Лидеры

Досье на мисс Колфилд

Улва поморщилась, как будто ощутила внутри себя какую-то боль, которая раньше о себе никогда не заявляла. Хотя красноглазая знала – она всегда была там. Обеими ладошками Улва закрыла лицо и тихо всхлипнула. Я хочу уйти, Боги, как я хочу уйти. Как хочу провалиться в бездну. Чтобы Тевинтер нашел то, что ищет прямо сейчас, как хочу, чтобы этим действительно уничтожили весь мир. Все живое. Всех, тебя и меня. Как хочу, чтобы это оказалось правдой. Ноги не слушались. Даже руки казались чересчур тяжелыми. Наверно, если сделает еще шаг назад, то упадет. А может еще она и не хотела уходить. До банальности просто. До глупости сложно. - Я здесь.

Чтобы не заблудиться в лесу, дети рассыпали хлебные крошки. Говорили, рассказывали, травили байки взрослые, что так они смогут вернуться домой. К семьям, родителям, братьям и сестрам, старцам. Птицы, однако, голодали и подбирали эти самые крошки своими длинными клювами. Дети терялись. Ночевали под большими деревьями. Ночь одну, вторую, третью. Ждали, когда тьма уступит свету и уходили все дальше-и-дальше вглубь глухой чащи, думая, что на самом деле, они идут по пути домой. В этот раз хлебными крошками оказались дырки от ножей. Такие птицы не склюют, право, и продержаться очень долго, как книги. Пусть нет букв, чтобы слова построить. И нет картинок, чтобы сюжет представить. Слишком. Много. Вольности. Улва случайно нашла барда месье в одной из комнат. Зашла внутрь, но сохранила дистанцию. Не слишком близко, но и не слишком далеко. Однако интересно, любопытно, жутко любопытно… о чем сейчас думает? - Боитесь. Не вопрос. Утверждение. Или она не права?

Истерика выдохлась и смех стих. Вик отступил назад почти одновременно с ней. Закрыл глаза и глубоко вдохнул. Сейчас казалось - он устал больше, чем после нескольких часов ходьбы по туннелям. Воистину блистательная победа, месье Виардо. Совершенно лишённая смысла. Под опущенными веками мельтешили цветные пятна. Глаз он так и не открыл, только попросил негромко. - Не уходи.

Месье говорил правду. Слово за словом. Но только правду. Пусть Улва на него не смотрела. Ее очередь была обижаться на правду. Кислую. Холодную. Приятную. Приятно жалеть кого-то. Приятно жить в сказке. Приятно чувствовать себя добренькой. Приятно не слушать. Приятно не видеть. Приятно считать кого-то ангелом небесным. Приятно забыть о том, что людей убиваешь. Зверей. Драконов. Что кровью упиваешься. Упивается и меч. Приятно побыть эгоисткой. Один раз. Хотя бы один раз. Хоть потом от этого больно. Стыдно. И теперь она саму себя не узнавала. Улва посмотрела на свои руки. Пальцами коснулась собственных щек. Нет маски? На мне нет никакой маски? Наверно… наверно, она есть. Теперь она у меня есть. - Благодарю вас, - прохрипела Улва, отступая на шаг от барда. Приятная. Приятная милая ложь. Мерзавец. Эгоистка. Замечательная глава одного большого любовного романа. Маленькая победа Орлея. Но отнюдь не Неварры.

Из зала собраний миледи направилась в ту комнату, где бросила сохнуть отмытую броню и сапоги. Нужно же было выместить на ком-то свое раздражение. Броне досталось от сухих щеток изрядно, от сапог и от кожи все еще шел определенный душок, но терпеть его в полевых условиях вполне было можно. Так что рассерженная кобра сделала над собой усилие и предпочла довериться инстинкту самосохранения, а не брезгливости. Впрочем, вся остальная одежда, побывавшая в канализации, была безжалостно выброшена, на замену ей пришел экспроприированный гардероб с чужого плеча. Благо, недостатка в тряпье в заброшенном Круге не наблюдалось. *** Переодевшись в крестьянские лохмотья и натянув на нос капюшон, Ниса отправилась по заданию центуриона, взглянуть на посольство. Оказалось, что в здании Амбассадории захватчики устроили кухню на верхнем, и единственном наземном, этаже. На кухне трудилось пятеро новообращенных в Кун людей и эльфов. А охраняли их двое довольно безалаберных карашоков с дротиками. Один дремал, второй пил что-то из своей фляжки и судя по довольной роже, внутри была вовсе не вода. Слоняясь неподалеку, миледи выяснила так же, что посольскую улицу патрулируют раз в час около десятка рогатых, но с тыла можно было зайти через черный ход, через который обычно принимали провиант. Вернувшись обратно на перевалочный пункт, миледи отправилась искать кого-нибудь, кто пожелал бы принять ее доклад.

У дверей своей комнаты Лурц обернулся к телохранителю: - Вы пока можете быть свободны, Лар. Отпустив Мастарну, маг вошел в комнату и закрыл дверь, навалившись на нее спиной. За прошедшие пол дня в ней ничего не изменилось. - Я буду неподалеку, Децимус, - привычно отозвался Мастарна, уходя в сторону соседней комнаты. Ему было, что обдумать. Дремавшая паранойя при виде кинжала в руках барда вдруг проснулась и начала яростно царапать разум телохранителя острыми коготками подозрений, чем дальше, тем сильнее. Как поступит мессир Виардо в случае, если поймет, что интересы Тевинтера и Орлея кардинально разошлись? Для чего эмиссар этой страны вообще был введен в группу, занимающуюся делом, касающимся исключительно Тевинтера? Здесь определенно крылась некая долгоиграющая интрига, причем берущая свое начало в одной из высоких столичных башен. Орлей был здесь такой же пешкой и, возможно, прекрасно это понимал, терпеливо дожидаясь возможности перевернуть шахматный стол и ведя свою Игру, до этого позволяя думать, что играют им. По крайней мере, для себя Мастарна уже решил, что даст мессиру Виардо шанс уйти в любом случае. Он обязан барду жизнью. "Вы слишком добрый, Лар". Да, миледи Арсиное досталась своя доля подозрений, хотя и меньшая. У нее не могло не быть приказов на самый крайний случай. И не только тот, где мессир Лурц оказывается под угрозой попадания в плен кому бы то ни было живым, а когда сам маг станет угрозой. Империи или только планам канцлера, было отдельным вопросом, не менее важным и критичным. Не стоило забывать и о легендарном предке, таившемся в голове у Патрика. Никто не мог просчитать его мотивов, а речь, на минуточку, шла о маге уровня магистра. Лар сомневался, что сможет долго продержаться против него в случае чего, со всеми своими природными талантами. Разве что миледи Арсиноя могла сказать свое веское слово. Оставались Красс, Пол и Улва, но от них Лар не ждал подвоха. "Мне кажется, дело идет к золотой железяке", - всплыл в памяти женский голос, красивый и мелодичный. "Золотой железякой" выпускники Минратосской школы элитных телохранителей называли выполненную из чистого золота эмблему щита, под которой указывалось имя телохранителя, достойно выполнившего свой долг при максимально сложных условиях. Эти эмблемы можно было увидеть на специальной стене в школе телохранителей. И еще никто за все время существования учебного заведения не получил эту награду, оставшись в живых. Только посмертно. Лар знал, что когда самые разные интересы сойдутся в одной точке, он не выживет. Но это было неважно, если при этом выживет Децимус. Даже если его гордость при этом пострадает.

Она здесь. И Создатель только знает, что творится в склонённой голове. Только если подумать - что может там твориться? О чём может думать мечница из Неварры, о чём не думаешь ты, бард из Орлея? Скучаешь по родной земле. Хочешь вернуться. Хочешь обратно свою старую жизнь, не идеальную, может быть, и не такую уж красивую, но такую ясную. Хочешь снова знать, во что верить и в кого. Обнять ты её хочешь. Обнял. Обеими руками, прижался щекой к темечку. А её-то спросил? А она и так - здесь. И хочет уже, не хочет, но снова слышит тихий голос. - Глупая.

Мерзавцев. Какое знакомое слово. Плечи барда дрогнули. Какое приятное слово. Какое родное слово. Прямиком оттуда, из мира вечных балов, музыки, тайных связей и отравленных кинжалов. Прямиком из Игры. - Мерзавцев? - Вик повернулся, глаза его горели, теперь восторженно. Милая, милая девочка, - А кем ты меня считала-то? - переспросил он со смехом, - Когда вломилась к нам с Крассом? Когда садилась на нашу с ним постель? Когда признавалась мне в любви? Ангелом небесным? Он провёл ладонями по лицу, стёр выступившие слёзы, немного наклонился. - Я никогда не лгал тебе, Улва. Идущий во тьме не выведет к свету. Я был честен с тобой, как никто никогда не будет. Только разве ж ты слушала? Ты сочинила себе сказочку. Про обиженного судьбой, про заблудшего, но хорошего. Ты и не хотела знать, кто я на самом деле. Хорошо тебе было в этой сказке? Приятно? Приятно пожалеть бедняжку. Приятно почувствовать себя добренькой. Приятно забыть на секунду, как всю жизнь кромсаешь людей в фарш. Эгоисточка. Последнее слово он произнёс с нежностью, почти любовью. Сейчас он любил её как никогда раньше.

Правильно. Чушь. Все что она говорила – оказалось одной сплошной чушью. Все что она сделала, все, что она могла сделать для других – ничтожно. - Никто ничего не решил, - хрипела Улва. Но ее слова тонули. - Мне будет жаль. Тонули в словах барда. - Ты можешь уйти. Глупая. Простодушная. Всеми забытая. И ему нет дела. Ему никогда не было до нее дела. Она просто поверила в то, что никогда не могло существовать. Поверила всем и каждому. Поверила в маленькую крошку. Как девочка. Маленькая наивная девочка. Глупая. Простодушная. - Я должен остановить их. Я должен убить Лурца, убить Красса, сжечь дневники и уничтожить хотя бы один астрариум. Я. Я один. И я не смогу. Я не успею. Я не справлюсь с ними всеми. Я. Только Я. Один Я. Любимый Я. Ненавистный Я. Я, я, я, я, я, я и только Я. Рядом со мной никого больше нет. Рядом со мной никого больше не существует. И мне все равно, все равно, что думают обо мне другие. Мне все равно, даже если меня и выслушают. Мне все равно, если кто и считает меня своим другом. Мне все равно, если кто-то меня искренне любит. - Эгоист. А она говорила чушь. Все это время она говорила чушь. И ничем никому никак не помогла. Маленькая. Незаметная. В кромешной тьме никто ее не нашел. - Эгоист… Опять. Опять эти соленые капли. Опять оставляют влажные дорожки на щеках. Нет. Не здесь. Не для него. Вытерла тыльной стороной ладони глаза, посмотрела на него. Со злостью. С разочарованием. - Может… хорошо тогда. Если они найдут то, что ищут. Они. Они убьют мир. Они убьют тебя. Они убьют меня. Всех. Может… и хорошо. Потому что больше… мир не будет терпеть таких, - голос дрогнул, она не хотела, не хотела этого говорить, но переступила через себя, - таких мерзавцев, как ты. Она могла убить его. Запросто. Более того, его смерть была бы самой мучительной. Ненавистный. Любимый. Тебе нет никакого дела. Тебе никогда не было никакого дела. Играл с женщинами. Играл с мужчинами. И продолжает играть. Герой. Одиночка. Дурак. Эгоист. Жизнь убьет тебя. Жизнь. Но ни мой меч. Ни я. Я... никогда не питала желанием тебя убить. Ни-ког-да. Как же она была глупа. Все это время.

Правильно. Так и есть. Глупая. Она знала. Может, когда-нибудь и это перерастет, как переросла свою застенчивость. Станет мудрее. Станет еще более женственной. Может, и меч в том будущем уже не будет в руках держать. Только иголку с нитками. И ее маленьких волчат. Если… если только кто-то из Богов дал слово, что будущее такое будет ждать красноглазую. Робко ладошки переместились на широкую спину. Обняли в ответ. Так приятно. Но, наверно, опять ошибка. И виспы, вполне возможно, не заставят себя в очередной раз ждать. Начнут дергать короткие волосы с седыми косичками. Нет. Пожалуйста. Еще немного. Пожалуйста. Еще один тихий всхлип. Благодарю вас, месье. За все.

- Не смей больше думать о том, что тебя могут бросить, - нотки требовательные, очень требовательные, почти резкие, которых никто никогда раньше не слышал от нее. - Боимся… мы все боимся. Но не смей… так думать. И не смей думать о том, что ты... ты можешь умереть. Прошу тебя, - и теперь звучит как просьба, почти детская, жалобная просьба. - Если ты пойдешь... прошу, не думай об этом. Это... неправда. Книга была на тевене. Какое-то время Виктор таращился в незнакомые буквы, но на середине речи неваррки отбросил том в кучу и уставился на свои руки. Всё, что выбило из головы падение, вернулось снова. А она - её слова не утешали нисколько. Могут бросить.. Она полагала его каким-то потерявшимся щенком. Снова несла чушь. Невозможную безмозглую чушь, как будто они здесь все и вправду были сердечными друзьями, как будто хоть кому-то здесь было дело до другого. У них был приказ. У каждого, и каждый собирался выполнить его любой ценой. Бард скрипнул зубами, посмотрел на нож в руке и вдруг отбросил в стену. Просвистел сильверит и зашелестели страницы, когда Вик вспрыгнул на ноги. - Но я МОГУ, - выкрикнул он, шагая к ней, и сжал кулаки, - Я сдохну в этом походе, и никому не будет жаль. Мне не будет жаль. Это неважно, Улва, - прошептал он, лихорадочно сжимая её плечи, - Это неважно, понимаешь ты?! Если только эти байки про дракона правда, весь мир может сгореть. ЭТО важно. Ничего больше. Он дышал тяжелее и тяжелее, зрачки ширились и блестели глаза. - Я должен остановить их. Я должен убить Лурца, убить Красса, сжечь дневники и уничтожить хотя бы один астрариум. Я. Я один. И я не смогу. Я не успею. Я не справлюсь с ними всеми. Он театрально вскинул руки, уронил и отвернулся. Она и сама могла бы убить его. Ну почему бы ей не убить его сейчас, во имя веры в магию любви и дружбы? Ей хватило бы одного взмаха меча.

- Уверен, я могу ползать по кунарийским канализациям не хуже любого другого, - обиженно пробурчал бард. Выудил из кучи книжку и хмуро уставился на обложку. Месье. Месье в себе не сомневался. Месье уверен, что может ползать, бродить, по канализациям рогатых чужеземцев не хуже любого другого барда. Более того месье мог повторить этот отчаянный поступок. Месье намеревался добиться самого пика совершенства в этом деле. Чтобы никого другого не посмели отправить в канализации кунари. Месье оскорблен? О, месье обижен? До глубины своей творческой души? Разве месье имеет право обижаться на правду? Да. Имеет. Никто не будет его за это упрекать. Бессердечная же строила из себя саму невинность. Ничего такого она не сказала, ничего такого она не сделала. Выпрямила спину и гордо вскинула носик. И смотрела снисходительно. Насмешливо. Не могла она плакать день ото дня. Не могла идти за кем-то другим, в точности повторяя чужие шаги. Не могла просить, молиться, кричать, чтобы в миг один все сложилось иначе. Она была расстроена. Очень расстроена. Темный осадок остался, как пыль на этих книгах. Но жить, сейчас, жить этот осадок нисколько не мешал. Улва опустила голову. В глазах ее исчезла насмешка, уступив бывалому теплу в отношении человека, который был ей симпатичен. Как внешне, так и внутренне. - Прости, - тихо сказала красноглазка. Вспомнила о собрании. Вспомнила о том, куда отряду предстоит пойти, что искать, по словам Лурца мессира. Улва все еще не хотела, чтобы вслед за другими пошел и бард. Но, быть может, и у него не оставалось иного выбора. Тем не менее, она спросила. - Ты пойдешь… в Тень? - покачала головой, как будто отрицая что-то, как будто отказываясь верить во что-то. - Если ты пойдешь в Тень… вместе с другими… Не бросят? Не оставят? Одного? Чтобы забыть. Чтобы никогда не вспоминать. Даже если все еще нет всецелой веры в Тевинтер, не хотелось полностью верить кому-то конкретному, но Неварра находилась рядом. Она всегда была и будет рядом. Чтобы врагу драгоценному как-нибудь досадить. - Не смей больше думать о том, что тебя могут бросить, - нотки требовательные, очень требовательные, почти резкие, которых никто никогда раньше не слышал от нее. - Боимся… мы все боимся. Но не смей… так думать. И не смей думать о том, что ты... ты можешь умереть. Прошу тебя, - и теперь звучит как просьба, почти детская, жалобная просьба. - Если ты пойдешь... прошу, не думай об этом. Это... неправда.

Никогда не смотрел в конец книги. Кто вообще додумается так сделать? Ни один сюжет не читанной классики мне не известен. А с фильмами по книгам - не корректный пример. Впрочем, запрет спойлеров даже по тэгом - это уже несколько маразм. Тэг для этого и существует.

Я СДЕЛЯЛЬ!)))

Улва случайно нашла барда месье в одной из комнат. Зашла внутрь, но сохранила дистанцию. Не слишком близко, но и не слишком далеко. Однако интересно, любопытно, жутко любопытно… о чем сейчас думает? - Боитесь. Не вопрос. Утверждение. Или она не права? В данную секунду месье думал в основном, как выдернуть нож из книжного стеллажа, не обвалив на себя всю конструкцию. Они стояли в гостиной на ученическом уровне, стеллаж был особенно старый, покосившийся, и месье, кажется, умудрился выбить из него крепление, временно заменив лезвием. Месье вздрогнул и обернулся, нож остался в руке. Стеллаж качнулся, зашатался и с грохотом сложился, как карточный домик. Откуда-то из клубов пыли, взметнувшихся над грудой обвалившихся книг донёсся страдальческий стон. Растянувшись на спине, Вик обхватил себя руками, пережидая острую боль от приехавшего прямо в ушиб железного корешка.

- Пойдём? - со вздохом предложил Вик, перебирая легкомысленно болтающиеся над её плечами прядки, - Попробуем не умереть. Не размыкая объятия, подняла голову, чтобы посмотреть на него снизу вверх. Отстранилась и положила ладони на его грудь. До боли уставшая, не знающая, что ей сейчас следовало испытывать. Не то обиду и злость. Не то радость и смущение. Не то страх и отчаяние. Все так сложно устроено в этом мире. И одновременно очень легко. Пойдем. Попробуем. Вот так просто. Вот так легко. Сказать, а затем воплотить в жизнь. Словечко сдержать или так по-злому пошутить. Боги мои, да хранят они тебя, Виктор. Да хранит тебя и Андрасте. Улва несколько раз кивнула барду месье. Пойдем. Попробуем.

В этом вечном свете магических огней можно потеряться навсегда, забыв про смену дня и ночи, забыв про бесконечный бег мгновений, застынув букашкой в капле янтаря, такой теплой в противовес объявшего холода. Кто этот незнакомец, смотрящий из грязного зеркала? За сдвинутыми бровями, за опущенными уголками рта, за прочерчившими лоб морщинами угадываются знакомые черты. Все такие же наивные, восторженные, сострадательные. Но теперь будто тронутые тленом. Или это лишь пыль, покрывшая отражение, пересеченное свежими трещинами? Сумасшедший, ответят на вопрос, одержимый. Он умел читать только книги, но не мог не узнать их недоверчивые, опасливые, презрительные, ненавидящие взгляды. И взгляды, которые нарочно отводили, их он чувствовал тоже. Их было таких слишком много за его жизнь. Отчего же звучали слова про разумность? Разве сумасшедшие могут быть здравомыслящими? Нет, они отравлены. И погибают в своем сумасшествии, упиваясь им. Они готовы им поделиться, они не жадны. Но лишь единицы готовы примкнуть добровольно к безумию. Стоит ли винить их за то? Нет, он не винил, никого, никогда. Это было не его право. Как дитя впитывает молоко матери, так впитывал и он, послушный и способный ученик. Но не хотели оценить его старания. Не желали разделить его восторг. Что может быть завораживающего в рассыпающихся страницах пыльных фолиантов и стертых в крошку руинах? Знания те мертвы и их наследие тоже надлежит сжечь, как сжигают мертвецов, провожая в последний путь. Лишь сумасшедшие будут в исступлении бросаться в погребальные костры, вырывая у жгучих искр жалкие частички, согласные сгореть взамен, но сохранить. Они сгорали, подобно мотылькам, либо сжигали свои крылья, чтобы после уже не летать, но ползти, со всем упорством безумцев вперед. А что впереди? Огонь или холодная сталь? Чужак в зеркале кивал, предпочитая сгореть. Но слишком много лезвий было нацелено на его безмолвного собеседника по эту сторону стекла. Они, а не здравый смысл, чертили границы, оставляя набухающие кровью раны. Кровью, такой же красной и горячей, как у тех, кто клеймил его. Драгоценные капли стекали в подставленные горсти, наполняя их алыми лужицами, и каждая несла больше силы, чем все их клинки вместе взятые. Сумасшедший. Вода окрасится в нежно-розовый цвет рождения дня и смоет кровь, и никто никогда не увидит белесых порезов, в глупости испещривших дрожащие руки. Никто не станет свидетелем, а осколки будут молчать. О потерях. Об одиночестве. Об отчаянии.

"Что-нибудь". Он даже не засмеялся. Что-нибудь он делал бы обязательно. Он мог бы найти центуриона, чтобы приласкать в последний раз, и оставить с клинком в горле заливать кровью смятые простыни. Мог дожидаться у комнат целителя, бдительно охраняемого преданным телохранителем, пока бесценный не покажется в дверях, и тогда ножи и щит устроили бы свою последнюю гонку. Мог просто выйти на улицу и кликнуть ближайший патруль. Много ли надо рогатым оккупантам, чтобы сжечь дотла и башню, и её временных жильцов? Мог подняться на башню сам и шагнуть вперёд. Множество "что-нибудь" не произошло сегодня, потому что глупая девица не смогла выкинуть из головы такого же глупого балбеса. - Пойдём? - со вздохом предложил Вик, перебирая легкомысленно болтающиеся над её плечами прядки, - Попробуем не умереть.

Глупая, а теперь ещё и сопливая. Похлюпать бы с ней за компанию, но нельзя. Даже завидно. На краю глаза полная разруха. Разбросанные книги, развалившийся шкаф. Улва Неваррская, спасительница мажеской мебели. Сколько ещё таких стеллажей пострадало бы. Что бы они в своём Тевинтере без тебя делали? - Что бы я без тебя делал?

А меня так и подмывает каждому новичку написать "Обещаю, ты на это подсядешь!", но я каждый раз давлю это желание в себя обратно.

Ну вы это...если Инквизиция, то ко мне, на форуме вряд-ли ещё второй такой знаток найдётся этого мульта :-)

Она подошла ближе к барду, как рассеялись клубы пыли. Присела на колени и начала убирать прочь книги, что находились рядом. По две, по три. Порой одну, но только потому, что ей вдруг стало очень любопытно взглянуть на содержание. Потом вспоминала, что рядом человек, жертва мебельного возмездия, и продолжала убирать книги дальше. Милые. Книжные. Башенки. - Почему именно вы? - робко поинтересовалась красноглазка. - Почему Орлей отправил в Тевинтер именно вас? - ведь, кандидаты могли найтись и лучше, нет разве? Сквозь страдальческие стоны пробился не менее страдальческий смех. Бессердечная. Книжечки ей тут жалко. А он ещё переживал, не спал холодными лагерными ночами. С самым мученическим видом павший сел на полу и закашлялся от пыли. Бессердечная вдобавок к преступному равнодушию била в самое дорогое - профессиональную гордость. Сколько раз он думал об этом сам, но своя же мысль, услышанная из чужих уст, задела не на шутку. - Уверен, я могу ползать по кунарийским канализациям не хуже любого другого, - обиженно пробурчал бард. Выудил из кучи книжку и хмуро уставился на обложку.

- Наши шансы стремятся к нолю, - без энтузиазма сообщил Красс. - Посольства гномов в Тевинтере это, по сути, анклавы. Гномы обитают в них годами. Вряд ли, своё постоянное жилище они бы выстроили на опасной жиле сырого лириума. Я вообще, не понимаю, что имел в виду Девар предлагая использовать жилу. Рядом с открытым месторождением можно издохнуть ещё до ритуала. Не проще ли альтернатива? Кровь сведёт на нет опасность использования сырого вещества. Лурц усмехнулся, нехотя открывая глаза и поднимаясь на ноги. - Конечно, Тео... конечно.. Жаль, что мы более стеснены в ресурсах, чем Девар, да?- невнятно пробормотал маг. Целителя ощутимо штормило, налитые кровью глаза смотрели с изможденного лица. - Я... должен отдохнуть, - со вздохом сожаления, будто сетуя на слабое тело, медленно проговорил он. - Распорядись... чтобы обыскали Круг... может еще лириум.. или зелья... хоть сколько-нибудь... Нам бы пригодилось... Через сколько мы уходим? Как стемнеет? Разбуди меня, ладно?... Заранее... мне нужны сапоги... Речь становилась все более невнятной и путанной. Децимус покачнулся и тяжело пошагал к выходу. Но у самой лестницы, ведущей с донжона вниз, обернулся: - Мы же еще вместе, Тео, заодно? - с затаенным ожиданием спросил у стихийщика. Но ответа не услышал, скрывшись раньше. Предпочел и дальше оставаться в иллюзорном неведении, боясь, что тот ответит разочаровывающее "нет". У дверей своей комнаты Лурц обернулся к телохранителю: - Вы пока можете быть свободны, Лар. Отпустив Мастарну, маг вошел в комнату и закрыл дверь, навалившись на нее спиной. За прошедшие пол дня в ней ничего не изменилось. Пыльная подушка на диване хранила след головы Нисы, но была холодной и пахла лишь пылью. Маг устало смежил веки, зарываясь в нее лицом. Из приоткрытого рта вырвался тяжелый, рваный выдох. Короткая, молчаливая молитва. К кому бы та не была обращена, просьбу исполнили. Снов Децимус не видел.

Инструкция, которой я иногда пользуюсь, если возникают затыки с именами. И еще маленький совет вдогонку рекомендации ДАО: старайтесь оставлять в биографиях и характерах персонажей лазейки для разных ролей. Рандом - это рандом, но это автору потом придется как-то объяснять, почему вдруг его светлый-добрый паладин пошел резать людей по ночам. Будьте готовы повернуть персонажа и так, и эдак, чтобы вся история в итоге получилась гармоничной и достоверной. Даже если в итоге получается "вотэтоповорот" - хорошо было бы, если б он как-то рационально объяснялся. Это ни в коем случае не указание и не принуждение, если что. Но мы же хотим красивых захватывающих историй, да?

Откуда-то из клубов пыли, взметнувшихся над грудой обвалившихся книг донёсся страдальческий стон. Растянувшись на спине, Вик обхватил себя руками, пережидая острую боль от приехавшего прямо в ушиб железного корешка. Ловкий, грациозный, хитрый, смертельно-опасный, настоящий бард Орлея. Вне всяких сомнений, собственной персоной. Хочешь печеньку, бард месье? А ты ее не получишь. Все печенье съели потрошители, оборотни, телохранители, магов убийцы и стихийщики. Потому что тем никогда в голову не придет насиловать книжные стеллажи. Плохой, бард. Плохой. Ни-ка-ко-го тебе больше печенья. До конца жизни. - Боитесь, - хмуро повторила Улва и задумалась, в чем же все-таки прелесть того, чтобы протыкать каждую мебель, каждую стену и, возможно, чуть ли не каждого случайно-попавшегося на глаза человека. Ответ прятался в черепушке такого же чужеземного гостя Империи, как и она. - Глупый, - тихим, но резким тоном сказала Улва. Она подошла ближе к барду, как рассеялись клубы пыли. Присела на колени и начала убирать прочь книги, что находились рядом. По две, по три. Порой одну, но только потому, что ей вдруг стало очень любопытно взглянуть на содержание. Потом вспоминала, что рядом человек, жертва мебельного возмездия, и продолжала убирать книги дальше. Милые. Книжные. Башенки. - Почему именно вы? - робко поинтересовалась красноглазка. - Почему Орлей отправил в Тевинтер именно вас? - ведь, кандидаты могли найтись и лучше, нет разве?

Мафаслав - Мафия Славься) Миргород - мирный город) Мафия Бирковна для женского перса) Или Мафелия-Мафаня)

- Для ритуала нужен лириум, - наконец, заговорил снова, продолжая какую-то свою, нестройную, мысль. - Целая жила. Каковы наши шансы найти лириумную жилу, Тео? Говорят, гномы как раз разрабатывают их на Глубинных тропах. - Наши шансы стремятся к нолю, - без энтузиазма сообщил Красс. - Посольства гномов в Тевинтере это, по сути, анклавы. Гномы обитают в них годами. Вряд ли, своё постоянное жилище они бы выстроили на опасной жиле сырого лириума. Я вообще, не понимаю, что имел в виду Девар предлагая использовать жилу. Рядом с открытым месторождением можно издохнуть ещё до ритуала. Не проще ли альтернатива? Кровь сведёт на нет опасность использования сырого вещества.

- Что нас может ожидать в Амбассадории? - пробормотал он, переводя разговор в более нейтральное русло. - Мы хоть попадём внутрь? - Известно, что гномы, узнав о вторжении, опечатали посольство и ушли на глубинные тропы, - озвучил Красс свершившийся давно факт. - По данным разведки легиона, теперь уже почти месячной давности, кунари по-прежнему не вскрыли запирающие механизмы. Вскрыть их не сможем и мы. Но в любой Амбассадории, помимо основного входа, есть тайный. Для контрабанды. Магистериум всегда закрывает глаза на подпольные деяния хартий и котерий, стимулируя поставку лириума любыми путями. Я знаю, как найти этот проход. Моя мать в Минратосе работает посредником в поставках исаны. С планировкой гномьего посольства я знаком. Не думаю, что Амбассадория Минратоса слишком отличается от таковой в Каринусе. Но чтобы туда проникнуть, нам нужно всё разведать. Поэтому, отправим Патрика или Арсиною, а после определимся с проникновением.

— Я к чему. Как думаешь, за идею использовать парочку драколисков в качестве мотивации, они бы нам заплатили? Аруника, которой, похоже, до сих пор не хватило бы и всего кислорода этого мира(в концов, она не помнила, чтобы она сколько-нибудь недавно совершала подобную пробежку, да ещё и в броне со снаряжением), казалось, на пару ударов сердца забыла, что ей нужно дышать - настолько её удивил такой легкомысленный и отвлечённый от ситуации, в которую они попали, вопрос. Похоже, сейчас, когда они едва ушли от погони, потеряв Брину из виду, а Роланда и вовсе совсем(и это ещё не говоря о чернокнижнике, который, наверняка, был где-нибудь поблизости со своим двеомером невидимости, если ещё и вовсе не сбежал с концами), она была просто неспособна думать о чём-то веселом. Тем не менее, уголки её губ слегка приподнялись, как бы в благодарность за мимолётное, но всё же отвлечение от этих мыслей. В конце концов, когда давно один старый мудрый жрец говорил ей, что если думать только о плохом, то так и состариться недолго. А состариться раньше времени девушке совсем, совсем не хотелось: - Учитывая количество жира на животах, форму которых они хотят поддержать, большинство из них думать над этим вопросом будет уже в брюхе ящеров, - наконец смогла выдать скороговоркой из-за до сих пор не восстановившегося дыхания Аруника, одновременно безуспешно пытаясь сдуть пряди серебристо-белых волос со лба. В этот момент недалеко от них пролетела белая сова - фамильяр жрицы, который прямо сейчас получал телепатическую команду разведать с водуха окружающую местность, чтобы попытаться найти ускакавшую Брину и, по возможности, укрытие на приближавшуюся ночь. Наконец ей удалось отдышаться и принять более-менее вертикальное положение. Она только сейчас заметила стрелу, торчащую из внешней стороны её левого бедра, и тонкую струйку уже запёкшейся крови, сбегающей вниз по плотно прилегающей к ноге кожаной штанине. На лице Арунике отобразился настоящий страх, как будто сейчас на неё всем весом обрушится вся та боль, которую она лишь частично заметила в адреналине погони. Но ничего подобного не произошло - очевидно, короткое заклинание исцеление, которое она применила на себя во время схватки, уже частично залечило и обезвредило рану. Она шевельнула рукой, как будто хотела выдернуть стрелу, но осеклась, как будто осознав, что ей не хватит сил. Или, что было, на самом деле, куда более вероятно - смелости. Вздохнув, она пожала плечами - в конце концов, она только что пробежала несколько сотен метров со стрелой в ноге и не чувствовала особого неудобства. Похоже, вынимать снаряд прямо сейчас, к её крайнему облегчению, не было необходимости.

зато я для разнообразия не буду уточнять, куда все бегут и кто враги. Впрочем, полное непонимание происходящего не особо мешает мне ржать в фоне=) also МЕ3: *открывает coalesced.bin* "Уберите эту гадость из моего синглплеера!" ДАИ: *проходит два года с релиза* ".. а что, в Инквизиции был мульт?" МЕА: часов 80 в сингле, часов 500 в МП, totally worth it но это скорее не плюс мультиплеера, а степень моего разочарования синглом. Хотя если бы они не бросили поддержку МЕА, то я наверно все еще играла бы

Он хотел ведь улететь… Налетался. Уже не тянуло. Ни в путь, ни в дорогу. Тянуло в кресло и нет ли там еще немного лириума? Шутка. Какой лириум? И так уже ноги свинцовые, нос кровит, а любое лишнее движение онемевшим телом того и гляди спровоцирует трансформацию, которая превратит его самого в дракона. Дракон… Вот он, дракон. Если всё правда… то… может, не зря всё? От одной мысли он весь подбирается, словно хищник. Пока рано, пока ничего не известно. Но подрагивают пальцы от предвкушения близости разгадки тайны. Мышцы все еще плохо слушаются. И холодно. И мутно. Снять сапоги. Расслабиться. Через час чувствительность начала восстанавливаться. Уже что-то там плескалось. Только обжигало. Жжение из-за разбалансировки. Нужны долгие часы тишины. И уединения. Медитации. Камень с бьющимся сердцем. Где-то там живет Каринус со всеми его рогами. Где-то здесь по коридорам бродят люди со всеми их страстями. Его люди. Но пока он бы предпочел ощущать себя — как тогда, в море во время прибоя: в колыбели мира, чтобы никого и ничего, только вода, и линия горизонта неразличима в сумерках. Вода похожа на Тень. Бесформенная и перетекающая. Не такая своевольная. Вода — это Тень без сознания. Демоны очень уважают шахматы. У шахмат есть границы и правила, значимые формы. А в Тени нет ни того, ни другого, ни третьего. Его ход. Возможно, стоит пожертвовать ферзем... Он раздумывает. Наступает наполненность. Пол улыбается, словно голод отступил. Пожалуй, голод его беспокоил куда меньше. Открыл глаза. Ну-ка.... (магатака — провал) Силового поля должно было хватить хотя бы на то, чтобы сдвинуть соседний стул. Но не шелохнулся даже 50 лет назад забытый кем-то на столе пыльный свиток. Только снова на донышке. Огровы стихии! Чихнул. Развернул свиток. В этом месте определенно жил маг духа. Тут он угадал... (приобретение заклинания «магическая мощь») Собираться недолго, когда собирать-то и нечего. Кадка с горячей водой. Стоило позаимствовать чистое белье у гостеприимного хозяина этих апартаментов. Пока рылся в поисках носков, наткнулся на заначку. На самом дне комода нашлась еще одна коробочка с лириумом. Маг, видать, был себе на уме. Тут они тоже совпали.

- Что-нибудь. Могло быть хуже. Могло быть и лучше. Намного лучше. По крайне мере надеялась, что лучше. Может, окружающую мебель и не постиг бы гнев орлейского барда. Если в отряде, по воле случая, не оказалось одного человечка. - Что-нибудь, - приглушенно повторила красноглазая. Не спешила даже объятие размыкать. Все. Еще одна одежда испорчена. Вдобавок еще и чужая. Чужая-чужих. Не выбраться месье из этого Круга в какой-либо одежде.

Spoiler-free мнение. Думаю я многих порадую тем фактом, что Ридли куда бОльшее бревно, чем была в 7 эпизоде. А вот Драйвер потихоньку разыгрывается в роли. Хэммил играет Хэммила, а не Люка. Потому что невозможно играть старого Люка - весь его персонаж закончился с 6 эпизодом. Но он там единственный, кто give a fuck о своем перфомансе с поправкой на долгие годы вне камеры, поэтому в своей роли он весьма приличен. Слабоватая графика на некоторых важных и не очень моментах, хромакей прямо виден. Сноука будто Питер Джексон делал. Райан Джонсон снял не самую плохую историю про форс-юзеров и это определенно стандартный диснеевский ЗВ, но фильм is stretching it. Но все же лучше, чем предыдущий пук от Абрамса. Юморок в стиле Марвела - он там, когда особо и не надо. Скромнее надо быть, оригиналы такой херней не страдали, несмотря на их наивность и некоторую глупость. Не понял зачем вообще позвали дель Торо. Его слиииишком мало и типаж не его. Порги убоги. Монтаж после интро-сцены довольно грубый, но дальше с этим лучше. Если смотреть со скидкой на сомнительные моменты новой трилогии, это хороший ЗВ-фильм - но для Диснея. Это такая же перепакованная копия пятого эпизода, но у Райана получилось замаскировать это куда лучше Абрамса.

by Elena Barbieri

Хммм...

Алейла тоже

Лурц усмехнулся, нехотя открывая глаза и поднимаясь на ноги. - Конечно, Тео... конечно.. Жаль, что мы более стеснены в ресурсах, чем Девар, да?- невнятно пробормотал маг. Целителя ощутимо штормило, налитые кровью глаза смотрели с изможденного лица. - Я... должен отдохнуть, - со вздохом сожаления, будто сетуя на слабое тело, медленно проговорил он. - Распорядись... чтобы обыскали Круг... может еще лириум.. или зелья... хоть сколько-нибудь... Нам бы пригодилось... Через сколько мы уходим? Как стемнеет? Разбуди меня, ладно?... Заранее... мне нужны сапоги... Речь становилась все более невнятной и путанной. Децимус покачнулся и тяжело пошагал к выходу. Но у самой лестницы, ведущей с донжона вниз, обернулся: - Мы же еще вместе, Тео, заодно? - с затаенным ожиданием спросил у стихийщика. Но ответа не услышал, скрывшись раньше. Предпочел и дальше оставаться в иллюзорном неведении, боясь, что тот ответит разочаровывающее "нет". Стихийщик слушал, а целитель продолжал говорить. Не останавливаясь. Слова лились и уносились мимо. Он в них нуждался, он их говорил, пребывая думами в своём закрытом мире. Ответы ему были не нужны, как и собеседник. Даже, если Тео и хотел что-то сказать, то не успел. Он проводил широкую спину телохранителя и отвернулся. Впереди лежал оккупированный город, и он никогда ещё не был так близко к нему. К городу, который предстояло вернуть Империуму.

Новый Хосода Мамору

Мастарна изрядно напугал, внезапно заговорив, Лурц совсем забыл о его присутствии. Тем досаднее было, что промолчал Красс, к которому вопрос и был обращён. Это молчание сделало продолжение беседы бессмысленным. Маг Созидания с покорным вздохом прикрыл глаза. - Что нас может ожидать в Амбассадории? - пробормотал он, переводя разговор в более нейтральное русло. - Мы хоть попадём внутрь?

Виктор как одержимый бродил по этажам, не находя себе места. Стены и мебель комнат и аудиторий, покрывались одинаковыми аккуратными дырочками от брошенных ножей. Читать, лежать, спать - ничто не помогло бы забыть услышанное, ни о чём больше он не мог думать. Оставалась надежда. Всё это звучало как глупая сказка. Пустая страшилка для непослушных детишек. Блажь безумного учёного, бесплодная погоня за призраками. Великий поход завершится нахождением пары трухлявых свитков, и повезёт, если те не рассыпятся в руках искателя. Её Святейшество похихикает в сморщенный кулачок и отпустит на заслуженный отдых. Может быть она и не узнает. Её посланник просто сгинет в Тени, и вряд ли кто-то позаботится выдать его тело. Но это и не страшно. Могло произойти нечто гораздо, гораздо страшнее, чем смерть одного, пусть и весьма неплохого, барда. Пусть только это окажется детской сказкой.

— Поразительно… — Киллиан, морщась от неприятной раны резко выдернул стрелу из спины и, вероятно, собирался скрасить болезненные ощущения разговором. — … а ты знала, что некоторые богатеи занимаются утренними пробежками, для поддержания формы, как они говорят? — Похоже, сейчас самое время проверить, не приложили ли пирата по башке культисты. Полуэльф же, вертя в руках окровавленный снаряд, глядел на выбившуюся из сил Арунику и криво усмехался. — Я к чему. Как думаешь, за идею использовать парочку драколисков в качестве мотивации, они бы нам заплатили?

- Это почти рядом с Кругом, - прикинул Красс по карте, разложив ту прямо на постаменте астрариума. - Пара кварталов. Попробуем ночью пробраться незаметно? Или сначала разведчика отправим? Дермопровод с посольством гномов не соединяется. Так что придётся поверху. На этот раз целитель обернулся, удивленно вскинув брови: - Ты спрашиваешь меня? Децимус привалился спиной к каменному парапету, окаймляющему донжон по всему периметру. Серые глаза смотрели строго и даже будто сурово. - Да. Я бы отправил сперва разведку. Лучше перестраховаться и потерять в случае неудачи одного, чем попасться в руки кунари всем. Но ты же предпочтешь идти сразу, да? Наверное, у тебя есть свои резоны. Как то, кунари прознают про нас, выставят у Амбассадории усиленную охрану... Маг отвел взгляд, со вздохом подчиняясь чужим, пусть еще и не высказанным, доводам: - Тебе виднее, как будет лучше, Тео. Ты у нас центурион, а я... всего лишь библиотечная мышь. Шершавый камень процарапал спину под тонкой тканью рубашки, когда Лурц сполз по ней вниз. Ноги не держали. Небольшое послабление.

Кодзима делает слишком сложно. Нужен очередной сюжет о мести, любви или совсем без сюжета. Нам ведь так этого не хватает.

Билл Двер. Жнец. Не женат, но есть приёмная дочь.

Алейла, наложница египетского фараона Антиоха.

Самая ненавистная мной страна Тедаса. Думаю тут все понятно - картавая знать и зажравшиеся шевалье. Кроме некоторых Церковников, Лелианы и простолюдинов там нет ничего достойного.

И что же со всеми вами, историками, филологами, биологами, делать? Практически все генерализующие схемы в истории не работают или работают строго частично (экономический детерминизм Маркса, пассионарность Гумилева, Вызов-и-Ответ Тойнби, "вычурность - признак упадка", "гомосексуальность - признак упадка" и прочая чушь). XVIII век в одежде - это эпоха максимальной вычурности. Парик на башку, чулки на ноги, пудра на рожу. Это было и в "загнивающей" Франции, и в "передовой" Британии - и вообще в целом в Европе. Ничего, не помешало господствовать над миром как загнивающим французам, так и восходящим англичанам - и вообще европейцам. Ну а Тойнби за его писульки не раскритиковал разве что ленивый. Я думаю, что проблема Орлея не в одежде или декадансе, а в том, что это безнадежно лицемерная страна. Т.е. они все в Тедасе хороши, но Орлей достиг в этом совершенства - и, кмк, в этом его будущие проблемы. Говоришь, что Тевинтер плохой, а сам угнетаешь эльфов? На по сусалам. Заливаешься соловьем про кодекс рыцаря, а сам насилуешь крестьян? На по сусалам. Используешь Церковь Андрасте, чтобы захватить еще одну страну? На по сусалам.