Лидеры

Важно: Игру ведём по реальному времени. Поверьте, вам так будет куда проще. Рассвет в Минуоне: 06:30, Закат - 20:00 в это время года. Ничего страшного, если ваш пост будет спешить\опаздывать на пару часов, но дни попрошу не задерживать. Это важно для некоторых игровых событий и понимания происходящего. Текущее событие: Линчем выведен мирный, Шериф устраняет Ревнивца! Игра закончилась победой мирных! Роли розданы. Если Вы не получили роль - Вы мирный лоялист.

Каюта Юлия Министр Пастбищ стоял в центре предоставленной ему комнаты и, скрестив руки на груди, изучал картину: Художник был однозначно хорош. Нужно определенное мастерство, чтобы суметь выразить своё презрение и неприязнь к кому-то, укрыв эти чувства за восхвалением и подобострастием. Нарисовать его - Юлия! - четвероногим животным! На представлении картины было сказано много громких слов об олицетворении идеи и первобытной ярости тех, кто шёл в бой в первых рядах, но глубинной сути это не меняло. Разумеется, в тот момент Юлий представал публике благодарным и растроганным, горячо благодарил художника и делал прочие сопутствующие вещи. А через 5 недель автор бесследно исчез после кутежа в одном питейном заведении и был переправлен к младшей сестричке Юлия - Аврелии, единственному пережившему войну члену его семьи. Она имела в своем распоряжении земельный надел, на котором занималась разведением некрупных мясных рептилий. На официальное массовое производство расчёта конечно не было, это была лишь дополнительная деликатесная статья доходов "для своих", но свою пользу дело приносило. Деньги от поставок использовались для личных нужд, а также нужд земельного производства, а сами рептилии иногда оказывали помощь и иного рода: не кормишь их несколько дней, даёшь возможность немного озвереть, а затем берёшь нарезку из неугодного тела и пара десятков ящеров избавляется от любых улик примерно минут за восемь. Таким образом, известный и отважный художник, никогда не воевавший, но абсолютно уверенный, что уж он-то может рассуждать о войне лучше всех, наконец-то сделал первое и последнее полезное дело в своей жизни, послужив отличным удобрением для будущего урожая. Закончив собирать мысли и воспоминания в своей голове по частям, Юлий бегло осмотрел предоставленную ему жилплощадь, оценив в гектарах земли, сколько пользы можно было бы получить от затраченных денег, направленных в правильное русло. После чего умылся, переоделся в легкую свободную одежду и направился в сторону корта для сквоша - размяться после долгой и скучной дороги.

Правительство дало Томасу фон Шарпу власть над умершими, хотя так было не всегда. Раньше он был владельцем небольшого частного похоронного бюро, но перед тем, как его создать, Том просто занимался для близких организацей похорон после войны, а иногда, если позволяла возможность, он это делал и в ее процессе. Большинству из разумных существ необходимо прощание, глубокий ритуал, заключительное слово. Не самому усопшему, а тем, кому тот был дорог. Слово, особенно последнее - великая вещь. Томас это понял еще во времена, когда подрабатывал гробовщиком в подростковом возрасте, и наблюдал как рыхлая земля раз за разом орошается солеными каплями. Как ни странно, но последний ритуал и заключительное слово свело Шарпа с Эдит, которую природа наградила творческим даром. Молодая девушка, которая ухаживала за раненными в госпитале, сама однажды вызвалась написать прощальные слова при организации похорон группы солдат в братской могиле. После войны Томас при поддержке Люсилль и Эдит справлялся настолько хорошо, что очень быстро к нему по наводке стали обращаться люди и фурри... "У тебя хорошо получается. Не стоит рассчитывать в будущем на одни лишь красные карьеры. Пора заняться делом на более серьезном уровне... " - попав в настроение, однажды сказала сестра. Обращаясь в маленькую фирму с индивидуальным подходом к клиентам, вы хотите, чтобы о вас позаботились люди, имеющие призвание к своей профессии. Когда теряете близкого человека, вы хотите, чтобы к нему и к вам проявили личное участие. Вы не желаете скорбеть на общенациональном уровне, вы хотите, чтобы это осталось вашим частным делом. Но в любой отрасли индустрии (а смерть - это тоже индустрия, не заблуждайтесь на сей счет) деньги делаются на крупных операциях, оптовых закупках, централизации сделок. Неприятно, но факт. Проблема в том, что никто не хочет, чтобы их близких сжигали на конвейере, где на подходе еще двадцать, тридцать, а то и все сто трупов. Родственникам приятно думать, что они обращаются в семейную фирму, где люди отнесутся к ним с уважением и при встрече на улице снимут перед ними шляпу. Поэтому когда большие компании захватывают рынок услуг, они покупают имя частной фирмы, оставляют на местах старых управляющих и таким образом создают иллюзию многообразия. Так Томас фон Шарп попал в министерство. Однако Министру в Черном, хоть и не без неприятных инцидентов в начале политической карьеры, удалось превратить универсальную сеть в гигантскую организацию с индивидуальным и трепетным подходом к клиенту. И это на государственном уровне. Хотите ли вы траура или праздника, кремации с трогательным развееньем праха в красивом месте или полноценного бальзамирования с максимально качественной сохранностью тела в склепе - для этого "Ибис и Шакал" теперь есть в каждом маломальском городке страны. Несмотря на то, что вычурные похороны и дополнительные услуги предоставлялись за отдельную плату, министр похоронных процессий поднял саму культуру прощания и отношение государства к этому ритуалу. Через смерть - дань уважения к жизни каждого подданного, забота со стороны правительства в облике министра фон Шарпа. Государственные дела Томас оставил на плечи своего заместителя - фурри-шакала, с которым они были так похожи в характере. А дела домашние - на Люсилль. Поэтому, взойдя на борт "Гордости Бонденбурга", как и всегда, Министр в Черном не проявил ни капли волнения. Он сдержанно махнул рукой ликующей толпе и так же скромно улыбнулся, бросив на собравшихся один приветственный взгляд. В своей каюте Шарп нашел странные предметы. Пассажир подошел к детской коляске, обнаружил внутри ржавый гвоздь, взял предмет в руки, рассмотрел. Затем аккуратно положил его обратно точно так, как гвоздь лежал и вышел из каюты, направившись на прогулочную палубу. Закутавшись в пальто, Министр в Черном наблюдал за пейзажем, как сгущаются неподалеку черные тучи и свет молний очерчивает их формы. Зрелище было прекрасное, что фон Шарп даже стал едва слышно напевать себе под нос прицепившуюся песенку...

В каюте Вена Лис поблагодарил любезного стюарда, выполнявшего роль провожатого и экскурсовода, и запер дверь в свою каюту. Небольшая дорожная сумка из кожи ящера полетела на кресло, в другом - устроился сам лис, сложив лапы на журнальном столике и потягивая имбирный эль из высокой кружки. Со снабжением проблем не было. Как и с отделкой. Опытный глаз инженера не усматривал халтурно заделанных швов, выбивающихся из интерьера труб или проводов - везде красота, изящество и дороговизна. Нет, конечно, он понимал, что на этом транспорте должны быть и помещения поскромнее, но все же - сколько бюджетного золота улетело в эту роскошь? И не лучше ли было бы вложить их в модернизацию сельского хозяйства вместо пускания пыли в глаза наивным горожанам? Вен усмехнулся сам себе. Нет, конечно. Об этом не напишешь красиво в утренних газетах, а сбор урожая не начинают перерезанием красной ленточки. Но все же лис не мог не замечать, что те же самые министры, пользуясь новинкой в дальнейшем, будут включать стоимость проезда в смету на командировочные, а потом министр утилизации будет доставать его, Вена, вопросом, почему это мастерские не могут совершить чудо и реанимировать мертвую технику, которой только и место, что под паровым прессом. Допив свой эль, лис гибко соскочил с кресла и направился в ванную. Там так же все блистало и поражало глаз вкупе с воображением - бронзовые с позолотой краны, тончайшие плитки дорогого цветного мрамора. Горячая вода и даже комплект ароматических масел в хрустальных флаконах. Вен усмехнулся. Стюард сказал, здесь даже бассейн есть. Ну кто в здравом уме полезет под облака, чтобы поплавать в воде?.. Вытряхивая последние брызги из мокрой шерсти, лис вернулся натянул штаны и, как был, голый по пояс и босиком, вернулся в каюту и вытянулся на кровати. Матрас был мягок и упруг ровно настолько, насколько было положено. Министр починки механизмов лениво осматривался, когда его внимание привлек какой-то лохматый комок под столом. При ближайшем рассмотрении комок оказался травой перекати-поля. Каким образом она сюда попала, оставалось только догадываться - точнее, оставалось только догадываться, кто принес ее сюда и настолько извращенным чувством нужно для этого обладать. Впрочем, сам выбор неизвестного шутника неприятно коррелировал с настроением самого Вена, ведь лис менял уже не первую съемную квартиру. Механик повертел неприятный подарок в лапах и отбросил, не желая задаваться вопросами, на которое не могло найтись ответов.

Путешествие до Бонденбурга было несколько утомительным, хотя его скрашивало предвкушение полёта и наблюдение за министрами. Ирбис был знаком со всеми, несмотря на разветвленность сети министерств они пересекались на заседаниях, пусть знакомство и было «шапочным». Рассмотреть коллег с более близкого расстояния было очень полезно. Цепеллин произвел сильное впечатление своими размерами, количеством палуб, броским оформлением. В брошюре выданной всем министрам был приведен перечень помещений и план. Размеры корабля и роскошь отделки указывали на то, что такой тип судна был рассчитан на очень богатых пассажиров. Идя за стюардом к своей каюте он внимательно осматривал все что попадалось на пути. Как только дверь каюты закрылась Ирбис сбросил тяжелое пальто и цилиндр в ближайшее кресло. Прошелся по мягкому ковру к иллюминатору, с удовлетворением отметив комфорт помещения подобающий его статусу. Тщательно осмотрел домик установленный на одном из столов, проверил крепления, и, удостоверившись что все в порядке, выпустил любимца обживаться на новом месте. Рассеяно заглянул в ванную, пригладил усы, проверил выдвижной ящик столика у кровати и обнаружил старый абак, на котором не хватало нескольких костей. На мгновение он замер, затем склонился к ящику и принюхался. Тонкий, едва уловимый запах что то ему напоминал. Вспомнить никак не удавалось, походив по каюте он сдался, вновь надел пальто и направился на прогулочную палубу. К закату он опоздал, увидеть удалось лишь последний луч солнца, прежде чем то утонуло в грозовых тучах. Он с наслаждением вдохнул свежий воздух. «Ветер перемен» - всплыло в памяти.

"И что это такое?" - борн Пардус, опустившись на колени у кровати, смотрел на разбросанные медяки.- "Кто-то слишком много знает.... Вопрос только в одном - это шутка или намек?" Причем этот кто-то был из обслуги воздушного корабля. Он сгреб мелочь, сунул монеты в карман сюртука, потом открыл один из своих чемоданов и вытащил папку, в которой лежали выдержки из досье участвующих в полете пассажиров, а так же тех кто был причастен к проекту со стороны его подготовки. Правда, последних было мало и они были чертовки неинформативны. Рейнольд сел на край кровати и открыл переплет из лаковой кожи с теснением. Первым лежали бумаги на Лиану вар Эртайн, которые он собрался, но просто не смог прочесть в поезде. Эмоциональная муть, поднятая внезапной находкой, стала оседать. В конце концов, подкинуть мелочь проще всего было кому-то из прислуги, а на них у него ничего пока нет. Рейнольд еще раз посмотрел на сшитые листки и взял досье Лианы, пестревшее сделанными в раздумьях пометками.

Лиана восхищенным взглядом окинула огромные апартаменты и не менее огромное ложе. Заинтригованная, она подошла и пощупала матрац - как раз то, что нужно! Девушка сбросила туфельки и запрыгнула на кровать. Интересно, если подпрыгнуть, можно достать до потолка? Забыв обо всем на свете, госпожа министр принялась упоенно скакать на кровати и легонько повизгивать от веселья. Вдоволь напрыгавшись, леди вар Эретайн раскинулась на постели, обнимая подушку и разглядывая вычурную лепнину на потолке. Разложить вещи. Переодеться. Спуститься в машинное отделение... Нет, сейчас, когда экипаж раскочегаривает махину и поднимает ее на нужную высоту, она будет только мешаться. Стало быть, утром. А сегодня... Задрав ножки вверх, Лиана вытянулась в стройную "березку". Пышные юбки опали на лицо, закрыв обзор, пружинистый матрац предательски прогнулся, и девушка уронила ноги за голову, почти что образовав колесо. Чёрт! Как неловко. Хорошо, что никто не видит госпожу министр в таком образе. Покачнувшись вперед, а потом резко назад, она вскочила на ноги и поправила юбки. Интересно, будут ли танцы? Поставив руки в подготовительную позицию, юная леди на носочках пробежала к краю кровати и спрыгнула вниз в изящном пируэте. На танцы нельзя идти в этом. Девушка бросилась к своим чемоданам, чтобы распаковать вечерние платья. Выбрав одно из них, она принарядилась и принялась убирать лишнюю одежду в шкаф. Как оказалось, тот не был пуст: Лиана брезгливо, двумя пальчиками вытащила распашонку, вторую, еще одну... Мало ей родителей, теперь еще и это! Кому могло только понадобиться? И какой в этом смысл? Рассматривая свою нежданную добычу, девушка вдруг вспомнила их с подругами маленькие невинные развлечения в пансионе. Лукавая улыбка озарила ее лицо, пальцы сами вспоминали, как правильно складывать ткань, как заворачивать складочки... **** Пощипав пальчиками щечки, чтобы прилила кровь, Лиана схватила в охапку свои поделки и, хитро озираясь, прошла по коридору, оставляя презенты на пороге случайно выбранных кают. "Повезло" рыжей лисичке, генералу Гривусу и Министру в Черном. Озорно хихикая, девушка добежала до ресторанной двери и оправила юбки. В зал вошла совершенно спокойная, вежливо улыбающаяся молодая леди. Поприветствовав присутствующих сдержанным кивком, она отошла в сторонку и обратилась в слух, оценивая игру музыкантов.

Фрай, отказавшись от любой помощи, самостоятельно добралась до прогулочной палубы, где открыла свой внушительный саквояж. Достала зонтик и поспешно закрыла. - Если сияние тысячи солнц вспыхнуло бы в небе, это было бы подобно блеску Всемогущего… Я есть смерть, Разрушитель Миров, - она благовейно прочитала выгравированные на рукоятке слова и, закинув нога на ногу, важно развалилась на скамейке. И пусть никого не обманывает милая улыбка Фрай, Министр запретов пост принял. Пост, где судьба не просто людей или фурри, а целой нации решается одним росчерком пера. В то время, пока Фрай была сама серьезность, Фокси всем своим видом показывала легкомысленное отношение к этикету и вообще ко всей поездке. Эротично виляя хвостиком, она так или иначе обнюхала обошла каждого гостя, а кое-кому даже шепнула "йифф?" Вульф же пропал из виду. Новое средство ухода за шерстью оказалась слишком... слишком пушистым!

Каюта Императорского класса борн Сфинкса. Министр Икорных дел внимательно с интересом рассматривал сменяющиеся коридоры и комнаты. "Гордость Бонденбурга" была весьма помпезно оформлена. Дирижабль был впечатляющим и внутри и снаружи. Богатое убранство, а также наличие бассейна и корта для сквоша, делало этот летательный аппарат поистине воздушным курортом. Лукас не мог не признать, что был удивлен такому размаху постройки, он ожидал более простого и приземистого убранства. "Естественно такой цеппелин нельзя использовать в военной целях и торговых перевозках. Слишком большие затраты и неоправданная роскошь. В прочем... для транспортировки особого, ценного товара эта напыщенность не помешает. Плюс, где много богатеев, там и много любителей "повеселиться"." - Кот довольно улыбнулся. Похоже интуиция его не подвела. И этот технический прогресс принесет ему новые богатства. Борн Сфинкс зашел в свои покои. Его вещи уже были на месте. Кот оглядел свою каюту. Она была выдержана в том же пышном стиле, что и остальной воздушный корабль. Лукас решил освежить свое, уставшее от поездки, лицо. Пройдя в ванную комнату, министр порадовал свою мягкую кожу холодной водой. Вернувшись к своим вещам, чтобы разобраться с ними, кот застыл на месте. Его усы заерзали из стороны в сторону. И тут он поморщился. Странный, неприятный запах обидел его обоняние. Сфинкс пытался найти источник, но его потыкаи были тщетными. - Это возмутительно! - прошипел Лукас и направился вон из комнаты, дабы пожаловаться на эту гадкую проблему. "Люди! - зло подумал кот. - Не могут без ошибок."

Для меня эта студия является, пожалуй, эталоном рпг-игр. Познакомилась я с ней довольно поздно( году эдак в 2012) до этого я редко играла в игры, разве что в Симс. Но потом муж открыл для меня этот дивный мир. Все началось с ДАО, потом залпом ДА2, потом трилогия МЕ и томительное ожидание выхода Инквизиции. Эти игры доказали мне, что порой в игровой индустрии случаются шедевры, достойные называться настоящими произведениями искусства. Это больше, чем книжная сага или лихо закрученный сюжет фильма, потому что ты являешься не сторонним наблюдателем, а участником событий. Ты можешь влиять на этот мир и подстраивать его под свою точку зрения. После таких игр мне смешны заявления о том, что увлечение компьютерными играми - это путь к деградации личности. Вселенные Биовар очень проработанные и интересные. Они умеют создавать миры и законы в них так, что мир начинает существовать отдельно от создателя. Ему уже не нужен изначальный автор, чтобы логично развиваться. За это им огромное спасибо, ведь это дает огромную почву для творчества начинающим писателям, иллюстраторам, мододелам и пр.. А вопросы которые Биовар ставит перед игроком? Решения которые необходимо принять? Почти все они сложны и неоднозначны. Более того, они чаще всего основаны не на фантазиях сценариста, а на вопросах которые волнуют современность. За это я очень полюбила хорошую книжную фантастику. За всей этой реально не существующей мишурой, на самом деле кроются простые истины и простые вопросы. Которые редко кто задает себе находясь в бытовой суете. А поразмышлять на эти темы бывает очень полезно. Например одна из тем которые поднимает МЕ (лично для меня) это та самая толерантность. Нет не из-за наличия ЛГБТ на корабле. Толерантность глобально. Нам дают играть только за человека и с первых кадров игры вводят персонажей-расистов по отношению к остальным жителям галактики. Ведь человечество воспитывалось с мыслью, что их вид- венец творения. Природа, животные - низший сорт. Мы - вершина пищевой и эволюционной цепочки. И на протяжении 3 игр нам раскрывают и показывают культуры и нации инопланетян, мы начинаем проникаться ими, любить их и считать их своими. Вот только в масштабах галактики мы - песчинка, а настоящая известная нам вершина всего - Жнецы. Которые с такой же самоуверенностью в своей исключительности несут "благо" в этот мир. Как и люди сейчас хозяйничают на своей планете, считая что вправе решать каким видам животных существовать, а какими можно пожертвовать на благо человечества. Но это лишь мое виденье данной трилогии. У кого-то оно совсем иное и это прекрасно. Почти каждый индивид со своими уникальными взглядами может найти в этих играх свою философию. Эти вселенные многогранны, но не безлики. Для меня в этих играх сошлось всё: Сюжет и лор выше всяких похвал. Возможность создания своего персонажа с уникальной внешностью и характером. Наличие сопартийцев и развитие взаимоотношений между ними. Реакция их на поступки и решения ГГ. Графическое и музыкальное наполнение игр. Я не знаю аналогов подобных игр, какой-то элемент обязательно отсутствует. Желаю процветания студии и творческого подъема после неудачи с Андромедой. (Сама я к этой игре лояльно отношусь, но для студии это реально провал в плане реакции фан-общества)

Что же до способов оскорбления и унижения... заверяю вас, их гораздо больше двадцати. Я выросла в Империуме. Она была изумительна, когда сидела вот так, на перевёрнутом старом ведре, посреди гогочущего, гремящего и рычащего лагеря, с кружкой кошмарного пойла в ухоженных руках, невозмутимая и уверенная в себе, как будто и впрямь всю жизнь провела на таких "мероприятиях", ведя светские беседы с загонщиками драколисков, повелевая пьяными триариями и очаровывая сидящих в пыли иноземных шпионов лёгкой игривостью пополам с профессиональными остротами. Вик наслаждался, не скрываясь. В столице Игра не прекращалась никогда, и любая встреча, которая стоила внимания, шла на лезвии ножа. Здесь, на земле у военной палатки, его жизнь была целиком отдана судьбе, нож смирно покоился в ножнах, даже не тронутый ядом, а предстоящая игра скромно топталась в отдалении. Конечно, мадемуазель. Он расскажет, мадемуазель, вот только.. О нет, мадемуазель! Спасите, мадемуазель! Спасите, спр'ячьте, и можете пр'осить, что только захотите! Спасти его она не могла, а может, не захотела. Два пьяных триария свалились из ниоткуда, словно прямиком из его головы. Обещал? Обещал. Инструмент в руки, мессир, и на сцену. Что значит, на какую? Чем вам та бочка - не сцена? Не устоите? Подержим! Ну вот, а говорили, не устоите. Ну хотите, сидите, коли ноги не держат, что с вас столичных взять. Много позже, в темноте своей палатки он ещё долго просил прощения у подруги-скрипки за устроенную вакханалию, за попытки переиграть треск молний и грохот огненных шаров, пока счастливые ценители высокого искусства подливали и подливали на глазах смелеющему маестро, чтобы игралось выше и громче, чтобы душу - в клочья. У головы Вик прощения не просил. Голова своя, личная, практически конечность, хоть и отпиралась от сосуществования с самого утра. Пусть страдает, драгоценная за то, что отказалась думать, выключилась, бросила в трудную минуту, спасовав перед жалкой кружкой дрянной браги. К выезжающей на тракт кавалькаде человек в чёрном присоединился смирнее смирного. Следовал тихой тенью, и всё больше по теням, не в силах выдержать даже нежное касание первых весенних лучей. Оживать он начал только на второй день дороги. Завертел головой по сторонам, раз десять пересчитал и переложил на перевязях двенадцать ножей в ему одному известном порядке. И одним из первых замер на дороге, зыркнул в сторону деревьев, и спрыгнул с коня.

- Мы безусловно пойдем в мою каюту. И если этот безобразный запах чудным образом не испарился, то я буду требовать замену комнаты. И меня не будет совершенно волновать, если мест больше нет. Поменяете меня с кем-то другим. Думаю, человеческий министр будет доволен таким обменом, - заявил борн Сфинкс. - Как прикажете, господин.. Стюарт поклонился и пошёл впереди министра с такой поспешностью, как будто бы ожидал, что тот будет подгонять его кнутом. Понадобился острый нюх кота, чтобы понять, что запах идёт откуда-то из-под потолка. Чтобы добраться до потолка, стюарту пришлось взгромоздить кресло на письменный стол. Вооружившись отвёрткой, он стал сноровисто приподнимать одну панель за другой.. Пока наконец не обнаружил за одной из них несколько опарышей, которые и были источником вони. Не дожидаясь реакции Лукаса, он торопливо спрыгнул со стола и выбежал с заверениями, что очищенная панель вернётся на место так быстро, как это будет возможно. Но, пока старикашка снимал панели, его рукава поднялись, открывая запястья, на которых острый взгляд Лукаса приметил подозрительные татуировки..

- Хорошо, мессир Красс, придем к компромиссу. Нам все-равно требуется время, чтобы освободить дорогу и впрячь лошадей. За это время я окажу помощь миледи. Потом мы уедем, - маг снова замолчал. - И да, тела все-равно требуют погребения. Это место было осквернено насильственной смертью, вы должны понимать, какие последствия могут быть. Я бы.. не хотел, чтобы дорога стала опасной для будущих путников. Разбойники не самое страшное, что может оказаться тут в будущем. Думаю, что магический огонь будет в самый раз, если вы владеете соответствующим заклинанием, мессир Красс. - Мессир Лурц... - Тео даже растерялся от такого сложного в своей гуманности поворота дел. - Видите ли, два драколиска сдвинут бревно за пару минут, вашу лошадь тоже не час запрягать. Вы успеете за пару минут качественно вылечить миледи? Что касается трупов, то их здесь в тысячи раз меньше, чем на побережье. Но там Завеса держится, не думаю что прорвётся и в этом месте. Меня не интересует будущее, а только ваше настоящее. Мне поручено сохранить вас и приказ я не нарушу. А вы не могли бы взять миледи в свою карету и оказать ей медицинскую помощь по пути?

- Премного благодарна. - припечатала она, вздернув подбородок и не глядя на невозмутимого Мастарну. - Я потерплю. До палатки. - Как будет угодно, миледи, - склонил голову Децимус. - Я отдам распоряжение. - Пол оставь его. Похоже, дезертиры легиона банду сколотили из деревенских. Их трое было. Один убежал. Двое мертвы. Надо двигаться. До темна найти место для ночлега. - Мессир Красс, мы не можем ехать дальше, - вмешался в разговор целитель голосом неожиданно твердым, какого вряд ли можно было ожидать от него, сложив определенное мнение за эти дни поверхностного знакомства. - Миледи необходима помощь. Уберите трупы, мессир Мастарна вам поможет, - взгляд на телохранителя. - Туц справится с моей охраной один. И будто дело было уже решено, а сам маг не ожидал возражений, он махнул рукой, подзывая оставшихся рабов для дальнейших распоряжений.

Основная валюта - золотой имперо, доход крестьянского хозяйства составляет примерно 12 имперо в год (- еда, одежда, налоги и т.д.). Волчицу я вам вводить не буду, поэтому считайте, что он делится на сто крон, те - на сто центов. Эта система безнадёжно устарела, и испольузется только простолюдинами. Бумажной системы утвердившейся нет, но богатые подданные платят векселями, расписками, чеками. На этой системе вырос даже целый рынок, где векселя "надёжных" и "ненадёжных" личностей покупаются, продаются и перепродаются. Ультариане платят золотом, причём более качественным, чем ваше. Давай так - стиракозавр стоит тридцать имперо и содердит в себе тонну съедобного мяса, шкуру и кости. т.е. стоимость кило мяса, без учёта сопутствующего - 1 крона. На рынке его цена поднимется до 2-3 крон. Это дорого, но мясо в принципе дорогое сейчас. Самая дешевая одежда стоит 50-70 центов. Хлеб - 25 центов за килограмм. Соя дешевле - 10-15 за килограмм. Надо понимать, что с увеличением статуса вещи её стоимость возрастает экспоненциально, так одежда, которая чуть лучше, чем у самых нищебродов, стоит уже около двух крон, для бедных горожан - 6-9 крон, на обеспеченного рабочего или студента - 24 кроны, обеспеченных горожан среднего класса (врачей, учителей, инженеров - престижные профессии) где-то 75 крон за костюм, ну а цена ваших шмоток вообще взлетает в небеса. Так же и со всем остальным. Музыкальные автоматы, о которых спрашивали, стоят 100-150 имперо, и ещё больше за установку. Фотогравёр (фотоаппарат) - 70 имперо. Книги, в том числе учебники - от 20 до 40 крон. Как вы поняли, в сравнении с доходом любого из вас, даже самых "бедных", еда почти бесплатная. Пересчитываю сейчас на коленке, если накосячил, сорян. Ну примерно так. Для современного человека странная шкала, но я брал конец 19-го века за основу, там местами странное по современным меркам соотношение цен. Отдельно отмечу, что на корабле всё включено.

Искала Улва взглядом еще пылающим, кровожадным и брови нахмурив, коня, коего Чернушей величала. И только мысленно, ведь даже скотина копытная не удостоилась речей долгих и насыщенных от девушки, чье лицо смуглое обрамляли веснушки да шрамы. Должны они портить впечатление общее в какой-то мере, но отрицать-то никто не будет, что перед глазами все же девка стоит. С грудью да бедрами. Но, погодите, погодите, Чернушу мы ищем, а Чернуша вон ведь там, гарцует вокруг деревьев, фыркая весело. Бездельник же ты. Собака жизнерадостная, а не лошадь. Боги с тобой, Чернуша, бегай. Бегай сколько в душеньку твою лошадиную влезет. Но не подавись только, иначе как дальше-то по пути мне быть? На чем ездить? Разве что на карету мессира кудрявого лезть. Меч массивный с земли поднят, сама девушка отошла и присела невдалеке. Оружие для рук привычное же себе на колени положила. И на мгновенье задела лик собственный, блеклый, в отражение лезвия. Глаза эти красные и ненавистные. Улва поморщились, и наклонила железо так, чтобы не пришлось ненароком вновь свое лицо увидеть. Готова была поспорить, нет, показалось на миг, что что-то треснуло в нем, мече, а не то даром пальцы ее, кожаной перчаткой обнятые, лезвие гладят, постукивают по нему аккуратно. Нет. Не покормлю тебя кровушкой чужой. Обойдешься. Переживешь. Не заржавеешь за долю секунды и не жалуйся мне, если бы мог ты жаловаться, будь такая возможность. Окружающие суется. Кровь проливают аки дело обычное. Улва где-то беззаботно летает. Мессир Туц? Какой вы большой, мессир Туц. Неожиданно мысль проскочила. Неожиданно глаза на телохранителя Лурца, - Туца, - посмотрели. Да, мессир Туц, вы очень большой. Лезвие собственное вновь удостаивают вниманием. Улве оное все же милее. Выдвигаться? Уже? Досада-то какая.

Она оглядывалась назад. Часто. Уж часто слишком. То тень беспокойства была у нее на лице смуглом, то вопрос немой, ответа на него все равно никакого нет, а после равнодушие, нет, горечь, горечь то была. Тоска. Сжимало сердце, не давало дышать, не давало говорить вовсе. Так было и тогда, в юности наивной, любви первой, но обманутой, отданной к отцу чужому. Место тебе средь шлюх, колдунья синеглазая. Но быть тому так. Дочерью станешь ты мне. Нет. Не сразу. Не сразу он дочерью своей признал. Хотел увидеть очами своими кровавыми, испытать тело хлипкое, помучить и лукавить, насмехаться над ней, ибо колдунья треклятая, очаровавшая сына единственного. Тоже неправда. Дочка. Дочка родная, родненькая, единственная, преданная. Ненавидел сын меня, ненавидел, а ты до конца преданной мне оставалась. Любила, любила искренне старика скверного, а он? Как же отблагодарил тебя? В монстра превратил, изуродовал, душу оставил на съедение тоске. Доченька, доченька моя родненькая. Спи. Спи, старик скверный, в своем склепе, кои скоро-скоро трава сочная обнимет, и цветы симпатичные вырастут, ибо по сей день Улва помнит о тебе со слов хороших. А теперь далеко она, далеко, одна совсем, среди людей чужих. Но пусть тропинки будут чужими, пейзажи, лики, а чувства испытывает как прежние. Камень шершавый. Земля рыхлая. Кто-то щипает за кожу. Кто-то сжимает кисти петлями невидимыми. Кусают. Но это что-то знакомое, не чужое. Но не станет, не будет, желания дурного не имеет, хоть эмоции проскакивают разные, но кто такие вы, лики блеклые, чтобы цену давать порывам мгновенным весомую? Значительную? Улва забывала. Недоумение, удивление, грусть, вопросы немые – все они умирали в небытие. И тому не стала бы Улва женщину из Тевинтера упрекать, насмехаться, глаза закатывать, да коли знала бы красноглазка, обратила внимание и заметила бы, что дни невыносимые нагрянули для… шпионки. Так проще сказать. Восхитилась бы она, наоборот, упорством ее. Но Улва оставалась в коконе собственном. Отдаляясь, на пенек усаживаясь, ноги вытягивая и пощипывая травинку, дабы из них собирать когорту новую. А то веточку брать, обычную, но ветвистую и изучать ее с любопытством нескрываемым. А к ночи ближе подпевала молча, негромко, да пусть голосок ее не шибко мелодичный, но они, люди чужие, услышать не могли, ибо кокон свой она так и не покидала. Лишь конь Чернуша свидетелем оставался, а тому лишь немо оставалось делиться с другими лошадьми, а то и драконолисками, если компромисс между собой, звериный, но какой-то установили на время короткое. Не спрашивайте. Не упрекайте. Не заметила, не услышала она того, что из внимания Красса мимо пройти никак не могло. С лошадей опускаются быстро, в спешке. Страх отогнать! Не место ему здесь. Но оглушить-то красноглазка не оглушила. Разозлилась? Но глаза рубиновые засияли кровожадно. Улва зубы стиснула, глядя на разбойника проклятого зловеще аки укушу, укушу тебя, съем да дышать ты еще будешь, кричать, рыдать, пока кости обгладывать будут. И вот внимание его забирает добыча другая. От беды убегает прочь да смешно, что женщина несчастная испугать мужчину смогла. Пусть… пусть меч массивный она несла. И обладала чем-то, чем остальные еще подозревать не подозревали, а, быть может, успели их некогда байками подобными затравить. Нет, нет, нет! Не ускакать тебе с лошадью чужой! Вот бард, имя ему Виктор, пытается всадника остановить. Вот женщина, Арсиноя, помочь пытается ему. Спешит Улва, в жаре, жаре еще боевом, да никто еще не получил затрещину от личика с миловидными веснушками. Вот телохранитель… нет, нет, Мастарна, спешит помочь. И никуда уже не денется всадник, разумеется, когда человек так четверо его окружили. Всяко по-разному, по причинам разным, но очень-очень злой. Вытирает губы, ежит плечи, трясутся, но лицо ничего такого не выражает беспокойного. Бывало раз. Бывало два. Бывало десять, а бывало бесконечностью. Успокоится Улва, придет в себя. А Арсиною… про Арсиною кто-нибудь, но умелый позаботиться. Заслуживает сейчас заботы немного. Необходимо прежде всего.

Эти руны не давали Децимусу покоя с тех пор, как он увидел их накануне своего отъезда. «Надо заменить кристалл на твоем посохе» сказал его наставник и в Башню Стагирит немедленно был вызван лучший формари столицы. Но помимо нового навершия у посоха появилась эта рунная вязь, тянущаяся по всему древку и беспокойно покалывающая кончики пальцев молодого мага, стоило лишь почувствовать ее выглаженную неровность. «А это чтобы ты не скучал в дороге!» сердито буркнул старик, злой в эти дни на весь свет за то, что одолевающая его с каждым днем немощь не позволяет самому предпринять эту поездку, могущую привести к цели стольких лет его жизни. И теперь эти руны сводили с ума, тихо пели, дразня знакомыми узорами, но ни собственная память, ни взятая в помощь из личной библиотеки Стагирита книга не помогали пока что приблизиться к разгадке. Тайна эта заставляла беспокойно ворочаться во сне, горбиться долгими вечерами над исписанной бумагой и оставляла черные метки на руках мага. Но тем и притягательнее она была. Лурц не присоединился к общей компании ни в первый день их путешествия, ни во второй. «Господин просил не беспокоить» тихо отвечали рабы, если кто справлялся о нем. Когда громкий треск заставил лошадей остановиться, карета дернулась сильнее обычного и стальное перо оставило жирную кляксу на тонком пергаменте. Маг негромко выругался, выныривая из своих мыслей и выглядывая в окно. За окном шумел ветвями обычный лес. А затем послышалось даже не ржание, а будто утробный стон раненого животного, и следом крики. Распахнуть дверь Децимус не успел, окно заслонил Туц, подав один лишь жест — опасность! Лицо Лурца заметно побледнело, но особого испуга не выражало. Сейчас от него требовалось только одно — затаиться и быть готовым отразить возможную атаку. Это он знал и умел давно. Рука крепче сжала посох, когда маг сконцентрировался на энергии, что послушно потянулась к нему из Тени. Х

Муррус с облегчением ввалился в свою каюту и первым делом, как был, в дорожной одежде, прыгнул на громадную кровать. Зарылся мордой лица в свежую подушку и заурчал в неё, как три паровых котла. Ему всегда безумно нравилось ощущение свежего постельного белья, когда вечером приходишь, усталый, а оно всё такое прохладное и приятное, шёлковое… Точнее, шёлковое оно было у Мирры, сам он довольствовался хорошим хлопковым сатином. Нанежившись целых пять минут, министр душевных секретов решил получше изучить каюту. – Как же тут всё… чрезмерно богато, – буркнул кот, прищурившись. Конечно, Императорский класс обязан соответствовать, но, Святые Кошки, если отделку кают упростить хотя бы до уровня первого класса, то сколько имперо можно сэкономить! А уж если за этим цеппелином последуют другие, то «инцидент борн Кэтэриан» на фоне всех будущих «Гордостей Бонденбурга», «Милостей Императора», «Достоинств Кёрниваля» и прочих померкнет, как провинциальный банкет на фоне Ежегодного имперского бала. – А следом потом богатеям придёт в голову обзавестись собственными цеппелинами. А где взять им денег? Правильно, наворовать. Святые Кошки, чем решать экономические и продовольственные проблемы, в том числе раздутых министерств, они предпочитают строить роскошные воздушные корабли. Вот уж пир во время чумы. Внутренний голос ехидно заметил, что дели они эту каюту с Миррой, то Муррус не о стране рассуждал бы, а наслаждался бы отдыхом с подругой. Муррус посоветовал внутреннему голосу заткнуться. Взгляд министра натолкнулся на песочные часы. «Песы недоброго паса», – мелькнула странная мысль. Муррус грустно улыбнулся: его всегда завораживало течение песка в песочных часах, заставляло задуматься о том, что каждая жизнь – всего лишь песчинка в бесконечном океане песка. Он не удержался от соблазна перевернуть часы. Ему вспомнились студенческие годы. Одна весна, когда Мирра ещё экспериментировала с образами и решила перекрасить свой золотистый мех в тёмно-рыжий. А потом ещё каким-то образом сделала – то ли сама, то ли на заказ – тоненькие стеклянные линзы с нанесённой фиолетовой радужкой и щеголяла в таком образе почти год. Сначала он ворчал про себя – ведь ему так нравился её природный золотой, за который люди её называли блондиндкой! Но потом признал, что девушка была всё-таки не менее хороша в новом образе. А она потом призналась, что глаза жутко уставали от этих линз. – Интересно, кто мне эти часы поставил? И зачем? Напомнить об упущенном времени и возможностях? Но я помню и живу с этим каждый день. Министр постарался отогнать хмурые мысли. Перед ужином в душ не хотелось, это перед сном. Идея бассейна была соблазнительна, но её он решил оставить на завтра. В отличие от многих кошачьих и Мирры, он обожал воду. – Что ж, тогда на разведку и ужин!

Децимус отнял руку и улыбнулся, мягко и немного утомленно. - Вам повезло, миледи. Рана была страшная на вид, но не глубокая. Но я бы рекомендовал вам не тревожить руку хотя бы сегодня. Если.., - щеки целителя порозовели, - Я мог бы предложить вам свой экипаж, в нем вам будет удобнее ехать, - и тут же поспешно добавил: - Я могу путешествовать верхом, чтобы не стеснять вас. Ничто не нарушало почти что церковной тишины, только снаружи и издали глухо доносилась какая-то странная возня. Минута за минутой, пациентка не шевелилась, обратившись в соляной столп, и отвернувшись от лекаря, словно бы ей трудно было смотреть в его сторону. Заклинание завершилось. Арсиноя повернулась, и четкий след от зубов на недавно закушенной нижней губе дал знать, что лечение, совершенно точно, это знал любой целитель, безболезненное, не было таковым для нее. Впрочем, может быть виной всему была игра света и тени? Миледи выставила обнаженное плечо вперед и придирчиво оглядела его. Шрамов действительно не было. Лурц знал свое дело, стоило признать. Окровавленный поддоспешник вернулся на свое законное место, рука наглухо зашнуровала воротник. - Мне кажется, что это я вас стесняю. - улыбаясь тоже, но совсем не так, как Лурц, Ниса смотрела на него то ли насмешливо, то ли игриво. - Мессир. Я права?.. Границы светской беседы расплывались, а к карете уже мчался неуправляемый зверь. Но сидящие внутри пока еще пребывали в счастливом неведении.

Большинство пассажиров собралось в ресторане, где небольшой оркестрик, состоявший из пианиста, виолончелистки и вокалистки, играл медленные танцы. Люди и фурри смеялись, пили и танцевали, празднуя успешный вылет, и только Фридрих борн Урс и Ли Сяо о чём-то яростно спорили за одним из немногих оставшихся столиков в углу. Фридрих рычал и стучал кулаком по столу - правда, не очень громко, с оглядкой на веселящуюся публику, а от привычной невозмутимости инженера не осталось и следа. Его глаза сузились, губы поджались, а кулаки сжимались и разжимались в такт музыкантам. - Это возмутительно! - прошипел Лукас и направился вон из комнаты, дабы пожаловаться на эту гадкую проблему. Лукас поймал щуплого, согбенного старикашку в форме стюарта, и теперь тот, заискивая, лебезил перед ним, заверяя, что лично проверял все каюты перед рейсом и никакого запаха не чувствовал, и предлагал пройти в каюту Сфинкса, чтобы лично показать любезному гостю, что тот заблуждается

В карете Арсиноя сидела напротив и медлила. В сумраке, ненадолго накрывшем внутренности роскошной кареты, зрачки ее расширились, словно у кошки. Но зажегся огонёк, и глаза вновь стали выглядеть по-человечески. Взгляд остановился на небольшом шрамике над бровью мага, его высветило сейчас особенно чётко. Потом сместился вниз, к ободряющей улыбке. Создатель, он в самом деле считал, что ей требуется ободрение? Может, думал, что она его опасается?.. Ни одно из этих предположений не имело под собой ровным счётом никакой опоры, но, тем не менее, это задевало ее, ужасно! Никто не имел права думать, будто она нуждается хоть в чем-то. Эти оскорбительные помыслы Ниса решительно опровергала еще до того, как они возникали в неразумных головах. Она не удивилась предупредительности рабов, равно не обратила внимания на магический свет. Кажется, все это было для нее обыденностью. Промедление заняло секунды три. - Будьте любезны. - мрачно согласилась дама и ни на секунду не отрывая немигающего взгляда от лица врачевателя, одним отточенным движением расстегнула пояс с ножнами. Ножны свалились под ноги. Не менее изящно и быстро распались спрятанные на боку пряжки, нагрудник разошелся, пациентка склонилась вперёд, предоставляя Лурцу полную возможность оказать обещанную помощь. Под драконьей кожей обнаружилось одеяние весьма тонкое, похоже, плотный поддоспешник при таком дорогом и качественном материале не требовался. Длинный, до самого запястья, рукав был целиком пропитан кровью, а возле плеча изорван. Ниса вновь усмехнулась чему-то и потянула шнуровку у горла. В какой-то момент мессир, пожалуй, мог зарумяниться еще гуще, но оказалось, что раненая и явно лишенная комплексов, женщина всего лишь приспустила воротник с плеча, обнажая рану и ни дюйма больше. Здоровая рука необоснованно цепко удерживала окровавленную ткань именно на этом уровне, не позволяя упасть ниже. Ее больше заботила сохранность от мужских взглядом отнюдь не соблазнительной ключицы, а всего лишь кожи повыше локтя. - Прошу. - Арсиноя села боком, и, тряхнув головой, убрала прочь волосы.

Блин, люди, не приматывайте к чужому сеттингу анатомию-зоологию нашего мира xD Хоть мы тут и называем их для удобства "лис", "пёс", "кот" и прочее, это один вид с разным генетическим кодом особей. Потому и скрещиваются, что внутривидовое спаривание. А то ещё начнёте приносить тесты британских ученых, по которым лошади вычисляют интегралы, а хомячки обгоняют лис по айкью >_>

- В самом деле? - брови мага приподнялись, изображая удивление, но в голосе звучало недоверие. - Вы мне не верите? - зеркально приподнялись брови раненой дамы, краешек рта дернулся в улыбке, а в следующий миг дернулся уже болезненно. Меж тем целитель аккуратно отогнул края рваного доспеха, чтобы оценить ранение. Пальцы мягко коснулись истерзанной плоти, уменьшая боль. - Рана серьезная, - подвел он итог после осмотра. - Надо снять кирасу, чтобы я имел доступ к ней, так лечение будет эффективнее.... Лурц говорил, теперь перейдя к ране на ноге и повторяя все предыдущие действия - осмотр, облегчение болевого симптома, вердикт: - На ноге ранение значительно легче, думаю, здесь шрама не останется.... Когда целитель прикоснулся к плечу, Арсиноя ощутимо вздрогнула, но это, если мессир вдруг разбирался в подобных тонкостях, совсем не похоже было на реакцию растлеваемой скромности. Отнюдь нет. Как и на страх боли. Впрочем, осторожные пальцы и не могли ее причинить. А вскоре и сам Лурц должен был кое-что почувствовать. Ниса не знала, как именно это бывает. Но зато слышала, и не раз, от тех, кто способен был испытать, о тихом звоне на краю сознания, иногда жужжании.. Говорили, будто для каждого он поет по-своему. Ей оставалось лишь верить. А потом миг зрительного контакта прошел и телохранитель занялся привычной работой, веридиевой башней застыв рядом с мессиром Лурцем на все время, что тот собирался заниматься раненой миледи в черном. Миледи же взглянула через склонившегося к ее ноге Лурца, на Мастарну совсем не так любезно. Хватало ей и одного мессира мага в качестве зрителя, в качестве того, кто, сам того не желая, покушался на тайну. - И где же вы предлагаете мне разоблачаться? - поинтересовалась она немного резко, выпуская из поля зрения телохранителя и вновь впиваясь взглядом в лицо Децимуса. - Надеюсь, не прямо здесь?

Протяжно заухала неясыть по пути в небольшой лесок, куда свернул полуразбитый имперский тракт. Тибо мотнул рогатой головой, а птица закричала снова. - Ante*, - всадник натянул поводья, останавливая драколиска, и вскинул руку в предупредительном жесте, подав знак колонне остановиться. Только что подъехавший на своей коняшке рыжий разведчик, притормозил. - Неясыть, - сказал Тео другу. - А ещё не ночь. И даже не вечер. Неуверенно продвинулись вперёд на несколько десятков метров и, уже ожидая засады, приготовились к бою. - Ну вот, а я так надеялся на мирную прогулку до Маротиуса, - сказал центурион, активируя ледяное лезвие магического меча. И начался бой. Сумбурный, бестолковый, бессистемный. Ни построения, ни тактики, ни толковой засады. Сваленное дерево преградило путь карете. Лошади метнулись, но кучер Лурца сумел совладать с четвёркой. Трое мужчин в потёртых доспехах легиона неслись на путешественников, размахивая самодельными цепами, а двое других экипированных так же, но с ножами в обеих руках кинулись к карете. Справиться с ними не составило бы труда, если бы не трое лучников засевших на высоких деревьях. И всё же, новый отряд действовал слаженно, так словно они готовились заранее и притирались к друг другу в тренировочных боях. Он действовал машинально. На уровне подсознания чувствуя опасность и момент атаки, так как это умеют боевые маги. Предупредить удар, атаковать в ответ, парализовать и уничтожить. Лёд и камень - излюбленная тактика центуриона Красса. Кунари ей противостоять не могли. Не смогли и эти бандиты. Один раскололся в фарш, другой замёрз вместе с деревом на котором сидел. Кто-то из бандитов струсил и побежал, кто-то попытался угнать лошадь и пробраться в карету. Но атака захлебнулась уже через десять минут после того, как началась. Больше всех досталось протеже канцлера. Слишком смело она кинулась в самую гущу атакующих цепов, которые раскололи изящную драконью броню, как яичную скорлупу за два удара. Ранение не было смертельным для миледи, а судя по выражению её лица, скорее раздражающе-досадным, прежде чем болезненным. В конце боя, когда противник потерял большую часть бойцов и ретировался, у них оказалось трое пленных. Один отравленный и обмотанный паутиной - работа Полихрония, второй без сознания, серьёзно покалеченный взбрыкнувшей лошадью и третий вполне себе здоровый мечник, связанный и надёжно прикрученный к дереву. Осмотрев свой отряд и убедившись, что опасности нет, центурион отправился к пленнику у дерева: - Откуда доспехи легиона? - спросил он, сапогом отталкивая его ногу. назад*

Заслышав голос, Арсиноя повернулась. Распахнувшиеся глаза яростно впились в нарушителя покоя. Хотелось закричать, ударить, унизить, неважно кого, а хоть бы и Лурца, раз уж он имел глупость подойти первым, хотелось выместить несправедливость этой боли на ком угодно. Обвинить в своих страданиях кого-то еще, не себя. Но... зеленоватые ведьмины глаза встретились с серыми и разрушительная ярость потухла. Это было бы глупо, недальновидно, вредно для задания. В конце концов, прямо сейчас, когда этот странный человек стоял перед ней, Нисе этого просто не хотелось. Почти совсем. Выпустив больную руку, и оставив ее болтаться плетью, второй она зачем-то заправила за ухо длинные вьющиеся пряди тёмных волос. - Предупреждаю, я совершенно не переношу боли. Чуть что, начинаю кричать. - солгала она, усмехнувшись, и окинула взглядом подошедшего с головы до пят. Очевидно, это означало "да". И, возможно даже "пожалуйста". Но насчёт второго нельзя было получить никаких гарантий.

Лишь когда на лесной дороге все стихло, Децимус вышел из кареты. Настороженный взгляд обежал поле недавнего сражения. Рядом с убитой лошадью лежали его рабы. Один, с окровавленным виском, был уже мертв, видимо ударился о камень при падении. Второй еще дышал и короткие судорожные вздохи кроваво пузырились на губах - лошадь погребла его под собой, продавив грудную клетку. Помочь ему уже не могла и магия Лурца. - Туц, - маг дергающим движением головы указал на эльфа. Верный телохранитель без слов понял приказ, также молча кивнув в ответ, и одним выверенным движением меча окончил страдания раба. Больше убитых не было, но был, вернее была, одна раненая. Децимус видел ее сражающейся в окне кареты и слышал ее крик, когда ее, очевидно, ранили. И даже, как бы странно это не прозвучало, бездумно бросился на помощь. Но почуявшие кровь кони вновь дернули экипаж, опрокинув пассажира обратно на мягкие сидения и тем самым предотвратив, возможно, неприятные последствия этого необдуманного поступка. - Миледи, - раздался тихий голос и в поле зрения Арсинои появилось обеспокоенное лицо мага. - Вы ранены. Позвольте помочь вам.

- Отряд, - скомандовал было Красс, но осёкся. Надо привыкать к другому общению. - Господа, отправляемся. И да сопутствует нам удача. Патрик, давай чуть вперёд в разведку. Улва с мной впереди колонны. Виктор и Арсиноя следом. Потом, обоз. Замыкают Мастарна и Пол. Выдвигаемся. Разведчик был из Рыжего так себе. Особенно в первый день - невыспавшись, он целый день продремал в седле, предоставив кобылке плестись мерным аллюром впереди отряда. Та не возражала - присутствие драколисков нервировало, так что временами пегая оглядывалась на Тибо и сама увеличивала скорость. Второй день прошел практически также, разве что всадник уже не дремал, а постоянно вертелся в седле, порой умудряясь усесться задом наперед. а что - ежли их первейшая обязанность наблюдать за мессиром... как бишь его там - Лурком, Луртом... - а, неважно; короче, наблюдать за мессиром куда удобнее глядя на него (точнее, его карету) прямо, а не сворачивая себе шею, постоянно оглядываясь. Да и что может случиться в этих мирных, почти что идиллических, местах, удаленных от линии фронта? Оказалось, может. Крик птицы застал горе-разведчика врасплох. Испуганная лошадка встала на дыбы, скинув наездника на дорогу. Одновременно из за деревьев показались господа разбойнички. Пришлось самым позорным образом драпать под прикрытие кареты, а потом и в лес, под прикрытие деревьев. Впрочем, на дороге, кажись и без него справляются неплохо. Рыжий выглянул из густых зарослей - и тут же рядом с ухом свистнула стрела, от которой он увернулся, шлепнувшись пузом на землю. Ящерицей переполз на другое место - и тут оказалось, что всё уже кончилось. На дереве, под которым рыжий так успешно пересидел всю баталию, сидел какой-то мужик, с горестным видом поглядывая то на Патрика, то на обломки лука в своих руках. Связываться с ним не хотелось, да и что эта бестолочь могла сделать? - Ты это, паря, тикал бы отсюда, - предложил мужику Патрик. - А я сделаю вид, что тебя здесь не было. - И отправился на поиски кобылки. Когда он вновь обернулся, засидка на дереве опустела. Его Лохматка нашлась неподалеку от поваленного дерева. Лошадка зацепилась поводьями за торчавшую крону и теперь сердито мотала головой, пытаясь освободится. Ухватив пегую за уздечку, рыжий поплелся к Тео получать заслуженный выговор за "разведку".

Мадемуазель метнула взгляд в сторону. Буквально рядом уже твердо стоял на земле орлейский шпион. Тот самый, который в лагере молчаливо желал спасения, но так и не получил его. Жестокая, жестокая женщина! Сейчас она и думать забыла об этом и о том, о чем они говорили в тот вечер. Глаза застывшими картинками выхватывали обстановку. Вот Мастарна идет на перехват бегущего в карете разбойника. А ко второму окошку мчится другой и она ближе всех. Ни мгновения на раздумья. В карете "лириумная жила". У нее приказ. А у разбойника в руках - здоровая дубина с железным шаром. Шипованным железным шаром. Пока бежала, Арсиноя представила себе, как это может быть. В голове пронеслась дикая мысль: "Так даже лучше". Через минуту верзилу дернули из окна обратно. - Не лезь! - рявкнула дама. Не то чтобы ее сил хватило на то, чтобы уронить врага, но, по крайней мере, он обратил на нее внимание. Короткий взгляд внутрь, в темноту экипажа. Там - все спокойно. И надо, чтобы так и оставалось. А потом этот человек ударил ее. Дважды. Дважды Ниса врезалась спиной в дверцу кареты. Сколько лет она училась, уворачиваться, отражать, сколько лет за каждую ошибку наказанием была не столько боль, сколько стыд.. мучительный, жгучий огонь оскорбленного самолюбия. Это было - на чуть не рассмеялась, как безумная - чертовски больно. Но все же не так. Не так, как тогда. Благоразумному Лурцу в картине боя, обрамленном рамкой окна, предстали растрепанные космы, искаженное, и очень скоро измазанное собственной кровью женское лицо - совсем некрасивое сейчас. Она так и не успела отомстить за себя. Проклятье! В сторону подоспевшего Красса тевинтерка взглянула отнюдь не благодарно, хотя, может быть, он и спас ей жизнь в этот день. Маги. Всюду они. А один, так хуже некуда. Она всегда терпеть не могла пауков. Паук-маг - это было нечто за гранью добра и зла. *** Последний враг повержен, общими усилиями они уронили его с коня. Собственный ее конь спокойно пасся неподалеку. Она знала, что далеко он не уйдет. Не беспокоилась. Поэтому медленно, прихрамывая, дошла до того самого бревна, которое так ловко преградило дорогу всему комфорту сразу драгоценного мессира Лурца. Ниса села и, наконец, оглядела себя. А посмотреть было на что. Размозженное плечо не давало пошевелить даже пальцами, немедленно пронизывая все, от самой шеи, до кончиков ногтей, ноющей гадкой болью. Оставалось лишь проклясть всех драконов и тех, кто так любит их - драконья шкура не защитила ее! На ноге, выше колена и сбоку, вообще был вырван кусок треклятой брони и одежды, разобрать в крови, что там еще вырвало или покалечено, пока не представлялось возможным. Да и к демону! Здоровой рукой прижав другую к телу так, словно та болела совершенно невыносимо, столичная изнеженная дама молча, с выражением какой-то мучительной ненависти на испачканном лице, отвернула голову в сторону заката и закрыла глаза. Она заслужила немного покоя или нет?

Злые паучьи глаза, все восемь пар, сконцентрировались на прячущемся в листве горе-стрелке. Легочный мешок заполнился, чтобы с выдохом отправить в злодея крепкую сеть… но в последний момент необходимая концентрация маготока просела, а магия начала стремительно иссякать. Пол заметался, паук закрутился на месте. Низкий утробный смех обнаружил зияние в Завесе, не замеченное по оплошности, в которое сейчас утекала драгоценная сила, покуда с той стороны, из Тени, из не освоенного отступником пространства, лезла крупная особь демона гордыни. Конечно, вот тебе расплата за возвышение последних дней. Недальновидно похлопывать по плечу мага, которого до той поры все только и делали, что муштровали и ставили на место. Да и нечего на других-то пенять: сам и повелся, льстил себе и поглядывал свысока. Это было не опасно, но досадно. Словно утренние сожаления после ночной попойки. Навыки, позаимствованные сектантами у древней авварской культуры и впитанные прилежным учеником за годы довольно специфического обучения, позволяли не опасаться какой-то одержимости и прочей подобной ерунды. Но пока Пол грязными словами и созданными остатками воли ментальными кулаками выдворял демоническую морду за пределы мира дольнего, эта скотина держала приоткрытой воронку, в которую всю магию и высосало, оставив эльфа на поле боя ни с чем, то есть с паучьей бесполезной личиной и довольно глупым видом. К счастью, противник им попался тот еще: луки никуда не годные, вид какой-то зашуганный, явно не элитные бойцы. Но их было многовато. Глядя на то, что творилось вокруг, Пол плюнул и истратил, Мор с ним, один из трех драгоценных флаконов лириума. На этот раз выбрал цель поближе. Но поторопился, плохо прицелился — паутина облепила соседний куст, оставив наседавшего на Арсиною бандита невредимым. Да зато следующий паутинный снаряд аккуратно упаковал и сбил с дерева спрятавшегося в его кроне второго стрелка. К тому времени остальные нападающие либо были убиты его соратниками, либо разбежались. Оборотень же истратил остатки духовной энергии и вернулся обратно в свою истинную форму щуплого, уставшего и расстроенного неудачным началом Пола. Хотелось пойти и злобно пнуть с досады опутанного пленника. Ну да и без него есть кому. Пора было подсчитывать пленников и потери. Вернее, мессир Лурц наверняка назовет это «убытками».

Окрик предводителя - и сразу же за ним треск падающего дерева. Кажется сначала, что бурелом наконец достал сухой обветшалый ствол. Но треск тугой, свежий, будто лесорубы валят… да какие лесорубы? Пол мигом соскользнул с Гнедка и машинально прижался к крупу коня, оглядываясь и вслушиваясь в густую листву, в которой что-то творилось. Выучка не давала ошибиться, что это «что-то» поджидает их, чтобы напасть. Карета стояла, листва шумела. Первым дернулся маска, что-то разглядев впереди. И разом все зашевелились. Лучника он заметил, только когда стрела просвистела над головами и впилась в лошадь, на которой ехали рабы мессира ученого, прихватившего в дорогу целый родовой обоз. Дальше было месиво. Пол разглядывать трупы не стал. Нагляделся уж за время службы. Просто приметил расположение стрелка, и его тело послушно принимало уже обличье чего-то много более опасного, чем невысокий щуплый эльф.

Вульф "Дикарь" (ГГ) Министерство нанесения добра по мордасам и впечатывания справедливости в зубы. Фокси (нпс) Зам министра таможенных пошлин разбоя, налогов грабежа, борделей досуга, и кривых дорог. Фрай Министр запретов (куратор)

Корт -- Каюта -- Ресторан Закончив разминку, Юлий для начала направился обратно в номер, в душ. Сменив спортивный костюм на парадный наряд и припрятав пару специально предназначенных для разделывания противника в ближнем бою заточек в полах одежды. Вроде всё было чинно-мирно, но старые военные привычки были живы в нём и по сей день, навсегда закрепленные, казалось бы, простым походом в кусты по нужде, обернувшемся кровавой поножовщиной на три десятка персон, в которой он был вынужден фигурировать со спущенными штанами. Но зато живой и здоровый, а береженого бог бережет. Буквально влетев в просторный зал, движимый чудесными запахами свежеприготовленной пищи, Юлий всё же в последний момент замедлил шаг и приосанился. Ох уж эти светские привычки, всякий раз приходилось вырабатывать заново. Заприметив старого знакомого Мурруса за важным делом по подмазыванию к малознакомой Юлию персоне, он решил не отвлекать коллегу и сразу приступить к основной цели своего визита сюда. двигаясь к свободному столику, Юлий кивнул Лиане, которую немного знал и к чьей деятельности относился в достаточной степени уважительно. Но все разговоры - потом, война войной, а обед - по распорядку.

Но, пока старикашка снимал панели, его рукава поднялись, открывая запястья, на которых, острый взгляд Лукаса приметил подозрительные татуировки.. Лукас недовольный взглядом проводил стюарта и сел в кресло, которое осталось на полу. Он задумчиво постучал пальцами по подлокотнику. "Кто-то задумал подшутить надо мной? Или это послание?" - кот посмотрел на отсутствующую панель и когти слегка задели ткань на мебели. Потом его взор обратился к двери. - "Еще этот человечешка..." Сфинкс заметил его татуировки на руках... Алое Солнце. "Что этот фанатик тут делает?" Интуиция кота подсказывала ему, что это плохой знак. И поездка может оказаться весьма плачевной. А министр знал, что интуиция его редко подводила...

Улва глазами хлопала аки девочка маленькая, наблюдавшая за дядюшками большими и бородатыми, их беседы слушала, а ничего не понимала. Мессир кудрявый увел женщину в карету собственную. Говорит лечить, помогать и гляди, как посмелел, голосом твердым, уверенным, да суть эта, главная, в речи его, касаемо трупов-то никакой. Вот тебе, пожалуйста, и спорят дядюшки, что с не жильцами делать, расчленять их, в ямы бросать, сжигать или еще предложите, чтобы оборотень трупы эти самые съел. Мол, неважно, что неизбежно весна грядет. И не важно, что он не медведь вовсе, домашний, ручной, а эльф, эльф свободный, Серый Страж. Нет. Ты теперь медведь. Смирись с этим, эльф. Приказы? Ожидала, но не сказали ничего. Приличие? Аки пусть сидит себе девушка, хоть на коленях меч держит… формы не дурной. Плечами пожала. Встала на ноги, а друга боевого, острого спрятала за спину. Где ты, Чернуша? Все играешься? Веселишься? Собакой тебе стоило родиться. Ну, иди, иди сюда. Скоро в путь отправимся. Нуждается еще Улва в твоей помощи.

- Ну, я рад, что мы друг друга поняли, Пол, - устало улыбнулся центурион, сползая с драколиска на землю. Эльф вздохнул, глядя ему в спину. Может, и поняли. Однако план не был идеальным. Принимать обличье медведя ему всегда было сложно из-за разницы массы. Приходилось черпать из Тени слишком много. Слишком быстро и слишком в такие моменты открываться этой проклятой Тени. Легко словить попутно что-нибудь, что после будет очень трудно вернуть назад. Не всегда помогали крепкие матерные ругательства, хотя это авварское средство определенно имело профилактический эффект: демоны глохли и слабее тянули псевдоножки своих сознаний к эльфовой душе. Концентрация, необходимая для того, чтобы отфильтровать лишних сущностей из обретаемой формы, страх не удержать края Завесы и потерять контроль — все это мешает принять ощущение медведя до конца осознанно. А потому суть его могла стать плохо управляемой. Другими словами, Пол-медведь был зол и опасен не только для прямого противника. Пол вообще не советовал бы никому встречаться с ним, когда он принимал это обличье. Через некоторое время невдалеке от кареты раздалась серия отборной брани и сверкнула небольшая, но изящно изогнутая молния. На Туца не рычал, а вот, пробегая мимо драколисков, сдерживался с трудом, чувствуя подступающую природную ненависть к ящерообразным. Вкус крови ему не досаждал, но пришлось покарабкаться по довольно крутому обрыву и не раз. Драколиски бы тут, конечно, не удержались. На дне лощины даже нашлось небольшое болотце. В него-то медведь и притопил первую партию доверенных ему трупов. Не поленился привалить сверху пару молоденьких елок, сваленных тут же. И направился назад в лагерь. Всё получалось лучше, чем он ожидал. (edited)

- Правильно! - неожиданно поддержал рыжий и предложил другое, практическое решение проблемы. - Светлость, а давай их твоему зубастому скормим - и тварюга сыта, и на нас не ночью покуситься, можно будет спать спокойно. - Мы не будем ночевать на поле боя, куда могут вернуться бандиты в бОльшем количестве, - ответил Патрику Тео. - А драколиски не целиком жрут, они же не удавы, а только самое вкусное, если есть выбор. Не хватало нам тут расчленёнки. - Мессир, ездовой медведь ничем не хуже ездового драколиска. Но если прикажете... Тут должна быть лощина недалеко. Потом можно лапником прикрыть. Но зверье это вряд ли надолго отпугнет. - Понимаешь, Полихроний, когда его сиятельство выпадет из кареты, мы должны ему предоставить доказательство полной утилизации трупов и быстро отсюда уехать, - проговорил Тео и добавил что-то про мать Андрасте, которая имела какое-то родство с мессиром Лурцем.

- Мессир Лурц... - Тео даже растерялся от такого сложного в своей гуманности поворота дел. - Видите ли, два драколиска сдвинут бревно за пару минут, вашу лошадь тоже не час запрягать. Вы успеете за пару минут качественно вылечить миледи? Что касается трупов, то их здесь в тысячи раз меньше, чем на побережье. Но там Завеса держится, не думаю что прорвётся и в этом месте. Меня не интересует будущее, а только ваше настоящее. Мне поручено сохранить вас и приказ я не нарушу. А вы не могли бы взять миледи в свою карету и оказать ей медицинскую помощь по пути? Децимус вздохнул. Капельку обреченно, капельку раздраженно. - Мессир Красс, именно для того, чтобы оказать миледи качественную помощь, мы и не можем немедленно тронуться с места, - терпеливо объяснил он прописные истины прогульщику лекций по магии Созидания. Вздохнул. - Что ж, мессир, я понял вашу позицию. В таком случае вам стоит быть наготове, на случай, если разбойники вернутся, пока я не закончу лечение. - Миледи, прошу, - целитель обернулся к женщине, с мягкой улыбкой предлагая пройти к карете. - Обстоятельства стесняют нас, но полагаю в этом случае комфорт должен быть не в приорете. Но прежде, чем уйти, Лурц проговорил тихо, не глядя ни на кого, но явно отвечая на слова центуриона: - Не равняйте моих людей с воинами, погибшими на войне. Если не хотите помочь, Туц справится один. Но вам придется потерпеть этот мой... маленький каприз.

Миледи, как истинная женщина, в споры не влезала. Она сидела на бревне с таким видом, словно не в изорванной броне посреди безлюдного тракта и вся в крови ждала, когда перестанет мучительно болеть жестоко избитое тело, а в платье из парчи и с веером в руках, скучала, покуда мужчины решат, каким именно путём возвращаться с увеселительной прогулки, которую все они совершили за город. В конце концов, обо всех мирских вещах, вроде лагеря, еды и воды, могли позаботиться мужчины. Раз уж они здесь были в столь удручающе большом количестве. Миледи взглянула на свои потрепанные дорогой руки, а потом, подозрительно, на Мастарну. Тот смотрел в ее сторону, но определённо, не в лицо. Такое случалось редко, но право, Арсиноя даже не знала, что думать на этот счёт. Подумав, прикрыла тщательнее изорванной бронёй окровавленную ногу. Кто знает, какие здесь у кого увлечения...

- Если мессир желает пережить ещё один бой, который может сложиться не так удачно, то можно остаться здесь, - не менее твёрдо проговорил Тео, подъезжая на драколиске к паре целителя и больной, и более мягко добавил. - Будет благоразумнее уехать с места битвы, мессир Лурц. Мы не знаем сколько членов в этой банде и не вернуться ли они снова. Мы убили не всех. Децимус ответил не сразу, очевидно со всей серьезностью обдумывая слова центуриона. Потом мягко улыбнулся. - Хорошо, мессир Красс, придем к компромиссу. Нам все-равно требуется время, чтобы освободить дорогу и впрячь лошадей. За это время я окажу помощь миледи. Потом мы уедем, - маг снова замолчал. - И да, тела все-равно требуют погребения. Это место было осквернено насильственной смертью, вы должны понимать, какие последствия могут быть. Я бы.. не хотел, чтобы дорога стала опасной для будущих путников. Разбойники не самое страшное, что может оказаться тут в будущем. Думаю, что магический огонь будет в самый раз, если вы владеете соответствующим заклинанием, мессир Красс.

Надо двигаться. До темна найти место для ночлега. Патрик тут же взгромоздился на Лохматку, всем видом демонстрируя лихость и придурковатость исполнительность. А почему бы и нет - пока высшие по положению занимались допросами и оказанием первой медицинской помощи (иногда, с летальным для подопытного исходом), он успел проверить проверить карманы доморощенной банды на предмет "чтой-то там позвякивает подозрительно". Назвякало аж на 38 монет, не считая таких мелочей, как краюха хлеба, три яблока и пирог с мясом. Пирог слегка пованивал, однако Тибо это не помешало схарчить подношение за милую душу. Рыжий едва успел руку отдернуть. - Слышь, Светлость, а твоя коняга нас самих не захавает с таким-то аппетитом? - поинтересовался Патрик у командира.

Пленник молчал. Центурион ждал. Терпеливо. Рассматривая знакомые латы принципа. Стальной легион. Тяжёлая пехота. Тео снял с пояса ритуальный кинжал и присел. Вспорол кожаные ремни и сдвинул доспех. На левой стороне груди красовалась кустарная татуировка "собачьей головы". - Дезертир, значит, - заключил он. - Пошёл на хер, - вдруг, злобно рявкнул пленник. - Я свободный андерец, имел я ваш Империум. - Это ты зря. Острое лезвие коснулось горла пленника, и аккуратный разрез прочертил кровавую полосу. - Именем Империума. Смерть предателям, - проговорил центурион традиционную фразу на казни. Дезертир истёк кровью почти мгновенно. Тео поднялся, вытер кинжал о наруч и сообщил отряду. - Выдвигаемся. Здесь мы закончили. - Ой, да ладно, - возмутился Пол. - Нужно мне руки марать. Ножик убрал. - Пол оставь его. Похоже, дезертиры легиона банду сколотили из деревенских. Их трое было. Один убежал. Двое мертвы. Надо двигаться. До темна найти место для ночлега.

Собственно, одним устрашенным разбойником все участие Лара в бою и закончилось, пока он убедился, что справа опасности нет, пока обежал карету, поспел, как говорят, к шапошному разбору, оставалось только помочь остальным не позволить последнему противнику ускакать на их лошади. "Сунулся бы ты к Литану, сейчас бы единственной проблемой было забрать у него твои останки." - с некоторой долей злости подумал Мастарна, усиливая хватку на узде лошади, которая, благодаря усилиям аж четырех человек встала смирно, давая неудобного всадника с себя стащить. Рядом оказалась Улва, с чьего лица еще не сошло присущее потрошителям упоение боем, глаза сверкали и Лар не устоял, позволив себе секундное любование воительницей, сейчас похожей на вестницу смерти, но не той, в образе старухи в капюшоне, а приходящей к воинам посреди славной битвы, которую и принять не жалко. А потом миг зрительного контакта прошел и телохранитель занялся привычной работой, веридиевой башней застыв рядом с мессиром Лурцем на все время, что тот собирался заниматься раненой миледи в черном. Во взгляде Лара, обращенном на девушку, если и было сочувствие, то пришлось бы очень постараться, чтобы увидеть его. Зато было нечто иное - так смотрят на тех, кто делом доказал, что на него можно положиться. На своих.

Я тут вообще с вами скоро с ума сойду.))) И вот теперь не знаю как серьезно влиться во вселенную. Буду опять импровизировать.))) Карамель, имей ввиду и пинай если что не так.)))

- Отряд, - скомандовал было Красс, но осёкся. Надо привыкать к другому общению. - Господа, отправляемся. И да сопутствует нам удача. Патрик, давай чуть вперёд в разведку. Улва с мной впереди колонны. Виктор и Арсиноя следом. Потом, обоз. Замыкают Мастарна и Пол. Выдвигаемся. Лара такой порядок вполне устраивал. Не нужно постоянно оборачиваться, чтобы контролировать процесс перемещения кареты и нахождение подопечного внутри, они постоянно на виду. А случись что, подскочить к дверце кареты можно в два счета. Первый день в пути показал, что от длительных поездок верхом Лар все же отвык, мускулы ныли и только выучка, как физическая, так и ментальная, позволяли игнорировать эти жалобы. А потом Мастарна просто втянулся в ритм, таящиеся под спудом памяти навыки вспоминались сами собой. И все равно..."Отвык ты, Лар, ох, отвык от жизни в поле. Разбаловал тебя личный ординарец и своя палатка." - зло думал телохранитель по утрам, разминая задубевшее от спанья на земле тело. Но эти трудности постепенно преодолевались. Труднее оказалось следить за миледи в черном и безжалостно давить в себе даже малейшее желание попытаться поддержать явно идущую на излом девушку. Не оценит и все станет только хуже - для него. Себя каждый преодолевает сам. *** Незнакомый с голосами лесных обитателей Лар не нашел ничего подозрительного в крике неясыти, но на предупреждающий голос командира вкупе с треском ветвей падающего дерева отреагировал быстро и своевременно, успев не только натянуть шлем на голову, но и спрыгнуть со спины драколиска. Меч и щит будто сами по себе оказались в руках и Мастарна тяжело побежал вперед, навстречу Патрику и гонящемуся за ним грабителю. В прорези шлема можно было увидеть только глаза, взгляд которых не обещал противнику ничего хорошего, как только телохранитель до него доберется. Параллельно Лар с удовлетворением отметил, что Лурц вылезать из кареты не стал, оставшись внутри. Поразительно благоразумный юноша! А потом случилось неожиданное - грабитель вдруг остановился, как вкопанный (каблуки его сапог даже взрыли землю) и припустил бегом, но уже прочь и от Мастарны с Патриком, и от самой кареты, пока не скрылся в кустах. Лар даже на всякий случай быстро оглянулся, чтобы убедиться, что у него за спиной не появилось никого ужасного, чей вид мог так резко и кардинально переменить намерения грабителя. Однако за спиной никого не было и оставалось только признать, что причиной испуга незадачливого лесного "брата" был именно сам Мастарна.

- Понимаешь, Полихроний, когда его сиятельство выпадет из кареты, мы должны ему предоставить доказательство полной утилизации трупов и быстро отсюда уехать, - проговорил Тео и добавил что-то про мать Андрасте, которая имела какое-то родство с мессиром Лурцем. Пол с минуту тупил, глядя на командира и стараясь не слишком громко шевелить извилинами, а потом изложил план: - Таскать буду быстро, лесом, по двое. Чтобы Туц не увязался, займите его чем-нибудь, ну я рыкну для острастки. На все, если бегом, много времени не уйдет. А предъявить мы сможем только пустое место, если жечь нельзя.

Ты прямо сама невинность) ясно же, какую!) Держись рядом с Фрай, Фрай сама серьезность, и готова прикрыть темку на проветрирование разогнать всех санными тряпками, если понадобиться)