Лидеры

С возрастом становишься более медленным, более внимательным, когда внимание цепляется за каждую деталь недвижимого объекта. - Сами в порядке? - спрашивает после долгой паузы. Спрашивает не из праздной суеты, видит что цел и не хромат, но душевное состояние за семью замками. Зелье с лириумом в метре, в тяжелой шкуре, но тратить подземную кровь излишество для дороги вне крупных населенных пунктов. Придётся пережить как дурноту, так и воспоминание о фронте. Где грязь, пот и кровь в сумме с магическим голоданием. Ещё и Красс со своим заветом не трогать мелкого эльфа. И что они будут делать, если у некроманта закончится запас и потребуется срочно заметать следы чужой небрежности? Разум снова следует воспалённому пути, сам же и заражён. Пытается вспомнить, что именно это и привело к коллапсу. Прохлада могильного камня, чистота инструментов, шелест листьев... магистр погружается в воспоминание. В Минратоусе осень. Золото забивает цветом картину, золото листвы да багрянец винограда. И вечнозеленый плющ в родовом дольмене. В нём женщина, что дала жизнь их общему ребенку, пребывает в мире и покое, камень шершавый под пальцами.. Дыхание выравнивается, воспоминание помогает обрести покой. Давно не навещал могилу, и это первое, что сделает, когда вернётся домой. Переводит внимание вновь на листы. В этом жесте такая хрустальная искренность от замкнутого в собственном теле. Маг узнает, кому посвящены штрихи грифеля, и это трогает, другое же имя ему неведомо. Палец касается черт, что лишь намёк на истинную красоту создания Тени.

- Стен? - донеслось до победителей, шагавших во тьме к кораблю. Пока Пол, сопровождамый весьма неразговорчивым ходячим кунским покойником, спотыкаясь и стараясь оставаться незаметным как можно дольше, под проливным дождем направлялся на встречу с шестерыми здоровыми кунари, он пытался припомнить хоть что-то из кунлата, чтобы снова не оказаться буквально голословным. Наконец, кое-какие слова всплыли в памяти. На берегу темного моря громко свистнули из темноты, перекрывая шум дождя и прилива и предупреждая о чьем-то приближении группу плечистых воинов. Перед шестерыми разведчиками материализовался из полной темени их собственный товарищ с чем-то тяжелым и рогатым в своих лапищах и невысокий седовласый эльф с изуродованными кем-то из его хозяев ушами. В свете факела он осторожно выбирал, куда ступить, поглядывая на встречающих как-то буднично. Поднятый некромантом труп остановился перед ближайшим рогатым и плавно подкатил ему под ноги голову своего командира. Голова остановилась, уперевшись рогом в камень, и уставилась незрячими мутными глазками в узор витаара, нанесенный на морду его верного солдата. — Ebasit kata, itwa-ost, — объявил щуплый эльф, всем своим видом давая понять, что воины, кои повергли этого стена, не сочли нужным извещать о своей победе противника лично. _______________ *«Все кончено, вы попали»

При наборе команды Красс руководствовался доводами задницы. Буквально. Один эльф провоцировал кунари, другому пришла в голову гениальная идея палить огнём в деревянном срубе. Некромант не спешил показываться разыгравшемуся представлению самолично, кутаясь в тенях, да слушая. Веки полупикрыты, дабы не выдать блеском глаз своё присутствие, шум на постоялом дворе глушил спокойное дыхание. Запах первой крови щекочет ноздри. Расстояние до магов губительно для отвергших дар, среди них нет даже лучников. Четыре воина, несущих природу Кун. Падает один, другой. Пустеет иллюзионист, как всегда, отдаваясь до остатка - у некроманта даже появляется желание намекнуть, что такими темпами его тело будет отдано на ритуальный стол ему самому. Но первобытный ужас за свою жизнь дарит огонь, жадно слизывающий всё новые и новые метры дерева. Можно экономить на чёрной краске, ею будет сажа. Идиот остроухий! Оба. Прочь, прочь из проклятого места! Андрасте вас всех забудь в посмертии! Оптат оглядывается - демонолога едва не тошнит у забора, девушка заботится о своем аматусе, эльфы преисполнены жаждой идти устрашать драккар. Слишком простая процессия рождается, из трибуна да отступника, им не хватает красоты... Щурясь, взгляд переводит на павших. Они послужат воле магистрата, как прежде служили не менее изощренной доктрине. Первый отзывается легко, вытаскивая под дождь тела остальных. Эльфы сорят, а ему убирать за ними... Тела плюхкаются в грязь под ногами, тяжелая масса мышц. Чёрная фигура словно тает под дождём, но рука с перстнем указывает на ушедших перед. Теперь иди к морю, к своему кораблю. Слушай трибуна, защищай их. Руки путаются в полах мокрой одежды. Капли омывают затылок, тяжелая роса на бровях, ресницах. Раздражение путает нити, уже подспудно знает, что не получится в таком состоянии, не получится, но из упрямства продолжает. Чёрный маг падает среди тех, кого тщетно пытался поднять.

Пара новых работ от Нипуни От kallielef офигенская новинка Пара Зевранов ))) Разное И позволю себе небольшой Mass Effect-овый оффтоп. Все равно та тема пустая, а все, кто смотрит арты здесь тусуются. Мне просто в ленте такие очумелые работы репостнули *____* Это должны видеть!

Идея нового блокбастера "а-ля Тарковский" по мотивам недавних событий на МКС (автор не я, но это слишком прекрасно, чтобы потеряться на просторах чата) - астронавт в течение часа летит по станции и ведет беседу с дрелью. Зритель понимает, что отверстие в станции и уходящий через него воздух - это символ скоротечности жизни человека и тщетности его усилий.

- Ты знаешь, что надежда редко обретает столь чёткий образ? - спрашивает у немого мага. Она незыблема и тревожит душу, но только рядом с немым магом наречена быть образом чётким, по необходимости мага, а не его вкусам. Идеалами заведуют демоны желания, и стоит особенных усилий отречься от внушенного Создателем стремления к красоте. Он знал, что редко вовсе миролюбивые духи Тени приобретают какой-либо чёткий образ. Даже духи поддерживаемые магию целителей могли оставаться не более, нежели сгустком дыма. Пепла и снега. Оставаться неведомыми для носителей десятки лет, которых благословили божественным даром. Но он общался с демонами. С теми, кто в своей сути обладал физическими оболочками, основой которых служили человеческие пороки. Умы народов – холст. Их страхи – палитра. Надежда была чем-то новым, если не чужим. Лишним. Салем утвердительно кивнул на вопрос некроманта. Ночь грозилась перейти в утро. В скором времени. Но сна всё ещё нет ни в одном глазу. Он мог остаться здесь.

Огонёк выдал радостную трель и закружился восьмёрками между агентами контрразведки, демаскируя их по полной программе. - Леди Мастарна, позволите вас проводить до скромной обители? - раздался знакомый ей голос со знакомой по вчерашнему вечеру усталостью. Сперва Крис подумала, что спит, и Сэйферт нашел ее в Тени. Девушка настолько устала и замерзла, что с трудом отличала Тень от яви. - Сэй, как хорошо, что ты меня нашел, - Крис неожиданно шмыгнула носом, как маленькая девочка; нефритовые глаза наполнились слезами. - Я так испугалась, что останусь здесь навсегда и никогда не найду обратную дорогу... Магесса сама не понимала, что лепечет, уткнувшись носом в грудь молодого мага, кажется, дождь и нервное потрясение не прошли для нее бесследно. Девушку трясло, она что-то бормотала о падении рода Мастарна, и что ее долг вернуть Дому былое величие, но никто не знает, почему это произошло, и даже в семейных летописях... Потом каким-то образом она оказалась в своей комнатушке, где дочка хозяина стянула с нее промокшую насквозь мантию и уложила в кровать, накинув второе одеяло и подложив к заледеневшим ногам грелку. Кажется, Крис уснула раньше, чем голова коснулась подушки.

- Садись, - ладонь ложится на постель, - оставайтесь здесь. Остальное подождёт. На рисунке девушка, чья красота иная от классического идеала Тевинтера - узколицого да преисполненного лёгкости, чьи черты суровыми и высечены чистой магией. Широкие дуги бровей, насыщенные губы, тягучая кровь с молоком. Ей подошёл бы молот в руках, крушить и бороться с унынием внутренней силой. - Ты знаешь, что надежда редко обретает столь чёткий образ? - спрашивает у немого мага. Она незыблема и тревожит душу, но только рядом с немым магом наречена быть образом чётким, по необходимости мага, а не его вкусам. Идеалами заведуют демоны желания, и стоит особенных усилий отречься от внушенного Создателем стремления к красоте.

Не то, чтобы он уважал старость. Искал мудрости с излишком. Совета. Не то, чтобы за одно мгновенье он стал бы боготворить этого человека, словно оный был ему отцом или братом. Всегда присутствует самая малая капля неверия. Сомнения об истинных мотивах того, кого слушаешь. Неуютно? Нет… Во рту не ощущался привкус пепла. Ему не казалось, что он тонет в пучине тёмной магии, словно в каком-то болоте. Проживший долю своей жизни, желавший прожить ещё самую малость, как желает оного любое создание. Обычный. И не такой как все. Люди не могут жить без проблем. Зачахнут без этого, а не от близости смерти. Лишь когда костлявые пальцы коснулись бумаги с рисунком, Салем понял, что некромант имел в виду. Сами в порядке? Он нахмурился. Кивнул. В порядке. «Принести воды? Что-нибудь раз я здесь» Поинтересовались вопросом, кои записан в верхнем углу края бумаги.

Кукловод не столь ретив на подъем, как его мертвые игрушки. Не встал и не пошёл по зову, быть может никто и не звал. Веки слиплись от засохшего дождя и капель грязи, благо хоть догадались стащить с не-мертвого сапоги и верхний плащ, что был. Теперь эта мёртвая шкура отсыревает в комнатушке, и смотреть не надо. Нужен очаг, думается ему едва ли первой осмысленной мыслью. Очаг да похлёбка не повредят путнику, восставшему из грязи да в грязь же обращенный. Пробуждение было несладким, тяжелым, тягучим. Хриплый кашель источает из лёгких лишнюю влагу. Мужчина приподнимается на локте и секунду-другую просто взирает на дощатый пол. Грязь следов, мужских, в пепле, но грязь эта удивительно чистая. Не как мыло да щёлочь, но стирает и полирует память. Не вызывает отвращения, как миазмы человеческих тел и мыслей. Только рядом биение сердца, притихшего в тенях. Как всегда. Присутствие во сне и наяву. Биение, что поддерживается извне, ударами его сердца. На сколько десятилетий ещё хватит старого мага? Хотя бы на одно, ещё так много вопросов и дел возложено. Хотя бы одно. И только потом некромант замечает бдящего мага. Тяжело садясь, с рваными чёрными крыльями своей магии, упирается кистями в край постели. Хотелось бы было что-то сказать, но ком в горле давит слова, что так и не родились на свет. Если он здесь, проблема с кунари решена. Если он здесь, значит хочет уйти от одиночества своей комнаты и от присутствия чужих в одночасье. Маг нащупывает поводок, ведущий к косситу, тот все ещё крепок как натянутая струна, позволяя сыграть любую мелодию. Морщится, когда узнаёт, что происходит на берегу. Коссит отворачивается, до того будучи незыблемым, и смотрит вдаль. На море.

А ведь они могли отпустить их. Вдруг скользнула... странная мысль. Он не был святым. Он не был благодетелем. Его нельзя таковым назвать. Руки подавно испачканы в собственной и чужой крови. Однако мысль в черепушке скользнула такая – они могли их отпустить. Эти инструменты, которые по-своему, но жили. По-своему, но что-то ценили. Маги огня. Необузданные. Пылкие, что их родная стихия. Холод съёжился, отвернув голову в сторону. Спрятав печаль в собственных глазах. Маленькая слабость. В сущности он и был слабым. Мог себе позволить, напрочь забыв что такое стыд. Порванные в клочья и сожжённые листки бумаги, на которых изображались те или иные карандашом образы, были втоптаны в грязь. Навеки исчезая из существования яви.

- Благодарю вас, миледи, я не из смущающихся, - благодарно откликнулся с кривой улыбкой иллюзионист. - Если двинемся сегодня же ночью, то с удовольствием воспользуюсь вашим предложением. Хотя и завтра возможно тоже, - вздохнул в нём реалист. Миледи кивнула в ответ, давая понять, что услышала слова Илиена, но оставляя окончательный выбор на его совести. Каблуки черных сапожек отчетливо отсчитали каждый шаг по обгоревшему и залитому водой полу. Теперь надо было посмотреть что с ее имуществом. Дождь все еще шел и Калинда остановилась под навесом крыльца, устало оглядывая темный двор. Ночь глухая. Мимо, тяжело переставляя мертвые ноги протащился поднятый некромантом труп, заставляя брезгливо отступить с его дороги. Некромантия - самая мерзкая из всех видов магии. Следом вышел и хозяин мертвяка. Вышел, чтобы после упасть в грязные топи. Очередной коллапс? Не слишком ли их много за последнее время? - Ну, что встали? - сердито бросила она находящимся неподалеку хозяевам постоялого двора. - Не видите, что мессиру плохо? Немедленно перенесите его в комнату и позаботьтесь! Дальнейшая судьба мессира Оптата была предрешена и, подхваченное на руки, тело его торжественно поплыло в тепло и сухость местных "покоев".

Никогда как ответ на все разом заданные вопросы. Никогда как крест на многих воспоминаниях детства. Мальчика рано забрали из семьи и, кажется, совсем не из богатой. Так, просеивая песок, отыскивают стекло, намного реже бриллианты. Защищают население от непредсказуемых вспышек необученных магов. Не возвращают в семьи, когда срок обучения выходит. Мужчина нахмурился, распутывая хитросплетение слов. Никогда не встречал, но все же детское воспоминание призвало видение из Тени. Магистр слышал о таком даре и сейчас словно бы по-новому взглянул на собеседника из-под длинных редких ресниц. Многие испытания для тех, кто наделен многими дарами, воистину. - Подожди, нам нужен чай, - попросил посеребренный на висках, отыскав ответный взгляд. Магистр выглянул наружу и поймал хозяйскую дочку, сонно снующую с щеткой. На лице девчушки отпечаталась сажа, она же въелась в руки. Но сноровисто притащила бдящим в ночи кипятка в кувшине. Напиток, что и Тень делал чётче, даже когда речь о расшифровке её символов и мановений, магистр делал из своего запаса трав. В комнату посторонних не пустил, отгородив собой, а после глиняная посуда уже грела их руки. Это время привело к решению, о котором успел уже и пожалеть и обрести его вновь. Провидения приходили для того, чтобы их читали и воплощали, об этом твердила его воля. - Будет честно, если она узнает о тебе так же, как это видел ты, - маг верит, что это не наваждение. Но твёрдо знает, что подобное не случается просто так. - Её жизнь для тебя закрыта? Быть может, имя?

- Это твоя возлюбленная? - спросил мужчина прямо, глядя на каштановые локоны. Был ли у Салема отец? Говорили ли с ним вечерами у камина о том, как будет устроена суровая взрослая жизнь. Тяжелая потеря или отсутствие знания о том, что такое вообще семья тяжелой печатью висело на немногословном талантливом юноше. Но кто же она, мать, любимая, подруга из детства. Кто та, что охранял сны юноши от червоточины. Возлюбленная... возлюбленный? Горячо любимый человек. Человек, в котором души не чаешь. Человек, ради которого отдашь собственную жизнь. Человек, с которым связываешь нить судьбы, рвёшь, раз-два-три, и вновь завязываешь в крепкий узелок. Облизать тонкие губы, как если бы познал вкус нового плода. Неведомого ранее. Зажмурить глаза от того что он слишком кислый али сладкий. Нет. Такого человека не было в его жизни. Никогда. Вряд ли... испытывал необходимость в присутствии оного. Вряд тот смог понести груз ответственности, выдержать вызов бытия, в самые тёмные времена немого подзаборника. Чужие и чужими остаются. «Я был не единственным ребёнком в семье. Насколько знаю. В круге той, которой родился, но не вырос. Но я никогда не встречал её, эту женщину, в жизни. Только её образ в Тени. Это не плод фантазий, не наваждение. Она существует в яви и живёт своей жизнью» Низменно, благородно, легче или тяжелее пера – одному Создателю ведомо.

Магесса сама не понимала, что лепечет, уткнувшись носом в грудь молодого мага, кажется, дождь и нервное потрясение не прошли для нее бесследно. Девушку трясло, она что-то бормотала о падении рода Мастарна, и что ее долг вернуть Дому былое величие, но никто не знает, почему это произошло, и даже в семейных летописях... От неожиданной чести новоявленный конфидант огненной магессы пошатнулся, но устоял. Бережно обнял расстроенную, вымокшую девушку, ласково поглаживая мягкие тёмные волосы, шепча что-то успокаивающее. Бедная Крис. Об этой стороне оперативной работы известно значительно меньше, чем о подвигах тайных агентов. Сейферт очень хорошо знал факты о её семье. Не из праздного любопытства. Просто старался максимально много знать о тех, с кем работал. А у агентов мастера Рамштиля было достаточно времени, чтобы аккуратно собрать по крупицам информацию о таком древнем роде, как Мастарна. Но холодные факты - пресны, как хлеб на муке и воде, без хотя бы соли. А печали живого сердца, которое сейчас дрожало в его объятиях, изливало душу, - это совсем другое. К этому всегда хладнокровный, чуточку отстранённый сомниари относился с ласковым сочувствием. Не с жалостью. Она - талантливая, старательная девушка, её не за что жалеть. Но переживаниям, боль - им можно сострадать. (Проницательность -> успех) - Ширак, - шепнул огоньку Сейферт. Огонёк поспешно спрятался в посох, освещая с навершия дорогу к трактиру. Передав на руки хозяйской дочке измученную переживаниями магессу, он вернулся к себе. Рёбра болели. Тело ломило. Крис шла сама, но словно в полузабытьи, поэтому иногда он её поддерживал, а она опиралась на него. Может, это и глупо с его стороны после двух таких ран подряд, может, оттянет выздоровление. Но чёрт возьми, есть вещи и поважнее! Поддержать того, кто в этом нуждается значительно больше тебя. Кому ты обязан жизнью. И кого очень хочется поддерживать, защищать. Поколебавшись, шагнул в Тень. Мастеру расскажет всё завтра. В общих чертах. Не хватало, чтобы проклятый Антиквар ещё одну взбучку ему устроил. Сейчас было кое-что важнее. Как и ночь назад, нашёл в Тени отзвуки сна леди Мастарны. Да. Снова сильные переживания девушки привлекают тёмные фрагменты тени. Ладно. Только сегодня. В благодарность за здоровье его тела, он защитит здоровье её души. Аккуратно отсекает злые, тёмные с багровыми вкраплениями отростки, тянущиеся из участков, принадлежащих демонам. Она не для вас. Перенести её сон. Чуть-чуть сдвинуть, он пока не может двигать целые фрагменты Тени. Это слишком сложно. Мастер Рамштиль смог бы. Но ему за сотню, а Сэю ещё и тридцати нет. Поэтому просто сберечь сон Крис от беспокойств. Чуть подтолкнуть в сторону спокойных, светлых снов. Найди их, леди Кристабэль. Где у тебя счастливые воспоминания? Есть же в детстве что-то тёплое? Когда ты мечтала о нормальных для ребёнка, девочки вещах. Пусть тебе приснится что-то светлое, lethallan. (Иллюзии -> успех) Устало вернулся из Тени, потёр виски. "В щёчку лизнуть забыл!". "Да ну тебя". Некоторое время в окне его спальни ещё горел неяркий колдовский свет. - Думак. Блаженная тьма ночная наконец-то принесла покой истерзанному телу.

- В древности ей давали иное имя - добровольный самообман, иллюзия, - продолжил магистр, опираясь ладонью на колено. Оставайся, немой маг, если выбрал такую компанию. Выбор - всегда ответственность, а люди непредсказуемы - иногда общительны. - Затем подключились лекари, из тех, что лечат не физические раны, а потревоженных в уме. Надежду тогда путали с отчаянием, с тем, что лишает воина его щита мужества перед лицом ударов судьбы. Люди были проще, как и их понимание собственных чувств. За окном, за не потревоженными огнем занавесками, накапывал дождь. Тяжелый и нестройный хор капель по раме, полумрак сырого воздуха, и двое, что рисовали по холстам умов иной раз не хуже демонов. Те были их красками - гневом, страхом, порчей, но кисть принадлежала молодой или старой руке, выпуская тот или иной виток в мир живых. Кто бы мог подумать, что щедро вычерпывать из Тени некромант будет именно солнечный лик надежды. Надежда это свобода и творчество, что без неё исчезли бы без следа. Остановились бы многие хроновороты. Духи впитывали её по крупицам, такую редкую, такую хрупкую. - Это твоя возлюбленная? - спросил мужчина прямо, глядя на каштановые локоны. Был ли у Салема отец? Говорили ли с ним вечерами у камина о том, как будет устроена суровая взрослая жизнь. Тяжелая потеря или отсутствие знания о том, что такое вообще семья тяжелой печатью висело на немногословном талантливом юноше. Но кто же она, мать, любимая, подруга из детства. Кто та, что охранял сны юноши от червоточины.

Маленький огонек на ладони не разогнал мглу, но ей стало чуточку спокойнее. Огонёк отказывался возвращаться. Ни на волевой призыв, ни на тихий свист он не реагировал. Так, взлетит, покружит, видимо, над головой алхимика и сядет обратно. Сейферт не знал, кем маленькое чудо было в прошлой жизни. Наверное, кем-то очень милым, добрым и не обезображенным печатью интеллекта. Что ж, не так уж и плохо. Вздохнув, сомниари пошёл на мерцание искорки. Результат, конечно, тот, который нужен, но он предпочёл бы не снова к морю идти, опираясь на посох, а чтобы огонёк привёл леди-алхимика к нему. Огонёк выдал радостную трель и закружился восьмёрками между агентами контрразведки, демаскируя их по полной программе. - Леди Мастарна, позволите вас проводить до скромной обители? - раздался знакомый ей голос со знакомой по вчерашнему вечеру усталостью. (Бдительность -> провал)

Все разбредались после бурной ночи. Пройдя в задумчивом молчании часть короткой пути до постоялого двора, огляделся. Бывших нынешних военных не видно. Наверное, вспоминают дни былой славы. Некоторые военные это дело любят. Эли и демонолог растворились в растревоженной, но сейчас успокаивавшейся тьме. Леди Мастарна? А она куда подевалась? Смутное ощущение подсказывало, что где-то неподалёку. Щёлкнул пальцами. Нет. Сомниари назмурился. Ещё раз. Громче. Раздражённо. Хлёстко. Мечтай, сновидец. - Fenedhis, - тихо выругался полуэльф и легонько ударил посохом о землю. Тихо не получилось: как назло сталь пяты ударила о подвернувшийся камень, высекла сноп искр и прозвенела высокой, чистой нотой. Кажется, ещё и камень раскололся. Из навершия вырвался маленький сине-золотистый огонёк. - Ghilana Kris, da'len*, - шепнул Сэй. Огонёк покружил вокруг иллюзиониста, потрещал тёплыми искорками на голову. Пара разведывательных витков по спирали - и огонёк уверенно устремился в сторону берега. Найдя одиноко стоявшую девушку, покружил вокруг неё, прозвенел что-то, рванул обратно. - Вот что ты прилетел, da'len? - вздохнул сомниари. - Kris. Ghilana. Lasa**. Огонек снова весело прозвенел и вернулся к девушке, отлетел в сторону, будто предлагая следовать за ним. (Бдительность, Проницательность, Созидание -> всё провал, всё тлен; Топание посохом -> успех) ____ * Ghilana Kris, da'len - Приведи Крис, маленький. ** Kris. Ghilana. Lasa** - Крис. Приведи. Ко мне.

И только потом некромант замечает бдящего мага. Тяжело садясь, с рваными чёрными крыльями своей магии, упирается кистями в край постели. Хотелось бы было что-то сказать, но ком в горле давит слова, что так и не родились на свет. Если он здесь, проблема с кунари решена. Если он здесь, значит хочет уйти от одиночества своей комнаты и от присутствия чужих в одночасье. С немыми говорить необязательно. Поддерживать тишину, но лишь изредка нарушать её шорохом острия свинцового карандаша по бумаге. Оные и были положены на край столика возле кровати. В случае необходимости. На уцелевшей бумаге, пусть и потерявшей первозданную белизну, изображён профиль женщины. Для одного она известна под именем Элпис. Для других, немногих, кто всё-таки трепетно хранит крупицы памяти по тем или иным причинам, её имя Улва. Тёмно-зелёные глаза вопросительно посмотрели на пробудившегося некроманта. Пока я здесь. И не спешу уходить. Пока здесь… могу помочь. С чем будет на то необходимо в данную минуту. Как и оставить наедине с собой.

Холодно. Создатель, как же ей холодно... Дорожная мантия промокла насквозь, да еще откат от заклинания, в которое Кристабэль вложила все силы и всю ненависть к серокожим захватчикам. Надо возвращаться в таверну, но куда идти? Сейчас, когда корабль догорел, темнота ночи казалась почти осязаемой. Всего несколько шагов в сторону, и она больше не видит своих спутников, с которыми пришла. Красс, эльфы, сейферт - где они все? Чей-то смех... На берегу? Или со стороны невидимой за деревьями гостиницы? Куда ей идти? Девушка задрожала, растерянно озираясь.

Огромный файербол взмыл в небо и врезался в корму чуть повыше ватерлинии, пробив в обшивке приличных размеров дыру и взорвавшись где-то внутри вражеского корабля. Вслед за первой огненной вспышкой возникла вторая, и сгусток разъярённого пламени, сорвавшийся с пальцев юного эльфа, направленно врезался в пробитую дыру и окончательно разрушил трюм. Эли злорадно усмехнулся. Сейферт с мрачным удовлетворением наблюдал за горящим драккаром, где оборачивались прахом в морском погребальном костре каменнокожие гиганты. Те, кто уже не первую сотню лет искореняли устои других народов и несогласных. Прими - или умри. Теперь-то их стихийщики отвели душу. Не окружали их хрупкие стены да деревянные стропила, не мешали вложить всю сокрушительную мощь в разрушение. Два маленьких солнца вспыхнули одно за другим. Корабль жалко. Где-то в глубине души кольнуло другое сожаление. Стихийная магия эффектна. Вся боевая магия эффектна. Она внушает страх. Она вызывает уважение. Его магия, магия иллюзий и духа... Незаметна. В этом её плюс. В этом её минус. Бесполезная в бою. Неизвестная. Незаметная. Не пугает. «Мозголомы» . Самое вежливое из их имён, данных милостивым общественным консенсусом. Проводив взглядом в последний путь драккар, сомниари побрёл досыпать в сторону потрёпанной таверны. Да. Тот же боевой маг Риер или мастер-сомниари, энтроп Рамштиль в сегодняшнем бою были бы полезнее. Второй уже раз в бою он оказывается при смерти, лишь стараниями остальных жив. Неспособный противостоять в открытом столкновении 13 лет назад - неспособный и сейчас. Тени, обманы, иллюзии - вот его доминиум. И сам в истории останется тенью, что исчезнет на заре обновлённого Тевинтера. Доминиум Теней в Великой Империи. И время танца теней неумолимо истекает.

Ну вот, совсем другое дело! Скатертью дорожка, гости дорогие - а это вам чтобы не заблудились! Огромный файербол взмыл в небо и врезался в корму чуть повыше ватерлинии, пробив в обшивке приличных размеров дыру и взорвавшись где-то внутри вражеского корабля. Вслед за первой огненной вспышкой возникла вторая, и сгусток разъярённого пламени, сорвавшийся с пальцев юного эльфа, направленно врезался в пробитую дыру и окончательно разрушил трюм. Эли злорадно усмехнулся. Все пироманты немного демоны, а огненное шоу их возбуждает. - Здесь мы закончили, - устало сказал трибун, глянул на оборотня и отвёл взгляд к тонущему драккару. - Возвращайтесь в таверну. Попробуйте выспаться. Завтра нас ждёт долгий путь.

На берегу Крис не хотела идти на берег, но когда иллюзионист, пошатываясь, потащился за Крассом, присоединилась к процессии. К ее удивлению, рогатые вняли доводам разума и предпочли убраться подобру-поздорову. Неужели Красс вот так легко их отпустит? Трибун не разочаровал. - Элахиль, миледи Кристабель, сожгите их, Ну вот, совсем другое дело! Скатертью дорожка, гости дорогие - а это вам чтобы не заблудились! Огромный файербол взмыл в небо и врезался в корму чуть повыше ватерлинии, пробив в обшивке приличных размеров дыру и взорвавшись где-то внутри вражеского корабля.

Да-да, мессиру непременно нужно ехать в карете, он ещё от предыдущего ранения толком не оправился, а тут такое! Вы очень добры, миледи! И внезапное появление царственной миледи Борза спугнуло Крис, призвав на её место леди Мастарну. Мессир тихонько вздохнул, что наверняка спишут вздох на состояние. - Благодарю вас, миледи, я не из смущающихся, - благодарно откликнулся с кривой улыбкой иллюзионист. - Если двинемся сегодня же ночью, то с удовольствием воспользуюсь вашим предложением. Хотя и завтра возможно тоже, - вздохнул в нём реалист. Со мной все в порядке, ни царапины. А вам, мессир, стоит поберечься, или я рассержусь! - Рад слышать, леди Кристабэль. Буду беречься, сердить вас абсолютно негоже. Нащупав брошенный посох, сомниари опёрся о него и присоединился к мессиру Крассу. «Какая милая миледи Борза. Давай в благодарность лизнём пальчики?». Сэй встал как вкопанный. «Рехнулся?». «А что? Блаугодарность! А. Ты о Кристе беспокоишься? Так мы её в щёчки лизнём!». В ночи раздался почти неслышный смех Сэя.

Ты-то в порядке? - внимательный взгляд искал на милом личике следы беспокойств после боя.  - Мессир Илиен, предлагаю вам услуги своего экипажа. После ранения, вам будет удобнее в карете, нежели верхом. Если, конечно, мое общество не смущает вас Крис вздрогнула,, настолько неслышно подошла миледи, как привидение. - Да-да, Мессину непременно нужно ехать в карете, он ещё от предыдущего ранения толком не оправился, а тут такое! Вы очень добры, миледи! И Сэю: - Со мной все в порядке, ни царапины. А вам, мессир, стоит поберечься, или я рассержусь!

- Здесь была, - негромко откликнулся Сейферт. Неуверенно посмотрел на Кристабэль. - За помощью, кажется, не обращалась. Отошла, видимо. Не видел после боя. Девушка осторожно тронула Сейферта за плечо: - Сэй, ты сможешь держаться в седле, если придётся быстро отступать? Слабая улыбка в ответ. - А куда же я денусь? Ничего, Краснопёрка довезёт. Крови много потерять не успел, не как вчера. Ты быстро успела. - Ага, благодарствую, - снова пробормотал конюх и поспешил на улицу. Как и велено, запрячь карету и вместе с местным конюхом оседлать лошадей для сопровождающих миледи Борза. Его госпожа появилась в общей зале лишь несколькими секундами позже. Осмотрела непроницаемым взглядом побоище, с неким удивлением задержавшись на рогатой голове в руках Пола. Потом взгляд перешел к раненому иллюзионисту. Тот выглядел куда лучше, чем она запомнила. - Мессир Илиен, предлагаю вам услуги своего экипажа. После ранения, вам будет удобнее в карете, нежели верхом. Если, конечно, мое общество не смущает вас. За ровным голосом не угадывалась какая-либо заинтересованность в том или ином ответе. Простая вежливость и, быть может неожиданное, проявление заботы о раненом союзнике.

Ноябрьский выпуск EDGE

Приснилось, что Неврар ведет свою игру. Про мафов что-то. И пишет мне в личку, требуя переписать свои старые посты и сделать перса наркоманом, при том, что я в его игре не участвую, а участвую совсем в другой игре. Но требует очень настойчиво, потому клятвенно обещаю сделать перса наркоман ближайшим же постом. Захожу в раздел исполнить обещание, а тут новость - Неврару дали бан за оскорбления нашего любимого модератора. Видимо, модератор не хотел делать персов наркоманами. Нет, я не курю вообще.

Калинда слышала разговор трибуна с Полом. Подозревают подкрепление. Забери их Бездна! Миледи вздрогнула, осознав свой неубранный вид. - Эй, девка! - окрик хозяйской дочери, таращевшейся по сторонам, даже без страха, а со ставшим привычным, каким-то животным смирением прибрежного жителя. - Помоги мне одеться! Приказ, не терпящий даже мимолетного колебания. Жалости столичная змея тоже не испытывает, имперское золото сполна возместит ущерб. Неумеха помогает сменить сорочку на дорожное платье, с горем пополам прибирает волосы, закалывая их на затылке в тугой пучок. - Иди..., - рассеянно отпускает госпожа и в голосе нет ни благодарности, ни злости. Обняв себя руками, она смотрит на закрывшуюся за девчонкой дверь. Ресницы тяжело падают и напрягается с силой сжатая челюсть. Несколько драгоценных минут, чтобы взять себя в руки и встретить любую невзгоду с гордо поднятой головой, как подобает Борза. В общий зал опасливо заглядывает конюх. Борьба внутри была короткой, лишь успеть укротить беспокоящихся лошадей, да добежать. Выпученные от страха глаза осматривают погром, не находя своей госпожи. Пот струится по собранному морщинами лбу, но голос звучит уверенно, хоть и с толикой робости: - Помочь чем могу?... И повторяя уже тише, шепотом: - Страсти то какие, святая пророчица... страсти то какие...

Дух исчез, оставив на земле лишь тело. Так казалось. Отчуждённое и холодное. Пустые тёмно-зелёные глаза демонолога наблюдали за женщиной, за тем как она целует его ладони, словно некой мессии и опускается на колени перед ним, как бы будто собирается молиться самой Андрасте. Нет. Посмотреть вдаль берега, где бушует родная стихия. Посмотреть вдаль берега, где унести прочь она пытается пришельцев с неизвестных земель. Они были там. И они были здесь. Они несли веру Кун. Одна рука чуть приобняла женщину за плечи, также чтобы не потерять равновесие, а ладонь другой потянулась к растерзанной книге. К клочкам того, что от неё осталось. «Драккар на берегу. Сюда идут ещё шестеро из кунари» Карандашом было записано на листке бумаге и передано в таверне трибуну.

- Скажет. Ещё как скажет, - звучит негромкий голос. И струна, соединяющая кунари и полуэльфа. Ну что ж, говори, серокожий. С тебя спрашивает трибун Красс-Шармаль. Твоя обязанность - ответить на любой его вопрос. Любой, карашок. Теперь он - твой стен. Красс смотрит на сомниари глазами центуриона. Задержался боец в декурии, пора бы в опционы. Стойкость ученика Антиквара подкупает. Он благодарно кивает. Терпи, боец. Шрамы воину к лицу. Он убирает "ледяную руку" и слушает рассказ на кунлате. Отрывистые, скупые слова слетают с серых губ, которые трибун озвучивает всем: - Бересаад. Разведчики. Декурия. Ещё осталось шесть. На берегу. Отправлен карастеном таама из-под Марнус Пелл... Собрать информацию о подходящих войсках империи с севера. Кунари замолчал. Он отчитался перед командиром. Стен похвалил и одобряюще похлопал по щеке. Красс дал отмашку сомниари, чтобы разорвал контакт и не тратил больше силы. - Спасибо, Сейферт. - Ataash varin kata!* - сжав зубы, злобно бросил серый, наконец-то, увидев перед собой врага. - Nihil, - по-тевитерски отрицательно ответил человек. - Katara dathrasi**. Лежащий рядом меч, покрылся крупными кристаллами магического льда и превратился в металлическую стружку. - Asala... bas saarabas katara*** - чёрные глаза заволокло страхом, волевые губы дрогнули. - Parshaara vashedan****, - изморозь покрывает шею и горло жертвы. Удушье наступает за несколько секунд. Гиганта изгибает судорога. Он умирает слишком быстро. Было бы у трибуна больше времени, он устроил бы пленнику долгую смерть в память о тех зверствах, которые творили воины таама с имперскими магами, но у прибрежной полосы стоит драккар с пол дюжиной коров. *в конце ожидает слава / **ты умрёшь как свинья / *** душа... ты сдохнешь маг / ****заткнись, дерьмо А во дворе, у плетёного забора, трактирщица целует руки красивому молодому человеку в благодарность за потушенный пожар. Она не знает, что парень нем от рождения и не ответит на её вопрос - не пострадал ли сам. В порыве благодарности она опускается на колени перед демонологом. Рядом её муж с ведром воды смотрит на спасителей, как на Андрасте. Он тоже маг, но всей его магии хватает лишь на быстроходное сусло для сидра.

Как мы уже знаем, Ник Тарабэй стал актером Халука, нашего механика и бывшего фрилансера. И хотя, как недавно выяснилось, лицо персонажа моделировали все же с другого актера — ЭлДжея Батинаса  — за основную часть образа отвечал именно Ник. На официальном сайте EA появилось интервью с актером, в котором он рассказывает о своей работе на персонажем: Полный текст можно прочесть на сайте.

Аве, Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя! Погромыхивая железными пластинами панциря, вооруженный до зубов рыболовной сетью и трезубцем, он вышел на середину арены и оценивающе глянул на своего противника. Что ж, солидная рыба, но костей многовато, ухмыльнулся он. Придётся сократить. Решительно настроив себя таким образом, отважный ретиарий раскрутил сеть над головой и бросил в соперника. Ему удалось дезориентировать его и ловко, как ему показалось, уколоть трезубцем, но Фортуна в этот раз явно была не на стороне рыбака, - укол пришёлся как раз в то место, где костей меньше всего, да и то по касательной. А разъярённый осетр уже приготовился к контратаке. Рыбак вскинул трезубец, приготовившись отразить удар, но...что-то снова пошло не так.

Солнце сегодня было неблагосклонно к красивейшему в мире Льву. Его чертовское обаяние и безупречная шевелюра измотала свой век. Мерзкая добыча в железных кожах то и дело появляющаяся и сменяющая друг друга сильно утомляла. А его - гордость солнца, лугов и просто зелёной травки ещё и заперли в какой-то пещере без выхода и лишили еды. Как? Как это произошло? "О великий нос! За что ты так со мной" - подумал бы гордый лев, будь он умней. Но нет. Сегодня добыча оказалась проворней. Как всегда страшная с виду с мерзкими разрезами и ямками на морде, но проворней. Пару раз даже удалось укусить задницу - но так начало вонять что и жрать перехотелось. А несколько дней без еды для Царя - это вам не шутки! В общем, в добавок к усталости Льва, добыча в конечном счёте не только выжила, но даже успела нанести серьёзные увечья и гордый Лев так и остался лежать на арене.

Берег => таверна "Трёх собак" — Тео, я все понимаю. — Серьезный кивок. — Но теперь… твоя очередь красться в мою комнату по стремному темному коридору. - Красться. В комнату. К эльфу. По стрёмному и тёмному коридору, - магистр изображает возмущение, следуя за обнаглевшим эльфом. Замирает в паузе на пике притворной ярости и скатывается в омут до самого дна на волне покорной пушистости. - Ладно. Не такой уж он стрёмный и тёмный. Не утрируй. Они возвращаются в таверну. За ними тащится питомец некроманта и по приказу замирает под навесом вместе с лошадьми. Чтоб не испортился от дождевой воды. Лошадкам неуютно от незнакомого запаха, они похрапывают и переминаются с ноги на ногу. Тут же под навесом лежит труп Эмиля - гвардейца архонта и телохранителя. Утром надо попросить хозяев, чтоб позаботились о теле или... но это завтра. Нет, уже сегодня. Спать остаётся часа три -четыре, а ещё по коридору красться. В общий зал заходят по отдельности. Следы пожара хозяева ликвидировали, как могли. Осталось побелить и поменять обгоревшие занавески. Полусонный Элахиль сидит у входа за столом и поджидает хозяина. - Чего не спишь? - рука в перчатке ерошит светлый волос. Мальчишка встрепенулся, подскочил. Дождался. Вроде, всё нормально. - Уже пошёл. В шесть всех будить? - на часах три ночи. - В восемь, - трибун сегодня щедр с учётом стрёмных коридоров, и отъезд намечен на девять утра. Эльфёныш, запинаясь, уходит в свою комнату, магистр - в свою.

На берегу Он лишь прикрывает глаза с пониманием. Да, Пол касается жизни трибуна, словно ювелир хрустального бокала. Очень бережно. - Ах, значит, я ещё сам и виноват, - возмущается коварный тевитерец, находит мочку обрезанного уха и прикусывает. Разворачивает к себе лицом и снова обнимает. - Да, в армии было проще. тогда, я точно знал, что будет завтра. Сейчас - я бы не поручился и за минуту вперёд. Пойдём. Не дурно было бы поспать до утра, чтобы из седла не падать. Обхватив его красиво развитое тело, впитывая отголоски его маны и касаясь губами щеки, было так очевидно, что они созданы друг для друга. Но как только размыкались объятия, вставал животрепещущий вопрос: кто я тебе? — Тео, я все понимаю. — Серьезный кивок. — Но теперь… твоя очередь красться в мою комнату по стремному темному коридору. Стройное тело прижимается на миг еще сильнее. И объятия размыкаются. Он тянет магистра в сторону удачно не догоревшего постоялого двора. Всю ночь будет пахнуть паленым. Но если они не планируют завтра лечиться от простуды, пора возвращаться. Эльф насквозь мокрый, еще с тушения магического пожара. Он только что это понял. И как это в его голове помутилось настолько, чтобы представить себе что-то на этом берегу. Руки до сих пор мелко дрожат. И не от холода.

На берегу - Будь воля Оптата, он мне такую "компанию" устроит, что я потом несколько лет не отмоюсь, - он продолжает обнимать и греть, и греться. - Он презирает эльфов. Но ещё больше он презирает мужеложество. Так что, я для него лакомый объект для сплетен, с двойной выдержкой. А кунари... не знаю. Может, заморозить и разбить. Или духовной темницей в муку перетереть. — Муже- что? А! Это то, что мы… Кажется, эльф только что обнаружил, что говорит прозой. Он смеется. Да. Оптат точно не окажется в числе его поклонников. К тридцати девяти как-то поздно расстраиваться, что кому-то в тебе что-то не по нраву. Особенно когда в твоем сердце столько подтверждающего твое существование тепла. Легкий поцелуй касается щетины. — Оптат — он был на войне. Кажется, повоевал неплохо так. К чему бы это было сказано? Корова продолжает торчать на берегу аки истукан. Жаль разрушать это тело, хоть дух в нем уже иной. - Может, пусть послужит теперь Империи. Назначим триарием прибрежной пограничной заставы... Тео, — вдруг остановился эльф, вспомнив, что не сказал кое-чего. — Я не испугался. Я… Заигрался. Напился этого эля. Рука совершила неопределенный жест раскаяния. — Ну ты сам виноват. Я ждал тебя в твоей комнате Мор знает сколько времени. И когда явились эти… идиоты вчетвером на полный дом магистров… Пол вздохнул. — Знаешь, когда была армия, было как-то проще. Что ни делай, а все равно я триарий, ты центурион. Всё. Сейчас так не получается.

Будь хорошей девочкой. Будь умницей. Будь доброй и податливой. Напиши свой номер трем или четырем мужчинам и как минимум даже одной девушке - если не двум. Аврора случайно произнесла что-то о сигаретах, и податливая толпа выдала ей целый ворох сигарилл. И как хорошая девочка - она согласилась. Аврора закуривает, выходя на улицу. Аврора выпускает клубок дыма. Енох встречает ее у входа в отель. Хороший мальчик. - Куда? Его голос груб. Но Аврора улыбается. Он верный ей человек. Он податливый к ее персоне - и Авроре это нравится. Джованни, весело размахия тростью, говорит ему адрес Похоронного Бюро Изабеллы Джованни. Она достает из сумочки лауданум. - Вперед! Голос Авроры весел. Ей хорошо. Какая разница, что до этого она согласовывалась с кем-то встретиться? Вперед, на встречу приключениям! И новому платью - где еще его найти, кроме как у любимой “тети” Джованни? Старая подруга, которая всегда придет на помощь .Не так ли?

Аврора Толпа восторженно ахнула самообладанию и ангельскому терпению Авроры, горящими от восхищения глазами наблюдая за её галантным и элегантным поведением. Общество, в котором главная роль была отведена мужчинам, она представляла собой невероятно редкое и экстравагантное явление. Возможно, именно поэтому она продолжала быть центром внимания собраний богемы Бостона, из раза в раз превращая свои выходы в настоящее событие. Официант, с покрасневшим от стыда и страха лицом слегка ухватился за руку Авроры, но всё же встал не оттягивая на себя хрупкую девушку. Впрочем, настолько ли хрупкую? Она ощущала в себе странную силу и, казалось, она могла без особого труда поднять на ноги мальчишку или куда более рослого мужчину. - Благодарю вас, простите ещё раз. - забормотал официант, рассыпаясь в многочисленных извинениях и пятясь спиной назад. Краем глаза Аврора заметила, как мужчина в сером костюме и шляпе с алым пером что-то вдохновлённо записывал в свой блокнот. Вероятно, в скором будущем её ожидал очередной стих от восторженного поклонника. Или колонна, посвящённая ей в одной из газет, пользующейся популярностью у элитарной тусовки.

Оправдаться, подтвердить свою вину, или сбежать, или причинить кому-то вред Катарина не успела. Сразу с нескольких сторон грянули выстрелы и совсем недавно такая красивая молодая женщина превратилась в окровавленный кусок мяса. В воздухе витал едкий запах пороха. В некоторые из панорамных окон теперь захлестывал дождь, напитывая ворсистый ковер, частично скрывающий паркет цвета мореного дуба. Дон Эстебан сидел неподвижно еще несколько секунд. Он неторопливо затянулся, избавился от пепла и отложил трубку на край пепельницы. Потом выудил из кармана белоснежный платочек и тщательно оттер кровь Катарины, заляпавшую его скулу и подбородок. Де Варгас тяжело поднялся на ноги, тростью, которая всегда была рядом с ним, чтобы помогать при ходьбе, ткнул в труп генерала Мартинеса, сдвигая в сторону обезображеный бронежилет и часть маскировочной куртки. Там, во внутреннем кармане чудом уцелел целиком пропитанный кровью клочок плотной бумаги размером с ладонь. Дон поднял его и завернул в платок. - Из хорошего друга и враг получается что надо. Старческой походкой он вернулся немного назад и поглядел на то, что осталось от Катарины. - Что ж... нам всем предстоит провести небольшое расследование, не так ли? - полуприкрытые его глаза коснулись всех, присутствующих в этой комнате живых. - Идемте в мой кабинет, сеньоры и сеньориты. Расскажете мне все. В деталях. В библиотеке теперь было слишком грязно для обстоятельного разговора. Мик стоял соляным столпом ровно до того момента, как все начали выходить из комнаты. Потом он моргнул. Оторвал взгляд от мертвого тела возле дивана и конфузливо улыбнувшись сам себе, поспешил за остальными. Он тоже хотел бы кое-что сказать. Но теперь, когда все вот так закончилось, у него точно не хватит смелости даже взглянуть на адресата. Все вернулось на круги своя, когда изумруд снова обрел хозяина.

Угадай, чья мёртвая игрушка? Встал и пошёл, как если бы вовсе не умирал. Только гниения никак не избежать. А который это из них? Тот, кто был отравлен пауком? Тот, кто находился под манипуляциями иллюзиониста? Или тот, кому пытались перерезать глотку? Толстую, что кору дерева. Где его хозяин? Тот, кому без труда удалось вселить духов Надежды в тех, кто был сломлен отчаянием, но пал от переменчивого настроения Тени. Он не бог. Он тоже человек. Тихой тенью Салем вернулся в таверну. Элпис знала этого человека. Знала того, кто её призвал. Немой демонолог же продолжать терзать себя мыслями, пусть и иными на этот раз – ненавидеть мне вас или благодарить, мессир? Осколки холода. Но не созидания. Не вылечить, не облегчить текущее состояние, то хотя бы не будить преждевременно. Зная, возможно, что и пробуждение будет несладким. В своё время немой подзаборник был хорошим лекарем. Когда-то. И помог одной хрупкой жизни появиться на свет. Появиться, чтобы её тут же забрали. Присел на стул и уставился в окно. Не слишком близко, но и не слишком далеко от отдыхающего некроманта. Последнему нужен покой. Впрочем, как и демонологу. Однако сон не приходил, если не пропал вовсе этой ночью.

Донато Доктор перебинтовал те немногие места, которые в этом ещё нуждалось и позвал сопровождающих Кристиана. Отдать должное его мастерству. Двое гангстеров, ждавших за дверью, с обеспокоенными лицами вошли в комнату. Казалось, они были одного возраста с лежащим на столе Джованни. Не настолько юные, чтобы годиться Донато в сыновья, но врач явно превосходил их на десяток лет. "Красавчик" всё ещё пребывал в полубессознательном состоянии и был болезненно-бледным, но уже мог издавать какие-то нечленораздельные звуки и таращиться на своих друзей осоловелыми глазами. Разительное отличие от того окровавленного месива, которое попало в руки Донато. - Его лицо...оно целое! - воскликнул один из гангстеров, с удивлением осматривая девственно чистую кожу раненного. - Вы настоящий чудотворец, док! - Это какая-то магия... - пробормотал другой, расширив в удивлении глаза. Радостное восклицание разнеслось по залу, заставив Донато поморщиться от резкого звука. Но его внимание сейчас было занято расположенным на другом столе чемоданчиком с инструментами и металлическими лотками, в которых плескался спирт. Обычно использующиеся для дезинфекции, сейчас они вполне сгодились для отрезков тканей, которые доктор забрал из ран. Осталось только опустить в прохладную жидкость пробирки с кровью...и тут рука Джованни дрогнула. Кровь. Её запах всё ещё витал в комнате. Обычно слишком слабый, чтобы человек мог унюхать его с расстояния, но сейчас он словно лез в нос Донато, настойчиво напоминая о своём присутствии. Он был повсюду, он манил его. Голод ворочался в его животе и сосал под ложечкой, требуя этой алой жидкости. Всего пару капель - открыть одну пробирку и опрокинуть её, чтобы ощутить растекающееся по телу блаженство. Всего чуть-чуть...

Мигелю не пришлось убивать генерала, Пабло успел раньше него. Катарина, похоже, вознамерилась сбежать, поэтому Мигель сноровисто подскочил к ней, рявкнув, чтобы та даже не пыталась дергаться. Впрочем, его слова запоздали по целому ряду свинцовых причин и если Супая в руке Мигеля и забрызгало кровью, то не в результате усилий сикарио, а чисто случайно.

Кровь, пули, смерть - то, что ожидало их в уютной гостиной вместо спасения, покоя и забвения. И всему виной эта проклятая Катарина! Нервы археолога были на том же взводе, что и курок ее нацеленного в женщину пистолета. Звук автоматной очереди. Кровавые брызги и падающее тело Мартинеса. Они хотели вернуться, заработать. А Дон Эстебан хотел спасти свою дочку! Она спустила курок пистолета, купленного у невинного создания где-то в глубине болот колумбийской реальности. И сорвалась. - Тварь! Это из-за нее все! Сдохни уже наконец, двуличная ведьма! - последние слова сошли на визг. Из-за хлынувших слез растрепанная и разъяренная, Хелена едва ли видела, куда она попала. Но только не в Катарину.

- Вряд ли, - улыбается трибун. Прошли те времена, когда ты доверял мне, Пол? - Скорее растеряются. При их чёткой организации потерять командира - равносильно поражению. Времена эти только настали, дорогой. И оттого так сложно смотреть на тебя, как на центуриона, снизу вверх. Хоть… в определенных обстоятельствах…Да ладно, Тео и правда виднее. Пол давно уж и думать позабыл о кунари в своей глуши. Следом за ним шагал трибун и арьергард. И что же, эти шестеро достанутся не только мне? Ферелденский отступник привык к иной тактике. Быстрая вылазка, выпад, бегство... засада на случай, если воля противника не подавлена. Его греет прикрытие, но он предпочел бы избежать открытого столкновения. Он уже понял. Главное - снова случайно не упомянуть кунарийской матери.

Хоть внимание Пабло и было приковано к генералу и его подручным, но краем глаза он увидел, что Мигель уже готов вступить в бой и обратного пути не будет. Винтовка, уже нацеленная на противника, рыкнула и выплюнула смертоносную очередь из пуль. Ни броня, ни военная выучка не защитили генерала от свинцового шквала. Грудь Мартинеза пробило насквозь, очевидно, задев жизненно важные органы. На пол падал он уже мёртвым.

ImpossibleTenderGuernseycow.mp4