Лидеры

Просека Они пришли за ним. Решили убить. Удар, не имеющий привычки рефлексировать, именно сейчас представил себя на месте этого Рикардо. Проклятого, бродившего по миру в поисках исцеления от своего проклятья. Демоны, Удар сам обошёл весь Тедас в поисках лекарства, и просто не мог допустить, чтобы этот антиванец встретил свою смерть сейчас, когда избавление настолько близко. Не важно, что он готов кидаться на защитников — наёмник готов быть терпеть боль, если бы оборотень кидался на него. Не важно, что охотники были людьми банна — они пришли сюда убивать. Напали на беззащитного голодранца — пусть получают своё. Безумный боевой танец Вальи разил одного врага за другим, а огонь Тайбера охватил поле боя, поджигая лишь врагов — парень искусно обращался со своей магией, спасибо ему за это. Оливия с Каскарой вновь оказались под ударом, и лишь благодаря своей слаженной работе обе остались в строю. Воодушевляющие приёмы Элендара и Торка тоже сыграли отряду на руку — часть находила в себе новые силы для сражения, а другая часть забывала о своих ранах ради победы. Удар замечал, что Амата помогала не только своим товарищам, но и раненому оборотню, на которого приходилась немалая часть атак охотников — даже под напором наёмников они всё ещё пытались фокусироваться на звере. Бойкой Алише серьёзно досталось, но та ни на секунду не останавливалась, продолжая напирать на людей банна. Удар... Это был не лучший его бой, но зато он каким-то чудом избежал даже самой малой царапины, выйдя из боя абсолютно целым и невредимым. И Валья, что могло удивить ещё сильней, тоже. Похоже, что солдаты пытались атаковать тех, кто казался им слабей... И когда последний охотник пал, поражённый топором Торка, Удар сразу обернулся к оборотню, остававшемуся в своей звериной форме. Кинется ли?

Хитроумные студенты устранили помощников директора и никого не боясь освободили всех эльфов Хогвартса. Прецедент создан! Все эльфы волшебного мира будут свободны! Победа мафии!

На утлой лодочке царил театр колумбийского абсурда. Мигель швырял за борт выразительно разноцветных жаб (Инес мысленно попеняла себе за невнимательность), Хелена, напротив, вытаскивала из воды чешуйчатое хладнокровное, Нейт сменил поэтические трипы на недомогание, чего следовало ожидать с учетом регулярности, с которой он закидывался кокосом, а Майкл все еще играл роль мамочки для всех, у кого было что-то более серьезное, чем порезанный палец. На фоне всего этого заживающее место укуса злополучной пиявки было забыто. Мора гадала, что еще может принести это занимательное приключение. В конце концов, оставался еще Пабло. Брайт внушал некоторые надежды своей ониксовой невозмутимостью.

В приключенческих книжках герои часто несутся со всех ног. Убегая, догоняя и просто так. Несутся, летят как ветер, и не помеха им ни неровная земля, ни попадающие под ноги корни. Не лезут в глаза острые ветки, и не мешаются длинные, так красиво обметающие ноги плащи. Бегать со всех ног по сумрачному вечернему лесу оказалось очень сложно. Первые же три дерева подарили беглецу крепкий синяк на плече, острую боль в ободранном локте и гудящую колоколом голову. И это он ещё тренировался. "Экспериментировал", как сообщил охотнику. Боль только добавляла упрямства. Всё из-за них. Из-за них он бежит не глядя под ноги, из-за них бьётся о деревья, из-за них останется совсем один в бесконечном чёрном лесу. Из-за них замёрзнет, проголодается и будет растерзан дикими зверями. Из-за них, из-за них, из-за них! Плащ, что шился на человека ростом и комплекцией скорее на большого охотника, но никак не щуплого мага, всё-таки оказался под ногами. Алоис коротко вскрикнул и рухнул беспомощным кулем, лицом в землю и на миллиметр от большого твёрдого камня. Била дрожь, душили всхлипы, он даже не мог выпутаться и перевернуться. Из-за них.

- Позаботься о нём, девочка, - кивнул раздражённый Каров на лежавшего Аврелия, забыв, что делал вид, будто не знает секрета Тари. - Во флягах чистая вода. Держи. Сунул бардессе в руку целебную настойку, подхватил одну флягу и направился к пирату. Тари не заметила, обращения, не заметила флягу, не заметила, кажется, и самого охотника. Сделала несколько шагов на дрожащих, подгибающихся ногах к Аврелию, непонимающе уставилась на невесть как оказавшийся в руках пузырек с зельем. Взгляд метался от одного поединщика к другому, намеренно обходя раздраженно гудящую башню. Вздрогнув, Тари выронила пузырек, по счастью, упавший не на камни, а на маленький островок моха рядом с поверженным тевинтерцем, и бросилась в лес, как незадолго до этого маг. Которого, кстати, она тоже не видела.

Довольно интересная информация о том, какой могла бы быть следующая часть Dead Space 4 "Бывший креативный директор закрытой Visceral Games Бен Ванат (Ben Wanat), ныне работающий в Crystal Dynamics на той же должности, рассказал, какие у студии были планы на четвёртую часть космической хоррор-саги. Финал Dead Space 3 намекал на грядущий закат человечества, поэтому Dead Space 4 должен был развить эту тему. Идея игры пришла в голову сотрудникам Visceral, когда они занимались фрагментом триквела, действие которого происходит в открытом космосе. В Dead Space 4 Айзек Кларк должен был обзавестись собственным кораблём и возможностью высаживаться на другие суда. Разработчики предполагали, что игра будет совмещать в себе элементы открытого мира и линейного повествования. Айзек мог бы передвигаться по космосу достаточно свободно, но ограниченный запас ресурсов вынуждал бы его постоянно высаживаться на другие корабли, населённые монстрами. По ходу развития истории Айзек бы искал других выживших и чинил различные элементы своего корабля. При этом сами по себе высадки были бы похожи на первые части Dead Space — тёмные коридоры, монстры и плазменный резак." Более подробно - здесь

Лесное озеро Озеро было красивым. Вообще, такие места поражали тем, что может сотворить природа, если ее не пытаться подчинять себе. Валья невольно залюбовалась видом рыбок в воде, зеленью травы, светом солнца. Но когда Алиша пошла ловить рыбу, эльфийка вспомнила, зачем они сюда пришли - за кладом. А раз клада нет на берегу, то он в воде. Логика в этом присутствовала. Потянувшись, Валья сбросила с себя броню с сапогами, оставшись в одной рубахе да штанах, и зашла в воду. Вода была холодной, но это было даже приятно - разгоряченная кожа только того и просила. Набрав полную грудь воздуха, Валья нырнула, усердно работая руками и ногами. Сундук был неподалеку (хорошо, что света солнца хватало, чтоб осветить и дно озерца) - обросший тиной и водорослями, ставший прибежищем каких-нибудь озерных рыбок или насекомышей. Валья с трудом выдернула увязший в иле сундук и поплыла обратно - воздух заканчивался, а тонуть ей не особо хотелось. И все было бы хорошо, если бы следом за ней за каким-то хреном не полезли Амата и Элендар. И если Амата смогла избежать неприятных последствий в виде утопления, то эльф... Он пошел ко дну, как топор. Ничего не оставалось делать, как выбросить сундук на берег и идти спасать товарища - благо, он не успел нырнуть глубоко и искать его по пузырям не пришлось. Выбравшись на берег и вытащив стража, Валья устало села на землю и выругалась. - Ну за каким... вы за мной полезли?! - поинтересовалась она у товарищей. Что-то шевельнулось у под рубахой на животе, эльфийка вздрогнула - воображение сразу нарисовала змею или какую-нибудь иную тварь - и осторожно сунула туда руку. Оказалось, что это была не очень крупная рыбешка, неизвестно как угодившая в плен плотной рубахи. - А вот и обед. +1 рыбка

Просека — Прах Андрасте исцелил тебя. - Так это правда... я и не надеялся... - прошептал Рикардо, а потом словно пришел в себя и понял, что на нем нет одежды. Спохватившись, он побродил по полю боя, в которое превратилась когда-то мирная просека, и нашел несколько не очень изрезанных мечами тел, с которых снял куртку, штаны, сапоги и рубаху. Облачившись в чужую одежду, которая сидела на нем как-то странно, но лучше, чем ничего, Рикардо повернулся к своим спасителям. - Благодарю вас. Моя жизнь... наверное, уже ничего не стоит, но вы спасли тех, кого я мог убить в своей ярости, как этих несчастных дровосеков. Мне нужно вернуться в Антиву и рассказать Воронам о том, что Прах Андрасте существует. Быть может, они смогут найти еще и помочь моему народу... а может, и нет. Но я обязан попытаться. Только вот похоже, я потерял дорогу, пока бежал через лес, не помня себя, - он вздохнул и пожал плечами. - Если вы не против, могу ли я пойти с вами до того момента, как мы выйдем из леса? А потом я уйду. Он пошарил в кармане и вытащил одну замызганную золотую монету. - Это все, что у меня есть. Простите, но я не могу отплатить вам чем-то большим. Обшарив трупы, впрочем, отряд наткнулся на хороший меч, который принадлежал командиру охотников. + 1 золотая монета + «Ярость волка» (двуручное; +2 к урону; ограничение – воин)

А я, может, свободным хотел быть. Или достойную оплату за свой труд получать. Мне надоело крахмалить бельё, мыть ночные вазы, потрошить рыбу - и всё без капли благодарности! Меня не замечали! Не ценили! Ками, спасибо за милый сеттинг.) Остальным спасибо, что пришли.

Ночь 2. Профессор МакГонагалл собиралась выполнить просьбу директора, но её отвлекли громкие крики в больничном крыле. Мафия выводит доктора Зеро. День 3.

Итоги первой ночи: Профессор Снейп ловко подлил в чай выбранному эльфу сыворотку, но узнал только как крахмалить белье. Профессов МакГоннагалл проверила шкафчик, но ничего не нашла. Эльфочка Нонейм нашла вязаные носочки с котятами и теперь изучает трудовой контракт. Комиссар нашел мирного. Доктор никого не вылечил. Мафия вывела мирную Нонейм. День 2.

Сегодня был день удивительных открытий. Во-первых, бард оказался девушкой. Очень милой девушкой, с очень хорошо поставленным ударом. Об этом надо было хорошо подумать, обстоятельно, но желательно не вот прямо сейчас. Во-вторых, едва не прирезавший храмовника пират почему-то не позволил другим бандитам прирезать барда и некроманта. Мысль о том, что пират просто хочет прирезать их своими руками, Алоис старался не обдумывать слишком долго. В-третьих, охотник оставался хорошим. И у хорошего охотника был очень хороший волк. Думать тут было не о чем. В-четвёртых, им всем надо было как-то помочь. Боевые некроманты Неварры известны далеко за пределами родины. И как ни странно, пугающие истории о полчищах мёртвых, сражающихся на стороне призвавшего, имели под собой некоторые основания. Увы, сам Алоис не входил в число чёрных корпусов, второй раз в жизни был в настоящем бою, да и некромант из него был на троечку. О чём без устали напоминали отпрыску почтенные родители. Маг насупился и ухватился покрепче за самую толстую ветку. "Оживить" мёртвое тело не составляет большого труда. Только и нужно, что поманить достаточно любопытного духа, каковых полчища вьются вокруг любого мага. Другое дело - заставить сочленения двигаться. Дать им направление, упорядочить, заставить вновь сложиться в единый организм. Пустить по жилам собственную ману вместо остывшей крови. Алоису особенно хорошо удавалось удивлённое моргание. Со всем остальным было посложнее. Побледнев от напряжения, он видел, как дрогнули пальцы мертвеца. Как шевельнулась нога, сгибаясь в колене. Зажмурился и осторожно расширил поток. Как пробило плотину. Магическая энергия хлынула в несчастный труп, в мгновение испепелив нестойкую плоть. Вжав голову в плечи, Алоис смотрел, как поднимается на костлявые ноги то, что осталось от его потенциального воина. По крайней мере, неуклюжий костяной болванчик ещё мог держать меч.

И тут его осенило понимание. - Мик, Мик! Меня укусила какая-то шмаль? Не молчи Мик! Я умру? Не молчи мачете тебе в зад! Закричал он ему уже вслед может даже на удивление резво для больного. Дэвис не успел отойти дальше, чем на пять шагов, и когда в спину ему понеслись страдальческие вопли, резко остановился. Наверное, он начал подозревать, что над ним просто издеваются. Или используют. Или смеются. Вдруг взбесившись, Мик круто развернулся на каблуках, и ворвавшись в рубку обратно, очень тихо и очень отчетливо сказал: - Никто тебя не кусал, засранец. Это все гребаный кокс, хватит делать вид, будто ты не знаешь! - на щеках у него заходили желваки. - Если тебе так охота загнать себя в гроб, отлично! Может, мне не мешать, а? Конечно, Дэвис знал, что будет вытаскивать его. Может быть, еще довольно долго. Но всему наступает предел. - А теперь давай напрягись, и рули дальше. Если мы упустим камень из-за твоей привычки ни в чем себе не отказывать, клянусь, дон узнает об этом. И подумай, очень хорошо подумай о том, чтобы бросить эту дрянь! Прямо сейчас, возможно, в качестве возмездия, а возможно, просто забыв, куда и зачем шел минуту назад, сеньор Дэвис перестал изображать клушу-наседку и оставил трогательно страдающего наркомана без всякой медицинской помощи.

Алоис не визжал. И не размышлял. И, кажется, больше не контролировал этот удручающе бренный сосуд для своей души. Иного объяснения тому, как он оказался на дереве сразу следом за девчонкой, не было. x)

Взвизгнув, Тари метнулась к дереву. На сей раз это была не елка, а что-то разлапистое, с удобными для лазания ветками.

Ну как тут удержаться.

В Кричащем Лесу Вечерняя прохлада. Воздух, напитанный свежей кровью. Запах ослабевал с удалением от пещеры, но всё равно манил. Будоражил инстинкты. Пора поохотиться, но пока нельзя. Друг попросил. Которому она обязана свободой. Потом. Поесть можно и потом. Найти. Девочку, которая делает вид, что она - мальчик. Но пахнет-то девочкой! Как легко двуногие обманываются, стоит надеть другую шкурку. Найти. Фырр! Было бы кого искать. Кричат на весь лес, да так, что старый глухой бобёр услышит. Нет, с ними она на охоту не пойдёт. С Каровым можно. Эх, жалко, не волк он. Чутьё-то хорошее у него. Найти. Слух, запах, чутьё. Что выбрать из этого? Для тренировки. Чтобы уметь находить по-разному. Нет, слишком много. И кричат двое. И пахнут страхом двое. И Первые Волки подсказывают, куда они рванули. По прямой. Люди не зайцы, не умеют путать следы в лесу. Ну, обычные люди. Они летят, как стрела Карова, прямо и прямо. Не разбирая дороги, падая и поднимаясь. Вот это ей в людях нравилось. Что если падают, то снова встают. Где-то поодаль раздался вой. Вой стаи. Вой родичей. Они хотят охотиться. Но нервничают из-за криков людей. Охотиться на людей? Охотиться на других? А вдруг это люди за ними пришли? Ответный вой. Успокаивающий. И чётко очерчивающий границы. Что нельзя трогать кричащих. Что они - её добыча. В некотором роде. Запах страха. Охотница азартно припустила. Этот запах глушил запахи леса, сырой земли. Чистой воды. Другой дичи. Нашла. Девочка упала на молодого. Хм. Они планируют волчат делать? Вроде, люди обычно шкурки снимали свои. Ну, внешние. И не кричат так истошно, напуганно. Легонько лизнула девочку. Мясо, может, у неё и вкусное, нежнькое, но мало его. Да и она - правильная волчица, свою стаю не ест, не грызёт. Интересно, почему те двое с железяками сражались? Еды хватало в стае. Точно! Люди, как и звери, иногда за самку сражаются. Но зачем? Волчица задумчиво глянула на визжавших детей. В волчатах заинтересованы были только не-совсем-человек-немного-эльф, от которого пахло тем редким запахом, и другой. Она редко его ощущала. Да! Солёная вода! Море. Она помнила, Каров объяснял. А от другого пахло магией. Но самочек-то две в стае. Девочка эта и та, от которой пахло каким-то ещё зверем. Смутно-смутно. Она не знала его. Но Первые Волки подсказывали, что от этого надо держаться подальше зверя. Не от самки, но от того, кем пахло от неё. Фырр. От полумёртвого человека днём пахло так же. Лизнула в щёку девочку, но та испереживалась ещё больше. Первые Волки, Каров, за что мне ты такое задание поручил? Неужто люди в темноте не видят, что это всего лишь она, Ласочка? Охотница тихо вздохнула. Они так громко кричат, когда их не едят. Хотелось закрыть уши, но не могла. У неё лапки. Костлявого отхлестали по щекам. И почти что оседлали. Всё-таки будут волчат делать? Она не вмешивалась в чужие брачные игры, но ночью в лесу детям не место. Лизнула в щёку и костлявого. Ткнулась носом в руку девочки. Чтобы не нервничали. Она проводит. Она - ответственная. У пещеры - Надо в пещеру его, - бросил тихо в спину охотника. - Не знаю как в лесу, но в море акулы бы уже кружили рядом. "То убивает, то заботится. Переменчив пират, как Море Недремлющее", - хмыкнул охотник, но идею одобрил. - Да, давай. А то всякое тут ночью может бродить.

Утро застало сеньориту Хелену в палатке. Когда вечером она говорила о рыбалке, она имела в виду, что рыбу им надо поймать. А не что ее лично надо приспособить к этому занятию. Но решено было двигаться дальше. А на борту особо было заняться нечем. Припомнив вчерашних речных дельфинов, сеньорита Морозова обнаружила в себе азартного рыболова и целый час провела на корме, всматриваясь в глубину, где скользила за лодкой тонкая леска. — Клюет! — воскликнула она и потянула импровизированную удочку, сделанную Мигелем. Что там было с наживкой или крючком, неясно, но клюнула не рыба. Под радостные возгласы Хелены на палубу плюхнулась очень недовольная извивающаяся гадина, попытавшаяся тут же укусить рыбо-змее-лова. Со всем возможным хладнокровием Хелена выкинула нового пассажира за борт. С крючка та сорвалась по собственной инициативе. Кажется, рыбалка сегодня не задалась.

Визг слился с истошным воплем, а вяло барахтающийся маг забился в своём плаще, как будто его ели живьём. Напавший на него враг скатился на землю, не прекращая визжать, слышалось тяжёлое дыхание и глухое рычание зверя. Тело пробила судорога магического взрыва, а потом ударило - внутрь, не тронув ни барда, ни волчицы. Оглушённый своим же заклинанием, Алоис без сознания распластался на земле. св на заклинание - провал Умница Ласочка отпрянула на пару шагов и недовольно прижала уши. Первую часть задачи она выполнила легко и теперь терпеливо ждала, когда означенные компаньоном "дети" прекратят орать и валяться, и их можно будет наконец куда-нибудь отвести.

-Что, нет холодненькой? А хоть тёплой? -Тупо переспросил Нейт думая только об одном. Попытался было встать но замотало так словно он решил станцевать с штурвалом истребителя. -Ой, ой, мотает то как, что-то совсем нехорошо. И тут его осенило понимание. -Мик, Мик! Меня укусила какая-то шмаль? Не молчи Мик! Я умру? Не молчи мачете тебе в зад! Закричал он ему уже вслед может даже на удивление резво для больного.

Тари плащ не мешал - по причине его отсутствия; плащ остался рядом с Коняшкой, как и все вещи барда. Но сейчас Тари о них и не вспомнила. Всхлипывая и размазывая слезы, она бежала даже не куда глаза глядят, а куда ноги несут, то натыкаясь на деревья, то уворачиваясь буквально в последнюю секунду, спотыкаясь о качки и валежины, падая, снова вскакивая и продолжая бег. Очередное препятствие само бросилось под ноги, Тари упала, попыталась вскочить, но ноги запутались в ткани, под которой что-то злобно засопело. Медведь! Только теперь никто не придет на помощь, потому что она одна и очень далеко от остального отряда, наверное, уже на другом конце леса. Парализованная страхом, Тари сделала вялую попытку отползти подальше, но тут затылок обдало горячее дыхание, а шершавый язык лизнул щеку. Еще один медведь? Пробует на вкус? Девушка закрыла глаза руками и завизжала так, как не визжала никогда в жизни.

И я решила начать потихоньку переходить всю драгонагу. Бо Броска (потому что распространяет кровищу и бобро, каламбур :D, ладно) выглядит в точности так же, как моя прошлая гномка. Я обречена.

Он принял флягу. Чуть заметно кивнул, не совсем понимая зачем. Ведь на нём была только кровь Аврелия и ни одной царапины. Хотя, охотник мог об этом не знать. Камзол и руки густо покрывали бурые мазки, видиммые даже в тусклом свете луны. Разные глаза задумчиво любовались небом. Как же хорошо в лесу. Почему тантервальцы так любили свой город? Город, полный правил. Город, где шаг - влево, шаг - вправо - побег. Прыжок на месте - провокация. Ведь так хорошо дышать полной грудью свежим ночным воздухом. Смотреть на звёзды. Греться возле костра. Наверное, потому что в Тантервале тебя не прирежут просто так. Потому что при звоне мечей, как сегодня, крепкие бронированные башни явились бы и доходчиво всё объяснили. Охотник проводил взглядом бежавшую молодёжь и выматерился. - Ласка, приведи детей обратно, - скомандовал Каров. Получил в ответ скептический взгляд вертикальных зрачков. Мол, а ты сам-то тут без меня справишься? - Давай-давай. Они же леса не знают, да ещё и ночного. Ищи Тари. Выматерился ещё раз. - Вот что это было, Бартоломью? - вхдохнул Каров. - Срать мне с самого высокого шпиля Вал Руайо, о чём вы пересрались. Но ты же взрослый мужик! Дали бы друг другу пару раз по морде и угомонились бы. А теперь дети разбежались по ночному лесу.

Даже когда закричал бард, Алоис не двинулся с места. Парализованный ужасом, он стоял, прижав ладони к лицу, и смотрел, не чувствуя своих дрожащих ног. От чужого крика только захотелось забиться подальше, поглубже, и видит Создатель, он так и сделал бы, если бы мог ходить. Улва. Улва, такая заботливая, такая беспокойная, так стращавшая его тяготами конного похода, без малейших раздумий бросила его с ними. С маньяками, бандитами, настоящими головорезами, способными сцепиться насмерть, едва предводитель скроется из виду. А потом всё закончилось. Никто так и не умер. На подгибающихся ногах Алоис отлепился от дерева, отступил на шаг, другой, и со всех ног бросился в лес.

Все были заняты делом, поэтому охотник отправился на разведку. Разведка прошла удачно. Нашёл чистый горный источник, умылся холодной водой, обтёрся после дороги. Наполнил до отказа фляги. Даже в ночи нашёл пару кустов с крупной, сладкой малиной. Довольный охотник собрал ягод на отряд и отправился с Лаской к стоянке. Он перед выходом видел капитана, поэтому не сомневался, что любой бедоносец встретит достойный отпор. И не ожидал, что беда придёт изнутри. Фляги упали на землю при виде двух дуэлянтов. - Вы что здесь устроили, сожри вас Порождения Тьмы?! Вы совсем обезумели, шавки вы городские и морские?! - прогремел охотник и добавил выражений, слышанных за жизнь во всех городах Тедаса. - Ни я, ни Улва вас не можем оставить, чтобы вы, как олени в гон, рогами переться не начали?

- Так где моё место... мессир? - хриплый голос пирата прозвучал над поверженным, искромсанным противником. Тёплая кровь заливала траву и камень вокруг, а храмовник терял силы. Лломеринец навис над ним, прижал к земле, а в горло вдавил остриё тесака. Одно движение, и место Аврелия Тилани будет в неглубокой походной могиле. - Не надо! - Крик? Писк? Тари выскочила из кустов и округлившимися от ужаса глазами глядела на побоище. Казалось, какое ей дело до поверженного храмовника? Он ей никто, но... он помогал и сохранил ее маленький глупый секрет, а потому... - Пожалуйста, не надо!

Разлившееся в воздухе напряжение разбудило Тари. Змейкой бардесса выскользнула из пещеры и спрятавшись в кустах следила за мужчинами, замирая от ужаса и восторга.

У ручья Прах Андрасте! У Удара на секунду перехватило дыхание, когда он услышал эти слова. Тот самый прах, который мог исцелить любую болезнь, любое проклятье или хворь. Вот он — пройди пару шагов и он в твоих руках. И в нём твоё спасение! Конец этому испытанию, конец страданиям, бинтам и жгучим язвам, медленно покрывающим всё тело. Вот же... совсем рядом. Удар сглотнул и быстро заморгал, пытаясь прийти в себя. Он может спасти себя... прямо сейчас. — М-мне надо... отойти... прошу прощения, — тяжело дыша, сказал он, пытаясь сопротивляться желанию взять и использовать прах на себе. Демоны, он же хотел помочь оборотню. Устал быть зверем... Удар, нервно потерев руки, отошёл в сторону. Этот парень... наёмник его ничуть не знал. Он ему ничем не обязан. И всё же... дерьмо. Нет, нет, так нельзя. Проклятый, оказавшись от остальных подальше, присел у дерева и провёл рукой по маске. "Я не хочу становиться причиной разбитых судеб и загубленных жизней", — тут же вспомнил свои сегодняшние же слова воин. Да, не хочет... Демоны!

Время шло, их лодка плыла вперед и вперед, один проток сменялся другим и только заросли вдоль берегов оставались неизменными. Мигель устроился на носу и продолжал бдительно вглядываться в окружающий пейзаж. И это окупилось, прямо курсу, сквозь просвет в зарослях проглянуло нечто тоже зеленого цвета, но совершенно иного оттенка, чем тот, что так долго мозолил глаза Мигелю, а потому выделяющийся, цепляющий сетчатку. Чтобы распознать, что же именно он видит, Мигелю потребовалась лишь секунда, а в следующую он уже метнулся с носа на корму. - Двести метров прямо по курсу, катер "хунглас", малая модель, на четыре человека. Мне кажется, они нас еще не засекли, можем разойтись тихо. Мигель был, как и почти всегда, предельно лаконичен и конкретен.

- Отпусти её, - зло крикнул пират и без раздумий направился на противника, пленившего женщину. - Ещё шаг, - осторожно начал предводитель потрохов, предупреждающе подняв ладонь вверх. - И она больше не жилец. Мечницу дёрнули за волосы, подставив клинок к горлу. На пропитанной кровью светлой рубашке и плаще отсутствовало несколько пуговиц с пряжками. Губы её дрогнули, но вышло из них не слово, а сдавленный хрип. Она едва приоткрыла веки, но ничего не осознавала из того, что сейчас происходило. Богам лишь известно, если эти люди измывались над ней, то позволили они себе в отношении женщины гораздо больше, нежели просто грубую силу. Густым туманом бродил в сознании дурман. - Значит ваше? - поинтересовался мужчина, кивнув в сторону красноглазой. Седые волосы, заплетённые в лохматую косу, соломенная борода, суровые черты лица и глаза необычного серебристого оттенка. Этим он отличался от остальных, чьи другие осколки горели красным. Этого человека звали Яккель. - Она убила одного из моих людей. И лгала, что в эти края пришла только она одна, - мужчина хмыкнул, окинув взглядом товарищей красноглазой. Поморщился, заприметив вставшего в полный рост скелета. Из плоти его человека. Из плоти его же человека! - Я настоял. Но она молчала как рыба. Молчание, как видите, не сделало ей добрую услугу.

Мик всё-таки спустился в каюту, открыл чемоданчик, а потом, в ярости захлопнул его, ничего не взяв, и выскочил наружу. Он не помнил, был ли кто там, внизу. Он даже не задумался о том, какое производит впечатление в таком состоянии, хотя, как правило, его это волновало. Чертов кокс, превращающий людей в слизней! Белый порошок загораживал собой все. Как врач, Дэвис неплохо представлял себе шансы уговорить Нейта бросить, но, всё-таки, не мог перестать, хоть и чувствовал себя при этом идиотом, понимая, что тот все равно не сможет отказаться. Тяжело вздохнув, он присел на корме, рядом с Мигелем, и, чтобы отвлечься, тоже закинул леску в изумрудные воды реки с певучим названием, которое он не мог запомнить. Только на исходе четвертого часа, когда даже терпение профессионального киллера закончилось, поплавок дрогнул, выводя доктора-неудачника из мрачной задумчивости. Рыба чуть меньше полуметра длиной, почти круглая, черная и блестящая, плюхнулась на палубу и судорожно забилась. Не знаю толком, что с ней теперь делать, Мик запустил добачу в ведроч в которое она еле помещалась, решив при случае сделать рыбный шашлык или что-то вроде того.

"Это все сон", твердила себе Тари, вцепившись в ветку и отбрыкиваясь от пытающегося ее схватить красноглазого. Бардесса попеременно визжала и выкрикивала всяческие обидные гадости, чтобы разозленные враги чаше ошибались и делали глупости - например, полезли на дерево, вместо того, чтобы сломать или как следует потрясти. Вот один и полез, не подумав, что на дереве мечом не помашешь. Второй отбивался от нападавшей волчицы, защищавшей бардессу и некроманта. К счастью, их не бросили - пират и охотник уже спешили на помощь. Каров даже прихватил посох Алоиса и забытый Тари нож. Вот теперь потанцуем! Спрыгнув с дерева, бардесса напала на красноглазого со спины, нанеся неплохой удар по почкам. Нормальный человек свалился бы в обморок, а этот продолжал отмахиваться от Барта, словно его не ножом пыряли, а комар покусал. А потом и вовсе повалил Барта и впился в него зубами, как зверь. Каким-то чудом Хирол отбился, стряхнул с себя потрошителя, а тут и Тари снова подобрался со спины и перерезал мерзавцу горло, чтобы с гарантией не поднялся. Он и не поднялся - поднялся его скелет, при виде чего Тари опять завизжала и огромным трудом удержалась от того, чтобы опять метнуться на дерево, на котором все еще восседал некромант. Появление на сцене новых участников Тари пропустила, и уж тем более не узнала красноглазку, тряпочкой повисшую в руках одного их громил.

Старое промо для эпизода 5 первого сезона (мб фейк, но общая стилистика совпадает с артом игры). Some serious shit.

Мик взял лгуна за запястье и с полминуты считал пульс, постепенно мрачнея. - Ясно. Вооон туда. В рубку. - в рубке имелся капитанский трон, выполненный в общем стиле аскетизма, характерном для этого кораблика. - Будешь командовать. Дэвис сопроводил саморазрушающегося коллегу к его месту, усадил, ещё раз посчитал пульс, характерным врачебным покачиванием головы дал понять, что все плохо и ушел за своим волшебным чемоданчиком в каюту, по пути гадая, что будет, если перед Нейтом встанет выбор - его, Дэвиса, жизнь или кокс.

Он слышал. И вскрик Тари. И возмущенные и звучащие теперь удивительно здраво эпитеты Карова. Но всё, что он мог переживать, - это унижение. Всё, о чем думал, - о возможной мести. И совсем не чувствовал никакой любви. Последние слова пирата оказались самым неуместным на фоне происходящего с ним, Аврелием Тилани, поверженным и просившим пощады. Какая уж тут свобода?

Где-то Она не искала блаженные минуты одиночества. Не искала покоя. Не бросала их из-за какой-то личной прихоти. Она искала место, отдалённое от группы место, где будущий мертвец смог бы встретить исход своей жизни. И ровно также наоборот. Можно было бы сказать. Капризы, эгоистичность, надменность двигали испорченной душой неварранской мечницы. Однако следопыт, только следопыт знал о беспокойстве, которое скрыть не могли красные осколки. И, возможно, именно ему она могла сказать прямо. Я боюсь, Каров. Боялась тех, кто был ей подобен. Кто делил вместе с ней одно ремесло. Боялась тех, кто губил не только жизнь, тело, сосуд, но и хрупкую душу. Она вдруг испугалась, что больше не увидит дочь. Не услышит её счастливый звонкий смех. Не увидит Мику, живым и здоровым, его рассеянную улыбку. Испугалась за храмовника, дурня, и прыткого барда. Испугалась за самого следопыта и его волчицу. Испугалась за младшего брата Мики. Она испугалась, что больше не увидит его. Не посмотрит напоследок в зелёные омуты и не почувствует вкуса его губ на собственных губах. Глупо. Наивно. В конце концов, она всего лишь женщина. Из плоти и крови. Свыше, неизвестными Богами, было сказано ещё до её рождения, что обычного счастья, тепла и уюта, в своей жизни она никогда не узнает. Не могла жаловаться. Незачем. Истерзанный труп мужчины свалили с обрыва. Громко свистел ветер, будто бы оплакивая всех, кто когда-то нашёл здесь свой конец. По её щекам текли слёзы, но вместо желанного проявления слабости, мольбы и отчаяния он увидел ничего кроме ярости в глазах этой женщины. Обещания того, что он умрёт от её руки.

Пират с невозмутимостью окружавших их камней воспринял негодование бородатой башни. Не ошибся в размышлениях разноглазый охотник: пираты не романтики. Убийцы. Морские разбойники. А капитан-без-корабля Хирол пиратом был от пяток и до последней мыслишки в голове. Нахождение посреди лесов, а не морских волн определённо не сказывалось лучшим образом на его человеколюбии. - Позаботься о нём, девочка, - кивнул раздражённый Каров на лежавшего Аврелия, забыв, что делал вид, будто не знает секрета Тари. - Во флягах чистая вода. Держи. Сунул бардессе в руку целебную настойку, подхватил одну флягу и направился к пирату. Разные глаза холодно поблёскивали под нервным светом только-только взошедший луны. Даже звёзды, казалось, беспокойно переглядывались на небосклоне. Охотник молча протянул пирату флягу с водой. "А ведь права ты была, красноглазая, когда мне настойку оставила. Лучше бы, правда, ты сама тут осталась".

Парень ошибался, считая передышку за великодушие. Плотнее сжать рукоять скользкую от крови, чтобы нанести точный разрез. Он не собирался отступать, если бы... - Не надо! - Крик? Писк? Тари выскочила из кустов и округлившимися от ужаса глазами глядела на побоище. Казалось, какое ей дело до поверженного храмовника? Он ей никто, но... он помогал и сохранил ее маленький глупый секрет, а потому... - Пожалуйста, не надо! Он вскинул голову. Тесак налёг, оставляя на коже жертвы ровный надрез. Он бы убил. Ещё мгновение спустя. Но не на глазах у этого... мальчишки. Бой был на двоих. И смерти свидетели не нужны. Пират перевёл взгляд на заляпанное грязью и кровью лицо тевинтерца. - Благодари... её, - тесак поднялся, давление на горло прекратилось. Пират встал, вытер клинки о рукава камзола. - Любовь не стоит свободы. Тесаки вернулись в ножны, а победитель отошёл к тому месту, где недавно мирно курил сигару. Бурные дифирамбы охотника двум мудакам он уже отчётливо осознавал у камня.

Холод, резкая боль. И кровь вдруг оказывается повсюду. В пылу сражения он чувствует не столько боль, сколько вдруг непонятное, очень непривычное онемение и слабость. Ему приходилось получать травмы, но это первое серьезное испытание для его тела. Хватает на последний рывок. Ушел. И тело предательски отказывается служить. - Так где моё место... мессир? Его дух ответил бы «в Бездне», дух рвется нанести еще один удар, безрассудно ринуться в последнюю безнадежную атаку, позволить зарезать себя, ведь для него уже нет ничего кроме жизни или смерти. И уже не важно, чья это смерть. Она — единственное условие окончания этого поединка. Но пират проявляет неожиданное великодушие. Зачем? Нет, кажется, он спросил о чем-то. Где? Что зависит от ответа? Приставленный к горлу тесак дает ответ. На этот вопрос, но не на два других. И первый: зачем он остановился? Храмовник сопит, стараясь осознать вопросы и ответы, не желая признавать поражение, но уже теряя уверенность в таком уже сильном желании умереть именно сегодня. Меч выпускают из рук. — Где пожелаешь, — шепчут губы, и в ушах уже не гудят трубы гнева, а лишь шум холодного дождя унижения.

Убьёт. Он точно знал - убьёт. Слишком горяч, слишком порывист, слишком открыт, слишком влюблён. Всего много. Всего слишком. Пол боя в пустоту, словно во всём повинен воздух, и дуэлянты пытаются расквитаться с ним. Один с холодным профессионализмом, другой с напором гнева. Молниеносные реакции. Свист лезвий, уханье храмовничьего меча. Ты хочешь проучить лломеринца, тевинтерец? Ты хочешь указать его место, ткнув мордой в дерьмо? Гордый аристократ в порыве ненависти к плебсу. Да, об тебя и меч марать не стоит. Серьёзно? Тогда, ты будешь жертвенной овцой. На Лломерине язык мечей в ходу. И для моряка с востока он родной. Удар. Ещё удар. Звенит кольчуга, осыпаясь срезанными звеньями. Зазубрины тесаков рвут калёные кольца металла. Вгрызаются в плоть. Ещё удар. Ещё один. Холодные, расчётливые движения. Ничего лишнего. Он сконцентрирован и отрешён от чувств. Рядом опускается меч. Если бы попал, разрубил бы от плеча до паха. Но в том месте, куда ложится тяжёлое лезвие, пирата уже нет. Он быстр, как ветер, и годы тренировок и боёв не позволяют руководствоваться эмоциями. Когда он бил в последний раз, вгоняя остриё тесака глубоко в бедро противника, когда вонзал второй клинок из-под руки, подло, но эффективно, он знал - убьёт. Ещё один удар. Последний, мощный. Свалить и перерезать глотку. Голову такому здоровяку с одного удара не снести. Пришлось бы резать на живую. Поэтому, полоснуть по шее, уважая рвение и смелость. Быстрая смерть за дерзость, как награда. - Так где моё место... мессир? - хриплый голос пирата прозвучал над поверженным, искромсанным противником. Тёплая кровь заливала траву и камень вокруг, а храмовник терял силы. Лломеринец навис над ним, прижал к земле, а в горло вдавил остриё тесака. Одно движение, и место Аврелия Тилани будет в неглубокой походной могиле.

Кулак пробивает пустоту. Проклятый лломеринец отступает и грозит мечами. Варвар. Бесчестный и подлый, как все варвары. Неведомо состязание, неведомы условия, только жизнь или смерть. Но это-то и вызывает в до мозга костей сыне империи внезапное желание разорвать его на мелкие кусочки и искрошить мечом. Рукоять сама оказывается в руке. Про щит он даже и не вспомнил. Его заменяет животная ярость. Он кидается на пирата, и они обмениваются несколькими взмахами мечей. Одинаково бесплодными. Он убьет его. Убьет. Только бы достать. Хирол слишком проворен.

- И что? - он безрассудно бросает вызов тренированному бойцу и укротителю магов. - Арестуешь меня? Цинизм, помноженный на варварство. Таких не убивают мечом, таких учат палкой надсмотрщика. — Зачем? Укажу тебе твое место. Он не берется за оружие. Кулак давно сжат. И лавина обрушивается, увлекая обоих в поединок, который уже не нуждается в словах.

- Если ты не заметил, - ухмыляется пират, - здесь нет портов. Лавина начала свой путь. И слова уже не стоят ни гроша. Но продолжают произноситься, увлекая Аврелия в пропасть ярости. В попытке угадать следующие действия пирата, как тот рефлекторно берется за оружие, так храмовник — напрягает волю. И тут новое открытие постигается его натренированным чутьем. - Значит, теперь ты будешь решать чего она достойна? — Уж наверно не ты, — глядя свысока, он нарочито медленно перечисляет заслуги пирата, делая многозначительные паузы, каждую длиннее предыдущей. — Бродяга. … Разыскиваемый преступник. … Отступник…

Спина мягко отталкивается от стены. Он делает шаг. Теперь они оба стоят друг перед другом. Камешек, предвестник чего-то более масштабного, подпрыгивая, катится по склону, увлекает за собой камешки крупнее... - А разве нет? Ты попользуешься ею... трахнешь ее еще пару раз. Ну ладно, не пару, - красноречиво он меряет взглядом жилистую фигуру пирата, хмурит брови. - Десять... Храмовник переступает с ноги на ногу, раскачивая склон. Лавина нарастает. - Десять раз. А потом? Думаешь, ей надо эти десять раз? Тебе шлюха нужна? Возьми любую в порту. Она же достойна большего!

- А у нас нет холодной сладкой водички, а? - Жалобно спросил он стирая пот со лба. Мик ещё даже не успел проникнуться прелестью утра, как сама возможность этого оказалась утрачена. - Что такое? - забеспокоился он и тут же сам сообразил, что скорее всего, ничего нового. - Эй, Нейт, ну что на этот раз? - спросил Мик почти что заботливо, готовый ловить, если друг будет падать.

- Зачем? - кратко донеслось до Аврелия в ночной тиши. Снова медленно разгорелся красноватый огонёк и так же медленно потух. В темноте выразительно усмехнулись, мол, ну конечно. - Ну конечно. О чем говорить с тем, у кого совсем иные взгляды на то, что дОлжно. Казалось бы, говорить-то больше не о чем... Пауза, тем не менее, продержалась недолго. - Ну да, конечно. Если в каждом порту по... женщине, не набегаешься за всеми. Да?

Внутри клокотала злость в поисках виновного в несправедливости храмовничьей удачи. Он еще держал себя в руках. - А я думал, что ты поедешь с ней. - Храмовник, прислоняясь к стене рядом, лениво растягивал слова. Как-то мстительно втянул сигарный дым и кашлянул пару раз от его терпкой горечи. "Виновный" искоса посмотрел на сгусток гнева праведного во плоти. Плоти внушающей уважение: и вверх, и вширь. И продолжил курить. Об эротических снах храмовника пират не ведал, а эта женщина была вольна поступать так, как ей заблагорассудится. Как и любому из них. Он не видел причин почему должно быть иначе. И если она решила покинуть команду, это её выбор. А свободному выбору лломеринский головорез никогда не перечил. - Зачем? - кратко донеслось до Аврелия в ночной тиши. Снова медленно разгорелся красноватый огонёк и так же медленно потух.

Неудачная охота- удачная жизнь.

29 матриналиса ТЕНЬ Топазы горели сегодня ярче. Причиной определенно было вино. Он сделал шаг ближе, чтобы и приглушенный голос доносился до ее ушей. Машинально отметил, что в этот раз при приближении от нее не повеяло запахом недавнего секса. Зубы скрипнули. Он хотел что-то ска-за-ать… Она снова пыталась отстраниться, сбежать. В страхе? Чего она боится? Не в этот раз, нет. Он коснулся ее локтя. Теплая широкая ладонь легла на предплечье. Хотел слегка удержать, но как-то само так вышло, что рука притянула ближе. Опасно близко. Недавно она так же непозволительно близко говорила с ним, когда седая косичка касалась его руки. Он мог припомнить каждое подобное касание, за все дни пути. В топазах горело нечто, что в первый вечер их знакомства только появилось на свет, робкое и неизвестное ни ему, ни ей. Она бежала не просто так. Она бежала от того, что заметила в его взгляде. Сейчас это нечто, преодолев ее высокомерие, страх, наплевав на чужое счастье, забыв о собственной цели, норовило поглотить и растопить холод рубинов. Выражение ее лица не изменилось. Или ему казалось так? — Улва. С этим именем, произнесенным страстным шепотом, стена, которую он выстраивал все эти дни, разом рухнула, обнаружив обреченного изо дня в день узнавать безответные чувства, и топазы уже не грели, а обжигали, пожирали ее целиком. Он ведь что-то хо-тел ска-за-ать… — Он ведь уедет! Это вертелось в голове всегда, когда топазы украдкой, с деланным равнодушием провожали в лес удаляющиеся спины любовников. Про себя он обычно добавлял: «Я дождусь, когда он уедет…» Но не дождался. Не стерпел. — Я могу дать тебе намного больше. Нет, не дворец в Тевинтере, не шелка и не танцы среди цветов, хотя они там есть. Он мог дать долгие, изо дня в день, покой и тепло ей и ее дочери. Сердце скакнуло. Теплые ладони нежно, но настойчиво обхватили ее лицо. Высокий благо-родный рыцарь склонился и, обжигая дыханием ее губы, прошептал: — Подумай. Улва… Темные губы. Так близко. Растягиваются широкой торжествующей улыбкой. Шире. Шире… Шире. Демон желания впивается в затухающие топазы огненным взором и пытается выжечь их изнутри. «При-и-ди-и!» *** Он проснулся, не проспав и пары часов. В пещере было тихо и достаточно темно, чтобы со сна не разобрать, кто чем занимается. Кажется, Тари спит. И ее собака-лошадь. Вот как такую воспитать? А может, и не надо? Она хороша в своем индивидуальном совершенстве. Только жаль. Девка красивая. Хотя… кому жаль? Ладно, на себя бы посмотрел. После невысказанного в лагере, затаенные до поры чувства, замешанные на крепком вине и решимости, бродили болотной топью по его сну. Она бежала в его сне. Она будто бы бежала от чего-то наяву. Почему он не сказал этого ей раньше? Почему он сам себе этого не сказал раньше? Что же он такой тугодум? Позволил этому… этому бродяге завладеть ею? — Я же честный человек!.. У входа было темно, но лицо пирата освещал огонек сигары, которой тот как раз затягивался. Внутри клокотала злость в поисках виновного в несправедливости храмовничьей удачи. Он еще держал себя в руках. - А я думал, что ты поедешь с ней. - Храмовник, прислоняясь к стене рядом, лениво растягивал слова. Как-то мстительно втянул сигарный дым и кашлянул пару раз от его терпкой горечи.