Лидеры

Раза Случается такое, что вот посмотришь в глаза человеку, и сразу понимаешь - не жилец. Пройдёт неделя, месяц перед тем, как тебе скажут: скончался, сгорел, не выбрался. А ты и знал, что так всё будет. Потому что кто мечется, плачет, зверем воет, в том ещё есть силы отчаянно тянуться к жизни и громко, на грани истерики бояться смерти. А кто уже видел её, пусть даже мельком, тот больше не боится. Тихо лежит и ждёт, когда же позовут. "Красавчик" глухо скрипнул, почти боком рухнув на бурлящую водную поверхность. И Раза сразу понял, что это было тихое "прощай". Сглатывая слёзы и более не мешкая, моряк подпоясался саблей, схватил какой-то ящик и положил туда обмотанную во все свои пожитки укулеле. Быстро заколотил гвоздями крышку и, вытащив плотницкий нож, выскреб на ящике улыбчивую мордочку. Ещё увидимся, родная. Не можем не увидеться. Прижав небольшой ящик к груди, Раза коснулся лбом гудящих досок трюма и лишь губами прошептал: "Прощай". А после рванул к шлюпкам. Нет нужды скорбеть о мёртвом, когда ещё можно спасти живое. *** - Покажите мне, чему вы обучились, - прямая и строгая, как сухой древесный идол, провидица стояла позади мальчишек. Один - высокий, поджарый, с угольно-чёрными тугими локонами. Второй - пониже, но плотный, широкий в плечах, с каштановой копной нечёсанных кудрей. Все трое стояли на белом прибрежном песке, который утром принесли сюда и высыпали широким кругом жители деревни. По наказу провидицы в центре безопасной зоны был сложен высокий шалаш из сухих веток и брёвен. - Эзра, начинай, - голос мудрой всё ещё звучал требовательно, но уже не так сурово. Скрывшись за спинами учеников, ривейни позволила себе мимолётную улыбку, когда высокий паренёк медленно поднял руку. Он двигался как в танце, позволял горячему плетению свободно течь вокруг себя. Дышал и маневрировал, как рыба под водой. Смуглая рука поднялась ладонью вверх, словно поднимая чашу, и сухой шалаш тут же вспыхнул ярким, ровным пламенем. Костёр послушно застыл гудящей колонной в человеческий рост. Эзра обернулся на наставницу, и та поспешно погасила улыбку, лишь едва кивнув. Учение приносит плоды, только когда идёт сурово и бескомпромиссно. Быть магом - большой труд и долг, а не развлечение и роскошь. - Раза, теперь ты. Гаси костёр, - голос женщины стал на несколько тонов прохладней, но всё равно звучал.. с надеждой. Она - магесса, мальчишки - маги. Между ними тремя связь, которой никогда не будет у братьев даже с собственными родителями. Лохматый бунтарь сделал шаг вперёд, вытягивая руку. Зажмурился, как кот. Какое же красивое оно, вольное пламя. Жаркое, вьющееся в танце, способное и укусить, коль близко подойдёшь. - Слушай меня, - шептал маленький ривейни. - Я - это ты, а ты - это я. Тише, родненькое, тише. Усни.. Но своевольный огонь и не думал засыпать. Он только что вкусил свободы, вырвался из заточения крошечной искры, какое тут "усни"? Нет, пламени хотелось воли. Пляски! Жара! Ещё больше жара. Рыжая колонна изогнулась, накренилась. Сцепив зубы, Раза выставил вперёд обе руки в таком жесте, словно пытался накрыть начавшийся пожар мокрым покрывалом. Огонь трещал, шипел да извивался, мотаясь из стороны в сторону хвостом злющего кота. - Да что же ты.. а, чтоб тебя.. - разъярённым змеем шипел мальчик, стараясь усмирить стихию. Но его собственные гнев и злость подкармливая огненный вихрь сытнее, чем прогоревшие дрова. - А! ВОТ ДЕРЬМО! - в сердцах закричал мальчишка и ударил по песку ногой, отправляя белую волну в сторону костра. Пламя тут же вспыхнуло и разрослось, обратившись готовым взорваться огненным шаром. Размером с лошадь. Прежде, чем Раза в ужасе отпрыгнул и упал на песок, расцарапав ладони. Прежде, чем провидица успела сложить руки в сложных пассах, выжигая всю магию вокруг.. - Aayaa ssh ssaah hass Yllasseraa, - прошептал Эзра странные слова, похожие на мелодичное змеиное шипение. Выбросил вперёд открытую ладонь, и с длинных пальцев вытянулось полупрозрачное тело рогатой гадюки очень необычного, ярко-небесного цвета. Пронзая воздух, бесплотная Иллассера нырнула в бурлящее нутро огненного шара.. и клубок рыжих языков начал уменьшаться, тускнеть, гаснуть. Извиваясь в пламени, изящная гадюка жадно поглощала нестабильное плетение. Словно опарыш, что объедает сгнившую плоть. - Hathehh atheya, - Эзра благодарно склонил голову, когда мерцающий багрянцем, слегка раздутый дух вернулся к нему, комфортно обвившись вокруг руки и положив голову на открытую ладонь. Отряхивая ладони от песчаных крупиц, Раза поднялся с земли. Хотя, видят духи, сейчас он с радостью хотел бы под эту землю провалиться. - Плохо. Очень плохо, - поджав губы, выдала вердикт провидица. Хотела сказать что-то ещё, но её перебили. - Он научится, - Раза, которого душили злоба на себя и подступившие к самому горлу слёзы, ощутил на плече ладонь брата. Всё ещё покачивая духа на руке, Эзра стоял рядом и с кротким. но упрямым вызовом смотрел в глаза наставнице. - Научится. Мы каждый вечер будем приходить сюда и тренироваться. Я прослежу, чтобы пламя не добралось до деревни. Мудрая несколько мучительно долгих мгновений просто молчала. И вдруг неожиданно кивнула. - Научится, - внезапно согласилась она. И посмотрела на Разу так.. он никогда не забудет этот взгляд. Чистое, горькое раскаяние. - Вот только скольких он сожжёт перед этим? *** - Ммм.. котик.. ну не пихайся, славный, - хрипло бормотал ривейни, нежась на мягких простынях. Ветер заснул до обидного неловко, уткнувшись угловатым локтем Разе в щёку. И будить родного не хотелось, но и дальше спать в таком положении становилось тяжело. Моряк открыл глаза.. и чуть не ослеп от сияния восходящего солнца. Мокрый, с горящим от морской воды ртом, он лежал на песке в обнимку в ящиком. Острый угол ящика врезался в скулу парня, наверняка оставив там глубокий след. А с деревянной, намертво заколоченный крышки на бывшего теперь уже плотника смотрело.. - Жива.. - Раза с силой отлепил ящик от лица, перевернулся на спину и хрипло засмеялся. - Жива! И, словно любимое дитя, прижал вместилище укулеле к груди. Сколько-то минут полежал, переводя дыхание и ощущая своё тело. Вроде всё важное на месте.. и даже не особо важное цело.. Не иначе как духи сохранили. А может, дуракам просто везёт. Удерживая ящичек подмышкой, Раза неуверенно поднялся на ноги и пошёл бродить по пляжу, выискивая ещё выживших. Не мог ведь он один уцелеть? Карие глаза, всё ещё слезясь, искали Ветра. И, чего греха таить, дядю-художника.

Энцо - Да вот как-то руки заботливые всегда находятся. Одни поддержат, другие помогут лишнее снять, - радостно ответил парень, наблюдая за тем, как умелые пальцы путешествуют по его телу.. и ремешкам. В первую очередь - по ремешкам. - Хорошо живётся, дядя. Потому и радуюсь всякий раз, когда вижу, что мир не без добрых людей. Он был послушен. С мечтательной улыбкой чуть отводил лицо, подставляя шею теплому дыханию. Чувствовал слипшиеся волосы на пылающих щеках и уже был готов податься вперёд, крадя сладкий антиванский поцелуй. - Счастливый ты человек, островитянин. Да только вижу, не всегда тебе добром на добро отвечали, – широкая ладонь легла на плечо, и пальцы очутились совсем рядом с заметным рубцом. С легким нажатием Энцо чуть повернул парня, как бы для своего удобства меняя его положение, - Или то игры такие были…. Не мое это дело, пацан, но ты бы поосторожнее с незнакомцами. Вот и новый узел поддался под напором умелых рук. Пользуясь тем, что Энцо загородил их спиной от толкающих помпы матросов, Раза потянулся к тому месту, где до этого висел клёпаный жилет. Но вместо своей рубашки аккуратно взялся пальцами за мокрую ткань на груди антиванца. Чуть потянул, привлекая ближе. - Моя укулеле.. моя Жозефина в гамаке. Ждёт своего мужчину, - полные губы сложились в улыбку, и ривейни открыл глаза. - А может, ждёт мужчин. Пальцы отпустили мокрую рубаху антиванца только для того, чтобы моряк положил широкие ладони на широкую же грудь. Мощная, крепкая, такое тело закалишь только постоянным риском. Танцами на стёклах возле самой грани. - О, я польщен. Стихи про меня еще не сочиняли. А разве барды не привирают? Слышал, вы и заказуху пишете. Видел я на днях одного лорда - страшный, как наг, а в песнях красавец писаный. Энцо замер с благосклонной улыбкой, позволяя любопытным пальчикам хорошенько обследовать новые для себя пространства. - Ревнивая видать, если женщин не подпускает. А такую, как меледе с грозным братцем подпустит? Он всё-таки подался вперёд. Не любил останавливаться на полуслове, полужесте, полувзгляде. Смуглые губы коснулись хищных губ в коротком, нежном поцелуе. - Готов быть чем угодно в опытных руках, - пообещал ривейни, упирая ладони в грудь антиванца и отстраняясь. Работа, надо чинить корпус. - Спасибо, что отвлёк. И что помог раздеться. Буду теперь знать, к кому обращаться. Губы спелые, сочные, как дольки апельсина, с легким привкусом морской соли. Глаза Энцо чуть сощурились, лукавая улыбка заиграла на его губах. А он- то рассчитывал найти укромный уголок, утащить туда «румяную булочку» да и дело с концом. А тут вон оно что! Интрига! Парень цену себе знает, с таким и подольше поиграться можно. -Не утони, и я тебя нарисую, - пообещал антиванец, потом сунул руки в карманы и привалился обратно к стеночке, еще некоторое время, с большим вниманием наблюдая за фигурой потенциального натурщика.

...в очередной раз приложился ушастой головой к штанине мистера Фейна. И даже что-то промурлыкал на своём кошачьем языке, прежде чем вышел в открытую перед ним дверь. Удостоенный кошачьей милости посмотрел на юнгу, будто ушастый зверек каким-то образом подтвердил его слова. Но даже если короткое "мррмав" означало "а ты ничего, я убью тебя последним", быть на хорошем счету у потенциально проклятого кота ничем не хуже, чем добровольно предлагать свою жизненную эссенцию юным магам, делающим первые неуверенные шаги на извилистой дорожке ремесла малефикара. Тут мессир Фейн был верен себе. - Скажу, скажу. Спасибо за помощь, мессир. - попрошался с наемником Гийом. - Да не за что. Удачи, - кивнул наемник, который ровно ничего не потерял, кроме десяти-пятнадцати минут своего времени — зато получил возможность погладить котика, неизвестный комплимент на кошачьем (он был уверен, что это комплимент) и еще пару выражений приязни впридачу. Отличная сделка, идеальная. С точки зрения Фогги Фейна, пока что его вояж на корабле мессира Тилани был удачным и максимально увлекательным. Впору самому предлагать доплату. Главное, капитану об этом не говорить. *** Расставшись с кудрявым юнгой, парень нашел себе новое амплуа и подвизался изучать парусное мастерство. Залезать повыше, выполнять четкие указания моряков, запоминать названия снастей и парусов. которые спьяну и не выговорить, весело травить скабрезные шуточки в коротких перерывах между, когда руки работают, а голове делать особо и нечего. А еще сверху открывался великолепный вид на море.

- Скажешь мессиру Вирену, что дело сделал, каюту проверил, котик пошел гулять. Получишь свою монету и пойдешь себе дальше с осознанием, что сделал доброе дело. Чем плохо? Плохо все, но Гийом решил не спорить, потому что не хотел еще больше себя идиотом выставлять перед Фогги, который, скорее всего был одурманен коварным стариком. Надо найти кого-нибудь, кто ему поверит. Лучше всего мага, который может проверить на демонов. - Скажу, скажу. Спасибо за помощь, мессир. - попрошался с наемником Гийом. Почему он решил не брать стариковские деньги? Подозрительно. Может они прокляты? Прищурив глаза, Буся подозрительно посмотрел на кучерявого человека Кучерявый человек подозрительно посмотрел на Бусю в ответ. Гийом с мамой часто подкармливали эльфинажных котов и никогда они так на него не смотрели. Почти человеческий взгляд. Что-то с ним не так. Воришка вернулся на палубу и нашел старика. - Мессир, мы нашли вашего кота и он пошел погулять по кораблю. С ним все в порядке. - притворно улыбаясь сообщил Гийом. - Награды не надо, рад был помочь вам и вашему милому котику. Где вы нашли такое чудо? Никогда не видел такого умного кота.

Юнга очень любил животных. Но этого кота он начал побаиваться. Почему у него такие красные глазища? Почему он сидит под кроватью рядом с демоном? Что сделал с ним чернокнижник? Прищурив глаза, Буся подозрительно посмотрел на кучерявого человека и... Фогги открыл дверь пошире, собираясь и сам покинуть каюту пожилого пассажира. ...в очередной раз приложился ушастой головой к штанине мистера Фейна. И даже что-то промурлыкал на своём кошачьем языке, прежде чем вышел в открытую перед ним дверь.

Леди Фаину точно удар хватит. Леди Фаина в этот момент сосредоточенно смотрела на то, как помпа откачивает воду, сама с собой соревнуясь, удастся ли повысить напор при следующем качке, или хотя бы не снизить темпа, и думала: "Вот еще пятьсот раз нажму на помпу - и точно перерыв. Вот точно. Пе-ре-рыв!"

Раза - И как тебе живется такому доверчивому? – теплое дыхание снова коснулось загорелой кожи, теперь уже на шее. Темные влажные волосы Энцо липли к смуглым щекам ривейни, так близко он стоял, склоняя макушку и взгляд к ремешкам. Быстро, но без нарочитый спешки, он избавлял паренька от доспех. - Да вот как-то руки заботливые всегда находятся. Одни поддержат, другие помогут лишнее снять, - радостно ответил парень, наблюдая за тем, как умелые пальцы путешествуют по его телу.. и ремешкам. В первую очередь - по ремешкам. - Хорошо живётся, дядя. Потому и радуюсь всякий раз, когда вижу, что мир не без добрых людей. Он был послушен. С мечтательной улыбкой чуть отводил лицо, подставляя шею теплому дыханию. Чувствовал слипшиеся волосы на пылающих щеках и уже был готов податься вперёд, крадя сладкий антиванский поцелуй. А может - горький как крепкий кофе? Кусачий как мороз? Не узнаешь ведь, пока не попробуешь. - А вдруг я убийца и всё наврал? – Энцо весело хохотнул, мимолетно подняв насмешливый взгляд к таким же карим, но казавшимся куда более знойными, глазам островитянина. Нагрудник шмякнулся в воду. Карие глаза посмотрели в сторону - туда, где далеко за плечом вольного художника трудилась на помпе леди Фаина, наверняка уже сочиняя очередной свой пламенный вирш. - Тогда проблемы у тебя, дядя. Сдаётся мне, что капитан подпустит к своей сестре только достойных, - парой мгновений позже весёлый взгляд снова целиком принадлежал Энцо. - Но я всегда могу помочь. Песню сочинить о том, какой ты примечательный.. во всём. Только мы, честные музыканты, репутацией дорожим. Не должны брехать в стихах о том, чего сами ещё не испробовали. Пользуясь тем, что Энцо загородил их спиной от толкающих помпы матросов, Раза потянулся к тому месту, где до этого висел клёпаный жилет. Но вместо своей рубашки аккуратно взялся пальцами за мокрую ткань на груди антиванца. Чуть потянул, привлекая ближе. – Слушай, а я думал, ты музыкант. Где твоя укулеле? – пальцы будто бы совершенно случайно коснулись внутренне стороны бедра, когда добрались до завязок набедренника. Рука скользнула по бедру, и парень остро выдохнул. Прикрыл глаза. Представил, что трюм пустой. Такой уютный и пустой. Проклятие, зачем ты, дядя, это делаешь? Зачем я поощряю тебя продолжать? Зачем мы оба мучаем меня? - Моя укулеле.. моя Жозефина в гамаке. Ждёт своего мужчину, - полные губы сложились в улыбку, и ривейни открыл глаза. - А может, ждёт мужчин. Пальцы отпустили мокрую рубаху антиванца только для того, чтобы моряк положил широкие ладони на широкую же грудь. Мощная, крепкая, такое тело закалишь только постоянным риском. Танцами на стёклах возле самой грани. - Да, натурщик или холст… У тебя и для того и для другого большой потенциал. - Тыква больше, - хохотнул ривейни. Облизнул враз пересохшие губы. - Но и я не жалуюсь. Он всё-таки подался вперёд. Не любил останавливаться на полуслове, полужесте, полувзгляде. Смуглые губы коснулись хищных губ в коротком, нежном поцелуе. - Готов быть чем угодно в опытных руках, - пообещал ривейни, упирая ладони в грудь антиванца и отстраняясь. Работа, надо чинить корпус. - Спасибо, что отвлёк. И что помог раздеться. Буду теперь знать, к кому обращаться. Раза с улыбкой опустил взгляд на плавающую в воде клёпаную кожу. Что же ему, теперь перед антиванцем ещё на колени опускаться? Такое ведь не скроешь даже за широкой спиной. Леди Фаину точно удар хватит.

- Будьте осторожны, - все еще полусерьезно напутствовал. - На корабле местами полно воды. Вор не мог поверить своим глазам. Неужели показалось? Он был готов поклясться что видел демона под кроватью. Может, старик этого и хочет - запугать, заставить сомневаться в себе. А как же стыдно перед наемником, теперь он будет думать что Гийом - идиот и трус, испугался кота. А потом расскажет Разе и они будут лежать в постели, обжиматься и ржать... - Мессир Фейн, я кляусь Андрасте что под кроватью был какой-то демон. Я видел оранжевый глаз, он точно был не кошачий! ...Это не первый раз что в кабине старике что-то странное происходит - шепотом добавил Гийом и перевел взгляд на свою руку - Надо поговорить с капитаном об этом, пусть посадит его в клетку и допросит! Пока мы хлопаем здесь ушами этот чернокнижник напризывает демонов и высосет все наши соки. Поди шторм он тоже вызвал! А кота - за борт - какой-то он тоже подозрительный. Юнга очень любил животных. Но этого кота он начал побаиваться. Почему у него такие красные глазища? Почему он сидит под кроватью рядом с демоном? Что сделал с ним чернокнижник?

Кинжал пилил мокрые толстые веревки. Минуту, две... слишком долго! Аргус устало выдохнул, не хотелось лежать, как рыба и распутывать себя несколько часов. - К черту, - прохрипел оборотень, найдя более изящный и простой способ выбраться. Легкий дымок окутал плененного и он просто распался... на большую живую тучку пауков, те злостно засеменили лапками, покидая путы и в следующую секунду собрались воедино в человека. Потянувшись, Аргус скривился. Все также было зажато плечо, но теперь еще сильнее из-за долгих ночных "плесканий". Но это было не все, голова гудела. Пальцы коснулись особенно ноющего места и нащупали подсохшую кровь. А затем и причину - неглубокую рану, что больше была порезом. Наверно, Ворон стукнулся от борт шлюпки или какой-то ящик прилетел ему прямиком на лоб. - Ничего, не страшно, - отмахнулся и неровной походкой прошелся к телам моряков. Перевернул одного - труп. Другого - тоже. Третий... а это еще жив, правда, уж худо ему было и оставалось недолго. Молодого загорелого от постоянного плаванья под палящим светилом паренька проткнула острая "щепка". 𝅘𝅥𝅱 Аргус огляделся по сторонам. Никого кто мог бы помочь. Может он и вовсе выжил один? Тогда... - Как там говорил твой капитан? - кинжал прижался к запястью. - Милосердие? Рывок. Порез. И нужные слова. Красная дымчатая паутина. Маг чувствовал прилив сил, как раны, хоть и не большие, затягиваются, боль в плече, да и по всему телу благополучно тает. А затем все закончилось. И... Глаза моряка остекленели, неонат забрал последние крохи жизни. А что? Тот все равно не жилец, а вот Аргус наоборот - ему все силы понадобятся, чтоб выбраться из дурацких джунглей. - Ты был очень храбр, но все смертны, - закрыл глаза мертвецу, а потом обтер ладонь об его же рубашку. Вновь потянувшись, но теперь с наслаждением, Аргус после сделал еще небольшую зарядку. Размять мышцы. - Может кто-то выжил? - обратился к трупу, - Что? Не уверен? - Убрал спутанные еще мокрые волосы со лба назад. Затем прищурился, глянув на солнце, определял время.- Да, я тоже не уверен. - Покачал головой. - Печально... даже, - вскинул брови. - Все же, к парочке людей там я прикипел. Ворон тяжело выдохнул. Спектакль частично был для поднятия себе настроения и попыткой отгородится от мыслей об утрате. Отставляя следы на песке, антиванец побрел на поиски уцелевших, а если нет, то может нашел бы ценный груз. Через несколько минут обогнул большой камень, что разделял пляж, он вышел на большой участок, захламленный раздробленными частями ящиков и шлюпок. Люди тут тоже имелись. И даже живые. - Выжили, - улыбнулся убийца, неожиданно тепло.

Аврелий Он загадал, что если выживут, то он... попытается снова. Глупое, безответственное обещание. Наверно, Создателя посмешить. Глядишь - и сохранит им жизни чисто чтобы поиздеваться? Но, видно, старуха-судьба решила, что отмеренного и достаточно. Там, в ночи, погрузившись по плечи в воду, он высматривал Эли. Но волны, плавающее повсюду барахло вперемешку с обломками, вспенивающие чьими-то руками брызги не давали обзора. Его то поднимало на волне, то гнало вниз, в пучину, под гребень, нога касалась рифа, отталкивалась - и снова поднимало вверх, к темному беззвездному небу, которое слилось с морем и словно перекатывало его морской галькой. Чьи-то руки сжались на его тяжелом, намокшем длиннополом кафтане, и цепкое сильное тело начало душить в отчаянных объятиях смерти. Удача, что риф был так близко. Там, внизу, куда они погрузились, в тщетной борьбе за жизнь, сапог смог оттолкнуться, и когда, кашляя и судорожно вдыхая, голова поднялась над волной, рука схватила проплывающий обломок доски. Один удар - и хватка разжалась. Капитан подхватил, перевернул на спину. Утопающий был жив, но больше не пытался взобраться на тиланову шею. Снова огляделся. Пока боролись, их отнесло от разбившейся шлюпки. Вгляделся в мокрое лицо моряка. Очень бледное. Один из помощников штурмана. Подумал, что усталость и тяжелая одежда обернулись паникой. В таком состоянии и хороший пловец мог бы захлебнуться, ну а далеко не все на судне держались на воде уверенно. Придерживая голову несостоявшегося утопленника, он плыл в темноте, обретя заново координаты в пространстве и направление. Пока не понял, что штурманов помощник снов пришел в себя. - Эй, не барахтайся, дыши глубже. Выплывем, - успокаивал хлебающий воду капитан, чувствуя, что в ногах разливается уже холодный свинец. - Ррруки! Руки убери. Не мешай мне! Но человек не унялся. Вывернулся. Агрессивней и хитрее. И на этот раз не было доски. А руки уже не слушались. Два тела погрузились в глубину, окружаемые пузырьками воздуха и испуганными рыбками лагуны. И не было на небе звезд. Только теряющий воздух Тилани увидел вдруг там, наверху, в толще воды пронизывающий зелень просвет. И Андрасте протянула ему руку, улыбаясь своими изумрудного цвета глазами. Песок набился в уши. Отчего казалось, что в голове поселилось значительно больше тараканов, чем обычно, и все они топают по внутренней сфере его черепной коробки и скандируют "Ави, вставай! Ави, вставай! Всё очень плохо!" Припекало шею. Хотелось припечься уже до конца, чтобы раствориться на теплом песочке, но пока еще смутное, идущее откуда-то из солнечного сплетения беспокойство пинало его в виски. Остальное всё, будто после тяжелой лихорадки, ощущалось как погребенное и неживое. Попытка напрячь мышцы вызвала глухой стон. Дал себе поблажку и просто открыл глаза. На нем что, лежит сверху вчерашний парень? Попытался пошевелиться снова. Грузно перевернулся на спину, словно обожравшийся тюлень. Дышать стало легче. Ааа... теперь ясно. Мокрый кафтан так и облеплял его тело. В ноги билась волна, выбросившая у каких-то ящиков. Возможно, вместе с ними. Парня нигде не было. Демон. Глаза наполнились слезами. Не вышло. Николя... "Красавчик"... Эли! Понял, что не давало ему и дальше лежать, сливаясь с ландшафтом. Не осознание утраты. Кафтан пришлось стянуть, иначе он бы не поднялся. Встал на карачки, голову заштормило, но быстро улеглось. Выпрямился на коленях, оглянулся на море... Там, дальше по берегу ему привиделась знакомая фигура. Так ведь не бывает. Подумалось, что это видение, вроде ночной Андрасте. Или это совсем другой эльф? А Тилани себя обманывает. Но хватило сил и на то, чтобы встать, и на то, чтоб, пошатываясь, сделать шаг. И снова завалиться набок, тяжело дыша и наконец-то ощущая тело в полной мере. И боль в колене, которое он, оказывается, вывихнул. Сел на песок, не сводя взгляда с видения. Уже не зная, во что теперь верить.

Как только они вернулись в шторм, капитан четко дал понять: нехер шариться. Момент причастности и тепла закончился, снова сделав его тем, кем он был — случайным попутчиком, неудобным гражданским, чужаком, которого еще поди убереги. Поэтому Фогги без лишних слов убрался к себе в каюту, упорядочил разложенные вещи обратно в дорожную сумку. Все равно скоро прибытие... куда-то. Безумную качку, скрип и треск переживал стоически, со спокойным, холодным рассудком. Стихия была концентрированным хаосом, лишенным рычагов управления. Если ничего не можешь сделать — просто жди. А сейчас ты не можешь сделать ничего. Потом прозвучала команда садиться в шлюпки, и стало понятно, что все плохо. Но тут он хотя бы мог что-то сделать. Вцепиться в весла и грести, будто от этого зависела его жизнь. Хотя почему "будто"? Вполне себе зависела, по прямой пропорциональности из математических учебников его детства. Лучше гребешь — выше шанс выжить. Наверное. Фогги с сожалением оглянулся, запечатлевая в памяти тонущий корабль. Не таким, каким он был сейчас — раненым зверем, проигрывающим схватку с волнами. А вольной птицей, летящей навстречу золотому закату прекрасным и теплым летним вечером. Прощай, "Красавчик". *** Он помнил темноту и холод. А еще боль — боль в напряженных мышцах, боль в груди от судорожных попыток сохранить еще немного воздуха, боль от морской воды, разъедающей многочисленные ссадины, резкая боль под ребром — да почему опять под ребром-то???, боль-боль-боль-боль. Отвратительный, бьющий по ушам набат из этого слова. Горько-соленый вкус на губах. Соль? Кровь? Все вместе? Какая сейчас разница. Последней мыслью было, что судьбе, видимо, наскучило следить за наглецом, который ни в грош ее не ставил. *** Боль была с ним и когда он ощутил жгучую ссадину на щеке и жесткую кору под ладонями. Дерево. Его вынесло на дерево, отсюда ободранная скула и... Неизвестно, что еще. Надо смотреть. Мысли были непривычно ленивыми и неповоротливыми. Что-то горело на животе, пульс гулко стучал в ушах, голова кружилась даже с закрытыми глазами. Фогги разлепил веки и увидел под собой мерный плеск прибоя. И быстро расплывающиеся темно-алые капли, ритмично падающие сверху. Рубиновые монеты жизни, расходящиеся тонкими паутинками в переливающихся волнах цвета берилла. Красиво. Рукой можно дотянуться. Не стал. Вместо этого соскользнул по стволу на песок. Не так уж изящно, наверное, но все не мордой в воду. Уже успех. Или он так думал, пока не согнуло пополам и не вывернуло наизнанку. Горечь на губах стала еще более мерзкой, хотя казалось бы, куда еще. Слишком много морской воды для него одного. Голова взорвалась ослепительной вспышкой, а под ребро как будто приложили раскаленное клеймо. Фейн отполз подальше, рванул куртку вместе с рубашкой, даже не подивившись тому, что некрасивая глубокая рана оказалась под слоем клепаной кожи. Скорее всего, его так мотало в корабельных обломках, что хорошо подогнанная под него защита сбилась, оставляя уязвимый участок. Или он тянулся и хватался за что-то, а потом какой-нибудь обломок воткнулся в тело, но не удержался в ране и оставил его терять кровь, остроту рассудка, волю к жизни и желание что-то делать. Вот и сейчас красная жидкость сочилась, стекая на белый шрам, совсем как в тот день, когда он его получил... *** В тот вечер все было правильно. Никто их не видел. Охрана особняка крепко спала, не без помощи некоторых медицинских знаний Фогги. До прибытия смены оставалось еще порядочно времени. Он и Голубка — отступница по имени Оленна, получившая свое прозвище благодаря способности обращаться в белоснежную птичку — пробирались через ухоженный сад, богато украшенный статуями, редкостными деревьями и со вкусом высаженными цветами. Держались в тени, и заметить их можно было лишь с парапета третьего этажа. Они уносили с собой старинную реликвию, амулет, который если и не обладал реальными магическими свойствами, то был невероятно ценен благодаря своей истории. Медальон червонного золота, украшенный драгоценными камнями чистой воды, возрастом без малого полсотни лет. Он сменил немало владельцев, и говорили, что безделушка способна приносить редкостную удачу — но после от нее следует избавиться, иначе удача обернется проклятием. Фейн отлично знал, что они будут в безопасности, как только пересекут парк поместья Кортни и окажутся в живописном лесу, где всего в десяти минутах быстрой рысью их ждала пара лошадей. Чего он не знал, так это того, что один из стражников прибудет на смену слишком рано, поругавшись дома с супругой и решив утопить печали в работе. В конце концов, предприимчивый марчанин, умевший просчитывать все в своей работе на несколько шагов вперед, не был провидцем. - ТРЕВОГА! - за воплем последовал топот множества ног. Голоса, ставшие еще более громкими, когда обнаружились мирно спящие. Арбалетный болт выбил мраморную крошку из статуи, мимо которой только что проскочила Голубка, и она замерла, зачем-то закрывая голову руками. Идеальная мишень. Фогги только рванулся вперед, гранью сознания фиксируя свист следующего выстрела и отталкивая сообщницу. Второй снаряд выбил крохотный фонтанчик хорошо взрыхленной земли. Но не попал в Оленну. - Лети! - рявкнул Фейн, справедливо рассудив, что станет более удобной мишенью, чем маленький комок перьев. И что они захотят схватить хотя бы одного и выбить из него признание, где искать другую. Третий болт легко пронзил форменный камзол слуги семейства Кортни. Ничего... Голубка в безопасности, а его будет сложно поймать — ночью, в лесу. У него все еще была фора, ведь к погоне еще надо подготовиться. Они условились, что, если придется выбираться порознь, встретятся там, откуда начали, где быстрая пара вороных ждет их, чтобы умчать в ночь, оставив преследователям лишь досаду и неясные силуэты похитителей. А в седельных сумках найдется все нужное для лечения. Только добраться, обнять ее, взъерошить коротко остриженные льняные волосы и знать, что сейчас все будет хорошо. Но лениво пожевывал травку под деревом всего один конь. Острая боль в боку уже начинала брать свое, но Фогги взгромоздился в седло, срезал веревку и хлопнул жеребца по шее, срывая его сразу на резвый аллюр. И только направлял, стремясь уйти как можно дальше и как можно быстрее. Раз он один, возня с зельем займет непозволительно... много... ... времени. Он очнулся, когда солнце уже заливало вовсю изумрудный цветущий луг, распоротый мелким оврагом. Где-то далеко за городом. И далеко от поместья. Хорошо. Одним усилием воли контролируя предающие, дрожащие руки, выудил из седельной сумки два маленьких флакона. Зубами вытянул пробки. Одну порцию зелья залил непосредственно в рану, вторую вылакал, борясь с тошнотой, хотя вкус не был неприятным. Сполз вниз, забился в густую поросль на дне, как раненый зверь в норе, и отключился, когда перед смеженными веками уже плясали разноцветные пятна. Раненый зверь, да... *** Воспоминание о вяжущем травянистом вкусе не отпускало, назойливо зудело в уставшем мозгу, который хотел только отключиться и больше не чувствовать этой агонии. Желательно никогда. Хрен с тобой, ты победила, хорошая партия, ты все же смогла перемолоть меня, хоть и на пятнадцать лет позже, довольна? Отскребись теперь. Но избитые ноющие руки, перепачканные кровью и песком, сами нащупали в поясной сумке чудом уцелевший флакон плотного стекла, и заученным жестом он разделил драгоценные капли внутри. Часть в рану — затянуть крупные сосуды и остановить кровь. Остальное — выпить. Все будет хорошо. Он только полежит здесь... еще немножко. Опустевший фиал выпал из руки на прибрежный песок.

Ты мог приказать пойти за тобой в бой, но слиться на первой шлюпке... ты уж извини, капитан, тут я сам решу, когда мне лучше сдохнуть. В отличие от некоторых оптимистов Элахиль не верил в чудесное спасение. Ни на тонущем корабле, ни на спасательных шлюпках. Поэтому, когда он увидел свет, то подумал о Тени, куда попала его грешная душа. Тень была необычайно яркой и... мокрой? Серьёзно? Мокрой? Он подёргал ногами и услышал хлюпанье. Да быть того не может. Пошевелившись, ощутил давление на поясе. Ощупал. Прочный леер. А рядом обломок грота, к которому он был привязан. Вспомнил, как спускались в шлюпку, как пытались спасти упавших за борт, как потом с треском напоролись на рифы, как вода лилась в рот и лёгкие, и как он намертво вцепился в обломок обмотанный снастями. После осознания себя живым и относительно здоровым. Болело где-то неопределённо везде. Ушибы, гематомы - поставил себе диагноз целитель и переместил тело в вертикальное положение. Сапоги потянули вниз. Пришлось тут же схватиться за брус. Осмотрелся. Вокруг щедро посыпано щепой и обломками "Красавчика". Рядом плавают два изуродованных трупа. - Ави, - попробовал голос. Хрипит в горле, резь, а из носа течёт солёная вода. Откашлялся. - Ави! - позвал снова. - Не, не... ты не можешь утонуть. Ты пират, твою мать. И вообще под защитой Андрасте. Слышь, Андрасте, если ты не защитила одного из лучших своих храмовников и пастырей, ты дура. Я тебя найду и... Придумывая изощрённую месть Спасительнице, он снова огляделся. Вдалеке маячил долгожданный сегеронский берег. - О, слава тебе исподнее Андрасте. Но этим ты меня не подкупишь, сволочная баба. Он и мысли не допускал, что Аврелий Тилани утонул. Следующим пунктом самоспасения следовало избавиться от верёвки на поясе. То ли он сам привязался, то ли ему кто помог. Этого эльф не помнил. Повертевшись и подёргав, он понял, что без лезвия не обойтись, так были запутаны снасти. Хорошо, что ритуальное лезвие малефикарам положено носить с собой, ещё более замечательно его надёжное хранение - в поясной сумке. Потребовалось не меньше двадцати минут, чтобы распилить прочные верёвки. Но освобождение грозило новым утоплением. Тянуло вниз. Сапоги, чтоб их. Снять бы, но как потом по джунглям бегать. Пришлось снова схватиться за мачту и поискать кусок древесины поменьше, на котором можно было доплыть до берега. Такой нашёлся неподалёку. Кусок фальшборта. - Андрасте, ты меня слышала, да? - снова предупредил Невесту Создателя неугомонный эльф. - Чтоб он был на берегу, когда я приплыву. И он поплыл.

Флоренс не спала. Она сидела , привязанная к изголовью кровати, подтянув ноги к груди, и просто слушала, как свирепо завывал ветер, как натужно стонали мачты, принимая удар. Тело девушки напрягалось всякий раз, когда каракка взбиралась на гребень волны и резко срывалась в бездну. Вот. Вот теперь. Уже сейчас. Еще один сокрушительный удар и каракка падет. Когда всё началось, тугая пружина, державшая её, распрямилась. Флоренс сорвала не слишком туго завязанную веревку и соскочила на пол, с беспощадной ясностью принимая смерть корабля. Бросилась к пожиткам, неловко падая перед сундуком на колени. Она знала, что брать: небольшую сумку из коровьей кожи через плечо. Бросила туда наскоро перевязанный тряпицей кинжал, кожаный чехол Энцо с метательными ножами, небольшой мешочек с монетами и камнями. Свою смерть.… Нет. Свою смерть она признавать никак не желал. Уже на палубе она увидела Энцо. Он махнул её рукой, приказывая двигаться к шлюпке. Но Флоренс будто окаменела, её глаза округлились от ужаса, словно только сейчас, впервые в жизни она ощутила на щеке колодное дыхание смерти. Разве может быть это взаправду? Из ступора вывел Энцо, жестко схватив девушку за капюшон и с силой швырнув на фальшборт. Двигайся, мать твою! Мгновением позже он и сам перемахнул в шлюпку, сразу хватаясь за вёсла. Их шлюпку уносило все дальше и дальше от погибающего корабля, теперь уже казавшимся не могучей караккой, а детской игрушкой: сломанной, брошенной и такой одинокой. *** Его качала как младенца на руках матери. Энцо почти представил себя малышом, и даже, кажется, ему что-то такое снилось. Вправо-влево. И над ухом убаюкивающий, точно шелест прибоя, шепот матери. А, может, и шторм был всего лишь сном? Энцо резко открыл глаза. И тут же пожалел об этом. Виски заломило от света, всё тело ныло будто бы от побоев. Да вроде бы не нажирался вчера в таверне… Антиванец застонал и перевернулся на бок, изрыгнув во влажный песок воду и нечто похожее на сгусток водорослей. Нет, шторм, тонущий «Красавчик» - всё это случилось наяву. - Merda… - он надрывно закашлялся, силясь поднять голову и осмотреться. Он жив. Но где он теперь?

Как не старались они избежать подобного, но корабль не выдержал натиска ненастья. Печально, но еще более опасно. В первую шлюпку посадили пассажиров и еще нескольких членов экипажа. Ну, капитана тут можно похвалить, что "гражданских" он отправил первыми, чтоб те не потонули ненароком или их не пришибло чем-нибудь. За что нельзя было его похвалить... дипломата не пустили ранее на мостик. Вот и помогай после! И где же ему развернуться? Между парусов ловить молнии? Нет, лучше уж вообще тогда ничего не делать. И... "Красавчик" потонул. Было то карма иль что - неважно. Когда началось "самое веселое", Аргус не стал хвататься за одежду. А надел фамильное кольцо, чтоб не слетело и получше закрепил свой кинжал. Запихнул кошель, как казалось в надежное место, но, увы, океан золото потом все равно забрал. Как не прячь, загребущие водные ручонки все прикарманят. Почти все. За Фло антиванцу не стоило переживать - уже виднелась ее спина на лестнице, ведущую на палубе. А там творился настоящий кошмар любого, кто оказался в море. Неминуемое потопление корабля, что стал на пару ночей домом. Пассажиры уже забирались в спасательную лодку. Аурелиано подал дамам руку, помогая расположиться в шлюпке, а затем принялся помогать веслом. Первая шлюпка отплыла раньше, и сложно было сказать, смогла ли вторая последовать за ними... *** Тело антиванца валялось спиной вверх и было запутанно в такелажные снасти, будто кто-то поймал русалку в свои сети. И как он только не утонул с таким-то "подаркам"? Наверно, Андрасте любила своего маленького отступника. Иначе откуда такое везенье? Не помер же. Плеск прибоя, крик чаек. Твердая, относительно, земля. И он живой. Бульк. Вода покинула легкие мага. Раздался усталый стон, легкий кашель, вдох-выдох, а затем щека потерлась об мокрый песок. Конечности стали двигаться, но путы мешали. Щурясь от света и головной боли, приоткрылись глаза. Фиолетовые радужки оглядывали обстановку. Доски, валяющиеся люди. Наверняка кому-то повезло меньше и они стали будущей пищей для крабов. Аргус пошевелился, пытаясь встать. Но не вышло. Теперь более осознано почувствовал веревку, что мешалась, сдерживая его. Чуть напрягшись, он потянулся к ножнам, где был его кинжал, что все же уцелел, как и его хозяин.

Глава 4. Прибытие 2 матриналиса, около 20:00 "Глаз бури" милостиво подарил им ещё полчаса, а потом стена холодного ливня и тьмы стремительно двинулась навстречу кораблю. В этот раз не было прелюдии к буре. Отдельных капель и шквалистого ветра, прожилок молний и низких туч. Их накрыло сразу. Лавиной из воды и пены, древесной щепы и града. Первобытная стихия во всей своей мощи, словно магия спятившего магистра, принесшего Думату сотни жертв. Волны перехлёстывали через палубу, срывали такелаж, угрожали смыть за борт всё живое и не живое. То и дело корабль превращался в подводную лодку или подбитую птицу, барахтающуюся на гребнях волн. Здесь на периферии урагана не существовало времени, сторон света и даже созвездий в наступившей ночи. Каким образом капитан и команда «Красавчика» собиралась проложить фарватер в этом хаосе из воды и ветра, только Создателю было известно. Цель: выжить

- Вот как? Длительная командировка значит, - понимающе покивала Фло. Отпила из чашки еще горячего, пряного вина. – Тогда советую обзавестись связями, они открывают двери. А книгу я сохраню, если все-таки случится так, и мы найдем время встретиться в Аламе. Дома, в Тревизо у меня большая коллекция книг и твоя займет в ней почетное место. Аргус удивлено посмотрел на девушку. Его книгу да в личную коллекцию. С чего бы такая честь? Но через мгновение он понял - вежливость. Простая вежливость. Взгляд опустился вниз к глинтвейну. - Да, за связи знаю, - улыбнулся, как обычно. - Уж чему-чему, а этому я в Тевинтере научился. А что насчет, почетного места, то, - он усмехнулся. - Я ведь могу и приехать проверить правдивость слов. Хочу чтоб стояла на пьедестале посреди комнаты, - живо представил картину в голове. Еще б подставку из золота, а сверху стеклянный купол, чтоб ничто не повредило книгу и историю, что она хранит. - Сходи к целителю, надо полечить, - посоветовала антиванка, от чьего внимания не укрылось страдальческое выражение лица юноши, - Тебе еще молнии ловить. А то как потом слово держать, если мы все погибнем. - Не-е, - покачал головой, - это пустяки. Потом полечу, тем более, что уже и времени не осталось. Но за заботу, благодарю, - полупоклон с легкой дурашливостью. - Учесть, что в начале пути ты мне угрожала, - усмехнулся антиванец, припоминая их первую беседу на корабле. Осушив чашу, наглец передал пустую тару девушке. - Думаю, что скоро нырнем в шторм, - похлопал себя по бокам. - Мне пора. Нужно еще веревкой обвязаться, - парень прошелся до двери, точнее до зияющего прохода. - Если хочешь, можешь побыть в моей каюте, раз тут... - он указал на дверной проем. - У меня не закрыто. Аргус покинул комнату коллеги и уже в коридоре проговорил: - Не помри.

Раза - Счастливый ты человек, островитянин. Да только вижу, не всегда тебе добром на добро отвечали, – широкая ладонь легла на плечо, и пальцы очутились совсем рядом с заметным рубцом. С легким нажатием Энцо чуть повернул парня, как бы для своего удобства меняя его положение, - Или то игры такие были…. Не мое это дело, пацан, но ты бы поосторожнее с незнакомцами. Бывают шрамы, которые и вправду оставляют игры. Они болезненные, но малозаметные - никто не захочет портить красивого любовника. Такой шрам был надёжно скрыт штаниной и коротким белым росчерком украшал внутреннюю сторону бедра - очень близко к тому месту, которое заделю любопытные пальцы антиванца. Такие шрамы оставляют как метку принадлежности, как знак для поцелуя. Вот только зубастой Касатке ривейни уж давно не принадлежал. Бывают шрамы, которые оставляет за собой свист стали в пылу схватки. Они безликие, их не замечаешь в горячке боя, о них забываешь сразу после того, как увидел. Шрам на шее был такой - безликий, ненужный, уже не связанный ни с рукой, что его оставила, ни с прошлым, в котором он был получен. Бывают шрамы, которые заслужил. Которые несёшь с гордостью или покаянием. Рука Энцо ткнула именно в такой. Знал ли пылкий антиванец, что не звери в человеческом обличье оставили этот рубец, а на звере его оставили? На монстре, который ворвался на мирный корабль и рубил всех без разбора, опьянённый боевым азартом и страхом за собственную, ещё даже не испробованную жизнь? Нет, не знал, конечно. Волшебные руки у тебя, художник Энцо. Не только в узлах и ремешках толк знают, не только сладкие вдохи извлекать умеют. Нащупают самую истёртую струну, огладят самый глубокий шрам. А после - оставят уязвимым, растрёпанным в эмоциях, или привлекут к себе в объятия, утешат? Поживём, увидим. Всё ещё увидим и прочувствуем мы с тобой, дядя. Каждый шрам друг на друге прощупаем. А тлеющую боль старых ран пусть гасят поцелуи. - Дураком жил, дураком и помру, дядя. Но только на своих условиях. Счастливым и довольным дураком, - непосредственно ответил парень. Сам с огнём играешь, да не знаешь этого. Руки прямо в потухшие до времени угли суёшь. А знал бы, так сбежал? Нет, вряд ли. Антиванцы не бегут, они и с жизнью, и со смертью исключительно на "ты". - Похожи в этом мы с тобой. Улыбнулся. Ну кто ещё, как не дураки без страха и упрёка будут обжиматься на тонущем корабле в присутствии команды, которая этот корабль пытается отбить у бездны? - О, я польщен. Стихи про меня еще не сочиняли. А разве барды не привирают? Слышал, вы и заказуху пишете. Видел я на днях одного лорда - страшный, как наг, а в песнях красавец писаный. - Ревнивая видать, если женщин не подпускает. А такую, как меледе с грозным братцем подпустит? - А ты уж постарайся, дядя, чтобы не приврал. Всё покажи, ничего не упусти. Не заставляй додумывать, - шальной ривейни продолжал с прикрытыми глазами нежиться в тёплом дыхании, уверенных прикосновениях и пьянящем, игривом недоверии. - Жозефина моя ревнивая, да только это я придирчивый. Братца, может, и подпустим.. а миледи ведь тебе мила. И хорошо - добрая она, немощь мою исцелила. Пылкая, яркая. Буду рад, если и о ней твои руки позаботятся. Но, - большими пальцами Раза медленно, с удовольствием огладил выступающие мышцы Энцо. - Соперником не стану. Третьим тоже. Вновь легко, открыто улыбнулся. -Не утони, и я тебя нарисую, - пообещал антиванец, потом сунул руки в карманы и привалился обратно к стеночке, еще некоторое время, с большим вниманием наблюдая за фигурой потенциального натурщика. "Да разве ты теперь позволишь мне утонуть? Негоже написание картины только в планах оставлять", - смеялись карие глаза, когда Раза всё-таки присел и собрал мокрую кожу из воды в ладони. Наблюдай, любуйся, намечай мазки - ривейни не спешил вставать. Слишком быстро вставать. К чему спешка, когда можно растянуть приятное? - Леди Фаине помоги, дядя. А то ведь надорвётся и ночью спать не даст. Будет по кораблю ходить и сочно распекать хилых матросов, которые за ней качать не поспевали, - Раза поднялся, прижал броню к груди и по-дружески так, очень тёплым жестом потрепал Энцо по плечу. - Дерзай, и да наполнят духи ветром твой могучий парус. Шальной ривейни подмигнул и отправился работать дальше, починять пробоины. А мысли роились вокруг того, каких горячих да лёгких на подъём мужчин ему довелось встретить за какие-то два дня. Вот бы их ещё и познакомить.. Хороших дел, людей и секса много не бывает.

Флоренс - Я там появлюсь не скоро, - ответил туманно. Может даже проскользнула легкая нотка печали. - Так что... не увидишь, - мягко улыбнулся, скрывая настоящие эмоции. - А так хоть книжка будет напоминать обо мне, - смешок. Конечно, он не думал, что Фло будет бережно беречь подарок от него. - Ну хоть на пару-тройку ночей, пока не оставишь где-нибудь. - Вот как? Длительная командировка значит, - понимающе покивала Фло. Отпила из чашки еще горячего, пряного вина. – Тогда советую обзавестись связями, они открывают двери. А книгу я сохраню, если все-таки случится так, и мы найдем время встретиться в Аламе. Дома, в Тревизо у меня большая коллекция книг и твоя займет в ней почетное место. Аргус потянулся, плечо чуть зажалось от всех тех выкрутасов в мокрой одежде. Парень чуть поморщился. Ладонь потерла мышцу через ткань. - Я не обременю себя, я же сам предложил, - продолжая улыбаться, заверил антиванец. - А слово я держать умею, - кивнул на чашки в руках и сделал еще глоток. - Сходи к целителю, надо полечить, - посоветовала антиванка, от чьего внимания не укрылось страдальческое выражение лица юноши, - Тебе еще молнии ловить. А то как потом слово держать, если мы все погибнем.

- Ты очень добр, Аргус, - и снова взяла в руку предложенное угощение. - Клевета! - рассмеялся Аурелиано и стукнул легонько свою чашку об другую. Будто одобрил тост. - Но, прошу, не стоит обременять себя. Наши пути в Аламе скоро разойдутся. У тебя свои дела, у нас с Энцо свои. Какой бы ни был у тебя контракт, разум твой должен быть чист, и сосредоточен только на деле. Я ведь рассчитываю еще заглянуть к вам в гости в Антиве, и хотелось бы видеть тебя в добром здравии. "Нет у меня никакого контракта - меня просто сослал на остров отец", - хотелось сказать, но сын Рикардо промолчал. Пусть Флоренс и дальше думает, что он по неотложным делам в Сегерон. Как какое-нибудь ритуальное убийство мессира Фейна. Это было, конечно, не так, но... - Мой разум всегда чист, - усмехнулся. Фиолетовые радужки взглянули на утонченное лицо. Красивые черты. "В гости в Антиву". - Я там появлюсь не скоро, - ответил туманно. Может даже проскользнула легкая нотка печали. - Так что... не увидишь, - мягко улыбнулся, скрывая настоящие эмоции. - А так хоть книжка будет напоминать обо мне, - смешок. Конечно, он не думал, что Фло будет бережно беречь подарок от него. - Ну хоть на пару-тройку ночей, пока не оставишь где-нибудь. Аргус потянулся, плечо чуть зажалось от всех тех выкрутасов в мокрой одежде. Парень чуть поморщился. Ладонь потерла мышцу через ткань. "Как только доберусь до Алама сразу на массаж!", - юноша наметил первое дело в городе. - Я не обременю себя, я же сам предложил, - продолжая улыбаться, заверил антиванец. - А слово я держать умею, - кивнул на чашки в руках и сделал еще глоток.

Мессир Фейн, я кляусь Андрасте что под кроватью был какой-то демон. Я видел оранжевый глаз, он точно был не кошачий! ...Это не первый раз что в кабине старике что-то странное происходит - шепотом добавил Гийом и перевел взгляд на свою руку - Надо поговорить с капитаном об этом, пусть посадит его в клетку и допросит! Пока мы хлопаем здесь ушами этот чернокнижник напризывает демонов и высосет все наши соки. Поди шторм он тоже вызвал! А кота - за борт - какой-то он тоже подозрительный. Фогги посмотрел на юнгу, а потом на кота, который с типично кошачьей манерой не спешил проходить в открытую для него дверь. Экое кощунство, кота да за борт. - Чернокнижник или нет, а только он нам помогал, - Фогги пожал плечами, не уточняя, каким именно образом оказывал такую нужную помощь мессир Вирен. - Живи и давай жить другим, Габриель. Не говоря уже о том, что выбрасывать демона за борт без профессиональной подготовки — верный способ самому там оказаться. В той старой песенке про кота, которая милостью сонливости и сигарет стала песенкой про озорного духа, даже был такой куплет. Все закончилось тем, что через положенный природой срок всплыл хладный труп выбрасывающего. - Скажешь мессиру Вирену, что дело сделал, каюту проверил, котик пошел гулять. Получишь свою монету и пойдешь себе дальше с осознанием, что сделал доброе дело. Чем плохо? Фогги открыл дверь пошире, собираясь и сам покинуть каюту пожилого пассажира.

- Говорю же, кризис веры. Вот и удивил он меня потому несказанно, когда согласился господам плату вернуть. Не из-за денег, а уж как-то покорно он вытерпел их упрёки. А мог бы и за борт... А вы-то сами... из прихожан? - Я-то... - эльф наблюдал за терзаемыми ветром кудрями старпома, - нет. Не из них. У меня похоже тоже кризис веры случился. Теперь уже окончательный. Нет ничего в нашей истории, что претендовало бы на религиозный культ.

- Ну, а как могло быть иначе, - тихо усмехнулся. - Я ведь при всех проставился. И слово держать умею. Да и потом, что лучше? Антиванское вино или неизвестно откуда взятый ром? Сделал глоток и довольно зажмурился, сам отвечая на свой вопрос. - Да-а... ну что ж, рад услужить, - кивнул и отпрянул от стены, собираясь покинуть темноволосую девушку. - Не буду докучать. - Аргус, ты не… - вздох. И так всегда. Мужчины – старые, молодые - первое время всегда винят себя. Сокращаются почем зря. А потом, озлобившись, начинают воротить нос. «Да это девица не от мира сего!» Флоренс не договорила, зная, что бесполезно. Дружбы ведь никакой не выйдет. Но кое-что помешало Ворону уйти. Шаг. И ботинок на что-то наступил, парень поднял ногу и увидел небольшой прямоугольник. С надписью "Восковые фигуры дома Монтегрю". "Та самая...", - Аргус наклонился поднять писательские труды, те стали тяжелее. Страницы напитались водой... - Похоже, это твое, - протянул, возможно, уже испорченный предмет. - Сожалею, - посочувствовал утрате без издевки. - Дочитала?.. О чем она... была? - Нет… О, нет! – Флоренс с неподдельной скорбью воззрилась на книгу, чья трагическая участь стала настоящим потрясение для хозяйки. Оставив стакан, она протянула руки, осторожно, словно ветхий фолиант, взяла книгу. - Не дочитала. – сообщила Фло, раскрывая роман на первой попавшейся странице: размокшая бумага легко рвалась, чернила поплыли. - Она была о жизни семьи в трех поколениях, записанная биографами дома. Красивая сказка о том, что из любой передряги всегда можно выйти победителем. Главное - отвага, смекалка… - девушка подняла печальный взгляд к лицу Аргуса, но тут же отвела, хмурясь еще сильнее, - …и любовь. – закончила Фло, захлопывая обложку с золотым тиснением. - Жаль. Редкий экземпляр. – сказала она нарочито легко, словно и не сокрушалась потере мгновение назад, - Да и вообще. Смешно ведь? Приключенческий роман! Когда бы нам приключений не хватало, верно? Кривая улыбка исказила лицо и Фло отвернулась, проходя вглубь каюты, бросая книгу, ставшую теперь мусором, в саквояж.

Раза - Но зря ты думаешь, что я сердобольный такой. Не-а. - А чего мне думать? Что вижу, то и говорю, - легко отозвался загорелый да словоохотливый. - На палубу выбежал, пиратам задницу драть? Выбежал. На помпу налегаешь? Налегаешь. Пусть для себя, пусть чтобы добраться до Алама поскорей - не суть. Работу облегчаешь-то всем. В каюте штаны не просиживаешь, и уже добро. Парень подмигнул и снова, крякнув, навалился на рычаг. - Видел капитанскую сестрицу? Мог бы я называться антиванцем, если бы не захотел покрасоваться, м? - Так предложи её нарисовать, дядя-художник. Или на ней нарисовать. По виду благородная она, да только слышал ты, как в злобе кроет? Свободная, горячая душа. Ко многому открытая, даже если сама этого ещё не понимает. А ты ей намекни, каков он - воли вкус. И будет вам обоим праздник. Не понять, шутит пыхтящий островитянин или вправду так считает. Но сложно было отрицать: благородный или нет, капитанский родственник или нет - всем внимания и безобидных приключений хочется. А у них в рейсе что ни день, то приключение. Само располагает. - Да и чего ради тебе красоваться, дядя? Ты и так хорош, - всё так же непосредственно выдал плотник. Со смешком добавил. - Ещё и антиванец.

Ривейни повернулся к Энцо и обнял его за плечи, помогая сесть на песок. Не бросать же одного пострадавшего и, сломя голову, мчаться к другому. - Дядя, ты отдохни пока. Я это, мигом. За Жозефиной присмотри, а? - тихо зачастил моряк, кивнув на ящик. Убедившись, что антиванец не собирается откинуть пёрышки здесь и сейчас, ривейни широкими шагами направился к лежащему под деревом телу. Не видел. Энцо помрачнел, зашарил глазами по песку и камням, сам не зная, хочет ли увидеть что-то: клочок знакомой одежды, черные локоны, тело, лежащее ничком… или лучше бы ему оставаться в неведенье как можно дольше? Уже не слушая болтовню островитянина о том, что надо куда-то двигаться, кого-то искать, позволил себя уволочь. И, то ли боль в груди о себе знать давала, то ли сердце так сжалось, что он безропотно подчинился сесть на песок. «Жозефина? Какая Жозефина? Ах, да… Фло, где же ты?» Забавно, какую порой карту разыгрывает Судьба. Он ведь должен был сделать это сам, а не отдавать её на растерзание бури. «Должен был» по мнению Гильдмастера. Но, «Создатель!», нет конечно, не собирался. Однако, как все бы стало проще, если бы Фло… Карие глаза неподвижно смотрели куда-то в пространство, пока вдруг не сфокусировались на отдаленных фигурах, маячивших миражем среди песка, валунов и больших зеленых пальмовых опахал. Энцо моргнул, сердце ухнуло куда-то в пятки. Глупец. Какой же он глупец. Разумеется, он не хотел, что бы Фло умерла. Энцо дернул головой в сторону Разы и того молодого человека, который ушел с музыкантов в первую ночь. Не стал окликать. Им сейчас было не до него. Поднялся, крепко стискивая зубы. И побрел в сторону миража, с каждым шагом всё крепче стискивая зубы и ускоряясь.

- Фейн, Фейн. Эй.. Фогги? - тихонько позвал Раза, упав на колени прямо в песок возле Ветра. Встревоженный взгляд сразу скользнул и по красным рубцам на лице, и по алым мазкам вокруг. - Фогги.. котик.. ты здесь? Боясь навредить, Раза просто упёрся ладонями в песок и навис над наёмником, загораживая собой солнышко и вглядываясь в побледневшее лицо. Спасительная пелена целебного забытия понемногу истончалась, пропуская тепло утреннего солнца, вездесущую горькую соль на губах, смешанную с травяным послевкусием, шум прибоя и ветра. Жизнь тянула его назад, упорно и бескомпромиссно. Ну что, не захотел быть послушным мальчиком и склеивать ласты, будь добр, получи и распишись: припекающий свет, свинцовую, ломящую тяжесть в голове и боль во всем теле. С возвращением в мир живых, Фогги Фейн, добро пожаловать! Еще был голос. Точно знал, чей. Непривычно тихий... хотя нет, не в этом дело. Тихим он его слышал. Удивительно по-разному тихим за короткое время их знакомства. Но другим. - Раза? Фейн открыл воспаленные глаза. Лицо тронула тень улыбки. Наемник, сделав над собой усилие, сел на песке, опираясь на ободранные руки, и сощурился, сжав зубы, когда движение отозвалось в едва затянувшейся ране. Одного маленького зелья было достаточно, чтобы не дать ему подохнуть, но слишком мало, чтобы избавить от всех последствий жесткой высадки на Сегерон. - Живой, - выдохнул, снова подняв взгляд. Улыбка проявилась ярче.

Налетел огненным вихрем, упал на колени рядом, схватил за плечи, заглянул в глаза, утонул в них и прижал к себе большого, тёплого и родного, словно обрёл только что давно потерянное. - Ты жив, - выдохнул куда-то в шею и прижал крепче к себе. Руки сомкнулись на спине, словно ожидали этого объятия уже давно. Словно он снова тонул. Так легко забыть обо всем в потоке, который вынес их на пустынный берег Сегерона. Прошептать, точнее, прохрипеть: - Э... Эли. Цел. Прижаться губами к ненароком подставленному уху, волосам. Куда-то, куда так привычно было прижиматься всего какой-то год назад. Бояться моргнуть, чтобы не исчез. Еще вчера этот год казался ему вечностью. И уже сегодня - незначительно пролетевшим мгновением. Он даже на какие-то минуты позабыл о "Красавчике". Он позабыл! Ветер обдувал затылок. Он чувствовал дыхание рядом, грелся в знакомых объятиях, оживлявших усталые мышцы. Но он все же вспомнил, как ни желал бы, чтобы ничего этого не случилось. Беспокойно пошевелился. - Эли, кто-нибудь еще спасся?

Путешествие в Альбукерке не особенно отличилось будоражащим душу разнообразием. Большую часть дороги сородичи молчали, а сама же Скарлет с напускным скучающим видом смотрела в окно. Однако, на самом деле, Баали была взведена точно пружина, тщательно сканируя пространство за пределами Мустанга. Сам факт пребывания вне бесконечных городских застроек и уютных тёмных переулков заставлял её внутрннего Зверя настороженно рычать и обнажать клыки на любые раздражители. Никогда не знаешь, когда скучная идиллия ночной дороги прервётся рёвом оборотней или хлопками выстрелов агентов Второй Инквизиции. Вампиры были городскими хищниками не просто по причуде эволюции их вида -- на это были вполне веские причины. Города предлагали защиту и спокойствие среди толпы. Ночные дороги и горные тропы предлагали лишь смерть от голода и других обитателей мира теней. Пронёсшиеся мимо машины заставили Скарлет на мгновение до скрипа сжать свои зубы, но напряжение в плечах вампирши слегка ушло, когда она поняла, что это лишь странная причуда одного из сопровождающих их водителей. На парковке дверь Форда снова раскрылась и под свет многочисленных фонарей ступила затянутая в чёрное сородич, слегка поправляя оправу очков на носу и бросая оценивающий взгляд на девушек в подбитом джипе. Простые смертные...или хотели казаться таковыми. Скарлет опасно сощурилась, но почти тут же приняла непринуждённую позу. В случае чего Джек сможет задержать их. А пока... -- Дьявол, где их носит? Она негромко произнесла одновременно с тяжёлым вздохом, бросая взгляд на пустующую ночную дорогу. Катафалк не было видно куда ни брось взгляд. -- Приём, меня слышно? Приём. Старая рация захрипела и выдала набор помех в руке Скарлет, когда она нажала массивную кнопку, посылая вызов на приёмник в катафалке.

- Ну здорова, дядя, - парень замахнулся рукой, собравшись на радостях ударить недавнего знакомого по спине. Но вовремя притормозил, смекнув, что может выбить из лёгких не только солёную мокроту, но и немножко жизнь. Как знать, сильно ли потрепало антиванца штормом. Тем не менее, Раза заботливо положил ладонь на спину ещё одному выжившему, легко постучал пальцами. - Эй, дядя, как ты? Если ранен или совсем без сил, обопрись на меня. Знал ведь, что не станет опираться. - Антиванец - птица гордая, а не развалина. Тем не менее, Раза приобнял Энцо за талию, переняв на себя часть веса мужчины. - Видел ещё наших? Может, кто на помощь звал? - не очень громко, даже не рассчитывая на ответ, спросил ривейни. Не хотел душить вопросами, знал - каждый звук может быть Энцо сейчас как набатом по башке. - Нет, никого не видел. – сплюнув в песок, проговорил антиванец, - Обломки, наверное, на милю разбросало. Я шел минут пять и встретил только трупы. Энцо медленно выпрямился, ничуть не против того, чтобы побыть лишнюю секунду под опекой островитянина. Сгреб пятерней мокрые, заляпанные песком волосы, - эх, еще успеет помянуть шляпу, - зачесал назад и улыбнулся со всей доступной ему сейчас теплотой. Не зная, правда, о счастливом проведении, не давшем Разе добить его тяжёлым ударом по хребту. - «Наших», - а кто был «нашим» или «не нашим», Энцо не очень разбирал, но догадался, что островитянин наверняка имеет в виду особо примелькавшиеся лица, - среди них не было. А ты? Ты не видел Ф… Леди Паффери?

Подумалось, что это видение, вроде ночной Андрасте. Или это совсем другой эльф? А Тилани себя обманывает. Но хватило сил и на то, чтобы встать, и на то, чтоб, пошатываясь, сделать шаг. И снова завалиться набок, тяжело дыша и наконец-то ощущая тело в полной мере. И боль в колене, которое он, оказывается, вывихнул. Сел на песок, не сводя взгляда с видения. Уже не зная, во что теперь верить. А видение ночной Андрасте с изумрудными глазами неминуемо приближалось к своему верному последователю. Ну может в последние несколько лет не такому уж и верному, но зато последние часы уверовавшему, как в первый раз. Он видел шевеление на берегу, пока плыл. Видел неловкие движения. И уже знакомый камзол, очертания фигуры. - Ладно, так и быть, - губы невольно изогнулись в улыбке, - я согласен сделать пожертвование твоей церкви, - пообещал Элахиль Пророчице. Он старался плыть быстрей, пытаясь унять сбоящее от радости сердце и не вспоминать о потере того самого ценного, что он вёз на Сегерон, ради чего вообще затеял экспедицию, в которой похоже остался единственным участником. Выбравшись на берег, пошагал, ускорил шаг и побежал. Даже не замечая тяжести сапог и мокрой одежды. Живой, живой, живой! Молотило в голове, а огонь, скинувший водные оковы, уже бушевал в ментальном поле стихийщика. - Ави! - крикнул метров за десять, продолжая бежать. Налетел огненным вихрем, упал на колени рядом, схватил за плечи, заглянул в глаза, утонул в них и прижал к себе большого, тёплого и родного, словно обрёл только что давно потерянное. - Ты жив, - выдохнул куда-то в шею и прижал крепче к себе.

Фанни Историю спасения Фаины Тилани можно было бы изложить в повести. Можно было бы сложить о ней оду. Но правда состояла в том, что ее несло волной и в какой-то момент приложило головой о камень. К счастью, тут же случилась пальма, склонившая крону к воде. И там довольно нелепо выглядящее здесь тело в зеленом тяжелом платье зацепилось за крону, так, что чудом у женщины легкие оказались свободны от воды. Волной ее покачивало у ствола и иногда стукало головой с забавным тихим и довольно звонким стуком.

Что-то подумалось... Жалко поляки так не смогли в своё время. Точнее, возможно стреляли под ноги, а попали в ногу. :D

Он не спал. Не помнил, когда ел и ел ли вообще. Снова была его вахта. Он не помнил, которая уже по счету с тех пор, как они вновь погрузились в бурлящий вихрь бури. Старпом валялся в трюме, уже два часа дрых без задних ног, хоть в такую качку не уснул бы и Дейви. Штурман, кажется, умудрялся спать, повисая на штурвале. Они давно потеряли курс. Об этом, правда, знали только на мостике. Дабы особо экзальтированные пассажиры не шлялись по квартердеку с безумными идеями получить с капитана каких-нибудь компенсаций за то, что их Создатель умом обидел и они сели на этот корабль, перед трапом на мостик стоял (точнее, болтался, ища равновесия, привязанный к рангоуту) вахтенный матрос с приказом всех таких умников тащить в трюм и сажать под замок. Ветер свистел меж голых рей. Все паруса, кроме самых верхних и плоских стакселей со сравнительно небольшой площадью полотна, были убраны. Да и они вызывали у капитана некоторые опасения. Треска обламывающейся стеньги он бы все равно не услыхал за завыванием, свистом рвущих штурвал из рук порывов ветра, за шумом бушующего моря, бросавшего корабль, словно скорлупку. А потом вдруг проснулся старпом и появился на квартердеке, хватаясь за канаты. Подобрался к капитану, спросил, как он. "Что-то не спится", — пожаловался старпом как-то сонно. Тилани усмехнулся только. Неудивительно. — Возьми зелье. — Да не, — отмахнулся Буджардини. — От него голова потом тяжелая. Курс есть? Курса не было. — Николя… Тогда он хотел что-то сказать ему. Важное. Или, может, не совсем. Но отвлекся. Это случилось обыденно. Нет, можно ли сказать о шторме «обыденный»? Наверно, для моряков не такое уж и необычное дело — когда болтанка и не видать ни зги. И тогда это и верно произошло обыденно. Так что капитан не сразу осознал, что это означает лично для него. Сначала его бросило вперед, на штурвал. Как-то нехорошо вздрогнул «Красавчик». И потом только он услышал треск. И даже не борта. Треск раздался где-то над головой. И в море, мелькнув обрывками стакселя, рухнула стеньга фока. А следом накрыл ее уже грот, именно он шумно треснул ровно посередине. Корпус откинуло обратной волной, обнажая риф и таща набирающую воду накренившуюся на левый борт каракку в открытое море. И Николя уже не было рядом. Мелькнул рукав справа по борту. Ави заорал, кто-то кинул спасательный круг, но куда там делся круг — кто его разберет при таком дожде и ветре. Матросы уже спускали на воду шлюпки. И капитан, забыв обо всем, что теперь уже не зависело от него, раздавал команды. Всем наверх. Погрузить всех пассажиров в одну шлюпку, чтобы потом не растерять по берегу. Отрядить с ними Разу и кого еще? Ну вот ты, юнга, давай, лезь. Да не бойся. Риф - здесь. Капитан запомнил, где был риф. А значит, и земля где-то там. Надо только, чтоб хватило удачи. Чтобы плоское дно легкой шлюпки не пробило подводной скалой. Для того сел на руль Раза. Уж он-то сумеет провести лодку так, чтобы уйти в сравнительно спокойное прибрежное море. Пассажиры получили весла. В качестве компенсации за греблю - жизнь. Она нынче стоит очень дорого. Так что работать нужно изо всех сил. Точнее, изо всех, что остались в наличии. После многочасовой помпы и болтанки. А капитан? Ну капитан, как известно, покидает корабль последним. И не по доброте душевной. Так уж заведено. Салаги. Я своего "Красавчика" так просто не брошу. — Ави! Женский крик зазвенел в ушах, пронзил и волны, и шквал. Но шлюпку уже относило прочь от тонущего корабля. И фигура на мостике была почти уже не видна. Он не провожал шлюпку взглядом. Ни рыжую шевелюру, ни темный капюшон эльфа. Вторая шлюпка еще не ушла. И надо было продержаться до тех пор, пока все не спасутся. О более отдаленном будущем он не думал. Миледи Тилани внезапно ощутила, что мир стремительно разрастается и выбрасывает ее прочь из уютной империи, с ее собственности, в холодное, опасное море. С совершенно посторонними людьми! С дикарями! А может быть, одержимыми. И это больше не игра. Все эти «симпатичные антиванцы» и прочие украшения чистых палуб «Красавчика» обернулись чужаками, занимавшими место в ее шлюпке! Ей не досталось весла. Она пробралась к единственному человеку, который внушал хоть какую-то надежду в добрых помыслах, — к безобидному, трусоватому юнге. Сжала его предплечье. И не выпускала до самого берега. Матросы спускались на последнюю шлюпку. Капитан ступил, балансируя, пробрался между сидевшими на веслах на бак... и там встретился со знакомым изумрудным взглядом. Эльф каким-то образом оказался тут, а не отбыл с первым бортом.

Флоренс Любовь? Нет, здесь Аргус ошибся. Душегубка о любви не мечтала. Глубоко внутри она была немного смущена тем, что она читает такие книги вместе или даже вместо многостраничных фолиантов о живой природе, ядах или магии. Фло и не знала, какой должна быть любовь. Как правильно? Так или этак? Например, графиня. Она была всегда так добра и нежна к мужу. Мирилась с его буйным нравом и страстью к «беспроигрышным» авантюрам, не раз подводившим семью к опасной черте. И не смотря на это, графиня поддерживала мужа в любых начинаниях, сглаживала острые углы и находила компромисс, но почему-то всегда оставалась в тени. Вплоть до смерти графа, когда вдове Монтегрю пришлось взять управление делами семьи на себя.… И столько в ней оказалось страсти и живого ума! Но что было дальше Флоренс теперь не узнать.… Это любовь? А вот в другой книге о юноше из бедной семьи, которому пришлось поступить на службу к бану, чтобы прокормить себя и престарелых родителей? Дело происходило в вымышленном ферелденском городе, а порядки в Ферелдене, как известно, суровые. Как-то раз отец юноши поспорил с правителем той земли и был тяжело ранен в нечестном бою, и сын вместо того, чтобы отомстить, убил папашу! Из любви. Чтобы не мучился. Чтобы вовремя приклонить колено перед гнусным банном, которого давно следовало убрать, в обмен на обещание защитить его овдовевшую мать. И это тоже… любовь? Ну что далеко ходить? Энцо ведь любит ее? По-своему конечно, братской такой любовью, иногда очень оригинальной. Но ведь они не были настоящими братом и сестрой. Однако.… А любила ли она Энцо? Да, пожалуй.… Наверное. Её чувства к другу определенно попадали под некоторое описание любви. В конечном счете, Флоренс не искала близости иного рода и не сказала Аргусу ничего, чего бы ни подразумевала на самом деле. Мечтала ли о чем-то втайне от самой себя? Была ли её душа хрупка? - другой вопрос. Книги же помогали ей познавать чувственный мир, не погружаюсь в него с головой. Полезно и для работы тоже. - Я куплю тебе, что-то другое, - придал голосу более радостный тон. - Хоть это и дело капитана компенсировать испорченную вещь... В Аламе, я думаю точно будет что-то эдакое. - Подошел ближе, прихватив отставленную чашку девушки. - Про... не знаю, какого-нибудь кунари, что сбежал от своих и попал в плен тевинтерских магов. И после долгих дней пути белокурая магесса полюбила рогатого, потому что у него оказалась добрая душа. - Аргус мягко улыбнулся, стоя уже рядом и протягивая чашку. - Согласна на такой подарок? Все маски сброшены. Под обличием загадочной фигуры в черном, овеянной фиолетовым туманом, метающей молнии, подобно самим богам, оказался юноша еще способный на доброту и сострадание. Где-то в глубине души еще верящий, что у жизни может быть финал, как в книге – «сказочный» Фло искренне рассмеялась, ей понравился предположительный сюжет новой книги. - Ты очень добр, Аргус, - и снова взяла в руку предложенное угощение. Она могла бы и дальше флиртовать с юным Аурелиано, щипать за зад, обмениваться колкостями, но должна была быть уверена - он понимает, что это мало что значит. - Но, прошу, не стоит обременять себя. Наши пути в Аламе скоро разойдутся. У тебя свои дела, у нас с Энцо свои. Какой бы ни был у тебя контракт, разум твой должен быть чист, и сосредоточен только на деле. Я ведь рассчитываю еще заглянуть к вам в гости в Антиве, и хотелось бы видеть тебя в добром здравии.

Хайлайты новых фич в РЕ8(типа вида от 3го лица в деревне), чуть-чуть о РЕ4, который, кстати, оказывается и на пс4 будет выходить. В след. месяце больше новостей касательно RE8: Gold Edition и RE4. Кстати, люди жаловались, что в РЕ7 и РЕ8 завезли каких-то призраков, паранормальщину и т.д. Роза в своём ДЛЦ может замораживать противников, пускай события и происходят в сознании мегамайсита. Но всё равно забавно.

В сети появились десятки видео из раннего билда возможной GTA VI. Без названия.mp4 Без названия (1).mp4 Все видео сюда скидывать не буду, его довольно много. Все по ссылке выше.

Да будет тебе, какие оправдания?) Мой винт сокровище для прыщавого школьники и веская причина для развода в нормальной семье xD Стеснятся тут нечего - что естественно, то небезобразно храни перун интернет анонимность xD

- Аргус, ты не… - вздох. И что она хотела сказать? Но, увы, Аргус не узнает из-за подвернувшейся книги. - Она была о жизни семьи в трех поколениях, записанная биографами дома. Красивая сказка о том, что из любой передряги всегда можно выйти победителем. Главное - отвага, смекалка… - девушка подняла печальный взгляд к лицу Аргуса, но тут же отвела, хмурясь еще сильнее, - …и любовь. – закончила Фло, захлопывая обложку с золотым тиснением. Вот оно что. Значит, все же любовный роман. "Любовь..." Никогда б не подумал Аурелиано, что сердце Вороны желает любви. Поэтому ей противны его знаки внимания? Его желание приятно провести совместно время? Насладится друг другом, даря взаимную? ласку Фло хотела того, что никогда не получала? Все эти задания и миссии, возможно, ее сердце разбивалось каждый раз... Но он не похож на других! Он просто... "А как вообще может зародиться любовь, если ты пытаешься пресечь влечение и внимание?" - Аргус шумно выдохнул. Любовь. Он давно и позабыл об этом слове... точнее об его значении. Верил ли он сам в подобное? Не считал ли это чувство полным лжи? Нет. Для других нет. Для себя же... Любовь, это ведь что-то взаимное и совершенно отличающееся от симпатии и влюбленности. Что-то, что оборотень никогда не испытывал. "Взаимность высоких чувств..." наверно, это что-то прекрасное. Но "паучка" не любила даже собственная мать... она же и учила не привязываться ни к кому... Был ли маг слишком молод, чтоб найти и испытать настоящую любовь? Или его удел лишь симпатии и похоть? А может его просто нельзя было любить в ответ? А может он и сам не мог любить? Или боялся? Или не встретил того, кому его сердце скажет "да"? Он и сам не знал ответов. "Прости, что потоптался на таком хрупком льду... но, по крайней мере, я был честен, а не вешал лапшу, чтоб залезть...", - парень прочесал свою бровь, не озвучив свою маленькую речь. - Жаль. Редкий экземпляр. – сказала она нарочито легко, словно и не сокрушалась потере мгновение назад, - Да и вообще. Смешно ведь? Приключенческий роман! Когда бы нам приключений не хватало, верно? - Приключение приключению рознь, - пожал плечами. - В книге же обычно все заканчивается... счастливым концом. Все находят себя пару, истинную любовь, не смотря ни на что... - хмыкнул печально, криво улыбнулся. - Понимаю, почему хочется погрузиться в что-то такое... - "сказочное". Флоренс стояла спиной к нему. Фиолетовые глаза видели, как опустились плечи. Захотелось приободрить. Такая хрупкая, мечтательная душа убийцы. Все хотят любви, даже душегубы. - Я куплю тебе, что-то другое, - придал голосу более радостный тон. - Хоть это и дело капитана компенсировать испорченную вещь... В Аламе, я думаю точно будет что-то эдакое. - Подошел ближе, прихватив отставленную чашку девушки. - Про... не знаю, какого-нибудь кунари, что сбежал от своих и попал в плен тевинтерских магов. И после долгих дней пути белокурая магесса полюбила рогатого, потому что у него оказалась добрая душа. - Аргус мягко улыбнулся, стоя уже рядом и протягивая чашку. - Согласна на такой подарок?

Раза - Наслышан, да? Так вот, я тебе скажу по секрету, - мужик наклонился, шепча в самое ушко с каштановым завитком, - В жизни с антиванцами еще интереснее, чем о нас говорят. Выдумщики мы. Ооочень находчивые до всего. Раза прикрыл глаза и вытянул шею, следуя за шёпотом. За дыханием. Что бы он ни думал о котах (особенно лысых), когда ласковый зверёк мурчит и влажно дышит тебе в ухо, мало что сравниться с этим невинным удовольствием. Вот и сейчас ривейни не хотел терять дыхание своего "зверька". Вот же развелось на корабле кошачьих представителей. - Помпу качать, дядя, ты точно умеешь, - тихо ответил и снова ненароком задел крепкое плечо. - Вон какие руки сильные. А уж находчиво качаешь или нет, в том надо убедиться. Трепаться народ любит. Но если по секрету, то скажу.. Теперь уже настала очередь ривейни ласкать шёпотом чужое ухо. Удачно пришлось подняться на носках, следуя за инерцией восходящего рычага. - Я очень доверчивый. - А нарисовать я и тебя могу. – карие глаза вспыхнули, уголки губ поползли вверх, - Что предпочитаешь? Тушь? Акварель? Угольные мелки? - Что предпочитаю? - почему-то Раза хрюкнул, давясь хохотом. Смахнул проступившие слёзы и уставился на Энцо своими карими глазищами. - Последний мой художник измазал кистью мне шею и грудь. Он как-то не спрашивал, что я предпочитаю. А ты, дядя, спросил. И как же ты после этого не сердобольный? Раза дурачился, но при этом смотрел на антиванца с такой шальной искоркой, что сразу становилось ясно - не издевается, а вспомнил что-то донельзя милое и приятное из прошлого. Да уж, художники ривейни попадались сплошь находчивые. Привалившись к стенке рядом, парень отдышался. - Да как и чем тебе угодно, дядя. Я - холст, ты - творец. Результат, уверен, нам понравится обоим, - абориген то ли недопонял смысл фразы "нарисую тебя", а не "на тебе", то ли от усталости что-то перепутал. А может, ответил именно так, как и собирался. Раза с недовольным пыхтением повёл плечами. Броня натирала через мокрую одежду, да и вообще уже была не к месту. Парень потянулся к ремешку и с шипением отдёрнул руку - согнутые, пальцы от усталости тут же закоротила судорога. - Дядя, не поможешь снять? - плотник развёл руки в стороны, демонстрируя нагрудник, наручи и набедренник из плотной кожи. Демонстрируя себя в облепившей торс и ноги ткани. Насквозь мокрый, но с огоньком в глазах, Раза прошептал. - Заодно проверишь, пригоден ли этот холст к работе.

- Так предложи её нарисовать, дядя-художник. Или на ней нарисовать. По виду благородная она, да только слышал ты, как в злобе кроет? Свободная, горячая душа. Ко многому открытая, даже если сама этого ещё не понимает. А ты ей намекни, каков он - воли вкус. И будет вам обоим праздник. Не понять, шутит пыхтящий островитянин или вправду так считает. Но сложно было отрицать: благородный или нет, капитанский родственник или нет - всем внимания и безобидных приключений хочется. А у них в рейсе что ни день, то приключение. Само располагает. - Да и чего ради тебе красоваться, дядя? Ты и так хорош, - всё так же непосредственно выдал плотник. Со смешком добавил. - Ещё и антиванец. - Наслышан, да? Так вот, я тебе скажу по секрету, - мужик наклонился, шепча в самое ушко с каштановым завитком, - В жизни с антиванцами еще интереснее, чем о нас говорят. Выдумщики мы. Ооочень находчивые до всего. Энцо бросил качать, свистнул матроса, мол «Замени». Отошел к переборке, кивком головы призывая напарника следовать за собой. Были бы папироски – закурил. А так оставалось подпирать стеночку, поджав под себя босую ступню. - А девица это огненная. Подштанники Адрасте, кажется, я совершенно очарован её волосами. Говоришь, и крепко выражаться умеет? Я такое люблю. Под настроение. Миледи Тилани досталась жадная до приключений улыбка. Безобидных. А может и всяко разно экспериментальных.. Но внимание Энцо вновь переключилось на островитянина с широкой улыбкой. - А нарисовать я и тебя могу. – карие глаза вспыхнули, уголки губ поползли вверх, - Что предпочитаешь? Тушь? Акварель? Угольные мелки?

- Леди Антуанетт, ваш напиток. Надеюсь, он вас хоть чуть-чуть согреет. Постучал еще, не став заходить. - Что случилось? С дверью-то? - все же не удержался от вопроса. - Я предложил бы помощь, но думаю она все равно упадет в шторм. Сделал еще глоток и облокотился на стену. - Энцо! Вот что случилось, будь ему пусто. – Проворчала «колючка», чей гнев, к тому времени уже израсходовал большую часть взрывного потенциала и постепенно сходил на нет. Коварные планы о том, как затащить друга в мастерскую к самому дорогому портному, прекрасно остужали разум и чресла. - Так ему натерпелось в драку. Фло распрямилась, бросила последнюю испорченную тряпку в саквояж. С интересом поглядела на чашку в руках фиалкоглазого. - Ты не изменил своим планам? – имея в виду глинтвейн, - Благодарю покорно. Подошла, беря чашку в ладони, с улыбкой глядя на Аргуса. Будто и не случилось ничего между ними полчаса назад. А что, собственно, случилось? Пригубив, Фло удовлетворенно зажмурилась. - Ммм, то, что нужно.

- Здорова, дядя Энцо. Смотри-ка, крепкий ты, - ривейни уважительно боднул мужика плечом в плечо. Несильно, чтобы не мешать качать. - Я думал, в каюте запрёшься и будешь яблочками баловаться. Мол, тайны и дела твои не про нашу честь, сами и разбирайтесь. И вот ты здесь. Со всеми. Улыбка парня стала ярче. В глазах сияла благодарность. - Пожал бы тебе руку, но.. Э-эх, - ривейни на выдохе вновь навалился на рычаг. Энцо осклабился. Игра в «дядюшку» и настойчивость, с которой кучерявый абориген с островов навязывал ему правила игры, забавляла. Глянь, какой загорелый, да словоохотливый. А где шарманку свою забыл? А «благородного»? Одним словом - островитянин. - Тут ты прав, пацан. – Кивнул он согласно, продолжая качать. - И про дела и про тайны. Да и на здоровье пока не жалуюсь... Вдох-выдох. Как на качелях качаться. - Но зря ты думаешь, что я сердобольный такой. Не-а. Мужчина тряхнул головой, разбрызгивая влагу с волос, в сторону красотки с рыжей копной, которая оказалась тут как тут. - Видел капитанскую сестрицу? Мог бы я называться антиванцем, если бы не захотел покрасоваться, м? Энцо рассмеялся. Какая разница, говорит ли он правду?

Флоренс - Да, благодарю, Леди Паффери, - вежливый поклон, - за вашу мудрость и доброту. Надеюсь, хоть вино вас порадует, - улыбнулся. Иногда ей было стыдно за свою ущербность. Вернее, за те чувства, которые она вызывала в людях, признавая свою неспособность выражать глубокую привязанность тем, приемлемым для всех способом. Их взгляды говорили о разочаровании? Жалости к молодой девице? Да. Ей тоже был жаль. Особенно вот в такие моменты, когда приходилось отказывать кому-то, кто был искренне симпатичен. А иногда это злило. Разве Мир построен на любви? Вот уж нет. И кому, как не Аргусу это знать? Кому как не Флоренс говорить о грязи, низменной сути человеческой, о порочных желаниях и поступках, творимых с теми, кто кажется беззащитным. Они - антиванские Вороны. Закоренелые убийцы. Флоренс Санторо ближе к пониманию смысла жизни, чем все те сентиментальные дураки, населяющие континент… Но... Asit tal-eb. Они родились теми, кем родились. И каждая жизнь служит какому-то замыслу. Фло искренне в это верила, иначе давно бы сошла с ума. *** Девушка вернулась в свою каюту. Первое, что бросалось в глаза – это выбитая дверь и плавающая в луже одежда. Дверь можно поставить на место, а вот некоторые шелка явно не подлежали восстановлению, проведя в морской воде больше часа. - Ах, ты жопа с ушами...- процедила сквозь зубы, поминая старого доброго приятеля в шляпе и его проклятые мечи. – Будут твои кишкодеры и горловспыры переплавлены в подковы для вьючных животных… Вот только дай добраться до Алама. Тьфу. Ну и денек. Ну и корабль. Новый виток шторма становился всё ближе. А Флоренс с остервенелым упрямством того самого вихря начала собирать пожитки.

- Ну и. Не получится, так палку покрепче найдем. Улыбнулся ободряюще эльфу. Мол, мы прорвемся. Да уж. Прорвёмся. Попытка лечения не удалась. - Kaffas, - разочарованно ругнулся эльф, - kevesh. Не могу сосредоточиться. Сейчас не надо сапог снимать. Только хуже сделаем, - предупредил он. Поднялся, посмотрел на Аврелия. Посидеть бы ему тут. Но это не про Тилани. Подал руку: - Вставай. Опирайся на меня. Пройдём по берегу, поищем выживших. Взгляд в обеспокоенные глаза: - Она жива. Мы найдём её, - произнёс ободряюще, лишь бы не молчать сейчас, после осознания, что Фаины Тилани может уже нет в живых, - И Буджардини твоего найдём, - добавил как-то поспешно.

Беспокойно пошевелился. - Эли, кто-нибудь еще спасся? - Я не знаю, я не видел, - отстранился, снова посмотрел в близкие хрустально-голубые глаза, разжал объятья, только сейчас сообразив, что берег большой и возможно они не одни спаслись. - Ты ранен? - ладонь привычно зависла над телом, пробежалась от груди вниз до бёдер, остановилась и двинулась к колену. - У тебя вывих. Давай полечу. Попробую, по крайней мере, - виновато предложил, не надеясь сейчас на качество лечения.

Раза - Эй, парень… - раздавшийся где-то позади хрип резко прервался сухим надрывным кашлем. В голове, конечно, гудело. Руки-ноги едва слушались. Битым стеклом туда-сюда катались осколки сладких развратных снов. Но даже в таком небольшом раздрае, как Раза мог и не услышать кашель? Ривейни обернулся.. и широко, по-дурацки совершенно улыбнулся. Дядя-антиванец, живой. А может, просто ещё одна живая душа на незнакомом берегу внушала оптимизм. Утопая ногами в глубоком песке, моряк поковылял к Энцо. На художника и холст бежит. - Ну здорова, дядя, - парень замахнулся рукой, собравшись на радостях ударить недавнего знакомого по спине. Но вовремя притормозил, смекнув, что может выбить из лёгких не только солёную мокроту, но и немножко жизнь. Как знать, сильно ли потрепало антиванца штормом. Тем не менее, Раза заботливо положил ладонь на спину ещё одному выжившему, легко постучал пальцами. - Эй, дядя, как ты? Если ранен или совсем без сил, обопрись на меня. Знал ведь, что не станет опираться. Антиванец - птица гордая, а не развалина. Тем не менее, Раза приобнял Энцо за талию, переняв на себя часть веса мужчины. - Видел ещё наших? Может, кто на помощь звал? - не очень громко, даже не рассчитывая на ответ, спросил ривейни. Не хотел душить вопросами, знал - каждый звук может быть Энцо сейчас как набатом по башке.

39. Книга, которую уже читали или точно перечитаете. Ф.Э. Бёрнетт "Таинственный сад"

- Дядя, не поможешь снять? - плотник развёл руки в стороны, демонстрируя нагрудник, наручи и набедренник из плотной кожи. Демонстрируя себя в облепившей торс и ноги ткани. Насквозь мокрый, но с огоньком в глазах, Раза прошептал. - Заодно проверишь, пригоден ли этот холст к работе. - От чего ж не помочь? Помогу, - «дядя» безропотно принял свой изменившийся статус, отлип от стены и подошел к пареньку, с чьей легкой руки был наречен «сердобольным». А почему бы и нет? Ничто так не стимулирует быть чутким к нуждам других, как ощущение близкой погибели. Они пережили атаку, но пока еще не пережили шторм. Самое время проявить заботу. - И как тебе живется такому доверчивому? – теплое дыхание снова коснулось загорелой кожи, теперь уже на шее. Темные влажные волосы Энцо липли к смуглым щекам ривейни, так близко он стоял, склоняя макушку и взгляд к ремешкам. Быстро, но без нарочитый спешки, он избавлял паренька от доспех. - А вдруг я убийца и всё наврал? – Энцо весело хохотнул, мимолетно подняв насмешливый взгляд к таким же карим, но казавшимся куда более знойными, глазам островитянина. Нагрудник шмякнулся в воду. – Слушай, а я думал, ты музыкант. Где твоя укулеле? – пальцы будто бы совершенно случайно коснулись внутренне стороны бедра, когда добрались до завязок набедренника. - Да, натурщик или холст… У тебя и для того и для другого большой потенциал.

- Ты не изменил своим планам? – имея в виду глинтвейн, - Благодарю покорно. - Ммм, то, что нужно. - Ну, а как могло быть иначе, - тихо усмехнулся. - Я ведь при всех проставился. И слово держать умею. Да и потом, что лучше? Антиванское вино или неизвестно откуда взятый ром? Сделал глоток и довольно зажмурился, сам отвечая на свой вопрос. - Да-а... ну что ж, рад услужить, - кивнул и отпрянул от стены, собираясь покинуть темноволосую девушку. - Не буду докучать. Но кое-что помешало Ворону уйти. Шаг. И ботинок на что-то наступил, парень поднял ногу и увидел небольшой прямоугольник. С надписью "Восковые фигуры дома Монтегрю". "Та самая...", - Аргус наклонился поднять писательские труды, те стали тяжелее. Страницы напитались водой... - Похоже, это твое, - протянул, возможно, уже испорченный предмет. - Сожалею, - посочувствовал утрате без издевки. - Дочитала?.. О чем она... была?

Найдя в коридоре, внезапно бездельничающего матроса, дипломат его поманил к себе. И приказал... попросил разлить глинтвейн по питейным емкостям и раздать команде и пассажирам, чтоб те согрелись. Ведь сейчас все заняты и никто не будет собираться в кают-компании или камбузе Матрос посмотрел вслед на Аргуса как на полоумного. Ну ладно, спаивать команду в шторм - это, положим, может, и сойдёт пижону с рук, но где же грог?!! Впрочем, в этой суматохе, пожалуй, найдутся лихие головы, которые нелегально превысят норму, отмеренную коком. Ну а если что, всегда можно указать на пижона.

Хотел постучать в дверь, а той и не было. Хмыкнув, Аргус подошел ближе. Слышались уже ворчания красивого голоска. "Уже на месте". Постучал об косяк. Подождал. Сделал глоток. Пряное вино приятно согрело горло, а затем и желудок. Довольные мурашки прошлись по коже. - Леди Антуанетт, ваш напиток. Надеюсь, он вас хоть чуть-чуть согреет. Постучал еще, не став заходить. - Что случилось? С дверью-то? - все же не удержался от вопроса. - Я предложил бы помощь, но думаю она все равно упадет в шторм. Сделал еще глоток и облокотился на стену. А что? Не занимать же ему помпой и починкой корабля? Эта работа других. А ему, возможно, вновь придется быть наверху и уводить молнии в сторону.