Лидеры

XD

Думаю мне как минимум дадут пред за пост со стар треком в теме звездных войн

- Макс! – «Что ты наделал!?», он хочет крикнуть, но лишь сглатывает комок, медленно опуская вакцину на стол и бросая беглый, преисполненный тревогой, взгляд на капитана. - Макс.. – выйдя из-за стола, Айзек не спеша, без резких движений направился к другу, - Надо снять стилсьют. Давай, я помогу тебе? Капитан, ваша помощь тоже не помешает. Плечо парня сжала ладонь, глаза встретились и доктор изо всех сил старается не терять контакт, но бледнеет на тон с каждый разом, как натыкается взглядом на изумрудную сеть капилляров. - Айзек... - он смотрит, но не видит. Перед глазами то и дело встаёт пелена из перетекающих видений. Он очень хочет вернуться к этим спасительным глазам. - Не уходи. Его качает на ослабленных ногах. Он опирается на руку друга. И кажется за счёт неё удерживается вертикально. «Не надо!» — это вышло само собой (телепатия - 1). Он только приподнимался, задыхаясь от вновь посетившей боли потери. С перекошенным лицом. Не надо, Макс. — Макс. Чужая мысль. Как лезвие воткнуто в мозг. В ней столько боли и отчаяния. Готовности помочь. Посторонние эмоции настолько сильны, что с лёгкостью препарируют то немногое, оставшееся от живого вещества в голове. - Не надо, - почти мольба. Он морщится от боли и глухо стонет. Высокочувствительный приёмник посторонних мыслей ещё не отлажен. - Фьюри... Айзек, пусть он уйдёт. Перчатка стила указывает на капитана. - Пусть он уйдёт. Зачем он здесь? Я видел... Его здесь нет. – Ты вернулся, – и хоть рука лежит на рукоятке пистолета, а попытка достучаться до разума в хоре голосов терпит очередной крах, вся эта кинетика и телепатия один большой ком проблем, Иоко рада приветствовать сталкера на одной параллели. Возможно, верит больше, чем он сам в себя и свои способности. Во всех и каждого. И он смог вернуться. Он поднимает голову. И замирает. Застывший взгляд ползёт по пробиркам штатива. - Да, я вернулся... Я обещал ей... - вторит словам своей недавней напарницы по рингу. И, вдруг, - Айзек, ты сделал! Штатив приподнимается и зависает над столом. - Зачем? - болезненная зелень, перетекая по радужке, когда-то серых глаз, отражается в глазах напротив. - Кто мы такие? Лохматая голова опускается, а лоб утыкается в плечо друга. Он еле держится на ногах. Ихор продолжает разъедать живые ткани, менять и перекраивать. - Я так устал, Айзек... Я нашёл Поле. Пойдём со мной. Я покажу. Там хорошо. Я видел лошадь. Я бы нарисовал лошадь... Штатив с пробирками благополучно опускается на стол, лишь немного покосившись. А сталкер продолжает стоять, прислонившись к другу.

Крис Авеллон немного рассказал об источниках вдохновения и работе над топиком. В частности, упоминает, что впечатлился мультсериалами «Война клонов» и «Повстанцы».

23 мая, после полудня Если не вспоминать, что дорого, если не останавливать здесь_и_сейчас, проберутся из старых деревьев кадэкама-муси и начнут вытягивать воспоминания для собственной жизни. И станет человек пуст как ракушка, сохранив свою шершавость, но потеряв яркий блеск перламутра. Остаётся только натирать неровный известняк внешних морщин, словно волной морской, грезя о том, что было внутри. Кажется, древние знали об ихоре куда больше учёных Поднебесной и океанологов со всего мира. Хотя в истории Китая не раз встречались недостойные правители, покаранные Небом. На этой базе люди разбредались по углам в потрясающей способности не пересекаться друг с другом. А средства коммуникации вдруг стали тяжелыми, трудоёмкими, задействовались лишь в самых крайних случаях, грешила и сама нежеланием устанавливать контакт. Как сейчас, когда усталый голос объявил, что сказка наркоманов приходит к концу, понимание приходит с задержкой. Гигиенический бокс как раз смывал остатки цветочного запаха, земли и маски, но не мог вымыть его до конца. Когда у японца слёзы, он прячет их и улыбается. В этом и есть вершина бусидо. Бусидо не уточняло, готовность к терпению или к риску более важна для воина, помещая их на чаши весов. Где-то тут должно стоять "во имя нации". Здесь даже больше, "во имя людей". Палец что-то рисует на запотевшей поверхности металла. Замыкает круги и спирали. Бесконечные круги, нет начала, нет конца, всё это существует только на часах. Тяжело вспоминать, зачем это "во имя людей", некогда слишком крепкая вера в идеалы, зачем вообще с кем-то вступать в диалог. Да, оно есть по факту, но сердце остывает, подобно последним фотонам от испарившейся чёрной дыры, в остывающем, тёмном, засыпающем Космосе... Хлёст Резкий звук удара бамбуковой палки, вкуса мяты на языке. Нервно обернувшись, не видит никого и ничего, машина не стремится ударить током, кажется, но желание размазывать гигиену по философии отпадает, как и ходить без хоть какой защиты стила. Движения поддрагиваюшие, нервные, быстрые, как у куклы, когда одевается, кое-как перехватывает мокрый волос и выскакивает встречать сайай с его долгого дежурства. Если не вспоминать, что дорого, если не останавливать здесь_и_сейчас, уже будет некому возвращаться.

Медотсек Он не думал её убивать. Просто прижёг все нервные окончания по ходу нервов и парализовал дыхательный центр. "Шок" бы не убил здорового, но сталкеру хватило десятой доли кинетических усилий, чтобы уже никогда не проснуться. Пока он размышлял, почувствовал укол. - Айзек... что ты делаешь... отпусти меня... - бестолковые просьбы. Коварный доктор добился своего и ввёл сыворотку. Через десять минут анализатор пискнул, выводя на монитор оставшийся процент: 77%Hr. Огромная цифра, но была ещё больше. Заражённый организм сопротивлялся лекарству, хрониум терранскому врачу не уступал, словно насмехаясь над всеми его учёными степенями и богатым профессиональным прошлым. - Айзек! - тело на кресле прошило судорогой. Макс дёрнулся и снова попробовал вырваться. - Отпусти меня! Ааайзек... - уже спокойней. - Посмотри, как красиво. Давай, уйдём отсюда. Айзек, отпусти меня... пожалуйста. Одна шальная мысль, и доктора размажет о стену. Да-да. Какого-то гипотетического доктора, о какую-то гипотетическую стену, каким-то гипотетическим сталкером. - Айзек... ты... - хотелось от души отматерить, но в узком окне просвета сознания, попросил. - Дай хоть воды. Х

Медотсек - Вот и я так подумал! - воскликнул доктор, вздернув брови, - А она мне заявляет «ты меня хочешь?» Представляешь? Вряд ли Иисус думал о таком.. хотя, он всё же был мужчиной.. Это не слишком богохульно? Впрочем, я-то совершенно не религиозен.. - Нет, не слишком, - он мотает головой. В мозгах полная муть. Невозможно сосредоточиться от непрерывной докторской болтовни. Новая галлюцинация. Иисус идёт по полю. С ним рядом, держась за руку, идёт Айзек. - Вы неплохо смотритесь в Иисусом рядом, - прокомментировал Макс свои видения. - Не знаю, хочет ли он тебя. Но куда-то повёл... Айзек... зачем ты... Он всё ещё пробует сопротивляться фиксации, но попытки проваливаются одна за другой. - Доверься мне, Макс. Я никогда не сделаю тебе ничего плохого. Ты ведь и так это знаешь. Я даже вскрывал твою черепушку, помнишь? Хочешь скажу, сколько я насчитал извилин? Доктор потянулся, чтобы перетянуть предплечье жгутом. - Сейчас там не много извилин, - это не шутка. У сталкеров чувство юмора атрофировано. - Айзек... Он растерянно смотрит за спину друга и видит, как пленница, пришедшая в себя, медленно, но верно, кинетическим усилием растягивает металл наручников в надежде выбраться из плена. - Вы оставили это... В следующее мгновение спина пленницы выгибается дугой, её трясёт, как под тетанайзером, и она затихает. Незначительным усилием мысли он справляется с другим умалишённым сталкером, даже не помышляя применить деформацию к собственным путам. Хотя, вряд ли с мягкой тканью у него выйдет тот же фокус, что и с твёрдыми предметами. Доктор предусмотрителен. А в его настойчивости и упорстве новый пленник убеждается лично.

- Присаживайтесь, дорогая, присаживайтесь, - пододвинул Рэннел даме кресло. - Записываем: первой вакцину приняла доктор Аника Бьёрк. Голубые глаза неожиданно серьёзно посмотрели в серые.  - Не переживайте, Аника. Вам станет легче, Айзек никогда не подвергнет опасности здоровье того, кто к нему пришёл. В отличии от своего старшего коллеги Аника знала доктора... пусть будет Леманна всего пару недель и - не всегда с положительный стороны, каким бы нечестным не был этот намек на тайну, хранимую "человеком из не свершившегося будущего". Вопросов остается тьма, начиная от сомнений в памяти эскулапа до отсутствия подопытных крыс. Аника вздыхает, разглаживаются нервные черты лица, во взгляде проявляется твердость. Пальцы быстро - пока не передумала, не поддалась ихорной заразе - закатывают рукав простой кофты, обнажая среди шрамов тонкую веточку вены: - Если я умру от этой сыворотки, профессор Рэннел, то мой призрак лишит вас напрочь не только сна, но и любви к утренним блинчикам и натуральному вину, - сколько же сил требуется, чтобы сложить непослушные губы в улыбку. Гораздо больше, чем сесть в предложенное кресло и подставить руку для инъекции.

– Аника!.. Я должна объяснится, – ветер настигает доктора Бьёрк за спиной. От вчерашней маски ненависти сегодня не осталось и следа, навсегда, возможно, отпечатав напряжение борьбы с собой, со всеми, за просто ровность стен. Они постарели, ожесточились, и стали куда проще с момента обсуждения первого межвидового контакта. И даже сейчас, задержав доктора биологических наук от общего круга, солдат скорее диктует свои правила, навязывает своё внимание и своё видение. Она дала возможность доктору Бьёрк поверить, и она же сбила мнимую или реальную угрозу с пути. – Феррант не должен был подвергать тебя такому риску, выставив перед сталкерами. Мне пришлось вмешаться. Грубо, но эффективно. И вы совершенно не обязаны любить Иоко за выполнение ею взятого на себя долга. – Пожалуйста, это будет трудно для самоощущения, но прими – без военного сопровождения шансов не будет совсем. Без вас, способных распутать эту загадку и вылечить нас, также не будет шансов. Я не буду лезть под руку, когда вы работаете с микроскопами и химикатами, только попрошу не приближаться к предыдущей группе. Когда "Архимед" всплывёт, никто не будет ограничивать свободу воли. Но до этого ещё нужно дожить. Они синхронно поворачиваются к тому осколку картины, который был доступен с точки наблюдения. Побитый, истерзанный, но живой. И даже подспудно ожидая услышать "вам здесь не место", "уходите, и я не убью вас", что-то надрывается внутри от трех приправленных солью фраз. Я обещал ей. – Ты вернулся, – и хоть рука лежит на рукоятке пистолета, а попытка достучаться до разума в хоре голосов терпит очередной крах, вся эта кинетика и телепатия один большой ком проблем, Иоко рада приветствовать сталкера на одной параллели. Возможно, верит больше, чем он сам в себя и свои способности. Во всех и каждого. И он смог вернуться. Это вселяет горячую жаркую надежду против зелёной слизи, изменившей тело. Словно ослабляет её зов, ставшей спутницей, любовницей и подругой в последние дни. И подхваченная на руки русская голубая, в кольце рук чувствуя себя в относительной безопасности от шума и тревог.

Карла могла обратить внимание, что обоих пытали, быстро и беспощадно, когда необходимость в получении ответов ставится выше возможного риска убить жертву раньше, чем эти ответы будут получены. Итальянка села рядом, внимательно рассматривая тела. Одежда, руки, запястья. Одежду не рвали, она была лишь измята. Помимо видимых ран, говорящих о пытках, и очевидной даже не специалисту причине смерти, были еще и не самые очевидные. - Их держали в наручниках, - она показала другим на красноватые полосы на запястьях. Полосы были ровные, не затертые, видимо, вырваться они особо не пытались. Рассматривая руку женщины, Карла приподняла ее, обнаружив выше запястья татуировку, паукообразное существо с щупальцами и цепями, - никто не знает, что это? - обратилась она к Мортимеру, как к знатоку тайных татуировок. Потом перевела взгляд на Рафаля.

Но тут Беатрис потрясенно выдохнула и оба синеглазых близнеца уставились туда, куда указывала кузина. Увы, там никого уже не было. - Кто? Кто это был, Беа? - Морин желала немедленно удовлетворить вспыхнувшее любопытство. - Думаю, мы очень скоро это узнаем. - отозвался несколько более терпеливый в таких вопросах брат. - Так что, спускаемся? Беатрис замялась, прежде чем ответить. - Это точно был не ангел. Человек или человекоподобное существо, в плаще с капюшоном, но каком-то странном, размывает фигуру, заметить сложно становится. И вместо лица сплошная белая маска, только глаза, тоже белые, обведены черным. А сами глаза ненормально большие и без зрачков. И, мне кажется, я ему не понравилась. Качнув головой, словно пытаясь вытряхнуть все эти странности из нее, Беатрис посмотрела в сторону лестницы. - Да, пожалуй, нужно спускаться. Какой бы ни была фора у Харрингтонов, увеличивать ее, просто стоя на месте, было бы ошибкой. Мраморная лестница, шириной метра в два, неспешно вела вниз, закручиваясь по спирали против часовой стрелки. По левой стороне периодически встречались стрельчатые окна, открывая вид на город. Потребовалось полных шесть витков, прежде чем они вышли в новый коридор, пустой и величественный. По обе стороны можно было видеть выходы на перроны, у которых стояли широкие и длинные вагоны местного метро, двери были гостеприимно распахнуты. Внутри, по общим прикидкам, могли поместиться сразу человек двадцать. Или же, с десяток ангелов, крылья которых занимают немало места. Привлекало внимание, что изготовлены вагоны были из камня, внешне напоминавшего все тот же мрамор и густо пронизанного похожими на артефактные нитями. Но, если последние обычно светились для умеющих Видеть голубоватым светом, эти имели ровное, перламутрово-жемчужное свечение. И на перронах, и в самих вагонах было пусто, лишь пыль на полу и каким-то чудом занесенные сюда ветром листья нарушали порядок. И, судя по тому, как была потревожена пыль, прямо по коридору прошла целая толпа людей. Что ж, у Беатрис была догадка, кто это может быть. В конце коридора обнаружился проход на еще один перрон. И вот здесь уже было на что обратить особое внимание. В левом углу, рядом с питьевым фонтанчиком, были оборудованы две лежанки, рядом валялись два рюкзака. Похоже, здесь кто-то жил или, как минимум, ночевал. Предполагаемые владельцы обнаружились чуть дальше, на перроне, рядом с которым, однако, не было уже знакомых вагончиков. Два мертвых тела, мужчины и женщины отчетливо скандинавской внешности, светловолосых и голубоглазых, лежали на мозаичном полу в луже странной, перламутрового цвета жидкости, вытекшей из ран. Каждому пустили пулю в голову. Карла могла обратить внимание, что обоих пытали, быстро и беспощадно, когда необходимость в получении ответов ставится выше возможного риска убить жертву раньше, чем эти ответы будут получены.

Добралась наконец-то до пеховского "Созерцателя" (посматривала на эту дилогию since forever примерно). Пехов наградил местного протагониста синестезией - мужик чувствует цвета на вкус. Такая себе оригинальная особенность. Исключительная черта. Неординарная причуда, делающая и без того особенного главного героя (c'mon, это же Пехов) еще более особенным. Омерзительно хрюкаю от смеха всякий раз, когда в тексте случается очередное "Его глаза вкуса молодой горчицы усмехались". глаза вкуса молодой горчицы Все это придает происходящему отчетливый оттенок бабского романа в мягкой обложке, где трепещущих героинь с локонами цвета корицы на каждом шагу поджидают герцоги с глазами цвета теплого виски. (от книги, впрочем, получаю изрядное удовольствие, вы не подумайте)

- Что они тут делают? - задал он вопрос городу. Город мог бы спросить в ответ, кто "они" и где это "тут", но его учили, что отвечать вопросом на вопрос невежливо, поэтому он просто промолчал, пустыми проемами окон исподволь присматриваясь к новым гостям в его владениях. Они отличались от уже имевшихся. И потому были особенно интересны. - Я согласна с Мортимером, нам нужен отдых и еда. И разведка. Сунувшись наобум, мы только сделаем хуже. - Не расстраивайся, ты все правильно сделала. Увидела опасность - выстрелила, так и надо. Все равно другого способа остановить его у нас пока нет, - итальянка повернулась и кивнула в сторону пятен крови, - зато теперь мы знаем чуть больше. Беатрис благодарно улыбнулась темноволосой и темноглазой итальянке. Похоже, за внешней грубостью скрывалась отнюдь не грубые душа и сердце. - Нам нужны сети. Много, - судя по задумчивому взгляду, Беатрис уже перешла от рефлексии к обдумыванию решения поимки и исцеления ангела. - А что это за место? - вероятно, вопрос был малосущественным в том, какую из сторон небесного воинства принять, но давал более конкретные, приземленные координаты, с которыми мог бы справиться и артефактор. - Если этот город и есть Царство Небесное, то оно явно отличается от описаний, данных в Писании, - отозвалась Беатрис, подходя к перилам и вглядываясь в дома. - В любом случае, я не узнаю ни архитектуру, ни сам город. Странно...нигде нет ни вывесок, ни афиш. И...Господи Боже мой! - выдохнула вдруг девушка, указывая пальцем на здание внизу, одно из соседствующих с башней. На его крыше кто-то стоял и, судя по задранной голове, смотрел на нее в ответ. Плащ его странным образом менял цвет и фактуру, скрадывая и размывая фигуру. И было в его взгляде что-то такое, от чего Беатрис сделалось не по себе. Угроза и обещание, направленные на нее и тех, кто рядом с ней. Поняв, что его обнаружили, человек (человек ли?) не мешкая, одним ловким движением метнулся в сторону, предвосхищая возможный выстрел и скрылся во тьме проема, ведущего внутрь здания. - Похоже, мы здесь не одни, - голос Беатрис, несмотря на увиденное, остался спокойным, она начала привыкать к новому окружению.

Время потеряло свой прежний смысл. Одни могли теперь уходить в аномалии и растягивать сутки резиновой лентой. Другие засыпали, чтобы сократить томительные часы. Кто-то не замечал его течения, поглощенный собой или другим. Кто-то чувствовал каждую его секунду все более отягчающих поникшие плечи. Кто-то просто застыл в своем личном пузыре безвременья. Тяжело вздымалась грудь в тревожащих ее вдохах. Тяжелы были веки, полуприкрывшие глаза. И движения были тяжелы и неповоротливы. И такой же была правда, придавившей могильной плитой со скорбящим ангелом на верхушке. Суони нет. И не будет ни в одной, даже самой искусной аномалии, созданной теми, кто переступил черту невозврата. Разве что подделка. Последние пять минут нарочитой аномалии она провела в детской больнице маленького, крохотного поселка на западном побережье Ирландии. Волей какого злого бога или шуток собственной памяти оказалась она там? Или выдавала желаемое за действительное, а все стены в детских отделениях украшены детскими сюжетами, чтобы вызвать тень улыбки на лицах маленьких пациентов? Сегодня им улыбаться некому, но стены не расстраиваются, ведь это значит, что никто не заболел настолько серьезно, чтобы ночевать меж ними. Лишь пришелец из другого времени и другой реальности, а может быть и вовсе из чьей-то фантазии на короткий промежуток времени скрасил их одиночество. Эта женщина не нарушала покоя. Не приминала своим весом больничные кровати. Не тревожила ночную тишину. Лишь слезинки безмолвно бежали по ее щекам, поблескивая солеными дорожками в свете луны, проникающем через незанавешенное окно. Острое понимание, что все вокруг - не настоящее. даже если босые ноги холодит казенная плитка. Даже если нос без труда улавливает впитавшиеся в стены запахи лекарств. Это не прошлое. Не ее прошлое. И никогда им не станет. Idir ann is idir as Idir thuaidh is idir theas Idir thiar is idir thoir Idir am is idir áit........... Вдох и выдох. Слезы людские не застывают камнями. Их высушивает время, даже если ты больше перестал его замечать. А соль их оседает в сердце. Потому то так солоно тебе даже в минуту кажущейся радости. Сколько раз,Суони, ты приснилась нашей матери, чтобы та вспомнила про свою вторую дочь? И почему никогда, никогда ты являлась во снах мне? Лицо твое размыто в памяти, остался лишь потерянный образ, оборванный след. Casann sí dhom Amhrán na farraige Suaimhneach nó ciúin Ag cuardú go damanta Mo ghrá.......... - Моя сестра не утонула, она ушла к роанам, - шепчет дрожащий детский голосок и заплаканные глаза ребенка находят взгляд точно таких же серо-голубых глаз. Только гораздо, гораздо старше. Настолько - что прошлому и будущему не узнать себя. Но память не взрывается новыми воспоминаниями от этой встречи, не строит новые связи в голове взрослого. Потому что этого не было, никогда не было. Руки обнимают ребенка, а та доверчиво льнет к незнакомке, что единственная согласно кивает на слова ожившей сказки. Да, Суони ушла. И ее не вернуть, никакими способами. В лунном свете дрожат две обнявшиеся фигуры. Призрачная гостья - порождение собственного сознания - тает первой. Еще долгие секунды спустя покидает аномалию и вторая. - Mo ghrá, - шепчут сухие губы, прежде, чем лицо скроется в колыбеле ладоней. Согбенная фигура замирает и лишь маятником качается свисающий с шеи детский талисманчик-капелька. Качается и тоже - замирает. Ее будут ждать, но пока еще есть немного времени. В назначенный же час она пришла, чтобы получить свою дозу инъекции, еще не вполне спокойная и не вполне уверенная, с ихорным искушением в крови. Но пришла.

Освальд присел у самого края и оставив автомат и закрыл лицо руками, ему просто нужно было всего пару минут чтобы прийти в себя и привести мысли в порядок. Ощущение перехода никуда ещё не пропала, а картина перевоплощения ангела по прежнему стояла прямо перед глазами, все стреляли, и он тоже... Освальд не знал слышит ли его сейчас Он, но очень хотелось попросить прекратить всё это. Весь этот ужас. То что Донато сохранил рассудок давало надежду, и в тоже время обрекало его на муки. Он должен был стать их проводником, и провёл, вот они тут, только Освальд теперь совершенно не знал что делать. -Это словно какой-то... паразит. Это облепила его словно плесень забытую булку. Господи... Мы обязаны что-нибудь попробовать. Знать бы ещё как. -Мисс Смит, похоже вы стали нашим проводником. -Улыбнулся он вставая, хоть и вымучено, и попытался разглядеть хоть что-нибудь из того что уже видела Морин, но увы, он видел только город, красивый, и тем не менее оставляющий неприятный осадок в душе. -Но ваш брат прав, нам нужно сначала осмотреться, найти кого-то, или что-то, что прольёт свет на то что тут происходит. Предлагаю осмотреть ближайшие здания.

- Его кровь чиста. Я чувствую только ангельское тепло. Что бы эта ни была за чума, она не затронула его организм. Пока не затронула. А слова мисс Морин говорят и о том, что она не сломила его дух. - Вот! Я же говорю! - еще одно подтверждение для слабой надежды было очень кстати. Мисс Смит благодарно улыбнулась Солейну. - Ха! Ура! Он жив! - и, заметив, что кричит и размахивает радостно руками, притих. - Может, его можно вылечить? И радовалась не она одна. Отчего-то было приятно видеть столь бурную реакцию. Может, потому, что ей самой всегда внушали, будто чрезмерное проявление чувств - это нехорошо. Неправильно. - Наверняка! - с жаром согласилась мисс и повернулась к кузине. - Святая магия что угодно может вылечить, правда же, Беа? Скажи. Мортимер, уже больше десяти лет как лично знакомый с тем фактом, что не всякая болезнь или рана поддается даже такому могучему целительному средству, скептически хмыкнул. - Думаю, это будет пострашнее проказы. Или похуже тех отметин, что он носил на себе. Плечо заныло. - Впрочем, если представится возможность, можно и попробовать. Надо только больного как-то уговорить. Учитывая агрессивный настрой обезумевшего Жнеца, это последнее представлялось невозможным. Морин не обратила внимание на скепсис, братец во всем и всегда норовил находить изъяны и исключения. Она рядом с Беатрис принялась разглядывать горизонт. Просторы сбивали с толку и это заняло несколько больше времени, чем обычно. - Удивительно. - наконец, изрекла она, отходя от парапета, с которого недавно сиганул вниз черный косец, и встала посреди мраморной площадки в пятне света, проливавшегося через проломы в каменном куполе. Город казался брошенным, но в нем ощущалось довольно много самой разной жизни. Морин задрала голову вверх и развела руки в стороны, так постояв еще несколько секунд и уточняя свои ощущения. Они теперь стояли, словно витязи на распутье. Направо пойдешь, к дьяволу попадешь. Налево пойдешь, к ангелу попадешь. А прямо пойдешь... - Там - ведьма пальчиком одной вытянутой руки ткнула в соответствующую сторону и посмотрела туда, в голубоватую даль, своими синими глазами. Оттуда, с невероятного расстояния, доносился прекрасно ею распознаваемый отзвук серы. Правда, немного странной серы, будто бы чем-то измененной. - демоны. И их или очень-очень много, или там кто-то весьма сильный. Из тех, про кого ты много читаешь, Морти. Морин улыбнулась брату, распознав в его глазах недоверчивое выражение. Она все-таки временами слушала, и даже запоминала, что он говорил. - Там - пальчик другой руки ткнул в противоположную от скопления Адских тварей сторону, туда же, в далекую даль, так же обратился ее взор. - ангельское эхо. Тепло, светло и колокольно. Да только тоже, слишком уж далеко... - Может быть, Архангел? Я не знаю.. - она покачала головой, прикрывая глаза. - Только очень сильно. Наконец, дошла речь и до самого метафорического "камня" с начертанными на нем невидимыми письменами. "А прямо пойдешь - о камень ударишься." - А вот там - тьма. - тьма ждала их впереди и внизу, странным образом она ощущалась и близко, и очень далеко. - Такая же, что забрала Донато. Холодная, склизкая. - даже от самих этих слов сводило в отвращении желудок. - Но не пустая, как те волки. Это что-то другое. Я думаю, мы должны немедленно идти туда. Решительная мисс ткнула пальчиком в сторону обозначенной Тьмы. - Она ближе всего и там мы наверняка найдем Донато, чтобы помочь ему! Это надо сделать скорее, пока эта гадость не съела его совсем. Сведения эти были, конечно, очень ценными, но тут уж пришла очередь молодого инквизитора возражать. - Нет, Морри. Мы не можем пойти за ним прямо сейчас. - мягко, но весьма твердо заявил Мортимер. - Мы должны найти какое-нибудь место и передохнуть хотя бы несколько часов. - там, откуда они только что пришли, уже была глубокая ночь. - А еще мы должны найти провиант и воду. Сколько они здесь пробудут, кто знает? Небольших фляжек, достаточных для утоления жажды в двухчасовом походе в лесу, явно теперь становилось недостаточно. - Прошло уже восемнадцать часов! - восемнадцать часов с тех пор, как они впервые прибыли в Николаос и ступили на скользкую дорожку фальшивой инспекции. С тех пор были только драки, резня, пожары, утомительные переходы, не менее утомительные размышления и даже одна казнь. - И я очень сомневаюсь, что мы сможем хоть кому-нибудь, включая себя, помочь, если начнем падать с ног от голода и усталости.

- И.. каким же образом нам это сделать? - взгляд не отрывался от повязки на сгибе локтя. Женщина прислушивалась к своим ощущениям, уже подействовала сыворотка или ей нужно время? - Пока главное снять их - а там посмотрим. Может, оседает он там на стенках катетеров. Профессор поморщился при воспоминании о том, в какие именно разные места эти самые катетеры вводятся. - Искать Эда придется все равно надевать - садясь перед Заром, улыбнулся, протягивая руку, - Чем только ни приходится заниматься, профессор, с вашей-то квалификацией. - Капитан, вы даже себе не представляете, - хмыкнул учёный, вставляя очередную ампулу. - Вы-то ещё смирно сидите и готовы. А как-то надо было провакцинировать стайку средиземноморских дельфинов-белобочек. Они к людям там привыкли, а из-за загрязнения моря у них были наследственные проблемы с иммунитетом, популяция уменьшалась. Протёр сильную, тренированную руку ваткой. Интересно, занимается ли тут в тренажёрном зале, как хотела? - Они были так рады, что появились люди, которые специально к ним приехали! Прыгали. Вертелись. Тыкались мордочками. Предлагали почесать и погладить. Что-что, профессор? А зачем этот смешной инъектор? А давайте мы лучше поиграем "в догони дельфина в воде" или "найди, у кого у нас ваш инъектор". Господи, вот это денёк был. Покачал головой, но улыбнулся. Прошипело в очередной раз устройство, вбрасывая в систему кровообращения жидкое исцеление. - Жизнерадостные до безответственности. Хотя порой мне кажется, что они - самые умные существа планеты.

Под усилиями мужского коллектива дверь, найденная глазастым сеньором Буджардини, легко сдвинулась в сторону. Но на этот раз не ход потайной там ждал своих приключенцев или убеганцев, а тайник. Притомившегося сангвинара это порадовало. Не придётся снова идти куда-то глубоко, искать и находить тела союзников или невинно убиенных. Трупов в потайных ходах на сегодня уже хватило. Впрочем, по отдельности этого того же на сегодня хватило. Частичка него слегка разочаровалась найденным. Стрелок из него, конечно... В общем, чуть лучше, чем водитель. Значительно хуже, чем всё остальное. Что ж, зато остальным пригодятся святые пули. Повод для радости, что им в руки попали они. Дела их, видимо, богоугодны. - Давайте уложим их и прикроем. - воззвал он о помощи к коллегам. - Не спотыкаться же о них всякий раз? Мисс Блэк уговаривала Шляпку не быть такой Шляпкой, мистер Вуд участвовал в переговорах с мисс Морин. Привлекать сеньора артефактора не хотелось - он надеялся, что его зоркий глаз найдёт ещё что-нибудь не менее полезное. Рафаль молча присоединился к мистеру Смиту. Правда, молчал он недолго. - Если есть цепи на клейме адского аристократа, то это знак рабства. А те, кто не рабы, а добровольно, например, un confident1? Тогда клеймо будет без цепей? - поинтересовался маг у инквизитора. ===== 1) Un confident - "Доверенное лицо".

Медотсек Через десять минут анализатор пискнул, выводя на монитор оставшийся процент: 77%Hr. - Черт.. – зло бросил доктор, едва не сплюнув на пол. Организм, переступивший порог в 80% неистово сопротивлялся. - Айзек! - тело на кресле прошило судорогой. Макс дёрнулся и снова попробовал вырваться. - Отпусти меня! Ааайзек... - уже спокойней. - Посмотри, как красиво. Давай, уйдём отсюда. Айзек, отпусти меня... пожалуйста. - Айзек... ты... - хотелось от души отматерить, но в узком окне просвета сознания, попросил. - Дай хоть воды. - Я поставлю тебе питательный раствор.. – отчитался мужчина уже на ходу, готовя всё необходимое для капельницы. Среди лекарств оказалась и ампула с сильнодействующим снотворным. Айзек боялся оставлять Макса одного даже на минуту, пока сходит в кают-компанию за второй дозой сыворотки, если еще осталось. В ином случае, потребуется дополнительное время для синтезирования новой дозы. Собрав в охапку «запчасти», мужчина наполнил чашку очищенной водой и, вернувшись, поднес кромкой к губам троянца. Когда тот насытился, принялся устанавливать штатив и катетер в вену. - Поспи, приятель.. поспи.. Кают-компания - Зар! Сыворотка осталась? Айзек забежал в помещение и перевел дыхание. - Мне нужна еще одна доза для Макса!

Профессор поспешно встаёт и кланяется. - Присаживайтесь, Ваше Величество, присаживайтесь. Вы уж не серчайте, что Вашества мы не дождались. Сами понимаете - у нас волшебнице с Изумрудного острова особый почёт, такие вот дела. - У каждого монарха должны быть дегустаторы сыворотки. - Произносит Иван с важным видом, но потом не выдерживает и смеется. - У меня мелкая доза, наверное со мной будет меньше всего возни, профессор. Давайте покончим с этим и освободим время для тех кому нужна серьезная помощь.

Медотсек - Сейчас там не много извилин, - это не шутка. У сталкеров чувство юмора атрофировано. - Айзек... Он растерянно смотрит за спину друга и видит, как пленница, пришедшая в себя, медленно, но верно, кинетическим усилием растягивает металл наручников в надежде выбраться из плена. - Вы оставили это...  В следующее мгновение спина пленницы выгибается дугой, её трясёт, как под тетанайзером, и она затихает. Незначительным усилием мысли он справляется с другим умалишённым сталкером, даже не помышляя применить деформацию к собственным путам. Хотя, вряд ли с мягкой тканью у него выйдет тот же фокус, что и с твёрдыми предметами. Доктор предусмотрителен. А в его настойчивости и упорстве новый пленник убеждается лично. Доктор обернулся, чтобы увидеть последние секунды жизни китаянки, её немую агонию и перекошенное лицо. - Но… - от неожиданности перехватило дыхание. Айзек не нашелся, что ответить – в голову лезли исключительно глупости, и он чувствовал себя соответственно моменту, - Но.. Я ведь врач? – получилось невнятно, с вопросительной интонацией. Серый взгляд вернулся обратно к бледному и будто бы осунувшемуся лицу друга. С приоткрытых губ готовилось сорваться оправдание, но Айзек умолк, стиснув зубы. Хватит разговоров. Да, это было не самое умное решение – оставить пленницу в живых, но он не мог поступить иначе. Если есть шанс избежать убийства руками, призванными спасать жизни – Айзек рискнет. Как и сейчас, не полагаясь на снотворное, на промедление и на опасность срыва. Подхватив с пола шприц, он вонзил игру быстрым, отточенным движением в толстую, отливающую зеленым, вену у сгиба локтя.

Знают. Но на SW Celebration были преимущественно фанаты ЗВ, а не геймеры, поэтому было принято решение показывать сюжет, а геймплей оставить до июня и геймерской конфы - об этом говорили в интервью Сколько часов понадобится - фиг вам кто за полгода будет обещать Системные требования - за полгода? До финальной оптимизации билда? Окей, это кто именно опубликовал их так рано и задал этот стандарт для индустрии? Откуда вы все это берете, ей богу...

Медотсек - Нет, не похож, - пробормотал троянец и дёрнул руку. - Айзек, мне надо идти. Он попытался сесть, но не смог. Попытался остановить руки доктора своей рукой, но тщетно. Незавершённое перевоплощение сделало из него послушную куклу. - Вот и я так подумал! - воскликнул доктор, вздернув брови, - А она мне заявляет «ты меня хочешь?» Представляешь? Вряд ли Иисус думал о таком.. хотя, он всё же был мужчиной.. Это не слишком богохульно? Впрочем, я-то совершенно не религиозен.. - Айзек... отпусти меня, - умоляющая просьба. Чего и следовало ожидать. Пока она ещё не перешла в приказ и жёсткое кинетическое противостояние, подумать бы вам доктор о своевременной дозе снотворного. Сталкер всегда будет желать свободы. - Я стабилизировал зону. Мне надо вернуться, Айзек. Я хочу туда вернуться.  - Раз стабилизировал, значит, она от тебя никуда не денется, - доктор дернул плечом, покончив с первой рукой, и перешел ко второй, игнорируя собственный страх и сопротивление друга. Он думал о снотворном, но решил не медлить, надеясь, что сыворотка успеет подействовать до того, как Макс что-либо натворит. Его разум начнет очищаться, навязчивые идеи растворяться в обволакивающем эликсире ясности, он заснет, покачиваясь на убаюкивающих волнах его голоса. - Доверься мне, Макс. Я никогда не сделаю тебе ничего плохого. Ты ведь и так это знаешь. Я даже вскрывал твою черепушку, помнишь? Хочешь скажу, сколько я насчитал извилин? Доктор потянулся, чтобы перетянуть предплечье жгутом.

Кают-компания - Увы! Кажется, Аника, вы остаётесь с нами. И бутылочками. Зная Айзека, уверен, он на себе протестировал вакцину, - ободряюще улыбнулся Рэннел. - Да, я видел, - спокойный голос от открывшегося из одного из проходов люка. - Айзек тестировал на себе. Кстати, очень рискованно. Самоотверженно, но неверно. Впрочем... Кевин пожал плечами. - Главное - всё удалось. Желающие получить свою дозу собрались тут же. Присел на один из стульев с легкой усмешкой. Заметил тусующуюся тут же кошку. Попытался ласково подозвать, но рассеянно принял обычное кошачье упрямство. Он бы тоже с первого раза заупрямился. С этой бестией у них тоже было всё тонко. И не на людях, это уж точно. Закатывать рукав в стиле было бы сложно. - А Эда кто-нибудь сегодня видел?

Медотсек - Макс, я похож на Иисуса? Мне кое-кто сказал, что я вылитый Иисус. Наверное, надо снова начать бриться.. – доктор наполнил шприц сывороткой и положил его рядом собой на пол. Отмотал и оторвал два длинных лоскута бинта. - А еще нас с тобой приглашают в гости куда-то «ниже».. Читал Жуль Верна «Путешествие к центру Земли»? Вдруг там действительно Морем Лиденброка? А? Он аккуратно поднял руку Макса и переложил на подлокотник, затем медленно начал оборачивать запястье бинтом. Если Айзек хотел отвлечь сталкера от бредового состояния и галлюцинаций, то ему это удалось, ровно до того момента, пока он не начал привязывать запястья пациента к креслу. - Нет, не похож, - пробормотал троянец и дёрнул руку. - Айзек, мне надо идти. Он попытался сесть, но не смог. Попытался остановить руки доктора своей рукой, но тщетно. Незавершённое перевоплощение сделало из него послушную куклу. - Айзек... отпусти меня, - умоляющая просьба. Чего и следовало ожидать. Пока она ещё не перешла в приказ и жёсткое кинетическое противостояние, подумать бы вам доктор о своевременной дозе снотворного. Сталкер всегда будет желать свободы. - Я стабилизировал зону. Мне надо вернуться, Айзек. Я хочу туда вернуться.

Медотсек - Айзек... - рука слабо цепляется за локоть доктора. - Не уходи. Нарастает одышка. Стил больше не делит с человеком полный объём ихора. Сердце учащает свой ритм. - Мы ничего не сможем. С этим не возможно бороться. В который раз я сдаюсь. Сдались бы и другие. И даже ты... Это приговор, Айзек. Я не верю в то, что я говорил раньше. - Макс, ты отдохни, я никуда не денусь, но пока поборюсь за нас обоих. Ты ведь знаешь, что я дико упрямый и пока не получу по лицу.. фигурально выражаясь.. пока не получу по лицу сам, не остановлюсь. Долбаный доминант. Всё не как у людей. Айзек выпрямился и огляделся в поисках чего-то, чем можно зафиксировать обмякшее тело, ненароком глянул на кушетку.. «Та китаянка.. она еще здесь. Жива ли?» Наручниками приковывать не безопасно, этот вариант Айзек отмел сразу, он не для Макса. Он откидывает голову и замирает. Тяжёлые веки прикрывают мутные роговицы. - Айзек... - голос тихий и взволнованно-хриплый. - Стилы. Пусть все снимут стилы после инъекций. Их нужно очистить и проверить на наличие ихора. Бесполезна сыворотка, если стил будет накачивать в сосуды отраву. Система очистки экзокостюмов забита ихором. Скажи им... Айзек. Рука опускается. Кажется, он истратил последние силы на эту длинную речь. - Хорошо, я скажу. Я обязательно скажу.. Доктор метнулся к шкафчику так быстро, как только мог, достал бинты, шприц и дезинфицирующие салфетки. На обратно пути прихватил и одинокую ампулу со стола. Сердце бешено колотилось, гоняя адреналин по венам. Айзека не оставляло чувство, что ходит он по очень тонкому льду. Вернувшись к парню, он вновь опустился у ног последнего. - Макс, я похож на Иисуса? Мне кое-кто сказал, что я вылитый Иисус. Наверное, надо снова начать бриться.. – доктор наполнил шприц сывороткой и положил его рядом собой на пол. Отмотал и оторвал два длинных лоскута бинта. - А еще нас с тобой приглашают в гости куда-то «ниже».. Читал Жуль Верна «Путешествие к центру Земли»? Вдруг там действительно Море Лиденброка? А? Он аккуратно поднял руку Макса и переложил на подлокотник, затем медленно начал оборачивать запястье бинтом.

Медотсек Ихор пульсирует под кожей. С каждым ударом сердца. Он ещё окончательно не встроился в клетки и ищет пристанище, циркулируя по кровяному руслу. Тончайшие капилляры вспыхивают под кожей грязным изумрудом и гаснут. - Айзек... - рука слабо цепляется за локоть доктора. - Не уходи. Нарастает одышка. Стил больше не делит с человеком полный объём ихора. Сердце учащает свой ритм. - Мы ничего не сможем. С этим не возможно бороться. В который раз я сдаюсь. Сдались бы и другие. И даже ты... Это приговор, Айзек. Я не верю в то, что я говорил раньше. Он откидывает голову и замирает. Тяжёлые веки прикрывают мутные роговицы. - Айзек... - голос тихий и взволнованно-хриплый. - Стилы. Пусть все снимут стилы после инъекций. Их нужно очистить и проверить на наличие ихора. Бесполезна сыворотка, если стил будет накачивать в сосуды отраву. Система очистки экзокостюмов забита ихором. Скажи им... Айзек. Рука опускается. Кажется, он истратил последние силы на эту длинную речь.

Медотсек - Айзек, я хочу вернуться туда. Насовсем. Разве мы с тобой не имеем права умереть там, где хотим? Он закрывает глаза и кажется засыпает. Выбраться и стила сам он точно не в состоянии. - Имеем, – он соглашается, принимаясь отстегивать крепления и постепенно стягивать с друга защитный костюм, - Но еще не время. Нам с тобой еще столько всего нужно сделать, Макс. Дело дошло до катетеров. Айзек медленно потянул, освобождая взбухшие вены от встроенных систем. - Ты спрашиваешь, кто мы? Мы те, кому даровано выбирать время и место, оставаясь молодыми бесконечно долго. Мы с тобой созданы для чего-то большего, Макс. Ну-ка.. давай сюда.. Освободив торс от стила, доктор за локоть подвел светловолосого парня к креслу и усадил на жесткую поверхность. Встав на одно колено, он стянул защиту с ног, оставляя Макса полностью обнаженным. - Только вот я без тебя и разбираться не буду. Потеряв тебя, я, скорее всего, буду пить не просыхая и сгину он острой интоксикации в какой-нибудь непроходимой глуши. Не очень перспектива, верно? - Айзек взглянул в серые глаза и хмыкнул, - Потому я попрошу остаться и довериться мне, ладно?

- Кто первым? - щёлкнул инъектором в кают-компании профессор. "Я!" хочется крикнуть Анике, но лишь и без того бледное лицо становится совсем смертельно-бледным. Встревоженный взгляд не отрывается от ампул в штативе. - А... это безопасно? От ихора слишком много побочек, - отчего то внутренне противиться и одновременно желает получить лекарство. - Мы можем быть уверены, что вакцина на его основе полностью лишена их? Что мы не получим в довесок каких-нибудь... неприятных последствий?

Вопрос «что происходит? » резко потерял в актуальности. Понятно. Видимо, хрениум на Макса (или всех понаехавших из будущего) действует острее. Они проходили всё это, они знают друг друга. Айзек подберёт нужные слова и лекарства. Ну, в челюсть он тоже дать сможет. Зар, возьми сыворотку на каждого и все необходимое.. Сможешь сделать все сам? - Конечно. Так, уважаемые, дорогие и местами любимые. Из медпункта на уколы в кают-компанию к доброму профессору шагом марш! Добрый же профессор затарился инъектором, дезинфицирующими средствами и пакетиками-поблеванчиками и последовал за остальными. Вытащил из штатива одну ампулу, а сам штатив прихватил с собой. - Кто первым? - щёлкнул инъектором в кают-компании профессор.

Медпункт - Макс, - заглянул в глаза – Я помогу тебе снять стил, ты немного отдохнешь, а затем расскажешь мне о том, что видел. Мне тоже очень надо с тобой поговорить и кое-что рассказать. Ладно? Он покорно кивает головой. Ни намёка на сопротивление. Хотя, сейчас, одним ментальным усилием он может покалечить и даже убить их всех, смять мебель и превратить в пыль приборы. Но ни Макс Фераннт, ни Тодд Сэраф никогда бы не помыслили об убийстве. - Айзек, я хочу вернуться туда. Насовсем. Разве мы с тобой не имеем права умереть там, где хотим? Он закрывает глаза и кажется засыпает. Выбраться и стила сам он точно не в состоянии.

- Я так устал, Айзек... Я нашёл Поле. Пойдём со мной. Я покажу. Там хорошо. Я видел лошадь. Я бы нарисовал лошадь... Штатив с пробирками благополучно опускается на стол, лишь немного покосившись. А сталкер продолжает стоять, прислонившись к другу. Наблюдая за тем, как в воздухе парит их единственный шанс на спасение, Айзек с трудом переборол приступ тошноты. Но штатив опустился. Доктор, вспомнив, как дышать, медленно выдохнул и прикрыл на мгновение глаза. - Выйдите все.. – голос звучал тихо, но настойчиво. Он пристально посмотрел на капитана, отметая всякие возражения. Было ошибкой с его стороны позвать на помощь. Слишком много лиц, голосов и мыслей. Он отвернулся и встал напротив друга, положив вторую руку на другое его плечо. - Макс, - заглянул в глаза – Я помогу тебе снять стил, ты немного отдохнешь, а затем расскажешь мне о том, что видел. Мне тоже очень надо с тобой поговорить и кое-что рассказать. Ладно? Затем, он качнул головой. - Зар, возьми сыворотку на каждого и все необходимое.. Сможешь сделать все сам?

Здесь ее внимание привлек оклик Николя, оставалось узнать, что именно он нашел. Николя как раз прикрыл рот. Засеменил, вглядываясь в плетение, непонятно для чего предназначенное. Может, запускать фонтанчик при приближении людей? Во всяком случае оно засветилось, когда Николя подошел к питьевому устройству почти вплотную. Но вот что интересно: далее оно тянулось к четкому прямоугольному объекту на стене, прямо напротив лежанки. - Тут что-то есть, - протягивает он руку к гладкой стене. Санитметров пятьдесят на тридцать. И странно. Оно как-то реагирует на мое приближение. Вряд ли кто-то, пусть даже самый извращенный демонический ум, создал это плетение специально, чтобы оно реагировало на приближение сеньора Буджардини. Николя и не обманывался на свой счет. - Ну ка, кто-нибудь... поглядим, что там. Думаю, там полость.

- Существо - символ Баала, - негромко пояснил нахмурившийся сангвинар. - Да, это знак короля Баала. - подтвердил молодой инквизитор, выпрямляясь. - Первого среди десяти самых сильных аристократов ада. Покровительствует войне. А цепи - он указал пальцем на некоторую часть символа. - указывают на то, что погибший был его рабом. Карла сначала нахмурилась не хуже Рафаля, как будто пытаясь припомнить что-то, но при словах Мортимера хмуриться перестала, согласно кивнув. - Да, Баал, первый после Дьявола, - на этой, когда-то случайно оброненной Амадео фразе, ее скудные познания в демонологии заканчивались, - похоже, Харрингтоны не боятся поссориться даже с такими... существами. Хотя, по-идее, должны быть с ними заодно, раз воюют с Ангелами. Видимо, у них собственные, грандиозные планы, раз и тех и других, они просто используют, не опасаясь никаких последствий. - Это профессиональный боец, он зарабатывал себе мечом на хлеб. Кровь у него обычная, человеческая. А ещё на нём использовали Кислородное голодание. Малефикар Харрингтон использовала.  Новые свидетельства преступлений супруги "доктора" уже не имели значения, с ней итак все было понятно. А вот что здесь делали эти люди? - Значит, мы не первые люди здесь, - задумчиво сказала она, - судя по лежанкам, эта пара... жила здесь? Они скрывались от кого-то? От того же Баала? Или выполняли задание? Здесь ее внимание привлек оклик Николя, оставалось узнать, что именно он нашел.

Он ждал повстречать его. Где-нибудь: в кают-компании или коридоре. Заглянул на камбуз, бездумно обшарив глазами пустующий диван… Не слишком искал. Был ведь уверен, что они вернулись. Оттягивал встречу. Внутренне готовился к тому, что придется применять силу, как твердил Айзек. Ударить? Сжать горло. Сжать. Собственное. Горло. Чтобы побороть свое сопротивление. Добился того, что не мог отвязаться от одного и того же навязчивого образа: невысокий, ладно скроенный Макс Феррант раскусывает крупную красную ягоду сочной клубники. Солнечный Макс. Валяясь в замкнутом пространстве спальной капсулы, он позволял себе продолжить этот образ. В нем капитан касался его лица ладонями и надкусывал ту же ягоду. Сок увлажнял их губы… и Кевин ворочался в капсуле, отгоняя, тщательно избегая этой кроличьей норы. Падения в никуда. Хватался за что-нибудь осязаемое и чуть не свихнулся от размышлений о богах и парадоксах времени, несуществующих формулах и непостижимости мотивов собственных соратников в их общем безумии сражения за собственный разум. Сколько вакцин удастся сделать, пока Айзек не доканает себя окончательно? Сколько коридоров и отсеков Майте удастся зачистить, пока ихор ли или местная фауна не расправится с ней так же, как и с предыдущими наверняка не глупыми или безвольными обитателями базы? Сколько открытий притащит из вылазок Зар, пока не придется уничтожить все записи, чтобы, не дай бог, идеи через десяток или сотню лет на проросли новыми экспериментами на поверхности их мира? Сколько продержится Аника, пока собственная замкнутая на самой себе депрессия не накроет ее? Насколько хватит Иоко, пока она не иссякнет, щедро раздавая жизненную силу всем, кто готов взять, не требуя ничего взамен? Когда очередная аномалия выплюнет из себя безжизненное тело неудержимого Эда? Когда Хельма останется один на один с реактором, идущим на последний виток перегрузки? Каким безумием дополнит лабораторные открытия мятежный ум Ивана, когда вода заполнит наконец все доступные полости базы? Мягкие губы сжимают сочную ягоду. Сок выступает. Я только попробую. Немного кисловата. Не находишь? Мир опрокидывается… … «Не надо!» — это вышло само собой (телепатия - 1). Он только приподнимался, задыхаясь от вновь посетившей боли потери. С перекошенным лицом. Не надо, Макс. — Макс. Так окликают покойника. Который уже не услышит. Слишком поздно. - Макс.. – выйдя из-за стола, Айзек не спеша, без резких движений направился к другу, - Надо снять стилсьют. Давай, я помогу тебе? Капитан, ваша помощь тоже не помешает. Плечо парня сжала ладонь, глаза встретились и доктор изо всех сил старается не терять контакт, но бледнея на тон с каждый разом, как натыкается взглядом на изумрудную сеть капилляров. Поспешная попытка помочь доку. Впрочем, уже молча, он уже заткнулся.

Он входит в медотсек. Его стилсьют в грязи. Лицо в крови, а волос пушится от дождевой воды. Отсутствующий взгляд упирается в штатив с вакциной. По мертвенно-бледной коже струятся изумрудные капилляры. Переход не завершён. - Айзек… - хриплый голос, полусумасшедший взгляд. – Я обещал ей. Он никого не видит, почти ничего не чувствует. Резкий поворот головы вызывает головокружение. Айзек вскочил, едва не выронив из рук штатив. Случись так – была бы катастрофа, но сейчас доктор чувствовал, как внутри разорвалась какая-то сжатая сфера, всё это время сдерживающая страх и тревогу. И теперь токсичный яд расползается по телу, обволакивая внутренности. - Макс! – «Что ты наделал!?», он хочет крикнуть, но лишь сглатывает комок, медленно опуская вакцину на стол и бросая беглый, преисполненный тревогой, взгляд на капитана. - Макс.. – выйдя из-за стола, Айзек не спеша, без резких движений направился к другу, - Надо снять стилсьют. Давай, я помогу тебе? Капитан, ваша помощь тоже не помешает. Плечо парня сжала ладонь, глаза встретились и доктор изо всех сил старается не терять контакт, но бледнеет на тон с каждый разом, как натыкается взглядом на изумрудную сеть капилляров.

Прежде чем окончательно спустится с лестницы, Освальд дозарядил карабин теми шестью патронами? что остались после прошлого боя, и поймал себя на мысли, что остался всего один полный магазин на целый город. Город возможно полный странных существ, изменённых ангелов, демонов, волков, и людей что хуже демонов. И было холодно от этой мысли, и от того что она пришла ему в голову, когда с другой стороны, смотря в пол так легко было представить что-ты где-нибудь в другом, ином, обычном месте. Сейчас стоит поднять взгляд и он увидит толпу спешащих на уходящий поезд людей, очередной пройдоха попытается всучить газету, а молодой паренек предложит почистить ботинки за пени... Но нет, ни души, только запустение. Но не такое запустение которое можно было увидеть в старых домах и замках, а словно прошло совсем немного времени с тех пор как все внезапно исчезли. Словно бы эпидемия неизвестной болезни случилась считанные дни назад. На фоне этого меркла и величественность, и небольшие забавные детали вроде вагонов из камня. Неприятное ощущение, словно жужжание комара над ухом преследовало его неизменно, повиснув в воздухе скрытой угрозой. - Или это узловая точка, из которой можно в другие? -Может, тут есть расписание и карта путей? - Предположил он невинно. Раз уж под такие вопросы веры отдано метро, удобное с человеческой точки зрения, почему бы не быть и иным удобствам?.. И вот, первые следы жизни, он буквально изменился в лице ожидая неизвестно чего, и тут же на него словно вылили помойное ведро, тела, замученные. -Это ведь не?.. - Поднял он взгляд на остальных но замолк так и не высказав своего предположения дал слово остальным. Их предположения были дельными. - Это профессиональный боец, он зарабатывал себе мечом на хлеб. Кровь у него обычная, человеческая. А ещё на нём использовали Кислородное голодание. Малефикар Харрингтон использовала. -Но у неё странный цвет. - Почему-то счёл он сказать очевидное.

Николя бы возразил, что башенки вовсе не похожи на военные сооружения. - Не всегда намерения совпадают с возможностями, - пробормотал он под нос. Конечно, ангелы не ошибаются... Но Донато только что опроверг этот доселе и для Николя незыблемый постулат. - Похоже, мы здесь не одни, - голос Беатрис, несмотря на увиденное, остался спокойным, она начала привыкать к новому окружению. Сеньор Буджардини смотрел в другую сторону. Первой мыслью при этом известии стало, что ангел вернулся... Но нет. - В каком смысле не одни? Тут должно быть полно народу! Где жители? Молодой человек развел руками. - Надо спуститься и поискать кого-нибудь.

- Для Царствия Небесного здесь как-то... многовато стен. Потребности в защите вы считаете нормальным для такого места? -Может это для удобства? Немного уединения для каждого, не лишнее даже в раю. -Предположил он, нисколько не удивляюсь тому факту что тут нет афиш и вывесок, вот их он счёл уже перебором в Царстве Небесном. Если благочестивые и после смерти будут продавать, и покупать булочки по скидке, то это уже за гранью его понимания божественного юмора. Но от размышлений его отвлекло восклицание Беатрис, которая увидела что-то. -Что там? - Подскочил он готовясь открыть огонь но было уже поздно. -Ещё один изменившийся ангел?..

- Ты уверен? Если процесс еще не завершен, то, быть может, и правда обратим. Маг крови чуть изогнул бровь. Уверен ли он в своих словах, в своей компетентности? - Да, уверен. В ней ни следа чего-то ещё, никаких... примесей. Она как... - взгляд задержался на щеке молодой женщины, - как луч весеннего солнца на щеке. Если что-то постороннее почувствовал бы, хоть какой-то намёк, то сказал бы. Достав платок, наклонился и собрал кровь Донато. Неизвестно, впервые кровь ангела пролита или нет, но негоже оставлять её здесь. Шляпка отошла к мисс Блэк, а он отошёл к парапету, осмотреть город. Рафаль прикрыл глаза, сосредотачиваясь. Немного времени у них есть, чтобы ощутить этот странный город. И это стало его ошибкой. Мысли. Эмоции. Образы. Прошедшего дня. Прошедших лет. Будущих дней. Будущих лет. Осколки города, просившие внимания. Посмотри на меня! Нет, на меня! Сангвинар с тихим стоном опустился на колени, рука легла на висок, сдерживая боль. Несколько минут ровного дыханья, и боль уходит, мысли снова возвращаются в струю. - Интересно, если это Царство Небесное, останутся ли здесь потребности в еде, например.

- Он там! - воскликнула она, будто только что сквозь тучи просиял солнечный луч. - Он все еще там! - в ее голосе перемешались смех и слезы, восторг и страх. - Я его слышу. Мы - она обернулась, обводя спутников сияющим взглядом синих глаз. - все еще можем помочь ему. Мы должны. Карла очнулась, оторвавшись от пятен крови на полу, и с тревогой посмотрела на Морин, опасно перегнувшуюся через перила. Хотела двинуться следом, удержать девушку, кажется, отказывающуюся принять произошедшее. Но ее слова подтвердил маг крови. - Его кровь чиста. Я чувствую только ангельское тепло. Что бы эта ни была за чума, она не затронула его организм. Пока не затронула. А слова мисс Морин говорят и о том, что она не сломила его дух. Снова вернувшись к пятнам крови, Карла перевела взгляд на Рафаля и переспросила: - Ты уверен? Если процесс еще не завершен, то, быть может, и правда обратим. Ратто ни за что не стала бы радоваться в открытую - она была слишком осторожна для этого. Потому что ложные надежды хуже предательства - ведут прямиком в лапы беды. Но иногда так хочется верить даже в невозможное. Продавшийся не сможет отменить сделку, даже если передумает, его душа ему уже не принадлежит. Но Донато не продавал душу, он точно не хотел этого, и даже сам смог сказать об этом. Раз они уже здесь, и назад пути нет, то и опускать руки нельзя. Слушая дальнейшие объяснения Морин, Карла подошла вплотную к Беатрис, и шепнула: - Не расстраивайся, ты все правильно сделала. Увидела опасность - выстрелила, так и надо. Все равно другого способа остановить его у нас пока нет, - итальянка повернулась и кивнула в сторону пятен крови, - зато теперь мы знаем чуть больше. - Она ближе всего и там мы наверняка найдем Донато, чтобы помочь ему! Это надо сделать скорее, пока эта гадость не съела его совсем. Сведения эти были, конечно, очень ценными, но тут уж пришла очередь молодого инквизитора возражать. - Нет, Морри. Мы не можем пойти за ним прямо сейчас. - мягко, но весьма твердо заявил Мортимер. - Мы должны найти какое-нибудь место и передохнуть хотя бы несколько часов. - там, откуда они только что пришли, уже была глубокая ночь. - А еще мы должны найти провиант и воду. - Не надо бежать следом, сломя голову, - Карла покачала головой, - сначала нужно узнать, что делать. Даже если мы найдем его в ближайшее время, он просто опять нападет, а мы будем вынуждены снова стрелять. Я бы отправилась туда, откуда ты слышишь звон. Будь то Архангел или просто много ангелов, живущих здесь, нам в любом случае нужна будет их помощь. И знания. Ну и про еду с отдыхом забывать тоже не стоит, - поддержала она слова Мортимера. Сама Ратто вполне была способна работать сутками напролет, дела нет-нет да и требовали полной выкладки, на износ. Но у нее был опыт и соответствующая физическая подготовка, чего нельзя было сказать о других в этой группе. Короткий взгляд на пустой город ничего не дал, кроме отметки о том, что там нет никаких вывесок или флагов.

- Мисс Смит, похоже вы стали нашим проводником. -Улыбнулся он вставая, хоть и вымучено, и попытался разглядеть хоть что-нибудь из того что уже видела Морин, но увы, он видел только город, красивый, и тем не менее оставляющий неприятный осадок в душе. -Но ваш брат прав, нам нужно сначала осмотреться, найти кого-то, или что-то, что прольёт свет на то что тут происходит. Предлагаю осмотреть ближайшие здания. Мисс Смит посмотрела на брата, потом на Освальда, смутилась и уставилась в мраморный пол. В данный момент она не чувствовала ни голода, ни усталости, и готова была хоть прыгнуть с башни и полететь. Учёт прозаических телесных нужд, которые, внезапно, никуда не девались даже после перехода в вероятное небесное царство, как правило, лежал на плечах брата. И кузины. - Да, в самом деле, я забыла... - виновато улыбаясь, пробормотала она. - Птичка небесная. - со смехом и с любовью в голосе отозвался Мортимер и вольно процитировал Евангелие от Матфея. - Ни сеет, ни жнет, ни собирает в житницы, но Отец наш небесный питает ее.

Прекрасный ремейк. Многим стоит поучиться. И по новому и на ностальгию удачно давит + RE Engine вот тут совсем хорошо поработал, ибо если в ДМС5 коридорные локации не очень, то тут вышло просто отлично. Жду ремейка РЕ3 с няшкой Немезисом и пусть Капком еще и Динокрайзис ремейкнет. Градус доверия к Капком изрядно вырос после таких крутых двух игр подряд.

Если не вспоминать, что дорого, если не останавливать здесь_и_сейчас, уже будет некому возвращаться. 23 мая, 6:00 Что держит нас в этом мире? Что придаёт осмысленность существованию? Долг и ответственность? Привязанность и любовь? Надежды и мечты? А может быть страх осознания, что по ту сторону ничего нет? Мы кажемся себе значимыми, и каждое своё слово возводим в идеал, дела нам кажутся непогрешимыми. И даже, когда умираем, нам кажется, что мир несёт невосполнимую утрату. Нам только кажется… «Доброе утро, Макс». - Привет, Круглый. «Как спалось?» - Жёстко. «Макс, ты вернёшься в Поле?» - Да. «Я пойду с тобой». - Зачем? Там ничего для тебя нет. «И для тебя нет». - Там есть покой. «Тебе нужен покой, Макс?» 7:20 Он стоял в начале длинного пути. Пять аномалий в одну сторону и пять в другую. Два уровня насыщенности. Потом, придётся повторить. Шифти тянет к перчатке стилсьюта металлическую ручку. «Пойдём?» - Сейчас Сталкер медлит. Покой. Такой недолгий и такой желанный. «Макс, ты боишься?» - Да. «Боишься уходить?» - Нет. «Тогда чего?» - Не знаю. 8:00 Почему так страшно сделать последний шаг? Почему так лихорадочно заходится сердце в последнем приступе оставшихся эмоций? Почему сбивается дыхание, когда отравленный мозг даёт ясный приказ? «Потому что ты уже здесь был. Ты знаешь, что будет». Будут ощущения. Фильтрация и движение вперёд. «Тодд… Сэраф, ты опять пласт запоганил!» «Это рисунок! Море и солнце!» 67 Х в до н.э, Тибет –холодный камень, скатываются капли, запах плесени… 69 100 год от Р.Х., гора Чальтель, 3400 метров над уровнем моря – ветер сбивает с ног, осколки замёрзшей воды режут кожу, чёрное облако несёт бурю… 70, порог, 71 1967 год, Россия, средняя полоса – трещит костёр, смеются молодые люди, и пальцы гитариста перебирают струны… 73 15 тысяч лет до н.э., Египет – жара изматывает, каменная пыль застилает глаза, и люди с духовыми трубами поднимают в воздух многотонные блоки… 75 1600 год – холодный снег, пурга, собаки спят на белом, их заносит, видны лишь лохматые загривки… 77 10: 07 77 Меловой период – клац… клац-клац-клац, метровые клыки, жёлтая слюна… 79 2020 год – две женские фигуры на чёрных простынях, набухшие соски и стоны, пряный запах духов и секса… 80, порог, 81 1875 год, Германия, «Fríedrich Krupp AG» - едкий запах машинного масла, звон металла, крики рабочих… 83 75 млн. лет назад, пустыня Гоби – суета, мельтешение, двуногие мелкие, птицы(?), хотят укусить, кусают… 85 1900 год, Великобритания, Психиатрическая лечебница «Уайтингем» - мрак, крик, забвение, кровь на полу и стенах… 87 12:01 Второй проход закончен. Он выпал из за грани с гнетущим отвращением. Больница. Запах обречённости, беспомощности и экскрементов. Тошнота уже привычный спутник. Сейчас станет легче. Он падает на колени. Организм захлёбывается от усвоенного количества вещества… Сейчас станет легче… Сейчас… 12:45 - Я не могу… Тошнит. Он снова сидит у стены. Тошнит. «Макс, пойдём, закончим?» - Я не могу… Наваливается слабость. Приходит лихорадочная дрожь предвестником эпилептического припадка. 13:45 Девочка лет семи пристально вглядывается в глаза художника. Графит быстро покрывает шершавый бумажный лист. Ему нравится, как шуршит грифель, как из белой пустоты появляются детские глаза и шапочка. Девочка улыбается уличному художнику, который делает набросок её портрета. - Ты не такой, как все, - говорит она светловолосому ваятелю. - Почему? – бросает он между штрихами. Пальцы быстро растирают тени и покрываются чёрными пятнами. - Ты смотришь по-другому. - Это как же? - Долго… - ребёнок не может подобрать слов к тому, что видит в серых глазах. - Это плохо? – улыбается ей художник. - Нет, - девчонка отворачивается на секунду, чтобы хихикнуть, и возвращается вновь к роли натурщицы. – А ты можешь нарисовать моего Guapo? - Guapo*? – повторяет он за ней по-испански. – Кто это? - Это мой опоссум. Мы вырастили его с бабушкой. Его чуть кот не съел, когда он был маленький. - Какой кошмар, - художник с большим сочувствием относится к непростой судьбе зверька. - Так нарисуешь? - Конечно. - А ты не сможешь! – девчонка натягивает шапочку на нос и показывает язык. - Это почему? – смеётся художник. - Он очень быстрый. - Ммм… - задумывается художник, - но он ведь спит? Теперь задумывается юная натурщица. - Да, - признаёт своё поражение и возвращает шапочку на макушку. – Днём. - Ну вот. - Так нарисуешь? - Нарисую. Только если смогу нарисовать тебя. Потому что крутишься хуже опоссума. Девчонка замирает, но только на минуту. Переключатель щёлкнул. *красавчик (исп.) 14:02 Он входит в медотсек. Его стилсьют в грязи. Лицо в крови, а волос пушится от дождевой воды. Отсутствующий взгляд упирается в штатив с вакциной. По мертвенно-бледной коже струятся изумрудные капилляры. Переход не завершён. - Айзек… - хриплый голос, полусумасшедший взгляд. – Я обещал ей. Он никого не видит, почти ничего не чувствует.

Жилой уровень, ~ 01:00 Под веками спящей не было покоя. Судорога проскальзывала по нездорового оттенка лицу, перетекая куда-то вглубь под белую маску затвердевшего состава разрядами молнии. Призрак Оперы в женском обличье переживал внутренний раздрай, который не мог себе позволить при бодрствовании. Тень отшельника-тэнгу в облике человека хлопнула по телу спящей крепкой бамбуковой палкой, испугав и едва не получив заряд. Полупрозрачный, едва заметный среди богатых форм перекрученной мебели знакомого общего отсека, через него просматривался гидратор за мутной дымкой. Иоко не снятся сны, а значит и этот фантом – реален. Сталкер. Ёкай. Кто бы ни был, этот угрожающе-равнодушный тон с нотками осознания собственного всесилия был знаком. Такой был у живых мертвецов, которых ихор развоплотил из людей в болванчиков без души. Монах-отшельник, заручившись поддержкой тёмных сил, обретал птичий клюв и сверхъестественную скорость. И всё это против человека, лишь самую малость сильнее физически и сложнее душевно, но обычного человека. Человека на грани, за тонкие нити привязанный к твёрдой земле. Ихор не просто добавляет возможность перемещаться в пространстве и времени, он выкручивает на максимум цвета, звуки, ощущения, сменяет фокус и, незаметно, меняет вектор... Новый бой, стоит подорваться в мрачной решимости. Пусть даже и с тенью голыми руками. Но сколько не пытается напасть, даже просто зацепить полы халата вёрткого существа Такараи не может, получая обидные тычки палкой взамен. Как маленький неуклюжий ребенок, отрастивший длинные конечности, но чей мозг не поспевает за ними, не мог управлять. Мозг помнит, что только после десяти тысяч ударов приходит первая похвала. Это бой или тренировка? Это минуты или часы? Время здесь течёт так странно. В реальности (реальности?), лягнув ногой стол, куноити отбросила себя вместе со стулом назад, и внутреннее ухо тут же разбудило падающего спиной солдата. Чтобы затем он хорошо приложился дурной головой о пол, и не пропустил финал фееричного полёта. – Ксо! – чертыхнувшись от удара, Иоко застонала, прижав ладонь к голове, в которой теперь поселились пьяные осы. Потревоженные, бестолковые осы. Затылок неприятно саднило, но сдаваясь накатившей слабости солдат позорно вытянулась на полу. У тени было её собственное лицо. *** [ Вернёмся в начало, стабильную точку входа в искривлённую хрониумом реальность ] Ветер растрепал выбившиеся из лёгкого хвоста короткие волосы, превратив их в смоляную корону для молодой ещё женщины. Сунув руки в карманы ветровки, Иоко медленно спускалась вдоль скалистого берега поближе к воде. Океан в ноябре отливает стальным спокойствием, встречая суровым взглядом из-под густых туч. В детстве ей было очень сложно понять, что тучи висят на разной высоте от земли. Тогда показали наглядно, через иллюминаторы маленького и ужасно нестабильного самолёта. И сложно сказать, что поразило больше – молочная кисея застывших в воздухе капель воды, то, что выжила после полёта или терпеливые объяснения пилота всех тонкостей управления машиной. Обычно от такого настойчивого интереса просто отмахивались. – Что самое важное и сложное для тебя на службе? – Хидэ следует на полшага позади, тщательно выбирая, куда поставить ногу. Среди колючек, скользких уступов и песка, эта задача кажется невыполнимо-сложной. Но он старается не отставать, упираясь руками на изъеденные мхом скалы. – Выполнить приказ, – не думая, отвечает на вопрос. А потом останавливается, так резко, что идущий позади едва не падает, подскользнувшись. – Хочешь узнать, каково это – убивать? – Нет, этого бы мне не хотелось, – он ведь строитель, хоть и инженер, он создатель, а не чистильщик или спасатель. Какое-то время молчат, а потом Иоко забирает лезущие волосы на глаза и оборачивается к чистокровному японцу. На его лице глубокие морщины, и их уже не стереть без лазерных технологий. На его лице тревоги, радости, время. – Смерть. Она становится такой реальной, и ты думаешь, всё это – Я? Почему это всё происходит, до того, как понимаешь, что такое жизнь? Возможно, мать была права, отрицая любую возможность для девочки уходить в армию. Она знала жизнь четырежды, пять, если считать свою сложную, но на всю жизнь любовь к мужчине. – Ты много думала о собственной смерти. – Да, и продолжаю. Снова молчат, думают о том, что такое жизнь. Иоко снова ведёт к заброшенному, никому не интересному высокому куску камня, стелле поминовения войны двухсотлетней давности, находу пиная мелкую гальку. Сеть таких памятников-камней устанавливалась на местах высадки различных войск, а потом они разрушались ветрами и морем, а где-то было выгоднее застроить полосу набережной. Многие реликвии уходили в прошлое и оставались только на оцифированных фотографиях. – Знаешь, водичка уже достаточно холодная... – он резко хватает, закидывает на плечо Иоко, и как был несёт сбросить в океан его дитя. – Otōsan! Папа! Только не в одежде! – дитя океана бьёт кулачком старшего Такараи по спине, заливается смехом и морской водой, когда волна накрывает обоих с головой и превращает в особый вид водорослей. Насквозь просаленные, они вернутся в маленький отель под тепло живого огня, согревающего не только тело, но и осветившего дивные иероглифы, высеченные жизнью изнутри каждого. Это их маленький отпуск, четыре года назад. *** Хлоп. По ушам резануло трелью женского визга, а на лицо смятая шёлковая простынь, настоящий шёлк, механически отмечает мозг. Иоко поднимает карие глаза и встречается с двумя парами других, принадлежащих сплетенным в любовной лихорадке телам, на которые, собственно, она и упала. Мужчина южно-европейского типа, с улыбкой и темными кудряшками, находится первым: – Дорогая? Ты пригласила к нам третью? – а лейтенант думает, что эти двое вообще не её тип. Он слишком смуглый, а она мягкая и округлая, общаются по-английски, из разных стран. Механически отмечает мозг, анализируя ситуацию. Идея для военной подготовки, вбрасывать солдат в незнакомые ситуации и давать им пять секунд на ориентирование. Технологии давно позволяют. Это очень странно, очутиться в номере молоджён или.. или где там ещё, разве она думала в этот момент о чём-то таком? Наверное, даже радостно, что подумала, не замкнувшись на одной добыче ихора, вот только как, когда, здесь... ксо! – Gomen..извините, – прокашлялась, вставая, пятясь подальше от застывших любовников, и говорит как можно строже и официальнее. – Это военная миротворческая операция, вы ничего не видели. Пара кажется распознаёт пистолет на поясе цивильной одежды, и заторможено кивает. Или просто кивает, если только от испуга девушка не замкнула, кхм, в себе своего партнера. Вернёмся в начало, стабильную точку входа в искривлённую хрониумом реальность. Это был берег погрузки "Архимеда" на острове Минданао, это был танец и был ритм. Утро военного начинается много раньше гражданки. Под водой тогда было пять утра, а здесь, у любовников, все одиннадцать. Как смена часового пояса, как смена двадцати процентов с регенератора кислорода на сорок процентов цветочного запаха и шестьдесят воды. Утро военного начинается с разминки и пробежки, и хрупкий сосуд тела теперь приходится нести с особой осторожностью. Вернуть старое и знакомое, стабильное, извращенными методами по правилам игры изгоев, бежать по протоптанной дорожке яблуневого сада и встречать весну, порой останавливаясь для того, чтобы растянуть на рогатке кривого дерева мышцы ног. Стил больше не зажимает, пальцам возвращается часть былой лёгкости, но разнеженное тело быстро потеряет навыки без тренировки, даже ихор не нужен. Как и оружие, заряженное и чистое, его нужно оберегать. С чистотой поможет Айзек, и где-то глубоко внутри даже жаль будет прощаться с этой лёгкостью, с которой можно оставить опостылевший замкнутый мирок Abyss-5000 с его гнилыми тайнами и всеобщей глухотой. Иоко ещё помнит, как это долго перековывать в себе. Когда серый прах растворится в волне. С причала, упав в ночь историей дней, С ума все сойдут, но станут мудрей.

напоминалка про завтрашний стрим и кадры из новой крепости

Как думаете, профессор, достаточно ли вам дорог Эдвард Симидзу, чтобы вытащить его из этой зад... зависимости? - Нет, - честно признаёт профессор. - Не дорог нисколечки. Но помимо него есть восемь человек и я, любимый, которые мне дороги и которым он, если будет не в себе или станет сталкером, может навредить. Не говоря уже о том, что как его работодатель я обязан обеспечивать его безопасность, а в случае невозможности - сделать всё возможное для его лечения и прочая, прочая, прочая скучная юридическая лабудень, смысл которой - сделать достаточно много для вытаскивания его из этой жо... жёсткой ситуации. Его, директора филиала, потом и так ждут такие гейзеры экскрементов, если они, не дай Бог, вернутся без "Архимеда", что наличие смерти внештатника станет одним из гвоздей в гроб его карьеры. Или томом в судебном деле. - Первый вариант - дождаться, пока жрать захочет. Он всё-таки ещё человек. Хотя может забыть про еду, погрузившись в аномалию. Второй - приманить на что-нибудь, но соблазны аномалий, наверное, сильнее. Остаётся искать и готовить при необходимости сети. Вы его видели последним, Маргарита. В каком он был состоянии? И где именно? Вы как-то с ним чаще пересекаетесь, чем я.

Иван больше отсиживался на базе и потому нахватался меньше окружающих. Видя до чего ихорное отравление довело Макса биолог содрогнулся и решил уступить место в очереди более пострадавшим коллегам. Однако, пока никто не торопился. Сабельников сделал шаг вперед и когда Аника покинула кресло улыбнулся профессору. - Я готов, где моя доза сыворотки?

- Пожалуйста, это будет трудно для самоощущения, но прими – без военного сопровождения шансов не будет совсем. Без вас, способных распутать эту загадку и вылечить нас, также не будет шансов. Я не буду лезть под руку, когда вы работаете с микроскопами и химикатами, только попрошу не приближаться к предыдущей группе. Когда "Архимед" всплывёт, никто не будет ограничивать свободу воли. Но до этого ещё нужно дожить. Северянка молчит. Чтобы весь этот пламенный поток слов разложить на простые понятия, требуется много сил. А их нет. Изматывает физическая слабость. Давит моральная. Даже не вспомнить, когда последний раз принимала пищу - сегодня? Вчера? Дни и ночи слились в странный поток, размеренно кружащий людишек в своих водоворотах. Она не хочет разбираться в чужих объяснениях, она согласна принять все чужие действия как должное. Все-равно большего от нее не требуется, как бы не пыталась доказать обратное лейтенант. И даже можно не заставлять себя выжимать покладистое согласие, когда Такараи отвлекается на другого участника их общей драмы. Можно просто отойти в сторону, позволяя другим решать, помогать, действовать. В тонком изломе веснушчатого лица - немного сочувствия, немного испуга, немного удивления. И много, много серости. Она устала. Она хочет лишь одного теперь - вернуть в тихую гавань, много лет охраняемую потухшим маяком.

Нет ничего странного в том что в DMC это никакого не напрягает, то ведь слешер, причём один из лучших, и боёвка там жанровная, но приятная, с комбо и прочим. Вот к ведьмаку близко, да, но там она хотя бы повеселее и более плавная. Непочатый край работы тут в этом направлении. А рпг система напоминает мобильные ммошки :D