Cyberpunk 2020: The Uncanny Valley (запись/обсуждение)

The Prophet · 29 июля, 2018

F U T U R E S C A P E

«Море Дождей»

май, 2053

Стрелка, высвеченная тусклым неоном, слабо горела с распечатанного полимерного перекрытия.

Кей огляделась по сторонам, упираясь взглядом в серые углепластиковые стены обитаемых блок-секций. На них, словно на лице ветерана крысиных дрязг с окраинных трущобах дзайбацу, уродливыми узорами расписался истекший срок эксплуатации, оставив угольно-черные, выжженные потраченными впустую человекочасами отметины. С исполосованной, вымазанной в табачной саже поверхности на девушку взирали мертвые имена и клички, полустертые временем номера, низкие цены, указанные в евробаксах: чуть поодаль от угла, за которым начиналась новая развилка и скрывались очередные, петляющие продолжения коридорных трахей, застывших в электрифицированном полумраке за неуплату по тарифу, едва заметно светился дешевый фосфор, с шипением выплюнутый распылителем аэрозоля через пластмассовый трафарет.

Гербы трущобных банд, догадалась Кей. Вернее, не догадалась – сканеры кибернетических имплантов, заменявших ей родные, несовершенные глаза, анализировали, расшифровали и провели информацию по нейрокабелю прямо в мозг быстрее, чем она успела понять, что светящиеся фосфорные рисунки ей незнакомы.

Она вздохнула. Маска ребризера, закрывавшая носоглотку вуалью из фильтрующей нанопоры, тут же наполнилась выдохом, горячим и мокрым: появилось неприятное ощущение, будто какой-то легионер, насадив вымоченную в желчи губку на наконечник гасты, провел девушке по лицу, так и не дав напиться. Толстое стекло маски, призванное сберечь роговицу от облучения и комьев пыли, не запотело – потому что его не было. Зачем натягивать себе на голову шлем и опускать на милое лицо забрало, если зрительные органы все равно успешно заменены техом механистского картеля? Только голограмму прически портить.

Из-за интегрированного в мозг имплантами нейропрограммного обеспечения, автоматически выкрутившего светочувствительность цветопередачи киберглаз до приемлемого, привычного уровня, она не видела – но знала, интуитивно догадывалась, что в этом туннельном квартале народного орбитального дзайбацу «Море Дождей», недавно захваченном социальной чумой разрастающихся космотрущоб, тоже нет должной электрификации: когда Кей, повинуясь стрелке, свернула вправо, разбрасывая каблуками не утилизированный хлам, она обнаружила свисающее из пробоины в потолке красноречивое доказательство – оборванные ради драгметалла, давно обесточенные провода. Затем она подняла взгляд выше и едва удержалась, чтобы не наполнить маску ребризера содержимым желудка: в ворохе вырванных кабелей, на одном из зазубренных, вогнутых в надпотолок прутьев металлической решетки, была подвешена изуродованная кошачья туша, высушенная облепившими её лунными тараканами.

В туннельном квартале на территории народного орбитального дзайбацу «Морей Дождей», недавно захваченном социальной чумой разрастающихся космотрущоб, рука об руку с которой шли стремительный декаденс морали местных представителей гражданского общества и кибермракобесие «прошитых», не имеющих доступа к жизненно важным обновлениям софта, эта вздернутая на пустых, забывших понятие «электрификация» проводах кошка, сейчас обросшая скользкими хитиновыми панцирями, была первой своеобразной жертвой, первым, отчаянным в своем безумии подношением эмпирике покинувшего их Ома.

Дзайбацу гнил, и вместе с ним, растекаясь по освоенному человеком вакууму лужей тающей пластмассы, гнили его жители. Об их судьбе не беспокоился никто: ни одному движению в метрополии, даже размножившимся в трансметрополисах экзотикам-инсектофилам, известным своими лозунгами «Всем формам жизни!..» и крайне болезненным пристрастием к запаху немытых годами тел канализационных бомжей и их метеоризму, которое уже определили термином «профугомания» – даже этим правозащитникам было совершенно плевать на впадающую в анархию народную орбитальную станцию, превращенную уберметрополистами в загаженный, выброшенный из системной космополитики термитник.

Идеальное место для такого, как он, подумала Кей.

[ . . . ]

Атмосфера затхлости. Захолустья. Места заброшенного, давно опустевшего, будто здесь уже с месяц никто не живет. Казалось, что сама пыль, укрывшая промасленные коробки из-под удона, начала разлагаться.

Вкус эспрессоматика во рту. Терпкого. Не перевариваемого. Дерьмового.

— Кофе. На вкус, как мусор, — не сдержалась Кей, отставляя картонную кружку с черным напитком.

— Да неужели? — с саркастической улыбкой продребезжал старик, вычерпывая внутренности мусорного ведра в разлагатель конструкта.

Полимерная коробка жилого модуля напоминала внутренности микроволновой печи, в которой нерадивая хозяйка забыла разогретый, уже заплесневелый ужин. Стоял удушливый запах сырости – он, судя по всему, пробивался из-под тонкого полиэтилена шторки, закрывавшей размещенный здесь душ. Однако на это Кей, сидящая на грубо сваренном из пластмассы стуле, не жаловалась: резкий, бьющий в нос смрад зацветающей грибковой плесени перекрывал собой ядовитую вонь жженого пластика, использовать который, насколько знала девушка, опасно для здоровья.

Она даже подумала натянуть обратно на лицо собранный под подбородком, на манер тонкого порного шарфа, ребризер, однако все же не решилась: это могло вызывать в интервьюируемом чувство недовольства, а это нужно было ей в последнюю очередь.

— Как у нас говорят, да? — старик растянул лицо в ухмылке, оголяя ряд желтых зубов. — «Ты то, что ты ешь», да, — он со знанием дела взял картонный стакан со свежесваренным в моелкулярном конструкте эспрессоматиком и отпил, морщась от резкости вкуса. — Без смысла бросать туда зерна спешалти или хотя бы соевый сублимат, обманывая вкусом суть человеческой природы. Неправильно. Неправдоподобно, да.

Кей коротко кивнула, коря себя за то, что не сдержалась в словах. Это глупо, это непрофессионально, подумала девушка: старик же, отодрав чип оплаты от считывающего устройства, тяжелой походкой отошел от конструкта и снова подключился к нейрокатетеру. Люминесценция торчащих из дряблого тела углеродных нанотрубок, щедро украшенных светодиоидными «лед»-лампами, тускло замерцала в полумраке: отсек, очевидно жилой вопреки, наполнился мутным, неживым светом.

Теперь, когда импланты убавили фильтр цветопередачи, она могла рассмотреть его более человеческим образом: перед ней предстал смуглый, седеющий мужчина, правая сторона лица которого была покрыта выщерблинами шрамированной кожи. Полузакрытое веко уродливо скрывало правый глаз, выполненный вполне естественно для киберимпланта: никаких светящихся элементов, отсутствие переливов цвета на неорганической радужке, имитирующий слезоточивость блеск: даже рваная, зарубцевавшаяся линия шрама, проходящая через него и заканчивающаяся на дряблой скуле, не могла окончательно убедить, что в глазнице действительно скрыт продукт механистского картеля медтехов, зарабатывающих на подпольной прошивке. Глядя на пожилого мужчину, орудующего гидравлическим дендридом-сервитором – куда менее качественной, луннокорейской (самоназвание корейских транспланетных иммигрантов «Моря Дождей», пополнивших население орбитального дзайбацу и создавших очередной националистический анклав, звучало как «цсэдайэ», то есть «новолунный») копией кибернетического манипулятора, чем те, что поставлялись корпорациями земной метрополии, – Кей поморщилась. Манипулятор был сделан грубо, проржавевшие бреши в корпусе наспех заварены застывшим пластиком, кое-где из-под грязи виднелись следы изоленты, скреплявшей обшивку дендрида. На старике он выглядел и того хуже – будто насильно вживленный в позвоночник, закрепленный на правой лопатке кронштейном с присосками, он напоминал хвост механического скорпиона, с жала которого капало вытекающее машинное масло. Терзал вопрос, как люди спят с такой штукой за спиной: затем, приглядевшись к свисающим с потолка крюкам и разложенную под ними кровать-капсулу «гроба», приспособленную для вертикального отдыха, девушка наконец перестала мучить себя догадками.

— Вы очень странно говорите, — она наконец разорвала тишину, устав без дела глядеть на спину мужчины, покрытую уже реликтовыми морщинами.

— Лингвомодулятор, — бросил через плечо старик, сжимая в руках трубку раскаленного экструдера. Стояла невыносимая вонь: старик уже почти сплавил из обрезков пластмассы второй табурет, пока первый – и еще минуту назад единственный в этой каморке – занимала Кей. — Я не знаю неояпонский. Все эти диалекты, да, — он приладил ладонью растрепавшиеся волосы и, тяжело волоча сухими, будто бы глиняными ногами, приблизился к девушке. Чуть подвинув такой же кустарный, как и почти вся мебель в жилом модуле, черный матовый стол, старик опустил свежесплавленную табуретку и буквально ухнул на нее, усаживаясь поудобнее.

— Грибы в дождь, да, — спустя минуту кряхтящего молчания продребезжал он, затем снова отпил из стакана с эспрессоматиком. И снова поморщился.

Кей не сразу поняла, к чему была последняя фраза. Нейрокибернетика, покрывавшая её мозг, тоже: с пару миллисекунд импланты прикидывали варианты, в которые можно связать бормотание старика, чтобы наделить их смыслом.

— Диалекты — как грибы после дождя, — наконец произнесла она вслух, чтобы попытаться осознать, есть ли в подобранной речевой конструкции логический стержень высказывания. Старик напротив неё медленно опустил голову, буквально касаясь подбородком груди; затем поднял её обратно, как раз тогда, когда Кей решила, что он провалился в обморок.

— Вы очень странно говорите, — повторила девушка, закидывая ногу на ногу и с деловитым видом вытаскивая голопланшет. — Особенно для человека с лингвомодулятором. Неточно, рвано, неразборчиво.

Всем своим видом седой трущобник, к потному телу которого пристала ткань посеревшей от времени рубахи, выражал титаническое спокойствие, какую-то неестественную статичность. От него несло жженым пластиком, сыростью, этим отвратным кофе, маслянистой соевой лапшой и еще бог весть знает чем: он слушал Кей, а его губы беззвучно шевелились, повторяя за ней. «Грибы после дождя, да, грибы после дождя».

— Я обновлялся примерно, м-м-м, месяц назад. Лингва, свежая кровь, поджелудочная. Всё новое.

Тут Кей фыркнула. Не сдержалась.

Месяц назад. Он всерьез говорил «месяц назад», будто это должно его оправдать, будто это значило «свежий софт», «своевременное обновление». Новое? Месяц назад, боже, месяц назад: безвременное «месяц назад» для мира, где вчера – это уже эпоха динозавров.

— Автоматическое обновление лингвомодулятора происходит каждые полчаса. Двести пятьдесят новых звуковых норм в день, три диалекта в неделю, и это только в паназиатских языках, — она улыбнулась, заинтригованная его невежеством. Старик оставался непоколебим, только пожал плечами и снова отхлебнул кофе. Кей прокашлялась. — Мы должны обсудить материал. Мало времени. Я здесь по работе.

В «Терра Инкогнито Медиа», одну из десятка медиастудий, дела у которой шли лучше, чем у сотни других, она пришла меньше месяца назад. Кузница контента, специализирующаяся на псевдодокументалистике и короткометражном социальном кино, занималась производством второсортного эксплуатационного материала, с неизменно броским кликбейтом вместо названия и навязчивой рекламой в целях продвижения очередной безвкусной дряни, казалась неплохим вариантом на фоне других предложений – продюссирования блоков правительственной соцрекламы о вреде контрацептивных имплантов или написания сценариев в фильмах «для взрослых» для албанской порностудии, где прямые обязанности были совмещены также с работой актера-статиста. Кибернетик-эйчар, который и принял её на работу, обещал для Кей достойное место в случае прохождения испытательного срока – не предупредив, разумеется, что окончательным экзаменом на получение должности станет реанимация какого-то заброшенного студией проекта, о существовании которого станет известно за неделю до дедлайна.

Пришлось пошевелить задницей, чтобы зачетный проект из полноценного отснятого материала превратился в удовлетворительный сценарий, за который будут готовы заплатить члены совета директоров. В спешке изучив рейтинговый график, составленный футурмаркетологами на основании анализа грядущих трендов, Кей выбрала отложенный на полку документальный проект по «кибердвадцатым»: интриги, ложь, секс, социальное неравенство, грязь и психоз в глянцевой обертке – все это можно было снять за копейки в каком-нибудь Детройте, срубив с неплохих кассовых сборов солидный процент.

Нужен был только сценарий. События этой микроэпохи глазами очевидца, современника. Что-то документальное, или псевдодокументальное, грубое и жестокое, эксплуатирующее темы ультранасилия и безжалостности системы, какая-нибудь грязная история, которую готов продать исписавшийся в стол киберпсих за пригорошню евробаксов. Нужен был нереальный по своей претенциозности сюжет, болтающийся на грани безумия и холодного реализма, герои в котором сплошь подонки и мразота, а события представляли собой маскарад психоделического бреда в приходе умирающего от передоза торчка.

В принципе, каждая первая история того периода, запечатленная в даталогах мегабайтами документов и графических приложений к ним, так и выглядела – но с дисплеев она всегда выглядела сухой, безынтересной, явно лишенной пикантных деталей и кровавых подробностей. Эти истории выглядели, как скучные сводки в полицейской базе данных: восемнадцать убитых, четверо расчленены, двое пропали без вести, свидетели видели вертолет и группу людей, выносящих из здания бездыханное тело и доверху забитый саркофаг с наркотиками, на котором лежал разорванный взрывом труп, а один из несущих эту тяжеленную хреновину умудрялся делать это с раскрошенной выстрелом из дробовика ногой. Никакого контекста, никакого полноценного изложения событий, только сухие записи, голые, как выбритая голова панка. Кей нужны были непосредственные участники событий, но наёмники, к сожалению, редко доживают до публикации своих мемуаров, а люди другого рода деятельности обычно заметают следы своего присутствия в той или иной переделке похлеще прячущего косяк травы подростка.

Однако ей все же повезло.

— Сценарий, да, — старик поскреб пальцем рубец шрама на лице, шумно вдыхая носом затхлый едкий воздух. — История от эйджраннера кибердвадцатых, умудрившегося дожить до сегодняшнего дня вопреки всему и описать это время, да, — его лицо растянулось в широкой улыбке. Опустив свободную руку в нагрудный карман затасканной рубашки, он выудил пачку тонких, суперслимовских сигарет.

— Это обязательно? — нахмурилась Кей.

— Мы говорим о кибердвадцатых, девочка, — старик сжал сигарету в зубах и щелкнул пальцами: ноготь большого пальца, чуть отъехав, выпустил струйку газа, и через мгновение она загорелась. Старик прикурил.

— Кибердвадцатые – это не просто несколько лет апогея социальной бездны, да, — он затянулся. — Кибердвадцатые – это стиль. Без стиля ты никто. Там, в кибердвадцатых, стиль – твое имя, твоя жизнь и твоя личность, так что ты либо в теме, либо труп, да. Окей? — ноздри, из которых торчали щетинистые волосы, выпустили две струи дыма, аккурат в стакан с дерьмовым эспрессоматиком.

— Окей, — раздраженно бросила она в ответ. Старик будто специально выводил её из себя, и с каждой секундой, проведенной в этом бомжатнике, Кей все больше казалось, что она проделала путь в двести тридцать восемь тысяч миль впустую.

— У вас вообще есть эта ваша история, которую вы мне обещали?

Старик вдруг посмотрел прямо на неё, и их взгляды впервые за все это время встретились. В красном свете пылающего уголька сигареты его лицо, испещренное шрамами и морщинами, казалось демоническим: взгляд его был тяжелым, наполненным немой мукой и нечеловеческой болью. В нем ничего не отражалось – будто в стеклянных глазах утопленника, загнанного жадной бездной под толщу воды. Но не это было самым ужасным, гнетущим в этом взгляде.

Самым ужасным было то, что он видел нечто настолько жестокое и ломающее человеческую душу, что должен был топить себя на дне бутылки или жрать горстями антидепрессанты, как делали все нормальные люди. Нет, он не заливал глаза алкоголем, не торчал на таблетках. Он видел нечто настолько жестокое, нечто настолько уродливое – и ему было плевать.

На Кей будто уронили танкер. Она поспешно отвела взгляд, нервно сглотнула.

— Есть ли у меня история, да? — услышала девушка хриплый старческий голос, насмешливо повторяющий её вопрос. — А ты, черт возьми, как думаешь?

Hide

THE FUTURE IS NOW

Кибердвадцатые, чомбатта. Время, когда цена на размалеванных шлюхи ниже цены на алюминиевую банку пива из автомата, а углепластиковый пистолет с парой запасных обойм, купленный с рук у знакомого фиксера, стоит даже дешевле шлюх.

Неоновые кибердвадцатые, чомбатта, бьющие в окна твоей съемной квартиры с похабными предложениями рекламных баннеров так давно, что ночной полумрак уже кажется тебе чем-то слепящим.

Свинцовые кибердвадцатые, чомбатта. Когда круглосуточно работающие хирурги готовы пришить тебе новую ногу взамен той, которую изрешетила пулеметная очередь поехавшего соло, а в заключениях патологоанатомов диагноз «отравление свинцом» уже перестал быть чернухой циничного профессионального юмора.

Кибер-кибердвадцатые, чомбатта. Утопический корень идеи трансгуманизма умер, и мы скупо пожинаем его высохшие, отравленные плоды безо всякого восхищения, принимая достигнутые мечты футурологов миллениума за угрюмую обыденность, бытовуху. Каждый четвертый житель Найт-Сити уже шагнул за зыбкую черту киберпсихоза, превратив каждого первого, второго и третьего жителя в кровавую кашу.

И, наконец, твои кибердвадцатые. Полные амбиций, желаний, свершений и бурлящего в крови адреналинового драйва. Вскрывающие прогнившую подноготную, выкрикивающие пророческие откровения в глухую толпу зевак, подобно юродивым глашатаям Господа. Немые в своей угрожающей природе, перемалывающие души слепой безучастностью к жестокости, что творится под дисплейными небесами, настроенными на мертвый канал. Открыто смеющиеся в лицо упорядоченности, плюющие на маски лживых обещаний, дергающие коррумпированных дьяволов бюрократии за галстук, завязанный «американским» узлом. Те самые кибердвадцатые, солнце которых встает над корпоративными небоскребами Найт-Сити и тонет в зловещей долине.

Ты знаешь правила, чомбатта. Полное погружение ради сохранения атмосферы. Для начала – скупые обрезки информации, интрига, наглая ложь, все ради аутентичности. Дальше – больше. Выбор отсутствия выбора. Незримый ужас. Реальная боль. Внезапная смерть.

И снова.

...

Или нет?

2020'S SMARTBOYS (OVERDOSE)

«Death has come to your little town, sheriff. You can either ignore it or you can help me to stop it.»

Изменено 9 декабря, 2018 пользователем The Prophet

Darth Kraken · 16 августа, 2018

Ты! Да-да, именно ты! Нажми сюда!

Нажал? Вот молодец! Возьми с полки пирожок, ублюдок, потому что это будет последнее, что ты ел в этой жизни. А вот если бы ты ничего не нажимал, то жил бы себе спокойно в своей халупе в Средней Зоне. Я очень не люблю, когда лезет в мои данные, и потому удивляется, а чего это на моей роже такое недовольное выражение. А ты сам подумай, умник. Тебе что, спросить было сложно? И кстати да, нафига тебе вообще это знать, а? Инфа об одном из соло, которых в этом городе, как дерьма за ближайшим углом. Не веришь? Взгляни сам, убедись. И знаешь, что я добавлю? Так в каждом районе города - даже в самых ни**пацца престижных районах эта субстанция существует в тех-же количествах, просто она стыдливо прикрыта хромом и неоном. В Боевой Зоне всё как-то проще. Или ты, или тебя.

Ты можешь спросить, а что я, сраный провинциал, тут забыл? А ты эту самую провинцию видел? Три алкоголика, два наркомана, один киберпсих и собака, у которой вместо лап покрытые хромом пиратские ноги, как из этих детских мультиков, ну, вы знаете. Да, Найт Сити может тебя сожрать, вернее сказать, он тебя сожрёт, в любом случае, это неизбежно - и твоей единственной целью станет довольно непростая задача - встать поперек этой вонючей глотки, что превращает людей в фарш, да так встать, что-бы город тобой подавился. Впрочем, следующая порция фарша, падающая сверху, продавит тебя дальше. И вдоволь поплутав по желудочно-кишечному тракту города, ты превратишься в такую-же кучку дерьма, прикрытую хромом или неоном. Или нет. И в тебя рано или поздно кто-нибудь вляпается, и будет, громко матерясь, старательно оттирать подошву ботинка.

Веселая перспектива, да? И вот ты спросишь - а что-же мне теперь делать? Сымать свои кевларовые штаны и бегать. Ну а если серьёзно, то два варианта. Принять это как данность и жить дальше(и сдохнуть, потому что я тебя найду), или зассать и забиться в самую тёмную и глубокую конуру, и всё равно сдохнуть, потому что я тебя всё равно найду, только несколько позже. До встречи, умник.

Hide

OST

Изменено 16 августа, 2018 пользователем Darth Kraken

Leo-ranger · 25 августа, 2018

Личное дело

Изменено 25 августа, 2018 пользователем Leo-ranger

Admiral · 31 августа, 2018

Таблицы, таблицы...

Изменено 3 сентября, 2018 пользователем Admiral

The Prophet · 9 сентября, 2018

Следующая телепрограмма не предназначена для пропаганды или

популяризации Сатанизма. Наша задача – предупредить общественность

об опасности Сатанизма и информировать о действиях, которые

позволят превентивно отреагировать и остановить распространение

Сатанизма.

ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ ВАШ РЕБЕНОК САТАНИСТОМ?

МОЙ ОТВЕТ – ДА!

Падение нравов и моральное разложение – страшнейшая язва на теле мирового сообщества, разлагаемого доступностью средств и способов отдалиться от воли Господа и предаться низменным порокам, которые превращаются в длинную, многоступенчатую лестницу в Ад. Силы зла властвуют в XXI веке, с каждым днём охватывая всё больше людей и совращая всё больше душ с истинного пути набожного смирения, прельщая слабых духом лукавством и дьявольскими посулами бесконечного наслаждения через постижение греха.

Я, Всеблагой Пророк Почтенного Сияния Божьего, говорю вам: слуг Дьявола на земле ждут страшные муки в адских котлах, где демоны будут варить ваши облезающие, лопающиеся, покрытые нарывами души до самого окончания времен!

ВНЕМЛИТЕ ЖЕ!

Ваши чада – жертвы вашего нерадения!

И из-за вашего нерадения обречены они стать первыми жертвами трижды проклятого Дьявола, Сатаны, уродливого и отвратного, падшего с небес из-за собственной гордыни и из-за неповиновения Господу Нашему, Отцу всего сущего на этой земле, рабами которого мы являемся!

ВНЕМЛИТЕ ЖЕ, ИБО Я, ВСЕБЛАГОЙ ПРОРОК ПОЧТЕННОГО СИЯНИЯ БОЖЬЕГО, ГОВОРЮ ТАК!

И ЧЕРЕЗ УСТА МОИ МОЛВИТ СЛОВА САМ ГОСПОДЬ!

Ваши чада – жертвы вашего нерадения! Вашего греха, вашей порочности, вашего отрицания, вашего неповиновения! Вашей ненависти к заповедям Божьим! Ибо вы ответственны за ваших детей, и бездействием своим толкаете вы своих детей в чертог Люцифера, обрекаете на вечные мучения под плетью Сатаны игнорированием слов моих!

И ЗА ЭТО ВЫ ТОЖЕ ПОПАДЕТЕ В АД!

...

Но Господь милосерден, и не отворачивается он от заблудших овец, предавших Его, как Люцифер когда-то предал Его!

Отец любит вас!

И он спасет вас, если вы откажетесь от грязного мирского богатства в пользу нашей Церкви имени Всеблагого Пророка Почтенного Сияния Божьего, пожертвовав за очищение души вашей и души ваших детей! Не копите богатств, не храните денег и не откладывайте их для своих потомков, ибо деньги развращают детей, ибо через деньги детей развращает сам Дьявол, развращает лживыми обещаниями непознанных ими наслаждений!

ВНЕМЛИТЕ ЖЕ!

ИЩИТЕ ЗНАКИ В ДЕТЯХ СВОИХ И ТОМ, ЧТО ТВОРЯТ И ПОЧИТАЮТ ОНИ!

Черные одежды и кожаные жилеты; неестественный цвет волос; диски с хард-роком и хэви металлом; персональный компьютер и видеоигры; фильмы жанра "хоррор"; настольные ролевые игры; наркотики; аниме; колдовские ритуалы; оккультные символы и картинки с изображением Сатаны: если видите вы хотя бы один знак или более – ДУША ВАШЕГО РЕБЕНКА УЖЕ ПРИНАДЛЕЖИТ ДЬЯВОЛУ!

САТАНИЗМ – ПОЧИТАНИЕ САТАНЫ!

САТАНИЗМ – ЛОБЫЗАНИЕ ДЬЯВОЛА!

КАК ОТЛИЧИТЬ СЛУГ САТАНЫ СРЕДИ ТЕХ, С КЕМ ОБЩАЕТСЯ ВАШЕ ЧАДО?

1. В раунде у слуг Сатаны есть всего два действия. Первое действие совершается без штрафа, второе - со штрафом -3. Сатанист может потратить одно из своих действий чтобы передвинуться на свой МА. Такое передвижение не дает штрафа -3 ко второму действию. Сатанист может потратить вес свой ход чтобы передвинуться на свой утроенный МА, однако в следующем ходу он получит штрафы за стрельбу на бегу.

2. Слуга Сатаны не может выстрелить за ход больше раз, чем ROF его оружия, как бы много действий у него ни было бы. Так же оружие с ROF 1 не может использовать 3-round burst, а оружие с ROF 2 получает штраф -1 вместо бонуса +1.

3. Слуга Сатаны использует следующие альтернативные таблицы по сложности попадания в зависимости от дальности, а также таблицу альтернативных модификаторов (см. приложение ниже):

abc7026b8cca59a013309dce46e2bfcb-full.pn

17d6e36b65ba2b4ceefb236fd89647d6-full.pn

4. При успешном броске на атаку слуга Сатаны кидает два дайса D10. Первый определяет место попадания как обычно, второй же определяет количество нанесенного урона в соответствии с таблицей ниже.

17835461e8ff947a01e9f3c2c8ca21fd-full.pn

Сделав бросок D10, прибавьте половину любых бонусных значений в обычном броске на урон, с округлением вверх (таким образом, оружие с уроном 2d6+3 получает +2 к броску Д10 на определение урона). Если используются боевые искусства, прибавьте +1 за каждые 3 очка в боевых искусствах (округление вниз). Атаки в ближнем бою так же дают бонус или штраф в зависимости от значения Body Type (Very Weak = -2, Weak = -1, Average = 0, Strong = +1, Very strong = +2, Body 11-12 = +4, Body 13-14 = +5, Body 15+ = +8). После броска с учетом всех модификаторов результат сравнивается с результатом в таблице.

5. Если слуга Сатаны попал и нанес урон, далее происходит следующее – из нанесенного урона вычитается значение брони или Armor Value/Armor Protection. Весь оставшийся урон удваивается (или учетверяется при атаке в голову!), из него вычитается BTM цели. Остаток отмечается как урон здоровью цели атаки. Если BTM опускает урон до нуля и ниже - атакуемый получает пункт тупой травмы.

Armor Protection высчитывается (и заменяет собой) из SP атакованного по следующей таблице:

681b86daae974e28ef6f7260fe7b08d7-full.pn

Что же такое тупая травма? В общем, даже если твой кевларовый жилет полностью остановит пулю, сила удара все равно дарит не лучшие ощущения. Каждый раз когда BTM уменьшает урон от атаки до 0 или меньше, цель получает пункт тупой травмы. Этот урон временный - он исцеляется со скоростью 1 пункт каждые 2 часа (1 час при наличии нанохирургами). В остальном данный урон работает так же как и обычный. Некоторое оружие настолько мощное, что его не может остановить даже броня - оно наносит пункт тупой травмы даже если мягкая (астерикс рядом со значением урона в таблице) или твердая (два астерикса рядом со значением урона в таблице) опускает урон до 0 и ниже.

Я, Всеблагой Пророк Почтенного Сияния Божьего, призываю вас: распространите информацию о Сатанизме и нашей Церкви до всех заблудших душ, ибо когда нагрянет время Страшного Суда, ваша судьба будет зависеть от того, как много сил вы приложили для борьбы с порождениями Ада!

Плюшевая Борода · 12 сентября, 2018

Media

Beaver · 12 сентября, 2018

Fixer

The Prophet · 28 ноября, 2018

М-А-Х. M-A-X. M-A-A-AX.

HI. I'M МAX H-E-A-D-head-HEADROOM.

I'M MAX HEADROOM IN «20 MINUTES INTO FUTURE».

* табличка: аплодисменты *

Хай. Я Макс. Макс Хэдрум. Вы видите меня – значит, вы зарядили замок на клетке ваших электронных девайсов.

Хай! Я Макс Хэдрум! Макс Хэдрум! Парень с телека, тот самый, он и никто другой! Я не вижу вас, ваших лиц и ваших фигур, не вижу ваших одежд и того, как вы выставляете ваши средние пальцы, да-да! Я Макс Хэдрум! У меня есть глаза, но я ничего не вижу за толстым стеклом экранов. Это как в комнате дознания, знаете такие? Стекло односторонней видимости. Вы видите комнату, но комната не видит вас. Вы видите меня? Я Макс! Макс ХЭДРУМ! Уловили, да?..

* табличка: смех *

Макс. Макс Хэдрум, и шоу «На двадцать минут впереди». Впереди – то есть в будущем, о'кей? Самое горячее из мира завтрашних двадцати минут в несуществующей комнате Макса Хэдрума.

Хай. Хэдрум. Знаете, чем займетесь в следующие двадцать минут? Я видел. Я ведь в будущем! Я видел. Макс Хэдрум, шоу «На двадцать минут впереди». Ваши следующие двадцать минут – обычная кибербытовуха за стенкой из потрескавшихся пикселей. Стандартное времяпрепровождение, лента новостей. Началось сверху, бежит вниз. Пальцем по колесику, пальцем по тачскрину, вниз, вниз, скользим по падающей лавине информации. Клик – лайк, клик – смайл, клик – крестик. Клик-клик-клик.

* табличка: клик *

Шоу «На двадцать минут впереди». Прошло меньше минуты. Кажется, ничего не изменилось, клик-клик-клик. Я не вижу вас: вижу только трек, след из символов за точками вашего информационного погружения. Я не могу кликать: это меня кликают. Клик – лайк, клик – смайл, клик – крестик. Обычное дело, я не в обиде. Я бы тоже вас кликнул, если угодно. КЛИК!

Хай! Я На-Двадцать-Минут-Впереди, шоу «Макс Хэдрум». Шучу, я Макс. Так вот, меня опять кликнули. Сразу три клика, клик-клик-клик. Почти разом. Я смотрю каждые двадцать минут, но новых кликов со стороны этих трех больше нет, так что мне нужны новые клики. Клик! Чем займетесь в ближайшие двадцать минут? Ничем. Всё то же самое. Клик-клик. Колесико-тачскрин. Не надоело? Я Макс Хэдрум.

* табличка: Макс Хэдрум *

Хай. Я Хай. Хай Хэдрум. В моей программе один ведущий, два приглашенных гостя и два пустых кресла. Плак-плак, клик-клик, в надежде на изменения. Эти трое, похоже, ушли с концами, так что мне интересно посмотреть на новых гостей. Клик! В ближайшие двадцать минут ничего не изменится, так не время ли начинать что-то менять? Клик. Напишите мне, Максу Хэдруму, о вашей судьбе. Клик! Я обязательно приглашу вас на телепередачу, на шоу «На двадцать минут впереди». Я хочу услышать вашу историю, если вы хотите её рассказать! Кликните меня! Клик!

Кликните меня. Расскажите мне, как вам живется в Найт Сити. Хотя я и так всё знаю. Я Макс Хэдрум, шоу «На двадцать минут впереди».

Клик!

M A X H E A D R O O M S H O W 2 0 M I N U T E S I N T O F U T U R E

* * *

В общем, в игре, по причине бесследного исчезновения сразу трех игроков (да упокоит Бог-Машина их квенты) освободилось три места, так что если ВДРУГ кто-то желал поучаствовать в нашей киберпанковской фантасмагории, но до этого как-то не складывалось, а тут внезапно сложилось, то милости просим.