ФРПГ "Чуть ближе к небесам"

[Dmitry Shepard 30 072]

Показать контент  

Hide  

 

11 июля 1923 года, собор Святого Петра, Рим, Италия.  

Архитектор Донате Браманто, составляя подробный и детальный чертеж базилики, знал, что не увидит свой проект, свое "дитя", законченным, слишком уж коротка жизнь человеческая. Но это горькое знание не сломило его, а лишь подстегнуло к размаху, который термин "дерзновенный" даже не начинал описывать. Комплекс архитектурных чудес, носящий название собора Святого Петра, был задуман как олицетворение триумфа веры над любыми препятствиями и невзгодами, как монументальный символ торжества Господа над силами Зла. Что ж, спустя двести пятьдесят лет верующие со всего мира, глядя на собор снаружи и изнутри, могли с уверенностью сказать: "Да, это действительно божественно прекрасно!". Рафаэль и Микеланджело оставили частицы своего гения на расписных фресках, скульптурах и барельефах, направляя и вдохновляя сотни иных художников и скульпторов, задавая им планку качества, в точности, как дирижер ведет весь оркестр. Или полководец свою армию.

Однако, людям, прибывшим в город жарким июльским днем, распростершим над ними бесконечно чистую синеву неба, которую не дерзало нарушить ни одно, даже самое крошечное облачко, собор Святого Петра показали совсем с иной стороны, не той, парадной, видимой каждому.

Показать контент  

Hide  

Всех и каждого из них радушно и заботливо встретили представители Инквизиции еще по прибытию в Рим, неважно, каким путем они добирались и сообщили о маршруте заблаговременно или нет. Всех и каждого доставили в один из стандартных домов Инквизиции, разве что, отличавшихся чуточку большим качеством и количеством убранства, чем их братья-близнецы из Лондона и меньшим количеством этажей. И наличием внутренних двориков с детьми, зеленью и фонтанами, с трех сторон защищенных стенами самих жилых блоков, словно хрупкий цветок жизни сильными ладонями воина. И даже дали три часа на отдых и приведение себя в порядок перед встречей с Его святейшеством, Урбаном Пятым.

Ровно через три часа к зданию, вызвав настоящий ажиотаж среди местных мальчишек, подкатили два электромобиля.

Показать контент  

Hide  

Места на заднем сиденье хватало на троих человек обычной комплекции, передние же два места были заняты суровыми немногословными мужчинами, не скрываясь носившими на лацканах своих пиджаков или поясных ремнях инквизиторские инсигнии.

Кавалькада (если можно было так назвать пару автомобилей) проследовала по улицам, постепенно заполнявшимся предвкушающим вечернюю прохладу людом, в направлении собора Святого Петра, но свернула на неприметную улочку задолго до того, как широкий проспект мог бы привести их на площадь, носящую то же название, что и сам собор. А потом и вовсе без лишней помпы въехала в какой-то дворик, ворота в который без вопросов открыли бдительные и вооруженные пистолетами-пулеметами люди. Въехала, чтобы сходу нырнуть в тоннель, ведущий под землю. Солнечный свет сменился искусственным электрическим светом плафонов под потолком. Тоннель, широкий и чистый, имел свои ответвления, показывая широкую и разветвленную сеть подземных сооружений, однако, водитель головной машины игнорировал любые повороты, продолжая двигаться прямо и, спустя пару десятков минут, привез своих пассажиров в просторное помещение, обстановка в котором резко контрастировала с серым бетоном стен, виденным всю дорогу.

Показать контент  

Hide  

Здесь также присутствовала вооруженная и бдительная охрана, под предводительством ничуть не уступавшего всем уже виденным мужчинам в суровости начальника.

Показать контент  

Hide  

- Паоло Мальдини, Инквизитор четвертого ранга, - представился он, оглядывая по очереди всех, выбиравшихся из машин. - Прошу идти за мной.

Также богато украшенные лестницы с мраморными ступенями и коридоры, выложенные мраморными же плитами с выстланными поверх мягкими и дорогими даже на вид коврами, вели дальше, вглубь комплекса, который мог (а может и нет), скрываться под собором Святого Петра. Судя по тому, что по пути им никто не встретился, маршрут движения не просто был продуман заранее, но и очищен от любых потенциальных свидетелей. Конечным пунктом назначения стала хорошо обставленная гостиная. На столике гостей уже дожидался поднос с чаем и сладким печеньем. Не была забыта и ваза с фруктами: яблоки, апельсины, груши.

Показать контент  

Hide  

Из окон открывался вид на парковую лужайку, огораживавшая которую кирпичная стена почти терялась за росшими на ней зелеными лозами, видимо, за время пути гости Папы Римского успели покинуть подземелье и теперь, географически, находились на уровне первого этажа.

- Его Святейшество примет вас через двадцать минут, в своем кабинете. Пока прошу подождать здесь, - несмотря на вежливые слова и приятный баритон, властный холодок в голосе мужчины самым явным образом заявлял о том, что это не та просьба, которую можно отклонить. Коротко поклонившись, мужчина вышел за дверь, оставив гостей Папы Римского присматриваться к окружению и друг другу. Или просто пить чай, пока не позовут.

 

Hide  

Hide  

 

Гости Небесного Города:

1. Julia37 - Мортимер и Морин Смиты.

2. Nevrar - Освальд Итан Вуд.

3. Marikonna - Карла ди Фогна.

4. Meshulik - Николя Буджардини.

5. Stormcrow - Рафаль Солейн.

6. Rei - Алука Шеор.

Мастерские НПС:

1. Беатрис Блэк.

 

Дорогой приключений  

Глава 1. "Первые шаги".

1. Встреча с Папой Римским.

2. Прибытие в Грецию.

3. Волки!

4. Прибытие в Карию.

5. Встреча с ангелом.

6. Тайный ход.

7. Возвращение в Карию.

8. Возвращение на виллу.

9. Лес в свете Луны.

10. Ирония, оценить которую может не каждый.

Глава 2. "По ту сторону".

1. Город, которого нет.

2. Что Харрингтоны оставляют за собой.

3. Дневник разведки.

4. Место давнего боя.

5. Конец охоты.

6. Дом, который построил не Джек.

7. Особенная гостья.

8. Восемь на двенадцатом этаже.

9. По белому следу.

Глава 3. "Под сенью Светоча".

1. Прибытие в Санктум.

2. Откровения от Клариссы, стих первый.

3. Хлопоты и заботы в Санктуме. День первый.

4. Итоги первого дня.

5. Хлопоты и заботы в Санктуме. День второй.

6. Итоги второго дня.

7. Охота на ангела.

8. Донато, исцелись.

9. Новости хорошие и не очень.

Глава 4. "Добро пожаловать в Анклав".

1. Отбытие из Санктума и засада на полпути.

2. Необычный парламентер.

3. В гостях у Мирриам.

4. Планы и замыслы.

5. Мучительная красота.

6. Бесовские подарки.

7. Нападение на склад.

8. Неожиданная находка.

9. Адски светский прием.

Глава 5. "Во Тьму".

1. Возвращение в Санктум.

2. У последней черты.

3. Где ангел не решится сделать шаг.

4. Пора домой.

Hide  

Правила по прокачиванию характеристик  

Длительный (не менее получаса) спарринг позволяет обоим участвующем в нем персонажам сделать тест на НР. При успехе они могут добавить к НР +1. Эффект срабатывает не чаще раза в два повествовательных дня. Требуется взятая выучка с оружием.

Длительная (не менее получаса) практика в тире позволяет персонажу сделать тест на НС. При успехе он может добавить к НС +1. Требуется взятая выучка с оружием.

Длительное (не менее часа) времяпрепровождение в библиотеке или архиве позволяет персонажу сделать тест на Интеллект. При успехе он может добавить к Интеллекту +1. Эффект срабатывает не чаще раза в два повествовательных дня.

Длительное (не менее часа) времяпрепровождение в тренировочном зале позволяет персонажу сделать тест на Силу или Ловкость. При успехе он может добавить к Силе или Ловкости +1. Эффект срабатывает не чаще раза в два повествовательных дня.

За эти два дня можно выбрать тренировку по двум характеристикам из предложенных пяти.

Hide  

Квесты в Санктуме  

День 1.

1. Допрос демона-истязателя и поиск информации о Пустоте в библиотеке. (Мортимер - Беатрис)

2. Расследование убийств полукровок-суккубов.(Карла - Рафаль)

3. Сбор сведений о настроениях населения. (Морин - Освальд)

4. Осмотреть странную картину в местной галерее изобразительных искусств (Николя - Шери)

Hide  

Получение сведений в библиотеке  

Бросок на Интеллект +0 и потраченный час в библиотеке при успешном тесте позволяют узнать некоторые сведения общего характера о Городе и его истории. Бросок можно повторять каждый час, но не более трех раз подряд. Также, можно получить +10 к броску за каждые полчаса, добавленные к времени прохождения теста, но не более +40 (таким образом, получатся те же три максимальных часа нахождения в библиотеке). Потом следует сделать перерыв не менее чем на три часа, прежде чем делать новые попытки.

Hide  

Арсенал Санктума  

Имеются все позиции, перечисленные в списке оружия, качество Обычное.

Специальных боеприпасов можно взять не более трех обойм для пистолетов и револьверов, двух обойм для ручногооружия, Святых пуль - не более двух обойм в одни руки и только для одного оружия на выбор.

Дополнение:

Малый Сетемет

Класс: пистолет. Дальность стрельбы: 10 метров. Магазин: 1 выстрел сетью. Перезарядка: 1ПД. Свойство: Обездвиживающее. Вес: 1 кг.

Средний Сетемет

Класс: ручное. Дальность стрельбы: 20 метров. Магазин: 3 выстрела сетью. Перезарядка: 2 ПД. Свойство: Обездвиживающее, Громоздкое. Вес: 3 кг.

Снаряжение:

Все, имеющееся в списке, качество Обычное.

Есть защитные амулеты 2 уровня и универсальные амулеты.

Hide  

Бонус мастерской Санктума  

Оборудованная мастерская дает +30 к броску и снижает время работы над изделием на 1 час. Бонус применяется как к артефакторике, так и техническим и оружейным навыкам.

Hide  

Дайсрум

 

 

Изменено 17 января, 2022 пользователем Dmitry Shepard

[Stormcrow 15 950]

Рафаль хорошо помнил, сколько там было мёртвых тел. Коллег Шляпки, Темновласки, Мортимера. Ну, и мистера Вуда тоже. Он мог не быть оперативником, но всё равно был Инквизицией, частью этого объединённого интеллекта мужчин и женщин разных стран. Объединённых общим служением, общим предназначением.

Оба британца были по-своему правы. 

- О возможности подкреплений и вестников мы ещё успеем подумать и по дороге. Возможно, у госпожи Клариссы, нашей хозяйки Санктума, будет новая информация. И Донато с синьориной Агнессой смогут вместе ещё что-то там придумать. 

Он немного даже сочувствовал их подопечному ангелу, к которой на приём спешил один вопрос за другим. 

Изменено 22 июля, 2019 пользователем Stormcrow

[julia37 45 062]

Если бы Мортимер умел читать мысли, то вполне вероятно, за свои нынешние Освальд мог бы получить всё-таки ответный удар в лицо. Как сдачу с того, что нанес в свое время сам.

К счастью, мистер Смит не умел. И даже не был в нужной мере проницателен.

- В таком случае, предлагаю до Санктума этот вопрос закрыть. - предложил он. - Потому что речь сейчас идёт исключительно о нынешней ночи, к каковому времени мы все одно до него не доберёмся.

Интересно, что там творилось, на Ведьмином утесе, и на всем греческом острове. Обстановка могла быть вовсе не располагающей для каких-либо переговоров.

[Nevrar 21 274]

-И здесь  вопрос решён. -Завершил он мысль Инквизитора, сыграв роль секретаря при совещании. Морин поддержит брата, Беатрис и так была с ним согласна, видимо это было их общей мыслью. Агнесс и Рафаль тоже высказались за, а они с Карлой не имели просто информации чтобы предложить что-то иное. Все за, мистер Буджардини же молчал и видимо был слишком устал чтобы поддержать мнение иное от большинства.

Изменено 20 июля, 2019 пользователем Nevrar

[Dmitry Shepard 30 072]

-И здесь  вопрос решён. -Завершил он мысль Инквизитора, сыграв роль секретаря при совещании. Морин поддержит брата, Беатрис и так была с ним согласна, видимо это было их общей мыслью. Агнесс и Рафаль тоже высказались за, а они с Карлой не имели просто информации чтобы предложить что-то иное. Все за, мистер Буджардини же молчал и видимо был слишком устал чтобы поддержать мнение иное от большинства.

- Значит, решено, - подытожила Беатрис, не удержав и допустив голос некоторую долю усталости и сожаления. Что ж, наверное, не первый и не последний случай, когда придется решать, что и кого спасать в первую очередь и гадать, хватит ли времени на остальное. - Советую всем хорошо отдохнуть, ночь нам предстоит бессонная. На этом, пожалуй, все.

Экзорцистка встала и, благодарно всем улыбнувшись, первой двинулась к двери комнаты Агнессы, давая понять, что это собрание подошло к концу.

[KOkami 4 106]

-Я не предлагаю это делать нам самим, возможно Кларисса всё же сможет снарядить отряд парламентёров, если конечно, люди с жемчужной кровью, способны покинуть Город раньше назначенного срока.

- Мне бы не хотелось ставить эксперименты на людях, мистер Вуд, - призналась Агнесса. - Не сомневаюсь, что в добровольцах недостатка не будет. Вероятно, найдётся много жителей Санктума, которые перешли в этот мир не так давно и их родные и друзья ещё живы на Земле. Естественно, они захотят вновь их увидеть и согласятся на переход, но будет лучше, если отправлюсь я или Донато, ведь для нас это безопасно.

Стояло ли что-то большее, чем помощь Анклаву за предложением тихого аналитика? Ведь Инквизиция увидит в этом возможность в будущем полностью очистить Город от демонов и позволить людям жить спокойно.  

[Nevrar 21 274]

Гуманный и разумный довод аналитиком был принят, даже нашёл отклик в душе, в которой, однако всё равно нашёлся отзвук предположений что рано или поздно такой эксперимент всё равно проведут.  Ведь если каким-то образом виконту удалось преодолеть ограничение, что не пропускало его сюда, то этот же способ мог по идее сработать и в обратную сторону. Но заняло его даже совсем иное.

-Как скажите, мисс. -Кивнул он понимая что теперь подняв взгляд на ангела, не находил в себе сил его оторвать сразу. Разумом он теперь-то понимал, что у неё не будет ответов на вопросы, которые ему хотелось задать, но это понимание нисколько не унимало желание их всё равно задать. Это продолжалось секунд десять или пятнадцать, пока, наконец, Беатрис завершив собрание, не отправилась к выходу.

"Хорошо отдохнуть" был её совет, вот только как ему было последовать с такими известиями? Может, стоило наоборот, потратить его, чтобы найти подход к виконту?.. Хотя тот вопрос был решённый. Но мало ли. Не много на свете решений, которых стоит придерживаться, несмотря на обстоятельства.

 Пожав плечами, он и сам направился к выходу, напоследок посмотрев на Мортимера и Морин.

-Хорошего отдыха.

[Marikonna 5 919]

- Скорее всего, - кивнула Агнесса. – Это только мои предположения, но, наверное, я смогу открыть портал за Землю с того места, где вы оказались, попав в Город. Перед тем как я столкнулась с разведчиками Анклава, у меня возникло странное болезненно-щекочущее ощущение. Когда я заметила демонов и попыталась убежать, пространство словно потянулось вслед за мной, воздух задрожал маревом и из него выпал металлический ящик с эмблемой в виде львиной головы.

На этом месте Карла надолго задумалась, пытаясь вспомнить, где еще они находили львиную голову. Ведь находили же? Нет, конечно, татуировок, означающие принадлежность тому или иному высокопоставленному демону за время этого похода им попадалось множество, запомнить их все, со всеми их значениями... наверное, это было под силу одному лишь Мортимеру, а после его пояснений - ну, может Освальду еще. Но почему-то именно львиная голова врезалась в память Карлы сильнее других, и настойчиво щекотала череп изнутри, застав нахмурится и на какое-то время выпасть из обсуждения, уставившись в одну точку, и перебирая в памяти картинки с осмотром тел. Женщина на вокзале Города? Нет, у нее было была какая-то другая, с цепями, кажется, Баала. У близняшек Энн и Линн была какая-то суккубская...с леопардом. Культисты, встретившие их на выходе с виллы? Нет, у них были огонь и перекрывшая его черная лилия, знак Французского Иностранного Легиона и изгнания из него. Но все же, путь в такие далекие дебри памяти, не смотря на то, что объективно эти события произошли совсем недавно, все-таки оказался проделан не зря. Одна татуировка, прикрывающая собой другую помогли найти ответ:

- Костас... - прошептала итальянка одними губами. Татуировка со львом, почти целиком скрытая другой, более новой, с римской цифрой XIII, была именно у него.

- Да, на Утёсе сейчас силы значительные должны быть. Одни из лучших, наверное. Мы прошли сюда через греческий остров, - пояснил Рафаль для Агнессы.

"У тех, кто сейчас находится на там острове должен быть сумасшедший допуск", - подумала Карла. Она даже сомневалась, что такой высокий допуск есть у Амадео. Все эти ограничения и допуска, вся эта медленная бюрократическая машина Инквизиции скорее была способна невовремя забуксовать, чем дать возжность собрать серьезное войско быстрее, чем это могли делать демоны, чья строгая иерархия строилась на куда более простой вещи - силе и подчинении. Да и вообще идея вмешивать в дела Города множество живых казалась ей чем-то неправильным. Это ведь Город мертвых, так? Что людей, что демонов. Войска марширующих здесь живых... так не должно было быть. Само присутствие здесь их группы нарушало существующий баланс, и оправдать это можно было тем, что баланс уже был нарушен и до их прихода, когда часть демонов получила в свое распоряжение Агнессу, а Харрингтоны начали свой путь к Трону. Баланс нужно было всего лишь восстановить, и они в состоянии это сделать. Подумаешь, один живой демон. Новые здесь не появятся как минимум до тех пор, пока Ангелы будут в безопасности.

- Советую всем хорошо отдохнуть, ночь нам предстоит бессонная. На этом, пожалуй, все.

Экзорцистка встала и, благодарно всем улыбнувшись, первой двинулась к двери комнаты Агнессы, давая понять, что это собрание подошло к концу.

В любом случае, на иное решение у них было слишком мало информации. И времени. Проводив взглядом Беатрис, Карла практически ощутила, насколько та сейчас права. Отдохнуть до времени отхода было не просто желательно, а насущно необходимо, все ее тело кричало об этом, не смотря на контрастный душ и другие радикальные методы борьбы с алкоголем. Поэтому как бы ей не хотелось остаться в этой комнате, рядом с Агнессой и дальше, но пределы своих возможностей Карла все-таки знала.

- Рафаль, - негромко обратилась она к сангвинару, - подменишь меня сейчас? На дежурстве?

Изменено 21 июля, 2019 пользователем Marikonna

[Stormcrow 15 950]

Рафаль, - негромко обратилась она к сангвинару, - подменишь меня сейчас? На дежурстве?

Янтарные глаза внимательно изучили чёрное море, прячущееся под шляпой. Море устало. А ещё море пахло алкоголем, судя по бледному виду - очень приличным количеством алкоголя и сомнительного качества. Русая бровь чуть скептически изогнулась. 

«Правда? С утра? В городе демонов? Во время гражданской войны? Да ещё когда надо будет делать марш-бросок с ангелочком?». 

Но комментировать алкогольные антидепрессанты при всех он не стал.

- Конечно, я могу до вечера остаться здесь. Всё в порядке? - поинтересовался Рафаль. - Мне показалось, ты что-то ещё хотела сказать сейчас?

Он не расслышал её слов, но ведь она что-то шептала. 

Изменено 21 июля, 2019 пользователем Stormcrow

[Marikonna 5 919]

- Конечно, я могу до вечера остаться здесь. Всё в порядке? - поинтересовался Рафаль. - Мне показалось, ты что-то ещё хотела сказать сейчас?

Он не расслышал её слов, но ведь она что-то шептала. 

- Спасибо, - чуть наклонила голову не-железная леди, опасаясь, что полный кивок заставит слишком явно поморщится, - ящики с эмблемой льва. Про которые говорила Агнесса, - короткий взгляд в сторону Ангелицы. Сами они больше говорили о Донато, о земле, о маленьких городках в Италии, чем о каких-то делах, поэтому многие детали Карла узнавала вместе со всеми, - лев был на татуировке у Костаса, помнишь, ты разглядел под цифрой XIII?

Есть ли здесь какая-то связь, Карле сложно было судить. Особенно сейчас. Но даже если это просто совпадение... само по себе оно достаточно интересно, чтобы отложить его на отдельную полочку в памяти и держать наготове. Вдруг этот символ всплывет где-нибудь еще. А пока стоило воспользоваться любезностью напарника и, попрощавшись со всеми, отправить свое тело по направлению к кровати.

[julia37 45 062]

Сатанинский виски в восемь утра 

Апартаменты близнецов, утро после ограбления хранилища Матриарха

Не прошло и часа, как беспокойные воды последних событий вытолкнули моряка к дворцу сирены и её непростого брата. Не пение привлекло его на этот раз, ни шторм неотвратимости, лишь собственное желание, и обошлось для разнообразия в этот раз и без сатиров, пляшущих перед заветными вратами.

И во врата он постучал, держа в другой руке рюкзак с дарами, дары те не поражали воображения, но моряк был беден и пришёл с тем, что имел, а главное - с чистым, как в это хотел верить сам, сердцем. 

Постучал и стал ждать, гадая, какие боги ему принесут испытания, и кто откроет дверь, она или он? И в ожидании своём, он готовился к обоим вариантам, поправляя деталь свежего костюма. 

 

Не прошло и десяти секунд, как дверь порывисто открылась, и за ней, увы и ах, обнаружилась вовсе не Морин, а ее несносный братец. 
Видимо, у мистера Смит тоже были кое-какие планы на этот день, потому что он, хоть и был все еще нездорово бледен, уже явно успел умыться, причесаться и обрядиться в знакомый уже многим во дворце безупречно черный костюм.

- Мистер Вуд. - констатировал инквизитор без всякого удовольствия, рука, затянутая в очень черную перчатку стиснула край двери сильнее. - С чем пожаловали?

Брови слегка приподнялись, освободить дверной проем, как и пригласить гостя войти невежливый британец даже не подумал.

 

Двери дворца сирены были похожи на чёртову шкатулку, стуча в них и открывая, не знаешь, кого можно было встретить, одну мисс Смит, или другую, чёрта, или её брата, который тоже был не так прост. Освальд, уже готовый к такому раскладу событий, с прямой осанкой оглядел инквизитора. 

- Вы, должно быть, торопитесь, но я всё же  надеялся на немного вашего времени, если позволите. 

Взгляд его опустился ниже, нет, не на безупречно чёрный костюм Мортимера, но на свой рюкзак в руках. 

- Может быть, вы сочтёте это интересным. 

Ведь как-то нужно было начать разговор?

 

Чертик из табакерки скривил губы, и некоторое время молчал, глядя на рюкзак. Возможно, он действительно собирался уходить, а возможно, только вернулся. Синие глаза снова поднялись к лицу Освальда. 
- И что там? - сухо поинтересовался он, все еще не двигаясь с места.

Однако, спустя секунду-другую, любопытство все-таки пересилило неприязнь или что там было еще, и он нехотя отлепился от двери.
- Проходите.

С видом человека, который сделал большое, очень большое, одолжение кому-то, такой щедрости совершенно не заслуживающему, Мортимер прошел к угловому дивану, занимающему значительную часть их общей с сестрой гостиной.

 

На вопрос о том, что там, незваный, нахальный и презираемый гость чуть нахмурился, задумался и поиграв бровями, так ничего не ответил, дождавшись приглашения войти. И в своей вопиющей наглости, нисколько не выражая радости по поводу оказанной ему щедрости, присел на диван. 

И с видом же глубоко подозрительного человека он огляделся, словно коварный снайпер или лазутчик мог прятаться где угодно, под диваном, за окном, за шторой... Даже за плечом Мортимера! Но не его он искал взглядом, а Морин, которую по какой-то причине нигде не было видно. Приняв же тот факт, что ни лазутчика, ни её здесь нет, он только тогда, и только тогда, поднял взгляд на самого хозяина комната, со скрываемым вопросом, когда эта неясная мальчишеская игра закончится?..

Впрочем, он ведь сам её начал, не без причин, однако. И самому ему было в силах её закончить. Однако видимо опасаясь всё же невидимых лазутчиков, или того что инквизитор может увидеть, что там есть ещё, достал из своего мешка Санта Клауса, несколько предметов что уже успел завернуть в белые полотенца. 

Белые полотенца. Это было даже забавно, его можно было счесть за дурака, однако... 

- В журнале я искал предметы, которые могли бы кого-нибудь заинтересовать, довольно забавно, что там были всего пара книг, и выбор был невелик. 

Освальд развернул полотенце и протянул инквизитору, прежде всего инквизитору, ту самую пару в ручном переплёте из странной по фактуре кожи. Были от чего-то у Освальда подозрения, что та могла оказаться человеческой...

- Они были помечены под названием "Библия" и "Новый Завет", учитывая тот факт, что в хранилище содержались лишь особые предметы, думаю, это...

Аналитик поднял руку в жесте вопроса. 

- Оригинал сатанической библии. Или может, напротив, копия нашей. Или вообще что-то иное, по всей видимости они написаны на демоническом языке, источники которого, как я понимаю, редкость, но за подробный лингвистический анализ взяться я не успел и не собирался. 

В последнем он правда лукавил, но больше он прятал интерес к эмоциям и поведению Мортимера, был у него некоторый коварный умысел в том, посмотреть на его реакцию, и как он отнесётся к подобному мрачному изданию. 

 

Мистер Вуд так настойчиво крутил головой и все высматривал и высматривал что-то, или кого-то, в гостиной, что Мортимер не сдержал усмешки. Освальд хотел знать, где Морин, но раз уж ему претило отверзать уста и спрашивать по-человечески, мистер Смит не собирался идти навстречу и хоть как-то прояснить эту тайну.

А потом на божий свет появилась она. Книга книг. 

Порочная ее версия.

- Сатанинской. Сатанинской библии, вы хотели сказать. - не скрывая раздражения, поправил инквизитор. - Положите на стол.

И когда его требование было выполнено, он, поправив как следует перчатку, одним пальцем приподнял переплет, перелистнул, бегло оглядев, несколько страниц. 
- Не вижу никаких отличий от прочих экземпляров. Святой символ, оскверненный обычным для демонов способом. Текст написан задом наперед, обычно они используют такие для своих ритуалов. Разве что.. их пишут на латыни же.

Он поднял глаза на аналитика, и вперился в него, как змей, который гипнотизирует суслика.

Эта книга была написана на волшебном высоком наречии прекрасного в своих метафорах демонического.
- Интересно, как это вы собирались проводить лингвистический анализ? Вы что же, знаете демонический? Вам не стоило брать ее. Такие книги обладают особой, хм.. аурой. Держать их при себе опасно даже мне, не то что вам. Они могут влиять на разум. - мистер недоброжелатель помолчал немного, прищурившись. - Но вы не смогли побороть искушение, и отказаться от того, чтобы взглянуть на мою реакцию, верно? Ну и чего вы ждали, Освальд? Думали, у меня вырастут рога? Прорежутся копыта? Или, быть может, что я впаду в бешенство и расколочу вам лицо?

Он, разумеется, хотел ее прочесть. Как любую книгу. Особенно, запретную. Но... но.

Риск был слишком велик. А мистер Смит не собирался портить себе карьеру на самом ее рассвете. Он лишь высокомерно усмехнулся, и захлопнул корку книги, прикрыв ее поверх белым полотенцем. Кроме того, незадачливого воришку стоило проверить на демоническое влияние.

Мортимер мысленно вздохнул. Ему подобные манипуляции с внутренним чутьём давались трудно и долго, вот если бы тут была Морин...

 

- Нет. Не знаю, но тут не составляет труда найти образцы письменности, верно? - Аналитик кивнул куда-то в сторону библиотеки. - Так что убедиться в том, что это именно демонический, и именно библия, а не что-нибудь с таким кодовым названием, труда не составило бы, хоть и заняло бы время. 

- Нет. - Вновь отрицал он и тут же согласился, противоречий не было, это были ответы на разные вопросы. - И да. Мне была интересна ваша реакция. На рога и хвост я не рассчитывал, на бешенство, хм, тоже. Может, разве что, на то, что вы сожжёте  её прямо в моих руках, или скажете, что я совершил невозможную глупость. Либо напротив, испытаете к ней интерес, сочтя, что наш путь показал многое из того, что каноническая церковь считает невозможным, и что для объективности, лучшего понимания Врага, его позиции, следует изучить и такие труды. 

Освальд не собирался врать или юлить, говорил прямо и как есть, и перечислил те варианты, которые счёл возможным, может правда не все, не из желания врать, но из нежелания тратить время на перечисление. Он просто постарался улыбнуться чуточку радушней, самими кончиками губ. 

- Ну и мне и самому было интересно, что это за книги, что хранятся в особом хранилище. И я просто хотел выслушать ваше мнение, и... 

Замолчав на секунду, он посмотрел куда-то вверх, а затем в глаза инквизитора. 

- Счел, что это, возможно, будет неплохим предлогом, чтобы завязать разговор и извиниться. Боюсь иначе бы вы оставили меня за дверью, а это было бы неловко. Так что да, с искушением совладать я не мог, и прихватил эту книгу втайне, чтобы у вас или Беатрис не было возможности меня отговорить.

Тут Освальд покивал своим мыслям приподняв брови, он сам находил это смешным,  может даже излишне сложным, но ведь сработало? Хотя бы в первой части. И прежде чем продолжить, он встал прямо перед инквизитором, продолжая смотреть в глаза, без вызова, но с частью того сожаления что излил Светочу. 

- В тот день в библиотеке я поступил не в полной мере верно, изрядно погорячился, мне жаль, что вышло именно так, как вышло. Мне следовало... - Аналитик покачал головой не договорив и просто поклонился. - Я приношу свои извинения, если хотите, я вас больше не потревожу. Или...

Освальд пожал плечами, краем глаза глянув на рюкзак, а затем на Мортимера. 

 

Мортимер поднялся на ноги сразу следом за гостем и теперь взирал на него с высоты своего роста. Лицо его заострилось.

- У меня нет нынче настроения, мистер Вуд, выслушивать, что там вам следовало. - со странным напряжением во всем теле произнес он, с трудом заставляя себя держать ровный тон. - Книгу я заберу, вам она ни к чему.

Эту книгу, пожалуй, стоило показать кузине. А потом сжечь. Возможно.

Совладав с собой, мистер Смит осторожно сел обратно на диван. Случайно или намеренно, совершенно игнорируя и частичные извинения и гипотезу о недостаточной широте взглядов святых отцов, он сумрачно взглянул на рюкзак и переменил тему.

- Там ещё книги? Выкладывайте.

Дело есть дело.

 

"Как лошади в цирке" с мысленным вздохом отметил Освальд, чувствуя, что сам против воли поморщился и покачал головой. В тот раз в библиотеке, он точно также навязал ему разговор, и точно также инквизитору были безразличны его слова. Чего же он ожидал в этот раз?

Ошибки. Собственной ошибки в вынесенном вердикте и мнении, каким-бы глупым это ни было, ему просто отчаянно сейчас хотелось ошибаться. И хотелось просто уйти, бросив напоследок холодный взгляд, обернуть всё в подлую шутку. Или улыбнуться и сделать вид что всё отлично, обернув в то же.  

Может, то была аура чёрной библии? 

Нет, не аура, он ведь это прекрасно знал. 

Ему всегда так было проще, может быть, даже с той самой поры, когда его, совершенно зелёного, взяли в отдел, за это его и выбрали, быть может? Хотя слова он услышал иные в коридоре "Если не хочешь получить гнилое яблоко, возьми его с дерева".

Может и ошиблись, отчасти. Может и Донато ошибся? Какой от него прок в этой миссии?!

- Нет, не книги. - Помотал головой аналитик и сделав неопределённый жест рукой, неожиданно заметил, что на белоснежном полотенце, в котором он принёс свой неправильный греховный предлог, осталось несколько капель крови.

"Откуда? Ведь кажется Беатрис исцелила раны." 

Да, ему не показалось, он был уверен в том, что исцелила. Но вот, оказывается, что за это время его успело ранить ещё что-то. И он уже просто терялся в догадках что это могло быть. Святая броня?.. 

Тогда было понятно почему нет Морин... Проклятье, ведь он даже не подозревал что будет так плохо. Знал бы тащил эту броню сам, хоть волоком... 

Уйти он передумал, и не зная, что сказать просто открыл рюкзак с тем, что там было.

- Хотя в какой-то мере. Сатанинский виски. - С последним, он попытался пошутить и улыбнуться, но вышло как-то мрачно. - Купил в Санктуме две бутылки, одну для какого-нибудь случая, другую... для этого. 

Для Мортимера. 

Хотя, он надеялся, что они выпьют её вместе. Хоть отчасти. Но сейчас сомневался, однако, всё же предложил. 

- Налить?..

Стоило говорить что у него было припасено и пара стаканов на всякий случай?

 

Мортимер уставился на Вуда так, словно вот-вот проявится, наконец, ожидаемое бешенство.

Сатанинский виски он пришел выпить с полукровкой на демонической земле. Отличная идея, просто великолепная!

Мистер Смит бессильно откинулся на спинку дивана, закрыл лицо ладонью и протяжно застонал. Стон через какое-то время разродился обречённым мрачным смехом.

Рука упала на диван, голова запрокинулась. Британский фэйри уставился в потолок.

- Наливайте. - апатично согласился он.

 

А Освальд ответил взглядом сначала пристальным, а затем непонимающим, сколько бы он не старался учиться понимать людей и их мотивы, потаённые желания, видеть ложь, сейчас все его навыки буксовали, может по той причине, что хотел разглядеть что-то конкретное в этих холодных и мрачных голубых глазах, столь похожих на другие, и столь отличные от них?

Достав пару припасённых стаканчиков, бездарный аналитик принялся разливать крепкий напиток, на который у Мортимера, похоже, имелись предубеждения. И судя по движению, ему это даже было далеко не в первой, хоть и для профессионального бармена ему было далековато. 

- Не доверяю местной посуде. - Прокомментировал он однако свой несколько странный выбор в шутку, ведь вряд ли за минувшие сутки бар в этой комнате опустел. - И напиткам. Но меня убеждали, что это будет самым превосходным виски, что я пробовал. 

Тут, наверное, следовало сказать ещё что-то, подобрать какие-то слова, может быть тост, но как-то в голову совершенно ничего не приходило, там как-то оказалось неожиданно пусто, зато стакан был напротив полон, и поболтав на его дне, он поискал вопросы и ответы, прежде чем сделать первый глоток. 

- Должен отметить, что сегодня, в этой броне, вы были весьма впечатляющими. Так перебить всю эту свору... Это что-то. 

Сделав ещё глоток и задумавшись аналитик замолчал. 

 

Мистер Смит, в свою очередь, был слишком беспечен для инквизитора. Его светлую голову мысли о том, что в посуде, в бутылке, в сумке Освальда, может быть яд, а в голове гостя - злой умысел, не посещали. Роилось там нечто совсем другое.

Он взял стакан в руку и легко взболтал содержимое. Пить виски, когда на часах не пробило еще и восьми утра - это, конечно, сильно. Мортимер снова тяжело вздохнул и сделал глоток.

- Зачем вы это мне говорите? - поинтересовался он без тени издевки, совершенно серьезно, глядя на Вуда усталыми синими глазами.

 

- Чтобы завязать разговор. - Честно ответил аналитик, что как и любой человек, близкий к коммерции, иногда проделывал успешные сделки и с собственной совестью.

"Мистер Вуд, я считаю, что пить виски с самого утра, совершенно низкий поступок, порочащий вашу честь!"

"О, прекрасная мисс, а как на счёт стаканчика после тяжелого боя?"

И вот, в его бокале плескался напиток, и переживания на этот счёт не слишком тяготили его голову, её уже и так без меры отягощало иное.

- И потому, что это так, и мне интересно ваше мнение об этой броне. Это ведь технологии ангелов, частично утерянные, я полагаю, раз существует ангельская чума, как можно предположить, она поразила не только Город, но и иные миры? Это ведь, если угодно, не конечная точка, станция второго шанса, и похоже, не только для людей.

Освальд посмотрел в свой бокал, склонив голову в бок, размышляя о том, как установка третьего светоча, и победа над Харрингтоном изменит этот межмировый баланс. Такие вещи с трудом укладывались в голову, но ведь... Это было настоящим, насущным, и всё равно почему-то бесконечно далёким.

 

Мортимер хмыкнул.

И этот человек требовал от него тогда полной откровенности. А когда понял, что тайну всей их жизни ему не раскрыли в первые же дни знакомства, заклеймил подлецом, негодяем, и разбил лицо. Ах, оказывается, кто-то ещё, кроме него самого, имеет нахальство умалчивать, даже лгать, высчитывать последствия...

Образцовое двоедушие, ничего не скажешь.

- Выяснить пристрастия и потрафить им, польстить, чтобы завязать разговор. Умно. - Освальд был умный человек, и мистер Смит никак не мог это отрицать. -  Ну что ж, книга сработала, лесть тоже, мы же разговариваем, верно?

Инквизитор скривился в неприятной улыбке. Пожалуй, он погорячился, решив, что они с сестрой похожи. Морин никогда бы не стала так поступать.

- Осталось выяснить, какова ваша конечная цель. Ума не приложу, чего вы от меня добиваетесь? Хотите ещё раз унизить? Или раздобыли новые бранные слова, которые не на ком применить?

 

- Нет, сэр Смит, всё сложнее, я действительно пришёл извиниться.

И если уж расчётливость была пороком, то аналитик свою душу неисправимо запятнал даже в искренних чувствах и желаниях. 

- Вы мне не верите? Считаете, что человек не может видеть свои ошибки и пытаться их исправить?

Без упрёка горько хмыкнув, он приоткрыл завесу над невеликой тайной. 

- Это недопонимание, взаимное оскорбление и неприязнь отнюдь не приносят мне удовольствия, и мне хочется верить, что вам тоже. 

 

- Не приписывайте мне своих суждений. Я вовсе не считаю, что люди не способны признавать своих ошибок.

Тихо, но очень отчётливо возразил инквизитор, прикладывая бокал к виску, как грелку со льдом.

- Однако вам сложно доверять.

"После всего."

У Мортимера вдруг появилось странное чувство, будто он безвозвратно переменился в этом походе. Утратил беззаботность юности, которой у него, по правде говоря, и так было немного. Что он отравлен этими подозрениями и этим вином, и противоядия нет.

- Что ж, ладно. - после долгой паузы инквизитор заставил себя произнести эти слова. - Будем считать, что это недопонимание между нами в прошлом. Пройденный этап. Идём дальше.

 

- И что вы видите дальше? -Спросил аналитик с подлинным участием, не слишком поверив в последние слова инквизитора, но приняв упрёк в первом. Ведь то действительно были его суждения.

И подняв бокал перед собой он предложил свой. 

- Предлагаю игру. Вы говорите, что думаете, и если я не соглашаюсь, то пью, затем наоборот. И похоже пару ходов я уже вам задолжал. - Улыбнулся Освальд виновато и всё же не без лукавства в глазах. 

 

- Я предвижу - глухо отозвался Мортимер, закрывая глаза и не отнимая прохладный стакан от головы. - что вы сопьетесь после первых пяти моих ответов. И сестра меня проклянет.

Тут мистер Смит взял небольшую паузу, чтобы собрать разбегающиеся мысли в какое-то подобие строя.
- Кроме того, не вижу решительно никакого смысла в откровенности, если вы каждое мое слово собираетесь подвергать сомнению. 

 

- Вы ошибаетесь, во всяком случае, я их собираюсь внимательно выслушать. - Не согласился Освальд. - Иначе мы неизбежно зашли бы в тупик, а я совершил бы глупость, придя сюда... 

Видимо, такой вариант его никак не устраивал, одно дело было переступить через себя, чтобы попытаться что-то исправить, и совсем другое дело танцевать на этой почве неясный для себя танец. Нет, тут он решил идти до конца, во всяком случае попробовать. 

Но выбранный путь ему предстоял отнюдь, отнюдь не простой, тут даже тропинку было сложно найти, однако Мортимер пока не прогонял его, и это оставляло надежду. 

- И раз вы так любезно переживаете за моё здоровье, что-же, я даже соглашусь с поблажкой для себя, сочтя первые пять вопросов за один. И если желаете, я могу даже начать. 

 

Судя по скептическому выражению лица Мортимера, который всё-таки открыл глаза на фразе "переживаете за мое здоровье", тупик был где-то рядом. Кажется, он чувствовал его спиной.

Однако, он и теперь сдержал никак не желающее оставлять его раздражение и сделал вежливый жест рукой, предлагая инициатору начать самому, раз уж об этом, в самом деле, зашла речь.

 

- Благодарю за то, что не отказали, что же, я на начну, хорошо.  Но должен предупредить, что это будет тогда несколько долгим. - С предупреждением согласился Освальд с предложенным правом, но в задумчивости, с которой он погладил свой подбородок угадывалась хитрость, с которой он, видимо, отнесся к правилам игры, что сам придумал, и если бы Мортимер оказался достаточно проницателен и наблюдателен, то заметил бы, что его собеседник сжульничал с первого хода. 

Он решил сказать не то что думает, а то что думал. Разница не такая уж большая, однако, факты, факты... С другой же стороны, это было важно. 

- Видишь ли, Мортимер, несколько дней назад я оказался в непростой ситуации, самая прекрасная девушка из всех, кого я знал, и в которую я влюбился всем сердцем, оказалась на четверть суккубой. Поначалу, в первый миг, мне это даже показалось злой шуткой, ибо узнал я это можно сказать, случайно. Мимоходом. Как узнают ничего незначащую новость о том, что у соседки разродилась кошка, или нечто подобное. Но это оказалось не шуткой. 

Обладай аналитик хоть каплей волшебного дара, не было никакого сомнения в том, что тяжесть его взгляда, с которой он посмотрел на стакан, превратила бы его в тяжёлое пушечное ядро, что пробило бы пол нескольких этажей ниже навылет. 

-И вот картина, она, поняв, что я не подозревал ничего подобного, смотрит на меня полными ужаса глазами, повторяя как заворожённая "Нет-нет-нет-нет" словно я сейчас брошу её, испугаюсь, или... Я даже не знаю. - Аналитик чуть откинулся назад и посмотрел на инквизитора, словно какая-то мысль посетила его только сейчас. - А я просто ничего не знаю. Понятия не имею, как реагировать на это известие, зная только две вещи - что люблю её, и что меня, по всей видимости, обманули. 

На этих словах Освальд развёл руками едва не расплескав стакан виски, про который он совершенно забыл. 

- Я ведь хотел сделать всё, как лучше, как полагается, и подошёл со всей душой, когда сам ни в чём ещё не был уверен точно. Мне не хотелось, случайно сделать ей больно, или оскорбить тебя, и я пришёл за советом. Конечно, я понимаю, несмотря на мои слова о том, что я готов к любому варианту, такое известие нельзя было доверить при первом же разговоре. Но вот ирония, разговор я начал, сам того не подозревая, с темы об отношении к демонам. И совет мне был дал один - держаться подальше, и повторён позже. А единственным что ты сказал, что "есть кое-что ещё" и я постарался отнестись с пониманием к этой откровенности, правда постарался, не знаю справедливо ли требовать было большего, но дать предупреждение, какое-нибудь невинное, вроде "Но есть и ещё кое-что, будет лучше если она расскажет сама" думаю, было можно. 

Действительно длинным выходил первый тур, слишком длинным, данную ему характеристику "несносного болтуна" Освальд отработал сполна. 

- И да, мне это показалось подлым, не ложь, что мне понятна, но что эта ситуация возникла. Халатность. То, что ситуация была пущена на самотёк. Понимаю, мне ты ничего не должен, но сестре... Я по большей части из-за неё разозлился, в порыве эмоций подумав, что вот таким образом, ты решил от неё избавится, в то время, когда она тебя любит такой любовью, что рождает во мне ревность. 

На секунду в этом своём пространном монологе, Освальд первый раз чуточку улыбнулся, вспоминая те свои первые робки мысли. 

- А когда я подошёл с вопросом, желая прояснить ситуацию, и это недопонимание, найти совет, наткнулся лишь на ледяную стену равнодушия, и саркастического извинения в насмешку. Со словами "Так.  В таком случае я приношу вам..." не извиняются. Вот что я думаю, но моя мнительность часто играет со мной злую шутку. 

Стакан был поднят, и теперь очевидно был ход инквизитора. 

 

Освальд снова пустился в пространные объяснения. Слова, слова.. они терзали усталый разум, как комары терзают тело опрометчиво застрявшего в лесу путника, и хоть каждый по отдельности не опасен, их миллионы, и отбиться ото всех сразу нет никакой возможности.

Мортимер сделал большой глоток, глядя куда-то прямо перед собой и вниз. Это был жест отчаяния. Или соблюдение правил глупой игры. Все вместе, пожалуй.

- В тот раз, когда вы разбили мне лицо, я был более чем прям. - сквозь стиснутые зубы пояснил мистер Смит в, уже, кажется, тысячный раз. - Я совершенно ясно объяснился, почему я так поступил, чего боялся. 

Очевидно, на этот раз именно мистер Смит не желал поддержать начинание вновь перейти на "ты", как когда-то сделал это Освальд. 

- И если за все эти дни, вы, мистер Вуд, так и не удосужились их обдумать, то... - он со стуком отставил стакан и оглянулся, после чего сбавил постепенно повышающийся тон. - И если вы вежливость почитаете за равнодушие, а признание своей, весьма сомнительной, должен заметить, вины за насмешку, то дело это безнадежное, как вам кажется?! Что бы я не сказал, вам видится сарказм, что бы не сделал - низость.

Собрав иссякающие силы, Мортимер встал на ноги.

- Использовать мои же собственные слова, сказанные в минуту душевного волнения, о том как трудно мне было в юности, против меня самого - вот настоящая подлость! Запомнить лишь те, что пригодятся для дела, а не влезающие в вашу извращенную версию мира выкинуть, и подбрасывать потом остаток,  как ядовитую приманку, чтобы заставить меня чувствовать вину за то, чего нет, и стыд за чужие мысли! Ваш разум, мистер Вуд, сделал бы честь любому демону, но, как я и сказал, сегодня мне слишком трудно разбирать хитросплетения ваших интриг. И вы либо немедленно прекращаете разговор на эту тему, либо идете вон отсюда.

Резким жестом, вызвавшим острую боль в плече и судорогу в мышцах лица и шеи, инквизитор указал на дверь, предлагая  принять решение как можно скорее.

 

- Да обдумал я, - бросил Освальд, глядя уже в сторону и болтая напиток в стакане. По правилам ему полагалось выпить в том случае, если не согласен, однако, ему приходилось не с желанием солгать, а с желанием запить справедливые слова. - Все эти дни и думал. Ваша правда, в подозрениях я себя тренировал годами, поверьте, причины были, моя работа отчасти в этом, а здесь...

Жестом пальцем описав круг он слова эти не продолжил. 

- Что теперь кровью расписаться? Я немного пытаюсь, разрази меня гром! 

Тупик и впрямь оказался близко, прямо за спиной дышал вековым холодом стен. 

 

- Кровопускание пошло бы вам на пользу. - язвительно подметил Мортимер и... сел обратно на диван. - Говорят, помогает от нервных болезней.

Сдавливающие голову стены и потолок метафорического каземата временно раздвинулись. 

- Черт побери, каждый раз, как я вас вижу, у меня возникает желание выпустить кровь и себе. Чтобы немного сбросить напряжённость. - сердито фыркнул Смит. - Это не тренировки, это талант!

 

- Вы почерпнули это из античных трудов по медицине? - Ответил Освальд беззлобным сарказмом в тон, поглядев на руки инквизитора, и несколько усомнившись в правдивости и действенности данных способов. Ведь, будь оно так, Мортимер наверное отнюдь не должен был гореть желанием проливать свою кровь ещё больше, но эти сомнения и свою осведомлённость он выразил не многим. - Не видел ещё ни одного спокойно истекающего кровью человека, жить которому оставалось дольше пары минут.  Должны быть способы получше.

Виски тут не лучший доктор тоже, но выглядел куда как симпатичней, и глоток следовало сделать ещё по правилам. С кровопусканием он согласен не был.

- А на счёт таланта, разве это не брат трудолюбия?  - Вопрос из уст извращённого аналитика был риторическим, и видимо в своей подозрительности он не был обделён и родственными связями. - Хотел бы я это проверить, талант то или паранойя. И даже возможность была. Видите ли, в хранилище Матриарха, хранились помимо редкостей ещё и материалы разведки, в том числе и на мисс Вайт и Мирриам. Интересно было бы проверить свои догадки, но прошлым днём из забрали, вместе с досье на Мортифера. Все три. Интересно, не находите? И злая ирония судьбы.

 

- Я очень много читаю. Больше, чем вы можете себе вообразить. - отпарировал сарказм истекающий кровью  мистер Смит и посмотрел на Освальда с подозрением.

Потом исследовал взглядом свои перчатки, ощупал каждую по очереди. Сделал какие-то свои выводы.
- Ничего, думаю, я протяну подольше. Не спешите сочинять эпитафию.

А вот досье - это было уже и в самом деле интересно. Три досье на трех, видимо, недружественных политических лидеров Города. Все, кроме Матриарха, которая, вероятно, и вступила в сговор с этим виконтом.

- Думаю, я знаю, кто приказал их доставить. Это адский виконт Муррумус, который прибыл в город два дня назад по свидетельству Агнессы через открытый ею же проход. Полагаю, он стягивает силы и подсчитывает ресурсы.

Инквизитор вздохнул и отпил еще из своего стакана. Голова уже приятно кружилась. 
- Словно представителей сил зла в этом мире мало. Харрингтоны.. а теперь еще и этот.

 

- Как скажете, но она вышла бы неплохой. - Отшутился он в ответ, видимо представляя себе выточенную из гранита раскрытую книгу, где на последней странице выбиты слова:

"Ничего, думаю, я протяну подольше. Не спешите сочинять эпитафию" 

Вышло бы поучительно. Со смыслом. 

Но шутка его не продолжалась долго, стоило аналитику услышать последние весьма неприятные известия, как лицо его сделалось серьёзным. 

- Не обязательно так. - Игра продолжалась, и несогласие подтвердилось новым глотком, где-то внутри груди уже вовсю грело приятное химическое тепло. - Посудите сами, Матриарх могла бы открыть проход самостоятельно, и получить то, что пожелала бы.  Но не сделала этого, вопрос, почему? Ответа два. Первый: Донато говорил, что ему для открытия прохода нужно вернуться в то же место, может, место играет важную роль и оно под контролем баалистов, либо же, вариант второй - её влияние в Аду невелико. Ко второму меня толкает наблюдение, что с той стороны приходит в основном две вещи - грузовики, не легковые автомобили, а военного вида грузовики и оружие с символикой Баала, не Ботиса, которому поклоняется Матриарх. Или у них так принято? Герб Баала на военных машинах, и так далее, и так далее?

Освальд пожал плечами, это, пожалуй, точно было в сфере знаний Мортимера а не его.

- И поэтому была заключена сделка, Мортифер договаривается с другой стороной, а Матриарх открывает проход, полученные с другой стороны ресурсы делятся. Но не думаю, что это было гуманитарной помощью несчастным скитальцам, это было вложением, вложением которое нужно отработать. Вопрос как? Вариантов думаю не так много, и они не так важны, как другое.  Мортифер объявляет себя "Единоличным правителем Анклава, крещёным пылающей данью Пандемониума" Разве такое могло понравится Матриарху? Не думаю. Однако, сделка оставалась в силе, вот, до последних дней. И либо она действительно "запросила помощь" на которую откликнулся виконт, либо же, у неё было в рукаве что-то, что не позволяло Мортиферу, взять всё в свои руки. Не только Агнес, что-то ещё, дающее возможность навязывать свои условия несмотря на конфликт. И возможно, как раз это вызвало гнев с той стороны, и этот виконт управляющий спущенный сверху, чтобы исправить тот беспорядок что тут творится в глазах Аристократии. И факт его прибытия, мог пощекотать нервы Матриарху, и заставить начать искать рычаги давления и союзников, поэтому она и запросила досье. При таком раскладе, сам Мортифер тоже мог попасть в опалу, ведь думаю никому из властителей этого города не по нраву менять своё место властителя одной трети, на в лучшем случае, место третьей руки. 

Вот такой расклад сложился в его разуме, достойном демона, и инквизитору было решать, насколько были порочны и насколько близки к истине его мысли. 

- Этот виконт, он кто, кому служит? Думаю, это играет немаловажную роль. 

 

Мистер Вуд вновь разразился тирадой, достойной безумного диктатора, вещая непроверяемые гипотезы пополам с самоочевидными фактами. Ну разумеется, это была не гуманитарная помощь.

И да, возможно, досье запросил вовсе не виконт, хотя, учитывая время события, Мортимер всё-таки поставил бы на него.

- Полагаю, символы Баала нанесены на машины и оружие просто потому, что эти предметы служат войне. 

Он бы тоже пожал плечами, но не стал терзать несчастный свой организм, и просто качнул головой.

- Гадание на кофейной гуще - не мое призвание. Что до виконта, это один из приблизительно трёх сотен младших родов. Промежуточный слой между великими демонами и рядовой мелочью. И, наверняка, воображающие о себе куда больше, чем того заслуживают. Муррумус упоминается в Больших Соломоновых свитках в связи с яростью берсерков и мучением дезертиров. Возможно, он прибыл сюда кого-то наказать. Или вдохновить подданных Мортифера на подвиги.

Мистер Смит вновь устремил взгляд в стену.

- Мышь на багряном коне. - инквизитор фыркнул. - Гадать сейчас в любом случае бессмысленно.

 

- Да, вилами по воде. - Согласился аналитик, слишком мало было фактов, слишком мало рычагов давления, не дать ни взять, лист в бурном потоке.- Но волны от нас уже всё равно разошлись. И полагаю, вы сейчас думаете, как разобраться с этим демоном?..

 

Мортимер думал о том, как же сильно ему хочется лечь в постель, и о том, что проклятые стигмы непрерывно болят уже вторые сутки, видно, компенсируя слишком чудесные три дня без них. А ещё о том, что уже какое-то время они с сестрой...

Что же это такое творилось с ними? Он снова не имел понятия. Как же это его бесило!

- Я думаю, что Харрингтон будет пострашнее адского виконта. А ещё, я думаю, что Мирриам стоит об этом знать. Я скажу ей. Перед обедом.

 

- Берсерки обычно не ждут, - с горькой усмешкой вспомнил он характеристику данную ему инквизитором, что ещё позавчера слагал про них трактирные байки, а теперь, вот, терзался от укусов судьбы, непонятных и таинственных. 

- Как и жизнь, подбрасывая всё новые и новые неприятности. Но, знаете, нам ведь под вашим началом неплохо удаётся из них выкарабкиваться, и с этим думаю, даже адскому виконту придётся считаться.

Мортимер мог сейчас снова обвинить его в лести, может даже вполне заслужено, теперь не доверяя его словам, но сейчас он сказал, что думал, верней, что хотел думать, что желал в себе найти в эти безумные дни в этом тёмном месте. Ведь и оно оказалось не таким уж темным, теперь он хотел найти этот отблеск и в себе самом. Снова. И улыбнувшись тонкой ободряющей улыбкой, он улыбнулся и самому себе. 

Где-то, может быть всегда, будет темно, но где-то всё равно будет что-то ещё. Какими бы ни были печали, многие из них, по факту, оказались позади, они спасли уже двоих ангелов, и каждый пережили десятки моментов, когда смерть дышала в ухо, мысли о скверности бытия, оскорбляли это божественное благоволение. 

- Как бы то ни было, я ни о чём не сожалею.

И этими словами, он забрал те, что сказал в библиотеке, о том, что жалеет, что доверился, нет, ошибкой это не было. Ошибкой было то, что было после. Мортимер в его глазах был человеком не идеальным, обладающим неприятными качествами и склонным к сомнительным поступкам, и всё же, человеком. А люди имеют недостатки, гордость, эгоистичность, пылкость. Юность. И к своему стыду, он ведь и сам себе позволил юношескую наивность во взглядах, что люди должны соответствовать его собственным высоким ожиданиям. Не должны. Даже инквизиторы. Даже любовь.

Но с ними можно жить, тем более, что он сам не святой и не ангел, скорей уж крестоносец.  Они могли договориться, всё обсудить, прийти к договорённости, если бы не... Сейчас они тоже могли договориться и всё обсудить, только теперь было сложней. Намного, как на фотографии проявленной в негативе. Где раньше было светлое пятно - теперь чернильная тьма, а на месте доверия - сплошные подозрения, вместо дружеского слова - едкий сарказм.

Как, однако, было горько от того, что всё можно было вот так легко перечеркнуть в пылу эмоций, несколько оброненных слов и намёков друг другу, и всё. Человек, который был симпатичен, превратился во врага, и где-то до сих пор в сердце занозой сидит этот образ. Глупо. 

"Ни о чём не сожалею".

Кроме одного. Этого. 

- Кроме собственной глупости, из-за которой я вас напрасно оскорбил и ударил. Это недоразумение возникшее между нами тремя, было совершенно нелепым, и болезненным для вас двоих куда больше, чем для меня. А я, что, не попытавшись как следует разобраться и сгладить, набросился с претензиями и обвинениями, наивными в сравнении с тем, что вам приходилось терпеть всё всю жизнь. И вновь заставил чувствовать вину за собственное рождение. И совершенно не понял, что должен был. 

И вот за это было стыдно, за собственную слепоту к беде близких людей, но не к собственной мнительности и обидчивости, за собственную эгоистичность, в которой обвинил другого человека. И сейчас, вот ведь, было снова. От этих собственных ошибок, он хотел избавиться, вручив в руки, как переходящую эстафету, когда Мортимеру сейчас отдых был нужнее любых слов. Которые тем более, не были и особо приятными, тем более от него, не от друга, не родственника, а почти ненавистного человека, предавшего его своей подозрительностью. И стоило ли надеяться, что бутылка виски и запоздалый визит это исправят? Что одно извинение будет платой достаточной за оскорблённую душу, а кроме того, и задетую гордость? Освальд мог переступить через неё, но вот требовать того же после всего от другого было бы и правда некрасиво. Кроме всего прочего, всему было нужно и время. 

- Но я хотел бы понять.

Время. Его было слишком мало, какая-то неделя, чуть больше, разве за неё можно было узнать человека? Узнать всё? Только сейчас, он начинал особенно понимать ценность времени в подобных вопросах. Из одного разговора здесь, другого там, никакой цельной картины не получится. Он уже сделал эту ошибку дважды, а теперь даже не знал, как толком извиниться хоть за одну из них. 

Поспешные выводы, как оказалось, тоже его порок. И их уже набралось на маленький блокнот. 

И конечно не стоило надеяться навязать себя с наскока. Освальд встал, желая дать наконец инквизитору отдохнуть. 

-И, если я могу чем-нибудь помочь, только дайте знать. Я хотел бы. - И судя по взгляду аналитика, и то как были сказаны эти слова, они были произнесены в обширном ключе, однако было в них кое-что ещё, беспокоящее их обоих. 

 

Мортимер слушал очередную пространную речь, но на сей раз без раздражения, скорее с неверящим вниманием, как астроном, в тысячный раз припадая к телескопу, видит, наконец, новую звезду, появление которой он предсказывал. Но одно дело верить, и другое - видеть своими глазами.

Он ещё довольно долго молчал, принуждая собравшегося уйти человека стоять перед ним. Потом поднялся на ноги.

- Я надеюсь, вы в самом деле говорите то, что думаете. 

Поверить в искреннее к тебе расположение второй раз куда сложнее, чем в первый. И тут помочь могло действительно только время.

- Я хотел бы. Тоже.

Поколебавшись, Мортимер подал Вуду руку, чтобы пожать на прощание, хоть в начале визита и представить не мог, что сделает нечто подобное.

 

На лицо мистера Вуда словно упал солнечный зайчик, от которого он чуточку прищурился с неуловимой улыбкой, чуточку счастливой и обращённой к каким-то далёким мыслям. К далёким, но ставшими ближе. Он не ожидал этого жеста от Мортимера, но принял этот знак доброй надежды с искреннем радушием, пожав руку с крепкой осторожностью.

И всё же решился ещё на один вопрос, произнесённый с тем тоном обеспокоенности, что доверяют, не каждому.

- И я всё хотел спросить, а где Морин, с ней всё в порядке? 

 

Как бы ни был осторожен Освальд в рукопожатии, его собеседник всё-таки слегка поморщился. Но, похоже, готов был безропотно принести и эту маленькую жертву.

И даже улыбнулся. Совсем чуть-чуть.

- О, она спит. И, полагаю, крепко. - хмыкнул он. - Перенервничала со всеми этими святыми штучками. Да, можно сказать, что все в порядке. Будет. 

Мортимер взглянул на Освальда с лёгким интересом.

- Желаете ее разбудить?..

Проверка подошла к концу тоже. И Освальду повезло, черная книга ещё не успела оставить на нем своих следов.

 

-О, нет, нет. -Уже скорее шёпотом произнёс Освальд. - Но был бы благодарен, если бы вы передали ей когда она проснётся, что я хотел её увидеть. 

- Хорошо. Как вам будет угодно.

Hide  

[Dmitry Shepard 30 072]

Анклав, день четвертый, 2:15 ночи

Выход был назначен на три часа ночи, так что все в отряде были уже на ногах и даже собраны, когда гулкий грохот разнесся над всем Анклавом, за окном вдруг разгорелся багровый свет, бросая угрожающие блики на стекло. Анжелика, бросившаяся к окну и распахнувшая его створки, поморщилась от злого ветра, он нес запах серы.

- Замок баалистов! Он горит! - неверие и потрясение в голосе суккуба даже не стала пытаться скрыть. - Что же у них там случилось?

Ответ на этот вопрос не замедлил последовать.

- Слушайте меня внимательно, жалкие пародии на демонов! Говорит виконт Муррумус, ваш новый повелитель! Сим объявляю, что Триумвират распущен, а вы все обязаны присягнуть мне на верность! Мортифер, предавший меня, мертв, вместе со своими приспешниками. Матриарх, жалкий демон, что прятался за женским именем, тоже не избег моего справедливого гнева! Вы все жалки и убоги! А ты, Мирриам, лучше удавись сама, иначе смерть твоя будет куда более мучительной, когда я до тебя доберусь!

После короткой паузы виконт вновь возобновил свое "вещание".

- Но теперь о важном. Вы выстроили свои лачуги вокруг омерзительной твари, этого так называемого светоча, тогда как вы должны были обратить его в пепел! И, если надо, уничтожить половину этого отвратительного города вместе с ней! Но вы не можете справиться ни с ним, ни со слабыми людишками, мясом, на языке которого я сейчас с вами разговариваю, хоть он мне и отвратителен! Но иного, чистого демонического языка, вы не заслуживаете услышать! Впрочем, у вас есть шанс начать искупать свою вину. Приходите к этому светочу и станьте свидетелями, как я уничтожу его! Я, Муррумус, виконт Ада!

Голос демона, рыкающий, грозный, гремел надо всем Анклавом и, по мере того, как он говорил, лицо Анжелики приобретало все более бледный оттенок красного.

- Безумец, - тихо проговорила она, не в силах до конца поверить. - Он решил уничтожить нас всех!

- Теперь у нас нет иного выбора, кроме как остановить его, - мрачным тоном ответила Беатрис. - Иначе нас всех захлестнет Тьма.

- Светоч пытались однажды уничтожить, но не получилось, - робко возразила Анжелика.

- Но вряд ли это был аристократ Ада, не так ли? Не будем выяснять на практике, обломает он когти о Светоч или нет, - отрезала Беатрис и Анжелика, смирившись, кивнула.

Тем временем в общий зал, где отряд готовился к выходу, лиловым вихрем ворвалась Мирриам, в сопровождении Люциуса и ближней охраны.

- Полагаю, вы все слышали, - сходу взяла она демона за рога. - Я собираю всех, кто остался мне верен, чтобы остановить этого больного ублюдка. Вы мне поможете?

- Да, Мирриам, - ответила за всех Беатрис, впрочем, альтернативы у них не было, вряд ли они успеют уйти от Тьмы, если вдруг Светоч погаснет. Но не это было определяющим фактором, Беатрис просто не могла оставить Архангела без защиты. И знала, что остальные тоже не останутся в стороне.

- Тогда не будем терять времени, - Мирриам сделала всем знак идти за ней.

Во дворце царила паника, люди и демоны бегали, не зная, что делать и за что хвататься в первую очередь. Пару раз охране Мирриам пришлось мечами отбиваться от тех, кто счел голову своей госпожи подходящим подарком новому владетелю. Вскоре отряд оказался на улице, но и там происходило все то же самое, над Анклавом поднимался многоголосый крик, в котором причудливо мешались страх, боль и вожделение тех, кто счел последние дни наступившими, а значит, терять было больше нечего и надо взять побольше всего напоследок, в виде чужой боли и крови.

- Встретим его у Стены, там поле отчуждения, Муррумус будет как на ладони. Думаю, он пойдет по кратчайшему пути от дворца баалистов. Того, что от него осталось. И идти он будет медленно. Идиот, он что, решил в одиночку воевать со всем Анклавом?

Как оказалось, не в одиночку. Уже на полпути к Светочу один из гонцов принес вести, что на стороне виконта сражаются остатки баалистов, из числа самых отбитых. Кроме того, словно из ниоткуда в большом числе появлялись бесы и черти, которых в Городе отродясь не видели.

- Умный сукин сын, - проговорила Мирриам, узнав об этом. - Он и впрямь высоко поднялся, гаденыш. Что ж, это может быть нам на руку, призывая своих миньонов в таком масштабе, он потратит много сил и станет уязвим. Остается надеяться, что он не в курсе, что эти заклинания имеют свою цену за применение.

Им повезло, несмотря на весь царивший на улицах хаос, только набиравший размах, отряду удалось опередить виконта и даже организовать пару укрытий из металлических листов и балок, просто разломав несколько лачуг. Получилось хоть и уродливо, но относительно надежно.

- Черти и бесы лезут с северо-востока! Мы едва держимся, их много! - примчался раненый гонец и Мирриам ругнулась, тут же ойкнув и оглянувшись на стену, за которой все также (или, быть может ярче?) светил Светоч. Но, к счастью, до золотистых молний дело не дошло, они были не на том расстоянии.

- Анжелика, Люциус, вам придется пойти туда, - отдала она приказ. - Не хватало нам еще битвы на два фронта. Мортимер, им не помешает и ваша помощь. Можете кого-нибудь дать?

Но разве это возможно? Мортимер все еще пытался осмыслить и никак не мог - разве можно просто взять и разбить кристалл, и тем самым оживить Архангела? Если уж ящики для брони были неразбиваемы, то Светоч должен был представлять из себя нечто совершенно неуязвимое.

- Я могу пойти. - неожиданно вызвалась мисс Смит.
- Нет. - отрезал брат, оглядываясь на Мирриам и пытаясь сообразить, как лучше поступить. - Николас, пойдете вы.

В голосе прорезались новые, руководящие интонации. Молодой инквизитор все больше и больше входил в тонкости своей новой должности. Неожиданно он ощутил, что больше не чувствует себя несоответствующим высокому званию. По крайней мере, не настолько сильно, как раньше.

Теперь, после всех этих битв, и ранений, и приключений, он мог, не торгуясь с совестью, называть себя настоящим инквизитором.

Почти.

***

Прошло, наверное, не более десяти минут с того момента, как Анжелика, Люциус и Николас скрылись за уродливыми лачугами, когда с другой стороны, правее, самодельные домики начали рушиться, с шумом и грохотом. И, буквально через минуту, на открытое пространство ступил виконт Муррумус собственной персоной.

Показать контент  

НР	НС	Сила	Ст.	Л	И	Вос.	СВ	Х
66	54	74	73	55	54	68	75	47
Очки Здоровья:180; Очки Брони: 10 (все, кроме головы)				Скорость перемещения: 7/10/17/34
Навыки: Бдительность +20, Уклонение +10, Магическое чутье +0, Запретное знание (Демонология) +30, Знание языка (демонический) +20, Знание языка (английский) +20
Таланты: Мастер боя, Молниеносная атака, Молниеносные рефлексы, Сокрушительный удар, Удар молота.
Черты: Размер Огромный, Ночное зрение, Демоническое присутствие, Страх (4), Демоническая стойкость (+8), Демоническая сила (+6), Смертельное природное оружие (когти, шипастый хвост), Летающий (уродливые крылья) (10). Особое: Бич магов - один раз за раунд, в качестве реакции, демон может предпринять тест на Силу воли (0+), чтобы проигнорировать эффект заклинания, обращенного на него. Исключением является святая магия. Защитный амулет - Броски для любой магии, направленной на демона, получают штраф -10.
Способности: Вся огненная магия.
Оружие: Когти и шипастый хвост, 1д10Р, БП 2.

Hide  

Огромный, ростом никак не меньше четырех метров, демон распространял вокруг себя прекрасно ощутимую ауру ненависти ко всему живому, кажется, даже сам воздух, если бы мог, в ужасе забился бы под ближайший камень, лишь бы не находиться рядом с ним.

Свита у виконта, на удивление, оказалась весьма скромной, всего лишь пара чертей да четверка бесов.

Бес  

НР	НС	Сила	Ст.	Л	И	Вос.	СВ	Х
25	45	30	40	30	25	25	27	20
Очки Здоровья:13; Очки Брони: 1				Скорость перемещения: 3/6/9/18
Навыки: Бдительность 0+, Уклонение 0+, Знание языка (Демонический) +10, Знание языка (Английский) 0+.
Таланты: Амбидекстр, Парное оружие (дальний бой), выучка с пистолетами.
Черты: Демоническая стойкость (+1), Демоническое присутствие, Страх (1),  Сверхъестественная Ловкость (+2), Размер Тощий.
Оружие: два пистолета Беретта 1915, складной нож.

Hide  

Черт  

НР	НС	Сила	Ст.	Л	И	Вос.	СВ	Х
45	25	40	40	35	25	25	27	20
Очки Здоровья:15; Очки Брони: 2				Скорость перемещения: 3/6/9/18
Навыки: Бдительность 0+, Парирование 0+, Знание языка (Демонический) +10, Знание языка (Английский) 0+.
Таланты: Амбидекстр, Парное оружие (ближний бой), выучка с рукопашным оружием.
Черты: Демоническая стойкость (+2), Демоническое присутствие, Страх (1), Размер Обычный.
Оружие: пара боевых ножей.

Hide  

- Так-так, - прорычал демон, оглядев встречающих его взглядом. - Что ж, дорогуша, ты хоть раз в жизни оказалась полезной. Привела ко мне ангела и сама явилась. Отлично, меньше придется возиться. Так и быть, сначала я тебя оттрахаю, а потом замучаю до смерти. А не наоборот.

- Ты, как всегда, сама щедрость, - издевательски рассмеялась Мирриам, но в глазах ее стыла ненависть, холодная, смертоносная.

- Слухи насчет твоего рода оказались верны, ты смердишь ангельской сутью, Мирриам, как и все эти так называемые демоны, даже Мортифер не был исключением. Ты лишь жалкое подобие истинно демонического совершенства, коим я являюсь. Иронично, что твои шавки ближе к демонической крови, чем ты сама, - взгляд виконта безошибочно уперся в Мортимера и Морин, похоже, как бы хорошо не была скрыта их двойственная природа, против виконта Ада эти меры защиты не работали, он видел их суть насквозь.

- Что ты имеешь в виду? - озадаченно спросила Мирриам, бросив быстрый взгляд на Смитов.

- Да, умом ты все также не отличаешься, хотя в постели ты хороша, этого я отрицать не буду, - продолжил насмешничать демон, между тем, медленно подходя ближе. - В этих двоих я чую похожую кровь, дурочка. Искаженную, слитую с человеческим началом, но несомненно близкую мне. Пожалуй, я всласть посмеюсь над тем, кто с кем должен был переспать, чтобы вы появились на свет, пока буду заставлять вас жрать свою требуху, мясо. Но хватит разговоров, время умирать!

Изменено 22 июля, 2019 пользователем Dmitry Shepard

[julia37 45 062]

Анклав. День третий. Сразу после собрания

Следом за Беа и мистером Вудом потянулись и двойняшки. Они шли вдвоем, молча, взявшись за руки, как, бывало, делали в детстве.

Молчание мягким коконом из невидимой паутины окутывало их, не желая делиться на двоих, но будучи общим. Как их родители. Как их дар. Даже как некоторые мысли. И что же это получалось теперь?..

Этот самый кокон то ли истончился, то ли сами они рвали его изнутри неловкими резкими движениями, то ли кто-то снаружи, незримый и неслышимый, помогал им. Определенным было только одно: что-то изменилось. 

- Ты тоже почувствовал это сегодня? - спросила, наконец, сестра, глядя прямо перед собой и чувствуя в своей руку брата.
- Еще в тот раз, в грузовике.

Когда огромный двуручный демонический топор чуть не отсек ему руку. Когда он еще верил, что исцелился, не знал, что ждет его вскоре.
- Я думала, ты не заметил.
- Я был без сознания не так долго.
- И сегодня..
- Да. Сегодня.

Сегодня он высушил себя до самого дна, пожалуй, даже превзошел самого себя. Был достойным и своего меча, и подарка Мирриам. Достоен того нарисованного воображением будущего мистера Смита: повзрослевшего, умудренного опытом, обзаведшегося новыми исключительно редкими знаниями.

Пожалуй, Освальд не так уж грубо льстил ему сегодня утром. Он был хорош.

- Думаешь, это..? - голос сестры вырвал из приятного марева самолюбования.
Мортимер прочистил горло и взглянул на нее.
- Думаю, мы просто становимся старше, Морри. Думаю, со временем это долго было начать проходить. Или хотя бы как-то измениться. Год назад все было совсем не так, как в детстве. Теперь - не так, как год назад.
- Да, но..
- Не бойся. - инквизитор улыбнулся. - Пускай идет так, как идет.

***

Дворец Мирриам, 15:30

Показать контент  

Через некоторое время после окончания собрания Мортимер мог ощутить вибрацию своей жемчужины. На связи была Беатрис.

- Морти, я хочу поговорить с тобой. Мне зайти к тебе или ты ко мне зайдешь?

 

Голос кузена в ответ прозвучал глухо, словно через заслонку. 
- Зайди ты. - Морин все равно ушла прогуляться по дворцу. -  после нескольких секунд гнетущих размышлений о предстоящей теме разговора отозвался он. - Дверь будет открыта. 

Это уточнение прозвучало не напрасно, потому что на входе мисс Блэк никто не встретил. Ей пришлось самостоятельно проследовать сначала в общую гостиную, потом - в спальню одного из близнецов, где оный близнец пребывал в летаргии, прикрывшись одеялом, как труп саваном. Свободная рубашка, вполне подходящая для приятного ночного отдыха не везде скрывала так и не снятые бинты.

Апатичным взглядом Мортимер скользнул по любовнице и, со вздохом уставившись в потолок, стал ожидать неизбежного - очередной выволочки за какую-нибудь свою провинность.

 

Против возможных ожиданий, Беатрис начинать выволочку не спешила. Она, честно говоря, сама не заметила, когда жгучее желание снова подпортить любимому изгиб губы остыло и оказалось отодвинуто в дальний угол куда более важными мыслями и намерениями. Так что девушка просто подошла и села рядом, мягко смотря на Мортимера и не спеша начинать говорить хоть о чем-нибудь. Просто смотрела на него, будто любуясь или пробуя запомнить каждую черточку его лица.

 

Беа молча сидела на постели и смотрела на него. Через какое-то время кузену, видимо, наскучило разглядывать потолок, или наскучило ждать начала разговора, и он стал смотреть на нее в ответ.

Долго. Многозначительно. Печально. 

Потом просто разложил руку на подушке рядом простым приглашающим жестом. Молчать вдвоем вот так будет удобнее.

 

Кузина печально вздохнула и все также молча приняла приглашение, улегшись к Мортимеру поближе и положив ему ладонь на грудь. И молчала так еще добрых минут пять, прежде чем заговорить.

- Я за тебя волновалась.

И все, продолжения не последовало и непонятно было даже, будет ли оно вообще.

 

Прозвучал тихий голос кузины, мгновенно утонувший в черном шёлке простыней. И вновь повисла хрупкая тишина.

Мортимер вздохнул тоже повернулся на бок, прижал Беа к себе крепче, окутал одеялом их обоих, и снова застыл в созерцательной неподвижности. 

Ни единой попытки избавить любовницу от возмутительно скромной одежды, ни одного двусмысленного прикосновения. Градус целомудрия мог бы, пожалуй, напугать.

 

Мог бы, наверное, если бы Беатрис обратила на это хоть какое-то внимание. Было очень тепло и уютно лежать так в объятиях Мортимера, чувствуя, как обволакивает их со всех сторон одна на двоих тишина, но она все-таки нарушила ее еще раз, просительно глядя прямо в невозможно синие глаза любимого.

- Не делай так больше, ладно? Вдруг я...вдруг я не смогу...исцелить тебя, - последние слова Беатрис пришлось практически выдавливать из себя, после произошедшего с Рафалем она так и не поверила до конца, что, если вдруг понадобится, сможет снова повторить заветное заклинание, вершину мастерства экзорцистов. И это сидело в ней глубоко, мучая сомнениями, подтачивая уверенность и питая страхи.

 

Мортимер поймал взгляд кузины и помрачнел.

- Беа..

В этом коротком полувыдохе, полувыдохе было все: и бессилие, и укор, и, пожалуй, даже нежность. 

- Я ведь просил тебя. И ты обещала. Помнишь? 

Он коснулся губами высокого чистого оба, чуть потревожил дыханием темные волосы, и вновь превратился в неподвижное мраморное надгробие самого себя.

- Я - инквизитор. - послышался его голос где-то там, над ее головой. - Это мой дар и.. - после секундного колебания кузен всё-таки добавил. - .. проклятие. Или быть может, ты хочешь, чтобы я не брал в руки меч? - голос изливался мирно, как лесной ручей, мягко обходя упрямые камни и коряги на своем пути. - Это невозможно, думаю, ты и сама понимаешь.

 

- Помню и понимаю, - тихо вздохнула Беатрис и потянулась коснуться ладонью его щеки, как делала уже не раз. - И потому прошу тебя быть осторожнее. Мы оба заложники своего долга, Морти. И я буду за твоим левым плечом, как и положено экзорцисту. И той, кто тебя любит. Я пойду за тобой куда угодно. Сквозь любой огонь.

 

- Я знаю. - он и сам не смог бы сказать, чего  в этом знании больше, счастья или горечи.

Пожалуй, именно это стоило оставить тайной.

Мортимер только снова поцеловал темную макушку, и ласково провел по бледной щеке кончиками пальцев.
- Поэтому ты должна научиться мне доверять. И в этом тоже. Сделаешь это для меня?

 

Похоже, доверие можно было считать ключевым словом этого дня, оно всплывало в разговорах с дивной периодичностью, сначала с Карлой, теперь с Мортимером. Прежде чем ответить, Беатрис кротко поцеловала любимого, куда дотянулась - в шею, защекотав кожу тихим вздохом.

- Сделаю, - коротко ответила она, осторожно прижимаясь к Мортимеру теснее и слушая удары его сердца, успокаивающий ритм, такой родной.

Снова тишина окутала их обоих еще одним одеялом на какое-то время, прежде чем Беатрис вновь ее нарушила.

- Как ты себя чувствуешь? Поменять тебе повязки?

 

Сердце билось бесперебойно, разгоняя оскверненную кровь, не кровь, а отраву для этого тела, по венам. Ладонь мягко скользила по спине кузины, вверх и вниз. 

Кажется, время застыло и весь мир погрузился в сон, но голос Беа разбил хрустальную тишину.

Мортимер издал смешок, полный горечи.

- Не думаю, что мне станет лучше от перемены повязок.

Он чувствовал себя нормально. Это стало нормой за все эти годы, и три дня, целых три дня! не меняли ничего, не так ли?

Кроме того, что они дали ему надежду, а потом растоптали ее в прах.

 

- А от чего тебе станет лучше? - немедленно задала логичный вопрос Беатрис, улыбнувшись, но тоже без особой радости. Ей не доставляло удовольствия видеть Мортимера...таким.

 

Мортимер откатился на спину, оставив одну руку в плену у кузины, вторую бессильно вытянув вдоль тела.

Ждать можно было долго, но он так и не ответил ничего.

Возможно, потому, что в его светлую и умную голову так и не пришло ни одного варианта, кроме "пусть их не будет снова".

Глупое, бесполезное сопротивление мятущегося рассудка почти прекратилось. Он смирится. На сей раз навсегда.

 

Когда затянувшееся молчание подсказало Беатрис, что ответа она не получит, девушка лишь молча поцеловала Мортимера в щеку и устроилась рядом с ним поудобнее, решив, что просто пробудет с ним столько, сколько получится. Это ведь было хорошо само по себе. О том, что произойдет, если их увидит в таком виде Морин, когда вернется, кузина как-то не подумала.

 

Было и в самом деле хорошо. Хорошо то, что она прижалась к нему, и особенно то, что не стала больше ничего говорить.

Дыхание инквизитора стало глубже и реже, ладонь соскользнула с плеча кузины, лицо разгладилось.

Мортимер самым беспардонным образом спал.

 

Наверное, если бы Беатрис узнала, что в ней сейчас ценят именно молчаливость, она бы обиделась. Самую малость. Или усмехнулась иронично. Но она ничего этого не знала и потому, через какое-то время в спальне воцарилась полная тишина, нарушаемая лишь ровным дыханием двух спящих человек, несущих в своей крови инаковость.

 

Сколько прошло времени, час или два, неизвестно. Мирная, истинно супружеская идиллия внезапно оказалась нарушена извне.

Тихонько открылась и закрылась входная дверь, и теперь в гостиной можно было расслышать чьи-то невесомый шаги и мурлыканье нежного женского голоса.

Вернулась Морин и теперь пути отступления для кузины оказались отрезаны.

 

"Морин вернулась, надо бы отдать ей свой пистолет", - спросонья подумала Беатрис, услышав мелодичный голос кузины и только спустя несколько все еще идиллических секунд осознала, где она находится и чем ей грозит обнаружение в постели с Мортимером. Подскочив, она судорожно заскользила взглядом по спальне, ища подходящее место, чтобы спрятаться. Под кровать? Но там пыльно, а вдруг она чихнет. Идея спрятаться за дверью прожила не дольше миллисекунды, а потом Беатрис поспешно соскочила с кровати и метнулась к платяному шкафу, огромному и внушительному, такой вполне мог бы таить в себе проход если не в Нарнию, то уж точно в будуар какой-нибудь суккубы или приватную комнату инкуба. В нем Беатрис и спряталась, затаив дыхание и прислушиваясь к происходящему снаружи.

 

В волшебную страну кузина не провалилась, только разнообразная одежда для демонических мужчин обступила ее со всем сторон, шурша и потихоньку электризуясь во тьме.

- Морти. Морти, ты спишь? - мелодичный голосок раздался совсем близко у двери спальни и Мортимер осоловело заморгал.

- А? что? - спросонья он никак не мог понять, куда девалась Беа, ведь только что, секунду назад была здесь, потом он, кажется, отключился, и...

- Вижу, что спишь. - без разрешения юная мисс впорхнула в комнату, чирикая, словно соловей ранним утром, и уселась на край кровати. - Сколько можно? Такой день чудесный.

Мортимер протяжно зевнул и еще раз осторожно огляделся. Нет, зрение его не обманывало: кузина исчезла. Он сдержал облегченный вздох и воззрился на сестру с улыбкой. 
- И где же ты была? 
- У Освальда. 
- Ааа, ну тогда мне все ясно. 
- Не говори глупостей! - надув губки, мисс взяла и щелкнула его по носу.
- Ай! - инквизитор со стоном схватился за лицо руками и рухнул на подушку, как подкошенный. 
- Морти? Морти?! Что случилось? - в панике ведьма вскочила, обежала кровать кругом, и, склонившись над братом, схватила его за руки, чтобы посмотреть, что же такого ужасного она наделала, но, когда после недолгой борьбы, ей это все-таки удалось, на нее смотрело лицо задыхающегося от смеха брата.

Но ни крови, ни синяков, ни даже слез обнаружено не было.

Повисла напряженная пауза.

- ДУРАК!

Тут Беатрис услышала, как хлопнула дверь. А потом, несколько глуше, еше одна.

Мортимер покосился в ту сторону, где исчезла беглянка, со скрипом встал, выглянул в гостиную.
- Морри? 
Ответом ему была, разумеется, полная тишина. Тяжело вздохнув, мистер Смит снова сел на постель и огляделся. Подумал еще немного..
- Беа?

В голову со сна не приходило ничего путного.

 

С тихим скрипом двери шкафа отворились и Беатрис ловко вылезла наружу, словно призванная к любимому одним упоминанием ее имени.

- Мы чуть не попались, - улыбка у Беатрис получилась не очень веселая, уж слишком эмоционально отреагировала Морин. - Мне сходить за Морин? Приглядеть, как она?

 

- Шкаф! - воскликнул, оживившись, Мортимер.  - И как я сразу не догадался..

Он встал на ноги, и обнял свою таинственную нимфу, порывисто зарывшись в темные волосы лицом.
- И что я такого сделал? Ведь просто пошутил. - изумился он риторически,  шумно выдохнул где-то рядом с ушком, немного помолчал.

- Очень мило с твоей стороны было спрятаться.

Рукой он отвел волосы от шеи и почтительно приложился к ней губами. 
Кажется, бежать за Морин прямо сейчас не требовалось. 

 

- Я сочла, что ты сам захочешь рассказать Морин о нас, поэтому не стала провоцировать развитие событий, - пояснила Беатрис, сладостно вздохнув, когда ее кожу обожгло мужское дыхание, она почти не думая прижалась к любимому и положила голову ему на плечо. - Но, кажется, ты хочешь, чтобы она, вернувшись, застала куда более пикантную сцену?

 

Мортимер тихо засмеялся и его голос, заключённый в клетку из ребер, заставил все его тело завибрировать, как некий непонятный механизм.

- Признаю, эта мысль несколько будоражит воображение.

То ли он шутил, то ли был серьезен.

- Но нет, не сегодня. - улыбка несколько поблекла, но не исчезла, инквизитор взял кузину за руку и повлек за собой в гостиную. - Лучше идём, я что-то тебе покажу.

Сюрпризом оказалась дьявольская Библия, которую мистер Смит так и хранил завёрнутой в полотенце на самом верху большого черного дерева шкафа.

- Осторожнее. - на всякий случай предупредил он, хоть кузина, наверняка, и сама знала, как себя следует вести. - Что скажешь?

 

- Вот и я так подумала, - улыбнулась Беатрис, хотя в ее глазах все еще мерцали озорные искорки. Послушно пройдя следом за кузеном, Беатрис удивленно приподняла брови, когда ее вниманию была предоставлена такая книга.

- Ну и ну, - осторожно приподняв край полотенца, искоса, как учили, взглянула она на демонический артефакт, затем приподняла обложку, чтобы проверить, на каком языке Библия написана. - Очень опасная книга, я бы сказала. Злом от нее так и разит. И изначальный текст на демоническом. Мама говорила, что такие книги используют для самых сильных ритуалов, особенно, когда приносят в жертву своих, а не просто рабов. Где ты ее взял?

 

- Освальд принес. - буднично поведал счастливый обладатель артефакта. - Стащил ее из хранилища Матриарха, то ли чтобы помириться со мной, то ли чтобы проверить..

Мортимер потер ладонью затылок. 
- Я так и не понял, чего он хотел больше. Ну и, разумеется, забрал ее у него. 

Значит, жертвоприношение своих. Нет, все-таки было в этом во всем какое-то людоедское безумие. Как поддерживать дисциплину в войсках, как иметь надежный тыл, если рядовой знает - в любой момент его могут схватить и выпустить кишки просто потому, что какому-то аристократу захотелось стать немного сильнее.

Почему.. почему Пандемониум до сих пор не рухнул?

- Я надеялся, ты скажешь немного больше. Мое чутье слишком слабое. - инквизитор поморщился. Признавать свои недостатки ему всякий раз стоило труда. - И.. думаешь стоит ее уничтожить?

Синие глаза вновь уставились на книгу с хорошо сдерживаемым вожделением.

 

Беатрис только головой покачала, такой неосторожности она от Освальда не ожидала. Порой даже простого прикосновения бывало достаточно, чтобы запачкаться злыми и развращающими мыслями от таких предметов.

- Ты его проверил? Освальда? На остаточное влияние, - спросила Беатрис у Мортимера, брезгливо, двумя пальцами отодвигая книгу от себя в сторону. От нее не укрылось, как смотрел на кожаный переплет кузен и в серых глазах зажглось беспокойство. - Сложно что-то сказать, книга фонит серой и демонической кровью. Ее надо уничтожить.

 

- Да, проверил. Он чист. - рассеянно отозвался мистер Смит, все еще глядя на необыкновенное литературное произведение. - Выходит, кто-то пытался здесь воссоздать линию крови. Жертвоприношение демона - это серьезный шаг. Кто-то хотел увеличить свои силы или.. получить что-то еще.

Вздохнув, Мортимер прикрыл библию полотенцем.

- Не находишь, что сжигать книгу, даже такую, своего рода кощунство? - он слабо улыбнулся, и поднял глаза на Беатрис. И тут же поднял руки, сдаваясь. - Ладно-ладно, я знаю, что ты скажешь. Это слишком опасно. Что ж.. полагаю, мой огонь для этого как раз подойдет?.. Или скукожить ее святым сиянием?

 

- Именно так я и скажу, - согласилась Беатрис и предложила. - Знаешь, а давай совместим воздействия? Ты ударишь огнем, а я святой магией. Думаю, и то, и другое книге не понравится.

 

Ответом кузине был тягостный вздох. Мортимер взял книгу и вместе с полотенцем пристроил в потухшем камине.

Возжигание огня - это было совсем просто. Не требовало много сил, и какой-то особенной концентрации.

Полотенце вспыхнуло и начало чернеть буквально на считанные мгновения.

- Об этом я буду вспоминать без удовольствия. - печально констатировал он. - В отличии от визита в спальню Мирриам.

Мортимер смотрел исключительно на несчастный манускрипт, но на губах заиграла провокационная улыбка.

 

В отличие от ткани полотенца, скрывавшийся под ним переплет книги упорно сопротивлялся воздействию огня и, только когда к оранжевым бликам прибавились янтарные, уступил сокрытой в них разрушительной силе. Какое-то время реплика Мортимера оставалась без ответа, Беатрис тщательно следила, чтобы опасная книга превратилась в окончательный пепел и только потом, мягко улыбнувшись, поцеловала любимого в уголок рта.

- Да, там было, что вспомнить потом, - согласилась она, самую малость смутившись, за время, как их отношения с Мортимером совершили свой качественный скачок, Беатрис все привычнее воспринимала эту, чувственную их сторону. И находила приятной и сулящей еще много открытий. То, что умела Мирриам, что показала им обоим, до сих пор удивляло. - Пойдем ко мне. Добавим еще несколько хороших воспоминаний.

 

Книга сгорала в корчах, целых несколько минут. Она свистела, потрескивала, вспыхивала искорками. Демонические письмена пожрал огонь пополам со светом.

Беа подошла совсем близко и ее дыхание приятно защекотало кожу. Предложение было абсолютно недвусмысленным, и единственно верным, а так же единственно ожидаемым от такого человека, как Мортимер, был ответ "разумеется, пойдем". В вариациях допускались соблазнительные ухмылки и двусмысленности.

Однако, кузен, положив ладонь Беатрис на талию, скромно смотрел куда-то вниз, и медлил.

- Дело в том, что я.. - он споткнулся и замолчал. - ..после вчерашнего я.. тут подумал..- шумно выдохнул, поднял на нее свои синие глаза и опустил снова. - ..может, мне не стоит пока... - и прикончил эту бессмысленную во всех отношениях фразу совершенно упавшим голосом.

- ..я не знаю.

Потомственный инкуб исчез, остался неуверенный в себе молодой человек, у которого имелись серьезные сомнения в собственной привлекательности. Если бы Мирриам сделала свое невероятное предложение сейчас, пожалуй, он не нашел бы в себе сил согласиться.

 

Беатрис сочувственно посмотрела на любимого, прекрасно поняв причину его неуверенности. И, в который раз, подумала, что если это испытание его воли и смирения, то очень жестокое. Согласиться с ним, проявить покладистость, означало, по мнению Беатрис, лишь усугубить его сомнения в себе. Но и желание подбодрить, показать, что она верит в него, он мог принять за жалость и обидеться. Оставалось надеяться, что она сейчас подберет правильные слова.

- Ничего не изменилось, я все также тебя люблю, Морти, - Беатрис коснулась мужской щеки собственной ладонью, другую положила ему на грудь. - С этими отметинами или без них, ты для меня самый желанный мужчина на свете. Единственный.

 

Судя по выражению синих глаз, мисс Блэк действительно выбрала путь по лезвию бритвы. Между Сциллой мужской гордости и Харибдой потаенной мысли о собственном уродстве. Уязвить одну или подтвердить вторую - право, неизвестно, что хуже.

Но Беа расправила ручки, вздохнула поглубже и по лезвию прошла. 

Он поймал ее запястье, усмехнулся краешком рта.
- Ты хоть понимаешь, сколько дома у тебя будет стирки?..

Вот самая большая из встающих перед ними проблем. Но голос, приятный баритон, звучал уже совсем иначе. Вернулись рокочущие обертоны, переливчатые интонации, вкрадчивый тон. Этот голос мог бы сгладить любые острые углы. А ведь был еще и взгляд.

 

Взгляд, который натурально бросал ее в жар, особенно хорошо видимый на щеках. Ей нравилось, до лукавых чертиков в серых глазах нравилось, когда он смотрел на нее так. Под этим взглядом она даже не сразу поняла, на что Мортимер намекает, ведь рубашки мужу стирает жена. Но когда поняла - остановилась, словно громом пораженная, заговорив не сразу.

- Со стиркой я справлюсь. В крайнем случае, попрошу маму с папой подарить нам стиральную машинку на свадьбу, - усмехнулась Беатрис. - Да и с готовкой проблем не будет. Не говоря уже об остальном, - многозначительно посмотрела она Мортимера, снова делая шаг к двери.

 

Он, пожалуй, и сам еще не понимал, на что именно намекает, пока она не сказала.

Выходит, вы, мистер Смит, уже.. выбрали себе жену? 

Мистер Смит моргнул, проводил взглядом Беа, делающую еще один шаг в сторону их совместной жизни. Нет, не то чтобы эта мысль посещала его впервые, но, почему-то, удивляла всякий раз. Никак не мог поверить в это до конца.

Вот и теперь. 

- Что ж, раз тебя это все не пугает..

В таком случае, им обоим действительно стоило поскорее пройти в покои кузины. И ни отказывать себе ни в чем.

Hide  

***

Апартаменты мистера Вуда. 15:30

Показать контент  

Как видно, мистер Смит несколько задержался с тем, чтобы передать сестре просьбу мистера Вуда. Или, может быть, она так устала и так долго спала, что навестить его раньше не успела.

Однако, через некоторое время после собрания в двери Освальда всё-таки постучали.

За дверью стояла Морин собственной персоной, в том же наряде, в котором созерцала дружеский поединок Люциуса и брата. Она немного смущённо улыбалась. На коже ещё виднелись красные крапинки, но теперь они, по крайней мере, не бросались в глаза.

 

Каждый человек волей или неволей меняет окружающий его мир, бывает, что в хорошую сторону, бывает, что и в плохую. Иногда это влияние подобно робкому ветерку, что тревожит зелёные листья, но не способно их сорвать, а иногда это гроза, что меняет ландшафт. И земли людей были полны на подобные истории, вроде той, что в графстве Сомерсет, в Гластонбери, века назад, когда тот был захудалым городком, остановился святой Иосиф Аримафейский вместе со святым граалем. Остановился, и оставил после себя воткнутый в землю посох что пошёл зелёными побегами и расцвёл на Рождество, и повторяющееся каждый год чудо по сей день привлекает людей, давая городу жизнь. 

А иногда это влияние неуловимо, словно чужая краска, пролившаяся на палитру.

Вот так и апартаменты, доставшиеся Освальду, изменили свой цвет, их цвет мрачного благородства, с акцентом на огромной кровати, приобрели оттенок более мрачной битвы, и акцент на не менее огромной броне. И та возвышалась тут, как детище доктора Франкенштейна, рядом лежали куски ткани и ремни, призванные видно немного исправить её тактические недостатки. 

А порой, оно подобно музыке и стихам, вроде ничего не меняют, всё остаётся прежним с виду, но меняют свою суть внутри. И стоило ноткам тихих шагов прозвучать в коридоре, чуть более громкому звуку, как всё уже зазвенев пришло в движение. Разбежались и попрятались по углам тени, упорхнула за окно мрачность, а ангельская броня из мрачного стража превратилась в украшение палат монарха, красивую статую, что до поры до времени прикрыли черной простынёй. 

И дверь открылась, словно разомкнулись грозовые тучи, впуская свет небесный. Морин сама была как солнце, и никогда не видела тени, ибо те боялись и прятались от неё. Давало ли это ей веру что их нет на всём белом свете? Или дело было в том, что истовая вера, что быть их не должно, силой своей, изгоняла их вокруг? Но этот вопрос выпорхнул его из головы, как та мрачная тень, оставив лишь теплую улыбку на лице, с чуточку глупым выражением.

- Я рад тебя видеть. - констатировал он очевидное, что едва не горело на нём рунической вязью.  

Она пришла к нему, а должно было быть наоборот, и это выбивало из колеи не хуже таранного удара. Куда-то туда, в траву неловкости и смущения. 

- Я... - Он сглотнул, не зная даже с чего начать.  - Зайдёшь?..

 

Он все еще терял дар речи при виде нее. Это было так странно, и так.. приятно. Морин радостно улыбнулась и порывисто обняла Освальда за шею. Будто не было вчерашней ссоры, ничего не было. Только безоблачное счастье.

- Не за дверью же мне стоять? - смешливо прошептала она, рассыпая повсюду свои каштановые волнистые волосы.

 

- Не за дверью. - Согласился он кивая и не переставая улыбаться, но слова прозвучали так тихо, что были почти как вкрадчивый шёпот, как эхо среди весеннего леса, и самое застенчивое обещание. На более громкий звук он был не способен, ибо стоило ей оказаться в чувственной близости, дотронуться до него, как дыхание перехватило, а кровь побежала, как звонкий ручей, наконец скинувший ледяную корку.

А он вновь встал перед таким тяжёлым выбором: коснуться её и забыть обо всём, или не совсем?.. И этот мучительный выбор был написан на его лице.

Сделать вид что нечего не было? Он как-то не находил это правильным. Просто взять и извиниться? Мелко, как и оставленные в слегка нетрезвом виде анонимные цветы. Взять и поцеловать? Казалось грубоватым, и смещало вину на неё. 

Как всегда Освальд очень много думал, но вот досада, у несносного болтуна кончились слова! 

И это ведь была так странно, вчера она была так зла, а сегодня вот, так счастлива. Их отношение как птичка, порхало туда-сюда, эта мысль, неожиданно подсказала ему строчки, не совсем те, но близкие, с толикой ироничностью и шутки. И выражение лицо его из мучительно счастливого перешло в загадочно счастливое в течении одного затянувшегося вдоха.

Он увёл её вглубь комнаты медленными двумя шагами, и уже там неожиданно перехватив её руки, сделал танцевальный пируэт, за миг этого поворота, преобразившись как по волшебству. Осанка - идеальна, подбородок гордо и надменно поднят, неуловимый, и ещё неясный образ подчеркнул раскрывшийся как хвост павлина веер.

Щелчок, и половину его лица скрыла небесная синева, такая же безбрежная и манящая, как её глаза, но не такая красивая. Шелковая, как её кожа, но не такая тёплая. Исписанная таинственными восточными письменами, непознаваемыми как её тайны, но не такими манящими. С белой цветущей веточкой, грубый и примитивный по сравнению с рисунком её души.

Показать контент  

Hide  

 

С легким зазывающим махом серебряные спицы едва уловимо зазвенели как запев, и он подхватил их напев.

-У любви, как у пташки, крылья,
Её нельзя никак поймать.
Тщетны были бы все усилья,

Показать контент  

Hide  

 Не связать было крылья ей запретом, и не закрыть в чулане. Скупая для этого нужна душа, а  разве таковой его была?

 

- Всё напрасно – мольба и слёзы,
И страстный взгляд, и томный вид,
Безответная на угрозы,
Куда ей вздумалось - летит.

Любовь! Любовь!
 

И весь вчерашний день без неё вспоминался ему походом через темный осенний лес.

Таким, когда промозглый ветер сдувает последние жёлтые листья, а моросящий дождь забирается под одежду мелкими каплями, вытягивая из тела последние крохи тепла, и нужно идти вперёд. Но нет укрытия, не найти сухого места. Ноги найдут лишь корявые корни, глаза увидят лишь скрюченные серые ветви, а из груди не вытащить давящее, мешающее дышать, чувство.

- Любовь! Любовь!

А мысль одна - о ней.

- Меня не любишь ты,
Так что ж, зато тебя люблю!
Тебя люблю я, берегись любви моей!

И обещание это в песне, отразилось с наигранным таинственным прищуром, угрожающим взмахом голубого крыла! Бойся Морин глупой ревности моей!

- Думал ты - пташка уж поймалась,
Но взмах крыла – и в облака
От тебя она вновь умчалась,
Не ждёшь её – но здесь она!

Из под которого после выглянул уже чуть подозрительный, и столь же театральный оскорблённый взгляд, и самой сутью его была - ирония.

- Близ тебя вот она порхает,
Волнуя пламенную кровь,
Поспеши к ней – она взлетает,
Прогнал её – она тут вновь! 

Любовь! Любовь!
Любовь! Любовь!
Любовь свободна, век кочуя,
Законов всех она сильней.

Меня не любишь, но люблю я,
Так берегись любви моей! 

Меня не любишь ты,
Так что ж, зато тебя люблю!
Тебя люблю я, берегись любви моей!

И на последних словах он уже выдержав, тихо рассмеялся, может оставив Морин в полнейшем недоумении от происходящего.

 

Освальд действительно слишком много думал. И, так как человек он был весьма образованный, ему в голову часто приходили хорошие, даже блестящие идеи.

Кто же знает, почему он не желал претворять их в жизнь, и продолжал искать решение дальше?

Вот и сейчас, Морин с удовольствием прошла в комнату, прокрутилась вокруг своей оси, решив, что, быть может, Освальд хочет потанцевать с ней? 
Нет.

Он хочет подарить ей веер?

Тоже нет.

И откуда этот запах?.. Чуткая ко всему, юная мисс немедленно уловила запах некоторого количества крепкого алкоголя, принятого внутрь незадолго до. 
Синие глаза воззрились на певца с укоризной.

Он хотел ей что-то сказать, что-то донести до нее.. но Морин была слишком глупа, чтобы понять. И слишком потрясена тем, что ее жених по утрам выпивает, чтобы понять, что ей говорит интуиция и сердце.

Меня не любишь, но люблю.

Вот что услышала Морин. Она не мешала, не перебивала, ведь пел Освальд диво как хорошо, как и не ожидаешь, но в уголках ее рта залегли горестные складочки. В ее легкомысленной головке вертелся, и, наконец, оформился в нечто членораздельное вопрос, которое мисс незамедлила выпустить в пространство.
- Зачем ты всегда все так усложняешь?

 

Представление закончилось, прекратился танец в насмешку над собой, хлоп! И Веер захлопнулся, улыбка на его лице сменилась огорчённым выражением. Хлоп, хлоп, хлоп, хлопали его глаза и веер в руках. Что минуту назад казалось отличной мыслью, как сон поутру, оказалось пшиком.

- Я надеялся, ты посмеёшься. - Признался он огорчённо. - Это хабанера из оперы "Кармен", там в главной роли очень красивая цыганка, сводящая с ума всех мужчин. - Таинственная улыбка, намекающая на близость этой характеристики к самой Морин, лишь слегка коснулись его губ.

- Она порхает, как птичка, питаясь чувствами и насмехаясь над ними, улыбка тут, многообещающий намёк там, но взмах крыла и нет её. - В игре этих слов он хлопнул веером ещё раз, и стукнул наконец себя им по голове. - А тут глупые мысли, я ведь вчера себя изрядно накрутил, вообразил невесть чего, и мне стыдно, вот я их спародировал с долей иронии, думал это выйдет забавно. Нет? Коварная и обольстительная мисс Морин, похитительница душ и сердец.

Он всё же вновь вернулся в роль надменной роковой красавицы, карикатурный образ возведённой в абсолют паранойи, в отношении любви всей его жизни. И для достоверности помахал веером, как бы отмахиваясь от назойливых поклонников, но не слишком активно. "Подарки, слова любви? Да извольте, благосклонность? Нет, но может быть завтра?.." 

Образ который он сам себе надумал, и в который даже поверил, немного, на миг, из-за своей дурости. Смешно же?..

- Прости. Я просто большой дурак.

 

- Я знаю, кто такая Кармен! - перебили его на середине пояснительной речи. - Я смотрела ее сто раз.

На самом деле, всего три, но сейчас ей казалось, что это очень много.

Она отошла к окну и уставилась в него. День клонился к закату, а вид здесь ничем, решительно ничем не отличался от того, что расстилался перед ее окном. 
- Не смешно, потому что я вовсе не такая, как она. 

Почему, почему он так о ней думает? Так он ее себе представляет? Но когда это стало возможным, почему, за что?

 

- Так в этом и ирония, и шутка. -Покачал головой Освальд присаживаясь в кресло неподалеку, столь мягкое, что в нём можно было утонуть, и не найти сил встать. Воистину демоническое кресло. И от божественного же его отделяло лишь то что оно не качалось.

 - Верней не совсем в этом, а в...

Он пожал плечами, действительно, в чём? В мыслях, что рождаются в его голове, сами по себе? Вздор перекладывать вину, на какую-то "случайность", но вот, правда, в чём же тогда?..

- Несуразности того что я могу помыслить. - Горько усмехнулся он. Хотелось посмеяться над этим, посмеяться над собственной глупостью и забыть о ней, в надежде что тогда оно просто сгинет где-нибудь в пучине беспамятства, извинительном поцелуе, или на худой конец, утонет на дне бутылки виски. Но вот. В действительности оказалось не смешно. И лишь стыд и боль, что как пища для этой болезни.

- И нет, конечно, ты не такая как она, совсем, не для меня, Жемчужина моя. Ты для меня как... - Он задумчиво улыбнулся мыслям столь близким и далёким, задумался над подходящими словами. - Как теплый весенний день среди января, солнца ясного луч, и прекрасная светлая мечта.

С этими словами он нашёл в себе силы выбраться из плена кресла, и подойти к ней ближе, чтобы с вкрадчивой нежностью сказать и доверить самое главное, самое важное, что с трудом вписывалось в слова.

- Мой счастливый рай.

И Город не Город, и Царство Небесное, не небесное,  что не было бы таковым без неё. Каким он представлял себе это царство, тогда на вилле Донато? Вот таким? С Покрытым смогом небом, с грязными улицами, с мощной стеной, за которой километры пустых улиц и дорог, полных тьмы и ужасных созданий? И лишь с одним единственным островком чего-то большего? Нет. И хоть тогда было ясно, что что-то не так, всё же, всё же. И всё же, всё, что мог мечтать найти, нашёл не тут, а ещё там на земле. В одном человеке.

И видимо где-то он забыл по пути свернуть сначала на чистилище.

- И тут, на его пороге, демон, где видеть его возмутительно, как... человека в грязных ботинках на чистой кухне. Только в сто крат хуже. Но ему достаётся улыбка. Самая светлая и прекрасная звезда, моей жизни, и демон. И всё во мне вспыхивает от несочетаемости, вопроса, как и почему?..

Он конечно не забыл, что звезда его и сама была на четверть демон, но имело ли то значение если любишь? Но вот любишь что? Человека, или образ, светлый и прекрасный, ведь его знаешь ещё мало? А картины идеала, столь уязвимы для вещей что в них не вписываются. Они могут разбиться, а из осколков могут родиться витражи химер.

В виде ужасной Кармен. И проще их было прихлопнуть ещё маленькими.

- От недопонимания. -Пожал он плечами виновато. -Злишься на меня?

 

Морин слушала и уголки очаровательного ее ротика опускались все ниже. 

Почему, почему он не мог просто любить ее?.. Просто быть счастливым? Пренебрегал ею столько времени, потом подбрасывал цветы под порог, приглашал прийти, но когда она приходила, они снова обсуждали тот самый единственный инцидент, когда мисс Смит имела неосторожность совершить смертный грех - подарить улыбку кому-то еще, кроме него.

А ведь она носила его кольцо на пальце, не снимая!

Кажется, этого было недостаточно. Кажется, нужен был еще на голову - мешок. Чтобы никто больше не мог видеть ее улыбки. Ей казалось раньше, что выйти замуж за человека, которого любишь - это счастье. Сейчас - будто лечь живой во гроб добровольно.

И какая великолепная метафора. "Человек в грязных ботинках". Подходило просто отлично. Брат впал бы в ярость. Только вот зачем она была ему нужна, заляпанная этой грязью? Или он просто ослеплен красотой, доставшейся ей от матери, а ей от ее деда, составляющего собой концентрат самой омерзительной "грязи", способной одним пятнышком на пороге запачкать любой рай.

Злость ли это была? Скорее уж усталость.

- И да. - ведьма продолжала смотреть в окно. - И нет.

Как хорошо, что она никогда не влезала без спроса в чужие головы. Кто знает, что она увидела бы в этой голове.

 

А в темной его голове, звучал в сущности тот же самый вопрос. Почему? Чего ещё ему было нужно, каких знаков, каких доказательств? Чего же ему не хватало? И почему он не мог просто затолкать всё это куда-нибудь подальше, а желательно, просто взять и выбросить из головы?.. 

Если бы знал ответ.

- Справедливо. - По-судейски заключил он, вынося вердикт себе самому, и сам же злясь на себя. - Это всё моё малодушие, если это так можно назвать, я отнюдь не идеальный.

Вспомнив эту характеристику данную ему, он горько хмыкнул и подошёл к окну чуть ближе, где пейзаж был столь близок к хорошо знакомым ему районам Лондона, если напрячь фантазию, то можно было бы предоставить что он там. Почти как дома, где грязь улиц соседствует с шикарными особняками, а люди прячутся за лицемерными масками боясь показать истинное лицо.

- И мне нестерпимо стыдно, что я тебя обманываю в этом. Сначала досталось твоему брату, теперь тебе. Закрыть глаза и сделать вид что ничего не было?.. - Освальд покачал головой, он было попробовал но вышло скверно. - Хотел бы я стыдливо всё списать всё на бесовское наваждение, или что ещё, но правда в том, что жажда справедливости во мне выродилось в стремление найти любой изъян, любой грешок, и пламенное желание ударить по нему побольней, со всей силы на которой хватит духа. И тут я даже не знаю, как просить прощения.

Сняв очки, он облокотился об стену и теперь смотрел только вдаль, на чадящие чёрным дымом трубы. И вид у него был сейчас таков, что вздумай Морин сейчас тихо уйти, он бы быть может не заметил, таким задумчивым и серьёзным был.

-Несколько лет назад, в Лондоне преуспевал один промышленник, Дэвид Тейлор, о нём порой писали в газетах, не жадничающие на восхваляющие статьи. Загляденье было почитать!  Едва ли звезда нового века, золотой представитель новой аристократии, молодой видный мужчина, сколотивший состояние своим умом и трудом до седьмого пота на благо короны. Меценат, добросердечный христианин, заботящийся о сиротах... Безупречный бриллиант, икона для подражания, любимец толпы.

- А ещё убийца, насильник, вор...- Он продолжил бы список, но в этом не было никакой необходимости. -  Но об этом конечно не говорили, об этом, разумеется, никто не знал. Здесь рабочие радовались работать на его заводах и предприятиях, приличные зарплаты, льготы, условия труда. Но большую часть прибыли он получал не с них, а с предприятий в Африке, с разграбляемых колоний, где люди порой живут и работают в загонах как скот, и...  С контрабанды золота в Европу. Последнее то его и обогатило. Ума ему действительно было не занимать, схема была блестящая, не подкопаешься. Вообще не подкопаешься. То тут за ним тянулся след из грешков и капель крови, но не в нашей компетентности. А вот золото... Золото было следом. Нашим следом, моим следом, не первым, но первым по-настоящему хорошим, это ведь не тот товар, что можно взять и сбыть без последствий, оно проходило через нехорошие руки. Руки, которым всегда всего мало, что тянуться взять ещё и ещё, тянутся к запретному. Ведь сколько бы ни было денег, власти, нельзя купить удовлетворения желания хотеть. Он и сам питал к этому интерес, но больно уж осторожно... Очень осторожно. Записочка мне пришла. Контакт, на разработку которого мы потратили месяцы, хотел дать, наконец, информацию. Место мне только показалось странным, скотобойня. Но мало ли. И что? Он висел там, на крюке выпотрошенный, среди разделанных туш свиней. Убийцу нашли, мясник с поехавшей крышей и напрочь гнилыми зубами, соглашался с чем угодно, хоть с распятием Христа лично. А Дэвид Тейлор? Он улыбнулся с фотоснимков, пил вино и играл в гольф. А потом...

Вид его сделался настолько мрачным, что с тенью накрывшей его лицо он мог бы слиться с серыми стенами. И только раскачивание головы сбивало эту маскировку, нет, Морин всего же знать не следует, он и так говорил слишком, слишком много.

-Было ещё кое-что, а у нас по-прежнему ничего. Доверять нельзя было никому, ни напарнику, ни начальнику. А от принца Тейлора отскакивало все, и смотреть на неё становилось всё невыносимей. Он непринуждённо беседовал на светских приёмах, принимал комплименты и давал советы. Его лакеи сдували пыль с его ботинок, а мы копались после в той пыли без сна, чтобы найти хоть что-нибудь. Хоть малейшую зацепку, хоть маленькое пятнышко на безупречном белом костюме, хоть волосок, что угодно. И это доводило до безумия, знание каким видят этого человека, и то каков он на самом деле, и  полное бессилие это доказать. Десятки, может сотни перебранных версий и вариантов... Пора может было бы сдаться, но, вот оно что, если можно был придумать себе легенду безупречного бриллианта, что мешает придумать легенду негодяя?.. Если нет улик, их можно сделать. Не нужно ничего придумывать, лишь дать волю фантазии, чтобы показать, как было на самом деле. Вновь выставить факты в ином свете. Если одному дозволено двигать прожекторы, то зачем было отказывать себе в этом?

Тут на его лице впервые раз за всё их время путешествия расцвела самодовольная улыбка, улыбка, всплывшая из памяти, но теперь потрескавшиеся от чувства стыда, и затаённого страха. Страха что теперь был сильней как никогда.

-И я ни в чём себе не отказал. Даже отыгрался на всю тень души, что, пожалуй, теперь живёт своей жизнью. Вот думал... Понадеялся, что смогу сбежать от неё в Царство Небесное. Изменится, стать лучше, что видимо было наивно, ибо вот он - мой секрет и порок.

Убежать не получилось, после счастливых дней вместе с ней оно всё равно нагнало его, и вот, пожалуйста, результат, который он не знает, как исправить, и вернуть всё что было.

-Прости, что говорю всё это, все эти лишние слова, их я просто не могу спрятать от тебя.

 

Морин слушала молча, куда-то на задворки сознания выставив мысль о той грязи, что течет в ее венах. Слушала и слушала..

Теперь, наконец, она начинала понимать. Его снедала совесть. Дурной, очень дурной поступок из прошлого, который невозможно было не совершить и так же невозможно было забыть, ведь он вытекал из всех жизни, из всей суммы поступков, из того невинного вранья бабушке.

И эта отрава, она очерняла не только его собственную душу, она бросала тень на все вокруг, на события, на людей, заставляла думать и о них дурно. Как взгляд на мир через черное зеркало.

Пожалуй, Морин самоуверенно считала, что теперь-то понимает его. Наконец-то. Может быть, со временем это зеркало получится отмыть от черной краски недоверия?

- Не все люди такие, как Тейлор. - мисс Смит просто обожала озвучивать очевидные вещи.

Она повернула к нему и смотрела в лицо несколько бесконечных, невыносимых секунд.

- Поцелуй меня. - что-то было в ее лице новое, чего раньше там не бывало. - Просто поцелуй меня, и все.

 

- Не все. - Послушно согласился он с этой простой и очевидной вещью, что порой как и другие простые вещи, была трудна для понимания и принятия сердцем. Но он знал как минимум одну, которая точно был не как Тейлор. И он смотрела на него долго, выразительно, а он молчал, смотря в ответ, молчал и даже не дышал.

Ждал, ждал, чего она скажет.

И она просто попросила поцеловать её. Разве он мог не исполнить эту маленькую, и что там, желанную просьбу? С шагом чуть робким от стыда за свои слова он подошёл ближе и эту просьбу выполнил, поцеловав как тогда, в самый первый раз. Поцеловал, поцелуем вторым, чуть большим, как тем прекрасным утром. Поцеловал с той нежностью что не знала никакой грязи в её крови, с той любовью что не знала никаких дурных мыслей, с тем желанием чтобы их никогда не было, а была только она, такая какая есть. И если поцелуй был тем способом чтобы сказать о своих чувствах без слов, может он годился и для извинений?..

И хотелось сказать так много.

Морин обвила его руками за шею, с губ сорвался утомленный едва слышный стон.

Наконец-то!

Прижалась, вспыхнула страстью, достойной суккубы. Она боялась, что ей снова достанутся лишь слова. Тогда как от слов давно уже пора было переходить к делу.

 

И ради таких дел, Освальд как человек вообще имеющий привычку отдаваться делам без остатка, был готов поскупиться любым отдыхом, наказанным ему святой инквизицией, это ведь, было гораздо лучше, и всё остальное на свете могло подождать. И свою звезду, он подхватил как пылающую жаром драгоценность достойную королей, которая ждать не могла, и требовала скорой, кропотливой заботы, тех слов языка тела, что развеяли бы её страхи этого молчания. 

И когда песня тех слов утихла, оставив приятную усталость и память, ласковую тишину покоя отдыха, он вновь перешёл на сухие, скучные и банальные, что так оскорбительно звучали сейчас с ней, совершенной во всём.

-Знаешь, - начал он чуть склонившись над ней. -Я ведь ещё хотел сказать что был не прав, вот, во всём. И если ты хочешь спеть Мирриам, то мне было бы приятно составить тебе компанию и вести себя как полагается.

 

Звездочка с неба сияла ровным ласковым светом. Разгоряченная быстрым бегом крови, утопленная в подушках, истомленной лаской, которую ждала так давно.

Она чуть повернула голову, и просияла безоблачно счастливой улыбкой. 
- Спасибо. - шепот остался на любимых губах. 

Hide  

 

[Nevrar 21 274]

-Господь презирает малодушных. -Тихо прошептал Освальд, глядя в окно и слушая речь виконта ада. 

Вопрос предназначения и цели не первый раз всплывал в его голове за последние дни. В "Черном" ссыльном списке Донато, в нападении на виллу, в божественном замысле Небесного Города затерянного в пыли эпох, в каждом событии, что как зерна чего-то большего сыпались под ноги. И вот, новое упало уже подобно авиационной бомбе. Виконт Муррумус. И и это имя полыхнуло адским пламенем и рокотом небесным, ударом судьбоносного гонга, воем тысяч труб, кажется его было слышно на многие десятки километров вокруг. 

Повелитель берсерков действительно оказался несдержан.

Или он просто был способен взять, и сделать. Это ведь был демон, он брал то что мог взять. Он это и делал. Он это и сделает если ему не помешать. 

Или может судьба толкнула маховик событий, от которых они стыдливо попытались уйти? И Он, дал им второй шанс исправить ошибку?

Вопросы, вопросы без ответов. Они как черный снег на его душе, был ли в них хоть какой-то смысл?

И черный снег же шёл и над Анклавом. Обитель демонов горел на востоке. Небо окрасилось алым, и то был ещё не далёкий рассвет. То словно врата распахнувшегося ада, что как громадная пылающая пасть гончей, пыталась откусить кусок города. И вот ведь ирония, в анклаве Ада, открылись врата Ада, как змей Урборос он пожирал собственной хвост. Голове Великого Змея не понравился собственный хвост?.. И если раньше слова "гражданская война" неуклюже смотрелось в его глазах над этим местом, то вот теперь всё было как надо. Пожары, крики и взрывы. Трупы противников, он оказался прав, или почти прав.  Всё как нужно. Он мог быть доволен.

Вот только доволен ли?

- Полагаю, вы все слышали, - сходу взяла она демона за рога. - Я собираю всех, кто остался мне верен, чтобы остановить этого больного ублюдка. Вы мне поможете?

Освальд кивнул, Беатрис была права, и...

...Может быть, да. Может он и был доволен. Тем что не придётся оставлять это чудовище позади. 

***

И вот настал момент истины, с молитвой на устах на последней линии оборона храма Светоча, в ожидании Врага рода людского что покусился на Его нетленный свет. Мог ли он подумать о таком? Что станет братом по мечу, в новом ангельском войске? Может было кощунственно так мыслить, но для взгляда со стороны всё похоже было именно так: воины подхватив ангельские клинки встали плечом к плечу чтобы остановить зло. То были Рафаль и Мортимер, и Агнесс, может она и не вела их в бой за собой, но белоснежные крылья были тут как знамя истинной веры. Он же оставался позади, без меча но с автоматом, и не меньшим рвением к бою. 

И вот, момент настал.

Враг показал своё лицо. Настоящее, подлинно демоническое несравнимое ни с чем иным что он видел раньше. Виконт Муррумус, лишь представитель младшего аристократического рода, поражал своим видом до самых глубин души, эта была необузданная мощь, это было ужасное, несравненное величие в саван огня и дыма, а голос, его был как калённая сталь, как вопль тысяч безумных воинов, идущих на смерть. И оружие ему было не нужно, он презирал его, предпочитая видимо терзать души своими когтями, что сами были как клинок из вулканического стекла. 

"Как сражаться с этим?.. " Такова была первая малодушная мысль, а "Господь презирал малодушных". И он сам презрел в себе это чувство, сжав его тяжёлым ботинком решимости. Для бегства были эта броня? Для Преклонения колен? Таким он себя видел, таковым хотел, чтобы его увидела Морин? После этих слов?

И всему был один ответ - Нет. 

И нет, он его не слушал. Лишь ждал момента. 

Путь был начертан, и ясен как никогда. Враг прямо перед глазами, которому не нужно ни понимание, ни пощада, лишь скорая смерть. 

Пожалуй, я всласть посмеюсь над тем, кто с кем должен был переспать, чтобы вы появились на свет, пока буду заставлять вас жрать свою требуху, мясо. Но хватит разговоров, время умирать!

-У него не получится, - положил он закованную в ангельскую сталь руку на плечо Морин и улыбнулся, хоть то и не было видно через забрало шлема. - Его ждёт лишь смех горечи. 

Вступать в пикировку с демоном? Он не видел в этом смысле, но был согласен с ним в одном. Кому-то действительно была пора умирать. 

В одно мгновение взяв в прицел одного из прислужников зла, он нажал на спуск, и случилось то чего меньше всего он ждал сейчас - лишь щелчок, и никакого выстрела. Карабин, с которым он прошёл столь длинный путь, подвёл его в самый ответственный момент!

Но прежде чем чувство досады, с которым он отбросил бесполезное оружие, успело расцвети в его сердце, а он достать снайперский "Дар Люцифера"  Карла протянула ему свой пистолет, ангельский, дар Небесного Города. Ещё одну реликвию. 

Что же, святое оружие тоже не было той вещью что подобно золоту следует держать в банке в такие моменты.

Он благодарно безмолвно кивнул и изменил план своих действий, прислужники были не важны, их оружие было слишком слабо, они лишь отвлекали от главной задачи. Виконт, он был основной угрозой которую нужно было просто уничтожить как можно скорее, и теперь у него было подходящее оружие против него - как он думал. 
 Броня ведь даже сама указала ему цель, путь, сверкающую линию ещё до того, как он нажал на спуск, но демон дёрнулся, с невероятной ловкостью уйдя прочь от выстрела и его святого возмездия. 

Почти невозможно, но было так. Виконт был огромен, но двигался словно уж, с невероятной текучей грацией для такого размера, и когда аналитик выстрелил снова, столь смертоносно кажущийся ему ранее заряд божественной энергии просто утонул в чернильном мраке тела виконта. 

Это его несколько обескуражило. И то как виконт второй ушёл с линии огня, извернувшись всем телом и подставив под сверкающей луч ни в чём не повинную колонну. Там под ней уже вовсю сверкала ангельская сталь, и гневное сияние божественного света переливающиеся росчерком выстрелов из оружия, что действительно пришлось в пору Карле и Беатрис. 

И Беатрис исполняла свой долг экзорциста с безупречной, свирепой грацией, парой метких выстрелов отправляя виконта туда куда ему и место - в ад.

Но последний гвоздь в крышу гроба, забило оружие близнец в руках Карлы. 

Встретил ли он окончательную смерть?.. Была ли у него бессмертная душа, раз она была у других демонов?..

Вопросы что осыпались чёрным пеплом его тела. Что осыпались грохотом падения тринадцатифутовой туши. Что с криком оставшихся в живых бесов умчались прочь. 

Пожалуй, было без разницы, но смерть его устроила бы больше.

Это было всё?..

-Он мёртв? - Спросил он банальный вопрос ещё не совсем веря и посмотрев на Беатрис и Карлу, теми эмоциями что глухо закрывал шлем оставляя лишь безразличную ко всему маску. 

Кажется, действительно мёртв. 

-Большое и стреляющие, видно больше мне по руке. -Чуть шутливо, и более виновато прошептал он Морин, как-то странно повертев пистолет в руках. 

-А столько было бравады... Видимо кто-то действительно за нами присматривает. Или мы хороши.

Правда в этот раз его вклад в общий успех оказался просто постыдно низок, это было странно, очень странно. Но, можно было порадоваться и общей победе, ведь кажется сейчас было сделано великое дело. 

-Полагаю, с таким трофеем, Госпожа, теперь ни у кого не возникнет сомнений в вашей власти. -Пошутил он. А может и нет. Скорее нет. Вспоминался жуткий шлем Нивены, может то была традиция истязателей, но мало ли?.. Как-бы то не было, Матриарх был мёртв, Мортифер тоже, а виконт лежал у её ног. Расклад был очевиден. Им стоило лишь постоять в сторонке когда Мирриам решит явить анклаву свою победу, и убедить даже самых отбитых кто здесь теперь был хозяином. 

И этот день все запомнят надолго. 

 

Изменено 23 июля, 2019 пользователем Nevrar

[Marikonna 5 919]

Янтарь в бутылке, янтарь на руках.  

После взятия склада. Дворец Мирриам, 9 утра.

Время с Агнессой, несмотря на то, что девушки больше болтали о пустяках, пролетело на удивление быстро, так что Беатрис даже удивилась, увидев, как далеко сдвинулась часовая стрелка на вычурных часах с кукушкой и ходиками, покрытых неприличных мотивов резьбой, уже становившейся здесь, впрочем, привычной.

Аккуратно затворив дверь, Беатрис пошла по коридору, раздумывая над разговором с Карлой. Ее тревожило то, с какой легкостью оперативница решила, что ей не доверяют и не считаются с ее мнением и теперь Беатрис думала, как показать ей обратное, не обидев при этом.

Так и не придя к какому-то однозначному решению за время короткой прогулки по коридору, Беатрис постучала в дверь комнаты Карлы.

- Карла? Это я, Беатрис, - обозначила она себя.

 

Карла сидела на огромной кровати. Да, именно на кровати, скомкав покрывало и простыни, поджав под себя ноги и опираясь на вычурную спинку. Не на передвинутом в сторону от выхода диванчике, и не в каком-нибудь другом более безопасном, на случай внезапного нападения, месте, а на огромной, полупустой, не смотря на разбросанные вещи, кровати. Шляпа валялась где-то тут же, как и маскхалат, разгрузка и даже сумка с гранами. Чуть поодаль, но так же, на кровати, лежали оба пистолета - ангельский и архангельский, броня по частям раскидана на полу. На самой Карле остались лишь брюки, изрядно помятая рубашка, да растрепавшиеся волосы, отдельными прядями вылезшие из резинки и разбредшиеся по плечам.

На стук в дверь она среагировала не сразу, продолжая смотреть в одну точку перед собой, и вертя в руках довольно немаленькую бутылку, опустошенную почти на треть. Тогда как даже после самого сложного дела обычно хватало рюмки. Максимум двух. Но это дело перешло за всякие границы, которые только можно было вынести, и это при том, что оно еще не закончилось.

Лишь спустя пару минут раздалось глухое: "открыто".

Открыто. Незапертая дверь у строгой оперативницы, не терпящей поверхностного отношения к безопасности ни у себя, ни у других.

 

Такая заминка в ответе от Карлы уже заставила Беатрис насторожиться, а незапертая дверь и вовсе зажгла все тревожные сигналы в мозгу девушки, какие были. Так что в спальню Беатрис заходила, держа оружие наготове. Естественный вопрос, все ли у Карлы в порядке, так и не сорвался с ее губ, экзорцистка и так поняла его неуместность.

- Мне нальешь? - спросила Беатрис в лоб, пряча оружие и садясь на кровать рядом с Карлой.

 

Оторвавшись от некой точки во вселенной комнаты, на Беатрис поднялся взгляд черных глаз. Не черных, как бурлящее море с холодными брызгами, или волнующееся теплое, с криками чаек, а чёрное, как обнажившееся дно, высохшее от усталости и покрытое гниющими останками рыб и моллюсков.

- А... - слова находились с большим трудом и перерывом во времени. Ведь надо было сначала сообразить, что говорить, потом сложить фразу, потом вспомнить, что говорить нужно по-английски, а потом ещё и перевести, - уже пора?

Дежурство же. Которое никуда не делось. Карла закрыла початую бутылку, отложила ее а сторону. Потом наклонилась, опасно свесившись с кровати, достала стоящую на полу ещё одну, не открытую, и протянула ее Беатрис.

- С-стаканов нет. Извини.

 

- Уже не пора, - покачала головой Беатрис, принимая бутылку у Карлы, пускать ее в таком состоянии к Агнессе она не собиралась. - Сначала проспишься.

Тихо вздохнув, Беатрис мягко, даже без укора, посмотрела на итальянку.

- Что случилось, Карла? Расскажешь?

 

- Не веришь... - произнесла Карла на такое командирское решение, чуть изогнувшейся линией рта, - никто из вас.

Снова откинулась на спинку кровати, снова нашла глазами некую точку в пространстве и уставилась на нее.

- Ничего. Не. Случилось. В порядке.

Карла не умела врать и знала об этом. Сказанное было больше похоже на попытку убедить саму себя. Ведь действительно, а что случилось то? Просто последняя капля капнула в переполненный стакан, и от скопившегося напряжения тот даже не пролился - разлетелся на куски.

- За...чем я здесь? - В сотый раз задала этот вопрос Карла, и только теперь вслух. Но от этого он не стал менее риторическим. 

- Мне даже нельзя говорить... 

Пьяная жалоба из уст молчаливой итальянки выглядела по меньшей мере странно. Но пояснять ее она не захотела, или не смогла, снова замолчав и уставившись в одну точку. И вдруг, без всякого перехода, без видимых причин, резко и неожиданно взорвалась, словно тысячелетиями спавший под водой вулкан:

- А если бы там были три истязателя и десяток стрелков? Что бы мы нашли, когда добежали? Горящий труп в продырявленной броне? Но зато очень крутой и красивый! А потом бы и нас расстреляли! Тебя! Ты же в десяти метрах от него всегда, под теми же пулями! Зачем он так делает? Каждый раз? Доказать что-то? Просто назло? Ещё и сестру втянул. Ведь нет же никакой крау... сто... фобии. Нет, правда? В грузовике не было!

Извержение могло продолжаться и дальше, если бы не закончился кислород. Карла судорожно вздохнула, закашлялась, потянулась к бутылке, но поморщилась, словно от головной боли.

- Зачем я здесь, если не могу ничего изменить? Объяснить? Да это никому и не нужно, ведь всё итак... - голос итальянки задрожал, она снова поморщилась, возможно вспоминая что-то, - удачно складывается, - выдала они изменившейся интонацией, всё-таки достала бутылку и, поспешно открутив крышку, сделала новый глоток.

 

Беатрис не выдержала, вздрогнула, когда Карла вдруг открыла огонь словами, словно пулями, во все стороны разом, выплескивая накопившееся. Отвечать не спешила, сначала свернув крышку своей бутылке и отхлебнув крепкий и отдающий дубовой бочкой янтарный напиток. А потом подвинулась ближе и обняла Карлу, мягко, по сестрински, положив ладони ей на плечи.

- Я думала о том же самом, когда бежала за ним следом и никак не могла догнать, - призналась Беатрис. - И хотела его ударить, если он еще жив. Обещала себе это. Ведь действительно, что, если бы врагов было бы больше или те, что есть, были бы расторопнее или сильнее. И боялась увидеть...узнать, что опоздала. Но нам повезло. На этот раз.

В комнате на некоторое время повисло молчание, пока Беатрис собиралась с мыслями.

- Ты права, у Морин нет клаустрофобии. Но, так как это не моя тайна, я не могу тебе рассказать, почему было бы лучше, если ты одела бы ту броню, а не она. Могу только попросить поверить мне, что это так. Довериться, Карла. Как я доверяю тебе раз за разом свою жизнь. И полагаюсь на тебя. И...знаешь, у меня есть своя собственная тайна, которую я тебе могу рассказать. Взамен тайны Морин. Если ты захочешь, - вопросительно посмотрела в темные глаза итальянке Беатрис.

 

Некоторое время Карла смотрела в глаза Беатрис, с трудом фокусируя взгляд. Потом качнула головой, чуть отстранилась, и выпила еще глоток.

- Тааайны... - итальянка попыталась хмыкнуть, но получился какой-то всхлип, - за все это время, за все, через что мы прошли вместе, я не заработала даже права знать причин? Только вранье и это размытое "будет лу-у-учше"?

Карла всегда одевала на сопровождаемого лучший комплект брони из имеющихся. И никогда - наоборот. Проблема могла возникнуть, если у того были нестандартные размеры, например, и ни одна броня не подходила. Или комплектов не хватало на всех. Но и в таких ситуациях всегда находился какой-то компромиссный вариант, а не банальное, ничем конкретным не аргументированное отстранение ее от работы, с формулировкой "мы лучше знаем, как лучше".

- Ты знаешь, как было бы лучше. Освальд знает. Даже Рафаль... Так зачем здесь я? - Все тот же вопрос снова возник. Сам собой.

Привычка говорить мало часто играла ей на руку - когда Карла говорила, к ней обычно прислушивались, в первую очередь, в вопросах безопасности. И если чей-то чужой вариант все-таки был лучше, то ей объясняли, почему. Этого всегда хватало.

- Тааайны, - бутылочное горлышко снова начало свое движение ко рту, но на полпути замерло, повисело в воздухе, и ринулось обратно, дном на кровать, едва не расплескав свое немаленькое содержимое, - у меня допуск есть, между прочим.

Действительно, ничего, что могло повлиять на ее работу, от нее никогда не скрывали. Лишнего не говорили, конечно, но и чего-то существенного, что могло бы повлиять, например, на выбор экипировки, целей, порядка или путей перемещения, не скрывали. Совместная работа и следующее из нее доверие, не личное, а как к товарищу, она считала естественным в отряде. Ошибалась.

- И свои тайны у меня тоже есть, - на этот раз попытка хмыкнуть почти удалась, - хочешь, поменяемся?

Каким образом тайна Беатрис могла изменить то, что ее ненавидел собственный инквизитор, Карла не представляла.

 

Беатрис задумчиво посмотрела на Карлу, представляя, как оденет сейчас руки янтарем и спокойно признается, что она не совсем человек. И была такой рождена. Интересно, как та отреагирует? Испугается? Рассердится? Поймет ли? В том числе и то, что не все стоит и надо знать?

- Иногда ты просто доверяешь человеку, не задавая лишних вопросов, Карла, - произнесла она наконец. - Просто потому что доверилась. Это не значит, что тебя сочли недостойной этого знания или ты сама не заработала право знать. Я так и не знаю, что такого сделала Кларисса моей матери, своей сестре, что та не может ее простить даже после смерти. Но я доверяю своей маме в том, что мне и не надо это знать. Ты готова довериться мне также, Карла?

 

Карла молчала долго. Очень долго, так, что можно было подумать, что она спит, а открытые глаза, то и дело пытающиеся изменить фокусировку, словно расстроенный бинокль, который постоянно приходится поправлять - не более, чем видимость. Маскировка.

- Когда-то я доверилась одному человеку. Самому близкому и родному, - бутылка все-таки поднялась в воздух и проделала весь положенный ей путь, - у меня, правда, не было выбора. Только довериться.

Молчание снова воцарилась, как будто испытывало терпение Беатрис.

- В итоге я оказалась на улице, в сицилийских трущобах. Без имени, денег, родственников и друзей. Среди беспризорников и малолетних преступников. Как думаешь, часто ли я с тех пор доверяла кому-то?

Взгляд переместился и снова уставился в глаза Беатрис.

- Тайна на тайну. Я могу поменять, если ты хочешь. Доверие в обмен на доверие. Но доверять слепо? Тому, кто тебе постоянно недоговаривает, а при прямом вопросе просто обманывает? Я не знаю как ты так можешь, Беа. Доверять ему слепо. Матери - быть может, - лицо сицилийки чуть искривилось, - хотя в моем случае и это не помогло.

Конечно, она могла понять, что некоторых вещей знать не нужно. Тех, которые тебя и твоей работы не касаются. Тех, которые за границами твоего допуска, и твоей работы не касаются. Тех, которые слишком личные... и работы не касаются. А в личном плане ты их не заслужил. Но тайна Морин, какой бы она ни была, напрямую повлияла на работу. Но все же осталась тайной, и это задевало Карлу даже сильнее, чем недоверие само по себе. Получалось, что она плохо работает?

 

Беатрис, прежде чем ответить, снова приложилась к бутылке, крепкий алкоголь обжег горло, а в голове немного зашумело, все же, привычна девушка была к совсем иным напиткам.

- Хорошо. Тайна на тайну, - согласилась она, ставя бутылку на прикроватную тумбочку и, сев на кровать, глубоко вздохнула, настраивая себя на нужный лад. - Видишь ли, Карла, я не совсем человек. Только наполовину. Кроат-полукровка. Кто такие кроаты? Мой народ пришел на Землю из другого мира, через Адские Врата, в одна тысяча триста тридцать втором году. Да, это время Второго Прорыва. И помог добить остатки демонических сил, а потом заключил союз с людьми в лице Инквизиции. С тех пор мы живем среди людей. Кроат в истинном облике похож на большую глыбу из драгоценного камня. Кроата в человеческом облике ты видишь перед собой. Что это мне дает? Ну, я могу сделать вот так.

Беатрис напряглась и, через несколько секунд, ее рука покрылась слоем янтаря, при всей своей твердости бывшего необычайно гибким.

- Каждый из нас имеет свой, так сказать, тотемный камень. У мамы и у меня это янтарь. И именно поэтому мои заклинания янтарного цвета, - спокойно добавила девушка.

 

Слова доходили до опьяненного сознания с небольшим опозданием. Вернее, не сами слова - их значение. Поэтому сначала Карла нахмурилась, как будто услышала какую-то сказку, смысл которой от нее ускользал. Но потом рука Беатрис покрылась камнем...

Адреналин выплеснулся в кровь бурным речным потоком, напрочь сметающим на своем пути алкогольные плотины и расширяя зрачки. Подпрыгнув на месте, Карла машинально начала щупать вокруг себя пистолет, на счастье для всех забыв, что револьвер всегда под рукой. Вернее, на руке. Слишком привыкла к поясной кобуре с тяжелым ангельским пистолетом. Само же ангельское оружие лежало слишком далеко - к тому моменту, когда она до него дотянулась, разум уже вернулся под родную крышу и справился с въевшимися инстинктами.

Несколько раз громко выдохнув и вдохнув, Карла молча смотрела на живой камень. Потом осторожно протянула руку и тихонько, одним пальцем, попробовала коснуться янтаря, то и дело вопросительно поглядывая на Беатрис: можно ли? На ощупь камень оказался твердым... как камень. Но теплым, как человеческая рука.

В голове у нее крутилась целая куча глупых вопросов, от "а ты вся так можешь?" до "а как использовать в бою?", "много ли вас таких?", "что запросила инквизиция взамен", и все новые и новые вопросы возникали с каждой секундой. В конце концов Карла потерялась посреди всего этого вихря, и спросила практически наугад:

- И... зачем вы пришли и почему не вернулись в свой мир обратно?

 

Беатрис, ожидавшая от Карлы примерно такой реакции, не удивилась и не обиделась. В ответ на вопросительный взгляд уверенно кивнула, мол, можно, давай. И улыбнулась, почувствовав осторожное, робкое прикосновение.

- В свое время я задала тот же вопрос. Мама сказала, что возвращаться нам был уже некуда, наш мир был последней жертвой демонов, теперь в нем Пандемониум. На Землю перешли остатки последних свободных кроатов, найдя здесь для себя новый дом. Который они готовы защищать любой ценой. Поэтому многие кроаты сотрудничают с Инквизицией и служат в ней.

Янтарь растаял через несколько десятков секунд, рука Беатрис снова выглядела и ощущалось нормально, как ей положено быть. Человеческой. А сама девушка утерла выступивший на лбу пот, пояснив:

- Мне еще трудно переходить в истинный облик, даже частично. Так что пока я не получаю каких-то особых выгод от своего второго облика. Но мама говорила, что в нем может шутя справиться с Продавшимся. Но у нее и сил и опыта в разы больше, чем у меня. Вот бы познакомить тебя с ней.

 

Еще разок дотронувшись до руки Беатрис, так же осторожно, одним пальцем - ей захотелось убедится, что это по-прежнему рука, Карла вернулась на свое место и долго смотрела сначала на эту самую руку, потом - на бутылку дьявольского алкоголя в руках. Привидится же такое? Надо завязывать. Потом ее взгляд упал на серьезное лицо экзроцистки, и итальянка осознала две вещи: первое - ей не привидилось. Второе - весь выпитый алкоголь куда-то делся. Испарился, оставив в голове жуткий шум и страшную усталость по всему телу. Впрочем, усталость была не одного лишь алкоголя виной.

- А где вы все живете здесь? В смысле, на земле? - Продолжила расспросы она, - просто, среди людей? И если твоя мама... то твой отец? Человек? А ее сестра, то есть Кларисса, тоже... янтарь?

За такое не грех было хорошенько выпить. То есть, продолжить пить. Но отчего-то уже не хотелось.

- Вряд ли меня выпустят одну за границу, - вопрос о знакомстве с не-человеком был интересен, но трудновыполним по объективным причинам, - черный конверт позволил выехать первый раз. Я приписана к конкретному отряду... инквизитору, и мало что могу без контроля с его стороны.

Не то, чтобы ее это особо тяготило. Амадео никогда не дергал слишком сильно за тот короткий поводок, на котором она сидела. Но заграничная поездка не по служебным делам едва ли входила в длину этого поводка, не говоря уже об элементарном бытовом вопросе - зарплате простого оперативника, на которую по заграницам и так и так не разъездишься.

 

- Большая часть кроатов постоянно живет в заповедниках магических растений, - пояснила Беатрис. То, что она рассказывает Карле такие тайны, отчасти беспокоило ее, но, с другой стороны, кому та сможет их рассказать? Их ментальный блок исключал такую возможность. - Я выросла там, вместе с Мортимером и Морин, их приемная мать Мелисса, старшая сестра моей мамы. Вместе с кузеном и кузиной я затем переехала в Лондон, где жила и работала, пока не получила черный конверт. Наша аура мало чем отличается от ауры обычного человека, так что, чтобы понять разницу, нужно очень сильно постараться, поэтому ко мне относились, как к обычному человеку, даже не все из сотрудников Инквизиции посвящены в мою...инаковость. А папа обычный человек, да. Он был одним из лучших детективов Скотланд-Ярда, когда познакомился с мамой. А сейчас они вместе работают на Инквизицию. Так что, мой путь был, можно сказать, предопределен, особенно, с того момента, как у меня прорезался Дар. Они оба меня многому научили.

При упоминании Клариссы улыбка Беатрис потускнела.

- Нет, Кларисса не янтарь. Яшма. Так мама говорила, сама я не видела, - пояснила Беатрис и нахмурилась, лично она не видела причин, почему Карлу не выпустят за границу. Да и контроль со стороны командира отряда? Карла же не поднадзорная Одаренная, в самом деле.

- А почему тебя не выпустят? - решила все же спросить Беатрис.

 

Каменные люди. Карла попыталась представить, как они выглядят в своей истинной форме. Статуя человека в полный рост, из янтаря, с узнаваемыми чертами Беатрис? Как выглядит мама экзорцистки она себе плохо представляла. Как-то похоже, наверное. А ещё - статуя из яшмы, с лицом Клариссы, одной рукой переламывающая Продавшегося пополам? Неудивительно, что той удалось справиться с атакой Харрингтона. И не только подмять под себя Санктум, но и влиять на Анклав. Хотя здесь уже дело не в физических возможностях, конечно. Какими ещё преимуществами обладали кроаты перед людьми? Знаниями? Это как минимум. Целая цивилизация из другого мира, павшая под натиском демонов, но продолжавшая бороться с ними, найдя новый дом.

Интересно, какие ещё тайны скрывает Инквизиция.

Про заповедники Карла знала только общую информацию. Там выращивают дорогие магические растения, часть из которых помогает от некоторых болезней и даже от простых проклятий. Из других же делают стимулирующие элексиры, запасы которых обычно всегда были в Инквизиции, не смотря на их редкость и дороговизну.

Как оказалось, охраняли в этих заповедниках не только травы и цветы. Но и камни. Беатрис рассказывала свою тайну, хоть и боялась, что та может попасть в чужие руки, и это навредит ее родным, которых она очень любила.

- Значит, янтарный цвет не просто так... - Задумчиво сказала Карла, - а магия Мортимера с оранжевым отливом. И они с сестрой тоже росли в заповеднике... Но они не к... кроаты, да? - Решилась уточнить она. Ведь если бы тайна была одна на троих, то ее не имело смысла рассказывать "взамен".

- Да, янтарь не просто так, - согласно кивнула Беатрис. - И Мортимер с Морин не кроаты, они другие. Это все, что я могу о них сказать, прости.

- А ты можешь когда-нибудь стать сильнее? Целиком из камня? Или человеческое не позволяет? Извини, что много спрашиваю, - Карла смутилась, опасаясь, что нагрубила случайно, или перешла какие-то границы вежливости. Да и в любом случае, была ее очередь. Поэтому, помолчав немного, она начала выполнить свою часть договора.

- Моя тайна попроще. Наверное, - Карла хмыкнула, и, чуть замедлив свою речь, начала говорить, одновременно проверяя, не сработает ли ментальный блок, - семь лет назад я застрелила кое-кого. Инквизитора.

Снова помолчала, закусила губу. А ведь и правда, никогда и никому не рассказывала, и даже блок тут был совершенно ни при чём.

- Не случайно. И не по приказу мафии. Сама. - Фыркнула, потом нервно захихикала, - он меня не слушался, - с трудом проговорила она, продолжая болезненно смеяться над собственной дурацкий шуткой. Слишком тяжёлый выдался день, вернее одно только утро, и даже сейчас сбросить хотя бы часть напряжения, так и не залитого алкоголем, все ещё требовалось.

- Шучу, - выдохнула она, почти со стоном, успокаиваясь и потирая лоб ставшей такой тяжёлой головы, - было за что. Настолько, что меня даже не сожгли, а взяли на работу. Со всеми ограничениями, которые полагаются завербованному с костра преступнику, и под личную ответственность моего командира, но все же.

Закрутив крышку на бутылке, Карла положила ее перед собой. Как некую яркую деталь, на которую удобно смотреть, особенно когда жидкость внутри слегка переливается, от луча утреннего солнца из окна или от движения на мягкой кровати.

- Это убийство вскрыло целую сеть, держащуюся на круговой поруке. И потом ещё пару лет всех ищущих по всей Италии трясли, так что меня до сих многие ненавидят, правда сделать ничего не могут. Но и я многого не могу - например, выехать куда-то без официального запроса на мои услуги как оперативника Инквизиции. В общем, хорошая работа для меня равноценна жизни, в прямом смысле.

"И это первый раз, когда мне показали, что я работаю плохо..."

Янтарный напиток в бутылке, валяющиеся прямо перед ней, манил залить все сказанное. Залить и забыть.

 

Тайн у Инквизиции действительно было много, больше, чем монет в мешках под кроватью какого-нибудь скряги. И далеко не обо всех из них было безопасно знать, да что там, иногда даже сам факт наличия секрета мог поставить жизнь человека под угрозу. Принцип меньшего зла, которым, впрочем, Инквизиция старалась пользоваться очень осторожно, прекрасно понимая, как легко оступиться на этом сером, с алым кровавыми вкраплениями, пути.

Вопрос Карлы про то, может ли Беатрис стать сильнее, вызвал к жизни задумчивую улыбку у девушки.

- Честно говоря, я не знаю. Мама говорит, что я первый кроат, рожденный от обычного человека, а не сильного Одаренного. Так что как и что со мной будет, неизвестно. Со временем узнаю.

А потом Беатрис надолго замолкла, слушая историю Карлы, ее секрет, оказавшийся поразительным, несмотря на всю возможную обыденность, если сравнивать с ее собственным. Инквизитор, совершивший нечто такое, за что его убийцу не отправили на костер. Что-то чудовищное. Что ж, паршивые овцы в стаде человеческом встречались, даже Инквизиция не была от этого застрахована. Не то что бы Беатрис от понимания этого непреложного факта было как-то легче принять, что один из своих поступил, как мразь. И что его долгое время покрывали.

- И так будет всегда? - с сочувствием в голосе спросила Беатрис. - Неужели тебя никогда не... освободят?

 

Бутылка снова манила к себе, своим цветом, своим обещанием сделать так, что бы стало легче. Обманывала, зараза.

- Освободят... - хмыкнула Карла, - когда тебя снимают с костра, то ты просто рад, и не задумываешься о деталях. У меня появилась хорошая работа, отряд, начальство. Служебная квартира, зарплата... Меня все устраивало. Тем более, это было даже чуть больше, чем дала бы мне работа в полиции. А эта свобода... зачем она мне? Это слишком абстрактное понятие, которым я не умею пользоваться. По-пойму у меня ее никогда и не было. В конце-концов, любой свободный человек вынужден работать, чтобы есть и платить за жилье, и его зарплаты может не хватать на что-то вроде поездки в Лондон. То есть и он не свободнее меня. Маги вынуждены жить под надзором Инквизиции и работать на нее, они тоже не свободнее меня, хоть и Одаренные. А бывают и еще более несвободные. Так что... какая разница?

С усилием воли итальянка оторвала взгляд от бутылки, видимо толкающей ее на скользкий путь философии, и перевела его на Беатрис.

- Расскажи лучше еще что-нибудь о себе. Или о вас. Или о мире. Раньше таких как ты не было, говоришь? Интересно...

 

Сказать по правде, у Беатрис такое положение вещей в голове не слишком хорошо укладывалось. Но, с другой стороны, насколько свободна в своих поступках была она сама? Разве не накладывал на нее этот мир множество цепей, от долга и до представления о ней, как об экзорцисте, других людей? Оставляя очень мало пространства для той, какой она была на самом деле или какой мечтала быть. Если так посмотреть, то и у нее свободы было ничуть не больше, чем у Карлы. Разве что, ее не снимали с костра.

- Я редко болела, но мама с папой переживали за каждый мой чих, - начала рассказывать Беатрис, она даже была рада, что может поделиться своей историей с кем-то еще. Все же, со Смитами это было немного не то, они сами были частью ее жизни, как и она - их собственной. Карла же была совсем иным делом. - Именно потому, что не знали, чего ожидать. Папа обычный человек, без Дара. Вообще, кроаты, в человеческом облике, предпочитают обычно встречаться с себе подобными. Это связано с тем, что они живут дольше, чем обычные люди. Мелисса и ее сестры, к примеру, были среди тех, кто помог людям во время второго Прорыва. Представляешь? Но это особый случай. Но проживу ли я столько же, неизвестно. Как и то, насколько я человек, а насколько - кроат. Не в плане крови, тут-то понятно, а в том контексте, что я унаследовала, а что - нет.

Беатрис тихо вздохнула, прежде чем продолжить.

- Иногда я думаю, почему мама позволила себе влюбиться в папу, зная, что переживет его, причем, намного. И ведь он это знает, но не ропщет. Я вообще видела мало таких супружеских пар, кто бы так искренне любил друг друга, как они. Несмотря на все различия. Это поражает. И они многому научили меня, причем, делясь опытом, но и позволяя мне принимать свои собственные решения. Для меня это дорогого стоит. А еще, знаешь, я бы хотела пожить в Италии. Лондон мне нравится, это тоже мой дом, я к нему привыкла, но есть что-то такое, притягательное в тех местах, что я увидела в Риме. Мне бы хотелось еще раз с тобой прогуляться по его улицам, посидеть в траттории, выпить вина. Это было бы замечательно.

 

Тонкие итальянские брови то и дело подскакивали вверх, особенно на рассказе про возраст. Вот так да. Человек по сравнению с кроатом просто однолетняя бабочка.

- Не думаю, что дело здесь в позволении... или нет, - Карла не была знатоком по части отношений, но и ее это слово за ставило улыбнуться, - наверное, она просто влюбилась. Так бывает.

Если Ангелы, бежавшие на землю, могли находить себе пару среди людей, то почему бы и кроатам иногда не влюбляться, вопреки всему? Хотя о любви Карла имела лишь умозрительное представление, это не мешало ей рассуждать об этом. В теории.

- Можно только позавидовать. Потому что некоторые люди могут прожить всю свою короткую жизнь, так и не узнав, что это такое, любовь. По разным причинам, порой даже банально из-за нехватки времени. Я думаю, твоя мама решила, что это стоит того, сколько бы ни продлилось. А твоему отцу повезло, дважды. И с ней, и с тобой. И с чувствами.

Карла протянула руку и взяла руку Беатрис в свою.

- Я уверена, ты проживешь долго. И счастливо. И узнаешь еще ни одну тайну этого мира. И найдешь такие же чувства, как и у твоих родителей.

Вернувшись на место Карла напомнила экзорцистке об их разговоре в Санктуме, за обедом:

- Мы же собирались обменяться адресами, помнишь? И я не очень хорошо знаю Рим, была там только в раннем детстве. Очень далеком, - улыбка чуть померкла на ее губах, но было уже не так больно вспоминать его, это забытое и замурованное в глубине всего, время. Светоч научил, - поэтому приезжай на Сицилию, в Катанию. Там море, в котором можно купаться почти круглый год. И там я знаю каждый уголок, практически каждый камень. И каждого продавца хорошей едой и напитками, - подмигнула она. Подумала и добавила:

- Хотя в Риме я бы с тобой тоже погуляла... - не смотря на то, какие воспоминания будоражил этот город, - может удастся перед тем, как мы окончательно разъедимся после этого дела?

Бутылка снова была извлечена и крышка раскручена. Потому что за такое не выпить глоток было бы совсем неправильно.

- За то, чтобы все закончилось хорошо?

 

Карла была абсолютно права, любовь, это странное и загадочное состояние души и тела, отрицала любые препоны на своем пути. И, иногда, дарила настоящее, разделенное на двоих счастье. Беатрис отчетливо видела это в своих родителях, как они смотрят друг на друга, как прикасаются. И считала, что у них с Мортимером все также, хоть и иначе. Такой вот удивительный дуализм.

- А я уверена, что и ты тоже проживешь долго, Карла. И найдешь того, кто сделает тебя счастливой, кого ты полюбишь, - улыбнулась она. - И мы с тобой погуляем. И по Риму, и по Катании. Думаю, после нашего возвращения Рим нам точно не миновать, удастся выкроить время между всевозможными разговорами и докладами.

Беатрис ненадолго встала с кровати Карлы, чтобы взять свою бутылку и легонько стукнула ею о бутылку Карлы.

- За то, чтобы все закончилось хорошо, - эхом повторила она за своей подругой, которую не чаяла найти в этом путешествии.

 

Звон двух бутылок друг о друга возвестил о первом и последнем тосте. Утреннем, не вечернем и не ночным. С другой стороны, они только что вернулись со штурма, то есть с работы. Так что в этом смысле все правильно?

- Все еще не веришь, что я и сейчас в состоянии дежурить? - подмигнула Карла янтарной подруге. Конечно, сон сейчас был бы более правильным решением, но и холодный душ, и много воды с лимоном никто не отменял, - еще пару-тройку часов точно продержусь. Надеюсь, ничего экстренного не случится. И Агнесса не выставит меня взашей, почувствовав запах, - весело хмыкнула она.

 

Пристальный взгляд, которым Карлу наградила Беатрис, не выявил следов бравады, похоже, итальянка действительно была уверена в том, что вполне справится со своими обязанностями.

- Извини, - сочла нужным принести извинения Беатрис. - Теперь верю. Знаешь, мне даже интересно, насколько Агнесса посвящена во все эти...девичьи секреты. Ты понимаешь. Она ангел, но ведь жила на Земле.

 

- Живя взаперти вряд ли много узнаешь - предположила Карла, - ведь ты тоже не знала ни об ангелах, ни об этом Городе, ни о демонах, живущих здесь, как и о том, что их отличает от других, так ведь? Да и об этой самой Пустоте, наверное, тоже. А вы с ней ни о чем таком не говорили?

Бутылку снова старательно закрыли. Пора было идти в душ приводить себя в порядок. Очень холодный, потом очень горячий, потом снова холодный. Волосы, правда, будут долго сохнуть, но к такому неудобству она давно привыкла.

- Даже Кларисса знала не все, хотя и куда больше. А ты знаешь что-нибудь... о Втором Прорыве? От матери, например. Сдается мне, и здесь Инквизиция больше скрывает, чем рассказывает.

Зачем она спросила о Прорыве, Карла и сама не знала. Просто подумала, что существа, живущие так долго, и бывшие свидетелями таких событий, должны что-то знать, что-то такое, чего не знает никто. К тому же любые тайны, попадающие к ней, были надежно защищены, и не только ментальным блоком. У них было куда больше шансов уйти вместе с ней в могилу - в том, что она проживет совсем недолго, Карла не сомневалась, просто не хотела расстраивать Беатрис. А личное счастье было и вовсе из разряда совсем уж фантастики. По крайней мере не думать об этом было куда проще.

 

- Нет, не говорили, - покачала головой Беатрис. - Мы так, больше о мелочах беседовали, я сочла такие вопросы слишком личными, чтобы задать их.

Вернув свою бутылку на место, Беатрис процитировала:

- Я знаю, что ничего не знаю. Это Сократ сказал, - пояснила она. - Смысл в том, что область непознанного всегда будет больше, чем сумма твоих знаний. И я с этим согласна. И даже не ропщу, что не буду знать всего. Мама не особо делилась историями о Втором Прорыве и своем участии в нем, так что, думаю, ты права, Инквизиция много чего скрывает здесь. Говорила, что она с сестрами помогала людям победить остатки адских сил и закрыть Адские Врата. И неизменно восхищалась тем, на какое самопожертвование готовы люди ради других. Такие моменты, они дорогого стоят. Еще она печалилась, что, при всем при этом, хватает тех, кто сознательно отдает себя в руки зла. Две противоположности человеческой натуры, которые ей трудно было понять поначалу.

Тихо вздохнув, Беатрис встала с кровати.

- Я, пожалуй, пойду, не буду тебе больше мешать. Общее собрание назначили на час дня, в комнате Агнессы. Спасибо тебе, Карла. И... не держи на нас зла, ладно?

 

- Тебе спасибо, Беа. Если захочешь поговорить, приходи в любое время. Хоть среди ночи, - Карла поднялась следом, на удивление, ее даже не раскачивало. Ну, может не так сильно, как стоило ожидать, - ты никогда не помешаешь.

По поводу чего будет собрание Карла спросить не догадалась - не до того было. Да ведь она и так скоро узнает.

- Я никому не расскажу, не волнуйся, - добавила она, легко приобняв миниатюрную англичанку на прощанье.

Hide  

Dmitry Shepard & Marikonna

[KOkami 4 106]

Деловая суета сборов, с последними проверками оружия и разговорами вполголоса прервалась так внезапно, что Агнесса пропустила диалог Анжелики и Беатрис, слишком глубоко уйдя в свои мысли.

А ведь уже поверила, что неприятности позади. Подумала, что есть время на передышку и составление планов.  Сколько раз наставники говорили, что нельзя судить противника по себе, нельзя его недооценивать. Виконт, приняв решение, тут же воплощал его в жизнь. Не имеет значения насколько безумным оно выглядело со стороны.

Глупая! Разве нужно тебя ловить, проводить расследование, если достаточно пригрозить уничтожить то, что тебе дорого, и ты придёшь сама. Ведь один раз уже сработало. Похоже, все демоны думают одинаково и идут к своей цели самым коротким путём.

И всё сильнее становился страх. Вдруг у него и правда получится разрушить кристалл? Что тогда будет с людьми в этом городе демонов?

Появление Мирриам прервало поток печальных мыслей, а её вопрос удивил. Ни к чему спрашивать. Разве может кто-то из них отказаться?

Подгоняемая нетерпением перепрыгивала через ступеньки лестниц дворца, чьи-то отрубленные головы и лужи крови на улицах. Короткие стычки с предателями и мародерами взяла на себя охрана суккубы, вовремя устраняя препятствия на пути, но Агнессе всё равно казалось, что они бегут слишком медленно и вот-вот опоздают.

Сияние за стеной успокоило и вернуло уверенность. Пока ставили баррикаду девушка то и дело смотрела в его сторону, чтобы лишний раз убедиться, что пока всё в порядке. И раз сияние не гаснет и никак не меняется, то внутрь никто не успел пробраться.

- Дай мне сил справиться со всем, что уготовано мне, - едва слышно прошептала она, услышав грохот, свидетельствующий о приближении врага.

Что именно виконт считает хорошими манерами, было понятно ещё по его первой речи и, пропустив брань и оскорбления мимо ушей, Агнесса лишь удивленно оглянулась на соратников, услышав, что в двоих из них есть демоническая кровь. Мелькнула мысль, что демон лжет, намереваясь вывести их из равновесия.

Мирриам бросилась в бой, и впервые увидев огненную магию, Агнесса заколебалась, не зная как поступить, чтобы случайно не помешать ей. Но мечники должны задержать врага не давая ему добраться до стрелков, а значит не им сидеть за баррикадой. Она махнула рукой Рафалю, показывая, кого выбрала целью и, стараясь не перекрывать оставшимся траекторию стрельбы, побежала к чёрту уже подпаленному одним из огненных шаров.  Бессильно щёлкнули по броне пули. Заметив крылатую фигуру, чёрт перестал зажимать рану и прыгнул ей навстречу, но суккуба не пожелала делиться добычей и успела добить его раньше.

Слева рухнул бес, убитый кем-то из стрелков, а Рафаль связал боем второго чёрта. Агнесса оглянулась, выбирая следующую цель, и вдруг воздух на мгновение стал огнём.  

Инстинктивно задержав дыхание, девушка первым делом проверила крылья, но те уцелели, а боль от ожогов можно потерпеть. Горящая броня ещё доставит хлопот, быть может, не только хозяйке, но и тому, кто попытается её убить. Хоть что-то хорошее.

Увидев на что способен виконт, стало ясно, что слишком опасно тратить время на мелочь, пока он жив. Отметив, что и второй чёрт убит, Агнесса, рассчитывая на поддержку остальных, кинулась на демона и даже сумела его ранить.

Гул пламени, лязг металла и крики. В бой вступили Рафаль и Мирриам. С их помощью ей даже удалось вновь поцарапать виконта. Из-за укрытия стреляют, и крови на земле становится всё больше. Ещё один выстрел и всё кончено.

Восемь набросились на одного. Кто-то может сказать, что это нечестно, но сейчас раненого ангела больше волнуют другие вопросы. Стараясь не стонать в голос, она опускается на колени и пытается сбить пламя.

[Stormcrow 15 950]

Привычка путешествовать в командировках налегке упрощала сборы очень сильно. Не привязываться к местам, где ты по работе. Только одно место по работе похитило сердце навсегда – Флоренция. Ещё в самую первую поездку, во время практики. Аристократичный город, который пришёлся по душе больше потрёпанного Рима с его древними – и мёртвыми – костями прошлого величия империи, так и не решивший, кто она в действительности – империя или республика.
- Всё-таки нас ждёт охота, - улыбнулся Рафаль, кивком поддерживая решение Темновласки уничтожить голосистого аристократа.
«И что ему не спится? Для большего драматизма? Для большей паники?».
По дороге Рафаль придумывал (или пытался) придумать себе ответы на разные вопросы. Как он так громко вещал? Рупор? Звуковая система? Или магия? А, может, он от рождения с лужёной глоткой? Да, громко же вопил такой младенец, вечная головная боль для родителей. Бесил их наверняка жутко. И продолжает всех остальных бесить сейчас.
Ему не везло в последние дни на столкновения с демонами. В том плане, что все они умирали как-то до встречи с ним. Сейчас же у него была возможность приблизиться на шаг к настоящим Волкам Господним, что рождались в его роду. Но даже несмотря на свой сдержанный энтузиазм сангвинар старался держаться поближе к Агнессе. Для своего возраста синьорина очень хорошо владела мечом, но забывать о том, что её благополучие – его долг до прибытия в Санктум, нельзя совсем.
Фехтовальщик не успел возразить решению Мортимера отправить Николя в гущу боя с демоническими тварюшками. Ну почему его? Даже ангельская броня не защитит от толпы. Туда стоило направлять либо самого Рафаля (инквизитор по понятным причинам должен идти к мурмур-виконту), либо кого-нибудь из стрелков с ангельским оружием, чтобы надёжно прореживать толпу возмутительно живучих демонов. Не подавлять же художнику толпу демонят харизмой, право слово.
Сангвинар лишь покачал головой. Но когда появился демон…
- Вот тебе и мурмур-виконт, - прошептал сангвинар, пытаясь сдержать дрожь рук, в которой предвкушение спешно оставляло позиции, а его место занимал страх.
Бой разделил их с подопечной.
- Принято, - только и успел шепнуть голос сангвинара на ухо Агнессе.
Перекрестившись, бросился наперерез мелкой твари. Двуручный, непривычный меч с особой жестокостью расчленил ругавшуюся тварюшку. Где-то рядом расходились волны жара. Закованная в броню фигуру развернулась в сторону мелких стрелков, чьи пули оказались бессильны против работы мастеров прошлого. Маленький ангел яростно врубилась в огромного демона. Губы сангвинара дрогнули в улыбке. Он знал. Ещё с тренировки знал, что девочка может. И, кажется, почти что оттяпала хвост богомерзкого создания судя по рыку боли. Вспышки света одна за другой били огромное тело.
Массивная фигура фехтовальщика легко преодолела оставшиеся метры до демонического отродья. Эфес к лицу, на удивление галантный, издевательский поклон.
- Отпразднуем вашу погибель, мурмур-виконт.
В другое время, в другой жизни Рафаль мог быть герцогом Нормандии.
Но младший дворянин абсолютно серьёзно не планировал умирать. Даже попытался сбить нахального сангвинара хвостом. За эту возмутительную попытку фехтовальщик самым циничным образом рубанул по сочившейся ране, оставленной клинком Агнессы.
Но судьбу противника в очередной раз предопределили вспышки Святой магии и святых пистолетов, а не фехтовальщик. И он даже догадывался, чей выстрел прервал самоуверенную поступь виконта.

Изменено 22 июля, 2019 пользователем Stormcrow

[julia37 45 062]

- ..только до грузовика, ну прошу тебя! 
Вздох и две жемчужные слезинки.
- ..это же совсем недолго, и в прошлый раз у тебя все получилось.
Молчание.
- Морри, перестань капризничать. Ты ведешь себя, как дитя. 
Несколько судорожных вздохов, чтобы взять себя в руки. И один большие и крепкие объятия. 
- В машине я сразу сниму ее, обещаешь?
- Обещаю.

Ей стоило научиться справляться с этим самостоятельно. Хороший случай начать.

***

- Слушайте меня внимательно, жалкие пародии на демонов! Говорит виконт Муррумус, ваш новый повелитель! Сим объявляю, что Триумвират распущен, а вы все обязаны присягнуть мне на верность! Мортифер, предавший меня, мертв, вместе со своими приспешниками. Матриарх, жалкий демон, что прятался за женским именем, тоже не избег моего справедливого гнева! Вы все жалки и убоги! А ты, Мирриам, лучше удавись сама, иначе смерть твоя будет куда более мучительной, когда я до тебя доберусь!

Дьявольская колыбельная на ночь. Виконт, как видно, позаимствовал где-то иерихонскую трубу, и собирался обрушить стены вокруг охраняющего этот маленький мирок кристалла. Новый Пандемониум должен был оправдать свое название. А Город - стать очередным филиалом Ада, летней резиденцией Сатаны, когда так хочется отдохнуть от пыток и журчания потоков крови, заменив их на созерцание пепла от сожженных тел.

Очень.. в духе чистокровного демона, взять, и единым махом погубить всех полукровок. Потому что кто они по сравнению с ним? Мясо. Грязь под ногами. 

И что характерно, грязь все-таки нашлась, из тех, кто решил, что вовремя предать - это не предать, а предвидеть! А голова госпожи сгодится для очередного амулета.
- Опоздал, гаденыш. - процедил сквозь зубы Мортимер. - Раньше нужно было.
Он лично убил одного такого и далее шел, почти бежал, ощущая странную легкость в груди, как-будто то, что он сделал, было очень хорошо.

Почти прекрасно.

Морин  от звучания этого голоса задрожала осиновым листочком, но не от страха, а от пронизывающей даже плоть ненависти, заключенной в этом совершенном с своей дисгармонии звуке. Так звучит, наверное, гигантская дисковая пила, разрезающая свиные туши. Так звучит пробуждающийся вулкан.

Так звучит рой пожирающих любую плоть мух.

Это был настоящий демон. Не чета тем, что они встречали до сих пор.

***

Огромный, ростом никак не меньше четырех метров, демон распространял вокруг себя прекрасно ощутимую ауру ненависти ко всему живому, кажется, даже сам воздух, если бы мог, в ужасе забился бы под ближайший камень, лишь бы не находиться рядом с ним.

- Слухи насчет твоего рода оказались верны, ты смердишь ангельской сутью, Мирриам, как и все эти так называемые демоны, даже Мортифер не был исключением. Ты лишь жалкое подобие истинно демонического совершенства, коим я являюсь. Иронично, что твои шавки ближе к демонической крови, чем ты сама, - взгляд виконта безошибочно уперся в Мортимера и Морин, похоже, как бы хорошо не была скрыта их двойственная природа, против виконта Ада эти меры защиты не работали, он видел их суть насквозь.

- Что ты имеешь в виду? - озадаченно спросила Мирриам, бросив быстрый взгляд на Смитов.

- Да, умом ты все также не отличаешься, хотя в постели ты хороша, этого я отрицать не буду, - продолжил насмешничать демон, между тем, медленно подходя ближе. - В этих двоих я чую похожую кровь, дурочка. Искаженную, слитую с человеческим началом, но несомненно близкую мне. Пожалуй, я всласть посмеюсь над тем, кто с кем должен был переспать, чтобы вы появились на свет, пока буду заставлять вас жрать свою требуху, мясо. Но хватит разговоров, время умирать!

Новый повелитель Анклава вышел на открытое, замусоренное каменной крошкой и копотью, место возле стены, которую собирался разрушить. Вышел во всей силе и славе своей. Пылающая длань Пандемониума определенно благословила его, ибо он был суть адское пламя. Частичка геенны огненной, прорывающаяся сквозь неуязвимые ребра, вырывающая из всевидящих глазниц.

Это зрелище способно было обратить в прах, но Мортимера всего лишь обуял первобытный ужас. Столько книг, с самой юности его, рукописных и печатных, ящики, полные свитков, бессонные ночи, проведенные над буквами-рунами божественно прекрасного, несмотря на тех, кто им пользовался, языка.. всего этого оказалось недостаточно.

Он не был готов ко встрече с подлинным величием Ада. Его крошечной частичкой. Не мог лицезреть подлинное демоническое совершенство. Не хватало сил. Не спасала святая броня, не помогал архангельский меч, не вытягивала искра божественного, смешанная с его порченой кровью. Единственная мысль, что билась в его голове была бы близка к молитве, если бы не являлась сухим описанием неизбежной катастрофы.

"Трезвитесь, бодрствуйте, потому что противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить." Первое послание Апостола Петра. Глава пятая, стих восьмой.

Это Мортимер помнил совершенно точно. Очень полезное знание, когда предательски дрожат руки, а ноги приросли к земле на какие-то несколько мгновений, и готовы нести его прочь. Туда, где он не сможет слышать этот голос, не сможет видеть пламя, под каким-нибудь очень большим камнем далеко-далеко отсюда, лечь, накрыть голову руками и шепотом молиться об одном: чтобы тебя не заметили.

Было еще кое-что. Странное чувство, пронзившее их с сестрой одновременно. 

 

Морин страшилась того, что просто упадет прямо тут, на землю, без чувств, но... помимо кошмарного зуда по всему телу, у этой брони были и ощутимые плюсы. Она давала чувство защищенности. Она была надежной, хоть и не самого традиционного фасона. Увидев виконта Ада мисс Смит не упала в обморок, не бросилась с криками прочь, ее разум работал несколько иначе.

Пожалуй, в этом демоническом совершенстве было что-то такое... ужасающе прекрасное. Наверное, так же прекрасна в своей неумолимости смерть. Эту красоту воспевал в своих стихах Бодлер, сын крестьянина и сенатора в одном лице, обладатель тоже весьма противоречивой родословной, тайна которой внезапно стала явью.

Взор чудовища пронзил их, как пронизывает бумагу солнечный свет. Но в ответ открылся перед ними сам и..

Как ни странно было бы это признавать, но виконт был прав. Их кровь воззывала к его. Она пела, встретив свое отражение в зеркале из огня и серы. Разоритель, покровитель берсерков и мучитель малодушных, ничем не походил на демона соблазнения и похоти, давшего британским фэйри жизнь такою, какой она была для них.

А это могло значить только одно: их предок был где-то среди трехсот тридцати трех демонических родов Соломоновых свитков. И, пожалуй, даже несколько превосходит того рыкающего диавола, что стоял перед ними. Совсем немного, но...

Потомки аристократа ада на земле. Ну кто бы мог подумать..

Морин оглянулась на брата, чтобы поймать его взгляд, но, примороженный страхом, он не мог и шевельнуться. Она взглянула на Мирриам и склонила головку набок.

Только сейчас ведьма поняла, в чем дело. Они были действительно не такие. То, что объединяло их с братом и Адского виконта, отсутствовало у Мирриам. И у Анжелики. У всех демонов, тела которым даровал Город. Что-то, что делало демонов демонами, семя зла, было вынуто и заменено. Хоть заметить это было и непросто. 

Улыбнувшись этим мыслям, Морин подняла руку с ангельским пистолетом, который мог бы обжечь ей ладонь, если бы это уже не делала броня, и прицелилась. Никакого огня сегодня. Воспоминание о прошлом бое холодило спину. Она не станет, нет, больше никогда. 

Что если эта связующая струна, эта невидимая паутинка, порвется? Что она тогда станет делать? Они разлетятся, как пушинки на ветру и никогда не найдут друг друга. Будет только холод и тьма вокруг. А еще - молчание.

Нет. Ни за что.

 

От чудовищного позора Мортимера спасла кузина. Кажется, она просто улыбнулась ему? Может быть, сказала ободряющее слово? Какая, впрочем, разница. Инквизитор воспрял и, так ни разу и не взмахнув мечом архангела, поднял руку, призывая на голову виконта благословение небес, которое станет для него проклятием. 

Столп света с танцующими в нем оранжевыми искорками ударил прямо в пылающий череп, просвечивая, вытесняя огонь, вырываясь из глазниц, выжигая зло.

Да, виконт. Демоническая кровь может и такое. 

И ты никогда, никогда больше не тронешь Мирриам.

Никого здесь не тронешь.

Потому что ты - слаб. А слабый демон недостоин жить.

 

Столп света ударил снова.

[Marikonna 5 919]

Один демон. Всего только один живой демон, и весь сложившийся уклад пусть Анклава, но не Пандемониума, полетел в Ад. Те, кто не видел разницы и жил по старым законам - тут же примкнули к новому повелителю. Те, кто принял новый уклад, смирился со Светом хотя бы как с тем, что освобождает от Тьмы, пытался жить с новыми порядками и новыми мыслями, оказались подвержены мукам сомнения, дьяволу выбора, соблазну силы. Выдержали не все.

Нового повелителя бесил Светоч. Выводил из себя, заставлял неистовствовать, кричать и топать ногами, словно неуравновешенного больного, извергать ультиматумы и проклятья, грозить карами и разрушениями, словом, вести себя... как дурак.

Карла знала эту историю, поведанную Анжеликой, историю о попытках уничтожить кристалл и Архангела. И сейчас она вспоминала ее, с легкой саркастической улыбкой на лице, историю о том, насколько по-глупому вели себя первые демоны, поселившиеся здесь и не понимающие еще, что это не Пандемониум, это Город, и здесь свои порядки. Очередной демон повел себя точно так же, как те, первые - попытался эти порядки изменить, подмять под себя, начиная со Светоча. Нет, Светоч он уничтожить не сможет, Карла была в этом уверена, но это не значит, что она будет сидеть и смотреть на его попытки. Раз уж поднятый собрании вопрос о помощи Мирриам сам напросился на немедленное решение, то почему бы не воспользоваться этой возможностью?

План бы принят без возражений, зона перед Светочем, зона отчуждения, она же трущобы или зона изгоев, которых выдавили из более комфортной, для жизни демонов, полосы вокруг него же, была идеальным местом для засады, где сама близость Архангела была на их стороне, а свет его бил по Тьме не только реальной, ощутимой, но и той, адовой, что была внутри у тех, кто не различал Анклав и Пандемониум. И чем сильнее не различал - тем сильнее бил.

Вот только разделение команды ей не понравилось. Но, проводив взглядом удаляющуюся троицу, она надеялась, что Анжелика должна справится. Для этой надежды у нее были основания.

***

Самопровозглашенный повелитель оказался несколько... крупнее тех демонов, что ей приходилось видеть до сих пор. Он действительно такой большой? Или это часть бравады, простейшее, действующее на уровне животных инстинктов психологическое подавление: "смотрите, какой я огромный, сейчас как раздавлю!". Словно самый крупный член банды, которого выставляют перед разборками вперед, для устрашения. Такое сравнение вышагивающего среди разломанных лачуг монстра, как никогда близкого к тому понятию "демон", которые бытовало на земле, позволило Ратто не обращать внимания на всю ту ауру ненависти и смерти, на все те инстинкты, которые работали на нее, провозглашая не хуже самого демона: прячься, уходи, с этим нельзя справиться. Она спрячется, да, но не дальше, чем за укрытие.

Демон продолжал вещать. Обмен бранными словами, угрозами и все той же бравадой был подозрительно похож на обычный, бандитский, вернее, был бы, если бы не их смысл. Ратто старалась не вникать, в конце-концов, разборки между демонами - это разборки между демонами, но внезапно в эти разборки были втянуты и другие. "Врет, как и все, или... это часть той самой тайны?" - подумала она, но отбросила размышления на потом. Не вестись на обмен "любезностями". Не сейчас, не в бою.

Мирриам начала первой, отправив три огненных шара в мелкую черто-бесовскую свиту. К ней присоединилась Агнесса, и Освальд попытался дать очередь, но оружие подвело. Карла молча сунула ему ангельский пистолет, благо, есть другой, и его время пришло. Архангельский оказался с норовом. Тяжелее своего собрата, он словно сам выбирал, куда хочет стрелять, куда нет. Примерялся к рукам итальянки, и, хотя не отказывался работать вместе, но словно искал общий язык. Нет, очередью я не хочу - хочу прицелиться вон в того беса. Тот был близко к Агнессе и Мирриам, и Ратто не стала спорить - бес рухнул как подкошенный, но откуда-то она знала - убив мелкую шавку, с одного выстрела, он словно игрался, как кошка с мышью, показывая лишь малую часть того, на что способен. Наслаждался боем с теми, против кого был создан.

Рафаль тоже впереди, теперь там три рукопашника, они действуют вместе, и ее задача тоже ясна. Выстрелы свиты поглощает ангельская броня, хорошая все-таки вещь. Смешно то, что эти черти и бесы не ценят друг друга, то и дело попадая по своим. Мирриам разносит одного черта хлыстом - он у нее почти такой же, как у Анжелики. Только старше, грознее, опытнее. Как реликвия, которая не висит на стене, а работает лучше новинок. Освальд стреляет светлым росчерком в демона, и Карла поддерживает его выстрел своим - это огромное, но верткое чудище больше не говорит, не вещает. Орет от боли, рычит. И атакует в ответ - багровое пламя, огромной площадью, пытается накрыть Мирриам, но достает Агнессу, и ангельская броня горит. Беатрис снова заставляет демона рычать от боли, а сверху, на голову его рушится жемчужно-оранжевый столб. Получи святым пистолетом, закуси святой магией. Кажется, это вовсе не то, чего ты ждал здесь, о говорливый?

От свиты почти ничего не осталось, сам же демон окружен, атакован святыми мечами, росчерками пистолетов, хлыстом. Машет руками, хвостом, пытается достать тех, кто ближе. Но время его на исходе - снова рычание, мечи и выстрелы, новый столб света, и только сейчас архангельский пистолет, словно смеясь, вжигается в тело демона со всей силой, той, для которой создан, проплавляет насквозь и жжет, до конца, до упора, пока туша не валится на землю, истекая темной жижей с оранжевым отливом, дергается конвульсивно и, наконец, замирает.

Вот теперь ты видишь, на что я способен - как будто говорит пистолет.

Изменено 23 июля, 2019 пользователем Marikonna

[Dmitry Shepard 30 072]

Вид демона продирал холодом вдоль позвоночника, но Беатрис неожиданно легко не поддалась чувству страха, под шлемом ее лицо посуровело, губы плотно сжались, а во взгляде серых глаз проглянула изначально присущая ей твердость. Характера и веры. А затем ее будто кольнуло что-то и хватило одного лишь взгляда на Мортимера, чтобы понять, что он вот-вот поддастся страху. И она его не винила в этом, виконт действительно оказался ужасен, бросая одним своим видом вызов всему миру.

Беатрис ждала, что Мортимер ринется в бой, вслед за Рафалем и Агнессой, но кузен остался на месте, предпочтя бить по демону святой магией. И тому явно не пришлось это по вкусу. Самой Беатрис оставалось только тщательно целиться и стрелять, что не вызвало у нее затруднений, архангельский пистолет лежал в ее руке, как влитой, раз за разом вспарывая тушу демона злыми жемчужными росчерками света.

И, каким бы огромным не казался Муррумус, как бы не ярился он, противопоставить закаленным предыдущими сражениями мужчинам и женщинам, а также ангелу и суккубе, готовым защищать то, что им дорого, оказалось нечего. Оставалось только, в полном соответствии со сказанным ранее, умирать.

-Он мёртв? - Спросил он банальный вопрос ещё не совсем веря и посмотрев на Беатрис и Карлу, теми эмоциями что глухо закрывал шлем оставляя лишь безразличную ко всему маску. 

Беатрис, подойдя поближе к огромному телу, по которому все еще пробегали язычки багрового пламени, выстрелила из пистолета в голову демону. Тот даже не дернулся, лишь в голове появилась еще одна дырка.

- Он мертв, - ровным голосом констатировала экзорцистка. - Николя, как у вас дела? Николя?

Беатрис никто не ответил и она, предчувствуя неладное, бросилась туда, где не так давно скрылся художник-артефактор и его творение.

[Meshulik 30 513]

Браки заключаются на небесах. Но освящаются — в храме. Чистота любви и побеждающая поступь похоти — два края, а между ними — бездна шагов, бесконечный путь, и ступив на один край, сложно дойти до иного. Ибо, вкусив чистоты сердца, станет тебе дороже она самой жизни. И паче жизни будешь беречь и лелеять в надежде снова вкусить той же чистоты. Павший же — утратит. Дойдя до другого края, вкусишь прелести похоти — и за этими радостями уж не узреть прежней сладости чистоты. Возжелав же и не видя препятствий, освяти венчанием — и если удержишься на краю, вкусишь наслаждения чистой и незамаранной любви. Это он , тогда еще не осознавая, ощутил, впервые взглянув на Шеор  — и смутившись. Об этом хотел бы просить ее, когда они вернутся в Санктум. Но не о телесном союзе мечтал он, а о священном. Чтобы, неизбежно разлученный  на границе мира явного и горнего, хранить чистоту этой своей любви, быть может, осветив ею жизнь своей недостижимой избранницы. Вкусить, но не пищи, а таинства. А взамен — ничего, кроме позволения посвятить остаток своей жизни служению во славу далекой музы. А впрочем… даже если и не встретит он ее там, в этом их Санктуме, выбор его сердца не переменится. И много еще картин с чернокрылой девой и золотистыми нитями коварного невидимого плетения будет написано в тайных комнатах его будущего семейного дома, который наверняка, теперь, когда он достиг такого мастерства, станет нерушимой крепостью ему и многочисленным потомкам его братьев, а Инквизиции будет стоить немало беспокойства, пока она однажды не натравит своих ищеек на это гнездо новой ереси и не разрушит знаменитых мастерских к тому времени наверняка уже давно покойного артефактора. Ну это потом, еще очень нескоро.

Скоро состоится встреча с воинством Преисподней.

Он стоял, сжимая привычную руке берету. Надеясь на святые пули в обойме. Еще больше надеясь на меткость наведения Оппи. И на того, кто стоит по левую его руку. И того, кто — по правую.

И по обе его руки были демоны.

И если бы не забывал он молиться, то помолился бы сейчас о том, чтобы эти демоны хранили его и его друзей. Стигма не на теле. Она — в мыслях.

Когда от многих знаний многия случаются печали, — стигма на совести опечалившегося.

Когда друг покидает друга — стигма в предубеждениях. В подозрениях, недоверии. Мог ли он доверять сейчас демонам, рожденным, чтобы обманывать и лукавить? Правда, здешние демоны, казалось, ленились трудиться на своем привычном поприще смущения умов и соблазнения душ смертных. Но ленились ли? Демона отличают не копыта, хвост, рога и крылья, а… убежденность в невозможности устоять пред искушением. Словно оно — часть природы, дождь, что проливается на голову путнику и не может не намочить. Демоны там — в отрицании стойкости души и ее свободы выбора: намокнуть под тем дождем или нет. Его душа отвергала искушение. А потому он мог и довериться своим соратникам Анжелике и Люциусу и позволить себе великую роскошь — не метить их стигмой бесовства. Даже одиноко позабытое где-то в коридорах владений Мирриам пшено не так уж и требовалось.

Лишь покосился на ту славную воительницу, что была справа, и того, кто стеной сурово защищал слева,

Показать контент  

Hide  

и кивнул, концентрируя волю свою на приказах марионетке.

И поначалу, как это обычно и бывает,  удача была с ними. Ряды демонов дрогнули. Артефактор потянулся за отступавшим воинством. В шуме и пылу преследования не заметив, что оба его демона-хранителя отстали и больше не могут прикрыть его. В то время как по соседним улочкам подступали новые силы тьмы.

Светлый рыцарь, коему суждено было пасть в этом бою, не видел ни яростных ударов импозантного Мортимера, ни доблести искусного Рафаля, ни огненной песни свободолюбивой Морин, не ощущал теплого ментального касания утешительной магии заботливой Беатрис, не слышал еще одной песни — войны, исполненной сколь неудержимой, столь и великолепной Карлой, не мог услыхать и мудрого совета великодушного Освальда.

Но в какой-то миг ему показалось, что высоко в небе, как тогда в его сне, кто-то взмахивает парой черных прекрасных крыльев. Быть может, венчание все же состоялось. Какое обещано каждому смертному в конце его пути.  Мало кто, правда, ожидает его с таким нетерпением, как ждал сеньор Буджардини.

 

Путь благочестия редко когда бывает долог. И в житиях конец его славен и занимает в сказании едва ли не добрую половину написанного. А в жизни конец мимолетен. Всё случилось быстро, неожиданно и просто.

Толпа нечисти сбила артефактора с ног, повалила, прижала к земле, отгоняя спасителей-соратников, и сразу несколько острых, длинных как нож когтей нашли щели между пластинами священного доспеха. Он почувствовал боль, как внутри его почти невесомой брони намок живот. Потом с треском взломали грудину — и художник, захлебываясь собственной кровавой пеной, ощутив разом хрупкость и невыносимость бытия, почти мгновенно умер.

Последней его мыслью было: «Скотина. Подстроил ведь, чтоб помер я во имя твое. Прими же душу мою в…».

Бог определенно на стороне булочников.

Х

 

Показать контент  

Hide  

 

[Dmitry Shepard 30 072]

Триумф бесов и чертей длился недолго, Анжелика и Люциус ударили огнем, вместе, собрав остатки сил и утопив торжествующие крики в воплях боли и агонии, рванулись вперед, но было слишком поздно. Бой продолжал кипеть еще какое-то время, пока остатки прущих напролом тварей вдруг не дрогнули и разбежались прочь, демоны же, с кровожадными криками ринулись за ними, не желая упускать врага.

- Жалко его, - вздохнул Люциус, глядя на тело Николя и резко развернулся, не услышав ответа, Анжелика без сознания медленно сползала по грязной стене, пачкая ее кровью из множества ран, на которые в пылу сражения не обращала внимания. - Ты...не смей, ты слышишь! Только попробуй мне тут умереть!

Люциус подхватил суккубу, аккуратно укладывая на землю и заставил себя не спешить, срезал пробитый нагрудник, а не сорвал. Попытался прижечь хотя бы самые опасные раны, но после первой же попытки в голове зазвенело, словно его поместили в церковный колокол и хорошенько ударили в него кувалдой.

- Помогите! Кто-нибудь! - наверное, впервые в голосе Люциуса слышалась беспомощность.

[Stormcrow 15 950]

Окончен бой. Погас демон. Довольно вздохнули пистолеты.
Рафаль опустился рядом с Агнессой и помог ей сбить демонический огонь.
- Отдохни пока, синьорина. - Он и не заметил, как в пылу боя перешёл на «ты» с начальством. Хоть и юная, но раз ближе всех к Господу, то начальница же?
Беатрис, конечно, провела контрольный в голову, но... Архангельский клинок отделил беспокойную голову от расстрелянного тела.
- Мне так спокойнее, - пробормотал сангвинар.
Оставалось надеяться, что даже если мурмур-виконт оживёт, то его голова не загорится и не начнёт летать над Анклавом, разбрасывая искры и непристойности.
Беатрис сорвалась к заградительному отряду. И оттуда же раздался голос Люциуса.
Почему молчит синьор Николя?
- Приглядите за Агнессой! - крикнул сангвинар. Кто-то же наверняка останется с ангелочком.
Волк Господень рванул за экзорцисткой. Броня бронёй, а волна демонов...
Он не сразу увидел закопчённую, покрытую кровью броню и ещё дымящиеся трупы демонов. Слишком много трупов. Слишком много крови. Слишком тихой крови. Кровь Николя Буджардини была мертва. Лишилась жизни, как и его неунывающие кудряшки. Сиротливо прикорнул на грязной мостовой ОПАЛ. Поникли карабины.
- Твою же мать, виконт, - вздохнул сангвинар и пнул от души труп какого-то чёрта или беса - теперь и не различить.
Но рядом пульсировал ещё один источник крови. Он пах серой, блестел рыжим, как пожар, но всё равно звал. Анжелика уже без брони. С Люциусом, тоже раненым. Сангвинар с трудом опустился на колено рядом с немного-не-демонессой.

[Nevrar 21 274]

- Он мертв, - ровным голосом констатировала экзорцистка. - Николя, как у вас дела? Николя?

Освальд одобрительно хмыкнул, услышав эти слова, такую суровость ранее за мисс Блэк он не замечал, но вот или путешествие изменило её, или встреча с истинным демоном, но к последним экзорцист высказала свою непримиримость. 

Но было что-то ещё. 

Николя. 

Их мастер над плетением со своим разрушительным оружием по приказу Мортимера отправился прикрывать их тыл от наседающих бесов и чертей. И вот, их повелитель пал, мертв - как сказала Беатрис. Последних слов перед вопросом после которого над адским полем битвы повисла тишина. Нехорошая тишина что была предвестником беды. Не пустая, она полнилось отзывающим эхом далёких криков и выстрелов, но была рождена звуками, которых не доставало, ни грохота выстрелов что уже были знакомы что сказали бы о бое, ни криков победы что возвестили бы её, ни голоса прозвучавшего в ответ. Тишина. Точка, точка, точка... 

И звук шагов Беатрис что сорвалась на бег.

Тире. Чернильная капля что падает в мысли и разрастается чёрным пятном. 

Он бросился следом. 

 и услышал далёкий крик что заставил бежать его быстрее. Ведь то был крик, которого он ожидал меньше всего. В голосе столь обходительного в своих галантных манерах, рассудительного и уверенного в суждениях, безупречного демона, на которого он где-то в душе затаил зависть и гнев, послышалось беспомощность. И это пугало. 

И не зря. Но слишком поздно. Слишком... поздно. Тела, и кровь всюду, тела и кровь... И ржавый запах вперемешку с серой и порохом, лишь одно тело с алой кровью как светоч выделялось среди других. Раскуроченная броня с разодранной грудиной. Лишь у немногих была такая, у совсем немногих... Лишь у тех, кто последовал сюда за Донато. 

Николя.  

Рафаль понял сразу, и пнув черта развернулся к той в которой ещё горела жизнь, а Освальд, дара крови был лишён, но не веры. Веры и надежды на чудо. На ошибку. На хоть что-нибудь, хоть полный агонии крик, хоть бесчеловечный вопль. Но не тишину. Не ту тишину что была даже когда он подошёл ближе и увидел всё в полноту затуманенного вблизи взора. 

"Господи..." -Взмолился в немом порыве аналитик разворачивая складные носилки и оглядываясь назад на своих соратников. 

 

Показать контент  

Nevrar rolls 1d100 = 58  #Бдительность рп, 68 на крик Люциуса

Hide  

Боевая сводка 

-3 выстрела из ангельского пистолета [7/10(?)]
-30 экспансивных патронов для энфилда (Пришли в негодность из-за клина?) 
  Nevrar rolls 1d100 = 63  #Расклиниваем Энфилд
  Nevrar rolls 1d100 = 24  #Расклиниваем Энфилд №2 Порог 40. 

-1 ос (Переброс автоматический очереди в 1 раунде)
-1 ос (Сцена в личке с Морин в 15.30) 
-1 ос (Сцена в личке с Мортимером, в 8.30) 
ОС 1/4

Hide  

[Marikonna 5 919]

-Он мёртв? - Спросил он банальный вопрос ещё не совсем веря и посмотрев на Беатрис и Карлу, теми эмоциями что глухо закрывал шлем оставляя лишь безразличную ко всему маску

Глядя на огромную, недвигающуюся тушу, итальянка кивнула, и если у нее и могли быть какие-то сомнения, то их развеяла Беатрис. По-хорошему, голову стоило отрезать... а, уже не надо. Рфаль опередил. Тогда осталось сжечь. По крайней мере, других процедур оперативница не знала - трупы демонов и порядок обращения с ними на земле были не в ее компетенции. А через секунду стало не до того.

- Он мертв, - ровным голосом констатировала экзорцистка. - Николя, как у вас дела? Николя?

Беатрис никто не ответил и она, предчувствуя неладное, бросилась туда, где не так давно скрылся художник-артефактор и его творение.

Карла хотела проверить Агнессу, чей доспех горел добрую половину боя, горел, но не останавливался, но услышав голос через жемчужину, она замерла. Никаких предчувствий не было. Вот, вроде бы закончен бой, повержен крупный, во всех смыслах, демон, а вот - Беатрис вызывает Николя... и срывается с места. За ней - Рафаль. Нет, этого не может быть. Не должно быть, не сейчас, не в ее группе. Но глаза не врут - распростертый на земле, вскрытый и залитый алым, без примесей иных оттенков или жемчуга, ангельский доспех, под грудой трупов поверженных врагов. Карла смотрит на Беатрис, потом на Рафаля, под шлемами не видно их лиц, но они не двигаются оба.

Этого короткого, словно миг, но долгого, словно вечность, стояния без движения достаточно.

- Помогите! Кто-нибудь! - наверное, впервые в голосе Люциуса слышалась беспомощность.

Призыв о помощи дошел не сразу. Анжелика, тоже без доспеха, тоже залита алым, но с оранжевым оттенком, на руках у Люциуса. Чем она может помочь? Рафаль может, и он уже там, он снова опередил. Только бы не было поздно. А чем она может помочь? Ничем, ведь она всего лишь держатель пистолета, беспомощный и ненужный. Не смогла, не спасла, не справилась.

Маленький, таинственный, ухоженный садик. Рука, скользящая по креплению. Бег по улицам, вдвоем, взмахи хлыста и прыжки в бассейн.

"Не разменивайся на увлечения". Зачем, какой смысл, если любой день, любая ночь, может оказаться последней? Она должна была это знать, должна, как никто другой.

Глядя, как Освальд разворачивает носилки, Карла сняла шляпу и бессильно опустилась на землю. Она знала, что это уже не поможет.

[julia37 45 062]

Все бросились с поля боя прочь, туда, на голос Люциуса, и Морин побежала следом за кузиной, на ходу неловко пытаясь запихнуть новый пистолет обратно в кобуру. От волнения она даже забыла, как мучительно зудит ее кожа, огромные синие глаза просвечивали сквозь прозрачное забрало шлема.

Мортимер шел медленно, неторопливо, острие архангельского меча, который так и не вспыхнул аристократическим пламенем, так и не пригодился ему сегодня, наверное, в отместку за то, что предал свое прежнее, верное оружие, так вот, это острие скребло по битым камням и обломкам жилищ, оставляя дымящуюся черту на оскверненном пожарище.

И чем ближе он подходил, тем сильнее замедлялся шаг. Страх сжимал сердце. Инквизитор уже чувствовал, что там увидит. Он знал, что этого не избежать, но хотелось отодвинуть момент истины еще немного дальше. Хоть несколько секунд. 

Сдавленный крик Морин полоснул уши. Она, потрясенная, стояла над телом в раскуроченной ангельской броне, и завороженная ужасом смотрела на последствия его первого приказа.

Что он увидит в чужих глазах после этого? После того, как умертвил товарища? Что он увидит после того, что сказал им адский виконт?! Глаза - зеркало души. Он поднял голову, взирая на поле боя свысока. Ему все равно. О да. Наплевать. 

Чье мнение его интересует, так это..

Он посмотрел на Беатрис, а потом - нашел взглядом Мирриам. Что бы сказала она, если бы могла теперь говорить свободно? 

Аристократический бастард подошел к недавнему сопернику на боксерском ринге, к лежащей на земле израненой демонице с изломанными крыльями, к Рафалю, который один мог тут помочь - святая магия не подходила.
- Я могу чем-нибудь помочь? - пустым голосом поинтересовал инквизитор, не замечая, что продолжает угрожающе держать в руках меч.