Forgotten Realms: The Prison

[Elhant 14 560]

---

---

- Ты уверен?

- Есть только один выход отсюда.

- Да, один. И они должны помочь. Они – единственный шанс. Интересно, не так ли?

- Мы оба знаем, что это будет не в первый раз. Это всегда – самый лучший вариант.

- И как этот вариант до сих пор тебе служил? Смотри, где ты оказался. Смотри, чем все закончилось.

- Еще ничего не закончилось.

---

Появление

Маг

Уровень первый: Наследие

• Таверна
  
• Кентавры
  
• Роща
  
• Сердце Леса
  
• Возвращение
  
• Руины и встреча
  
• Малугрим
  
• Возвращение
  

Уровень второй: Артефакт

• Калимпорт
  
• Появление Многоликого
  
• Встреча с Артексом
  
• Дом в районе Эмеральда, бой
  
• Резиденция Катайра. Внутри
  
• Гостеприимство гильдии Лицука
  
• Пустыня Калима
  
• Руины, бой
  
• Пещера и дракон
  
• Возвращение
  

Сон

Уровень третий: Последствия

• Миф Драннор. События
  
• Перемещение, бой. Новый город
  
• Старый город. Появление Эрно. Разработка плана
  
• Расследование и прохождение испытаний
  
• Исследование подземных переходов. Разговор с Верраникусом
  
• Посещение стражи. Извинения. Договор с Аллерно
  
• Новое будущее
  
• Башня. Бой. Выбор
  
• Возвращение
  

Уровень четвертый: Жертва

• Долина Теней
  
• Город. Задания
  
• Храм Утреннего Рассвета. Опознание артефактов. Загадочный старик
  
• Помощь с организацией и разговор с Джаэн. Замок Гримстэд, убежище изгнанника. Друиды, лич
  
• Выслеживание оборотней. Разведка. Дроу
  
• Алхимик, Лес Спайдерхаунт. Оборона, бой. Эльфы.
  
• Выступление барда. Дом у леса. Оборотни, бой, исцеление. Холм Смотрителя.
  
• Разговор с хозяйкой сгоревшего дома. Замок Крейг.
  
• Нападение. Выбор.
  
• Жертва и возвращение.
  

Предложение

Уровень пятый: Предательство

• Долина Ледяного Ветра
  
• Брин Шандер. Сага о топоре
  
• Встреча с Дриззтом в таверне
  
• Пещера и новое знакомство, бой. Допрос
  
• Под землей
  
• Неожиданное препятствие, бой
  
• Башня. Побег
  
• Друзья и враги
  
• Возвращение
  

Уровень шестой: Ад

• Авернус
  
• Башня
  
• Заключение
  
• Арена
  
• Крепость Бела
  
• Мученик
  
• Лабиринт
  
• На полпути обратно, бой
  
• Возвращение
  

Финал: Клетка

Последний бой

Выбор, решающий все

Эпилог

• Ribka - Каури Иволга (паладин, законопослушно-добрая)
  
• Rei - Лирлин (колдунья, хаотично-добрая)
  
• Nevrar - Илларион из Виса (избранник, законопослушно-добрый)
  
• Yambie - Леви Бродяга (чернокнижник, хаотично-нейтральный)
  
• Hikaru - Алаяйя (следопыт, нейтрально-добрая)
  
• Gорыныч - Мог Гааш (варвар, истинно-нейтральный)
  
• Zuzanna - Канниган (бард, нейтрально-злой)
  
• FOX69 - Гош Гэмджи (плут, хаотично-нейтральный)
  
• Dmitry Shepard - Рисса (волшебница, нейтрально-добрая)
  

Комната: ЗК

Изменено 8 мая, 2014 пользователем Elhant

[Rеi 13 523]

- Золотой и карий, - машинально отозвалась волшебница, все еще в плену у мимолетной грусти. С чего бы это вдруг?

-Это несколько несправедливо с нашей стороны, да и похоже тайны недолго остаются такими здесь, но я, хотел бы попросить тебя о кое-о чём важном.

- Выбирайте из того, что я назвала... - ну вот почему не слушают? Чье это нетерпение, которое переполняет колдунью? Сейчас бы хоть и на дерево, но что-то делать! Она посмотрела на Старшего Брата, более не беря разумность влюбленной. Пока что. - Я знаю.

Только сейчас кивает в ответ. Кусает нетерпеливо губы. О чем думает, глядя на обоих? Маленькое волнение и правильно подобранные слова.

[Nevrar 21 292]

-Белый и голубой. -Ответил он за себя с улыбкой, хоть и не знал что он выбирает и для чего, наверно это какой то обычай для служительниц сон. Несколько простояв в раздумьях, пару мгновений если быть точным он также с улыбкой пояснил свой выбор. -Цвета неба.

А затем подумал о другом? Знает? Уже сказали, да, неловко вышло, об этом он должен был попросить сам, но видно тайны недолго остаются таковыми...

Изменено 24 января, 2014 пользователем Nevrar

[Dmitry Shepard 30 116]

- Выбирайте из того, что я назвала... - ну вот почему не слушают? Чье это нетерпение, которое переполняет колдунью? Сейчас бы хоть и на дерево, но что-то делать! Она посмотрела на Старшего Брата, более не беря разумность влюбленной. Пока что. - Я знаю.

Только сейчас кивает в ответ. Кусает нетерпеливо губы. О чем думает, глядя на обоих? Маленькое волнение и правильно подобранные слова.

Рисса чуть нахмурилась, но тут же сменила недовольство на вежливое потакание чужому капризу.

- Белый и красный.

[Yambie 16 251]

Он провожает смехом, но довольного урчания полосатого кота колдунья не услышит. Игривая, вечно душой молодая и единственная, а вот для всего мира или для него? Кто-то также думает при виде конопатого лица – множества поцелуев на щеках, подаренных богиней и чистым водопадом с памятью игрушек с перьями.

Немного времени нужно для Бродяги, чтобы одеть то, о чём забыл, а затем подойти к спящему Соусу и легонько ткнуть того пальцем в живот.

Может, проснёшься? Может, посмотришь? Трус твой хозяин. Недомерок. Будешь бояться с ним вместе? Да вот только скажут свыше – несправедливо, а те, кто ниже засмеют предка с потомком.

Оставив котёнка, взгляд скользит по травам. Рассердиться ли, хозяйка, если обнаружит пропажу? Или простит и попросит у Альмы ещё немного? Он не священник. Не исково верующий. Раскалена вера и терзают сомнения, но то, что вышито позади не есть ответ, как ранее воскрешение? Бродяга хотел спросить аасимара об этом, но не сегодня. Позже.

Пальцы ловки, но времени необходимо много, как и просьбы. Насколько долгой будет речь Лирлин-Лин-Лир?

Женщины изящны, а души их пышны. Красок может играть множество, но как скучно, что одна. Стебелёк за стебельком, а чёрные жемчужины, как изъяны и достоинства на чёрных с бурым отливом розах.

А мужчины должны быть скромны в выборе украшений. Цветы будут лишнее, но листва напоминает об осени. Тонкий венок с белыми лепестками и бутончиками должны подчеркнуть наряд, если Бродяга не ошибался, а зелёная ленточка позади не будеть сильно бросаться в глаза.

Тифлинг спустился в зал с двумя венками для дающих клятву. Одетый в новое убранство, что было подарено после воскрешения и разноцветным смешным пояском. Больше напоминал незваного жреца, если бы не болтающий хвост.

Венки отданы будут двоим.

Не только общество свидетель. Пусть и природа будет им судьёй.

Изменено 24 января, 2014 пользователем Yambie

[Rеi 13 523]

Маленькая подготовка – небольшой столик да три сосуда, два из которых наполнены цветным песком. Лирлин не может не смеяться, когда рядом Леви. Леви только для Лирлин-Лин-Лир.

Волнуется, как никогда серьезно обращаясь к матери своего сердца. Приветствует всей душой, и меж сложенных пальцев пробиваются осыпающиеся искорки света, в коих всегда смогут найти больше смысла, чем было вложено создательницей. Приветствую тебя, Леди Огневолосая. Сверкающая полумесяцем на звездном небе, цветущая в плодородных землях, живущая в зеленых лесах, озаряющая землю своей улыбкой, дарующая свои любовь и счастье дабы даровать возможность возвыситься к Тебе. Прошу тебя быть со мной и позволить услышать твою чарующую песнь, хозяйка прекрасного. Шепот становится слышимым не только для тех, кто теперь посвящен в молитву. Голос меняется, крепнет, а возможно уже и не ее волей ведомый. Его чувствуют кожей, разумом, и сейчас каждый, кто хочет слышать чувствует незримую связь.

Сейчас не место тайнам, и мысли возлюбленных касаются и ласкают друг друга. Их мягко отвлекают. Колдунья чарующей улыбкой следит за всеми.

- Сейчас вы, Илларион и Рисса, – все те мгновения и мысли, что были до, что создает вас сейчас, и кем вы станете в будущем. Если согласны позволить жизни течь через одно русло для вас, объединяя два одиночества в единое, то беря песок в руки, вы должны произнести друг другу клятвы, которые более никогда не сможете нарушить. Для вас не будет более существовать два сердца, две дороги, две жизни. Рисса, первая ты, - приглашает, указывая на ещё пустой сосуд.

[Dmitry Shepard 30 116]

Сейчас не место тайнам, и мысли возлюбленных касаются и ласкают друг друга. Их мягко отвлекают. Колдунья чарующей улыбкой следит за всеми.

- Сейчас вы, Илларион и Рисса, – все те мгновения и мысли, что были до, что создает вас сейчас, и кем вы станете в будущем. Если согласны позволить жизни течь через одно русло для вас, объединяя два одиночества в единое, то беря песок в руки, вы должны произнести друг другу клятвы, которые более никогда не сможете нарушить. Для вас не будет более существовать два сердца, две дороги, две жизни. Рисса, первая ты, - приглашает, указывая на ещё пустой сосуд.

Снова легкое мелькание света в глазах волшебницы, будто во тьме зрачков сверкают молнии. Мягкий выверенный шаг, движение рук и две струйки песка ,красного и белого, начинают свой бег в пустой сосуд.

- Я, Рисса из Кормира, волшебница, разделю с моим любимым, Илларионом из Виса, горе и радость, беды и счастье, буду с ним рядом до самого конца и если случится так, что я причиню ему боль осознанно или под действием злых чар, то приму ее на себя, как свою. Клянусь.

[Rеi 13 523]

Я, Рисса из Кормира, волшебница, разделю с моим любимым, Илларионом из Виса, горе и радость, беды и счастье, буду с ним рядом до самого конца и если случится так, что я причиню ему боль осознанно или под действием злых чар, то приму ее на себя, как свою. Клянусь.

- Я принимаю твою клятву, Рисса из Кормира, - меж крупинок проникает солнечное сияние, а колдунья смотрит уже на клирика. Рука чуть дрогнула, что могло показаться в обманчивом свете. – Илларион, теперь ты.

[Nevrar 21 292]

Илларион внимательно следил за приготовлениями, всё было несколько иным чем он представлял и уже даже приготовил речь перед отрядом, он сам хотел всем обо всём сказать, и наверно, некоторые не понимали многого, и он хотел объяснить, маленькое женское коварство, и чародейка знакомая с обрядами больше чем он. Но прерывать было поздно, дурной тон и плохая примета, его осанка и так была прямой, нос сейчас в праздничных одеждах казалось он был и вовсе натянут как струна, уверенно, твёрдо, вытиснив из сердца тревогу перед этим ответственным моментом, от его взгляда не могла и промелькнуть магия, а может и присутствие чужой богини скрепляющих их союз. Перед клятвой он слегка коснулся руки волшебницы, чтобы придать ей уверенности, все чувства замерли в ожидании чего-то. Сегодня их жизнь измениться навсегда, скреплённая крепким союзом и клятвой, они уже не будут прежними, думал ли он ранее что так получится? Наверное мужчины вообще об этом не думают, но делают единственно верный выбор когда приходит момент, и понимаешь что любишь именно её, и знаешь с кем хочешь объединить свою жизнь. И хотя его мысли сейчас были сосредоточенны на клятве, однако вместе с тем была молчаливая благодарность Лирлин за то что она взяла на себя эту ответственность скрепить их союз. Последнее слова клятвы волшебницы должны были предостеречь его, но он не боялся, он знал на что идёт, видил ясно, и был уверен.

Илларион, теперь ты.

Илларион уверенно вышел вперёд и крепкая, уверенная, несгибаемая хватка как и верность даваемой клятвой взяла горсть цветного песка который посыпался вместе со словами даваемой клятвы.

-Я, Илларион из Виса, священный брат Илматари, разделю со своей возлюбленной, Риссой из Коромира, горе и радость, беды и счастье, и буду ей верным защитником и любящим мужем, обязуюсь опекать её и защищать от любого зла, быть ей поддержкой, и быть с ней рядом до самого конца своих дней. Клянусь.

Изменено 24 января, 2014 пользователем Nevrar

[Rеi 13 523]

Я, Илларион из Виса, священный брат Илматари, разделю со своей возлюбленной, Риссой из Коромира, горе и радость, беды и счастье, и буду ей верным защитником и любящим мужем, обязуюсь опекать её и защищать от любого зла, быть ей поддержкой, и быть с ней рядом до самого конца своих дней. Клянусь.

- Я принимаю твою клятву, - уже шелестит, и россыпь песка вспыхивает на одно движение ресниц. – И будут ваши слова нерушимы, и никто не освободит вас от данной друг другу клятвы.

Колдунья доверчиво сплетает в союз свои мечты и вверяет себя воле Сун. Воле двух людей, пожелавших доверять друг другу более чем кто-либо. Уже и не замечает, как все в том же песке рука находит перстень и кольцо, что их украшают грани аметиста. Камень прорицания. Для Лирлин – сомнений. Только не знает, в чем именно. Более не нуждаются в посредниках, чтобы последним жестом закрепить свое желание. Многое в воле ее покровительницы. Кружки металлов – ей казалось что не столь важно – перенимают тепло ладоней новобрачных. Осталось только одеть.

- Пусть ваше желание никому не причинит вреда ив более спокойное время появятся маленькие Илларионы и обаятельные Риссы, - чуть ухмыляется и уходит подальше к теням, оставляя завершенный сосуд на столе.

Оставалось надеяться, что они понимают, чем будут расплачиваться за предательство. Никто не следил за колдуньей. Никто.

[Dmitry Shepard 30 116]

- Пусть ваше желание никому не причинит вреда ив более спокойное время появятся маленькие Илларионы и обаятельные Риссы, - чуть ухмыляется и уходит подальше к теням, оставляя завершенный сосуд на столе.

- Спасибо тебе за твой дар, - тихий шепот достигает только ушей огненноволосой колдуньи, как будто Рисса стоит к ней вплотную.

Слова сказаны и клятвы приняты. Остается только вверить себя в руки богов и надеяться, что все пройдет, как планировалось, даже "вопреки", не говоря уже о "благодаря". Колдунья еще не знает, сколь ценный для Риссы поступок сделала. Но скоро узнает. Наверное.

Металл кольца будто согрет летним солнцем, прикосновение неожиданно приятно, символ добровольной несвободы как будто всегда был на руке, настолько естественно он выглядит у нее на пальце. Как и у него, как будто свершилось то, что давно должно было случиться.

[Yambie 16 251]

Бродяга поспешил к новобрачным. Став препятствием на светлом пути, как совершали это баатезу с танар’ри, но в злобной форме, как могут помнить, считать и верить на своём веку народ. Два венка в разных руках. Он не священник, но слова свои скажет.

Безумец. Грязнокровка. Дитя своего огненного предка, но всё же - человек.

Протягивает головные украшения и ехидно ухмыляется уголками губ, подобно даггерами на его щеках.

Много слов, чтобы озвучить. Много впечатлений, чтобы вспомнить. Но головы одурманены и погружены в единый сон. Бродяга, не спрашивая их, надевает на голову аасимара венок с белыми цветочками с бутонами, а чёрной женщине – с тёмно-бурыми розами.

Мертвецы не говорят много. Они молчат и стоят в стороне, не смея тревожить живых. Бродяга доверчиво ухмыляется Иллариону:

- Этот должен был бояться. Должен был ненавидеть. Разум этого умер раньше, но осознанно решил отношение к тебе. Не ступай путями падших, баатезу, если представится такой выбор, - он поднимает глаза на венки и не сдерживает, не сдерживает свой смех, - это не часть церемонии. Не священник, чтобы судить союз. Пусть будет подарком. Истина в символах. В природе шепот богов – только бы венки не умерли раньше. Столько продлиться общая дорога, как поверье скажет, а они милы, хоть игры детские.

Всё сказано колдуньей. Этот только желает удачи, что не присуще, пожалуй, демонам… но нет, не двоим. Одному. Потомку двух миров, как и Бродяга.

Бог твой, Илларион, заберёт боль. Молиться Леви Тэйским божествам, дабы снисходительны к белому были и защитили. Слишком много несправедливости и охоты по отношению к полукровкам. Молит ещё тифлинг Бешабу, чтобы та послала рок неудач на голову чёрной - серой! – женщине, если причинит боль потомку благородных существ.

Серый человек.

Святая ценная кровь.

Бродяга смеётся, пряча руки за спину, и отходит назад, помахивая хвостом. Больше нет им препятствия.

Изменено 24 января, 2014 пользователем Yambie

[Ribka 26 113]

Иволга не слышала обмена клятвами в любви и верности между Илларионом и Риссой, не видела, как они обмениваются кольцами, и как Лирлин их повенчала. Едва лишь кареглазая волшебница появилась в зале, Каури тихой тенью ускользнула прочь.

[Nevrar 21 292]

Слова клятвы были сказаны и как сосуд заполнялся песком и магией, так и сердце заполнялось спокойствием, умиротворением и счастьем, Илларион принял дар служительницы Сун и её богини, и взглянув в глаза своей избранницы помог одеть его на её нежные руки, а затем одел и сам, согретый магией и их любовью, метал казался тёплым и не остывающим, а кольцо делали словно для него, незримые и зримые узы сковали их вместе.

-Спасибо, тебе Лирлин, -От всего сердца поблагодарил он чародейку, так скоро решившую уйти, почему? Было жалко, однако, он повернулся к своей избраннице.

-Пред ликами богов и людей торжественно объявляю Риссу из Коромира, своею женой. Одною плотью, одним сердце, одной душа отныне и навеки, и не разлучат наш союз ни люди и не боги, да будет проклят тот, кто станет между нами. Я её, и она моя... , - он сделал паузу чтобы она могла повторить его слова и закончил. -С этого дня и до конца моих дней.

После этих слов взял её за руки чтобы губы сошлись в долгом поцелуе, скрепляя их союз. А следом появился и Бродяга одевший на них венки, и почему все так стремились подарит его избраннице чёрный? Словно думали о ней плохо, и не видели то что видел он, конечно не видели, не могли наверно разглядеть. А может, такой она была только для него? Но он знал кого любит, знал и любил. Слова же тифлинга как всегда были витиеваты и замысловаты, в возрождённый, живее всех всех живи, это было чудом, не меньшем что сейчас произошло здесь, им о многом надо было поговорить.

-Спасибо тебе, Бродяга, я постараюсь, отведаешь с нами?..

Многие из находящихся наверное сейчас не понимали что происходит перед ними, верней понимали но не понимали как, наверное были в шоке? Или нет, он не знал, на взгляд некоторых его спутников был удивлённым, всё происходило так скоротечно и в тайне. что он всё же решил произнести речь, которую уже, почему-то, на зло несколько позабыл. Он встал у изголовья стола, оглядывая друзей и и соратником что пришли поддержать их дающих клятву, только многие ушли и разбежались, было непонятно, но может, они вернуться? Он верил и надеялся. весёлый, , Обнимая свою избранницу, теперь уже ничего не скрывая. А другой рукой он взмахнул над столом и воздух над ним задрожал, покрылся мороком и пошёл трещинами через которые струился ясный мягкий золотистый свет, а вскоре через эти щели по столу застелился белый туман обвивая яства и накрывая пустые тарелки. Заиграла едва различимая музыка высших планов, спокойная, умиротворяющая, как звон хрусталя, журчание вод и пение птиц. В тумане загорелось пламя, растворившие его и на столе появились новые богатые яства призванные им, вина, фрукты, сладости, всё то о чём он мог попросить своего бога и то что хотел он добавить к тому о чём уже позаботился Гош и Алмерик. Другой же плотный туман между этим накрыл пол, создавая ощущение лёгкости и воздушности, словно они парили в облаках, а следом над столом зажглись белые огни, после чего Илларион перевёл взляд на волшебницу в ожидании того что и она что-то добавит и от себя.

Изменено 24 января, 2014 пользователем Nevrar

[Dmitry Shepard 30 116]

-Пред ликами богов и людей торжественно объявляю Риссу из Коромира, своею женой. Одною плотью, одним сердце, одной душа отныне и навеки, и не разлучат наш союз ни люди и не боги, да будет проклят тот, кто станет между нами. Я её, и она моя... , - он сделал паузу чтобы она могла повторить его слова и закончил. -С этого дня и до конца моих дней.

- Ты мой, а я твоя, - что-то отчаянно-яростное слышалось в голосе Риссы в тот миг, но было скрыто за радостью и теплом улыбки.

Другой же плотный туман между этим накрыл пол, создавая ощущение лёгкости и воздушности, словно они парили в облаках, а следом над столом зажглись белые огни, после чего Илларион перевёл взляд на волшебницу в ожидании того что и она что-то добавить от себя.

Пара коротких жестов и в воздухе закружились яркие колибри и пичуги, своим пением не соперничая, а встраиваясь в музыкальный хор.

- Мы прошли вместе через многое и хоть вы считаете меня тьмой, я рада, что ему вы желаете только добра, - без обиняков сказала Рисса. - Я постараюсь измениться. А пока - давайте радоваться, пока можем. Время грустить наступит не сегодня.

[Gорыныч 3 797]

Мог смотрел на все это, и представлял Каури. Как бы она шикарно смотрелась в красивом платье... А он бы... Он был бы где-нибудь рядом, готовый поддержать и защитить ее в любую минуту.

Удивление и не понимание происходящего, не понятные и не хорошие чувства к Иллариону и Риссе сменились другим, более теплым, когда он посмотрел в их счастливые лица. Он, по прежнему, относился к ней с не доверием, но ее обещание изменится, заставило это чувство слегка поутихнуть.

[Nevrar 21 292]

- Мы прошли вместе через многое и хоть вы считаете меня тьмой, я рада, что ему вы желаете только добра, - без обиняков сказала Рисса. - Я постараюсь измениться. А пока - давайте радоваться, пока можем. Время грустить наступит не сегодня.

-Ибо мы любим друг друга и решили скрепить свой союз в браке, для некоторых из вас наше решение стало неожиданностью, но мы решили больше не держать отношение в тайне, и не ждать и пригласили всех вас сюда. В эти трудные для нас времена, перед лицом общей угрозы, я верю и знаю. что найдётся место свету, что узы любви, дружбы, и боевого товарищество соединяющее нас не ослабнут, а только окрепнут, закаляться в испытаниях что преподносит нам судьба. Я хотел бы что наш с Риссой союз, придал вам уверенности, стал символом, светлого чувства, и осознания того что даже когда сгущается тьма есть место и дорога к свету, любви, дружбе, надежде, вере и уверенности, пускай это станет нашим мечом и щитом! И тогда я верю, что любое испытание которое предстанет перед нами, не сможет устоять, и все вместе мы сможем найти правильный путь, выбраться из этого места, и остановить наших врагов. , и перед этим В этот же прекрасный день к нам вернулся друг которого мы считали погибшим, и чьё тело успели даже отметь, воистину это чудо, так поднимем же кубок за этот прекрасный день, за нашего друга, нашу любовь и брак, и наш общий союз! Скрепим свои сердца, и пусть засияют наши души ярче тысячи солнц. Развеяться тьма, страхи и сомнения, и враг отступит, завидев нас! Счастья и блага вам, друзья! За всех нас и за тебя любимая!

В эти слова он постарался вложить всё, и радость, и веру, и счастье за всё, говорить их как и лидер и муж. Это было непросто объединить, но он постарался, вложить все свои чувства слова, и зажечь ими души людей, доверившихся ему людей, и конечно её, ту что своим теплом согревало её сердце. И чтобы частичка этой веры, любви и уверенности передалось каждому кто присутствовал здесь, чтобы он тоже поверил, нашёл свою любовь, и чтобы он после поднял кубок уже в их честь. А сейчас, он был первым? Лидером, что должен подавать пример, мужем который должен быть опорой, и которой намеревался стать, чтобы ему поверили, как поверила и она. Как он поверил ей. И говорил пылко, твёрдо, уверенно, счастливо, торжественно поднимая свой бокал вина над столом давая призванному огоньку его светить.

Изменено 24 января, 2014 пользователем Nevrar

[Dmitry Shepard 30 116]

"Очередная пафосная речь. Клирик. Как типично", - мысли и недовольная гримаска удачно скрылись за краем чаши, оставаясь достоянием только и единственно Саккариссы. Близилось время и предвкушение заставляло пробегать по телу экстатическую дрожь.

[Hikaru 19 731]

Але понравилась церемония. Илларион и Рисса, казалось, видели только друг друга - и это тоже нравилось неискушенной девушке, но когда она хотела обменяться впечатлениями с сестрой, оказалось, что Иволга уже куда-то упорхнула.

"Странно. Почему она так поступила, может что-то не так с церемонией?", обеспокоенно подумала полуэльфийка, решившая обязательно найти и распросить двойняшку. Но немного попозже.

[Gорыныч 3 797]

Выслушав счастливого святошу, Мог поверннулся туда, где он заметил Иволгу, и не увидел ее там. Это, несколько, озадачило орка. Он обошел зал, но так и не увидел девушки. Пришла пора волноваться. Мог, быстро, дошел до комнаты Каури, но и там ее не было. Орк выбежал в сад и, озадаченно, остановился. Остров большой. Каури маленькая. Как ее найти? Он отошел по дальше от дома и позвал.

- Каури! Ты где? Что случилось?

[FOX69 47 596]

Конечно же Гош был рядом, как и просил Илларион. Он вылез из своего укрытия в самый ответственный момент и стоял со всеми перед счастливой парой, внимая каждому слову рыжей колдуньи и молодожёнов. Молитвы богам, слова клятвы верности, глаза светившиеся счастьем и сердца излучающие любовь. Всё так красиво и искренне. Ручейки из песка. Пылающий красный охлаждает чистота белоснежного, они смешиваются в чарующий розовый в её прекрасных руках и ложатся сложным переплетением в общий сосуд, благословлённый Сун. Так и в жизни - две души, две плоти соединяться воедино, каждой песчинкой проникая один в другого и нет возможности разделить струящиеся в едином русле помыслы.

Он часто счастливо вздыхал и улыбка не сходила с губ. Он желал им света и добра, и много-много открытий, чудесных и волшебных, которые им предстоит сделать вместе.

- Будьте счастливы, друзья. И пусть Тимора ступает за вами след вслед, а Латандер присмотрит за вашими сорванцами, которые непременно появятся, когда мы выберемся отсюда. А мы точно выберемся. Я в это верю, - хин поднял наполненный бокал. - За вас! За ваше безоблачное будущее!

И на самом апогее празднества за окнами раздался оглушительный грохот и небо озарилось миллиардами ярких вспышек -

фейерверк подвёл последнюю черту в брачном ритуале, возвестив всю округу, а может и весь рай, со всеми уголками памяти старого мага Алмерика, о рождении новой семьи Фэйруна, пусть и заключённой пока в неволе. Потому что нет преград для влюблённых ни на небе, ни на земле.

Гош уселся за общий стол и, опустошив ещё один бокал вина, принялся за еду. Не пропадать же их стараниям. И первым делом он отковырял приличный кусок копчёной рыбы.

- Ну что, гадина? - сказал плут, довольно потирая руки. - Вот и расплата. И это тебе ещё повезло, ты здесь, не менее знаменита, чем молодые.

[Zuzanna 2 083]

Молчат птицы, не стрекочут сверчки. Неудивительно, ведь таково было его желание. "Хочу, чтобы твари окачурились" - примерно так звучал указ. Создатель летающих островов, как бы то ни было, понял это по-своему, ограничившись лишь устранением насекомых и прочей пернатой нечести. Канниган, впрочем, подразумевал и празднующих.

Охота окончилась ничем. Итогом долгих наблюдений, стало осознание того, что притворщики укрылись и веселятся сообща. На это косвенно намекало и послание... Ныне сгоревшее.

Он дал слово и не сдержал. Но Голос поощряет его начинания. Продолжая уверять, что не все потеряно.

Тишина. Мертвая тишина и полумрак. Посреди глухого леса он отдыхает от мирской суеты. Сидя на голой земле, поглаживает "Каталину". Далекий шум взрывающегося фейерверка, ознаменовал Приход. К нему явился сам обладатель Голоса. Им многое предстояло обсудить.

Изменено 25 января, 2014 пользователем Zuzanna

[Nevrar 21 292]

Что первая брачная ночь готовит...

Перед самыми дверьми комнаты Риссы, куда счастливый муж донес свою жену на руках, волшебница легко высвободилась из объятий и, шепнув Иллариону "У меня для тебя сюрприз", скрылась внутри. Спустя минуту клирик услышал сквозь дверь приглашение войти. Рисса стояла спиной к нему, все в том же бежевом платье.

- Подойди ближе, не бойся, я не кусаюсь, - подбодрила мужчину Рисса, все также не поворачиваясь лицом к супругу. Когда клирик подошел к ней вплотную и уже собирался обнять Риссу, та сама повернулась к нему и без предупреждения взмахнула кинжалом (Атака 27, урон 4). Глаза волшебницы горели яростным желтым огнем, без остатка сжегшим родной теплый карий цвет, не оставив даже зрачка.

Сложным было сейчас описать его мысли, мысли человека только что ставшим мужем. Сейчас, внизу, откуда ещё доносился шум, уже знали что клирик понёс её на брачное ложе, и в их отношениях уже не было никакой тайной, ни перед людьми, ни перед богами, и пускай это не был их первый раз, теперь всё было по-другому, на законных основаниях, и осознанием того что они принадлежат друг другу, что они никуда от друг друга не денутся, и теперь всегда будут вместе. До самого конца. Эта простая мысль, это осознание, придавало особой уверенности и умиротворённости, столь счастливого, тёплого и приятного, что ему не надо было ничего больше. И пускай стоял тёмный час, когда над ними всеми нависла угроза, и неизвестно что их ждало впереди, и сколько им боги, сейчас это было не важным, потому что он знал, знал что чтобы их не ждало они пройдут этот путь вместе, вдвоём, а вслед за ними потянуться другие. И чтобы их не ждало, он был уверен что они справятся, обязательно справятся, ведь иначе не может быть. Он резкой, пружинистой походкой, поднялся наверх, не спуская взгляда со своей избранницы, у которой для неё оказался сюрприз. Женщины, умеют удивить, и он был удивлён не мало, не зная и не предполагая какой сюрприз мог его ожидать большей, чем она сама... И не ведал о том как он был прав в своих догадках...

В голосе её промелькнуло что-то странное, однако он всё равно послушно подошёл к ней поближе и намеревался уже ласково заглянуть к ней через плечо как тут перед глазами мелькнуло лезвие зачарованного на её крови кинжала, оно прошло в самой близости, от его лица разрезав кожу под глазом от скулы до носа словно лист пергамента тонким разрезом, и первая капелька крови очень походила на слезу... Он замер, был в шоке, и не сразу сделал ответный жест и отступил на шаг попутно прислоняя к руку к ране чтобы убедиться что на руке осталась кровь.

-Рисса?.. -Нешуточно спохватился он увидев её глаза, но не решаясь подготовить заклинание.

- Этой сучки здесь нет, есть только я - Саккарисса, - мерзко ухмыльнулась волшебница, красивое лицо искривилось в гримасе ненависти, голос изменился, огрубел, как будто одни и те же слова говорили одновременно двое с разным тембром. - О, она тебе очень нравится, святой урод. А такой она тебе понравится?

Саккарисса полоснула себя лезвием по щекам, оставляя глубокие раны, затем резким жестом пустила в клирика заклятье дезинтеграции и тут же согнулась в спазме боли, когда часть разрушительной энергии обрушилась на нее (49 урона Риссе, 50 - клирику).

- А, эта тварь пытается сопротивляться! Похоже, она и впрямь тебя любит, святоша! Но хуже делает только себе, мне плевать на эту оболочку! - прошипела Саккарисса, оправившись и выпрямляясь. Красивое платье превратилось в обугленные ошметки, в прорехи были видны серьезные ожоги на коже.

ХП Риссы: 115-49=66

Слова повергли в шок, ему не в первый раз было видеть одержимость, в тихих делённых селениях демоны не редко искали себе души развращённые умы, но, но, это было невозможно! Он почувствовал, почувствовал бы и узнал, иного просто не могло быть! Прежде чем он что-то успел казать, нож полоснул по щеке возлюбленной, принося боль и ему, а тихий звон колокольчиков, вмиг превратился в протяжный звон, что было удивительным как он вообще разбирает слова, и тут же на него обрушилась вспышка молнии, и в другой момент он подумал, что хорошо, что он не в кольчуге, но сейчас это было не важно, его отбросило чуточку назад и едва не сбило с ног, и боль прошла волной спазмов, намереваясь разорвать телесную оболочку в пыль, но он устоял. Но хуже было осознание того что волшебница взяла часть заклинания на себя, и сейчас перед ним стояло, нечто, нечто что он любил изменившиеся в мгновение ока, желтоглазый демон? Дух? Что? Навредит ему, навредит и ей, но она была там, сопротивлялось, это давало надежду. Но он не понимал, как такое возможно и с чем он столкнулся. Гнева не было, страх? Давно забытое чувство, тревога, опасность, просто ощущения, но настоящий страх, страх за близкого человека заставил сердце биться быстрей. А вместе с тем было непонимание. Рука потянулась к святому символу. и крепко сжала его у груди.

Саккарисса, это имени он не слышал, но слух уловил знакомое окончание, знакомое родное имя, от этого в голове стали бегать разные мысли, как один исчезнувшие под усилием воли. Когда он встал прямо и властно выкрикнул.

-Кто ты? Назови себя! -После слов серебро символа который он крепко сжимал в ладони у груди запульсировало отблесками огней и стала стягивать к себе свет. А следом рука изогнулась в быстрым жестом и накопленный заряд позитивной энергии вновь соединил их незримыми узами поддерживая жизнь в "оболочке" как говорило это существо. -А я и не дам причинить ей вред. -Сказал он уже тише, но с не меньшой уверенностью смотря прямо на жёлтые глаза и как поток целительной энергии через амулет связывающий их звенящим и лучистым потоком протекает через тело возвращая жизнь и молочный оттенок коже стирая следы злой магии..

[Исцеление +100хп]

- Ты глухой, святоша? Может мне отрезать ей ухо, чтобы ты..., - Саккарисса не договорила, громко завизжав, когда по телу Риссы прокатилась исцеляющая волна, разом заживив все полученные раны. Судя по тому, что на крики никто не прибежал, темная сторона личности волшебницы позаботилась о том, чтобы звукоизолировать комнату. - Тварь, тварь, тварь, растопчу, разорву, изув..., - договорить Саккариссе снова не дали. Желтое сияние на миг погасло и уже Рисса выкрикнула:

- Она слабеет от этих чар!!! - крик оборвался и желтое пламя снова набрало мощь. Саккарисса крест-накрест полоснула по груди и послала в клирика еще одно заклятье Дезинтеграции (54 урона Риссе, 55 - Иллариону)

ХП Риссы: 115-54=61

ХП Саккариссы: 115-100=15

Он не знал, что это было, что-то тёмное, злое, полное ненависти, буквально клубок сплетённых отрицательных эмоций. Угрозы, она знала, что он не делал угроз, и сам их не любил, ибо они подталкивали его к действиям, ей это было известно, но кто стоял перед ним? Неужели это что-то могло скрываться в ней? Поддерживаемое болью, страданиями гневом и чёрное как смола, он не понимал, как оно могло тесниться, или знал? Забыл? Нет, знал, но думал, что сможет победить. Глупо, или нет? Как к этому вообще можно было относиться, испугаться? Страх был. Но это всплыло наружу, и сейчас стоял перед ним, всё сейчас было перед глазами, так легко и ясно когда враг перед глазами и всё так легко решить взмахом оружия, и грозным криком божественного заклятья. И как было страшно, видеть перед собой врага, а ту кого ты любил, вдруг изменившуюся. Но это был кто-то другой, монстр в прекрасном обличье. "Я её тебе не отдам" пронеслось в мыслях, но кому ей? Вопрос, важный и одновременно и не имеющий значения, но... Неужели боги дали шанс, о котором он просил? То о чём он мечтал, о чём они мечтали? Целительная магия, что приносила облегчение, заставляло её корчиться от боли. Её. И после уже родного голоса он знал, что нужно делать и не стал говорить лишних слов а просто набросился на неё вскочив с места, слишком быстро, может даже слишком быстро для обычного человека, на пол пути едва ли не в прыжке его настигло заклинанием но было уже слишком поздно чтобы преодолеть инерцию, и весом всего тела он повалил волшебницу на пол, крепко схватив ладонь с оружием чтобы оно больше не смело её ранить, а другая рука легла на лоб волшебницы, избранницы, возлюбленной...А уста зашептали слова молитвы, "Защити, даруй силу и милосердное касание своё, молю, прошу! Не останется души заблудшие и нуждающиеся без поддержки твоей. Пусть свет непрестанный светит, и дарит милость всем..." Сначала по телу прошёлся лёгкий озноб, словно из тела на мгновение вытянули всё тепло, а может лишь в этот момент он заметил холодный пот, а затем огонёк внутри вспыхнул ярко, тепло, даже жарко значит, молитва была услышана? Значит, она была кому-то нужна? Он не думал. просто пользовался последние, думал, опасался что нарушение обетов не пройдёт бесследно, но... Канал распахнулся во всю ширь и в тело ударил бурный поток, к которому присоединился и его собственный, а все вместе превратилось в лавину ищущий выхода, обжигающая приятным пламенем волна счастья и умиротворения, прокатилась по телу и перешла в тело волшебницу, а ладонь вспыхнула ярким светом едва ли на насквозь. Если, "она слабеет от этих чар" если это поможет, пускай берёт всё без остатка, радуется, умывается в свете, купается в родной, приятной и тёплой магии, дышалось легче, казалось ещё мгновение и он взлетит. Канал, маленький огонёк в его груди, запылал костром. Полыхнув горячо и ярко и не колеблясь, казалось он и сам стал источником на эти мгновения и по венам, сияя, плескалась эта энергия, обволакивая всё тело, омывала каждую клеточку и крепко сжимала два тело вместе, вновь возвращаясь к нему по кругу, словно на мгновение, они стали одним целом. Нет... Они уже стали им, но что-то встало на пути... Но он чувствовал её внутри, бился к ней, стирая всё что было на пути, как и в ту ночь, сжигая, испепеляя, зная что найдёт, обязательно найдёт, обязан, он слышал её, а всё остальное было в этот момент не важным.

[Великое восстановление]

Великое восстановление полностью излечивает существо, выбранное целью заклинания, восстанавливая его хит пойнты до максимума, а также снимает с него следующие негативные эффекты:

- уменьшение основных характеристик;

- уменьшение Класса защиты, Атаки, Урона, Проверки умений, Спасбросков;

- уменьшение иммунитета к урону;

- уменьшение сопротивляемости магии;

- снятие уровней;

- слепоту, глухоту, проклятие, болезнь, отравление;

- паралич, очарование, попадание под контроль, ошеломление, замешательство, страх, оглушение;

- замедление (от заклинания "Замедление").

Тело Саккариссы/Риссы выгнуло дугой, едва не сбросив клирика с нее, рот волшебницы распахнулся в немом крике, целительная энергия волна за волной прокатывалась сквозь нее до тех пор, пока кожа не засветилась изнутри мягким жемчужным светом, а желтое пламя вдруг застыло и взорвалось мгновенно растаявшими осколками, оставив после себя родной карий цвет глаз с расширенными сейчас почти на всю радужку зрачками, в которых тоже плескался жемчужный свет. Но на этом метаморфозы не закончились, из глаз, рта, каждой поры кожи потекла вязкая черная жидкость, окончательно растворяя остатки одежды и покрывая кожу химическими ожогами, которые, впрочем, мгновенно излечивались продолжавшей бушевать светлой магией, попадая под действие которой, черная жидкость вспыхивала бездымным и безвредным пламенем, истаивая без следа. С последней испарившейся каплей клирик расслышал далекий истошный вопль, в котором был только безграничный ужас перед небытием. Саккарисса перестала быть. Навсегда.

Рисса не сразу пришла в себя, а когда очнулась, вцепилась в Иллариона мертвой хваткой, одновременно сотрясаясь от рыданий, впервые абсолютно свободная от любого вмешательства в ее разум.

Тело волшебницы дрогнуло и выгнулось дугой, но он всё равно не отпустил её и крепче прижал к полу не ослабевая потока, не отпускал, как и обещал. Странно, что на один короткий миг он сам почувствовал себя палачом, больно было видеть муки человека, ещё большей мукой было видеть и знать кто это, он боялся что может навредить, но, что бы ей не завладело, оно ослабевало, истлевало под действием чар и это придавало уверенности, но всё равно это было нелегко, нелегко видеть мучение, и боль которую приносила магия, что должна её облегчать, но это была не её боль, или... её? Он надумал остановиться, но вот последняя преграда, не запруда, а лишь тонкое сито, щелчок, крик и.. всё. Жёлтое сияние чем бы оно не было, взорвался обдав его чем то неприятным, и он с немым ужасом и одновременно счастьем наблюдал за метаморфозами. Но перед силой, перед их любовью, не устояло и оно. И уже его Рисса, в чём он был уверен вцепилась в него, и он прижал её в ответ, крепко, крепко, что это было? Этот вопрос, хоть и важный, почему-то перестал иметь значение, всё было конечно? Нет, это было началом чего-то нового. Илларион крепко прижал её к себе и разгладил спутавшиеся волосы.

-Всё конечно, всё хорошо, теперь всё хорошо... -Повторял он эти слова как мантру, не думая её опускать, и не в силах передать бушующие внутри чувство, лёгкость? Тепло? Но слёзы сейчас, ранили сердце, но... -Теперь всё хорошо, будет, обещаю...

Не сразу, далеко не сразу успокаивающий голос Иллариона пробился к охваченному ужасом и паникой разуму Риссы, но когда это произошло, она изо всех сил сосредоточилась на нем, как на якоре, последнем маяке света, указывающем путь из тьмы...куда-то. Рисса еще не знала, куда, но была уверена, что "там" хуже не будет. Рыдания стихли и волшебница грустно прошептала:

- Плохая из меня жена, одни мучения тебе из-за меня, любимый. Мало того, что палач и одержимая, так даже первую брачную ночь умудрилась испортить.

http://pleer.com/tracks/5800175K4SN

Рука Иллариона ласково и бережно успокаивающая перебрала прядь её чёрных локонов, вместе с её паникой, стихла и его, уступая место спокойствию, умиртворению, но образовавшиеся пустоте не пустовать долго, как и пребывать в смятении. Он был уверен, с тревогой он взглянув родные карие глаза, он с секунду смотрел а затем тепло улыбнулся, выражая несогласие с её словами и отрицательно качнул головой и коснулся пальцем её носа.

-Вовсе нет, -Сказал он поддерживающие. -Теперь нет? Я не знаю что произошло, но кажется, я, мы, получил нечто большее...

Волшебница мягко улыбнулась этой неожиданной ласке, просияв и тут же снова помрачнев.

- Я не соврала тебе про Храм. Из него вышла не та Рисса, что заходила в него. Просто не сказала, что эта новая лишь частично состояла из меня прежней. Я...Она хотела совратить тебя, подчинить своей воле, сделать своей верной игрушкой, извратить твою суть. Но ты как-то сумел вернуть меня к жизни. Получился конфликт между мной и Ею. И Она решила поставить в нем точку. Как умела. Но это не отменяет содеянного. Как ты поступишь со мной? - беспросветная тоска и робкая надежда мешались в голосе волшебницы, когда она говорила.

Что-то подобное он и думал, а может и догадывался, может и знал, где-то в глубине души, но верил. Зря? Нет. На секунду он отвёл взгляд, "Я" "Она" "Ты" и боги, сколь многое произошло, происходило, он не знал, как это получилось, но это было не важно, груз прошлого не должен был бременем настоящему и будущему. Обиды, не было, гнева тоже, всё уступило странному спокойствию, теперь, можно было расслабиться? Нет, многое ещё было впереди, но всё это лежало впереди.

-Я дал клятву перед богами и людьми, хранить и оберегать тебя под своим крылом, и большую клятву я отдал тебе, вместе со своим сердцем, как же я тебя теперь отпущу?..

Последняя тень ушла из взгляда Риссы, а амулет, подаренный Илларионом засветился спокойным сиянием.

- Я люблю тебя, - шепнула волшебница любимому и теперь уже точно единственному человеку в ее сердце, а потом смущенно хихикнула. - На полу несколько неудобно и жестко, лично я предпочитаю кровать. И никому не позволю испортить эту ночь, любимый. Никому, - на секунду в ней снова промелькнул стальной клинок воли волшебницы, составлявший основу ее сущности и до поры скрывавшийся в бархатных ножнах мягкости и красоты.

-И я тебя, -шепнул он в ответ, а вместе со словами обхватил её за талию чтобы приподнять над полом и донести до кровати, платье было жалко, что-то едкое и тёмное уничтожившие одежду не тронуло только амулет, но и без него она была красива, по особу, в своей естественной красоте, в изгибах тела, взгляде, во всём. И теперь, когда узы их брака скрепила прочная печать, и они стали мужем и женой, это его больше не смущало, и он был открыт. -Кто же потревожит молодожёнов в брачную ночь?

Рисса бесстыдно обхватила Иллариона ногами, сцепив руки на его затылке, чтобы не упасть. Потребовался бы конь-тяжеловоз, чтобы оторвать ее сейчас от клирика. Звонкий, как колокольчики, смех разнесся по комнате.

- На такое способен только самоубийца, - волшебница все еще посмеивалась, пока Илларион опускал ее на кровать. - Иди ко мне.

Илларион мягко опустил волшебницу на кровать, а его руки и на секунду задержались при взгляде на татуировку в виде уже знакомой кошки. Порой, волшебница была так на неё похожа, но самого фамильяра он уже давно не видел. Эта мысль не продержалась долго, и подгоняемые жарким пламенем, мужские руки, поглаживая, заскользили выше по шелковистой коше, под звонкий голос, но неожиданно остановились. Один вопрос всё же не давал покоя. Кто сейчас был перед ним а кто ушёл? Знакомое тело, манящие движения, знакомый озорной взгляд карих глаз, ласковый голос, сейчас они вновь были во власти друг друга, муж и жена, принявшие друг друга таким, какие они есть, но отчасти выходило, что женился он на другом человеке, и не знал, кто был перед ним. Стремления, мотивы, желания, мечты, слова и взгляды, где была его Рисса а где Саккарисса? И разница между ними, они так долго пробыли вместе, делили воспоминания? Мысли? А кто и когда где был? Он помнил как всё началось, эти. посягательства, история жизни, у них всё происходило так быстро, что сейчас крутилась голова, он помнил слёзы и робкую надежду. Он хотел этого, быть может, как ничто другое. но не думал что всё закончится так, думал что всё будет легко, думал что всё будет постепенно, а может. так и было?

-Нам теперь нужно многое наверстать... И узнать друг друга. -Сказал он мягко, он верил ей, и любил. но то что только что произошло, то кем она стала, или то кем была и кем стала сейчас? В словах не было угрозы или упрёка, но всё же, это было констатация факта, с надеждой на будущее, в которое они верили и о котором мечтали.

Когда Илларион вдруг застыл и в его глазах появилась такая привычная подозрительность, Риссе показалось, что ей в живот снова вонзился кинжал и дважды провернулся, превращая внутренности в ошметки. Руки, обнимавшие клирика за плечи, безвольно упали вниз, а из глаз покатились новые слезы.

- Ты мне теперь никогда не поверишь и всегда будешь сомневаться, - радость в глазах сменилась безнадежностью, тоской и неизбывной болью. Волшебница попыталась встать и убежать, но следующие слова Иллариона будто пригвоздили ее к одному месту.

- Узнать друг друга. Я уже знаю о тебе главное - ты меня любишь и можешь быть со мной счастлив. Что ты патологически честен, силен духом и телом, добр и справедлив. Что я люблю тебя больше жизни. А я...палач, лгунья, истязательница, тварь, недостойная даже плевка. Я причинила столько боли, что пролитых слез хватит на океан. И я не буду сваливать все на Саккариссу, многое из того, что делала она, вызывало мое одобрение. Мне нечем оправдываться, я сама позволила ей загнать меня в клетку собственного разума. Ты все еще хочешь быть моим мужем?

Сколько времени прошло с момента их встречи и через что им прошлось пройти, сколько их связывали и сколько времени они пробыли вместе? Немного, совсем немного, и сейчас, как казалось, они вернулись к самому началу, словно кто-то незримый дал им шанс начать всё сначала, посмотреть с другой стороны, исправить ошибки, сделать по другому? Или чтобы подвести итог? Испытать всё сначала, чтобы понять. Сделать, так как правильно, ему так казалось, в это же он и верил. Она была перед ним открытая, беззащитная, плачущая, непривычно было видеть её такой и нестерпимо больно. Он чувствовал, ощущал эту безнадёжность, тоску, и боль, не то что порой накатывает каждого, это было едва ли не бездна без начала и края, та часть что когда занимала Саркарисса оказалось пустой, и он не хотел чтобы она вновь заполнилось болью. Нет, это было бы несправедливо, он хе отел этого, она была не права, и он не дал бы ей уйти, не отпустил. Потому что они могли сделать и не что-большее, светлое важное, вместе, он обещал, потому что любил, и слова своего не изменял, и иного бы... Не допустил.

-Нет, -Сказал он уверенно, но тон был любящий, нежный, уверенный, не тот с которым можно было так ответить на её вопрос, и с этим словом он присел рядом, он не хотел играть с нею но... -ты не права. Я всегда верил тебе, видел, сомневался порой, но надеялся, верил, мечтал. боялся что могу быть не прав. И... -Сердце забилось чаще с этими словами, от осознания того что может, подсознательно всего тянулся к той самой части души, отрицая другую. -И я счастлив, счастлив как никогда ранее. Я верил, верю и сейчас, знал.. . И не говори о тебе так, вновь загоняя в прежнюю клетку, прошу, не надо. Будущее такое каким его построишь, зло, не страдает от того что оно дурно, в душе, я верю, знаю, что ты другая, хочешь быть другой, можешь быть другой... Рядом со мной, и нет для меня большего счастья, чем быть с тобой, вместе. Просто потому что, я люблю тебя и я уже твой муж и хочу им быть.

Его рука медленно потянулась к её, и он поднял взгляд, не такой как прежде, полный уверенности и веры в свои слова, и любви к ней.

Наверное, так себя чувствует человек, выздоровевший и оправившийся после долгой болезни, впервые самостоятельно и еще слегка неуверенно встав на ноги. И пусть непослушное тело так и норовит завалиться назад или вбок, рядом плечо и руки близкого человека и ты знаешь - тебе не дадут упасть. Это чувство доверия и защиты не променяешь ни на что, раз изведав.

Рисса больше не колебалась и не плакала, решительно потянув клирика на себя, твердо решив подарить ему ночь, которую оба запомнят навсегда, память о которой, согретая и поддерживаемая светом их любви, яснее любых слов скажет смотрящему со стороны, что эти двое беззаветно любят друг друга.

Изменено 25 января, 2014 пользователем Nevrar

[Rеi 13 523]

Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь

Насколько обманчивы все же человеческие чувства. Видят теплые оттенки и сразу чувствуют себя топленым маслом, укрытым в слои одежд господином, южанином, грелкой… А поглядывая на тучу, чувства говорят, что нужно искать теплое укрытие. Любое прикосновения ветра отзывается дрожью. Насмешка над своими подопечными и в этом разнообразие. Она думала о том, чтобы после зайти к полурослику, ставшем ей дорогим э-э-эм полуросликом в ее жизни.

- В холодной воде будет ещё интересней, - но принятое решение не нарушиться из-за мимолетного греха. Вера в Возрождение нового дня. Это стоит того, чтобы приветствовать его, чтобы отдать многое и получить взамен ещё больше. Лирлин уходила и приходила в одиночестве на рассвете, и струи воды мягко омывали ее тело, пока остальные предавались блаженству в своих или общих объятьях. Рыжая колдунья молилась. Как сегодня. Как вчера. Как каждый день ее сознательной жизни. Сегодня был особенный повод.

У самой кромки воды, там где галечный берег упирался в сплошной лесной монолит, зашевелились ореховые заросли. Словно легкий порыв ветра прошелся по зеленым верхушкам. Звука не последовало, лишь только ветки продолжали жить своей жизнью. Одна за другой, они оживали, медленно расступаясь пред упорно следующим вперед существом. Порой, они предательски ломались. В таких случаях, на помощь приходил водный перезвон близлежащего водопада. Надо признать, место выбрано безупречно. Что, во многом, не его заслуга.

Предмет продолжал стоять спиной.

Должно быть, медитирует. Это очередной подарок, который был ниспослан ему свыше. В этот день, великий покровитель полностью полагается на него. И как смеет он подвести его? Не оправдать возложенный ожиданий?

Глухой стук, когда черный сапог ступает на берег из мрака. Затем второй. Образовав пару, они замерли в ожидании. Две ровные статуи у прибрежной глади. Капает время, а они все стоят. У них нет сознания. Но, если бы они только знали, что творится сейчас в голове их высокого хозяина. Они, возможно, только порадовались бы этому.

Неожиданно, хищник трогается с места. С шумом пережевывает подошвами мелкие встречные камни. Ускоряется. Не задумываясь более о конспирации, скрепит лезвием кинжала о ножны. Резким движением, вытягивает оружие на свет. Солнечные блики на миг отражаются в, запятнаном чужой кровью, лезвии.

Вот уже пенится вода, впуская незваного гостя. Тот переходит на бег. Тайны больше нет, но слишком поздно для маневров.

Затянутая в перчатку - такую же темную, как и грозовые тучи за его спиной - рука оттягивает девку назад за волосы. В то время как другая, приставляет оружие к оголенной шее. Идеально наточенная сталь упирается в кожу. Все в точности, как много лет назад, в тот памятный вечер. Однако, на этот раз волосы рыжие. Не каштановые...

Кадры из прошлой жизни, внезапно, смутили убийцу. Доселе крепкие ладони принялись дрожать.

Колдунья пришла к воде, чтобы попросить у нее покоя. Смех порхающей бабочки, о котором мог знать только посвященный, и разделить это можно было с хвостом – его немногие поймут или поймут неверно. А когда разберутся, голос давно уже канет в утреннюю тишину, возвращая плату за выполнение желания. Лирлин было за что гордиться, и на других не смотрела. Легко верила сказанному, и новое плетение оказалось просьбой.

Боги, наверно, думают, что люди требуют сверх меры. Так, наверное, думают сами люди. Между Сун и Лирлин был свой разговор – не для того ли дочь наделена эмоциями.

Вдох. Тело всего лишь разукрашенный сосуд, наполненный невообразимым хаосом из разрушающей и созидающей силы мыслей. Миф Дранор, розовое облако, обиды и возрождение. Колебания раз за разом успокаивались, укутывая сознание. Выдох – всего лишь оболочка, теперь наполненная умиротворением и знанием того, что ничто не может принести страданий. Всё волны, и упавшие капли на бесконечной зеркальной глади. Все состоит из одной и той же субстанции, и осознание приносит невообразимое счастье. Нет места внутренним диалогам.

Дерзко выдернули из беспамятства. Бродяга думал о плате, или это была она сама? Но сбившееся дыхание за спиной было совсем человеческим и холодная сталь просила крови. Уже была готова принять этот дар. Несколько вдохов-выдохов, чтобы догадаться, кто безумец. Не желая танца с клинком, Лирлин бы рассмеялась. Жестоко смеяться над бессилием того, что должно произойти.

Колдунья не сопротивлялась, и всегда верная ее пальцам магия не укутывала белые пальцы, отыскивая путь к спасению. Просто ожидала. С любопытством. Лишь вытянувшись дугой за переплетенными с бардом волосам.

Ничего не стоит оборвать жизнь никчемной подделки. Нет, не совсем так. Нет ничего проще, чем сократить срок эксплуатации этой подделки. Всего-то один, точно выверенный, рывок по касательной. Легче не придумаешь. Так действуй. Сейчас!

Глаза заливает пот, а он так и не сдвинулся с мертвой точки. "Почему, в чем причина?" - вопрошает Голос внутри черепа и, в наказание, стискивает виски раскаленными клешнями. Сквозь плотно сжатые зубы, раздался стон:

- Зачем ты врешь мне? - руки ходят ходуном, оставляя небольшие отметины на шейке колдуньи. - Тебе нравится врать?! Говори!

- Вру? – тут бы дышать, изломанной кудрявой кукле в руках обезумевшего, а не решать загадки, навеянные Темным Солнцем. Мелкие бусинки украшают шею, как то дети крадут у своих родителей запрещенное. Как то много воображают. – Чтобы ты подумал. Мне больно, Канниган, опусти оружие.

Лезвию теперь мешают пальцы, заставляя отстранить руку и Лирлин зазря старается успокоить сильное, раздразренное кровью сердце. Боль ломает, не подстёгивает белокожих, что бы не говорили. Слушай охрипший голос рыжеволосой и думай. У нее есть душа. Для тебя у нее тоже есть солнце.

[Малое очищение разума]

"Зри...", срываются мысли как перепуганные птенцы, пойманные за красивые только для людей решетки. Внизу только слизь, и босые ноги скользят в поисках бесполезной опоры. Падение она может уже не запомнить.

В мир ворвался свет. Едва уловимым, нежным прикосновением он пробил темную насыпь его разума. Уходит застарелая мигрень. Стало свободней думать, дышать, чувствовать. Казалось бы, такие элементарные вещи, вернулись опять. И серые опухшие глаза обретают глубину и ясность.

- Ты... - продолжая по привычке держать девушку в захвате, мужчина по-новому всмотрелся в открывшуюся ему картину. Медленно, так словно тщательно обдумывал каждый следующий шаг, разжал кулак с намотанными на него спутанными волосами. Опустил лезвие. Убирать его он, однако, не спешил. - Ты - Лирлин.

Сказанное вопросом не было. Канниган боялся излишне напрягать память. Боялся отката к старой системе. Простые упражнения, где решение очевидно, успокаивали и одновременно радовали. Он не мог отказать себе в этом маленьком капризе.

- Как ты? - придерживая ее за плечо, он обошел вокруг и уставился на алые потеки под подбородком той. Большим пальцем отер их.

- Живая и невредимая, - честно отвечает, легкими прикосновениями притупляя боль головы, да и пустяки те маленькие капли, что теперь радостно покидали закрытые каналы и прокладывали новые тоненькие русла-сеточки. Задумалась, не уследила за переменами – теперь приходилось влиять на последствия. «Ты - Лирлин». А уверен, что знаешь какая?

Лирлин, у которой вечные смешинки сменились потоками беспокойства и заботы о неравнодушном и неразумном. Именно за того, кто недавно мог принять ее последний крик и забрать все тепло, отпущенное на много лет.

Пальцы скользнули по плечу и по руке, и, не вызывая сопротивления, клинок выскальзывает из захвата барда. Сунитке оружие ни к чему, слишком тяжелое, слишком много ответственности за железку. Решает, что пока ему лучше будет оставаться в ножнах на поясе. Вот так правильно.

Дышите глубже, неразумные, и с каждым движением груди Канниган насыщался волей служительницы огневолосой. Борьба могла казаться только сном тяжелой, но, несомненно, той ночи, после которой многие чувствуют в себе силы на что-то новое.

- Можешь уходить, - и все так просто. Необременительная забота смертной. Как говорили бы мудрые - возможно, внезапно смертной.

- Не могу, - все также продолжая изучать пострадавший участок, покачал он головой. - Некуда идти. Я...

При мысли о случившемся, пересохло в горле. Судорожно сглотнул.

- Я должен остаться, - у слов двоякое толкование. - Проследить, чтобы этого больше не повторилось. - он поднял взгляд на колдунью. - Не против, надеюсь?

- И кто-о-о тогда будет следить? - изогнула губы в подобии насмешки, протягивая звуки как игру в угадай. Подобие взгляда осуждающей – даже маленький ребенок бы не поверил. Даже умалишенный понял бы игру. Ей не шли грубые линии, разделяющие лоб, а порезы скрылись за призванным у Алмерика бордовым шарфом. Все знали цвета ее Леди, никто не подумает спрашивать. И… за другие мысли едва не покраснела. – Нам обоим нужно совершенно другое. Позавтракать, чего не получилось в деревне кентавров. Я думаю, что заслужила право послушать.

Кана никогда не спрашивали среди них, но он нередко был прав.

Мясо, рыба, сладости, вино и вода, совершенно не священная по меркам многих аскетов трапеза появилась, следуя тем же желаниям капризной девушки. Была серьезной? Пропиталась страхом, что и слова прыгали? Нет-нет, никто не поверит.

- Теперь точно «разнесет», - словно досада, но на деле смех. Слова о пышках в прошлый раз рыжая тоже не забыла.

"Завтрак, - тупо повторил он про себя. - С сумасшедшим-то?"

- У меня портянки намокли, - проговорил трубадур вместо этого. Неудавшийся палач и его жертва все еще стояли посреди быстрого ручейка. - Давай сойдем.

На суше их ждали угощения. Канниган молча оглядел "поляну". На его взгляд, чего-то не доставало:

- Виски, - произнес он и недостающий компонент возник прямехонько между кувшином с водицей и бутылем вина. - В лечебных целях, - пояснил он Лирлин, опускаясь вниз у края скатерти. Нисколько не смущаясь, снял по-очереди сапоги. Стянул с ног намокшее тряпье и расстелил на камнях сушиться. Проделав это, наполнил два бокала. Себе - напиток цвета янтаря, спутнице - хлестнул вино.

Подогнув ноги, протянул ей бокал с красным содержимым:

- Послушай, - он замолчал, не зная с чего начать. - То, что только что случилось. То, что чуть было не случилось. Неприемлемо, - он посмотрел ей прямо в глаза. - Я не прошу отпустить мне грех. Ты в праве злиться. Имеешь на то полное основание, - глубоко вздохнул, прежде чем продолжить. - В наших силах... Проклятье!

Мужчина раздраженно почесал затылок.

"Будь проще, сынок, и к тебе... Эй, я, кажется, просил ржаное темное!" - как любил говаривать его приснопамятный патрон. Проведя более пяти лет под крылом любителя трактирного пойла, Канниган успел растаскать старика-наставника на цитаты.

- К чему я это все, - вновь взяв свой бокал, произнес он уже спокойней. - За мной теперь должок. Будет нужна помощь, смело обращайся. Надрать кому-то седалище, подвесить кишками на сук, спеть балладу - на раз плюнуть, - бард залпом осушил рюмаху, нахмурился. - Помпушечка моя.

Сначала девушка искренне старалась сохранять вид той, кто будет понятным для глаз, привычных к обнаружению цели, кто не будет тревожить слух и пальцы, чье искусство способно касаться сердец. Быстрым, изящным движением, или же смешивая все в невообразимую смесь... звуков? Тканей? Это уже решало дыхание, теперь ровное и спокойное. Только у одного из двух.

А ведь делал все, чтобы маска сползала и пробивалось непрошенное хихиканье. Кусать пальцы, жаловаться на демонов, щекочущих своими мыслями – в порядке ли? Кто именно здесь ненормальный. Кто теперь смеется под звон стекла и кровь возвращается терпким нектаром.

- Мне скажут, что я испортила Каннигана. Ты правда хочешь предложить свои услуги мне? – прячет замерзшие ноги под обманчивое укрытие огня, - Пампушечка значит та, кого хотелось бы разделить и поедать? – веселей, но нет желания обижать барда. Лишь помогла отыскать слово. – В наших силах… вдохновлять. Ведь мы оба это умеем. Нет, ты хочешь, чтобы я просила тебя не-буду-повторять-что? Не надо гладить против шерсти – не попрошу.

Плюс треть жизни, а все остаются милыми, когда привычное поведение от них убегает. Колдунья украдкой зевает, не таясь наблюдает. А так ведь снова начнет смешить, говоря о грехе.

Больше ничего не будет спрашивать. Но за зелеными стеклышками можно разглядеть предупреждение – терпения надолго не хватит.

"Она права, - донеслось с самой границы разума. Просыпался Голос. Все еще слабый, он оседал на стенках, бежал по венам, распространял скверну. - Она все портит." Кулак сжимается, кулак разжимается.

- Ерунда. Предложение остается в силе, - бард сощурился, наблюдая за фривольной рыжей. - Правда, предусмотрен определенный лимит. Как без этого, - он принялся водить сушенной воблой, как учитель указкой. - Законы рынка. У тебя будет ровно одна попытка. Так что, распорядись ею с умом.

И в довершение к озвученным условиям, он откусил мертвой рыбе голову. Хруст костей заполнил пустоту.

[Dmitry Shepard 30 116]

Некоторые мосты не слишком просто сжечь...

Первое брачное утро наступило совершенно незаметно для блаженно спящей Риссы, даже во сне не отрывавшейся от Иллариона. Просто плывшее в легкой розовой дымке сознание постепенно вернулось из сонного царства и волшебница проснулась. Достаточно было одного взгляда на мерно дышащего Иллариона, чтобы вспомнить все, что произошло уже "вчера". Но, к удивлению Риссы, то, что произошло после изгнания Саккариссы успешно заслоняло собой события "до". Клирик действительно исцелил ее. Теперь уже окончательно. Мягкая и добрая улыбка коснулась губ Риссы, когда она посмотрела на своего любимого. Своего мужа. Навсегда. Воспоминания заставили волшебницу слегка зарумяниться, они не могли оторваться друг от друга почти всю ночь, как будто одна ночь могла компенсировать годы, что они провели по отдельности. "Разве что тысяча ночей", - улыбнулась Рисса, легонько водя пальцем по обнаженной груди Иллара и любуясь рельефом мускулов.

[Nevrar 21 292]

В ответ на ласковый жест, Илларион ещё не открывший глаз крепче прижал её к себе, этим утром его встречал не восход солнца, но не менее тёплая улыбка любящей жены, теперь его жены, навсегда. И теперь не было ничего и никого между ними. И не важно что было до, с этим новым утром, с этим восходом солнца, я для них начнётся новая жизнь он был уверен, но не всё что было до было плохим, там было много хорошего, и это вытесняло остальное, и проснулся он счастливым и в радости за них, и он не мог сдержать мягкую улыбку в ответ на её, и тоже не без румянца. Не хотелось ничего говорить, слова были лишними, её улыбке и взгляд был дороже любых слов, хотелось только обнять её покрепче и вместе встретить восходящее солнца. Жаль только что в это утро она проснулась раньше его, и он не успел приготовить её завтрак как делал это ранее, маленький грешок перед женой.