Лидеры

Военная сила и элита власти Архимеда зря переживали, что их "заложники" не интересуются предстоящей операцией. Интересуются, еще как. Только какой смысл нетерпеливо притопывать в шлюзовом отсеке - или хотя бы в рубке пилота - когда тебе все-равно сказано: "Опасно! Сиди тихо в домике! Мы скажем, когда можно выходить!". При нынешних средствах связи, экзокортексах, передающих изображение с любых экранов Архимеда в любую точку пользователю, отпадает всякая надобность в таких вот посиделках вокруг единственного телефонного устройства, как лет двести тому назад. Если, конечно, их сочтут нужным проинформировать хоть о чем-то. Во всяком случае Аника уже точно знала, что спецназ зашли внутрь, но вовсе не из доклада последних. Хотя разве последние должны о чем-то докладывать? Сердито пожав плечами в ответ своим мыслям, Аника на автомате сорвала ярко-красную ягоду земляники, закинула ее в рот и продолжила проверять показания датчиков гидропонной теплицы на первой палубе. И кому нужны все эти грядки, эти урожаи, которые гниют скорее, чем их успевают съедать? Некстати вспомнились оставленные теплицы в Водном доме и острое сожаление о потерянном на их посадку времени выявилось некрасивой гримаской на женском личике. Что-то слишком часто она проводит время впустую. Слишком. Часто. Вот еще одна хорошая тема для разговора с профессором за бокалом красного и натурального. Но лучше не стоит, а то, говорят, к хорошему быстро привыкаешь. Для ее привычек сгодится и сублимат, была бы хорошая компания. Вот клубника, например, совсем не компания для вина и тем более виски. Для нее лучше подойдут взбитые сливки. То ли дело компания Рэннела, где на закуску к хрусталю с рубиновой жидкостью предлагаются задушевные разговоры. Но тут вопрос уже снова встает о натуральных продуктах виноградного брожения. И о ценах на них. И о сублиматах. Замкнутый, в общем, круг. И тоже интересная тема для дискуссии.... Он сотряс всё тело субмарины и расшвырял её обитателей (Акробатика или Ловкость, если провал урон 1вХП). Раздался аварийный вой сирены. То ли чудо, то ли польщенная вниманием земляника позволила удержаться на ногах, а не полететь вниз, ломая их. Оглушительно взвыла сирена. Металлический голос звучал холодно и расчетливо. Пробоины? Разгерметизация? Почти на шести тысячах метров?! Дерьмо, дерьмо собачье! Ноги дрожат и дрожат руки. Сердце ухнуло куда-то вниз, когда Аника увидела свои окровавленные ладони и лишь несколько тяжелых его ударов спустя сообразила, что это - спелый ягодный сок. Пол под ногами ощутимо накренился, натужно заскрежетали фиксаторы тепличных грядок, грозя вот-вот обвалить последние на голову человека. Бьёрк почувствовала, как накатывает паника. Это чувство она знала давно, так давно, что успела распознать, стиснуть опору под руками, до боли закусив губу, чтобы только не поддаться. Не сдаться. Потому что иначе может быть все. Не хватит сил. Не хватит смелости. Не хватит пары секунд и двух глотков воздуха, чтобы спастись. Не хватит мысли, чтобы толкнула вперед, в спину, вверх, к свету, к кислороду, к жизни. (Сила воли - успех) Голова, наконец, заработала, когда она уже пробиралась по узким проходам к двери гидропоники. Аника потянула за ручку замка переборочной двери и, наконец, оказалась в стыковочном портале первой палубы. Ноги окатило ледяной водой. Задохнулась, неверяще глядя на дым и отсветы пламени в рубке пилота. Какой-то кошмарный сон, это не может быть реальностью, не может их судно, их Архимед идти ко дну! Это же не старый ржавый морской тягач, приписанный к экспедиции, потому что бухгалтерия ЕИМБИ нашла отличный способ экономить!

Я считаю что мемы это тоже креатив. Наткнулась на старый мем и поняла что он до сих пор тащит.

А.С. Макаренко "Педагогическая поэма" Поэма написана в прозе, но, позвольте заметить, что, несмотря на это, книжка - ох-ре-ни-тель-на-я. Не столько по содержанию, сколько по духу.

"Dear oh dear, what was it? The hunt? The blood? Or the horrible dream?" Зелёная вспышка прорезалась сквозь реальность как причудливая фантасмагория, как обманчивый мираж, который показывал в мареве пустыни то, чего не могло быть. Вот только от красивой и причудливой иллюзии сияние цвета горькой полыни отличало то, что его энергия прорвалась из мира идей в мир материальный оглушительным взрывом, который заставил реальность задрожать и пойти ходуном, отрицая свои базовые законы. Эдвард даже не успел толком удивиться происходящему, когда сокрушительный удар сотряс всю субмарину, вырывая его из кресла как жалкую тряпичную куклу и бросая лицом в холодный металлический пол. Однако его реакция была слишком заострённой, чтобы его сознание могло полностью расслабиться. Какая-то его часть всегда находилась в постоянном напряжении. Как сжатая пружина, готовая в любой момент распрямиться и выстрелить вверх. Повинуясь инстинкту, вдолбленному за многократные падения на скорости превышающей допустимую, пилот сгруппировался в воздухе и поджал под себя ноги, превращая неконтролируемое падение сначала в скольжение, а потом короткий кувырок, который остановил его за несколько сантиметров от покрывающегося трещинами стекла. Что это было? Дурной сон, в который он слишком глубоко упал? Необъяснимое природное явление? Техническая катастрофа где-то внизу? Всё это не имело значения, так как сердце колотилось точно набат. Мышечная помпа методично и быстр разгоняла жгучий адреналин по жилам, заставляя их гореть и колоть иглами. Скрытые резервы увеличивали силу, заостряли реакцию и превращали мысли в острые клинки. И всё это подчинялось одному единственному чувству....нет, не страху. Безудержному веселью. Западные цивилизации цеплялись за свою личность, за своё земное существование. Икар поднялся слишком высоко в своей гордыне и любознательности, чтобы быть повергнутым солнцем вниз. Но в странах, где восходило солнце, всё можно было воспринять совсем иначе. Где смелым и амбициозным даровано перерождение в Солнце - высшая из наград. Нефритовые змеи ползали под черепом, отравляя каждую клетку мозга. Нефритовый свет слепил глаза и выжигал на них узор из чешуи. Нефритовый дракон грозным рыком ниспроверг вторженцев вниз. И теперь наступила пора императорской гонки со временем. Победившие получат жизнь, проигравшие же исчезнут во вспышке небесного огня. Весело рассмеявшись, Эдвард ринулся прочь из рубки, давая автоматическим системам вытягивать чёрный дым и гасить невесть откуда взявшийся огонь. Искусственные материалы горели мерзко и густо, превращая ранее светлую рубку в адский пейзаж, где сквозь чёрные клубы прорывались алые и синие всполохи. И сквозь них, точно демон Яма, выскочил пилот и едва не врезался в Анику. Он ухватил её за руку, а потом ощупал голову и лицо, точно убеждаясь в чём-то. - Так, ты кажешься настоящей. - он хохотнул и похлопал биолога по плечу. - Я попытаюсь остановить реактор от взрыва, а ты найди выживших. Натягивайте стилсьюты и готовьтесь сваливать. Я верю в вас.

-Разве это не цель к который стремится каждый христианин? Путь туда всегда лежит при жизни, этот просто может оказаться короче. Э… вот тут бы Николя поспорил бы. Да, хорошо рассуждать так на старости лет, когда ничего не осталось – только позаботиться о своей бессмертной душе. Но он, как бы это сказать, планировал это на более позднее время. Уж не обессудьте. Он верил, истово верил в Господа, а еще больше в святость и справедливость Церкви, иначе бы не стремился увековечить на своих полотнах ее слуг… И кстати, у него были планы. Кое-какие…. Буджардини вздохнул с видом непризнанного гения. Не только булочникам не понять истинную цену искусства. Кажется, ангелы приняли сторону булочников в этом вопросе. Он молчал, не зная, что сказать и молча ожидая решения других, словно рано или поздно сделают выбор за него.

- Вы удивительно смелая, Карла. Ответить, когда отправляемся, я пока не могу, здесь все зависит не только от меня, но в пределах трех дней. Что касается откуда, ну, я и есть отправная точка. Карла пожала плечами. С ее точки зрения "отправная точка" и сам был "ничего" в плане смелости, раз добровольно и по собственному выбору шел туда, где его в лучшем случае ждала одна лишь "вера, а не точное знание". Будь на месте человека с крыльями кто-то другой, она бы покрутила пальцем у виска и пошла своей дорогой. Но ангелы существуют, будь они на самом деле ангелы Господа в библейском понимании или нет, и эту великую тайну их разношерстной компании открыли явно не для того, что бы в ответ на просьбу можно было вежливо извиниться и удалиться. Есть задача, задача относительно ясна, так что еще нужно? В конце-концов она все еще жива только потому, что работает на Инквизицию, и раз эта работа привела ее сюда, значит, не время от нее отказываться. Карла на секунду представила, как возвращается назад, в свой отряд, в Катанию. - Ну что, какую работу тебе дал конверт? - спрашивает Амадео. - Да всего-то ангела сопроводить. Но я отказалась. Больно жить хотелось. - ... Смешно. Рано или поздно ей попадется какой-нибудь сектант или Продавшийся, который окажется удачливее предыдущих. И тогда ее труп останется валяться где-то на задворках маленького города. Во имя Инквизиции. Так какая разница, сейчас или чуть позже? - Если никто не захочет пойти, для меня ничего не изменится, я не изменю свое решение. Но последствия вашего решения лягут тяжестью уже на очень и очень многих. И для многих же эта тяжесть окажется непосильной. А когда случится третий Прорыв, все станет еще хуже. Но даже тогда я верю, что люди устоят и преодолеют любые трудности. Просто это будет...сложнее. А вот попытки подобного давления ей не нравились. Если речь идет о добровольном согласии, то к чему эти угрозы? Пусть каждый и решает для себя добровольно, попытаться ли заглянуть по ту сторону того, во что они верят, или вернуться домой, к прежней жизни. Карла достала сигарету, задумчиво сунула ее в рот, потом вспомнила, где находится. Оглянулась, не замечая взглядов на себе, нашла место на диване, села, усиленно вертя сигарету в руках. Оболочка быстро помялась, а измельченный табак начал потихоньку просыпаться на пол. К остальным вопросам она прислушивалась вполуха - свой выбор она уже сделала, другие пусть делают свой сами. - Ты не будешь один на этом пути, Донато, - проговорил вдруг Костас, с эмоциями в голосе, будто прорвалась давняя боль. - Ты мой друг, разве могу я оставить тебя одного? - Я знаю. И ценю твое решение, Костас, - с все той же светлой грустью ответил Донато. "Сильно", - подумала Ратто, уставившись, разумеется бестактно, на жароустойчивого грека. В конце-концов профессиональный навык сработал - Костас повернулся, вопросительно глядя на нее. Карла уважительно козырнула из-под шляпы. - Есть некоторые... мнения, что осталось всего-то семьдесят пять лет. Карла хмыкнула, уловив похожую мысль в цепи рассуждений Вуда. Правда в ее рассуждениях ничего христианского не было - один холодный расчет. Но все же поднялась, чтобы пожать англичанину руку. - Благодарю вас, Освальд. И, Карла, вас тоже, - тихо улыбнулся ангел. - Но все же, не обижайтесь, когда я спрошу у вас, точно ли вы уверены в своем выборе, еще раз. Не сейчас, через день или два, когда мы вновь соберемся вместе. Те, кто решат пойти со мной, конечно. У вас есть время, чтобы подумать. Не все время мира, конечно, но оно есть. - Решение окончательное и обжалованию не подлежит, - попыталась пошутить она, - но если надо будет повторить - повторю.

- В Царство Небесное. Прозвучало, как удар колокола, возвещающий в городе эпидемию чумы. Мистер Смит, весёлый и язвительный, обаятельный и невыносимый, настолько потерялся, что и сам не знал, какие именно чувства и мысли держит внутри себя по поводу всего этого. Но пока нравственный шок не успел отразиться полностью на его лицо, он опомнился и взял себя в руки. Манеры - лицо джентльмена. Он должен... Ах, черт возьми!! Он должен, должен держать лицо. И Мортимер держал. Ни единый мускул больше не дрогнул, ничего, кроме самого вежливого внимания и интереса нельзя было прочесть в его глазах. Ничего необычного, если не считать онемевшего языка и захолодевшего от открывающихся перспектив сердца. Вот и провели между ними всеми черту. Решительно и резко, разделив на тех, кому есть, что терять, и кому терять нечего. Любопытно, что по правую руку сразу стала одна лишь Карла. Прочие не спешили. В глазах Морин забрежил интерес, вытесняя прежний страх. Вот кто, похоже, в самом деле не понимал, что им предстоит в случае согласия. - А почему ты знаешь, что это путешествие связано со следующим Прорывом? Это тебе тоже Бог сказал? - мелодичный голос был совершенно свободен от сарказма, лжи или любого иного порока. Морин почти всегда была полностью искренна. И сейчас ей двигал лишь интерес к делу.

- Теперь хорошо, - на лицо ползёт радостная улыбка при виде прибывшего дока. - Айзек, я его чувствую. Чувствую, как он заполняет мои лёгкие... кровь. Он горячий. Он как-будто бы ждал этого. Зато головные боли прекратились. И... - с некоторым беспокойством Макс покрутил в руках ненужный шлем. - Он изменился. Я больше, чем уверен, что вместе с ним, мы получаем дозу радиации. Может быть причиной тому давление. Скорее всего. Но он стал проницаем. Защита стила в 400Зв для него не преграда. Такого раньше не было. Он изменился, Айзек. В словах светловолосого сквозило восхищение. Айзек не разделял восхищения. Никогда и впредь. Мужчина поджал губы. Пальцы стиснули плечо сильнее и чуть встряхнули. Он прошипел: - Ты знаешь, как это опасно, так что не смей.. – Восхищаться? Расслабляться? Сбегать от меня в манящую и коварную негу ихорового безумия? - Мы должный обнаружить источник.. для начала.. и.. Пульс в висках заглушал собственный голос. Тиски ребризера давили на череп, силясь расплющить мозги в лужицу и закончить болезненный ток тревожных мыслей. Айзек зажмурился, вцепился пальцами в собственный шлем, царапая перчаткой его бока, наконец, сдернул, судорожно втянув ртом воздух. Стало легче. (СВ:успех) - Мы должны разобраться во всем, как можно скорее, и покончить с этим. Серый взгляд метнулся к девушкам. - Марго, вам было бы лучше уйти, но, уверен, вы пожелаете остаться, так что препятствовать не буду. Всё в двух словах не объяснишь.. – доктор потер переносицу, - Мы имеем дело с хрониумом или ихором.. как угодно.. Этот элемент неизвестен человечеству, но он очень опасен и радиоактивен.

Но впервые за долгое время не следует исполнительного "aye, aye" от деятельной сиамки. Она долго и пристально смотрит на инженера Ферранта и в копилку подозрений падает ещё один факт близкого расположения Водного дома к этой станции. – У меня складывается ощущение... что вы сами собираетесь остаться здесь, – вокруг третьего глаза (проницательность: 10) собираются морщинки. – И знаете больше нас. Кажется, у него жар, но без сканера не сказать наверняка. Не коснуться пальцами, не ощутить тепло, а делать это губами.. ситуация не настолько критична. Хотя резкие перемены могут вынудить на многое, пока доктор собирается и выплывает на помощь.

Еще год назад было доказано, что это троллинг с 4chan - документы фейк. Зачем повторно постить такую чушь несусветную с которой рофлили еще год назад?

- Айзек... ты вспомнил? Рецепт. Со стороны он несёт полный бред, который может принять всерьёз только один человек. Шуршание помех, сквозь бесконечно долгое молчание прорывается тихое, - Да. (Наука:26 успех) На совмещенных экранах ретроспектива, знакомая до отупляющей боли в висках. Усиливающейся с каждой минутой, проведенной в рубке, едва взгляд коснулся, затерянных под толщей воды, конструкций. - Капитан Брук, я иду к вам, - говорит он уверенно, и добавляет чуть слабее, - Иоко.. не отходи далеко от Макса, пожалуйста, – милая айдзин, ты скоро получишь желаемые ответы, только доверься вновь. Не дожидаясь распоряжений, доктор прервал связь, выйдя из рубки и направившись за стилсьютом.

Освальд не испугался предложения и места куда им предложено было пройти. Каким бы безумным и безрассудным не было предложение - оно звучало из уст ангела, а это если не меняло всего, меняло многое. И как можно было отказаться так просто? Возможно это не стало бы преступлением, возможно его поняли бы, но это отказ точно станет тем решением о которых сожалеют до конца своих дней и после, и не важно к каким бы результатом оно привело. И определённо - всего этого оказалось слишком много для одного раза, даже боятся не выходило, как можно боятся того что звучало очень... эфемерно. Даже слова о смерти были в самом деле лишь догадкой, правда было в том что никто не знал что происходит с теми кто рискнет. -И разве... - Начал он в попытке задать вопрос, но стоило лишь начать говорить и он запутался в том какой из них задать первым. Очень многое было непонятным. Как именно они "пойдут", что их может ждать, все вопросы какие уже задали и можно задать, ответа не было ни на один кроме "когда" -...не нужно подготовиться?

- Вместе. Вы те, кто может вернуть Сияние на его правильное место, прогнав прочь Мрак, - произнес Донато. - Это...это меняет все. Я и так не собирался сбрасывать крылья, но теперь я прошу вас пойти со мной. Вы вправе отказаться и я пойму, если вы так поступите, но все же, подумайте хорошо, пожалуйста. Потрясен был не один Костас. Хорошо, что ожидая продолжения беседы, Мортимер сидел, а то, пожалуй, ноги отказались бы служить ему. Даже сейчас он чувствовал такую мерзкую слабость в коленях. Пойти.. куда?! Энергичный и тренированный разум буксовал на одном месте. Пойти с ним. Туда, откуда не один из рискнувших сделать это, не возвращался. Для того, чтобы... ангелы могли вновь вернуться на небеса? Этот конкретный ангел нашел свой настоящий дом и мог более не жить за решеткой? Чего ради? - Насколько я понял.. - судорожно сглотнув, осторожно начал мистер Смит. - ..вы не знаете, куда именно собираетесь уйти. В географическом смысле, я имею ввиду. И.. разве не означает этот переход.. - он взглянул в безмятежное ангельское лицо и все-таки сказал. - ..смерть? Смерть для всякого, кто решится оставить бренный мир таким способом. Дорога в один конец. Конечно, Мортимер готов был на очень многое для Инквизиции, но умирать.. черт побери! Для того, чтобы отдать свою жизнь добровольно, следовало хотя бы немного обдумать это решение, не так ли? И еще неплохо бы иметь для этого вескую причину. И.. о, проклятье, он еще слишком молод для этого, разве нет?! На раздумья им предлагалось несколько дней. Отлично, ничего не скажешь. Морин стояла у дверей так тихо, что, казалась невидимкой. Она уже немного привыкла к обстановке и выглядела почти обыкновенно. - Донато. - позвала она, прислушиваясь к себе, и, сделав небольшую паузу, зачем-то повторила. - Донато. А что будет, если... никто не захочет пойти? Ей не приходило в голову, что, например, тот же Папа Римский имеет в своем арсенале много мотивирующих средств, некоторые из который заставляют даже смерть считать более приятной альтернативой.

- Это важно, но...я заранее прошу прощения, если вы не получите исчерпывающих ответов на вопросы, что могут у вас возникнуть. Мне было открыто, что вас ждет тяжелое испытание. Вашего разума, ваших тел, но, важнее всего, ваших веры и души. Я не знаю когда точно, но скоро. И я верю, что вы пройдете его с честью, так как верю в вас также сильно, как и Он сам. И то, какие решения вы примете, к каким последствиям они приведут, определит многое и на многие года вперед. Это тяжкая ноша и ответственность, но вы справитесь. Вы...вы хорошие, даже если думаете иначе. И удивительные. "И это все?" - было первой мыслью в голове, - "ради этого стоило собирать всех и тащить сюда, подвергая опасности собственную маскировку?". Происходящее не укладывалось в голове. Оно было настолько нелогично, насколько это вообще возможно. Испытания испытаниями, но эта речь ни разу не отвечала на вопрос, почему именно они. Вообще ни на один вопрос не отвечала, если уж на то пошло. "Хорошие, ха", - было второй мыслью, - "да ты много не знаешь". Амадео никогда не называл бы ее хорошей. Возможно, ценил и даже уважал, за полезность, как члена команды, но "хорошей" он бы ее никогда не назвал - знал слишком много. По крайней мере, она была в этом уверена. - Донато, испытания, которые вы видели - они затронут нас всех вместе? Или отдельно?  Ангел ответил не сразу, сначала несколько удивленно моргнув и склонив голову чуть набок, будто прислушивался к музыке, которую услышал вот только что, прямо сейчас. - Вместе. Вы те, кто может вернуть Сияние на его правильное место, прогнав прочь Мрак, - произнес Донато. - Это...это меняет все. Я и так не собирался сбрасывать крылья, но теперь я прошу вас пойти со мной. Вы вправе отказаться и я пойму, если вы так поступите, но все же, подумайте хорошо, пожалуйста. Тонкая черная бровь выразительно поползла вверх. Такого она точно не ожидала. Как там рассказывал Папа о выборе ангелов на совершеннолетие? "Возвращайся, дитя Мое. Пока достойные не народятся вновь, чтобы вернуть Сияние в юдоль Мрака, впереди только смерть". По каким-то причинам Донато считает их теми самыми "достойными", что смогут проводить его в Царство Господне? Если вычеркнуть вопрос о достойности, как и вопрос, что место, куда он хочет попасть, вообще существует, это был хоть какой-то ответ на вопрос, зачем они здесь. Ангел просил о сопровождении, и хотя никакого сколько-нибудь логичного ответа о причинах столь странного подбора сопровождающих так и не прозвучало, все же это было хоть что-то. Донато сделал выбор своей жизни, довольно сложный на ее вкус, и самого по себе этого было достаточно, чтобы выполнить его просьбу. - Хорошо, - коротко ответила она, водружая шляпу на место, - когда отправляемся? И откуда?

Это называли мелтдаун. Срыв, если в будничной речи. Когда вдруг с рельс накатанного объективизма поезд внимания глухо падает в горную пропасть. Странное напряжение, выцепившее из пределов собственной головы в субъективное. То, что не разделишь с другими. Есть энергия, но нет команды её использовать. Есть воображение, живое, насыщенное многими событиями и угольками мира, вулкан, что стремительно извергает… … огонь. Живое пламя перед глазами. Полутьма первобытного жилища кочевых народов, скрепленное из дерева и шкур. Иоко знала, каково ночевать в яранге и не хотела повторять этот опыт. Среды рыбы, вечной мерзлоты и тяжелого ежедневного труда. Узнала это место. Их вертолёт должен был совершить аварийную посадку и четыре дня пережидал поднявшуюся бурю. Узнала это место за пятнадцать тысяч километров от последней точки пребывания. Да? Приступ купирован, словно и не было, а она продолжает думать о вареве из найденных в тундре трав и мяса. О сморщенных маленьких руках чукчей. Запах оленьего меха задержался на вдохе и теперь медленно отравлял воспоминанием синтетическое настоящее, патентированный воздух. В контрасте со стерильным похоже на гниение. Это нормально, говорит Макс. Пожалуйста, не спорьте, замечает Айзек. На ботинках дока появилась пыль и песок, на перчатках Макса что-то вязкое. И несколько пёрышек, окутавшие фигуру Марго. То, чего не существует в их реальности и отличает сон от яви. Придётся играть по правилам этого сна. Даже в нём винтовка будет стрелять. Даже если мелкодисперсной рыбой или фиалками. Все отошли, а Иоко задержалась, витая в своих мыслях. Но это видение было более устойчиво, нежели яркое мгновение на далёком севере. А потом Иоко первой слышит скрежет по общей связи, и даже во сне это кажется ей важнее любой другой загадки.

- Так, ты кажешься настоящей. - он хохотнул и похлопал биолога по плечу. - Я попытаюсь остановить реактор от взрыва, а ты найди выживших. Натягивайте стилсьюты и готовьтесь сваливать. Я верю в вас. Аника инстинктивно дернулась, уклоняясь от чужой руки, взглянула на Эдварда испуганно. Его первые слова не хотели укладываться в привычный пласт сознания. И, возможно, что она испугалась бы больше. Возможно, решила, что их пилот сошел с ума и с радостным хохотом самолично пустил Архимед на дно. Но следующие четкие распоряжения расставили все по местам. Указали ей ее место и ее цели. Он будет спасать реактор, она - искать остальных. Остальных, а не выживших! - Поняла, - кивнула, отвечая быстро, почти по-военному четко, не задерживая расспросами о том, что случилось. Это все потом. Оттолкнулась рукой от стены, бегом устремляясь к дальним лестницам. Ближайшая - в рубке - стала непроходимой ловушкой.

Крушение Архимеда Взрывная волна настигла их моментально. Как назло, Хельма умудрилась столкнуться с падающим Иваном, а потом получить по голове полетевшим стулом. "Остойчивость - феноменальная, если что-то случится, даже не тряхнет", только и успела вспомнить Хельма чей-то комментарий способностям чудесной подводной лодки перед тем, как потерять сознание. Ловкость - провал. Урон жизни: 13 ХП. Здоровье: 3 ХП.

Освальд кивнул Карле полностью соглашаясь с её словами, и пожал руку в ответ, странный жест в текущей ситуации, но противиться ему он не стал. Изначально она ему показалось несколько сумасбродной, но после нападения волков и её слов сейчас понял что в чём-то её не понимает, но не в отрицательном ключе. Скорей как на человека думающего иначе, но приходящего к тем же выводам, и это вызывало уважение. А время что дал им ангел он собирался потратить на подготовку сколь возможна она будет а не на сомнения, увязнуть в них он боялся даже больше неизведанности. На его взгляд ошибиться было лучше чем застыть в неопределённости. - Все верно. - машинально кивнул Мортимер, он не узнавал собственный голос, будто тот звучал со стороны. - Официально, наиболее вероятная дата: одна тысяча девятьсот девяносто восьмой год. Подготовка идёт полным ходом, но мы все равно не можем сказать, что будет ждать человечество в следующий раз. Добавить ему тут было нечего, всё и так было очевидно, связь между Прорывами и Ангельской Чумой была не ясной, покрытой тайной, но её наличие напрашивалось быть частью загадки. И конечно ему тоже хотелось чтобы всё как-то разрешилось само, семьдесят пять лет - это даже не его забота. Если он и дожил бы, то настолько глубоким стариком, что конец света для него эгоистически скрасил бы уход из жизни. Лучше бы это был кто-то другой, лучше, умней, сильней, таких людей было много, но когда приходит пора платить на стол кладут не самую лучшую монету, а ту что легла в руку и пришлась по достоинству. И вот, тут только те кто в этой комнате, этим фактом всей широты выбора у них уже не было, в этой же мере этот выбор и было легче сделать. - Как христианин вы правильно говорите, - негромко ответил француз. - Только есть ещё такие обстоятельства, как семья. А это entreprise может стать разлукой навсегда. Оставлять любимых... -... Неотвратимая боль, что всегда около сердца. Всегда есть обстоятельства и выбор, каждому по мере, они и делают друг друга ценными.

- Разве это не цель к который стремится каждый христианин? Путь туда всегда лежит при жизни, этот просто может оказаться короче. На фигуре мистера Вуда, показавшему неожиданную внутреннюю силу скрестились два взгляда: восхищённый Морин и бесцветный ее застывшего в своей сдержанности брата. Да-да, несомненно, именно так и должен думать идеальный, сферический в вакууме, христианин. На деле же, большинство людей сильно отличались от эталона. - Есть некоторые... мнения, что осталось всего-то семьдесят пять лет. - Все верно. - машинально кивнул Мортимер, он не узнавал собственный голос, будто тот звучал со стороны. - Официально, наиболее вероятная дата: одна тысяча девятьсот девяносто восьмой год. Подготовка идёт полным ходом, но мы все равно не можем сказать, что будет ждать человечество в следующий раз. Это означало, что у них даже был шанс увидеть все своими глазами. Увидеть Прорыв и умереть. Почти что заголовок для будущего романа. - Это не было сказано словами, скорее образами, но да, провал сейчас усугубит ситуацию потом, а Прорыв сделает все еще хуже. Простите, Морин, у меня нет более точного ответа, - пояснил Донато. - Только ощущение, что это очень важно. Настолько, что Он прибег к практически прямой просьбе. - Он сказал это только тебе? Или.. всем, таким, как ты? - достаточно ясно прозвучал и третий недосказанный вопрос. "Почему из всех ангелов на земле он выбрал именно тебя?" Ведь не один же Донато, в самом деле, нашел на ней пристанище. Что касалось окончательного ответа, то мистер Смит молчал, а сестра не могла отвечать без него, хоть, кажется, и готова была согласиться.

- В Царство Небесное. Оттуда еще никто не возвращался, но я верю, что теперь это возможно. Но, вы должны понимать, сеньор Солейн, что вера еще не дает точного знания. Это действительно может оказаться дорога в один конец. - Мы должны дать ответ сейчас? - глухо звучит голос, глаза смотрят на стол, будто надеятся отыскать в узорах древесных ответа. - Или у нас есть время подумать? -Разве это не цель к который стремится каждый христианин? Путь туда всегда лежит при жизни, этот просто может оказаться короче. - Сказал он вслух что возможно говорить вслух не следовало, но таить свои мысли сейчас, какими бы они не были наверное тоже не стоило. Может сейчас или позже вообще настанет прекрасный момент для исповеди, ибо путь мог оказаться короче и в пути к Небесам и в жизни. Но всё же, хоть и было в запасе несколько дней и рассудок его сейчас не был трезвым, он встал, и сделав вздох озвучил своё решение. -Я согласен, скажу сразу, чтобы не было искушения отказаться после. Сразу стало легче, во всяком случае он избавил себя от сомнений что грозили превратиться в зыбучий песок под ногами. Но вот этих слов от Морин он не ожидал услышать, голос этого не показал и всё же в вопросе он видел некоторый упрёк. -Есть некоторые... мнения, что осталось всего-то семьдесят пять лет.

- Парни, а вы кто такие? Айзек бросил взгляд на сжатое покрепче оружие в руках капитана, и вымученно улыбнулся. (Бдительность: успех) Отряду «Умбра» вполне по силам успокоить двух свихнувшихся гражданских, если те начнут кидаться или слишком активно настаивать на своём. - А мы жертвы пространственно временных аномалий.. – со вздохом пробормотал доктор, отворачиваясь к Максу, и оставляя после себя еще больше вопросов. Шутит? Издевается? Сошел с ума? Подобные истории не рассказываются под дулом автомата, когда за бутылкой виски в самый раз - очень душевно и проникновенно. - Моя фамилия Флинн и вы найдете исчерпывающее подтверждение этому в нейронете, как только будет возможность. Сейчас нам лучше идти дальше, вглубь базы. Наверняка там мы найдем кое-какие ответы. Что ты думаешь, Макс?

Ой, спасибо за отзыв! Отрадно подобное читать. Помню, каково было мое удивление, когда я впервые познакомился с литературным наследием Макаренко. Это случилось спустя неделю или две после того, как наш преподаватель педагогики, восьмидесятилетняя, уважаемая за границей мадам Профессор, назвала Антона Семеновича невежей, а его подходы – наивными, в некотором смысле дилетантскими, даже калечащими, а главное — совершенно несовременными. Я задался вопросом, мол, как же так? Каких только ребят Макаренко и его коммуны не вытаскивали из преступной ямы или бездны бесцельного существования. Ведь налицо успехи советской педагогики. Знаете, как понять намерения любой власти? Посмотрите, какую политику она проводит в отношении детства. Кунг-фу техника «Шести шляп» и всякие там методы Монтессори – это все замечательно, когда есть сытые и в целом благополучные дети. А вот настоящие непростые проблемы (как, например, с социализацией детей из неблагополучных семей, на которых современные прогрессивные педагоги зачастую сразу ставят крест) решаются принципиально иными средствами, первое из которых — коллективная взаимопомощь и развитие интереса к учебе, через, в том число, общественно-полезную деятельность. Кстати, только в коллективной среде и формируются личности. Такой вот парадокс. Человек — не кактус в степи, он сам по себе не растет и не развивается (насчет кактусов, кстати, не уверен).

- Хорошо, - коротко ответила она, водружая шляпу на место, - когда отправляемся? И откуда? Вздрогнул, услышав слова Шляпки. Вот так легко обдумала и кивнула. Не понимала? Или не знала страха? Те же вопросы отчетливо читались и во взгляде Беатрис, обращенном к Карле. Даже она сама испытала приступ потусторонней жути, а тут...она не знала что и думать по поводу Карлы, так легко и буднично согласившейся на весьма вероятное путешествие в один конец. - Вы удивительно смелая, Карла. Ответить, когда отправляемся, я пока не могу, здесь все зависит не только от меня, но в пределах трех дней. Что касается откуда, ну, я и есть отправная точка. - Насколько я понял.. - судорожно сглотнув, осторожно начал мистер Смит. - ..вы не знаете, куда именно собираетесь уйти. В географическом смысле, я имею ввиду. И.. разве не означает этот переход.. - он взглянул в безмятежное ангельское лицо и все-таки сказал. - ..смерть? - По описаниям очевидцев, ангелы, решившие пойти дальше, просто исчезали на месте, при этом пространство там, где они стояли, несколько секунд колебалось, словно небрежно задернутая ширма, - отозвался Костас, похоже, он внимательно изучил все, что мог, на эту тему. - Попытки использовать веревку ни к чему не привели, в момент ухода конец просто идеально ровно обрезался неизвестным воздействием, на расстоянии в несколько десятков сантиметров от ангела. Но был один случай, тогда один из инквизиторов крепко обнял ангела в последний момент. Исчезли оба. Не вернулись. - Я верю, что если и смерть впереди, то не от перехода, а того, что таится по другую сторону, - добавил Донато. - Но это вера, а не точное знание. Морин стояла у дверей так тихо, что, казалась невидимкой. Она уже немного привыкла к обстановке и выглядела почти обыкновенно. - Донато. - позвала она, прислушиваясь к себе, и, сделав небольшую паузу, зачем-то повторила. - Донато. А что будет, если... никто не захочет пойти? Беатрис по-прежнему обнимала кузину и не выказывала ни малейшего недовольства, что ей приходится стоять на ногах, когда другие сидят. Покидать свое место рядом с Морин она не собиралась. Ангел посмотрел на обоих девушек и улыбнулся, хотя и с оттенком грусти. - Если никто не захочет пойти, для меня ничего не изменится, я не изменю свое решение. Но последствия вашего решения лягут тяжестью уже на очень и очень многих. И для многих же эта тяжесть окажется непосильной. А когда случится третий Прорыв, все станет еще хуже. Но даже тогда я верю, что люди устоят и преодолеют любые трудности. Просто это будет...сложнее. - Ты не будешь один на этом пути, Донато, - проговорил вдруг Костас, с эмоциями в голосе, будто прорвалась давняя боль. - Ты мой друг, разве могу я оставить тебя одного? - Я знаю. И ценю твое решение, Костас, - с все той же светлой грустью ответил Донато. -И разве... - Начал он в попытке задать вопрос, но стоило лишь начать говорить и он запутался в том какой из них задать первым. Очень многое было непонятным. Как именно они "пойдут", что их может ждать, все вопросы какие уже задали и можно задать, ответа не было ни на один кроме "когда" -...не нужно подготовиться? - Это логично и я сам не знаю, почему был выбран именно этот момент времени, - снова пожал плечами Донато, крылья за его спиной шевельнулись, повторяя движение рук. - Такое испытание, к нему можно и нужно готовиться всю жизнь. А может, нас ждет нечто такое, к чему вообще подготовиться до конца нельзя. Или, если бы эта информация была озвучена раньше, изменилось бы что-то и мы вообще никуда не сможем попасть. - Последовать за вами - куда именно? Возвращался ли кто-нибудь оттуда? И... это дорога в один конец? - В Царство Небесное. Оттуда еще никто не возвращался, но я верю, что теперь это возможно. Но, вы должны понимать, сеньор Солейн, что вера еще не дает точного знания. Это действительно может оказаться дорога в один конец.

20 мая, вне времени "Архимед" Как только за спиной доктора захлопнулся шлюзовой люк, рубку "Архимеда" охватило зелёное пламя. Ослепляющей вспышкой прокатившееся от носа до кормы. В следующее мгновение, все кто был на мостике могли видеть перед собой, через иллюминатор, обычный земной пейзаж: деревья, траву, горы, цветы, облака. И, вдруг, на фоне общей галлюцинации раздался оглушительный рокот, подобный взрыву. Он сотряс всё тело субмарины и расшвырял её обитателей (Акробатика или Ловкость, если провал урон 1вХП). Раздался аварийный вой сирены. Вспыхнуло рыжее пламя на пульте управления. Рубка заполнилась дымом. Секунда. Преодолевает вечность. Из узких пробоин на мостик хлещет солёная вода. Давление в 500 атмосфер сжимает повреждённый корпус. Мигают аварийные огни. Исходит на визг пожарная сирена. Субмарина заваливается на нос и постепенно опускается на дно. (урон Архимеду 1200/5=240(затопленные отсеки)+177(повреждения)=417, в остатке 783хп) На фоне хаоса металлический голос "Архимеда" звучит, как некролог: - Повреждена целостность носовых отсеков первой, второй и третьей палуб. Вследствие пробоины носовые палубы разгерметизированы и подвержены затоплению. Носовой отсек второй палубы в критическом состоянии. Повреждена система охлаждения реактора. Критическая температура в реакторе будет достигнута через 20 минут. Вышли из строя носовая цистерна главного балласта. Пожар на мостике. Отказ навигационной системы. Отказ системы сканирования. Отказ блока связи. Блокировка пульта управления. Рекомендуется: воспользоваться аварийным пультом управления для остановки реактора во избежание критического перегрева.

Марго мельком оборачивается на Иоко, снова оглядывается, уже высматривая, куда она исчезла из поля зрения. Сжала губы. Открыла рот, чтобы отдать приказ об эвакуации, но доктор, кажется, собирался сам его забрать. Так, может, и лучше, тем более что Макс снял шлем. - Что происходит? - оглядывает стены, уже не надеясь на прямоту коридоров. - Док, здесь не безопасно. Мы вам его доставим. Кажется, мы хотели идти первыми. Для этого решения в коридоре как-то появляется многовато гражданских...

– Но... Откуда в этом юном теле столько силы? Иоко осекается и помогает упрямцу, если уж тот твёрдо решил умереть молодым. Только сейчас взгляд брошен на показатели внутреннего воздуха, и они мало чем отличаются от такового на "Архимеде". Инженер болен и знает это, если старый друг или знакомец знает для него лечение, рецепт. Знает и улыбается так безумно, растянув губы маской подводного трикстера. Знает, и лезет в какой-то самоубийственной настойчивости. Безнаказанно. Щелкают другие клапаны и второй ребриз сброшен, он повисает на креплениях за спиной. Им важно иметь свободные руки. В глазах, что так настойчиво допытывались правды, плещется сдержанная тревога. Словно стакан с бурей внутри накрыли рукой и не выпускают наружу. – Да, доктор Леманн, – по-военному чётко отзывается солдат. – Макс.. с вами уже такое было? Знакомые круги под глазами, было, возможно, ещё в "Водном доме". На схожей широте, тогда как у лунного модуля симптом не проявлялся. Или действовал вовремя принятый препарат. Ионично, подводный инженер с непереносимостью глубин. Как если бы пилот был с хрупкими костями.

Он совладал со своим потрясением. Кассий, нет, Донато хотел изначально с ними просто встретиться. Рафаль предполагал какие-то указания, возможно, важные задания, раз пришло то самое письмо, но... Такого он не ожидал. Его Святейшество и мессир Росси, наверное, тоже. Но отправиться с ангелом туда, куда они уходят безвозвратно... Откуда такое огромное доверие? Нет, он понимал. Оттуда. Наверное, это ещё и согласовано с Ним, если не со всей Святой Троицей. Вздрогнул, услышав слова Шляпки. Вот так легко обдумала и кивнула. Не понимала? Или не знала страха? А у него подрагивали ноги. И сердце сжалось. Горло пересохло. И губы. И холодный пот зазмеился по спине. Дани. Стелла. - Последовать за вами - куда именно? Возвращался ли кто-нибудь оттуда? И... это дорога в один конец?

– Стоп! – последовал сигнал. Лейтенант опустилась рядом с инженером и пожалела, что где-то в складках стила не носит портативный сканер для отслеживания метрик. –Макс, вы меня слышите? Подайте знак, если да. В шлемофонах стилсьюта слышится лихорадочное дыхание. Он отдирает руки от шлема. Боль пульсирует во всём теле, голова кажется сейчас взорвётся. Глухой удар затылком о стену, ещё и ещё. - Уходите отсюда... - ошалелые серо-голубые глаза смотрят в золотисто-карие. - Иоко, уходите отсюда... Я сам... Он хотел сказать что-то ещё, но яркое видение изумрудной пеленой размазало красивое лицо японки. Но мгновение он отключился. Снова её глаза. Она что-то говорит? Он протянул руку и обхватил её за предплечье. Болевой пик миновал. Он перестал сопротивляться и принял то, что должен был принять. Стало легко. Они не чувствуют. Пока. Чёрт. Но это не возможно. 1 Зв... всего один зиверт. - Всё хорошо, - слабая попытка подняться. - Помогите мне... пожалуйста.

Так, наверное, чувствует себя хирург, заглядывая через эндоскопическую камеру во внутренности усыпленного организма. Где-то тлеет аварийная система, подобно слабому кровообращению, не давая удобные стены на разграбление океану. Иоко наводила фонарь на стены, надписи и трубы. За этими толстыми переборками танцевали потревоженные вторжением частицы ила, подобно странным летним снежинкам. Так и зазевалась, простив момент, когда инженер сменил вид прямоходящих в более удобный для этой среде. Маленькой, сжатой креветочки на дне океана. Мгновение ушло, чтобы проверить фигуры Темпл и Брук, тех странный приступ не тронул. – Стоп! – последовал сигнал. Лейтенант опустилась рядом с инженером и пожалела, что где-то в складках стила не носит портативный сканер для отслеживания метрик. –Макс, вы меня слышите? Подайте знак, если да. Возможно, придётся провести замену на Хельму, подумала Иоко, пробуя достучаться до скованного болью или страхом сознания. За мутным стеклом не видно, в каком состоянии человек, и не продуман отдельный внешний монитор, из соображений безопасности и замкнутости контура самого стила. Лишний выход только понижает защиту, работать в которой можно даже при взрыве атомной станции.

- Донато, испытания, которые вы видели - они затронут нас всех вместе? Или отдельно?  Ангел ответил не сразу, сначала несколько удивленно моргнув и склонив голову чуть набок, будто прислушивался к музыке, которую услышал вот только что, прямо сейчас. - Вместе. Вы те, кто может вернуть Сияние на его правильное место, прогнав прочь Мрак, - произнес Донато. - Это...это меняет все. Я и так не собирался сбрасывать крылья, но теперь я прошу вас пойти со мной. Вы вправе отказаться и я пойму, если вы так поступите, но все же, подумайте хорошо, пожалуйста. Судя по потрясенному лицу Костаса, он слышал о подобном впервые. - Донато, такие вещи не решаются за полчаса. Папа Римский и Лорд-Инквизитор тоже должны услышать об этом и обдумать озвученное, - опытный инквизитор тактично не стал озвучивать тот очевидный факт, что присутствующие в этой комнате никогда не тренировались действовать в одной команде и потому, как боевая единица, их полезность стремится к нулю. - Да, конечно, у нас есть еще несколько дней, - кивнул Донато. Похоже, ангел или не до конца понимал, как устроено принятие решений в Инквизиции, или в любом случае собирался идти до конца и это было просто неважно.

Сложно судить других людей со своей колокольни. Но всё же капитан, готовая к вопросам, как и вчера, говоря правду в ее достаточно обтекаемом и фрагментарном виде, которая была важна именно для нее, стоящей в рубке и озадаченно взиравшей на объект, не понимая, где причины, а где следствия, столкнулась с тем, что такой вот правды всем было и достаточно. Обычно так и случалось с беженцами: достаточно быть искренней — и им уже интересен только паёк сублиматов, вовремя дополученный на раздаче. Или, возможно, ученые предпочитают сами всё узнавать? Своим путём. В чём-то они правы. Ведь истина произнесенная всегда есть ложь, а истина, произнесенная одной фразой малозаинтересованной в ответах аудитории, есть ложь в силу невозможности вложить в эту фразу все ответы, которые могли бы ее приблизить к единственно истинному «Вначале было слово…» Тем более следовало пойти первыми тем, кто готов мгновенно реагировать в незнакомой среде. *** Она не заметила, что случилось с Максом. Там, позади нее находились еще двое. А капитан, держа опущенное дулом в пол табельное оружие, сосредоточившись и приготовившись в очередной раз к неожиданному, командовала: - Заходим.

там ветка твитов, следующий лайвстрим может немножко задержаться потому что они хотят показать на нем новый контент и в ближайшее время должен быть еще один небольшой хотфикс на 1) награды их элизийских тайников, которые видны не сразу 2) слишком много предметов падает на других джавелинов (а не на того, которым играешь) и 3) новостная лента не отображается правильно @MojoPower статью я, разумеется, прочитала, пожала плечами и сказала "ну вот, я же говорю". Потому что в ней именно то, о чем я и писала выше - презентация недостоверна ( на реддите есть, кстати, разбор получше), в Антеме вобще нет намеков на применение такой фигни, а люди просто сходят с ума с тоски

Именно! Вот если мне память не изменяет, она употребляла эпитеты в духе «солдатчина» или «казармовщина». Меня, конечно, потрясло, что это были слова умудренной жизненным опытом и серьезными исследованиями человека с шестидесятилетним научным стажем. Ее идефиксом были «мультимедийное образование» и «эдьютеймент». Меня так и подмывало спросить, а как к этим игрищам отнесется ребенок, мысли которого еще недавно были поглощены единственной интенцией — не помереть с голоду. Полностью согласен! Именно так! К сожалению, не смог найти сейчас статью одной столичной писаки, которая в девяностые успела немного поработать в школе не то на Севере, не то на Дальнем Востоке. Там весь текст пропитан оборотами в духе «дикие волчата», «зверята со злыми глазами» и т.п., пакостной рефлексией на тему того, что вот-де есть те, кому дано, и они даже из такого мрака к светочу (автору, сиречь, ага) потянутся, а есть — безнадежные. p.s. простите, пожалуйста, за оффтоп — очень уж тема болезненная.

- Нет, - коротко отказала. И правда ведь не было. – Оружия нет. Может… найдем что-нибудь здесь. Связь на такой глубине… нет, пока не восстанавливалась. Или вы об этом комплексе? - хмыкнула, по умолчанию доктор полагал, что она всё об этом знает. Ну... это, к счастью, ей было известно: - Несколько месяцев. Что значит не рад…. — Что за… что за… Леманн, у меня галлюцинации. Я не снимала шлем. Это какая-то ловушка. Кажется, это бы разговор слепого с глухим. И так не хотелось ничего объяснять, встречая сопротивление каждому сказанному слову. Правдивому слову. Семьдесят лет мирной лжи и вот уже пять минут недоверчивых взглядов, наводящих вопросов, легкого психоза и, как итог, дуло в лицо. Айзек не стал более ничего уточнять, понимая, что сейчас это бесполезно. Мгновение назад он и сам оказался где-то очень далеко и давно, едва не сбитый мчащейся по пыльной дороге почтовой каретой. Удивительно, что смог запомнить и определить. Доктор пошатнулся, машинально отступив назад и от ихоровой упряжи и от ошарашенной женщины. С военными разговор короткий, если что-то не укладывается в рамки их мировоззрения. С надеждой взглянул на Иоко. Лис не такой уж и хитрый. Он предупреждал – поверить будет трудно. - Это нормально, - как бы между прочим отозвался Макс, недавно побывавший в каноэ с туземцами. Он поднял перчатку стила и понюхал. - Какая дрянь. На что они рыбу ловят. Отойдём к той стене. Хотя, не факт, что там тоже нет зоны, - предложил он. Поведение Макса не нравилось и настораживало. Больше, чем праведное негодование капитана – это наиболее здоровая реакция, чем тотальное спокойствие. - Не мы тому причина, Марго, - попытался успокоить и отвести от двоих чужаков агрессию, чувствуя, как вновь накатывает тошнота и головокружение, - Пожалуйста, не спорьте и делайте, как скажет Макс.

Могу посоветовать Вам прочесть еще трилогию Фриды Вигдоровой "Дорога в жизнь" о педагогической работе воспитанника Макаренко - Семена Калабалина и его жены Галины (у Макаренко - Карабанов и Черниговка). Прекрасные повести, и читаются как идейное продолжение "Педагогической поэмы".

"Сильно", - подумала Ратто, уставившись, разумеется бестактно, на жароустойчивого грека. В конце-концов профессиональный навык сработал - Костас повернулся, вопросительно глядя на нее. Карла уважительно козырнула из-под шляпы. Костас польщенно усмехнулся, встретив приветствие таким же уважительным наклоном головы. Похоже, он не имел ничего против Карлы в качестве попутчика в намечавшемся мини-Крестовом походе. - Решение окончательное и обжалованию не подлежит, - попыталась пошутить она, - но если надо будет повторить - повторю. Донато улыбнулся в ответ, сквозь нездешнюю серьезность в его глазах вдруг проглянул юноша, простой и, наверное, очень земной. Которому бы сейчас на девушек заглядываться, а не выполнять просьбу, порученную самим Господом Богом и не идти в неизвестность, весьма вероятно, смертельно опасную. - Все верно. - машинально кивнул Мортимер, он не узнавал собственный голос, будто тот звучал со стороны. - Официально, наиболее вероятная дата: одна тысяча девятьсот девяносто восьмой год. Подготовка идёт полным ходом, но мы все равно не можем сказать, что будет ждать человечество в следующий раз. - На этот раз мы будем готовы, - негромко отозвался Костас, под "мы" понимая Инквизицию в целом и, наверное, остальное Человечество. - Он сказал это только тебе? Или.. всем, таким, как ты? - достаточно ясно прозвучал и третий недосказанный вопрос. "Почему из всех ангелов на земле он выбрал именно тебя?" Ведь не один же Донато, в самом деле, нашел на ней пристанище. - Мы редко общаемся друг с другом, но, насколько я знаю, Он сказал только мне, - ответил Донато. - Я не знаю, почему. Беатрис, не замечая, что прикусила нижнюю губу почти до крови, размышляла над всем сказанным. С одной стороны, она чувствовала почти потустороннюю жуть, дышавшую в спину холодом страха, когда пыталась объять разумом то, что обычно подчиняется вере - Господь имеет прямые намерения в их отношении. Не людей в общем и целом. Оставалось только гадать, ее и Смитов особые, скажем так, свойства, обуславливали выбор или же нет? И какого ответа ждет от нее Он сам? Откровенно говоря, Беатрис не горела желанием присоединяться к уже согласившимся Карле и Вуду. Но и отказаться сходу не могла, чувствовала, что это будет неправильно. Ей нужно было подумать. Принять все это.

В глазах Морин забрежил интерес, вытесняя прежний страх. Вот кто, похоже, в самом деле не понимал, что им предстоит в случае согласия. - А почему ты знаешь, что это путешествие связано со следующим Прорывом? Это тебе тоже Бог сказал? - мелодичный голос был совершенно свободен от сарказма, лжи или любого иного порока.  Морин почти всегда была полностью искренна. И сейчас ей двигал лишь интерес к делу. - Это не было сказано словами, скорее образами, но да, провал сейчас усугубит ситуацию потом, а Прорыв сделает все еще хуже. Простите, Морин, у меня нет более точного ответа, - пояснил Донато. - Только ощущение, что это очень важно. Настолько, что Он прибег к практически прямой просьбе. - Мы должны дать ответ сейчас? - глухо звучит голос, глаза смотрят на стол, будто надеятся отыскать в узорах древесных ответа. - Или у нас есть время подумать? -Разве это не цель к который стремится каждый христианин? Путь туда всегда лежит при жизни, этот просто может оказаться короче. - Сказал он вслух что возможно говорить вслух не следовало, но таить свои мысли сейчас, какими бы они не были наверное тоже не стоило. Может сейчас или позже вообще настанет прекрасный момент для исповеди, ибо путь мог оказаться короче и в пути к Небесам и в жизни. Но всё же, хоть и было в запасе несколько дней и рассудок его сейчас не был трезвым, он встал, и сделав вздох озвучил своё решение. -Я согласен, скажу сразу, чтобы не было искушения отказаться после. - Благодарю вас, Освальд. И, Карла, вас тоже, - тихо улыбнулся ангел. - Но все же, не обижайтесь, когда я спрошу у вас, точно ли вы уверены в своем выборе, еще раз. Не сейчас, через день или два, когда мы вновь соберемся вместе. Те, кто решат пойти со мной, конечно. У вас есть время, чтобы подумать. Не все время мира, конечно, но оно есть.

Позже, ЧП "Архимеда" Центр мира сейчас не только на двух фигурах, что лгут или говорят правду. Бьют молотом по всем чувствам, сминают без малейшей жалости реальность. Ей нужен вейп. И капсулы, заказанные отдельно. Но рука замирает на полпути. Слух забивает рокот разгерметизации и скрежет металла. Здесь нет иллюминаторов, нет окон, чтобы посмотреть, как сплюснута теперь подводная лодка и живые в ней оказались в ловушке. Лейтенант отступает на шаг и прикладывает ладонь к уху. Другая держит на весу заряженное оружие. – Архимед, что у вас? Архимед, подтвердите статус, – голос срывается на хрипотцу. – Архимед, подтвердите статус. Изотоп хрома, путешественники во времени или о чём говорил доктор Айзек, доктор Леманн или доктор Флинн сейчас подождут. На борту не осталось ни одного опытного безопастника. Майте ближе всех к выходу. Но сориентируется ли сама, без приказа извне?

- Моя фамилия Флинн и вы найдете исчерпывающее подтверждение этому в нейронете, как только будет возможность. Сейчас нам лучше идти дальше, вглубь базы. Наверняка там мы найдем кое-какие ответы. Что ты думаешь, Макс? Невольная улыбка на иронию Айзека "о жертвах аномалий". Не знаю как аномалий, но жертвами спецназа мы имеем больше шансов стать. - Я хотел осмотреть реактор. Если мы его запустим, то получим ответы на многие вопросы. Первым делом я хотел бы увидеть схему этой базы. Энергоснабжение, систему жизнеобеспечения. А потом, уже можно искать источники. И тех, кто здесь был. Или есть. Капитан, - вполне себе обыденный инженер, без прежней паранойи, обратился к взбудораженному командиру, - сколько здесь может быть людей?

Серый взгляд метнулся к девушкам. - Марго, вам было бы лучше уйти, но, уверен, вы пожелаете остаться, так что препятствовать не буду. Всё в двух словах не объяснишь.. – доктор потер переносицу, - Мы имеем дело с хрониумом или ихором.. как угодно.. Этот элемент неизвестен человечеству, но он очень опасен и радиоактивен. Маргарита Брук выслушала ни разу не моргнув. Переступила с ноги на ногу. Скривила губы, будто решая, так ли или эдак. - Это ясно. Цокнула языком и поинтересовалась проникновенно, сжимая оружие практически машинально: - Парни, а вы кто такие?

Маргарита застывает с оружием в руке, по-прежнему направленным в пол. Это похоже на акт массового помешательства. Но она не удивляется, не продолжает настаивать. - Тэмпл, марш на "Архимед", проследите, чтобы кроме дока никто сюда не отправился. Она не подходит слишком близко. Но и шлема не снимает.

– Да, доктор Леманн, – по-военному чётко отзывается солдат. – Макс.. с вами уже такое было? - Было, - отвечает он. Хранить дальше тайну на двоих становится преступно. - Очень давно. - Что происходит? - оглядывает стены, уже не надеясь на прямоту коридоров. - Сложно объяснить, - отвечает он на второй вопрос. - Но нам нужно отсюда уходить. Вам. Уходить. И обратиться к доктору. От недавнего состояния ни следа. В глазах лихорадочный блеск. В движениях уверенность.

Я сам. Больной. Разбитый на части. Она ловит руки и перехватывает крепче, удерживая в сидящем положении. Не спешите, инженер Феррант, скоро будет помощь. Не спешите вставать. Смотрите на Иоко, слушайте её голос, нельзя отключаться. Вам не позволят упасть снова. – Что именно болит? – спрашивает о дыхании, о сердце. Передать данные доктору могут двое других котиков, если тот не подключён к общей частоте. – Капитан, нужно отвести Макса на Архимед для осмотра медика, Темпл отведёт, – Иоко оборачивается к постигшей прямоту очередного коридора Брук.

Астрологи объявили месяц BADASSности. Количество шуток про стволы с ногами увеличено в хреналион.

И это. Их. Работа. Оберегать мягкой, но крепкой рукой от огня. Лезть в незнакомые дыры первыми, чтобы если занесло, вспомнить «Houston, we've had a problem». А его работа, по какому-то странному катастрофическому стечению обстоятельств, помогать этим самым "мягким, но крепким рукам" лезть в незнакомые дыры, чтобы эти руки там поотрывало. Пока добирались до базы, арендованный военными инженер по большей части молчал, односложно отвечая на простые вопросы и всё больше повинуясь собственным ощущениям. С каждым шагом головная боль усиливалась, подступала тошнота и нарастал панический страх. Перед длинным соединительным коридором он еле себя сдерживал, чтобы не повернуть обратно (СВуспех39/42). В каждом, отводящем от главного купола, луче было по шлюзовому люку. Так что проблем со входом не возникло. (Техника-успех). Проблемы возникли сразу в стыковочном коридоре. Дозиметры стилов пискнули, указав размытое значение излучения от 0,75 до 1 Зв. Ничего страшного для исследователей, с учётом защиты брони костюмов в 400Зв. В шлюзе наткнулись на ещё одну преграду с электронным и кремальерным замками. - Судя по исправной электронике, аварийная система где-то понемногу тлеет, - передал Макс котикам, справляясь с очередными дверями и собственным состоянием (Стойкость-провал). С дверями он справился. С собой не смог (СВ-провал). Прислонился к стене и сполз вниз. Он что-то чувствовал, что-то происходило. Именно сейчас. Именно с ними. Обхватил шлем руками и зажмурился. "Айзек!"

Присевший на диван Рафаль пытался сдержать лёгкое подрагивание рук. Господи Иисусе, не каждый день с Твоими посланниками встречаешься на земле! Но при это он как-то заметил острое беспокойство Морин, её нежелание приближаться к Донато. Почему? Для этой очень чувствительной к магии молодой ведьмы присутствие его было слишком? Странно это. Слова ангела... Сам он не мог подобрать сходу подходящих слов. Рафаль знал, что он - хороший, если отбросить чрезмерную скромность. Но одно дело знать, видеть свою... хорошесть в глазах любимой сестры и подруги дней учебных, в глазах которых мало что может по-настоящему поколебать эту веру, а другое - слышать из устал Слуги Господнего. Это чувство, будто тебя измерили на невиданных весах где-то в Царстве Небесном и признали несмотря на твои прегрешения (а их он знал немало за собой) достойным спасения... обнадёживало. Наверное, невозможно по-настоящему прожить жизнь праведно, не запятнать tabula rasa своей души, когда ты совершаешь выбор почти каждый день, который влияет на жизни других. Пусть мало, пусть не так, как выборы людей, наделённых большей властью над судьбами. Но твой выбор покоится на мировоззрении, своей морали и последствиях. И очень многое зависит от того, последствия для кого принимать во внимание в первую очередь - для себя или для других. Для кого он спасал сестру? Для неё? Или для себя? Чтобы не было ей одиноко? Или ему? С лечением Стеллы было проще. Если бы всё всегда было так просто... - Донато, испытания, которые вы видели - они затронут нас всех вместе? Или отдельно?

Сержант Графоуни (спёрто с Розетки):

неплохо, неплохо)