Shellty

Цитата

 

«Десять лет промчат стремглав,

Дар получит Клав-Клав-Клав.

Он не рад ему, и прав:

 

Вкруг себя собравши знать,

Будет мямлить и мычать -

Что с придурочного взять…

 

Но пройдут за годом год

Лет, так, тыща девятьсот -

Всякий речь его поймёт»

 

Британский романист, поэт и мифолог Роберт Грейвс (1895 – 1985) известен многими текстами, но роман «Я, Клавдий» (1934) в его творчестве стоит на особом месте. Не в последнюю очередь потому, что принёс своему создателю престижные литературные премии и славу, но во многом за счёт необычной и яркой подачи описываемой эпохи (I в н.э).

Именно эпоха становится главным действующим лицом книги. Точнее, таковой её делает заика Клавдий, будущий император Тиберий Клавдий Друз Нерон Германик, который пересказывает события, виденные своими глазами или почерпнутые им в книгах и беседах с участниками. Умело прячась за своими недугами, он делает всё для того, чтобы выжить во время террора принципа Августа, а затем и параноика Тиберия. Отрешаясь от интриг и политической борьбы, кипящей вокруг первого римского императора и его преемника, Клавдий, тем не менее, умело и незаметно преподносит себя в числе самых умных деятелей своего времени. Грейвс предпринял эффектный ход, вложив описание периода становления империи в уста одного из ярчайших её представителей, убивая тем самым двух зайцев. С одной стороны, он рисует череду фаворитов и временщиков, убийц и горделивых военачальников, куртизанок, психопатов и заносчивых философов так, что во всех них volens nolens находишь актуальные и по сей день портреты. В то же время Клавдий, даже будучи представителем той же самой элиты, вызывает несомненную симпатию терпением, скрытыми талантами и широтой взглядов. Ловко самоустраняясь из повествования, Клавдий как рассказчик заставляет читателя позабыть о том, что вся история уже преломилась сквозь призму его собственного к ней отношения.

Клавдия действительно недооценивали в молодости, поручая ему чаще всего синекуру и не доверяя ничего по-настоящему важного. Как бы удивились его соотечественники, узнай они, что скромный хромой заика-книгочей не только переживёт большинство из них, но и станет в итоге (пусть и невольно) императором, покорившим Британию безо всякого военного опыта до этого, реформатором-рационалистом, вторым обожествленным принцепсом и отцом отечества... Но это уже совсем другая история. Хитрый Клавдий прерывает свой рассказ, как водится, на самом интересном месте.