FOX69 49 521 3 сентября, 2022 (изменено) Revasan - место, где царит свобода Гости острова @seda_rostro - Энцо и Флоренс Санторо @Fyrwenn - Гийом Алрис @Grey_vi_Ory - Фогги Фейн @Meshulik - Аврелий и Фаина Тилани @FOX69 - Анарис, Доминик Квинт @JJMarvin- Аргус @FalseLemur - Раза и Ди Hide Вояж Пролог Глава 1. Кто не успел, тот опоздал Глава 2. Кто-то теряет, кто-то находит Глава 3. Вечер перестаёт быть томным Глава 4. Прибытие Глава 5. В лоне Сегерона. Полезные вещи. Разведка Глава 6. Переход. Дым. Бой. Утро 5 матриналиса,5:00 Условия заселения Глава 7. Da'len Глава 8. Eth Vhen’alas Испытания Зал Перехода Глава 9. Возвращение богов и смертных Комната: SEHERON Карточка сводная Hide Отголоски Тени Богов нет. Есть лишь субъект и объект, деятель и предмет действия. Те, кому хватает воли возобладать над остальными, получают титул не по природе, а по заслугам. Минратос, 7:38, начало плуитаниса Большая имперская библиотека, секретная секция Архивариус тайной секции не рекомендовал касаться «отголосков». Обрывков Тени, хранимых в лириуме, по гномьей технологии Каменотёсов. Но кто же запретит теперь, отговорит, попробует забрать? Когда до заветной мечты остался только шаг. Лириумный резервуар распечатан. На губах исановый* привкус. Мутит. Пары, исходящие от источника, сначала пьянят. Заполняют память потусторонними мыслями и начинают складываться в образы, ощущения, картины. * Исана, «поющий камень» — название лириума на языке гномов Ar lasa mala revas - теперь ты свободна … Была война. Её причиной стало несоответствие двух ритуалов… Прогресс познания нельзя остановить. Лишь можно попытаться доказать, что будущее не подвластно тем законам. Что брать сверх меры грех, и жадность всё разрушит. Но кто же запретит, когда заветная мечта так близко. Чужие мысли. Тёмные фигуры. Злость, безысходность от невозможности стать первым. И гнев. В ладони Сфера. Её окутывает электрическая вспышка. И трещина раскалывает камень пополам. Слов нет. Но мысли обретают форму. Гельдауран и Эльгарнан. Друг против друга… … Была война. Одни стремились доказать. И отвратить от мыслей о титанах. Но кто откажется, когда мечта уже в ладони. Другие следовали древним ритуалам. И были собраны войска, и брат пошёл на брата в попытке доказать чьи смерти будут им более полезны для зарядки Сфер. … Была война. Столетия и дольше. И как в любой войне была победа. Она досталась тем, кто был сильнее. Так и бывает в мире. И кто же будет вспоминать теперь о побеждённом. Они Забыты. Победа стала поражением. Изгнание и забытье. Как приговор. Проклятье и запрет. И побеждённые теряют всё. Лишь злоба и страдания остались. И месть. Они ушли на край своих земель. Непокорённые. Оставившие проклятую магию свою в отместку в сердце одного титана. Вы вспомните о нас, когда начнёте сердце открывать. Лишь тьма и тлен внутри. Так зарождалась ненависть. Так в самой тёмной Тени они переродились. И потеряли плоть, чтоб устремиться в Бездну. Забытые. И было далеко до воздвижения Завесы… Страдание рождает боль. Боль будит гнев и ненависть. «Mamae? Mamae na mara san...»** «Nae! Da'len! Ma garas mir renan» «Mamae…» «Tel enfenim, da’len…» Она просила. Она стенала. Но вечность поглощала слёзы. Никто ей не ответил на мольбы. Лишь по следам её клубилось душной пылью напутствие. За то, что бросила Народ в годину горькую, за то, что отказалась от обличья и бежала туда, куда не доходит Земля, да будет Зибенкек и ей подобными изгнана из земель эванурисов. И то, что говорилось, тут же разбивалось о щит намерений - не уступать. Я Гельдауран, и я отвергаю тех, кто пытается возобладать надо мной. Пусть сломается лук Андруил, пусть остынет огонь Джуна. Пусть они строят храмы и заманивают верующих обещаниями. Их поглотит гордыня, а я, позабытый, останусь при своей силе, отдельно от них, пока не достигну вершин. ** Мама, я не могу найти тебя…"/ "Нет! Дален! Следуй на мой голос"./ "Мама"./ "Не бойся, малыш". … Видения пропадают. Грань восстанавливается. Тень и Реальность разделены. Ещё звучат далёкие отголоски из лириумного канала и вплавляются в память. А тихий голос приносит боль умирающей любви. Elgara vallas, da'len Melava somniar Mala taren aravas Ara ma'desen melar Iras ma ghilas da'len Ara ma'nedan ashir Dirthara lothlenan'as Bal emma mala dir Tel'enfenim, da'len Irassal ma ghilas Ma garas mir renan Ara ma'athlan vhenas Ara ma'athlan vhenas.*** *** Солнышко село, кроха моя, Время пришло засыпать. Мыслями ты отправишься в даль, Я же буду твой сон охранять. Куда ты уходишь, кроха моя, Со мной расставаясь во сне? Правду искать в забытой стране Той что в сердца лежит глубине. Не страшись ничего, кроха моя, И неважно куда пройдёшь. Следуй всегда ты на голос мой — И к дому дорогу найдёшь. И к дому дорогу найдёшь. Hide Странные ощущения, словно он сам побывал там. Рядом с потерянным прошлым. Рядом с теми, кто создал этот мир. В его нынешнем виде. Hide Изменено 26 ноября, 2022 пользователем FOX69 3 4 2 1 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
FalseLemur 9 935 20 декабря, 2022 О приливах и отливах - Только скажи... Сказать что? Усмири меня? Подчини? Позволь припасть к твоим ногам, могучий господин? Ривейни мог. И это, и многое другое. А ещё он мог просто наслаждаться видом ждущего, распластанного на простынях юноши. Мог наблюдать, как тот себя ласкает, призывая продолжать задумчивой улыбкой. Но время трогать друг друга за усы прошло. Голод следовало утолить. Взлохмаченный маг залез на кровать и уверенно занял предложенное место - между бёдер антиванца. Рывком потянул их на себя и навис над Аргусом, любуясь красивым лицом, утопая в колдовском пурпуре глаз. Склонился и поцеловал - ласково, мягко, восхваляя юность, обрётшую такую соблазнительную форму. Не хотел подчинять. Не хватал за горло. Делал ровно то, за чем пришёл - пил до дна жар и дурманящую похоть обнажённого тела случайного любовника. Плавно покачиваясь на коленях, приливной волной подавался вперёд, не позволяя схлынуть наваждению. И снова целовал. И улыбался. - Если ты этого хочешь, я подчинюсь. Но цена тебе известна, - промурчал ривейнский демон, просеивая чёрные волосы через пальцы. - А если хочешь, я утяну всего тебя обратно в своё море. Любопытный кот вновь чувствовал себя неуязвимым. Спокойным и довольным. Играл с огнём, сам был огнём. Сам был водой, текучей и неуловимой, но вместе с тем способной принимать любую форму. Hide 2 2 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
Meshulik 32 695 20 декабря, 2022 (изменено) Спустя три дня... Порт Сегерона - Сеньор Буджардини, - на лломеринский манер обратился гном к старпому, - Там эльфа нашего арестовали. Стражники. Да две каких-то каракатицы в чёрном. Говорят что беглый он. Какого-то Красса раб. Николас Буджардини отвлекся от цифр и недогрызенного кончика белого писчего перышка и бездумно уставился на гнома. Секунду еще до него не доходило. Он собственноручно давал на лапу представителю наместника всего лишь вчера, что могло пойти не так? Но бородатый и так мелкий, да еще полусогнутый свидетель твердил обратное. - Вашедан, - по тевинтерской традиции перешел на кунарийские ругательства старпом и легко сбежал по ступенькам с квартердека. Упал на колени рядом с люком, светил голову вниз и проорал: - Капитан! В ответ грянул дружный смех десятка матросских глоток. Под верхней палубой по идее должна была сейчас кипеть работа по раскладке и расположению груза, однако команда во главе с капитаном явно занималась чем-то другим. Свесившаяся голова Буджардини несколько раз поспешно зажмулилась, чтобы глаза привыкли поскорей к полутьме трюма. - Каффас, - возмутился старпом, прожигая веселящуюся компанию взглядом на манер горгоны, сходства с которой добавляла свесившаясь ореолом кудрявая копна волос. Посреди разбросанных тюков на водруженной наскоро бочке состязались в силе мышц двое: недавно взятый в команду могучий кунари, из тех, кто покончил с кун и предпочел позор предательства невыносимости компромиссов, и капитан Аврелий Ревас. Безрогий кунари невозмутимой скалой возвышался, стоя на коленях для удобства, и снисходительно взирая на макушку рослого кэпа, а Ави, уже весь красный от натуги, упрямо не желал сдаваться, что и вызывало веселье и дружную поддержку собравшихся зевак, на глазах у которых сдаться капитану корабля как раз страшно и не хотелось. Ситуация, впрочем, представлялась тупиковой. Старпом, как обычно, явился очень вовремя. - Капитан! - рявкнул он и обрушился наконец-то в трюм целиком вместе с фалдами офицерского кафтана, ловко ухватившись за палубную балку и подняв облако пыли. - Кончайте цирк, Элахиля арестовали! Кулак разжался, Ави удивленно поднялся с колен, позабыв про состязание. - Какого демона? Он выбрался на палубу, выслушал гнома, и вскоре, в сопровождении увязавшейся следом долийки, они уже направлялись вчетвером в сторону, куда повели Эли. Ави догадывался - и по тому, как скоро маг оказался в ошейнике, и по описанию двух неприятных личностей, маячивших при аресте, - что дело серьезней случайно встреченного знакомого или оскорбления своим независимым видом какого-нибудь местного недоаристократа. И потому уже тянуло, холодело что-то в затылке и первые признаки отчаяния только укрепились, когда, потеряв след среди множества доков и в лабиринте складов, они узнали от вездесущих городских мальчишек, что описанного светловолосого эльфа в ошейнике и наручниках переправили на стоявший на рейде имперский бриг. Быстрый. Хорошо вооруженный. На море неприступный - уж не на их торговой бригантине, уж точно. - Мать их... - пробормотал Ави, щурясь на наверняка уже готовящийся к отплытию бриг. - Что думаешь делать? - поинтересовался Буджардини, наблюдавший за палубой брига в подзорную трубу. - В Минратос. Теперь мы идем в Минратос. - Капитан кусал губы, с запозданием коря себя за беспечность. - А как же колокол? - спросил Николас, впрочем, заранее зная ответ. - К демонам колокол. Идем как есть. х Изменено 20 декабря, 2022 пользователем Meshulik 3 2 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
JJMarvin 8 749 20 декабря, 2022 Нырнуть за жемчугом - Если ты этого хочешь, я подчинюсь. Но цена тебе известна, - промурчал ривейнский демон, просеивая чёрные волосы через пальцы. - А если хочешь, я утяну всего тебя обратно в своё море. Он любил подчинять. Но хотел ли этого сейчас? Пришлось обратиться к своему извращенному сознанию, чтоб узнать наверняка. И оно сказало ему обождать, дать бурному потоку реки утащить его в море. Дать культурному носителю показать, как он умеет, а не подвергать ассимиляции. Антива не будет порабощать Ривейн, нет, не в этот раз, не сейчас. - Хочу тебя, - усмехнулся, целуя и гладя смуглые бока и бедра. Очерчивал пальцами контуры татуировок и шрамов. - Покажи свое море. Ладонь, намекая, потянулась к океанской жемчужине, которую скрывали упругие, но податливые половинки ракушки. Занырнуть бы туда уж. Голод требовал. Усы уже и правда надерганы. И что-то уже давно стояло колом и пылало. В двойном экземпляре. Уперев ноги в колонны, Аргус подтянулся к Разе. Теперь сидели они в обнимку и желание чувствовалось еще острее. - Я б хотел. Изучить. Твои морские глубины, - целовал горячими губами скулы, шею, ушко, и в перерывах шептал. - Ривейн допускает в свои воды антиванский корабль? А корабль уже нетерпеливо, теряя самообладание, постукивал возле шлюза канала. Hide 1 1 2 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
FalseLemur 9 935 20 декабря, 2022 Затишье перед бурей - Я б хотел. Изучить. Твои морские глубины Есть ли морю дело до желаний песка, который жадной рукой уносит в глубину отступающая волна? До молящих криков и угроз утопленников, обессилевших бороться с мерным, издевательски ласкающим течением? Этому огненному морю - было. Но желание не прозвучало и не было куплено. А что до прочего.. - Тогда ложись. Хочу видеть того, кто изучает. И так удобнее, - Раза уверенно, но аккуратно отстранил антиванца от себя, горячими ладонями слегка огладил грудь и уложил горячего обратно на кровать. С бёдер слезать не стал, лишь подвинулся так, чтобы видеть своё отражение в зеркале напротив. Шаловливо подмигнул и небрежно зачесал кудри назад, красуясь. Для двух народов разом. - Корабли не ходят посуху, посол, - притираясь к желанию любовника, ривейни склонился и провёл большим пальцем по губам темноволосого. - Но, думаю, мы соберём в Антиве достаточно влаги. Смуглые пальцы разомкнули губы и погрузились в них. Чем не ривейнский корабль? Раза любовался зрелищем, и море в его странно антрацитовых глазах улыбалось бесконечной глубиной. Ривейни завёл руку за спину и выгнулся, осторожно лаская себя. Бросил взгляд на антиванца. - Теперь ты, - притянул руку Аргуса к своему рту и сомкнул влажные губы вокруг пальцев. Протолкнул глубоко, смочил щедро. И тоже направил себе за спину. - Можешь начинать, - ещё раз обозрев своё отражение в застывшей глади на стене, Раза упёрся ладонями в грудь антиванца и расслабился, прикрыв глаза. - Молнии. На коже. Внутри. Дай их мне. Пусть антиванские корабли принесут за собой шторм, раз море и Ривейн приняли их. Hide 1 1 2 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
JJMarvin 8 749 20 декабря, 2022 Покатушки на волнах молниях - Можешь начинать, - ещё раз обозрев своё отражение в застывшей глади на стене, Раза упёрся ладонями в грудь антиванца и расслабился, прикрыв глаза. - Молнии. На коже. Внутри. Дай их мне. - Хорошо, - довольно улыбнулся исследователь глубин, возвращая взгляд от шикарного отражения к его источнику. 𝅘𝅥𝅱 Чуть приподнял ривейни и пустил корабль в долгожданное плаванье по обжигающему морю. Жаркий выдох от новых, неизведанных берегов. Ладони посла прошлись по груди и спускались ниже к бедрам, оставляя за собой паутину молний. Кусачих, но бодрящих, рождающих приятную дрожь. Разведя руки в стороны, Аргус тут же вернул их на ягодицы Разы, игриво звонко хлопнув по ним, а затем и жадно сжав, чтоб лучше направлять процесс. Который тут же был запущен наглым электрическим толчком, от которого тело ривейни выгнулось от сладкого спазма. А ногти впились в грудь посла. - Ривейн отлично держится против бури, - подмигнул шаловливо. Дав лишь пару секунд оклематься и себе удобно упереться ногами в кровать, антиванец продолжил одаривать барда своей стихией, как тот и просил. Снаружи и внутри. Всё вместе со сладостными движениями, темп, которых молниеносно возрастал. Аргус чувствовал, как млеет наездник. От каждого толчка, от каждого разряда, которые эхом отдавались и заклинателю. Сам грозный закусывал губу и прикрывал веки от наслаждения. От горячего, сводящего с ума, пекла, что разрасталось по всему телу. Не стесняясь, дипломат постанывал, сильнее вжимая пальцы и себя в мягкую плоть. Аурелиано упивался красотой опаляющего, который особенно хорош в том положении в котором пребывал сейчас. На гостеприимной Антиве. И в состоянии эйфории. Обротень мельком взглянул на отражение - какой же чудный ракурс! Потом хватка ослабла и голодный антиванский Ворон притянул ривейни на себя. Пустил свою стихию по пальцам, гуляя по смуглой спине, заставляя изгибаться от возбуждающей дрожи, и скрепил губы в страстном электрическом поцелуе. - Опали меня, - сказал хрипло, с улыбкой покусывая смуглый сосок. И затем отвел свои руки назад за голову, давая Разе выбор и прокатиться на волнах без рулевого. "Можешь продолжить". Hide 1 1 2 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
FalseLemur 9 935 20 декабря, 2022 Дары моря - Опали меня Успеется ещё. Истерзанный укусами стремительной стихии, разомлевший от чувствительной качки на волнах крепких бёдер, ривейни не хотел менять корабли на переправе. Вместо этого потянулся за подушками и перелёг на них, чтобы находиться выше и доступней. Вновь принял антиванца, вжал в себя, но уже сверху. Так, чтобы Аргус мог наслаждаться их отражениями в зеркале. Широкие ладони рыбака гладили спину юноши, пальцы зарывались в короткие чёрные волосы. Сладкий огонь тёк по жилам ривейни, но не выходил наружу, скрученный в тугой стонущий узел. И узел этот затянулся крепче, выгнул мышцы истомой, когда внутрь хлынуло чужое пламя. В такие моменты все грани жизни обострялись, а беспорядочные сполохи плясали перед глазами. С полных губ сорвался вздох, а тело пироманта на миг стало нестерпимо горячим. Лишь на миг. - Теперь моя очередь, - прошептал тихо, глядя в пурпурные глаза. Собственное желание ещё давило на живот посла. - Что Антива предложит морю? - Это? - палец ласково провёл по губам оборотня. - Или это? - едва касаясь кончиками пальцев, смуглая рука по изгибу спины и пояснице опустилась вниз, оглаживая подтянутую ягодицу. Hide 1 1 2 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
JJMarvin 8 749 20 декабря, 2022 (изменено) Заплатите Ривейну не чеканной монетой Завершив начатое до конца, до блаженного яркого пика, посол опал на плотника. - Теперь моя очередь, - прошептал тихо, глядя в пурпурные глаза. Собственное желание ещё давило на живот посла. - Что Антива предложит морю? - Это? - палец ласково провёл по губам оборотня. - Или это? - едва касаясь кончиками пальцев, смуглая рука по изгибу спины и пояснице опустилась вниз, оглаживая подтянутую ягодицу. Мягко обхватив палец губами, чуть присосал его, обласкав и языком. А затем парень выгнулся вперед, чтоб взбодрить берега моря еще разок и животом игриво потереться о беспокойное местечко ривейни, которое жаждало своей платы за проезд. Дары, что не дадут кораблю потонуть. - Антива предложит, - не договаривая и покидая покоренные ривейнские воды, грозный склонился над смуглыми бедрами, взял в руку ucсello, хитро подняв взгляд, чмокнул и пустил разряд. Подразнивал Разу. Шквальное море. А надо было опалять, когда просят! Шаловливо улыбнувшись Аргус, быстро лег на бок рядом, потянул сильную ладонь плотника и уложил на своей ягодице. - Антива предложит морю свою наглую жопку, - прыснул от того, что не придумал пафосное название. Антиванские палаты? Сокровищница? Капитанская каюта? Не. Жопка есть жопка. И всегда она приятна, как ее не назови. - Наглую девственную жопку, - подмигнул, поведав "страшную" тайну. - Море с нежностью примет такой дар? Как посол со своей любвеобильности избегал подобного опыта? И почему решил сейчас открыть новые горизонты? Алкоголь виной? Или доверительная компания? По правде, Аргуса редко интересовали мужчины, но Раза... Раза был другим. Солнцем, которое еще не запятнала тьма. С таким и поэкспериментировать незазорно. Hide Изменено 20 декабря, 2022 пользователем JJMarvin 1 1 2 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
FalseLemur 9 935 20 декабря, 2022 Ди Опрокинув еще пару стопок и перекинувшись с парнями еще несколькими репликами о городах, культурах и традициях, наемник откланялся и неспешно отправился домой, где собирался ждать, как обещал, но где и его ждали. Фогги ушёл, разбередив в душе Дамьена тёплые воспоминания своими яркими образами и умелыми речами. Ди к людям не привязывался, а уж к мёртвым камням - тем более. И всё же он провёл в Старкхавене всю недолгую жизнь. Да не просто провёл, а был удостоен чести жить при королевском дворце. Гулять вечерами по мощёным розовым гранитом дорожкам, щуря глаза от бликов закатного солнца на золочёных львиных статуях. Замирать маленькой песчинкой в тени исполинских беломраморных дворцов с плоскими крышами, будто склонили они головы под суровым взглядом Создатели. Либо лишились этих голов вовсе от взмаха Его огненного меча. Нет места гордыне, но место найдётся притворному смирению от тех, кто ел с золотых тарелок и читал в садах с поющими птицами, оградив себя тремя стенами от голодных взглядов городов-соперников. ♪ Волчонок вспоминал гремящий Минантер, через водные ворота несущий в город потоки не только воды, но и рыбы - главной начинки знаменитых пирогов. Вспоминал многочисленные пашни, фруктовые деревья и хозяйства на склонах зелёной долины, окружившей белую жемчужину города. Просторного, богатого и могучего, который открыто демонстрировал завистливым соседям мраморные статуи с инклюзами из благородных металлов, чистые светлые улицы, украшенные цветущими клумбами, как ленты украшают пепельные волосы красавицы. И который мог спрятаться за панцирем тройных ворот, окружив себя рядами всех наёмничьих войск, готовых сражаться за щедрую плату. Дамьен тихо вздохнул и съел кусочек торта. - Идём гулять, - предложил Ди своему откормленному сладкому орлесианцу. За окнами уже темнело, идеальная пора для неспешных романтических променадов. Рука в руке, тепло близости и тихих разговоров на двоих, холодок угасающего дня. Не говоря уже о том, что любой мало-мальски крупный город оживал ночью, поворачивался иной стороной к праздным гулякам. Тайной, необычной, по-своему чарующей. Допив чай и вытерев руки, синеглазый повёл Ги дышать свежим воздухом. Многовато с них потных мужицких флюидов. 3 1 1 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
FalseLemur 9 935 21 декабря, 2022 (изменено) Огонь и вода - Наглую девственную жопку, - подмигнул, поведав "страшную" тайну. - Море с нежностью примет такой дар? Тайна не была ни страшной, ни постыдной. У каждого свои влечения, а пробовать в столь юном возрасте все развлечения посол мог, только работая в борделе. И то не факт. Каждому своё. Простое правило, которое единственное не хотелось нарушать. - Море примет и наполнит, - хрипло ответил солнечный маг, который успел испробовать тьму, но не покорился ей. - Волна будет тепла и ласкова с тобой. Погладил парня по щеке и чувственно поцеловал только для того, чтобы оставить одного на кровати. Вернулся с длинными обрывками располосованной алой рубашки. - Дай мне свои руки, - попросил и стал медленно обматывать смуглые запястья лентой винного цвета. Словно вены вскрыли, и жизнь толчками вырвалась наружу. Закрепив шёлковые оковы вычурным, надёжным узлом, Раза потянул руки посла на себя, вынуждая того растянуться на животе поперёк кровати. - Ложись. Ещё одной лентой привязал запястья к внушительной колонне на краю. Зачем-то они тут нужны? Осталась последняя лента. Раза залез на кровать и склонился над грозовым магом. Мягко поцеловал затылок, поигрался носом со взлохмаченными волосами. Коснулся поцелуями шеи, плеч и красивых мускулистых лопаток. - Слушай мой голос и наслаждайся собой, atronador. Ты красивый. Свободный. Просто верь и слушай море. Слушай себя, - прошептал моряк перед тем, как последняя лента, сложенная в плотную повязку, легла Аргусу на глаза. Утопив мир в алом сумраке, цвете чистой похоти. Чьи-то руки уверенно затянули последний узел на затылке. Раза вытянулся, балансируя на коленях. Ладони с нажимом текли горячей лаской по спине и бокам Аргуса, по рукам, посылая во все стороны круги согревающего жара. Лёгкая пульсация вызывала чувство покачивания, как на волнах, и мягкий матрац внизу только усиливал это ощущение. - Солнечным днём ты купаешься в море. Волны ласкают всё твоё тело любопытными руками. Пробуют солёными губами, - ривейни начал выцеловывать дорожку по ложбинке на спине, спускаясь ниже. И ниже. Пока поцелуи, а следом лёгкие, дразнящие укусы не согрели ягодицы. - Какой ты сладкий, шепчет море и стремится стать с тобой единым, - продолжил историю бард, но быстро нашёл языку другое применение. Тёплым и настойчивым потоком точил, оглаживал путь внутрь горячей Антивы. Был терпелив и нежен, как просили. Как сам того хотел. А после медленно вошёл, накрывая одно тело волной другого. Не спешил, давал привыкнуть и подстроиться, оглаживал и целовал. - И море, наконец, берёт своё. Принимает дар, - завершил историю с улыбкой, утопая до упора. Отстранился, всплыл и вновь пошёл на глубину. Не торопился ускорять темп, предпочитая эстетическую плавность движений. Он всё-таки волна. И зеркало в стене. - Я могу ускориться. И сделать жарче, - ривейни лёг на любовника при очередном соитии и прикусил его за мочку уха. Hide Изменено 21 декабря, 2022 пользователем FalseLemur 1 2 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
JJMarvin 8 749 21 декабря, 2022 (изменено) Ривейн и Антива: идеальный дипломатический союз Решив уж заполнить один из пробелов в своей сексуальной жизни, посол решил довериться ласковому солнцу. Даже, когда тот начал своими ловкими пальцами плести морские узлы. Обездвиживать и ограничивать видимость, чтоб вся чувствительность сконцентрировалась на чутком голосе, руках, языке и... Право, все ж закралось небольшое сомнение от связываний - что плотник сейчас, как "вспорет" его. Но то секундное недоверие, которое быстро испарилось. Аргус тонул в море, от его прикосновений и речей. От жара губ и укусов. От нежной подготовки теплого и влажного прилива. От заботливого, умелого погружения в глубины, что не стало мучительной агонией. Приятно и неожиданно. И ему дали время, чтоб выдохнуть сладкие стоны. И чтоб потом сорвать их еще больше от движений плавных и емких. Легкая дрожь прошлась по телу. Пальцы на ногах сжались, а на руках выгнулись, схватившись за алую "веревку". Все это от удовольствия. И предвкушения. - Я могу ускориться. И сделать жарче, - ривейни лёг на любовника при очередном соитии и прикусил его за мочку уха. Ох это приятная тяжесть чужого тела! Выдохнув мягкий стон, антиванец игриво качнул бедрами. - Я хочу этого, - закусив губу, парень соблазнительно улыбнулся и в отражении ривейни мог это увидеть. - Только постепенно, - все ж намекнул бесхитростно. Не пытаясь кичиться, что все выдержит. Нож в ребро это вам не корабль в шлюз. Повернув голову набок, Аргус тихо, но отчетливо слышно, произнес: - Поцелуй меня перед этим, море, - антиванские губы ждали, чуть приоткрывшись. - Раза. Изменено 21 декабря, 2022 пользователем JJMarvin 1 2 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
FalseLemur 9 935 21 декабря, 2022 (изменено) Перья на волнах В чём Раза не был мастером, так это в ножах, рёбрах и разных их сочетаниях. Зато в поцелуях был. Даже в таких несподручных, со спины. - Как мессир пожелает, - ответил с придыханием и осторожно потянул за чёрные волосы, оттягивая голову посла назад. Коснулся языком уголка тёплых губ, тесно прижался щекой к щеке, ртом ко рту. Куда не дотягивались губы, там встречались языки. - Расслабься. Будет слегка непривычно. Почувствуешь напряжение - выгнись и стони. Море любит шум, - тоже намекнул, оставив поцелуй на горячей щеке. Поднялся, расставил ноги шире и снова погрузился. Ускорился, оглаживая спину антиванца широкими ладонями. От каждого соития жар эхом пробивал юное тело изнутри, томил гладкие бёдра, вибрацией шёл вдоль позвоночника и покалывал ладони со ступнями. Пульсация за пульсацией - яркая, взрывающая изнутри восторгом - следовала за движениями моряка. Которые ускорялись, но всё ещё были осторожными и плавными. Без дикой страсти. Без неукротимой похоти. Ривейни что, абориген? - Ах, иди ко мне, - предчувствуя момент, Раза потянул антиванца за бёдра, насаживая на себя. Крепко, глубоко, порывисто. На последних тактах страстной мелодии вбивался, уже не сдерживаясь. Но всё ещё лаская пламенем, руками и хриплым шёпотом. Любуясь тем, как юноше идут красные ленты. Смелый посол. Наконец, свободный. - Аргус, - выдохнул Раза имя, которого упорно избегал. И чтобы держать дистанцию, и чтобы присвоить особый титул особому человеку, который перестал быть "кем-то" за семь дней. На этом отчаянном, но довольном выдохе вжался в небольшие ягодицы и опустошил себя. - Красивый, - медленно огладил антиванца по взмокшей от жара спине. Рука скользила, как змея, прочерчивая путь. Обхватив юношу поперёк груди, Раза снова прильнул к нему, покидая берега Антивы, и прошептал: - Спасибо тебе, atronador. Это был отличный секс. Отличное завершение отличного дружеского ужина. Раза счастливо улыбнулся, радуясь тому, что пробудившаяся в глубине души тёмная сторона не отучила его наслаждаться жизнью. Не отучила дарить наслаждение. - Десерт, как есть десерт. Не оторваться, - ривейни ещё немного воспользовался положением любовника. Прижимался, целовал за ухом, слизывал кончиком языка дорожки солёного пота с шеи и плеч. Но помнил, что его ждут. Ни на миг не забывал, хоть и уступил временному наваждению. - Нам пора, - шепнул и отстранился. Шевельнул пальцами, и все узлы моментально перегорели, ленты кровавыми змеями сползли на кровать. Следом за ними развалился на широком ложе и Раза, зачёсывая волосы двумя руками и глубоко дыша. Мощная грудь часто вздымалась. Крылья взбивают пену морскую. Ворон, лети, ни о чём не тоскуя! Птицей бесстрашной останься навеки. Но и не прячь за пером человека. Hide Изменено 21 декабря, 2022 пользователем FalseLemur 2 1 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
JJMarvin 8 749 22 декабря, 2022 (изменено) Say my name - Расслабься. Будет слегка непривычно. Почувствуешь напряжение - выгнись и стони. Море любит шум, - тоже намекнул, оставив поцелуй на горячей щеке. И намек приняли к сведенью. А затем и буря и шторм эмоций радостных, взрывных. Опаляющих. Приносящих удовольствие и истому. Сладкую дрожь в теле от чужого жара, что переворачивал мир. Весь этот ускоренный темп и заботливые ласки заставляли выгибаться и стонать. Но ничто не сравнится с один словом, что все же.. нет, наконец-то соскользнуло с пухлых губ. "Аргус". Волна, что накрыла его с головой и утащила под горячие объятья. Кульминация так кульминация. Давай телу подрагивать от приятных спазмов, антиванец наслаждался и последующими поцелуями и потным телом, что прижалось к нему. - Нам пора, - шепнул и отстранился. Шевельнул пальцами, и все узлы моментально перегорели, ленты кровавыми змеями сползли на кровать. Следом за ними развалился на широком ложе и Раза, зачёсывая волосы двумя руками и глубоко дыша. Мощная грудь часто вздымалась. Потянувшись на кровати, посол словил последние эхо спазма, от чего довольно улыбнулся. И после взглянул своими сказочно сияющими фиолетовыми радужками из-под локтя. Будто любопытный кот. Приподнялся соблазнительно и в пару ловких движений подполз, чтоб плюхнулся рядом со своим любовником. - Abrasador, - ладонь легла на вздымающеюся грудь, нежно поводила кругами. - Тебе спасибо, - усмехнулся обладатель наглой жопки и накрыл чужие губы. Не воруя кислород, а делясь своим. - За, - лизнул щеку. И оттуда повел язык до смуглого соска. Кроткий чмок. - Всё. Отстранившись достаточно, но не слишком, уложил голову на свою руку, согнутую в локте. Поправил свободными пальцами прилипшую кучеряшку ко лбу Разы. - Пора? Еще вся ночь впереди, - беззаботно улыбнулся. Хотелось, чтоб этот солнечный ривейни остался. На второй, третий... десятый "раунд", но, "соседи", наверно, не выдержат такого буйства до утра. Да и было еще кое-что. - Ладно. Но давай хоть полежим чутка, мне бежать сейчас не с руки, - кашлянул смешок. - Да и тебе дыхание восстановить, - сказал и приобнял лабрадора. И добавил безвучно, лишь шевеля губами, - мир не схлопнется. Мирно посопел, уткнувшись в смуглую шею. Да и выдал внезапное. - Дамьен мой брат, - замер на секунду, делясь личным. Забавно, что именно с Разой он постоянно делился чем-то таким. - Сегодня узнал. Хех. Я знал, что не единственный ребенок, но всегда думал, что второй мертв. Со слов родителей. И я не знаю, что делать. Ему вряд ли интересен и нужен внезапный брат. Но хочу ему сказать - обрести, казалось, утерянное, - помолчал. - Я эгоист? Раз хочу этого? Hide Изменено 22 декабря, 2022 пользователем JJMarvin 1 2 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
FalseLemur 9 935 22 декабря, 2022 - Ладно. Но давай хоть полежим чутка, мне бежать сейчас не с руки, - кашлянул смешок. - Да и тебе дыхание восстановить, - сказал и приобнял лабрадора. И добавил безвучно, лишь шевеля губами, - мир не схлопнется. - Давай, - легко согласился любитель и поактивничать, и полежать. Да и вообще всего приятного. С улыбкой поёрзал на мягкой, но такой растрёпанной кровати. Чужой кровати, - эта мысль сделала улыбку ещё шире. - Только недолго. Мир мог сгореть, схлопнуться, вывернуться наизнанку. А вот доброту любимого котика, сидящего внизу, испытывать не хотелось. Как и томить его лишним ожиданием. Пусть даже компания у Фогги была.. интересная. - Дамьен мой брат, - замер на секунду, делясь личным. Забавно, что именно с Разой он постоянно делился чем-то таким. - Сегодня узнал. Хех. Я знал, что не единственный ребенок, но всегда думал, что второй мертв. Со слов родителей. И я не знаю, что делать. Ему вряд ли интересен и нужен внезапный брат. Но хочу ему сказать - обрести, казалось, утерянное, - помолчал. - Я эгоист? Раз хочу этого? - Ммм.. ась? - Раза пожевал губами и зарылся пальцами в кудри, явно решив, что ему послышалось. Взглянул лениво на Аргуса, но тот оставался относительно серьёзен. Передалось это и Разе. - Во дерьмо. Хотя, почему же дерьмо? Обретение родственников, чьи проблемы не нужно решать - вполне себе благо. - Уверен? Вы не то, чтобы похожи, - глухо хохотнул ривейни. Голос ещё плохо слушался. - Узнал-то от надёжных людей? Ну, а если да, то скажи. Духи ведь не просто так нам что-то раскрывают, то каждая провидица знает. Нельзя держать откровения только для себя. Да и.. слова ведь ник чему тебя не обязывают, сам понимаешь. Ты просто ставишь в известность, а дальше как оно сложится. Пусть духи решают. Может, Раза предлагал переложить ответственность на некие силы. А может, и в самом деле не растерял беззаботность даже после того, как стал сосудом демона. 2 2 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
JJMarvin 8 749 22 декабря, 2022 (изменено) - Уверен? Вы не то, чтобы похожи, - глухо хохотнул ривейни. Голос ещё плохо слушался. - Узнал-то от надёжных людей? Ну, а если да, то скажи. Духи ведь не просто так нам что-то раскрывают, то каждая провидица знает. Нельзя держать откровения только для себя. Да и.. слова ведь ник чему тебя не обязывают, сам понимаешь. Ты просто ставишь в известность, а дальше как оно сложится. Пусть духи решают. - Источник верный, - усмехнулся, проведя линию по запястью. - Кровь. Моя, матери и его. Когда я был во власти демона мне было видение. Момент из прошлого и имя - Дамьен. После я провел небольшой.. ритуал, - ну, малефикар-то уж понимал какой. Выдох. Откровения. Проносят ли они что-то хорошее? Ведут ли к нему? Или это мимолетное облегчение от тяжелой ноши, что потом обернется разочарованием? Ведь последует с большой вероятностью отказ. Но, наверно, стоит попробовать? - Хм, - задумчиво улыбнулся. - Наверно, ты прав. Тут только духи все решают. Странным образом сплетая судьбы. Странным и жестоким. - Скажу, - прикрыл веки, расслабляясь. - Спасибо. Дипломатическая миссия между Антивой и Ривейном прошла успешно. Налажены морские пути, произведен обмен опытом и углубились контакты. Но как и все хорошее, так и прекрасные союзы должны обратиться в пепел. Но как же не хотелось подниматься с кровати! Но пришлось, все же комната была не их. Правда, насладиться гармонией все же удалось - понежиться на перине и объятьях какое-то время. Недолгое, но ценное. - Ну, ладно, - он легонько шлепнул по подтянутому животу моряка, - пошли. Не будем испытывать гостеприимство "Обломанного рога". Сев на кровати, Аурелиано оглядел красивую голую и прекрасную картину. Оставил в памяти местечко для нее. И усмехнувшись, все ж наклонился и поцеловал эти коварные полные губы. Вместо слов благодарности и прощания. Отстранился, шустро слез с кровати, встал в полный рост и осмотрелся. Их одежды не было - уничтожена в порывах страсти стихийщиков. Для Аргус, в прочем, не проблема - обернуть живностью и спокойно добраться до дома. А Раза? Посадит огромную бабочку себе на..? Паучок усмехнулся. Нет, опаляющий мог и так пройтись, впрочем, как и сам грозный. Тем более, что уже был в похожей ситуации. Только за ними не гнался никто. Пока. - Пойдем так? - повернулся, демонстрируя шикарное молодое тело Ворона. Озорно рассмеялся, лучась улыбкой. И игриво подмигнул, намекая, что готов к такой прогулке. - Но если стесняешься, то можем обернуться простынями, - одолжить, чтоб никогда не вернуть. Протянул руку, чтоб помочь подняться. Изменено 22 декабря, 2022 пользователем JJMarvin 1 1 2 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
FalseLemur 9 935 22 декабря, 2022 Но как и все хорошее, так и прекрасные союзы должны обратиться в пепел. Нет, не должны. Пусть хорошее останется хорошим, а воспоминание не сторется из памяти. Право же, чем еще ее забивать? Картинами побоищ, прутьями клеток и смутным бредом одержимости? Есть время для тени и есть время для солнца. Сейчас на душе поддатого ривейни было светло и тепло, поэтому прятать эти ощущения за тучами он не спешил. Да и не стал бы. - Пойдем так? Протянул руку, чтоб помочь подняться. - Да ну тебя, - хохотнул Раза, принимая руку, но не блестящий голыми задницами план. - Номер дорогой, может в шкафу найдется что-то. А если нет.. ты далеко остановился? Я мог бы подождать, пока ты не принесешь одежду. Спрятаться и притаиться. Ага. В шкафу. Слава духам и Думату, запутанной схеме облачения не удалось воплотиться. В просторном шкафу были несколько рубашек и штанов. Для быстрой смены, чтобы не звать слуг. - Вот видишь. Всегда нужно верить в духов, - радостно возвестил пиромант и, смерив красующегося антиванца последним оценивающим взглядом, стал натягивать штаны и заправлять в них рубашку. 2 1 1 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
Fyrwenn 3 615 22 декабря, 2022 На улице слышались отдаленные звуки музыки вперемешку с гулом гуляющей толпы — жизнь в одном из главных портов Сегерона била ключом. Гийом знал предпочтения своего парня, поэтому он придумал для него лучшее свидание, чем тащиться через шумную, немытую аламскую публику. Полуэльф взял Дамьена под руку и повел к открытой карете, стоящей у таверны и, немного поторговавшись с эльфом-кучером, договорился что бы тот повозил их по Аламу. Спасибо дохлым тевинтерским легионерам за серебренники — влюбленные сегодня гуляют за их счет. Вечерний город с его узкими, извлистыми улочками, тонущими в тропической зелени и залитыми золотым светом заходящего солнца был как никогда прекрасен. Гийом сидел в карете, положив голову на плечо своему парню и любовался красотой - больше Дамьеном, чем городскими пейзажами. ♫ Они проезжали по главной улице с пестрыми ларьками и людьми с разных уголков Тедаса, и по тихим окраинам, мимо кораблей и пляжей, где им открывались завораживающие виды на пылающий закат над океаном. Пока они катались, любопытный Гийом успел соблазнится едой, продающейся на улице и попросил эльфа остановится, после чего вернулся в карету с сегеронскими сладостями — несколькими палочкамии с блестящими шариками и фруктами. - Мммм. - он откусил кусочек и протянул палочку Дамьену, при этом как-то странно улыбаясь, думая стоит ли грязно шутить про этот дессерт. - Это фрукты в чем-то сладком. Неплохо было бы взять бутылку вина на двоих, но ты не любишь, а мне и так хорошо. Действительно, ему и так было хорошо. Полуэльф был молодой и очень влюбленный — это било в голову получше любого алкоголя. - А ведь если бы случайно на другой корабль сел, то спал бы сейчас вот под тем мостом...Вот повезло же! Хотя, если бы я спал под мостом, но с тобой я был все равно счастлив - он поцеловал Дамьена в щеку и погладил пальцем по подбородку - Ты моя радость. 1 2 1 1 1 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
JJMarvin 8 749 22 декабря, 2022 (изменено) - Вот видишь. Всегда нужно верить в духов, - радостно возвестил пиромант и, смерив красующегося антиванца последним оценивающим взглядом, стал натягивать штаны и заправлять в них рубашку. - Ага-а, - улыбнулся и последовал примеру - нарядился в штаны и рубашку, заправлять, право, не стал. Нравилась легкая небрежность. Спустившись вниз, под звуки собственного радостного смеха, парочка обнаружила, что за столиком, где оставались знакомые и родные, были уж другие люди. Ну что ж... Аргус спросил у рабыни, когда ушли трое мессиров, у которых был торт на столе. - "Они посидели еще чуть-чуть, пропустили пару бесед и рюмашек да и ушли". Так сказала служка, - обратился к моряку, выходя из таверны на улицу. Пожал плечами. Сначала беззаботно отпускают, потом демонстративно уходят. Хотя, конечно, сидеть и ждать, тоже такое себе дело, странное. Увы, антиванец не понимал "щедрости" подобных жестов в таких парах. Одна из причин, не самых главных впрочем, почему с "принцессой" Тилани не вышло у него. Дозволение потрахаться с кем-то еще, не вызывало у него должного благодарного эффекта. Для Ворона, который был готов и желал бы отдавать себя целиком в настоящей любви, такие вещи, казались, сродни безразличию или самообману, что все хорошо, пока дом горит. Самообман, чтоб не дать себя ранить. Ну, то мысли и мировоззрение юного мага, которыми он делиться с опаляющим не стал. Почесав задумчиво шею, Аргус сказал: - Ну-у, семейные разборки откладываются до завтра, - говорил о своих делах с Дамьеном. - Так что, я пойду в свой дом. Вечер был чудесным, море, - улыбнулся легко. - И если нам в одну сторону, то можем пойти вместе, - предложил ночную прогулку и компанию в незнакомом городе. Изменено 22 декабря, 2022 пользователем JJMarvin 2 1 1 1 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
FalseLemur 9 935 23 декабря, 2022 Ди - А ведь если бы случайно на другой корабль сел, то спал бы сейчас вот под тем мостом...Вот повезло же! - Повезло, - согласился волчонок, поглаживая по кудрям склонённую голову. Насчёт себя он не был уверен. Повезло ему наткнуться на ведьму во время бегства, а не на убийцу, который бы рассёк нить жизни безымянного слуги ударом кинжала? Повезло ему сесть на корабль, расколотый штормом? Повезло ему привязаться к этому восторженному чудаку, чтобы следовать за ним в далёкий Орлей? Когда сердце хотело тихого покоя в мрачном Киркволле, простецком Ферелдене или солнечной Антиве, подальше от пышных праздников и переменчивых веяний моды, придуманной позёрами для позёров. - Повезло, - повторил, отвечая уже самому себе. Повернулся, поцеловал тёмные кудряшки и крепче прижал Ги. Вечерело, слегка тянуло холодом от моря даже в тропической полосе. Хотелось согреться и слегка взбодриться. Прошептал на оттопыренное ушко: - Давай где-нибудь посидим. На закатное солнце в воде посмотрим. Вина выпьем. За руки подержимся. Улыбнулся, вспоминая прочую чушь из дешёвых романов. Но именно сейчас хотелось о ней вспомнить. Хотелось.. наслаждаться. Вечерним моментом, обществом, тишиной и плеском воды. Даже вином. - Люблю тебя, тупица, - как колыбельную намурчал совсем не по-волчьи. И велел вознице отвезти их в уютное местечко на набережной, где можно заказать приличное сухое. *** Карету проводила взглядом невысокая фигура, закутанная в тёплый плащ вишнёвого цвета. Чёрные густые пряди выбивались из-под капюшона. Женская рука небрежно перебирала разложенные на прилавке "зачарователя", вряд ли сопричастного какому-либо Кругу, побрякушки. Мусор, мусор, неплохая подделка, мусор. Внимательные глаза опытной оценщицы видели изъяны, а слабые чары товаров едва откликались на поисковое заклинание самой магессы, сплетённое вокруг причудливого кольца. Показать контент ♬ Hide Такое же заклинание цепким пауком пометило скрывшуюся за углом карету. х 1 3 1 1 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
FalseLemur 9 935 23 декабря, 2022 Сначала беззаботно отпускают, потом демонстративно уходят. Увы, антиванец не понимал "щедрости" подобных жестов в таких парах. То была не щедрость даже, а практичность. Раза не ждал, что его любимый будет смиренно тратить своё время, глуша рюмку за рюмкой, или же пойдёт робко простукивать двери номеров, чтобы сообщить об уходе. Так и Фогги не ждал, что любопытный ривейнский кот упустит шанс провести время с очень необычным магом: юным, красивым, с фиалковыми глазами, а ещё оборотнем и убийцей. Даже в Тевинтере такие, по слухам, были редкостью. А в постели рыбака-ривейни? Всему своё время и место, говорили духи. Мудро говорили. Для всего есть свой момент, верил один марчанин. Мудро верил. А простодушный (но уже практичный!) Раза считал правыми и тех, и другого. Потому только обрадовался, что Фогги решил и себя чем-то развлечь. Жизнь, как и любая красавица, будет любить тебя, если ты любишь её. Всем сердцем, без утайки. Партнёры встретятся дома. На базе. Будто после выполнения контрактов. Когда один гулящий кот сумеет этот дом найти. **** - Уютно ты устроился, - Раза с одобрением разглядывал мягкую округлую архитектуру дома Аргуса. Или дома, предоставленного Аргусу. Неважно. Слуги объяснили ривейни, как добраться до квартала, в котором находился снятый Фогги особняк. Настало время прощаться опаляющему с грозным. - Иди сюда, красивый, - Раза крепко обнял антиванца, прижимаясь всё ещё горячим телом, но целовать не стал. Не искал продолжительных связей на стороне. Зачем, когда и душа, и тело пели стройным дуэтом возле марчанского избранника? Тем не менее, от полушутки-полупредложения в своё репертуаре не сдержался. - Если духи снова нас сведут, то мастер бойкого слова и крепкого стояка к услугам Антивы. Покажу ещё несколько ривейнских техник в обмен на страшные секреты. С теплотой и лаской пиромант провёл костяшками пальцев по смуглой щеке посла. На несколько мгновений заворожил себя пурпурной бездной радужек парня. И уверенно отступил, помахав на прощание ладонью. Осветив, казалось, все окрестности своей особой широченной лыбой. А после развернулся и бодро зашагал прочь, наслаждаясь видами полного разноцветных огней Алама. Насвистывая мелодию с танцев на площади. Давно гулёна не был предоставлен сам себе. Иногда даже неугасимому солнцу нужен покой уютного сумрака. Возможно, потому он и тянулся к пеплу. ♪ **** - Мессир Фейн отдыхает в библиотеке. Но он распорядился сначала приготовить для вас ванну, - с поклоном сообщил управляющий, когда Раза после очень долгой и неспешной прогулки по Аламу переступил порог дома. Своего дома. Их дома. Ривейни понимающе улыбнулся. Марчанский кот, как ему и полагается, был чистоплотным. Второму коту не пристало отставать. - Тогда готовьте, - легко согласился маг и пошёл в ту самую комнату, где и свёл себе гнездо уютный тёплый полумрак. Дождался, когда ванну наполнят, разоблачился и залез в горячую воду. Приятная дрожь укусила кожу в мимолётном спазме. То, что надо после прогулки в потоках освежающего ветерка. Слуг Раза отзывать не стал, и осторожные руки уже поливали из ковша растрёпанные кудри и скользили мыльным мочалом по плечам. Кто-то из слуг предусмотрительно зажёг палочки благовоний. Пена пахла дикими цветами, а тонкий сизый дымок - горькими цитрусами. Горечь шоколада, сдоба печенья и освежающие нотки цедры - именно такой вкус был у любимого чая Эзры, который тот иногда покупал на рынке в Дарсмуде. Покрытый пеной, дрейфующий на волнах мыслей о чае с родины и желающий раствориться в объятиях любимого, Раза счастливо вздохнул, закрыл глаза и погрузился в воду с головой. Сбежавший из дома, он вновь обрёл свой дом. Не место, а человека. Свободу. Любовь. И запах цитрусов из прошлого, который намекал на будущее. Asit tal-eb. х 3 1 1 1 1 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
JJMarvin 8 749 23 декабря, 2022 (изменено) На мгновение, он вспомнил кое о чем, взглянув на постоялый двор. Чуть закралось мысль одна, не очень приятная. Но не увидев открытых окон с нужной стороны, совесть Аргуса вздохнула спокойно. Asit tal-eb. А дальше приятная прогулка двух магов до красивых имений. И прощание, что красивый штрих после чудесного вечера. На полушутки-полупредложения Разы, Аурелиано игриво подмигнул, сказав: "Страшных секретов у Антивы предостаточно". *** Погрузившись в ванну, паучок мирно прикрыл глаза, расслабляясь от ароматов масел корицы и цитрусов. Тело приятно ласкала вода, напоминая горячие поцелуи моря. Пальцы прошлись по следам от ногтей, что оставил один ривейни на его груди. Если бы копнул чуть глубже, то мог достать до сердца. Оборотень усмехнулся и прогнал рабынь, хотел насладиться мыслями один. Увы, как многие аристократы, он не считал прислугу вещами без ушей. И хоть говорить антиванец ничего не собирался, но все равно. Первый день в Аламе выдался весьма неплохим, не без огрехов, но финал был хороший. Сегеронское приключение открыло для него может и не много дверей, но вдохнуло определенный дух свободы и новые мысли. И раскололо кандалы, которые сдерживали зажатость чувств. И хоть паучье сердце не смогло открыться полностью никому, в том виде, в котором бы сам маг желал, но теперь он понимал себя лучше. После размышлений и купаний он отправился в спальню. Заснув с довольной улыбкой в мягкой кроватке, Аргус не догадывался, что в городке на одного родственника больше, чем он думал. 𝅘𝅥𝅱 *** На следующее утро, в одном халатике, он написал на свежую голову письмо. То, что планировал еще в таверне, но планы спутались в горячем танце. Строки были мягкими, но честными. Парень написал о том, что не может дать того, чего б хотел сам. Что чувства девушки к нему ярче, чем у него к ней. Что они с разных берегов зашли в реку и выбрали разные стили плаванья, из-за чего разминулись. "Но я благодарен за те моменты, что мы были вместе. И за твою любовь. Прощай, принцесса. от Аргуса Аурелиано" Как выяснилось позже, миледи Тилани покинула "Обломанный рог" и сам Алам, поэтому письмо отправилось в Башню Тилани, где когда-нибудь послание, возможно, найдет своего адресата. Изменено 23 декабря, 2022 пользователем JJMarvin 5 1 1 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
FOX69 49 521 24 декабря, 2022 (изменено) Сфера Уничтожения: Такая сила – и в ваших руках! Лишь эльфы способны распорядиться подобной вещью разумно. Фен’Харел Кто знает, в каком уголке Тедаса, в какое время, какой учёный маг или отступник вновь вспомнит о магии времени и попытается постичь её тайны, но вновь о ней открыто заговорят в Тевинтере лишь в начале века Дракона. Потомки Дома Алексиус займутся изучением тайн времени, но непредвиденные события, всколыхнувшие весь мир в будущем, вновь оставят научные изыскания во мраке веков. Что касается Века Штормов, века войн и Священных походов, то в это время некой группе путешественников, волею судьбы собранных вместе, удастся лишь коснуться запретных знаний древних эванурисов. Пройти по краю забытых троп, ведущих в разные миры, увидеть Перекрёсток, где сходятся пространство и время, и стать свидетелями призыва и освобождения Забытых. Сокрытый город Eth Vhen’alas в сердце Сегерона, где нашли убежище изгнанные из Элвенан эванурисы, проигравшие войну и отказавшиеся от убийства титанов ради их сердец, навсегда останется недосягаемым. Поиски многих исследователей так и не увенчаются успехом. Побывавшие в тех местах не увидят даже верхушек величественных башен на монументальных арках. Джунгли поглотят пути, ведущие в святое место, а долийский клан Nan, который знал туда дорогу, уже никогда не расскажет о своём покровителе – Забытом Анарисе. Выжившие с «Красавчика» так и не осознают того факта, что переход из священного города в Алам занял у них три дня. Ведь в храм эванурисов они добрались седьмого числа месяца матриналиса, а на окраинах Алама оказались лишь десятого. Какими событиями были наполнены эти три дня, когда четверо одержимых древними демонами вели за собой людей, вспомнить никто не мог. Кроме, тевитерского магистра, хранителя и демонолога. Он помнил. И он достиг своей цели. Какой бы высокой не была её цена. Пройдёт не мало времени, пока Забытые освоятся в мире живых и вспомнят. Они примерят множество тел, обретут иные формы, привычки, желания, научатся многому, чтобы влиять, подчинять, заключать сделки. Зибенкек. Имшэль. Гаксканг. Бесформенный. Запомните их имена и никогда не забывайте. Ибо они Бессмертные Недозволенные, бывшие боги, демоны, однажды не поверившие Фен’Харелу. Они навсегда пришли в мир живых. Они вернулись. «Mundus vult decipi, ergo decipiatur»* *** *мир жаждет быть обманутым, так пусть он будет обманут Изменено 24 декабря, 2022 пользователем FOX69 2 3 1 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
Meshulik 32 695 24 декабря, 2022 Эпилог Фанни 7:38, за полгода до событий. Где-то на западной окраине Ферелдена 7:38, за полгода до событий. Где-то на западной окраине Ферелдена — Ну вот. Теперь. И. Сказочке. Конец. — С нажимом объявила старуха и опасливо покосилась на притихшую рыжую девчонку, из-за любопытства которой чуть не промерзла до костей горемычная коза. — Ме-е-е, — подала голос спасенная, отогретая и жующая мерзлую капусту Чернушка из загородки дальнего угла теплой избы. Девочка была переполнена. Столько чудесного она услышала сегодня от бабушки Урд, что теперь, пожалуй, не уснуть будет до самого утра. Да и не первый раз пятилетняя любимица банна грезит ночами вместо сна о далеких странах и морях, о кораблях и героях. Детвора уже разбрелась по домам, грех было гневить дальше бабку. И так угостила она нынче вечером детвору самыми сладкими снами и сказками. Надо было бы и рыжеволосой девочке уж бежать в замок. Но был у нее еще один вопрос: — И неужели принцесса Фанни согласилась отказаться от всего-всего, от высокой башни в теплой стране, от слуг и красивых платьев, от мужа и от возлюбленного принца-Паука – и все ради мечты всей ее жизни? Неужели она больше не увидела того, при взгляде на кого сердце радовалось? Старуха вздохнула снисходительно и погладила любознательную егозу по рыжей головке. — За семь лет, дитятко, даже самое сильное чувство забывается, а уж чувства принцессы Фанни к принцу-Пауку прошли уже и спустя два года. Скорой влюбленности и век короток, если есть ради чего еще жить. Дольше держатся только те воспоминания, которые не тяготят. А еще крепче те, что не сбылись, а были отчего-то отложены. А тут уж не угадаешь, и порой не знаешь даже сама, чем обернется, скажем, и простая дружба. Как много предстоит узнать о жизни этой малышке. Хорошо, что банн Роальд Прудо взял ее в замок, что не пришлось ей жить там, в лесу, рядом с матерью, правой рукой Урд в делах местной тайной общины. — Вот подрастешь и сама научишься сказки сказывать, — пообещала старая ведьма и ласково заглянула в фиолетовые глазки будущей многообещающей магессы. — Мать-то вернулась из Джейдера? Девочка покрутила головой. Ей было не привыкать. Мать она видела редко. Та ведь была одной из героинь сказок бабушки Урд. А и пятилетке было понятно, что у таких людей жизнь беспокойная. — Послала Магду в Тревизо заказать какую-то шляпу, — важно доложила старухе. — Какую такую шляпу? — насторожилась Урд. — Говорила, что для старого друга. — Для друга? Ну что ж. Для друга — это хорошо. А ты оставайся тогда. У банна с тобой кухарка возиться будет. А ты ложись здесь. Со мной у печи. Вместе и спать веселей. Девочка в знак того, что предложение принято, положила варежки на лавку. — А сказку мне расскажешь? Про снежного великана? — Про великана? — Старуха сняла валенки, с кряхтением кинула один к сушилке, за ним другой. Пошла заложить порог войлоком, чтоб не выстудить к утру всю избу. — Ну слушай. Далеко на юго-востоке, докуда не доплыть ни по одной из карт, жил-был… Письмо от Аргуса Аурелиано миледи Фаине Тилани так и оставалось все эти годы нераспечатанным. Его оставили на хранение старухе Урд, а та положила его на пыльную полку в избе – до дня совершеннолетия маленькой рыжей егозы, которой и суждено первой прочесть написанное когда-то ее отцом ее матери. Hide Минратос, 7:38, 15 Матриналиса Минратос, 7:38, 15 Матриналиса Пол Она встретила оборотня в саду. — Скажи, зачем ты здесь? — спросила миледи. — Теперь ты знаешь. — Нет. Я знаю, что меня здесь быть не должно. — Веришь ли ты в то, что ведьмы могут подменить чью-то жизнь? — Твою подменили? Корноухий эльф неопределенно качнул головой. — Они сделали именно то, о чем я и просил. И ради чего я отказался от всего, что было мне до того важно и дорого. Миледи Тилани помолчала, испытывая его взглядом. И Пол не выдержал. Отвел взгляд, щека дернулась. Он ее помнил. Не такой. Другой. Спокойней и старше. Такой же неудержимой. — Это девочка, — кивнул он на ее еще стройный стан, зачем-то предупредил, — Но ты не думай, Урд нужна ты. Вопреки поверьям, ведьмы заключают сделки с теми, кто уже оформился, кому есть что предложить. Уже состоявшуюся жизнь. Миледи открыла было рот, чтобы спросить, но не стала. Помолчала, потом решительно развернулась и направилась к калитке, ведущей из сада. Она так и не спросила, встречал ли он ее раньше. А он не сказал. Он никогда не забывал, что знал ее целых два года, но ни разу не приходило даже в голову Полихронию предупредить ее. Ведь тогда миледи Тилани могла бы счесть его сумасшедшим либо дураком. Пока все не сбудется, кто же такому поверит? А в том, что этому сбыться суждено, он не сомневался ни минуты. Ведь это уже случилось. Он так и не спросил, что за желание она загадала. А она не сказала. Если бы сказала, он бы, возможно, тоже не поверил. Но когда спина миледи уже скрывалась за калиткой, он окликнул ее. И спросил, чьего ребенка она носит в своем лоне. — Ты его не знаешь, — успокоила она оборотня, догадываясь, что главное для Пола – что это не дитя мессира Марка-Аврелия Тилани. Тогда бы вышла и вовсе странная петля у судьбы. Но ведьмы такого не допустили бы. Даже если бы такое было возможно между ней и Марком. Но нет, такого между ними и вовсе не бывало. Но о том, конечно, ведомо было только им двоим. О том, что энтропистка не может понести случайно в силу своей природы, объяснять эльфу было не нужно. Ее стихия препятствовала, а не располагала к новой жизни. И потому решение здесь оставалось только лишь ее, не судьбы или какого-то глупого бога. * * * Миледи встретили ее любимые рабыни и первым делом проводили в личные покои. Там неспеша они наслаждались баней, резвились в бассейне, утоляли голод фруктами, а слух услаждали пением и игрой на арфе. Позже бродила по дому по-домашнему — в столе, подпоясанной под грудью. Обшитой, как полагалось матроне дома, красным кантом по горловине. Прощалась с башней и всем, что в ней было для миледи Тилани так обычно и что бы, возможно, ужаснуло или, напротив, вызвало бы снисходительные смешки чужеземцев. Тех, одной из которых она вскоре станет и сама. Но не как брат когда-то – отрезанным ломтем, перекати-поле. О нет. Займет предназначенное ей место. Там, где ждут, где она уже есть. Просто узнала лишь недавно. Или, может, узнает очень скоро? Не зря случился тот разговор с Аргусом у моста эванурисов. Всё было не зря. Каждый шаг вел ее в это мгновение. И одновременно во множество уже случившихся. Всем казалось, что Фанни вернулась домой. Вернулась насовсем. Но она оставалась словно невидимой. Прозорливая бабка не спешила призывать ее к себе в вершину башни. И вскоре по дому зашелестели слухи о том будто, что миледи осталась там, в синем море сегеронского рифа. И что явленный в доме образ суть магия и иллюзия, а может, происки Тени. Марк — Я нашла его, — слуха коснулся до боли знакомый голос. Давно не звучавший в этих стенах. И он приподнял голову, оглянулся, оторвавшись, но мыслями еще не совсем, от сложной реакции на лабораторном столе, щурясь после долгого всматривания в освещенное магией пятно — теперь в полумрак лаборатории. Усмехнулся приветливо. — Мне не сказали, что ты вернулась. Лба коснулись теплые губы. Она, источая весенние ноты духов, присела рядом, на высокий табурет, словно и правда лишь тень миледи, привидение, поглядела с любопытством на происходящее, пока рыжие локоны спадали по плечу. — М… Lupinotuum pectinem Ordinarius Potion. — С добавлением селитры дает интересный эффект для оборотного заклятия. — Incremento vulgare! У тебя получилось… Тихий смешок — и Марк отодвинул бронзовый поднос с реагентами, тряхнул головой. До успеха еще далеко. Но Полу надо будет показать. Пол будет рад и малым шагам. — Думат с ним. Ты… — он отодвинулся, окинул ее внимательным взглядом. Удивленно дрогнули брови. Как много у него было вопросов. Но все их заменил лишь один. И не вопрос, лишь зачин для ее рассказа. — Мне сказали, что ты погибла. — Ты ведь не поверил? — Нет, — покачал головой. — Я знал, что так не будет. — Он тебе сказал? — и миледи Тилани поведала своему юному супругу, как ей явился во сне таинственный сомниари, ликом напомнивший ей его, и о том, что было до и после. Как они оказались на берегу, как добрались до города эванурисов и сколько повидали на своем пути. Не забыла поведать и об оборотне и о своей любви. А Марк-Аврелий слушал и будто снова оказался в уютном домике где-то на западной окраине Ферелдена, слушал маленьким мальчиком сказки бабушки Урд и мечтал о далеких таинственных землях и волшебных приключениях. Только вот главным приключением жизни пока еще юного Марка-Аврелия станет его восхождение по карьерной лестнице в тевинтерской столице. А это приключение требовало всего его без остатка. Потому и решение миледи Тилани он выслушал с глубоким пониманием. Лишь переспросил: — Ты уверена? Твои чувства… не важны? — Важны, конечно, сейчас и здесь, — улыбнулась миледи, и тихонько вздохнула, припоминая тот их первый поцелуй у крокодильего ручья. Искренний и прекрасный, от сердца, когда уже было ясно, что всё случится так, как и случилось. Когда разум противился и восставал, но сердце уже подсказывало, тянулось к оборотню. — Он… весел. Он добряк. Заботливый и гибкий нравом. Когда он целовал меня, словно сойка пела на душе, и замирало сердце, немел язык. Он очень хорош собой, высок, строен, он безупречен. Безупречней же всего его метаморфозы. Он виртуозный оборотень. Его ждет блестящее будущее. И наверно… да нет, вы бы точно подружились, я уверена, но… Сейчас всё уже не важно, мой дорогой. — Она всплеснула рукой и слабо улыбнулась, пряча печаль. Словно в утешение кому-то, а не самой себе, добавила, — Чувства недолговечны. К тому же сердце свое я забираю с собой. А что же до… Знаешь, наверно, это лучшее, что я могу сейчас сделать. И для него тоже. Тогда мессир Тилани поднялся, неловко опустился на колено перед своей супругой, бережно держа на ладони ее теплые пальчики, и признался: — Я был рад чести быть твоим мужем, мудрая Фаина Тилани. И буду тешить себя призрачной надеждой, что спустя годы ты останешься мне добрым другом. Что же до меня, то ты всегда будешь любимой сестрой и покровительницей моего пути. Одной из. Но не последней, нет. А после Фани утерла несколько непрошеных растроганных слезинок, а Марк-Аврелий сохранял прежнюю невозмутимость, растроганный, возможно, не меньше. И они долго сидели обнявшись, последнюю ночь проводя за беседой о магии, Тени и судьбах держав, в коих дом Тилани принимал не последнее участие. А также и об Аврелии Тилани, их мятежном брате, избравшем свой путь, которому нужен был самый быстрый и добротный корабль. Меньшее, чем они могли бы отплатить за его роль в их судьбе. Позже уже никто не видел больше миледи Тилани в башне. Ну а спустя неделю по столице поползли слухи о том, что миледи пропала в море, которое, как известно, не разбирает, кто там магистр, а кто раб. Hide Где-то на западной окраине Ферелдена Где-то на западной окраине Ферелдена Ведьма. ???, место-без-времени Если где-то и когда-то убудет, то там и тогда обязательно прибудет. О том знает и распоследняя магесса. А уж у бабушки Урд, ведающей судьбами многих людей, каждая была на счету. И раз уж Полихроний попал в дом Тилани, то Фаина из дома Тилани исчезла. Если уж пять лет тому как Полихронию она судьбу заменила, то и в обратку судьбу его получит магистерская дочка. За желание, конечно. За самое сокровенное. Такое, которого никто больше не исполнит. Ибо не придумали еще такого заклятия, которое камень обратит в плоть. — Я хочу, чтобы это яйцо ожило и чтобы из него смог вылупиться грифон. Старуха знала, чего тевинтерке надо, как когда-то знала всё про корноухого эльфа. В этой избушке, стоящей посреди времен и не знавшей времени, дети из разных эпох и веков слушали одни и те же бабкины сказки не только про небыль, но часто и про быль. И сказка про ее гостью старухе была хорошо известна. Судьбу Фанни ведьма Диких Земель, ее нынешняя реинкарнация, желала бы вплести в свою пряжу, чтобы к концу времен исправить сделанное, починить сломанное и воздать должное, ибо она так же, как и сидящая перед ней магесса, жила идеей преображения этого мира. В отличие, правда, от молодой женщины, она жила этим с незапамятных времен, а банн Роальд Прудо стал для нее ценным союзником, а уж судьба его сына Марка и вовсе восходила яркой звездой на уже вступившем в ночную пору небосводе. Когда миледи Тилани произнесла свое желание, бабка только кивнула. Взяла свою большую кружку и зачерпнула из бочки. — Будет тебе грифон. Но баш на баш. Я тебе — ты мне. — Чего ты хочешь? — спросила восхищенная ее щедростью тевинтерка. — А чтобы ты служила нашему делу здесь, в «Кровавой банде» у отца Марка, у сомниари Прудо, известного среди местной общины как человек Света, — старуха хихикнула снова, довольно ехидно, и добавила, — не придется ведь тебя уговаривать, верно? — Для того я здесь, — кивнула Фанни, принимавшая все слова как часть великого таинства. — Не бойся меня, — ласково улыбается старуха и гладит молодую женщину по вьющейся меди волос, — я именно то, что ты искала. Отпусти эту нить. А взамен возьми иную. И кружка, наполненная шёпотами давно уснувших эльфов, касается готовых к этому знанию губ… саунд Hide Явь. 7:32, 27 Парвулиса (шесть лет назад) (дополненный одноименный фрагмент квенты Полихрония, которую при желании можно прочитать тут: https://forum.bioware.ru/topic/31047/?do=findComment&comment=3353762 ) Она словно бы очнулась от забытья. Кругом снег, лес, огонь и кто-то орет. — Держи! Держи коня! — Дракон, святая Андрасте! Драко-о-он! — Коня держи, дубина! — А-а-а-а-а! Беглый маг Круга, кажется, один из ее спутников (которого она должна бы знать, хоть она впервые в жизни его видит, обретя себя в иной жизни), выхватывает нож, снег накрывает веером кровавой мглы, которая шипит и устремляется к небу. Подымается гудящий вихрь, края проруби в реке неподалеку на их глазах и на глазах шестерых настигнувших их крепких храмовников обламываются и тонут. Широкая полынья вскипает, и оттуда восстает столб огня. Он разделяется на сполохи, которые двигаются наперерез храмовникам. Но тот же огонь грозит и самим беглецам — озябшим, проголодавшимся за время блуждания в горах. Фанни штормит от внезапной перемены - и она оглядывается, все еще ничего не предпринимая. Один из ее спутников — парень, вчерашний подросток, второй — пожилой мужчина, тощий и долговязый, он как раз только что вскрыл себе вены. Его внутренности лезут кровавым месивом из горла, глаза побелели и лопнули, тело скрутило так, что подбитая мехом зимняя мантия трещит по швам, а конечности приобрели формы тяжелых кожистых клешней, тянущихся к оцепеневшим еще не одержанным его подельникам. Она шарахается от старика, падает в снег. На мгновение перестает что-либо различать за снежным крошевом. Шипит, плавится лед, гудит огонь, кричат люди, бьются на земле раненые лошади, а те, что чудом остались целы, — понесли. Двоих служителей Ордена протащило поводьями далеко по лесу. Выкарабкаться из бурелома, по пояс проваливаясь в рыхлый снежный наст, непросто. И над всей этой разверзшейся на тихой лесной полянке бездной кружит невесть откуда взявшийся дракон! Кажется, ему понравилось зрелище, он хищно планирует вниз и добавляет огня, окончательно пугая и разгоняя по сторонам орденских лошадей. Вот бы поглядел на это чудо Дамьен сейчас… Только это ведь не чудо. Это явь. Фанни подхватывает подол подбитого мехом дорожного платья и кидается в сторону от пламени. Как на ладони. Открытая и дракону, и храмовникам. Подступающая паника не дает понять, куда надо бежать… Создатель, Думат, чтоб вас обоих… Нет спасения! Да где же эта проклятая ведьма с ее бандой? Укрывшиеся покуда в ивняке трое людей в добротной одежде лесных жителей с магическими посохами в руках пытаются спасти хоть кого-нибудь. Изначально предполагалось, что они выведут беглых магов из-под носа их преследователей, запутав следы. Но орденские что-то почуяли и не повелись на обычные уловки, среди них точно есть охотник. Да кто сейчас что разберет! Дракону надоело веселье, и с видом скучающего театрального завсегдатая он взгромоздился в собственную ложу на скале, удовлетворившись скромной добычей в виде сытого храмовничьего жеребца. Наконец, двое крепких отступников из таинственной «Кровавой банды» молниями перебивают ноги скачущей лошади. Та валится в красную кашу из снега и собственных конечностей. Никто не должен уйти отсюда. Иначе положение может стать еще тяжелее. Хотя сейчас кажется, что тяжелее некуда. Что спáла Завеса и начался конец времен. Третий, седой, в тяжелом меховом плаще, какие носят авварские шаманы Морозных гор, не спешит за лошадями. Он явно тут главный. Несмотря на невысокий рост, сдержанные движения, неглубокие следы, от всей его фигуры исходит ощущение силы. Магией Тени пропитано окружающее его пространство, словно терпким запахом кунарийских благовоний. И он продолжает выбирать ману из-за Завесы, окутываясь легким голубым шлейфом, вычерпывая столько, сколько средний маг Круга уже бы не потянул. Этот никогда не был в Круге. Он — отступник. Морозный воздух раскалывает пронзительный визг. Накопленный туман образует свой собственный вихрь, и в нем, оказавшись в эпицентре, кружится свежий прах одержимого. Ее второго спутника, юношу, тот успевает увлечь за собой. Не спасти. Магия духа сильна, но не всесильна. А огонь уже подбирается и к ней. Фанни пытается выставить магический щит — крепкий, но хватит его ненадолго. А рядом с одержимым использовать магию Крови никто не рискнет... Хотя нет… сам шаман достает нож, и его кровь щедро орошает изрядно вытоптанный снег поляны, и там, куда подобрался огонь, она шипит, дымится и не пускает столбы пламени дальше. Сжимается дробящей темницей. Магическое пламя, лишенное демонической воли, угасает, гул стихает. Посреди поляны остаются мертвые лошади, два трупа в тяжелой броне, оглушенная и исчерпавшая свою ману рыжеволосая беглянка, и еще двое храмовников. Шаман как стоял — так и стоит, будто вкопали. Один из храмовников прищуривается: — Господин Серый страж! — восклицает он, узнавая в предводителе «Банды» знакомого, — Вы нас нагнали? Слава Создателю, как же вовремя он прислал вас на помощь. Командор вас отблагодарит, помогите повязать отступницу! Обратившийся к магу явно не видел из-за бушующего вокруг хаоса фокус с кровью, иначе бы уже готовил меч и лириум для умерщвления дерзкого малефикара, стоявшего сейчас перед ним и размышлявшего, чью сторону выгоднее принять. В сущности он был готов избавиться от девчонки... Всё решил случай. Парни выволокли из леса тех двоих, которые застряли в буреломе. Связанными. На глазах товарищей по ордену. Ну надо же, нужно было затаиться… Серый страж с досады только шипит: грязное выходит дело. Когда взгляд заговорившего с ним храмовника вновь обратился к предводителю, тот уже куда-то исчез. Зато к потрепанной команде храмовников приближался рой хищных ос. Прозрение наступило слишком поздно, оба служителя ордена полегли в неравной схватке с оскверненными магическими тварями, а маг-оборотень опустился на колени, вернувшись в свой прежний вид, да так и остался сидеть. Сил больше не было. Взять неоткуда. Осталось силы только на один скупой кивок седой головой — и оба его помощника разом перерезают горла двух плененных давеча служителей ордена. Девать их некуда, слишком много видели. Всё это время за побоищем, а точнее бойней, наблюдает сытый дракон. Казалось, о нем все забыли… Маны не осталось. Завеса требует взамен крови. Свежая кровь храмовников годится. Двое магов не брезгают, по локти окрашивая руки хлещущими остатками источника живительной маны. Но есть еще и сами трупы. Воронки конусов смерти сплетаются над недавно убиенными. Это проделывает тот самый, стоящий на коленях, обессиленный, истекший кровью и с виду бездействующий человек. Человек ли? Миледи вглядывается, примечает изящные движения, характерные скорее для эльфа. Но вот уши. Движения магии развевают длинные седые волосы. И ее взору открываются обрубки на месте острых концов эльфийских ушей. Она узнает его, но теперь он — он не узнает ее. Так и не узнает, пока не встретит спустя два года в Тевинтере, в доме Тилани — юной магессой, просватанной за совсем еще мальчишку Марка Тилани, дальнего кузена, приехавшего из Соласа. Фанни ему не расскажет о будущем. Ведь разве поверишь в такое? Она только займет место, которое он скоро освободит, и вдали от мира спустя месяцы в один день появятся на свет живой грифон и фиолетовоглазый младенец. Обеим будет суждено остаться тайной, легендой, как таятся от мира сомниари, как прячется от стражи человек Света, и только в сказках бабушки Урд можно будет услышать истории — зловещие и страшные — о творящемся в глуши Ферелдена колдовстве. Все боятся магии. В особенности южные короли. Тем временем Шаман, набравшийся сил, подымает голову — как раз вовремя: крупный летающий гад, словно облако тумана, попросту рассеивается в голубизне морозного утреннего неба. А на его месте трое магов «Банды» и одна спасенная ими «отступница» успевают разглядеть человеческий силуэт. Тот еще мгновение любуется на свидетелей своего превращения… а потом скрывается за скалой. Шаман вскакивает на ноги и делает несколько шагов, завороженно глядя вслед невиданному оборотню. Это зрелище произвело на него неизгладимое впечатление когда-то давно, были еще две случайных встречи, будто тот странный оборотень их ищет, словно дразнит, зовет за собой... Возможно, шаман хотел бы уметь так же. Но останавливается. Оглядывается на своих. Надо убрать трупы, скрыть следы. Выжившую нужно еще куда-то пристроить. Эта, спасенная, смотрит на седого эльфа с нескрываемым восхищением. И ему кажется, это потому, что она про него что-то уже слышала… Hide . 3 1 1 1 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
Meshulik 32 695 12 марта, 2023 (изменено) Показать контент 7:38, середина матриналиса В который раз он возвращался в Минратос. Задания были разные и в основном успешно завершённые, даже несмотря на огрехи и ошибки. Но в этот раз он не ошибся, он намеренно пошёл на обострение. Сломал самодостаточную, сытую жизнь, карьеру в бюро и предал человека, которому был обязан всем. Без его участия в судьбе юного эльфинажника жизнь нынешнего арестанта закончилась бы не начавшись. Эли понимал. Тео должен отказаться от защиты, от претензий на своё непутёвое имущество. Он не станет рисковать достигнутым не малым трудом. Никогда не пожертвует благополучием эльфийской военной кафедры, положением в Магистериуме, репутацией мецената ради неблагодарного раба. Он тяжело перенесёт потерю, но не поставит на битую карту всё. А сейчас агент контрразведки был именно такой картой. Сброшенной в отбой. Бесполезным, более того опасным, предметом, который из трюма корабля перевезут в столичную тюрьму под усиленную охрану в тесный зачарованный карцер, где он останется до вынесения приговора и суда. Восточный Створ Магистр Теодор Красс стоял у распахнутого окна седьмого яруса родовой башни и отрешённо вглядывался вдаль, где горизонт, затянутый чёрными тучами, время от времени освещали нити молний в надвигающемся на остров шторме. Потемневшую трубку из кости драколиска магистр набивал уже третий раз. Терпкий дым от крепкого табака немного дурманил мысли и не давал окончательно расписаться в собственной беспомощности. О том, что его раб арестован и обвиняется в краже особо ценного артефакта, магистр узнал утром и до полудня не находил себе места. Перебирал возможные варианты прекращения дела и не находил. Он мог настоять и забрать собственность из камеры, но тем самым сразу скомпрометировал бы себя перед законниками и поставил под удар жизни десятков других эльфов, за которых давно поручился. Обвинение было серьёзным, и если советник архонта хотел и дальше сохранять безупречную репутацию, чтобы помогать способным ушастым мальчишкам, он обязан был передать собственного нерадивого раба в руки закона. Поступить по чести в преданном огласке деле, которым, как оказалось, с лёгкой подачи Северуса Квинта, занялась имперская канцелярия и давний противник Красса Герион Крисп. Старый Квинт сделал свой ход и нанёс болезненный удар, который Тео предвидел. И всё же сейчас он ощущал полное бессилие и неспособность противостоять своему давнему врагу. Сизый дым уплывал вверх дурманящей пеленой, табак тлел, а зубы с силой прижимали мундштук в ответ на сведённые челюсти. С самого утра он оставался в башне, хотя душой и сердцем давно был рядом со своим самонадеянным эльфёнышем. Словно ветер откинул сквозняком штору. На мгновения множество крыльев летучих мышей закрыли собой луну и звезды, замелькали, метнулись, обтекая, ласково окаймляя силуэт магистра, нашептывая ему близко-близко слова приветствия. Или это шорохи касания крыльев о занавесь? Скопились за спиной плотным сгустком ночной магии, вздохнули в унисон, обретая общее тело. Ладони невесомо легли на плечи, и эльфийский оборотень уткнулся лбом в загривок советника Архонта. Перевел дыхание. Наконец-то. И плохие дни проходят, и наступают часы их встречи. Когда высокопоставленного имперского политика и презренного эльфа, взятого в дом из милости, никто не побеспокоит, ничто не коснется подозрением безупречной репутации, не даст пищи для опасных сплетен. — Выяснить ничего не удалось, кроме известного. — Вздохнул, грея дыханием плечо любимого магистра. — Пока... — Пол все понимал. Всё. — Проклятие. Тео, у тебя ведь есть и союзники в магистреиуме... Невольно магистр прикрыл глаза, ощущая ласковое касание воздушной спирали, закрученной перепончатыми крыльями. Сегодня многочисленно шелестящими, сухими и тёплыми. Долгожданными и родными. Дым, вышедший из лёгких, рассеялся с парящей стаей и осел на плече вместе с накрывшей ладонью. Не оборачиваясь он потянулся, сплёл пальцы с пальцами эльфа и снова глубоко вдохнул терпкий дым, давая возможность оборотню полностью трансформироваться. Короткая пауза на выдох плотного облака, и Тео заключает гостя в нежные объятья. Но тут же отстраняется, удерживая трубку, нервно ловит губами длинный мундштук. — Я не могу... — вдруг, говорит и опускает руку. Пепел просыпается на пол, и он подхватывает курительный прибор в прежнее положение. — Я не могу, Пол, — слова досады, оправдания, вины. — Что бы я сейчас ни сделал, кто бы ни вступился, всё будет против меня. Я не могу так рисковать. Всё, чего я добился с таким трудом, я могу потерять в один миг. Я не справлюсь с такими акулами, как Северус Квинт и Герион Крисп. Даже Номаран будет бессилен, если они захотят уничтожить то, чего я добился. Я не могу рисковать благополучием Дома и семьи. Не могу подставить под удар кафедру и репутацию, которая даёт мне право хоть что-то изменять. Тяжёлый вздох. Он опускается на подоконник. Ноги не слушаются, а домашняя мантия, кажется, давит на плечи сильверитовым доспехом. — Единственное, на что я могу повлиять, так это на замену смертной казни. Если таковая будет приговором суда, — беспомощно проговорил магистр, вставляя трубку в угол рта. Полу стало тоскливо. Прислонился спиной к стене у окна, уставился на противоположную стену. Если бы был хоть один способ. Хотя бы какой-то. Лазейка, призрачная помощь, цена... Красс бы тут сейчас не сидел. Его Красс — уверенный, почти всесильный, неудержимый. И с годами неудержимость перерастала в такое мощное влияние, в такую власть, опутавшую незримой сетью столицу и провинции, что мало кто догадывался об истинных масштабах той власти. Как-то вдруг осознал, что привык к этому их благополучию, как за каменной стеной, за стенами Створа, их тайному триумвирату. К присутствию третьего... И даже когда Эльки не было рядом, он все же присутствовал — в паузах, в молчаливом понимании, предшествующем решениям, в воспоминаниях, пробуждаемых обстановкой башни Крассов. Точнее, тех ее уровней, где всецело царствовал советник архонта, теперь сидевший на подоконнике и, кажется, расписавшийся в невозможности что-то предпринять. — Я голову сломал, — зачем-то признался оборотень. — Может, кто-то из учителей Марка. Кто-то из Круга... из Тилани... Но нет. Нет, нет, это не годится. Нечего и начинать... Кончится все плохо и навредит не меньше. Вздохнул, понимая, что сделать они ничего не могут. Пока. Но ведь это пока? Это не приносило никакого облегчения. — Тео, — позвал, кажется, находя вдохновение в произнесенном имени. Повернул голову, тревожа седой висок притушенным взглядом цвета дождливого неба, — Они могут тебе позволить с ним поговорить? Ты знаешь, чего он достиг в этой миссии? А? — Нет, — мотнул головой магистр. — Я ничего не знаю о результатах этого предприятия. Так же как Канцелярия и Коллегия Архивариусов. Кроме исходных данных информатор ничего не смог добыть. А исходники нам с тобой известны. Но я думаю, ни черта у него не вышло. Если бы он овладел той магией, он бы сам что-то изменил. Мне никто не может запретить поговорить с ним. Но ведь дело в другом. Он преступник. Мне не то что сочувствовать, мне интересоваться-то им не следует. Пол, — подхватился Красса, — но ты. Ты бы мог. Добраться до него и всё узнать. Как-то незаметно. Только, ради Создателя, будь осторожен. Тюремные камеры для магов — это настоящая ловушка. Не хватало чтобы ещё ты попался. Седой эльф тут же кивнул. Он потом подумает, как осуществить дерзкое проникновение в самую охраняемую тюрьму в Тедасе. Пока он только лишь согласился. Если мир не существует для них троих, то для кого же он, кусать наколенник, существует? Не мог не огласиться. Только попросил: — Слушай, Тео. Ты ведь там был. Давно, но вряд ли там что-то кардинально изменилось... Расскажи, что помнишь. А потом мы составим очень подробный, самый лучший план. И цвета дождливого ферелденского неба глаза, влюбленные, словно не прошло всех этих лет, уверенно встретились с небесной голубизной взгляда бывшего центуриона. И только сейчас магистр увидел эти глаза. С взволнованным мягким и любящим светом. За чередой взбудораженных мыслей с неясными выводами бывший центурион вдруг осознал собственную трусость. Ощутил страх за свой привычный, удобный мир. На алтарь благополучия которого он с лёгкостью уложил частицу собственной души. Глаза цвета дождливого ферелденского неба с беззаветной преданностью смотрели на него. Седой эльф готов был сложить голову в своей искренней вере в непогрешимость принятых магистром решений. А ведь на месте Эли мог быть Пол. По спине пробежал леденящий холод. И что бы ты делал тогда, магистр? Глубокая тяжёлая затяжка терпким дымом до боли распирала грудь. Он выдохнул в надежде прояснить мысли, но ощутил лишь пустоту в душе, и боль потери. — Нет, — твёрдо заявил оборотню. — Я сам. Я должен сам. Если тебя поймают, я себе этого никогда не прощу. Я сам. Порывом ветра гибкую фигуру отлепило от стены. Он переместился почти неощутимо, стремительно. Не был стар эльф, хоть и был сед. Пальцы коснулись седоватых висков, примяли коротко стриженый шелк волос, который узнал бы и ослепнув. — А если поймают тебя? Простишь себе? Нет, нет, не-не, ты не пойдешь никуда. Ты понимаешь, сколько всего стоит за тобой. — Когда-нибудь Квинты своего всё равно добьются, — проговорил Красс, прижимая ласковую ладонь к своей щеке. — По крайней мере, пока жив старый Северус. Он не отступит. И будет мстить. Так какая разница, когда меня скинут. Раньше или чуть позже... Он не договорил, притянул к себе оборотня и обнял. — Я не могу потерять ещё и тебя, Пол, — шепнул в седые пряди волос, как никогда остро ощущая почти физическую потребность присутствия рядом ферелденского оборотня. Магистр понимал многое, мудро глядя на обе стороны медали. Но у эльфа были свои соображения: — Квинты своего не добьются, пока жив я и пока жив и на свободе ты, Теодор Красс... — Он коснулся лбом лба... немного отстранился. — В особенности пока ты. На тебе всё завязано. Пока мы можем еще что-то предпринять. Всё очень плохо, но еще рано расплачиваться по старым счетам, Тео. — Потянулся к проседи виска, прошептал на ухо, — Ты самый искусный игрок в эти карты, магистр. Давай их переиграем. Как всегда, магистр Красс переигрывает своих оппонентов. Пока те торжествуют мнимую победу. И снова близкий взгляд самого родного человека. Эльфа. С глазами цвета пасмурного южного неба, в которых сейчас вместо обожания и безмятежности появились уверенность и настойчивость предводителя ферелденских культистов. Пол не сомневался. Не имел на то права. И верил в своего магистра, который в какой-то миг потерял надежду и усомнился в собственных силах. — Да, ты прав. Это игра. И хотя у нас не самые лучшие карты, мы попробуем. Колода ещё не сдана полностью. И возможно, козырь достанется нам. А пока, — магистр приложился губами к гладкой щеке эльфа, — давай всё обдумаем. И составим хоть какое-то подобие плана. А колода в руках Провидения в сложной столичной игре и впрямь хранила ещё много сюрпризов для вступивших в схватку. Суля не только козыри, но и внезапные джокеры. Один из которых уже приближался к столице на бригантине "Бегемот", а второй прибыл в Минратос сутки назад. Тюрьма имперской Канцелярии Сутки в трюме корабля, в полнейшей тьме, прикованный к такелажу цепью, в тисках магического ошейника преступник потерял счёт времени. Сначала он пытался трезво мыслить и даже попробовал выстроить логическую цепочку нестройного оправдания, но вскоре слабость и тошнота полного отсечения от Тени заставили обессиленно опуститься на плесневелые, мокрые доски и погрузиться в полузабытье. В таком полуобморочном состоянии пленника доставили в столичную тюрьму при Канцелярии. В отдельный карцер для содержания особо опасных магов. Глухое помещение с узким вентканалом было усилено по периметру защитными чарами Духа, которые дополнительно вытягивали из заключённого объекта ману. Каменное ложе и отверстие в полу для нечистот — тот минимум «удобств», который мог вместить объём пространства полтора на два метра с низким потолком. Четыре раза в день и три раза за ночь к нему приходили и задавали одни и те же вопросы. Имя? Возраст? Хозяин? Когда тебя купили? Стаж в бюро? Задания? Зачем украл? Для кого? Он отвечал на два первых и просил воды, которой ему не давали уже третьи сутки. Симптомы обезвоживания постепенно нарастали, но пока он держался. Терпеливо повторяя ответы. Но основные вопросы были впереди, когда за глоток воды с разведённым лириумом он скажет всё что угодно. Или не скажет. — Твоё имя? — Анарис… — механически шепнули пересохшие губы. — Теодор Красс-Шармаль твой хозяин? — Он мне не хозяин. — Ты получил вольную? — Да. — Говори правду, если хочешь воды. — Вы не можете меня убить. — Нет. Но ухудшить твоё существование до суда — вполне. С какой целью Красс заставил тебя выкрасть Сферу? — Он не заставлял. — Магия Времени существует? — Да. — Основная функция Сферы? — Нарушать целостность Завесы. — Твой хозяин этого хотел? — Он мне не хозяин. Дайте воды… — Что случилось со Сферой? — Утонула. — Что ты нашёл на Сегероне? — Джунгли. Много. — Финансировал экспедицию Красс? — Он не знал. — Не знал, что ты отправился на Сегерон? — Знал. — С какой целью он тебя отправил? — Он не… — в горле запершило и перехватило дыхание. Свет от завесного фонаря пробирался под полуприкрытые веки резкой болью. — Пить… Ему позволили сделать лишь глоток. Он потянулся ещё за одним, но цепь осадила, а стакан со слабым раствором лириума исчез. — Как тебя зовут? — Анарис. Допрос продолжался. На несколько минут пленнику показалось, что лёгкий морской бриз лизнул его щёку прохладным порывом, а вокруг зашумело море, и тихий любимый голос позвал за собой. — Ави… — прошептал в полубреду пленник и затих. — Мы не можем его убить, — произнёс дознаватель. — Фактически он собственность Красса. Но также он агент контрразведки. Его должны судить. — Если мы ничего из него не вытянем, — послышался голос из ниоткуда, — То Советник будет неуязвим, судя по тому, какое он проявляет безразличие к судьбе эльфа. — Не думаю, что мы от него чего-то добьёмся. Агента бюро не так-то просто расколоть. — Время ещё есть. Держи его на грани. И не давай бредить. — Да, мессир. А если Красс не замешан в деле? Если эльф не врёт? — Возможно. Но «признание» нам бы не помешало. Постарайся. — Да, мессир. Я постараюсь. — И что это за «Ави»? — Я выясню, мессир. Всегда, даже в самые темные времена, главной картой в их колоде будет оставаться Теодор Красс. Самой дорогой и бесценной. С потерей которой вся партия будет бита. Ну или придется очень несладко. Очень. А пока эта карта на руках, было тяжело, особенно тяжело думать о судьбе юного эльфа, но все же надежда всегда оставалась. И сейчас, шагая по ночным улочкам столицы, седой культист из Ферелдена (хоть он уже почти не помнил себя вне тевинтерской столицы) не терял ее. Хотя, конечно, немного слукавил, утверждая уверенно, что они справятся. Нет, он не был уверен. У них было всё. Не много и надо было: они друг у друга, теплые минратосские ночи и... свобода. Мнимая, конечно. Нет свободы там, где есть люди. Да нет. Не только люди. В любом долийском клане, если вдуматься, свободы не больше, чем в семье тевинтерских аристократов. Ты занимаешь ровно то место, которое отведено тебе в обществе. И не дай Создатель пожелать иного! Только у нищего босяка, перекати-поле, свобода. Да и то — лишь до завтрашнего обеда. Ну а дальше — тяжелый выбор между пустым животом и свободой. Тот самый выбор между свободой и чем угодно, который, как известно, ложный. Выбирая поступиться свободой, вряд ли достигнешь желаемого. А суть в том, что в Тедасе, кем бы ты ни был, за то, что тебе дорого, надо платить не деньгами, не имуществом, а этой самой — твоей свободой. И если не хочешь потерять то, что дорого, платить надо вечно. Дилемма. И, избегая ее, не жалей ног. Переплачивать седой эльф не был намерен, а топтал улицы, ломая голову по дороге, скрипя извилинами (думать проще находу) — искал способ им всем троим сторговаться с судьбой с выгодой для себя. И не с той Судьбой, у которой нашлась бы цена, попроси он старуху спасти их парня из темницы. Нет уж. У Урд губа-то была не дура. После не рассчитаешься. Искать надо было среди смертных. Тут, на этом свете. В этом мире. И уж точно не на пустых улочках. Стены тебе только дома помогают. Стены в Минратосе ложные, пропитаны магией. Они дороги, к ним уж привык. Но коварны. И направляют бесцельно бредущего путника по своему усмотрению, путая мерцающими огоньками, расчищая незнакомые повороты, маня ровным мощеным камнем, испускающим в темноте зеленоватый отсвет. В порт? Пол и сам не понял, как добрался до порта. Может, шел туда, откуда должны были доставить пленника уже в застенки тюрьмы для магов. Разузнать? Поспрашивать зевак... Минратосские встречи Ави был храмовником и родился в Тевинтере. Он знал всё. Знал, кто и как сейчас сторожит Эли. Знал и про ошейник на нем, и про способы вытянуть из таких всю правду. А может, и всё, что пожелают вытянуть. — Впервые встречаю эльфа, за которым прислали аж целый имперский бриг, даже если ты сто раз беглый раб, — рассуждал Николас Буджардини, слоняясь по верхней палубе без дела после того, как не смог сменить капитана с вахты. Тот не выпускал из рук штурвала, намереваясь, кажется, собственноручно протаранить стены минратосской тюрьмы, не сходя с мостика. — Он не простой раб, — разжал словно судорогой сведенные челюсти Ави и поглядел на старпома. Рассказать тому или нет? Нехотя начал, — мы с ним вместе... работали на его, хм, хозяина. — Немного помолчал и добавил ради справедливости, — Неплохой мужик. — Угу, — старпом присел, прислонившись спиной к балясине. — Неплохой свободный гражданин Минратоса, у которого сбежал его раб. Очень хороший раб... Николас Буджардини тоже родился в Тевинтере. И в этом была суть их глубокого взаимопонимания. Старпому не приходилось ничего объяснять. Впрочем, не совсем ничего. — Мне кажется, он его любит. Как своего собственного сына, — поделился капитан самым удивительным свойством мессира Теодора Красса-Шармаля. Ведь объяснения этого факта для обыкновенного тевинтерца могли бы занять и остатки ночи. Может, у них и было всё, что им надо, — но вот только они хотели большего. Недостаточно просто свободы. Ведь, едва вкусив, этого напитка хочется все больше и больше. И нет той жажды сильней, чем жажда свободы. Пропитаться ею, выстроить вокруг незыблемую крепость, бросить гребешок, чтобы вырос непроходимый лес, кинуть ленточку — пусть разольется непреодолимое море, — за которыми никто не дотянется до твоей свободы. Найти жилу везения, источник уверенности в завтрашнем дне — дне свободного плавания туда и только лишь туда, куда захочется. Увлеклись они планами, забыли об осторожности, о таящемся где-то на манер паука Минратосе с его ловушками, сетями, агентами. Сходил на берег капитан Ревас глубокой ночью. В компании нескольких человек — самых надежных своих, из команды. И маленькой эльфийки. Они направлялись к портовому кабаку — первым делом надо было разузнать, что говорят тут же, местные. Оглядеться. Вот и огляделись. У дверей злачного заведения столкнулись нос к носу с седым обитателем дома Тилани. Тот мялся и заглядывал в темный проем помещения без особой уверенности, туда ли ему надо. Крепко сжатый локоть и вежливый толчок придали ускорения решениям седовласого, и вскоре вся компания сидела за столом, куда уже подавали кружки с пивом. Первым шагом их достаточно скромного пока что плана было добыть как можно больше информации. И спустя всего два часа маг духа добыл столько информации, сколько не надеялся узнать и за неделю. Точнее — он нашел ее источник — Аврелия. Сам эльф, хоть и с третьей попытки, но довольно удачно обернулся стайкой чаек и обсел собою весь балкон магистра, тогда как с парадного входа уже докладывали о прибытии того самого Тилани, который не далее как год назад, фигурально выражаясь, покинул место службы без расчета и лишних прощаний. И без позволения, стоило бы добавить. Не успели уплотниться и сложиться в любимый образ крикливые птицы, а раб уже докладывал о визите старого знакомого немного растерянному магистру. С Полом они расстались несколько часов назад, наметив основные вехи плана будущей защиты и возможного побега, который пока представлялся с нулевой долей вероятности. И всё же они надеялись вытащить эльфа сначала из карцера, а потом уж из петли. — Мессир Тилани? — переспросил Красс у докладывающего эльфа. — Да конечно. Пусть поднимается сюда. Раб кивнул и отправился на первый уровень, а хозяин башни обернулся к подоконнику. — Аврелий... — Тео всё ещё не понимал целей внезапного визита, — Он ведь сбежал со службы год назад. Я оставил его в покое, только из-за Эли. Какого демона он здесь делает? С высоты полета чайки можно было ощутить еще не наступивший рассвет. Как во всех городах Тедаса, в городе проклятых тевинтерских магистров первыми проснутся булочники. И скоро над крышами там и тут потянутся запахи свежевыпеченного хлеба. Пол любил это время. Нередко именно тогда он возвращался из башни Крассов, дабы никто не застал седовласого эльфа в покоях советника самого Архонта. Возможно, оттого он и сейчас благодушно улыбался советнику, сидя на балконных перилах уже в собственном облике? А может, причиной тому стала занятная новость, принесенная им в этот недобрый день заточения их драгоценного зеленоглазого рыцаря. — Они встретились. — Эльф фыркнул, дернул плечом. — Если я за какие-то грехи провалюсь в саму Бездну, не удивлюсь, если первым, кого там встречу, окажется этот вездесущий Тилани. Представь, он участвовал в той миссии! А теперь примчался в столицу ни много ни мало стучаться в двери Магистериума и вытаскивать Эли из-под стражи. Э... пришлось пообещать, что ты его не арестуешь, если он явится рассказать тебе об их походе. — добавил эльф немного смущенно. Он не любил поручаться за магистра. Они и так слишком сильно зависели друг от друга. Это несомненно могло когда-нибудь Тео повредить. — Вот как, — вездесущности мессира Тилани Красс не удивился. Он бы даже не удивился, если бы его ушастый любимец сам отправился на поиски блудного сына знаменитого Дома и привлёк того к участию в своей афере. — Значит, Аврелий в курсе происходящего. И значит.. — магистр не продолжил мысль, а обратился к Пророчице, — Мать твою Андрасте. От нетерпения он даже пересёк комнату и оказался носом к носу с входящим гостем. Эльф-раб затерялся где-то в стороне, не успев доложить о визите. — Аврелий, — Красс даже не поприветствовал визитёра, взволнованно глядя снизу вверх на высокую фигуру бывшего храмовника, — где эта грёбаная сфера? Что с ней случилось? Как-то не хотелось капитану совать нос к Крассу. Хорошо помнил его условия, а также и то, как пренебрег покровительством высокопоставленного государственного деятеля. Пренебрег оскорбительно и совершенно тогда не заботясь о последствиях, руководствуясь привычно тем простым соображением, что море широкое — места хватит там всем, чтобы разминуться и никогда больше не встретиться на его просторах. Мать его везение. Но корноухий эльф настоял. И верно ведь, Красс мог всех спасти. И снова вытащить чью-то задницу из гарантированных больших неприятностей. Как когда-то — задницу самого эксхрамовника. Но извинений Красс не потребовал. — На рифе северней мыса Каменщика — примерно на два корпуса моей каракки. Ее остов небось до сих пор видно в отлив. И у меня есть там метки оставленные и железный план, как поднять ее со дна. Нужно только туда смотаться... с колоколом. Его, правда, нет... Капитан готов был хвататься за слабую надежду до победного потопления второй раз на демоновом рифе. Но выглядел он при этом очень обнадеживающе. — Нет, — отрезал магистр, — Это не годится. Он взял со стола набитую табаком трубку, поискал глазами свечу и продолжил: — Пока мы катаемся за сферой, состоится суд. А на данный момент суд нам допустить нельзя. За кражу из секретных архивов приговор будет однозначным. Вора казнят. И никакие его заслуги учитывать не станут. Пока мы должны подумать как отсрочить процесс. Проходи, садись, рассказывай, — пригласил Тео гостя, — Рассказывай всё. До мелочей. Если они о чем и говорили подробно — так это о недавних событиях в прошлом. Будущее оставалось туманным, и до этой минуты Ави гнал от себя вероятность плохого развития событий. Но здесь они настигли его и огрели с силой по затылку. По ощущениям. По ним же на миг показалось, что заодно будущее в нетерпении распахнуло навстречу объятия и даже как-то гостеприимно двинуло ему тяжелым эфесом в солнечное сплетение. Капитан закашлялся... Притулившийся у балконного косяка седовласый оборотень с сочувствием покосился на советника Архонта. Они-то двое жили с этим знанием уже со вчерашнего вечера, и оно разъедало сознание не слабее, чем прозревшего только что бывшего храмовника. Тем временем капитану пришлось усилием воли отключить на время воображение. Оно и не требовалось, чтобы начать свой рассказ, более уже не пытаясь блеснуть ценными предложениями. Магистр курил, рассматривал обветренное лицо Тилани и внимательно слушал до тех самых пор, пока в истории не появилось новое лицо. Мессир Вирен, который оказался совсем не тем за кого себя выдавал. — Да, так вот. Поначалу я не сопоставил его появление со сферой Эли, — вел свой рассказ капитан. — Знаете, на Сегерон направлялось много пассажиров, и у каждого было какое-то свое дело. Но потом оказалось, что старик Вирен — это личина, иллюзия. И ее создатель никто иной как магистр Квинт. Это уже после, задним умом-то я понял, что из-за активной сферы на корабле его демоны там могли бы с цепи сорваться. Но у магистра, видать, не забалуешь. Силен он для сферы... Только мой вот балбес и выступал, так что о вымуштрованных магистерских тварях как-то, хм... никто особо не беспокоился. Потом уже. — Он машинально погладил злополучную серьгу с офонаревшим, казалось, со встречи с высшей демонессой Бартоломеусом. — Когда, ну, нам это, правда, аукнулось. Ну да не будем забегать вперед... — Квинт? Доминик Квинт? — а вот это была поистине бесценная новость. Алмаз среди поделочных камней, которыми они с Полом располагали на данный момент. Тем более для главы контрразведки. Хранители Дома Ворона из столицы не отлучались. Не имели права без ведома Архонта и Жреца покидать пределы главного города империи. Причём отъезд всегда фиксировался официально. Даже, если Номаран знал об отъезде, информация, преданная огласке, скомпрометирует многих. — Это невозможно, — проговорил Тео, уже выстраивая стройные логические цепочки с момента отъезда мессира Вирена до сегодняшнего дня. — Чем же можно оправдать такой риск? — спросил он скорее у самого себя, нежели у гостя. — Значит, здесь была инсценировка его свадьбы, которой он прикрыл свой отъезд. Аврелий, — теперь Красс смотрел, словно в отражение своих собственных небесно-голубых глаз, — ты не представляешь, насколько важна эта новость, — его взгляд переметнулся к ферелденскому оборотню, — Вот он наш "джокер", Пол. Рассказывай, — и снова магистр обратился к Аврелию. — Хотя нет, — тут же остановил, что-то вспомнив. Быстро пошагал к выходу и позвал кого-то, кто не вышел из тени проёма: — Руфус. Возьми пару человек и отправляйтесь в порт. Узнайте всё о прибывших рейсах с Сегерона за три дня. О военных, торговых, каперских, контрабандных, частных. Меня интересует некий мессир Вирен. Красс попросил Аврелия дать подробное описание личины Квинта и отправил агентов в порт. — Теперь рассказывай что было дальше, — он вернулся, присел на край рабочего стола и снова поискал глазами свечу, чтобы наконец-то закурить. Свечу ему подал тут же тот, кто плавно отделился от косяка и уже закурил сам. Молча присоединяя свое дымное облачко, обещающее вскорости приобрести форму крылатой твари, парящей под потолком, к магистрову. А Ави продолжил. Про останки грифонов — что узнал от сестры и о чем услыхал от спутников, про встречу с кунари — плавно перейдя к сражению, вишенкой на торте которого случилось одержание одним из квинтовых демонов кунарийского рогатого трупа. — Неслабо нас тогда накрыло энтропией антиванского извода, — поделился ощущениями. — Так что демон был вроде как-то и органическим завершением особо удачного магического дуэта. Но после того Квинт даже меня подключил к их контролю — только бы не повторилась история с тем кунари. Он, вообще, советник, истинный Квинт, если Вы понимаете, о чем я. А, верно, понимаете. Хоть Эли и рассказал мне, что у старого магистра на вас зуб, но это не отменяет того факта, что в этом семействе в полной мере воплотилось значение истинного тевинтерского аристократизма со всеми его недостатками, но и с несомненными достоинствами. Я бы сказал, что без колебаний вновь проделал бы весь путь с таким спутником, как мессир Доминик Квинт. — Да, мессир Квинт истинный имперец, — Тео с благодарностью кивнул Полу за помощь с трубкой, — Воспитанный многими поколениями ему подобных, — проговорил бывший лаэтан, вернувший титул альтуса семье собственными потом и кровью. — Но сейчас не о его достоинствах. А о той информации, которая может нам помочь вытащить из тюрьмы эльфа, который нам всем одинаково дорог. И эта информации требует бережного отношения, — подчеркнул советник, — если ты понимаешь о чём я, мессир Тилани. Ей нельзя шантажировать напрямую, её нельзя озвучивать, нельзя допустить, чтобы она попала в чужие руки, ибо каждый из нас, а уж Эли тем более, может пострадать. А нам этого не нужно. Продолжай, Аврелий. Ничего не упускай, — магистр прикусил мундштук, глубоко затянулся и уставился на гостя. Под "чужими руками" сам мессир Квинт наверняка бы имел в виду первым делом эти самые руки, в которые Ави вверял тайну исчезновения мессира Квинта с собственной свадьбы. Не было это в стиле мессира Тилани, но вот сеньору Ревасу было плевать на излишнюю щепетильность. И надо сказать, в нем давно жил этот Ревас, будто с самого того мига, как оказался он предоставленным самому себе по окончании того своего первого путешествия за границами Тевинтера. Только вот имя обрел он совсем недавно. И, обретя, окреп в сознании Ави. Много времени потратил он на детальный рассказ о вечном городе эванурисов. Спасибо Эльке, тот столько раз с завидным терпением твердил капитану, кто кому там кем приходится, что для разнообразия Ави не запутался в этот раз между забытыми и недозволенными. Правда, ничего о драгоценностях и расположении сокровищ в том дворце забытого бога толком Ави рассказать не смог, потому что тогда ведь шел не за ними. И как-то пропустил всё мимо, припомнив лишь, что другие их спутники, не занятые более сложными целями, уделили больше внимания внутреннему убранству. В конце концов добрался в своем повествовании до встречи с Забытыми. — И если бы не Квинт, мы бы оттуда не выбрались. Поистине подвиг духа — поступиться собственными целями и сохранить разум холодным там, где так близко было искушение — только руку протяни, — отозвался он о поступке имперского хранителя. Красс принял очередные дифирамбы великолепному мессиру Квинту между двумя затяжками плотного табачного дыма. Бывший центурион, на своей собственной шкуре испытавший кунарийские дротики и ожоги молний сааребазов, кое-что знал о подвигах духа. Не умаляя заслуг штабных гениев, он всё же никогда не приуменьшал вклада обычных триариев на фронте в сравнении с командным корпусом. Поэтому сейчас не испытывал должного благоговения от подвига хранителя. — Да, да, я понял, — несколько отрешённо подтвердил он достижение на нравственном поприще искушённого политика. — Пожертвовать личным — поступок достойный патриота. Ноо... — Красс заглянул в тлеющую трубку, припомнив, как он однажды ради Тевинтера предал верных ему людей, и вновь посмотрел в глаза напротив, — сейчас, возможно, тебе придётся отодвинуть заслуги мессира Квинта и забыть о них. Ты готов, несмотря на все его достижения перед отечеством, действовать на благо одного эльфа, даже если нам придётся в некотором смысле вступить в конфронтацию с Домом Ворона? Мне нужно это знать, Аврелий. Чтобы в самый ответственный момент ты не вспомнил о том, какой Квинт "истинный и достойный аристократ". Как раз один бывший обычный триарий придвинул стул и сел аккурат слева от бывшего центуриона. Опрометчиво. Потому что теперь немного боролся с искушением привычно прижаться щекой к его руке. Но рассказ Аврелия достаточно отвлекал от любых искушений. Вот, значит, о чем Эли выспрашивал старуху Урд в Тени. Это за магией Времени он отправился на Сегерон. От мысли, что магия могла попасть в руки Квинту, эльфа передернуло холодком и он все же не удержался и незаметно для занятого своими воспоминаниями Аврелия ткнулся лбом в локоть магистра, впрочем, ненадолго и не переставая время от времени выпускать клубы сероватого дымка, копившегося под потолком комнаты. Тем временем потомок Тилани кипятился где-то внутри Аврелия, тогда как мессир Ревас покладисто кивал, ничуть не расстроившись, что в его приоритетах тут возникли у кого-то сомнения: — Разумеется, мессир Красс, я готов вступить в любую конфронтацию, хоть с самим архонтом. Я вытащу Эли, сам или с вами. Пусть даже империя падет после этого в Бездну. — Славно, — удовлетворённо кивнул Красс, выпустив изо рта облако дыма. — Мы не будем столь радикальны и постараемся империю сохранить. Но для начала я дам инструкции по поводу новой информации. Где мы можем её использовать и где — категорически нет. Сейчас нельзя ошибаться. В течение часа глава контрразведки посвящал своих новых агентов в тонкости работы с опасными данными, даже не подозревая, что через несколько минут все хитроумные ходы и предостережения окажутся абсолютно невостребованными. А прервёт их тайную беседу скромный стук в дверь и тихий голос раба: — Мессир Красс, — ушастая голова просунулась в проём двери кабинета хозяина, — Это срочно. — Что такое? — Тео оторвался от беседы, недовольно зыркнув на раба. — В Створ прибыл гость. Говорит, у него срочное дело. К вам и мессиру Тилани. Его имя мессир Гаюс Вирен. — Вирен, — магистр опешил, не зная, что и думать по поводу внезапного визита. — Пусть поднимается. Конечно. Эльф ушёл, прикрыв за собой дверь, а хозяин башни окинул взглядом сообщников. — Или это ещё один джокер, или... — Тео задумался, прокручивая возможные варианты нужд хранителя, и уверенно выдал, — Нет, без «или». Сюда он может явиться только в случае острой необходимости. Что-то случилось. — Мне уйти? — тихо поинтересовался Пол, уже приподнимаясь, невесомо касаясь лопатки магистра, сам не слишком уверенный в том, стоит ли Квинту становиться хранителем еще одной семейной тайны Теодора Красса. — Нет, — остановил оборотня магистр, — Останься. Только перекинься в кого-нибудь. Не думаю, что он сразу определит твоё присутствие. На этом уровне сильный магический фон. Ави удивленно присвистнул. Спохватился. — Простите. Уж не чаял, что мессир э... Вирен будет жаждать увидеть меня вновь. Вас — понятно. Но от меня что бы ему могло быть нужно? — Сейчас узнаем, надеюсь, — обратился Красс к Аврелию. — Я-то ему тоже без надобности. Если Квинты решили предъявить мне кое-либо обвинение, то не в таком виде. Тут что-то другое. К тому же, видимо, тебя пасут с самого приезда в порт. Третий раз за несколько часов? Даже Пол с его опытом для оборотничества избрал то, что мог проделать, даже если бы его внезапно разбудили глухой ночью. Он поднялся, улыбнулся лукаво... и рассыпался по полу рыжим ковром небольших паучков. Они стремительно разбежались по дальним углам комнаты — так, чтобы случайно не попасть под чей-нибудь башмак, а один из них нахально вскарабкался по ноге магистра, миновал пояс, борт одеяния, — забрался за пазуху, пристроившись на манер амулета на груди, — только цепочки тому амулету не требовалось. Поздний визитёр вошёл в высокие апартаменты ровно через минуту, как мохнатый паучок занял своё законное место. — Avanna, мессиры, — поприветствовал седой старичок хозяина и его гостя. Дверь за ним закрылась, а спавшая личина явила присутствующим младшего Квинта собственной персоной. В чёрном камзоле и инквизиторской шляпе. — Avanna, мессир Квинт, — ответил гостеприимный хозяин и жестом предложил присесть. Умело скрытое недоумение отражалось на его лице приветливой улыбкой. — Как добрались, мессир Тилани? — Доминик снял шляпу, стянул перчатки и поправил упавший на лоб волос. Он огляделся, прислушался, поймал взгляд Красса, но только и всего. Если он что-то и заметил, то афишировать не торопился. Хозяин башни сейчас был сам заинтересован в строгой конфиденциальности. Ави на мгновение вдруг показалось, что к Крассу на огонек заглянул подлинный мессир Вирен. И правда, вдруг где-то ходит по свету тот самый Вирен, под личиной которого скрывался сам хранитель? Вот был бы номер... "Мессир советник, помогите! Какой-то негодяй украл мою личность! Моя репутация под угрозой. Дело государственной важности"... — Здравствуйте, мессир Квинт. Не могу не заметить, что столица вам э... к лицу. Благополучно добрались. Учитывая, что мы собирались совсем в другую сторону... Знаете, я даже фамилию другую взял. Хм. Жаль, что пока не пригодилась, — прокомментировал он очевидную бесполезность нового имени в сложившихся обстоятельствах. Зачем-то добавил, — И Шани со мной. Впрочем, наверно, ответ и без последнего известия оказался несколько более детальным, если учесть, что вопрос наверняка был простым вежливым приветствием. И было бы чрезмерной дерзостью интересоваться, благополучно ли добрался сам Квинт. Принимая во внимание всё его нарочитое инкогнито. Паучки пялились на магистра из темных углов, делая свои молчаливые выводы. — Я так понимаю, вы испытываете некоторые проблемы, — перешёл хранитель сразу к делу. — Наш общий знакомый по инициативе моего деда и канцлера обвиняется в воровстве особо редкого и ценного артефакта. Его приговорят к смерти. Но прежде вытянут всё, что он знает. И не только об экспедиции. Северус Квинт не оставил надежды отомстить за своего внука. Вам, мессир Красс. — Приятно знать, что я до сих пор пользуюсь вниманием у старика, — магистр с паучком на груди потянул терпкий дым, попыхал затухающей трубкой и спросил: — А вы, мессир Квинт, разве не разделяете чаяний своего деда? — Я не разделяю, — ответил Квинт. — В отличие от него я могу пойти на компромисс. Ибо понимаю, что в тот политический период Феликс Квинт и Теодор Красс оказались по разные стороны баррикад. Я знаком с ходом и результатами экспедиции во главе с Децимусом Лурцем. Убийство Феликса не было вашей личной инициативой, мессир Красс. Как и преследование вас людьми Донатуса. Я это принял и осознал. Но не Северус Квинт. В данный момент через вашего раба он пытается воздействовать на вас. Пока получается не очень. Анарис достаточно стоек, чтобы продержаться ещё несколько дней. Но когда-то он сломается. Дело времени. И тогда его казнят, а у вас возникнут проблемы. Которые не нужны ни вам, ни мне. — А почему вас заботят мои проблемы? — поинтересовался Тео, внутренне ощущая неприятный мандраж от выкладок младшего. — Потому что... — Квинт сделал паузу и многозначительно посмотрел на Аврелия, — Мне нужна помощь. Ваша, мессир Тилани. И Анариса. Пока мессир Квинт педантично излагал планы старого Квинта на его любимого, у Ави мысли скакали от «смотаться на риф и засунуть сферу в глотку этого мстителя» к «я посворачиваю шеи всем Квинтам, если они это допустят», плохо рефлексируя, что логика мессира Тилани вполне укладывалась в философию Северуса Квинта, менялась только полярность. — Моя помощь. — Ави только сейчас заметил, что сжимает подлокотники кресла слишком сильно. — И Ана... знаете, мессир Квинт, думаю, он бы предпочел, чтобы его называли его именем, Элахиль. Так... это значит, что вы его вытащите? Чего вы хотите взамен? — Мне нужны люди, которым я смогу доверять в одном очень деликатном деле, — сообщил Квинт. — И так оказалось, что эти люди вы. Контрабандист и вор. — В детали деликатного дела не посвятите, магистр? — не надеясь на ответ, поинтересовался Красс. — Раз уж вы пришли ко мне. Значит и я вам нужен. — Да, мессир Красс. У вас есть специалисты, которые без лишних вопросов исполнят приказы. — А что же сиккари Квинтов? Задают вопросы? — Тео скрыл ухмылку за наигранным удивлением. — Боюсь, им могут задавать лишние вопросы, — Квинт был серьёзен. — В детали дела я бы пока не советовал вам вникать. Я всё расскажу, когда мы освободим пленника. — Полагаю вы можете это сделать? — Нет. Но я могу поспособствовать его переводу в загородную тюрьму в Вало. Его преступление не предполагает содержания в карцере для особо опасных магов. Поэтому суда он может ожидать в месте менее защищённом. — А наша задача — перехватить кортеж, — заключил Красс. — Верно, мессир Красс. Дорога до Вало идёт по побережью. Если корабль мессира Тилани будет поблизости, то не составит труда быстро доставить пленника на борт и уйти в открытое море. Пока прибрежные патрули сообразят в чём дело, вы будете уже далеко, а при попутном ветре недосягаемы, — взор Квинта обратился к Аврелию. На груди магистра недоверчиво зашевелился паучок. Их собственный план зиял несовершенствами, но он был только их. План Квинта был идеален за исключением одного серьезного несовершенства — самого Квинта. Однако Ави мгновенно ухватился за план спасения. Одно из их совместного похода он узнал: Доминик Квинт не рисковал там, где дело было очевидно безнадежным. А значит, план годился. — Тогда будет лучше организовать перевозку пленника ночью. Больше вероятности замести следы. Но там скалистый берег. Придется прыгать... При определенном везении у него должно получиться. Я буду поблизости. Но к самому берегу подходить опасно — скалы под водой. М... шлюпка пройдет. Последнее было сказано без особой уверенности. И все же это был шанс, и шанс неплохой. — Я бы подстраховался от возможных погонь и дальнейших расследований, — задумчиво проговорил Красс. — Открытый побег оставляет нежелательные возможности для противников. — Что вы имеете в виду? — только сейчас Квинт опустился в кресло возле рабочего стола советника архонта. — Несчастный случай при перевозке. Обрушение скалы, к примеру. Трещина, сдвиг горных пород. — Магия Земли, — догадался Квинт. — Ваша стихия, мессир Красс. Вам и карты в руки. — Мы заблокируем продвижение кортежа и отрежем путь назад. После нужно будет изъять пленника и уже потом обрушить часть скалы на стражников и карету. Горные породы в тех местах нестабильные, подозрений не возникнет. От тел камень оставит не много, так что поиски можно будет прекратить ввиду их бесперспективности. — А как вы собираетесь изъять пленника? — спросил Квинт. — Ему кто-то должен помочь спуститься с обрыва и добраться до побережья. Тео задумался над технической составляющей будущего побега. Вопрос отразился и во взгляде Аврелия. А паучок как раз преспокойно сидел, даже не пытаясь выказывать какое-то волнение, словно бы был уверен в том, что с изыманием пленника ничего сложного не ожидается. Капитан обвел взглядом комнату в поисках ответа, поднял взгляд на потолок и дважды моргнул. — Я думаю, что мы эту проблему решим, — как-то слишком уж уверенно произнес он, кивая обоим магистрам сразу, — Мы возьмем это на себя, мессир Квинт. Цепкий взгляд главы тевинтерской контрразведки сразу уловил движение глаз капитана. Тео невольно глянул на потолок и тут же вернулся к трубке. Дракон? Дракон! Мать его. Пол. А я и забыл, что ты у меня дракон. Дружная заинтересованность собеседников клубами дыма над головой не осталась не замеченной хранителем. Но вида он не подал. — Хорошо, — согласился Квинт с Аврелием в полной уверенности, что эти двое из кожи вылезут, но придумают как переместить пленника. — Я сообщу вам день и точное время отправки кортежа. Тогда же передам вам письмо с инструкциями. Можете открыть его сразу. Но мой совет — распечатайте его вместе с Элахилем уже на корабле. Не обременяйте себя лишними думами, мессир Тилани, пока ваш друг не на свободе. И да, после того как вы будете далеко от Тевинтера, сфера вернётся в архив. Я прихватил одну из Храма. Не удержался, знаете ли. Каким образом она вернётся? Объяснение к тому времени я придумаю. Да и Северус уже успокоится. Но год-другой я советую вам в Минратосе не появляться. Гость поднялся, надел шляпу и прихватил перчатки. — Я надеюсь, вы поможете мне, так же как я помогу вам, мессир Тилани. Никаких гарантий, как видите, я не требую. И рассчитываю лишь на вашу честность. Ави поднялся, отдавая дань церемонии, которая сейчас казалась более чем уместной. — Тешу себя надеждой, мессир Квинт, что у вас совсем недавно была возможность убедиться в том, что на нее можно рассчитывать. И... спасибо вам, мессир Квинт. Буду рад последовать вашему совету. Море большое, места хватит и без Минратоса всем. Всего наилучшего. — И вам спасибо, мессир Тилани, — хранитель кивнул в благодарность. — Мессир Красс, — он простился с хозяином и пошагал на выход. — Пол, — позвал Тео, когда Квинт покинул уровень. — А ты уверен, что справишься со стражей, которая охраняет экипаж? Это человека четыре, не меньше. Возможно, штатный маг. Паучки выползали отовсюду. Парочка недовольно оббежала аврелиев башмак. Собрались к центру, туда, куда, выбравшись из-за пазухи Тео, спустился на звеняще тонкой золотистой нити и магистров оживший "амулет". Оборачивался Пол без спецэффектов. Ни дыма, ни огня. Но и эстетика за последние годы преобразила его некогда чересчур натуралистичный процесс оборотничества. Ткани, очертания словно бы замыливались в глазах наблюдателя, мгновенно обретая конечный образ седовласого эльфа, напоследок внимательно оглядевшегося, — не подзабыл ли какую-нибудь из своих частиц за портьерой. — Я рассчитываю на естественный страх людей перед крылатыми рептилиями. Нужно ведь будет только в первый момент произвести должно впечатление. А там уж нас с Эли и след простынет. Он почесал край уха, задумчиво осматривая пол, словно бы спустя все эти годы всё ещё рассчитывая нащупать цельный кончик, а не грубо обрубленный когда-то фрагмент. — Но понадобится ритуал. И много лириума. Так просто драконом не обернуться. Это ведь... даже не совсем я, знаешь. Слишком много магии для одного смертного. Даже и эльфа, — пояснил он, вдруг опустился на колени, заглянул под кресло и вскоре выбрался, стряхивая несуществующую пыль с рукава, заметно прибавив густоты волос. Элемент неожиданности, дракон, естественный страх. Но как, Андрасте твою мать, открывать замки и разбивать цепи драконом, чтобы не навредить пленнику, который будет не в лучшем состоянии после застенков канцелярии и сам вряд ли окажет содействие в своём освобождении? А если охранники заартачатся? Даже, если дракон заговорит, не вступят ли они в бой? Тевинтер магией не удивишь. Магистр сомневался. Операция должна была пройти без рисков и предусмотреть все они обязаны сейчас. Слишком много стояло на кону. — Пол, а ты сможешь нести двоих? — спросил Тео. Та сущность, которая позволяла оборачиваться драконом, та магия, которую передали эльфу Полихронию на временное пользование ведьмы, вовсе не являлась им. Можно было бы еще поспорить, кто на самом деле становился драконом. Но одно было точно: воля оставалась его, эльфова. — Двоих? Тебя? — озорная легкая улыбка и взгляд, какой только на магистра поднимал корноухий эльф, до мурашек по спине. — Куда только пожелаешь. В глубине души Пол рассчитывал на то, что и тевинтерцы понимают, что оборотень, способный надеть личину дракона, пользуется покровительством таких сил, против которых выступит лишь безумец. Но долг — это да. То чувство, которое, в особенности в Тевинтере, толкало людей и не на такие безумные поступки, как противостоять огнедышащему монстру. — Меня, — улыбнулся лишь краешком губ в ответ магистр, который за эти годы непростительно опрометчиво упустил возможность покататься на драконе. Он задумался и наконец подвёл итог, развернув на столе карту столицы и побережья: — План операции мне видится таким. Здесь, — он указал на место, где пролегала дорога до Вало, — есть небольшой уступ нависающий над обрывом. Под этим уступом проходит дорога. Мы отправимся с тобой, Пол, в это место заранее. И к назначенному часу я подготовлю "землю", разрушу камень и укреплю. Останется лишь щёлкнуть пальцами, спровоцировав обвал, в нужное нам время. После этого мы дожидаемся кортеж, ты обращаешься, и спускаешь меня прямо к экипажу. Усилим удивление стражи. Советник архонта верхом на драконе — об этом они могли бы рассказать внукам. Пока ты впечатляешь их своей грациозностью, я освобождаю Эли. Если они не впечатлятся, мы их убьём сразу. Если не посмеют перечить дракону, умрут немного позже. После ты берёшь нас на крыло, и мы быстро сматываемся, дистанционно активируя обвал, который уничтожит все улики. Аврелий на корабле ждёт нас в бухте. Ну и шлюпку нам организует, чтобы вернуться на берег. Кажется, я ничего не упустил? — обратился Тео к подельникам. — А что, если обмануть их? — ладонь отступника легла на карту, накрыв собою море рядом со злополучным обрывом. — Понимаешь, если на землю с неба прямо перед тобой садится дракон, первым делом ты постараешься укрыться где-нибудь, чтобы избежать его магического дыхания. Я думаю, стража не встанет стеной на защиту своего бесценного пленника. Да и что ему сделается в карете? В крайнем случае сгорит... Аврелий настороженно кашлянул и Пол поправился: — Так рассудят стражники. Я-то драконом только магией духа могу окутать объект, что тоже неприятно, но карете от моего дыхания ни тепло, ни холодно. Но они-то о том не знают. Они бросятся врассыпную. И тут вступаешь ты, Тео. Щелкнешь пальцами, хватаешься за меня, — Карета рухнет, будто бы обрыв не выдержит веса еще и драконьей туши. Пострадает только лошадь. Если создадим какую-нибудь завесу из огня или, скажем, вьюги, парни не разберут, куда она там рухнула, а я ее подхвачу, не дав потонуть в море сразу. Ты на веревке спустишься, вытащишь Эли, карету бросим в море. Покамест вьюга не уляжется, дракона поминай как звали, карету унесло в море, пленник потонул... Новое покашливание капитана заставило оборотня закатить глаза. — Так решат стражники. Вернутся домой не солона хлебавши. М? — Как-то рискованно, — проворчал Ави. — Зато, — резонно заключил корноухий эльф, — не будет у магистра новых кровников. Кто знает, кто там в страже окажется. Чей родственничек. Две пары глаз уставились на магистра в ожидании его решения. Кратчайший путь от точки до точки — прямая. Говаривал отставной легат Сервилий ещё в бытность Теодора Красса на военной кафедре минратоского Круга. Бывший студент факультета "Боевой магии" помнил это по сей день. Эта аксиома действовала и на фронте, и в политике, и в быту, и в отношениях. И он ей пользовался, не взирая на плату. Пол предлагал вариант без жертв, но с оглаской приключений с драконом и каретой. Вариант, когда на следующий день весь Минратос будет знать, что пленник погиб. Или сбежал? А подозрения обязательно возникнут. Но обойдётся без жертв. Магистр давно не был сторонником гуманизма и всё же он спросил: — Пол, ты сможешь поднять карету? Если сможешь, то вариант с обвалом не имеет смысла. Что Пол знал о жизни точно — так это то, что, в отличие от сказки, в ней дается только одна попытка. — Не уверен, — мотнул он седой головой спустя минуту раздумий. Опустил взгляд. Можно было поискать карету, можно было проверить, потренироваться... Но кто гарантирует, что в нужный момент всё сложится так, как на полигоне? Без жертв не выходило. И без кровников. Но тогда надо было исключить второе. Это важней. — Думаю, надо вернуться к твоему плану, Тео. Но уж никто не должен уйти оттуда. Ты прав. — А ты как думаешь, Аврелий? — обратился магистр к скептически кашляющему капитану. — Твои предложения. — Не разбив яиц, яичницу не приготовишь, — Ави дернул плечом. — Сейчас первоначальный план мне видится более реалистичным, важно в нем только не оставить свидетелей. И, как я уже говорил вам, мессир Красс, чтобы вытащить Эли оттуда, где он сейчас, я согласен рисковать всем. Надо сделать так, чтобы все удалось. Вообще, послушав Квинта, Ави уже готов был и от себя кого-нибудь порешить — из тех «героев», которые мучали сейчас его любимого. Даже если бы после пришлось иметь дело с сонмом потомков, желающих сатисфакции. Земля Информация о времени передвижения кортежа с заключённым пришла через два дня. Семнадцатого матриналиса, поздним вечером должен был состояться перевод пленника из тюрьмы Канцелярии в тюрьму общего содержания в соседнем Вало. Недруги советника молчали, а значит, агент бюро так ничего и не сказал. И значит, он явно был в плачевном состоянии, ибо из застенков имперской Канцелярии редко выходили, сохранив здоровье и прежнюю физическую форму. В десять вечера арестантская карета, запряжённая парой лошадей, двинулась в путь. Её охраняли четверо стражников, один из которых исполнял роль кучера. На место будущего обвала кортеж должен был прибыть около половины одиннадцатого. К этому времени организаторам побега следовало всё подготовить и дождаться приближения кареты. Около часа магистр «работал с землёй». Ослаблял скальные породы, прокладывал трещины, укреплял страховочные колонны, предупреждающие преждевременный обвал, и адаптировал магическое место катастрофы под обычный природный катаклизм. Магия Земли покорно подчинялась наследственному геоманту, и вскоре над дорогой, ведущей в Вало, нависал каскад подвижных камней в несколько тонн. Тео обошёл своё творение и скептически мотнул головой. Оставлять «конструкцию» без пристального присмотра и контроля было опасно. — Пол, — позвал он оборотня, который после прибытия на место занимался привязкой лошадей, а потом пропал из вида занятого заклятьями стихийного мага, — Тебе придётся действовать одному. Слишком тяжёлый конгломерат. Боюсь, на расстоянии я его не удержу. Мне нужно остаться здесь. Пол, слышишь меня? — Красс обернулся. Он слышал, но словно бы сквозь туман. Если бы маги могли запросто оборачиваться драконами… драконов в Тедасе было бы значительно больше. Но они не могли. Можно уподобиться ежу или пчелиному рою. Но как уподобиться богу? Это под силу лишь другому богу. Драконья сущность его грядущего образа дожидалась сейчас на тонкой нити призыва где-то там, за Завесой, тревожа и поглощая почти всё внимание, вытягивая и последние силы. Представьте себя сидящим глубоко в колодце, крепко держась на цепи без ведра, другой рукой пытаясь удержать на веревочки рвущегося где-то в вышину неба кита… Хотя, верно, киты в Тедасе не летают. Но представьте себе рвущегося в небо кита. Ведь дракона-то вы себе представить можете… В общем, привязывание коней прошли для оборотня незаметно. А вот слова Тео были услышаны до последнего. Ибо, каким бы ни был рвущийся в небо кит, а Тео Пол услышит всегда. — Я смогу вернуться и забрать тебя после, — предложил он, объявившись привычно тихо за левым плечом возлюбленного магистра. — Ты вернёшься сюда, когда Эли будет в безопасности, и мы отправимся домой на лошадях, — магистр обернулся, посмотрел на скрытые в полумраке тонкие черты лица седого эльфа. — Только вот ещё что. Он вытянул из-за полы камзола кожаный тубус, а из кармана большой флакон лириума. — Передай. Это ему пригодится. И скажи, что в Створе его всегда ждут, что бы не случилось. Принимая на хранение дары блудному воспитаннику, Пол заглянул в глаза магистру — словно в глубину его души, зная, что тот бы хотел вручить их собственными руками. Но лишний полет к кораблю мог привлечь внимание случайных свидетелей, если обвал случится хоть сколь-нибудь шумным. Крассу стоило освободить белобрысого агента, передать Полу, а самому дождаться возвращения дракона. — Передам, — только уголки губ дрогнули, глаза же оставались серьезно сосредоточенными. — Аврелий о нем позаботится. — Я знаю, — ладонь магистра легла на пояс оборотня, прижалась крепко и слегка притянула к себе. — Он позаботится даже лучше, чем я. Впервые советник архонта так остро ощущал свою беспомощность, впервые Тевинтер указал облечённому властью его место в империи. Взволнованный вздох. Рука плотнее прижалась к спине эльфа. — Будь осторожен, — в крепкие объятья бывшего центуриона выплеснулась вся тревога за самых близких ему эльфов. — Я знаю, всё получится, — прошептал Тео в седые пряди волос. — Ты справишься, Серый Страж. Замер в объятиях. На миг. Но два удара сердца — и пробежала дрожь, гибко отстранился, рассеянно уставясь в пустоту — туда, в глубину , куда тянулась магическая нить, чувствуя, что не удержит, если еще хоть немного отдастся привычному чувству единения с когда-то молодым и бравым центурионом — нынче остепенившимся, припорошенным сединой, но с тем же огнем, который притягивал сильней любой магии, в котором видел он все того же Тео... — Пора, — лишь вымолвил. И отступил готовиться в тень скал, — туда, где не узрит никто сложной метаморфозы перехода. Долгого, тщательного, как могучий дуб переходит из молодого медвежонка — через взросление, мудрость, смерть, тление, — к единению праха с семенем, с солнцем и иным, новым естеством. Магистру осталось лишь ждать. Когда он увидит дракона, летящего в сторону моря. Тогда ослабнет контроль за массой дроблёного камня, и многотонная лавина сметёт с горной дороги тюремный кортеж. Она перемелет и погребёт под собой все улики дерзкого побега. Тео проводил долгим взглядом спину любимого и окончательно отогнал мысли о возможном провале. У них всё получится. Небо Его не стали приковывать цепью к внутреннему металлическому каркасу кареты, предназначенному для дополнительной фиксации заключённых. Арестант был настолько ослаблен пытками и постоянным присутствием антимагического ошейника, что мог с трудом передвигаться. Вразумительных ответов от агента контрразведки исполнителю Канцелярии так и не удалось получить. Отчасти из-за профессиональной выучки крассовского питомца, отчасти благодаря умениям тренированного воина-мага, отчасти из-за природной непокорности эльфа. Он лежал на дощатом полу и пытался побороть приступы тошноты. Слабость и боль в мышцах, как следствие обезвоживания, терзали уже несколько дней. Снова хотелось пить. Последняя порция воды с разведённым лириумом была избавлением от мучительного состояния лишь на несколько минут. Хотелось забиться в угол повозки и побыстрее издохнуть. Первые трое суток он держался на воспоминаниях и прошлом. Самых светлых моментах своей жизни. Но потом мрачная реальность начала просачиваться в мозг и затмевать события эпизод за эпизодом. В конце концов осталась только боль и желание всё это прекратить. Тут и появился надзиратель, который сообщил о переводе. Не трудно было догадаться, что перевод в другую тюрьму не санкционирован Канцелярией, ибо Герион Крисп добился бы признаний от пленника, растянув время до суда на необходимый срок. Любое сопротивление было бы сломлено. Но кто-то решил иначе. И этот "кто-то" для пленника сейчас был совершенно не очевиден. Он был уверен в инциденте, который должен произойти. Когда? На каком промежутке пути? Догадаться агенту было не сложно, зная куда его конвоируют. Камешки, задребезжавшие под колёсами и усилившаяся тряска, возвестили о скором происшествии. Пленник оторвал налитую свинцом голову от грязных досок и попытался прислушаться. Дракон парил бесшумно. Как любой дракон, он первым заметил свою возможную жертву. И лишь когда та оказалась в ловушке, дал знать о своем присутствии. Как и все драконы, этот, синий, был не просто голоден. Он желал властвовать. Он намеревался насладиться игрой с теми, кто имел неосторожность оказаться в скором будущем его обедом. Многие считают честолюбивой слабостью такую честолюбивую склонность этих крылатых рептилий к демонстрации своей власти. Глупцы. Самодовольство способствует пищеварению. А желудок дракона — нежен и деликатен. Не чета желудкам каких-нибудь имперских стражников. И потому несколько камешков, скатившихся с крутого обрыва, можно было расценивать как приглашение к этой последней в жизни охраны кортежа игре с величественно возвышавшейся крылатой фигурой на горе. Три всадника сопровождения одновременно задрали головы, среагировав на простучавшие по крыше кареты камни. Камнепады и обвалы в этих местах бывали часто. — Что это там? — один из охранников потянул за поводья, стараясь разглядеть в вечерних сумерках фигуру на скале. — Да ничего, просто булыжник, — отмахнулся второй, который спешил разделаться с работой пораньше и завалиться в кабак. – Поспешать надо. — Fasta vass! — заорал третий, когда «булыжник» на скале зашевелился. — Дракон! — Глубинных грибов чтоль объел... — второй страж не договорил, а лошади под седлом и в карете истерично заржали и заартачились. — Что происходит? — крикнул кучер, поднимая глаза вверх. — Совсем уже... — да так и замер, широко раскрыв рот и не договорив. Лошади пятились, брыкались, мотали мордами и всячески пытались предотвратить неизбежное, а застигнутые врасплох охранники, растерянно пялились на величественного зверя. Рептилия, убедившись, что ее заметили и первая реакция последовала, с ленивой грацией крупного хищника расправила крылья и переступила с лапы на лапу. Широкий синий размах заслонил половину неба... Тело неестественно легко приподнялось над камнем, планируя в потоке воздуха с моря, искусно ловя ветер. Начало снижаться так, что и кучеру, и охранникам стало очевидно, кто у нее планируется сегодня на обед. Шея изогнулась в жесте, после которого любой здравомыслящий смертный ожидал бы атаки пламенем. Может быть, охранники арестантского кортежа и проявили бы профессиональное рвение и встали бы на защиту имперского имущества, хотя бы для вида, но испуганные лошади не позволили им это сделать. Две из них сбросили седоков, третья устремилась к обрыву, а двойка запряжённая в карету понесла вперёд, вопреки окрикам возницы и ударам кнута. Добыча разбегалась. Добыча ускользала из лап. Глаза рептилии утратили фокусировку. Как бы поступил на месте Пола настоящий дракон? А был ли Пол ненастоящим? Вопрос, на который у него самого ответа не было. Но он, грозно рыкнув для острастки на охрану, несколько неуклюже изменил траекторию полета и бросился нагонять испугавшихся лошадей. Достаточно несколько раз взмахнуть крыльями, выровнять полет. Острые когти распарывают попону, зубы рвут артерию, хлещет кровь. За одним фонтаном второй. И карета с размаху заваливается на бок и останавливается под конский хрип, звуки раздираемой плоти, крики и мерный шум близкого прибоя. А вот и событие, в предчувствии которого пленник не ошибся. Но в тёмной коробке, снабжённой лишь узкими вентиляционными проёмами у самого потолка, он не мог наблюдать за происходящим снаружи. Лишь слышал возгласы охраны, ржание и топот лошадей, да чувствовал, как кренится карета, резко устремившаяся вперёд. Когда лошади понесли, его отбросило к дверям и впечатало в стену. Но он сумел оттолкнуться, схватиться за край скамьи и держаться до тех самых пор, пока экипаж на полной скорости с грохотом не завалился на бок, проскрежетав по камням окованным корпусом. Содержимое кареты основательно встряхнуло и швырнуло к противоположной стене. Новое внезапное перемещение закончилось ударом по затылку и помутнением сознания. Пленник попытался подняться, но сильверитовые кандалы в полуобморочном состоянии оказались неподъёмными. Ещё одна попытка встать и дотянуться до запертых дверей окончилась полным провалом. Он покорно опустился назад, прикрыл глаза, не представляя, каким образом выберется наружу. Красс доверился Полу. Но доверялся ли он ведьмам? Сущность из Тени впивалась в теплую мякоть, урчала от наслаждения, размазывая кровь по морде, ловила со злобным торжеством утихающие предсмертные хрипы… Наконец, лошади затихли. Прекратили биться. Последние судороги сотрясли их тела и плоть замерла. Глаза дракона моргнули. Он, казалось, опомнился. Постепенно возвращал контроль мага над сущностью. Укорачивал повод собственных скакунов маготока, чуть не унесших его волю в Бездну. Окровавленные когти сорвали дверь кареты и бесцеремонно швырнули ее в сторону. Крупная морда, покрытая свежей кровью, с проступающей кое-где синевой чешуи просунулась в образовавшееся отверстие, шумно принюхиваясь к полутьме кареты. Морда. Чешуйчатая. Он видел её. Два раза. Сегодня третий. Её невозможно было не узнать. Этот насыщенный индиго с перламутром в свете Сатины. В природе у драконов такого цвета не существует. — Пол, — шепнули пересохшие, потрескавшиеся губы и с трудом растянулись в подобие слабой улыбки. — Забери меня отсюда, — взмолился Эли, словно к наследнику Думата. Он приподнялся, протянул схваченные кандалами руки и подался к драконьей лапе. «Старый друг. Наш светлый рыцарь. Вот и пришел день спасать тебя дракону». Веки вновь опустились и поднялись — теперь медленно, в знак правоты ушастого пленника. Это Пол. Тот самый, который нес его, обернувшись конем, когда-то давно. Будто бы в совсем иной их жизни. С тех пор миновала еще одна жизнь — полная счастья и тревог, сомнений и познания. Теперь и ей пора было смениться чем-то новым. Не конец, нет. Шаг вперед, за границу известного. Тяжелый. Но пока что мучительно было не изменение, а состояние эльфа прямо сейчас. Короткие лапы рептилии, вовсе не предназначенные для нежностей, сейчас очень деликатно потянулись навстречу измученному тельцу. Аккуратно подхватили, стараясь равномерно распределять свои изогнутые, с острыми когтями, пальцы, так чтобы не повредить. Не причинить лишней боли. Почти убаюкивая, подтолкнуть пленника себе на спину. Если бы у него были сейчас кузнечные клещи, он бы высвободил шею мага из тисков ошейника, но у него не было. И близость разрушительной для магии ауры вытягивала силы даже у него самого. Но, конечно, не так интенсивно, как у измученного эльфа. Когда лап уже не хватило, дракон осторожно прихватил ногу обессиленной ноши своей зубами и уместил, наконец, на спине. Поднялся и, на какое-то время, достаточное, чтобы Тео заметил их и убедился в успехе этой части их плана, зависнув над обрывом, направился вскоре в открытое море, где за скалами ожидала их спасительная шхуна, команда, готовая поднимать паруса, и ее капитан, давно не сводивший глаз с ясного неба. Он лежал на широкой драконьей спине и смотрел, как мимо вдали проплывают в лунном свете серебристые белые облака. Мелькают силуэты встревоженных летучих мышей, и возникают звёзды, россыпью на чернильном небосводе. Коралловый диск Сатины кажется таким близким. Стоит приподнять руку — и к ней потянется живительный свет из воды и лириума. Беглец прикрыл глаза, прислушиваясь к шелесту перепончатых крыльев, ощущая движение могучего тела и прохладу крупной чешуи под щекой. Он не слышал криков раздавленных людей и грохота обвала, не видел, как за его спиной обрушилась и исчезла в пропасти часть горной дороги. Он растворился в порывах ветра, запахе моря. Затерялся в глубине необъятного ночного неба, меж крыльев синего дракона. И только чудом не свалился со спины оборотня, погрузившись в изменённую реальность Тени. Оборотень нес его, чутко чувствуя тонкий баланс обессиленной своей ноши, покачивая, меняя высоту, филигранно планируя на палубу между двух мачт, на которых уже ставились паруса издалека приметившей крылатую бестию командой. Нес его прямо в те самые руки, которые подхватили, чтобы больше не выпускать. ...Точнее, дабы не отступать от точности изложения, следовало бы добавить в наше повествование небольшой эпизод, предшествовавший собственно моменту прибытия Пола с Элькой на палубу шхуны. — Батюшки мои. Да ведь это дракон! Братцы, спасайтесь, дракон! Ааа! Послышался всплеск воды за бортом — и над головой выпрыгнувшего в воду за спасением матроса раздалась команда Буджардини: — Человек за бортом! Киньте ему что-нибудь. Чтоб не утоп. И отставить пугаться дракона! Кому сказано? Капитан же сказал, что ждем прибытия груза. От видали! Это там вон груз и прибывает. Болваны. Со стороны матросов, тех, кто из особо суеверных, и тех, кто к магии относился не то чтобы враждебно, но полагал, что храмовничье прошлое капитана еще сослужит им службу, послышались неохотно угасающие пересуды. — А он нас не спалит? — Наконец, уточнил новый плотник, резонно опасаясь за свежеобретенное место работы. Такой, как показалось, выгодной и верной — контрабанда! Что может быть верней в этом мире мелких княжеств и городов-государств? — Он нет, — не удержался сам капитан, до того хранивший молчание, но наконец-то вмешавшийся в переговоры старпома. Благоразумно не стал уточнять, кто на самом деле запросто может и спалить. Ну да многие уж знакомы были с Эли и с этой стороны. — Он не спалит. И не останется. Так что глядите, парни, когда еще увидите такое. Ну а по такому случаю вечером всем по дополнительной порции грога, сеньор Буджардини. — Слушаюсь, капитан! — весело откликнулся сохранивший заразительную невозмутимость старпом и обратился к команде, — Слышали, храбрецы? Всем заслуженной выпивки! А теперь а ну по местам! И чтоб паруса стояли до следующей склянки! Шевелитесь, русалкины дети! Бездну вам в печень! Оглянулся на хорошенько отмокнувшего кузнеца. — И тащите уже на борт сеньора Буррито. Какой умник кинул ему кованый багор? Он не косатка! — старпом деловито перегнулся над бортом, — Сеньор Буррито, возвращайтесь. Вы нам сейчас понадобитесь с вашими клещами. Руки капитана подхватили сползающее на палубу тело. Матросы жались по бортам, не рискуя приближаться к грозной рептилии, сидевшей посреди палубы, словно четвертая мачта. Мокрый кузнец бросил, наконец, багор, готовый по команде заняться ошейником. — Эли, — позвал Ави, вглядываясь в измученное бледное лицо. Ему грезилось облако. Мягкое и воздушное. На котором он лежал где-то глубоко в Тени. Здесь было тихо и уютно. Он даже позабыл про воду. Он летел. Над городами, лесами, морями и океанами, летел над Тедасом. Он возвращался в свой новый дом. Ведь в другое место синий дракон, сплетённый непостижимой магий Духа, нести его не мог. Домой. И поэтому, открыв глаза, недавний пленник точно знал, кто окажется перед ним. Ведь в новом доме его всегда будет ждать один единственный. — Ави, — первое слово из ссохшегося горла хриплым шёпотом и второе, которое последнюю неделю было мерилом между ложью и правдой, отчаянием и надеждой, жизнью и смертью: — Пить. Кто-то сунул в ладонь флягу. Капитан уселся прямо на палубу, усадил на колени, поддерживая голову, не доверяя доскам истощенное и почему-то все же тянуще к земле тело. Поднес воду к губам, проливая, смывая сухость и грязь со щеки. Тем временем, все еще с опаской вжав голову в плечи, подступил по команде старпома кузнец с клещами. Ловкое движение — и ошейник свалился на доски. Дракон одобрительно выдохнул, а мокрый кузнец подскочил и поскорей ретировался подальше. — Йэх, с возвращением! — воскликнул Буджардини и картинно оперся о шею рептилии, всем своим видом излучая дружелюбие. — Как вам наша шхуна, мессир э... капитан, а каково имя сего э... Капитан ничего не ответил, он был занят. А Пол и не торопил. Покосился на бесцеремонного Николаса и дунул ему на голову, растрепав кудри. Руку старпом убрал. Без возражений, но и без суеты. — Не могу не отметить великолепного колера вашей чешуи, мессир дракон, — не стал навязываться дальше дипломатичный старпом. Пол кивнул, и драконий гипнотизирующий взгляд вернулся к молодому эльфу. Пора было прощаться. Действие магии не вечно. Да и Тео скоро уже возвращаться в столицу. Во избежание. Тень — вместилище не только духов. Только вот смертным не преодолеть Завесы, или для того нужен слишком уж варварский разрыв, требующий много магии и лириума. Другое дело — драконы. Сущность Тени сохранила то, что просил передать своему воспитаннику магистр: тубу и флакон. Они, незаметно для глаз, словно бы чудом материализовались в лапе синего дракона. Многие назвали бы это чудом. Так и назвали — по крайней мере большинство наблюдавщих издали за этими манипуляциями матросов. Ученый же вроде Элахиля, назвал бы мастерством. И наверняка он понял, что за этим последним долгом последует и скорое отбытие старого друга. С каждым глотком, с каждым осторожным движением заботливых объятий измученный пленник оживал. Освободившись от ошейника и наручников, он словно сбросил неподъёмный груз. Без лириума маготок ещё долго не восстановится, но бездонный зазавесный омут, который не давал формироваться даже толике маны и ослаблял волю мага, исчез. Не было пугающей бесконечной пустоты рядом, и он мог пить столько, сколько хотел. Эта вода из матросской фляжки казалась ему самой вкусной, самой сладкой, самой прекрасной. Ведь она была из рук того, кто незримо присутствовал рядом все эти мучительные дни. Ради кого стоило вытерпеть и не сломаться. Жидкость закончилась, и эльф с жадностью облизал губы. Опустил голову со спутанным светлым волосом на широкое родное плечо и только сейчас заметил подарки дракона. — Это от Тео, — он не сомневался. Поднял глаза на грота-рей, которую уже ворочали матросы, и представил вместо драконьей головы лицо своего лучшего друга. — Я не прощаюсь, Пол. Лети. Спасибо. Быть может, дракон улыбнулся. Но это не точно. Пол-то улыбнулся, где-то за Завесой, в грезах, — там, куда девается, верно, истинный облик того, кто магией добивается зримых метаморфоз. Но, как и не раз задавался вопросом Пол, не факт, что возвращается оборотень в тот же облик, который покинул. Ведь нет в тебе повторения вчерашнего — в сегодняшнем. Однако оставим в стороне эти сугубо теоретические темы. Он улыбнулся. Но на морде дракона этой улыбки, понятно, не отобразилось. Лишь шея потянулась к палубе, чешуйчатая скула нежно коснулась уха стихийщика. Словно конь, вновь все вложил в фыркающий полувыдох. Всю надежду. Все обещания новой встречи. Пристально взглянул на прощание и в глаза капитана. — Спасибо. Передай мою признательность и магистру, — только и сказал на это Ави, когда дракон вновь выпрямился, расправил крылья и, к облегчению многих в команде, поднялся над морем, взяв собственный отдельный курс к берегу. Все задрали головы. Кое-кто крикнул «Ура!» Все же это было красивое зрелище. А Ави прижался губами к эльфовой макушке, косясь на удаляющийся силуэт. Эльф на руках капитана, словно покрывалом обёрнутый надёжными объятьями, тоже провожал взглядом взмахи огромных крыльев и хвост с перламутровыми шипами. И как только дракон скрылся в ночи, а команда поставила паруса, он обратился к Аврелию: — Вот я и дома, — слабая улыбка и поцелуй куда-то в плечо под белым антиванским шёлком капитанской сорочки. — Хотел бы я вымыться. Но сил нет. Да и воды здесь. Поэтому меня нужно хотя бы переодеть. У тебя есть во что? И лириум. Немного. Развести в воде. Чтобы внутренности не выворачивало. Казалось, слова вытянули последние силы, которые, лишь на остатках воли он удерживал, чтобы не свалиться с дракона. Голова вновь опустилась на широкое плечо, а веки сомкнулись под хлопанье парусов, крики боцмана и топот команды. — Уж хватит воды, чтобы отмыть одного чумазого эльфа, — подхватил капитан поудобней свою драгоценную ношу, только попроси — и окружит сейчас измученного возлюбленного любой бурной деятельностью, лишь бы не думать о возмездии его мучителям. И вот уже они скрылись в трюме, куда-то в полутьме, за загородкой. Первым делом стянуть с беглеца тюремную одежду. И погрузить в неглубокую кадушку — небольшую, ног не вытянуть. Но для ослабленного тела в самый раз. И пока его там устраивал, принесли и воду с лириумом, и большой кувшин с теплой пресной водой — поливать на обнаженные, ставшие еще более угловатыми сейчас плечи. — Я очень грязный, — шепнул на ухо своему носильщику недавний арестант. — Правда, я стал меньше, — попробовал пошутить, уткнувшись в капитанскую бороду, и сделал вывод: — Значит и воды надо меньше. Эли покорно подчинялся знакомым сильным рукам. Уверенно напористым, но нежным и внимательным. Как награду свыше принимая каждое касание. И погрузился в горячий омут кадки, словно в облако Золотого Города. Прикрыл глаза и даже на минуту забыл про лириум, растекаясь лужицей после десятидневного заключения в тесном холодном карцере. Но вскоре тошнота и головокружение напомнили о себе вновь. Маготок по-прежнему был блокирован. — Налей немного, — кивнул на опалесцирующую голубоватую взвесь в бутылке. — А то мне кажется, что магией я пользоваться уже никогда не смогу. Такой уж был день сегодня — не только грог, но и пресная вода лилась сегодня рекой. Не тонкой отмеренной струйкой, как прилично на судне, которому предстоит дальний путь, а щедрым потоком. А учитывая, что капитан не планировал ближайшие часы являть свой светлый лик команде, завтра они могли запросто проснуться в Аламе… Но им нужно было не туда. Значительно дальше. Много-много дальше. — Сегодня отмоем тебя от пяток до кончиков ушей, — улыбнулся Ави, засучивая рукава и опуская в воду кусок мыла. После поднялся с корточек, взял кубок и плеснул в чистую воду немного из флакона. Аврелий. Из флакона. Плеснул лириума. И где-то в глубине аврелиевой души ничто не дрогнуло, только тихо застонал страждущий Бартоломус. — Поправляйся, — протянул твердой рукой кубок начисто, как оказалось, вылечившийся от зависимости эксхрамовник. И наконец, впервые за эти дни улыбнулся. На столе рядом с кадушкой оказалась, кстати, и оставленная Полом туба. Ее капитан взял в руки, повертел и вопросительно протянул эльфу. Сам посмотрит, что в ней? А вот эльф, отмокающий в кадушке, понятия не имел, куда им надо плыть и как далеко. И какой благодетель выдал очередное задание в обмен на жизнь ушастого сокровища мессира Тилани. Сокровище приняло кубок с лириумом, дрогнувшим голосом сказало «спасибо» и опрокинуло спасительный раствор. К водному блаженству, царящему снаружи, прибавилось блаженство изнутри. Лириум всасывался, тёк по венам, заполнял ткани и органы, и больше никуда не исчезал. До полного восстановления способностей и физического состояния требовалось не меньше литра, но и небольшая доза сняла тошноту и тремор. Он откинулся на спинку кадки и съехал вниз насколько смог. Вода почти покрыла плечи, но оголились коленки. — Да, отмойте меня, — проговорил, наслаждаясь отсутствием боли и улыбнулся в ответ, — мессир. Поданную тубу Эли принял и откупорил, но увидев бумагу, доставать мокрыми руками не рискнул. Кто знает, что там внутри. — Давай ты, — протянул магистерское послание обратно Аврелию. Берег Кто-то провожал дракона, а кто-то с нетерпением ждал его возвращения. Магистр Теодор Красс-Шармаль сидел на уцелевшей части уступа, над разверзшейся внизу пропастью, которую недавно сотворил, и вглядывался в морскую даль. В его руке привычно лежал стаммель любимой трубки, а мундштук не отрывался от губ. Вот и всё. Теперь Эли недосягаем. А уж Аврелий Тилани позаботится о нём лучше любого телохранителя. Уж в этом магистр не сомневался. На душе было спокойно, даже несмотря на возможные проблемы из-за потери преступного раба, ныне получившего вольную. Хороши сказки бабушки Урд. Но куда им до сказок тевинтерского магистра Теодора Красса? В них принцесса на драконе спасает рыцаря, а после, проводив того в закат, спешит вернуться в башню. У дракона глаз зорок. Он издали уже приметил знакомую фигуру на уступе, и сердце от меланхоличности только что произошедшего расставанья невольно вернулось к радостному волнению от встречи. Ударился оземь, мгновенно вернув себе прежнюю личину, словно та, другая, давно уж порывалась слинять в Тень и лишь усилием воли сохранялась в этом мире. И вот уже ладони легли на плечи. Губы растянулись наконец в подобии улыбки, еще чуточку напоминающей драконью. — Они далеко, а к утру будут еще дальше. Ветер им попутный. Ты как? — Хорошо, — отозвался магистр. Процесс перевоплощения он пропустил. Да и не хотел быть наблюдателем при таинстве магии Духа. Слишком энергоёмкая концентрация воли и маны в Тени, чтобы походя глазеть. Это не лёд запустить в противника. Тут бы при обращении не потерять чего-нибудь. — Теперь, хорошо, — добавил для верности и собственного успокоения. — Иди ко мне, — он потянул оборотня за руку, — давай, посидим здесь. Мы редко встречаемся вне башни. Так редко, что никогда. Он подал тлеющую трубку и немного подвинулся на и без того вместительном камне. Пол присел. Принял протянутую трубку. Затянулся. Самое сложное было позади. Словно смакуя, выдохнул — наконец-то своими легкими, а не драконьими. С облегчением, расслабился. Огляделся. — Хм. И правда, — подтвердил и сам сделанное магистром открытие. — Действительно никогда. Но теперь вот… «никогда» убралось в свою Бездну, и перед нами открыты тоже новые дороги. Как думаешь? Впрочем, топать прямо сейчас по вновь открывшимся дорогам седой эльф вовсе не призывал. А напротив, положил голову на плечо Тео и, снова коротко затянувшись, передал трубку своему единственному и неповторимому магистру, ломающему не только порядок вещей, но и саму нить упрямой Судьбы. — Хотел бы я, — донеслось до Пола, и уверенная рука обхватила плечи своего эльфа. Притянула ближе и крепко сжала. Щека легла на седую макушку, — Пройти эти дороги только с тобой. Без обмана и лжи. Вдвоём. Тео помолчал, наслаждаясь близостью любимого, и проговорил тише прежнего, словно опасаясь этих слов правды: — Мне бы отпустить тебя. Прогнать. И не сжигать твою жизнь подачками тайных встреч. Но я не могу. Даже не знаю, что я предприму, когда ты сам захочешь уйти. — Только с тобой я почувствовал себя по-настоящему свободным, Тео, — усмехнулись где-то у него под щекой, погладили по спине. — Только здесь, в стране, в городе, где меньше всего такое возможно, на службе у сил, стоящих за Марком, я хозяин собственной жизни. — Пол помолчал, откликаясь на близость мягким, деликатным духовным касанием, от которого слегка колыхались волосы и покалывало в подушечках пальцев. — — Но Марк вырос. И моя верность может когда-нибудь позвать меня прочь отсюда. На какое-то время могу уехать. Знай, что всегда вернусь к тебе. Где бы и что бы ни встретило вдали. Мое сердце всегда будет там, где ты, командир. Крепко обнял за талию, прижался. Только настоящее сейчас важно. Бывший центурион усмехнулся: — Я уже давно не командир, — щека с нежностью потёрлась о седой висок, — Тем более тебе. И уж точно я не хотел бы стать препятствием на твоём пути. У каждого из нас долг перед чем бы то ни было. Все мы что-то когда-то теряем. Он с грустью всматривался вдаль. Где-то там, уже теперь за горизонтом, осталась частица его души рядом с ушастым пареньком, которого тринадцать лет назад он спас от смерти и который за эти годы стал для него почти сыном. Магистр вздохнул, невольно проглотил ком у горла. Улыбнулся, сморгнул непрошенную влагу с глаз и затянулся густым табачным дымом. — Надо возвращаться, — сказал он немного погодя и добавил, — По крайней мере мне. Седому эльфу не надо было объяснять. Он знал, куда смотрит и что чувствует сейчас когда-то-центурион. Так давно уже нет, но навсегда в его сердце и тот, далекий, молодой и пылкий, и этот — умудренный опытом, познавший горечь потерь. — Он еще вернется. Иначе... иначе не бывает, — непонятно кого заверил, Тео или себя, оборотень. — А я с тобой вернусь в столицу. И не надейся, что когда-нибудь не вернусь, для этого придется запереть все окна в Створе. Хихикнул, крепко обнял напоследок и поднялся, протянул руку сидящему. — Лучше бы он не возвращался и нашёл свой путь подальше от Тевинтера, — Красс бросил прощальный взгляд за горизонт и, обхватив ладонь Пола, поднялся. Улыбнулся. Откинул седую прядь со впалой эльфийской щеки и прижался губами. — Останься сегодня до утра. Ладонь легла на затылок, губы вернули поцелуй. Он напомнил ту ночь, когда Красс так же спешил по темному Маротиусу, и эльф тогда окликнул, нагнал и... — Я и сам хотел. Да. Да, конечно. Улыбнулся, пожал плечами. — До утра-то вряд ли и обернуться теперь толком смогу. Драконы обходятся недешево... Они, как вино, бродят в крови ночь, толкают творить чудеса. Что до меня, то нет ничего чудесней твоих объятий. — Ну таких «чудес» я тебе могу с лихвой пообещать, — заверил Тео, немного приободрившись рядом с оборотнем. — Кстааати, — он обнял прирученного дракона и потянул за собой к привязанным под утёсом лошадям, — нам с тобой предстоит долгая прогулка верхом под луной. Чем не романтический вечер. Расскажешь мне каково это быть драконом? — Об этом я могу рассказывать хоть всю ночь, — игриво вздохнул седой эльф. Особенно когда их дело уже позади. Отчего бы не рассказывать о том, что и сам едва понимаешь. Но зато сколько чувств, ощущений, вопросов без ответов. Вслед за ответами на вопросы. Но больше всего чувств и ощущений — от близости Теодора Красса-Шармаля. Ощущений. — А знаешь, кто еще, словно хорошее вино, с каждым годом всё больше пьянит меня и толкает к безумствам и творению? — улыбнулся оборотень, уже было сунувший ногу в стремя, но задержавшийся. Ведь они свободны. Сейчас. Одну минуту. И эту минуту ладони притянули за плечи, оплели шею. Стройный, хоть и ставший чуть плотнее, но не утративший изящества стан прильнул к величавой фигуре зрелого воина, губы скрепили поцелуем обещание грядущей ночи. И они застыли на мгновение, которое, остановись оно вдруг, было бы несомненно прекрасным. Море Взявшийся уж было за мочалку Ави кивнул, обтер полотенцем руки, принял от Эли тубу и вытянул двумя пальцами свиток. Развернул, пробежал глазами строки. Они потомку тевинтерского дома были знакомы. До боли. Но эти строки отзывались не только другой болью, но и радостью. Поглядел поверх свитка на растворяющегося в неге эльфа. Обыденно процитировал самое главное из снабженной всеми необходимыми традиционными и малозначимыми словесными формулами текста: «… Дарую ему свободу без условий и обязательств, во удостоверение чего сия вольная за подписанием моим и приложением герба моего печати дана в Минратосе… магистр Теодор Шармаль Красс». Туба и свиток легли на стол, а Ави ожидал, что на это скажет эльф. Зная Эли, слова «ты свободен» застряли у него в горле. Отмокающий в кадке эльф внимательно слушал и смотрел на читающего, механическим движением растирая следы от наручников на запястьях. — Подписал всё-таки, выполнил своё обещание, — сказал натянуто улыбнувшись, когда Аврелий дочитал. — А я ведь не просил. Ну что ж... — задумчивый взгляд повеселел и обращённое к Ави чумазое лицо озарилось жизнерадостностью, старательно маскируя по-детски необъяснимую обиду и горечь от изгнания из места, где он вырос. — Значит, я свободен. Официально. И мне надо это как-то осознать для начала. Примерить одёжку не по размеру. Ладони зачерпнули воду и вылили на лицо, словно в попытке смыть прошлое вместе с тюремной грязью. — Подберешь по размеру. Теперь все в твоих руках. Вот только... это еще не всё, — как ни рад был бы свалить отсюда с эльфом куда подальше счастливый капитан, но было еще одно неоконченное дело. И он сам понятия еще не имел, какое. — За твою свободу нам еще надо кое-кого будет, кхм, отблагодарить. Многозначительно полез за пазуху, где, подальше от чужих глаз, хранил нераспечатанным конверт, полученный от Доминика Квинта. — Нет, нет, нет, погоди, — Эли вскинул руку, выплёскивая драгоценную воду на пол. Предчувствия его не обманули. Они кому-то должны. — Я только эту самую свободу получил, а ты сразу заставляешь за неё платить. Нееее... — на обветренные губы вернулась тень лукавой улыбки, и изумруды глаз уставились снизу вверх на могучую капитанскую фигуру. — Сначала ты меня вымоешь. А потом подберёшь что-нибудь по размеру. И я хочу побыть в твоих руках, — от выпитого лириума недавнему заключённому явно стало намного лучше, к тому же вернулось здоровое чувство голода после бесконечной пытки тошнотой. Капитан собирался было брутально перейти к делам насущным мессира Квинта, да не тут-то было. Открыл рот и так и не продолжил о делах. Взгляд скользнул по улыбке. Во взгляде мелькнуло недоверие пополам с восхищением. — И этот эльф только что руки поднять не мог без посторонней помощи. Хотя ты вроде о моих руках. Ладно, всё подождет, конечно, — великодушно согласился, наклоняясь к кадушке с подобранной тут же широкой губкой, в глубине души ликуя, что Эли, кажется, принял дарованную свободу благосклонно и мирно. — И что бы такое пришлось тебе по размеру... — Лириум творит чудеса, — донеслось из кадки, словно в оправдание. — Даже полстакана после полного отсечения, как зелье воскрешения для мага. Я же у тебя маг. А насчёт размера... — взгляд невольно прилип к согбенному банщику, к тому месту, что оказалось в данный момент на уровне зелёных глаз, — размер он в самый раз, — сорвалось нечаянно. Притворная вина в улыбке, и еле живой эльф неуверенно добавил: — Хотя размер, он сейчас не важен. Мне бы до кровати добраться. И съесть чего-нибудь. Что у вас сегодня на ужин, капитан? От капитана не ускользнул этот взгляд. Дразнящий, даже если сейчас его обладатель мог думать разве что о пище, да и то о той, которую не слишком утомительно жевать. И все же он прервал намыливание губки где-то рядом с торчащим из воды худым коленом недавнего узника, оперся о борта по обе стороны неширокого вместилища и навис совсем близко лицом к лицу: — На ужин баранина. И коротко нежно чмокнул в нос. Губка сжалась под ладонью. Вдоль бортика поплыла пена. Рука скользнула в воду — и спину в полуобъятии нежно потерли прямо под водой мыльной губкой. — Желаете, мой принц, чтобы она присоединилась к нам прямо в ванной? — Баранина — это хорошо, — нос откликнулся на поцелуй и тихонько ткнулся в аврелиевы губы. Слабость от обезвоживания и недельной голодовки ломала все душевные порывы, которые воскресил лириум. Да ещё одышка, сопровождавшая самую малую физическую активность, по-прежнему оставалась обременительным спутником его нынешнего состояния. — Не надо... — худая ладошка с просвечивающимися венами невесомо легла на крепкую ладонь капитана, а голова склонилась вперёд в надежде упереться в лоб или плечо, — ...её присоединять прямо в ванне. Присоединим где-то в районе постели. Ладно? Плечо, обтянутое белым шелком, приняло и лоб, и щеку. Погружая уже обе ладони, бережно проводил мягкой губкой по изгибам эльфовой спины, плечам и пояснице, черпая рукавами, смешивая улыбку с нежными поцелуями макушки, поддерживая, чтобы Эли не утомило это неспешное действо. А после помог откинуться на покрытый полотенцем край кадки, намылил уже всего, от кончиков ушей до круглых пальчиков узких ступней, скачивая теплой чистой водой из не раз уже смененного кувшина и целуя каждый. — Хватайся за шею. Баранина уже ждет нас в капитанской каюте. Кстати, Шани будет рада тебя обнять. Основательный помыв и горячая вода вытянули последние силы, расслабили до состояния выжатой тряпочки. Тело приятно налилось свинцом, конечности не двигались, голова отказывалась соображать. Только нега, ласковые касания рук и тихий убаюкивающий голос, неповторимый и желанный. Уже насухо вытертый, переодетый в широкую рубашку и замотанный в тогу, недавний узник впал в необъяснимый благодатный ступор, полностью доверившись и потеряв контроль над волей. Напряженное противостояние своим мучителям, сейчас расплавилось и утекло вместе со смытой тюремной грязью. Всё закончилось. И наконец-то пришло полное осознание долгожданного освобождения. Когда Аврелий укладывал свою драгоценную ношу на кровать, она уже тихо сопела во сне, прижавшись к его груди распушившимися светлыми вихрами. — Ави, — тихий голосок Шани раздался совсем рядом, — он заболел? — спросила девочка, заглядывая исхудавшее лицо эльфа. Она появилась в каюте капитана, как всегда внезапно. В этот раз с нетерпением ждавшая возвращения своего Забытого бога, юная почитательница ворвалась рыжим вихрем и остановилась рядом со спящим. Эти дни, лишившиеся оба очень важного для них эльфа, они сблизились, и незримая поддержка маленькой эльфийки откликалась сейчас в душе бывшего храмовника теплой благодарностью. — Немного, родная, но теперь уже пошел на поправку. Свобода и морской воздух всем идут на пользу. Особенно морской воздух. Ну и свобода, конечно. А... еще хорошая еда. Кстати, Шани, будешь проходить мимо камбуза — скажи коку, чтобы убрал баранину до завтрака. Сидя на краю кровати и боясь оставить спящего и на минуту, он протянул свободную руку к плечу девочки и, мягко притянув к своему боку, так вот на минуточку обнял. На фоне крупного человека юная эльфийка казалась совсем крохотной, незаметной. Если бы не её яркая рыжая голова с размётанными косами, взрывной оптимизм и неуёмное любопытство, она бы совсем потерялась на корабле. Но за время отплытия из Алама любознательная долийка облазила судно от носа до кормы, перезнакомилась с командой, завела друзей и выучила названия всего такелажа и рангоута, а в капитанской каюте она обосновалась на правах квартмейстера, как шутили матросы. — Не переживай, Авель, — тонкие ручки обвили шею капитана. — Главное теперь он снова с нами, — успокоила Шани и уверенно заявила: — Теперь-то мы его никому не отдадим. Ави усмехнулся, пригладил рыжую макушку, чмокнул светлую, прижал обоих поближе. Никому не отдадут. — Как же можно кому-то отдать такого красивого бога, — согласился с девочкой. Так они сидели какое-то время. Пока юной почитательнице "красивых забытых" не надоело разделять безмолвное созерцание с капитаном вернувшегося божества. Она чмокнула приёмного родителя в небритую щёку, помахала спящему и скрылась за дверями, пообещав зайти на камбуз к Папагере с просьбой от капитана. Приемный же родитель остался со вторым (он же забытый), накрепко уснувшим. Какое-то время он прислушивался к его дыханию и всматривался в тусклом свете фонаря в умытое изможденное лицо с заострившимися скулами, впалыми глазницами. Казалось, он так мог бы просидеть целую вечность. Только повернется поудобней. Положит на кровать затекшую от неподвижности ногу. Спихнет сапоги ступнями, чтобы прилечь, продолжая баюкать, сторожа неусыпно главное сокровище Минратоса, выкраденное заговорщиками из-под носа самого не к ночи будь помянутого всесильного канцлера империи Гериона Криспа. Лишь на миг прикрыл веки, под которые словно песку сыпанули. И выровнялось дыхание. Плечи расслабились. Только руки по-прежнему удерживали спящего эльфа. А сам капитан не заметил, как уснул. Пациент капитана Реваса Это был чудесный сон в страшной непреодолимой Бездне, где не проявлялась Тень. Здесь не существовало потустороннее. Лишь тьма, боль и пустота. И вдруг извне, из-за пределов отчаянной безнадёжности проникло дуновение. Тихое дыхание. Глоток воздуха в полном вакууме. Он ловил его губами, подставлял лицо, тянулся и не мог отпустить. Лихорадочно старался не потерять, следуя за этим мимолётным касанием воздуха. И наконец настиг. Сумел поймать тёплый, обволакивающий поток, который избавлял от боли и мучительного гнёта недавнего прошлого. Какой чудесный сон. Эли проснулся с этой мыслью, боясь открыть глаза и увидеть мрачные стены холодного карцера. Но память предусмотрительно выдавила воспоминания, а согретое тело отправило в мозг сигналы произошедших вчера перемен. И всё же с некоторым необъяснимым волнением он приоткрыл глаза. Замер на мгновение перед открывшимся. Прекрасное видение из его грёз. Большое, нежное и такое трогательно-притягательное. Лежало напротив. Ещё во сне. Ровно вздымалась грудь, а края бороды серебрил робкий солнечный луч. Он не рискнул будить. Лежал и любовался. Видением. Старательно складывая в голове разрозненные факты, которые могли объяснить побег, и которые вдребезги разбивались, не имея исходных данных. Он не понимал. Но пока и не хотел. Осторожно приподнялся на локте, сел. Осмотрел свои новые одеяния, лохматый плед, снова обернулся с улыбкой на спящего, в мыслях коснувшись губами желанных губ. За дверями каюты слышались голоса, качали волны и плескались о борт. Не слышно чаек, и боцман велит брасопить реи. Значит они шли всю ночь. И где же мы теперь? Неважно. Я дома. Приподнял руку, взглянул на пальцы, будто видел их в первый раз. В тихом вздохе прорвалось невольное волнение. Получится или нет? Неимоверная концентрация воли, шёпот заклятья и кисть руки окружает податливое пламя. Оно стелется по коже слабым голубым переливом, сползает на ладонь и формирует крохотный сгусток огня, такого же слабого, как и его хозяин. И всё же, маготок восстанавливается. Связь с Тенью укрепляется. То ли это легкое касание магии пробудило, еще не до конца, но настолько, чтобы ощутить рядом кого-то живого. Родного. Знакомое, даже не движение — запах, тепло. Знакомую тяжесть. Единственно совпадающую с той внутренне ощущаемой лузой в душе, в которую ложилась только эта конфигурация знаков присутствия того, второго — без которого мир был не полон. — Э... — словно вдох пробуждения, — и то ли выдох, то ли шепот, а скорее и то и другое — …ли. Втянул воздух, засопел и повернулся к нему, открывая глаза. Моргнул. Улыбнулся. — Привет. А тот, который сейчас невольно генерировал те самые знаки, обернулся на голос с лучистой улыбкой в ответ, держа на ладони маленький сгусток огня, делясь своей неожиданной радостью. Ведь недавнее опустошение каналов маны, связующих с Тенью, ему казалось уже никогда не восстановится, настолько эффективно функционировал чокер, настроенный на максимальный контроль жертвы. — Я думал, совсем способности потерял. Как только Тео полгода продержался, — прошептал ещё полухриплым голосом, сбросил огонёк с ладони и завалился назад, в тёплые объятья. Прижался щекой к плечу и ткнулся носом в окладистую бороду. — Ави... — пауза на самый нежный, самый трепетный поцелуй в щёку, словно божества касался, — я скучал. Если бы ты только знал, как я скучал. Зрелище мага, радующегося нехитрому огню, берущемуся из ниоткуда, почти укрощенному. Почти. Вовсе не до конца. Да и сам маг только с виду безобиден. Сам вызывает в забившемся сильнее сердце радость, тепло. Полусонная, сладкая улыбка заиграла на губах капитана, он коснулся только что еще пылающей недавно ладони. Теплая. Будто и не было огня. Но тот огонь, внутренний, огонь души уже пылал в глазах эльфа. Он скучал. За теми лишениями, за постоянным, изматывающим голодом, который только может испытывать маг без связи с Завесой, он еще чувствовал... хоть что-то. Как оградить тебя от страдания? Теперь уже это возможно. От поцелуя мурашки пробегают по телу, капитан жмурится, но уже совсем близко взгляд его ясных глаз. Словно и не спал. — Очень? — Очень, очень. Вы ещё сомневаетесь, капитан? Судя по тому, как оживающий эльф, стараясь заключить в объятья сразу и всего, тихонько переползает на свой любимый "матрасик", сомневаться не приходиться. — Ммммм... — раздаётся умилённое мычание сверху, а распластанное, и прежде-то не великих размеров, исхудавшее тельце млеет на своей большой, широкой собственности, — я так долго об этом мечтал. Он поднимает голову, встречается взглядом с небесной синью любимых глаз: — Если бы я не думал о тебе там, я бы сошёл с ума, — и снова губы касаются капитанской бороды и краешка рта. Капитан еще бы посомневался. Губы, ускользающие, манящие, дразнили. Чтоб окончательно избавиться от сомнений, хватит ли одного долгого, сладкого со сна поцелуя, норовящего вновь утянуть уже в сон наяву. Чудесный сон, в котором они оба знают, не произнеся ни слова, что владелец матрасика скучал так же, как и сама его собственность. Это ведь… очень вредно — скучать. Для… здоровья. Для души. На самом деле Ави просто гнал от себя воспоминания об истинном кошмаре, который творился тогда на душе. Ушло время кошмара. Пришло – веселью. Сбилось дыхание после поцелуя. — Как ты обо мне думал? Нежно гладил его, не давая соскользнуть со своего тела, наощупь — не иначе в поисках идеального расположения на матрасике. — Смотрел в твои глаза. Вот так же, как сейчас, — тонкие пальцы касались мягкой бороды, а взгляд не отрывался от лица, медленно скользя по каждой морщинке, каждой впадинке, которые он знал наизусть. — Слышал твой голос. Говорил с тобой. Касался губ. Ловил дыхание и запах... — Эли осёкся, замолчал. Склонил голову к груди своего единственного и добавил еле слышно: — Когда они уходили. — Ави... — он позвал, словно Аврелий мог его не услышать. — Я им на хрен не нужен. Дело не в воровстве. Хотя и в нём — тоже. Но из меня вытягивали признание о причастности Красса к этому делу. Им был нужен компромат на советника. Выдохнул медленно, стараясь не очень крепко сжимать эльфа в объятиях, путаясь во множестве чувств — от нежности до ненависти. Тихо выругался в адрес далеких, оставленных далеко за кормой мучителей. Ослабил свою хватку, припомнив, что все же месть настигла, — хоть, может, и не тех, кто виновен. — Красс сделал так, чтобы никто тебя не искал больше. Никто больше не будет пытаться сделать это с тобой. Обещаю позаботиться теперь об этом, — добавил горячо. — А магистр... — Ави прислушался к себе, к своей признательности и чувству, что задолжал Советнику Архонта что-то очень большое, — жаль, что вам не удалось проститься. — Я не хочу с ними прощаться, — произнёс так же тихо в могучее храмовничье плечо. — Прощаться значит навсегда. А я ведь их даже не видел. Даже Пола. Только драконью морду. Может быть, когда-нибудь, потом... — прерывистый вдох оборвал слова надежды, — мы вернёмся. Когда-нибудь. Он замолчал, прижался крепче теперь к единственному защитнику и помощнику. И, вдруг, на пике щемящей тоски предательски заурчал пустой живот. Последние три дня его не кормили, а та жидкая баланда, которую приносили вначале, скорее напоминала помои, чем еду. — Ави, — снова призыв, словно к спасательной шлюпке, — а помнишь ты вчера говорил, что на ужин была баранина? Мне кажется, я бы сейчас барана съел. Даже холодного, — голова вздёрнулась, и зелёные голодные глаза умоляюще посмотрели на хозяина корабля, — Накорми меня, а? И... выпить хочу. Чего-нибудь крепкого. Голоден! Ну конечно. Ави, обеспокоенный, словно его нежный цветок, который так бережно обнимаем им и защищаем от отсутствующих угроз, загнется прямо сейчас по собственной глупости и забывчивости капитана, вдруг понял, что не хочет... страшно не хочет отпускать... Но так они еды не добудут. — Сейчас. Подожди меня тут. Принесу... подождешь? — Думаешь я куда-то сейчас сбегу? — недавний узник поинтересовался почти серьёзно, задумчиво хмыкнул, пробуя активней пошевелить ватными ногами, и засмеялся. — Подожду, — заверил кэпа, — В таком состоянии я тут сутки могу подождать. И Ави. Немного лириума с водой. Чтобы мне баранину переварить и не выблевать после голодухи, — попросил, приходящий в себя целитель. По всей видимости, капитан опасался, что в его отсутствие эльф растворится невзначай с утренним туманом. Ну или придет к выводу, что все его бросили и никогда не вернутся, впадет в глубокую печаль... Взяв себя в руки, он огляделся и радостно направился, вопреки обещанному, не к выходу, а в дальний угол к сундуку. Извлек оттуда флакон, поколдовал с содержимым бокала со стола — и вручил Эли кубок с голубоватым содержимым. — Держи, — лириум-то никуда не уносили. И вновь сам поразился где-то в глубине души тому, что ни один нерв не дрогнул, словно бы отрезало его давнишние страсти по голубой крови титанов. Эли принял живительный напиток. Улыбнулся, касаясь руки. В который раз наблюдая, как давняя болезнь успешно купирована, а результаты реабилитации позволяют описать и внедрить новый способ лечения лириумной зависимости. Но акцентировать внимание на полном излечении не стал, ибо всё же фактор мотивации к оздоровлению пациента в процессе лечения он опрометчиво не учитывал. А фактор, возможно, сидел сейчас перед исцелённым. — Спасибо, — кивнул, не отрывая глаз от голубых озёр и сказал то, что сейчас, когда Аврелий поднялся, не сказать было невозможно: — Ты красивый, Ави. Ты просто офигенный. Как жаль, что я сейчас, как дохлая вобла. Что уж там стремительно восстанавливалось в лопоухой голове, какие связи связывались и какие объёмы заполнялись, но голос, движения и взгляд эльфа постепенно возвращались к прежнему состоянию "мага полноценного" и не только мага. — Красивый? М. — Капитан широко и озорно улыбнулся. Польщенно приподнял бровь. — Значит, впереди нас ждет много что еще, кроме холодной баранины и демонстрации Шани, чему она научилась за этот рейс. А должен предупредить честно, за обучение тут взялась вся команда, так что я и сам пугаюсь, когда она показывает мне какой-нибудь очередной хитрый узел. Он наклонился, мягко коснулся губами щеки — шепнул: — Набирайся сил, любовь моя. И отправился разорять камбуз. Пока капитан совершал набег на съестные запасы во владениях Папагеры, Эли дозированно влил в себя лириумный раствор и ощутил, что готов доесть всё, оставшееся вчера после ужина команды. А ещё, он поднялся на локтях и, приложив немалые усилия, усадил непослушное тело вертикально. Надо бы перебраться к столу, но похоже, завтрак эльфийскому господину придётся подавать прямо в постель. — Анарис! — рыжая всклокоченная молния прорвалась в капитанскую каюту, заскочила на мятое покрывало и обняла своего соплеменника. — Ты выздоровел? — Почти, — Эли рассмеялся, заваливаясь назад в подушки. Натиска бушующей радости он не выдержал. — Ави говорит ты узлы хорошо вяжешь? — Лучше всех! — долийка в себе не сомневалась. Если сомнения были у других, это их проблемы. У «забытого бога» сомнений не оказалось, поэтому он бросил юнге вызов: — А ну покажи. — Щас! — Шани сорвалась с места и убежала искать кусок каната. Возвращался капитан с истинно пиратскими трофеями. Кроме пресловутой баранины, которая и в холодном виде была очень даже достойна всяческого внимания, он раздобыл четверть старкхевенского пирога, несколько сочных манго, два яблока, горшочек с мариноваными яйцами и еще какую-то массу, которой кок набадяжил спецом для Шанни, окрестив ее «дитячьим грогом» и представляющую собой мед с крошеными в него сухофруктами, цитрусовыми и орехами. Впрочем, не забыл и о желании эльфа выпить, сварганил на скорую руку прямо на камбузе вино со специями. Так вот, с подносом, груженым до краев, он вернулся с живущей своей какой-то далекой для двоих обыденной жизнью палубы в капитанскую каюту. Из-за кувшина с вином выглянул очень заинтересованно, всматриваясь в полутьму каюты. Не уснул в ожидании? Или не упал ли в голодный обморок? Не упал и не уснул, а в очередной раз пробовал малозатратные заклинания, чтобы выровнять пока ещё нестабильный маготок. Сидел в кровати всё в той же безразмерной тоге, взъерошенным после купания и целеустремлённым после лириума, и «зажигал» указательный палец, стряхивал огонёк и снова зажигал. Новая порция целительного раствора пробуждала организм мага от вынужденной спячки. Медленно, но неотвратимо восполняя потерянное. Это то, о чем Ави пока еще не думал, — что Элахиль будет делать со своими высокоэффективными, отточенными самоотверженными тренировками навыками теперь — когда больше нет цели. Он, кажется, и не думал изменять себе. При виде любимого с горой яств рот невольно наполнился слюной. Элька сглотнул и с жадностью голодающего уставился на разнос. — Мне нельзя столько сразу, — сказал хрипло, кажется намереваясь проглотить всё добытое. — Ты должен мне помочь. Поднос был водружен на стол. В бокал капитан отлил немного вина, на тарелку положил немного баранины, зелени. Самое сочное манго. У кровати была привинчена полка — специально, чтобы можно было что-нибудь оставить там без риска опрокинуть на себя, но капитан просто уселся рядом, с ногами забравшись в постель. — Вижу, можно было не тратить времени на то. чтоб согреть вино, — усмехнулся он ласково, одновременно извиняясь за задержку и отмечая усилия эльфа, восстанавливающего свою магию, словно это и была самая суть его личности. Но ведь так оно и было, возможно. Кто я без моря? Кто он без огня? Эльф не столько восстанавливал свою магию, сколько возвращал к нормальному функционированию органы и системы организма. Ведь у практикующего мага каждая клеточка тела зависит от способности поглощать энергию Тени. Это как убрать из крови немага красные кровяные тельца и оставить лишь белые. Какое-то время немаг проживёт, но его жизнь превратится в выживание. А будучи целителем, Эли знал наверняка, что необходимо для элементарной физиологии индивида с магическими способностями после полного отсечения. Тарелка перекочевала из рук капитана к эльфу и устроилась поверх одеяла на коленях. Но сначала Эли припал к горячему, душистому вину и опустошил бокал наполовину, отчего впалые, бледные щёки сразу порозовели. Он улыбнулся, облизывая сладкий виноградный сок с губ. На секунду прикрыл глаза, ощущая, как разливается тепло, и спросил: — А капитану можно пить с утра? — Капитану всегда можно пить, — ухмыльнулся капитан, складывая руки на груди и косясь на довольного эльфа. Правда, добавил, — если не его вахта. — Хмыкнул. Он так-то не собирался, на камбузе уже и попробовал, прежде чем тащить угощение любимому. Но ощутил непреодолимую тягу почувствовать вновь на губах вкус вина, словно самому облизать эти губы... Решено. Поднялся с раскачки, шагнул к столу, не тратя лишних движений. И уже ввинтился обратно на кровать с наполовину полным ароматным напитком бокалом. — Ты ешь, — напомнил, пригубляя и ласково-пристально глядя на розовые щеки. — За возвращение, — Эли немного приподнял бокал, намереваясь коснуться бокала Аврелия, но не донёс стеклянную тару наполовину полную и опустил. С досадой мотнул головой и предпринял ещё одну попытку, под нехитрое заклятье усиления. Стекло звякнуло о стекло. — Меня бесит эта беспомощность, — проговорил через тихий вздох. — С возвращением, — взгляд все еще пристальный. Сделал быстрый глоток и отставил свой бокал. — Давай помогу. Знаешь, я бы мог покормить тебя. Хм. Даже хотел бы. Если ты не против. — Не против, — хотя я и сам могу. Но я не против, даже «за». Весёлая улыбка, румянец ярче, а в зелёных глазах живой блеск. — К тому же, как я могу тебе отказать, если ты хочешь, — озорной взгляд и очень серьёзное предупреждение, — только береги пальцы. Я очень голодный, — Элька подавил рвущийся смешок и приготовился кормиться из любимых рук. Ави подсел поближе и поудобней, лицом к окормляемому и мягко, но настойчиво забрал бокал. На плечи легли ладони, принуждая откинуться на спину, куда уже подоткнута высокая подушка к кроватной спинке — так, чтобы эльф полусидел, не напрягая для этого ни единой мышцы. Поставил тарелку тут же рядом с собой на одеяло, усмехаясь в бороду, с ножом и вилкой аккуратно поддел немного зеленого горошка из овощного гарнира. Подцепил кусочек баранины. — Итак. Начнем с малого. Вилка отправилась ко рту эльфа. Впрочем, губы капитана тоже приоткрылись от старания. Бокал отдали с неохотой. Окормляемый планировал допить. Но нет, так нет. Он не сопротивлялся. Наоборот. С каким-то особым наслаждением отдавался уверенным и сильным рукам. В нынешнем состоянии хотелось принадлежать. Побыть немного предметом. Любимым, заметьте. Но предметом. Послушно привалился к подушкам, расслабился и подхватил с вилки совсем крохотную порцию. Была бы его воля, он бы сейчас схватил мясо руками и запихал в рот самый большой кусок. Но капитан был неумолим. Дотошно отковыривал маленькие порции и терпеливо отмерял время для жевания. Хотя кормящийся практически глотал еду целиком, изображая скоростной процесс переработки пищи. Еще несколько маленьких кусочков. Аккуратно подносил к губам. Вытирал салфеткой щеку, словно бы у баранины и овощей был хоть шанс миновать голодный рот. Ни капли не было пронесено мимо. Но нет-нет, да салфетка касается края губ, давая размеренную паузу желудку. — И теперь... — наконец, вернулся он с бокалом, мучимый смутным желанием самому уже стать тем вином, — вино тому, кто хорошо кушал. Тот который хорошо кушал, кушал бы ещё, но благоразумно внял своему диетологу. Забрал вино, отпил. И опрокинул остатки. Заглянул в бокал, пряча за стеклянным ободком беспечную улыбку и засмотрелся на сидящего напротив. Живительное вино текло по венам, уносило боль и туманило память, а белый антиванский шёлк настойчиво сползал с широкого капитанского плеча. Пока что в мыслях. — Иди ко мне, — сказал, не отрывая взгляда полного обожания, не заботясь о собственной неполноценности исхудавшего доходяги. — А дессерт? — спросил Ави, забирая и отставляя тарелку в сторону. А десерт сидел перед эльфом. Большой и ослепительно белый после заточения во тьме. А уж насколько он мог оказаться сладок, можно было только гадать. — Десерт «Капитан Ревас» у вас имеется, капитан? — спросил, продолжая блуждать предвкушающим взглядом по объёмам заключительного «блюда». У Ави дрогнули уголки губ. — Кажется, я непростительно давно тебя не целовал, с этой едой дурацкой... Дессерт надвинулся над эльфом, потянулся к губам, соблазнительно усмехаясь. Ладонь зарылась под одеяло... — Во! — послышалось от распахнувшейся со стуком двери. И на пороге показалось счастливое личико, обрамленное рыжей копной волос. Кажется, Шани таки нашла на корабле бесхозную и недопрятанную от вязания узлов веревку. От десерта пришлось оторваться. Сомкнуть губы. Рукой, потянувшейся к серебристой щеке, примять одеяло и улыбнуться ушастой дочери. — Во, — повторил Эли за Шани и рассмеялся. — Ну показывай, чего умеешь. Я вот всё позабыл. — Я тебя сейчас научу! — горячо заверила она, забралась на кровать, как и старший отец, «с ногами», и принялась усердно вязать шкотовый узел, который недавно освоила стараниями коротышки Бурдрака. — Вот так. Сюда. Это тут. Туда. Здеся просунуть, а тут высунуть. Иии вот сюда. И вот так! Понимаешь? — с надеждой посмотрела она на эльфа после подробных «туда-сюда». — Ну... — Элька растерялся, мотнул головой и честно признался, — Пока не очень. — Ну как ты не понимаешь! — возмутилась юная морячка и обратилась к Аврелию, видимо, чтобы тот как-то повлиял на нерадивого ученика. — Как тут не понимать?! — Молодец, — похвалил капитан, с легким фатализмом сжавший свою часть одеяла. Девица ловко вяжет узлы. Схватывает налету, ну да так и должно быть. Девочка всю жизнь провела на сухопутных кораблях эльфийского народа. — Эли еще не успел хорошенько отдохнуть. Вот погоди. Отоспится, отъестся, наберется сил, посмотрит еще разок — и сообразит. — Ну ладно, — великодушно разрешила наставница, но уходить не спешила. Похвасталась ещё тремя узлами, тщательно связывая леер с самыми подробными комментариями к направлениям в пространстве. Добралась до разноса с едой, основательно проредив фрукты и ополовинив тару с «дитячим напитком», рассказала последние новости команды, сообщила, сколько она поймала крыс за неделю и почему у корабельной кошки только два котёнка. И самое главное! По какой причине скрипят новые сапоги сеньора Буджардини. Наконец, она устала от разговоров и кивающих головами отцов, которые слова не могли вставить в бесконечный поток событий, и решила проведать ту самую парочку котят, ведь Лелька — их мать — перетащила потомство в гамак Мушфика. А Мушфик, когда вернётся с ночной смены на марсовых, может их задавить. — Ну я пошла, — она деловито сграбастала верёвки, соскочила с кровати и, помахав родителям, скрылась за дверями, пообещав вернуться. Как только рыжая голова испарилась, Эли рассмеялся: — Создатель, я столько информации в единицу времени ещё никогда не получал. Даже когда к срочным заданиям в агентстве готовился. Ави смеялся, ладонь разжалась, выпуская край одеяла. Он склонился к любимому лицу, уткнувшись лбом в лоб. — Тут пригодятся все наши умения, — негромко констатировал уже получивший небольшой опыт отцовства капитан. — Хватило бы, — с сомнением согласился эльф, потёрся о лоб, коснулся губами щеки и чуть отстранился, заглянув в небесную синь глаз, — Так кто наш благодетель? — задал вопрос, который терзал его с того момента, как драконья лапа сорвала дверцу с арестантской кареты, и который он до сих пор старался игнорировать. — Они не добились признания, а значит, не должны были переводить в другую тюрьму. Канцелярия так не работает. Они сломают любого. Дело времени. Но меня внезапно потащили в Вало. И это не с подачи Красса. Он не мог так подставиться. Так кто? Ави как раз в этот момент коснулся рукой его предплечья. Задумчиво погладил, заглядывая в глаза. — Ты не поверишь. Хмыкнул, провел до кисти. Поднял, обернул раскрытой ладонью и, целуя пульсирующую жилку, средоточие малефикарской магической силы, такое бледное и беззащитное сейчас, трогательное запястье, прошептал: — Доминик Квинт. — Квинт?.. — сказать, что агент Бюро удивился — ничего не сказать. Пальцы, коснувшиеся щеки любимого, невольно замерли. Если бы сейчас на месте Квинта была Андрасте, Эли бы принял это как должное. Но Квинт... Квинт не должен был появляться на фоне двух имперских отщепенцев никоим образом. Квинт, дед которого мечтал о мести. Квинт, о пребывании которого в Сегероне знали эти двое. Квинт, который создал себе немыслимое алиби и которому был выгоден арест красовского питомца, бросается жестом невиданной щедрости, подставляясь под политические жернова всех и вся. — Но... — на какое-то время Эли застопорился, растерянно глядя на Аврелия, и когда паралич мыслительного процесса отпустил, он заторможено проговорил, — какого хрена, Ави. Ах да. Он и забыл уже. Увлекся... дессерт никуда не денется. — Ответ, полагаю, лежит на этом столе, — мотнул головой в полутьму капитанской каюты. Поднялся, нашел на столе запечатанный конверт. Протянул Эли. — Давай узнаем? Всё ещё потерянным взглядом эльф осмотрел конверт, покрутил в руках и надорвал кончик: — Ну давай, — не совсем понимая каким образом неподписанное послание всё прояснит. Вскоре в его руках появился развёрнутый лист бумаги. — «На стыке двух суток, в полночь, с 23 на 24 нубулиса, 39 года вам надлежит попасть в заброшенную Пещеру работорговцев в предместьях Каринуса и найти там человека, которого необходимо доставить в Минратос в контрабандный отстойник порта Визус», — прочитал Эли и уставился на Аврелия. — Что это? Через полгода, с 23 на 24 нубулиса... Что это за дата? И кого мы должны найти? — обратился он скорее к автору письма, чем к собеседнику. — Хм. Было заметно, что содержание письма оказалось неожиданностью и для капитана. — Хм. Это э… деликатное дело, для которого мессиру Доменику Квинту, магистру, вдруг срочно понадобились услуги специалистов, которые, как он весьма недвусмысленно выразился, без лишних вопросов исполнят эти вот указания. Только не пойму, отчего теперь ждать полгода. Хм, хм. Но нам и лучше. Успеем подготовиться… Он с такой целеустремленностью уже обдумывал предстоящее задание, но тут понял, что забыл сообщить главное: — Понятия не имею, кого нам там искать. — Ави заглянул внутрь конверта, но больше ничего не увидел. — Квинт ничего не сказал. Обещание выполнить это задание стало условием, на котором магистр помог Крассу тебя вытащить. — Да, специалистов, — задумчиво подтвердил Эли. — Да таких, от каких ему бы проще избавиться. Хотя, он и избавляется от нас, отправляя подальше. Сами-то мы теперь в Тевинтер долго не сунемся. Хм... — повторил за Аврелием, свернул листок и сунул в конверт. Спина опустилась на подушки. Усталость быстро овладевала ещё ослабленным телом после завтрака, новостей Шани и письма Квинта. — Значит, вот она цена за моё освобождение, — подвёл итог бывший агент. — Что ж, по крайней мере у нас есть время, чтобы во всём разобраться. Он улыбнулся. И вновь издалека залюбовался храмовничьей статью под белым шёлком. Добротно скроенным телом бывшего служителя церкви и нынешним образом свободного морехода можно было наслаждаться бесконечно. — А ведь и верно, случайно или чьей-то волей... никто из наших спутников не окажется в Минратосе обозримое время. Хм. Может, младшему Квинту было выгодно нас отослать куда подальше? Хм. Тогда почему бы не поручить нам забрать кого-нибудь из очередной бездны мира годика через два... С помпой. С охраной. С торжественными и обильными приготовлениями, которые займут нас на все эти годы... Ну да Создатель с ним. Главное — ты здесь… Эли. Ты здесь! Капитан все же не удержался и в порыве радости крепко обнял безвольное тело своего пациента, которому предстояло еще долго восстанавливать силы. Зарылся носом куда-то в шею, промычал что-то уж совсем невнятное, но понятное в общем контексте прилива капитанской нежности. Дверь он, конечно, хотел закрыть на щеколду, но за разговорами позабыл. После всех новостей не до дверей было и эльфу. Сейчас в его, начинающей трезво мыслить, голове с бешенной скоростью выстраивались логические цепочки, которые вели и уводили в дебри политических интриг и которые скоропостижно потеряли свою направленность, когда капитанская борода коснулась шеи, а тепло от прильнувшего тела укутало щемящей негой. Ладонь легла на стриженный затылок, пальцы запутались в коротких волосках, а губы прижались к виску. — Я очень страшный после тюрьмы? — это был самый глупый, самый нелогичный, самый бестолковый вопрос на фоне размышлений о существующих тайнах в тевинтерских верхах, вопрос, который мог задать только безнадёжно влюблённый в своего Великого Медведя Сигфроста. В ответ висок заелозил под губами в отрицании всякого малейшего подозрения в том, что эльф не самый прекрасный на всем белом свете. Не самый изящный в своей худобе, граничащей с отощанием, не самый притягательный в своей бледности, не самый обнимательный в своей физической немощи, в своем влиянии на все помыслы капитана Реваса, в своем магическом великолепии, могуществе в сердце одного капитана... Шумно вдохнул, будто всхлипнул, целуя выемку, где над краем ключицы шея рельефно переходила в изгиб плеча. — Мой золотоволосый принц, я покрою поцелуями каждую клеточку твоего тела, чтобы никогда тебе не приходило больше в голову сомневаться в своей неотразимости. И он действительно принялся осуществлять обещанное прямо начиная с левой ключицы. — Каждую-каждую? — всё же засомневался целитель и тихо рассмеялся, перебирая пальцами волоски на русом затылке. — Это несколько сотен миллиардов поцелуев. Тебе жизни не хватит. А мы столько всего ещё не сделали. Предлагаю, — он ласково прихватил капитанские уши и легонько потянул к себе его голову, — целовать локальными миллионами. Начни с моих губ. Капитан мог бы поспорить, что уж ночь-другую, пока силы не вернутся остроухому магу огня, и если не вдаваться в строгие подсчеты, они вполне могли бы уделить неплохой заявке на успех в этом начинании, но... Поддался, не мог не поддаться движению ладоней. Дыхание смешалось с дыханием, Горная голубизна глаз встретилась с изумрудной зеленью... — Ладно, — покладисто прошептал он, припадая к губам, погружаясь, словно в водоворот, в этот долгий поцелуй, за счет которого они могли бы продвинутся на миллиарды, если бы имели желание оторваться от губ друг друга и двинуться дальше. Скольких миллиардов клеточек в телесных локусах они коснулись тем волшебным утром не рискнул бы подсчитать даже академик точных наук из орлейского университета. И прав был Аврелий — они могли бы претендовать на рекорд, судя по рвению, с которым прилежные ученики вели тщательный подсчёт коварных в своём немыслимом количестве организмов. Проводились ли математические изыскания до вечера в тот день или им пришлось заняться постижением науки плетения морских узлов, а может быть, появились неотложные дела на мостике, сейчас, спустя пять месяцев, капитан и судовой целитель баркентины «Дыхание Севера», наверное, не вспомнили бы. Hide . . . Изменено 12 марта, 2023 пользователем Meshulik 2 1 1 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
FOX69 49 521 12 марта, 2023 II 1 плуитаниса, 7:39 года Пациент доктора Реваса — Мессир целитель, я умру? — вопрошал лежащий на кушетке пациент. — Конечно, — бросил болезному золотоволосый эльф, размешивающий в стакане какую-то мутную взвесь, и назидательно добавил, — Если не прекратишь пить. Ещё праздники Урталиса не начались, а ты уже зиму провожаешь. — Кто сказал, что я пью? — протестующе сморщил сизый нос кок в приступе праведной профессиональной гордости. — Но как не продегустировать варево, кое готовится на собственном камбузе? Ведь, если что, мне предъявят за несвежий грог. Папагера аж приподнялся на кушетке, растирая грудь, когда-то атлетическую, а ныне, скорей, немного впалую. — Дегустировать свежесваренный грог нет необходимости, мессир Папагера, — эльф с самым серьёзным видом продолжал размешивать, вглядываясь в пожелтевшие склеры больного. — Благодаря дезинфицирующим свойствам рома, чая и лимона этот напиток безопасен для употребления. Если вы не кладёте в него какие-то непригодные ингредиенты. Ведь не кладёте? — пристальный зелёный взгляд был строг, а голос лекаря суров. Под этим взглядом не только воля капитана Реваса начинала сбоить. Но кок готов был защищать тайну своей рецептуры, словно алхимик секрет вечной молодости. Ответив мятежно не менее пристальным взглядом из-под густых бровей, он все ж взгляд наконец отвел, насупился, почесывая бок и бормоча: — Что ж это за грог, ежели его не попробовать... Вздохнул. Эскулапа все любили. В том числе и Папагера. Папагера-то вообще любил всех. А с таким подходом долго сохранять суровую непроницаемость было решительно невозможно. — Ну ладно, — благостно закатил он глаза, — ну положим, не пробовать. Но отказаться от грога. Совсем? Мне положена порция, а кому же я ее отдам-то? Это ж Мушфик тогда сопьется. Или даже гном. Как-то... — мутноватый взгляд честно выражал заботу. — Не по-товарищески. Надо понимать, что лишить закоренелого морехода законной порции спиртного, это всё равно что прекратить его профессиональную деятельность. Мореход без традиционной чарки рома всё равно что чайка без крыльев. Сказал как-то старый боцман Ортис. И сейчас всеми любимый лекарь ни в коей мере не желал лишить чайку воли к жизни, ибо грог для Папагеры был неизменным стимулом для таковой. Но и позволить жировой дистрофии печени закончиться циррозом целитель тоже не имел права. Эли вздохнул. Подал раствор и сказал, немного смягчив тон: — Я не могу приказывать свободному человеку. Каждый волен выбирать сам. Заменить ли ему ром морковным соком или ждать, пока сгниёт печень. Поэтому я лишь дам рекомендации. Решать тебе, Папагера. Только знай, будешь пить как прежде — долго не проживёшь. Этот раствор выпьешь за три дня. По одной трети стакана на день вместо очередной порции спиртного. Четвёртого числа я тебя посмотрю. Если будут улучшения, то ещё не всё потеряно. Он заглянул в глаза болезному, который ещё вчера вечером маялся болями, а сегодня защищал своё право на чарку. Быстро же его попустило. Конечно, с подачи лёгкой магической руки и обезболивающего заклинания — не смотреть же, как развивается печёночная колика. А надо было, надо было оставить, чтоб проняло до самой пропитой души старого алкоголика. — Всё понятно? — осведомился целитель, прикладывая окутанную светом ладонь к упитанному животу кока в том месте, где предполагалась печень. — Это где ж я возьму столько морковного сока? — почесал нечесаную макушку Папагера, мастер чисто гипотетических вопросов. — Только попроси, — послышалось из полутьмы трюма, и в освещенное пространство отгороженного под лазарет помещения вступил, пригибая голову под невысоким потолком верхней палубы, сам капитан. — Только попроси, и я тебе еще и соковыжималку раздобуду. — Ага, ага, — с притворной благодарностью закивал под тяжестью капитанских милостей кок и попятился, сгребя с края кушетки свою одежду одним движением, — Спасибо, капитан. Ну... не буду, значит, мешать... И ретировался. Не помешав, и правда, мессиру Ревасу приобнять мессира Реваса и поинтересоваться, готов ли означенный мессир обозреть на горизонте цель их пути в подзорную трубу. — Скоро будем на месте. Приобнятый мессир Ревас-эльфийский не спешил обозревать горизонты с башнями Каринуса. Он приткнулся к кушетке и, приподнявшись на руках, уселся на каменный шлифованный настил, заказанный три месяца назад у орзаммарского каменщика из Ривейна. Прочная блестящая поверхность легко мылась и обрабатывалась, отвечая всем санитарным требованиям тевинтерских мидикусов. В ответ на объятья рука скользнула по спине капитана, и пальцы нырнули за широкий пояс. — Всё равно ведь пить не бросит, — с невольной досадой бросил лекарь в закрывшуюся дверь. — Только теперь он будет прятаться. Особенно от меня. Стало смешно. Представился пухлый образ кока, рассовывающий по камбузу нычки со спиртным. — Мореход без рома, что чайка без крыльев, — повторил Эли присказку боцмана. — Кто я такой, чтобы лишать Папагеру полёта, а? — вопрос был адресован явно не Аврелию, но зелёные глаза вопрошающе смотрели прямо на него. — Чайка, — скептически повторил Ави, совершенно не возражая против того, чтобы продлить объятия, и даже усугубить их парой поцелуев в шею. — Еще годик-другой — и эта чайка не долетит и до нижней палубы без того, чтобы не пришлось ее оттуда лебедкой извлекать с переломанными крыльями. Но ты прав, человек сам решает, как жить. А пока команда довольна обедом, он волен гробить здоровье на чем хочет. Надеюсь, решит правильно. Спасибо тебе. А может, приставить к нему Шани? Ну это... в крайнем случае. На случай вопроса жизни и смерти. И он лукаво приподнял бровь, полагая, что такие меры стоит приберегать на самый уж крайний из случаев. — Ну нет, — отрицательно мотнул головой целитель, потянувшись на нежность неспешных поцелуев. — О жизни-смерти вопрос пока не стоит, — прикрыл веки, медленно разгоняя волну желания по телу, и потянул капитана к себе. Установил его впритык к кушетке и обхватил ногами бёдра. — Давай не будем так радикально поступать с Папагерой, — губы перебирали волоски коротко стриженной бороды. — Но его можно напугать, приставив Шани хотя бы на день, — хихикнул эльф, ныряя носом за белый ворот аврелиевой рубашки. — Задвинь щеколду, — шепнул на ухо, — Мне кажется вам нужен медицинский осмотр, капитан. Давно я не проверял состояние вашего здоровья. С того самого дня, когда синий дракон доставил измождённого эльфа на корабль капитана Реваса, прошло пять месяцев. За это время бывший пленник набрал вес, восстановил функции всех органов и систем, а главное — полностью вернул магические способности, как и свою сексуальность, присущую всем его сородичам. Да уж. Вряд ли на корабле остались еще непуганые матросы, полагавшие, что могут переиграть в чем-нибудь гордую дочь капитана и судового лекаря. Ави рассмеялся, ощущая щекотку и тепло от дыхания за ухом, уже сквозь ткань рубашки улавливая движения и отклик родного и любимого. Задумался было, а достаточно ли Буджардини на мостике... С другой стороны, команда запросто справится, и лоцмана они взяла надежного. А изумрудное море, плещущиеся в таких сейчас близких и ясных очах, сами по себе требовали лоцмана. Лучшего лоцмана в этих омутах любви и желания. — Никуда не уходи, — и капитан метнулся, чтобы ловко, привычным стремительным жестом накинуть щеколду на коварную дверь. Вроде капитан и на судне, но временно скрылся где-то в недрах трюма. — А… и правда, что-то, доктор, меня в последнее время начало беспокоить левое подреберье… Куда же уходить доктору от пациента, который требовал самого пристального внимания последнее время? Время, когда доктор сам наконец-то позабыл о своих немощах и мог заняться командой. Но капитан! Капитан должен всегда быть в форме. И кому как не судовому врачу за этой формой следить. Вот именно за этой формой, ширину плеч которой сейчас так соблазнительно облегал белоснежный шёлк, а бедра — антрацитовый репс. И виверновый пояс. С серебристой пряжкой. Ревниво хранивший продолжение форм. Доктор откинулся назад, пристроил локоть на керамическую поверхность, а собственный сапог на кромку стола. — Ну что же, раздевайтесь, капитан, — прозвучало распоряжение эскулапа, а в зелёных глазах расплескались озорные искры. Когда доктор здоров — и больному приятно. А этот доктор, перед ним, соблазнительно откинувшийся на своей кушетке, всем своим видом соблазнял последовать своему примеру. Капитан, не отрывая взгляда от сапога, потянулся к пуговице на рубашке. — Расскажите мне о здоровом образе жизни, доктор. Уверен, вам есть чему научить не только Папагеру. Все же не удержался. Кожа сапога наощупь была приятно гладкой, и отвратительно непроницаемой. Образ доктора на кушетке откровенно провоцировал пациента. В ответ на касание сапога узкая ладонь продлила мысленную траекторию пришедшего на приём, от колена по гладкой ткани штанов до самого паха. Эскулап задумчиво посмотрел на расстёгнутую пуговицу под белым воротом и сказал: — Знаете, капитан, вы являетесь образчиком здорового образа жизни. При первичном осмотре я нахожу у вас лишь один недуг. Скорее всего врождённый, — хитрая улыбка скользнула по губам, а глаза продолжили цепочку из расстёгнутых пуговиц на аврелиевой груди. Кадык двинулся словно в спазме, капитан расстегнул несколько поспешней вторую пуговицу. А ладонь, не остановившись на соблазнительном носке сапога, поднялась по так вызывающе согнутому колену. Нависнув, сжав опору, Ави озадаченно поинтересовался: — Это какой же? — Скромность, капитан, — третья и четвёртая пуговицы уступили пальцам опытного любовника почти мгновенно. Ладонь скользнула под белый шёлк и легла на горячую кожу. — А остальное я смогу выявить только при углубленном осмотре. Щёлкнула пряжка ремня, независимо от желаний и действий хозяина таковой, и вторая рука эскулапа уверенно пробралась к расстёгнутой ширинке пациента, чтобы углубиться. Ави приподнял руки над и за спиной врачевателя, самостоятельно справился с манжетами, на какое-то время, словно в гнездо, заглядывая в пространство прямо перед сбой, где эльф углублялся в детали его капитанской скромности. Скромность, судя по всему, не возражала. Даже наоборот. — И каким же будет лечение? — Проникновенным, — шепнули губы, дразнящими касаниями покрывая шею обследуемого, — Глубоким, — штаны быстро сдались и уползли по бёдрам вниз, а белая рубашка съехала с плеч, — Горячим, — около уха раздался вкрадчивый шёпот, врач ловко скользнул в сторону, и с разворота уложил пациента на кушетку, осталось только ноги приподнять. Надвинулся над распростёртым, одновременно распахивая полы рубашки и пробегая пальцами по рёбрам и бокам. — Тягучим... долгим... и приятным, — продолжил тем же шёпотом беседу. Добрался от живота до губ, немного захмелевшим от близости и запахов, пригладил короткий русый волос ладонями, припал к губам в неспешном поцелуе и оторвавшись произнёс: — Таким, чтобы ты попросил ещё. Ещё. И ещё, и ещё... — О доктор, — между поцелуями шептал взбудораженный пациент, вытягивая края рубахи врачевателя, прижимаясь животом к его животу, пробуждая волны мурашек и желания. — Я чувствую, как иду на поправку прямо сейчас. Это магия или колдовство. И что же, я стану совсем-совсем нескромным? Поцелуй глубокий и жаркий, показал, что представления о скромности исцеляемого стали какими-то зыбкими. Губы приблизились к мочке уха, языком провел по краю и прошептал. уточняя намерения распорядителя сегодняшнего сеанса лечения: — И сапоги тебе не помешают? — Ничто не может помешать врачу, когда он исцеляет больного, — доктор и сам немного сбился с диагностического плана и приступил то ли к сбору анамнеза, то ли к подготовке больного к манипуляции. Между вопросами «где у вас болит?» Здесь, здесь или здесь? Остатки одежды покинули исследуемое тело, между будоражащим ощупыванием. А доктор всё же решил, что сапоги действительно будут препятствовать осуществлению процедуры, поэтому они были поспешно сброшены, ибо исцеляемого нельзя оставлять без присмотра. Наконец доктор уселся меж разведённых бёдер «больного» и откупорил флакончик с грейфрутовым маслом. — Что вас ещё беспокоит, капитан? — спросил, не отрывая взгляда от небесной сини глаз напротив и наливая тонкую маслянистую струйку на ладонь. — Может быть какие-то психологические проблемы? По талии эльфа скользнули мягко широкие ладони, спустились на бедра. — Знаете, доктор, — внезапно ощутил все свои проблемы пациент, — с психологическими проблемами у меня особенно все запущено, — вымолвил, завороженно наблюдая за тянущейся струной живительного аромата. — Тяжёлый случай, — проговорил целитель, проливая масло на пах пациента. — Думаю вам требуется длительное лечение, капитан Ревас. Руки заскользили по бёдрам, лёгким массажем прошлись по напряжённому члену, промежности и спустились ниже, размазывая терпкую грейпфрутовую смазку, поочерёдно прибавляя и погружая пальцы, наблюдая за реакцией больного. Чего уж доктор не хотел, так это боли от предстоящих лечебных манипуляций, поэтому о подготовке не забыл. Медленные и осторожные, поступательные движения внутри, так глубоко, что достают простату, и нежные, дразнящие ласки, которые испытывают терпение набухшей плоти. И чем дольше ласкал доктор Ревас капитана Реваса, тем тяжелее становилось дыхание капитана Реваса, кадык ходил, голова откидывалась. А взгляд… Взгляд сиял теплым хрусталем, в котором пылало пламя желания. Что до скромности, то в этом смысле капитан похвально скоро шел на поправку. — Эли. — ладони потянулись к поясу доктора, но не дотянулись, тело отзывалось, на всепроникающие пальцы, мысли путались, туманило от запаха грейпфрута. Он уже с запозданием мечтал сорвать непослушную ткань, но только бесцельно тянул к себе, охватывая колени. — Доктор, мне кажется, что я понял, что именно мне поможет, — простонал он, безнадежно симулируя внезапное озарение. — Трахни меня. Доктор и сам давно был готов исполнить любые просьбы пациента, выдать рекомендации, выписать рецепты и принять совместно любую дозу. И вот когда лодыжки капитана оказались на его плечах, а место пальцев заменил более приятный для обоих орган, о них решили вспомнить. На пике вожделения, в момент, когда остановиться невозможно, в сакраментальный миг, как обычно, невовремя, в дверь кабинета судового врача постучали. И послышался подозрительно счастливый голос предыдущего пациента доктора Реваса, Папагеры: — Элахиль, Ревас! — За дверью повозились, тыкаясь плечом в прочную древесину. Наконец, по-видимому, осознав скорбный факт запертой щеколды, кок потерянно вопросил, — Ты там? Доктор замер, придерживая бёдра пациента, переводя дыхание, и почти спокойным голосом ответил: — Да, Папагера, я здесь, — выдохнул скомкано и не смог остановиться, зная наверняка, что, протолкнувшись до упора, сорвётся в стон не только сам. Тут нужен был неординарный ход. Думай контрразведка! Подстегнул расплавленные мысли. Подался вперёд, одновременно проникая в пациента до таких глубин, которых тот и сам не ведал, накрыл ладонью губы, сжал свои и постарался задавить все звуки. — Папа-гера... — выговорил наконец-то и выдал, — Я очень занят. В данный момент. Мне нужно пять минут. Нет, десять. А лучше пятнадцать. Яяя, удаляю зуб. Мудрости. Капитану. Не нужно мне мешать. Это сложно. Лицо Папагеры за дверью сморщилось гримасой участливого сочувствия. Скорее даже — ужаса при мысли о страдании, коему сейчас, должно быть, подвергался их всеми уважаемый капитан. Сам страдалец тем временем и впрямь глухо застонал, накрытый волнами наслаждения. — Держись, капитан, — послышалось из-за двери искреннее напутствие от представителя группы поддержки. — Эк тебя прихватило-то. Эх. — Угу, — согласился прихваченный и, притянув к себе источник страданий, исцеловал его ладонь, прошептал, задыхаясь от наслаждения, — могу поспорить… доктор, психологические… проблемы здесь… а… не только у меня, — и припал к губам в качестве профилактики всяческих проблем доктора, оставаясь глух к пожеланиям скорейшего выздоровления, доносящимся из-за двери. Он не желал бы выздоравливать никогда. Напротив, подавался навстречу своему недугу со всем возможным пылом. Не мало б удивился Папагера, увидев способ удаления зубов через место, противоположное ротовой полости. Хотя сейчас разгорячённый эскулап поведал бы внезапному визитёру о самых редких методах лечения. Но на их счастье щеколда неприступно хранила все тайны врачевания излишней мудрости и позволяла продолжать манипуляцию. Врач не спешил. Теперь у них было пятнадцать законных минут, за которые кок разнесёт весть от камбуза до марсовых. О невыносимых страданиях капитана и чудесных умениях доктора. О стонах бедолаги и жутком действе, творимом за закрытыми дверями. На корабле уединиться сложно, поэтому в объятиях друг друга они бывали не так уж часто. Не будет же сам капитан в придачу с доктором, за бочкой с квашенной капустой совокупляться, как пылкие юнцы. Поэтому урывками выхватывали время для поцелуев, жестов и касаний, накапливая страсть до порта. Которая сегодня выплеснулась через край в незапланированном медосмотре. ...Припал в ответ к его губам, оставив психологию с проблемами за дверью. Сейчас и здесь проблем быть не могло, кроме того, чтобы не сверзиться с кушетки. Растягивал движенья, плавно, не торопясь, чтобы спаяться и срастись всем телом, смешаться, раствориться душами и стать неотделимо целым. На самом пике вознесения к грот-мачте они попали в резонанс усиливающейся качки и в тихом приглушённом стоне кончили одновременно. Полная анестезия мудрости, и ощущение, что с зубами тоже хорошенько поработали. Во всяком случае, разлившаяся по телу нега свидетельствовала о том, что не осталось органа, не принявшего участия в процедуре. — Иди ко мне, мой любимый доктор, — обрел дар речи капитан и, сграбастав эльфа, подтянул к себе на кушетку вместе со всеми методами лечения. — Это который у нас по счету зуб мудрости-то? Редко — не редко, а все же пять месяцев пролетели не зря. Пять месяцев. Скоро наступит назначенный срок. И они заглянули к указанным берегам, чтобы разведать, что там творится. — Кажется, что только вчера на палубу садился дракон, — признался счастливый Ави, с новой нежностью зарываясь носом в висок Эли. — Хоть уже и палуба давно не та. Корабль, который он потребовал от Марка Тилани, нагнал их вскоре после спасения минратосского узника. Сейчас и команда подросла, и палуб стало не две, а три, и устроиться всем удалось с удобствами. А все же жизнь на корабле действительно на виду. Хорошая жизнь для Шани, но для уединения не приспособлена. Сграбастанный доктор оказался чуть сверху и немного рядом с пациентом. Завалился на бок, обнял. Пощекотался носом о бороду и постарался припомнить: — Нууу... так скажем, до начала нашего путешествия ты был намного мудрее. Намнооого мудрее. Чем сейчас, — хихикнул эскулап, глубже зарываясь вездесущим носом в поросль на груди лишённого мудрости капитана. — Мой немудрый мишка, — донеслось из нежного кольца объятий. И в этот момент в дверь снова постучали. Теперь настойчивее, чем давеча прикладывался Папагера. — Авиии, Авель, — послышался взволнованный голос их воспитанницы, — тебе очень больно? Видимо, рассказы кока живописующие страдания зубовные, как свои собственные, произвели на девчонку ошеломляющее впечатление, раз она решилась прервать процесс лечения. От чего и правда могло приболеть, так это от болтливости кока. Но в этот момент казалось, что упади на голову небо — и только подумаешь меланхолично, что гномы все-таки по-своему оказались правы. — Нет, моя мандаринка, все позади. Ты же знаешь, что я в хороших руках, малышка. В подтверждение сказанного последовал поцелуй, оставшийся за кадром. — А вы скоро выйдете оттуда? — кажется Шани хотела воочию убедиться, что старший из отцов не пострадал. Доктор на груди пациента глухо рассмеялся, заглянул в любимые глаза: — Она не успокоится, — прошептал совсем тихо. Четыре благодарных поцелуя — в щёки, нос и губы — благословили капитана на подъём с многострадальной кушетки. Эли приподнялся и соскочил на пол, поддёрнул штаны и, смочив водой чистое полотенце, бросил исследованному пациенту. — И ещё, — он отошёл к дальнему шкафу, открыл дверцу и зашелестел крафт-пакетами. Хочешь — не хочешь, а пора было возвращаться к жизни большого судового семейства. Ави потянулся следом, вскочил, поймав налету полотенце и, когда штаны вернулись на надлежащее им место, накидывая рубашку, заглянул через плечо эльфа. Что-то еще? — Что? Кусок сложенной белой марли был всунут в руку Аврелия: — Приложи к щеке, — улыбнулся Эли. — А то больно у вас лицо счастливое, капитан. — Думаешь, ее это обманет? — при всех сомнениях все же капитан послушно приложил выданное к щеке. Труднее было с тем, чтобы сделать лицо хоть чуточку несчастным: пришлось приложить неимоверные усилия к тому состоянию, которое светилось и сквозь марлю. — Ну как? Элька с сомнением поморщился. Лицо страданий не воспринимало. — Ладно, иди. Лучше уже не будет. Как-нибудь выкрутимся. Капитан скептически ухмыльнулся под марлей и отправился открывать двери, находу застегивая хотя бы несколько пуговиц. — Привет, мандаринка. — протянул он пятерню девочке для ритуального хлопка и предъявляя страдающую щеку, прикрытую марлей, миру. — Ааааах, — с придыханием оценила Шани помятого капитана с прикрытой щекой. Она кинулась к Аврелию, не забыв приложиться ладонью, и обняла за пояс. Покосилась на вышедшего следом эльфа и потребовала доказательств: — А зуб где? Папагера сказал, что зубы мудрости большие, как у акулы. — А... — Эли опешил. Если сейчас лопоухая бестия не увидит зуб, она усомнится даже в рассказах кока. — Сейчас. Эскулап поспешно удалился в лазарет и через минуту предоставил зуб в банке с формалином. Достаточно большой, чтобы сойти за самый мудрый зуб. — Ого! — воскликнула Шани, не выпуская из объятий старшего. Задрала голову и с широко раскрытыми глазами спросила: — Как он во рту у тебя помещался? Капитан покосился на банку. Не иначе Эли и впрямь припас для какой-нибудь алхимии зуб недавно пойманной командой акулы. Вопросительно уставился на доктора. Взгляд соскользнул куда-то вниз... Ну да. Помещалось у него не во рту, и не зуб... Мысль сбилась, и капитан попытался вернуться к зубу. — Кхм. Нууу, знаешь, ведь как посмотреть. Взять, скажем, вчерашний пирог. Мы тоже думали, что в тебя всё не влезет, а ведь гляди же, весь съела. Внешность бывает обманчива. Не такой уж и большой этот... кхм... зуб. Главное — уметь э... вытащить. А Элахиль у нас мастер. И маг. Многословные оправдания прервались. Аргументы у одного из двоих отцов окончились. Он пожал плечами, резюмируя: — Демон его знает, как он умещался. Он же зуб мудрости, а не я. «Мастер и маг» поспешил прийти на помощь растерянному пациенту с объяснениями, прямо сказать, требующими подтверждений для пытливого долийского ума, но в данный момент не реализуемых эмпирическим путём. — Так зуб ведь в основном в челюсти растёт, — сказал, убирая банку с глаз подальше, — Ну основной своей частью. А сверху только кончик видно, — дёрнул плечами и плотно закрыл дверь лазарета доктор. — Пойдёмте лучше на мостик. Ты же меня на мостик звал, Ави? До того как мы.. зуб начали удалять. Внимание детёныша нужно было на что-то переключить, да и всей команде показать, что капитан жив и здоров, и удаление зуба мудрости не смертельно опасно. Конечно, не все поверили в сеанс зуболечения этой парочки, но большая часть, которая внимала рассказам кока, сейчас с нетерпением ждала возвращения уважаемого мессира Реваса. Потому что мессир Ревас мужик что надо — справедливый, честный, щедрый и добрый, и вообще, команде с капитаном повезло. — А, да, — мужик что надо вспомнил про мостик. — Пошли. Уже видна фамильная башня Тилани. И скоро будем входить в порт. Надо бы сразу осмотреться. И в сопровождении всех причастных так или иначе к зуболечению капитан наконец-то отправился туда, где их всех ждали неотложные дела. Каринус Город, освобожденный от кунари 13 лет назад, основательно отстроился, вывесил имперские флаги и вновь занял место величественной столицы когда-то суверенной державы северных магов — одной из двух, составивших позднее империю Тевинтер. Сегодня о величии напоминали древние башни, в основном окружающие город, центр которого занимали по-прежнему неприступные стены Круга. Шагая по пристани, капитан оглядывался, сверяясь с ощущениями годичной давности. Тогда он покинул этот порт. Насколько мог знать, башня, где предпочитала проводить время его мать, сейчас пустовала. Нет, то есть она была наполнена рабами и прислугой, но родственники всем большим семейством в данный момент собрались в Минратосе. — Остановимся в башне? Оглядимся. А как подойдет срок, «Дыхание Севера» будет готов поднять паруса, — предложил он Эльке. — Наверное, не самый худший вариант остановиться в твоей башне, — согласился Эли, следуя рядом с Аврелием. — Как скажешь. Я не против. — Настоящая башня, да?! — восхитилась юная сегеронская долийка, ни разу не бывавшая в тевинтерских башнях альтусов. Она появилась внезапно из-за торгового лотка с бубликом в руке. И тут же попала под строгий взгляд соплеменника. — Я не украла! — возмутилась сразу, откусывая побольше, — Меня угостили! Мне сказали, у меня глаза голодные. Младший родитель вздохнул. Покушать их приёмный детёныш любил за двоих, хотя еда не задерживалась в этом худеньком тельце ни граммом жира. — Подтверждаю. Деточка честно получила еду в подарок. Однако если вы намерены таки посетить ваш домашний очаг, сеньор Тилани, этот факт не отвратит от вас грядущих неприятностей, — послышался высокий мужской голос, и из-за локтя Аврелия вырулил, обливаясь потом, тучный коротышка. — Ревас, — недовольно поправил Ави. — И что заставило достойного сеньора... э... — Сеньора Баллисту. Бэ Баллисту, — представился коротышка, промакивая шею платочком. У Ави брови приподнялись. Он уже где-то слышал это имя, но припомнить сходу не смог бы. — Сеньора Бэ Баллисту вторгнуться в приватную беседу в приличном месте? — А. Так сеньор Тил... впрочем, вы правы, лучше бы этому имени здесь громко не звучать. Ревас? Серьезно? — Бэ Баллиста в свою очередь удивился. — А что, вам подходит. А это, я полагаю... И Бэ Баллиста приветливо обратился к спутникам сеньора Реваса. Мог ли мессир Бэ Баллиста полагать, что рядом с альтусом эльфы имели статус отличный от статуса рабов, Эли сейчас не задумывался. За полгода он привык к новой жизни и почти осознал свою свободу. И признаться, удивлённо взирал на себя прежнего, который боялся потерять связь с хозяином. Поэтому выдал знакомцу капитана Реваса прямо в лоб: — Элахиль. Ревас. Судовой врач. А это... — он не успел договорить. Рыжая голова встряхнула лохматыми косами, и юная спутница Аврелия решительно представилась, не мало не заботясь о вопросах, которые настигнут низкого толстяка, узревшего столько Ревасов на квадратный метр порта Каринуса: — Шани. Ревас. Юнга. Но вообще я буду рулевым! И штурманом. Губы сеньора Бэ Баллисты удивленно приоткрылись, но комментировать столь внезапное совпадение фамилий, да не просто, а у эльфов, у которых отродясь кроме имен и не водилось ничего, он прозорливо не стал. А перешел к делу: — Полагаю, сеньор Кортеза, знай он об этой счастливой встрече, не преминул бы передать свой теплейший привет. Могу ли я, заручившись его именем и доверием, пригласить вас, сеньоры... и сеньорита Ревас, к себе в гости? Тут несколько кварталов. Там можно поговорить без... лишних ушей. И сеньор Баллиста, приподняв шляпу, промокнул платочком свою лысину. Будущий рулевой и штурман подозрительно сощурила свои глазёнки и придирчиво покосилась на объёмного сеньора. — А почему это без "лишних" ушей? — с плохо скрытым негодованием вопросила она. — И вообще у нас уши не лишние! Как только её эльфийских сородичей не называли. Кролики, ушастики, плоскоухие, длинноухие, но про лишнеухих она ещё не слышала. И почему это без них собрался говорить толстяк! Эли со снисходительной улыбкой придержал за шиворот выступившую вперёд воспитанницу и промолчал, предоставляя гостеприимному сеньору возможность оправдаться самостоятельно. Растерянный коротышка, кажется, только что совершил рывок в скорости потения за секунду времени. — Я не... ничего не имею против ваших ушей, дорогая сеньорита, — галантно расшаркался он ножкой в изрядно стоптанных башмаках — И мой наниматель, — он произнес это имя тише, — сеньор Кортеза, человек весьма... весьма широких взглядов, не глядящий, там, на уши или еще что. Но в этом неспокойном и небезопасном мире лучше бы нам все наши уши, несмотря на их комплектацию и потребность, держать в стороне от портовых проныр. Ведь вы здесь неспроста, сеньоры. И сеньорита. А мне кое-что известно про башню, к которой вы, сеньор Ревас, имеете некоторое отношение. Там как-то побывали люди из столицы. Скромные. Неяркие. Задававшие вопросы. О вас. И Бэ Баллиста очень внимательно заглянул в лицо высокого бывшего Тилани. — Кхм. Нам и правда, верно, имеет смысл пообщаться в каком-нибудь месте поспокойнее, — вдруг горячо поддержал коротышку капитан и вопросительно взглянул на Эли. Младший родитель ничего не имел против. А старший в ответном взгляде прочитал — чего ты спрашиваешь, куда ты, туда и я, и мы. Кивнул согласно и перехватил дочерь за руку. А та в свою очередь великодушно простила Баллисту: — Ну ладно. Раз не обзываешься, то пошли. Этот дом находился в самой гуще городской застройки, являя собой нечто, совершенно противоположное башне. Был он невысок, как и его хозяин, так же, как тот, неприметен и так же ловко умудрился ввинтиться в городскую повседневность, окружившую жителей моря со всех сторон и любовно обжав в своих объятиях. Настолько любовно, что только любезная бдительность их провожатого спасла карман капитана от любопытной ладошки какого-то воришки. Правда, тот дал стрекача — и очень ловко затерялся в толпе. Было решено не преследовать прохвоста, дабы не привлекать к себе лишнего внимания. Ну а что привлекать к себе внимание не нужно, было уже понятно всем. Хоть рассказ свой мессир Баллиста начал, лишь когда за ними закрылась массивная дверь, а скромная прислуга накрыла на стол на скорую руку чай с бутербродами и фруктами. — Так вы работаете на Кортезу? — поинтересовался Ави, по-хозяйски подхватив бутерброд и отправив в рот сразу половину. — Да, знаете ли. Город, сами знаете, на пересечении торговых путей. Где как не здесь подыскивать... э... — коротышка, уже избавившийся от шляпы, а заодно сменивший пыльную куртку на удобную домашнюю вязаную кофту поверх рубашки в клеточку, покосился на эльфов, — контингент. Вы только не подумайте, — тут же пояснил он, не желая, чтобы подумали хоть на минуту, — всем рабам предоставляется полная свобода выбора. Но... так уж выходит, что большинство с радостью идут на службу к моему господину. — Он мягко, как-то застенчиво усмехнулся, пригубив аккуратно из чашки чаю, и произнес очевидную причину, — никто не любит кунари. — И всё же некоторые предпочитают Кун свободе. Ривейнские эльфы-кунари те ещё фанаты Кослуна. И на материке таких хватает. Не все рабы способны отличить истинную свободу, от рабства в Кун, — средний из Ревасов по примеру старшего отхватил от бутерброда и запил соком, в то время пока младшая скармливала кусок колбасы хозяйскому коту, соперничающему с мессиром Бэ в своей упитанности. — Мессир Кортеза не опасается внедрения агентов Бен-Хазрата? — добавил Эли, проглотив наскоро пережёванное. — Вряд ли с целью подрывной деятельности, но даже их вездесущее любопытство меня бы напрягало. Кот, несмотря на всю упитанность, набросился на угощение, будто его год не кормили, а девочка заслужила взгляд хозяина, полный умиления. В этом доме явно командовал хвостатый любимец. — Не беспокойтесь, доктор Ревас, новый контингент, конечно же, проверяют. Да и я выкуплю не каждого. Это кропотливая работа. Нам нужен не каждый... Впрочем, я все о себе. А ведь позвал вас сюда, чтобы сказать, почему вам не следует появляться вблизи вашей башни, сеньор Тила... ой, простите, сеньор Ревас. — И коротышка снова обратился к Ави. — Те люди. Они не пробыли в городе долго, и вскоре отправились обратно. В Минратос. Но не будь я Баллистой, агентом сеньора Кортезы, если они не оставили кому-то в башне определенных инструкций, как известить канцелярию о том, что объявился некто Аврелий Тилани. Вы понимаете, зачем они вас ищут, сеньор? Я лично — нет. И не хотел бы понимать, мне это ни к чему. Но предупредить старого друга сеньора Кортезы — мой долг и привилегия. Капитан Ревас сидел, словно воды в рот набрав, не решаясь ни соглашаться, ни отрицать, что описанные события имели к нему какое-то отношение. Но дальше отпираться было бессмысленно — Бэ Баллиста и правда был о многом осведомлен. — Демон, — Ави только головой покачал. — А я уж подумал, что с этим покончено. — Почти полгода прошло, — нудный червячок сомнения провала их полной безопасности уже который раз напоминал о себе. А вдруг инсценировке с побегом не поверили, и агенты Канцелярии продолжают искать. Но стоило ли оно того? Неужели старый Квинт так дотошен? Вдали от Минтратоса и бюро многое стало неочевидным, и они давно потеряли бдительность. — Думаешь это из-за меня? — еда встала поперёк горла. — Из-за меня тебя могут искать? Или... есть другие причины? Ави пожал плечами. Ему-то откуда знать? Он и сам не был хорошим мальчиком. Но что-то ему подсказывало, что канцлер Герион Крисп не смиряется так просто даже и с подтвержденным фактом гибели своих пленников. — Давно это было? — спросил сам хозяина дома. — Да полгода как, — лицо Баллисты оставалось добродушно расслабленным, но в глазах появилась внимательность и какой-то очень острый интерес. — Ну... — Ави почесал в затылке. — С тех пор, значит, мной не интересовались больше? Баллиста покачал головой. — Ну и хорошо, — выдохнул капитан и откинулся на спинку стула. — В башне мне медом не намазано, пусть себе стоит. — Позвольте мне предложить вам свое гостеприимство, — вдруг оживился хозяин, разведя руками, — Остановитесь тут, а мои осведомители всегда будут держать вас в курсе дел в городе? Капитан с любопытством уставился на этого доброхота. Не много ли милостей за давнишнее знакомство с Кортезой? Эли дёрнул плечом и сунул в рот оставшийся кусок бутерброда. Не то чтобы толстяк вызывал безграничное доверие, но Аврелий был с ним знаком, да и лучших вариантов пристанища, если исключить башню, у них пока не намечалось. И Шани здесь нравилось. Особенно хозяйский кот, который вился около ног юной гости с намерением сожрать очередной кусок колбасы. — А сеть агентов у вас широкая, мессир Баллиста? — поинтересовался бывший контрразведчик. — Не владеют ли они информацией о заброшенных пещерах работорговцев где-то здесь под Каринусом? Их собеседник запнулся. Заглянул в глубину зеленых глаз как-то затравленно. Оглянулся на капитана. Тот спокойно ждал, что ответит мессир Бэ. На губах последнего появилась недоуменная улыбочка. — Странно. Странно, что вы меня спросили о пещерах, доктор Ревас. — Бэ хихикнул. — Ведь именно с пещерами связана моя э… моя просьба, с которой я собирался к вам обратиться, господа, об одном скромном одолжении. А, ну вот, Ави даже кивнул в ответ на подтверждение своих мыслей. Коротышке было что-то надо от них. Ну что же. Если сойдутся в цене… — Так что за просьба? Воодушевленный, сеньор Баллиста начал рассказ: — Речь об одном полуэльфе. Э… талант. Несомненно талантлив! И молод, обучен! На кораблях Кортезы такому цены бы не было! Я хотел прикупить его на последних торгах. Но вот беда, кто-то перебил мою ставку. Кто-то незнакомый. Продавец не раскрыл имени, а раба заперли в одной из здешних пещер до отправки в столицу. Ну и… Несмотря на мои связи и надежных людей, каких у меня немного, но для дела хватало, доктор Ревас, все же добраться до парня мне не удалось. Он пожал плечами. Сеньор Бэ Баллиста был не всесилен и признавал это с охотой. — А какой же вы видите нашу роль в этом деле? — нетерпеливо поинтересовался капитан, уже подозревая суть просьбы. — Понимаете, капитан Ревас, я живу в Империи, но э… не блюду подобострастия к здешним традициям. Не могу сказать, что мне не нравится магия, чистота на улицах или, к примеру, героическая роль имперских магов в деле борьбы с кунарийским нашествием. Но… рабство мне не по душе. И потому не сочтите мой план за дерзость, но у меня есть идея, как вывести этого раба из пещеры из-под носа его охранников. Но мне нужны исполнители. И он ласково поглядел на двоих взрослых Ревасов, предполагая, что потенциал его плана зависит именно от этих двоих. — Мессир, — бывший агент вышел из недолгой задумчивости. Только что озвученное сеньором Бэ могло стать серьёзным препятствием в их предстоящем деле, если заранее не подготовить почву, — Я правильно понял — вы имеете в виду те самые пещеры работорговцев, заброшенные несколько десятков лет назад? Они что, снова функционируют? Мессир кивнул, уже не удивляясь, что предмет его пристального внимания последних дней, как оказалось, интересовал не только его. — А куда же они денутся? Свято место пусто-то бывает, да недолго. — Ясно, — принял к сведению бывалый шпион, не привыкший отступать, и присоединился к вопросу Аврелия, — Так излагайте ваши идеи, мессир. Мессир принялся излагать, время от времени подливая своим гостям то чаю, то сока. И уже подумывая предложить вина. — Так вот. В пещерах держат тех рабов, которых по каким-то причинам нежелательно показывать губернатору Каринуса. Да и власти не одобрят, если узнают, что в рабстве у местных барыг не только эльфы или, скажем, должники, а и свободные граждане, скажем так, сопредельных государств. Доносить на торговцев нет смысла — губернатор закрывает глаза на этот притон и вряд ли обрадуется, возьмись кто эти глаза ему слишком уж настырно открывать. Пленник там пробудет недолго, а охраняют его, как и прочих запуганных рабов, с помощью отряда надсмотрщиков и сильверитовых ошейников. Чокеры. Вы, верно, слыхали о таких, капитан Ревас? Не дожидаясь ответа, который был очевиден всем, Баллиста продолжил. — Вот только с воображением у надсмотрщиков при их-то работе неважно. Им и в голову не придет, что у какого-нибудь раба найдется при себе специально изготовленный умелым формари ключик, будто нарочно подходящий к замку любого чокера. Где же его взять беглому отступнику? Если бы такой нашелся у новичка, затесавшегося в новой партии завтрашней поставки, он мог бы устроить в пещерах такой переполох, что после никто не вспомнит, куда подевался ценный раб, за которого планировали выручить неплохие деньги в столице... — Так, — пробормотал капитан. — А вы уверены, что я подхожу на роль раба? — Что вы, что вы, — затряс головой и замахал ручками коротышка. — Не вы. Но, может, доктор Ревас согласится сыграть эту роль? Доктор Ревас вскинул тёмные брови, но не от удивления, а от подробно начертанного плана, новой информации и эффективного администрирования в старинном городе империи. Рабы его интересовали мало. Их свобода — тем более. Борцом за свободу угнетённых он никогда не был, но в данный момент интересы любезного сеньора совпадали с их интересами в грядущем предприятии. — Почему бы нет, — согласился доктор, припоминая состояние полного отрыва от Тени. Не то чтобы он вновь хотел испытать магическую немощь, но ведь её всегда можно быстро купировать лириумом при надёжной поддержке. А поддержка будет обеспечена. Он посмотрел на Аврелия. — Только меня туда нужно доставить. В качестве беглого раба. — Исключено, — Ави поспешно отверг предлагаемый план. — Доктор Ревас туда не пойдет. Подыщем кого-нибудь из команды. Одна мысль о том, что эльф снова почувствует на себе специфический взгляд надсмотрщика над рабами, привела капитана в ужас. — Или придумаем другой план. — Но... какой? — резонно вопросил растерявшийся коротышка. — Не знаю... — Ави задумался. — А разве у нас в команде есть маги? — Эли перевёл скептический взгляд на своего любимого ревнивого телохранителя. — Если уж эти работорговцы занимаются магами, то они умеют определять кто перед ними. Сто процентов — у них есть собственные маги. И к тому же, посвящать команду в предстоящее предприятие, — он многозначительно посмотрел в небесного цвета глаза, надеясь, что Ави не забыл о просьбе Квинта — "сохранить всё в тайне", — нам не стоит. Для меня риск минимален, если мы всё заранее спланируем. Да и кто кроме меня справится лучше? — он улыбнулся, точно зная, что альтернатив экс-агенту контрразведки сейчас трудно найти. — Демон, я об этом не подумал, — признался капитан, полагавший что вовсе не обязательно представляться магом, чтобы прикинуться рабом. Но ведь это был не просто загон для рабов, а тайный схрон для особых дел торговцев и для особого, конечно. "товара". — Так вы маг? — скорее обрадовался прагматично настроенный Бэ, сочтя открытие большой удачей. — Тем более! Ключом, который я вам дам, успешней пользуются маги. Он устанавливает небольшую связь с Завесой, иначе бы было не устроить его э... эффективность. Ничего особенного, но возможно, вам это поможет на случай, если вы, доктор Ревас, сами окажетесь без маны. Магии обещать не могу, но пребывание в рабстве не станет чересчур мучительным. Утешение не сильное, Ави по-прежнему был склонен не доверять такому шаткому плану, но другого у них не было. — Ладно, — наконец, пробормотал он, виновато поглядев на самоотверженного своего любимого. — Только прежде продумаем все детали. Где будем мы, каковы пути отхода и, главное, где тут можно, не привлекая внимания, раздобыть лириум? Ликующий в душе Баллиста заверил, что лириум он готов взять на себя. Hide III Освобождение 20 нубулиса 7:39, за два дня до событий — Из какой дыры ты это вытащил? — негодовал работорговец, обращаясь к своему подчинённому. У его ног сидел эльф в грязных лохмотьях и испуганно взирал на рослых тевинтрецев. В спутанных светлых волосах длинноухого застряла солома, сухие листья и кажется куриный помёт. — Оно вроде как маг, мессир, — оправдался надсмотрщик. — Я сам не видел, но те, кто его брали, говорят, что вроде огонь он разводил магией. — Огонь разводил, — презрительно передразнил в сторону пленника тевинтерец, — Ушастое отребье. Кролик вонючий. Кожаный сапог пнул эльфа по голени. — Покажи чего умеешь, «маг», — потребовал властный голос. Эльф сдвинулся в сторону, невольно подобрав под себя ноги, протянул по приказу руку и зажёг на пальцах крохотный огонёк. — И это по-твоему маг? — вызверился хозяин рынка рабов. — Ну так сгодится на что-нибудь... — растерянно проговорил его собеседник, мысленно посылая охотникам за головами все проклятья зазавесного мира. — Убери его с глаз моих! И его убрали. Даже не позаботившись о безопасности. Дорогостоящий чокер на недомага решили не тратить. Были экземпляры почище, поценнее, которые владели магией на уровне некоторых магистров. Только вот держали их отдельно от общего сброда, в клетках под строгим контролем. Новенького же ушастого определили в деревянный загон с другими потенциальными рабами, приказали сидеть тихо, если не хочет сдохнуть. Сдохнуть — в ближайшие планы пленника не входило. А вот наблюдение за охраной было приоритетной задачей. График смены караулов, привоза товара, расположение штатных единиц, распорядок дня пленников и много чего ещё узнал новенький недомаг за сутки пребывания в Старой пещере работорговцев. Оставалось наскоро придумать план диверсии и совершить её. План сочетал освобождение тех самых ценных магов, побег сброда, временная дезактивация стражи и сигнал группе поддержки, которая находилась неподалёку. 22 нубулиса — И чего же ты пожелаешь за этот кошелек, о прекрасный незнакомец? — поинтересовалась, с придыханием, соблазнительно вскинув длинные и явно не полученные от рождения ресницы портовая дама ветренного моряцкого сердца, кивнув в сторону своей личной комнаты в местном борделе. — Узнай имя одного парня, — послышалось из-под несомненно прекрасного (из прекрасного куска железа) глухого шлема. — Я тебе его укажу. И кошелек твой. — Непыльная работенка, — фыркнула девица и протянула руку за наградой. — Узнаю в два счета. Награда поманила и пропала в широком рукаве обычной полувоенного кроя куртке, какие носили все те бездельники, проводившие дни в полудреме у каких-нибудь очень-важных-ворот, повышая тем самым статус их хозяина и придавая тому загадочность потенциальной жертвы ограбления. Порой они, правда, выпроваживали какого-нибудь болвана, решившего вдруг побеспокоить хозяев, но это случалось крайне редко. Жизнь в имперском городе сама вела тщательный естественный отбор законопослушных граждан, всех прочих выставляя за порог истории Тевинтера. — Только мне нужно настоящее его имя, подружка. Ты поняла? Я хочу знать, как его зовут дома, как ласково кличет жена, как называла матушка, когда он был маленьким, каким именем пользуется в обращении к нему его начальник. И как прозывают его за его спиной. Сделай это для меня. Так, чтобы никто не заметил твоего особого интереса. И получишь кошелек. *** — Аванна, — пробасил из-под шлема внезапно подросший на пол-локтя и раздавшийся в плечах напарник. — Ливерный Зад меня прислал вместо Рэма. — А что это с нашим Рэмом? Вроде утром его видел здоровым и невредимым. Мужик в шлеме глухо вздохнул, с каким-то страданием почесал шею, пояснил: — Эта... Недоразумение вышло. Вроде как Анджей его с женой своей застал. Потом, правда, оказалось, что он ей помогал соринку из глаза доставать, но там уж такое началось... Рэм сейчас в борделе, в общем. Утешается. А наш Ливерный Зад злой, как сотня демонов, и божится, что смазливых подчиненных больше нанимать не станет. — Ну а ты что, не смазливый, выходит? — криво ухмыльнулся на это начальник немногочисленной охраны пещер. — Я-то? — новоиспеченный нанятый в охрану рабов местного торговца Анджела Ливер-Дезаде мужик потянул с головы шлем, являя яркому северному солнцу рожу, недавно потерпевшую катастрофу в столкновении с не иначе десятком таких же, как у него самого, кулаков. Глаз заплыл, щеку раздуло. На лбу — шишка. И не одна. Такого и мать родная не признает. — Так ведь пройдет это, а? А ну как окажешься смазливым? — уже откровенно ржал начальник охраны. — А я тут на временной работе, — невозмутимо парировал новичок. — Потом в столицу с вашим обозом отправлюсь. Анджи мне пообещал протекцию там. — А ты ему что, сват, что он тебе протекции дает? — удивился начальник. — Шурин. Ты покажи мне, загодя, где там у вас товар для Минратоса. Не люблю кота в мешке перевозить. Товар адмирала Кортезы Товар находился в одной из клеток. Выглядел неважно, что было и неудивительно, учитывая то, какое действие оказывал на магов чокер. Но держался с достоинством. То ли воспитание, то ли природные задатки знающего себе цену мага. Он совершенно не походил на раба. — Какой-то он у вас уж больно гордый, — выразил сомнение новенький. — Еще дня три — и обтесаем, — отмахнулся напарник. — В этом можешь на нас положиться. Полуэльф. Гонору много, а так... не первый год с таким материалом дело имеем. — И все-таки я бы сам с ним поработал. Если, конечно, вы не против, мессир. — Не против, не против, — пожал плечами незаслуженно обмессиренный охранник, недоумевая, откуда столько рвения у некоторых берется. Видно было, что в предвкушении полуденного зноя ему не терпелось занять местечко в теньке и славно подремать, пока Ливерный Зад улаживает свои семейные дела. Тем временем свет от фонаря упал на бледное лицо пленника. — Ты тевинтерец? — спросил детина с расквашенной физиономией. Раб только качнул головой. — Собачник, ферелденский ублюдок он. — Охотно поделился информацией напарник. На этого охранника нельзя было не засмотреться. Отчасти от того, что его внушительная фигура сразу выделялась на общем фоне в ярко освещённых местах узилища для рабов, отчасти потому что наблюдавший за ним не смог не узнать профессиональную стать бывшего храмовника. И ещё одно «отчасти», вызывавшее еле заметную улыбку в уголках губ чумазого пленника. Ведь его давняя мечта так и не осуществилась. И хоть доспехи стража уступали храмовничьей броне в качестве, эстетике и сексуальности, ведомым лишь магам Круга, в зелёных глазах одного эльфа сейчас медленно расстёгивался ремешок за ремешком на вновь прибывшем стражнике. Новый охранник старался не афишировать свое давнее знакомство с эльфом, да и из-под шлема несколько брошенных тревожных взглядов в сторону "недомага" укрылись от чужого внимания. Убедившись, что на того даже чокера не надели, самопровозглашенный «шурин» удалился ко входу, увлекая за собой и начальника охраны. И всё же к делу. Втереться в доверие к жертвам отлова, посеять среди них смуту и уговорить на побег Эли смог уже к вечеру. Основная часть попалась случайно и в рабство не желала. Были некоторые, сдавшиеся по собственной воле, но их заговорщики держали под контролем. А дальше всё пошло по отработанному сценарию, где экс-агент умело руководил толпой. Превратить в пепел жерди деревянной клетки дипломированному тевинтерскому пироманту не составило больших трудов. Пара минут и в загоне для пленников появилась зияющая дыра, через которую они благополучно ринулись наружу на глазах у ошалевшей от подобной дерзости охраны. Тут же по тревоге были подняты два штатных мага, дабы усмирить непокорных, а охрана для острастки голодранцев расчехлила сверкающие мечи. Голодранцы суетились, бежали к выходу, некоторые даже пытались напасть на стражей. Но не судьба босоногих заботила подстрекателя, который на фоне общей суматохи пробрался к тем самым клеткам с особо опасным товаром. Сильверитовые клемы запора расплавились под его пальцами и освободили проход внутрь за несколько секунд. — Не мешает? — спросил эльф с улыбкой, уже вставляя ключ в ошейник чокера того самого мага, о котором пёкся Баллиста. Пленник шарахнулся поначалу, но, ощутив освобождение от удушающих вериг, из последних сил сконцентрировал взгляд на эльфе, машинально отодвигаясь и забиваясь в темный угол от шума и криков. Прохрипел едва слышно: — Мы безоружны. Они нас сейчас перебьют... — Эй! — негромко прозвучало у них над головами и показался шлем одного из охранников. Пленник зажмурился, ожидая, что сейчас его снова скрутят или побьют. Стражник кинул его освободителю бледно подсвеченный голубоватым лириумным светом флакон. Один. За ним — второй. Подмигнул эльфу и, громко топая сапогами, помчался к охране, вопя: — Мужики, там никого! Товар пропал! Э? Куда он делся-то? Громко ругаясь, начальник охраны осознал масштабы катастрофы. Ценный груз утек. Мимо охраны на главном входе они проскочить не могли. Но если «шурин» вопит, что их ограбили, значит, вор пробрался с черного хода. — А ну пошли. Тут за ящиком тоннель к морю. Они могли пройти только там. — Ага, — обрадовался «шурин», размахивая тяжелым мечом. — Вы эта, идите, я тут покараулю остальных рабов. — А один-то справишься? — резонно засомневался расстроенный начальник. — Ну дак. Они ж без всего. А у тех, кто спер ценный товар, поди, и алебарды найдутся. — Ладно, оставлю тебе двоих, — решил начальник и, кликнув остальную стражу, кинулся к дальнему тоннелю в погоню за ускользающими доходами. Эльф ловко подхватил флаконы лириума, отсалютовал по-тевинтерски удаляющему охраннику и обратился к пленнику: — Держи, — подал флакон. — Видишь вон ту расщелину в дальнем углу? Беги туда. Там есть проход. Охрана о нём не знает. А я пока твоим сокамерникам помогу, — кивнул чумазый на соседние клетки с магами. — Давай, потом всё объясню, — он подал руку, предлагая помощь. На руку пленник даже внимания не обратил поначалу. Выхватил лириум из протянутой руки, словно бы ее могли отдернуть в шутку или из озорства. Волком сверкнул взглядом, выдернул зубами пробку и опрокинул флакон, даже не позаботившись о том, куда там пробка покатилась. Оставлять на потом не собирался. Никто не знал, что будет потом в его беспокойной и не слишком-то везучей жизни. Пока их пленник приходил в себя и усваивал полную дозу лириума, после магического голода, дерзкий освободитель расконсервировал две соседних клетки с «ценным товаром» и помог избавиться от чокеров. Кинув магам второй флакон и пожелав удачи, он вернулся к полуэльфу. По виду совсем ещё мальчишке, судьбой которого распорядились люди. Преступники Кортезы, рабство в Тевинтре или отступничество — он мог бы выбрать сам. Но ему не позволили. Впрочем, до непростых дилемм светловолосому освободителю дела не было. Силы возвращались медленно. А бежать стоило быстрей. Никакого прохода он отсюда не видел. Но эльфу хотелось верить. Хотя бы ему. Попытался по стенке, опираясь спиной подняться, но быстро понял, что без помощи не обойтись. Сунул руку, будто сдался. Недовольно попросил или предложил: — Давай, пошли. И, влекомый чужой ладонью, рывком поднялся. Проход обнаружился наощупь. Узкая щель. Таких в пещерном комплексе, который лишь частью использовался контрабандистами, да и то время от времени, было множество. И знать, куда какая щель тебя приведет, мог только тот, кто заранее готовился ею воспользоваться. От этого подозрений у парня прибавилось, но пока что он предпочел отложить вопросы. Они пробирались по темному проходу, образовавшемуся в результате когда-то хозяйничавшего тут моря. Под ладонями осыпались осадочные образования с неровных стен, нога рисковала застрять в изрезанной древним морем каменной плите, когда полуэльф услышал шепот. Многоголосый и едва различимый. Словно кто-то звал из-за Завесы. Кто-то протягивал руку, чтобы коснуться. И не дотягивался на какую-то ладонь. Кто-то дышал и шевелил магией волосы на его лбу. Поначалу он списал это на действие быстро принятой дозы лириума. Но нет. Здесь присутствовало нечто. — Постой, — спутник светловолосого эльфа остановился, опасаясь ступить дальше. — Я чувствую. Что-то. Тень протянутой ладони заплясала в беспокойном свете факела по стене. По всей видимости, отступник имел способности в общении с демонами. Иначе как объяснить, что колебания Завесы он так точно локализовал, приведя своего спасителя в заброшенную часть пещерного комплекса — где пол был ровнее, а судя по поднятому сквознячку, выход находился совсем недалеко. — Здесь... ничего нет, — полуэльф казался разочарованным. Но что-то же было! Оглянулся растерянно на светловолосого парня. Опомнился. Страх накатил перед намного более реальной опасности. Прошептал, — Да и демоны с ним. Давай валить отсюда. — Погоди-ка... — остановил его Эли. А он ведь в процессе освобождения и побега совсем упустил из вида тонкие эманации зазавесья. Да и магические специализации бывшего имперца были далеки от демонологии, чтобы сейчас уловить еле заметное теневое гало на границе миров. — Здесь... здесь что-то будет... что-то совсем рядом. Он остановился и, не обращая внимания на мальчишку, пошагал к дальней стене. По мере приближения волны негативной энергии усилились и превратились в почти осязаемое плотное облако невидимых возмущений из потусторонней области. Взвившаяся над головами беглецов стайка виспов, в дополнение к паре сопровождавшей их, выхватила из тьмы пещеры цепи и полусгнившую крестовину, на каких обычно распинают рабов. — Твою Андрасте, — невольно вырвалось у спутника полуэльфа, когда внезапная догадка сложилась из разрозненных воспоминаний и нынешних фактов. Возможно, именно здесь тринадцать лет назад был убит Феликс Квинт, а на этом орудии пыток держали украденного Лурца. Это не могло быть простым совпадением. Просьба Квинта, пещера работорговцев, где погиб его брат, Забытые и трое суток отсутствия сегеронских путешественников, о которых они с Ави догадались совсем недавно. И вот теперь наплыв демонического в таком знаковом месте. Чем же ты занимался трое суток, будучи одержимым Зебенкек, мессир Квинт? Вопрос без ответа. И вряд ли ответ на него когда-нибудь озвучит Доминик. — Всё хорошо, — успокоил освободитель недавнего пленника. — Идём. Здесь недалеко. Он схватил за руку мальчишку и потянул за собой, теперь точно зная, куда «на стыке двух суток, в полночь, с 23 на 24 нубулиса 39 года» им следовало прийти, чтобы исполнить договор. Ни один раб не прошмыгнет мимо стражника Вернера. Ни одна эльфийская мятежная задница, ни один оборванец, а эта толпа, рассредоточившаяся по щелям пещеры, пытающаяся сунуться к свету, потянуться через главный вход, будет иметь дело с ним, выученным и вымуштрованным, не слишком везучим, но очень старательным и преданным делу Империи тевинтерцем до мозга костей мессиром (ну почти) Гариусом Вернером. — Гляди-ка, — привлек внимание голос напарника к чему-то, куда указывал перст в латной перчатке. — Ась? — А вона... — Где? Тычок по затылку черенком алебарды отправил сознание истинного гражданина империи во временное путешествие к звездам, а напарник, явно не истинный гражданин какой бы то ни было империи, принимая во внимание подлую склонность бить в спину, растворился в суете и толпе разбегающихся рабов, навсегда оставив планы сделать блестящую карьеру на ниве работорговли. Некоторые не ценят не только везения родиться тевинтерцем, но даже счастья родиться Тилани. Что уж взять с простого охранника, прости Андрасте. Да, кстати, Андрасте, прости. Но так всем будет лучше. А я поспешу туда, куда зовет сердце. К светловолосой макушке, вынырнувшей из неприметной щели дальнего хода среди кустов пригорода Каринуса. Чтобы положить мягко ладонь на плечо, повернуть к себе лицом, улыбнуться — ну уж как получится, принимая во внимание вынужденную маскировку истинных черт потомка местной аристократии за синяками и ссадинами. Не обращая внимания на синяки, прижаться коротко губами к макушке. Обнять. Оба — хозяева своей судьбы. Теперь. И пока что везение благоволит им. Или дело в присмотре какого-нибудь божества... Еще одного новоиспеченного хозяина своей судьбы ждало щедрое и весьма заманчивое предложение сеньора Баллисты — послужить боевым магом в команде месье Кортезы, патрулировавшего со своей армадой восточные воды Ривейна и объявившего личную вендетту кунари с благословения ея Святейшества. С теми способностями к демонологии, кои проявил беглый раб за свою короткую жизнь, у него имелись все шансы стать важным элементом какого-нибудь опасного военного фрегата. Что выбрал отступник из Ферелдена? Сытую судьбу полезного раба или полную опасности жизнь на корабельной палубе среди таких же, как он? А может, он отправился своей дорогой — о том наша история умалчивает. Светлая макушка, а следом и весь её обладатель развернулись и утонули в объятьях. Не таясь , не оглядываясь, не думая о последствиях, он теперь обнимал своего Ави. Чего бы раб никогда себе не позволил в Тевинтере, он мог позволить сейчас, немилосердно эксплуатируя блага, дарованные свободой. Дотянулся до щеки, поцеловал, ужаснувшись добротной «маскировке». Сидя с рабами в загоне, Эли предполагал, что Аврелий предпримет какие-либо действия, чтобы скрыть причастность к Тилани, но не подозревал о таком радикальном методе. — Создатель милосердный, — взмолился эскулап, усаживая нового пациента на ближайшую кочку, пока люди Баллисты принимали рабов, выбравшихся из пещеры. — Вы с ума там сошли? Это кому из команды такая гениальная мысль в голову пришла? Чем тебя так приложили? И сколько народу на вас оторвалось, капитан? — ворчал Эли, осторожно касаясь ладонями висков «замаскированного». — Сиди тихо! Не елозь, — прикрикнул он, генерируя новый виток злости на исполнителя и автора идеи. — А чего так мало? Надо было сильней, чтоб башка в шлем не влезла... — продолжал он между короткими целительными заклинаниями, пока регенерировали ссадины и гасли гематомы в мутном свете крохотного виспа и магической ауры. Тем временем последний раб был вызволен, а люди Баллисты скрылись в ночи. Доктор и капитан, исполнившие свои роли, остались у тайного входа в пещеру с намерением убедиться, что в ближайшие дни отстойник для работорговцев функционировать не будет. — Я нашёл место, где мы должны быть послезавтра, — сказал Эли, передвигая ладони на скальпированные раны шеи пациента. — Вернее не я нашёл, а мальчишка наш. Точно определил область концентрации негативной энергии на той стороне. Баллиста знает кого выбирать. А Кортезе повезло. Штучный товар. Такого и в империи бы с руками оторвали. Да не елозь ты! И руки! Руки на колени. Я ещё не закончил, — в очередной раз приструнил он неспокойного пациента. Пациент с трудом угомонился. И, чувствуя, как тепло магии созидания разливается по тканям, утоляя зудящую боль, возвращая эластичность и мягкость кожи, умиротворенно пробормотал невпопад и совсем не по делу: — Я ведь уже говорил, что люблю тебя? А, да, говорил. Ну да никогда не лишне повторить. Конец нубулиса, спустя неделю, где-то на просторах Боэрика... Я ведь говорил как сильно люблю тебя, Аврелий Тилани, капитан Ревас? Говорил. И не раз. Но это не правда. Теперь я люблю тебя так, как не дано никому в этом мире. Ты моя жизнь. Моя надежда. Моя душа. Мои мечты. Голубоглазый рыцарь в сияющих доспехах. Великий Сигфрост, мягкий и нежный. Ты единственный. Ты мой. Ты научил меня быть свободным. И заставил полюбить море. Да, я его не слишком-то жаловал. Как и не мог понять, где кроется истинное счастье. Но теперь, полгода спустя, шум волн и полные ветром паруса влекут меня посильнее, чем магия. Что нужно человеку, кроме свободы и любви? Только чтобы любовь была всегда рядом, а свобода оставалась бесконечной. И я заклинаю богов, старых и новых, сберечь тебя от всех напастей, оградить и защитить. Потому что, если ты умрёшь, я умру в ту же секунду. В узком солнечном лучике пляшут озорные пылинки. Они кружатся, прячутся в тени и снова возвращаются к теплу и свету. Их баламутит лёгкий сквозняк из приоткрытых дверей каюты капитана. Пахнет морской солью и новым деревом. Ты ещё спишь. Команда на берегу небольшого острова, и у нас есть время побыть наедине. Вчера была чудесная ночь, любимый, сегодня будет прекрасное утро. Но пока я не позволяю настырному солнцу разбудить тебя и прикрываю ладонью коварный луч света, который пытается коснуться твоего виска. Но солнце поднимается выше, постепенно сдвигается луч, словно внимая моим угрозам задёрнуть плотные портьеры. Спи, мой родной. Я буду рядом. Всегда. Трое суток назад, Минратос, порт Визус По пирсу шёл человек в длинном чёрном плаще и чёрной инквизиторской шляпе. Его неторопливая поступь являла окружающим уверенность хозяина, который долго отсутствовал. Его глаза янтарного цвета выхватывали из толпы отдельные образы и замечали то, чего заметить простому смертному невозможно. — Ничего не меняется в Вечном Городе, — тихо сорвалось с тонких губ. — Всё те же люди. Те же эльфы. Те же гномы. «И те же пороки», — вторила ему мысль. — Мне нужно многое узнать и вспомнить. «Мне нужно узнать и вспомнить намного больше». — Я вернулся. «Я вернулась». Навстречу человеку в чёрном плаще и чёрной шляпе шёл такой же человек в чёрном плаще и чёрной инквизиторской шляпе. *** Hide 2 1 1 Цитата Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на другие сайты
