны жертвовать даже общественным мнением и душой. Жизнью было бы пожертвовать проще.
Он вдруг остановился, повернулся к ней и взял за руку:
- Но я сейчас рад тому, что жив. Дейна. Что ты и я... Мне хорошо от мысли, что эта реальность пощадила нас, чтобы сейчас я мог сказать тебе...
На этом эльф остановился, но продолжал смотреть в глаза девушке и не отпускал её.
- Можешь не говорить ничего, бард, - усмехнулась Серый Страж. - Я знаю. И я тоже рада этому. Мы проиграли один бой, но война еще не проиграна, и мы живы, и завтра будет новый день. Подумаем об этом завтра, хорошо? А сейчас нам лучше убраться куда-нибудь подальше от этой долины смерти. Мне здесь не нравится. И воздух пронизан пеплом старого мира... - пробормотала она, словно бы процитировав когда-то прочитанную или услышанную где-то фразу.
- Я уже не бард, но для тебе сыграю, как только мы найдем гостиницу.  Он подсадил ее на лошадь и  вместе они поскакали  к границам Неварры.

Несколько недель путешествия они провели вместе. В пути они питались припасами, что им дал Сэндал.
- А вот и гостиница, - сказал он, подъезжая к городку, - Создатель! Я уже отвык от вида людей!
Элендар привязывал свою лошадь к коновязи и будто видел постоялый двор в первый раз. Оглядывался, всё рассматривал.
- У меня осталась пара монет, правда я бы сейчас, наверное, сожрал бы бронто, а ты? - усмехнулся он, спрашивая свою спутницу.

Наконец-то выжженные земли остались позади, и они оказались на границе Орлея, чтобы сделать остановку и отдохнуть в нормальной таверне. Дейна ни разу не жаловалась на условия путешествия, хотя было видно, что ей хочется поскорее попасть обратно к цивилизованным людям. Поэтому, когда они добрались до трактира на дороге, ее лицо чуть озарилось.
- У бронто мясо жесткое слишком, - отозвалась она, слезая с лошади и разминая затекшие конечности. - Вот хорошо запеченный наг - другое дело.
- Да вкусный, жирный наг с грибами. Что может быть лучше? Только вот вряд ли тут нас порадуют такими изысками. Таверна  не внушала оптимизма, но его манила горячая еда и уют. Да на землю пришла зима, которая  заставляла людей и других существ жаться поближе к очагу. В таверне было полно народа, в воздухе чувствовался кислый запах застаревшего пота и дым ел глаза, как только они открыли дверь  и вошли в помещение.

После того, как они заказали еды и уселись за свободный столик (пришлось подождать несколько минут, народу и вправду было многовато на границе), Дейна задумчиво принялась рассматривать рукоять кинжала. Она ни разу не подняла темы приключений, которые им пришлось пережить за время путешествия с Могильщиками и, наверное, на то были причины. Расстались они с остальными на не особенно позитивной ноте, да и сама Серый Страж была с ними не настолько долго, чтобы успеть ко всем привязаться.
- Что думаешь делать, когда вернешься в Андерфелс? - спросила она наконец.
- Доложиться  Первому Стражу. Мне нужна поддержка Ордена, а если я приду в столицу без поддержки, то меня скоро  даже не станут слушать. Я всего лишь маленький эльф, а за спиной у меня нету отряда рыцарей и предки мои не знатные. Вся моя ставка на собратьев по Ордену и то, что нас уважают в  Андерфелсе.
Он  заказал еду и выпивку.
- Став наместником я уже не буду сражаться на Тропах. А ты? Мне бы не хотелось расставаться с тобой.
- А ты видишь меня где-то еще? - фыркнула гномка, делая большой глоток из кружки с пивом. - У меня тоже нет ни отряда рыцарей, ни знатных родственников. И потом, у меня есть долг, от которого невозможно отречься - и перед Легионом, и перед Стражами. Тропы - моя стихия. Но... - она замолчала, проведя пальцем по кромке кружки, словно в раздумьях. - Если тебе этого хочется, то я буду навещать тебя в твоем замке. Часто.

- Ну, мое воображение  очень часто меня уносит далеко, - признался он  Дейне.  - Я буду этому рад, - он посмотрел, и в его взгляде была любовь и в то же время печаль. Казалось что эльф теперь другой, но он твердо знал, что ему предстоит сражаться за свой народ, хотя его назовут трусом, который презрел веру в Создателя.
- Моя стихия теперь политика  и торговля. Мне предстоит воевать с теми, кто захочет обманом наживаться на андерфельсцах. А именно - против торговой гильдии, они веками грабили Андерфелс, забирая те последние крохи у ремесленников и шахтеров.
- Гномы такие, - с некоторой ноткой скрытого удовольствия произнесла Дейна. - Но сейчас мой дом среди Серых Стражей, а не в Орзаммаре или Кэл Шароке. Впрочем, я тебе сочувствую. Наверняка ты хотел бы остаться обычным Стражем, а не лезть в политику. Кстати, почему ты вообще согласился на это? Твое место мог занять кто-то более... опытный.
- Да, но мой  командир научил меня, что Серый Стаж - равно самопожертвование. Потому что других опытных тогда не было  в Замке. Можно сказать, это моя награда за помощь и то, что я оказался в том пророчестве. Мы были нужны Разикаль, поэтому могли требовать награду. Я дал клятву и выпил крови Разикаль и опустился перед ней на колени. Не думаю, что наш  Король  пойдет на такое кощунство по отношению к Создателю. Мне-то проще, я всего лишь эльф без роду и племени. Мир будет жить дальше, Андерфелс сможет подняться из руин, дети будут учиться в школах, магов не будут преследовать, а люди и эльфы не будут голодать.

- На время, - Дейна покачала головой. - А что будет дальше? После того, как ты... уже не сможешь управлять, - мягко сказала она, зная, что в отличие от Легиона, другие могут воспринимать тему смерти куда более остро, нежели она. - Быть может, стоило с самого начала передать правление кому-то другому. Но здесь я не советчик, в политике я почти ничего не понимаю, это вопрос к обитателям Алмазных залов.

- Не получится. Особые условия мы могли только выпросить на коленях. Иначе Верховный Жрец прислал бы префекта - Крауфорд  не захотел бы чтобы префект не нес в себе тевинтерской крови. Орлею, Вольной Марке и Ривейну  придется познать на себе правление чужаков. Все равно, даже если я бы жил долго и мог зачать наследников, мне бы не удалось передать им власть. Нам с Торком придется отчитываться перед Верховным Жрецом. Спорю, что скоро нас обложат его шпионы и люди. Для нашей безопасности, скажет он нам, но пускай - я  все равно принес клятву на крови. Может кто-то сможет потом скинуть это правление, но это буду не я. Моя роль сделать так, чтобы  Андерфелс получил свою выгоду от этой сделки. А торговаться я умею. Знаешь, как говорится, с паршивой овцы хоть шерсти клок.

- Значит, нужно сделать все, что в твоих силах. А я... наверное, буду сражаться с Порождениями Тьмы, если в этом будет нужда. А если не будет, то сражаться за Андерфелс, - ответила ему Дейна. - Сидеть в замке и отдавать приказы - не мое. Но это не значит, что мы вовсе никогда не увидимся.

- Я бы не выдержал разлуки с тобой... Ты дорога мне, - сказал он ей, - И мое сердце не врет. Ты особенная, сильная и смелая. Рад, что однажды мы еще  сразимся вместе, там на тропах, и наш боевой клич вселит в страх в этих тварей. Но до этого в моем  пиршественном зале для тебя всегда будет место, а так же мясо и хмельной мед  Песня о твоих подвигах будет звучать  и разноситься на весь замок.

- Ну, раз уж ты предлагаешь такое угощение, как я могу отказаться? - рассмеялась воительница. Похоже, она была единственной в отряде, кто не потерял оптимизма даже перед лицом такой угрозы, как порабощение мира на черных крыльях. Гномы всегда выживали. Даже там, где не выживали остальные - на Тропах, пораженных Скверной и переполненных тварями. - Хорошо, что ты не стал королем. У короля должна быть соответствующая королева, - подмигнула она. - И куча наследников. Хоть эта чаша обошла тебя стороной.

- Нет, уж точно я бы не хотел, чтобы Верховный Жрец подобрал мне пару и потом бы проверял исполнение супружеского долга, - Он засмеялся представив картину. Вино кружило голову и появился блеск в глазах, кто-то из местных начал фальшиво пиликать  на скрипке.
- Не хочешь потанцевать? - ему просто хотелось сейчас кружиться в танце и на миг позабыть, что там за дверью таверны их ждет скорая разлука. А может он хотел забыть вид того мира, что лежал за порогом. Действительность была неприглядной, но за время пути от слов Вальи остался только осадок. Мир будет жить, а значит, они с Дейной все равно победили.

 

 

Hide  

Таверна  

- Разве ты забыл? Шахтеры и воины Легиона не умеют танцевать. Но... я попробую, - она вспомнила таверну в Лломерине, где бард играл для нее, и тогда Дейна как раз и призналась ему, что не умеет танцевать. Однако что-то изменилось. Не ее способности - они остались прежними, но ее отношение ко всему происходящему вокруг. Пожав плечами, словно отбрасывая ненужные сомнения, гномка поднялась и взяла эльфа за руку. - Показывай, что делать надо.
- Но я хотел, чтобы ты попробовала, это  не трудно, - сказал он ей. - Иногда хочется просто веселиться.
Он протянул ей руку. Повёл на свободное место зала, и эти несколько шагов уже стали началом танца. Дейна почувствовала, что идти стало легко-легко, будто плывёшь по воздуху. Неужели это лишь потому, что Элендар незаметно, но уверенно, ведёт её, будто несёт букет цветов? Скоро музыка и близость партнёра захватили её. Ловко или неловко получалось - не суть важно. Девушка чувствовала этот ритм, и с каждым тактом её настроение всё больше влекло в танец. Эльф будто бы подсказывал её телу правильные движения, где-то она сама стремилась покружиться, или же просто понимала подсознательно каждый шаг, каждый поворот. Пока танец увлекал их обоих, она ни разу не задумалась, хорошо ли получается, но после Элендар подтвердил это. И хотя тут она могла бы почуять лукавинку, но приняла её и была благодарна за это маленькое волшебство.

- Настоящая леди никогда не стала бы танцевать  с эльфом на людях, - с некоторым огорчением ответил Элендар. Он был красивее многих людских мужчин, двигался грациознее, да и характера ему хватало. Но большинство леди действительно не поглядело бы в его сторону, так как он принадлежал к "низшей расе".
- Леди часто скованны столькими правилами и этикетом, что  каждый их шаг продуман. Я никогда не понимал их и не знал, как с ними обращаться. Ну, так, выучил пару реплик, которые им надо говорить. Тебе, Дейна, я мог бы сказать куда больше приятных слов. И притом не фальшивых, настоящих. Ты для меня прекраснее всех леди Тедаса, не важно, что ты сама думаешь об этом, просто позволь мне думать так. Я не смогу осыпать тебя золотом, но я пообещаю быть рядом всегда, когда я нужен.
Он придвинулся ближе, так что волосы гномки защекотали его лицо, и прошептал:
- Я нужен тебе, Дейна?

Гномка серьезно посмотрела на эльфа, чуть сдвинув брови. Пожалуй, на леди она и вправду была не похожа - и не только из-за слишком широкого носа, неухоженных волос, небрежно перехваченных лентой, и выдвинутой вперед упрямой челюсти. По сравнению с хасиндкой Маавиш, покорившей сердце Тайбера, Дейна выглядела словно бронто рядом с породистой лошадью. Однако было в ней нечто прекрасное: большие зеленые глаза, смотрящие прямо, без стеснения и страха. Она бы не опустила этого взгляда, как того требовал этикет, при встрече с кем-то богаче и влиятельнее себя. Что ответить на такой вопрос? И о чем спрашивал эльф? Привязанности гномка не считала слабостью, как многие из Серых Стражей, напротив, она справедливо полагала, что они делают тебя сильнее, придают новый смысл каждому сражению. Она знала, что будет сражаться втрое сильнее и яростнее, зная, что если вернется, то они снова увидятся. - Да, - наконец ответила она, взвесив все, как всегда. Легкомысленных обещаний Дейна не давала.

 

 

Hide  

Новый друг  

Элендар сидел в кабинете Первого Стража в окружении других ветеранов Ордена. Он не принес им надежду, а принес им требования своей новой Госпожи. Ветераны, закаленные в боях с порождениями тьмы, что доказали не только храбрость в бою, но и лидерские качества. А среди них юный эльф, казался еще менее значительный фигурой.
"Мы примем требования Разикаль", - сказал Первый Страж. - Эти слова разорвали звенящую и напряженную тишину. Такое затишье предвещает шторм и бурю. Решалась судьба Ордена и его выживание, а без него весь мир мог пасть. Порождений тьмы теперь не сдерживало желание откопать темницы древних богов. Орда порождений тьмы черным затапливала древние гномьи тропы и выбиралась на поверхность. Андерфелс не мог сражаться на два фронта - с Империей и подземным врагом. Древняя крепость словно вернулась во времени назад, когда ветераны тевинтерских войск собрались тут и принесли клятвы. Камни помнили многое, теперь же в мир опять пришел древний бог и, как тогда, он сеял хаос и разрушения, и покорил весь уже мир. Андерфелс, лишенный союзников, терзаемый порождениями тьмы, не мог сражаться еще с врагом в небесах. Весь вечер и всю ночь Стражи вырабатывали стратегию, а эльф, который был виновником всех этих событий, удалился. Это был его дом, но теперь он стал в нем чужаком. Не так они с Дейной хотели вернуться. Но тогда у него не было выбора. Сколько раз он будет оправдывать себя, смотря на то как тевинтерские легионы маршируют по всему миру! Как тех, кто посмел выступить против Разикаль, будут сжигать на кострах или заковывать в рабские кандалы. Что он принес в мир боль и страдания, пепел разрушенных городов. Потомки проклянут их, такой ценой дана возможность им жить и бороться. Он вспомнил слова про то, что самый темный час всегда перед рассветом. Однажды мир стряхнет с себя рабские оковы.

- Эй, помоги! -  раздались  крики. И Элендар поспешил к загону перед грифонятней.
- Что случилось?
Там Страж вычищал своего  грифона. Грифон  который парил в воздухе и нес своего седока, на земле получал  заслуженный уход. Цену себе он знал и заставлял седока вычистить перья, как следует. "Может однажды придет век  грифонов", - подумал  Элендар и пошел помогать товарищу в  уходе.
– Что вылупился, - грубо сказал  ему Эйнар, - на мне узора нет. Вот возьми щетку и вычисти все тридцать шагов крыльев грифона. Если пришел помогать, то уж работай на совесть. Много тут молодежи  которые ходят да любуются грифонами, а вот помощи  от них шиш дождется. Зато  вот полетать  каждый не дурак, только  вот сбрасывают они их.  Те же не понимают, что  они цену-то свою знают.  Спросите любого Стража, слетевшего вверх тормашками за то, что поленился вычесать гнид. Понимаете ли, у дрессировщика и животного складываются родственные отношения, каждый знает, чего хочет другой. Что касается грифона, то он хочет ухода и расчёсывания. И попробуй только смухлюй. Надо - значит надо. По-моему, вполне честная плата грозный облик за Стража-Командора в седле при всех доспехах, грозы с молниями и виражи, которые  они в  воздухе выделывают.
Эла занимал этот  разговор.  Будущий префект всего Андерфелса  работал, как последний слуга.  Но это отвлекло его от  тяжких дум.


Закончив  вычищать грифону перья, он устроился на перерыв. Старый страж поделился с ним  элем и начал рассказывать про  грифона, который потерял всадника.
- Паршиво это, когда всадник умирает, они же как мабари, к себе могут никого кроме хозяина не подпускать, а когда тот умрет следовать за ним на тот свет.
- И что же, вы теряете грифона всякий раз... Я не хотел сказать, что грифоны ценнее Стражей, но их действительно трудно вырастить и воспитать. Это не быстро делается.
- Конечно, мы стараемся грифона вытащить из этого состояния. Иногда отпускаем его полетать и он, через несколько дней, сам возвращается. Иногда наоборот, запираем, даже связываем крылья, чтобы не изломал их о решётку. Поим сонными травами. И то не всегда удаётся их вернуть. Лучше всего, если находится опытный Страж, который понимает их звериную натуру. Тогда есть шанс...
- Так я попробую. Открой мне тот загон.
- Так сразу? А если он тебя долбанёт клювом, мне что ли отвечать?
- Уверен, что не долбанёт.
- А, ну да. Ты же эльф, - хмыкнул старик и направился к загородке. Щёлкнул засов и Элендар оказался один на один с красноглазым чудовищем, которое так легко и величественно смотрелось с воздухе и так ужасно рядом.
 

Грифон  выглядел плохо. Оперение и шерсть кишели паразитами, а раны давно не обрабатывались. Ведь прошло уже достаточно времени с той трагической битвы, где зверь потерял своего всадника. Если бы тот остался жив, то давно вылечил бы своего питомца, но состояние того всё усугублялось, особенно в связи с неряшливостью, поскольку грифон совершенно перестал сам за собой ухаживать и не разрешал делать этого другим. Он умирал и при этом опускался на самое дно отчаяния. На эльфа он правда отреагировал довольно злобно, когда тот попробовал напоить его свежей водой и поменять подстилку, которая уже сопрела.
- Мы уж пытались. Тут два варианта: пустить в него стрелу из-за решётки, или подождать ещё день-другой, когда он совсем обессилеет, и тогда уж почистить, попытаться вытащить его из этого состояния, - пояснял смотритель. Но Элендар грифона почему-то не боялся. Он сам не мог бы дать себе отчёт, что происходит.
- Энастэ, - строго и спокойно сказал он. Кажется, у долийцев это означало "успокойся", "смирись". Грифон с некоторым любопытством повернул голову. То ли на него действовали звуки древнего языка, то ли решил получше рассмотреть, кто это такой наглый объявился.
Чуть контролируя страшного зверя вытянутой рукой, как бы обозначая расстояние, другой Эл взял длинную деревянную щётку и принялся выгребать мусор из загона. Он двигался по всему помещению, обходя зверя, и тот слегка отодвигался, не желая, чтобы его трогали. Старый смотритель только ухмылялся, так ловко этот эльф привёл в порядок вонючий денник. Вскоре его заполнила свежая солома, а в поилку была налита чистая вода. Озадаченный грифон, оказавшись в нормальных условиях, почувствовал себя не вполне уютно в слипшейся шерсти и измятом оперении. Когда жажда сменит его страдания, он никуда не денется и выпьет свежей воды. Это немного восстановит его силы и тогда Элендар продолжит приручение.
 

Первый шаг был сделан. Эльф постепенно начал ухаживать за грифоном. Тот, конечно, вызывал сначала оторопь, ведь эта звере-птица могла пробить латные доспехи словно те были из бумаги. Смелость и уверенность, а главное, спокойствие, с которым эльф взялся за дело, не вызывали агрессии. Но однажды Элендар решил выкупать Остроклюва так звали благородное животное. Поскольку чистки было недостаточно (а он потратил целый день, чтобы восполнить то, на что обычно требуется не более получаса), Элендар вывел Остроклюва к реке и попытался завести в воду. Грифон ударил его лапой и отпрыгнул, угрожающе открыв пасть. Нет, Элендар не стал за ним гоняться. Он "обиделся". Отряхнул песок и пошёл вдоль берега, выбирая место, но не обращая внимания на своего подопечного. Когда он вновь стал заходить в воду, грифон зашипел, но эльф не звал его с собой, а искупался сам, изображая удовольствие. Грифона же проигнорировал и даже не стал разговаривать с ним в этот день. На другой день Остроклюв благосклонно согласился, чтобы его помыли. Выяснилось, что он и прежде не особенно любил купания, хозяин вечно вздорил с ним по этому вопросу. Но поступить, как Эл, не догадался. Обычно грифоны  любят купаться, но может у этого была водобоязнь или не хотел выглядеть как мокрая крыса. Так обычно выглядели звери после купания. Сегодня  был  жаркий день и поэтому даже эльфы и люди маялись от жары, а грифонам, с их шерстью и перьями, было совсем не по себе. Почувствовав облегчение от прохладной воды, грифон всё-таки сообразил, что всё не так страшно. Правда, он держал крылья развёрнутыми, высоко над водой, боясь намочить перья, но Эл хорошо "выстирал" его и отмыл крылья снизу, заодно разобравшись, как они устроены.

Клещей и блох он вывел специальным отваром, раны его залечил средствами, научил грифона купаться, одолел его уныние и как-то даже начал с ним играть. В общем, примерно через месяц с начала их знакомства, Элендар совершил на Остроклюве свой первый самостоятельный полёт. И это было здорово!

Подняться  вверх на могучих  крыльях, что может быть более захватывающим! Вокруг грифона  словно струились воздушные потоки, обтекая грациозное  животное. И всадник был с ним, как одно целое, разделяя этот полёт. Ощущение полной и безграничной свободы: где-то там, вдалеке, есть  неравенство и рабство, но тут, в воздухе, ты смотришь  так, словно  весь этот  мир принадлежит тебе.  Он  чуть  стиснул бока птицы ногами и  сделал первый  круг. Эльф  был в седле, которое полностью фиксировало его, не давая упасть, но, наклоняя или поворачивая корпус, он мог давать команды своему грифону. В основном же - управлять приходилось голосом. Потому что, как сказал ему инструктор, "Грифон всё равно лучше знает, как летать. Главное, мягко приземлиться столько же раз, сколько взмоешь в воздух".

Полет был  восхитительным, но  благородный зверь еще не окреп настолько, чтобы  долго  летать. Поэтому нехотя пришлось пойти на посадку. Выбравшись из седла,  Элендар  все же почувствовал, что после первого полета у него немного кружится голова. Но все равно вспомнил про угощение для грифона. Нарезанные кусочки мяса были принесены ему в качестве угощения. И страшный грифон брал их аккуратно, чтобы не повредить своему всаднику.
Скоро их свяжет множество полётов, эльф и грифон ещё не раз поднимутся под облака, чтобы нести помощь ордену Серых Стражей и... конечно же, просто для того, чтобы почувствовать себя свободными.

Hide  

Бальведин Август  

После того, как Элендар доложил стражам о возрождении Разикаль, жизнь его круто изменилась. Он пересказывал многим свою встречу с возрожденным божеством. Сначала в узком кругу  верховной жрицы и ее приближенных. Эл лишь мог утешать себя тем, что выторговал жизнь служительницам Андрасте и смог сделать мягкий переход для остальных. Хоть через пять лет никто открыто не мог поклоняться Создателю  и Андрасте, но можно было делать это тайком.  Шепнуть то или иное слово в госпитале или приюте для детей, поговорить на кухне. Вера была загнана в подполье, но не уничтожена.

 

Хуже всего оказалось с наследным принцем, тот  не топтал ногами и не метал грозы и молнии. Он понимал почему сейчас надо поддаться принципу уйти в тень и помогать инкогнито  людям.  Бальдевин  Август был умным юношей и ждал, что он потом может вернуть себе трон если с Разикаль  что-то случится.

- Вы в это верите, мой принц?

- И ты веришь. Иначе не старался бы, рискуя...

- Стражи каждый день рискуют.

- Но не своей любимой репутацией.

- Простите, мессир.

- Разве я упрекал тебя в трусости, Элендар? Вот и ты не смей думать обо мне плохо.

- Я только реалист, - вздохнул эльф, вспоминая, каким несколько лет назад казался неисправимым романтиком.

- Но это ведь не значит, что мы не должны хранить надежду. Или что не должны вести себя достойно при любом раскладе, - Бальдевин  Август понимающе кивнул и сделал жест, отпуская собеседника.

 

Тот не станет чинить ему препятствий, если случай когда-то повернётся к ним. Эльф не желает власти и тяготится ею. Что ж, наследники Андерфелса могут помнить добро. Могут и пережить худшие времена, особенно когда у них есть верные соратники. Таким образом, принц сохранил бы свою репутацию и сейчас лучше чтобы страной правил наместник - Элендар чем приезжий тевинтерец.

 

Наследный принц  сидел за своим столом  и писал бумагу о своем отречении. Сегодня Элендар  должен был отправиться в  Тевинтер. Незаметно пробежали полгода с прошлого его визита, и тогда город жил по своим  законам, не зная, что над ним нависла зловещая тень. Но Хоссберг  был сейчас  больше похож на растревоженный улей. Ровные строки ложились на белый лист бумаги. Большинство крестьян и горожан не знали, что сейчас решается их судьба. Достаточно одного слова и он может отравить всех в безнадежный бой, сложить головы и покончить с этим раз и навсегда. Хотя вряд ли  это будет славная битва: Разикаль и ее драконы просто сожгут людей. Пример Неввары и непокорного Вал-Шевина наглядно продемонстрировали  ярость  древнего бога.

 

Перо выводит строки, которые приведут  к миру. К шаткому  и нестабильному, но все же...  Он еще раз перечитал. В отличие от своего отца принц не был слабым  и болезненным. Конечно юношу опекали, как единственного  наследника Вильгельм Августа.  Его отец заперся в своей  столице, конечно, он не осуждал отца: смерть дочери подкосила  его. Поэтому к своему сыну он относился  с нежностью. Но всё же многочисленные няньки не  изнежили  юношу.  Закончив, он посыпал  письмо песком, а потом, растопив воск, лично запечатал послание. Юноша вышел на площадку и передал  уже готовым к полёту всадникам на грифоне это послание.  Может ему нравилось смотреть, как гордые птицы  совершают свой полет.  Впрочем, вскоре Стражи превратились  в едва различимые точки на горизонте  и  он вернулся к своим делам.

Hide  

Аудиенция у Верховного Жреца  

На главную  площадь  Минратоуса медленно  приземлились  два грифона. Животные Стражей были величественны, как и их всадники, даже эльф в доспехах выглядел внушительно.
Около дворца  Верховного Жреца преторианцы разоружили Стражей, попросили снять доспехи. Элендар и Хельмут назвали свои  имена и смиренно дождались, когда их сопроводят к секретарю. Оба они, хоть и не очень устали, проделали  длительный перелет, поэтому такая передышка была им только на руку. Но все же, вероятно, Стражи надеялись на более официальный прием. "Подождем", - предложил  Элендар. Всё равно ничего не оставалось. Стражи разглядывали город с высоты, откуда он казался величественным, но здесь были ещё заметны следы разрушений и битв. Минратоус стремительно восстанавливался после того, как Разикаль изгнала кунари и армии бунтовщиков эльфов. Многие пали замертво от драконьего огня, другие попали в плен, а остальных отпустили и они скрылись. Хельмуту  не нравилось все это, как и вынужденное ожидание "под дверью", но Неввара показала, что может случиться с теми, кто  будет сопротивляться, а непокорный Вал-Шевин  с остатками орлесианской  знати и верхушкой церкви, был стерт с лица земли. Сам же Андерфелс хоть и обладал  военными силами, но постоянные сражения с порождениями тьмы не давали им возможность оказывать хоть какое-то достойное  сопротивление драконам Разикаль. Те бы уничтожили последние города и скудные посевы, а так  же Тевинтер мог установить морскую блокаду, сжигая все  корабли, что грозило стране голодом.

 

У секретаря пришлось задержаться - прибытие заместителя Первого Стража вместе с прокуратором Андерфелса оказалось непредвиденным событием, и понадобилось тревожить Верховного Жреца. Впрочем, пройти вдвоём им в итоге всё же разрешили. Долгое ожидание закончилось, когда  появились четыре сопровождающих. Стражи привыкли к долгим, одиночным дозорам, так  что на их лицах не было разочарования. Четверо преторианцев в чёрно-пурпурной форме и масками на лицах, провели их по охраняемым гвардией коридорам, ведущим к высоким дверям в рабочий кабинет Верховного Жреца. Когда Элендар и Хельмут оказались перед дверями, к ним вперёд вышел отличающийся от остальных телохранитель Крауфорда с мрачной чёрной маской и когтистой перчаткой на правой руке. Ладонь при этом была открытой.
- Господа, - отдавая небольшой поклон обоим прибывшим, сказал чародей, - По приказу Верховного Жреца мы обязаны проверять всех прибывающих на соответствие их личности через кровь. Меры предосторожности. Потребуется лишь несколько капель, - выдал он следом заранее заготовленную для всех не привыкших к новым порядкам посетителей фразу. Хельмут  ответил вежливо и церемонно.  Привычно он любил видеть лицо собеседника, но маски не давали прочитать эмоции на лицах преторианцев или чародея. - Что же, они вдвоем с Элендаром протянули руки и закатали рукава туники.  Стражи были одеты в церемониальную одежду, которая конечно была из шелка. Обычно одежда была из плотной, грубой ткани.  Но для визита к  Жрецу Разикель надо было одеться соответственно рангу.
Первым был Элендар, следом проверили кровь Хельмута. Практически безболезненные и аккуратные уколы когтя преторианца позволили собрать из пальцев (как оказалось, закатывать рукава было совершенно необязательно) по паре капель крови, а заклинание подтвердило, что к Жрецу направляются не самозванцы, а те, в ком текла скверна. Поблагодарив Стражей, имперец передал им по платку, чтобы убрать кровь, и пропустил внутрь. Некогда из Могильщиков тут уже успела побывать Максиан и Укара, а теперь появились и Серые.

 

Первое, что приметили опытные бойцы - восемь гвардейцев, охранявших Верховного Жреца даже во время встреч. Безмолвные, безликие и неподвижные, они слегка напоминали статуи, и только сместившиеся в прорезах масок взгляды дали точно понять, что это живые люди. Кабинет был просторным и аккуратным, и если бы сейчас на улице стояла ясная погода, то сквозь большие окна пробивались бы солнечные лучи. Из-за серых туч же сейчас тут было слегка темновато, но свечи на столе Верховного Жреца позволяли ему работать и без помощи солнца.
- Серые Стражи, - сказал поднявший на прибывших взгляд Крауфорд.
Хельмут и  Элендар почтительно поклонились. Пока Элендар уважительно обращался  к  Верховному Жрецу, Хельмут успел бегло осмотреть кабинет  и даже сравнить со своим.  У него-то все было просто и аскетично: карты с подробной детализацией районов, где  сейчас порождения тьмы кишели на поверхности. Кабинет  Верховного Жреца, тоже практически несёт функциональную роль, без всяких побрякушек и прочих украшений. Элендар протянул  письмо от  Первого Стража, где говорилось о сотрудничестве и что Стражи и впредь  будут выполнять свои  обязанности, не вмешиваясь в политику  Империи. Знал бы Верховный Жрец, сколько буйных голов пришлось остудить среди самых яростных фанатиков-андерфелсцев, чтобы убедить их сохранить свои  семьи  и не рисковать  последними плодородными землями, которые сожгли бы драконы.
Крауфорд внимательно прочитал бумагу и остался удовлетворён. Страж выполнил один из самых важных пунктов в процессе перехода Андерфелса под знамёна Империи, и сам факт этого уже был важен. Работы было ещё достаточно, но Авгур хотя бы мог убедиться, что эльф и впрямь способен помочь Тевинтеру.
- Заместитель Первого Стража прибыл сюда, чтобы убедиться, что письмо доставлено нужному человеку? - отрывая взгляд от текста, спросил Жрец. - Или вы хотели что-то обсудить?
- Бедственное  положение нашей страны всегда игнорировалось, но думаю, сейчас  мы можем рассчитывать  на вашу помощь. Андерфелс всегда справлялся сам, но сейчас наступила  новая эра. -  Хельмут  перестал говорить и дал слово Элендару.  Тот спросил про дальнейшие условия, а также про объем той помощи, что сейчас мог оказать им Верховный Жрец.
- Прежде всего, нам  нужна провизия. Я могу показать маршрут, который нужно сделать в обход торговой гильдии. Они поставляют  товары по глубинным тропам, но теперь можно возить напрямую. Нам ведь не стоит опасаться разбойных нападений, тем более, все бунтовщики в цепях. Дальше уже Хельмут начал перечислять, чего и сколько им нужно и сразу подсчитывал сумму. Было видно, что он хорошо знал цены на рынках и быстро считал.
- Всё, что ты мне назвал, необходимо правильно записать и оформить, а затем можно будет обращаться к уполномоченным лицам, - ответил Крауфорд заместителю главы Стражей. На данный момент излишков провизии в Империи нет. Земли на западе ещё восстанавливаются, драконам необходимо готовить скот, поэтому на помощь Тевинтера Андерфелс сможет рассчитывать лишь тогда, когда первый исправит своё послевоенное положение. И, что ещё важнее, когда появятся гарантии вхождения Андерфелса в состав Империи. Вы, - Жрец поочерёдно посмотрел на обоих прибывших, - обязаны понимать, что полноценной поддержки без этого не будет. Можете попробовать договориться с Ферелденом, тем более что там есть один из связанных клятвой.
- А без полноценной поддержки не будет вообще ничего, - строго заявил Страж. - Поймите, мы и так отдаём всё. Всю свою жизнь, все свои мысли и дела - ради спасения мира. Хоть от проклятой скверны, хоть от... вот от этой напасти. Мы бы могли дать больше, но не можем. И так наши судьбы принадлежат лишь делу мира. А это значит, мы пришли не попросить поблажек для себя, а лишь поддержки, чтобы наша служба и наши смерти ради блага Тедаса не оказались напрасными. Пока мы будем ходить по вашим канцеляриям, граждане моей страны будут умирать от голода. Вы видели, верховный жрец мать, которая баюкает свое мертвое дитя? Оно умерло, потому что в ее груди не было молока. Мы воюем за них, но не можем накормить голодные рты. Если у вас нет излишков зерна, то  у вас явно  есть золото, на которое  его можно купить.  
Тут взял слово  Элендар.
- Разве моей клятвы недостаточно? Разве мало того, что мы ставим на победу не деньги, не условия, а собственные жизни? Я прибыл сюда полгода как, и мы уговорились, чтобы  вы сообщали нам свои дальнейшие планы, - обратился он к Верховному  Жрецу.
- Скажи мне, Страж, что может помешать Андерфелсу получить тонны провизии, лекарств и прочей помощи от Империи, а затем отвернуться от нас? Вашему народу Тевинтер нужен меньше всего во всём Тедасе, и я уверен, что среди андерцев и стражей найдётся достаточно людей, которые предпочтут умереть, но не поддаться. Которые захотят, чтобы та самая мать умерла от голода, вслед за своим ребёнком, вместо того, чтобы получить поддержку от ненавистных соседей с востока. Один из них может убить тебя, Страж, или тебя тоже, заместитель Первого Стража, - Крауфорд на секунду перевёл взгляд на Хельмута. - Империя сделает всё возможное, чтобы помочь вашему государству, но, повторюсь, не раньше, чем появятся гарантии. Сейчас каждый золотой уже имеет свою судьбу. Каждая монета будет направлена на возведение стен, домов, крепостей, деревень, полей. Тевинтеру предстоит восстановить всё, что было утеряно после войн с демонами и кунари, и меньше всего нам сейчас надо, чтобы эти деньги ушли в никуда. Дело не в вас двоих, а в рисках, связанных с вашей страной. Докажите, что Андерфелс хочет оказаться в Империи, и вы получите свою помощь.
Хельмут  про себя подумал, что воистину горе побежденным, но пока они все же могут  делать вид, что переговоры ведут на своих условиях. Но он откровенно  врал самому себе, утешая себя этим.
- Вы, правы, люди Андерфелса не очень  хотят становиться  провинцией  Тевинтера. Я не могу за это их винить, потому что  Тевинтер за все  время не протянул руки помощи. Но сейчас не время припоминать старые  обиды и вспоминать, чей предок  когда-то наступил  другому на ногу. Да, андеры будут не в восторге, когда штандарты  Империи станут развиваться  над  столицей   Королевства  Андерфелса. Но сейчас идет  речь  о  существовании страны и  о спасении жизней миллионов. А я не собираюсь спрашивать позволения у того мальчишки, что пока еще сидит на троне  в окружении святых сестер в своей уютной столице, вот поэтому я тут сейчас предаю своего короля. Да и если бы Стражи каждый раз  спрашивали этого позволения, то мир давно бы пал  под натиском порождений тьмы, а ваша  богиня правила  бы мертвыми пустошами. Стражи порой вытаскивают бедствующих из опасности, которой те не могут осознать, как царапающихся котят из воды. Вам нужно говорить не с населением страны, а с теми, кто её здесь представляет, потому, что может повлиять на многие события. Напомнить вам о том, что Стражи не умеют лгать? Хм... нет. Скорее о том, что без вашей поддержки, Тевинтру скоро достанутся бесплодные пустыни вместо провинции, исцелившийся от ран войны и голода, которая может  наполнить казну доходом и часть  ее пойдет  вам в виде налогов. Да,  это будет не скоро, но какая- то часть вновь вернется в Тевинтер. Так, что вы  не тратите деньги в пустую.
Хельмут почувствовал, что костяшки его пальцев побелели.
- Так что же,  Верховный Жрец Крауфорд?  Какие гарантии мы должны предоставить?  Только не говорите, что голову мальчишки, который носит отцовскую корону. Пусть отречется и живет в мире  в своем поместье.
- Конечно, пусть живёт в мире, Империи не нужна его голова, - сказал Жрец, словно даже и не мог подумать о таком. - А гарантии я вам назову. Первое: Тевинтер получает своё представительство в Гельтберге с полными полномочиями на отслеживание добываемых в Пике Штернанн потоков лириума. Второе: ответное посольство Андерфелса в Тевинтере, состоящее из представителей знатных семей государства. Членами посольства должны быть старшие сыновья семей, старики не подойдут. В итоге Андерфелс восстановит дипломатические отношения с Империей до тех пор, пока не войдёт в её состав. При этом возникнет возможность для знатных андерцев получить обмен опытом, который позже можно будет использовать на благо провинции. Третье: при захвате или уничтожении Кундалона должны присутствовать представители Империи. Цель - поиск возможной информации о планах кунари против Тевинтера. Если станет возможно обеспечить доступ миссионеров Разикаль в страну, это пойдёт как дополнительный плюс.
Крауфорд был предельно спокоен. Он и не думал нервничать. Знал, что так или иначе Стражи должны будут играть по правилам Империи.
- Несомненно пока что мне приходится говорить лишь с представителями вашего Ордена. Но вы должны понимать, что в итоге Тевинтер будет управлять не орденом Серых Стражей, а непосредственно Андерфелсом. А слова о невозможности лгать лучше оставьте себе. Я не верю в обещания и словесные клятвы, мне нужны дела и поступки.
 
- Я рад, что в чем-то мы согласны. - Хельмут  даже улыбнулся.  - Боюсь, по первому пункту вам придется  договориться с  торговой гильдией. Сейчас права на добычу лириума принадлежит торговой гильдии. Мы же  и впредь  имеем права на десять процентов от добычи для нужд наших магов. Насчет второго - полностью с вами согласен, - сказал  Хельмут. Так, словно не  понимал, что таким  образом Крауфорд хочет уберечь отцов детей от выступлений против Тевинтера.
- Третий пункт устроит всех, кунари незаконно удерживают, часть территории  вашей будущей провинции. Вы можете поступить с пленными как угодно и провести полное расследование. Теперь мы оговорим сроки, что же до последнего  вашего замечания…

Тут слово взял  Элендар  и напомнил слова  Разикаль:
- Пока нам стоит подождать с миссионерами, - сказал эльф - Но думаю, что через пару лет, когда церковь будет преобразована по примеру Серых Стражей - миссионеры смогут начать нести слово  Разикаль.
- Значит подождём пару лет, - слабо кивнул Верховный Жрец. - А что касается Торговой Гильдии, то при необходимости, во время переговоров Андерфелс обязан будет поддержать Империю. Основную часть работы можете оставить нашим людям. Но, тем не менее, разрешение на представительство необходимо предоставить. Охрана членов представительства будет обеспечена Тевинтером. Как только все основные пункты будут выполнены, Андерфелс получит материальную поддержку со стороны Империи. Объёмы будут оговорены позже, мы с вами к этому вернёмся, когда настанет время полноценного соглашения. Там мы обсудим этот пункт в деталях. Как скоро вы планируете вернуться обратно?

- Боюсь, что каждый пункт нашего соглашения потребует финансовых затрат со стороны Андерфелса. - Если вы не поставите зерно, медикаменты и промедлите в другом, в чём сейчас нуждаются  мои сограждане, все пункты договора будут выполниться гораздо медленнее, - Страж развел руками, - Что же до моего возвращения, сначала ваши писцы составят бумаги, и вы к ним приложите свою печать. Дальше я передам все эти бумаги в столицу. Достаточно быстро, так, как Стражи вновь смогли возродить грифонов.

- Андерфелс получит ощутимо большую прибыль от исполнения этих пунктов, чем Империя, поэтому предоставление гарантий ваших намерений находится в ваших же интересах. Не стоит принижать себя - ваша страна бедна, но указанные мною пункты не потребуют действительно значительных трат. Вашей основной проблемой станут знатные семьи андерцев, которым придётся объяснить, какова теперь ситуация в мире и что необходимо сделать ради сохранения своих родов и родины. Но с этим вы должны справиться.
- Бросьте, - сказал  Хельмут.  - Империя получит долю  в лириумном рынке  гномов, а также доступ  к технологиям  кунари, и также военнопленные  станут  государственными рабами.  Я уже не говорю про лояльность тех отцов, чьи сыновья будут находиться в  дипломатическом посольстве на территории  Тевинтера. Тем самым вы приобретаете их покорность, сыновья-наследники слишком  ценны для отцов во всех странах Тедаса.
- Дипломатическое посольство - временная мера, как и наше представительство в Гельтберге. Империя получит своё лишь тогда, когда Андерфелс станет её частью. Вы же получите первую помощь, лишь исполнив три основных условия. Не раньше. Максимум, на что может рассчитывать дававший клятву Страж, именно он, это три тысячи золотых или их эквивалент в слитках. Со Стражем есть уговор и есть связь, которая не даст ему действовать против Империи, поэтому средства передаются под его ответственность. Если он пожелает, то может пустить деньги за закупку провианта и лекарств, его выбор. 
Крауфорд чуть наклонился вперёд, опираясь на локти.
- Одного лишь вашего согласия на сотрудничество мало, мне нужен результат, и деньги должны пойти именно на это.
Не так сразу, - заявил Элендар. - Я о том, что если мы сразу затянем все винты, народ может и взбунтоваться. Они ведь понимают, что их ждёт гибель, и порой умеют принять её в борьбе. Сейчас говорю о заложниках - о детях знати. С одной стороны, можно было успокоить их семейства, обещав, что их отпрыски будут здесь не томиться в замке, а получать образование. Но не лучше ли повременить с такими суровыми решениями, не лучше ли сделать это лишь в том случае, если андерфелские дворяне начнут противиться политике Империи? Сейчас, когда им нечего терять, они взбунтуются, вложив последнее в борьбу. Но когда они восстановят свои капиталы, когда народ оклемается от войны, им уже будет жаль терять нажитое. Бунта и так не будет. К тому же, - добавил эльф, опасаясь, как бы его довода не оказалось недостаточно, - К тому же содержание нескольких сотен аманатов обойдётся недёшево. Это как минимум, эскадра, отправленная в Андерфелс за первенцами, это охрана и обслуга. Мы везём не рабов, их нельзя загонять в трюмы и держать на трёх футах пространства. Это придётся строить или выделять в Тевинтере немалый комплекс зданий, чтобы расселить там молодёжь и обеспечить их наставниками и охраной. В общем, лучше бы эти деньги пошли непосредственно на помощь голодающим. Пользы будет гораздо больше.
- "Заложники", "аманаты", - усмехнулся Верховный Жрец, - Как грубо. Часть тех, кто окажется в посольстве, в будущем сможет благотворно повлиять на судьбу своей провинции, став из местных теми, к чьему мнению сможет прислушиваться наместник Империи. Средства на возведение всего необходимого у Тевинтера есть, и охрану с обслугой сыновьям дворян можно обеспечить в полном объёме. Они получат достойные условия жизни в Минратосе и крайне важный опыт. В данном случае политический аспект важнее бедняков. Если вы боитесь, что этот пункт выполнить невозможно — выполняйте остальные и дополнительный про миссионеров. Вы говорили, что вам потребуется два года? Значит, полный объём помощи Андерфелс сможет получить через эти самые два года. За два основных пункта прибудет не более сорока процентов.
Хельмут  решил загладить неловкость:

- Но что скажет отец, который, не привык  доверять тевиннтерцам, а тут  идет  разговор об его сыновьях? Герцоги и  бароны, весьма  впечатлены одним орлесианским обычаем. Да и старшие сыновья приучены к другим наукам, нежели изящная словесность или этикет. Нравы  молодых людей  могут быть весьма вольными, а столица Империи может пагубно повлиять  на них: вино, праздные женщины, уж не говоря про бордели  и прочие злачные заведения. Гулянки, все эти соблазны столицы приведут к потасовкам и прочим неприятностям. Тут их все сдерживает - и твердая отцовская рука, и материнский пригляд. Но посылать недорослей в столицу, по мне не стоит. От них будут одни неприятности, не содержать ведь нам их в кандалах! Сначала надо  хоть как-то смягчить нравы молодежи, а ведь все хотят  показать свою доблесть, особенно во хмелю. Пьяные драки или задирание прохожих, которых они встретят весьма негативно  повлияет на  их судьбу. Боюсь, отцам придется  краснеть за своих сыновей. А бастарды, от гулящих женщин? Кем будут они?  Так, что сойдемся,  на вполне зрелых мужчинах, которые будут представлять своих  родственников  и которых  ждет дома жена. Старшие сыновья знатных родов тоже не малые дети. Вашей будущей провинции не нужны консерваторы и старики. Вклад в молодых окупится многократно сильнее. К тому же представители мелких родов и побочных ветвей в будущем всё равно не смогут играть сколько-то значимую роль в Андерфелсе, поэтому средства на их содержание и обучение не окупятся.
Понимая, что разговор насчёт посольства заходит в тупик, Крауфорд тихо вздохнул:
- Исполните пункт с миссионерами, тем более что теперь допуск для них в страну станет важен не только для межгосударственных отношений, но и для самих жителей Андерфелса: люди сами решат, что для них важнее - фанатичная преданность своей религии или же дети и родственники, свободные от голода и болезней. Повторюсь, бóльшая часть помощи прибудет из Тевинтера лишь после того, как будут исполнены основные пункты соглашения.
- Дети герцогов и баронов вряд ли захотят жить в городе и  проводить время за заполнением бумажек. - Хельмут усмехнулся,  он сам был  бастардом барона  и его  многочисленные  братья свободное время проводили на охоте или сражались с ортами, которые иногда нападали на поселения, или помогали  Стражам в их рейдах на порождений тьмы. Все дворянские дети были скорее воинами, чем писарями, а уж такое занятие претило  их натуре. Широкие просторы и дикая земля рождала суровых воинов, а не изнеженных придворных. Конечно, в столице  велись свои политические игры, но там скорее люди просто могли ненадолго забыть о ветре, который в пустыне мог сорвать с тебя кожу, и о пустошах, в которых  выживают только стойкие андерфелсцы. Слабые телом умирают  в детстве, что в  доме барона, что в семье последнего землепашца.
- Миссионеры  пусть прибудут в  Столицу, не обещаю, что первое время все будут в восторге, но Элендар сможет  обеспечить их охрану.
- Значит, мы договорились касательно основ соглашения? - спросил Крауфорд.
- Сначала их надо расписать, а потом уже предоставить  Совету  Герцогов.  Там, они могут назвать точные сроки прибытия миссионеров и меры по их охране. Стражи могут только внести рекомендации к скорейшему рассмотрению  всех  основ соглашения, - сказал  Хельмут. - Наш ждет долгий обмен дипломатической почтой. Стражи могут взять на себя обязанности  доставлять письма, а также тех кто будет вести переговоры. Наш Орден возродил старую традицию, а именно -  полеты на грифонах. Так же хотелось бы уточнить  меры  финансовой поддержки  Империи, после того, как Андерфелс станет провинцией.
- Именно поэтому я и сказал "договорились касательно основ". Детали будут зафиксированы в тексте соглашения и всех сопутствующих документах. О мерах поддержки Андерфелса-провинции пока говорить рано. Они будут, в этом нет никаких сомнений, но обсуждение конкретных объёмов стоит перенести на более поздние сроки, пока Империя восстанавливается после войны. Сама поддержка будет, по меньшей мере, заключать в себе ввоз провианта и лекарств на основе более постоянной, чем та, что будет во время независимости, решение проблем с Торговой Гильдией и её экономическими ограничениями для андерских ремесленников, плюс как минимум восстановление Круга Магов в Хоссберге. Вероятно также ещё пункты возникнут со временем и по мере обсуждений.На этом  первый этап встречи был завершен и гости отправились  в свои покои.   Впереди ждали две недели  вручения письменных заверительств и оформления бумаг. Стражи думали лишь о том, как прекратить кровопролития по всему Тедасу, и потому были готовы уступать. Впрочем... Как знать, что они ещё задумали? Это станет ясно позднее.

Hide  

Встреча старых друзей  

Неделя, проведенная в Минратосе, была для Стражей продуктивной. Каждую фразу и формулировку пришлось тщательно отобразить на бумаге. Хельмут чувствовал раздражение от бюрократии, но бывший сын барона знал, какую силу могут иметь бумажные слова. Недаром он обучался долгое время у Жриц и обладал все же, по меркам Андерфелса, какой-то ученостью. Элендар же проводил дни, учась у старшего товарища по Ордену. Сам он уже начал скучать по Дейне, и еще ему надо было поговорить с бывшей соратницей по отряду. Так однажды, прогуливаясь по дворцу, он встретил чародейку.

Амата направлялась домой после аудиенции у Верховного Жреца, когда заметила знакомую белобрысую голову.

- Элендар! - радостно воскликнула девушка, приближаясь к Стражам. Она была одета скромно, но в характерном тевинтерском стиле: строгий и в то же время изящный темный камзол, вышитые темно-фиолетовыми нитками темные бриджи и сапоги до колен из тонкой кожи. Волосы волшебницы были подобраны в невысокую прическу.

- Надо же здесь тебя встретить! А я только дня три назад как приехала, - улыбнулась Максиан.

-Добрый вечер, Амата. - На фоне своего спутника эльф казался совсем хрупким. Хельмут  был истинным сыном своей страны. Хилые телом редко выживают на этой суровой земле. Высокий, мускулистые руки охватывали широкие браслеты с выбитыми на них  рунами. Лицо, впрочем, было приятным, а в уголках глаз и губ были уже морщины. Было непонятно, сколько ему лет, но в черных волосах встречались серебряные пряди. Элендар представил  Хельмуту Амату.

Магичка слегка склонила голову и приветливо улыбнулась воину. Потом обратилась к барду.

- Я передала письмо, как ты просил, - тихо сказала Амата, чтобы их не подслушали проходящие мимо тевинтерцы. А потом добавила уже достаточно громко:

- Ты надолго здесь? Может, заглянете в гости? Конечно, последние годы не слишком хорошо сказались на состоянии моего родового поместья, - слегка смутилась волшебница, - но я буду рада вас видеть. Заодно расскажу последние новости из Лломерина, если тебе интересно.

Элендар коротко кивнул, а потом сказал, что они навестят её вместе с другом, и что они скоро уезжают. Надо было подождать, когда слитки с золотом погрузят на возы и послать вести приграничным форпостам Андерфелса, чтобы те выслали отряд для сопровождения груза. Хельмут выразил признательность и сказал, что Стражам нравится гостеприимство, а сам мужчина бывал как в роскошных дворцах, так и в самых бедных хижинах.

Повеселевшая Амата попрощалась с мужчинами и отправилась прочь. Она была рада увидеть знакомое лицо, а тем более - одного из тех, с кем довелось пройти через множество испытаний и опасностей. После судьбоносной встречи с Маркусом "Могильщики" разбрелись кто куда, но для молодой женщины они навсегда останутся "своими". Даже те, с кем она не так много и близко общалась, как хотелось бы, всегда могли рассчитывать на помощь или гостеприимный кров.

 

Воодушевленная волшебница подняла на уши всех немногочисленных слуг, готовя дом к приему гостей. Западное крыло все еще было закрыто, но в восточном крыле и в центральной части особняка все вычищалось, вытряхивалось и обновлялось. Когда почетные гости, наконец, пожаловали за порог, родовое гнездо Максиан встретило их отполированной антикварной мебелью, слегка потертыми, но не растерявшими былую роскошь коврами в прихожей и гостиной, уютно-трескучим камином и множеством огоньков, исходящих от зачарованных канделябров. 

- Чувствуйте себя как дома, - улыбнулась Амата, приглашая визитеров в гостиную. На столе уже стояло блюдо с закусками и ваза с фруктами.

- Что предпочитаете пить? Ужин подадут через полчаса, а пока можем позаботиться об аперитиве. 

Дворецкий Вилликинс уже стоял наготове, вооруженный полотенцем и ключами от бара.

Бард, конечно, блистал в кружевах и шелках, а его товарищ был в скромной тунике Стража. 

- Немного вина, - сказал Элендар. Он улыбнулся Амате и ему хотелось побыстрее прочитать письмо от брата. Хельмут кивнул головой и поприветствовал хозяйку дома, вручив ей в подарок грушевый бренди. Он быстро осмотрел обстановку: у андерфелсцев было принято обставлять свою жилище скромно, одеваться практично и даже знатные леди и дворяне носили минимум украшений. Мужчины - воинские браслеты, а женщины могли носить серебряный обруч. Все остальные украшения считались признаком дурного вкуса.

Амата дождалась, когда Вилликинс поухаживает за гостями, а потом принесет на подносе письмо для Элендара.

- Я слышала, Андерфелс налаживает связи с Ферелденом, - завела девушка разговор с гостями. - Я рада, что наместники готовы друг с другом сотрудничать. Хорошо, когда можешь лично поспособствовать развитию страны, не правда ли? - Юная Максиан просияла, улыбнувшись. Она была рада за своих товарищей - Торка и Элендара - что те могли, а главное, хотели делать жизнь людей лучше. - Я собираюсь основать лечебницу. А то и не одну. Когда более-менее разберусь с делами, - вздохнула волшебница. - За годы войны все пришло в запустение. Надеюсь, мир продержится долго.

- К миру стремятся все, но надо быть бдительным. Больницы, школы это прекрасно, но гномы скажут вам, что мир наступает для них только тогда, когда порождения тьмы уходят на поверхность. Нам сейчас надо сохранять бдительность. Наши братья и сестры сейчас сражаются в Амарантайне, но надо не забывать про Виммарские горы.

Амата понимающе кивнула. Драконами на Глубинных Тропах не повоюешь, а значит, сражаться с порождениями тьмы остается людям. Хоть Величайшая и обещала, что Моров больше не будет, порченные твари, увы, никуда не девались. 

- Тем больше причин избегать войн между нами, разумными народами, - грустно улыбнулась волшебница. - А вы уже видели стройку Университета? - Строительные работы, проводимые на огромной, огражденной для будущей цитадели науки, площади вызывали интерес у многих горожан и приезжих. Пока еще это была только закладка, но для такого большого и важного дела не жалели магии и возведение фундамента и стен проводилось с размахом, присущим Тевинтеру. - Я считаю, там обязательно нужно вводить, кроме прочего, медицинское направление. Обычную медицину, чтобы не-маги тоже могли лечить и проводить операции. Я подумываю также над изданием анатомического атласа, у меня уже полно всяких зарисовок и схем. - Глаза девушки загорелись искоркой живого интереса. То, что ей довелось пережить, заключив сделку с демоном, подталкивало ее к тому, чтобы извлечь из приобретенного знания максимум пользы. А учитывая, что вивисекция, даже мертвых людей, всячески порицалась и запрещалась из-за предрассудков, знания о строении тела и движении жизненных соков были поистине бесценными. - Нужно будет отправить и вам несколько экземпляров. Вы еще не договаривались о посольстве?

- Я думаю, что это не практично, тем более учитывая, что скоро мы будем в составе Империи. Поймите меня правильно, мы редко тратим деньги на непрактичные вещи, которые к тому же через несколько лет перестанут быть нужны. Тем более, сначала  нужно обучение дворян, наши молодые аристократы уже с малых лет сидят в седле и покрыты боевыми шрамами, а не горбятся над книгами, как их сверстники из других стран.

Амата снисходительно улыбнулась и пожала плечами.

- У нас за обучение дворян платят сами дворяне. Конечно, вопрос еще в том, кто обеспечивает их деньгами, но тем не менее. А что касается практичности, то если есть возможность что-то вылечить, не прибегая к магии - это только в плюс. Даже здесь, в столице Империи услуги магов-целителей может позволить себе далеко не каждый, а если брать страны, где магов в последние годы всячески преследовали... - Максиан закончила фразу многозначительным молчанием. Пусть она была и благородных кровей, но росла и воспитывалась как сопорати, и по себе знала, с какими трудностями сталкивается простой народ.

Вилликинс вошел в гостиную и доложил, что кушать подано. Хозяйка дома поблагодарила дворецкого кивком головы и поднялась с кресла. 

- Почему бы нам не продолжить беседу за ужином? - улыбнулась магичка гостям и приглашающе указала в сторону столовой. - Буду счастлива разделить с вами вечернюю трапезу. - В голосе девушки чувствовалась неподдельная искренность - видимо, новый статус не изменил ее приветливого характера. Или, может, единственная наследница и глава рода Максиан была рада любой возможности ужинать не в одиночестве.

- Дворяне предпочитают обучаться воинским наукам, а не книжным. Да и вряд ли андерфелский барон или герцог пошлет сына в Тевинтер ибо наследник нужен дома. Мы беседовали с Верховным Жрецом, ему нужны наследники рода, а не младшие сыновья, которые вынуждены пробивать сами себе дорогу. - Отцы могли бы вложиться в обучение тех, кому не достанется  земельный надел, и те вынуждены быть рыцарями или держать замок от имени своих более удачливых родственников.

По лицу Аматы невозможно было понять, была ли ей эта информация известна раньше, но девушка внимательно слушала, пока небольшая компания рассаживалась за столом. Столовая была обставлена в характерном тевинтерском стиле, но мягкая обивка стульев и изящные серебряные приборы сглаживали первое впечатление. Было видно, что хозяйка постаралась угодить любым вкусам: здесь была и запеченная рыба, и жаркое со свининой, несколько салатов, канапе по орлейским рецептам и разные закуски. Дворецкий подал вино из урожая 853 года, а затем отступил в тень, готовый, тем не менее, выполнять малейшие пожелания гостей.

- Но ведь вы можете основать свой университет, а сюда посылать ученых, которые будут обмениваться опытом с нашими. Знания-то останутся, - заметила Максиан, накладывая себе жаркое. - А что насчет простого народа? Я слышала, в ваших краях их жизнь довольно сурова, но медицинская помощь нужна им не меньше, чем знатным людям.

- Для того чтобы создать университет, надо время и преподаватели, - сказал Элендар, а Хельмут  усмехнулся, большая часть андерфелсцев учила Песню Света наизусть. Он невольно вспомнил своего отца, что носил дощечку с вырезанными буквами. Так его отец расписывался, считая, что лишняя ученость портит мужчину. - Я уже написал письма уцелевшим орлесианским ученым и пригласил их в Андерфелс. Мой брат поможет мне восстановить Круг, - продолжил бывший бард.

Ужин проходил неспешно, и слуги прилагали все усилия, чтобы быть незаметными, но в то же время ухаживать за гостями. Амата долго размышляла о чем-то, поддерживая ни к чему не обязывающую застольную беседу.

- Нельзя во всем полагаться на магию, - вернулась девушка к предмету их обсуждения. - Будущее за развитием точных наук, а если не заниматься развитием образования, то это сделают ваши соседи - и получат преимущество. Если бы не драконы, кунари бы победили. - Волшебница грустно вздохнула, но потом тряхнула головой, отгоняя мрачное настроение. Мысль о том, что ее Родина могла бы прекратить свое существование, причиняла боль. - Так или иначе, я передам свои труды, когда они будут готовы. Надеюсь, они послужат на благо простых людей. - Максиан отпила из бокала и посмотрела на Хельмута. - А вы в Андерфелсе чем занимаетесь, мессир? 

- Что же думаю, в этом вы с наместником согласны, - сказал Хельмут. - Я заместитель Первого Стража и Страж-Коммандор Андерфелса. Но титулы тут не важны, одно важно: что мы можем сражаться против общего врага. - Он выпил вина. - Хоть я как Страж отрекся от бывших привязанностей, но я тоже люблю свою Родину, как и вы.

Амата одобрительно улыбнулась. Похоже, Хельмут произвел на магичку хорошее впечатление. 

- Надеюсь, без Моров порождения тьмы перестанут так расти в численности, - вздохнула девушка. - Я бы не отказалась посмотреть на восстановленную Гномью Империю, как в старые времена. А как поживает Дейна? - обратилась волшебница к Элендару. - Она с тобой не приехала?

- Боюсь, что наоборот. Архидемоны, как ни странно, сдерживали их стремление выйти на поверхность. Вернее, у них была цель откопать очередного древнего бога и осквернить его. Теперь же Орзаммар держится с трудом, насколько я знаю Легион Мертвых отошел к городу. 

- Дейна - нет, - сказал Эл. Они хоть и часто виделись, но теперь Элендар был лишен той простой жизни Стража.

- Да, это так, - кивнула Амата, поддерживая разговор, пока слуги забирали меняли блюда и подавали десерт. - Но с другой стороны во время Моров Архидемонам нужна армия, и в это время порождения тьмы намного активнее пополняли свои ряды. Отсутствие воли, которая направляет их и способна мыслить стратегически - все же большой плюс. 

- Орда порождений опасна сама по себе, но если бы за ней еще стояла чья-то злая воля, то вряд ли бы Тедас  смог пережить это. - Хельмут при всей своей простоте знал  все, что происходит в других странах, и понимал, что никто не смог бы помочь Стражам или выставить армию на поле боя. - Впрочем, у нас общая цель, чтобы наши дети жили в мире и наши земли процветали.

- И дети других людей, тех, ради кого мы стараемся, - согласилась Амата и улыбнулась. - Отрадно видеть, сэр Хельмут, что в Тедасе есть такие благородные сердцем люди как вы и мессир Брайтмор. Если я могу что-то для вас сделать, обращайтесь, пожалуйста. Буду рада. 

Девушка аккуратно ела ложечкой рисовый пудинг. Вышколенные слуги добросовестно ухаживали за гостями, но при этом умудрялись оставаться незаметными. На ужине не было никакой показушности или желания создать впечатление, но чувствовалось, что гостям тут рады, впрочем, без излишнего раболепия. 

- Насколько мне известно, - заметила Амата, - в ваших краях не так много городов, а больше деревенек и хуторов. Как же они там живут, учатся, работают? Особенно, в зимы, когда каждое такое поселение отрезано от мира из-за бурь. - Девушка с любопытством посмотрела на Хельмута; похоже, ее действительно интересовало, как андерфелсцам удается жить в столь суровых условиях.

- Каждая деревенька - это будто бы что-то единое. Ссорятся или живут в ладу её обитатели, но они как одна семья, и в этой семье всё делается для блага всех. Кто грамотен - расскажет детям о своей науке, кто смел - научит их бродить по пустоши, кто заболел и не смог собрать урожай, сможет получить помощь от соседей. А как ещё? Колодец, кузница, столб у дороги, площадь, амбары, церковь или иное место для молитв и ритуалов - это как комнаты в едином доме. В городах жизнь кипит, но там эти "дома" переплетаются между собой. Закрылась одна лавка - что ж, пойдём в другую. У нас не так, мы бережём то, что имеем и это дорого для нас. - На последнем слове Страж сделал ударение. Жизнь в Андерфелсе была суровой. Жители полагались  больше на себя, чем на то, что им откуда-то  поступит помощь, но свою свободу они ценили выше уюта и комфорта городов.

- И это правильно, - серьезно кивнула Амата, отхлебывая ароматный чай. - Что бы ни происходило, какие бы испытания и потери не настигали, нужно всегда помнить, кто ты, что ты. И что дорого. Иначе потеряешь себя, - взгляд девушки стал задумчивым, как будто эта тема затрагивала что-то личное. Мгновение спустя она опомнилась и сделала новый глоток из фарфоровой чашки. - А если в деревне будет свой знаток, например, математики, но не будет того, кто сумеет научить детей, допустим, ботанике - как тогда? Или знающие люди обмениваются учителями? Или, может быть, есть школы?

- Учат родители, передают свой накопленный опыт, ну и святая сестра пытается в головы ребятишек заложить  основы грамоты.

Про  Песнь Света  Страж тактично умолчал все они учились по ней читать или кто не мог тот заучивал наизусть.

- Родители говорят, какие травы полезные, а какие нет и дают прочие полезные сведения. Они больше практического свойства. Школы - это  в городе, в основном для тех кто может заплатить.

Амата понимающе кивнула. Суровые земли, суровые условия. Особо не разгуляешься. 

- Углубляться в науку помимо того, что нужно в повседневной жизни, не каждому стоит. Но если кто-то способен на большее, например, стать выдающимся ученым или хорошим специалистом, то по-хорошему нужно таких людей поощрять. У вас случайно не принято ездить по деревням и разыскивать талантливых детей, чтобы поощрять их в учебе? Многие ремесленники так поступают, когда ищут себе подмастерьев, но ведь этот способ годится также и для медиков, и инженеров, и зодчих, не говоря уже о других профессиях. Наверное, государство могло бы даже вкладываться в обучение одаренных ребят, ведь это в его же интересах. Так, например, поступали в Орлее, где мог попасть в Академию даже нищий с улицы, если кто-то из богатых замечал его способности и соглашался оплатить его образование.

- Бывает, что Стражи  кого-то отвозят в столицу или Вейстхаупт. Нам все нужны. Даже те, кто может не держать оружие, но знать алхимию или врачевать раны. А также кузнецы  должны работать или  тот, кто разбирается в металлургии.  Святые  сестры часто тоже доставляют в  столицу талантливых ребят. У нас более суровая, простая жизнь даже для аристократов. 

Было видно, что  Хельмут гордится тем, что знать в Андерфелсе не поражена недугом лености и праздности. Распущенность магистров и  орлесианских нобилей  всегда вызвала отвращение в  простых сердцах их знати. Франтоватость  и  щегольские наряды антиванцев тоже были притчей во языцех. Андерфелсец надевал только то, что  было практично, а их жены  всегда поддерживали в этом мужей, а так же предпочитали оружие  или доспехи нежели  драгоценности.

 

- Но ведь не всех брать в стражи, - заметила Амата. - Да и не каждый умеет противостоять скверне. Элендар даже запретил нам помогать ему, потому что опасался, что мы заразимся скверной, но сам успешно ей противостоял. А если отправлять в Стражи всех талантливых ребятишек, то сколько из них не умрет после первой же стычки с порождениями тьмы? - Девушка отложила десертную ложечку и слегка подалась вперед, выказывая явный интерес к теме. - Если я чем-то могу помочь, чтобы сделать жизнь простых людей Андерфелса лучше, то я была бы счастлива. Приехать не смогу - слишком много нужно работать здесь, но поделиться знаниями, учебниками, разумными советами - это всегда пожалуйста. 

Лицо юной Максиан украсила чуть смущенная улыбка. Она еще отхлебнула чаю и посмотрела на мужчин.

- За время своего путешествия, и до Денерима, и потом с Могильщиками, я поняла, что везде есть хорошие люди. И если где-то можно сделать мир чуточку лучше, то надо делать. Мне нравится ваша позиция, сэр Хельмут, а Элендара я хорошо узнала за время совместных путешествий. У него чуткое сердце, и вы, похоже, достойный человек. Думаю, наши взгляды во многом совпадают. Во всяком случае, именно такое впечатление создалось у меня от нашего знакомства. 

- У вас превратное понятие о Стражах. В нашем Ордене многим находится место во время войны. Мы предоставляли убежище двум сторонам конфликта - принимали и магов, и храмовников. Так вот, Стражам нужны и те, кто  будет чинить крыши и ремонтировать стены, шить и латать одежду. Работать в кузнице, вести  переписку, а также врачевать раны. И  это только малое количество  поручений, которые  делают не Стражи.

Замок Стражей был целым комплексом, хоть и предыдущий глава Ордена пренебрегал ремонтом. Но сейчас Стражи, в связи событиями  в Тедасе, укрепляли оборону не только от порождений тьмы, но и от нападения кунари или  эльфов-бунтарей Соласа, а также демонов. Так, что стены были вновь укреплены, а в бойницах  постоянно дежурили  Стражи готовые, как всегда отразить нашествия любого врага.

- Да, вы правы, учебники и книги будут полезны не только в Хоссебурге, но и в других  регионах.

- Можно попробовать еще устраивать ученые конклавы и обмениваться опытом, - кивнула Амата. - Народам лучше, если достижения и открытия будут распространяться, а не держаться как большой секрет. Вот взять кунари, - рассуждала девушка, задумчиво ковыряя ложечкой остатки пудинга. - Они продвинулись в некоторых областях, но лучше от этого только тем, кто согласен жить под Куном. А я считаю, что знания, которые позволят улучшить жизнь людей, должны быть достоянием всего Тедаса. Тогда везде будет процветание и прогресс. - Волшебница вдруг умолкла, смущенно вспыхнув. Наверное, ее смутила мысль о том, что она пытается рассуждать о серьезных вещах перед опытными мужчинами.

-Делиться научными знаниями - это  поможет  наладить сотрудничество  между нациями, - сказал  Хельмут. Конечно, его знания имели сугубо практический характер. Он мог найти  путь домой по звездам, хорошо ориентировался, мог выжить и добыть пищу  практически в любой местности.  Имея познания в сельском хозяйстве и прочих областях, он был  ценен не только, как воин, но и как сенешаль, а впоследствии и заместитель Первого Стража. Но он не отвергал науку, потому что  она могла помочь   в таких вопросах, как повышение урожайности, ирригации, а также  возводить мосты и здания, ну и конечно медицина и другие отрасли знания.

- Насчет сотрудничества между нациями, это вы хорошо сказали, - улыбнулась Амата. - Кстати, об этом, - девушка посмотрела на Элендара. - Как проходит освобождение Амарантайна? Есть уже какие-то новости? 

- Хм, Стражи приходят  в  Орден  со всего Тедаса и  исповедуют разные религии  и все же при всех различиях у нас общая  цель. - Так  же есть что-то выше нации  и расовых различий. Я верю в своих братьев  и сестер в том, что они справятся, - сказал он.

- Я тоже хочу, чтобы все прошло успешно. Ферелден достаточно пострадал за последние десятилетия. - Девушка задумчиво помолчала какое-то время, а потом посмотрела по очереди на своих гостей. - Вы ведь еще будете сюда наведываться? Раз в полгода или год хотя бы. Или на праздники.  

- Все страны пострадали, сказал он. - Андерфелс хоть и пострадал меньше всех, но скудные урожаи  ставили страну на край голода. А теперь, когда в Тедасе ситуация  ухудшилась и стало меньше купцов из  Антивы, Орлея и Ривейна,  стало намного хуже. Стражам приходилось   делиться своими запасами с крестьянами на заставах и в деревнях. - Думаю, вряд ли  кто-то  пришлет  приглашение в  Вейсхаупт.

Он улыбнулся, рассказывая, что его в стране, даже в самой далекой заставе, к праздникам всё украшали.  Люди стремились к красоте,  даже если она не практична, а все  их старания на нет может свести пылевая буря.

- Хотя мы готовы  оказать гостеприимство  Верховному Жрецу   в Королевской Башне. 

- Я думаю, обязательно будут и приглашения высоким гостям, и обоюдные визиты, - улыбнулась волшебница. - Это ведь не только праздники, но и дипломатические отношения. - Чело Аматы вдруг омрачилось. Слегка сдвинув брови, девушка понизила голос. - Меня не покидает ощущение, что это только передышка перед какой-то бурей, - доверительно сообщила Максиан. - Мне кажется, сейчас самое время о том, чтобы начинать думать о сплочении и взаимодействии между разными странами. Кунари легко могли захватить весь Тедас, воспользовавшись нашей раздробленностью, а ведь мы даже не знаем еще, что там, за морем. 

- Вряд ли за морем, есть что-то хорошее, раз кунари решили  туда не возвращаться... Хельмут читал отчеты  про корабли, которые так и пропали в море около Ллейша и экспедиции, которые не вернулись оттуда назад.  Элендар  начал рассказывать про андерфелских дипломатов, но вот с Тевинтером вряд ли они пожелают иметь дело. Тысячу  лет Андерфелс старался не замечать  Тевинтер, памятуя о том, что они когда- то бросили  андерцев на произвол судьбы.

Амата посоветовала наместнику поискать других дипломатов, которые способны реально оценивать риски и последствия, и руководствоваться интересами страны, а не личным отношением. Завязалась оживленная дискуссия, в которой друзья принялись обсуждать возможные перспективы для Андерфелса, Тевинтера и Ферелдена, и какие ресурсы можно было бы задействовать, чтобы не только вернуться к довоенным показателям, но и существенно поднять уровень жизни людей в сравнении с предыдущими веками. Девушка настаивала на том, что сообща можно было достичь лучших результатов, чем порознь, и что это в интересах любого правителя, беспокоящегося о своих людях.

Вечер был приятным, но вскоре  Хельмут откланялся и оставил  Амату  и Эла наедине,  чтобы  те могли побыть вдвоем и Элендар мог прочитать  письмо и поболтать о  прошлом. Все же какую-то часть своей жизни эльф не хотел делить с другими. Он поинтересовался  известиями о сыне Аматы. Весь вечер он хотел спросить об этом, но понимал, что  некоторые тайны должны оставаться в доме.

Девушка рассказала в двух словах, без подробностей, что ребенок будет жить с приемной матерью - названной сестрой Аматы Вальей. Добавила также, что эльфийка обещала, что Регулусу никогда не расскажут о том, кто его на самом деле родил, и что он будет считать себя сыном Вальи, и никогда не встретит Амату. 

- Так будет лучше для него, - тихо вздохнула волшебница, украдкой вытирая глаза. - И безопаснее. Сам видишь, какие тут все гадюки - так и норовят друг друга в больное место ударить. Элендар, пожалуйста, не рассказывай никому о том, что у меня был ребенок. Не хочу, чтобы его кто-то искал, хоть Валья и обещала принять все меры, чтобы никто не добрался. - Амата мертвой хваткой вцепилась в чашку с горячим чаем, которым угощались друзья, как будто бы та была ее спасательным кругом. 

- Нет, я тебя понимаю, - сказал  он и постарался успокоить девушку. Он  понимал, что  Регулусу лучше жить подальше от козней альтусов.  Любое дворянство представляло собой  банку со змеями. Даже в Андерфелсе аристократия играла в свои игры и как везде  политика была жестока и  все всегда старались ударить по самым болевым точкам, что уж говорить про альтусов. Но Амата могла утешиться тем, что у нее могут быть еще дети в отличие от Стражей. 

- Ну, и как тебе чувствовать себя знатной и богатой? - Мне вот приходиться привыкать, что у меня теперь куча слуг и  теперь меня  называют милорд. 

А ведь еще недавно им приходилось  считать каждый медяк и самим выполнять тяжелую работу, чтобы оплатить   постой в таверне. Амата глубоко вдохнула, успокаиваясь, и сделала добрый глоток чаю.

- Ты знаешь, это очень странно, - улыбнулась девушка. - Мне повезло, что в наших приключениях я многому научилась, лучше стала понимать людей и ориентироваться в обществе. Так что с общением и умением держать ушки на макушке у меня проблем нет, но жить в большом роскошном особняке, позволять слугам даже купать и одевать себя - это так непривычно. Я с детства завидовала знатным дамам, засматривалась на красивые платья и невероятные ткани, вычурные украшения - и мечтала, чтобы и у меня такие были. И вот теперь, когда у меня все это есть, мне приходится делать вид, что для меня это естественно и как должно. - Девушка задумчиво покачала головой, разглядывая чай в чашке. - А этот дом! Тут везде вещи моих предков! Шахматы прапрадедушки, любимое трюмо бабушки, карманные часы, изготовленные на заказ для моего сколько-то там раз пра-дедушки. И они смотрят с портретов, говорят со страниц писем, показывают свои вкусы в купленных ими вещах. Я сейчас единственная из рода Максиан, но в то же время чувствую, что у меня большая семья, понимаешь? Прости, я не знаю, как словами описать это чувство. Я раньше здесь никогда не была, но это мое родное гнездо. 

Амата криво улыбнулась и пожала плечами, извиняясь за свой поток сознания. 

- У меня ровно наоборот сказал он ей. - Королевской  дворец, в котором поколениями  жили   предки  принца  Бальдевина.  

Он сидел в кресле его предков, правда королевская   спальня была закрыта.  Спать там ему не хотелось: на той роскошной  кровати зачинали  будущих королей и королев  Андерфелса.

- Это словно жить в музее и все время  думать, что вот за этим столом ел Йонас Великий.  Каждая вещь  хранит  историю,  и  сами помещения  подавляли своей монументальностью.  Элендара всё время окружали  люди, и ему постоянно надо было держать голову и спину прямо.  А так хотелось  просто выпить в таверне с друзьями или  потанцевать с простолюдинами.  Забыть про манеры и откинуться  на спинку кресла. 

-Только в воздухе можно отдохнуть  от  придворных  и просто соревноваться с другими  Стражами. 

Амата сочувственно засмеялась:

- Ну, тут такие порядки, что даже во время развлечений вроде охоты приходится помнить о придворных манерах и интригующих особах. Знаешь, если станет совсем невмоготу - приезжай в Лломерин инкогнито. Я уже отправила ребятам деньги, чтобы они выкупили для меня особняк Роше. Наведу там порядок - и можно будет свободно отдохнуть недельку вдали от дворцовых интриг.

- Долго плыть, а летать на грифоне - это скорее пугать местных. 

Он начал рассказывать про своего грифона,  который теперь был верным другом  и достаточно умным. Про Малыша, который теперь носился по дворцовым покоям. Веселый лай разгонял вечернюю скуку. Эльф целым днями учился, и по вечерам  ему приходилось читать  бумаги или   думать, что завтра говорить герцогам.  Было такое ощущение, что он  актер и играет роль каждый день.

- Ну, дело твое, Элендар, но для Могильщиков двери моего дома всегда открыты, - улыбнулась Амата и сочувственно покивав, принялась забрасывать эльфа вопросами про грифонов.

Девушку интересовало все: от повадок до ухода за диковинными животными. Насытив свое любопытство, альтус долила себе и гостю еще чаю и откинулась в кресле, наслаждаясь напитком. Пользуясь тем, что слуги были выдворены из гостиной, Максиан отбросила всякие церемонии и сидела, поджав ноги, как простая крестьянка. 

- Ты там как, жениться еще не надумал? - лукаво посмотрела Амата на Стража.

- Пока нет, я подумаю, - женитьба  над одной из дочерей герцога, конечно, укрепила бы его позиции. - Но обязательно кого-то обидят, пока я не женат, у каждого будет надежда,  на то что его дочь  заключит  выгодной альянс. А потом я - Серый Страж, у нас трудности с потомством, так что  вряд ли такой брак будет удачным, 

- А нельзя ли это как-то вылечить? - сочувственно спросила Амата. Девушка общалась с родней Элендара, и понимала, что он очень чтит своих родственников и семью. - Может быть, как-то с помощью Дейны? Я помню, ты рассказывал, что ее кровь излечила скверну. Можно ведь ее убрать, родить ребенка, а потом снова стать Серым Стражем? Или это не так работает?

- Кровь  Дейны пока только стали исследовать, -  именно она была настоящей причиной, почему  эльф не хотел принимать чуждую ему женщину  и рожать с ней детей. Конечно, если  это  укрепит его позиции и поможет умаслить герцога, а тот не только приобретет в зятья наместника, но его внуки потом, когда  Разикаль покинет Тедас, вполне уже могут  претендовать на престол или сочетаться с браком  с линей  Августиновэ

- В любом случае, мой сын или дочь уже не будут эльфами. Увы, моя раса вымирает, а после бунта Соласа многие  бунтовщики  были истреблены.

При упоминании Соласа Амата горько вздохнула. 

- Сейчас эльфам нужно держаться вместе и создавать семьи друг с другом, - тихо сказала альтус. - Но у тебя особое положение, может и правда лучше будет породниться с местной знатью. Никто не знает, что нас ждет в будущем, а связи - это связи. Я тут листаю потихоньку семейные записи, - поделилась девушка, - Оказывается, наш род издавна дружил с некоторыми гномскими фамилиями. Надо будет обновлять контакты - и с ними, и с альтусами. Дать знать, что Максианы вернулись в родовое гнездо. Элендар, ты ведь будешь писать мне? Я договорилась с Торком переписываться, и надеюсь, ты тоже не против поддерживать связь. Нам, Могильщикам, не помешает держаться друг друга. Как-никак, столько всего преодолели вместе, - тепло улыбнулась волшебница. - Маленькой глупенькой тевинтерке вы стали почти как семья. У меня, кроме Коула, не было друзей никогда. Когда папа был жив, были знакомые подружки-приятели, но это немного не то. Муир с женой ко мне хорошо относились, но равной дружбы не вышло из-за разницы в возрасте и жизненном опыте. С вами я впервые узнала, каково это - иметь много друзей.

- Самое главное, что я в этом путешествие нашел родных. Хочу, чтобы не только эльфы держались  вместе, но люди  могли бы изучать их культуру, понимать их.  Не хочу, чтобы  эльфы и люди всю жизнь  проводили во вражде. Долийский язык может исчезнуть, а так люди могут изучать его, если мы выпустим книгу, по которой любой может изучить язык. Да и эльфы могут собрать все свои знания, любой исчезнувший клан  это конец нашей истории, ибо  вместе с ними погибает часть культуры и истории.

Элендар хотел, чтобы обе расы  жили в мире и их не разделяли бы стены.

- Арлатанский, - поправила эльфа Амата. Тевинтерцы отлично знали, что нынешние долийцы пользуются остатками знаний о языке древних эльфов, и все же это им не мешало веками эксплуатировать потомков тех, на чьих руинах когда-то возникла Империя. - Да, я согласна насчет того, чтобы, наконец, объединить знания и сохранить их. Но понимаешь, дело в том, что пока каждый клан вынужден заботиться сам о себе, их знания являются также товаром, которым они могут обмениваться с другими кланами. А если все станет доступно всем, то чем же они станут торговаться? Возможно, если бы сделать новые Долы, тогда твой народ согласился бы сделать вклад в общее дело, но пока эти знания - одна из самых ценных вещей для бартера и дипломатии.

- Сейчас кланов практически не осталось.  Мой брат собирал всех кто остались и еще несколько кланов  Андерфелсе. Так, что их сейчас осталось меньше тысячи. Солас обескровил  нашу расу. Да и эльфов осталось в городах десятки, даже среди Стражей, не многие доллийские эльфы сохранили лояльность Ордену. Многие долийцы и их братья из эльфинажа просто ушли и встали  под знамена Соласа. Скорее всего, они погибли, правда к счастью таких было мало.

Амата еще раз горестно вздохнула и, протянув руку, ободряюще сжала кисть Стража.

- У вас еще есть шансы. Главное - не раскисать. Отправьте весть всем эльфам. Пусть не многие согласятся срываться с насиженных мест - особенно, кто не сорвался, когда звал Солас - но хотя бы поддержат связями и будут помогать другим эльфам. Если не делать вид, что проблемы не существует, а пытаться ее решать - все получится, - улыбнулась магичка. - Сейчас хотя бы вас не спускают на кровавые жертвы, как во времена Старой Империи, - криво ухмыльнулась она. Видно было, что девушка не одобряла некоторых действий тевинтерцев. - Теперь эльфы - свободный народ. Пора брать судьбу в свои руки.

-Только эльфы, которые поддерживали Соласа, будут сражаться до последнего, а арлатанцы никогда не примут поражения. - Элендар улыбнулся печально, он не знал, что случилось с его матерью. И ее могла убить Разикаль или  обратить в рабство. Он видел по дороге  рабов с пустыми глазами.

- Я о тех, кто остался, - понимающе кивнула Амата. - Я надеюсь, что все наладится, и твой народ сможет восстановиться со временем. 

- Может быть, - Эл пожал плечами  и откинулся  на спинку кресла.  Хотелось просто посидеть и отдохнуть от всей этой политики. Они начали говорить по всякую ерунду и вспоминать приключения.

Проболтав до поздней ночи, друзья тепло попрощались и пообещали поддерживать связь друг с другом. В конце концов, Тевинтер и Андерфелс не так уж и далеко друг от друга.

 

Hide  

Андерфелс  

Путешествие было опасным, прежде всего своей неизведанностью. Впервые моряки Ферелдена отправились в столь дальний путь таким большим караваном. Раньше торговый путь в Андерфелс лежал через Неварру, никому и в голову не приходило гонять корабли вокруг всего Тедаса.

Пираты Лломерина в большинстве своем проигнорировали флотилию - зерно, которое так хорошо охраняют, не было предметом их мечтаний. Беззащитный Ривейн и отступающие морем Кунари были намного привлекательнее для морских хищников. 

Силы Тевинтера встретили ферелденскую флотилию дружелюбно - известие о союзе и предстоящем поглощении Империей всех былых земель сыграло свою роль. 

Наконец моряки и морские пехотинцы Ферелдена прибыли в далекий порт Талло. Горожане сбежались на пристань и встречали флотилию новых союзников как чудо Андрасте: дети забрасывали моряков цветами, а девушки вешались на шею статным ферелденцам, если конечно вырывались из-под опеки строгих матерей. Впервые у гордого и отважного народа Андерфелса появились союзники, которые не точили зубы на их территорию. Спустя трое суток праздника в Порте-Талло флотилия двинулась дальше по реке. Отряды пехотинцев тянули корабли вверх по течению тросами, а местные проводники объясняли, как пройти через Андерфелс избегнув его опасностей. 

Столица встречала караванщиков не хуже Талло, но с Хосбергским размахом. Первая партия зерна, переданная наместником Торком в дар народу Андерфелса, позволяла забыть о голоде и прожить без бед и экономии следующий год. А потом ожившая страна оплатит покупку нового урожая и продаст свои собственные богатства с выгодой для себя, а не для Торговой гильдии. Несколько десятков мабари решили остаться жить в Хосберге, найдя себе хозяев. Умные псы понимали, что здесь для них будет много работы и людям Андерфелса нужна их помощь и утешение.

Закончив отдыхать и праздновать, моряки и пехотинцы собрались на бортах своих кораблей, вниз по течению дорога была намного легче. Глава флотилии, эрл Арас встречался с наместником Элендаром и подтвердил свою верность обязательствам. Операция сулила пользу обоим странам, морпехов следовало обкатать в бою с реальным противником, а секреты которые таились в беззащитном городе так и ждали новых хозяев. Дополнив силы морпехов отрядами андерфельских лучников, флотилия двинулась к морю. Однако миновав Порт-Талло, отправилась не на восток, в обратный путь, а внезапно двинулась на север. Путь лежал к таинственному Кундалону. Андерфельс нуждался в плодородных землях для своих детей, а Кун был общей для всего Тедаса угрозой. И сейчас, когда жители колонии не могли рассчитывать на помощь великого флота Пар Волена настал удачный момент для захвата этих земель.

Удача отвернулась от захватчиков, секреты им не достались. Или наоборот - им повезло. Ведь и сопротивления особого они не встретили. Кто-то из кунарийских шпионов точно был в курсе предстоящего захвата, и пока моряки праздновали в Хосберге, обитатели Кундалона погрузили все самое ценное на корабли и рванули в Пар Волен, огибая Сегерон с севера. Все секреты Кун, гремящий порошок и таинственный газ, пушки дредноутов и методики обработки населения - все ускользнуло меж алчных лап захватчиков.

Флот Ферелдена блокировал Кундалон с моря, и помогал войскам Андерфелса в установлении контроля над колонией. Закончив с союзническим долгом, корабли вернулись в Порт-Талло, загрузились Андерфелскими редкостями и ценностями и двинулись в долгий обратный путь.

Как  только сражение утихло и через пару дней после того, как уехала инспекция из Тевинтера, тем самым будущий наместник выполнил одно из условий договора и продемонстрировал свою добрую волю, город стал очищаться от кунарийского присутствия. Сам город не был разрушен, так как кунари решили просто оставить его, но перед этим забрали все свои секреты, дабы те не попали в руки андерфельсцев и  Тевинтера.

Вскоре город стал  тем, чем хотелось Элендару. Широкие проспекты и улицы, новые  дома.  Ведь андерфельсцы были умелыми каменщиками. Но самое главное - это была плодородная земля, на которой уже скоро зеленели первые побеги пшеницы, ржи и овощей. Там можно было разбить сады, и теперь Андерфелс мог  не так зависеть от Антивы и от других стран. Также там развивалась парки, а около города и других поселений начали появляться побеги будущих деревьев. И это неудивительно, ведь Энхалани стал тем самым городом, где  живут в мире люди, и эльфы, и гномы.

В  Хоссберге, в старом отремонтированном Круге, была открыта Магическая  Академия. А также вскорости был открыт  Университет для тех, кто не владел магией. Наряду с высшим образованием, были и доступные для простого народа школы, а для тех, кто был рожден в Пустоши, были созданы пансионы, где бывшие жрицы заботились о детях крестьян и учили их. Те потом могли как возвратиться домой, на дальние заставы или в деревни, так и остаться в городе. Так же появились больницы и развивались ремесленные гильдии, которые уже не могли обирать  гномы. Стражи как всегда несли свой вечный дозор, но у алхимиков Ордена появилась надежда при помощи  крови Дейны создать новый ритуал, который  бы не приводил потом к гибели члена Ордена. Пока это  были только гипотезы, но у них были записи Авернуса и  Архитектора, которые могли приблизить этот день.

  

Впрочем, в Ордене было не все так гладко. Второй констебль демонстративно покинула Орден вместе с группой несогласных. Хельмут, который в будущем руководил бы Орденом, не знал, что это согласованно с другими. Ансельм знал, что тот станет той фигурой, которую могут тщательно проверить, особенно учитывая, что Верховный Жрец мало кому доверяет. Кто знает,  может Стражи решили перестраховаться и от возможности того, что кто-то может выдать их секреты.

 

Стражи не предают, так принято считать, но... Все ли верны тем клятвам, данным во время обряда посвящения? Добрая половина новобранцев идёт в Орден отнюдь не по призванию, а по житейским обстоятельствам, что могли быть к ним более суровы, если бы эмиссары не использовали, ради их спасения, своё право призыва. Среди Стражей немало укрывающихся от правосудия воров и разбойников, бедноты, что искала лучшей доли. Хватает и людей, бежавших в Орден за спасением из-за отравы скверной порождений Тьмы. Ведь Мор прошёлся по землям Тедаса не так уж давно. Да и слова о верности не будут играть роли под воздействием магии крови, к примеру. Известно, ядами и магией можно развязать языки и самых стойких адептов Ордена. Так что же сделали их командиры? Ворота вниз. Так прозывали меж собой огромную заглушку в одном из закрытых каменных домов. Это была пристройка управления гномьей гильдии камнедробильщиков. Все Стражи знали, что должны собраться по команде именно здесь и войти в этот дом. Спуск в глубину мог стать последним для них всех, но это стало бы лучшим решением, чем сдача всех секретов Ордена. Впрочем, подробности такого плана "отступления" среди рядовых Стражей не распространялись, это был лишь суровый аварийный план, которому не дай Создатель когда-нибудь осуществиться.

 

Бриана сидела в кабинете  Первого Стража. Ей надо было ударить в спину своего бывшего командора и просто друга. Но она понимала, почему Хельмут не должен был знать.  Разикаль  могла одна обратить  взор на Стражей поэтому  часть из них  должна уйти  и скрыться. «Нельзя складывать вся яйца в одну корзину», - усмехнулась она. Невварка была честной и прямой, но понимала интриги орлесианца.  А что хуже всего, необходимость в них участвовать.

 

И вот, команда была отдана. Несколько сотен Серых Стражей входили в дом и... исчезали. Их ждал нелёгкий путь. Ночи и дни сливались под землёй в одно большое время. Нервы сдавали в долгом и нелёгком походе, с непонятной целью. Но ропот не успел подняться: дух порождений тьмы учуяли издалека. Мёртвый Легион осаждал брошенный гномий тейг, а там - бесчинствовали твари. Недолго. После нескольких часов безумного сражения, город был вычищен до переулка. Ещё несколько дней Стражи блуждали в зданиях, выискивая недобитых гарлоков, но вскоре тейг был безопасен. Спустя ещё немного времени, с гномами был заключён договор о предоставлении убежища спасителям в обмен на постоянную охрану подходящих к городам Глубинных Троп.

Это было задумано Ансельмом, он был уверен, что Стражи, выживут и под землёй. Это был способ отвести подозрения от главы Ордена, и скрыть его, чтобы явиться снова в тот день и час, когда миру понадобится спасение.

 

Не единственная группа Серых Стражей, укрывшаяся под землёй, сохранилась в Тедасе. По другую сторону моря, в Ферелдене, среди болотистых Земель Коркари, за несколько лет были восстановлены несколько крепостей. Отряды Стражей расселились по заброшенным когда-то землям, где прежде кочевали лишь дикие племена хасиндов. Но теперь, благодаря поселениям Серых Стражей, появился шанс когда-нибудь возродить величие Ордена.

Hide  

Тевинтерский посол  

  

Hide  

Показать контент  

Посла  Марка Луция встретили со всей торжественной помпой, провожая сюда. Дворец поражал своим величием и роскошью. Своды его терялись в вышине, но тем сильнее подавляла гостя атмосфера мощных каменных стен, непоколебимых и холодных, как несгибаемый характер тех, кто его возводил. Тех, кто теперь тут правил. Узкие и высокие проёмы окон, будто проблески меж камней пещеры, впускали свет. И полосы этого света, падавшие сейчас с правой стороны, пересекали полосами коридор, ведущий в тронный зал. Он шёл, стараясь не наступать на яркие пятна, как будто они могли хрустнуть и провалиться под его ногами. Такой навязчивый детский страх. Почему? Он видел множество дворцов. Но всякий раз - как в первый. Зал был ещё величественней. Гигантские колонны, полосы знамён и вымпелов, наборный пол цветной мозаикой как будто вёл и направлял взор прибывшего. Вот сюда. На огромный стол, где уже были заготовлены бумаги, что должны были определить дальнейшую судьбу страны. На трон, поставленный на возвышение.

 

Элендар  сидел на древнем троне королей  Августинов.  Он изменился  за эти пять лет.  В его глазах была решительность и  сталь. Мягкость, которая  была свойственна ему, ушла и хоть многие его считают верной собачкой Разикаль, он мог достичь лучших условий  для своей страны.  Андерфелс не был завоеван мечом и драконьим пламенем. Поклонение Андрасте хоть и было вне закона, но все же ему удалось смягчить условия. Здания Церкви не были разрушены, а превращены в центры помощи  бедным. Сестры деловито обустраивали школы, больницы, столовые для бедных. Заботились о бедняках, в целом  сменив названия, некоторые из них даже вступили в брак с достойными  людьми. Те кто не смогли смириться, отправились в Пустоши или в записались в экспедицию в степи Доннаркс.  Там теперь строились первые поселения  для дальнейшего исследования  и освоения их. Но пока людям, эльфам и гномам придется выживать в новых для себя условиях.

 

Посол поморщился: эльф на престоле. И столько церемоний, чтобы каждая сторона поставила свою подпись и печать. Но наконец-то это было сделано. Андефелс выполнил все условия и был готов принять тот самый мирный договор о вхождении его в  Империю. Обратно Марк Луций шёл куда более уверенно, пересекая "лезвия" потускневшего света. Ведь это был лишь свет... Ладно. Он сделал своё дело, по крайней мере, не убит этими полными достоинства людьми, сделавшими всё ради своей страны.  А в  дневнике  Элендара  появилась новая заметка. Наместник знал, что благодаря его жертве другие смогут бороться или жить спокойно. Он заключил сделку с демоном, может ли он себя оправдать? Нет, он  сделал просто то, что должен был сделать. Эльф мог устраниться и уйти, позволив другим решать судьбу его родины, или все же найти тот единственный выход. Все, что он мог, он сделал. Только надеется, что после всего этого притворства и лицемерия, которое он демонстрировал на публике, в его душе  останется многое от того, прежнего Эла.  "Для моих поступков нет оправдания, - говорил он себе, - Но все же в тот миг, когда мир балансировал  на краю пропасти, мне пришлось сделать то, что должно". Он взял перо и написал несколько строк.

 

 

Можно считать, что всё мирно окончилось. Но для кого? Жалкое прозябание целой страны под властью Разикаль - плата за то, что Андерфелс не был начисто уничтожен. И в том моя заслуга. Но как знать, зачем я к этому стремился? Только ли потому, что жизнь всегда ценнее смерти? А кто меня этому научил... Предпочёл бы я сам быть пленником нынешних обстоятельств или всё же уйти в бою, с гордой ухмылкой на устах, как сделали тысячи непокорных... Время уже показало. И всё-таки я не жалею о том, что сделал. Моя миссия не завершена и, несмотря на дисгармонию, установившуюся в мире, шанс для людей и эльфов всё-таки остался. Пока мы только можем следовать по той стезе, что дана нам судьбой. Молиться и надеяться. И, если нам выпадет новый шанс, то не разочаровать Создателя. Мне не за что корить себя. В конце концов, моя душа моей душой осталась, не изменилась, только закалилась в неравной борьбе, которая, быть может... не завершена. 

Hide  

 

 

 

Hide  

Семья  

 

 

 

 

Семья

 

Что касается личной жизни Эла, то поначалу можно подумать, что её вовсе нет, настолько он серьёзен и деловит при людях. На самом деле, его отношения с Дейной продолжились, выяснилось, что у них много общего и чувства друг к другу стали со временем только сильнее. Но в брак они вступать не стали, и на словах, оба продолжают считать себя свободными. Элендар всё-таки позволил себе воспользоваться привилегиями наместника, когда узнал, что у него есть сын от той самой служанки, с которой случилась лишь краткая связь. Конечно, он не собирался скреплять с ней свою жизнь, но и от сына отказаться счёл бы для себя бесчестьем. Эл обеспечил свою побочную семью, подарив им целое поместье, но сам там не бывает и старается не думать о своём ребёнке, утешая совесть тем, что и так сделал для него немало. Отец лишь однажды взял его на руки и нарек именем Фелессан, после чего они ни разу не виделись и даже не переписывались с его матерью. Поместье было уютным и защищенным.  Мать ребенка  для всех была почтенной вдовой  управляющей имением своего мужа. Четырёхлетний мальчик уже достаточно развит, чтобы спрашивать о нём, получать смутные иносказательные ответы, и всем подряд рассказывать, что отец его был какой-то Серый Страж. Впрочем, вряд ли он пока хорошо понимает, что это такое. Ребенок  же скрашивал, по мнению соседок, участь вдовы  Она понимала, что Элендар вынужден скрывать малыша, чтобы тот мог иметь отличную  от отца  судьбу.  Душа эльфа теперь, наверно, принадлежала  древнему богу.  Да и не все  были довольны тем что наместник ввел новую веру и отдал судьбу страны в руки Тевинтеру. Так что у него могли быть враги, которые могли нанести удар в самое сердце Серого Стража. Ибо сын - его единственный наследник  и потомок. Ведь из-за давнего ритуала и принятия скверны, больше детей у Стража быть не могло.

 

Брат Элендара, с которым они так сдружились в последние годы, перебрался  в Андерфелс вместе с кланом и стал первым чародеем круга. Они постоянно общаются. Супруга брата занимается библиотеками и хорошо справляется с этой задачей.

Hide  

Смена времен  

Прошло пять лет с тех самых пор, как  Разикаль победила Соласа. Ансельм много сделал для Ордена и для Андерфелса. Серые Стражи должны сохранять нейтралитет, но он помог многим - бывший граф и шевалье. Он знал, что только через многие годы они смогут свергнуть зловещую тень, что повисла над миром. Верные андерфелцы будут тайно беречь веру  в Создателя и хранить историю.

Поэтому, когда наступил его срок, Серый Страж без сожаления попрощался с миром. Сопровождать его взялась верная подруга, магесса Дэрин. Но они не расстались у ворот, ведущих к глубинным пещерам. Вместе с группой Стражей, прибывших сюда с той же целью, они вознесли последнюю молитву Создателю, как-то припоминая рифмы Песни Света, и навсегда спустились в темноту.



Ансельм  чувствовал приближение  Зова. Всю свою военную жизнь он был Стражем, с тех самых пор, когда вступил в Орден добровольно, чтобы избавлять мир от скверны, от порождений тьмы. Он всегда знал, чем это кончится, но сейчас, на склоне лет, он решил последние месяцы провести вместе с Дэрин. Им было немного отпущено Создателем. Скверна  брала вверх, проявляясь в виде маленького крохотного пятнышка на руках, но любой Страж знал, что это предвестник страшного конца. И знал, что надо сделать до того, как превращение станет необратимо.
Закончив свои дела и собрав  офицеров в своей башне, он в последний раз принимал участие в обеде. Роскошь убранства и разнообразие блюд не были характерны для быта Серых Стражей. Однако церемония стоила юбилея, свадьбы, коронации - чего угодно. Последняя встреча с друзьями, соратниками. Праздник или, скорее, ритуал. Вино развязало языки, вскоре Ансельму и Дэрин желали... счастливого пути. Да, этот путь тоже останется счастливым в их судьбе, они ведь будут вместе, и уже никому ничего не должны, кроме последнего долга. Вкус яств и хмель вина, песни и тосты - все было замечательно и не хотелось думать, что всё это в последний раз. После этого пройдет краткая церемония и Ансельм будет свободен от высокого поста. Во дворе уже ждали лошади для них с Дэрин. Ещё задолго до заката, началось их последнее путешествие, и они смогли мысленно проститься со всем, что стало их домом и родиной.

На Ансельме были старые сильверитовые доспехи, когда-то он получил их, когда закончил академию шевалье. Сейчас шевалье остались в прошлом. Нет, остались еще ветераны, которые отошли от дел, но многие погибли в Вал Шевине, а другие подались в наемники. Орлея больше не было, теперь это лишь провинция империи. Но был прежний долг Серого Стража и он ехал выполнять этот долг при полном параде. С дочерью Страж простился ещё до церемонии, и она, разумеется, пока не знала о том, что встреч больше не будет. Жену Ансельма она полюбила с детства, как родную мать, и потому магессе Сириль ещё предстоит пережить удар от потери сразу обоих родных людей. Они сейчас принадлежат только друг другу. Дэрин могла ещё остаться, но не захотела. Их ждал путь в порт, затем в Вольные Марки и Антиву. Так было решено.

Мир, пострадавший в череде жестоких битв, медленно восстанавливался, но уже не был тем, прежним. И всё-таки последним ярким впечатлением путешествующей пары был закат над заливом Риалто, который они наблюдали с высокого утёса над Антивой. Эти закаты, с их торжественным величием, не в состоянии изменить даже древние боги. Природа неподвластна Разикаль, и всегда будет пребывать в своём великолепии, даже когда какой-нибудь герой будущих лет снесёт голову высшему дракону и впустит справедливость в Тедас. А дальше... дальше ждал только последний переход и спуск в тоннели на Глубинных Тропах, где Ансельм Анри и его подруга, а также ещё несколько "отживших" Серых Стражей" найдут последний миг своей судьбы.

 

 

Hide  

Послесловие  

На тракте стояла маленькая таверна. Тракт был старый и заброшенный. В самой глуши Антивы. Пожилой маг вошел в помещение. Когда-то это был красивый молодой антиванец с иссиня-черными волосами. Теперь годы припорошили волосы сединой, а плечи согнули годы. Он объезжал свое поместье и остановился тут пропустить кружку сидра с острым антиванским сыром. Теодор был патриотом и считал Антиву лучшей страной в Тедасе. Орлесианцы гордились своим утонченным вкусом, тевинтерцы - своим искусными магами, а Антива своей красотой, стремлением к свободе и любовью к своей стране. Только вот Тевинтер теперь был готов наступить на их патриотизм военным сапогом. В таверне было людно, сегодня там были не только крестьяне, но и несколько шевелье, один храмовник, а также бард из Орлея. Сегодня, когда наступила осень и воздухе чувствовалась особенная свежесть, но при этом разлилась какая- то горечь. Словно в таверне сейчас был тот Тедас, который скоро исчезнет, а за столом вольготно расположатся каратели из Тевинтера, которые будут мечом и огнем выжигать старый мир. Теодор погрузился в редкую атмосферу спокойствия и воспоминаний. Лишь его подсознание следило за происходящим, ведь любая опасность ныне может исходить откуда угодно. Но пока всё было как надо. Он наслаждался часом отдыха. Он вспоминал. Мечты о невозвратном никогда не покидали его сердца.

Hide  

Изменено 19 января, 2019 пользователем Эри

[Shunt 2 483]

Эпилог: Валья

Показать контент  

Свет полной луны с трудом пробивался сквозь облака, освещая неверным светом узкую тропу в горах и идущую по ней замотанную в плащ девушку. Ветер бил путешественнице прямо в лицо, словно бы желая заставить отступить, развернуться и бежать из этого забытыми всеми места. Но та не обращала на него внимания, изредка выдыхая сквозь стиснутые зубы ругательства — глупо было бы бросать все тогда, когда до цели путешествия осталось рукой подать.
Забавно. Еще пару лет назад Валья только пальцем у виска покрутила бы да рукой махнула, когда ей сказали бы, что она будет идти ночью по горным тропкам в поисках забытого всеми тейга. Два года назад у нее была совсем иная жизнь — с любимым человеком, с интересным занятием и с верой в будущее. Сейчас у нее не было ничего. Ну, почти ничего. Тот, ради кого она пошла в одиночку в опасный поход сейчас, наверно, уютно сопел в кроватке в замке семьи ее друга и видел хорошие сны.
Элден. Сын ее названной сестры, а теперь ее сын. Иногда Валья жалела о том, что дала это обещание, но редко и только в моменты слабости — все же это был лучший выбор, чем оставлять ребенка в самом змеином логове, тем более там, где его сможет найти Риден. Собственно, если бы не это, то эльфийка, скорее всего, отказала бы Амате, предпочтя заняться тем, что ей было больше по нраву — местью и войной. А мстить было кому, список был очень длинный и верхние места занимали ее бывшие товарищи из отряда Могильщиков. 
Еще один порыв ветра едва не сбил ее с ног, заставив выбросить из головы посторонние мысли и сконцентрироваться на том, чтоб не свалиться в пропасть. Тропинка стала едва различимой, к тому же под тонким слоем снега таился лед, на котором было очень просто поскользнуться и рухнуть в пропасть по левую руку.
Вообще, эльфийка все представляла несколько иначе. Она планировала осесть где-то поближе к цивилизации, но это было до того, как в мир вернулся Древний Бог и всем тем, кто верил в Создателя, была уготована незавидная участь. Поэтому пришлось искать варианты и выбран был самый ненадежный, но, в случае удачи, самый работающий.
Империя гномов, до Первого Мора, была много обширнее, чем Тевинтер. Да и самих гномов было чуть ли не больше, чем людей. Поэтому трудно было найти место в Тедасе, где не было бы Глубинных Троп. А Тропы, как правило, имели выходы на поверхность. Конечно, частенько это были просто ничем не защищенные ходы (если не считать за защиту тяжеленные каменные двери), но были и торговые посты, через которые подземные жители общались с наземниками. Именно к одному из них и вела это тропа. 
Собственно, если бы не эта тропа, то Валья бы ни за что не поверила бы, что она на верном пути. Но дорога, даже после стольких лет запустения, оставалась не только видимой, но и проходимой. Соответственно, она явно вела к чему-то. И это «что-то» было ее призом и наградой за месяцы работы.
Тропа сделала крутой поворот, и перед Вальей открылась картина, которую она еще долго не могла забыть впоследствии — две могучие, вытесанные из камня, гномьи фигуры воинов и едва заметный темный проем между ними: вход в тейг. Когда-то он был закрыт, но от дверей не осталось и следа — видимо, жители этого поста покинули его в спешке и не по своей воле. 
После тусклого света луны огонь факела слепил. Но никакого выбора у Вальи не было — в темноте она видела пусть и лучше людей, но не настолько, чтоб обходиться вовсе без источника света.
Едва зайдя внутрь, эльфийка вздрогнула — ее окружила почти полная тишина. Снаружи бушевала буря, но тут, всего в нескольких метрах от выхода, гул едва был слышен. Подняв факел повыше, девушка огляделась и усмехнулась — чисто. Не в смысле грязи — за столько лет ветер нанес сюда много чего: камней, песка, земли — а в смысле скверны. Ни следа этого проклятия, вызванного алчностью и безумием тевинтерских магистров. Это успокаивало — насколько знала Валья, если скверна есть там, где есть Порождения Тьмы, и ее отсутствие говорило о безопасности — относительной — этого места. 
Перейдя через узкий — два человека не разойдутся — мост, девушка оказалась перед высокой стеной. Стоило признать — гномы умели строить. Даже по прошествии лет эта преграда внушала уважение. Ворота были распахнуты и вот на них время отыгралось на полную — едва она коснулась створки, как та со скрежетом накренилась, грозя свалиться и раздавить неаккуратную путешественницу. Отшатнувшись, Валья подождала, пока скрип не прекратится, после чего прислушалась к тьме — но все было спокойно. Слишком спокойно — ощущение пребывания в склепе только усилилось. Вздохнув и вытащив из рюкзака еще два факела, эльфийка шагнула в неизвестность.
Валья не могла сказать, что она везучая. Во всяком случае после всего, что выпало на ее долю. Поэтому объясняла для себя все, произошедшее после обнаружения тейга, волей Создателя, который не оставил свою последовательницу без поддержки. Руда. Для посторонних людей — ничего особенного, просто камни. Для эльфийки же — не просто надежда, а твердокаменная уверенность в будущем. 
Гномье поселение было не просто каким-то торговым постом, на котором меняли шило на мыло. Это было шахтерское поселение, в котором добывали серебро, золото и железо. И, на счастье Вальи, добывали не очень долго. Девушка глазам своим не поверила, когда обнаружила ходы, стены которых блестели ярче звезд от пронизывающих камень рудных жил. Конечно, это был не лириум — даже к лучшему, что не лириум. Слишком он был опасен в необработанном состоянии и, даже гномы сходили с ума, работая с ним. Но и то, что она своим далеко не профессиональным взглядом увидела, говорило, что ей теперь есть что предложить Торку в обмен на небольшие услуги. И идея создать здесь укрытие для всех тех, кто не пожелает склониться перед новым божеством, заиграла по-новому.
 
***
Ферелден лихорадило. Возможно, гораздо явственнее это было видно при дворах баннов и тейрнов, но Валье достаточно было видеть то, что творилось с простыми людьми. Деревни пустели, едва ли каждый третий дом был заселен, а поселения, в которых еще недавно жили десятки семей, стали безжизненными. А вот дороги, напротив, были полны людьми в которых проснулась тяга к путешествиям. За один дневной переход эльфийка увидела больше десятка фургонов, на которых крестьяне и горожане везли свои невеликие пожитки куда глаза глядят.
Поэтому отыскать среди этих толп народа людей знающих и разбирающихся в рудном деле было сложно. Да и вообще с людьми стало говорить сложно – ее боялись. Те же, кто не испытывал перед ней страха, были не против лишить ее вещей и жизни, что вылилось в несколько драк с летальным, для нападавших, исходом. 
Впрочем, именно тогда же Валья познакомилась с человеком, который, впоследствии, стал ее правой рукой и самым доверенным лицом. То, что он был магом, значения не имело.

Девушка сидела на обочине дороги и грелась у костра – в некотором отдалении от тесной группы людей, так же решивших переждать темное время суток.  К вечеру движение по тракту прекращалось – обилие крестьянских транспортов вызывало нездоровый ажиотаж у криминального элемента, а то, что почти все эти бандиты еще вчера занимались суровым крестьянским трудом, никак не облегчало участь ограбленных.
Но вечером и ночью было относительно спокойно. Дикое зверье давно покинуло эти края, бандиты пропивали нажитое нечестным трудом и размышляли над планами на следующий трудовой день, переселенцы, сбившись в группки, пережидали ночь в компании таких же, как они. Поэтому эльфийка была крайне удивлена, когда услышала вежливое покашливание.
- Мир вам, девушка, - в круг света вошел высокий старик в линялом плаще и с посохом в левой руке. Валья напряглась – с чего бы кому-то пришло в голову заговорить с ней? Однако прогонять непонятно почему решившего подойти к ней путника она не стала.
- Мир тебе, старик, - хмуро ответила Валья, делая приглашающий взмах рукой. Тот только на мгновение замешкался, после чего с кряхтением уселся напротив нее, положив посох себе на колени. Мазнув по нему взглядом, девушка поморщилась – посох был отнюдь не дорожным, а насквозь магическим. – Что нужно? В охрану не нанимаюсь, работа не нужна, еда есть, - она перечислила все причины, по которым к ней мог кто-либо обратиться.
Мужчина улыбнулся и покачал головой.
- Я, собственно, не по этим вопросам, - поерзав на месте, он протянул ладони к костру. - Мне тут сказали, ты руду продаешь.
- Врут, - хмыкнула Валья, скосив взгляд на сидевших вдали крестьян. Именно к ним она, без особой надежды, просто для того, чтоб зачесть этот день, обратилась за помощью. Но кузнецов среди них не оказалось, как и следовало ожидать – мастерам не требовалось много усилий, чтоб найти себя в новом мире.
- Я так и думал, - по-доброму улыбнулся старик. – Меня Вьятт зовут.
- Валья, - кивнула девушка, скрестив руки на груди. – Что тебе надо, Вьятт?
- Собственно, у меня есть к тебе предложение. Один мой знакомый – кузнец. Я к нему еду – тяжкие времена настали, а я… - старик отвел взгляд и, после секундной заминки, продолжил. – кхм: в общем, тоже не безрукий. 
- Мне какая печаль?
- Да, собственно, предлагаю тебе поговорить с ним. Он гном, так что в таких вещах понимает лучше нашего.
- Я все равно не понимаю, с чего ты решил обратиться ко мне? Из альтруизма и лишней человечности?
- Не только, - в голосе старика проскользнули стальные нотки. – Мне просто, собственно, показалось это лучшим выходом. Тебе нужна помощь с рудой, мне – с тем чтоб добраться до моего друга.
- Мне проще найти другого кузнеца, а не соглашаться на сомнительную авантюру в компании с едва держащимся на ногах стариком, - хмыкнула Валья, потянувшись и незаметно коснувшись рукояти топора за спиной.
- Дело, собственно, твое, но большая часть кузнецов давно ушла в Денерим – новому правителю требуются работники, а платит он щедро. А те, что остались, разве что способны гвозди ковать.
Валья это знала и без него. И в чем-то старик был прав, к тому же на разбойника, заманивающего новые жертвы, похож он не был. Ну а будь он малефикаром – она бы уже это почувствовала. Как? Просто – он не пытался влезть ей в голову.
- А чего он сам в город не поедет?
- Не всех устраивают новые порядки, - покачал головой Вьятт и вздохнул. – Подумать только, возвращается Древний Бог…
- Угу, - кивнула Валья, - возвращается. Ладно, - девушка хлопнула себя ладонью по колену, - далеко твой друг живет?
- Неделю пути отсюда, - старик посветлел лицом. – Главное, чтоб нас ничего в пути не задержало. Пойдем утром? – эльфийка кивнула и подбросила в костер полено. Больше в этот вечер они не говорили.

***
Вьятт не соврал, и через неделю они въезжали в деревню с романтическим названием Большие Бугры. Поселение видало лучшие времена и даже на фоне остальных, виденных Вальей по дороге селений, пребывало в запустении. Местных было мало – по большей части старики. Молодежь покинула родной дом едва появилась эта возможность. Вообще, Валье сначала показалось, что они опоздали и никого уже не застанут, но скрип закрывающихся ставней и, что важнее, раздающийся вдали стук молота по наковальне, сообщили ей, что все не так плохо.
- Скажи мне кто год назад, что все будет так плохо, - вздохнул Вьятт, подгоняя своего заслуженного конька. Валья последовала за ним – ее подобные картины уже давно не волновали.
Остановились они у кузницы – дверь в нее была открыта, видимо для того, чтоб кузнец не сошел с ума от шума. Старик с похвальной резвостью для своего возраста слез с коня и без особого стеснения вошел внутрь – смысла стучать, понятно, не было. Шум мгновенно стих, после чего раздался громоподобный радостный возглас: «ты жив, старый хрен!» с характерным гномьим говором. Валья покачала головой – уж кого-кого, а гнома она увидеть не ожидала, их братия уже давно не показывалась на поверхности, предпочтя вымирание измене своим традициям. Оказалось – что не все. А через минуту вышел и сам хозяин кузницы. Это был классический гном – коренастый, почти квадратный, с короткой, опаленной бородой. В руках он держал кузнечный молот, поигрывая им с внушающей уважение легкостью. Смерив взглядом Валью, он обернулся и позвал Вьятта.
- Ты, значит, кузнец? – спросила Валья, когда старик выбрался из дома и встал рядом со своим товарищем. – Мне тебя вот этот рекомендовал, как мастера, - на эти слова гном только хмыкнул, но слегка расслабился.
- Кузнец, - кивнул гном. – Далин зовут. А ты?..
- Валья. И мне надо, чтоб ты посмотрел, насколько хороша руда, - она подбросила в руке мешочек, в котором держала образцы. Взгляд гнома скользнул по фигуре девушки, задержался на рукояти топора, что выглядывала из-за правого плеча, и полностью сконцентрировался на мешочке.
- Пошли, чего на улице стоять, - слегка сгорбившись, гном зашел внутрь. Вьятт пожал плечами и зашел следом.
С рудой разбирались до позднего вечера – по большей части Валья пытала – иначе это нельзя назвать было – гнома на предмет возможности выплавки золота и серебра и насколько это окажется выгодно с учетом транспортных расходов. На вопрос «откуда» она отмолчалась, только и намекнув, что «издалека», а Далин и не настаивал. И все бы закончилось хорошо, если бы не решившие нарушить покой Бугров разбойники. Что они забыли в заброшенной деревеньке было не ясно – может, решили пограбить остатки, может – организовать себе тут лагерь. Так или иначе, когда раздались женские крики и весело-злой гогот бандитов, Валья выругалась – она-то планировала обойтись без лишних столкновений. Не из-за гуманизма – из-за соображений чисто практических – времени у нее было не так много. А каждая драка, помимо некоторой опасности получить ранение или вовсе отъехать к престолу Создателя, задерживала.
Выглянув из кузницы, девушка поморщилась – бандитов было всего ничего, но они брали свое нахрапистостью и полным отсутствием боевой подготовки у местных. Картина насквозь знакомая – мужчин нет, одни старики да бабы остались, тут и незабудка справится. Гном, выглянувший следом, нехорошо прищурился и поправил ремень, на котором висел широколезвийный топор – любимое оружие подземного народа.
- Сволочи, - прошипел Далин. – Перешли с купцов на простых людей, гады.
- Сейчас разберемся, - Валья не планировала оставлять все как есть по простой причине – близилась ночь, а она желала отдохнуть не на свежем воздухе, который ее изрядно достал. И тут на ее пути стоят пятеро придурков, которые не могут приложить свои умения к чему-то хорошему – в стражники пойти или в армию.
Разобраться она собиралась простым и единственно возможным для нее путем – путем применения топора к головам врагов. Однако это не понадобилось – что-то сверкнуло, загрохотало и, вместо тесной группки бандитов, осталась только дурно пахнущая груда мяса. Валья резко обернулась – в дверном проеме стоял Вьятт с посохом наперевес и сердитым выражением лица.
- Неплохо, - одобрительно хмыкнула девушка. – Только я и сама бы разобралась – их было всего ничего.
- Я знаю, - прокряхтел старик и тяжело оперся на посох. – А еще я знаю этих, - он кивнул на трупы, спаянные в одно целое магическим огнем. – Пока ты бы их рубила, кто-то из них точно бы успел сбежать и позвать подмогу. А это лишнее.
- Как скажешь, маг, - Валья качнула головой и забросила топор на плечо. – А есть шанс, что их друзья придут мстить?
- Собственно, почти стопроцентный, - натянуто улыбнулся старик, у которого этот удар отнял много сил.
- Значит, надо поесть и подготовиться, - резюмировал Далин, сплюнув в сторону. – Пошли чтоль, - он махнул рукой, приглашая вернуться в кузницу. Переглянувшись и пожав плечами, Валья и Вьятт согласились с этим предложением.

***
Лезть в разборки с разбойниками Валье не хотелось. Во-первых, это не была ее задача, во-вторых – имелись свои дела, и в-третьих – за это не было никакой вменяемой награды. Желательно золотом или серебром. Но, как это часто бывает, именно нежелание куда-либо лезть обеспечило это влезание, причем по самые острые ушки.
Валья покинула деревню под утро. Вьятт решил остаться со своим товарищем – то ли ради безопасности, то ли для того, чтоб тихо и спокойно выпить, вспоминая старые деньки. Потрошителю тут было просто нечего делать, а дела звали.
Позевывая, она выехала на Имперский тракт и тихо и степенно поскакала в сторону Денерима. В сам город она заезжать не планировала, но рядом с ним было достаточно постоялых дворов, в котором она смогла бы дождаться Марта и передать ему послание для Торка. Валья как раз думала над тем, как бы похитрее связаться со слугой старого приятеля, как услышала – эльфийскому слуху нет равных! – крики и звуки драки. Выругавшись, она слезла со спины лошади и, наскоро привязав ее к какому-то не сильно чахлому деревцу, осторожно пошла на звук – выяснить, что там происходит и удастся ли ей избежать проблем.
За поворотом ей открылась картина классического разбойного нападения – пятерка молодцов в потрепанном подобии брони (мародерский стиль – что находим, то и носим) потрошили крестьянский обоз. Двое вполне профессионально копались в фургончике, трое – с арбалетами в руках – поглядывали на перепуганных крестьян. То, что те не дали отпор, было понятно – мужчин среди них не было. Живых мужчин – три трупа с засевшими по самое оперенье болтами валялись в живописных позах у колес одной из телег. Валья скривилась – это все грозило затянуться надолго. Да и была опасность, что после успешного грабежа бандиты не покинут удобного местечка, а станут ждать еще кого-нибудь, чтоб день, значит, на мажорной ноте закончить.
Эльфийка покачала головой и уже было решила отползти подальше да поискать кружной путь – всяк безопаснее и проще – как ее неуклюжесть помноженная на двуручный топор за спиной сделали свое дело: ее услышали. Впрочем, вместо того, чтоб сразу стрелять на подозрительный шум, один из грабителей возжелал побеседовать с «жертвой».
- Эй, тварь остроухая, куда побежала?! – крикнул он, ударяя своего товарища по плечу и указывая на Валью. И все бы обошлось спокойно, если бы на этот окрик не отвлеклись решительно все «охранники» и этим не воспользовалась одна из крестьянок. С криком она бросилась на спину одного из мужчин, пытаясь повалить его на землю. Поступи так все – боя вообще бы не было, но храбрости хватило только у одной.
С глухим «эльфийская сука» мужчина отбросил ее и, перевернув на спину сильным ударом ноги по животу, всадил ей в грудь арбалетный болт. Валья к убийствам была привычна и подобная расправа на нее впечатления не произвела – сама творила вещи много хуже, чем убийство безоружных женщин, но дикий крик «мама!» резанул ее слух получше кинжала убийцы. К телу женщины бросилась щуплая детская фигурка, и ребенка, наверняка, ждала бы та же участь, если бы… Если бы не одно «но» - потрошитель.
За пару мгновений преодолев разделяющее ее и врагов расстояние, Валья ударом топора снесла голову первому, потом ногой повалила на землю второго – лезвие с чавкающим звуком вошло ему в грудь, и тот умер с гримасой удивления на лице. Третий, к своему несчастью потративший выстрел на убийство женщины, только охнул, когда Валья едва не разрубила его пополам. Те двое, что занимались отъемом ценностей, только-только обернулись – на взгляд потрошителя они двигались медленно, как улитки по стеклу.
- Не смотрите, - прорычала Валья, уворачиваясь от, зачем-то, брошенного в нее меча. У бандитов сдали нервы, и они с криками попытались убежать: одного догнал топор, заставив споткнуться и рухнуть на землю лицом вниз, а второго догнала уже Валья, сбив мощным броском с ног. Дико улыбнувшись, эльфийка вгрызлась в шею человека. Тот пытался отбиваться, хватал за плечи, но только мгновение – ноги дернулись в последний раз и он затих. Валья с трудом оторвалась от жертвы, запрокинула голову и рассмеялась. Кровь стекала по ее подбородку, рубиновыми каплями орошая пожухлую траву и рваный кафтан убитого ею человека.  Застыв на несколько мгновений в такой позе, она тряхнула головой, и с кряхтением поднялась на ноги. Вытирая рот рукавом, она подошла к трупу с ее топором в спине. Вырвав оружие и закинув его на плечо, эльфийка пошла обратно, не обращая внимания на дикие взгляды, то и дело бросаемые на нее спасенными. Прочитать их мысли было легко – каждый думал о том, что с ними сделает эта странная девица. В полной тишине она дошла до тормошащей тело мертвой матери девчушки.
- Успокойте ребенка, - бросила Валья, глядя на крестьян. Одна из них с готовностью вскочила на ноги и аккуратно отвела малышку в сторону, что-то ей нашептывая. Остальные продолжали глядеть на эльфийку. Среди женщин потрошитель заметила совсем древнего старика. Он был ранен, но, судя по повязкам, его ранили несколько дней назад. Закашлявшись, он прохрипел:
- Куда не кинь… - с иронией сказал он. - То Порождения Тьмы, то бандиты, то… - он не договорил, вновь зайдясь в кашле.
- Порождения Тьмы? – Валья насторожилась и подошла к старику. Сидевшие рядом с ним женщины быстро отползли – видимо, вид эльфийки был совсем неприглядным. – Откуда?
- А хрен их знает, - попытался пожать плечами старик, но тугая повязка на плече подобного не терпела. – Куда ты думаешь, все мужики подевались? Сбежали от родных? Ха!
- То есть на вас напали?
- Соображаешь, - протянул он, попытавшись сесть поудобнее.
- Рассказывай, - Валья села перед стариком на корточки и приготовилась слушать.
Тот не подвел – оказалось, что в десятке миль отсюда, на одной из дорог, их атаковал десяток Порождений Тьмы. Крестьяне к подобному были совсем не готовы, но, к их чести, не струсили, а бросились спасать свои семьи. Собственно, почти все мужчины там и полегли – по мнению Эрика (так звали старика). Он сам не отсиживался в тылу и пошел со всеми, но его ранили в самом начале и рана была препаскуднейшая – Валья заметила почернение кожи, сигнализирующее о заражении Скверной. Старик был не жилец, да и сам все прекрасно понимал. 
Получалось, что где-то неподалеку есть ход на Глубинные Тропы. С одной стороны – ей какая печаль? С другой… С другой стороны вырисовывалась крайне интересная картина. По самым приблизительным прикидкам до ее тейга было около трех недель пути через леса, горы и прочие труднодоступные места. По карте же и без оглядки на рельеф местности – по прямой от силы неделя.  Есть ли шанс, что через этот ход можно добраться до убежища? Тропы в свое время соединяли все и вся. Это нужно было проверить, однако, была проблема – спокойно по зараженным Скверной территориям могли гулять только Серые Стражи. Валья не знала, существует ли у нее сопротивление этой гадости после всех экспериментов на том острове и рисковать не хотела.
- Ты что с нами делать собралась? – спросил ее Эрик, выводя эльфийку из раздумий.
- Да ничего, - пожала она плечами и поднялась на ноги. – Ты в курсе, что тебе осталось жить от силы пару недель?
- В курсе, я еще Пятый Мор застал. Мой старший брат воевал с самими Серыми Стражами под Денеримом. Там и погиб.
- Много тогда кто погиб, - Валья уже собиралась уходить, но Эрик окликнул ее.
- Слушай, я все понимаю, но ты можешь им помочь? – он указал здоровой рукой на сгрудившихся вокруг фургона женщин. Они о чем-то переговаривались, изредка бросая опасливые взгляды на Валью. Потрошитель перевела взгляд с них на старика.
- Чем же? Хотя… - она почесала затылок. – Есть тут в миле или двух отсюда деревенька – Большие Бугры. Там людей почти не осталось, зато домов пустых – навалом. Можете пока там переждать. Скажете, что вас Валья послала, там Вьятт и Далин – знакомые мои. А мне, простите, не до вас.
- И на том спасибо, - усмехнулся старик. – И спасибо тебе.

***
Как бы Валья не хотела, а ее дело, разумеется, совершенно внезапно для нее, отнимало кучу времени. Переговоры с Торком, которые для безопасности велись через Марта, удались – и руда пригодилась, и Серых Стражей достать удалось. Причем целых двоих. Мужчина и молодая девушка, на десяток лет младше Вальи. Оказалось: отец и дочь, Витор и Лайла. Витор пошел на это дело – потенциально самоубийственное – из-за Зова, а Лайла… девушка просто не захотела оставлять отца одного и в нарушение всех приказов сбежала вместе с ним. 
В принципе, два Стража всегда лучше, чем один. К тому же двоих Стражей хватило, чтоб остановить Мор – при небольшой поддержке армии Ферелдена и группы верных союзников, но это были несущественные детали. В общем, Валья с легким сердцем отправила их на разведку – в конце концов это была их работа.
Вернулась только Лайла.
Девушка была огорчена, но, к удивлению Вальи, вполне спокойна. Оказалось, что ход то нужного тейга был, что ход этот довольно чистый и Порождений Тьмы там почти не было. Была проблема с боковыми ходами, но она решалась завалом этих самых проходов наглухо. Про отца она отмолчалась, ограничившись туманным «он исполнил свой долг». Валья расспрашивать не стала.
К моменту, когда она решила отправляться в тейг, к ней уже прибилось довольно много людей. По большей части это были те, кого позвали Далин и Вьятт. Всего собралось чуть больше сотни человек – без различия пола, возраста и расы. Людей, конечно, было больше всего, но три семьи эльфов и две гномов-наземников разбавляли людскую компанию. Что было самое главное – так то, что все они были рукастые. Валья сразу сказала, что работы будет много и именно поэтому ее товарищи отбирали – иначе и не сказать – людей на эту авантюру.
Авантюрой это было по той причине, что тейг был заброшен многие сотни лет и менять там надо было практически все. Хорошо, что Бугры зажили второй жизнью – часть людей осела там, отказавшись идти с Вальей дальше, но пообещав всяческую поддержку. Учитывая, что путь был в один конец, эльфийка их даже в чем-то понимала. Следы рыжеволосой эльфийки затерялись на незаметных лесных тропках и никто из жителей деревни – ни старых, ни новых, никогда ее больше не видел.
Долгий год прошел прежде, чем Валья решилась-таки перевезти сына в убежище. Она стремилась создать все условия, при которых ребенку будет тут жить спокойно и мирно. О том, что у Элдена не будет компании, говорить не приходилось – подрастал сын Талайлы, Тирней. Да и ту девчонку, чью мать убили бандиты на дороге – Валья взяла на попечение. Ребенок оказался никому не нужен, а Валья посчитала себя, в какой-то степени, ответственной за ее жизнь. Мия оказалась тихой девочкой, но не лишенная здорового детского любопытства. Вьятт, на которого потрошитель с чистой душой скинула все дела касающиеся обучения (все же столько лет в Круге болтался), нарадоваться не мог на прилежную ученицу.

***
Маг очнулся в темной комнате, где из мебели был только один стул, к которому тот был привязан. Голова кружилась, в горле пересохло. Не так он представлял себе окончание поездки на другой край мира. Его предупредили, что место, куда он поедет, скрыто от чужих глаз, но то, что его вырубят каким-то ядом – было сюрпризом.
Само путешествие было довольно необычным. До Ферелдена ему пришлось проделать скучный путь на корабле, причем само судно было торговое и парню пришлось провести почти все время в трюме рядом с какими-то мешками и бочками. Из Амарантайна его вывезли на телеге куда-то в сторону Денерима, после чего он провел больше трех суток на задрипаном постоялом дворе, питаясь вареным мясом и кислым пивом. Оттуда путь его лежал в деревню в Баннорне, и это должно было стать финалом всего приключения. А там… там он выпил водички у колодца из ведра, заботливо предложенного какой-то милой старушкой, после чего очнулся уже тут, неизвестно где.
Как уже много позже он узнал, передачи необходимых форту ресурсов шли не менее изощренным путем, но уже под землей, Глубинными Тропами. Что же до маршрута по поверхности, то люди Вальи работали ничуть не хуже каких-нибудь орлесианских шпионов или контрразведчиков, умело заметая следы – были среди «не покорившихся» специалисты, которые занимались проверкой «точек», на которые привозили еду, материалы или деньги. Среди проверяющих был даже один маг, который в дополнение всему проверял окрестности магией. Однако наземным путем пользовались редко, а путь под землей Валья с параноидальным упорством забила таким количеством ловушек, что это уже мешало быстрому продвижению транспортов. К тому же, у выхода на поверхность постоянно несли дежурство несколько воинов с простым приказом: если что, заваливать тоннель к такой-то матери.
Глаза не успели привыкнуть к темноте, как скрипнула дверь и в комнату вошла средних лет женщина. В руке она держала диковинного вида лампу, светившую ровным серым светом, из-за чего черты лица ее казались призрачными. Опустив лампу на пол, она приблизилась к мужчине и придирчиво его осмотрела с ног до головы, хмыкнув, когда тот попытался освободиться – привязали его на совесть.
- Так себе смена, - хмыкнула она, проведя рукой по черным, с едва-едва намечающейся сединой, волосам. – Рорик, верно?
Ответить маг не мог, так как его рот был заткнут кляпом, но усиленно закивал и замычал, намекая на то, чтоб его отпустили. Женщина еще раз окинула его взглядом и вышла из комнаты, не закрыв за собой дверь. Через несколько долгих минут она вернулась с новым посетителем – невысокой рыжеволосой эльфийкой. 
- Развяжи его, - глухо произнесла эльфийка. – И оставь нас наедине. Когда я говорила доставить его так, чтоб он не запомнил дороги, я не имела ввиду травить его до потери сознания.
- Зато надежно, - по щелчку пальцев путы упали с рук мага. – Если что – кричи, - женщина вышла из комнаты, качая головой.
- Прошу прощения, мои соратники слегка перестарались, - развела руками эльфийка, прислонившись спиной к стене и скрестив руки под грудью. – Значит ты тот, кого послала мне Амата? Кажется, при тебе должно было быть какое-то письмо…
Мужчина бросил оценивающий взгляд на эльфийку, растирая запястья и разминая руки. Удовлетворившись увиденным, он порылся в своей наплечной сумке и протянул ей запечатанное чарами крови письмо. Если она - та самая, к которой он должен прибыть, печать отомкнется. Говорящая с Небом предупредила его о возможной подставе, впрочем, в свете своего последнего приключения, он считал эти предосторожности излишними.

- Рорик Сванссон к вашим услугам, леди Валья.
Валья взяла письмо в руки, провела пальцем по бумаге, после чего нервным движением надорвала его и вытащила послание. Конверт она небрежно сунула за пояс. Быстро прочитав письмо, она подняла взгляд на мага.
- Имя у тебя не тевинтерское. Что так далеко от дома забыл авварский маг? Я думала, вы вымерли давно, - улыбнулась эльфийка, аккуратно складывая письмо в компактный квадратик. – Ну, Рорик Сванссон, - с наигранным придыханием произнесла она. – Рассказывай.
Маг оскорбленно прокашлялся.
- Да с чего нам вымирать? Да, временами тот или иной оплот прекращает свое существование или подвергается разорению, но в целом мы тихо себе живем, никому не мешаем. Мне, конечно, не повезло, - вздохнул он. - Угораздило еще мальцом попасть к работорговцам. Лет шестнадцать мне было. А как мои магические способности засекли, так более-менее хорошо обращаться стали - ценный товар они стараются не портить. Прислуживал потом одному тевинтерцу как маг-раб, да магократия там только для местных, все кто не тевинтерец - люди второго сорта, а то и не люди вовсе. - Рорик осуждающе покачал головой. - А потом рабство отменили, обязали всех год рабов на жалованье содержать, так тевинтерец мой решил добро нелегально продать, чтобы не платить. Лавочку обнаружили и прикрыли, нас освободили, уж не знаю, что там с магом сделали, но мне повезло: госпожа Максиан заметила меня и предложила работу. 
Аввар поднял голову и пристально посмотрел на эльфийку.
- Подробностей, сказала, мне знать не положено, мол, на месте сообщат. Но сказала, что нужен толковый маг, умеющий и колдовать, и учить других, что я больше не буду рабом, а смогу жить как человек вдали от Империи и ее фанатиков-разикалидов. И предупредила, что это дорога в один конец, и что все будет в строжайшей секретности. Но к чему все эти предосторожности? Говорящая с Небом не похожа на человека, который с улыбкой отправит тебя на плаху, так в чем подвох?
- Подвох… - Валья выслушала мага со вниманием, но от Рорика не ускользнуло то, что предмет разговора ей интересен постольку поскольку. – Да нет никакого подвоха. Что до предосторожностей – это уже не твоего ума дело, но будь уверен: они полностью оправданы. Чем меньше людей знают путь сюда, тем лучше. 
Валья отлипла от стены толкнула дверь.
- Пошли, пройдемся, - она подняла с пола лампу и вышла из комнаты. Маг, с трудом поднявшись на ноги и покачиваясь, как пьяный, вышел следом. Эльфийка терпеливо подождала, когда Рорик хоть немного придет в себя, после чего скривилась и вытащила из кармашка на поясе небольшой флакон с голубоватой жидкостью.
- Выпей, на тебя смотреть тошно, - проследив за тем, как парень осушил флакончик, Валья удовлетворенно кивнула. – Прибавит сил.
Эльфийка повела его коридорами – широкими, освещенными явно магического происхождения камнями, светившимся ровным серым светом. Всю дорогу Валья молчала, только кивала попадавшимся им на пути людям. Те с подозрением косились на мага, но ничего не говорили – было видно, что у каждого из них есть свое дело и это их заботит больше, чем то, с кем идет их лидер.
Вскоре они оказались в большом зале. Углы его тонули в полумраке, у дальней стены горела огромная, в два человеческих роста, печь. У самой печи стоял длинный каменный стол и несколько стульев – к счастью, деревянных. Причем в отличие от стола, который был ровесником этих стен, стулья, шкафы и тумбы, расставленные по углам, были словно бы только что сделанные. Даже запах смолы еще не до конца выветрился.
- Этот зал будет твоим местом работы до конца твоих дней. Или до тех пор, пока я не решу, что твои услуги больше не нужны, - она села во главе стола, указав на место по ее правую руку. 
Кто-то предусмотрительно накрыл то ли поздний обед, то ли ранний ужин: тарелка с кусками тушеного мяса, половина круглого хлеба только что из печи, кувшин вина, по-видимому, и два стакана. Кормить, похоже, планировалось только гостя.
- Ешь, - бросила Валья, наливая себе и Рорику вино. – Какой магией владеешь? С демонами бороться умеешь?
- Благодарю, - Рорик осмотрелся и притянул к себе миску и хлеб. - Шаман меня больше духовной магии учил: целительство, воодушевление и тому подобное. Но и стихийной не брезговал, и тевинтерец больше требовал, чтобы я сжигал или убивал электричеством ему неугодных. - Мужчина слегка нахмурился, видимо, убивать он все же не любил. - С демонами у нас каждый умеет бороться - тут самое главное знать, что представляют из себя разные духи и демоны, что им нужно, на что способны. Что бы там о себе не воображали имперские демонологи, они похожи на детей, которые пытаются веретеном забить гвоздь, - без всякого хвастовства отметил аввар. - Даже если рассматривать созданий Тени как врагов - чтобы активно противостоять противнику, нужно его хорошо знать. Все его пристрастия и слабые места. В этом нашим авварским магам нет равных. Только некоторые, вроде Говорящей с Небом, хорошо разбираются в детях Тени. - Рорик прервался, наворачивая мясо и хлеб. Похоже, он здорово проголодался.
- Я знакома с умениями Аматы, - Валья отпила вина, отставила стакан и откинулась на спинку стула. – Ты сам когда-нибудь сражался с тварями Тени? Мой сын, возможно, маг. К сожалению, - эльфийка скривила губы. - Поэтому мне надо, чтоб он смог за себя постоять. В любой, - она подалась вперед, едва не сбив стакан на пол, – ситуации. Чтоб никакая тварь из Тени не смогла его обмануть, подчинить или сожрать. Собственно, вот это и будет твоей основной заботой – учителей у него и других детей достаточно, но вот магов мало. 
Рорик кивнул, отхлебывая вина.
- Тогда тебе не найти учителя лучше авварца. Чтобы успешно противостоять одержимости или коварству иных из существ Тени, мало уметь швыряться огнем или бить электричеством. Нужно понимать их природу, разгадывать их уловки, уметь повернуть их мотивы в нужное русло. Я могу всему этому научить, да. Для того, кто успешно постиг природу детей Тени, они будут не более опасны, чем для тебя - твой топор. - В голосе мага послышались едва уловимые нотки одобрения: он вырос среди могучих воинов и по достоинству оценил и грозное оружие, и тренированное тело хозяйки. В ее мастерстве сомневаться не приходилось.
- Хорошо. Надеюсь, ты будешь учить так же складно, как рассказываешь. Доедай и пойдем, покажу тебе место, где ты будешь жить. Ах да… - она коротко хохотнула, поднялась из-за стола и со слегка глумливой улыбкой произнесла: - добро пожаловать в Святилище. 

***
Урок подходил к своему логическому завершению. Элден учился концентрации и у него вроде даже что-то получалось, но для пятилетнего ребенка все равно было все очень сложно. К тому же, занятия с Рориком выпадали на вечер, после основной учебы. Да, доставалось ему меньше остальных – ту же Мию учителя мучили гораздо больше просто в силу возраста. К тому же Тирней – его верный товарищ и по учебе и по играм – сейчас был где-то в другом месте, наверно, со своей матерью.
- Не получается, - вздохнул Элден, насупившись и исподлобья глядя на проклятое яблоко. Фрукт словно бы издевался над малышом и не желал того, чтоб на нем концентрировалось чье-либо внимание.
- Ты пытаешься приковаться насильно, - мягко сказал Рорик, присаживаясь рядом и беря многострадальное яблоко в руку. - Чем больше ты думаешь о том, что нужно видеть только лишь яблоко - тем больше хочется отвлечься на что-то другое. Концентрация - это не разящее копье, это поток воды. Направленный поток воды. Она течет свободно, но в нужном тебе направлении. Так и с мыслями. Не пытайся преодолеть предмет, изучай его. Рассмотри каждую прожилку, каждый изьян, каждую черточку. Прочувствуй его. Не думай о том, что все остальное должно перестать существовать, не думай о том, что тебе нельзя думать о чем-то другом. Просто изучай яблоко. Попробуй познать его сущность через изучение. Если уделишь ему достаточно внимания, сосредоточение придет само собой.
Учитель снова положил наливной плод на стол и отошел в сторонку. В идеале ему предполагалось пытаться нарушить концентрацию ученика, чтобы проверить его умение сосредотачиваться и погружаться на прочность, но пока до этого было еще далеко. И все же он стал наготове и приготовился продолжить урок.
- Ну, приступай.
Элден еще раз вздохнул, взлохматил волосы и уставился на яблоко. Какое-то время ничего решительно не менялось – фрукт оставался все таким же скучным и обыденным, как и всегда. Но постепенно все началось меняться. Он и сам не заметил, как исчез шум, и все остальное вокруг. Мебель, стены - все вдруг как будто сдвинулось за пределы его поля зрения. Было лишь яблоко: спелое, с плотной желто-зеленой шкуркой. Черешок был сломан почти у самого основания, небрежно, так, что почти разделился пополам. Сейчас Элден не видел ничего, кроме плода – все остальное исчезло, отступив за туман. 

Внезапно краем глаза Элден засек движение. Он попробовал заставить себя забыть о нем, но сознание забило тревогу - и концентрация вдруг нарушилась. Учитель Рорик, который двигался в сторону, глядя на мальчика, остановился.
- Вижу, у тебя почти получилось, - похвалил он ученика. - Но нужно научиться сохранять концентрацию, даже когда что-то вокруг происходит. - Маг деликатно умолчал о том, что настоящее умение сконцентрироваться будет только достигнуто тогда, когда можно даже реагировать на происходящее, не прерывая сосредоточения на заклинании или объекте. Всему свое время, начинать надо с малого, рассчитывая возможности ребенка. - Но это дело практики. Главное, что ты сумел поймать момент и прочувствовать, как это делается. Попробуем еще?

- Я устал, Рорик. Давай погуляем? Наружу выходить нельзя, но хотя бы по крепости походим? – Элден настолько загорелся этой идеей, что мигом забыл и про яблоко и про все те правила этикета, которые в него вложили учителя.
- Ну, учитывая твои сегодняшние достижения, - Рорик сделал серьезное лицо. - Думаю, текущий урок усвоен с блеском. Давай погуляем, и заодно я расскажу, как ты хорошо справился на этом занятии. - Маг улыбнулся мальчику. У его ученика явно были способности, хоть пока что сама магия никак не проявлялась. Но всему свое время.
Элден, опасаясь, что учитель передумает, быстро убрал учебные принадлежности и вслед за магом вышел из комнаты, притворив за собой дверь. К вечеру жизнь в этой части форта стихала – жилые комнаты находились на среднем ярусе, в центре крепости, когда как Валья с сыном обитали в отдельном крыле – самом защищенном месте. Да и вообще сюда мало кто заглядывал – просто потому, что делать тут особо было посторонним нечего. Кроме них тут жила Талайна с сыном и Мира, да Вьятт занимал небольшой, но уютный кабинет.
Старик как раз шел к ним на встречу – в руках он держал какую-то книгу, которую умудрялся читать прямо на ходу. Света ему вполне хватало –  над его левом плечом завис магический огонек. Он едва не врезался в Рорика, но Элден успел предупредить столкновение, позвав:
- Дед Вьятт!
- А, малыш Элден! – старик мигом отвлекся от чтения и улыбнулся. – Что, собственно, так рано сегодня? Обычно вы позже заканчиваете, - он слегка нахмурился и перевел взгляд на Рорика.
- Я со всеми заданиями справился и мы решили погулять, - Элден, напротив, был в прекрасном расположении духа. – А мама где?
- Мама твоя сейчас занята. Она… - Вьятт на мгновение замялся и отвел взгляд, – работает, да. Лучше об успехах Элдена мне расскажи, - он вновь посмотрел на Рорика, на этот раз благожелательно.
Рорик приосанился, гордый за своего ученика.
- Мы осваиваем умение сосредотачиваться. Элден сегодня на удивление быстро сумел сконцентрироваться, мы в свое время часто отвлекались, - маг смущенно улыбнулся, а потом горделиво кивнул на мальца. - В общем, самый главный рубеж преодолен: достигнут тот уровень концентрации, который я называю естественной. Теперь надо практиковаться и совершенствовать навык. Пригодится потом, когда в пылу битвы надо будет и магию творить, и под меч не попасть. Не говоря уже об умении противостоять иллюзиям духов.
- Валье об этом не говори, - доверительным шепотом произнес Вьятт, не по возрасту сильно сжав плечо Рорика. – Она видит своего сына воином, а не «посмешищем в юбке». Ладно, идите, гуляйте молодые люди, - старик потрепал Элдена по голове, взлохматив его волосы, и пошел дальше, вновь принявшись за чтение.
Элден повел Рорика дальше. В конце коридора их ждала лестница вниз – это был один из двух путей из этого крыла, причем эта лестница миновала средний и нижний этажи, ведя сразу к тоннелям и выходу на Тропы. Конечно, выход этот был закрыт почти все время и вход на Тропы был разрешен только во время начала и окончания работ, но все равно мальчику было очень интересно посмотреть на то место, про которое Валья рассказывала, как про «очень страшное».
- Элден, что ты тут делаешь? – раздался голос за их спиной. Позади них стояла Валья, мягко улыбаясь, глядя на сына. Мальчик отпустил руку Рорика и подбежал к матери, тесно прижавшись к ней. Эльфийка погладила сына по голове и посмотрела на мага. – Рорик, объяснишь? – спросила она, ласково поглаживая волосы сына.
- Мы с успехом закончили сегодняшний урок и решили прогуляться, - улыбнулся Рорик. Вид Вальи напоминал ему воинов из родного племени, хоть она и была эльфийкой. - За старания нужно поощрять, это стимулирует больше стараться в будущем. Я присматриваю, чтобы не было неприятностей, Танцующее Пламя, если бы мы что-то заметили подозрительное - тот час бы вернулись и сообщили в оплоте.
- Возвращайтесь обратно. Тут небезопасно, - Валья отпустила сына и отступила от него на несколько шагов, отвернувшись.
- Мама, у тебя опять приступ? – обеспокоенно спросил мальчик, не делая, впрочем, попытки подойти. Он знал, что если мама начинает себя вести так, то лучше делать так, как она сказала.
- Скоро пройдет. Скажи Вьятту, чтоб он приготовил микстуру, как обычно. Давай, иди, - она повернулась и Рорик вздрогнул – лицо эльфийки побледнело; желтые глаза горели потусторонним огнем; острые, неэльфийские зубы блестели в неверном свете факела.
- Рорик, пошли, - Элден, казалось, был не сильно напуган видом лица Вальи.
Они поднялись по лестнице на несколько ступенек и услышали дикий, звериный рев из-за закрытой двери.
- Мама… она болеет, - сказал мальчик, опустив взгляд и с преувеличенным вниманием рассматривая носки своих ботинок, будто бы было в чем-то виноват перед молодым магом. – А почему ты ее называешь Танцующее Пламя?
- Потому что она - Танцующее Пламя на Курганах Своих Врагов, - с улыбкой пояснил Рорик и взял малыша за руку. - Некоторые духи ее любят, и вьются вокруг нее. Каким-то из них нравится ее сила, каким-то - упоение битвы... Когда научишься хорошо концентрироваться, сможешь тоже их видеть. Не глазами, конечно. - Маг повел ученика дальше к жилым помещениям. - Если мама сказала ей не мешать - нужно выбрать другое место для прогулки. Можем взять твоих товарищей, если хочешь, - предложил маг, подумав, что общение со сверстниками поможет молодому человеку забыть о неловкости. Сам он "приступы" Вальи чем-то ужасным не считал, у воинов были свои пути, отличные от путей магов. И это было в природе вещей.
- Давай, - Элден несмело улыбнулся. По дороге к жилым комнатам они успели нагнать Вьятта и передать ему просьбу-приказ Вальи. Тот покачал головой, но пошел обратно к себе в кабинет.
- Мия, наверно, еще занимается, - вздохнул мальчик, подходя к залу, в котором проводились групповые занятия для всех детей. – Зато Тирней наверняка скучает! – добавил Элден со слабой улыбкой. Рорик улыбнулся в ответ, толкнул дверь и, пропустив ребенка вперед, вошел в зал. Ему стало тут нравиться – надежные люди, хорошая работа и безопасность. Что еще нужно?
 

Hide