Лидеры

Демон, что плачет о человеке. Он мог понять, если бы это был возлюбленный (если демоны способны на что-то близкое к любви). Но мысли в гудевшей голове не могли понять, почему Анжелика плачет о Николя. Ведь... Ведь это не правильно. Не должен демон скорбеть о жизни человека. Как и верующий сангвинар не должен делать всё, что в его силах, чтобы спасти демона. Неправильный католик удивлённо хлопнул глазами, когда Шляпка не только расщедрилась на прикосновение к хвосту (хвосту Карлы Убийцы Демонов!), но ещё и обняла его. Нет, он бы поспорил насчёт "большой", но в целом "молодец", да, но... А потом Шляпка села с Анжеликой и что-то ей говорила, как... Как дорогой подруге? - Кажется, мне это мерещится. Тёмные волосы освободились от резинки и рассыпались по спине и плечам. Если это сон, то пришедшая мысль-воспоминание о том, как он видел эти тёмные, влажные волосы на алебастре тренированной спины, должна привести к очень интересному продолжению. Но продолжение не пришло. И голова болела по-прежнему. Ну точно. Спазм сосудов в висках. Спазм сосудов в районе лба. Давно, очень давно он не терял сознания, да ещё и от магического перенапряжения. Снова улыбнулся ангелу. Правильно Шляпка сказала, не надо его бояться. Особенно сейчас, когда он опасен, как юный волчонок. Может грозно тявкнуть. Пока броня раскрыта, вытащил из внутреннего кармана ту самую янтарную ленточку. Не совсем то, как хотела Агнесса, не совсем та, какую хотел он для неё... Но вдруг янтарь придётся ей по душе? - В бою Карле будет неудобно с распущенными волосами. - Протянул ленточку. - Поможешь ей потом хвост пересобрать? Его руки сейчас слишком дрожали для точных операций. Оперативница Инквизиции держит за руку демонессу, которая плачет по человеку-художнику. - Странный ты, Анклав, - прошептал Рафаль. - Что же ты делаешь с ними?

Демонесса улыбнулась в ответ, но без радости, печаль из ее взгляда так никуда и не делась. - Не так я себе это представляла. Но, если не можешь изменить, смирись. Так мне сказал один...друг однажды. Да, пожалуй, он действительно мог бы. Быть ее любовником и чемпионом. Самым лучшим. Если бы родился в другом мире. Если бы он был не он. - Необычная философия для демона. Или друг не был демоном?. - скорее, чтобы отвлечь ее от печали, спросил инквизитор, отводя взгляд. - Работаем, Морти, - уверенность вернулась в голос Беатрис, стоило ей заняться привычным делом, пусть даже и были видны высохшие дорожки от слез на щеках, движения экзорцистки были уверенны и дышали профессионализмом опытного врача. - Сперва, дай-ка мне это. - ладонь легла на плечо. Коробку, которая неким неизвестным ему кружным путем перекочевала на плечи Беатрис, следовало снять. Негоже ей таскать лишнюю тяжесть, пусть даже в броне это было не так и легко. Мортимер забрал зачарованный ящик с бесценным грузом и поставил рядом с собой, прежде чем стать послушным помощником, который не слишком-то разбирается в медицине. Скорее уж совсем не разбирается. Но зато очень хочет помочь. Люциус, оглянувшись на Морин, благодарно улыбнулся, смягчая отрицательное движение головой. Ему тоже досталось, но не так сильно, как Анжелике, его раны могли подождать. - Давайте я помогу, - обратился он к Мортимеру, - и нужно сделать ещё одни носилки, не оставим же мы его тут. Морин отошла от Люциуса на пару шагов, когда Беатрис закончила перевязку Анжелики и приступила к помощи этому раненому. У кузины было заплаканное лицо, и ей ли было не знать, почему. Она и сама плакала. Вот например сейчас. Наверное, Николя был бы не против отправиться в последнее свое путешествие на лодке, исчезнуть в великой реке Санктума, в брызгах ее водопада. Это было бы очень красиво, но саму Морин ужасала перспектива везти до самого Убежища с собой то, что теперь было лишь.. прахом жизнерадостного художника. Изувеченным прахом. - Его нельзя тут бросать. - согласилась она. - Его надо похоронить. Правда, копать могилу, здесь, было не лучшей идеей. - Может быть, костер? Она могла бы устроить достойный погребальный костер. Достойный его. И это тоже было бы красиво. Мортимер взглянул на сестру, взглянул на Освальда, и не стал возражать ни ей, ни ему. - Да, давайте перенесем ее. Разложить носилки, приподнять аккуратно раненую, за плечи и за ноги. Так, чтобы не потревожить, не причинить боли. И вот, она уже лежит, перебинтованная, такая спокойная, со своими странными крыльями, на новом, чистом месте. - Хорошо.

- Не волнуйся, - сказала она Агнессе, - сейчас придет в себя. Я помогу довести. Мы уже так делали, - Карла вспомнила, как они с Рафалем шли во дворец в Санктуме после того, как он вытаскивал Салаха. Тоже перенапрягся, но все обошлось. - Эй, - легонько постучала по щеке лежащего на руках Агнессы сангвинара, - хочешь дернуть за хвост? Ловкие руки быстро справились с непосильной для перепуганного ангела задачей. Отреагировав скорее на уверенный тон итальянки, сразу определившей, что произошло с магом, Агнесса немного успокоилась. Никаких ран, последствий проклятья и прочих ужасов, которые она успела нафантазировать за пару минут. А услышав последнюю фразу, с недоумением покосилась на хвост. Как он может помочь? Поймал руку светловолосой девушки, бледно улыбнулся. - Non agitare, per favore. Non una bambola di pezza2. Хвост? Где хвост? Можно подёргать? Потяжелевшая рука нашла тёмные волосы, ласково подёргала. Сангвинар со вздохом, медленно приподнялся на локтях, неуверенно сближаясь с двумя девушками. - Безобразие. Ещё на свидание ни разу не позвали, а уже раздевают, - усмехнулся сангвинар, с трудом фокусируя глаза. - Простите. Я испугалась. Каким бы странным не было предложение итальянки для непосвященного, но подействовало оно почти сразу, заставив девушку бросить ещё один очень задумчивый взгляд на чёрные волосы Карлы. Непонятные слова о свидании она пропустила мимо ушей, отнеся её к последствиям обморока. Мало ли что могло почудится при пробуждении. Ворчит и усмехается, а раз так, то всё в порядке.

- Может быть, он попадет сюда? - прошептала она Освальду. - Может быть, у него будет второй шанс. На лице Освальда из знания светлого и темного расцвела тонкая печальная улыбка, теперь, после всего чего он видел, он точно знал ответ на этот вопрос, и разумом, и верой. -Будет, но не здесь. Он успел многое сделать и в первый, думаю, Господь примет его к себе. Все они это знали, не со строчек священных книг, ни верой, слепой иль истовой, а увидев своими глазами. Видели, как обретают вторую плоть и белую кровь умершие. Видели ангелов, живущих среди людей. И демонов, живущих по человеческим законам. Наконец, он понял что должен был понять давно, услышал ответ на мучащую его вопрос, что же было с ними не так. И теперь глядя на Мирриам, видел и свою ошибку. Всё стало на свои места. И хоть всё оказалось не таким каким виделось раньше, знание теперь горело ярко. Там, в небесах выше Небесного Города, есть и другой прекрасный сад. И, путь Николя шёл туда, по заслуге. И хоть план Его оказался сложней раскинувшись, на неисчислимое число миров, светлая суть и идея его осталась прежней. Город же был для тех десяти тысяч избранных душ, что встретили смерть в рассвете сил и не успели обрести себя, насколько он знал их истории. Тепло обняв Морин насколько, эта позволяла броня что своей сутью обжигала её, он отпустил её с полным пониманием и сам подошёл ближе чтобы предложить свою помощь. - Осталось переложить ее на носилки, - несмотря ни на что, в голосе Беатрис проскользнула гордость за хорошо сделанную работу. - С ней все будет хорошо. А сейчас я займусь вами, Люциус. -Давайте я помогу, - обратился он к Мортимеру, - и нужно сделать ещё одни носилки, не оставим же мы его тут.

Он закрыл глаза всего лишь на три минуты. Три минуты без крови, демонов и смертей. Три минуты короткого, но беззаботного отдыха. Три минуты сладкого, как сахарная вата, сна, укрывающего от дождя, как ангельские крылья. Его кто-то тряс. Кому-то нужен вот прямо сейчас сангвинар. - Vieni più tardi. Chiuso1, - прошептал сангвинар. "Ой, ну что такое? Ну нет меня, зачем вы меня двигаете". Дрожавшие в фазе быстрого сна веки чуть приоткрылись, пропуская цвета пожара, запахи огня и гари. Два светлых лица. Тёмные и светлые волосы. Даниэль и Стелла. Дома. Наконец-то. Поймал руку светловолосой девушки, бледно улыбнулся. - Non agitare, per favore. Non una bambola di pezza2. Хвост? Где хвост? Можно подёргать? Потяжелевшая рука нашла тёмные волосы, ласково подёргала. Сангвинар со вздохом, медленно приподнялся на локтях, неуверенно сближаясь с двумя девушками. - Безобразие. Ещё на свидание ни разу не позвали, а уже раздевают, - усмехнулся сангвинар, с трудом фокусируя глаза. Конечно. Агнесса и Шляпка. Откуда бы тут быть его волчицам. _______ 1) Приходите позже. Закрыто. 2) Не тряси, пожалуйста. Не тряпичная кукла.

Закидают меня помидорами, но рискну высказаться)) Мне трейлер понравился) пока не ясно, что из себя представляют актерские работы и сценарий, но картинка красивая, созерцать мускулистых мужчин я люблю, по мне, так скорее не тело, а мордашка у Кавилла слишком уж жизнерадостная для этой роли, однако если ты хороший актер, и это не проблема. Горбунья понравилась больше всех, в некоторых ракурсах напоминает Клэр Фой, которую я обожаю. Девочка блондинка (видимо, Цири) - тоже хороша. Правда, возможно, все дело в том, что я книжек не читала ни одной, а в игру играла только в первую часть, да и то до конца не прошла хD Посмотрю, когда выйдет. Может получиться очень даже неплохо, на мой взгляд.

- На за что прощать. - надтреснутым голосом отозвался мистер Смит, и пустым взглядом скользнул от мертвого тела Николя куда-то вверх. - Люди смертны. Что еще он мог сейчас сказать?.. Сказать было можно немногое, но и не сказать, не повиниться в том, в чем ее вины не было, Мирриам не могла. И лишь грустно кивнула. Да, люди смертны и склонны напоминать об этой своей неприятной привычке в самые неподходящие моменты. Даже лучшие из них. - Король умер, да здравствует Королева? - он взглянул на нее и улыбнулся так же грустно, как госпожа суккуба улыбалась им с Беа, когда говорила о любви. - Поздравляю, госпожа. Он склонился в легком поклоне. Демонесса улыбнулась в ответ, но без радости, печаль из ее взгляда так никуда и не делась. Да, она вела свою игру, хитрила и изворачивалась, шаг за шагом поднимаясь именно к этой цели, но сейчас, впервые в жизни, не могла сказать, стоило ли оно того, всех приложенных усилий и потерь. Потом, быть может, она сможет порадоваться победе, но сейчас было время грусти. - Не так я себе это представляла. Но, если не можешь изменить, смирись. Так мне сказал один...друг однажды. Она подошла ближе к скульптурной группе "раненые демоны и их человеческие союзники". Осторожно коснулась пальцами плеча Люциуса, вопрошающе взглянув: "Чем-нибудь помочь?" Как бы там они не поговорили, теперь все это было неважно. Не важны глупые обиды, формальные фразы и насмешливое равнодушие. Потому что прямо сейчас их нет. А есть тревога, и искреннее желание сделать хоть что-то. Люциус, оглянувшись на Морин, благодарно улыбнулся, смягчая отрицательное движение головой. Ему тоже досталось, но не так сильно, как Анжелике, его раны могли подождать. Рафаль потерял сознание, и Мортимер чуть вздохнул. Самоотверженный сангвинар. Что ж, о нем было, кому позаботиться. Инквизитор взглянул на Беатрис выжидающе. Теперь очередь приказывать целителя. А его - повиноваться. Чтобы заметить состояние Рафаля, не нужно было снимать шлем, достаточно знать внутреннюю ритмику общения Одаренного со своим Даром. Беатрис знала это, как и то, какой букет ощущений он получит на следующие сутки. Впрочем, сангвинара уже окружили заботой, а ей пора было заняться своим пациентом. И, пусть даже она и не могла пролить на Анжелику целительный свет, это было не все, что было доступно Беатрис. Ее мать дальновидно позаботилась об этом. - Работаем, Морти, - уверенность вернулась в голос Беатрис, стоило ей заняться привычным делом, пусть даже и были видны высохшие дорожки от слез на щеках, движения экзорцистки были уверенны и дышали профессионализмом опытного врача. Мортимеру досталась роль медбрата-ассистента, передающего из разложенного прямо на земле полевого медицинского набора все, что попросит Беатрис. С задачей своей он вполне справлялся, та что вскоре красный цвет кожи Анжелики оказался во многих местах закрыт белым цветом повязок. Рафаль справился великолепно, пусть и отдав всего себя, надежно, с гарантией оттащив суккубу от смертной грани. Беатрис оставалось лишь закрепить этот его успех окончательно. - Осталось переложить ее на носилки, - несмотря ни на что, в голосе Беатрис проскользнула гордость за хорошо сделанную работу. - С ней все будет хорошо. А сейчас я займусь вами, Люциус. - Вы так добры, госпожа, - слегка поморщившись от боли, инкуб благодарно поклонился Беатрис. - Заберу потом новый комплект из ваших запасов, - уголки губ девушки приподнялись в легчайшем намеке на улыбку. Они потеряли одного из своих, но жизнь продолжалась. И, кто знает, не останется ли кто-нибудь еще из них лежать на земле, когда они повстречаются с Харрингтонами? Ответ знал только Господь.

- Можешь, - голос Беатрис чуть дрогнул, но снова обрел уверенность. - Сейчас Рафаль закончит и ты поможешь мне наложить на оставшиеся раны повязки. И перенести Анжелику на носилки. Мортимер взглянул на Беатрис прозрачным взглядом синих глаз и медленно кивнул. - Конечно, Беа. - покладистый кузен, явление со всех сторон пугающее. Requiem aeternam dona eis, Domine, et lux perpetua luceat eis. Requiestcant in pace. Amen.* Само собой всплыло в уме. Сколько раз уже он вспоминал отходную? Над телами собратьев -инквизиторов, с которыми толком и познакомиться не успел. Над телом греческого мальчика, почти ровесника ему самому, которому злобная ведьма затолкала амулет прямо в мертвый рот. Много. Слишком много мертвых тел. - Простите меня. Если бы я знала, что все так закончится, я бы не стала просить тебя отправить Николя на подмогу, - обратилась она к Мортимеру с неожиданной робостью. - На за что прощать. - надтреснутым голосом отозвался мистер Смит, и пустым взглядом скользнул от мертвого тела Николя куда-то вверх. - Люди смертны. Что еще он мог сейчас сказать?.. Разве Мирриам просила отправить туда именно его? Разве она кого-то к чему-то принуждала? Разве могла она знать?.. Да и если бы их демоны (их демоны) отправились в этот бой одни, не выжил бы никто, а виконт стал бы новым правителем нового Пандемониума. Даже если бы суккуба приказала им сегодня уезжать и оставить все ей, он не ушел бы. Он не хотел, чтобы у кого-то, пусть даже аристократа ада, была возможность замучить ее до смерти. Какое-то родственное чувство теплилось в инквизиторской груди к ней. Потому что это была первая по-настоящему печальная суккуба, которую он встретил? Как печальная Мадонна на полотне шестнадцатого века. Потому что провел ночь, полную греха, в ее постели? Потому что она так очаровательно и тонко льстила его самолюбию в каждой их беседе? Возможно, все это сразу, и что-то неуловимое еще. Мортимер вздохнул. Что ж, зато все остальные были живы. Плата высока. И смерть виконта короновала Мирриам единоличной правительницей Анклава. - Король умер, да здравствует Королева? - он взглянул на нее и улыбнулся так же грустно, как госпожа суккуба улыбалась им с Беа, когда говорила о любви. - Поздравляю, госпожа. Он склонился в легком поклоне. * - Вечный покой даруй им, Господи, и да сияет им свет вечный. Да почивают в мире. Аминь. (лат) *** И теперь все они были повязаны жертвой, кровью, все они. Теперь уже шестеро, а не семеро. И хотя число то из хорошего стало плохим, связь теперь та была уже крепче. Крепче уже было некуда. Зная это он поднялся и протянул руку Морин чтобы обнять её, безмолвно и крепко несмотря на тяжёлый доспех. Сейчас у него не было для неё слов, и мало какие слова могли облегчить для неё боль потрясения, но он мог быть хотя бы рядом. Морин развернулась и ткнулась головой в тяжело бронированное плечо. Слезы затекали даже за плотно подогнанную горловину, намокал тонкий поддоспешник. Смерть прекрасна, как неизбежная часть жизни. И ужасна своей жестокой внезапностью. Когда вырывается человек из привычного круга и его просто нет больше. И люди вокруг него стоят и не могут понять, как это так? Только что был, и вот нет. - Может быть, он попадет сюда? - прошептала она Освальду. - Может быть, у него будет второй шанс. Вздохнув, она стала прямо. Взглянула в сторону распластанной на земле Анжелики. Рафаль сделал все, что мог, и вот, заботливые руки уже подхватили его. Морин вдруг стало ужасно жаль, что она ничего не может сделать. Не в состоянии поделиться своей жизненной силой, ее пламя может только пожирать, только брать. Но ведь нужно и отдавать?.. Она подошла ближе к скульптурной группе "раненые демоны и их человеческие союзники". Осторожно коснулась пальцами плеча Люциуса, вопрошающе взглянув: "Чем-нибудь помочь?" Как бы там они не поговорили, теперь все это было неважно. Не важны глупые обиды, формальные фразы и насмешливое равнодушие. Потому что прямо сейчас их нет. А есть тревога, и искреннее желание сделать хоть что-то. Рафаль потерял сознание, и Мортимер чуть вздохнул. Самоотверженный сангвинар. Что ж, о нем было, кому позаботиться. Инквизитор взглянул на Беатрис выжидающе. Теперь очередь приказывать целителя. А его - повиноваться.

Семь лет в Инквизиции. И за все это время она не потеряла никого. Нет, не так - Амадео не потерял никого. В группе не было экзорциста и сангвинары случались крайне редко, а потому, со всей строгостью, с выволочкой за любое непродуманное действие, за каждую мелкую ошибку, требовательный Инквизитор учил их не делать. И это работало. За семь лет Карле не приходилось хоронить никого из своего отряда. Семь лет в Инквизиции. И вот он случился, первый раз. Отрешенно, она сидела на земле, истошно теребя в руках шляпу, шаря вокруг пустым взглядом, стараясь избегать смотреть туда. Словно никогда раньше не видела тел. Видела сотнями. И сделала не меньше. Но почему так... больно? Не смогла. Не спасла. Не справилась. Прости. Чей-то голос ее позвал. Встряхнул и ударил по щеке - не сиди, работа еще не закончилась. Без потерь не получилось, но... работа еще не закончилась. Попыталась расстегнуть на нем броню, и от испуга забыв, в каком порядке это делается, позвала итальянку: - Карла! Он не отвечает. Помоги мне. Агнесса. Рафаль. Анжелика. Нужна помощь. Тяжело, словно прорываясь сквозь тонну холодной воды, сковывающей все тело, захлебываясь и дрожа, поднялась, и отправилась на зов Ангела. Нужно помочь. Здесь все просто - нажать сюда и сюда, снять шлем, чтобы дать доступ воздуха, раскрыть броню, чтобы дать доступ медику. Ран не видно. Пощупать пульс. Перестарался. Хотел спасти Анжелику изо всех сил, но силы не безграничны. - Не волнуйся, - сказала она Агнессе, - сейчас придет в себя. Я помогу довести. Мы уже так делали, - Карла вспомнила, как они с Рафалем шли во дворец в Санктуме после того, как он вытаскивал Салаха. Тоже перенапрягся, но все обошлось. - Эй, - легонько постучала по щеке лежащего на руках Агнессы сангвинара, - хочешь дернуть за хвост?

Рафаль опустился рядом с Агнессой и помог ей сбить демонический огонь. - Отдохни пока, синьорина. - Он и не заметил, как в пылу боя перешёл на «ты» с начальством. Хоть и юная, но раз ближе всех к Господу, то начальница же? - Спасибо, - выдохнула девушка. Боль от ожогов постепенно начала стихать. Первым делом проверив цел ли меч, Агнесса отметила насколько качественно упокоили виконта и машинально попыталась смахнуть копоть с наруча. Чешуйки сажи послушно посыпались на землю, открыв чистый металл. Пересчитала стоящих на ногах людей и вздрогнула, когда Беатрис кинулась прочь. - Приглядите за Агнессой! - крикнул сангвинар. Отвечать, что в этом нет необходимости девушка не стала, вместо этого поспешив вслед за всеми, и застыла за спиной итальянки, увидев причину всеобщей тревоги. Для неё молчаливый синьор артефактор был почти незнакомцем, а для этих людей он успел стать другом. Они хорошо его знали, и будут долго скорбеть о своей потере. Рука тянется к чёрным волосам, но останавливается на полпути. Ни к чему пустые слова утешения. Люди так остро воспринимают любую смерть, забывая, что для чистой души это переход от жизни земной к жизни вечной. Агнесса испытывала лишь сожаление обо всем, что синьор Буджардини не успел сделать при жизни, и не сомневалась в том, что воздастся ему по заслугам. Сангвинар приваливается к стене. - Синьор Солейн? – неуверенно окликнула Агнесса целителя, боясь невовремя вмешаться в процесс лечения. - Теперь Анжелику можно перемещать? Синьор Солейн? Не дождавшись ответа, она проскользнула между столпившимися рядом с суккубой людьми, на ходу сняв свой шлем, и потрясла Рафаля за плечо. - Синьор Солейн? Попыталась расстегнуть на нем броню, и от испуга забыв, в каком порядке это делается, позвала итальянку: - Карла! Он не отвечает. Помоги мне.

Но Морин все равно смотрела. Сначала зрачки ее расширились от ужаса, а потом, почерневшие глаза опустели. Освальд нашел подходящее место для мертвеца. Постамент из груды сваленных в кучу камней, руки мертвеца сложены на груди, защитного цвета саван позволяет видеть лишь силуэт. Без ужасных подробностей. Она сделала жест рукой, обозначающий, что смотреть следует издали. Эта магия была очень мощной. Кто же знал, что первый случай применить ее будет вот таким? Фламменария взглянула на Мирриам, чуть склонила голову, предлагая ей начать одновременно, потом повернула голову прямо и закрыла глаза. Одна, две, три секунды, мисс Смит воздела руки и совершила ими движение, точное, и, странным образом, лишенное всякой театральности, присущей ее брату. Сложно было бы определить, в какое именно мгновение ее руки оделись огнем, и как огонь этот в следующий миг расширился, образуя огненный шторм, в центре которого, безмятежная и печальная, стояла Морин. Потоки огня обтекали ее по спирали, возносясь и падая, ожидая команды. Толкающее движение ладонями вперед и вся эта масса сорвалась, набросилась на предоставленную ей пищу. Помост охватил пожар не меньше полудюжины ярдов в поперечнике, и ему не нужно было ни поленьев, ни лучин. Жар чувствовался даже издали. Багровые отблески, или, быть может, тот огонь, что горел внутри, потух, глаза вновь стали синими. Быть может этот пожар затушили вновь навернувшиеся слезы. Мортимер, подобрав оставшиеся вещи, стал сразу за плечом кузины, отсюда очень удобно было наблюдать за тем, как совершают одна целая и одна четверть суккубы сей печальный обряд. - Memento mori. - тихо произнес он. - Она не дает о себе забывать.

- Никакой древесины здесь не нужно. - качнула головой ведьма. - Довольно будет перенести.. - она запнулась, горло перехватило. - ..перенести его на более подходящее место. Без этих. -Я всё сделаю. -Уверенно пообещал аналитик согласно кивнув, и лишь осторожным жестом попросил любимую отвернуться, сейчас ей было лучше не смотреть. Не смотреть на израненный, искалеченный сосуд души, не смотреть на всегда поникшие уста их товарища, обагрённые собственной кровью. Освальд склонился над ним и снял перчатку своего доспеха чтобы вытянуть платок из кармана под доспехом -Прости за всё. - Тихо он прошептал последние слова, утирая кровь с его лица, с посмертной маски боли. Кровь ещё теплая, горячая, почти живая, но вот, нет. Какой-то винтик вынули из механизма, и он замер навсегда, артефактор замер, как и его создания без его воли. "Прости" прошептал Освальд ещё раз и достал из уха покойного артефактную рацию. Было несколько постыдно её забирать, но она была нужна, и он знал, что Николя бы её отдал. Он вообще отдал им всё что имел, труд, сон, и в конечном итоге жизнь. И теперь вот не было решительно никакой возможности ему чем-нибудь отплатить. И не будет. И это завершенность и была самым худшим чувством. -Броню нужно забрать. -Сказал он может сам себе чем вслух следом за рацией принимаясь снимать с художника и ангельский доспех. Он не хотел его одевать, наверное, но безропотно согласился. И вот, лучшая в мире броня всё равно не смогла защитить. Горькая ирония, но мир был полон на такие. Она ещё могла послужить. Должна была. Тут руки против воли нащупали его походную сумку, там было всего ничего вещей, но он знал что там есть одна особенная. Птица. Маленькая механическая птичка, которой он был так горд. Наверное, даже больше чем самоходной обстановкой. Та ведь была утилитарная военная машина, созданная для убийства, что родилась из необходимости, не из вдохновения. А птица была творением души, стремлению к её полёту воплощенную в металле. Последней её частью что осталась с ними не в памяти, а в плоти. Освальд не знал есть ли родные у художника или нет, он вообще его так мало знал, непозволительно мало, но счёл что может будет правильным оставить им хоть что-то. Или похоронить как подобает. Осторожно, чтобы случайно не повредить, он убрал её в свой снятый рюкзак, ждать последнего полёта. Туда же лёг и целеуказатель, его, Освальда последний "подарок", что тоже ему не помог. Его он уже взял для себя, как тяжелое напоминание. И вот, снятая броня обнажила ужасные раны, он прикрыл их своим масхалатом, и поднял тело художника чтобы отнести его в последний путь. Где-нибудь здесь должно было ещё остаться красивое место нетронутое демонами.

- Не бойся, просто подержи немного, ладно? - обратилась она к Агнессе, - я сейчас. - Конечно, иди. К кому именно направилась Карла почему-то не удивило. Не после того как она внезапно обняла синьора Солейна. Мало что зная о порывистой итальянке, Агнесса даже предположить не могла как распределяются симпатии и антипатии оперативницы. Но этот поступок казался естественным для неё и единственно верным сейчас. А потом Шляпка села с Анжеликой и что-то ей говорила, как... Как дорогой подруге? - Кажется, мне это мерещится. - Нет, - вполголоса возразила девушка. – Это реальность, в которую непросто поверить. Кажется, зрелище подало всё ещё бледному пациенту какую-то идею и от наблюдения за утешением Анжелики пришлось отвлечься. - В бою Карле будет неудобно с распущенными волосами. - Протянул ленточку. - Поможешь ей потом хвост пересобрать? - Так вот кто она, - улыбнулась Агнесса, увидев знакомую полоску шёлка. – Да, вы были правы, говоря, что ей очень пойдёт этот цвет. Постараюсь, но обещать, что непременно сделаю, не могу. Иногда её невозможно переубедить. Бережно приняла ленту, и улыбка стала мечтательной и немного грустной, словно какое-то желание было несбыточным.

Крылатая воительница-соблазнительница теперь могла отдохнуть, набраться сил, немного, ведь теперь очень многое измениться. А перемены - это всегда работа. Очень много-много работы, но это будут перемены к лучшему. - Может быть, костер? Освальд обернулся чтобы оглядеться. Здесь среди поля битвы? Он хотел было возразить, но... Где-то за его спинной всё ещё слышалось песня Светоча, здесь всё ещё был его храм. Хорошее место, и хороший способ отправиться в последний путь, прахом к звёздам и небу. -Пожалуй. - Кивнул он, и огляделся ещё раз уже с иной целью и застыл на секунду, когда Анжелика внезапно открыла глаза и заплакала. Слёзы дьяволицы, что пыталась и не смогла, что осталась жить в то время как их товарищ погиб, их он увидеть не ожидал. Кто он был для неё? Мимолётный знакомый, которого она знала едва пару дней? Наёмник и посланник?.. Но она плакала, и просила прощения именно за ту жизнь которую не могла сохранить. Не от ран, и не о десятках людей и демонов что погибли сегодня и которые могли быть ей близки, а именно о этой жизни... Так по-человечески. Он её не винил. И сил на этого не было. Да и в чём? Ему ли не была знакома беспомощность перед жестоким натиском врага, когда ты не можешь сделать ничего? Ничего чтобы остановить, и ничего чтобы помочь после... Как сейчас. Он не предупредил, и не отговорил, не пошёл сам... Теперь вот. Его даже рядом не было. - Простите меня. Я кричала ему, что это ловушка, но он не услышал. Пыталась пробиться, но их было слишком много. Простите. -Вашей вины тут нет, вы сделали что смогли, - согласился он с Карлой и не сдержал улыбки, когда увидел нечто, то, чего он точно не ожидал от их оперативницы, обычно столь собранной и холодной. -Я тогда пока соберу древесину для костра? В последних словах был вопрос, нужно ли? Ему виделся погребальный костёр таким каким его видело большинство людей, сложенный из множества бревен чтобы дать необходимый жар, но у Морин была магия, живое пламя, они могли обойтись и меньшим.

Хвост? Где хвост? Можно подёргать? Потяжелевшая рука нашла тёмные волосы, ласково подёргала. Сангвинар со вздохом, медленно приподнялся на локтях, неуверенно сближаясь с двумя девушками. - Безобразие. Ещё на свидание ни разу не позвали, а уже раздевают, - усмехнулся сангвинар, с трудом фокусируя глаза. Терпеливо выдержав упрек и экзекуцию над хвостом, Карла, неожиданно для всех, вдруг ненадолго приобняла сангвинара. - Спасибо, - сказала она, ты большой молодец. Помогла приподняться и устроится поудобней, иногда бросая взгляды на то, как ловко и профессионально, не смотря ни на что, продолжала работать Беатрис. - Не бойся, просто подержи немного, ладно? - обратилась она к Агнессе, - я сейчас. Спокойная, пока не очнулась, чтобы увидеть склонившиеся над ней лица. Тогда в глазах Анжелики немедленно появились слезы. - Простите меня. Я кричала ему, что это ловушка, но он не услышал. Пыталась пробиться, но их было слишком много. Простите. Возможно еще более неожиданно для всех, Карла подошла к лежащей на носилках Анжелике, села рядом на землю и взяла ее за руку. Улыбнулась, пригладила второй рукой растрепавшиеся белые волосы, поправила несколько перьев. - Ты не виновата, - тихо сказала она, - поправляйся скорей. Вот, - Карла стянула со своих волос резинку. Последнюю, запасную. Знаменитый хвост тут же распался, превратившись в легкое черное покрывало, временно лишая всех желающих за него подергать такой возможности. Резинку она одела на запястье Анжелики, как таинственный символ, значение которого знают только две маленькие девочки, когда клянутся хранить свою дружбу и секреты до гроба. - Извини, у меня больше ничего нет, - похоже итальянку совершенно не волновало, как это все выглядит со стороны. Главное, чтобы поняла Анжелика. Поняла и не корила себя ни в чем.

Да, пожалуй, он действительно мог бы. Быть ее любовником и чемпионом. Самым лучшим. Если бы родился в другом мире. Если бы он был не он. - Необычная философия для демона. Или друг не был демоном?. - скорее, чтобы отвлечь ее от печали, спросил инквизитор, отводя взгляд. - Это был обычный человек. Священник без Дара. Его я уберечь не смогла, - кажется, отвлечение получалось такое себе, Мирриам погрустнела еще больше. Морин отошла от Люциуса на пару шагов, когда Беатрис закончила перевязку Анжелики и приступила к помощи этому раненому. У кузины было заплаканное лицо, и ей ли было не знать, почему. Она и сама плакала. Вот например сейчас. Люциусу действительно досталось куда меньше, чем Анжелике, поэтому и справилась Беатрис быстрее, пусть все перед глазами не раз и не два застили слезы. Инкуб тактично делал вид, что не замечает этого, тем более, что на качестве наложенных повязок это мало сказалось. - Благодарю вас, Беатрис, - улыбнулся Люциус, когда последний узелок был затянут и он обзавелся практически таким же белым корсетом, что и Анжелика. - Сочтемся, - также бледно улыбнулась в ответ Беатрис, посмотрев, как мало осталось перевязочного материала и что, похоже, действительно придется пополнять запасы. Вряд ли Мирриам откажет ей в этом, впрочем. - Может быть, костер? Она могла бы устроить достойный погребальный костер. Достойный его. И это тоже было бы красиво. - Мы можем вместе, если вы позволите, - кажется, Мирриам догадалась, какое заклинание хочет использовать Морин. В ее арсенале оно тоже было. - О нем не забудут, я об этом позабочусь. - Если никто не возражает, - устало ответила Беатрис. Огненное погребение ее тоже устраивало и по тем же мотивам, что и кузину. Она готова была везти Николя хоть обратно на Землю, но если можно было избежать новой боли...то почему бы и нет? Разложить носилки, приподнять аккуратно раненую, за плечи и за ноги. Так, чтобы не потревожить, не причинить боли. И вот, она уже лежит, перебинтованная, такая спокойная, со своими странными крыльями, на новом, чистом месте. - Хорошо. Спокойная, пока не очнулась, чтобы увидеть склонившиеся над ней лица. Тогда в глазах Анжелики немедленно появились слезы. - Простите меня. Я кричала ему, что это ловушка, но он не услышал. Пыталась пробиться, но их было слишком много. Простите.

Ага, не забывай следующие несколько лет держать в курсе весь брк, как ты через силу посмотрел очередной новый сезон.

скорее да, чем нет, по-моему...

- Ты не виновата, - тихо сказала она, - поправляйся скорей. Вот, - Карла стянула со своих волос резинку. Последнюю, запасную. Знаменитый хвост тут же распался, превратившись в легкое черное покрывало, временно лишая всех желающих за него подергать такой возможности. Резинку она одела на запястье Анжелики, как таинственный символ, значение которого знают только две маленькие девочки, когда клянутся хранить свою дружбу и секреты до гроба. - Извини, у меня больше ничего нет, - похоже итальянку совершенно не волновало, как это все выглядит со стороны. Главное, чтобы поняла Анжелика. Поняла и не корила себя ни в чем. - Ты и так дала мне очень многое, Карла, - слабо улыбнулась сквозь слезы Анжелика. - Я этого не забуду. Никогда. -Вашей вины тут нет, вы сделали что смогли, - согласился он с Карлой и не сдержал улыбки, когда увидел нечто, то, чего он точно не ожидал от их оперативницы, обычно столь собранной и холодной. Анжелика тихо вздохнула, она так не считала, но и спорить не стала, просто кивнула. Со временем, она смирится. Наверное. - Никакой древесины здесь не нужно. - качнула головой ведьма. - Довольно будет перенести.. - она запнулась, горло перехватило. - ..перенести его на более подходящее место. Без этих. Все эти мертвые хвостатые твари, что убили его. Их нужно было убрать. - Перенесем его поближе к Светочу, - предложила Беатрис, закончив складывать изрядно опустевший медицинский набор и перебросив лямку небольшого рюкзака через плечо. - Да, это будет подходящее место, - согласилась Мирриам. - Только...я не смогу подойти совсем близко.

- Это был обычный человек. Священник без Дара. Его я уберечь не смогла, - кажется, отвлечение получалось такое себе, Мирриам погрустнела еще больше. Мортимер полагал, что с этим уже покончено, но Мирриам продолжала удивлять. Друг - священник. Как же так? Он-то полагал себя единственным и неповторимым другом демона, принадлежащим святой церкви. Где же ты нашла такого друга, госпожа? Теперь уж не узнать. Слабо усмехнувшись этим эгоистичным мыслям, мистер Смит аккуратно сложил остатки медицинских принадлежностей в специальную коробочку, и взвалил Светоч себе на спину. Вес почти не ощущался. Кузина все плакала и плакала, пока перевязывала одного демона, и потом, когда перешла к другому. Он подумал, что стоило бы.. обнять ее сейчас. Но опасения выдать себя, чудовищных размеров латы на нем, да и на ней тоже, и собственное состояние сыграли против. Он ведь тогда говорил себе "если случится что-нибудь действительно плохое..." Что ж, вот оно случилось. Далеко не надо ходить. Мистер Смит склонил голову, уставившись куда-то вниз, словно подставлял шею под топор палача. - Мы можем вместе, если вы позволите, - кажется, Мирриам догадалась, какое заклинание хочет использовать Морин. В ее арсенале оно тоже было. - О нем не забудут, я об этом позабочусь. Морин взглянула на суккубу, а потом мягко улыбнулась и по-сестрински накрыла ее руку своей, легко сжав пальчиками. - Конечно. Это будет очень хорошо. Очень. - дань уважения от тех, кого он защищал. - Вашей вины тут нет, вы сделали что смогли, - согласился он с Карлой и не сдержал улыбки, когда увидел нечто, то, чего он точно не ожидал от их оперативницы, обычно столь собранной и холодной. -Я тогда пока соберу древесину для костра? - Никакой древесины здесь не нужно. - качнула головой ведьма. - Довольно будет перенести.. - она запнулась, горло перехватило. - ..перенести его на более подходящее место. Без этих. Все эти мертвые хвостатые твари, что убили его. Их нужно было убрать.

Я б с ним посмотрел бы:

Люди смертны. Волк Господень давно, очень давно принял эту аксиому: человек смертен, иногда внезапно смертен. А в его профессии почти всегда внезапно смертен. Иногда он не успевал спасти товарищей. Иногда не хватало сил у целителей. Бессильны оказывались парамедики, военфельдшеры и военврачи. Но хуже всего, когда бессилен ты сам. Когда руки бессильно скользят в крови товарища, когда все надеются: ты. Родные и товарищи. Твой брат или сестра по оружию. Его способности врачевания всегда были слабы. В свои тридцать два года и как маг вообще, и как целитель он безнадёжно уступал Дани. Он умел хорошо убивать. Если успевал добраться до врага. Иногда, в глубине души он малодушно радовался, что Господь не наделил его талантом целителя. Избавил от ответственности за то, кто выживет. Он нёс только бремя других решений - кому умереть. С глубоким удовлетворением. Но обычно он сожалел. Что редко когда может облегчить муки. Взгляды поворачивались к нему только тогда, когда не было экзорцистов или они уже были на пределе, а кровь упрямым ручейком выбирала себе новое русло на полу. Николя мёртв. Если бы Рафаль был вместо него, ну, пусть не вместо, а вместе с ним, то этого не случилось бы. Это его долг - быть в гуще сражения с мечом, чтобы прореживать тёмные реки демонов, чтобы товарищи легко отстреливали остальных. Не должен был увлечённый артефактор, вечно в своих мыслях был быть один. А теперь... Теперь он так и не узнает, почему итальянец уехал в Париж. Их это немного роднило: француза, переехавшего в Италию, и итальянца, переехавшего во Францию. Николя мёртв. Анжелика - нет. Пока нет. Не лежала бы эта демонесса в своей оранжевой крови, если бы он... Архангельский меч лёг неподалёку. Умирают в тот момент, когда верят, что всё прошло. Ему надо сначала доставить Agnus Dei в Санктум, к сородичу. Десяток ран покрывал уже неприкрытую грудь, предплечья. Три очень плохие: под ключицей одна и две в правом боку. Рука легла на ключицу. "Наверное, молиться Богу не очень уместно будет". Первая из трёх закрылась. Три. Триумвират. Нет теперь Триумвирата. Осталась Одна. Первая. Единственная. Королева Анклава. Медленно затягивались и раны в боку. Слишком медленно. Одно за другим заклинания сорвались. Кровь демонессы отказывалась подчиняться чужаку. Пытавшемуся уговорить её так, как уговаривают человеческую. "Интересно, есть ли сангвинары-специалисты по демонам?" - отрешённо подумал неумеха-сангвинар, рассматривая рыжевшую от крови руку. Все столпились здесь. - Почему посреди города демонов оставили ангела одну? - холодно, почти зло поинтересовался сангвинар, оторвавшись от пациентки, чтобы набраться воздуха и решимости. Ведь попросил же! Хоть кто-нибудь бы! Но нет. Агнесса нашлась рядом со Шляпкой. Притихшие. - Вопрос снят. Затянулась вторая рана в боку. Остались мелкие порезы. Мелкие, но множественные. Рука легла на грудь демоннессы, где оставалось больше всего следов боя. Бережно. Ласково, как гладил бы голову маленького котёнка. Котёночка. Кто бы мог подумать, что он будет касаться груди демонессы? Кровь шумит. Негодует. Его кровь. Её кровь... успокаивается. А вот его... Голова возмущена столь упрямым сангвинаром. Почему он так старается? Ведь она - демонесса. Хватит с неё и того, что жива. Почему так важно, чтобы она жила? Сангвинар приваливается к стене. Броневой воротник держит голову, не позволяет ей упасть. Подумаешь, демон. Умерла бы. Ведь это угодно тебе, Господи? Или нет? Или всё дело в том, что он не был рядом, не мог спасти Николя, так спасёт ту, кто сражался рядом с ним? "Да какая разница. Первую Женевскую никто не отменял. Первую. Первая Королева Анклава". Хорошо, что есть воротник. И шлем скрывает лицо. Никто не увидит, как сангвинар потерял сознание. - Неспособие, - шепнул на ухо голос наставника по фехтованию. "Ага. Как бы это сказать-то повежливее... Правы же были вы ещё тогда: неспособие, а не сангвинар, мастер Делакруа".

Освальд с пустым взглядом смотрел на то, как пламя пожирает, то немногое что осталось от их художника, как пламя этого похода уносит остатки его жизни. Как где-то там, в огненном шторме чернеют и тлеют кости, как рассыпается в прах плоть и всё что могло бы быть. Могло. Но не стало. -Я его ведь не знал почти, мы мало говорили, а теперь, вот, безумно жаль именно этого, того что так и не узнаю. Не узнаю, как художник возвышается над человеком, творя искусство, как творятся настоящие картины, и настоящие артефактные шедевры. Безумно жаль что мы так не продолжим наш спор на счёт синематографа. -Край уст аналитика пополз чуточку вверх при воспоминаниях о том простом вечере на этаже разрушенного дома среди руин Города. Освальд помнил те дни, и помнил, как они начинались. Он помнил их первую встречу, помнил хорошо, разве можно было забыть тот день, когда все они познакомились, стоя в богатой комнате и ожидая приёма Папы? Их художник рассыпал свой скромный скарб, а Морин бросилась ему помогать. Помнил как ели опавшие осенние листья и ночевали на вокзале. Как ели постную овсянку и делили ночлег в подвале дома выдернутого из времени. Как прятали глаза от Соколицы. И то как художник смотрел на неё смотрел, вестница Небесного Города сильно затронула его душу, и упорхнула с ней. Он был бы готов упорхнуть вместе с ней, но вот, остался, потому что таков был его долг, которому художник следовал. Он помнил его улыбки, и смущение, желание передать всё увиденное краскам и холстам... -Но что я успел о нём узнать, так это что он был хорошим человеком, с особым видением мира, способностью видеть в нём красоту, и тайный смысл. И даже больше, он был наделён волшебным даром наделять смыслом простые вещи, каждый миг и вздох этого мира. По-особенному, в мелочах, иногда картиной, иногда лишь осторожно оброненном словом. Ведь "Искусство в глазах смотрящего", а он был человеком искусства. Какими бы мы увидели его картины после всего увиденного? Каким бы мы увидели Город в его глазах? А нас самих? Это была бы дверь в ещё один мир, его души и взглядов, теперь же она закрылась, прежде чем мы успели заглянуть за неё. Вместо картин он мастерил сети, ящики и оружие, без сна и отдыха для общего дела, потому что так было нужно. Потому что была надежда, что вот тогда, через час или день, будет возможность отдохнуть, поговорить, и потом быть может, нарисовать. Но прошли часы, дни и вот, нет. Его нет. Человека, с которым они прошли столь многое, и которого он почти не знал. Он был всегда где-то там, в картинах и делах, и момент не настал, и теперь никогда не настанет, сгорит в беге времени, как тело сгорает в пламени. -Но я точно знаю что там, было нечто особенное и волшебное, секрет и ответ, что теперь придётся искать самостоятельно. Ведь кое-что он оставил для нас - смысл это найти. И для этого он сделал все, что было в его силах, как и для цели нашего пути. И сделал он не мало. Ведь он был ещё человеком, не только удивительных взглядов, но и редкой самоотверженности и храбрости. Он бросался под пули и топоры, чтобы прикрыть нас огнём своего творения, он сам с мечом бросался на созданий тьмы, и не боялся ни их, ни иных врагов. Не боялся ночи без сна, не боялся подступиться собой ради цели, не боялся отдать жизнь за неё. Не только не боялся, но и был готов. Это он и сделал. И в этом он оставил нам подсказку - свой взгляд на мир. И помощь - свои труды, свою жертву, что не будет напрасной, и не может ею быть. Ведь то была жертва во имя мира, и против сил зла. И не будет же она забыта. На этих словах он взял небольшую паузу, глядя за тем как теперь уже медленно пламя угасает, оставляя лишь гарь и пепел, как ускользает время, которое неизвестно кому, в какой мере отмерено. -Я рад что был знаком с таким человеком как ты, Николя, надеюсь суметь принести в мир что-то из твоих картин, и спасибо тебе за всё. Теперь было всё. Лишь пустота. Звенящая как тишина в холодную зимнюю ночь. Что бьётся от движения с хрустом и болью. Ему было больше нечего сказать, а репертуар знакомых песен на подобный случай был чудовищно скуден, классика, или баллады, весёлые и о любви, задорные, шутливые... Но ни одной из тех что могли бы его вернуть. Таких песен не было на свете. Но он знал, что это был не конец. Не для него. Не для них. Оставалось ещё одно дело. Самое главное дело. Освальд развернулся и пошёл туда где лежало его оружие, беря первые низкие ноты напева, каждое слово чеканя медленным шагом осматривая трупы чертей и бесов кругом. -Где ноги, на которых ты бежал? Где ноги, на которых ты бежал? Когда ты в первый раз взял пистолет? Он спросил у обезглавленного демона, и тот промолчал, он спросил у пламени за спиной и промолчало оно, всё сгорело в нём. Не осталось ничего. Только пепел от человека которого он почти не знал. Его место было в раю. Он знал это. Но их... Их путь ещё был тут. На грешной земле. На Небесном городе что ещё был полон тьмы и серы. И песня его была о войне. -Действительно, дни для танцев ушли. Где горит пламя? Глубоко внутри мягких карих глаз? Где душа, которая когда-то стремилась Для мира, но не для жертвы? Ибо те кто был виноват в этом, по настоящему, ещё были тут. В этом самом городе. Крались к Сердцу Тьмы. Харингтоны. Дитя Пустоты и малефекарша. Нечестливая любовь, что мир решила залить кровью и тьмой. И Богу власть над их душами! -Итак, хип-ура, барабаны бьются Но они зовут его напрасно Хип-ура, его сердце истекает кровью Он больше не станцует А им вершить его волю. Но одна смерть, не больше! Одной было достаточно... Морин, Мортимер, Беатрис, Карла, Рафаль, всего пятеро, как пальцев на руке, и так близко к сердцу, что скреплено его кровью и биением звеньями цепи, один за другого. -Хип-ура, призыв к войне Все люди идут на войну Джонни, Джонни, я едва знал вас ...Вы должны были знать это раньше Одна смерть. Одна не напрасная жертва. Не больше. Ведь этого достаточно?.. -Где ноги, на которых ты бежал? Где ноги, на которых ты бежал? Когда ты в первый раз взял пистолет? Освальд взял в руки энфилд и щёлкнул затвором. Попытался. Патрон застрял. Хорошо что не разворошило ствольную коробку. -Действительно, дни для танцев ушли. Итак, хип-ура, барабаны бьются Но они зову его напрасно Хип-ура, его сердце истекает кровью Он больше не станцует Он попробовал второй раз, и на этот строптивый патрон с звоном упалом на пол. -Хип-ура, призыв к войне Все люди идут на войну Джонни, Джонни, я едва знал тебя "Одна смерть. Одна не напрасная жертва. Не больше. Пожалуйста." Взмолился он прося, хоть и знал что ждёт впереди, знал что это слишком жестоко и опасно. Но знал что это надо остановить любой ценной. Ради Николя, ради Костаса, всех кто отдал жизнь. И того чтобы никто больше не отдал. Не во тьме, и не в битве с её созданиями. -...Вы должны были знать это раньше. И этим последним куплетом энфилд почти привычно устроился у него за плечом.

Да не обязан он иметь рожу паскуждную. Рожа как рожа у него. Эту рожу не токо кметы безмозглые, а и дриады юные за эльфю по тексту примниают. Так что рожа у него должна быть нормальная. И даже известно какая, по мнению пана Сапковского. Где-то примерно такая. Но, увы, эта рожа уже слишком старая по жизни. Точно так же как , по слухам, (тут сам мнения Пана не читала, но слухи правдоподобны), что рожа Йены в идиале такая. И да, это действительно единственная известная женщина с фиалковыми глазами. Но, увы, эту рожу тоже уже съело время.

Тайка)

Тем временем на ГЭС. Кусты зашевелились и сиплый голос спросил, напугав до чертиков вояк. - Сышь, морячок, курить есть?

-Всегда Господни. - Накрывая тело масхалатом повторил Освальд за Беатрис. С горечью потери, но без упрёка, святая магия могла исправить многое, но не смерть, то была вотчина Его, и Ему было решать, чей путь будет окончен, а чей продолжен. Николя, их самоотверженный артефактор что не знал отдыха в работе, теперь, наконец, мог его найти, отдав жизнь за них и за Него. Но слабое было утешение в благородстве смерти, лишь тяжелое осознание, что он знал что так будет. Всегда чувствовал, неуловимо на грани мыслей, их путь начался в крови, и шел вперёд. Город открылся им, и открылся лицом химирического ангела, лишь затем тайными, радостными открытиями, дружбой, любовью, ссорами, примирениями, и теперь вот… Смертью. Освальд снял шлем и положив его рядом с разобранными носилками на секунду посмотрел на небо. Возничий, Стрелец... Тайные знаки божественных слов, его части, их скрытый смысл, одних, без других не бывает, их круг почти сомкнулся. Осталось теперь немного. И теперь все они были повязаны жертвой, кровью, все они. Теперь уже шестеро, а не семеро. И хотя число то из хорошего стало плохим, связь теперь та была уже крепче. Крепче уже было некуда. Зная это он поднялся и протянул руку Морин чтобы обнять её, безмолвно и крепко несмотря на тяжёлый доспех. Сейчас у него не было для неё слов, и мало какие слова могли облегчить для неё боль потрясения, но он мог быть хотя бы рядом.

Уже в пятницу/субботу. И сериал заочно продлен на второй сезон.

Перевод stopgame и оригинал IGN.

Жанр: фэнтези, драма Страна: США Год выпуска: 2019 В ролях: ГЕНРИ КАВИЛЛ Описание: какое-то что-то с именами персонажей романов Анджея Сапковского?.. Видео: (потому что окей, всем нам совершенно очевидно нужна огороженная территория для культурных дискуссий о кастинге)

Один из моих любимых актёров - Рутгер Хауэр и его фильм "Слепая Ярость". 19 июля 2019 года он ушёл из жизни! Человек эпоха! Добрая тебе память, Рутгер!

Я уже высказывал свои чувства по поводу качка Геральта, но в природе полно массивных и при этом чертовски быстрых и ловких животных. Так что учитывая что он "Мутант" я думаю можно всё-таки сделать допущение, что он может пируэты исполнять и с такой массой.

Не закидают. Я очень люблю первые две книги, чуть меньше – следующие пять. Играл в третьего «Ведьмака», и он мне понравился в целом. Но некоторые моменты трейлера заставили охать и вздыхать. Актриса на роль Йеннифер понравилась, но вот ее габсбургский косплей вызвал недоумение, равно как и своеобразное изображение лесных духобаб (это цитата из книги). А вот эпизоды, явно намекающие на книжные сцены сожжения Цинтры и первой битвы за Содденский холм, в трейлере мне очень приглянулись. Надо ждать :) А побухтеть просто всегда приятно. p.s. но если они испортят созданные у меня между ушами образы Эсси Давен и Мильвы – буду рвать и метать :D Некоторые и вовсе отмечали, что он страховидло. Особенно на фоне употребления отваров: в открывающей сцене «Предела возможного», когда Геральт вылезает из пещеры, то кметы там едва ли не в обморок попадали от его физиономии.

Не закидают. Спасем. Я фан книги. Мне откровенно не нравится игра.Трейлер, на правах анаонса экранизации, созданной на 26 лет всемирной глобализации поздней книги, мне понравился.

Теперь за подъем рангов дают монетку, которая может улучшить шанс удачного исхода в событиях.

Теперь можно монетки стройматериалов (когда эти тупые костыли заменят на что-то адекватное?) кидать на решение задач.

Прчем лично в моем случае примечательно, что я действительно знала горбуна по жизни. Правда, это был мужчина. И да, Пан прекрасно передал некоторые моменты... вплоть до подобранных эпитетов. Просто фантастично, за что я его и очень люблю как автора.

Там не в привлекательности дело, насколько я помню, а в притягательности его противоестественной натуры. Ну и он напичкан же под завязку всякими травами, отварами, порошком спиленного оленьего рога натерт, возможно. Да и вообще удивляться чему бы то ни было в мире, где медведи спят с вампирами, бессмысленно :) Но весь этот «горбатый» бэкграунд Йенны (опять-таки, если правильно помню) пролетает в тексте двумя-тремя предложениями про «холодные глаза горбуньи». А в тизере показали целую историю. Насколько это будет интересно – пока не ясно.

У пана в кармане чек с большим кол-вом нулей и рюмка водки в руке. Я уверен он абсолютно доволен.

-Он мёртв? - Спросил он банальный вопрос ещё не совсем веря и посмотрев на Беатрис и Карлу, теми эмоциями что глухо закрывал шлем оставляя лишь безразличную ко всему маску Глядя на огромную, недвигающуюся тушу, итальянка кивнула, и если у нее и могли быть какие-то сомнения, то их развеяла Беатрис. По-хорошему, голову стоило отрезать... а, уже не надо. Рфаль опередил. Тогда осталось сжечь. По крайней мере, других процедур оперативница не знала - трупы демонов и порядок обращения с ними на земле были не в ее компетенции. А через секунду стало не до того. - Он мертв, - ровным голосом констатировала экзорцистка. - Николя, как у вас дела? Николя? Беатрис никто не ответил и она, предчувствуя неладное, бросилась туда, где не так давно скрылся художник-артефактор и его творение. Карла хотела проверить Агнессу, чей доспех горел добрую половину боя, горел, но не останавливался, но услышав голос через жемчужину, она замерла. Никаких предчувствий не было. Вот, вроде бы закончен бой, повержен крупный, во всех смыслах, демон, а вот - Беатрис вызывает Николя... и срывается с места. За ней - Рафаль. Нет, этого не может быть. Не должно быть, не сейчас, не в ее группе. Но глаза не врут - распростертый на земле, вскрытый и залитый алым, без примесей иных оттенков или жемчуга, ангельский доспех, под грудой трупов поверженных врагов. Карла смотрит на Беатрис, потом на Рафаля, под шлемами не видно их лиц, но они не двигаются оба. Этого короткого, словно миг, но долгого, словно вечность, стояния без движения достаточно. - Помогите! Кто-нибудь! - наверное, впервые в голосе Люциуса слышалась беспомощность. Призыв о помощи дошел не сразу. Анжелика, тоже без доспеха, тоже залита алым, но с оранжевым оттенком, на руках у Люциуса. Чем она может помочь? Рафаль может, и он уже там, он снова опередил. Только бы не было поздно. А чем она может помочь? Ничем, ведь она всего лишь держатель пистолета, беспомощный и ненужный. Не смогла, не спасла, не справилась. Маленький, таинственный, ухоженный садик. Рука, скользящая по креплению. Бег по улицам, вдвоем, взмахи хлыста и прыжки в бассейн. "Не разменивайся на увлечения". Зачем, какой смысл, если любой день, любая ночь, может оказаться последней? Она должна была это знать, должна, как никто другой. Глядя, как Освальд разворачивает носилки, Карла сняла шляпу и бессильно опустилась на землю. Она знала, что это уже не поможет.

Портал wccftech.com взял интервью у Элвиа Лю, одного из сотрудников CD Project RED, в котором можно узнать о персонажах, игровых механиках и многом другом. За перевод благодарим Caramel_Colonel!  Читайте материал под катом новости! Читать дальше

Он эти свои эликсиры не пьет, а сразу шприцем в мускулы колет. Сначала, я раздумывала, чего Кавилл с такой кисло-плаксивой рожей в трейлере. Потом поняла, что он просто пытается не расплакаться от счастья играть Геральта. Ох, Генри, мы все за тебя рады, хоть ты и кабан.

2 сезон титанов с 6 сентября, трейлер был, но в сеть не выложат. Есть пару кадров флешбэка оттуда.

Тест звука Realtek на материнской плате от "Республики задротов"))

А вот и, собственно, сабж как же много потерял бы кинематограф без датских актёров...

Проблема не в том, что кто-то неполноценный. Проблема в том, что люди считают, что раз духи не люди, то с ними можно делать все, что хочется. И именно это бесит Соласа.

Он же извинился, так что все ок.

Что?! Невыразительные?! У Соласа?! Тогда в мире нет выразительности.