ФРПГ "Чуть ближе к небесам"

Dmitry Shepard · 15 марта, 2019

Показать контент

11 июля 1923 года, собор Святого Петра, Рим, Италия.

Архитектор Донате Браманто, составляя подробный и детальный чертеж базилики, знал, что не увидит свой проект, свое "дитя", законченным, слишком уж коротка жизнь человеческая. Но это горькое знание не сломило его, а лишь подстегнуло к размаху, который термин "дерзновенный" даже не начинал описывать. Комплекс архитектурных чудес, носящий название собора Святого Петра, был задуман как олицетворение триумфа веры над любыми препятствиями и невзгодами, как монументальный символ торжества Господа над силами Зла. Что ж, спустя двести пятьдесят лет верующие со всего мира, глядя на собор снаружи и изнутри, могли с уверенностью сказать: "Да, это действительно божественно прекрасно!". Рафаэль и Микеланджело оставили частицы своего гения на расписных фресках, скульптурах и барельефах, направляя и вдохновляя сотни иных художников и скульпторов, задавая им планку качества, в точности, как дирижер ведет весь оркестр. Или полководец свою армию.

Однако, людям, прибывшим в город жарким июльским днем, распростершим над ними бесконечно чистую синеву неба, которую не дерзало нарушить ни одно, даже самое крошечное облачко, собор Святого Петра показали совсем с иной стороны, не той, парадной, видимой каждому.

Показать контент

Всех и каждого из них радушно и заботливо встретили представители Инквизиции еще по прибытию в Рим, неважно, каким путем они добирались и сообщили о маршруте заблаговременно или нет. Всех и каждого доставили в один из стандартных домов Инквизиции, разве что, отличавшихся чуточку большим качеством и количеством убранства, чем их братья-близнецы из Лондона и меньшим количеством этажей. И наличием внутренних двориков с детьми, зеленью и фонтанами, с трех сторон защищенных стенами самих жилых блоков, словно хрупкий цветок жизни сильными ладонями воина. И даже дали три часа на отдых и приведение себя в порядок перед встречей с Его святейшеством, Урбаном Пятым.

Ровно через три часа к зданию, вызвав настоящий ажиотаж среди местных мальчишек, подкатили два электромобиля.

Показать контент

Места на заднем сиденье хватало на троих человек обычной комплекции, передние же два места были заняты суровыми немногословными мужчинами, не скрываясь носившими на лацканах своих пиджаков или поясных ремнях инквизиторские инсигнии.

Кавалькада (если можно было так назвать пару автомобилей) проследовала по улицам, постепенно заполнявшимся предвкушающим вечернюю прохладу людом, в направлении собора Святого Петра, но свернула на неприметную улочку задолго до того, как широкий проспект мог бы привести их на площадь, носящую то же название, что и сам собор. А потом и вовсе без лишней помпы въехала в какой-то дворик, ворота в который без вопросов открыли бдительные и вооруженные пистолетами-пулеметами люди. Въехала, чтобы сходу нырнуть в тоннель, ведущий под землю. Солнечный свет сменился искусственным электрическим светом плафонов под потолком. Тоннель, широкий и чистый, имел свои ответвления, показывая широкую и разветвленную сеть подземных сооружений, однако, водитель головной машины игнорировал любые повороты, продолжая двигаться прямо и, спустя пару десятков минут, привез своих пассажиров в просторное помещение, обстановка в котором резко контрастировала с серым бетоном стен, виденным всю дорогу.

Показать контент

Здесь также присутствовала вооруженная и бдительная охрана, под предводительством ничуть не уступавшего всем уже виденным мужчинам в суровости начальника.

Показать контент

- Паоло Мальдини, Инквизитор четвертого ранга, - представился он, оглядывая по очереди всех, выбиравшихся из машин. - Прошу идти за мной.

Также богато украшенные лестницы с мраморными ступенями и коридоры, выложенные мраморными же плитами с выстланными поверх мягкими и дорогими даже на вид коврами, вели дальше, вглубь комплекса, который мог (а может и нет), скрываться под собором Святого Петра. Судя по тому, что по пути им никто не встретился, маршрут движения не просто был продуман заранее, но и очищен от любых потенциальных свидетелей. Конечным пунктом назначения стала хорошо обставленная гостиная. На столике гостей уже дожидался поднос с чаем и сладким печеньем. Не была забыта и ваза с фруктами: яблоки, апельсины, груши.

Показать контент

Из окон открывался вид на парковую лужайку, огораживавшая которую кирпичная стена почти терялась за росшими на ней зелеными лозами, видимо, за время пути гости Папы Римского успели покинуть подземелье и теперь, географически, находились на уровне первого этажа.

- Его Святейшество примет вас через двадцать минут, в своем кабинете. Пока прошу подождать здесь, - несмотря на вежливые слова и приятный баритон, властный холодок в голосе мужчины самым явным образом заявлял о том, что это не та просьба, которую можно отклонить. Коротко поклонившись, мужчина вышел за дверь, оставив гостей Папы Римского присматриваться к окружению и друг другу. Или просто пить чай, пока не позовут.

Hide

Гости Небесного Города:

1. Julia37 - Мортимер и Морин Смиты.

2. Nevrar - Освальд Итан Вуд.

3. Marikonna - Карла ди Фогна.

4. Meshulik - Николя Буджардини.

5. Stormcrow - Рафаль Солейн.

6. Rei - Алука Шеор.

Мастерские НПС:

1. Беатрис Блэк.

Дорогой приключений

Правила по прокачиванию характеристик

Квесты в Санктуме

Получение сведений в библиотеке

Арсенал Санктума

Бонус мастерской Санктума

Дайсрум

Изменено 17 января, 2022 пользователем Dmitry Shepard

Meshulik · 5 мая, 2019

Неизвестно, по поводу чего Николя расстроился...

Показать контент

Но все же не стал спорить. Все его красноречие иссякло на какие-то внутренние диалоги с самим собой. Какая разница, где спать, если спать не хочется?

- Конечно, - промямлил он, сползая с подоконика и оборачиваясь, словно в плед, в трофейное одеяло. - Антидемонический амулет мне не удался, я бы воздержался повторять этот опыт. По крайней мере в ближайшее время. Сложная артефакторика... - он поморщился. - Не для нашей неприкаянной жизни сейчас, сеньорита. Но я приму к сведению ваши советы. Доброй ночи, сеньорита Беатрис. Благодарю за эту беседу. Обращайтесь за любой помощью. Зачем-то я тут есть... в конце концов.

Изменено 5 мая, 2019 пользователем Meshulik

Dmitry Shepard · 5 мая, 2019

Неизвестно, по поводу чего Николя расстроился...

Но все же не стал спорить. Все его красноречие иссякло на какие-то внутренние диалоги с самим собой. Какая разница, где спать, если спать не хочется?

- Конечно, - промямлил он, сползая с подоконика и оборачиваясь, словно в плед, в трофейное одеяло. - Антидемонический амулет мне не удался, я бы воздержался повторять этот опыт. По крайней мере в ближайшее время. Сложная артефакторика... - он поморщился. - Не для нашей неприкаянной жизни сейчас, сеньорита. Но я приму к сведению ваши советы. Доброй ночи, сеньорита Беатрис. Благодарю за эту беседу. Обращайтесь за любой помощью. Зачем-то я тут есть... в конце концов.

Беатрис отнесла расстройство Николя на счет проваленной работы, а не свой (проницательность - провал) и сочувственно улыбнулась.

- Ну что вы такое говорите, Николя, в самом деле. Вы здесь много зачем, как человек, а не как...как функция, - горячо заверили Николя в его полезности за пределами дара артефактора. - Надеюсь, в Санктуме найдется мастерская, достойная ваших умений, Николя, - проникновенно добавила Беатрис. - И добрых снов вам. Обращайтесь ко мне без колебаний, если захотите поговорить еще.

Изменено 5 мая, 2019 пользователем Dmitry Shepard

Meshulik · 5 мая, 2019

Где он спал - осталось неизвестным, но совету чересчур заботливой сеньориты Беатрис он так и не последовал. Проспав где-то, неизвестно где, до часу ночи, он внезапно проснулся. И вскоре Николя втащил на крышу матрас, подушку, одеяло и свой сундучок. В комнатах ему не спалось. А на крыше он хоть и не смог уснуть, зато занялся привычным делом. Шесть часов кряду что-то мастерил. Разумеется, к всеобщему подъему он страшно не выспался.

Изменено 6 мая, 2019 пользователем Meshulik

Marikonna · 6 мая, 2019

Катания, конец февраля 1905 года.

Душно.

Трудно дышать.

Тяжело.

Руки и ноги больше не двигаются, они бессильно повисли, плотно зажатые между пластами воды.

Вода. Кругом одна вода, густая, душная, тяжелая, в целом мире нет больше ничего, кроме этой воды.

Не видно темного неба и предрассветных звезд на нем, береговой линии ионического моря, подсвеченной далекими городскими огнями.

Дна тоже не видно.

Только темнота. Обволакивающая, тянущая, завораживающая. Впереди, перед открытыми глазами, только темнота, впереди, перед целой жизнью, только темнота.

Нет ничего, кроме темноты. И бесконечной, безмерной усталости.

Вода залилась в рот, сплошной тяжелой рукой пытается забраться в легкие, но спазм сжал горло, почти намертво, не давая дышать, и вода остановилась.

Что она делает здесь?

Ах да, она пришла к морю, чтобы смыть кровь. Много, много крови. Изношенное, изорванное платье, насквозь пропитавшееся кровью, осталось валяться на берегу.

Она зашла в воду и поплыла.

Плыла долго, так долго, насколько хватило сил. Потом силы закончились. Совсем, их не осталось ни на сопротивление, ни на мысли, ни на страх. Тело повисло в воде, отдалось ее воле, слишком легкое, чтобы утонуть, слишком тяжелое, чтобы всплыть.

Когда кругом нет ничего, кроме темноты, то и бояться нечего.

«Я с тобой еще не закончил».

Чей это голос? Такой знакомый, такой близкий. Такой чужой и далекий.

«Господь не прощает самоубийц».*

Ненавижу тебя. Ненавижу твой голос, ненавижу твое имя, ненавижу твоего Бога.

Тело бесконтрольно вздрагивает, оно хочет дышать. Но сознание заволокло темнотой, оно слышит голос человека, людей, двоих разных, которые далеко отсюда.

Это был первый раз, когда он обратился к ней на «ты». Смертельно вежливый до самого конца. До бесконечной боли, от которой некуда деться, невозможно кричать, невозможно дышать. В точности как другой, которому она безгранично верила, бесконечно любила, у которого искала спасения. Молила о прощении, о помощи, о понимании. Скрывала, чтобы не запятнать. Безупречный, непроницаемый, чистый. Блестящий в обществе. Кажется, он даже не посмотрел, куда именно идет паром, на который купил только один билет, главное – подальше отсюда. Главное, чтобы никто не узнал.

Билет и старое платье, к которому она сама бы не прикоснулась брезгливо еще совсем недавно. И больше ничего.

Никто не узнал.

Только Бог все знает, все видит, все слышит.

И ничего не делает.

Его здесь нет, есть только вода.

«Я с тобой еще не закончил».

Тело снова вздрагивает, несмотря ни на что, оно хочет жить.

Вода не заливает легкие, не тянет вниз, не принимает жертву.

Несуществующий Бог уже забрал у нее одну жертву сегодня. Маленькую девочку, не больше половины локтя, всю синюю и в крови, она тоже не захотела дышать. Тело, измученное голодом и побоями, синяками и шрамами, избавилось от того, чего не могло больше вынести. Долго, до содранных в кровь ногтей, до изуродованных землей пальцев, голыми руками, она копала маленькую могилку. Ни крещения, ни отпевания, ни имени, ни креста.

Зачем это все? Если Бога нет.

Закопала и пошла, поползла к морю.

Но вода не принимает жертву.

Она относит изможденное тело к берегу, больно ударяет о холодные камни, мягко отталкивает от себя. Зимнее море куда теплее берега. Оно накатывает иногда, волнами, согревая и шепча о жизни. А холодные камни избавляют от спазма.

Дыши.

Сквозь шум моря и далекие отзвуки пробуждающегося города слышится тихий хрип.

«Я с тобой еще не закончил».

Hide

*

Глаза открылись за полчаса до дежурства.

Было очень душно, нужно было срочно выйти на воздух.

Тихо, чтобы никого не разбудить, Карла вышла в коридор, махнула рукой Рафалю, сидящему на диване с четками. Хотела пойти дальше, на крышу, но передумала - свернула в ближайшую пустую комнату, в которой вообще не было окон. Предрассветный ветер без всякого смущения гулял по всему пространству, ограничиваемый только голым бетоном. Пару минут она просто стояла, опершись руками на подоконник, глядя на сумеречный Город, над которым едва-едва зарождался рассвет. Потом обшарила карманы и выудила сигарету.

Чистый воздух разбавился запахом дыма.

Stormcrow · 6 мая, 2019

Самое неблагодарное дежурство - предпоследнее, когда рассвет уже рядом, первые ласковые пальчики солнца касаются деревьев, зданий. Когда в соседних комнатках сладко посапывают люди, а эта атмосфера умиротворения крадётся к дежурному сквозь трещины в стене, стелется из коридора, манит соблазнительным предложением отдаться ей на пару часов. Погрузиться в негу. Может, ещё приснится вкусное джелато? Или эклер? Лавандовый. Да, лаванда бы очень кстати.

Но нельзя. Сиди и страдай. Без эклеров. Не спи.

Тихо проскользнула Шляпка. А как же сладкая атмосфера, сон, эклеры и джелато?

Хм. Дежурному не стоит оставлять пост. А вдруг она что-то почувствовала?

Волк тихо скользнул следом за оперативницей.

Курит.

- Всё-таки без эклеров... - пробормотал маг. - Не спится? Или просто сигарета хорошая?

Изменено 6 мая, 2019 пользователем Stormcrow

Marikonna · 6 мая, 2019

Тихо подкрался. Или просто она не следила?

- Всё-таки без эклеров... - пробормотал маг. - Не спится? Или просто сигарета хорошая?

Карла хмыкнула, вспомнила про хорошее вино.

- Просто рано встала, - затянулась, помолчала немного - скоро моя очередь.

Город просыпался медленно, шелестя зеленью, усыпляя спокойствием. Голоса двоих отдавались эхом от пустых стен.

- Как дежурство? После вчерашнего? - легкий прищур уставился на сангвинара, специализирующегося на спаивании девушек, - сегодня, кажется все спокойно пока.

Stormcrow · 6 мая, 2019

- Как дежурство? После вчерашнего? - легкий прищур уставился на сангвинара, специализирующегося на спаивании девушек, - сегодня, кажется все спокойно пока.

В ответ ей достался безмятежный взгляд янтарных глаз, которыми она давеча восхищалась.

- Спокойно. Ничего подозрительного. То ли мы нейтрализовали группу, которая контролировала этот округ, то ли это патрулируемая зона. Не знаю, сколько здесь всего живёт душ, но меня настораживает, что мы никого больше не встретили.

Marikonna · 6 мая, 2019

Словно отчитался перед начальством, серьезный такой. Не проснулся ещё, наверное, или неудобное дежурство так действует.

- Место само по себе странное, все настораживает, - Карла пожала плечами, - может, проводница так провела. А может, все ещё впереди...

Задумалась, посмотрела на четки в левой руке. Потом в безмятежные янтарные глаза.

- Хотела спросить, как твоя голова. Моя вчера сильно ворчала на сидр, - хмыкнула, затянулась ещё, - но все равно это лучше, чем когда снятся сны.

Stormcrow · 6 мая, 2019

В некотором роде начальством он её и считал. В числе других ипостасей. Но все - в шляпках.

Проводница... Прекрасная и опасная. Вопрос времени только, когда она захочет опробовать свои чары. Особенно на инквизиторе и экзорцисте. Пальцы замерли на крупной бусине и заскользили дальше. Они оба опасны для неё, но ведь тем притягательнее вызов, не правда ли?

- Моя была в порядке. То ли привычка к алкоголю, то ли не твой напиток. Надо будет быть осторожнее с дегустациями местного алкоголя. Неизвестно, как оно на нас будет воздействовать. - Щёлкнул пальцами. - Закуска! Мы же без закуски были.

Задумчиво следил за сизым дымком, танцевавшим с её пальцами.

- Плохо спится обычно? - негромко спросил маг. - Или только сегодня?

Marikonna · 6 мая, 2019

Ветер заглянул в проем, снес дым чуть в сторону, внутрь комнаты. Карла развеяла его рукой, чтобы не пошел на Рафаля и дальше, в коридор. Присела на ту часть бетона, где должен был быть подоконник. Почти высунулась в окно. Как будто надеялась, что Город сам подскажет все ответы, вот-вот прошепчет на ухо, стоит только прислушаться.

- Может и не мой, - точно прислушалась, или просто замолчала ненадолго, - может и закуска.

Вынырнула обратно, стряхнула пепел, затянулась. Говорить или нет?

- Последнее время, - неопределенно ответила она, - эти черные конверты, наверное, всех выбили из колеи. Тебя тоже? - Черные глаза смотрят прямо, открыто, спрашивают. Они так же еще не проснулись, они еще где-то наедине с морем.

- Раньше тоже случалось, но редко - стоит вымотаться на работе, и ничего не снится. Или снится работа, - хмыкнула, - граппа помогает. И ей закуска не нужна.

julia37 · 6 мая, 2019

Часть первая, где все делают вид, что пришли пить чай. 16+

Небесное время: 23:30

Плоская крыша высотного дома, наконец, погрузилась в тишину, утонула в черных объятиях ночи. Мортимер согласно покачивал головой. Освободили от дежурства? Прекрасно. Он и правда устал.

Где будет спать? Да где угодно. Только вот немного освежится в ванной комнате, пока есть такая возможность. И пока коллеги ходили туда и сюда, пока устраивались ко сну, пока притомившаяся Морин, принесшая ему радостную весть, задремала на своем месте, как-то так получилось, что освежившийся инквизитор прошел по коридору совсем в противоположную от спален сторону.

Зачем он вернулся сюда?. Почему так жгло его любопытство? Или это было что-то другое?.. Британец убеждал себя, что это только оно.

Мортимер шел медленно, ориентируясь на смутный в ночи силуэт недалеко от края.

Почти ничего определенного, лишь контуры могучих крыльев, залитых чернотой, и поверх, словно праздничный пирог, слегка политых лунным светом. А вот и беспокойный хвост, вторгающийся в раздраженное воображение едва ли не легче полной наготы. Конечно, было бы разумнее уйти.

Безопаснее было б заняться чем-нибудь другим, но любопытство, ужаленное волшебным словом "Пандемониум" и тысячей других вещей все равно не позволило бы ему уснуть.

В голове вдруг само собой возникло:

То явится,

то скроется в тенях,

То вдруг сердита,

то опять игрива,

Над озером

блуждая в небесах...

На этом поэтическая мысль застопорилась, потому что коварный остроконечный хвостик будто бы нарочно указал прямо на него, как бы обличая.
Мортимер тактично кашлянул, обнаруживая свое присутствие, если, конечно, его не услышали уже давно.
Весьма вероятно, учитывая весьма слабые для инквизитора навыки скрытного перемещения.
- Не помешаю? - вопросил он, уверенный, что нет.
Его, может быть, даже ждали тут. Чтобы отточить пару острот или соблазнительных двусмысленностей. Что ж, он не станет возражать, даже напротив.

Звук, поднятый из груди ради обмена колкостями, иными духовными материями, смешался с тонкой завесой невидимых капель, опустившихся или же поднятых с небес в сложном, загадочном даже для них круговороте, прохлада с привкусом скорого дождя. Луна посеребрила, облагородила и приглушила видение, отметив на нём свет и тьму, словно бы она сама была матерью для дочери, силуэт которой прорисован тонким грифелем на чернильной доске.

Разумеется, она слышала, но не отзывалась. Манила, но оставляла лазейку уйти, завидев путь к преисподней... чтобы затем лишить возможности обвинить во всём только магию. Замысел Господа был куда хитрее примитивных догм.

Ведь он создал Женщину.

– Мне говорили, в ваших городах теперь звёзд не видно, – это называлось световым шумом, и в желании обезопасить тёмные улицы, люди зажигали фонари и гасили небесные светила. Так Свет лишал людей изначальной истины, ослеплял, но здесь, в Небесном Городе, всё было правильно. – И что вы мало спите.

В состоянии покоя натруженные дневным перелётом и солнцем крылья растянулись вольготно, расслаблено, ведь не было стен и не было над головой преграды. Лишь немного обернувшись, так что на белую и чёрную половины поделилось лицо, на наивном лице изогнутой линией проявилась внутренняя лёгкость, невинная смешливость нрава.

Лотос, плывущий по водам вечной реки.

– Моё присутствие снова не даёт вам уснуть, лидер?

Возможно, лидер.

Опасная скользкая дорожка. Кому, как не инквизитору, знать об этом. Тем опаснее, чем лучше искушение замаскировано под добровольное решение. Мортимер много знал о них, о таких, как это необыкновенное создание. Прилагал много сил, чтобы знать ещё больше.

Теперь перед ним вольготно расположилась прекраснейшая из дилемм, распушив свои великолепные крылья.

Поступить так, как велит знание, и так никогда и не узнать больше, или... ради преумножения знаний попрать то, что уже известно? Что же делать?..

Мистер Смит самонадеянно считал, что до определенных рубежей искушению допустимо и поддаться. Если, конечно, держать разум холодным.

- Боюсь, что так. - он горестно вздохнул, не менее ее поднаторевший в искусстве лести. - Справиться с собой нет сил.

"Дракона взлет и феникса паренье.."

К счастью, это - по глазам не прочитать. Втайне самодовольный британец... пописывал стишки, о ужас! Уже лет десять. Иногда.

Последние сутки от передозировки вдохновения кружилась голова.

Осторожные шаги по крыше. Сел неподалеку, чтобы смотреть туда, куда направлены бесовские глаза.

- В больших городах звёзд и вправду не видно. - вполне обычной прозой сообщил он, глядя перед собой. - Но я вырос в таком месте, где звёздам ничего не мешало смотреть вниз.

Ах, зачем так далеко? Она может не расслышать в этой сквозящей тишине, без ссор соседей, воплей перворожденных? Здесь загадка, тайна, обман в каждом камне. Пока не тронешь – будут молчать. Зачем так невежливо далеко, господин с инсигнией, укрыв правду ладоней в блестящие ткани.

– И где же прошли первые шаги? – любопытствует госпожа, невольно отзываясь на тонкую серу, на человеческий порок истомой ожидания. Однако сейчас не светилу над головой внимание, а безраздельное к собеседнику, горсть пепла в нём как тайная нота вина, но это лишь намёк, предположение из декандера, но никак не живой вкус на губах. – Манеры и образованность человека, скорее, городского...

Плеть, однако не та, что приторочена к поясу, подняла горсть пыли в чистейший воздух, ведь это воспоминание, аномалия, и вот вам краски, сын Адама, которыми сплетете выдумку или правду, только бы заполнить собой мысли, нахальство у вас определенно в крови...

И это сладкое, прекрасное желание выгоды.

Вот что роднит их более внешних атрибутов.

Зов крови, крылатая госпожа? Терпкий знакомый аромат. Винный букет, оценить который может не каждый. Он все ещё гадал, чует или нет?

Оперся на ладонь, предусмотрительно затянутую в перчатку, склоняясь немного ближе, частично искупая вопиющую невежливость своего положения в пространстве. И даже поймал взгляд. Ненадолго. С улыбкой вернулся к созерцанию звёзд.

- Манеры - лицо джентльмена. - слишком трудно удержаться от подходящей цитаты, которая уж и не помнит, откуда.

Кажется, он пришел сюда в надежде задать вопросы, а не отвечать на них. А впрочем, почему бы и нет?.

- По воле Господа.. - и кое-кого ещё. По правде говоря, много кто ещё вмешался в проявления господней воли. Целая толпа. - ..я родился в необыкновенном месте под названием "Королевский заповедник магических растений".

Блеснули в лунном свете в улыбке зубы. Вторила на поясе инсигния.

- Цветочки, высаженные там, обладают правом и возможностью получать самый высококвалифицированный присмотр.

Он помолчал немного, боковым зрением и слухом улавливая движения коварного хвоста во тьме.

- А где произрастала ты?

О, сын поверенного садовника самого Короля? Или вновь Королевы Британии? Время по ту сторону грани было таким зыбким, так следили за редкими выпусками журналов или газет, проскальзывая через скучные темы к интересным деталям. Монахи не казались такой темой, какие-то имена, регалии по рождению, в большинстве своём марионетки, за одеждами которых и голод насытить нечем... если только страхом, но страх на вкус как сырая вода.

Ей по душе сладости и пирожные.

Стоит ли ей счесть сопровождающие блики к рассказу о цветнике магии как...

– Вы прогрызали себе путь к рождению через растения? – какое необычное решение, сквозило в глазах, и так, словно бы она решала, будет ли удобно застать врасплох опытного охотника на женские сердца вот так, у обрыва. – А может, и сами из пыльцы магического цветка?

И плаценты сгущенного растительного сока.

Мет-ро-ном. Именно его ритмы отвлекали инквизитора, и этот ритм вечен, он мог бы погрузить в транс созерцания... того, что прячется глубоко внутри, когтями не прорывая путь наружу. Уголёк, погашенный водой чужеродной крови. И против него – яркий, ровный столп света, пропущенный в равной степени через всю природу, хоть и довелось видеть условно добрый нрав.

Она не смогла бы летать на одном крыле.

И на провокацию, за которую губитель бы давно перегрыз горло, Шери и намёком не ответила, лишь качнув рогатой головкой.

– В дьявольском заповеднике магических существ, – шутит в тон, нежелание быть пойманной за хвост фигурально, до более близкого знакомства за улыбками и комплиментами, и в этом ни капли лжи в широком жесте, демонстрирующим целый мир, – когда стала постарше.. познакомилась с людьми в их Анклаве. А потом стала исследовать всё, что находится между этими двумя точками.

Тихий смех, который подхватил и унес к чужим звёздам прохладный ветер. Опытный охотник сейчас в компании себе подобной прятал агрессивно-пятнистую шкуру в высокой траве ночной саванны и расслабленно помахивал метафорическим хвостом. Послеполуночный час у леопардов - час отдыха.

И приятной беседы.

- О нет, мы никого не прогрызали. Мы с сестрой появились на свет самым банальным человеческим способом. - каждое слово тут было буквальным, хоть и могло бы показаться странным то, как он понял ее.

Кому-то со стороны, возможно. Но не таким, как она. Как они оба.

- Но, определенно, без волшебной пыльцы не обошлось. - в уголках рта спряталась улыбка.

Балансируя на грани между очарованностью и сознанием опасности, вежливостью и точным знанием, он то ловил, то вновь терял таящий в себе за обманчиво спокойной гладью черных вод множество смертельных, для судна, не знающего фарватер, рифов, демонический взгляд.

И метроном.

Право-лево. Право-лево..

Это такой гипноз? Легко было счесть за попытку сыграть нечестно. А впрочем, чего ещё он ожидал?.

В синих глазах, по воле ночи так же переменивших масть на более зловещую, появился шутливый укор. Ведь не солгал ещё ни разу! Ах, коварная!

Но что ж, раз хвостик не желал сам даваться в руки, продолжать настойчиво хватать его было бы... недостойно джентльмена. Мортимер решил оставить тему, не имевшую успеха, и зашёл с другой стороны.

- И.. давно ты исследуешь мир, Шери?

Абсолютно бестактный для женщины вопрос "сколько тебе лет?", наверное, ещё никто и никогда за всю историю мира не умудрялся облекать в более... приемлемую форму.

– При Георге V, – пришёл её черед показывать белеющие в свете луны зубки в озорном оскале. Дама кокетничала и не уточняла, с момента рождения или воцарения светлейшего короля старогерманского рода. Внешность обманчива, застыла, и в равной степени существу могло быть озорных тринадцать лет и зим, так и умудренная половина человеческого века.

Что не мешало ей обратить собственный кинжал в шелка, подпитывая укор в синеве глаз, особенной явной в свете мистического светила. Она всегда успеет напасть первой в преимуществе дробей крови.

– А ты – ровесник нового столетия?

Право-лево. Право-лево.. Волна пыли поднята вновь, не достигая лёгких. Лёгких, которым нелегко, совсем нелегко проводить кислород, сгущенный магией демона. Проталкивать яд в вены, куда пришлась новая рана, а может, испытание достойного противника чарующему обаянию. Невзначай подвинулась, склонилась, подтянула к себе возмутительные в своей наготе коленки, и новым её движением, казалось, сейчас будет приподняться, потянуться и перекинуть ножку через бедра и закрепить превосходство отточенного плетения сетей из лжи и полуправды.

И снова - никакой конкретики. Возможно, это был даже не заговор, а сама ее суть. Суккубы просто не в силах быть конкретными. Они прекрасны, опасны, эфемерны.
- Обманщица. - инквизитор легко засмеялся.

Георг Пятый правил уже тринадцать лет, но что это означало применительно к Шери, кто знает? Она выглядела весьма молодо, но Мортимер очень сомневался, что ей может быть тринадцать лет. По невинному личику не определишь наверняка, но он готов был поставить если не правую руку, то, как минимум, какой-нибудь не слишком нужный для письма палец на то, что ей около ста.
А может больше?..
- Почти. Чуть больше. - пальцами, которые едва не принес в жертву, мистер Смит показал крошечный промежуток, обозначающий ровно один год.
В девяносто девятом. Они родились в девяносто девятом. Странно, что не в шестьдесят шестом.
- Ты расскажешь мне хоть что-нибудь? Ну пожалуйста. - очень знакомая интонация, воздействующая даже на суровых леди с пистолетом, и даже короткий, чуть смешливый взгляд глаза в глаза. - Я ведь умру от любопытства.

Коварное создание приблизилось как бы невзначай. Он, разумеется, заметил. Но, увы, этот конкретный инквизитор был недостаточно невинен, чтобы смутить его могли одни лишь обнаженные коленки, пусть даже самых стройных ног на этом свете. Возмутительно естественный и изящный маневр сопроводили понимающим взглядом и, самую малость, участившимся пульсом. Не более того.
- Расскажи мне про Пандемониум, Шери. Ну что тебе стоит?
Стараясь выглядеть несчастным от перспективы отлучения от тайн, не сдвинулся ни на полдюйма, чтобы восстановить прежнюю дистанцию. А она... поверила. Удивленная, чего не скрыла застывшей своей изменчивостью, от такого отчаянного желания вернуться к истокам, узнать что-то о своих предках, такое знакомое ей самой. Ибо подобное тянется к подобному, а сера всегда побеждает воду человеческой природы.

Да, она отрезана от стали демонической столицы, но она всегда отзывается эхом тысяч выживших, сотен тысяч боёв, которые выковали толстую цепь ей в оружие, силу, победить которую не способно и архангельское присутствие. Демон в полной мере, что бы ни шептали, и за свою свободу пролила кровь свою и чужую.

А здесь – слепой и брошенный, без права знать и с правом быть использованным. По части манипуляций церковь иному Герцогу составит фору.

– Мне... тебе правда никто здесь больше не расскажет, – сдалась, прогнулась и как-то даже поникла, опустив плечи и излом крыльев, не в присутствии божественного слушать светлые рассказы о шпилях греха, – из Пандемониума моя кровь, но родилась и росла здесь, в доме для детей, где за еду, сон и покой нужно драться, обманывает. Это воспитывает силу духа и отсеивает слабых – по эту и по ту сторону.

Знакомая, но далёкая от нравов человека незнакомка считала до последней буквы, что это правильный подход. Слабый младенец только потянет за собой отряд, глупый напорется на смертельную ловушку, нужно заслужить ещё исключительное право в зрелом возрасте иметь изъян...

– Лукавых сложно обвинить в излишней нежности... и общительности, если только в этом нет особенной выгоды. Но что-то я собрала для тебя.

Так и сказала "для тебя", и взгляд весь об этом. Словно бы ждала всю жизнь, подслушивая и выведывая разговоры. Подтянула к себе набитую пухом подушку, чтобы опуститься на неё головой и протянула ладонь, пригласив к гнезду утешения.

– Устраивайся рядом со мной, и я расскажу всё, что хочешь знать.

Hide

julia37 & Rеi

Изменено 6 мая, 2019 пользователем julia37

Rеi · 6 мая, 2019

Часть вторая, в которой все ищут чайник. 16+

Инквизитор не ожидал. Не смел надеяться. Но вот, прекрасная царственная дева растрогалась настолько, что..

Он моргнул, поймав себя на том, что уже несколько секунд смотрит в глаза цвета сандалового дерева, редчайшего и ценнейшего. И сам теперь не знал, лжет ли? И кому?

Быть может, он годами обманывал самого себя, и лишь теперь открылась правда?.

- Никто. - повторил он, соглашаясь, ощутив себя вдруг одиноким в пронзительной тоске. Кто ещё сможет понять его?.. Ведь даже сестра, с которой они суть одно, на это неспособна.

Крылатое создание грациозно улеглось на специально для наивных инквизиторов, вероятно, приготовленное ложе. Пух и перья. Нега и лунный отблеск глаз. Обманчивая беззащитность. Распростёртые под спиною крылья: вот только павший, сию секунду, ангел.

Родня.

И вот расплата.

"Все, что хочешь знать." - единственная фраза, способная без всякой магии вести в гипнотический транс. Опасно. Близко.

За все, что хотел знать, Мортимер готов был дать и больше. Немного больше. Но плата названа. И три удара молоточком.

Продано!

Секунду он раздумывал, но потом склонился, навис, чуть обнажив в улыбке зубы. А после осторожно и послушно лег. Под ухом - перья и эхо пульса, опасно близко сердце и хрупкая ключица. Рукой полуобнял, чего ж теперь терять?

- Я слышал.. - он закрыл глаза, и голос теперь шепот. - .. Совет Аристократов выбирает из завоёванных миров один, и нарекает Пандемониумом. Они там царствуют, пируют, строят планы. Собирают миллионы жертв, рабов и ценностей. А потом, наскучив, или найдя получше, уходят к новым землям, бросая прежние растерзанными и бесплодными. Я прав? Всегда так было? Что ты знаешь?

Плата стандартна, и лишив шанса укутаться в вуаль тишины, выдернув вместе с сестрой под белый свет и допросив, инквизитору не к лицу делать вид, что он не знает правил взаимодействия с ней, суккубом, названной так за искусство любовницы и положение, когда женщина под мужчиной видит звёзды. Та самая, разрешенная и делегированная церковью миссионерская поза, то самое видение, которое и Папа Сильвестр II превозносил, до кровавого безумия, охватившего орден в эпоху устрожения нравов, запрета всего женского и чувственного. Это так естественно, учитывать потребности, пускай для охоты ей нужны не клыки, а выверенный, но не менее искренний взгляд из-под ресниц.

Действительно слушает.

В самом деле желает.

Каждый раз по-своему, за лучшее и необычное, что есть в человеке. Солнце обманчиво, но ночь.. её свет обнажает истинное, и то, как знаком ей изгиб губ, замкнутый огонь в стенах, агония, она позвала его, воззвала к нему, к огню в Мортимере. Mors значит смерть, но до этой ночи он убивал себя, а не других, в себе, в отрицании всего, что делало его исключительным.

Пора плеснуть в него живительной серы, напоить его кровью и тем самым, что вьётся сладкой, томительной песнью в венах, наливается сталью когтей, питает острый разум. Оружия бывает разным...

– Сменилось уже три сердца цивилизации, это правда, – знание льнёт из глубин, и для него не нужно громких голосов, только слушать стук сердца, рисующего картины превосходства силы, веками и веками отбора лучших. Близнец из рода Евы и рода Лилит уже заслужил быть уже уничтоженным за свою смелость.

За то, что пожелал узнать правду о себе.

Мысленно смеётся, что Мортимер так мог обнимать нянечку, когда та рассказывала сказки, однако придать пикантности моменту могла рука, казалось совершенно вне сознания захватившая её талию, а речь отвлекала от ненавязчивого захвата хвоста, но более того – ноготков, забравшихся к затылку, упрощая физическое восприятие информации чувственной провокацией между волос.

Совершенно интуитивно и неосознанно, конечно.

– Демоны захватывают миры, оттачивая стратегию, тактику и психологию, изучают знания других миров, их техническое превосходство не сравнится с человеческим, – у первых позвонков, словно точке проникновения не в соитии двух противоположностей, но для источника знания, коготки задержались, а сама легко раскрыла свой вечерний обман для наглядности, – вы только открыли синематограф, когда кино уже много лет предлагает зрителям самые изощренные картины, вы отринули колизеи, а для демонов это и развлечение, и тренировочный полигон или даже перспективы стать на ноги крепче, возможно многое, очень многое, если ты достаточно нахален и напорист.

Или безымянная кончина, если нет. Но ты же, потомок греховной любви или сладкой ненависти – нахален? Чтобы прийти к демону, и в кольце его рук воззвать к чему-то вроде человеческой солидарности. Предположить, что она вообще существует.

– Что случилось с теми, кто дал вам с сестрой такую линию крови?

Это не конец истории. Совсем не конец, и главные вопросы ещё не заданы, во всём что под грифом секретно для их уровня допуска... за соответствующую плату. Но вопрос задан с тем, что не всем на Земле дарован такой шанс существования, и беснуются изгнанные за некоторую.. грубость обращения с собой.

Он был смешон? Наивен?

Ну и что. По сравнению с Шери, такой, как он - дитя.

Недостатки его подчинённого положения сейчас были лишены и крупицы значимости. Можно было не сомневаться, Мортимер запомнил каждое ее слово. Каждое.

И вместе с этими словами всякий раз в памяти будет возникать и то, как нежно царапают затылок коготки, спускаясь к уязвимой шее. И противоестественное объятие хвоста, скользящего бесстыже по ноге. Черт побери, тот сон!

Ну кто бы мог подумать, вещий сон...

Может быть, сегодня каким-то особым образом сошлись звёзды, а может, многия знания - многия беды, но спину продирали толпы мурашек, не имеющих решительно никакого отношения к наслаждению. Он заставил себя провести ладонью по перьям, от талии соскользнув чуть ниже, в робкой ласке. Было страшно.

И чудовищно интересно.

Ну разумеется, он знал, чего она захочет! Но пока.. пока у них была - демоническая - солидарность, и можно было надеяться.

Мышцы напряглись. Почуяла. А впрочем.. чего он ожидал? Это же кровь демона. За милю чувствует родство.

- Все пойманы и казнены. - в голосе пробился хрип, который можно было приписать и запертой в груди, бушующей страсти. - Она... заключила договор с инкубом, получила от него потомство. И потомство от потомства. Но попалась. Нам... - эта последняя фраза далась с трудом. - ..позволили родиться. Наша жизнь - собственность Инквизиции.

И замер, ожидая с трепетом продолжения рассказа, и не решаясь сбивать новыми неуместными вопросами.

- Расскажешь дальше?

Словно сказка на ночь. Да только сплошь кошмар.

Но мудрый Данте предупреждал "desine sperare..." со знакомых шершавых страниц, из ночей без сна под свечой, но их хрупкость и лишь зрительное удовольствие не сравнится с живым касанием, теплом и запахом ночного лотоса среди бетонных стен, с тем, как слетит с мягких губ вздох от первого, неумелого и робкого касания, словно мальчика привели к опытной куртизанке, и первобытное познание пугает.

Как бы не вспугнуть, но охватить покрепче соскользнувшего с пути догматов...

– Расскажу.

... qui hic intras. Собственность Инквизиции это даже меньше, чем пленный. Пойманный в бою может достойно уйти, когда Враг по ту или иную сторону окажется сильнее и победит его, и святой карой или клинком выжжет его из карты и плана. У собственности нет права иначе чем быть использованным. Это нашептал ветер в гнезде, где так удобно свернуться от лишних взглядов, когда губы украдкой коснуться места, где у Той, что была с инкубом, проросли рога.

– Я нарисую тебе Пандемониум.

Слушай стук сердца, которое вспоминает то, чего не знало само.

Представь себе... как режут небеса острые линии небоскрёбов, в десятки и сотни этажей, но знанием и магией укрепленные, чтобы выстоять в вихре бушующей энергии вечно беспокойной столицы. Тебе говорили, что демоны это тьма, это кровь и ложь, но ни видят куда больше цветов и оттенков, среди стекла и бетона находя место здания из белого камня, которых прогресс покрыл тонкой серой пылью из дымки воздуха.

Представь себе Лондон в его промышленном рывке, но в десятки, сотни раз интенсивнее, эффективнее и активнее, сотни киловольтчасов, идеи это ценность, идеи слушают, поощряют и воплощают, вне отрицания обрюзгшего подслеповатого ордена традиционалистов, когда любой прогресс это угроза собственному величию и может пошатнуть их власть. Власть в Пандемониуме зиждется на силе, на изощренности, на уме, нет знаний запретных, но есть вызов твоим способностям, твоим талантам, и есть признание побед.

Меж острых шпилей, в чистоте небес проплывают резиденции Аристократии, целые острова, возможно, как этот отдалённый от течения душ Небесный город так завис в пустоте, изолирован тьмой, но с привнесенной извне демоническими воинами духом борьбы и сопротивления, и люди до него были просто рассеянным стадом, без мотивации, лёгкая добыча, пока не появился сильный лидер – равный иному демону в хитрости и живости.

Представь, как оголённая часть твоего тела, касаясь земли, поймает вибрацию откуда-то из глубин, где под толщей простираются километры путей для поездов, только если найдёшь укромный уголок среди перекрестков дорог, когда сотни машин пересекают его, разных, иногда диковинных, это как бурная река, затопившая город.

Представь себе изменчивый, живой Город, наполненный такими разными существами, о которых и в Библии не упомянуто.

Представь себе... как кипит кровь, когда воздух напоен сотнями голосов, наслаждения под красными фонарями, воодушевления и ярости с арен, и во всем этом ты резонируешь в ответ, свободен поддаться своим внутренним желаниям, зайти посмотреть театр, где к концу представления доживают не все актёры, а иногда и зрители, но выйдешь обратно и поймёшь, что всё это причудливое полотно, спектакль самой жизни, каждый день по новому разыгрывающий сценки о власти над жизнью, над смертью, над кошельком, над ближним, над чужим, с разными актерами и разным исходом.

А для тех, кому скучно и это... есть возможность посетить другой мир, ознакомиться и разведать его. Разве это позволяют себе люди? Разве им Церковь это позволяет? Увидеть другую сторону, сделать собственные выводы, а не довериться её скупо брошенным фразам?..

Ее шепот - разящий сквозь плоть электрический ток. Ее губы на челе - смертельная болезнь.

Едва ли он заметил, как все теснее сжимается кольцо объятий. Мортимер готов был поклясться, что видит все. Во сне и наяву, одновременно. Словно она влезла в его разум, как могла бы бесстыжим языком наведаться ему в рот или куда-нибудь ещё.

Мощь за пределами познаваемого. Сила. Ярость. Напор. Порок, возведенный в абсолют. Дрожь земной тверди, сотрясающая тело города чахоточным кровавым кашлем.

Разум, остротой и гибкостью которого инквизитор так гордился, встал на грань безумия. Балансировал на лезвии бритвы. Давно. Какие у них шансы? Ну какие могут быть шансы против всего этого?.. Три цивилизации сменили одна другую.

Пожиратели миров. Истязатели душ. Чтобы все это могло существовать, они должны быть вести экспансию снова, и снова. Взбегая по самодвижущейся лестнице прогресса, необходимо выбиваться из сил, чтобы стоять на месте. Остановишься - падешь на самое дно.

Шери уже давно молчала, а он слепыми глазами смотрел перед собой, не в силах даже дышать.

Перед внутренним взором все стояла картина уничтожающего превосходства.

..Я увожу к отверженным селеньям,

Я увожу сквозь вековечный стон,

Я увожу к погибшим поколеньям.

Был правдою мой Зодчий вдохновлён:

Я высшей силой, полнотой всезнанья

И первою любовью сотворён.

Древней меня лишь вечные созданья,

И с вечностью пребуду наравне.

Входящие, оставьте упованья.

Губы шевелились сами по себе, не спросясь. Кажется, он шептал это вслух. Или нет? Какая разница.. Данте был весьма точен в образах.

- Ты... - он с трудом сглотнул. - ..была там?

Вряд ли мог хоть кто-нибудь говорить вот так, если не видел собственными глазами?

- Почему же сказала, что здесь тебе лучше?

Теперь распахнуты глаза на то, что за выставленными шорами не помехи,

там целый мир.

подарит всё, что просишь.

отберет всё, что не удержишь.

Подобно Тёмному Отцу, которого прокляли за изобретение музыкальных инструментов, просвещению законов математики, науку и даже за крест, стала звездой, падающей, чтобы лучиной осветить прореху между слоями мироздания, в плотной, почти непреодолимой для жизни завесе, коконе молодого мира.

И лишь несколько деталей достаточно, чтобы потрясти воображение, ввергнуть его в катарсис, обезоружить...

– У меня свои секреты.

На самом только ощущении, Мортимер ловит эхо на её груди. И рука его все ещё пытается постичь тайну тёмного пера, остановившись у грани, где следует направить своё внимание не по поверхности, а окунуться вглубь. И рука её, давно пересчитав рёбра в поисках утраченного для Евы, не обнаружив греха человека в его неполноте, сжала крепче, не позволяя упасть, когда земля перестала быть опорой, а воздух...

– Ещё не было путешествий к этим небесам, – касается уголка сухих губ... и воздух больше не утоляет жажду. Демоница мягко приподнимает лицо неоната и заглядывает в глаза. Заглядывает за их обманчивый в солнечном свету блеск, за амальгаму святого серебра, не вещь, не раб инквизиции с судорогой вечной обольстительной улыбки. Смятенный, когда защита и нападение в одном изгибе губ вдруг дают осечку.

Нет. В тёмной меди её глаз отражается не раб.

Не собственность сейчас пьянит, словно крепкое вино. Пьянит такая невинная ласка по щеке, двухдневная щетина царапает чувствительную кожу сотканной из чувственных удовольствий, секретов и перьев, погруженных в тёмные воды ночей.

И ей хочется увидеть ещё больше,

ещё ближе.

– Здесь мне хорошо, – возможно, инквизитор задавал неправильные вопросы, или уже в другой тональности разговор волнует девушку под ним, суккуба как любовницу, как по завету заявленного права ночи. Осталось лишь его утвердить, поделившись крохой своей души взамен, своим дыханием, позволив коснуться своих губ.

Он - игрушка в ее руках. Вот, лежит рядом, а вот уже возведен на пъедестал, получив иллюзию контроля и призрачную возможность вести. Несмотря на свою кровь, он лишь слабый человечек. Пища.

Конечно, сегодня, сейчас, здесь, в этом демоническом логове под светом звёзд, молодой британец почти обезумел. Сошел с ума от непостижимых картин могущества противника и, одновременно, предка, от все более определенных ласк существа, созданного, чтобы соблазнять, от этих глаз и совершенных губ, но не настолько, чтобы забыть о том, что знал.

Забыть о том, кто он для нее. И что бывает с теми, кто ступает на скользкую дорожку.

Конечно, Шери могла быть сдержанной, и оставить его живым потом, но могла ведь и не быть. Каприз или голод, какая разница? Даже если бы не было никаких иных причин возражать против того, к чему все катилось с самого начала, Мортимер не рискнул бы поставить свою жизнь и свободу на кон против некоторого количества пусть даже и совершенно неземного блаженства. Останься он в живых, так что потом?.. Он прекрасно помнил судьбу своего отца, совершившего такую же ошибку. Глупца, который руководствовался... чем? А может, просто был слаб и ничтожен? И вот к чему все привело.

Плоды ошибок прошлого мыслят, чувствуют: существуют во плоти, и ходят по краю, совершая или нет точно такие же ошибки.

Кроме того... перед внутренним взором возникло личико Беатрис. Ее румянец и улыбка. Как боялась она, и как желала. Трепетная, как лань, и умиротворенная, как Мона Лиза. С ней он сможет быть мужчиной, настоящим мужчиной, а не жертвой сверхъестественного существа.

Пожалуй, Беа не могла бы одобрить его поведения этой ночью. Даже когда они были всего лишь родственники. Так что, заходить дальше было бы весьма... неразумно и по этой причине тоже.

Инквизитор на грани падения истомленно вздохнул. Склонился к соблазнительно беззащитной крылатой деве. Обнял ее прекрасное ангельское лицо ладонями и коснулся губами губ. Так Шери, наверное, ещё никто не целовал.

Ни дрожи предвкушения, ни рвущегося из груди дыхания, ни безумного блеска в глазах. Прикосновение немыслимо невинное, учитывая обстоятельства и позу, одобренную во всех инстанциях неба и земли.

- Прости меня, Шери. - раскаялся британский фэйри, создание так же весьма своенравное, как оказалось. - Я.. не могу.

В голосе было достаточно глубочайшего сожаления, чтобы хоть как-то умаслить демоническую гордыню оскорбленной женщины, по слову которой почему-то не делали прыгать в огонь и воду, закрыв глаза.

- Отпустишь меня?

Умоляющий взгляд глаз, которые кое-кто находил невыносимо прекрасными.

Отпустишь по доброй воле? Пожалуйста, Шери.

Но разве держит, разве топит жаждущего путника в омуте ручья, дивный запах увлекает душу в мечты, как иных людей увлекает музыка. Её руки, подобно лёгкому касанию струн ангельской арфы, не оковы по линиям его тела, нет, это зачарование таким же как она, на стыке двух эпох, страстного соития, от которого содрогнулись сами Небеса.

Нет, она только задевает струны, запыленные во тьме внимания, отверженные, в его разуме плетёт кружево, подобно дару мастера над плетением, и теперь оно засияет в зените, ярким, насыщенным сиянием.

Уникальное, не обезличенное фамилией Смит.

Ты пришёл за этим, Мортимер.

Пришёл обрести себя.

[Обольщение: успех]

Пришёл почувствовать, что стоишь большего, что до последней капли крови преисполнен жизнью, а с ней и безграничным знанием над ней, и все это по праву отца, праву матери, отнятое и изувеченное...

Её светлые волосы, проскальзывающие в пальцах навевают сон, бездонную синеву, пропитывают воздух знойным ароматом южных плодов, вина, листвы и человеческой кожи. Ты сможешь быть мужчиной сейчас, не сдерживая себя и утверждая власть, сильного над слабой, умного над покоренной, именно она и только она вела тебя, и она пробуждалась в ответ на зов, она пробуждалась самым лёгким касанием губ.

– Не бойся, – Шери светло улыбается, пустив ладонь меж густых волос, делится своим теплом, прильнув и затопив собой. В её глубоком дыхании таится ещё много ответов, и всё противоречие мира, вся его мудрость. Не бойся принять её, отдавшись тёмному пламени, чтобы обрести большее.

Не бойся.

Ты больше не один.

Взгляд соскользнул от карих глаз к губам, и к нежной шее.

Не бойся? Да разве он боялся?

Сто лет назад истаяли и страх, и потрясение, и чувство будущей вины.

Он собирался уходить? Куда? Зачем?.. Очень ясно осознал он, чего на самом деле хочет.

Мысль о том, что собирался делать минуту назад, стала маленькой, утратила всякий смысл, но зачем-то продолжала мерцать на границе сознания и небытия. Ну что за глупость - уходить, когда он собирался с самого начала остаться здесь до самого утра. Взгляд синих арктических глаз затуманился.

Как это он раньше не замечал, насколько прекрасны ее светлые волосы, как зовут чуть приоткрытые губы, как пахнет от нее апельсиновой коркой и розовым перцем, и чем-то ему неизвестным, но родным. Терпкий бодрящий запах, напоминающий о доме, о детстве, о всем том, что хранилось в сердечном ларце, под замком; связанный со всем, что было хорошего, неизменного в его жизни. Ему было хорошо здесь, с ней. Так легко. Как, наверное, никогда в жизни.

Губы растянулись в совершенно нехарактерной для него наивной и счастливой улыбке.

Он не уйдет, неет.

С губ, наконец, сорвался утробный, почти животный шепот-стон. Ладонь с нажимом скользнула в опасной близости от таинственной подвески на золотой нитке, с вполне определенной целью. Словно пьяный, он склонился ниже, совсем низко, и припал к яремной вене, как припадает к роднику тот, кто всю жизнь бродил в пустыне.

Его жажда на вкус что зрелая вишня. Спелый плод, зубами сорванный под ярким солнцем в монастырских садах. Божественный сладкий плод с каплей горького яда, и в этом изъяне раскрывается пряный, терпкий вкус на губах.

Нектар из лозы Люцифера, звезды утренней, которую встретят вместе.

Опьяняет.

Вся, до кончиков пальцев, до последнего пера – на сосредоточении голодного познания, сорванные цепи дьявола в себе окутывают пару в гнезде, словно плотный кокон, царапают кожу. Они – живой клубок змей, они – притяжение магнита, они по разные стороны сна, но только вместе сложены все стороны света, начало и конец, и огонь пылает на то, как гаснет для Мортимера смертный мир. Демон охотно принимает и тело, и душу, заражает лихорадкой кожу, знающей не женскую ласку, а грубое внимание целителя в бою, тёплыми ладонями скользнув запретно далеко под тайну мужского костюма.

Запретно для смертных, чей брак не благословлён и выверен свыше. Кем-то чужим. Кем-то за маской из злата.

Здесь небеса.

И всё дозволено. Знание. Опыт. Страсть. Смелость. Власть. Свобода быть собой.

Однако, тесно в одежде, зверю ни к чему условности и мода. Это – тоже искренность перед самим собой и той, кто подобно волнам и пене в шторме и шквале чувств. Сломается корабль, простонет дерево путеводных мачт.

И море поглотит его.

О том, что он делал, куда и как запускал руки в эти бесконечных несколько секунд, Мортимер потом предпочитал никогда не вспоминать. Разве что иногда, в полном уединении, в ночи, когда никто не мог бы видеть выражения его лица.

Зверю и впрямь дозволено все. Он не стыдится, не сдерживается. Только он и остается, когда предает тело, и даже собственный разум продает тебя дьяволу.
Но комариным писком звенящая на краю сознания мысль, отчаянно сопротивляющаяся где-то там частичка благоразумия, потускневшие от дурмана воспоминания, вдруг все это разом вспыхнуло ослепительно. Довольно сильный от природы, инквизитор, как до того жадно касался искусительного тела, так теперь отчаянно оттолкнулся, попятился, цепляясь за что-то ногой, и не в силах выпутаться.
И в следующий миг обнаружил себя едва ли не упавшим навзничь, на крыше, в полной темноте, в опасной близости к Шери. Из штанины неторопливо выскальзывала теплокровная змея - демонический хвост, вызывая по пути даже не дрожь, а чуть не судороги.
- Ты... - совершенно растрепанный и в первый момент потерявший ориентацию в пространстве, он не мог выговорить ни слова и только тяжело, с хрипом дышал.
Голову пронзила чудовищная вспышка боли. Сжав пальцами лоб, он мельком взглянул на себя - рубашка распахнута, часть пуговиц сорвана, кажется, с немалым удовольствием, и лишь торчат сиротливо нитки.

Он все еще чувствовал этот запах, щекочущий ноздри, пьянящий почище любого вина.
И, наверное, впервые в жизни длинно, с большим вкусом, и очень грязно выругался на родном, а не латинском языке. Нужно же было хоть как-то выразить свои чувства.

Только кричать было некому, ни разящего меча за богохульство, ни гнева отверженной женщины. Что на миг-другой стало единственной целью, заполнило собой весь мир – погрузилось в глухую пустоту. Безучастие взирало на страдания изгоя, разбитого и тусклого.

[Сила воли: 3]

У безучастия были глаза Шери, теперь не элейный мягкий сандал, теперь это косая усмешка над дважды слабым.

Первый раз за то, что так легко поддался искушению, пестуя свой ум и превосходство над смертными и аутсайдерами.

Второй – что испугался принять то, чего так сильно жаждал.

Трижды слаб, и третий за мужчину.

Разбавленная вода вместо крови.

Крошка осыпавшихся свитков.

Вечные стигмы раба.

Демоница более не шевельнулась на своём ложе, увенчана холодным месяцем, соскальзывающих по шёлковым нитям её волос. Так мраморные святые глухи к мольбам изувеченных в храме, когда свет проникает ночью через апсиды.

В первый момент по приходу в себя он испытал невероятное облегчение. Чудом, буквально чудом освободился... Следом - гнев. Эта... эта...

Обороты в голову приходили исключительно непечатные, хотя молодой мистер Смит обычно думал так же, как и говорил: литературно.

..она хотела принудить его! Заставить, хоть он ясно сказал, что...

Пульс снова подскочил, в висках глухо застучало от воспоминания скольжения по ноге прямо под одеждой. Это ли не насилие? Не над телом, но над свободной волей? Как-то сразу ближе стал Господень замысел по сотворению человека и так далее.

Однако же, почему так тихо и безразлично? Разве не должна она была прийти в ярость от того, что план сорвался, от того, что желаемое, и бывшее в руках, из этих самых ручек в последний момент ускользнуло, от того, что пренебрег ею, как женщиной, прямо на ложе любви, а ведь всем известно, оскорбления хуже нет; так отчего же Шери молчала?

Ему достался лишь взгляд Горгоны, обращающий не в камень, но в прах, да мраморные в лунном свете обводы совершенного тела Венеры. Он обратился не просто в прах, в ничего не стоящую грязь у ее ног, обутых в пресловутые сапожки. Третьим было чувство унижения. Собственной ничтожности. Мужского бессилия. Словно бы он опозорился худшим из возможных для любовника способом.

Что ж, видимо, она не была даже голодна, и везучая жертва, совершенно разбитая, физически и нравственно, поднялась на ноги и побрела к спуску с крыши, даже не попрощавшись, не поблагодарив за приятную беседу, не оборачиваясь. Ужасно невежливо.

Уже на лестнице Мортимер дождался, наконец, довольно бледного прилива радости. Ну и что ж с того? Пускай думает о нем, что хочет! Самолюбие будет дымиться от прикосновения каленых щипцов ее презрения, и пахнуть горелым мясом, но он притворится, что это не так, что ему плевать. Что-что, а притворяться он умел превосходно. Всё-таки он ушел по своей воле! Чем не повод для радости?

Предательская слабость в ногах и просто чудовищная головная боль заставили присесть прямо на ступени, скрываясь за парапетом за головой.

Здесь, когда его никто, даже равнодушная и прекрасная Шери, не мог видеть, инквизитор сгорбился, ткнулся головой в колени, обхватив голову руками и так сидел несколько минут, похожий силуэтом на ритуальный друидический камень.

Незабываемое чувство, когда тебя использовали и вышвырнули за ненадобностью. Вернее, почти использовали. Потому что его вышвырнули до того. Как дырявый носок, который уже нельзя надеть. Настолько все равно? Нет, правда, ее не тронуло? Ни капли?!

Новый скачок пульса и новое усмирение бунтующего организма, желавшего, как видно, вкусить недавно испробованного вкуса полной свободы вновь.

Мортимер сел прямее и постарался оценить ситуацию беспристрастно.

Нет, на самом деле, все было не так уж плохо. Он выяснил, что хотел и избежал расплаты. Практически. Но, все же... все же.. пожалуй, не стоит больше так рисковать. Это уж слишком. Даже на его вкус.

Это приключение с суккубой избавило его от некоторых иллюзий относительно собственной неуязвимости к женским, пускай и сверхъестественным, чарам. Больно. И полезно.

Как там говорил Освальд? Разница между теоретическим и практическим знанием - это, мистер Смит, называется, опыт!

Подавив рвущийся из груди чумной смешок, Мортимер оглядел себя ещё раз. Чертовка совершенно испортила рубашку! Трёх пуговиц не хватало, сейчас они поблескивали в лунном свете, вероятно, где-то в непосредственной близости от раздражённо похлопывающего по крыше хвоста. Он застегнулся со всем возможным тщанием, оправился, пригладил встрепанные волосы и стараясь думать, что прорехи в застёжках не помешают его скрытому проникновению в одну из спальных комнат, бесшумно сошел вниз, в коридор.

Дракона взлет и феникса паренье.

Ха! Теперь-то он точно знал, что эта метафора имеет право на жизнь, как никакая другая. В женском обличие перед ним сегодня был истинно дракон.

"Пришел искуситель, преобразившись в Ангела светла; и чтобы не мог он обмануть меня, Ты его укорил... ибо это тот великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною".

Демоница расхохоталась, и нечестивый её смех разлился по ночной глади. Сеть ловца в убожестве, в пище и в удовольствие, губительная язва на теле, огонь для мягкого воска...

.... Человек ушёл во взлелеянной оскорблением Гордыне. Грех куда более коварный, и в своём блеске неподражаемо привлекательный. И если отринуть влечении плоти легко, иные суккубы делают вид что боятся плохо произнесенной молитвы и не слышат, как страх эфемерного наказания борется с желанием жизни, сама Церковь стала золотым цветком immoderatum excellentiae appetitum, превосходства под личиной добродетели, участия и помощи. Всезнания и кары Ада. Она зависима от постоянной угрозы прорыва, от страха и жадности, и такие восхитительно эгоистичные отношения с лукавыми стали вечными. И дети её – живые трупы, растерзанные, с напитанными страхом сердцами, и головами в иллюзиях.

И всё заканчивается тем, что человек сам становится собственным обвинителем и собственным злейшим врагом.

Лишь одно есть удовольствие острее, чем развращение чужих учеников и последователей. И твердой рукой Алука приведёт это сплетение предрассудков к самому её сердцу, в дар и на развлечение.

Познав, каково быть драконом, человеком уже не будет.

Hide

julia37 & Rеi

Stormcrow · 6 мая, 2019

Последнее время, - неопределенно ответила она, - эти черные конверты, наверное, всех выбили из колеи. Тебя тоже? - Черные глаза смотрят прямо, открыто, спрашивают. Они так же еще не проснулись, они еще где-то наедине с морем.

- Да, у чёрных конвертов есть такое свойство - переворачивать всё в жизни, - задумчиво, как-то отстранённо кивнул Рафаль.
Они врываются в жизнь, не спрашивая, готов ты. А уж тем более - хочешь ли.
Он не думал, что получит второй. Разве недостаточно сделал тогда? И в последующие годы. Он думал, что достаточно.
Может, действительно достаточно? Сделанного оказалось достаточно, чтобы Донато его позвал?
- Чёрный конверт многое изменил. Принять всё это... нелегко. Я до сих пор принимаю, - откровенно признался Рафаль. - И буду принимать после.
Если вернусь. Если нам сохранят память.
- Одно дело - принять то, что нам рассказали Его Святейшество, messere Росси и Донато. Но нас забросило прямиком в битву с очень опасными малефиками. Когда нет времени всё распутывать. Когда нет ресурсов. Когда неизвестно, как влияет болеющий Город на нас. И как влияет эта демоница.
Маг покачал головой.
- А ещё мы все не работали вместе, если не считать семейную ячейку, опытный оперативник у нас один, ну, полтора. Конечно это тяжело. Не тащи весь груз на себе. - Янтарные глаза посмотрели в сонливое тёмное море, живущее глубоко-глубоко своей жизнью. - Чужой в том числе. Пусть привыкают, что каждый должен страховать другого. В общем, сплошной стресс - даже граппу за вредность не дают.

Marikonna · 7 мая, 2019

- Да, у чёрных конвертов есть такое свойство - переворачивать всё в жизни, - задумчиво, как-то отстранённо кивнул Рафаль.

- Чёрный конверт многое изменил. Принять всё это... нелегко. Я до сих пор принимаю, - откровенно признался Рафаль. - И буду принимать после.

Откровенность за откровенность. Итальянка слушала молча, а перед глазами стоял черный конверт с серебряной окантовкой. Имена, названные Ангелом. Который говорил, что услышал их от Бога. Дело было не в самом конверте - делать не то, что хочется, а то, что велено, для Карлы было совершено привычно. Переворачивать свою жизнь тоже. Дело было в том... Как ее имя могло попасть туда? Почему именно это имя? На свете тысячи опытных оперативников, которые подошли бы к этому делу и к этой группе куда лучше. Нет ни одной причины, по которой кто-то сверху мог выбрать именно ее. По крайней мере Карла этой причины не видела. Разве что... Разве что отбор оперативника проводился по принципу "кого не жалко".

- Одно дело - принять то, что нам рассказали Его Святейшество, messere Росси и Донато. Но нас забросило прямиком в битву с очень опасными малефиками.

Вырезанная община, уничтоженная, сметеная со всей немыслимой защитой вилла. Множество людей, ни в чем не повинных, или просто выполняющих свою работу. Разговор с Ангелом.

- В каком-то смысле, мы дали на это согласие, - Карла напомнила Рафалю о разговоре в самом начале, - Донато просил проводить его сюда, и вот мы здесь. С опозданием, но все же. Задачу можно выполнить. А уж сопутствующие сложности, - усмешка вышла грустной, даже вымученной, - идеальных дел не бывает. Всегда где-то что-то идёт не так, не по инструкции. Иногда все. Приходится выкручиваться. Подстраиваться, импровизировать, действовать не по плану. Это как-раз нормально.

Вздохнула, посмотрела в окно. Потом на собеседника снова.

- А ещё мы все не работали вместе, если не считать семейную ячейку, опытный оперативник у нас один, ну, полтора. Конечно это тяжело. Не тащи весь груз на себе. - Янтарные глаза посмотрели в сонливое тёмное море, живущее глубоко-глубоко своей жизнью. - Чужой в том числе. Пусть привыкают, что каждый должен страховать другого. В общем, сплошной стресс - даже граппу за вредность не дают.

Пепел упал на бетон. Рассыпался, покатился, заигрался с ветром. Разметался по полу, слился с темной ещё серостью вокруг.

- Если только не в этом смысл, - усталое чёрное море без тени смущения налетело на янтарный берег, - в том, чтобы тащить. Опыта нет ни у кого, да, но пока все справляются, надеюсь, будут и дальше. Ну а в случае чего, - Карла пожала плечами, - буду импровизировать. Свести возможные потери к минимуму - задача при всех текущих обстоятельствах сложная, но выполнимая.

Лишь бы справиться.

Сигарета догорела, и Карла потушила ее, грубо, о бетон.

- Ты иди спи, наверное. Я все равно уже на посту, - хмыкнула, спрятала глаза под шляпой, - да и время...

И граппа бы не помешала, это верно.

Изменено 7 мая, 2019 пользователем Marikonna

Stormcrow · 7 мая, 2019

Если только не в этом смысл, - усталое чёрное море без тени смущения налетело на янтарный берег, - в том, чтобы тащить

Задумчиво посмотрел в море.

«Ты и так тащишь. Тащишь за всех, наверное. И из прошлого тоже».

- Смотри на это и с другой стороны. Если бы мы были персонажами книги, то автор должен не просто провести персонажей стойкими оловянными солдатиками, но и показать, как испытания меняют человека, как он реагирует, как растёт. Или не растёт, а ломается. А если ты соберёшь все шишки, то другие не смогут стать лучше, - улыбнулся спаиватель девушек. - Отличный повод не перегружать себя. Может, поэтому Автор, - кивок вверх, в Его сторону, - и собрал нас. Чтобы мы в числе прочих дел стали лучше. Помогли друг другу в этом.

Благодарно кивнув, отправился дремать оставшееся время. Наверное, ему даже приснился лавандовый эклер.

Изменено 7 мая, 2019 пользователем Stormcrow

Marikonna · 7 мая, 2019

Может, поэтому Автор, - кивок вверх, в Его сторону, - и собрал нас. Чтобы мы в числе прочих дел стали лучше. Помогли друг другу в этом.

Благодарно кивнув, отправился дремать оставшееся время. Наверное, ему даже приснился лавандовый эклер.

- Для того, чтобы стать лучше, нужно как минимум остаться в живых, - пробормотала Карла спустя приличное количество времени. Даже не вслед удалившейся спине, а просто, в тишину давно опустевшей комнаты, - вот как-раз этого как будто нарочно никому не нужно.

Помолчала еще немного, оставшись наедине со своими мыслями. Словно их и до этого было мало. Вздохнула и отправилась на обход. Не сидеть же все дежурство на одном месте.

Изменено 7 мая, 2019 пользователем Marikonna

julia37 · 7 мая, 2019

часть третья Мерлезонского балета. В которой чайник все-таки закипает

Небесное время: 00:15

Подавив рвущийся из груди чумной смешок, Мортимер оглядел себя ещё раз. Чертовка совершенно испортила рубашку! Трёх пуговиц не хватало, сейчас они поблескивали в лунном свете, вероятно, где-то в непосредственной близости от раздражённо похлопывающего по крыше хвоста. Он застегнулся со всем возможным тщанием, оправился, пригладил встрепанные волосы и стараясь думать, что прорехи в застёжках не помешают его скрытому проникновению в одну из спальных комнат, бесшумно сошел вниз, в коридор.

Дракона взлет и феникса паренье.

Ха! Теперь-то он точно знал, что эта метафора имеет право на жизнь, как никакая другая. В женском обличие перед ним сегодня был истинно дракон.

Мысли Беатрис разлетелись вспугнутыми пташками, стоило ей заметить подозрительно скрытное движение впереди, рука автоматически легла на рукоять ангельского пистолета, но тут она наконец поняла, кого видит.

- Морти? Что ты тут делаешь так поздно? - голос Беатрис к последнему слову озадаченно замолк, когда она увидела, что пуговиц на рубашке кузена не хватает. Впрочем, за минусом этого беспорядка в одежде (для него совершенно нехарактерного), выглядел Мортимер как обычно.

- Что-то случилось?

Беспорядок в одежде был совершенно катастрофический для того Мортимера, который однажды августовским утром вылетел в Рим на встречу с самим понтификом. Не сказать, что он к этому совсем привык, но..
Положение дел в светлой, во всех смыслах, голове, было куда хуже, чем в одежде. В мыслях царил форменный ведьминский шабаш, хоть и замаскированный под легкое удивление от встречи довольно успешно.
- Беа?
Он улыбнулся, чуть дрогнув внутри. Хорошо это было или плохо, что именно кузина сейчас дежурит? Он полагал, это будет утром. Однако, кто сказал, что мимо кого-то иного пройти будет проще.
- Я немного.. - нужное слово никак не желало находиться, но вот он ухватил его за хвост.
Тьфу ты, черт! Никаких хвостов, довольно на сегодня.
- ..немного потерял счет времени.

И это была чистая правда. Разнообразия ради.
- Стережешь наш покой? - игриво поинтересовался кузен, в попытке перевести тему. - Знаешь, я бы присел, если ты не возражаешь, вечер сегодня выдался очень утомительный.

Успел побыть и сватом, и дуэлянтом, и.. кх.. кх..
Не будем об этом.

Беатрис не сказала бы, что именно, но интуиция настойчиво шептала ей, что что-то здесь не так, неправильно. Впрочем, подозрение еще только зрело в темноволосой головке и кузина, все еще с легкой тревогой глядя на Мортимера, махнула рукой в сторону диванчика неподалеку.

- Конечно, можно сесть там. Или, если ты хочешь пить, то пойдем на кухню.

Женская интуиция была то оружие, от которого лживый инквизитор к своим двадцати четырем годам еще не научился обороняться. Пытаясь в голове удержать осколки мыслей о демонических мирах, о том, что он чуть не сделал десятью минутами ранее на крыше, о сногсшибательном аромате апельсина и розового перца, о котором крылатая развратница как-то узнала, он ухватился за предложение.
- Да, пить. - и с воодушевлением выхлебал на кухне воды не меньше пинты.
Голова все еще раскалывалась, но терпеть уже было возможно. Удовлетворенно вздохнув, Мортимер утер рот рукавом, за неимением платочка, и рухнул на один из имеющихся в наличии диванов, откинув голову на спинку.

Несколько секунд он полулежал, раскинув руки, неподвижно и с закрытыми глазами. После приоткрыл только один, чтобы убедиться, Беа еще не ушла.
- Посидишь со мной? - поинтересовался он привычным легким тоном. - Или пойдешь стеречь дальше?

Вопрос был задан в привычной Мортимеру манере, будто его устроит любой данный Беатрис ответ, вот только она знала его достаточно хорошо, чтобы понимать, какой на самом деле ответ он от нее ждет. И было что-то еще, как диссонанс в идеальном до этого звучании оркестра, что-то необычное, почти небывалое, брови Беатрис удивленно приподнялись, когда она поняла, что Мортимер если и не выбит из колеи, то точно находится вне привычного ему душевного равновесия. Настолько, что не может (или и не желает) скрыть это. По крайней мере, от нее. Подозрение пустило корни в плодородную землю ревности и беспокойства, наливая соком растущий стебель желания оборвать кое-кому перышки. Черные такие, красивые. К сожалению, доказательства были, в лучшем случае, косвенными и экзорцист в Беатрис был вынужден признать, что их не хватает на обвинительный приговор. Пока что.

- Посижу с тобой, - приняла решение Беатрис, чинно усевшись на диван рядом с Мортимером. Как и положено, на некотором, но не таком уж и большом расстоянии от него. - Все в порядке?

Легкая попытка разведать обстановку, скромное предложение рассказать, что он сочтет нужным.

Он бы сам себе не признался, как ему на самом деле хотелось, чтобы Беа осталась. Чтобы села рядом, чтобы смотрела на него так, как она делала это всегда, умиротворенно, пряча на дне своих глаз то, что, как оказалось, она скрывала почти десять лет.

Это был бы как исцеляющий бальзам на обожженную до мяса мужскую гордость, но не только. Мятущаяся душа, переживший грубое вторжение разум, все это просто жаждало успокоения, сочувствия, наконец, просто человеческого присутствия рядом.
- У меня всегда все в порядке. - бессовестно солгал инквизитор, не моргнув и глазом.
Ни черта было не в порядке, и только полный идиот, вроде него, мог сам же это отрицать. Но он не мог рассказать. Только не ей. Не после того, что она сказала ему прошлой ночью.
Устало потянувшись, мистер Смит оценивающе взглянул на позицию, которую заняла кузина. Ни далеко, ни близко.

Нет, это ему не подходило.
- Почему ты спрашиваешь?
Весь его невинный вид, улыбка, взгляд, все это вместе как бы говорило: нет ни единого повода для беспокойства. Особенно, если учесть тот факт, что вопрос задавался уже не тем прилично сидящим рядом родственником, а человеком, который, закинув ноги на дальний подлокотник, взял, да и положил голову кузине на колени.

И теперь взирал на нее из этой беззащитной позиции. И, кстати, вид был очень даже неплох.

Тихое "Ах!" вырвалось у Беатрис, когда на ее колени легла такая неожиданно приятная тяжесть, мысли в который уже раз разлетелись в разные стороны и пришлось потратить время, чтобы собрать их воедино. Так внезапно, так...волнующе. Кажется, она снова покраснела, но в полумраке это заметить было сложнее.

- Ты сбил меня с толку, - улыбка превратила вроде бы упрек в практически комплимент, одна ладонь Беатрис легла Мортимеру на грудь, напротив сердца, другая, после мгновения колебания, ласково прошлась по волосам на голове. - Просто мне показалось, что ты взволнован.

Комплиментарные упрёки были плоть от плоти то, чем обычно питалось его самолюбие. Как и ее очевидная взволнованность. Как и смущённый вздох, когда затылок лег на колени.

Мортимер вдруг, неожиданно для себя, устал лгать. Поэтому он ничего не ответил, только повернулся немного в ее сторону, и, туманно улыбаясь, прикрыл глаза. Ладонь на груди поднялась и опала от глубокого медленного вздоха, британец накрыл ее руку своей. Поворот его головы, обнажающий шею, полуприкрытые синие глаза, даже само молчание, все это сгущало воздух настолько, что невысказанная просьба, почти мольба, читалась буквально во всем:

"Ну приласкай же меня. Чего ты ждёшь?"

Бутон мести, венчающий стебель ревностной подозрительности, так и не раскрылся, убаюканный мягкой мольбой. Беатрис не заметила, как сделала такой же глубокий вздох, почти в унисон с самим Мортимером, не отрывая от него взгляда. Она не вздрогнула от его прикосновения, как в тот раз, лишь улыбнулась, тихо и мягко, прежде чем еще раз ласково провести по его волосам ладонью, одновременно склонившись ниже. Целомудренность поцелуя в висок наверняка портила мягкая тяжесть, кратковременно легшая на щеку Мортимера почти всем своим весом, прежде чем Беатрис выпрямилась обратно, не отрывая взгляда от кузена.

Портить целомудренность чего бы то ни было с некоторых пор стало любимым занятием мистера Смита, временами изрекающего ужасные двусмысленности.
Но сейчас он молчал, принимая любые прикосновения, любое внимание, которое Беа пожелала бы дать ему.

Ее нежность, ее терпение заживляли растравленные демоническим ядом раны. И он благодарен был за то, что она не стала допытываться любой ценой. За то, что слышала, даже если он не произносил ни слова.

Мисс Блэк выпрямилась, но все продолжала смотреть на него. С минуту оба молчали. Потом кузен перехватил тонкую ручку, что упокоилась на его груди, и приложил открытой ладошкой к своей щеке, будто показывая, как надо.
- Что, Беа?
Сначала запястья коснулось дыхание, потом осторожные губы. В синих глазах читался вопрос.

Беатрис снова тихо вздохнула и улыбнулась, ответив не сразу, сначала смакуя удовольствие от движений его головы на ее коленях, от прикосновения его губ к ее ладони. Так невинно и в то же время так искушающе. Склониться к нему еще раз, без слов попросить большего, попросить всего. Но она не спешила.

- Просто любуюсь тобой, - пояснила она наконец, по-прежнему не отрывая взгляда и позволив проявиться в нем тому чувству, что так долго носила в себе и что так ярко горело теперь в ее глазах, словно новая звезда на небосклоне. - Я не позволяла себе этого раньше. И, наверное, не знала даже, какой это может стать потребностью. Естественной. Непреходящей. Видеть тебя. Быть с тобой рядом.

Продолжая говорить, Беатрис провела по щеке Мортимера тыльной стороной свободной ладони, еще одна нежная и невесомая ласка, исполненная истинного чувства.

Милая кузина всегда оставалась собой.

Для главной мысли хватило бы и первых трёх слов, так что вскоре, сложив ручку Беатрис таким образом, что получался классический, призывающий к молчанию, жест, он приложил указательный пальчик к собственным губам:

- Тшш..

В глазах засверкали озорные искорки, пальчик вдруг ощутил на себе ненавязчивый, но вполне определенный укус.

Обдумав что-то, Мортимер отпустил, наконец, ее руку и сел прямо, как положено. Оглядел помещение взглядом до глубины души разочарованного человека. Место абсолютно неподходящее. Совершенно. Но с другой стороны...

Любоваться бесконечно ведь невозможно. В какой-то момент начинаешь желать больше. И кто-то же должен был сегодня ночью согрешить?

- Беа. - полушепотом нараспев позвал он, предлагая свою раскрытую ладонь для опоры.

Синие глаза мерцали, как сапфиры.

- Иди ко мне.

Идти, судя по жесту, предлагалось кузену прямо на колени. На кухне, дверь в которой не запиралась и кто-нибудь легко мог прийти сюда попить воды.

Рейтинг R. Я не шучу!)

Милая кузина слишком долго держала эти и многие иные слова под спудом, чтобы ограничиться первыми тремя, раз пробившись на поверхность, этот родник не собирался иссякать так просто, хотя одной шалости и хватило, чтобы временно приглушить его журчание. Как мило и очаровательно это было. И странным образом правильно, даже скудная обстановка кухни в полевом лагере на верхнем этаже заброшенного здания не мешала волшебству мгновения, сотканному из слова, жеста и взгляда, как в классической формуле произнесения заклинания.
Иди ко мне.

Сердце Беатрис затрепетало и вместе с ним задрожала и она сама, страх налетел мимолетно и сменился желанием поддаться Мортимеру, как и раньше. Как было правильно. Быть податливой, позволить ему владеть и властвовать до того предела, который он сам сочтет приемлемым. Дверь? Случайные свидетели? Ничтожный вес на одной плашке незримых весов, стоящий против многотонной просьбы, которой нельзя, невозможно отказать.

Беатрис молча, будто сказанное ранее "тшш..." все еще запирало ее уста крепче любой ленты, охватывающей шею хваткой персонального палача, как было прочитано ею в старой и страшной сказке, кивнула и с новой улыбкой, женственно-лукавой, сместилась по мягкой кожаной поверхности, чтобы, приняв любезно предложенную помощь, сесть, куда ей указывали, на мужские колени, лицом к лицу с Мортимером. Откровенность позы и близость к нему немедленно зажгли алые знамена на ее щеках, теперь видимые даже в полумраке, участили пульс и дыхание. Пускай, все так и должно быть, все правильно. Главное, что она могла взять лицо любимого в плен своих ладоней и, взглянув с любовью на него, поцеловать, в мгновение ока переняв инициативу. Она не сомневалась, что ненадолго, но, здесь и сейчас, этот миг был ее желанной мечтой, рождавшей тихий стон удовольствия и мягкой просьбы: что бы ты не хотел со мной делать - делай, я твоя.

Она так пылко впилась ему в губы, что Мортимер ощутил лёгкое головокружение, а после беззвучно засмеялся, откинув голову на спинку дивана.

Вот оно.

То, в чем он так отчаянно сегодня нуждался: девица, совершенно потерявшая голову от его ума, красоты и силы. Даже не помышляющая о том, что он до сих пор не дал ей никаких обещаний, жаждущая лишь одного, чтобы он делал с ней все, что пожелает.

Поведение прежде такой строгой мисс Блэк, когда-то попенявшей ему на то, что по отношению к ней следует проявлять уважение и такт, убедило молодого инквизитора, что он правильно все решил.

Самым бестактным в мире поступком было бы не дать ей того, чего она так давно и так страстно хотела. Неуважением было бы пренебречь ее бархатной кожей, скрытой под защитного цвета рубашкой. Жестоко было бы не привлечь ее к себе, и не заключить в тесное кольцо совершенно неприличных объятий.

Самым уважительным образом кузен стянул с плечика узкую бретель, все ниже и ниже, и очень тактично, в свою очередь, расстегнул пряжку на ремне.

Почтительно и нежно он выражал ей свою благодарность и душевное расположение до тех пор, пока, словно подлинный инкуб, не выпил все силы, весь жар желания, оставив нетронутому прежде телу по себе болезненно-томительную память.

Моя?

Теперь моя.

Быть может, потерявшая голову, быть может, просто нашедшая новый баланс мыслей и чувств, осознанно позволив себе свободу действий и желаний здесь и сейчас. Мортимер был прав, он не давал Беатрис никаких обещаний, всего лишь приняв дар, что был ему преподнесен, ею самой, добровольно и без принуждения. Но, с другой стороны, тем самым он сделал еще один шажок по дороге, вехой на которой будут слова "I do". И, сойдя с нее, он автоматически предал бы безоглядное доверие той, что вручила ему свое сердечко в ладонях. Безусловно, Беатрис, как девушка умная, знала, что такое возможно, что найдутся те, кто с без угрызений совести воспользуется ею и ее доверием в своих целях, но не могла распространить на Мортимера даже тень такого знания. Она верила ему и в него. Просто так. Потому что это он.

Мортимер был столь тактичен, столь деликатен и нежен с ней, так, как может быть лишь настоящий джентльмен со своей леди, что решительно невозможно было не ответить ему тем же, с искренностью и страстью, которые он заслуживал. И Беатрис благодарила его раз за разом, стоном и тихим, приглушенным закушенной губой вскриком, прерывистым дыханием и ласковым скольжением ладоней по его плечам и груди, не скрытым более рубашкой. И ни разу, даже в миг наивысшей радости, Беатрис не задела его уязвимых, реагирующих болью на прикосновение, мест, осталась заботливой до самого конца.

Твоя.

И всегда ею была.

Можно было подумать о дежавю, снова устроив голову на его груди и слушая не спешивший замедляться сердечный ритм, ощущая его ладони на себе. Но Беатрис было так хорошо и покойно, что и мысли такой не возникло, ее успешно заменила иная, повторявшаяся рефреном.
Люблю тебя.

Беатрис, которая преподнесла ему свое сердце, да и все остальное впридачу. Беатрис, которую он знал всю жизнь и даже подумать не мог, что когда-нибудь...

Она прижалась к его груди, кожа к коже, с лишь едва наживленной на руки рубашкой, защищающей ее от внешней среды этой чудовищно неподходящей для любовных утех кухни, но не от него. Перед ним она была нагой и беззащитной.

Мортимер откинул голову назад, даже не пытаясь сдержать дыхание. Лицо его все покрылось бисеринками пота, пульс гулко колотил по вискам. Он устал. Подобное всегда отнимало больше времени и сил, чем обычно, да и мистер Смит провел до того довольно бурный вечер, но, прислушавшись к себе, понял, что не жалеет о том, что только что случилось. Вовсе нет.

Мелькнула мысль о том, что, наверное, именно поэтому в Инквизиции чаще всего подбирают к работе разнополые пары. Простой расчёт. Такая связь, возникая, мотивирует. Дальние перспективы в виде законных или незаконных детей так же наверняка занимали головы руководства.

На этой мысли Мортимер усмехнулся, но было в этой усмешке что-то очень болезненное и даже обозленное.

Ладонь поднялась по женскому телу вверх, к плечу, без отрыва. По пути подхватив края приспущенной одежды, и осторожно водворяя их на место. Потом мягко прошлась по волосам и шее. Мортимер приподнял голову и взглянул на теперь-уже-любовницу, а не просто кузину. Судя по выражению ее лица, боли она не заметила вовсе. Что ж, он на это рассчитывал.

Расслабленный, он дышал уже спокойнее, и почти не шевелился, не желая тревожить Беа. Впрочем, был один важный вопрос. Рука скользнула в карман собственной, ранее пострадавшей в переделке на крыше, рубашки, и выудила оттуда часы.

- Во сколько тебя должны сменить? - ласково шепнул кузине на ушко.

Пригревшаяся на Мортимере кузина ответила не сразу, почти убаюканная как ласковыми прикосновениями, так и голосом Мортимера, от которого хотелось блаженно жмуриться и счастливо улыбаться. Вот так он с ней не говорил еще ни разу, заботливо, интимно.

- Ммм...в час ночи. Освальд, - соизволила все-таки взглянуть на своего теперь-уже-любовника Беатрис, улыбнувшись Мортимеру с тихим счастьем в серых глазах. Похоже, ему понравилось и ее неопытность, как она опасалась, не стала к тому препятствием.

Хотелось длить и длить этот момент чувственного и душевного единения, но, увы, время и дела, послушно и деликатно удалившись из комнаты на потребный срок, теперь возвращались обратно. Зашевелилась и сама Беатрис, садясь прямо и потянувшись поправить рубашку. Почти против воли она задержалась, не отказывая себе в любовании не скрытой сейчас одеждой атлетически-подтянутой фигурой Мортимера и забыв, что и ему сейчас открывается весьма привлекательный вид.

Атлетическая фигура, содержащая в себе пару небольших, но очень неприятных изъянов, под ребром и на плече, была совершенно расслаблена. Ладонью он проверил, не кровоточат ли язвы, но пока все было в порядке. Мисс Блэк отстранилась, чтобы одеться и Мортимер уже собирался предаться удовольствию понаблюдать за тем, как ее прелести скроет, желательно не слишком скоро, грубая ткань, как вдруг улыбка на его губах померкла.

- В час?! Осталось десять минут!

Он вдруг согнулся от беззвучного хохота, и обхватив Беатрис руками, уткнулся лицом куда-то в область солнечного сплетения. Прошло несколько секунд прежде чем он смог успокоиться.

- Приводи себя в порядок скорее, - блеснул он глазами, глядя на нее оттуда же, снизу вверх. - А то наше грехопадение засвидетельствуют документально.

Особенно пикантно было бы, если б с кузиной его застукал именно Освальд, с недавних пор воспринимаемый, как будущий родственник.

Беатрис успела только испуганно охнуть при известии, что их вот-вот могут застать вдвоем, но принять активные меры к предотвращению подобной ситуации помешал Мортимер. Она застыла на секунду, не зная, что делать, но потом ласково обняла его голову ладонями, прижимая к себе. Нахлынула недавняя память о том, как она делала то же самое и щеки Беатрис, и так все еще раскрасневшейся, снова заалели. Не говоря уже о том, насколько смутил ее взгляд Мортимера, совсем нескромный в обрамлении ее...ее... ох, ну нельзя же так искушать! Покачав головой и ласково улыбнувшись, Беатрис ответила:

- Тогда тебе придется меня отпустить, чтобы я могла это сделать, - судя по ее тону, хотелось ей прямо противоположного, чтобы Мортимер как можно дольше ее не отпускал, но, увы, обстоятельства тому не способствовали.

Отчётливо уловив внутренний конфликт между желаемым и необходимым, Мортимер принял единственно верное решение его усугубить.

Через мгновение он смотрел уже не в глаза, а прямо перед собой, и, оставив в точности напротив трепетного женского сердца жаркий поцелуй, снова расслабленно откинулся на спинку дивана.

На губах заиграла бесовская улыбка, он с наслаждением потянулся и заложил руки за голову, чтобы теперь его никак нельзя было обвинить в устройстве помех.

- Как скажешь.

Показать контент

И получил ответный поцелуй, жаркий и страстный, когда Беатрис, не совладав с собой, снова прильнула к нему. И с тихим, почти болезненным стоном, заставила себя все-таки оторваться от любимого. Времени и впрямь оставалось всего ничего, Беатрис как раз успела привести в порядок свою одежду и волосы, выпроводить Мортимера из кухни и умыть лицо в ванной.
Оставалось надеяться, что Освальд ничего не заметил, когда принимал у Беатрис дежурство.

Hide

Изменено 8 мая, 2019 пользователем julia37

Dmitry Shepard · 7 мая, 2019

Утро, 7.00-9.00

Несмотря на все, произошедшее ночью, Беатрис все также резво хлопотала у плиты, готовя завтрак на всех, благо заряженной вчера батареи на это еще хватало. Впрочем, внимательные или хорошо знакомые с ней наблюдатели могли заметить некоторую скованность жестов, хотя причина оставалась неясной. Быть может, кровать оказалась неудобной?

Снова спустившись на улицу, отряд приготовился к долгому и изматывающему путешествию по лабиринту строительного мусора, однако, Город (или кто-то еще?) внезапно внес свои коррективы. На мостовой замерцала белая линия, имевшая в своей структуре артефактную нить, однако же, хорошо видимая всем, даже неОдаренным. Нить пульсировала светом, волнами пробегавшим в направлении, ведущем в сторону от намеченного маршрута, возвращая в каменные джунгли.

Шери не знала, что это такое, но, памятуя о том, что подобная нить на вокзале показала им тайник со святыми пулями, стоило проверить, что же их ждет на другом ее конце. Идти пришлось неожиданно долго, по все тем же пустым и покинутым улицам, свернув лишь пару раз. По всему выходило, что их путь лежит в к краю жилой зоны, подвергшейся разрушению. Конечной точкой маршрута стала небольшая площадь на пересечении трех улиц, над которой вздымались вверх опоры местной монорельсовой дороги. Здесь, судя по всему, был один из промежуточных терминалов, где можно было как сойти с поезда, так и попасть на него. Соответствующая цепочка из трех вагонов как раз застыла наверху, путь дальше блокировали застрявшие на рельсе иные вагоны.

Но не это привлекало внимание, а лежащие на площади тела. Часть из них принадлежала людям. Еще несколько представляли собой уже знакомых волков, среди которых был даже один оборотень. Остальные тела различались на вид и цвет кожи, но все поголовно имели отличительные признаки, сходные с теми, что были и у Шери: рога, кожистые крылья, хвосты. Нить, старательно огибая тела, вела к девушке, сидевшей, опираясь спиной на фонарный столб и склонив голову. Лица ее почти не было видно за волосами, испачканными в грязи, белой крови и демоническом ихоре. Немало было белой крови и вокруг нее. Ее можно было принять за мертвую, но при звуке шагов она шевельнулась и последним усилием приподняла голову. Наверное, в иных обстоятельствах можно было бы отметить ее красоту. Быть может, даже и сейчас.

Показать контент

- Помогите..., - шепот сквозь треснувшие от жажды губы был едва слышен.

Показать контент

Изменено 7 мая, 2019 пользователем Dmitry Shepard

Meshulik · 7 мая, 2019

Николя уже не удивился очередным следам убийств и расправы. На этот раз они совсем немного не успели. Может, это один из поездов, который покинул вокзал? Куда же он шел?

Какая-то женщина была еще жива. Наверняка сеньорита Беатрис или сеньор сангвинар о ней позаботятся. В этом смысле на обоих можно было совершенно положиться. Его внимание привлекли волки. Точнее, их трупы. И снова, как однажды уже раньше на вилле Донато, кто-то сначала обездвижил живые тела, а только лишь после хладнокровно их расстрелял.

Он достал бутыль с водой... Диавол. В ней давно уже была не вода. Предложить женщине вина он не решился. Неизвестно, как она вообще на него отреагирует. А на Святую магию Беатрис? По крайней мере Беатрис сможет осмотреть ее раны. Он ожидающе оглянулся на экзорцистку.

Meshulik · 7 мая, 2019

Странно, что так далеко протянута нить. И привела ровно сюда. Либо это западня, либо... Он заметил в тонкой, измазанной белой кровью, какой-то полупрозрачной ладони девицы что-то... камешек. Обмотанный артефакторной белой нитью. Редкий цвет. Но в этом городе он именно и встречался. И на вокзале... и теперь вот здесь.

- Я не знаю, что это, сеньорита Беатрис, но взгляните. По всей видимости, именно эта особа провела сюда нить... Ариадны...

Николя огляделся и мрачно поинтересовался у универсума:

- Но где же тогда Минотавр?

Изменено 7 мая, 2019 пользователем Meshulik

Dmitry Shepard · 7 мая, 2019

Беатрис не теряла зря времени, уже спеша к новой пациентке.

- Карла, прикрой, - коротко попросила она. - Рафаль, я ее стабилизирую, но восстановить кровь тоже не помешает.

Уверенный взгляд и голос, такие же жесты. Здесь и сейчас Беатрис была на своем поле деятельности и прекрасно знала, что и как ей надлежит делать.

Странно, что так далеко протянута нить. И привела ровно сюда. Либо это западня, либо... Он заметил в тонкой, измазанной белой кровью, какой-то полупрозрачной ладони девицы что-то... камешек. Обмотанный артефакторной нитью.

- Я не знаю, что это, сеньорита Беатрис, но взгляните. По всей видимости, именно эта особа провела сюда нить... Ариадны...

Николя огляделся и мрачно поинтересовался у универсума:

- Но где же тогда Минотавр?

- Узнаем потом, - отвлеклась Беатрис на секунду, оглянувшись на художника-артефактора, прежде чем присесть рядом с женщиной, которая вдруг напряглась, крепче сжав в ладони тот самый, отмеченный Николя камешек.

Изменено 7 мая, 2019 пользователем Dmitry Shepard

Stormcrow · 7 мая, 2019

Этот Город подкидывал всё новые загадки, всё чаще заставлял иначе взглянуть на привычные вещи. И демоны здесь опасные, но не сразу съедят - сначала пообщаются, послушают ответы. И дома здесь вроде есть, но мёртвые. А те, что опустели, на самом деле прячут секреты. И баночки консервов полны сюрпризов.
Вот и известная поговорка предстала в новом свете. Сколько верёвочке не виться, а конец всё равно будет. Верёвочка вилась меж призраков Города, чтобы закончиться... Да, чем ближе они подходили, тем сильнее чувствовалась кровь. Смерть.
Демоны. Люди. Волки.
Мрачное удовлетворение, что демоны и твари малефикаров убивают друг друга. Только люди, видимо, попали под раздачу. Рабы демонов? Караван работорговцев?
Вид у женщины был мрачный и решительный. А учитывая, что вившаяся белая верёвочка вела к ней, то смело можно предположить артефактора. И предположить, что эта верёвочка напоследок может наделать дел.
- Карла, прикрой, - коротко попросила она. - Рафаль, я ее стабилизирую, но восстановить кровь тоже не помешает.
- Хорошо.
Маг присел рядом с экзорцистом.
Как много разной крови.
- Мадемуазель, мы не желаем вам зла. Леди-экзорцист залечит раны. Я - сангвинар, помогу вашему организму потом, ускорю восстановление крови. Зла мы вам не желаем.
Впрочем, причинить добра тут горазды все.

Изменено 8 мая, 2019 пользователем Stormcrow

Dmitry Shepard · 7 мая, 2019

- Мадемуазель, мы не желаем вам зла. Леди-экзорцист залечит раны. Я - сангвинар, помогу вашему организму плтом, ускорю восстановление крови. Зла мы вам не желаем.
Впрочем, причинить добра тут горазды все.

Кажется, Рафаль сказал что-то не то, женщина собрала последние силы и, с прорезавшейся мрачной решимостью поглядев ему в глаза, процедила:

- Мог бы выбрать что-то получше для обмана, сюда не попадают экзорцисты. А теперь слушай меня внимательно. У меня в руке артефактная бомба. Так что, если не хочешь, чтобы твоя подружка превратилась в кровавое месиво, лучше бы тебе действительно оказаться сангвинаром и полечить меня. А там посмотрим.

Nevrar · 7 мая, 2019

- Мадемуазель, мы не желаем вам зла. Леди-экзорцист залечит раны. Я - сангвинар, помогу вашему организму плтом, ускорю восстановление крови. Зла мы вам не желаем.

Освальд посмотрел на сангвинара с некоторым укором, Шери ведь говорила! Но, нет, конечно галантный аристократ не вспомнил об этом, а эта информация в дальнейшем могла им испортить жизнь когда они прибудут в Санктум или столкнутся с Анклавом. Впрочем, вряд ли у них получилось бы сойти за местных...

...И вот оказалось что белая нить привела их к артефактной бомбе, ему почему-то не верилось. Но сапер вроде него мог ошибиться только раз. Он отступил на два шага, и видимо того же ждал и от остальных.

- Мог бы выбрать что-то получше для обмана, сюда не попадают экзорцисты. А теперь слушай меня внимательно. У меня в руке артефактная бомба. Так что, если не хочешь, чтобы твоя подружка превратилась в кровавое месиво, лучше бы тебе действительно оказаться сангвинаром и полечить меня. А там посмотрим.

-Мисс, этим вы себя окончательно убьёте, а мы можем и просто уйти. Может начнём по другому? К примеру с воды?

Показать контент

Изменено 7 мая, 2019 пользователем Nevrar

julia37 · 7 мая, 2019

Стоянка на двенадцатом этаже. 6:00 по Небесному времени

Выдающийся в пустоту балкончик, вероятно, служивший в прежние времена для того, чтобы спускаться по наружной лестнице, теперь смотрел на восток в одиночестве.

Этой ночью сон упорно к ней не шел, хоть Морин и пыталась заснуть не однажды.
"Чужое место."
Это было так.
Может быть, ее смущала разруха. Может быть, сверхъестественные создания и события, в калейдоскопе которых закружился разум. Может быть, все это было тут ни при чем.

Так или иначе, в этот час, когда солнце еще только подбиралось снизу к линии горизонта, когда легкие облачка вспыхивали алым, сгорали, проваливаясь в пепельную синеву, когда самый первый луч окрасил золотом руины, Морин, огненная ведьма, фламменария, одна из двух, стояла здесь, держась за перила и отстраненно наблюдая за тем, как скоро тьма уступает место свету.

Он, естественно, не выспался. И естественно, как обычно и происходило от такого недосыпа, испытывал легкую эйфорию при виде утреннего рассвета. А может, дело было и не в рассвете.

Когда он спускался по лестнице с опустевшей наконец крыши и заметил…

Темное золото рассвета? Или темное золото ее волос? В этой тишине его шаги могли быть слышны. Но, понятно, он мог бы, как и прежде, проскользнуть незамеченным. То есть… должен был.

Но с недосыпа в голову приходят не самые удачные идеи. Особенно когда тишина утра так обманчиво располагает к тому, чтобы сбавить ход. Чтобы заглядеться на рассвет. Подойти ближе.

И в кой-то веки обойтись без привычных «О!» и «О-ля-ля» и всего того, что готовит девушек к тому, что перед ними сеньор художник и всё покатится по накатанной.

— Мне казалось, я один не сплю.

Он любовался ее золоченым ореолом лишь до того мгновения, как она обернулась. Сделал шаг и остановился рядом, глядя на восход.

Человек без особых примет или достоинств. И даже без особых недостатков. Без имени, титула, инсигнии... И кажется, сейчас даже не понимавший, где его путь.

Морин обернулась на голос, и мягко улыбнулась. Но вскоре художник встал рядом.

- Карла ещё не спит. - просто заметила она, разглядывая привлекательный профиль и темные кудри.

Определенно, в том сиянии, которое приметил Николя, принимало участие не только солнце.

Мисс Смит, удовлетворив свое любопытство, снова стала смотреть вдаль.

- Красиво, правда? Можно бы даже написать картину, если бы не эти руины.

Ручкой она указала на царившую на земле разруху.

- Кар-ла е-ще не спит. - Глядя, куда указывает огненная ведьма, и совершенно не удивляясь тому, что она вдруг подумала о картине, а он как раз наоборот, совершенно нет, Николя машинально повторял, не особенно вдумываясь в смысл сказанного. Повернулся, оперся о перила и, как-то пристально и немного безумно уставившись в бездонно голубые глаза, спросил первое, что пришло в голову:

- Почему Карла не спит?

Сколько он не видел ее вот так? Прямо? Господи, неделя пролетела, словно день. Непрерывная работа, убийства, бегство… Он думал о святости, о грехе, об ангелах… а все эти дни скучал по тому голосу на лестничной площадке. Но сеньорита не патефон, вряд ли споет по заказу. И что он мог бы предложить ей взамен? Еще один амулет? Улыбочку. Какую-нибудь ерунду?

Морин поймала странноватый взгляд и улыбнулась улыбкой озерной нимфы.
- Она сейчас как раз дежурит. - пояснил ласковый голос.
Ей вдруг подумалось, что Николас сильно переменился за эти дни. И, кажется, она это думала уже однажды. Совсем недавно. Что-то с ним творилось. Взгляд стал беспокойным. Не таким, как прежде.
- Вы что-то хотите мне сказать, Николас? - по привычке без экивоков спросила она, продолжая бесхитростно глядеть в глаза художника. - Вас что-то тяготит? Тревожит?

Ах, дежурит...

Николя тихо засмеялся, расслабленно и как-то горестно. Он и забыл... Посреди пустого города, в котором дома рассыпаются в песок, где на крыше у них живет Шери, а неведомые помощники оставили им постельное белье, семеро смелых дежурят в темное время суток. Боже. Это достойно само по себе сюрреалистического полотна...

- Николас, - он притих, взглянул на восход, ставший немного ярче. - Да. Я хотел сказать вам, сеньорита Морин, что мне приятно, что вы меня так называете.

Если бы рядом оказался ее брат, у того появилось бы масса поводов сделать Николя кучу едких замечаний. Но Мортимера рядом не было, а художник, сбитый с толку, потерявший направления и цели, бестолково ощущал, что его заносит туда, где ему не место, где всё равно ничего не ждет и никогда ни о чём не сбудется. С недосыпа. Надо больше спать...

— Мне кажется, что за эту неделю мы прожили месяц или больше… Сеньорита Морин, как вы себя чувствуете?

- Это же ваше имя. - улыбчивая мисс пожала плечиком, как бы говоря, что заслуги с ее стороны в этом никакой нет.
Кажется, она даже не понимала, что своим акцентом коверкает его на британский манер.
- У вас очень красивое лицо, Николас. - не задумываясь, пальчиком машинально касаясь подаренной ей когда-то очень давно птички, которую с тех пор всегда носила приколотой к груди, мисс Морин выдала сомнительную в том, что касалось приличий, сентенцию. - Вы писали свой автопортрет? Если нет, то обязательно напишите.

Красота природы, или человека, или некоего явление, завораживала ее, заставляя забывать предостережения родственников. Видя перед собой красоту она не могла молчать.

- Вы так считаете?

Он смущенно опускает взгляд. Сеньорита Морин, сама словно солнце, и легко перенимает чужие шутки.

- Признайтесь, вы от меня это подслушали, - Николя смешно морщит нос. - Когда в следующий раз на меня набросится какая-нибудь каменная горгулья, скажите мне это, умоляю. Может, вы спасете утопающий в страхе разум мой раздувшимся самомнением.

- Я чувствую себя именно так. - призналась она. - Как-будто прошло сто лет. Но если не считать этого, то хорошо, очень хорошо. - и снова ласковая, нежная улыбка. - А вы? Хорошо себя чувствуете?
Она не была просто формально вежлива, задавая такие вопросы. Всегда, всегда Морин действительно интересовал ответ.

- В самом деле? - он удивлен. Совсем недавно, точнее вчера, эта девушка рыдала и потрясенная не могла съесть кусочка сушеной капусты из покойницких запасов... Что с ней случилось? - Рад, что... хорошо... а.

Он не знает, что сказать. Растерялся... но быстро вернулся к прежнему Николя. Он хотел бы поделиться своими сомнениями, поиском, тревогами... Но ведь как он мог бы ее сейчас расстроить? Растревожить?

Казалось ли ему когда-нибудь, что он… поклонник? Поклонники обычно с коробками конфет, с цветами и красивыми галстуками аккуратно по четвергам, а может и вторникам, посещали дома избранниц, чинно оставляя трости в прихожей. Слушали их сносное фортепиано, снимали котелки и целовали ручки… Он бы расхохотался, если бы кто-нибудь обозвал бы его поклонником Морин. Смешнее шутки не придумаешь. К тому же ему не весело. Он… скучает по ее смеху. Радуется свету, который отчего-то исходит от нее в это утро. И совершенно ничего от нее себе не желает, ведь он уже имеет то, что есть: стоит рядом и смотрит на нее. Слушает. И кажется, что этого достаточно. А желать большего… Господи, нет, это какая-то пошлость!

Но сегодня, после проведенной на крыше ночи, после дней, потраченных на поиск себя и работу, после увиденного совершенно иного мира, этого морочащего их города, он… чувствует, что это не конец. Только начало. И путь придется пройти до конца.

— Сеньорита Морин… — задумчиво он в совершенном ошеломлении от этой мысли отступает. — Мне кажется, мне пора... идти. Да, надо закончить... я не спал. Простите, я слишком много... Я рад, что у вас всё хорошо. Это... Тут прохладно. Да и…

Последние слова он произносит уже с лестницы.

Словно откликаясь на его невысказанную тоску, сирена, сотворенная из пены морской, рассмеялась. И ее смех, напоминающий перезвон серебряных колокольчиков, разнёсся даже в ближайшей части коридора.

Она хотела что-то ещё сказать, но не успела, растерянно посмотрев вслед поспешно ретировавшемуся художнику, не пожелавшему ответить на ее вопросы.

Что же, к откровенности принудить нельзя, но всё-таки жаль. Мисс считала, что если поговорить с кем-нибудь, то что бы не тяготило душу, непременно должно стать легче.

Meshulik & julia37

Hide

Изменено 7 мая, 2019 пользователем julia37

Войти

ФРПГ "Чуть ближе к небесам"

Рекомендуемые сообщения

Dmitry Shepard 31 061

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на другие сайты

Meshulik 32 682

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на другие сайты

Dmitry Shepard 31 061

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на другие сайты

Meshulik 32 682

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на другие сайты

Marikonna 5 920

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на другие сайты

Stormcrow 16 944

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на другие сайты

Marikonna 5 920

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на другие сайты

Stormcrow 16 944

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на другие сайты

Marikonna 5 920

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на другие сайты

Stormcrow 16 944

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на другие сайты

Marikonna 5 920

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на другие сайты

julia37 49 699

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на другие сайты

Rеi 13 523

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на другие сайты

Stormcrow 16 944

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на другие сайты

Marikonna 5 920

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на другие сайты

Stormcrow 16 944

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на другие сайты

Marikonna 5 920

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на другие сайты

julia37 49 699

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на другие сайты

Dmitry Shepard 31 061

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на другие сайты

Meshulik 32 682

Dmitry Shepard 31 061

Meshulik 32 682

Dmitry Shepard 31 061

Meshulik 32 682

Marikonna 5 920

Stormcrow 16 944

Marikonna 5 920

Stormcrow 16 944

Marikonna 5 920

Stormcrow 16 944

Marikonna 5 920

julia37 49 699

Rеi 13 523

Stormcrow 16 944

Marikonna 5 920

Stormcrow 16 944

Marikonna 5 920

julia37 49 699

Dmitry Shepard 31 061

Meshulik 32 682

Meshulik 32 682

Dmitry Shepard 31 061

Stormcrow 16 944

Dmitry Shepard 31 061

Nevrar 21 736

julia37 49 699