Cyberpunk 2020: The Uncanny Valley

[The Prophet 1 111]

T H E  F U T U R E  I S  N O W

>  

Никто не знает, когда наступит будущее.

Но будущее ближе, чем вы привыкли считать.

>В кибердвадцатых нет места для содержания. Вопросы? Никто не собирается вам ничего объяснять. Для Найт Сити ваши вопрошания сугубо косноязычны: они рикошетят от эйджраннеров, будто плевки раскаленного свинца, отлетающие от хромированной фулл-металл медиа Майами Мэй. Уродливая, вырожденческая политика вашего инфцеста, которую вы гордо нарекли логикой, проросла в мертвый плод смехотворных мнений о том, чего вы никогда не знали. И теперь ваша «логика» задыхается, потому что глотку недоразвитого трупа сдавила пуповина из сетевых кабелей и колючей проволоки – а вместе с вашей «логикой» задыхается каждый из вас.<

> STYLE OVER SUBSTANCE

>В кибердвадцатых нет места для содержания. В кибердвадцатых есть только стиль. Никто не спрашивал, принимаете ли вы правила игры: когда вы выбирали себе эту стезю, когда вы впервые задумались об извращенности избранного хобби, вы должны были понимать, на что идете. Никто не собирался предупреждать вас о неоновых нонконформистах, презирающих системность этого гетто и плюющих в голограммы икон прическами цвета T O X I C: санитары подземелий спускаются в подвалы ваших пластиковых барби-замков с огнеметом наперевес, расплавляя сам дерьмокорень зла, что высасывает из нашей земли её священные эспрессоматические соки. Сервизы с опилочным чаем, безвкусные и бессмысленные, которые вы рассадили своим нерадением; простыни дешевого, второсортного секса, которые вы выбрали себе вместо одежд и регалий; содранные ради декораций шкуры живых манекенов, которые вы заполнили полеуретановой жидкостью ради прихоти фикшена; новояз конструкционных упрощений, который вы приняли за словарь – вы отравляете неофитов сатанизмом своей культуры, вы опускаете наших детей в русло помоев канализационного стока, обманывая их шагами навстречу и игрой в удовольствие.<

> ATTITUDE IS EVERYTHING

>В кибердвадцатых нет места для удовольствия. В кибердвадцатых есть только настрой. Настрой – это всё: вы поймете, когда его раскаленные добела искры опалят ваши сияющие крыла, собранные из лохмотьев самомнения и на спину вами же водруженные, архангелы гетто. Экзорцисты шагают по винтовым лестницам двоичного кода, спускаясь к основанию лего-цитаделей: в их бледных, стертых до крови руках не кадила, но оцифрованный кистень с десятигранным грузом. И в свирепости они обрушат воздвигнутых вами идолов из титана, раскалывая глиняные ступни дутых исполинов; и самозабвенно будут ловить они кибердуши тех, чьими эмоциями вы насыщали аккумуляторы собственной важности, поймав непосвященных в сети бладнета. И оцифрованная ложь ваших квазискрижалей будет вымыта, потому что ни одно из ваших правил не может быть истинным, нейроеретики.<

> BREAK THE RULES

>В кибердвадцатых нет места системе. В кибердвадцатых есть только правила. И правила эти нужно ломать – без жалости, без слез, без сожалений: ржавые засовы собственной узколобости вы передаете в наследство тем, кто был обманут хромированным блеском ваших мундиров, прикрывающих пробоины пустотного невежества. Руки медиаэкзорцистов опущены. Подняты длани эйджсанитаров, и на нео-советском чугуне их предплечий отпечатано умершее в массах «veritas et aequitas», жирно блестящее в двуцветности стробоскопов NCPD. Имплантированные конечности соберут паству жаждущих прозрения, разведут оставленный вами едкий смог лжи с ментолом. И обратят они в бег стражников Нео-Иерихона гулом шестиструнных электрогитар, когда стены его падут на двенадцатый день.<

> ALWAYS TAKE IT TO THE EDGE

 Никто не знает, когда наступит будущее. 

 Потому что оно уже наступило. 

Hide  

T H E  F U T U R E  I S  N O W

>
 

 Корпорат – Admiral

Коп – Leo-ranger

Тех – Gonchar

Netrunner – Элесар

Выпавшие из виртуала на скорости сорок миль в час:

Соло – Darth Kraken

Медиа – Плюшевая Борода

Фиксер – Beaver

Hide  

T H E  F U T U R E  I S  N O W

>  

Hide  

T H E  F U T U R E  I S  N O W

>  

Hide  

Изменено 9 декабря, 2018 пользователем The Prophet

[Leo-ranger 383]

Киберпсихоз не был виной киберпсихов. Киберпсихоз - это проблема (и вина) общества, которое создали люди. Вина корпораций, правительства, того что всем наплевать на себя и других. Киберпсихи были симптомами болезни, которая отравила общество. Это не отменяло того факта, что из этих симптомов надо выбивать мозги, но я искренне верила, что те кто «очистился» заслуживали второго шанса на жизнь.

Этот парень, который словно становился легче с каждым шагом, смог пережить очищение от киберпсихоза и оказался тут, видимо, в поисках новой жизни. Мне было его даже немного жаль его. Да и всех, кто попал в ловушку Нью-Родоса.

Впрочем, я и сама попала в неё.

 

Здорово тут, правда, киберпсих? 

 

Нездорово.

[Admiral 3 508]

Усаживаясь в кресло автомобиля, в котором он приехал и укладывая голову непрофессора Доуэля рядом, он осознавал две вещи.

Первое. На него ополчится племя номадов. Еще бы. Он убил их вождя - ну, не совсем он, но они-то подумают, что именно он.

Второе. Он испортил систему фильтрации воды, которая снабжала племя питьевой водой.

Третье. Ему надо сменить костюм. Этот пропах мусор. 

Вообще, то, что произошло внизу, походило на какой-то роман шпионский, или фильм, тоже шпионский. Не хватало только одноглазого злодея с котом, чтобы он неожиданно вышел из-за угла с ухмылкой на лице. Это неожиданное движение платформы. Наверное, голова виновата в этом, кто же еще. Точно, она.

Ладно, допустим. Но этот фильтрующий чип... Магла до сих пор не совсем был уверен, что поступил правильно. Нет, он был уверен, что именно это и было целью головы и Уоллеса, но поступил ли правильно ОН? Джо Магла, делец? Он ведь предприниматель, а не диверсант. Он никогда не... пачкал руки ни в чем. По крайней мере, Магла не мог припомнить себе ничего подобного.

А еще этот пацан, сын Рельса. Он ведь запомнил, как выглядит человек, с которым спустился вниз его отец? Запомнил. А раз так... Ну, если этому суждено случится - пусть будет так. Может, это даже будет справедливо. 

Сидя в машине, на которой он привез еду в племя номадов, Джо Магла, делец, снова задался вопросом - во что он ввязался?

[The Prophet 1 111]

 Д_Е_Н_Ь 

М А К С И Н  Т О М П С

 

      Ночь.

      Дождь.

      Неон.

      Открывается дверь бара, и в помещение вваливается грузный абхаз, стряхивая с шевелюры жирно блестящие капли. Он проходит мимо столов, проходит сквозь высмоленный смог, как волнорез, пересекающий мертвое полотно ночного штиля. Грузная фигура, тяжелый шаг: поступью армированных сапог по скрипящим пластиковым половицам он будит разрисованного татуировками байкера – ублюдка-бустера, прожигающего евробаксы в моче разведенного пойла. Он вздрагивает, проснувшись, соскальзывает со стула: валится на пол, как гильза отстрелянного патрона.

      Грузная фигура проходит по нему – оставляет след протектора на треснувшей обшивке имплантированной ладони. Пьяный бустер орёт. Не от боли. Он ревёт сумму, на которую попал человек, раздавивший пластиковое покрытие чугунного трехпалого манипулятора.

      Грузной фигуре плевать.

      На лице бармена привычная мина – коктейль из «пошел к черту» и «к черту пошел», с выступающими скулами вместо острых граней стеклянного стакана. Он вытирает со лба выступивший пот. Размазывает его по щетке розового ирокеза. Он смотрит на грузную фигуру, которая падает на барную стойку. Он смотрит под барную стойку – на любимый помповый дробовик с гравировкой «За счет заведения».

       Лужа жирной дождевой воды растекается по столешнице.

       Бармен ставит на стол виски. Грузная фигура открывает рот. Грузная фигура выставляет руку.

      — Виски. На два пальца.

      Бармен смотрит на руку. Бармен убирает виски под стол.

      Свои два пальца этот клиент уже давно пропил.

 

      Тяжелые отпечатки подошвы. Грубая, угловатая роспись армированного протектора: расходится по тонкому слою почвы схематичным чертежом машинного алгоритма. Сцепление с поверхностью обеспечивают невидимые глазу углепластиковые жгуты, по примеру шипованной резины спорткаров. Форма такая, что споткнуться почти невозможно – поэтому следы такие четкие, будто их оставили на свежезалитом асфальте. 

      Классическая шнуровка, чтобы не оскорблять традиции. Ободок на магнитном крепеже, чтобы быть на стиле.

      Мембранная прокладка внутри, для предотвращения потливости. Ортопедическая стелька, заказанная департаментом в забугорном милитари-дзайбацу.

      Тяжелые отпечатки подошвы.

      Ну и кому теперь интересен твой бронежилет, офицер Максин Томпс?..

      Двое: ты и арасакский секьюрити, призрак под черным стеклом своего кабуто. Вдвоем несли бесчувственного борга, пускавшего вполне человеческие слюни через прорези в имплантированных под искусственную кожу листах металла. Вдвоем кипели под нарастающим зноем аномального ноябрьского утра, из-за которого сейчас наверняка трещат телеэкраны в Найт Сити, предрекая конец света в глобальном потеплении и предлагая купить билет на орбитальный ковчег фантикового Ноя от компании «Орбитал Эйр» – с возможными оплачиваемыми расширениями, вроде люкс-номеров в Кристальной Башне колонии L-5. Вдвоем надрывали этот декоративный сад, оставляя на искусственном газоне рекреационного заповедника для киберпсихов широкий шлейф от задницы их замкнувшего собрата.

      Вдвоем. Ты, офицер полиции Максин Томпс, оставившая службу ради черт знает чего, и хрен знает кто в маске из стекла, на котором отражена твоя растянутая физиономия.

      Во всем этом чего-то не хватало. В этих пластмассовых фонтанах с голографической водой, в этих странных автомобилях, спроектированных по самым безумным в своей надежде на будущее обложкам научно-фантастических журналов «What If?..». В этом газоне, травинки которого не колышутся от дуновений ветра, в этих толпах инкубаторских ретрокосплееров с улыбками поверх клетчатых жилеток, спущенных с конвейера. Всё это выглядело, как демонстрационный футаж новой бродилки, записанный для выставки. Как голая телка на глянцевой обложке журнала. Как броская вывеска над входом туда, где тебе гарантированно нальют выпить.

      Ты будто тот абхаз из занюханной пятничной истории: пришла в бар, где тебе должны налить виски.

      Пришла за виски, забыв пальцы на верхней полке.

 

      «Лимб». 

      Даже в этом распиаренном пластиковом раю, сооруженном для Барби и Кена, был сраный рубеж для тех, в ком еще осталось слишком много от старого доброго Найт Сити.

      «Лимб». Местное пристанище для тех, кого диагноз «переизбыток Найт Сити в крови» отбросил на обочину дороги в светлое будущее, на фоне зданий ретрофутуристичного ренессанса выглядел неказисто, практично: это был автономно функционирующий медицинский модуль, вроде тех, которые разворачивают в «горячих точках» для корпоративной армии – внушительная  конструкция из минимального разнообразия деталей для сборки, с обтекаемыми формами и многообразной сферой услуг. Как всегда, наличие этих услуг зависело от профессионализма персонала и надлежащего оборудования.

      И что-то тебе подсказывало, что с этим здесь проблем не было.

      Секьюрити проводил тебя ровно до порога: дальше, вверх по ступеням, борга пришлось тащить тебе одной. 

      Перед тем, как войти в проход, когда терминал отсканировал ваши карты, а толстое стекло акрилопласта отошло в сторону, ты бросила взгляд вслед арасакскому наёмнику – тому самому, который сейчас стоял перед высокой бледной фигурой в солнцезащитных очках и классическом черном костюме.

      — Максин Томпс, — произнесла четырехрукая медсестра, подхватывая принесенное тобой тело. — Я доктор Брюгер. Рад встрече. Мы ожидали вас, хоть и не так поздно. Консервировали его специально для вас.

      И человекоподобная арахна зашагала вглубь, сквозь застывший здесь, стойкий запах формалина.

 

 Д_Е_Н_Ь 

Д Ж О  М А Г Л А

 

      Ж-жум! — и черный «мерс» пролетает по битому шоссе, разбрасывая в полуденную засуху осколки асфальта.

      Полотно дороги летело под колеса, черно-серое и блестящее, как беговая дорожка навороченного тренажера. Виды снаружи – едкое, бьющее в глаза, бесконечно тупое выжженное ничто, как отголосок очередной войны кого-то против кого-то за что-то там, – наводили тоску и скуку: изредка мелькающие элементы пейзажа на пустоши, вроде выкрученных в замысловатый узор голых деревьев непременно черного цвета, рваных бетонных скал или эксгумированного могильника брошенных машин, только еще красочнее подчеркивали, насколько дерьмово жить там, где нельзя расплатиться кредиткой.

      Твой бизнес сейчас там, где можно расплатиться кредиткой. Вся твоя жизнь там: здесь, на грани, ты просто в командировке. Обычная пробежка по лезвию, чтобы нюх не терять. Наматываешь километраж, ждешь, пока сойдет седьмой пот – и назад, под жестяную крышу своей карманной империи, в ангары на Ист Марина. На ум вдруг пришла известная цитата какой-то медиашкуры, разобранная по статусам СимСтима всеми, кому не лень: «Никто не смог бы покинуть Найт Сити по-настоящему – если только он не в мешке для трупов».

      Никто не может покинуть Найт Сити.

      Забавно, что про Нью-Родос ты слышал ровно то же самое.

      А труп в шахте под свалкой, куда тебя послали новоявленные работодатели в лице мистера Уильяма Джей Уоллеса и его пешки-посредника Хью Даррета, заставлял пораскинуть мозгами.

      — Эй, детка, — проговорил череп, выплевывая слова сквозь облако сигаретного дыма. — Сделай-ка погромче.

      Искусственный интеллект автомобиля, который мчал вас обратно в Нью-Родос, выкрутил музыку в динамиках на пятнадцать пунктов.

      — О-о-отлично, — одобрительно протянул он, прикусывая фильтр в ухмылке.

      Ты повернулся к нему, разглядывая этот кусок металла в слезающей коже. Ты не протестовал, когда он закурил в машине – приоткрыл окна, включил кондиционер, делов-то. Но череп, сидевший – нет, лежавший на пассажирском сидении, курил уже полусотую сигарету, и в твоих глазах появился немой вопрос.

      Вернее, даже два немых вопроса.

      Как и на черта?

      — Я так понимаю, красавчик, у тебя есть вопросы, — он затянулся и выпустил дым через нос – вернее, через дыры воздухоносной полости. — Зови меня Морт, аббревиатура от «Обожаю Запах Напалма По Утрам». Руки жать не станем. — Морт оскалился и выдохнул плотное кольцо, тут же исчезнувшее в вытяжке автомобильного кондиционера. — Тебя я буду звать «красавчик», потому что умом ты явно не блещешь. Когда снова захочешь себя угробить, пытаясь вытянуть какого-то номадского жирдяя с хлипкого, как моя нервная система, моста – окажись где-нибудь в ярде от меня, усёк?

      Череп сплюнул высмоленный бычок, и тот упал под сидение, на гору таких же прокусанных фильтров кофейного цвета.

      — Если хочешь чего-то добиться, парень, нужно играть против правил. Как Хью Даррет, — каким-то совершенно изуверским образом он подобрал из пачки еще одну сигарету и прижег её прикуривателем. — Старина Хью. Самый лицемерный и изворотливый ублюдок из всех, кого я только знаю. Будет улыбаться тебе в лицо, а потом тебя пристрелят в подворотне по его заказу. Круче всех корпоратов, кого я только знаю. Круче Дэвида Уиндэма. Круче Френсиса, мать его, Андервуда. Поэтому шишки из Нью-Родоса и держат его при себе – он знает, как вести дела. Умеет пользоваться расходным материалом, — Морт снова оскалился, имитируя улыбку: из-за почти слезших с хромированного черепа щек выглядело это жутко. — Расходники. Вроде нас с тобой, ха.

      Двигатель ревел, как породистый немец. 

      Акустика ревела, как на лайф-выступлении.

Изменено 20 декабря, 2018 пользователем The Prophet

[Admiral 3 508]

 ...В роде на с с тобой,  ха.

Слушая его Джо Магла кривился все больше и больше. А когда он закончил свою тираду, то с чувством нескрываемого презрения, сказал.

-Не путай меня с собой, голова не профессора Доуэля. Я - бизнесмен. Предприниматель. Делец. Я не решаю проблемы, отравив воду, или перерезав тормоза. Я создаю дело, создаю продукт. Я создатель, а ты...

Он усмехнулся, глядя на чадящую голову.

-Ты - и правда расходник. Так что не сравнивай меня с собой. Но ты прав, да. У меня есть вопросы. Их много, слишком много. И ты вряд ли сможешь на них ответить. 

Отбрил он голову. А вообще... Магла презирал своих собратьев, которые поступали вот так. Которые были достаточно тупы, чтобы решить проблемы не вышибая ей мозги. Которые... Да что тут говорить! Из-за них, он был уверен, благородное имя корпората было изгажено, осквернено. И вряд ли он, Джо Магла, сможет исправить подобное состояние дел. 

Но.

Если вокруг тебя - свиньи - значит ли это, что и тебе нужно становиться свиньей?

[Элесар 12 488]

Проникновение шло не совсем по плану. Жизнь частенько взбрыкивала, спуская все надежды ничтожных людишек в унитаз, но на сей раз Диасу не приходилось жаловаться на злодейку-судьбу. Потому что он просто не удосужился разработать детали операции.
- Держи в курсе, - небрежно бросил в трубку Мигель, доставая из рюкзака небольшой портативный кибермодем. К сожалению вшитый в руку прототип подключиться к местной электронике не мог, а вот его примитивный собрат - вполне. Просто дожидаться чудесного спасения было глупо. И скучно.
- Anda ya! Ну же, двигай, пока я тебя по хорошему прошу, - злобно цедил сквозь зубы парень, пытаясь заставить лифт сдвинуться с места. Когда тот наконец тронулся и медленно пополз вниз, испанец на радостях стукнул кулаком в обшитую металлом стену. - Bueno!
К несчастью Мигель не до конца разобрался с управлением и через несколько этажей ему пришлось взять с собой пару пассажиров.
- Лифт сломан, - кисло улыбнулся нетраннер переодетым в петухов курьеров с коробками пиццы. Вряд ли их компания обслуживает клиентов сидящих в тюрячках. Или всё же да?.. - Проходите, не задерживайтесь. Или топайте по лестнице. 
Диас слегка ускорил спуск, однако вскоре металлическая коробка вновь начала притормаживать, заставляя парня скрипеть зубами от бессилия. Неужели так сложно доставить его на третий этаж? 
- 糞野郎! - донеслось откуда-то сверху вместе глухим стуком. Кажется, кто-то приземлился прямо на крышу, а значит планы взлома местной сети придётся отложить.
- О нееет, кажется он окончательно сломался... - ничего не выражающим голосом произнёс Мигель, нажимая округлую кнопку на панели управления модемом. Лифт тут же рухнул куда-то вниз, заставляя пассажиров кувырком кататься по салону. Соус разлетался во все стороны, превращая стены в вольную интерпретацию современного абстрактного искусства. Нетраннер с трудом отлип от пола и, слегка пошатываясь, пошёл к выходу.
- Дай телефон ремонтникам. Они вылезут из люка, - с трудом удерживая тошноту, парень бросил мобильник ближайшему «петуху», но самодельный электрошокер спружинил о поролоновый живот его костюма, ударился о край раздвижной двери и разбился. 
Да и дьявол с ним. Мигель уже нёсся во весь опор в трущобы - вернее в по незнанию именованное так изнеженными жителями корпоративной зоны место. К несчастью неизвестный ниндзя-охранник оказался достаточно крепким, чтобы рвануть за ним следом, а вскоре к нему присоединилась ещё парочка арасаковцев. Пришлось импровизировать. Нетраннер быстро оценил ситуацию и вскарабкался на высокую бетонную плиту, отделявшую переулок от террасы дорогого ресторана. К нему наперерез бросился охранник, но Диас не собирался тратить время на разборки с ним.
- Преступник! Мы и трое моих парней гонимся за ним! - едва переведя дыхание произнёс Мигель и для наглядности ткнул большим пальцем через плечо, туда, где вот-вот должны были появиться бойцы Арасаки. Пару секунд помедлив, он помахал руками, привлекая внимание посетителей и что было сил закричал.- В здании заложена бомба! Прошу сохранять спокойствие!
Как обычно, после этих слов о спокойствии и речи быть не могло. Крики, вопли, слёзы, сопли... идеально. Парень перепрыгнул через невысокую ограду и незаметно проскользнул в ведущий к верхней улице кирпичный переход. Он не сразу понял почему впереди тоже слышно гулкое постукивание каблуков, пока повернув в очередной лестничный пролёт, он едва не столкнулся нос к носу с охранником кафе.
- Быстрее! Я его не опознаю.
До чего же правильный come mierde...
- Вернись, скажи парням, что тот ублюдок сбросил сумку с бомбой. Нужно организовать людей.
Охранник кивнул и, ни слова больше не говоря, побежал обратно.
Правильный и доверчивый. 
Мигель не успел выбежать на улицу и его барабанные перепонки буквально сдавило от  ворвавшегося в тишину туннеля звука выстрела. Кажется арасаковцы очень хотели его заполучить и тратить время на объяснения не собирались. А Диас не собирался попадать к ним в руки.
Залитая неоновыми огнями центральная улица едва не ослепила испанца, однако он сумел различить подъезжавшую к тротуару машину с открытой пассажирской дверью.
- Садись! - крикнул водитель. Кажется, это был Кейс.
- Уже, мать твою, - прохрипел едва не выблевавший лёгкие после затяжного забега Мигель, с разбегу влетая на переднее сидение. - Гони, гони!
Парень откинулся на спинку кресла и провёл ладонью по лицу.
- Эти ублюдки меня ждали, Кейс. Эти грёбаные ублюдки меня ждали
- Знаю, - ответил тот, направляя машину в поток других машин. Щёлкнул запирающий дверь механизм и Диас всё понял. Не то чтобы совсем всё. Если задуматься, план Кейса и его дружков из Арасаки сосал с заглотом. Но всё же сработал.
- Ну ты и скотина...
Разгорячённой шеи нетранера коснулся почти приятный холодок пистолетного дула. На заднем сидении вполне комфортно расположилась ещё одна парочка узкоглазых в белоснежных рубашках.
- Я закурю. Никто не возражает? - осведомился Мигель и прикрыл от усталости глаза.

[Gonchar 4 767]

Весь мир превратился в сосредоточение красного света. Он мерцал, переливался, распадался на лучи и снова собирался в потёках глитча в сплошную картину красного квадрата. Сквозь калейдоскоп, заставивший бы эпилептика с первых секунд биться в чудовищных судорогах, доносилось бесконечное клацанье и хруст. Как будто кто-то упорно и ритмично отбивал чечётку на старой печатной машинке, со звоном металла о металл выжигая на подкорке узор из чёртового повторяющегося ритма. И под удары невидимых металлических молоточках какой-то монотонный синтезированный голос повторял из раза в раз:
- Двадцать один. Сорок. Пятьдесят два. Ноль. Ноль. Восемь. Ноль.

Двадцать один. Сорок. Пятьдесят два. Ноль. Ноль. Восемь. Ноль. Из раза в раз, из раза в раз. Не сбиваясь, не продыхая, только всё туже и туже вплетаясь в лихорадку рубиновых лучей, застилающих собой всё, что есть и было до погружения в эту стеклянную клетку, пределы которой забылись за цифрами, светом и хрустом.

Прошли секунды. Или целая вечность. Но где-то между этими отрезками времени особенно яркая вспышка света заставила Каэли что есть силы зажмуриться, а когда она снова открыла глаза - мир вокруг преобразился.
Вместо полигона из красного света она оказалась в очень узкой и засаленной туалетной кабинке. Текстуры вокруг были идеальными, со всеми мелочами и потёртостями. А лампа за металлической оплёткой и мутным стеклом очень реалистично мигала от непостоянного напряжения. Каэли попыталась медленно встать и ощутила, что мир вокруг как-то странно покачивается. Как будто она балансирует на чём-то невидимом. Опустив взгляд вниз она увидела мужское тело, закутанное в чёрный халат с золотым шитьём, подвязанный широким поясом на манер японского кимоно. На поясе у неё висел пистолет и монокатана, а через грудь пролегал ремень перекинутой за спину винтовки. Прикосновения казались смазанными и нечёткими, как когда пытаешься использовать перчатки или полноценный костюм для виртуальной реальности с симулированием кинетических воздействий.

Девушка постаралась попрыгала на месте, подёргала себя за одежду и провела руками по телу. Постаралась запрокинуть руки за голову в поисках кабелей, которые могли подключаться к шлему, однако ничего не обнаружила. Видимо, это было полное погружение через датаджек или что-то в таком духе. 

- Воу, вот это реалистичная симуляция. - присвистнула Каэли и тут же удивилась своему голосу.
Он, в соответствии телу, был грубоватым и мужским. По какой-то очень странной причине все её данные снова стали принадлежать Мокото Мэзру. Логично было предположить, что и в виртуальной реальности будет воссоздана его внешность. Лишь бы не встретить его знакомых, если такие есть. Хорошо, что в виар-е никто не увидит как ты краснеешь в момент, когда приходится врать. У Каэли была эта трижды проклятая привычка, ей было очень сложно совладать со своими эмоциями. 

***

Достаточно сориентировавшись в окружающем пространстве, Каэли-Мокото резво вышла из туалетной кабинки. Дверь легко распахнулась и перед ней предстала просторная комната, заставленная диванами и креслами, а в стенах были расположены круглые окна, за которыми можно было увидеть какую-то серо-синюю пелену. В самой комнате сидели люди, модели которых были облачены в ту же самую одежду, что и сама Каэли. Кто-то курил, кто-то играл в карты, кто-то просто перекидывался словами, лениво растянувшись на диванах. 
Один из них повернул свою чумазую голову в сторону Каэли и что-то пролепетал, после этого мотнув головой в сторону металлической лестницы, по спирали уводящей куда-то в потолок. Это звучал очень по-арабски. Каэли не была лингвистом, но судя по хозяйственной интонации и указывания в сторону лестницы этот черномазый хотел, чтобы Мокото поднялся наверх. Изобразив на лице глубокое понимание, Каэли кивнула и невозмутимо ответила.
- Pososi moi detorotny organ. Slava Soyzy.  - практически на идеальном русском и с всё таким же невозмутимым видом направилась в сторону лестницы.
На лице араба отразилось глубокое непонимание, а вот часть работяг вокруг взорвалась грубоватым хохотом. Каэли прикладывала все силы, чтобы самой не улыбаться во весь рот. Судя по всему, черномазый стал понемногу что-то понимать, однако все валяющиеся в комнате отдыха уже стали подниматься следом за Мокото.

***

Первым делом, что ощутила Каэли - дикую влажность. Как будто весь воздух состоял из влажных капель и так и норовил забраться в самые труднодоступные места тела. Чёртова морось была повсюду и, наконец взобравшись наверх, Каэли поняла почему. Они были на чёртовом корабле посреди чёртового моря...или океана, она не сильно разбиралась. Судя по всему, солнце уже практически село, так как всё вокруг было затянуто полутьмой, а небо было укрыто покрывалом свинцовых туч. На возвышении палубы стоял тучный небритый араб в солнцезащитных очках и замотанный в белый халат. Не хватало только таблички "ятутбосс" на шее. Он повернулся к Каэли-Мокото и подманил рукой, что-то дружелюбно бормоча на своём собачьем языке. 
Оскалом изобразив улыбку, Каэли неторопливо подошла к жирдяю. Он что-то продолжал лопотать, указывая на копошащихся внизу матросов, державших два металлический ящика. Босс ударил Мокото по плечу и произнёс нечто похожее на вопрос. 

Каэли медленно покачала головой и ответила тому на стрит-сленге.
- Я нихрена не понимаю. 
Араб грудно рассмеялся, обнажая ряд зубов, половина которых блестела золотом даже в сумраке. И ответил на дико ломанном стрите, так что у Каэли едва не завяли уши.
- Я-то думаль ты ужье привык к нашему йезыку. Так выпиль, что савсем память отшибло, аа? - он хитро посмотрела на Мокото и подмигнул.
- Ничьего, сейчас тебе будет апахмель. 
Он снова улыбнулся и как будто в ответ на эти слова тёмная морская вода за бортом стала ещё сильнее темнеть и вспучиваться. Из глубин медленно и величаво поднималась огромная чёрная подводная лодка. А на её борту красовался огромный серп и молот с алой звездой в качестве "щита". 
Матросы закопошились как черви в трупе дохлой кошки. Со стороны подводной лодки был перекинут трап, его закрепили на корабле и через несколько мгновений по нему шагала весьма колоритная троица. Двое советских матросов в тельняжках, а между ними - пожилой мужчина в военной форме и с железной выправкой. 
Они приблизились к арабу-боссу и дед вперил взгляд водянистых голубых глаз в Каэли.
- Ты у них язык? - вопрос был задан на русском, однако с ним у неё, по воле судьбы, редко когда возникали проблемы.
И вот уже она раскрыла рот, чтобы ответить, как как будто из воздуха (а точнее из-за необъятной туши араба) появилась блондинистая девушка на высоких хромированных каблуках. Атомная блондинка, мать её. Каэли сразу же ощутила к ней жгучую неприязнь.
- Вы что, смеётесь? - возмущённо произнесла блонда. - Я переводчик.
- Ты больше похожа на проститутку. - не выдержав, произнесла Каэли на чистом русском и цокнула языком. - Но если хочешь - вперёд.
Хреновы проститутки. С огромными сиськами, огромным ростом и ногами от ушей. Каэли со своим ростом и формами была куда, куда менее впечатлительной, а её лицо хоть и было вполне миловидным, но не совсем подходила под кислотно-пластиковые стандарты красоты ревущих кибердвадцатых. Если бы это была реальная жизнь - Каэли бы не применула воспользоваться своим мужским телом и отодрать эту блонду в задницу, засунув перед этим ворох гвоздей ей в рот. 

Но погрузившись в свои мысли Каэли не сразу заметила выражения на лицах всех присутствующих. Шейх, дед-военный, матросы, переводчица - все они смотрели на Мокото в диком #$%!. 
- Он что, русский? - медленно спросил советский военный, оборачиваясь к арабу. - Ты говоришь по русски? 
На этот раз вопрос был обращён к Мокото. Перводчица стала заметно нервничать, кусая розовую полную губу и сцепив длинные тонкие пальцы в замок. Каэли поняла, что отступать некуда и набрала полные лёгкие воздуха, а после сделала зверское лицо:
- С самого детства меня выкормили дикие русские как равного. Слава Союзу!
И это даже не было ложью.

***

Снова повисла тишина. Лицо переводчицы отражает крайнюю степень...удивления путём отвисшей челюсти. Старик-военный одобрительно хмыкнул и обратился к шейху.

- Вот что значит арабы, #^@! Нахрена нанимать посредника, если свои люди и так балакают?

И тут один из сотвеских матросов достал из-за пояса внушительный пистолет и выстрелил переводчице в голову, превращая её атомную блондинистую красоту в месиво из мозгов, костей, зубов и вывалившихся наружу глазных яблок.

— Нахрен лишних свидетелей.

Шейх плюнул на переводчицу: другие арабы подбирают и выбрасывают её труп за борт, пока Каэли вместе с боссом и русскими стала подниматься на подводную лодку. Когда пневматические двери раскрылись - взгляду девушки предстало внутренне убранство этой громадины. И это совершенно не выглядело как казённая советская подлодка. Тут было куда просторней, на стенах было полно датчиков, мониторов. Колбы, точные вычислительные приборы - да это было самой настоящей передвижной научной лабораторией. У Каэли зачесались руки потрогать всю эту прелесть, а ещё лучше пересобрать раз так десять.
Когда к процессии присоединились четверо людей в лабораторных халатах старик резко остановился и обернулся к своим гостям:
- Вы принесли деньги?

Мокото повернулся к арабу и перевёл вопрос на стрит сленг:
- Он спрашивает есть ли эдди
- Эдди? — переспросил Шейх
Каэли едва не простонала. Неужели в этой симуляции всё обязано быть настолько достоверным? И вообще это очень странный вид работы. Может, тут важно эмоциональное напряжение? Где человеческое тело становится эдакой батарейкой. Но рассчёты показывали, что использовать таким образом людей - дико неэффективно.
- Эдди. Евродоллары. Бабки.
Араб снова улыбнулся и несколько раз кивнул: второй подбородок у него расходится под лицом, как японская подушка для сна.
- Хорошо, - ответил дед и достал мятую папиросу из портсигара. - Времени у нас немного, ясно? Забирайте товар и уходите нахрен.
И тут же кивнул на насколько ящиков, стоящих в помещении, где они только что остановились. 
Каэли снова обернулась к Шейху:
- Он говорит хватать товар и валить. Время поджимаеть.
Она евда-едва удержалась от того, чтобы не скопировать полностью ломанный стрит-сленг муслима.
- Ньет, - Шейх замотал головой, так что его вторые подбородки затряслись на манер пиньяты. - Ты проверять, ты технический спешиал. Давай.
Изогнув бровь, Мокото повернулся к русскому. Играть роль мячика для пинг-понга уже начинало конкретно надоедать.
- Араб кобенится. Говорит, чтобы я сначала проверил содержимое. 
Военный нахмурился, но всё же кивнул и отошёл в сторону - тем самым пропуская Мокото к ящикам. Остальные русские проводили его недобрыми взглядами, а учёные - откровенно испуганным.

- Просто провьерь, всйо ли работаеть. Намь нужны только подлинные образцьи, — поспешно добавил Шейх, когда Мокото прошёл вперёд.
А потом добавляет что-то на арабском, с улыбкой. Один из матросов преграждает дорогу и хрень вроде фонарика.
- Мне нужно проверить, что ты ничего не запишешь, ясно? - сказал он и посветил Каэли в глаза, придерживая за плечо. Затем кивнул Деду и отпустил, давая рассмотреть ящики.
Хмыкнув себе под нос, Каэли опустилась на одно колено и нажала триггерные кнопки, распахивая кейс и приступая осматривать то, что лежало внутри. 
Она увидела небольшие колбы, заполненные вязкой жидкостью, в которых плавают небольшие сгустки. Они все были соединены тонкими проводами, как гирлянды. Жидкость внутри немного светилась.
Каэли принялась осматирвать всё это со всех сторон, едва ли не упираясь носом в отдельные участки. Одновременно с этим она задействовала все свои познания в кибертехе. Уж чем-чем, а памятью и мозгами её природа не обделила от слова совсем. Да, эта штуковина была чем-то новеньким, но она использовала уже установленные параметры и опиралась на имеющиеся достижения в этой сфере технологий. А потому понять что это и зачем было не так уж сложно - хот со стороны обычному человеку это и покажется какой-то хреновой кибертелепатией. 

А именно это были наночастицы - вне всяких сомнений. Причём, судя по мерам защиты, в действие они приводились определёнными радиочастотами, после чего...взрывались к чертям собачим. Эдакая скрытная вариация рабского ошейника с взрывчаткой внутри. Хитрые советские ублюдки. 
- Всё зашибись. - Мокото повернулся на корточках к шейку и показал большой палец вверх. - Реальный товар.
И именно в этот момент в голове Каэли нестерпимым зудом загорелось совершенно не принадлежащее ей желание рассмотреть содержимое поближе. Ещё раз. И она решила попробовать сопротивляться этому желанию.
Почему? Потому что!

***

Каэли резко перехватывает дыхание. Всё загорается вспышкой красного.

"Номер: Двадцать один. Сорок. Пятьдесят два. Ноль. Ноль. Восемь. Ноль. Выполняйте ментальную инструкцию"

- Ты че, парень? — Дед настороженно на смотрит на Мокото.
А Каэли старательно старалась не подавать виду, что изо всех сил старается восстановить дыхание. Ощущение, что она чуть не потеряла сознание.
В это время Шейх тоже смотрел настороженно: свинячьи глазки ходили по сторонам как потерявшие нити пуговицы.
- Да вчера спирта с механиками перепил. - Мокото изверг из себя ложную отрыжку. - До сих пор мутит и в глазах темнеет. Сейчас... - и склонился поближе к контейнеру, надеясь, что этого чёртового времени хватит. - Не-не, всё нормально. Я ещё на настолько спился, чтобы агументированные наночастицы с хлопьями перепутать.
Он хмыкнул и деловито ударил себя по бедру, выпрямляясь и изображая на лице самоуверенную ухмылку. 

- Хах, - Дед усмехнулся, но смотрит всё ещё с подозрением. - Ну ты, парень, даёшь.
- Джекь, какого чьерта ты тамь делаешь? - раздраженно произносит Шейх. - Тебе нужно простьо проверьить товар.
"Джек? Какой нахрен Джек?". Мысли Каэли взвились вверх роем растревоженных помойных мух. Ей чем дальше это заходило - тем меньше казалось, что это виртуальная реальность. Слишком всё реалистично, слишком всё это странно. Слишком походит на какую-то шпионскую операцию из россказней в сети про тайные планы корпораций вшивать управляющие чипы важным людям, чтобы потом операторы удалённо брали над ними контроль и шпионили в пользу своих хозяев. 
И пока этот бульон кипятился в голове Каэли, голова Джека словно сама по себе повернулась обратно к содержимому ящику с непередаваемым ощущением в черепе, сравнимыми с мозгом, наматываемым на барабан видеокассеты вместо магнитной ленты. 
- Джекь! - вскрикнул Шейх.
- Двигай давай, мать твою, - прорычал Дед, оскалив пожелтевшие от табака зубы. - Дальше бабки за просмотр, ясно? Технозадрот, $@#.

"Номер. Двадцать один. Сорок. Пятьдесят два. Ноль. Ноль. Восемь. Ноль. Задача выполнена. Задача обновлена. Приоритетная задача: уничтожение прототипа. Дополнительная задача: сканирование схем прототипа.
Сохранение оболочки: не требуется".

Мокото поднял руки и с максимально спокойным лицом произнёс:
- Да всё нормально, говорю же. Можно грузить.
- Сначала бабки, — буркнул Дед.

"Номер. Двадцать один. Сорок. Пятьдесят два. Ноль. Ноль. Восемь. Ноль. Приоритетная задача: уничтожение прототипа - внесена корректировка: уничтожение до невозможности воссоздания."

Шейх машет рукой, и один из талибов достает два кейса. Открывает их – они доверху забиты золотыми слитками.
Лицо старика растягивается в кривой ухмылке:
- Жалко, что мы пристрелили ту переводчицу, - произнёс он. - Можно было бы проделать показательное выступление.
И хлопнул себя по поясу, на котором висел небольшой пульт.
- Грузите, черти. - он присвистнул, и русские матросы стали поднимать ящики.
Мысленно выдохнув, Каэли позволила себе расслабиться. Судя по всему, всё шло своим чередом. Теперь нужно было только обеспечить себе место, где можно будет без лишних глаз запустить руки во внутренности этих крошек и взорвать всё к чёртовой матери. 
- Босс. - Каэли-Джек подошла к толстому арабу и наклонилась к нему. - Думаю, неплохо было бы организовать для этих крошек отдельный отсек и хорошенько его изолировать. Я, конечно, не настаиваю, но не хотелось бы взлететь на воздух, если наниты в этих колбах словят какой-то схожий с сигнатурным радиосигнал в море и решать активироваться. Общей взрывной силы хватит чтобы оторвать нам к чёртовой матери днище в один присест. 

Шейх одобрительно хымкнул в ответ на предложение.
- Я говориль, что ты смышленый, да? - и что-то сказал на арабском, чтобы талибы сопроводили русских.
- Хорошо, выдьелим место.
Он улыбнулся Джеку. Русские начали выносить ящики: один, второй, третий – поднимаются по лестнице вверх. Еще три ящика остаются стоять на месте – и у Каэли закрадывается смутное ощущение, что их никто забирать не собирается.
- Говори своему боссу, что всё, - Дед снова прикуривает. - У нас еще одна встреча. Сделка на миллион, ёпт.

Шестерёнки в голове девушки завращались с дикой скоростью, стараясь найти выход из тупика. Нужно было действовать быстро. Она опять повернулась к Шейху и заговорила:
- Пст, босс, он хочет оставшиеся ящики задвинуть ещё кому-то за миллион или около того. Нам нужны все прототипы или дадим остаток уплыть кому-то ещё?
- Эй, Джекь, — араб улыбнулся и положил руку Джеку на плечо. - Ты суетишься, как женьщина, Джекь. Прототипы то, прототипы сё - мы своё уже взяли, видит Аллах. Я знаю людей, которые за половину, ньет, за треть этой коробочки подарят нам пять, десьять миллионов! Сейчьас выпьем вина, Джекь. Ты хорошьо поработаль.

Каэли мысленно выдохнула и мысленно проговорила, надеясь, что её услышат с другой стороны: "Нет, ну вы сами видели. Больше я тут ничего не сделаю." И одновременно с этим чуть устало улыбнулась Шейху.
- Ладно, ты прав, босс. Просто эти штучки слишком сексуальны, не хочется делиться такой красотой с кем-то ещё.
Но стоило лишь ей подумать сделать шаг вперёд, как всё вокруг озарилось ядерно-красным.

"НОМЕР. ДВАДЦАТЬ ОДИН. СОРОК. ПЯТЬДЕСЯТ ДВА. НОЛЬ. НОЛЬ. ВОСЕМЬ. НОЛЬ. ПРОТОТИП ДОЛЖЕН БЫТЬ УНИЧТОЖЕН. ВЫПОЛНЯЙ ПЛАН."

"Ох, ладно, к чёрту это всё."
Вздохнув на этот раз по-настоящему, Джек, не оборачиваясь и не меняясь в лице, резко дёрнул ремень винтовки на себя.

***

Никто не ожидал такого хода. Никто не думал, что Джек окажется настолько отбитым. Настолько психом. Настолько взломанной корпоративной марионеткой с чипом в мозгах, управлением которым осуществлялось по спутниковой связи. 
Каэли сама от себя не до конца ожидала такого резкого и радикального решения, но всё воспринимается куда проще, когда не твоя жизнь стоит на кону. Куда кинематографичней. 

Одно движение плавно перетекало в другое - и ремень бросил в подставленные руки Джека чёрный профиль FN-ARL. Каэли привыкла работать с куда более компактным оружием, однако тут как будто включилась память тела, заменяя рефлексы девушки на рефлексы этого механика-Джека. С абсолютно недвижимым лицом Каэли резко обернулась на каблуках сапог, намертво зажимая курок. 
Винтовка взревела чередой безудержных хлопков, которые в закрытом помещении ударными волнами отражались от стен и были готовы разорвать барабанные перепонки в клочья. 

Пули перечертили грудь Шейха, роняя его окровавленной тушей на пол, пули вскопали китель старика, заставляя его оскалить зубы в гримасе боли, пока два шальных попадания не разорвали его голову как переспелый арбуз. Трём учёным повезло не больше и двое из них после отгремевших выстрелов лежали двумя окровавленными белыми пятнами на металлическом полу. Но один из них всё ещё стоял на ногах, ошалело вращая глазами и придерживая руками живот, одежда на котором уже активно набухала кровью, капающей сквозь скрюченные пальцы. 

Джек отбросил опустевшую винтовку на пол и с тихим шелестом извлёк монокатану из ножен, нажимая неприметную кнопку на гарде и заставляя клинок издавать низкочастотное гудение из-за невидимых глазу микровибраций клинка. Каэли не собиралась оставлять последнего учёного в живых на тот случай, если он захочет поднять общую тревогу. Нужно было выиграть время. 
Когда выживший увидел подбегающего к нему мужчину с клинком в руках - он было попытался дёрнуться в сторону. Однако это была лишь полная боли судорога, которая никому образом не помешала моноклинку впиться в ногу мужчины и ампутировать её идеальным хирургическим разрезом. 
Крик боли застрял в глотке учёного вместе со сгустками тёмной крови, а едва его тело коснулось холодного металлического пола - он уже был мёртв. 

- Чёрт, чёрт, чёрт...

Каэли закусила губы характерным уже для себя движением и стала лихорадочно обыскивать тела убитых. Ей нужно было найти схемы, о которых говорилось в дополнительном задании. А ещё ей нужно было как-то добежать до унесённых ящиков и взорвать их. Но она тут же замерла, едва принялась обыскивать старика.
Пульт, у него на поясе был пульт. 
За дверью уже раздавались смазанные крики и Каэли поняла, что была ни была.

Сжав в руках пульт, она выкрутила его на максимальную мощность и направила в ту сторону, куда ушли матросы. И нажала на кнопку. 

А затем всё окрасилось в алый свет. Она облажалась. Частично. Чёртовы радиоволны. 

Каэли ничего не чувствовала, кроме холода. А потом перед ней пробежала зелёная строчка, которая выглядела так, будто собрана из осыпающегося кода:

"Классно жить чужой жизнью, Каэли?"

"Всегда можно рискнуть"

Она слышала шаги сквозь красноту.

Они расходились эхом.

Чувствовала, будто тебя что-то касается к ней.

Касается тебя по всему телу.

Холодное и металлическое.

А затем лучи пропали. Каэли снова оказалась в стеклянной комнате. Сзади открылась дверь.

"С возвращением, мистер Макото. Номер. Двадцать один. Сорок. Пятьдесят два. Ноль. Ноль. Восемь. Ноль. Поздравляем с выполнением плана"

Изменено 22 декабря, 2018 пользователем Gonchar

[The Prophet 1 111]

 Д_Е_Н_Ь 

Д Ж О  М А Г Л А

 

     Ты усмехнулся, глядя на чадящую голову. Усмехнулся и откинулся назад – расслабился в кожаном кресле водителя, уронил затылок на шов сцепленных пальцев. Сегодняшнее утро положило костлявый груз усталости тебе на шею, сегодняшнее утро сдавило твой позвоночник у основания черепа, засыпало жгучего пряностного сублимата в омертвевшие от напряжения связки: мысли, родившиеся из этого дерьмового утра, перебирали упругие струны мышц на твоем лице, оставляя на нём нездоровый отпечаток размышлений о бытие.

      Бытие в шкуре из броских лейблов, в шкуре из графиков и планов на сенсорной доске. В шкуре бизнесмена, дельца, предпринимателя. В шкуре, пошитой активному счету дебета и кредита. В шкуре, за которую ты отвечаешь.

      Джо Магла. Создатель продукта, а не его потребитель. Визионер, а не плагиатор. Мастер, а не инструмент в руках мастера.

      — План номер семь.

      Морт. Никак не угомонится, чтоб его.

      Ты приоткрыл один глаз. По лобовому стеклу плыла голограмма – трансляция немого кино из прошлого столетия, с сотней-другой подшитых при оцифровке брендов продакт-плейсмента.

      — Именно так, красавчик. План номер семь. — сигарета в его зубах зашипела, окутывая череп смогом. — Первый, второй и третий план состоял в обычной зачистке. Вваливается на свалку толпа соло с винтовками наперевес и поливает всё свинцовым дождем в радиусе пяти миль. Или один транспортер. Или черный вертолет с парой миниганов на борту. Стандартная мокруха. Дешево и сердито.

      Он говорил об этом легко – как заядлый кофеман, заказывающий эспрессоматик на углу Пятой и Грейвроббер авеню.

      — Медийные корпоклюи на дерьмо изошлись, когда кто-то слил им этот инсайд. Затребовали сумму за молчание, насколько я знаю. Даррет лично флуттерил нас на полиграфе: мурыжил до посинения, разве что сыворотками не накачал, чтобы изо всех щелей лилось. Долбаные журналюги, — Морт металлически лязгнул, чуть не откусив кусок сигаретного фильтра. — Так что первые три плана ушли в шредер. Четвертый – заморить их скотину. Пятый – скинуть туда бочки с ядовитым выхлопом. Скажу тебе честно, эти номады – самые стойкие мрази из всех мешков с мясом, что я встречал, — в его голосе даже зазвучало уважение. — Шестой ты знаешь.

      Шестой план избавиться от номадов ты знал: загадить воду, чтобы вынудить номадов уйти на поиски других источников, подальше от насыпи гоми. 

      — Знаешь, что сказал Даррет тогда? — Морт ухмыльнулся. — Он сказал, что из меня хреновый куратор, раз ни один из пяти планов не прошел проверку временем. Что я – единица, акции на которую упали до отрицательных величин. Сказал, что шестой план я должен исполнить самостоятельно. Хочешь сделать что-то хорошо – сделай это сам, парень, вот что он мне сказал. И знаешь, что произошло, когда я отравил воду? Он отключил меня. Как последнего свидетеля. Дропнул, как расходник.

      В кабине повисло молчание. Ты смотрела на Морта. Морт пережевывал фильтр от сигареты, словно зажаренную маршмеллоу. 

      — Седьмой план был на случай, если я еще раз облажаюсь. Его бы пришлось исполнять самому Даррету, иначе кабинетчики сожрали бы его с дерьмом. Риск потерять хороший кадр здесь был равноценен риску связаться с федералами, поэтому план номер семь у нас считался крайней мерой, красавчик. Так что поздравляю тебя, — хромированные зубы обнажились в уродливой улыбке, — ты теперь нужный парень для Даррета. Ты выполнил для него дерьмовое дело и остался в живых, так что теперь ты у него в кармане.

      Седьмой план, сказал Морт, сплевывая новый бычок. Отчаявшиеся номады повелись бы на любого парня с подвешенным языком, который привез им кучу еды в качестве жеста доброй воли. Седьмой план, сказал Морт: я подсмотрел его в газете Ньюс-54, где раскрыли скандал с сокращением количества бомжей в корпоративных районах до нуля целых нуля десятых процентов. Куча препаков на раздачу нуждающимся. 

      Куча препаков, пропитанных безвкусной китайской дрянью, убивающей человека в течение часа.

      Я знаю, красавчик. Я сам составлял этот план.

      Тебя поимели. И оставили в живых. Потому что ты нужная единица для Даррета. Нужный расходник. И теперь они сделают всё, чтобы ты продолжал играть по их правилам. Они засунут руку тебе в задницу и натянут тебя на ладонь, как куклу-бибабо. И, если ты хорошо отыграешь свою роль, красавчик, то в конце, на куче евробаксов в качестве оплаты, тебя ждет мороженое. 

      Ты не сразу понял, что в кармане разрывается мобильник.

      — Джо.

      Голос Дог.

      Голос Дог, каким ты его никогда не слышал: голос, сдавленный страхом.

      — Здесь куча копов с ордером на обыск ангаров. Они оцепили тут всё, и... ох, мать его... Короче, всё закрывается. Подожди, не вешай трубку, тут какой-то федерал хочет тебе что-то сказать.

      — Добрый день, мистер Магла.

      Голос. Спокойный. Ровный. Пробирающий до дрожи.

      — Мистер Уоллес благодарит вас за сотрудничество, мистер Магла. Он надеется на продолжение ваших деловых отношений и обещает помочь уладить это недоразумение с полицейскими. И да, — механическая пауза, — автомобиль можете оставить себе. В качестве дружеского жеста.

      Голос. Спокойный. Ровный. Пробивающий до дрожи.

      Голос того бледнокожего ублюдка в черном костюме и солнцезащитных очках.

      — Дай угадаю, красавчик, — проговорил Морт, — они тебя уже поимели?

      Всё шло кругом. Ты будто пересел с черного «мерса» на пластикового коня карусели.

      — Что будем делать, красавчик?

 

 Д_Е_Н_Ь 

М И Г Е Л Ь  Д И А С

 

      Лицо Кейса ничего не выражало. Сейчас, в дневном свете, оно напоминало битое стекло: кожа – ломкая, как хлопья сухого завтрака, треснувшая сеткой микроморщин. С одной стороны, это делало Кейса менее привлекательным для противоположного пола. С другой, эти морщины – единственный след ковбоя от падения за флэтлайн.

      И мать его, если вспомнить, что «черный лёд» на флэтлайне выжигает мозг декера напрочь, эти морщины становятся настоящими шрамами кибервойны. Знаком отличия, который так легко обманывает новичков в нетраннинге баснословностью кредитов и игрой на грани, из которой все выходят сухими: все хотели быть, как Кейс. Все хотели быть, как профи.

      Ты хотел, чтобы всё это катилось к чёрту.

      Всё: ты, Кейс, эти двое на заднем сидении, дряная тачка со свистом вместо тормозов. Автомобильная пилюля, с дырками ржавой жести, как решето. Автомобильная пилюля: вы раскатывали асфальтированную аорту Найт Сити, ехали в утренней давке, мялись под неоновым блеском в час пик. Автомобильная пилюля: кусок тромба, объезжающий пробку из спешащих на работу эритроцитов по встречке. 

      Автомобильная пилюля. Кусок тромба на асфальтированной аорте. 

      Пункт назначения – мозг.

 

      Двери автомобиля открываются, когда вы стоите в рубиновом зареве светофора. Только теперь, на середине сигареты, ты обращаешь внимание, что вы стоите в рукотворной пробке из четырех одинаковых фургонов, облепивших вас на полотнище хайвея. Двери вскрываются, как консервная банка: швейцарскими ножами были парни в спортивной форме, желтолицые и узкоглазые, как поджарые доги. Кейс хотел что-то сказать, когда они начали исступленно дергать пластмассовые ручки.

      Кейс передумал, когда хромированные пальцы пробили автомобильное покрытие, словно бумагу, и вырвали двери стандартным  пневмонатяжением на «мускулах» сервопривода. 

      Сигарета была в зубах: роняла пепел на дешевую обшивку, затем на влажный асфальт, когда борёкуданские ублюдки, облепленные голонаклейками наймитов из хошо кайша, выволокли тебя из дыры в кузове. 

      Кейса тоже.

      Пепел так и падал, собираясь на высмоленном угольке бумажной грудой хлопьев. Пара цепных псов тащили тебя сквозь поток машин: направленный в сторону водителей пистолет-пулемет останавливал людей за рулем лучше голограммы воспрещающего знака. Тебя будто несло по течению, пока ботинки цеплялись за твердое дно.

 

OST  

Hide  

      Синт-хоб: ревущий бит отскакивал от стен, гремел в ушах свинцовой шрапнелью. Лазер блестел на задымленном полу, плыл перед тобой волнами бушующего Желтого моря, выкрашенного импульсами полицейского стробоскопа. Пот тел, бьющихся в музкальном припадке. Пары алкоголя. Жженый пластик на кедах, раскаленный соревнованием дэнс-зоны. 

      Вопли возмущения, когда тебя волокут сквозь отдавшуюся ритму толпу. Пэйнтбойские шестерки борёкудан, скалящие татуированные лица. Баргейши, расходящиеся от тебя, как круги по воде от утопленника. Толпа расходилась перед тобой и смыкалась позади: псы хошо кайша шли сквозь толпу, как жокеи сквозь осыпающиеся строчки взломанного кода.

      Табличка «V.I.P.»: прорези букв высвечены белым неоном. Музыка приглушена, мягкие кресла вдоль стен не пахнут блевотой. Тебя бросили в одно из кресел, и ты больно приложился локтем о деревянный подлокотник. Кейса бросили рядом с тобой.

      Помещение было небольшим: полумрак, стол с шестом, на котором вертелась голая девка, выкрашенная в пурпурный фосфор. Помещение было небольшим – об охрану можно было споткнуться.

      — Это был самый дерьмовый взлом корпорации на моей памяти, — сказал Ёри Томобики, глядя на вас сквозь стриптизершу.

      Ёри Томобики. Супервайзер корпорации «Арасака», наблюдающий за всеми заключенными охранными контрактами в Найт Сити. Одно его имя на бумаге договора стоит для бустеров больше, чем палящая в десяток стволов наёмная армия. Мобстеры, которые вламываются туда, где работает команда от Ёри Томобики, предпочитают покончить с собой на месте происшествия, чем попасться в руки высокому японцу в черном кожаном пальто. Они считают, что так безопаснее.

      И правильно, мать их, считают.

      Ёри Томобики знал город. Город знал Ёри Томобики. И было хреново, если Ёри Томобики знал кого-то из жителей Найт Сити по имени. 

      — Самый дерьмовый взлом корпорации на моей памяти, мистер Диас.

      Было хреново, если Ёри Томобики знал кого-то из жителей Найт Сити по имени.

      Еще хуже – по фамилии.

      — Я говорил, что это плохая идея, мистер Томобики, — протянул Кейс. — Он догадается, что это всё лажа.

      — Вся ваша работа – лажа в чистом виде, — холодно рявкнул японец, прожигая Кейса взглядом из-под нахмуренных бровей. — Вы просто пара тупых, скользких, вонючих жаб.

      Он прикрыл глаза рукой. Баргейша-кариатида, до этого незаметно стоявшая позади него наподобие статуи, опустила выкрашенные в мрамор руки и принялась массировать ему виски.

      — Мигель Диас, — устало произнес Томобики, не поднимая головы. — Кейс говорил мне, да и я не сомневался, что вы пойдете до конца, независимо от обстоятельств. Выходит, что угроза получить пулю в задницу от секьюрити воздействовала на вас ровно наоборот. И вы не просто бросились бежать, Диас.

      Томобики бросил что-то на японском. Один из наймитов кивнул головой и вдавил кнопку на пульте, разжигая огонь за дисплеем.

      «...Журналисты из Ньюс-54 прямо сейчас берут интервью у выживших свидетелей инцидента, повлекшего за собой давку и убийство охранника. Всё случившееся свидетели описывают, как предотвращенная попытка теракта, направленная против работников корпорации Микротех. Полиция...»

      — Сейчас это всего-лишь предотвращенная попытка теракта. Потом всплывет дерьмо, в котором мои люди не могут нагнать какого-то ублюдка-нетраннера. Мои люди, — повторил японец сквозь зубы, — значит я сам.

      — Мистер Томобики... — начал было Кейс, поднимаясь с кресла.

      — Заткнись и сядь, ты, мешок с дерьмом, пока я не запачкал тобой эту превосходную обшивку.

      Кейс опустился обратно. Фраза оборвалась на полуслове, запахла дерьмом в кристально-чистой тишине комнаты.

      — В отличие от вас, я не могу облажаться. Люди, которые работают на меня, тоже не могут. И вы, Мигель Диас, теперь тоже не можете.

      Ёри Томобики знал город. Город знал Ёри Томобики. Город знал, что Ёри Томобики фанатично предан своей корпорации. Город знал, что Ёри Томобики требует такого же беспрекословного выполнения приказов от своих подчиненных, какого он требует от себя самого. Если корпорация хотела, чтобы дело было сделано, корпорация обращалась к Ёри Томобики. 

      — Теперь вы работаете на меня, Мигель Диас. Снова.

      Город знал Ёри Томобики. Но ты отчего-то знал Ёри Томобики лучше, чем его знал город. Да и он знал тебя лучше, чем нужно знать того, кого нужно просто порезать на куски и скормить рыбам, чтобы спасти репутацию имени Ёри Томобики.

      Почему?..

      Потому что ты уже работал на Ёри Томобики.

[Admiral 3 508]

 — Что будем делать, красавчик?

Вопрос на... да кто его знает, на сколько евродолларов. Яд, значит... И этот мальчишка... Джо потряс головой, заставляя себя сконцентрироваться на том, что происходит здесь и сейчас. А здесь и сейчас происходило несколько событий. И решать их надо по мере поступления. Или - хотя бы решаемости. 

Сначала ангары и перепуганная Дог. Прочистив горло, Джо Магла, бизнесмен и предприниматель, основатель и руководитель, сказал своему партнеру следующее.

-Дог, успокойся. Дыши, просто дыши. Это недоразумение скоро разрешится. Не мешай федералам работать. И там вроде кто-то собирался со мной поговорить? Дай этому джентльмену трубку. 

И ладонью прикрыв трубку, сказал в сторону водителя, который неожиданно заговорил. Хотя, кто бы сомневался.

-Машину возьму, да. И надеюсь, это недоразумение с полицейскими и правда будет улажено быстро. 

Затем - взгляд в сторону головы - взгляд полный "как же я ненавижу, когда ты прав". Вот такой взгляд. 

Он не расходник. Он не расходник. Он не расходник.

Он бизнесмен. Он делец. Он предприниматель. 

[Элесар 12 488]

Ему даже не позволили докурить сигарету. Такого бесчеловечного отношения Мигель давно не испытывал. Пока его волокли через беснующееся под ритмичные электронные волны человеческое море, нетраннер успел пару раз приложиться коленом об асфальт, а на входе в клуб едва не вывихнул лодыжку, когда один из узкоглазых слишком настойчиво дёрнул его на себя. Этим ребятам бы транспортировать мешки с дерьмом. Впрочем, один такой, по имени Кейс, вели под руки совсем рядом с ним.
Оказавшись в кресле, парень поморщился, потёр ушибленную ногу и огляделся по сторонам, давая глазам привыкнуть к темноте, то и дело озарявшейся вспышками неона и пурпура, в который была выкрашена кожа вертящейся на шесте шлюхи. Присмотревшись к заговорившему с ним мужчине, Мигель быстро осознал, в насколько глубокую задницу умудрился попасть. Ёри Томобики. Одно его имя заставляла бустеров гадить под себя чаще, чем они обычно привыкли. В разговоре с таким серьёзным человеком необходимо вести себя чрезвычайно корректно и взвешенно.
— Мои комплименты эйчару. Собеседование — высший класс. Куда интереснее, чем отвечать на вопросы «кем вы себя видите через десять лет» и «сколько раз в неделю дрочите на моделей из Плейбоя». Авария тоже ваших рук дело? Или удачное совпадение?
Да уж. В деликатных разговорах Диасу нет равных.
Взлом Арасаки не был его целью. Наказать ублюдка, который едва не искалечил его — другое дело. Но объясняться с господином Томобоки он не собирался. Ему наплевать на мотивы нетраннера, а Мигель срать хотел на проблемы главы службы безопасности. Только вот пара десятков горилл со стволами неплохо развивала эмпатию даже в самых бесчувственных циниках.
— Притворимся, что мой ответ важен для вас, мистер Томобоки. Я в деле. И что нужно хакнуть?

Едва ли у Ёри исчезла с рабочего экрана любимая картинка с котиком.

[The Prophet 1 111]

 Д_Е_Н_Ь 

М И Г Е Л Ь  Д И А С

 

      В приглушенном свете, где полумрак разгоняется пурпурными изгибами тела, ты увидел искаженное улыбкой лицо Ёри Томобики. Сухая линия рта едва заметно дрогнула, оставляя на японце острую ломаную одобрительно поджатых губ. Брови скакнули вверх, на секунду потерявшись под длинными черными локонами.

      Он знал, что ты согласишься.

      Ты знал, что ты согласишься. 

      А вот Кейс – нет. Он вообще был единственным здесь, кто изначально не верил. Не верил ни в то, что план Томобики размазать твое тело по асфальту подтолкнет тебя к решительным действиям, ни в то, что ты всё-таки поведешься на этот развод. Как заядлый ковбой, уже не раз оказывающийся за гранью, Кейс больше доверял холодному расчету, когда сталкивался с вещами, которые он не способен был объяснить. Кейс был из тех, кто вечно ищет лес за деревьями. Кейс знал, что передоз совпадениями на квадратный метр всегда приводит к сбору пазла.

      И не дай бог тебе собрать полную картину раньше времени, указанного разработчиком.

      — Я что, задавал тебе вопрос? Разумеется, ты в деле, — Томобики прикрыл глаза, когда кариатида положила пальцы ему на широкие, точеные скулы. — Разумеется. 

      Девицу сгоняют с шеста мощным пинком, и она валится в угол, скользкая и сморщенная, будто пробитая кукла для сексуальных утех. Её и кариатиду выносят отсюда, как надоевшие декорации. Выбрасывают за дверь с агрессией ребенка, которому осточертело водиться с одними и теми же напомаженными игрушками.

      Ёри Томобики. Японец в черном костюме, с прической, будто сошел со страниц задроченной до дыр манги. Встает с кресла высокой тенью, смотрит на тебя, как на выпавшую из механизма деталь. Смотрит на тебя, как на элемент пазла, после использования которого картина заиграет нужными красками.

      Говорят, бегущие на грани встречаются с Ёри Томобики лицом к лицу всего один раз в своей жизни.

      Последний.

      — Твоя задача – не просто хакнуть очередной компьютер, Диас. Не просто уронить чей-то датафортресс и вытянуть мегабайты данных. 

      Непросто. Ты поморщился в недовольной ухмылке, когда один из псов кинул тебе на колени штуку, по форме напоминающую карманный аккумулятор. Пластиковая коробка была без опознавательных знаков, с тонким проводом и ребристой выступающей кнопкой переключателя. Наконечник провода выглядел, как разъем для подключения.

      Непросто. В работе со сраными корпами всё было непросто.

      Ты помедлил. Томобики нахмурился, едва заметно кивнул – и в твой висок уперлось дуло грубого, сварганенного на коленке пистолет-пулемета. Одноразовые пушки для решения проблем с одноразовыми людьми, так это называется. 

      Со сраными корпами все было непросто, но дуло магнитной пушки и тридцать свинцовых блямб внутри, ждущих своей очереди на трепанацию черепа, значительно упрощали ситуацию.

      — Внутри этой штуки – материал на запись. Напрямую в мозг, — произнес Ёри, сцепив пальцы за спиной. — Данные, которые тебе нужно пронести на территорию Нью-Родос и загрузить в операционную систему...

      Он с трудом оперировал фразами. Спотыкался о слова в попытке завуалировать информацию, в попытке зашифровать твою задачу символами обезличенного компьютерного кода. У него не было подвешенного языка, чтобы свернуть из него петлю обещаний и подвесить тебя на нём, как висельника.

      Поэтому Томобики решил высказать мысль прямо в лоб.

      — Ты должен выжечь сервер, Мигель. Выжечь дотла. Определить головной процессор, подключиться и ввести ему дрянь, как доктор Смерть, — японец выпрямился, поднял голову, искоса поглядел на тебя. — Тебе нужно выжечь дотла сервер, известный как «Красная Астра». 

      Ёри Томобики сверлил тебя взглядом. Ёри Томобики знал, что ты согласишься. Ты знал, что ты согласишься.

      А вот Кейс – нет. После того, как Кейса чуть не срубил флэтлайн искусственного интеллекта, он никогда в жизни не согласился бы на такое дерьмо.

      — Мигель, — произнес Томобики: взгляд его потерялся в том месте, где сидел твой "напарник". — Скажи мне, тебе нужен ассистент?

      Кейс горько ухмыльнулся. Кейс знал, что тебя не завалят, как бы ни пытались показать твою мизерность. Кейс знал, что слишком много совпадений обязательно приводят к тому, что кто-то соберет пазл.

      — Ты не взломаешь «Астру», Мигель, — произносит человек, который подставил тебя. — Ты сам её создал.

      Кейс давно собрал пазл.

      Пазл, в котором ему по первому же твоему слову продырявят башку.

 

 Д_Е_Н_Ь 

К А Э Л И  К И Н Г

 

      

      Это история о девушке по имени Каэли.

      Однажды, самым обычным утром, Каэли проснулась в своей квартире, чтобы отправиться на работу. Она всегда просыпалась пораньше, чтобы оставить себе время на полноценный завтрак, утреннюю зарядку и контрастный душ, который приводил её в бодрое расположение духа. Каэли считала, что люди, опаздывающие на собственную работу, являются в крайней степени безответственными представителями человечества, поэтому старалась делать всё в своей жизни вовремя. 

 

      > Диагностика. Подключение к кэшу синоптических связей _

      Холодно. Очень холодно.

      Колючее чувство ледяной темноты расходится по телу, умерщвляет каждый нерв критическими показаниями температур. Треск проводки в подкорке сознания, напрямую выедающий внутреннее ухо. Кислый привкус меди там, где должен быть рот.

      Медь. Резина. Горящий пластик.

      — Нейросканер показывает резонирующую волновую активность, — озадаченно произносит кто-то снаружи. 

      — Проводим стандартную процедуру, — раздраженно шамкает кто-то в ответ.

      Щелчок тумблера. Жжение усиливается.

 

      Как и во все другие обычные дни, Каэли приготовила себе глазунью из двух яиц с ломтиками бекона и брокколи, легкий салат из свежих овощей с оливками и заварила кофе – её любимый эспрессо на зерне из Эфиопии, во вкусе которого читались кислые нотки ягод. Как и всегда, Каэли выгладила свой рабочий костюм – в корпорации, в которой она была ценным сотрудником, был классический, но всё равно элегантный дресс-код, с неизменной белой блузкой и юбкой темных тонов любого фасона, — выключила утреннюю передачу новостей и отправилась на работу, не забыв прихватить выполненный в срок чертеж. Да, Каэли работала в серьезной фирме, создавая новые инженерные решения для строительства нового будущего. 

 

      > Диагностика. Термальное очищение информационного кэша // Выполнение : 1 % . . .

      Голову будто облили скипидаром. Подожгли, раскаляя извилины докрасна.

      Темнота снова начала краснеть: сначала нагревался бесконечный горизонт, пробивался сквозь бездну розовым заревом. Шестнадцатибитное огненное шоу закипало и расползалось по черному полотнищу, выжигая погруженную в анабиоз сеть нейроимпульсов. Поле из микросхем белело и лопалось, скрывалось в ослепительных вспышках.

      Пламя шло на тебя стеной.

      — Сэр? — тот же голос снаружи. Молодой. Обеспокоенный. — Сканер все еще показывает высокую активность, несмотря на временную заморозку сознания. 

      — Сомнамбулическое наитие, — отмахнулся второй голос, проскрежетав в темноте. — Исключительно бессознательный процесс.

      То, что ты назвала бы глазами, начало резать до слез от выкрученной яркости.

      Всё продолжало кипеть.

       > Диагностика. Термальное очищение информационного кэша // Выполнение : 21 % . . .

 

      Каэли считала, что её разработки станут новым шагом не только на карьерной лестнице, но и огромным скачком для всего цивилизованного человечества.

 

      Здесь душно и мерзко. Всё в огне, в белом обжигающем зареве. Стекло перед тобой лопается, распадается тетрапикселями глитча: стекло перед тобой шипит, будто ты настроена на мертвый канал.

      Ты прыгаешь. Вперед. Назад. Во все стороны. Распадаешься на молекулы, разбрасываешь себя в стороны, словно лопнувший талиб. Растекаешься по медному сплетению, летишь сквозь прорезиненный туннель информации.

      Вспышка. Сегодня. Ты подрываешься на подводной лодке.

      Вспышка. Три месяца. Три твоих проекции планомерно избивают женщину в полицейской форме, лицо которой порвано зарубцевавшимся шрамом.

      Вспышка. Неделя. Ты переключаешь скорость и таранишь собой мужчину, отбрасывая мешок из мяса на сырой асфальт.

      Вспышка. Сегодня. Ты бьешься в конвульсиях, пока женщина в полицейской форме переворачивает тебя на бок, не давая захлебнуться слюной.

      Вспышка.

 

      И Каэли была счастлива.

      Счастлива, что её поимели.

 

      БЛОК #13.

      Свет едва просачивается сюда – рвано и под углом, попав в фильтр приоткрытых панелей жалюзи. Просачивается достаточно, чтобы ужалить тебе лицо и выдавить из тебя фразу смятой скабрезности.

      Спрессованная бумага, устилавшая кровать, была влажной и теплой. Одеяло, тоже из синтетической целлюлозы, лежало у ног, скомканное в неудачную попытку оригами: холодно всё равно не было, поэтому необходимости превратить себя в завернутую в фантик конфету ты совершенно не испытывала.

      Свет. Блестел с мягких поверхностей полимерной отделки на стенах, матово отсвечивал с плит пластика. Не только уличный свет – тускло горела лампа потолочного вентилятора, электродвигатель которой вертел лопасти вокруг своей оси на последнем аккумулируемом издыхании. А еще на полимере гуляли голографические отсветы – отсветы старых добрых агит-трансляций градслоя «Красная Астра». 

      — Просыпайся, Каэли. Пора действовать.

[Элесар 12 488]

В Найт-Сити любая работа рано или поздно приносила кучу проблем. Тебя нанимают для проверки электронной безопасности сети закусочных, а к вечеру приходится защищать их компьютерную сеть от атаки русских хакеров. Приказывают прочистить канализацию, а уже через пару минут ты дерёшься с вылезшим из толчка аллигатором. Когда же в качестве задания от тебя требуют обрушить сеть самого защищённого в мире города… Что ж, даже здесь всё могло обернуться скверно. Ещё поганее, чем звучит изначально.
— С вашими аргументами сложно спорить, мистер Томобоки. Хотя я бы предпочёл, чтобы меня не подгоняли с перекачкой данных. Тут как с бабой — сунул не в ту дырку и всё. Вынос мозга и никакого удовольствия.
Порой знакомые терялись в догадках, как Мигелю удалось дожить до двадцати трёх лет. Порой он и сам не мог найти ответ на этот вопрос.
Слова недавнего подельника заставили испанца нахмуриться. Даже приставленный к виску ствол так на него не подействовал. Что за бред? Уж участие в создании Красной Астры он бы запомнил… ведь так?
Естественно. Почти наверняка.
Диас опустил взгляд на коробочку с разрушительным массивом информации. Вытянул присоединённый к ней провод и наклонил голову, пальцами нащупывая у основания черепа небольшой разъём для подключения. Всё это время он думал над словами Ёри. Помощник ему бы пригодился.
— Справлюсь сам, — наконец вынес вердикт Мигель, подключаясь к накопителю данных.
Помощник бы ему пригодился. Мешок дерьма по имени Кейс не очень.

[The Prophet 1 111]

 Д_Е_Н_Ь 

Б О Н Н И  Б Р А Н К О

 

 

       Rockeboy Magazine 
       New York, September 13, 2020 

     Заявления Катрины Клеменс, директора по маркетингу                         
     и официального представителя рок-группы «Atomic Blast»,                 
     а также генерального менеджера группы, проф. Дж. И. Эскобара,       
     наконец нашли свое подтверждение: новый сингловый                        
     альбом Стиви Стоукса «Fallen Condom» увидит свет через три              
     дня, на его лайф-выступлении в Найт Сити. Многие фанаты были        
     возмущены сменой имиджа исполнителя-идору, оставляя сотни          
     гневных комментариев на страничке рокербоя в СимСтиме^TM, однако 
     Катрина Клеменс отметила, что «Стиви Стоукс остается верен тем       
     же принципам, которым он был верен во время физического               
     существования: просто время идет, и он идет в ногу со временем».    

     «@#$% вас всех в рот», лаконично резюмировал её слова сам идору.    

 

      Заливаешь глотку шипучкой из вскрытой банки, обжигая воспаленное горло. Две таблетки кладешь под язык: рассасываешь ментоловые кругляши, чувствуешь, как немеют обескровленные щеки. Синтетический анальгетик пронзительного голубого цвета, типа ополаскивателя «Листерин», сублимированный и сжатый до размеров монеты в двадцать пять центов: Джименс настоял на том, чтобы ты жрала эту дрянь перед каждым выходом в свет – всё из-за того медиа-мудилы и его статьи, с красочным описанием целого списка наркотиков, который нужно выжрать в юности, чтобы изо рта фаворитки Стоукса так сильно несло дерьмом.

      Профессор Джименс, генеральный менеджер всей этой поп-шараги, не был ни хорошим, ни плохим парнем. Затянутый в костюм корп с зализанным хайером, оставивший преподавательскую деятельность в Гарвардской бизнес-школе ради раскрутки перспективных рокербоев вроде Стива, был очумевшим фанатиком музыки и из-за упорства, пожалуй, мог бы стать далеко не самым дерьмовым исполнителем – вот только музыкальный слух у него не просто отсутствовал, а измерялся отрицательными величинами. 

      Профессор Джименс, генеральный менеджер всей этой поп-шараги «Атомик Бласт», не был ни хорошим, ни плохим парнем. Он был дерьмовым певцом, которого не пускали в караоке-бары, и был безупречным управленцем, контролирующим все процессы музыкального бизнеса на уровне дирижера первой величины. Но это было неважно.

      В первую очередь профессор Джименс был корпоратом. Американским корпоратом. Затянутым в костюм американским копроратом, который бережно придерживает твои волосы, пока ты заблевываешь ему туфли во время очередного отходняка. Затянутым в костюм американским корпоратом, который смачивает в раковине полотенце, чтобы хорошенько [censored] тебя за очередной наркосрыв – за видео, где ты куришь сигареты не той марки, за отсутствие просмотров под постом в СимСтиме, и так далее, – не оставляя следов на мягкой коже.

      Затянутым в костюм американским корпоратом, который заправляет всей этой медийной некрофилией с рокербоем по имени Стиви Стоукс.

      — Эйс считает, что тебе нужен личный телохранитель, — вдруг сказал Джименс сквозь пелену голографического интерфейса, разделявшего ваши кресла в комфортабельном заднике седана. Сказал буднично, не отвлекаясь от контрактов, графиков и схем, которые вились вокруг его фигуры, будто рой взбудораженных пчёл.

      Эйс. Бывший коп, прошедший через небоскреб вертикалей государственной службы. Наглухо отбитый во всех вопросах, кроме тех, что касались охраны и правопорядка. Для человека, который возглавляет охрану, Эйс был хорошим парнем – из тех хороших парней, которые не убивают людей.

      Из тех хороших парней, которые стараются найти способ искалечить человека до состояния, из-за которого в медцентре разводят руками.

      Мягкий свет вмонтированных ламп и блики голоинтерфейса разгоняли полумрак салона. Стоял день: весь солнечный свет остался там, снаружи, за тонированными стеклами бизнес-седана, растекался по окружавшей машину многолюдной толпе Чайнатауна. Их всех будто прорвало. «Всё по плану, — произносил Джименс, когда их BMW опять замедлял ход, и люди начинали качать автомобиль, не в силах прорваться внутрь. — В соответствии с графиком.»

      От отпечатков потных ладоней, тонированные стекла седана желтели на глазах.

      — Из-за организации концерта в клубе «Атлантис» Эйс никого подыскать не смог, — произнес Джименс. Интерфейс потух, и стекла его встроенных светоотражающих очков ушли в металлический разрез над глазницами. — Подберешь его сама, когда пойдешь на шоппинг. Это обязательно, — это он про шоппинг. — Потраться на ширпотреб, прилюдно и дерзко. В конце концов, ничего, дороже внимания публики к концерту, ты не купишь.

      Машина остановилась. Приехали.

      Джименс взял тебя за руку. Вернее, взял твою руку: сдавил безымянный палец и надел на него тонкое золотое кольцо, заблаговременно смазанное лубрикантом со стойким запахом вишни.

      — И не забывай, что ты помолвлена, мать твою.

 

      Отражение города плыло вниз – скользило по высеребренному стеклу башен-близнецов, пока прозрачный, как вода, цилиндр лифта поднимался всё выше. Отражение идеального города, отражение мечты имени Ричарда Найта, трескалось на проходящих меж стеклами швах, пока удаляющаяся земля и блеск солнца внутри хрустальных стенок лифта сверлили в твоем мозгу зачатки акрофобии.

      Отель Хайкорт Плаза. Двадцать восемь этажей, четыре лифта с открытым обзором. Белое золото интерьера, вылизанного под ранний ар-деко. Зона отдыха с бассейном, саунами, спа-салоном, фитнес-центром. Французский ресторан Le Fontainebleau, награжденный пару лет назад мишленовской звездой. Это место буквально пахло роскошью – пахло так сильно, что в кабине лифта даже не пускали рекламу с плавающих голограмм.

      Первые двадцать четыре этажа были забронированы на несколько недель вперед – туристами, дельцами, типичными денежными мешками, утомившимися от вспышек сенсорных панелей на кухне. На двадцать восьмом этаже располагались два пентхауса, по одному на каждую башню. Эти апартаменты были зарезервированы всегда – их держали закрытыми для верхушки штата, корпоративных воротил и рокербоев-миллионеров, некоторые из которых выбирали самое высокое окно отеля Хайкорт Плаза самой близкой дверью в иной мир.

      Вы жили на двадцать седьмом.

      

      Слова, которые тебе передал Джименс при вашей первой встрече, звучали так: «Я знаю, что ты очень любишь это своё дело. Как отец, я уважаю твой выбор. Но я ухожу в люди, и не хочу, чтобы ты оставалась в теневом бизнесе с моим родовым именем. Я знаю, как лучше, так что Бонни, дорогая моя, любимая моя, закрой свою пасть и будь хорошей девочкой». 

      Видимо, после смерти Хуана, которому буквально выпекло мозг, папа проникся идеей законного предпринимательства и страхом за свою шкуру. Видимо, папе не хотелось, чтобы твой очередной заскок застал его дулом пистолета у башки. 

      При вашей первой встрече, когда Эйс и несколько левых соло вломились в комбатзоновский притон черных техов и устроили там сцену похлеще грабежа ювелирки в Антверпене, Джименс разложил на столе документы и детально оговорил условия. Твоя роль в группе – кусок декорации, отрывающий внимание публики и медийщиков от ненужных вопросов. Выбор сделан самим Стиви – не во плоти, разумеется. Ты просто подошла под критерии сгенерированных предпочтений рокербоя, основанных на массиве имеющейся информации. В контракте было обговорено, что в целях маркетинговой компании по продвижению группы в первый глянцевый эшелон ваша свадьба планируется на конец ноября: всё это подкреплялось расчетами Катрины Клеменс, которая уже готовила мощную рекламную бомбу. Джименс говорил, что в этом нет ничего странного или пугающего. Он просто сказал, что для Запада, с мастодонтами музыкальной индустрии вроде Сильверхэнда, Евродайн или Джека Энтропи, это в новинку. 

      При вашей первой встрече, когда парни Джименса вкатили в притон тяжеленный раскрытый гроб с трупом Стиви Стоукса в аэрозольной консервации, а сам корпорат активировал голопроектор, выводя в подвальном помещении живую модельку грустно улыбающегося идору, ты настолько [censored], что даже думать не могла. 

 

      Пока стеклянные створки не разъехались, распуская вас по разным дверям коридора, вы так и ехали в лифте. Вчетвером. 

      Ты. Профессор. Идору. Гроб.

 

 

 

[Gonchar 4 767]

 Л_И_М_Б 

Косой свет падал на лицо Каэли сквозь полуспущенные жалюзи, заставляя её морщить чуть веснушчатое лицо и недовольно ворочаться в постели. Чьи-то голоса не добавляли удовольствия от пробуждения, впиваясь в подкорку электронным дребезжанием. С таким же успехом к ней мог обращаться голосовой синтезатор, встроенный в автомат с содовой. Они отсчитывали, переговаривались, пищали невидимыми интерфейсами. И всё это эхом повторялось из раза в раз, затухая пропорционально тому, как сознание возвращалось к Каэли, вырывая её из тьмы и бросая в свет. 

Но звуки не затихали. Вместо прорывающихся сквозь помехи голосов появился новый - более живой. Он мог бы принадлежать человеку. Наверное. 

- Просыпайся, Каэли. Пора действовать.

Новый голос. На этот раз более настоящий. Более живой. Наверное? 
Каэли отрывается от кровати, ощущая растекающуюся по всему телу ломоту  и осматривается по сторонам. Она в каком-то жилом блоке. Незнакомом, но её не покидало чувство, что она уже тут была. Минималистичная обстановка, серые стальные стены, скрытые в полу и стенах панельные стол, кухня, стулья - всё для экономии места и максимальной эргономики. Однако среди этой спартанской обстановки выделялось кресло в затенённом углу. И в нём сидела, не поверите, укрытая тенью фигура. Причём укрытая настолько хорошо, что частицы темноты отрывались от её тела и кружили цифровым маревом. 
Точно как те призраки в переулке Астры. 

- Доброе утро! - бодро прохрипела Каэли фигуре и тут же схватила стоящий на прикроватной тумбе увесистый электронный будильник своей кибернетической рукой, запуская его в сторону кресла. 
Однако снаряд только с жалобным хрустом врезался в стену, а Тень на мгновение заколебалась - настолько высокой была скорость, с которой она увернулась. Хотя, если судить по голосу, то правильнее будет "Он".
- Уже не очень доброе. - тень улыбается. Улыбается так, что Каэли именно видела её улыбку в непроглядной черноте, буквально чувствовала раскрытую пасть с блестящими зубами.
- Времени мало. Тебе нужно решать.
Ему явно нравится торопить её.

- О, ты настоящий...наверное. - Каэли вскинла брови и потёрла нос, косясь на фантасмагоричную хрень. Она как будто провалилась в начинающийся бэд-трип кислотного наркомана. Всё глубже и глубже. - Что решать?
Задала она вопрос, склоняя голову набок и явно не намереваясь вставать и бежать.
- Решать, что ты есть. Что ты здесь делаешь. Решать, кем ты хочешь быть, - тень растянула рот в безумной кошачьей улыбке, как из книжки Кэрролла. - Кем ты хочешь быть в моем мире? Кем ощущаешь себя?
Он наклоняется вперед, под свет из окна, но его лицо остается все таким же темным. А улыбка - ослепительной.
- Кто ты?
- Твоём мире? - Каэли хмыкнула и недоверчиво посмотрела на тень. - И кто же ты такой есть?
- Здесь я задаю вопросы. - он откинулся обратно в полумрак. Свет снова будто обходит его. - И у тебя нет времени.
Наверное, ему стоило бы закурить, но он просто сидит. Просто сидит с той же безумной улыбкой, что и раньше.
- Кем ты себя считаешь здесь? Жертвой или Охотником? - тень облизнул губы. Каэли не видела это, но она это понимаешь. Практически чувствовала.

А ещё она слышала, как из вентиляционной трубы доносился длительный гул, прервавшийся двумя отдалёнными гулкими выстрелами, невнятными переговорами и топотом ног. Каэли не питала иллюзий и она быстро понимала намёки. Кто бы ни был этот Чеширский Кот - он был вестником охоты, которая была готова вот-вот обрушиться на голову леди Кинг. 
- Вот дерьмо. - Каэли выругалась себе под нос, добавив ещё несколько руских ругательств и вскочила с кровати. - Видимо, сейчас мне придётся быть жертвой.
Она подошла к окну и раздвинула пальцами жалюзи, рассматривая пейзаж вокруг и стараясь усмотреть землю внизу. 

В окне она увидела градслой Астры, высвеченный не только светом теряющегося за свинцовыми облаками солнца, но и огромным заревом прямоугольных мониторов, которые стояли на башне впереди. Разглядеть на них что-то кроме ослепительной ряби было невозможно. Раздвинув пальцами жалюзи, Каэли проскребла ногтями по стеклу. По толстому, пуленепробиваемому слою акрилопласта.
- Жертвой, - произносит тень. - Хорошо.
Топот становится громче. И вдруг магнитный замок на двери зажжуал, и она отворилась. За ней никого не было, лишь эхо приближающихся шагов.

- Они знают, что с тобой что-то не так, - говорит тень. - Как сломанный механизм. Они тебя починят, - улыбка начинает резать глаза. - Вычистят кэш и вернут в эксплуатацию.
Кот бросил на пол обрезок карты. Вроде той, что лежала у Каэли в заднем кармане. Вроде той, что она украла у автобуса.
- Этого им хватит, чтобы доказать твою вину. А тебе хватит, чтобы выбраться, - Кот тихо встал с кресла, и кресло растворилось черной пылью. - Вопрос только в том, кто из вас этим воспользуется. Чао.
И он взорвался, как хлопушка, сыплющая во все стороны монохромным конфетти.
- Охренеть как эффектно. - Каэли моргнула пару раз, быстро переваривая полученную информацию, а потом решила, что в Бездну это всё. Потом подумает. 
Она быстро подхватила с синтетического ковролина карту и пихнула её в карман джинс. Осторожно высунув голову из своего блока, девушка осмотрелась по сторонам: ни единой души, только ряды одинаковых дверей квартир и голографические агитационные плакаты, призывающие ВЫПОЛНЯТЬ ПЛАН.
Топот всё нарастал, а времени становилось всё меньше. Единственным выходом было выбежать на лестницу, но тогда бы это точно означало смерть. Лишь мизерный шанс увернуться от десятков пуль...
- Нет, нет, нет. - Каэли затрясла кудрявой головой, выгоняя излишне детские и героические мысли из головы. Нужно было попытаться спрятаться. Хотя бы попытаться. Если они не станут обыскивать каждую квартиру?
Она ринулась к следующей от своей квартиры двери, на ходу вращая руку и активируя спрятанные инструменты и кабели. С лёгкостью настоящего профессоинала Каэли стала потрошить электронный замок и через несколько секунд его сенсорная панель озарилась зелёным светом.

Не разбирая дороги, Каэли тут же нырнула в приоткрывшуюся дверь и захлопнула её за собой. И тут же оказалась в кромешной тьме. 
Весь модуль  был погружен в темноту. В темноту непроницаемую и странную. Чувствуется холод. Чувствуется металл, чувствуется электричество, легкие импульсы которого скачут в темноте.
- Обработка практически завершена, - услышала Каэли сквозь пелену знакомый молодой голос. - Распаковка сознания будет произведена через пару минут.

Она не чувствовала больше двери. Она не чувствовала ковролина под ногами. Она будто оказалась в идеально плоской и безжизненной пустоте.
- Посмотришь тут? Я выставил время на начало распаковки. Тебе взять кофе?
- Соевый. Кубик ванили.

Внезапно пустота черноты нарушилась ставшей материализоваться фигурой серокожей девушки. Она была короткострижена, она была полупрозрачна, но, что важнее - она смотрела на Каэли и на её лице был запечатлён страх. 
- Эй, ты кто? И что тут происходит?
Каэли нахмурилась и стала медленно приближается к девушке, наблюдая за её реакцией. Нужно было понять, что за чертовщина тут происходит. Потому что Кинг устала теряться в догадках, которые плодились как вирусы в деке без защиты.

Образ незнакомки становится всё более плотным. Темнота, которая проступала сквозь её тело и одежды, высвечивая замысловатые символы, постепенно исчезает. Её испуг сменяется любопытством.
- Ты что, остаточная информация? - она оглядывает Каэли. - Совсем дерьмово стали вычищать мозги перед закачкой в доспех. Я уже чуть в штаны не наложила, когда тебя увидела, - девушка растянула лицо в улыбке облегчения, выдохнула. - Что-нибудь скажешь, прежде чем тебя окончательно сотрет?

Закачка в доспех? Остаточная информация? Карие глаза Каэли забегали из стороны в сторону, служа отображением лихорадочной мозговой деятельности, воскрешающей всё хотя бы отдалённо похожее на эти зацепки. И из всего, что она наскребла  выходила картина переноса сознания. Как бы бредово это ни звучало. Технология скорее из фантастических голофильмов, чем нечто реальное. Да и современная наука не нашла субстрата "души", чтобы полноценно переносить сознание человека. Разве что записывать копию. Перепрошивать эмулированным образом чужой личности жёсткий диск мозга. Но это условно, в теории. Безумной теории из олдскульного анимэ. Но никак не для реальной ситуации.
Однако вот она здесь - в сюрреалистичном мире напротив возникшей из воздуха бабы, болтающей про остаточную информацию и закачку. Но хрена с два она собирается просто так сдаваться. Пошла эта шлюха. Пошла она и её дружки-гомогеи со своим ванильным кофе. 
- Пошла #$^@. - прорычала Каэли и бросилась вперёд, занося металлическую руку для удара. 

На мордашке серолицей отразилось удивление и она тут же бросилась в сторону, удирая как можно быстрее. Но Каэли, разрозившись гневным криком, внезапно оказалась прямо перед ней, как будто на мгновение согнув реальность и телепортировавшись в пространстве. 
- Далеко собралась, тварь? - зло выплюнула Каэли и что есть мочи зарядила в лицо вторженке.
Однако кулак прошёл сквозь неё, а сама девушка ощутила сильную боль, растекающуюся по её ноге. И, одновременно, леденящий холод, начавший растекаться по спине вместе с ощущением металлического разъёма, впившегося ей под основание черепа. 
Судя по всему...на лице Каэли появилась торжествующая улыбка.
- Пососи мой метафорический хрен. - ткнув металлическим средним пальцем в лицо серолицей, Каэли потянулась другой рукой себе в сторону затылка и сделала движение будто бы охватила нечто невидимое...и что есть мочи дёрнула назад.

***
 

Перепутье

Мир потерял чёткость. Мир потерял форму. Всё снова затопила непроницаемая мгла, вот только на этот раз в ней Каэли не чувствовала ровным счётом ничего. Ни своего тела, ни пола под ногами, ни че го.
Но вот она стала чувствовать влагу.
Холод.
Невесомость.
Женский крик в ушах.
Пульсирующую боль в ноге.
Маску ребризера, прилепленную к лицу.
Каэли раскрыла глаза и тут же сощурилась, ощущая покалывающую жидкость на своей роговице и размытое светлое помещение за стеклом капсулы, в которой она плавала точно пластиковые отходы в сточной канаве. Она снова вернулась в реальность и она была жива. Каэли забарахталась в вязкой жидкости, неловко подплывая к стеклу и стала рассматривать окружение. 
Она была в какой-то лаборатории, где стояли ряды капсул, похожие на ту, в которой находилась сейчас сам Каэли. А ещё она видела панель, прилепленную к самой капсуле. И до сих пор слышала вопль чёртовой стервы в своей голове. Девушка сжала что есть мочи зубы и вцепилась ногтями в практически незаметную плоскую панель внутри капсулы. Без особых трудностей она вырвала её и передвинула несколько проводов, меняя их места ввода местами и, тем самым, замыкая контуры безопасности. Довольно базовая конструкция. Инженеры тут явно не были параноиками.

С шумом жидкость стала засасываться в отверстия капсулы, а когда та полностью сошла на нет - с тихим шипением опустилось стекло. Каэли тут же сорвала с себя маску и закашлялась, первый раз вдохнув сухой воздух лаборатории. Она обхватила себя руками, подрагивая от холода. Местные лабораторные крысы пихнули её полностью обнажённой в эту материнскую утробу. К счастью, на вращаюшемся кресле рядом с капсулой был тонкий хлопковый полупрозрачный халат, которым девушка прикрылась. Не столько из стыда, сколько из желания хоть немного согреться. 

Всё ещё немного горбясь, Каэли осмотрелась по сторонам. Панель капсулы за её спиной горела красным, оповещая о неудачной загрузке. Вокруг было полно капсул и в части из них плавали оплетённые проводами человеческие мозги. По одному на капсулу и с такими же кабелями, что были подключены к Каэли.
Её передёрнуло от перспективы закончить таким же мозгом в банке. Однако времени всё хорошенько исследовать не оказалось. На противоположном конце зала раскрылась дверь и стали слышны приближающиеся торопливые шаги. Выругавшись про себя, Каэли юркнула за капсулу и сжалась калачиком, стараясь ничем себя не выдать. 

Шаги всё быстрее приближались и, наконец, замерли, разорвавшись голосами:

 

- И что это за хрень? - спрашивает молодой голос, явно севший и пораженный ситуацией. Она его уже слышала.
- Побочка? - ухмыляется второй, постарше. - Опять крыша поехала после загрузки. Объявим тревогу?
- Конечно, бог ты мой, - отвечает молодой. Он взволнован. - Панель горит ошибкой в загрузке. Мать его, она вообще загрузилась до конца?
- Мне больше интересно, как она вскрыла капсулу, - хмыкнул старший. - Не помню, чтобы Бес Айсис отличалась подобными навыками.
Бес Айсис. Это не та журналистка, без вести пропавшая во время расследования дела Ложи Пророка?
Старший деловито заговорил:
- Опустим карантин, отловим её и прогоним диагностику. Не хочу, чтобы здесь расхаживала свежевыращенная аугментированная сука с мозгами набекрень.
Шаги спешно начали удаляться.

Но не успели те до конца стихнуть, как Каэли изнутри стало разрывать просто безумное желание закричать. Но вместо этого она что есть мочи попыталась подавить этот порыв, и одновременно зажала руками рот, не давая и единому писку сорваться с её губ. Внезапный порыв всё же вырвался наружу, но превратился в невнятное глухое мычание.
"Просто зашибись, не хватало мне ещё поехавшей суки в собственной голове." 

Изменено 7 января, 2019 пользователем Gonchar

[luckyorange 2 779]

Премиум контент всего за 99,99 евробаксов в месяц! Никто не мог подумать, что Стиви Стоукс...

 

Ты открываешь очередную банку энергетика; покрасневшие глаза изучают монитор, брань срывается с покусанных губ, когда ты замечаешь цифру просмотров. Это волшебное слово, подобно молитве:
“Дерьмо”
Дерьмо, Вишенка, которое не разгрести. Опять мистер “заслуженный профессор” будет недоволен. Как обычно, впрочем. Какая разница? Ты закуриваешь. Пластмассовый вкус никотинового стика дает в голову ровно в тот момент, как твой телефон гудит, оповещая, что через пятнадцать минут тридцать шесть секунд у тебя самый важный ивент на этой неделе - сеанс ретрогейминга в СинСтиме, где как минимум - ты хочешь надеяться - десятка тысяч пораженных тяжелейшей стазией спермокитоза представителей поколения z будут закидывать тебя деньгами только за то, что ты играешь в старье временем первой центрально-американской вместе с наскоро настроченной программой “самого лучшего на свете” певца - Стиви Стоукса.

На самом деле.

Такой себе ты певец, Стиви.

 

Докуриваешь; идешь в сторону гардероба, где Эйс оставил наряд для сегодняшнего “выступления”. Ты материшься. Десять минут до начала. Играет очередная песня твоего любимого мужа. Будущего мужа. Трупа в гробу. Трупа на троне из пивных бутылок. Неважно. Ты переодеваешься в не слишком приличный наряд и накидываешь пальто.

Пять минут до начала.

За тебя всё уже настроили. Дело в том, что ты - “просто безрукая сука” - как заверили несколько техов, и в последний раз сожгла половину студии, только попытавшись включить запись. Ты натягиваешь на себя фальшивую улыбку, быстро наводишь марафет. Включаешь интерфейс SmartGoggles; слышишь голос своего любимого.
Пошел ты, Стиви.

Улыбайся, Вишенка.

Улыбайся, мать твою.

Минута до начала.

Ты берешь в руки джойстик; вокруг тебя “искусственно созданный” бардак - проф нанял команду из пятнадцати дизайнеров, чтобы создать “аутентично выглядящую комнату двадцатилетней наркоши”. У тебя есть подозрение, что команда из пятнадцати дизайнеров просто глушила синт-кок на протяжении недели “интенсивных работ”. Неважно. Просто неважно. Ты улыбаешься, Вишенка.

Улыбаешься, мать твою.

“Всем привет, дорогие друзья", - говоришь ты самым противным голоском.

“[censored] вас всех в рот”, - говорит Стиви.

Эй, все не так плохо, если задуматься. Подумаешь, пару месяцев назад ты метила на место своего папаши - и метила в голову Хуана пулей калибра двенадцать миллиметров. Зато тебе оплатили операцию: теперь твое лицо не выглядит как плохо приготовленный стейк с кровью. К тому же, Эйс сломал руку Люси по твоей прихоти. Это приятно.

К тому же.
Ты все еще улыбаешься, Вишенка.

Если за этот вечер среди туевы кучи фанатов найдется хотя бы один, кто не спросит про рабочее состояние самого главного достоинства Стиви после гитары - то вечер уже сложно назвать фиговым.

Кстати, если вам интересно.

Да.

Вишенка.

Улыбайся.

Или тебя опять обольют кипятком.

“Хороший вопрос, дорогой LOUSEMANDIAS2013! В наше время страшно выходить на улицу без надежной защиты! Мой выбор”, - ты держишь в руках пистолет, - “Это Arasaka Autopistol WSAsmart model! Лучшее сочетание цены, качества и... “ , - ты целишься в невидимую цель, - “убойной мощи! Девятимиллиметровый патрон поставит на место любого панка, а серебряная отливка и окраска сделают вас главной целью среди женщин!”

Ты улыбаешься.

И хочешь умереть.

Если бы этот дешевый пластик вообще мог пробить твою черепушку - ты бы застрелилась. Но. Но.

 

Чтобы зарабатывать по 10000 евробаксов в месяц, надо всего лишь...

Эй, чомбатта.
Добро пожаловать в двадцать первый век. Кибертвадцатые во всей красе: сегодня найти себе пистолет легче, чем баночку аспирина.
А после вчерашнего, аспирин пригодился бы.

Двадцать первый век, а как побороть похмелье - никто не придумал. Ладно. Всё не так плохо. Зато никто не будет вопрошать про себя, почему же ты такая стерва. Почему, кстати? Наверное, потому что жизнь - не самая приятная штука. Наверное, потому что голова готова расколоться на две половинки. Наверное, потому что тебе надо делать вид, что вся эта мишура с покупкой дешевого мерча для очередной рекламной акции тебе по нраву. Ничего. Еще пару магазинов, и в списке покупок будет самая любимая твоя позиция. Кибердвацатые, мать вашу. Времена, когда любимые друзья девушек - это перекаченные, набитые железом по самые [censored], двухметровые соло, чей послужной список - это впечатляющий чек-инн всех горячих точек, просуществовавших от 1999 по настоящее время.

Ну так. Если история не заканчивается старым добрым ультранасилием, то в чем ее мораль?

[The Prophet 1 111]

etc.  

Полоски губ растягиваются на лице: наливаются кровью, как неоновый баннер, подключенный к электросети.

Волокнистые струны фибриллярных белков дрожат в натяжении. Треск от накала – подобно проволочной сети, обернутой в изолятор из кожи. Матовые блики зубного налёта: глядя в зеркало, его можно принять за мутную желтизну ближнего света фар, замазанную слоем месячной грязи.

Спрайтовые глаза, теряющиеся на удалении под впалыми мешами глазниц-импосторов. Выступы скул над кратерными впадинами щёк. Ноздри вентиляции, в которой невозможно собрать на себя всю пыль.

Ладно, хватит. Машина цитирует машину в водовороте киберунижения: мы всё это уже проходили.

У всякого произведения должна быть цель. Стержень, который прорастает из пассионарной предпосылки, толкающей к автора – или авторов – к действию: он пробивается сквозь почву сомнений и боязни к самодеконструкции собственных взглядов, но пропитывается желаниями выразить свою точку зрения и деконструировать взгляды других людей теми методами, которые кажутся исполнителю наиболее подходящими. Этот стержень непрерывно растет и крепнет – либо до тех пор, пока не достигнет пика, то есть абсолюта в идейной реализации, либо до тех пор, пока не упрется в противоречие.

Обычно это противоречие является непреодолимостью величины, которую можно выразить чем-то вроде корреляционной зависимости между идеями автора и тем, как скоро он обнаружит, что эти идеи уже имеют место в окружающей действительности.

То есть, в попытке создать нечто новое, вдохновляясь чем-то вроде наития, люди часто изобретают велосипед или раз за разом открывают Америку.

Это, конечно, плохо.

Еще хуже – когда автор перестает это замечать. Топчется на одном месте, неспособный посмотреть на посредственность своего творчества со стороны. И вместе с тем, как пропитываются бездарностью его идеи, его методы становятся хуже, чем штампами, а итоговая картина характеризуется термином «фильм категории Z». Типа «Нападения 60-футовых секс-бомб», или «Манос: Руки судьбы» – никому не советую, привожу исключительно ради примера.

И это в лучшем случае.

Наверное, сейчас для этого можно подобрать термин «нормированный». Хотя слова «плоский» или «картонный» тоже отлично уместятся в сноску.

Нормированный. Тот, в котором отсутствует конфликт. Тот, в котором всё выверено. Ни больше, ни меньше. Как армейский галет, задача которого – удовлетворить организм человека нужным количеством углеводов. Это нормированный подход, подход по стандартам. Машинный. Текст становится тем, что мы бросаем в рот, когда хотим жрать. Цена такая же: перекусы в пару предложений, чаепитие с символами на четверть часа, большие абзацы в качестве основных блюд, три раза в день.

И ходишь по кругу, по асфальту, сложенному на манер ленты Мёбиуса. Ходишь, сворачивая в одну и ту же столовую.

Не ждешь ничего нового. Стандартное меню.

Удовлетворяешь потребности.

Вот и всё.

. . .

О чем всё это?

Все давно знают, о чем рассказывает любое произведение.

Все давно знают, что всегда стоит за ширмой из концепций, подходов, идей и прибамбасов.

Все давно знают, чего стоят говорящие гримасы из набитых символов, которые смотрят на нас со страниц и экранов. Мне говорят, что дело в подходах, во «вкусовщине». Не нравится – не читай.

Ну и что? Это никого не оправдывает. Не умеешь – не пиши. Зачем-то же ты это делаешь?..

И дело не в уровне навыка. Дело в нежелании развивать его дальше. Стагнация сразу бросается в глаза, так что нужно шевелить копытами и шагать вперед. Прыгать через одеяло. Двигай вперёд, парень, смотри по сторонам и двигай вперёд.

Флаг тебе в руки.

Мы смотрим на одно и то же. Смотрим каждый раз на эти обрубки, на прямые углы после машинной полировки, с зубьями шестеренок, подогнанных одна к одной. Смотрим на гайки, вываленные в тарелку из пачки пшеничных хлопьев от компании «Дженерал миллз». «Завтрак для чемпионов».

«И так далее.» (с)

Hide  

 

 Д_Е_Н_Ь 

К А Э Л И  К И Н Г

        Жидкость в капсуле была плотной и вязкой, как засахаренный кисель: из-за этого волосы, затвердевшие в не смытом с них растворе, падали на лицо сальными косичками рифленой лакрицы, а натянутый на голое тело халат из синтетического полиэстера – дешевая, выверенная имитация хлопка из полиэфирных волокон, – цепко вгрызался в кожу, так и норовя отодрать от плоти кусок пожирнее. Пальцы липли друг к другу, будто обмазанные клеем, рот жгла невыносимая сухость: есть, пить и спать хотелось одновременно.

        Есть, пить и спать хотелось одновременно.

        Жить – выжить хотелось сильнее всего.

        Мозги в капсулах мирно плавали под тяжелыми крышками из полированного акрилопласта, подключенные к замысловатым кабельным разъемам, будто наросшие на армированных стеблях корневищ сморщенные плоды. Панели рядом с ними слабо пульсировали, дрожали отображением расшифрованных данных, разбегающихся по сети электроимпульсами. Времени было немного, разбираться в этом сейчас не было никаких сил, и ты нехотя отлипла от одного из таких саркофагов, зашатавшись от приступа тошноты, комком подступившего к горлу. Времени было немного – но ты на интуитивном, на подсознательном уровне чувствовала, как из этих функционирующих органов человеческого мышления сплеталась воедино чудовищная, проходящая сквозь толстые барьеры стен сеть информационной паутины, вязкой и липкой, расползшейся далеко за пределы неубранного угла.

       Ты чувствовала себя жертвой, выпутавшейся из нитей ловушки в скользком, холодном логове.

       Люди – такая легкая добыча. Не так ли, Каэли?

       В глазах сначала вспыхнуло – разорвало кровавым светом, словно девственную плеву. Затем потемнело. Задрожало. Вернулось в норму. И, когда ты едва переставляла ноги среди дышащих через извилины, воспаленных, содрогающихся сплетений из ста миллиардов нейронов, ты буквально нутром чувствовала, как из теней в металлических стенах лаборатории, из-за грани стекол, на которых размывается отражение твоей оболочки, на тебя смотрит чудовище.

       Смотрит – и по-кошачьи жадно, ослепительно, со вспышкой в твоих глазах, улыбается.

     

       Треск проводников под стеклом черного сенсора. Металлический пол, к плитам которого прилипают оледеневшие ступни. Вестибулярный аппарат со стрелкой, что крутится на манер компаса, сброшенного посреди Арктики: ты выдавливаешь слюни из щек, чтобы не сойти с ума от иссушающей жажды, пока ползешь следом за змеями – резиновыми змеями, выступающими по обе стороны от тебя в виде протянутого по коридору армированного сплетения кабелей. Ты сгибаешь ноги и топчешь металл наугад, разрывая тонкую ткань халата зазубринами крепежных заклепок труб, оставляя на плече тонкую кровавую борозду: когда ты моргаешь, земля уходит из-под ног, а ты падаешь в бездну, в темную и бесконечную шахту, где ты не можешь вдохнуть.

       Не можешь даже вдохнуть, потому что эта тварь по имени Бес Айсис буквально пытается выгрызть твою глотку, уничтожив сознательную часть тебя на каком-то субатомном уровне.

       Но каждый раз, когда ты снова открываешь глаза, ты оглядываешься по сторонам, видя туннели, двери, трубы, выгорающие алым аварийные лампы, и понимаешь, что снова забрела в своем полубессознательном черт знает куда.

       Как будто тачка на автопилоте, которая катится с крыши небоскреба на скорости сорок миль в час.

       Глаза сохнут, когда ты стараешься не смыкать их, боясь очередного провала. Сложно сказать, сколько времени прошло. Сложно сказать, что ты делала, пока была в отключке. Веки превращаются в рукоять торгового автомата, пока каждое новое моргание становится лотереей. Ты уже не спрашиваешь, почему ты в приличных джинсах, которые на размер больше, чем следовало бы. Ты уже не спрашиваешь, почему у тебя под ногтями куски мяса, а ладони испачканы кровью. Ты уже не спрашиваешь, почему не слышишь сигнал тревоги, не спрашиваешь, почему. Ты уже не спрашиваешь, кто сидит за рулём, пока ты и Айсис валитесь в бесконечную бездну.

       Ты уже ничего не спрашиваешь. Почему?..

       Потому что не можешь даже сформулировать вопрос.

       Двадцать один. Сорок. Пятьдесят два. Ноль. Ноль. Восемь. Ноль.

       Вспышки белого, как от сработавшего импульсного фотоосветителя в безумной улыбке человека-из-тени. Отпечатки кадров на внутренней стороне век, когда свет уходит. Разорванные в клочья люди на фоне меняющихся декораций, проступающих в виде слайд-шоу из горящего магния. Копы, борги, корпораты, медиа, автомобили, вертолеты, дроны, видеокамеры, выгорающие элементы электронной сети – как клетки нервных окончаний твоего бесконечного существа, раскинувшегося над миром и способного дотянуться до звезд. Ты видишь вещи, в которые мы, люди, просто не поверим.

       Свечи в виде светодиодных трубок, подключенных к микроаккумуляторам и распарывающих мрак тусклой желтизной. Металлический остов кровати, армированный сеткой Рабица и перекрытый отсыревшим матрацем. Затхлый запах: полимерные покрытия стен, вздувшихся и треснувших над пятнами влаги.

       Твое плечо, неумело перетянутое бинтом с проступившим кровавым подтёком. Голова, утопленная затылком в подушку из собранных в полиэтиленовый пакет нарезанных кусков поролона. Руки, начисто отмытые от крови и фрагментов чужого эпителия.

       — Бес Айсис, — произнесла одноглазая женщина с резкими чертами лица, вкупе с природным загаром выдающие в ней индийские корни. — Если верить анализу, включающему дактилоскопию, анализ ДНК и сканер опознания внешности, то тебя зовут именно так. Не вставай, — заботливо шепнула она тоном, предупреждающим от всяких резких движений.

       Заботливо шепнула – и не менее заботливо взвела курок.

       — Бес Айсис, — снова повторила она. — Черт, а я ведь даже поглядывала материалы, которые ты публиковала в Ньюс 54. Одним глазком, — с усмешкой добавила женщина, чуть не нажав на спусковой крючок. — Хорошая ты журналистка. Была. Жаль, что ты сдохла.

       Одноглазая встала. Подхватила свободной рукой пластиковый стул, поставила его на центр комнаты и села, сложив руки на груди.

       Пластиковый стул, пластиковый пистолет – и движения у неё какие-то чертовски пластиковые.

       — А теперь, пока я раздумываю, не всадить ли в тебя пулю, объясни мне, какого черта ты не в гробу, какого черта ты делаешь в Нью-Родос и какого, черт, черта тебя приволок еле живую хант-квадрон?

     

 В_Е_Ч_Е_Р 

Д Ж О  М А Г Л А

       Багровый диск уже медленно опускался за горизонт, и небо превращалось в глаз ослепленного бога, заплывающий непроглядной чернотой. Блямба, похожая на раскаленный медяк, тонула не в море: она тонула в искрящемся зареве над Найт Сити, во всполохах огня, в артериальных брызгах неона под прожекторами рекламных аэростатов, наводнивших небеса телами раздутых левиафанов в обшивке из алюминия. Ты приближался к черте города на полном ходу, полностью доверившись автопилоту: ты смотрел, как киты-дирижабли взмывали вверх, как расходились на них разноцветные буквы, как транслировались с циклопических телеэкранов ролики, записанные в застенках Студио Сити.

       Ты приближался к Ночному Городу, заворачивая по окружной трассе, раздраженный и раздосадованный тем, какой расклад тебе выпал в сегодняшнем корпоративном покере. Ты стискивал зубы, чтобы перекусить тот метафорический крючок, на который тебя посадила вся эта возня с Нью-Родосом: Даррет и Уоллес были грязными игроками, как и сказал Морт, и их влияния достаточно, чтобы перетряхнуть каждую косточку в твоем бизнесе руками коррумпированных копов. Разумеется, они ни черта не найдут, ведь ты ведешь бизнес чисто – но черт побери, это же продажные копы. Ублюдки, которые найдут у тебя всё, что скажет им Хью Даррет в телефонную трубку, чтобы не только избавиться от тебя, но и втоптать в грязь твоё имя.

       Чертова Дог не могла предположить, насколько рискованной была затея ввязываться в игру подобных масштабов?..

     Просто блеск.

       — Слушай, красавчик, не вешай нос, — деловито произнес Морт, когда вы заворачивали в дистрикт Ист Марина, приближаясь к ангарам. — Эта корпоративная шваль привыкла иметь всех, кто стоит хотя бы на ступеньку ниже их собственных ботинок. Но их бизнес всегда грязный и в нём всегда крутится куча деталей, от которых они хотели бы откреститься. Так что поверь мне, один козырь из нашей колоды на стол – и их задницы рванут похлеще сорванной растяжки.

       Ты посмотрел на говорящую голову, прикидывая на вес смысл в её словах. Разумеется, он в них был: грязное бельё такого амбициозного проекта, как Нью-Родос – это последнее, чему хотели бы дать огласку корпоративные воротилы, но чёрт тебя дери, разве не из-за такого же дерьма Морта оставили на растерзание племени номадов, которые вмуровали его в мусорную кучу?

       Внутреннее чувство подсказывало тебе, что чипсокет с фильтрационным чипом, толпа отравленных мусорщиков и то, что ты вытянул обреченного на долгую и мучительную смерть Морта, как раз за версту несли подобным грязным бельем.

     

       Копы укатили прочь за пару часов до того, как ты добрался до ангаров на Ист Марина: всё, что от них осталось, если не считать перевернутого с ног на голову содержимого складов, блестело в угольных следах шин на асфальте и воняло запахом жженой резины. Защищать и служить, черт побери.

       За роллетными воротинами, поверхность которых была крест-накрест пересечена желтыми полицейскими лентами, тоже никого не оказалось. Если не считать несколько вскрытых коробок с вытряхнутым из них содержимым – части углепластикового винтокрыла для легких дронов, литионные аккумуляторные системы и мотки проволоки были рассыпаны по полу склада, будто вата из разодранного собаками плюшевого медведя, – ущерб продукту был нанесен небольшой. Морт, которого ты нес в руках, как-то неприятно ухмыльнулся и едким голосом отметил, что именно так, через причинение легкого вреда бизнесу, работают толковые окраинные рэкетиры, задача которых – не избавиться от своей цели, а намекнуть на то, что они могут от неё избавиться. «Сожрут с дерьмом,» — растянулся во все металлические тридцать два зуба череп, отвешивая очередную лаконичную сальную колкость. А затем, немного помолчав, вкрадчиво добавил: «И это копы, дружище.»

       Да уж. Это были чертовы копы.

       Дог как раз расставляла разбросанную во время обыска аппаратуру, когда ты вошел в офис. Глядя, как она ползает в искрящихся проводах и сжимает в зубах изоленту, ты охнул. Разгром был таким, что не убраться было и до утра: если деревянный стол и стулья было достаточно просто поправить, то разлетевшуюся по всему помещению бумагу, вывернутое наизнанку содержимое шкафов и всю вручную собранную серверную систему твоей напарницы Дог, которая лежала грудой хлама с перебитыми проводами, за один вечер вернуть в былой вид было неподвластно и горничному дрону.

       — Я бы еще поняла, если бы что-то пропало, — забубнила девушка, по переносицу зарывшись в микросхемах и кабелях. — Никакой информации отсюда они выудить не могли, крушили технику, как в приступе ярости. Гребаные реднеки, — с отвращением бросила она, на ходу переставляя сочетания проводов в разъемах и ожидая, пока диоиды в металлическом корпусе загорятся зеленым.

       Ты не разбирался в технике – по крайней мере, не разбирался в этой навороченной нетраннерской системе, которую Дог наращивала годами своего серфа в сети и обитанием на блэкмаркете черных техов. Наблюдая за тем, как загораются и гаснут лампы, как извивается в проводах Дог, ты просто выставил стул поудобнее и сел. Кроме тебя, Дог и Морта здесь никого не было: судя по всему, всем рабочим полицейские Найт Сити сегодня сделали неоплачиваемый отпуск за свой счет.

       Или, скорее, за твой.

       Череп как-то сдавленно кашлянул, и ты наконец представил своего попутчика хакерше: та, должно быть, сочла его за навороченную хромированную пепельницу с говорящим болванчиком внутри, вроде заводной игрушки. Теперь же, когда они обменялись взглядами – вернее, Дог смерила презрительным взглядом Морта, пока последний настойчиво предлагал сладострастный брежневский поцелуй, – отполированная голова предложила наконец выгрузить данные из рельсовского чипсокета.

       Исключительно на всякий случай.

       Неказистый кусок металла, сваренный из добротной нержавейки и исцарапанный ритуальными символами номадов, Дог распотрошила с хладнокровием мясника, обрабатывающего свежую тушу. Наблюдавший за операцией Морт, судя по скрежету зубов, явно чувствовал себя не в своей тарелке.

       Моток проводов. Микросхемная плата. Углепластиковые детали крепежа, обломанные во всех возможных местах. Затем на столе для импровизированной технической аутопсии появился тот самый фильтрационный чип – небольшой треугольник из какого-то стекла или кварца, словом прозрачный. Дог удивленно присвистнула, когда вытянула его на свет божий: это чудо явно было прицеплено в чипсокет одаренным техом-кустарем, и стоило оно просто чертовски огромных денег.

       А потом Дог вытянула из чипсокета второй чип. Чип, особенно хорошо спрятанный в куске импланта – настолько хорошо, что без размозжения головы его обладателя обнаружить закладку было бы невозможно.

       Особенно если не знать, что искать.

       Большая часть данных превратилась в разбитые строки кода, и даже манипуляции Дог не смогли вернуть полную картину. После подключения чипа на мониторе разбежалась целая стена из символов, сквозь которую было невозможно ничего разобрать, и хакерша, повозившись с каптогловерами в виртуальном пространстве, кое-как собрала часть раздробленного пазла.

     «... находясь на территории Свободного Штата Северной Калифорнии, объект не раз привлекался за синтезирование психоактивных веществ, а также за распространение... частичное восстановление функций организма (в частности эндокринной системы, как то: замена поджелудочной железы, замена почек, прошивка желудка и т.д.) через имплантирование перерос в зависимость, в результате которой... предположительное использование имплантов для синтеза наркотиков на территории проекта позволяет сделать вывод... удаление информации, которая может быть использована для дискредитации проекта.»

       Данные скакали по экрану, будто кто-то переписывал их впопыхах на чип-болванку, не озаботившись качеством итоговой копии. Много информации либо сгорело в процессе записи, либо исчезло из-за механического вмешательства со стороны – в конце концов, чипсокет пролежал в сырости слишком много времени, и это могло сказаться на данных в чипе самым отвратительным образом. Однако Дог была упорной. Ей хотелось выжать этот кусок поцарапанного кремния, как лимон.

       И, когда на мониторе высветилась новая надпись, ты понял, что её стремление было не напрасным.

     «Объект #738-00-12-3. Саймон Феникс.»

 

 Д_Е_Н_Ь 

Б Р У Н О  М А Р И Л Ь Я Н О

 

       Любая профессия имеет свои условности и проволочки. Детали за ширмой, вроде нарыва под загустевшей сукровицей – те детали, которые никогда не хотелось вскрывать.

       Работодатели – кретины первой величины: ты всегда знал это, потягивая утопленный в квант-коле двойной виски, купленный за их счет. Знал, как прописную истину. Ты видел тусклые размышления в глазах нанимателя так же ясно, как видел татуировку на бедре уличной девки, светящуюся ценой за час порочной близости. Напускная строгость, костюм от «ICON America» и залитая сверхстойким гелем прическа мафиозного наркобарона никогда не приводили тебя в замешательство.

       Люди напротив тебя никогда не нюхали пороха. В их вымазанных лосьоном руках никогда не взрывался от перегрева полимерный пистолет. Если у них и бывали стальные яйца, то только в случае дорогостоящего имплантирования пениса.

       И эти дилетанты выбирают, пригоден ты для работы, в которой они ничерта не смыслят.

       Если бы ты мог, если бы ты был менее сдержан, ты бы усмехнулся очередному корпоративному франту в лицо. Но твоя профессия имеет свои условности. Твоя профессия требует серьезного выражения лица: по мнению слащавых недомерков дзайбацу и богемных воротил Найт Сити, хорошо убивать людей и ловить пули может только человек, физиономия которого давно загустела в кирпич.

       Любая профессия имеет свои условности и проволочки. Детали за ширмой, вроде нарыва под загустевшей сукровицей. В твоей незамысловатой работе таких деталей было чертовски много, и это если не считать, что уже сама работа всегда была дерьмово-грязного оттенка.

       Деталь первая: дилетанты напротив на глаз пытаются оценить, подходишь ли ты на роль мордоворота двенадцатого калибра: смотрят на тебя так, будто у тебя должны быть шкура носорога, пуленепробиваемая голова, способность видеть всё вокруг себя и скорость бега быстрее скайлайнера. Надо их впечатлить – обычно достаточно того, как ты об язык тушишь сигаретный бычок.

       Деталь вторая: вопросы, которые они тебе задают, растут из одной и той же мысли – сколько денег тебе нужно заплатить, чтобы ты хладнокровно завалил своего нанимателя. Лояльность, честь и достоинство здесь ничего не стоят: корпораты понимают только язык денег, и ты научился разговаривать на их языке. Твоя задача – назвать сумму настолько космическую, чтобы наниматель понял, что его конкуренту перекупать тебя просто невыгодно.

       Деталь третья: если дело запахнет жареным, ты завалишь своего нанимателя безо всяких раздумий. Потому что ты соло. Либо ты выполняешь контракт, либо избавляешься от обязательств.

 

       В этот раз всё было несколько иначе. И дело было даже не в том, что твою руку не обжигает лед двойного виски, утопленного в квант-коле.

       Человек, который пришел нанять тебя, выглядел здоровенной выдрессированной полицейской псиной на двух ногах, которая обнюхивала тебя взглядом из-под поляризационного моностекла солнцезащитных очков. Прическа флэттоп держала светлые волосы квадратной площадкой, выбритые виски хорошо открывали закрепленную на ухе микрогарнитуру со скрученным в пружинку проводом, уползающим под ворот рубашки. Он не говорил – он сухо командовал, ожидая беспрекословного выполнения приказов. Иногда рявкал, поднося запястье ко рту.

       Его звали Эйс.

       Эйс встретил тебя там, где было условлено во телефонного разговора с представителем Стиви Стоукса – очередного рокербоя из тех, которых сегодня печатают по пачке в день. Он стоял у широкой двери, под переливающейся неоном надписью «Йех Чинг Ях: Школа боевых искусств», выполненной в виде изрыгаемого драконом пламени. Он сухо тебя поприветствовал. Он явно не был доволен тем, что вообще стоит здесь.

       Но ты понимал, что это его работа.

       Школа боевых искусств Йех Чинг Ях: если бы звонок тебе не обещал хорошо оплачиваемую работу, ты бы никогда в жизни не поехал в этот дистрикт. Вокруг мелькали желтые лица в пестром и грязном тряпье, разбрасывая запахи китайских специй и треск искр очередной взрывоопасной игрушки. Сморщенные фигуры с лицами, похожими на изюм, таскались по улице с тележками ширпотреба, стирая сотканные из синтетики тапки об асфальтовое покрытие. Стены многоквартирных клоповников, с фанерами вместо окон, изрисованные иероглифами. Бесконечная давка.

       Встреча, назначенная в Чайнатауне, уже начинала вызывать тошноту.

       Эйс кивнул одному из полуголых «швейцаров» и бесцеремонно прошел по татами, увлекая тебя за собой. Пока вы обходили взмокших от тренировок бойцов, истязающих себя повторами упражнений, он вкратце пояснил твои обязанности. Ты нанимался – если нанимался – на роль телохранителя одной эксцентричной особы, и твоя задача заключалась в вытаскивании её тела из задницы в особо запущенных случаях. Исполнять её прихоти, если они не идут вразрез со здравым смыслом. Ходить за ней и всем своим чертовым видом показывать окружающим, что ты рядом.

       — И это, — рявкнул Эйс, перекрикивая жаркий шум кумитэ, когда вы проходили мимо двух десятков дерущихся китайцев, — только часть твоих обязанностей. Посмотрим после кастинга.

       О другой части Эйс недвусмысленно умолчал. По тону сказанного ты прекрасно понимал, что в его глазах ты еще не получил работу.

       Вы прошли в небольшое помещение – очередной спортивный зал, стены которого были уложены высокими, под два метра, зеркалами. Мягкое татами проминалось под твоими шагами, когда ты приближался к группе молодых людей с бугрящимися мышцами, переодетых в спортивную форму. Там, где Эйс показал тебе оставить твои вещи, лежал скромный походный мешок из нейлона: в него были заботливо уложены широкие штаны от кимоно, легкая футболка цвета мокрого асфальта и белые бинты, предназначенные для защиты костяшек на кулаках. Та же форма, что и на той группе позади тебя: бросив взгляд через плечо, ты увидел, как они разминаются, разбрасывая руки в разные стороны и поигрывая мускулами.

       Судя по всему, готовились к тому самому кастингу.

 

 Д_Е_Н_Ь 

Б О Н Н И  Б Р А Н К О

 

       Пресс-конференция. Прямой телемост в Сеть, пиксельная видеотрансляция, оцифровка в СимСтимТМ. Кровавые спрайты бегают по выпуклому монитору предоставленного железа, как брызги туберкулезной рвоты в переулке за драгпритоном. Стик «вверх» вместо ходьбы, кругляш «х» вместо спускового крючка: твои тонкие пальцы выжимают из нарисованной модельки плазмагана двенадцатого калибра залп за залпом, загоняя демонов Ада обратно в холодную космическую преисподнюю. Их двухмерные внутренности жидко разлетаются по обшивке корабля, а прописанные скриптами души оказываются где-то гранью респауна из прописанного двоичной системой поля Геллера.

       Пока ты мастурбировала вспотевший пластик джойстика, кто-то над тобой держал перманентно зажатой клавишу «Control».

       Позавчера этим кем-то был твой отец. Вчера – драгдиллер, нахаляву пичкавший тебя седативами. Сегодня – целая свита корпоратов, вьющихся вокруг мужа-идору, как вороньё.

       Плевать, кто – клавишу продолжали выжимать. И ты это чувствовала.

       Стиви всплывал рядом, как неприкаянный полтергейст, принявший буддизм. Он мелькал перед камерой произвольно и всегда неожиданно, привлекая все больше зрителей короткими демонстрациями нового бесплотного костюма, собранного передовыми 3D-дизайнерами за баснословные деньги. Идору показывался на очень короткое время, показывался лишь частично и никогда полностью, чтобы подогреть интерес к созданному образу. Распадаясь на голубые пиксели, он он быстрее, чем кто-либо по ту сторону от объектива камеры успевал сделать скриншот.

       Этих его рваных движений фанатки насмотрятся на концертах. Когда вымазанное в синтвоске нетленное тело Стиви «врубят» через активацию сервоприводов, а самого идору подключат к вмонтированному в труп искусственному скелету, они сполна насмотрятся этих его рваных движений.

       Тебя же от его рваных движений уже давно даже не тошнит.

 

       Отель Хайкорт Плаза, в котором вы остановились, находился в дистрикте C4, более известном, как Чайнатаун. Профессор считал, что группе «Atomic Blast» нужно выходить на широкую аудиторию; аудитории шире, чем азиатская фанбаза глэм-рокеров, не существовало нигде, поэтому теперь тебе пришлось тереться среди увешанных дешевыми подделками чибовских девайсов узкоглазых круглолицых тинейджеров, чтобы дать всем знать о близости к их обожаемому исполнителю. Ваш маркетолог давно предлагала покрыть тебя переливающимися тату-баннерами, рекламирующими идору, но Джименс считал, что это обесценит эффект производимой твоим появлением вирусной рекламы.

       К тому же, он считал, что светящийся над вымазанной в коксе, блюющей стервой логотип рок-группы сведет ценность бренда перед спонсорами до непозволительно низких величин.

       И в этом он был чертовски прав.

       Высматривая себе шмотье среди блошиных павильонов «Олд Чайна», стоя перед каждой витриной по полчаса и привлекая к себе внимание бледной кожей и заносчивым видом, ты с упоением представляла, как стреляешь себе в лицо. Берешь дозу, засаживаешь в вену инжектор, спускаешь содержимое, блюешь, мочишься на постер «Atomic Blast» и стреляешь себе в лицо в качестве жирной точки к этой истории. Джименс не разрешал этого. Джименс обещал, что если ты промахнешься – как ты промахнулась в прошлый раз, – он поставит тебе капельницу с парализующим седативом, а выводить будет только по праздникам, обкалывая психотропными. Джименс не разрешал тебе кончать с собой: Джименс считал, что твоя жизнь подогревает агрессивный интерес фанаток к твоей персоне и, следовательно, к персоне Стоукса. Фанбаза крепнет не только на основе любви, Вишенка: люди всегда объединяются перед тем, кого ненавидят.

       Джименс считал, что покушения на твою жизнь и кислота в конверте – это отличный инфоповод для пиара группы в среде новостных медиа.

       Умный он парень, этот Джименс.

 

       Когда ты закончила стрим, Джименс забрал у тебя из рук пистолет. Когда ты закончила стрим, люди Джименса вынесли из аудитории труп твоего мужа в обертке из гроба. Подключенный к Сети головной сервер, на котором «висел» оцифрованный идору, уехал вместе с ним: транслятор голографического образа Джименс с огромной неохотой отдал тебе – только потому, что Стоукс тоже хотел увидеть, кто станет телохранителем Бонни.

       Увидеть – и первым запостить в СимСтимТМ.

 

       Эйс сказал, что встретит тебя в школе боевых искусств Йех Чинг Ях, и ты ожидала увидеть внутри кучу шаолиньских монахов в широких оранжевых тогах, взлетающих по лезвию алебарды голыми пятками. Однако там оказались те же округлые желтые лица, бритоголовые и патлатые, что и снаружи – просто увлеченные избиением друг друга спортсмены, без намеков на духовность или поиски энергии ци под упругими мускулами. Никто из них не оглянулся на тебя, когда ты начала громко кашлять, надеясь высечь из этих помешанных на драке машин своим появлением хоть немного внимания.

       Ты тупо стояла несколько минут, не понимая, какого черта вообще здесь делаешь – ровно до тех пор, пока «швейцар» не вернулся из уборной и не бросился провожать тебя туда, куда следовало.

        Комната была небольшой, погруженной в полумрак. Несколько кресел с подлокотниками под стаканы с напитками, круглые столики на длинных тонких ножках. Одной из стен было гигантское стекло – нетрудно было догадаться, что с другой стороны поверхность была полностью зеркальной: видимо, это был демонстрационный зал, из которого можно было во всех деталях рассмотреть бойцов по ту сторону от стеклянной стены.

       Сейчас там как раз набирался десяток таких цепных псов.

       Эйс появился в комнате через минуту. Кивнул идору, который материализовался рядом; скривил губы, бросив на тебя быстрый взгляд. Эйс не собирался искать тебе телохранителя, но ты ведь сама не можешь сделать ни черта, и поэтому ему пришлось отрываться от тех дел, которые были гораздо важнее.

       Он взял в руки небольшой микрофон. Нажал на выпуклую кнопку, активируя динамики в зале с претендентами на роль телохранителя Бонни Бранко. Поднес его к тебе, едва удерживаясь, чтобы не сунуть тебе в лицо.

       — Объявишь что-нибудь напоследок? — издевательски спросил-рявкнул Эйс, расплываясь в дурацкой ухмылке.

       Всё как в той чертовой пиксельной аркаде про итальянского сантехника, которому нужно спасти принцессу. Принцесса – это ты. Тела за стеклом – грибы, которые будут доказывать друг другу, что они – достойные претенденты на роль Супер Марио.

       Вопрос был только в том, кто из всей корпоративной швали, которая крутится вокруг неё и идору, финальный босс.

[Admiral 3 508]

Путь до ангаров помог ему упорядочить мысли. В противном случае, он бы наверное вышиб мозги Уоллесу с Даггетом, если бы поехали к ним. Или забил бы их Мортом. Вон он, хромированный весь из себя, тяжелый. Таким стукнуть - сразу можно коньки отбросить.

Так или иначе, Джо Магла все же доехал до ангаров, до своих - да, именно так, своих ангаров - и увидел всю ту разруху, что учинили свиньи. Он встречался с настоящими копами, от которых разит дешевым виски, табаком, потом - но они не продаются. Ни при каких обстоятельствах и ни за что. А эти... Джо тряхнул головой, отбрасывая мысли об этих бульдогах. Не сейчас. Он осмотрел бедлам, который они устроили. Ну, сразу можно сказать, что они не тронули станки, конвейеры, роботов. Ладно, все выглядит паршиво, но не на столько плохо, чтобы закрываться. Мусор - убрать, людей - вернуть, и можно запускать процесс. Затем, Джо Магла поднялся в офис, в конторку. Вот там был полный разгром. Ощущение, словно у них была задача ничего не пропустить, разрушить здесь все. 

Что же, послание получено. Будем готовить ответ. И хоть это вопрос будущего - он обязан дать ответ.

Слушая Дог, он ощущал кожей её негодование, её гнев, что клокотал под всей этой её светящейся мишурой. Оно и понятно, для неё это было словно вторжения в святая святых, в святилище. Святотатство. Он ничем не мог ей помочь, разве что не путаться по ногами. Или же...

Протянув ей чип, он - хоть она этого и не показывала - почувствовал, что на пару секунд отвлеклась от всего того хаоса, что был в офисе, на заводе. Не большое утешение, если честно, однако - лучше, чем ничего. К тому же, учитывая, что мы вытащили из чипа-в-чипе...

«... находясь на территории Свободного Штата Северной Калифорнии, объект не раз привлекался за синтезирование психоактивных веществ, а также за распространение... частичное восстановление функций организма (в частности эндокринной системы, как то: замена поджелудочной железы, замена почек, прошивка желудка и т.д.) через имплантирование перерос в зависимость, в результате которой... предположительное использование имплантов для синтеза наркотиков на территории проекта позволяет сделать вывод... удаление информации, которая может быть использована для дискредитации проекта.»

Ясно. Может, когда-то был врачом, или медбратом. Может, у него незаконченное медицинское образование. Или же он самоучка, мясник. Или... Да черт его знает, если честно. Он может быть кем угодно. 

«Объект #738-00-12-3. Саймон Феникс.»

-Саймон Феникс... Отлично, Дог. Ты именно там, где тебе положено быть. На высоте. Можешь что-нибудь узнать про этого Феникса? 

[Джорно Джованна 16]

Несколько раз ему уже приходилось работать телохранителем. Каждый раз он сталкивался с самыми разными нанимателями: заплывшие жиром воротилы, их избалованные детишки, чиновники и так далее. При этом Бруно не мог сказать, что хоть с кем-то было приятно работать. Скорее, можно было говорить о том, насколько один клиент был менее раздражающим по сравнению с другим. Но, в конце концов, всё это было не так важно. Если сумма его удовлетворяла, то тогда можно и потерпеть. Кроме того, на его памяти мало кто из нанимателей проживал совсем уж долго. Так что главное выкачать из него всё, что можно, а потом по-тихому слиться.  Правда, не всегда выходит «по-тихому». Тут уж как повезёт.

И вот теперь вновь предстояла незамысловатая игра под названием «кто кого кинет первым». Признаться, его новый наниматель несколько отличался от предыдущих. Но всё же Бруно не позволял себе тратить на него хоть какие-то эмоции. Наученный богатым опытом, он постоянно держал в голове мысль о том, что этот Эйс не более чем очередной жадный хрен, который видит в нём лишь потенциальную сторожевую псину, которую спокойно выкинет на мороз, когда она уже больше не потребуется. И повезёт, если только выкинет. Значит, задача Бруно состоит в том, чтобы опередить его. Это он, соло, должен использовать его, а не наоборот.

Иногда его занимали мысли о том, сколько раз он уже проходил одну и ту же процедуру. Настолько много, что она уже успела стать привычной. Готовые фразы, движения, даже каменное выражение лица и холодный змеиный взгляд – всё это была маска, которую он, уже не задумываясь, надевал на себя каждый раз. Порой Бруно даже скучал по тем далёким временам, когда он только-только вступил на этот скользкий путь, и всё это было для него в новинку. Сейчас уже мало, что могло его удивить. Впрочем, это скорее хорошо, так как способствует его выживанию. Мало кто из коллег доживал до его возраста. Тут главное знать правила игры и нарушать их, когда это выгоднее всего. Звучит просто, но на деле не каждый это умеет.

Грубоватый и резкий голос Эйса вывел его из раздумий. Вернувшись к реальности, Бруно торопливо осмотрел комнату. Наконец, глаза его остановились на группе борцов в спортивной одежде. Похоже, это и было его «вступительное испытание». Оценив внимательным взглядом своих возможных оппонентов, Бруно принялся терпеливо ожидать, пока Эйс разъяснит, что ему предстоит дальше.  

[The Prophet 1 111]

 В_Е_Ч_Е_Р 

Д Ж О  М А Г Л А

 

 

           Тонкие пальцы Дог свербили клавиатуру деки, густо размазывая по корпусу кровавые отпечатки вперемешку с сукровицей сгнившего мозга. Механически, почти бессознательно выбивая сумасшедшие алгоритмы и бомбардируя Сеть воспроизводимым потоком цифровой информации, она до снежной белизны побледнела у тебя на глазах: кожа её заблестела выступившими каплями холодного пота, вспухшие вены на руках налились синевой и расползлись по костям, узловато и скользко, будто змеи в потревоженном серпентарии.

           Скрестив ноги, прокусывая губы до крови, она методично, с небольшой амплитудой раскачивалась на месте, будто погруженная в транс сетевого обмена нейроманка. Проведенная сквозь её плоть проводка потрескивала и едва заметно искрила. В офисе запахло – сильно запахло жженой резиной.

           Ты посмотрел на неё. Сейчас, погруженная ковбойством, она напоминала вычислительную машину, запертую в миниатюрной, пластиковой фигуре выброшенного с витрин манекена.

           Ты посмотрел на неё. Сейчас, погруженная ковбойством, она напоминала кусок горящего пластика.

           Где-то вдалеке нимбы небоскребных прожекторов обводили уходящие вверх башни мегалополиса, глухо уложенные беспросветностью из черных зеркал. Где-то вдалеке ночь спускалась на улицы Ночного Города: ночь кусала себя за хвост, как змея в матовой шкуре, пожирая саму себя.

           Ты посмотрел на красный всполох под кожей Дог: дисплей вшитых в предплечье электронных часов, показывающих без двенадцати минут полночь. Нью-Родос, Хью Даррет, мертвый вождь номадов, хромированный череп, полицейские псы, роющиеся у тебя в нижнем белье: за один бесконечный день в твоей жизни произошло столько дерьма, что с лихвой хватило бы на полгода.

           Мертвый вождь номадов. Кажется, его звали Рельс.

           Как легко забыть человека, если он больше не функционирует.

           Ты посмотрел на красный всполох под кожей Дог. Грядущая ночь добиралась до тебя слишком долго.

           Нью-Родос. Хью Даррет. Уильям Уоллес.

           Саймон Феникс.

           Весь этот набор слов не просто был связан. Весь этот набор слов был переплетен так туго, что на глаз нельзя было определить первую нитку, выбивающуюся из этого клубка. Нью-Родос – место, где обещают воплотить будущее – настоящую фантастику, отснятую на кинопленку. Хью Даррет – замаравшийся по локоть продюсер грядущей эры. Уильям Уоллес – её сценарист и режиссер, упавший на эту измученную человечеством землю из другой вселенной.

           Саймон Феникс. Труп с размозженной головой, гниль с которой сейчас растекалась по рабочему столу твоего офиса.

           Что-то здесь не вязалось.

           — Особенных упоминаний в Сети нет, — сдавленно пробормотала Дог, продолжая раскалять пальцами кремниевое «железо» датапада. — Ничего выдающегося, кроме доставшейся в наследство квартиры в одном из дистриктов и закрытого профиля в старой базе данных, слитой года несколько лет назад. Уличный драгдиллер, привлекался за производство наркоты. Официальных мест трудоустройства нет. Серый, как асфальт, — добавила она. — Не знаю, за что можно было с ним так разделаться.

           Саймон Феникс. Серый, как асфальт. Обнаружен кустарно вшитым в фильтрационную систему какого-то чертового довоенного бункера под грудой мусора со вшитыми в голову чипами, каждый из которых, по самым скромным подсчетам, тянул на круглую шестизначную сумму евробаксов.

           Саймон Феникс. Обожествленный толпой пустынных кочевников выдолбленный труп, непонятно как и откуда попавший на свалку. Ничего выдающегося.

           Что-то здесь не вязалось.

           Ты валился с ног от усталости. Хакерша была мертвенно-бледной и скользкой, руки её сводила судорога. Хромированный череп Морта молчал, лишь иногда издавая зубами металлический скрежет.

           Красный всполох электронных часов под кожей Дог показывал без десяти минут полночь.

           Нью-Родос. Хью Даррет. Мертвый вождь номадов – кажется, его звали Рельс. Рельс… Как легко забыть человека, если он уже не функционирует.

           Время стирает человека из памяти. Ментальное убийство, несуществующая тень в гробу из отмерших воспоминаний. Время всегда говорило, что это легко. Избавиться от него и стереть из памяти, как игрушку, которую ты уже перерос. Старую игрушку, которую давно вытеснили новые. Более яркие.

           Нью-Родос. Хью Даррет.
           Нью-Родос. Рельс.

           Нью-Родос. Саймон Феникс.

           Ты смотришь на монитор. На старую монохромную фотографию Саймона Феникса из заведенного копами дела. Старую монохромную фотографию, с которой на тебя смотрит еще живой труп. Саймон Феникс. Нью-Родос. Разделались с ним явно с особой жестокостью, раз через тело смогли провести трубы фильтрационной системы. Куда делись имплантированные органоиды, с помощью которых Феникс варил психотропные? Информация о нём в базе данных полицейского управления Найт Сити не обновлялась несколько лет. Бросил варить?.. «Предположительное использование имплантов для синтеза наркотиков на территории проекта». Саймон Феникс. Нью-Родос.

           Явно член проекта. Человек, не раз привлекавшийся за приготовление и распространение психотропных на территории Найт Сити – часть проекта светлого будущего, о котором трещали заголовки News 54? Представить драгдиллера в совете директоров, представить драг-диллера среди людей, окружающих Уоллеса, было не просто сложно – было невозможно. Ты знаешь, что такое корпорации, Джо Магла. Ты знаешь, чего стоит тень на репутации за малейшую провинность даже в самой захудалой фирме по сборке видеофонов из китайских запчастей. Тень репутации высокопоставленного сотрудника всегда отбрасывала куда большую тень на дела всей компании.

           Член проекта Нью-Родос. Драгдиллер. Мертв – убит с особой жестокостью. Смерть в Нью-Родосе? Акулы медиабизнеса только и ждут шанса вцепиться в грязное белье, смакуя подробности на телеэкранах. Убийство в городе будущего стало бы сенсацией для любого писаки из Найт Сити, желающего круто взлететь по карьерной лестнице.

           Если бы убийство Феникса было заказано сверху, его утилизированный труп не нашли бы никогда.

           Труп – выдолбленную оболочку по имени Саймон Феникс – нашли на свалке. Нашли члены племени номадов, от которых пытался избавиться Морт. Члены племени номадов, от которых избавился Хью Даррет – избавился твоими руками. Откуда в чертовом трупе какого-то киберпсиха, прошившего себя до схожести с метамфетаминовой лабораторией, взялся дорогостоящий чип для фильтрации жидкости в чистую питьевую воду? И куда делись импланты, производящие опасные для человека вещества? Для чего еще можно использовать их, кроме исступления дозы?

           Мясник, убивший Саймона Феникса, оставил слишком много зацепок-ключей от своей безумной головоломки. Он словно хотел обозначить игру, в которую собирался сыграть.

           Выброшенный за пределы Нью-Родоса труп Саймона Феникса. Чип с наполовину потертой информацией на Саймона Феникса – чип, который не мог попасть в голову Феникса при жизни. Еще один чип, обеспечивающий функционирование сложных систем по фильтрации воды. Отсутствие искусственных органов, вырабатывающих психотропные.

           Даже выуженный адрес квартиры, когда-то принадлежавшей Саймону Феникс, не производил большего эффекта, чем эти зацепки.

           

           Корпорат стоял посреди своего разгромленного офиса, чувствуя застывший ком головоломки в горле. Он держал руки в карманах брюк, пока перед его глазами пылали всполохи модных подкожных часов Дог, так обожаемых шайками отлетавших по стильной кибернетике ровесников нетраннерши. Шестое чувство, которое он взрастил за годы лавирования между взлетами и падениями, ясно сигнализировало ему, что скверный момент приближался – может быть, поэтому он и не ставил импланты, боясь спугнуть интуицию переизбытком железа в крови. Или потому, что не хотел однажды очутиться на месте такого же парня, как Саймон Феникс – обнаружить себя запертым в стенах зловещей долины Нью-Родоса киберпсихом, на которого высчитано строгое количество потребляемых лекарств, пищи и питья. Синтезируемое трехразовое питание, богатое углеводами; два литра воды в день, добываемой из местной скважины – что-то вроде диеты для умалишенных, на фоне которых местной трапезой наслаждаются пришедшие за будущим люди.

           Корпорат по имени Джо Магла видел перед собой часть трупа Саймона Феникса, которого намеревался обнаружить после той странной проекции, посланной неизвестно кем. Корпорат по имени Джо Магла ощущал, что это убийство тянет за собой цепочку чудовищных последствий. Корпорат по имени Джо Магла всегда доверял шестому чувству. И сейчас, прямо сейчас он чувствовал, что в этой истории приближался очень скверный момент.

           Сегодня от его действий, пусть и неосознанных до конца, погибло немало людей. От запаха смерти, преследовавшего его, чувства обострились сильнее обычного.

           Чувства подсказывали, что скоро от его бездействия может погибнуть еще больше.

           Рука сама собой сжала в кармане холодный пластик мобильного телефона.

           Найт Сити стремительно накрывала ночь. Ночь – это время, когда властвует первородная тьма: и, как и в любой тьме, в ней всегда таятся чудовища.

           Красный всполох электронных часов под кожей Дог.

           Время застыло в пяти минутах от отметки «ПОЛНОЧЬ».

 

 

Изменено 12 марта, 2019 пользователем The Prophet

[luckyorange 2 779]

Эй, Бонни, чего такая грустная?
Наверное, чисто возможно, потому что в совершенно не криминальной семье Бранко есть небольшая, маленькая, почти реликт в своей самой сути, традиция, которая по каким-то непонятным причинам всё еще процветает в таком прогрессивном обществе, как люмпены Новой Калифорнии. Это традиция проста и понятна для каждого - любой из семьи, кому любимый папочка покупает личного соло - умирает ужасной смертью, достойной таких тварей мировой истории, как Пол Пот, Гитлер, Мао и полковник Сандерс из Кентуки.
Да, даже в кибердвадцатых эту пластиковую муть из недо-курицы всё еще едят нищие и маргиналы. В любом случае.
Бонни, чего такая грустная?
Наверное, чисто возможно, потому что тебя снова пару часов назад откачали гребанные мудаки из ТраумаТим в прямом эфире на стриме, ровно в тот самый момент, когда твое холодное и черствое сердечко остановилось из-за переизбытка наркотиков в твоем организме. Прежде чем прохфессор успел избить тебя твоим кибер-силовым дилдаком “самого Стиви” - ты успела его убедить, что это была реклама своего канала. Потому что смерть от передоза - это стильно. Почти так же, как смерть от пули в голову, потому что шлемы - для слабаков.
Но. Но. Это неважно. Ты улыбаешься, в тайне представляя, как отрезаешь этому ублюдку его силовые причиндалы - в кибердвадцатых всё силовое, не удивляйтесь - жаль только, что корпорация сделала это до тебя. Для повышения продуктивности.
- Привет-привет! - говоришь ты весело в микрофон, - ребята, как говорит наш любимец Стиви.
На мгновением ты включаешь проигрыватель, и голос Стиви Стоукса разносится по залу
- [Censored] вас всех в рот!
- Именно. Сделайте это грязно, ребята. Желательно - с летальным исходом. А если в конце еще проломит черепушку этому мудаку, - она указывает на Эйса, - так я вообще отсосу. 
Мгновение молчания.
- Своему любимому мужу! 
Силовая речь.
 

[Admiral 3 508]

Что все это значит?

Он явно работал на Уоллеса. Хорошо, пусть он приторговывал направо и налево. Но в наши оцифрованные дни кто этим не занимается, скажите пожалуйста? Не говоря уже о том, зачем было его убивать. Да еще и с такой жестокостью. 

-Все это... Мы чего-то не знаем. В этой головоломке не хватает кусочков.

Что все это значит?

-Дог, это все? Больше ничего нет? 

Глупый вопрос конечно. Если бы она нашла еще что-нибудь, то сказала бы ему. Но здесь решительно чего-то не хватает. Может... Не хватает потому, что ничего другого просто нет? 

Что все это значит? 

Корпората неожиданно осенил вопрос - а не ради ли этого чипа в чипе все затевалось? И надо ли его отдать Даррету? 

 

[Gonchar 4 767]

Голова гудела. В ней вспыхивали сверхновые и разъедали каждый нейрон стонущего мозга, превращая его в неразборчивую кашу. Смерть серого вещества сопровождалась красочными спецэффектами. Как будто под череп набили магниевой стружку и через уши залили несколько литров воды, превращая всё внутри в красочный фейерверк ревущих столбов огня. Комната кружилась, точно калейдоскоп, предлагая прокатиться на фрактальном аттракционе расползающейся по швам реальности.
Каэли издала полный боли стон и поняла, что это был не её голос. Она ощупала своё лицо и поняла, что это было не её лицо. Не её волосы. Не её, мать дари, рука. Вместо привычного металла слева она ощутила слабость и податливость плоти. Чистой плоти, вычищенной растворителями и биологическими очистителями. Она снова застонала, закрывая лицо руками. Слишком длинное и слишком непривычное лицо. Как будто кто-то нацепил поверх маску, которая срослась с тем, что должно находиться внутри. Это сон, это чёртов сон умирающей в асфиктичном бреду собаки, брошенной в сточную канаву. Её разум стонал и грелся горящей стружкой, отказываясь принимать новую реальность. Отказываясь искать хоть какую-то логику в происходящем. 

- Да пошли вы все. - прохрипела пересохшими губами не-Каэли, медленно усаживаясь в кровати и ощущая как даже от таких небольших перестановок желудок сходит с ума и норовит выпрыгнуть наружу.
Не удержавшись, она согнулась пополам, пачкая пол хлынувшей изо рта вязкой слизью. Слишком пусто, чтобы украсить окружающее безумие более красочно. С потёками содовой и ошмётками недопереваренного риса. Сплюнув ещё раз, она подняла взгляд на пластиковую бабу и не её лицо растянулось в полубезумной улыбкой.
- Пошла ты. Пошли вы все. - ей хотелось быть более экспрессивной, но из её пересхошей глотки вырывался только хрип пьяного бомжа. - Я не знаю, что происходит в этом сумасшедшем доме. Голографические рабочие в переулках, загрузка сознания во взломанных людей, загрузка сознания мёртвых людей в живых, хакеры мозгов, чёртова сука Бес Айсис, которая должна была давно сдохнуть и которую попытались загрузить в меня. - Каэли заскрипела зубами, поднимая обессилено опущенную голову и упираясь взглядом в одноглазую. - Я не Мокото. Я не Бес Айсис. Я - Каэли Кинг и это... - она ухватилась руками за впалые щёки. - Не моё лицо и не моё тело! 
Последнее она почти что прокричала, но в теле всё ещё было слишком мало сил. Рот жгла желудочная кислота. И хотелось сдохнуть.

Изменено 13 марта, 2019 пользователем Gonchar

[The Prophet 1 111]

 Д_Е_Н_Ь 

Б О Н Н И  Б Р А Н К О

 

           Согласование операций в цифровой схеме. Синхросигнал, оформленный в прямоугольный меандр, с заданным тактом колеблется между уровнями логического вентиля. Цепочка внедренных битов превращается в аргументы операции – операнды данных, загруженные и переработанные обработчиком команд. Сетевая лавина автоматических онлайн-обновлений считывала каждый пиксель и отправляла его по выделенным каналам. Выгруженный из оперативной памяти суперкомпьютера буферный кэш падал на массив дисков, объединенных в логический элемент технологией виртуализации данных. Перед этим данные промежуточного буфера проходят дополнительную резервацию внутри запоминающего устройства в виде шифра машинного кода программы в случае утери критически важных компонентов. Аппаратный мониторинг сервисного программного обеспечения выбрасывает на дисплей удаленного подключения статистику контроля параметров: голограмма демонстрирует колебания датчика температуры процессоров, модулей памяти и отсеков с установленными жесткими дисками; значения с электронного счетчика импульсов всплывают ниже, обозначая работу регулятора скорости вращения вентиляторов на манер тахометра; еще ниже в таблице данных ярким оранжевым цветом горит величина напряжения питания компонентов сервера. Завершает колонку тикающий сторожевой таймер, предусмотрительно вшитый для отслеживания зависаний системы и, если это того требует, для производства принудительной перезагрузки аппаратного обеспечения.

           Небольшой транслятор, обклеенный логотипами корпоративных спонсоров, перехватывает волну выделенного канала. Глыба информации проникает сквозь антенну передатчика: ледяной айсберг переведенного кода всплывает в комнате мерцающим набором голографических пикселей, бесплотно воспаряя рядом с бледной от недавнего передоза камхорой.

           Камхора по имени Бонни Бранко берет в руки микрофон и что-то мурлыкает. Камхора. Вишенка. Твоя жена. Вид её раскрытых, полных губ проходит в тебе нейросетевой ассоциацией с фанатскими работами в СимСтиме – только место микрофона занимал более биологический прибор.

           Ты находишь это смешным – потому что именно такой реакцией подобные фан-арты комментировали твои поклонницы.

           Её голосовые связки вибрируют, извлекая звуки через ротовую полость. Пока она говорит, здоровяк по имени Эйс кивает людям в футболках «News 54», и те выставляют технику для вечернего эфира. Эйс стоит позади тебя, но ты не поворачиваешь голову, чтобы его увидеть: транслятор передает картинку прямо в
           (мозг?)

           вычислительный сервер суперкомпьютера, через оперативную память, процессор обработки данных и так далее. Данные о вечернем эфире откладываются набором цифр: концепт времени для тебя несущественен. Только движущиеся картинки и мегабайты, перетекающие через аппаратное обеспечение того, что называют рокербоем по имени Стиви Стоукс.

           В дверной глазок — в замочную щель
           Гениальные мыслишки — мировые войнушки
           Неофициальные пупы земли
           Эмалированные части головных систем
           Инстинктивные добровольцы
           Во имя вселенной и хлебной корочки
           Люди с большой буквы
           Слово «люди» пишется с большой буквы

           Выделить. Копировать. Вставить без форматирования. Опубликовать.

           Добро пожаловать в Стиви Стоукса – Человека, созданного за день.

           Сделайте это грязно, ребята.

           У Эйса на ремне висит рация – исправный механизм, необходимый для экстренного обеспечения связи с другими Людьми, настроенными на ту же частоту, что и он. Рация преобразует сказанные в неё слова в пучок волн, услышать и понять которые может только обладатель такой же модели. Приёмник и транслятор были особенными. Эйс лично позаботился об этом.

           Аппарат, транслирующий тебя рядом с камхорой по имени Бонни Бранко, твоей женой, был предназначен для улавливания сигналов. Далеко не всех. Твой приёмник не мог перевести не загруженный сигнал в обработанную информацию – конструкционные издержки. Но ты мог засечь сигнал. Люди с большой буквы сказали бы «почувствовать», но ты потерял интерес к разбору терминов, понятия которых не дают даже сами Люди.

          То, что сигнал был ясным, было очевидно. То, что рация была исправна технически – тоже.

           Как и то, что рация экстренной связи не принимала входящий сигнал.

           Камхора по имени Бонни Бранко берет твой холодный транслятор и с нескрываемым кайфом прожимает кнопку проигрывателя, воспроизводящего некоторые из твоих записанных фраз. Динамик [censor] их всех в рот.

           Наверное, она могла бы просто тебя попросить.

           Сделайте это грязно, ребята. Желательно – с летальным исходом. А если в конце концов еще проломите черепушку этому мудаку, так я вообще отсосу.

           Из девяти претендентов на роль телохранителя Вишенки трое мужчин переглядываются, крутят пальцем у виска, что-то кричат в динамик над додзё и начинают стягивать с себя спортивную одежду, не забывая выставить средний палец и оставляя на зеркалах смачные плевки. Ты знаешь, что они пришли сюда, чтобы получить работу. Ты знаешь, что они не пришли сюда умирать.

           Это Люди с большой буквы. Ты перестал понимать Людей с большой буквы, или вообще никогда не понимал. Они пришли получить высокооплачиваемую работу, округление процентной опасности смерти в которой неизменно приводит к летальному исходу. То есть, они хотели умереть.

           Теперь они не хотят умирать. Бинарный сдвиг.

           Ты перестал понимать Людей с большой буквы.

           Концепт смерти для тебя несущественен.

 

           Этот пост посвящен Бонни Бранко. Персонажу-декорации, на фоне происходящих событий выполняющему роль статиста при своем муже, рокербое-идору Стиви Стоуксе.

           

 

 Д_Е_Н_Ь 

Б Р У Н О  М А Р И Л Ь Я Н О

 

           Сделайте это грязно, ребята.

           Желательно – с летальным исходом.

           Ты натягиваешь на тело форму из вывернутого наизнанку нейлонового мешка. Трое парней позади, громко и ломано ругаясь на стритсленге, сбрасывают её и комками бросают через весь зал, не забывая плюнуть напоследок. Пока ты поправляешь футболку с напечатанным на ней брендом корпорации «Петрохем», бывшие претенденты на роль телохранителя Бонни Бранко наотмашь бьют по зеркалам, проверяя их на прочность.

           Они явно недовольны, что на отборочном туре им уже предлагают сдохнуть.

           Когда дверь с грохотом заехала обратно, перекрывая проход, на татами осталось шестеро соискателей. Судя по поигрывающим желвакам и треску костяшек пальцев, каждый из оставшихся конкурентов хотел получить заветное рабочее место. Судя по рваным шрамам, которые покрывали подтянутые тела парочки мускулистых азиатов с логотипами «Арасака» на футболках – они были единственными, у кого было две одинаковых футболки, – некоторых твоих сегодняшних соперников отправила на додзё корпорация, профессионально занимающаяся частной охраной.

           Судя по тому, что их было сразу двое, Арасака очень хотела выиграть этот куш.

           Ты потуже перетянул бинты на руках. Ткань больно вгрызлась в кожу, твердо фиксируя кисти. В горле зашипело так, будто туда массово справили нужду оборванцы из трущоб Комбат Зоны. В голову врезалась мысль, что всё давным-давно куплено.

           А вас пригласили сюда только для того, чтобы вы поработали мясом для битья.

           Ты посмотрел на азиатов. Прикинул, так ли нужна тебе эта чертова работа, чтобы бросаться под танк.

           Пожалуй, что да.

[Джорно Джованна 16]

Бруно хватило ещё несколько секунд на то, чтобы рассмотреть соперника. Это был крепкий паренёк в кимоно с небольшой чёрной бородкой и растрёпанными волосами, торчащими в разные стороны. Судя по развитым мышцам и по тому, как тот держался, драться он умел. Его оппонент в свою очередь занимался тем же самым, смотря на Бруно, как на кусок дерьма, явно думая о том, какую часть тела сломать ему первым. С одной стороны, это ему напоминало сцены из старых вестернов, когда герои стоят посреди города напротив друг друга и под пафосную музыку каждый поджидает момента, чтобы выстрелить первым.

Первым атаковал Бруно. Резко приблизившись к противнику, он нанёс удар ногой. Оппонент при виде опасности пытался увернуться от удара, но толи ему не хватило сноровки, толи Бруно оказался слишком быстрым. Удар пришёлся в грудь, заставив противника пошатнуться и застонать от нахлынувшей боли. Казалось, он едва-едва стоял на ногах. Но всё-таки ему удалось сохранить равновесие. Теперь настала его очередь.

Свирепо взглянув на итальянца, он контратаковал. Бруно не смог уследить за движениями соперника, и едва-едва заметил, как ударил того в грудь. К счастью, тот, видимо, был ослаблен после первой атаки Бруно, и не вложил в удар всю силу. Было неприятно, но терпимо. Ничего особенного. Но тот и не стал на этом останавливаться. Ухмыльнувшись, враг нанёс ещё один удар, в этот раз рукой. В этот раз реакция соло не подвела, и тот благополучно увернулся.

Прислушиваясь к звукам ударов и криками боли, раздававшимися по всему помещению, Бруно стал готовиться к следующей атаке. Сразу покончить с ним не получилось, ну да ладно. Он был упёртым, но не таким уж сильным. Стоит немного измотать его, пробить защиту, а затем вломить так, чтобы тот уже точно не встал. Враг, наверное, думал о том же.

Снова посыпались удары, пока Бруно не решил, что момент настал. Сосредоточившись, тот резко атаковал ногой, целясь прямо в грудь. Измотанный соперник увернуться не смог и едва-едва не упал. Бруно приготовился к защите, но с удивлением заметил, что немного не рассчитал с силой удара. Враг явно оказался дезориентирован. Почти не двигался, часто дышал, стонал и бессмысленно смотрел вокруг, будто побитая собака.

Вот и его шанс! Но в этот раз он его немного недооценил. Враг довольно скоро вернулся к реальности. Втягивая кровь, сочащуюся из носа, он пытается уклониться, но терпит неудачу. Тем не менее, не ожидая, что парень вообще как-то отреагирует на его атаку, Бруно не вложил в него всю силу, отчего выпад получился средним и не нанёс особых повреждений. Стараясь закрепить успех, соло напал ещё раз, в этот раз изо всех сил.

Спустя пару секунд противник уже валялся на земле. Бруно с интересом взглянул на дело рук своих. Несколько больших синяков, по лицу струилась кровь, футболка пропиталась потом настолько, что казалось, будто недавно её использовали вместо половой тряпки. Грудь бешено поднималась и опускалась, а сам враг едва-едва мог шевелиться. Неужели вырубил? Но парень оказался крепким. Преодолевая боль, едва-едва слышно матерясь, он из последних сил встал на ноги, приняв боевую стойку.

Поединок растянулся ещё на пару минут, во время которых каждый пытался взять врага в захват, чтобы завершить бой удушающим приёмом, но каждый успел вырваться. Однако преимущество всё равно оставалось на стороне Бруно. Он слабо пострадал от драки и ещё был полон сил, чего не скажешь о его противнике.

Всё закончилось быстро. Очередной удар ногой, и враг уже вновь лежал на земле. Поначалу Бруно думал, что тот вновь просто на мгновение оказался оглушён, но, судя по тому, что тот вообще не двигался, тот теперь уже вряд ли встанет. Соло оглядел комнату и убедился в том, что он закончил поединок первым. Неужели он его убил?

На миг Бруно засомневался. А нужно ли было всё-таки с ним кончать? Может, Эйсу он был ещё нужен? Соло подошёл к похолодевшему телу противника, осмотрел его и попытался привести в чувство, но вскоре убедился, что тот уже гарантированно отправился к праотцам. Дыхания не было, как и пульса, а сердце остановилось. Даже если бы он и захотел, всё равно уже всё кончено.

Бросив на труп последний взгляд, Бруно принялся ожидать конца спарринга.

 

[Admiral 3 508]

И вот, какие пряники получались...

Как и всякий проект, находящийся на большом отдалении от города и содержащий большое количество занятых на проекте человек, комплекс должен быть оборудован определенными условиями. Как правило, размещение любого отдаленного лагеря или исследовательской базы всегда сопровождается решением двух основных вопросов - вопросов пищи и вопросов жилья. Жилье обычно используется мобильное. Пища же - как еда, так и вода - в идеале должна синтезироваться на территории комплекса. Разумеется, организовать еду сложнее, чем воду: лабораторное синтезирование еды или даже её выращивание в специальных теплицах всегда обеспечивается с большими затратами, чем добыча воды даже в самых неблагоприятных для этого условий, так как люди научились фильтровать жидкости в глубокой древности и сейчас довели этот процесс до автоматизма. Как правило, если комплекс обширный, то таких мест больше, чем одно - это позволяет не перегружать логистику.

Судя по тому, что сказал Морт, Даррет пытался избавиться от племени номадов довольно продолжительное время. Возможно из-за нападений на грузовики-мусоровозы, возможно из-за каких-то других причин, но Даррет явно был заинтересован в этом гораздо раньше, чем племени номадов достался труп Саймона Феникса. Причем это совпадение кажется попросту поразительным: номады находят труп Саймона Феникса, в который вшит именно фильтрационный чип, как раз тогда, когда Морт отравил почву и, вместе с этим, местные источники воды. 
В общем, утверждение, что Даррет как-то связан с Фениксом напрямую и даже был заинтересован в его смерти - крайне сомнительное утверждение.

Хмм... Интересно...

-Дог...

Обратился Магла к своей подельнице.

-... поищи какие-нибудь косяки Даррета, особое внимание удели племенам номадов. Были ли у него какие либо проблемы с номадами ранее? И еще... А где работал Саймон Феникс на момент своей смерти? Случаем, не на производстве синтетической пищи? И если сможешь... Можешь пошерстить сеть вот на что: не пропадали ли со складов поректа Уоллеса фильтрационные чипы?

Затем повернулся к Морту.

-Мой блестящий друг, вот какой вопрос к тебе родился. Скажи, с какого момента Даррет начал... нервничать? Может, случилось что-то, произошло что-то? Слухи какие-то, или догадки, или еще что-то? 

 

Изменено 27 мая, 2019 пользователем julia37