Лидеры

Порылся тут в разных арт-буках и нашёл кое-что интересное в вырезанном контенте Resident Evil 2. Всё это, наверное, многие уже видели, но может кто нет и им будет интересно. Начну по порядку, с истории. Собственно, мало что известно про сюжет оригинальной Resident Evil 2, которую давно окрестили как Resident Evil 1.5, но глобально сюжет был тот же, всё так же в нём фигурировало семейство Биркинов, а главные герои большую часть времени проводили в полицейском участке, который изначально имел реалистичный дизайн с серыми коридорами, архивами, офисами и прочим. В финальной версии полицейский участок больше походил на очередной особняк и имел довольно странные для полицейского участка "приколы", вроде разного рода потайных механизмов, большое количество предметов искусства и прочего, что объясняется тем, что под полицейский участок был приспособлен музей. Забавный факт: в полицейском участке нет туалета. Но данный просчёт учли в грядущем ремейке. Персонажи Тут Capcom неплохо прошлись ножницами по всем персонажам. Начиная даже с самого Леона, которого первоначально звали Грант Битман (Grant Bitman). Его расписывали как разудалого модника и горячую голову, но итог мы и так уже знаем. Многим, думаю, известно, что первоначально не было никакой Клэр Редфилд и на её месте была Эльза Уолкер. В биографии Эльзы сказано, что она чрезвычайно увлечена мотоциклами (её костюм говорит сам за себя) и что она решила переехать в Раккун-Сити подальше от суеты крупных городов и заодно выучиться в местном университете. Также имеется парочка персонажей, которые так и не попали в финальную версию. Рой должен был курировать Леона, но в итоге он появился только в сценарии Эльзы, в котором он передал главной героине ключи от камеры своего друга Джона (сам Джон в финальной версии трансформировался в Роберто Кендо, владельца оружейного магазина). Рой же в итоге превратился зомби, поскольку был укушен. Джон был главной поддержкой на стороне Эльзы, вместо Шерри. Леону же поддержку предоставлял Марвин Бренаг (укушен он не был, так что должен был помогать практически всю игру). Шеф полиции Брайан Айронс умирал практически в самом начале игры, однако изначально ему не была отведена роль антагониста. Также можно добавить, что первоначально Ада Вонг носила имя Линда. Монстры Тут дела обстоят несколько интереснее. Контента вырезано, конечно, не так много, как в Resident Evil 4 (об этом, может, как-нибудь потом расскажу), но тоже хватает. Многие даже успели засветиться в ранних трейлерах. "Man Spider" должен был быть в лаборатории, ближе к концу игры, однако в финальную версию он так и не попал. На замену ему пришёл куда более выразительный "Лизун". Возможно именно из-за простоты дизайна его и не приняли, но данный концепт арт можно было увидеть в галерее в версии для PC и Dreamcast. Зомби-обезьяны, по изначальной задумке, должны были сбежать из зоопарка Раккун-Сити, но позже пришли к тому, что они являются очередным экспериментом корпорации Umbrella, а в полицейском участке они оказались благодаря грузовику, той же Umbrella, что перевозил их, но в итоге разбился на парковке полицейского участка. Лошадь-зомби, как и обезьяна, должна была сбежать из зоопарка, а из-за мутаций её рост должен был превосходить естественный в несколько раз. Таким образом она должна бы топать своих жертв. В итоге данный концепт был использован уже в Resident Evil: Outbreak file 2, только вместо лошади уже был слон-зомби. А теперь финальный босс - Гольгота (Golgotha) / Зейрам (Zeiram). Должен был быть финальной мутацией Уильяма Биркина. Из интересного, на конце хвоста должно было быть лицо Альберта Вескера (что видно на концепте). Как итог, дизайн был немного переделан и в финальной версии мы его знаем под именем "G". Бонус. Неизвестно, задумывалось так изначально или нет, но есть концепт с мутацией Аннет Биркин под воздействием G-вируса. В общем-то, это самое интересное, что удалось откопать. В целом многие изменения пошли на пользу игре, как мне кажется, но и на всё это было бы интересно взглянуть, как на историю из разряда "а что если...". Спасибо за внимание.

Новое от AHague

Оранжевая "рыбка" плавно покачнулась в лапах родной стихии. Заработали двигатели. Выбравшись на оперативный простор, Стив легонько отвел штурвал от себя, глубиномер отщелкивал новые цифры довольно быстро. - Страшно немного, гха? - не оборачиваясь, с полуулыбкой обратился он к Талите. Станция оказалась гораздо больше, чем он себе представлял. Подводные красоты не уступали здесь земным. - Много места. Надолго хватит. Хорошо. Подводный кораблик из ярко-оранжевого становился тусклым, внешнее освещение все хуже справлялось с тысячелетней чернотой. Но надо, значит надо. Внизу их ожидал финал необычного приключения.

Денщик разрывался между желанием подать лапу пурринцессе и взять побольше багажа, но остановился всё-таки на последнем. Подняться ей могут помочь и другие, ежели Замуррчательная позволит, а их пожитки складывать должен исключительно денщик. Чем тот и занялся на борту, оставив при себе только ПП и три ножа. Ирбису достался утешительный поцелуй в щеку, максимум, что Мира могла себе сейчас позволить. - Спасибо, - безмятежно ответил Брин, больше всего ценивший удобство и практичность. – Дочь подарила. Незаменимая вещь в зимнее время. Проводил взглядом шустро юркнувшего в люк Ирбиса и подал руку принцессе, предлагая на неё опереться, если она того пожелает. Мира пожелала, одарив Брина благодарной улыбкой. - Спасибо за помощь. Талита закончила вводить команды в консоль и поспешила к батискафу, где Найджел помог ей забраться и задраил за ними люк. Знающая, проявив немалую гибкость, смогла пробраться по салону до места навигатора, с любопытством оглядываясь вокруг. Впрочем, пока ничего и не происходило. Истекли отведенные секунды и створки позади батискафа, под натужный гул электродвигателей, поползли навстречу друг другу, пока не сомкнулись полностью. С чмокающим звуком произошла герметизация внутренних ворот и на консоли загорелась зеленая лампочка, после чего система приступила непосредственно к шлюзованию. Сначала раскрылись впускные клапаны и шлюз стала заполнять вода. Когда уровень ее поднялся выше батискафа, внешние створки дрогнули и, впервые за очень долгое время, начали раскрываться, впуская внутрь воды океана, подхватившие батискаф, поднявшийся с плоского дна и зависший в воде, в паре метров над полом. - Стив, выводи нас потихоньку, - скомандовал Найджел, смотря на монитор на стене. Снаружи открывался, можно сказать, отличный вид на циклопическую структуру карьерного экскаватора и гигантские шары накопителей руды. Дорожки для персонажа и технического транспорта теперь были подсвечены голубоватыми огнями, не везде, впрочем, видными под многолетними наносами песка и ила. Впереди же можно было видеть Бездну, почти идеальную стометровую окружность пропасти, ведущей вглубь. - Стив, нам к пропасти и до самого низа, рули туда. Модуль опускался около получаса, думаю, у нас это займет примерно столько же времени, - произнес Найджел, стараясь устроиться поудобнее и ненавязчиво взяв Аню за руку. - Где-то на середине должна быть область с избытком анима, будьте к этому готовы. Когда батискаф завис на бездной, стали видны новые детали. С одной стороны можно было разглядеть почти полностью терявшийся в темноте дальний край Бездны и редких подводных обитателей, неярко светившихся в темноте. С другой открывался вид на еще десяток уровней, врезанных прямо в скалу. Иллюминаторы не светились, хотя габаритные огни мерцали, очерчивая контуры комплекса. Каждый уровень был почти вдвое больше, чем четвертый горизонт.  - Уровни на вырост, видимо, - пояснил Найджел, отметив, что здесь все по прежнему.

Пушистых высоких тапочках из медвежьей шкуры, к которым были приделаны круглые медвежьи уши из того же меха, глаза из бусинок и вышитая красной шерстяной ниткой пасть. - Классные штиблеты! - Стив просто не мог не заметить такой харАктерный предмет гардероба, пока крутился на своем месте. Впрочем, ожидание давалось ему проще, чем многим представителям человечества. Терпение - высшая добродетель. Бодхисаттва почти спокойно дождался, пока Талита закончит с консолью.

"Hideaki Itsuno, Director Known for: Devil May Cry series, Rival Schools series, Dragon’s Dogma, etc. “Soon we will complete Devil May Cry 5, the first numbered title in the series in 11 years. I’m putting everything I have into it and am looking forward to everyone’s feedback. Unlike previous entries, the hurdles of sharing videos and the like have lowered, so I’m really looking forward to seeing everyone’s superplay videos on social media. After its release on March 8, and after checking the free update coming in April, I’m going to refresh and prepare for my next title. I hope to work hard so that my next title meets everyone’s expectations, and so that I can announce it as soon as possible.”" Тута Это может всё что угодно, и то где-то после Апреля, зато будет бесплатное дополнение :D

Наверное, это любящим котам подвлаустно умение вести молчаливый диалог, так много мурлыкая друг дружке в тишине. Как же романтично снимать экипировку посреди Химерии. Кошка остается кошкой, даже объединяя в себе земное и надчеловеческое начала. Дихари, должно быть, были теми еще затейниками, когда не стали еще облачками разумного тумана. Поэтому Мира, вроде бы просто изгибаясь так, чтобы с нее удобнее было снимать детали брони, непременно принимала невероятно обольстительную позу, а руки ее, помогая расстегивать крепления, нет-нет, да и касались ладоней любимого барса, ее пушистого божества. - Спасибо, мой герой, - шепнула Мира с улыбкой, в свою очередь помогая Ирбису расстаться с экипировкой. Оставалось только сложить их комплекты в тот же ящик, в котором уже лежала броня Алисы. - Кто-то ещё может разместиться рядом с капитаном Бриджесом, - заметила чернобурая Юки-онна, заглянувшая на "мостик". - Навигатор. - Талита, сядете рядом со Стивом. Было бы неправильно лишать вас такого зрелища, - отреагировал Найджел. - Конечно, как скажете, Найджел, - не стала спорить Талита. - Я поставлю таймер исполнения команды на две минуты, этого хватит, чтобы вернуться к батискафу и забраться в люк? - Да, вполне. С верной винтовкой, дронами, в удобной одежде и тапочках. Пушистых высоких тапочках из медвежьей шкуры, к которым были приделаны круглые медвежьи уши из того же меха, глаза из бусинок и вышитая красной шерстяной ниткой пасть. Химе не удержалась и совсем по девчоночьи хихикнула, глядя на забавные тапочки, одновременно контрастировавшие с оружием, но как-то особенно хорошо подходивших самому Брину. Аня уставилась на процесс раздевания кошачьих принцесс, а затем подошла к Найджелу, уже исследовавшему батискаф изнутри и ожидавшего снаружи: - Может, самое время сделать медблок? Пока анима достаточно, мало ли что будет дальше, а тут такая возможность обработать всем раны, - она пожала плечами, понимая, что предложение слегка запоздало, когда Алиса уже внутри, да и Бриджес торопится отплыть, - и я не знаю, как затащить Фуриозо внутрь. - Обойдемся уже без медблока, - также пожал плечами Найджел, время, когда можно было это сделать, действительно уже прошло и им ничего не оставалось, как идти вперед, как есть. - В другой раз. А Фуриозо тебе придется просто отпустить. Позовешь, когда прибудем, если будет нужно. Покосившись в сторону мягких тапочек (с ушками) Брина, Анна протянула руку Химе: - Не стой, залезай, там внутри лежачие места для худых, - с сомнением она посмотрела на крылья, - надеюсь, они складываются. Химе, удивленно посмотрев на Аню (она не ожидала такого проявления дружелюбия), кивнула и, приняв предложенную руку, полезла наверх. - Да, складываются. Честно говоря, я не знаю, зачем они мне вообще и почему появились. Я осознала себя уже такой, какая есть и не могу ничего менять в себе. Внутри батискафа Химе пришлось подавить желание изучить каждый странный и незнакомый предмет и просто поскорее освободить проход для других, заняв место на шконке. - Ну что? Все готовы? Задраиваем люки! Субмарина начинает погружение. - Не торопись, - усмехнулся Найджел, наблюдая, как Талита "колдует" над консолью управления шлюзом. - Я скажу, когда.

Очевидно, в засушливых степях пустоши Стив катался на своем батискафе, как в пустой бочке. - Пробовал, конечно. Но без погружения. "Интересно тогда, откуда вообще появилась идея создать во Сне батискаф?", - подумала Анна. Оружие, еда, одежда, защитная или не очень, - это понятно, этого требуют от всех сноходцев, даже от таких неумех, какой оказалась она на обучении. Средство передвижения - да, желательно, хотя требуют уже не так сильно, это больше зависит от характера сноходца, его склонностей, воображения, снов, желаний, силы воли, опыта, упорства... То же БМКД Найджела, пусть и было слишком крупным, технически сложным, военизированным и многофункциональным, а значит, расточительным в качестве просто средства передвижения, но соответствовало его характеру и вполне себе автобусом работало. Но батискаф? Как средство передвижения... по саванне? Не успев додумать мысль, Анна стала свидетелем целой цепочки волнующих событий. Сначала все модули погружения, как по заказу, оказались недоступны. Что ж, перспектива стать одним из первых пассажиров нестандартного средства передвижения пугала не сильно, другое дело, что если что-то пойдет не так, то с обычного мотоцикла, или там, коня, можно было бы спрыгнуть, отделавшись травмами разной степени тяжести, а вот спрыгнуть с подводной лодки, случись что, не получится. Интересно, в комплект входят акваланги? Затем Найджел вернул всех к шлюзу в машинном ангаре, где глаз сам собой цеплялся за пустое уже, стараниями смотрителей, место битвы. А затем Химе продемонстрировала то, чего еще ни один сноходец делать не умел: был недостаток анима, был, да сплыл. И пока Аня во все глаза смотрела на юную химеру, так легко решившую одну из серьезнейших проблем сноходцев здесь, в шлюзе уже материализовался яркий и красочный, если не сказать "детский" батискаф. - Ну вот теперь и поплаваем. - с удовлетворением констатировал любитель оранжевых рыбок, потирая массивные ладони. - Прошу! - Какая красивая лодка, - восхищенно вздохнула Аня, одно дело - читать в досье, и совсем другое - увидеть своими глазами. Вопрос, почему среди шаблонов Бриджеса оказался именно батискаф, когда в Пространстве Сна водоемов кот наплакал (и лукаво наобещал соседу рыбку) пришлось отложить на потом. - Дамы, вам на лежаки, Алиса и Мира в первую очередь, - приказал заглянувший внутрь батискафа Найджел. - А мы с Брином и в проходе на полу посидим. Кивнув, Аня развоплотила броню и оружие, кроме винтовки, которую просто сложила, чтобы та занимала меньше места. Хорошо бы еще заменить одежду на чистую, но вот так, на ходу, она не решилась, да и полностью проблему запаха и липкой жижи мог устранить только душ. Ужасно захотелось сначала нырнуть за один из оставшихся позади иллюминаторов, а только потом лезть в батискаф. Была еще одна проблема: волкособ. Как он будет забираться по скобам? Задача, всерьез осложнявшаяся тем, что Фуриозо не любил ни замкнутых пространств, ни путешествий на руках. Да и применительно к размерам батискафа пес сам по себе был немаленьким. Зато он был хорошим кандидатом на должность "выйти из батискафа первым в неизвестность". Очень хорошим, и очень опасным для неизвестности. Задумавшись, Аня уставилась на процесс раздевания кошачьих принцесс, а затем подошла к Найджелу, уже исследовавшему батискаф изнутри и ожидавшего снаружи: - Может, самое время сделать медблок? Пока анима достаточно, мало ли что будет дальше, а тут такая возможность обработать всем раны, - она пожала плечами, понимая, что предложение слегка запоздало, когда Алиса уже внутри, да и Бриджес торопится отплыть, - и я не знаю, как затащить Фуриозо внутрь. Покосившись в сторону мягких тапочек (с ушками) Брина, Анна протянула руку Химе: - Не стой, залезай, там внутри лежачие места для худых, - с сомнением она посмотрела на крылья, - надеюсь, они складываются.

лучший мод последних месяцев в фолыче. велкам ту нексус. https://www.nexusmods.com/fallout4/mods/36779

- Внизу вроде с анима ноурмальненько, - подсказал закончивший со своими пожитками барс Заморскому, прежде чем обратить всё своё внимание на пурринцессу. - Ноурмальненько, - задумчиво повторил тот и, последовав невысказанному совету, развоплотил аккуратную стопку не забыв забрать дрон. Барс прав и лучше создать её заново внизу. К тому же она будет целой и чистой. Переступил с ноги на ногу и чуть поежился от холода. Воспользовался тем, что Химе увеличила поток анима и через пару мгновений был полностью готов к погружению. С верной винтовкой, дронами, в удобной одежде и тапочках. Пушистых высоких тапочках из медвежьей шкуры, к которым были приделаны круглые медвежьи уши из того же меха, глаза из бусинок и вышитая красной шерстяной ниткой пасть. Осталось пропустить вперёд прекрасную половину отряда и занять свое место на полу субмарины.

«Я – нож, проливший кровь, и рана, Удар в лицо и боль щеки, Орудье пытки, тел куски; Я – жертвы стон и смех тирана!» — Шарль Бодлер, Цветы Зла По происшествию многих лет в умах жителей Империи Масок сформировался образ Пристанища, внешне который разительно отличался от других сооружений из камня и дерева, красотой и величием. Застывшие в вечности фигуры людей и львов из золотого мрамора заменяли ему крепкие кости, а красный бархат – бурлящую в жилах кровь. Пристанище не обладало лишь одним голосом, но несколькими и не всегда он напрямую обращался именно к тем, кто его внимательно слушал, не смея перебивать. Он рассказывал правду, истинная сущность которой ложь. О лжи – она являлась правдой. Он древний старец, чья театральная постановка охватывает временные рамки не одного века. Но куда предпочтительнее Пристанищу рассказывать о жизни чужой, кратковременной, что полёт мотылька к смертельному светочу тьмы. – Я убийца! На руках моих чужая кровь! Каждое знаменательное событие воссоздавалось благодаря множеству маленьких песчинок, которых, тем не менее, не учитывала история как нечто важное. Но именно они, как правило, предопределяли исходы – решение королей, бунт народов и, сколь не удивительно, волю случая в бытие одинокого человека, до определённого момента являвшегося никем даже для самого Создателя. – Но что именно, мой дорогой, что побудило тебя совершить сие злодеяние? Что барон тебе сделал такого, что жизни ты его лишил? Что за слово недоброе он тебе сказал? Что за поступок оный он некогда совершил, что прощенья сему он не заслужил? – Зависть, обида, ненависть, гадать вы можете без конца… но правда окажется в том, что лишь временно был ослеплён я гневом, не испытывая до этого к жертве своей зловредных чувств. Уподобился я зверю, потеряв свою человеческую сущность. Силу власти я испытал. Силу, в руках которую вправе держать лишь только Создатель. Чужая кровь впиталась в плоть моих ладоней и не смыть мне сего греха никогда... но не вините меня, прошу, не вините меня за это! Не упивайтесь тем, что Вы не Я… Их было двое. В тени театрального ложа – ложа наблюдателей. Только двое не удостоили сыгранную постановку аплодисментами, не разделив с остальными гостями театра взаимного восторга. – … ибо вовсе не нужны нам причины веские, дабы губить жизни чужие... Бесшумно фигуры покинули стены обители играющих масок. Подобно мимолётному наваждению, не сулившему что-то плохое, но и не что-то хорошее от долгого пребывания во тьме. – ... ибо все мы волки в овечьих шкурах! ... Анонс // Тема Записи и Пролог // Продолжение Истории ... ...

- Обойдемся уже без медблока, - также пожал плечами Найджел, время, когда можно было это сделать, действительно уже прошло и им ничего не оставалось, как идти вперед, как есть. - В другой раз. А Фуриозо тебе придется просто отпустить. Позовешь, когда прибудем, если будет нужно. Горестно вздохнув о безвременно почившем улучшении шаблона, который, скорее всего, сейчас уже не пригодится, а также о несостоявшейся забавной эпопее "затащи волкособа в батискаф", Анна поднялась следом за Химе, быстро нашла положенную ей лежанку и как можно скорее запряталась на ней, бросив завистливый взгляд на Алису, надежно укрывшуюся под пледом. Не душ, конечно, но почти что. Стараясь меньше шевелиться и почти не дышать, в ожидании скорейшего отправления, Аня стала молча наблюдать, как все занимают свои места. Уже недолго.

- Моднявые тапки, Брин, - похвалил барс. - Классные штиблеты! - Стив просто не мог не заметить такой харАктерный предмет гардероба, пока крутился на своем месте. - Спасибо, - безмятежно ответил Брин, больше всего ценивший удобство и практичность. – Дочь подарила. Незаменимая вещь в зимнее время. Проводил взглядом шустро юркнувшего в люк Ирбиса и подал руку принцессе, предлагая на неё опереться, если она того пожелает.

Пока капитан занимался предстартовыми капитанскими делами, Алиса, пользуясь отсутствием других пассажиров подводной экспедиции длиной в сколько-то лье, занялась насущными проблемами любой девушки. В замкнутом пространстве от них всех будет пахнуть. И от тех, кто с медузами пообнимался. И от тех, кто размахивал колюще-рубящями предметами. И от тех, кто в последние часы только раны получал. Но от неё пахнуть не должно. Точнее, от неё должно пахнуть приятно. Под пледовым покровом кошачьи ушки быстренько развоплотили на себе всё и внимательно прислушались к звукам. Пока никого. Перевернувшись на бок, ушки полили полотенце ромашковым чаем и заелозили под пледом, стараясь максимально снять с себя запахи. Кошачьи ушки должны быть чистыми! - Спасибо, мой герой, - шепнула Мира с улыбкой, в свою очередь помогая Ирбису расстаться с экипировкой. Оставалось только сложить их комплекты в тот же ящик, в котором уже лежала броня Алисы. - Всегда к вашим услугам, мяуледи, - поклонился кот обольстительнице. Как жалко, что их так много сейчас! И что им надо спешить, а то бы... Впрочем, какое-либо "то бы" откладывалось до возвращения в Драугоценность. Талита уже колдовала у консоули, Король-Капитан готовился отдать швартовы, Мяулиска пурропала, а голосистая химера уже поднималась на борт. - Моднявые тапки, Брин, - похвалил барс. Денщик разрывался между желанием подать лапу пурринцессе и взять побольше багажа, но остановился всё-таки на последнем. Подняться ей могут помочь и другие, ежели Замуррчательная позволит, а их пожитки складывать должен исключительно денщик. Чем тот и занялся на борту, оставив при себе только ПП и три ножа.

Трилогия Спайро. Второе отличное переиздание подобного типа. Фаново и мило. Жду CTR и Medieval @LoginamNet

Этого уже достаточно, если учесть количество материалов о богах. Больше смотрите по форуму, лень писать в очередной раз. Нет, я "придираюсь", говоря твоими словами. Т.е. пишу с чем и почему я не согласен. А вот это: Относится к вот таким моментам: Сбор данных для обоснования собственного видения. И было бы норм, если бы все проходило в рамках обсуждения, а не настолько откровенно. Потому я и предложил тебе написать свое соответствие на основе своих данных, а не пытаться запрягать негров. Посмотрим что есть, да и вообще интересно.

Д_Е_Н_Ь Б О Н Н И Б Р А Н К О Rockeboy Magazine New York, September 13, 2020 Заявления Катрины Клеменс, директора по маркетингу и официального представителя рок-группы «Atomic Blast», а также генерального менеджера группы, проф. Дж. И. Эскобара, наконец нашли свое подтверждение: новый сингловый альбом Стиви Стоукса «Fallen Condom» увидит свет через три дня, на его лайф-выступлении в Найт Сити. Многие фанаты были возмущены сменой имиджа исполнителя-идору, оставляя сотни гневных комментариев на страничке рокербоя в СимСтимеTM, однако Катрина Клеменс отметила, что «Стиви Стоукс остается верен тем же принципам, которым он был верен во время физического существования: просто время идет, и он идет в ногу со временем». «@#$% вас всех в рот», лаконично резюмировал её слова сам идору. Заливаешь глотку шипучкой из вскрытой банки, обжигая воспаленное горло. Две таблетки кладешь под язык: рассасываешь ментоловые кругляши, чувствуешь, как немеют обескровленные щеки. Синтетический анальгетик пронзительного голубого цвета, типа ополаскивателя «Листерин», сублимированный и сжатый до размеров монеты в двадцать пять центов: Джименс настоял на том, чтобы ты жрала эту дрянь перед каждым выходом в свет – всё из-за того медиа-мудилы и его статьи, с красочным описанием целого списка наркотиков, который нужно выжрать в юности, чтобы изо рта фаворитки Стоукса так сильно несло дерьмом. Профессор Джименс, генеральный менеджер всей этой поп-шараги, не был ни хорошим, ни плохим парнем. Затянутый в костюм корп с зализанным хайером, оставивший преподавательскую деятельность в Гарвардской бизнес-школе ради раскрутки перспективных рокербоев вроде Стива, был очумевшим фанатиком музыки и из-за упорства, пожалуй, мог бы стать далеко не самым дерьмовым исполнителем – вот только музыкальный слух у него не просто отсутствовал, а измерялся отрицательными величинами. Профессор Джименс, генеральный менеджер всей этой поп-шараги «Атомик Бласт», не был ни хорошим, ни плохим парнем. Он был дерьмовым певцом, которого не пускали в караоке-бары, и был безупречным управленцем, контролирующим все процессы музыкального бизнеса на уровне дирижера первой величины. Но это было неважно. В первую очередь профессор Джименс был корпоратом. Американским корпоратом. Затянутым в костюм американским копроратом, который бережно придерживает твои волосы, пока ты заблевываешь ему туфли во время очередного отходняка. Затянутым в костюм американским корпоратом, который смачивает в раковине полотенце, чтобы хорошенько [censored] тебя за очередной наркосрыв – за видео, где ты куришь сигареты не той марки, за отсутствие просмотров под постом в СимСтиме, и так далее, – не оставляя следов на мягкой коже. Затянутым в костюм американским корпоратом, который заправляет всей этой медийной некрофилией с рокербоем по имени Стиви Стоукс. — Эйс считает, что тебе нужен личный телохранитель, — вдруг сказал Джименс сквозь пелену голографического интерфейса, разделявшего ваши кресла в комфортабельном заднике седана. Сказал буднично, не отвлекаясь от контрактов, графиков и схем, которые вились вокруг его фигуры, будто рой взбудораженных пчёл. Эйс. Бывший коп, прошедший через небоскреб вертикалей государственной службы. Наглухо отбитый во всех вопросах, кроме тех, что касались охраны и правопорядка. Для человека, который возглавляет охрану, Эйс был хорошим парнем – из тех хороших парней, которые не убивают людей. Из тех хороших парней, которые стараются найти способ искалечить человека до состояния, из-за которого в медцентре разводят руками. Мягкий свет вмонтированных ламп и блики голоинтерфейса разгоняли полумрак салона. Стоял день: весь солнечный свет остался там, снаружи, за тонированными стеклами бизнес-седана, растекался по окружавшей машину многолюдной толпе Чайнатауна. Их всех будто прорвало. «Всё по плану, — произносил Джименс, когда их BMW опять замедлял ход, и люди начинали качать автомобиль, не в силах прорваться внутрь. — В соответствии с графиком.» От отпечатков потных ладоней, тонированные стекла седана желтели на глазах. — Из-за организации концерта в клубе «Атлантис» Эйс никого подыскать не смог, — произнес Джименс. Интерфейс потух, и стекла его встроенных светоотражающих очков ушли в металлический разрез над глазницами. — Подберешь его сама, когда пойдешь на шоппинг. Это обязательно, — это он про шоппинг. — Потраться на ширпотреб, прилюдно и дерзко. В конце концов, ничего, дороже внимания публики к концерту, ты не купишь. Машина остановилась. Приехали. Джименс взял тебя за руку. Вернее, взял твою руку: сдавил безымянный палец и надел на него тонкое золотое кольцо, заблаговременно смазанное лубрикантом со стойким запахом вишни. — И не забывай, что ты помолвлена, мать твою. Отражение города плыло вниз – скользило по высеребренному стеклу башен-близнецов, пока прозрачный, как вода, цилиндр лифта поднимался всё выше. Отражение идеального города, отражение мечты имени Ричарда Найта, трескалось на проходящих меж стеклами швах, пока удаляющаяся земля и блеск солнца внутри хрустальных стенок лифта сверлили в твоем мозгу зачатки акрофобии. Отель Хайкорт Плаза. Двадцать восемь этажей, четыре лифта с открытым обзором. Белое золото интерьера, вылизанного под ранний ар-деко. Зона отдыха с бассейном, саунами, спа-салоном, фитнес-центром. Французский ресторан Le Fontainebleau, награжденный пару лет назад мишленовской звездой. Это место буквально пахло роскошью – пахло так сильно, что в кабине лифта даже не пускали рекламу с плавающих голограмм. Первые двадцать четыре этажа были забронированы на несколько недель вперед – туристами, дельцами, типичными денежными мешками, утомившимися от вспышек сенсорных панелей на кухне. На двадцать восьмом этаже располагались два пентхауса, по одному на каждую башню. Эти апартаменты были зарезервированы всегда – их держали закрытыми для верхушки штата, корпоративных воротил и рокербоев-миллионеров, некоторые из которых выбирали самое высокое окно отеля Хайкорт Плаза самой близкой дверью в иной мир. Вы жили на двадцать седьмом. Слова, которые тебе передал Джименс при вашей первой встрече, звучали так: «Я знаю, что ты очень любишь это своё дело. Как отец, я уважаю твой выбор. Но я ухожу в люди, и не хочу, чтобы ты оставалась в теневом бизнесе с моим родовым именем. Я знаю, как лучше, так что Бонни, дорогая моя, любимая моя, закрой свою пасть и будь хорошей девочкой». Видимо, после смерти Хуана, которому буквально выпекло мозг, папа проникся идеей законного предпринимательства и страхом за свою шкуру. Видимо, папе не хотелось, чтобы твой очередной заскок застал его дулом пистолета у башки. При вашей первой встрече, когда Эйс и несколько левых соло вломились в комбатзоновский притон черных техов и устроили там сцену похлеще грабежа ювелирки в Антверпене, Джименс разложил на столе документы и детально оговорил условия. Твоя роль в группе – кусок декорации, отрывающий внимание публики и медийщиков от ненужных вопросов. Выбор сделан самим Стиви – не во плоти, разумеется. Ты просто подошла под критерии сгенерированных предпочтений рокербоя, основанных на массиве имеющейся информации. В контракте было обговорено, что в целях маркетинговой компании по продвижению группы в первый глянцевый эшелон ваша свадьба планируется на конец ноября: всё это подкреплялось расчетами Катрины Клеменс, которая уже готовила мощную рекламную бомбу. Джименс говорил, что в этом нет ничего странного или пугающего. Он просто сказал, что для Запада, с мастодонтами музыкальной индустрии вроде Сильверхэнда, Евродайн или Джека Энтропи, это в новинку. При вашей первой встрече, когда парни Джименса вкатили в притон тяжеленный раскрытый гроб с трупом Стиви Стоукса в аэрозольной консервации, а сам корпорат активировал голопроектор, выводя в подвальном помещении живую модельку грустно улыбающегося идору, ты настолько [censored], что даже думать не могла. Пока стеклянные створки не разъехались, распуская вас по разным дверям коридора, вы так и ехали в лифте. Вчетвером. Ты. Профессор. Идору. Гроб.

Выбравшись на оперативный простор, Стив легонько отвел штурвал от себя, глубиномер отщелкивал новые цифры довольно быстро. - Страшно немного, гха? - не оборачиваясь, с полуулыбкой обратился он к Талите. Станция оказалась гораздо больше, чем он себе представлял. Подводные красоты не уступали здесь земным. - Много места. Надолго хватит. Хорошо. - Даже не немного, - слегка дрожащим голосом отозвалась Талита, тем не менее, во все глаза смотревшая по сторонам. - Сколько места. Его нам действительно хватит надолго.

Когда я посмотрела (отрывками) стрим про "зачистку" цитадели (Stronghold), я начала волноваться, что у Anthem есть шанс на успех. Потом я посмотрела (отрывками) эту "миссию" про arcanist (чародей?!)... теперь я спокойна --- Anthem провалится. Даже школьники это вырвиглазное "чудо" не вытянут.

Жози просто прекрасна Я тут на фейсбук один набрела. Там много фоточек лапушки Коула И еще вот неплохой косплей Ghilan'nain, mother of the Halla

Я считаю, что игры должны приносить удовлетворение. Иначе зачем я в это ввязываюсь? Когда любой вариант какой бы ты не выбрал ведет к печальному или не очень хорошему финалу, это плохо. Другое дело, когда до хорошего финала сложно добраться. Не просто выбрать так или эдак, а вот так заковыристо, чтобы догадаться можно было бы если хорошо знаешь лор и умеешь пользоваться мозгами или догадался как поступить уже во втором прохождении. Квесты на подобии Кровавого Барона очень хороши, но если игра будет состоять только из них, мое сердце не выдержит подобной печали.

Плащ и одежду под ним Инге все же развоплотила, тем более, как им пообещали, где-то внизу будет еще поток анима. Оставшись в тонком трико, обтягивавшем ее как вторая кожа, она чувствовала себя очень неуютно. Руки и ноги вдруг стали казаться слишком длинными и мешающимися, а запах медузы все равно, казалось, пропитал ее насквозь. Осторожно, чтобы не наступить ни на кого, она пробралась в спальный отсек, где располагались койко-полки, на которых девушкам было предложено располагаться. Забралась в узкое пространство и растянулась на животе, поглядывая на то, как рассаживаются остальные. С полки, занятой Алисой, послышалась возня и Инге какое-то время с недоумением наблюдала за копошащейся под пледом девушкой, не сразу поняв, что именно она там делает. Когда же сообразила, то лишь протяжно вздохнула - в ее случае подобная процедура ничего не даст - запах впитался так, что нужно долго отмываться под водой с мылом. Тем временем батискаф снялся с места и начал погружение. Со своего места Инге было видно, пусть и не очень хорошо, могнитор, на который выводились данные наружного обзора. Затаив дыхание, Инге смотрела, как проплывают вверх конструкции подводного завода, как, спугнутые появлением невиданного зверя морские обитатели уплывают прочь, как открывается вид на гигантские глубинные уровни.

Да-да, верно.

Играл в альфу, смотрел стримы, но так до конца и не понял, нравится мне эта игра или нет. Покупать и играть в неё я конечно буду, опасаюсь только, что я сюжетку пройду, после чего поиграю немного в открытом мире, и от скуки заброшу. Буду рад если это окажется не так, хотел бы чтобы меня затянуло туда хотя бы на год.

Пост Олега, прополка Скрюченных топей, обмер Мерцающего Озера, разведка дороги Расколотой Горы и полировка костей в Могиле Линорма (появляется после посещения оной).

Мне на нее фиолетово, но раз уж у нее тоже есть фаны, почему бы и не подумать о них тоже? Хоть это и отнимает время на разработку основной серии, что печально, но не критично. Я не жадная. Впрочем, ты знаешь какую серию игр я жду больше всего, все остальное не столь фатально для моего спокойного существования :D

Интересная хурма. Итсуно сразу после релиза ДМС5 приступит к работе над новой игрой. Хидеаки Ицуно отметил: «Сейчас я занят производством Devil May Cry 5. Я вкладываю все силы в данный проект и уже не могу дождаться отзывов от сообщества. После релиза 8 марта и [выхода] апрельского бесплатного крупного дополнения, я планирую приступить к работе над новой игрой». Чойта он удумал там? Вполне допускаю, что может для фОнатов DmC2 будет клепать. У него были намеки на то, что он серию не в одно русло делать хотел бы. А может и ДМС6. А может и другой какой проект, кто знает. Мне главное, чтобы основную серию не бросали или завершили достойно. Ну и из малого, игра получила рейтинг 17+ в США. Ожидаемо, впрочем.

Прост многие давно не играли в «их любимые игОры биоваре» и забыли, что хождение по маркерам это любимая тема биоваре в устройстве миссий. Как и судьбоносные «выборы» строились на двух триггерах: да и нет. Биоваре прост в этот раз решила не заморачиваться и дать эти два триггера без дополнительного мусора: 3/4-й варианты не доступны... потому что. А чо рыпаться, если все это пройдётся за 10 часов, а потом вообще превратится в длк-контент к ф2п xD В ту же степь и мужик без костюма. Косяк геймдизайнера фОнаты здесь уже объяснили: «Кто ж его посадит? Он же памятник!». В самом деле... А вообще, не понимаю о чем спор. Нравится - ирайте, не нравится - не играйте. Нет денег? Дорого? Ждите лета. «Не ту игОру вы хотели»? Это ваши проблемы xD Расслабьтесь и получайте удовольствие. Ну или запасайтесь попкорном. Скоро будет весело

Проблема кроется не в цене игры. И даже не в сингл/мультиплеер/то и другое в одном. Проблема в качестве контента) Возьмите игру... Rockstar. RDR2 или Господи Боже 6-ти летнюю GTAV, которая живет и здравствует. 60 бакинских - дорого? Нет, конечно) Я тут на днях позависал в онлайн по случаю снега, после длительного перерыва. Увлёкся на пару десятков часов. И возьмите... Shadow Of The Tomb Raider. 60 баксов - дорого? Дурацкий вопрос. Безусловно xD Мое имхо: ни один сингл на 20 часов не стоит 60 баксов. Мультиплеер пихают чаще всего для того, чтобы не пиратили. Т.е. чтоб в пиратке не было смысла. Или чтоб технически не было возможности пиратить. Как с Ефимом, к примеру. Или есть ли смысл в пиратке жта 5? Нет, конечно. Или взять, к примеру, багофилды с их позорными синглами, за исключением разве что бк2 и бф3. С другой стороны. И тут многие могут удивиться, но это факт. Будучи много раз заграницей, я четко прослеживал тему: «Я не хочу отдавать 60 баксов за 10-20 часов. Это дорого». И слыша в России/СНГ: «4-5-6 косарей за 10 часов игОры - не проблема». Мне становится оч смешно. Мы не ценим деньги. А мультиплеер, каким бы они не был в том или ином проекте все же продливает ваш геймплей. Вопрос лишь в, - нравится ли он вам. Но тут уже на вкус и цвет) И в завершении. Отдам должное иа, но запихивая мультиплеер куда ни попадя, они все же делают благое дело. Вопрос лишь к качеству контента. И тут уже все вопросы к тому или иному разработчику. Мультиплеер, как и сингл, может иметь глубину и чертовски вас увлечь на сотни часов. И тут за примерами ходить далеко не надо. Здесь и кодла и батла и жта. Так что все упирается в контент и только в контент. А это уже вопросы к разработчикам

в антеме же вся сюжетка строго сингловая, соответственно в открытом мире никакого развития сюжета не происходит. Все только по возвращении в форт. Соответственно, эту миссию ты можешь потом перепройти вместе с кем-то, кто только начал играть, и вся общая часть у вас будет идти одинаково и закончится стандартным итоговым экраном, на котором показывают лут и очки опыта накидывают. Но у него в форте будут старт и финиш сюжетные, а у тебя это просто обычная миссия.

«Богов нет. Есть лишь субъект и объект, деятель и предмет действия. Те, кому хватает воли возобладать над остальными, получают титул не по природе, а по заслугам. Я Гельдауран, и я отвергаю тех, кто пытается возобладать надо мной. Пусть сломается лук Андруил, пусть остынет огонь Джуна. Пусть они строят храмы и заманивают верующих обещаниями. Их поглотит гордыня, а я, позабытый, останусь при своей силе, отдельно от них, пока не достигну вершин.» Наковалльню мог сделать Джун.

Очень может быть, что наковальня Каридина - копия. Но пока разрабы молчат по поводу ЭБогини, там может быть все что угодно. Описание щита: "Собственноручная работа Совершенного Каридина. Конструкция обманчиво незамысловата, но щит безупречно гладкий и идеально круглый. Сталь теплая на ощупь, как будто только что из горна." Последняя теплая вещь была в "Чужаке" - "Броня,что шаги приглушает". upd: кольцо "Рука, что ранит" "Если надеть кольцо на палец, оно становится необычно теплым."

У Соласа все получилось.

Вышел еще один глобальный мод для Масс эффект 3. Project Variety https://www.nexusmods.com/masseffect3/mods/691 Project Variety - это серьезный пересмотр Mass Effect 3. Он нацелен на исправление всего, что раздражало в игре. Все, начиная с населения Цитадели и заканчивая оружием, которое Шепард и компания используют во время заставок, и многое другое было изменено. Цель состоит в том, чтобы сделать Mass Effect 3 более уникальным, чем он был раньше. Со списком изменений можно ознакомится на сайте.

Я буду очень долго кекать если тевинтерцы действительно создали кунари, а кунари в ДА4 уничтожат Империю. Честно говоря, уже хочу такого развития событий.

Всем привет! Is it really that time again? А вроде бы совсем недавно 2018 отмечали. Наверное, это потому, что в этом году BioWare не порадовала нас своими релизами. Правда, в следующем году обещают исправиться — уже совсем скоро всех желающих пустят в бету Anthem. А там и до релиза самой игры рукой подать будет. Правда, как показали недавние события, Anthem привлекает не так уж и много внимания фанатов канадской студии.  Какие события, скажете вы? Конечно же тизер следующей игры по Dragon Age на VGA 2018. Если посмотреть на реакцию коммьюнити, хотя бы по количеству комментариев, то разница в заинтересованности фанатов налицо. Будем надеяться, в 2019 нас порадуют большим количеством информации, чем было показано в тизере. Ну да хватит о BioWare, давайте и про нас вспомним. Помните, мы обещали перерождение, новые разделы, игры и вообще захваты мира? Обещания выполняем, но, как обычно, в нашем привычном темпе — в час по чайной ложке. И если форум уже потихоньку обрастает новыми разделами, то с запуском сайта в этом году ямы не успели. Будем навёрстывать в следующем. Собственно, разработка идёт прямо сейчас. Но, говорят, надо немного оторваться от кода и пойти поесть оливье, выпить шампанского и понюхать ёлку. Поэтому, давайте отложим в сторону мышки, повернёмся к своим родным и близким, пожелаем им всего хорошего, а потом продолжим играть в любимые игры =) Вся команда www.BioWare.ru поздравляет вас с новым годом и надеется, что его вы опять проведёте с нами. Будет интересно! 

С Новым Годом, ребят! Всех вас люблю и обожаю. БРК уже как второй дом. Процветания нам =)

У_Т_Р_О М И Г Е Л Ь Д И А С Створки из серебристого металлика плавно съехались за твоей спиной – съехались, как опущенное лезвие гильотины, обрубая шанс не совершать самый идиотский поступок в твоей жизни. Провести аналогию? Скипнутая точка бэкапа при фаст-броске по даталайну, совершенном вслепую – вроде прыжка без парашюта со стратосферы в надежде, что неумолимо приближающаяся земля превратилась в страховочный кисель. Корпоративные секьюрити лежали в отрубе, причем один из них распластался на холодном полу в одних трусах, пока второй получает летальную дозу паров «чоха» под протекающей тачкой. Твой штурман Кейс торчал хрен знает где: наверняка засел в каком-нибудь птичьем гнезде небоскреба, выбив на нужном ему этаже ошибку системы обслуживания и законсервировав целый офис до приезда наладчиков – наладчиков из подставной фирмы, на коленке зарегистрированной через Сеть. Тачка, сбившая тебя с неделю назад, сейчас колесила с каким-нибудь мажором на борту, оставляя за собой шлейф жженой резины. Всё это осталось там, вне хрома консервной банки, посаженной на магнитный рельс. Клавиша «эскейп» сжалась за твоей спиной в тонкую черную линию, запирая в метазоне загрузки перед переходом на новую локацию. Скип. Ты провел большим пальцем по панели, и диод высветил цифру «три»: банка тронулась, преодолевая гравитационное поле скромным усилием замкнутой электроцепи. Стенки лифта загорелись пестрой голографией, залпом агрессивной рекламы с выкупленных участков кодированной трансляции – сразу стало понятно, что эта шахта предназначалась для второстепенного персонала. Голостраницы хромбуков быстро выводили массивы товарных данных: спидскан объявлений, на которых ты механически задержал взгляд – и буквально через пару мгновений добрая треть поверхности лифта заполонили предложения передового софта. Остальное поровну поделили демонстрационные ролики работы агентов «Арасаки» и контент СимСтима с топом «Самых-самых». Ты пожалел, что не прошил глаза китайским леваком, блокирующим автоматическую рекламу. — Эй, — услышал ты голос Кейса, когда поднял трубку: стены тут же осветились передовыми кнопочными раскладушками. — Ты в дерьме, ковбой. Ты уже догадался. Не потому, что Кейс позвонил. Потому, что цифра, отслеживающая перемещение лифта, уже добрые тридцать секунд горела на цифре «два» – а лифт продолжал ехать вверх. — Кто-то из компьютерной безопасности, вызвал лифт в обход протокола. Черт его знает, зачем. Искинт или другой раннер, мать твою. Дропнул мне камеру в лифте. Камеру в лифте?.. Ты поднял глаза на горящую цифру «два». Ты чувствовал себя героем криминальной комедии. Теперь оставалось уповать только на Кейса, форму секьюрити и лишнюю хромосому наблюдателя, перед которым непонятно откуда появился кадр с пассажиром. — Я ломану систему. На полминуты, не больше. Выбирайся оттуда нахрен. Спасибо, ска, за совет.

У_Т_Р_О Д Ж О М А Г Л А Висящая кожа выбеленных лиц, подернутых скорбным унынием. Нечесаная, ломкая седина в космах, охваченная спиралью пружин. Татуировки на выступающих скулах, как иссиня-черные пятна машинной смазки, растертые по щекам: ромбы, расходящиеся стикером радиоактивной угрозы, примитивные фигуры животных в окантовке геральдических щитов, лучи остроконечной звезды, выхваченные в уроборос. Ты поначалу терялся в многообразии ритуальных знаков под синяками впалых глаз – вернее, глазниц из дрянного железа, в которых скрипели диоды тусклого красного, – и лишь затем разобрал в очередном замысловатом рисунке логотип автомобильного концерна «ауди». Диллер услуг под шкурой безупречного фэшн-боя. Корпоративный паладин в сверкающей броне из однобортного пиджака, с переливчатой меткой бренда на лацкане: ты стоял посреди запыленного полчища мусорных адептов, царапая подошву туфель отходами жизнедеятельности, стоял против обветренных лиц и заточенных палок с обезоруживающим красноречием и ослепительной улыбкой наперевес. Висящая кожа выбеленных лиц, подернутых морщинистой сеткой старости. Дряхлые старейшины номадов, ха. Смотрели на тебя, как на посланника богов, чавкали, пережевывая прогнившими рядами зубов розданные препаки. Все, всё племя чавкало, глядя на тебя. Все смотрели тебе в рот, как беспризорники детского дома, которых пришел усыновить миллиардер. Все, кроме редких пар глаз, взирающих на тебя с недоверием и злобой. Уродливые калеки, потерявшие близких в войне с цивилизованным миром. Тот молодой воин, сопровождавший тебя: стоя у трона выхлопных труб, он глядел на тебя исподлобья, сжав зубы, и теребил в руках волосы недавно снятого скальпа. — Ублюдок, — прошипела голова у тебя в руках. Скользкие кабели, выпадавшие из основания черепа, влажно пачкали тебе ладонь. — Оторву ему яйца, когда пересяду. — Я ВЛАДЕЮ ВОДОЙ! — громогласно объявил Рельс, и шамкающий шепот, вместе с чавканьем, тут же утих: утихло и рычание недовольных, отказавшихся от манны небесной. — И я принимаю решения. Этот человек послан говорить, и он сказал. Наша кара исполнена, и теперь его племя хочет карать колдуна – пусть так. У колдуна нет рук и ног, чтобы бить; нет хребта, чтобы стоять прямо; нет члена, чтобы осеменять. Осталась лишь его голова, чтобы думать, и уста, чтобы сквернословить. Он теперь ничто. Номады вокруг завыли, подняли кулаки. Трясли выкрашенными костяшками, выбрасывали в небо пальцы цветными лучами. — У них нет уважения к миру. Нет уважения к жизни. Их племя должно понять: жизнь дарует то, что они считают мусором, — продолжил вождь. — Что еда должна быть съедена. Что одежда должна истлеть. Что человек должен быть похоронен. Похоронен – а не выброшен. — Так, — возбужденно произнес колдун, оскалившись. — Разверни меня к нему. Сейчас эта деревенщина выложит нам, как они до сих пор не сдохли. Вождь стоял. Прямо и гордо, как шпиль. Он смотрел на тебя, гордо и величественно, как старый лев, гордящийся окровавленной пастью. Он ухмылялся. Стало совсем тихо. — Посланник расскажет им, что он видел. Он научит их. Ворота из спрессованного металла съехались за твоей спиной с чудовищным грохотом: от того, как оглушительно скрежетала конструкция, тебе буквально чуть не заложило уши. — Цивилизация, — Рельс издевательски растянул это слово, вдыхая через маску ребризера. Он шел с тобой – он и еще пара воинов, сопровождая по темному проходу, сложенному из бетонных колец септика. — Люди сверху. Как бы далеко не шли они, их путь – лишь всё больше становиться глупыми паразитами. Туннель был огромным, укрепленным наспех сваренными балками, ржавыми и согнувшимися под давлением горы хлама сверху – ты разглядел все это в тусклом свете фар, питаемых от аккумуляторов. Голос вождя, как и ваши шаги, расходился здесь эхом. — Ваши глупые люди выбрасывают многие вещи. Ненужные им вещи. Сломанные вещи, которые они не хотят чинить. А затем своды туннеля перестали быть грубыми, ломаными. В потолок врезались вдруг нержавеющие сваи, толстые и качественные: пол под ногами перестал хрустеть и превратился в идеально ровное, залитое под углом покрытие, уходящее вниз. В полумраке ты стал замечать ровные стены, выступающие трубы, таблички со стершимися буквами. Вождь поднял руку, и вы остановились. — Глупые люди хоронят в мусоре многое, — произнес он и шагнул вперед, скрываясь в темноте. Теперь голос его был не только тяжелым, но и зловещим. — И часто то, что они хотят скрыть. В темноте что-то щелкнуло, и из бездны впереди донесся тяжелый машинный гул. Под потолком затрещало. Затрещало – и на мрак будто нацепили высвечивающий фильтр. Подземный бункер – вернее, его часть: червообразный отросток слепой кишки, вырезанный и заспиртованный в то время, как остальной мешок из мяса и костей давно сгнил, перетертый безжалостностью времени. Сырые стены поднимались из холодного бетона, сходились над головой, как яичная скорлупа: в мерцании ламп виднелись кронштейны и крепления, виднелись остовы обвалившихся лестниц, виднелись серверные блоки. — Храм, — просто сказал Рельс, отпуская рубильник. Вы прошли вперед, по металлу, дыры в котором были залатаны резаной жестью разобранных авто: воины остались позади – видимо, это место было для них священным, запретным. После жары сегодняшнего утра здесь, под землей, было до озноба холодно и влажно. И пахло – пахло плесенью, пахло зацветшей водой. Пахло кровью. Свет блестел под ногами, отражался в воде, разлитой в бетонном бассейне. Запах усиливался, становился тошнотворным и гадким, пока вы приближались к центру. К центру, где в сплетение труб и проводов был грубо, уродливо вмонтирован распухший, гниющий труп. — Твою мать, — донесся голос откуда-то снизу, и от неожиданности ты чуть не выронил голову колдуна. — Злые люди вашего племени отравили нашу воду. Им это удалось, — вождь пошел вперед, огибая конструкцию из плоти и металла. — Вода стала дрянью, непригодной: она сжигала нас изнутри кровоточащими язвами, травила нас, убивала. Яд сжег мне легкие. — Химическая зараза, — шепнула голова. — Лабораторная дрянь, специально для таких случаев. Достаточно бросить в почву, чтобы вся грунтовая вода, которую они жрут, превратилась в дерьмо похлеще кислоты. — Ваше племя подарило нам заразу, — голос гремел под сводами бункера, — и ваше же племя подарило нам спасение. Спасение в теле человека, от которого вы хотели избавиться, не погребая его, как следует. Узри же, насколько глупы и бездуховны люди вашего племени, и как легко их ошибка может дать единственному человеку, который владеет таинством механизмов, настоящую власть. Не власть, ограниченную мнением дряхлых слепцов – власть, которой не обладает ни один из этих старейшин. Власть решать, когда будет мир, а когда начнется война. Ты смотрел на зеленый труп, ожидая, что он вот-вот придет в движение, захрипит через трубы, как раненый зверь – но он лежал неподвижно. В нем гудели лишь трубы, пропущенные через плоть. Если бы ты не держал голову колдуна, у него бы отпала челюсть. — Мать твою. Они фильтруют воду через хрень, которая в нём вшита. Вождь опустил мощную руку на рычаг, сменил его положение: из крана полилась вода – полилась прямиком в выброшенный кем-то картонный стакан из-под эспрессоматика. — Бинго, — голова зашипела, и ты напряг слух, пока Рельс жадно глотал воду. — Теперь дело осталось за малым, парень. Ты же понимаешь, что мы не можем так всё это оставить? Труп дрожал, перекачивая воду, фильтруя её: она разливалась холодным ручьем вниз, сквозь металлическую сетку. У_Т_Р_О К А Э Л И К И Н Г Давящие стены уличного лабиринта вспыхивали двухмерным красным, дрожали в треске глитча. Карусели из мотивационок в голотрансляциях резали глаза: зацикленные ролики буквально резали голову – так, будто тебе трепанировали череп и засыпали глянцевое конфетти, нарезанное из нео-советских агиток. Глянцевое конфетти, полирующее извилистую поверхность мозга до блеска бильярдного шара. Идти было сложно: ноги сами сбивались на марш, то и дело чеканили шаг по идеально ровному покрытию, пока ты не пресекала себя. Пресекала – и, кажется, ловила взгляды целого города: каждого работника, каждой настенной голограммы, каждого терминала на перекрестке, сложенного из телеящиков на манер деревянных тотемов. Когда ты пресекала шаг, ты выбивалась из ритма. Выбивалась из графика. Когда ты пресекала шаг, дисплей браслета на запястье загорался зловещим красным. ПРЕДАННОСТЬ РАБОТЕ – СОСТОЯНИЕ БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ Одиннадцатиметровая надпись пылала безапелляционным неоном. Когда ты закрыла глаза от невыносимого света, буквы все еще горели – как добела раскаленное клеймо на внутренней поверхности век, припечатанное к роговице. Цех «Сайм» поднимался над прочими зданиями комплексом мегаблоков, вздымался над градслоем, как геометрически идеальный муравейник. Толстые стены, пустые и однотонные – архитектурную скупость, судя по всему, должна была скрыть едкая надпись, разъедающая глаза: кое-как пересилив себя, ты посмотрела сквозь неон и разглядела широкие окна – окна, драпированные всё той же мерцающей агиткой с голоплакатов. Что ж, ты оценила посыл. Тяжелые створки ворот были раскрыты настежь: вход в цех казался совершенно черным под светом прожекторов, освещающих площадку перед ним. Работники в серых, низко детализированных балахонах, стояли здесь, по одиночке проходя в эту бездну: они исчезали за ней, словно за черным зеркалом. Методично, быстро, один за другим. А затем подошла твоя очередь. Изнутри он казался еще больше: если бы рабочие залы не расходились сплетениями коридоров, а широкие коридоры не имели развилок и тупиков, то цех «Сайм» уходил бы в бесконечный горизонт, терялся бы в подпространстве. Терминал – очередной тотем из мониторов – сразу же отсканировал черную карту. Металлический голос затрещал, приветствуя мистера Макото и желая выполнения плана. Над решетчатой текстурой пола загорелась полупрозрачная маркерная линия, освещая путь в ледяном лабиринте: из-за чудовищно огромных вентиляторов здесь было холодно, и тебя до костей пробивал озноб. Чтобы согреться, ты решила идти быстрее. — Мистер Макото, — проговорил голос оператора – тот же, что и на входе. — Двадцать один. Сорок. Пятьдесят два. Ноль. Ноль. Восемь. Ноль, — отрапортовал динамик, и нужная дверь бесшумно отъехала вверх. — Выпплана вам, мистер Макото. Рабочее место: каморка со стеклянными стенами, загоревшимися, как только ты пересекла порог. Дверь тут же вернулась на место – оказалось, что изнутри она тоже стеклянная. А затем в тебя впилось бессчетное множество сенсорных лучей, заливая помещение рубиновой пеленой.

У_Т_Р_О К А Э Л И К И Н Г Отзвуки треугольника. Звон – резкий и пронзительный, спускающийся вниз, скользящий по утренней желтизне, сбегающий по бетонной лестнице: звук удара мерцал в топоте барабанов, угасал в нарастающих песнопениях шумной улицы. Речи множества национальностей в монументальной ограде. Архитектурный кубизм, поглощающий эхо косноязычного коктейля. Всплески эмоций, разлитые на асфальте. Койка осталась позади, как и арахна, как и стеклянный страж: они остались под надписью из широкого галогена, горящего ослепительной белизной. «Лимб» возвышался над руслом улицы, по которому маршировали-текли стройные ряды людей: модуль медцентра беспристрастно, отчужденно взирал на текучий асфальт, глядел поверх голов, через порог из ступеней идеальной геометрии. Ты недолго спускалась по нему, прежде чем окунуться в течение человеческих масс с головой. Людей было много. Старых и молодых, усталых и бодрых, людей и тех, кто разменял свою человечность в подвале у черных техов, выменивая эмпатию на врезанный в тело металл. Не люди – грубая биомасса, разбавленная окисляющимся на ветру железом, шагала по треку градслоя: органика мешков с мясом едва проступала над толстой обшивкой, выделения пота едва уловимы в скрежете не смазанных сервоприводов. Ты будто упала в слив промышленных отходов, барахталась в водовороте, нашпигованном обрезками арматуры, где тебя так и норовило уколоть всё, что не было хоть сколько-нибудь естественным. Во рту стоял привкус ржавчины и крови одновременно: в глаза бросались одновременно едва аугментированные фигуры и откровенные борги, уродливой угловатой комплекцией напоминающие раскуроченный симбиоз "чох"-движка и ломаных деталей от мультитула. И вся эта процессия, странная и ирреальная, шла в одном направлении. Все они шли вперед – не строевым шагом, не тяжелой поступью, нет: они просто шли – шли нога в ногу. Здания блоков, слитые воедино грубой шпаклевкой, освещались всплывающими голограммами – анимированными моделями с постеров, столь же размытыми, что и те эталонные фигуры с трансляций внутри «Лимба». Иногда ты поднимала голову, разглядывая замысловатые окна из непроницаемого для взгляда тонированного стекла – и окна включались, оказываясь дисплеями телевизоров, на которых крутился зацикленный медиаконтент разного типа. Разного – но обязательно мотивирующего. Всполохи красного: когда ты сморгнула их, в памяти вспыхнул дисплей браслета. То, как он озарился красным, почувствовав. Когда что-то вспыхивает красным, это не сулит ничего хорошего, верно? История однозначна: ключ от дерьмовой ситуации всегда горит кричащим красным. Всё красное так и норовит направить мир по @#$% при первой же возможности. Всё: кровь, огонь, коммуняки. Ты вспомнила название градслоя. «Красная Астра». Чертовски говорящее название. Толпа говорила, и ты слышала всех. Языки смешивались, гудели, как улей встревоженных пчёл: ты слышала всех, слышала каждый диалект, каждое наречие, различала на слух все эти лингвистические детали. Ты знала, что не знала ни один из этих языков – но стоило тебе посмотреть на говоривших, поймать их в поле зрения, захотеть понять их, и ты понимала каждое слово. Ты не могла переводить это на слух – слова будто сами всплывали перед твоими глазами, выпрыгивали из подсознания, как если бы тебе в башку вшили универсальный лингвоимплант. Если бы. Поток продолжал двигаться. Как стадо овец, погоняемое на скотном дворе: они блеяли, сближались друг с другом, выжимали кислород из пустого пространства. Движение замедляется: строй становился плотнее, смыкался, как сдвигающиеся стенки мусорного пресса. Ты буквально захлебывалась в поту, крови и пикселях, когда увидела их. Их. Курящих, разговаривающих, стоящих на месте. Их. Тех, на кого никто не смотрит. Людей вне толпы. Людей переулков. Людей на обочине. Выскользнуть. Избавиться от оков человекопотока, вдохнуть собственными легкими вместо того, чтобы дышать вместе с толпой. Ты обходишь их, шагающих и говорящих: обтекаемая тканью, как карп, плывущий против течения. Они даже не смотрят на то, как ты пытаешься сойти с рельс. Никто не смотрит. Никто. Кроме двухметрового борга, в которого ты врезалась, зацепившись ступней о грубый, кубический сапог. Его лицо перекошено. Глаза – два импланта, выступающие вперед, как примтеховские очки из бутылочных крышек. Ты смотришь на него и морщишься от неудобства, пытаясь прикинуть, как его обойти – но он огромен. Огромен настолько, что на такого легче взобраться, чем обойти по окружности. Ты едва не падаешь, но всё-таки стоишь на ногах – и в этот момент твои предположения о том, видит ли этот бугай тебя или нет, исчезают сами собой. Потому что он хватает тебя, как тряпичную куклу, и прижимает к себе, буквально перекрывая тебе носоглотку плотной тканью балахона. Мощные руки. Явно импланты: легко догадаться, когда ты чувствуешь грубые формы и холодный металл даже сквозь ткань балахона. Мощные руки буквально вминают тебя в тело борга, холодное белое лицо которого не выражает никаких изменений. Он продолжает идти в толпе, молча и громоздко, однако потом ты понимаешь, что борг идет в сторону, будто отходя от центра этого человеческого потока ближе к окраине, ближе к бетонным громоздким зданиям, то и дело поворачиваясь спиной в разных направлениях, но не сбавляя свой диагональный шаг. А затем он отпускает тебя, и ты падешь на холодный бетон, как раз у одного из переулков. Нависает над тобой огромной тенью, как палач и топор – в одном лице. Позади – замасленный армированный туннель, где стоят люди в рабочих балахонах, раскуривая сигареты. И этот борг кивает тебе в их сторону. У_Т_Р_О М А К С И Н Т О М П С Белый мужчина улыбнулся. Улыбнулся еще шире – шире, чем это позволяет предел человеческих возможностей, ограниченный волокнистыми сплетениями мяса на лице. Его стеклянные глаза выкатились наружу, надулись над скулами, как два мяча для пинг-понга, норовящие выскочить из орбит. Улыбка превратилась в ухмылку, затем в широкий белоснежный оскал, в котором тебе открылся его ровный первый ряд зубов, вмонтированный в армированную челюсть. Именно так, мать твою. Гребаных зубов у него как раз было два ряда. И вот когда он улыбнулся своим вторым, металлическим, заточенным рядом зубов, пластиковая маска добропорядочного гражданина Нью-Родоса облетела, как слой выцветшей краски – и ты его вспомнила. Вспомнила этого чертового аугментированного психопата, которого повязала два года назад. Ты сделала шаг назад, глядя на извивающегося борга с холодной головой хирурга – хирурга, наблюдающего агонию жертвы, которую уже вряд ли удастся спасти. Газонная трава под ботинками захрустела, словно ломкое сено, расползаясь по пластиковой почве. Из его рта забила пена, как из пробитого огнетушителя: он упал навзничь, заливая костюм слюной, катаясь по жесткому газону. Искусственная трава царапала его щеки, оставляла глубокие следы: то, что должно было быть кожей, срезанными кусками материала слетало вниз. Крови же не было ни капли. Теперь ты поняла, почему его не узнала с самого начала. Ты не узнала его, потому что у этого борга было ненастоящее лицо. Здорово здесь, правда?.. Бывший борг задыхался, захлебывался в собственной слюне. Ты смотрела на него, бьющегося в конвульсивном припадке, избивающего себя о твердое покрытие: ты видела, как треснул и отлетел кусок пластикового покрытия черепа, на который было насажено искусственное лицо с синтетическими мышечными волокнами. Ты смотрела на бывшего борга и вспоминала, как вдавливала его настоящее лицо в асфальт, оставляя длинный кровавый шлейф на дорожном покрытии. Ты не помнишь его имени. Не помнишь, кто он, где работал. Ты помнишь, как диагностировали приступ киберпсихоза у этого урода, определяя наиболее яркие черты, проявившиеся в момент взбрыкнувшей цельнометаллической крыши. Массовое убийство, убийство с особой жестокостью – и импульсивная клептомания, верно? Импульсивная клептомания, да?.. Прийти в медцентр, натянуть на себя бейдж акушера и устроить в отделении резню, вскрывая брюхо беременным и вытаскивая оттуда нерожденные плоды – это ведь обычное дело для импульсивного клептомана, не так ли? Бывший борг катался по траве, стирал свое новое пластиковое лицо об землю, пытался размозжить себе башку и захлебывался в собственной слюне. Если не считать, что твою голову напекло, а во рту от жажды образовалась пустыня Гоби, то утро с каждой новой секундой становилось всё безупречнее. Я видел вещи, в которые вы, люди, просто не поверите. Какого хрена эти уроды стоят вокруг, натягивая на лицо всё то же беспечное выражение, пока одна из марионеток этого расчудесного манямирка пытается пережить свой синий экран смерти?.. Штурмовые корабли на подступах к Ориону. Си-лучи во тьме, мерцающие у врат Тангейзера. Ты перевернула его набок. Вдавила в землю, не давая амплитуды для следующего удара. Ладони чуть не соскальзывали с мокрых щек, царапались о разрывы пластика: пока ты надрывала глотку, пока ты кричала и звала врача, мальчишки-бойскауты рядом раздавали печенье. Пока ты пыталась сделать так, чтобы этот борг, попавший в мир чудесного нового будущего, не откинулся на искусственном газоне рукотворного рая мистера Уоллеса, другие обитатели этих пластиковых декораций бросали на тебя светлые взгляды – и доброжелательно, искренне улыбались. Твою мать. Когда тебе впервые выдали магнитную пушку в учебке, тебя предупредили: первый блин всегда комом. Первый выстрел прилетел тебе раскаленной гильзой в лицо. Стандартный полицейский юмор, когда новичку выдают бракованный пистолет. О том, что горячий кусок металла может прилететь в глаз, никто никогда не задумывается. Особенно, если его всегда можно заменить в Бади Бэнке по полицейской страховке. Борга, который бился в конвульсиях, заменить было сложно. Поэтому хреновая попытка оказать первую помощь выходила не такой уж смешной. Первая помощь. Это как вслепую преследовать бустера в супермаркете с пулеметом наперевес: после первого десятка разорванных в клочья гражданских ты всё равно еще раз нажмешь на гашетку. Снова и снова подставляешь колено под выстрел. Черная фигура бежит к тебе, вскинув оружие. Наёмная охрана. Соло, которых вырядили в одинаковую униформу и попросили не всегда убивать всё, что движется. Делятся на два типа: те, которые успевают разобрать твой крик, и те, кто сразу превращают тебя в кровавую кашу. Этот был из первых. — Я знаю, — слышишь ты сквозь хрип динамиков, когда непроницаемое стекло шлема оказывается в нескольких дюймах от тебя. — Я видел. Он взял борга под руки, поднял его из пузырящейся пены. Ты решила не отставать – и поняла, почему бравый вояка из службы просто не закинул киберпсиха за плечо: припадочный ублюдок был чертовски тяжелым. Тяжелее, чем саркофаг, доверху забитый наркотиками. — Оттащим его к «Лимбу», — пыхтел соло, подключая сервоусилители на броне. — Пусть Брюгер разбирается с этим дерьмом. Ты оглянулась назад, чувствуя, что от нагрузки у тебя вот-вот откроется грыжа, переламывая позвонки. Люди чудесного нового мира смотрели сквозь вас, провожая сияющим блеском зубов. Музыка выключилась. Свет потух. Дверь пиано-бара медленно и печально закрылась.

У_Т_Р_О M A D M A X I N Наёмник смотрит на значок сквозь опущенное забрало шлема из гладкого черного стекла. Переступает с ноги на ногу, оставляя на запыленной плите следы от протектора, пока позади, у пропускных пунктов, расхаживают его напарники, контролируя человеческий поток. Очередь движется медленно: врата Рая закрыты для выбеленных улыбок и умоляющих глаз, подсевших на идею о возрожденной к жизни американской мечте. Охранники провожают прочь целые семьи, обеспеченные выше среднего, семьи, которые будто сошли с плакатов шестидесятых. Одни уходили с опущенной головой, понурые и жалкие. Другие упирались, багровели, кричали – их выталкивали силком, буквально давили тяжестью брони: если не помогало, то наёмник – точный клон парня, стоявшего перед тобой – вскидывал винтовку, обещая засадить в возмутителя спокойствия добрый заряд электричества. Их выгоняли назад, в палящий калифорнийский зной, столь необычный для первого ноября. Аномальная жара, предсказанная синоптиками: поджимая пересохшие губы, ты чувствовала, как одежда мокнет, пропитываясь каплями выступившего пота. Трест электрошокеров – как всполохи над кострами, в которых топят ведьм; слезы и мольбы тех, кого выдавливали обратно на бренную землю архангелы «Арасаки». Выдавливали обратно, будто жаждущих, гонимых от водопоя. Ты шла за ним. Шла за наёмником вдоль пыльной очереди тех, кто бежал из реальности Ночного Города, бежал за манящим светом маяка с Цитадели Нью-Родоса. Шла за ним к десяти-пятнадцатиметровой стене из металла, гладкой и неприступной, шла под рубиновыми линиями целеуказателей, выхвативших в тебе потенциальную угрозу. Позади тебя раздавались возмущенные крики, ругань и брань из-под ядовитых дредов, нелицеприятные фигуры из пальцев имплантированных рук. Ты была шлюхой на устах парня в косухе, ты была конченной мразью в возгласах супружеской пары из двух озверевших мамаш, осеменивших друг друга методом искусственного оплодотворения. Тебя имели во все дыры крики из-под выбеленных бигуди. Какой-то старик, приподняв сплошные зеркальные очки и выпучивая металлик киберглаз, обещал сглазить тебя, гребаную суку, за то, что ты не уважаешь ветеранов. Кто-то из очереди попытался бросить в тебя алюминиевую банку «коки» – и рухнул обратно в толпу с окровавленной челюстью, получив прикладом в лицо. Ты даже обернулась на этот резкий сдавленный крик, различила в утихшем гвалте мычание боли. Да, это было не по-человечески. Да, в Найт Сити такого охранника уже повязал бы – или хотя бы попытался повязать – ближайший полицейский патруль. Но это не Найт Сити. Это Нью-Родос, и контроль здесь был в руках корпоративного регламента поведения, даже без тех жалких фиговых листочков конституции, которыми корпы прикрывали свою безнаказанность в Ночном Городе. Здесь никто не делился властью. Здесь тебя поимеют за то, что ты бросил банку из-под «коки», потому что здесь запрещено мусорить. Здесь тебя поимеют за то, что ты не надел шорты, раздевшись догола на солнцепеке. Ты шла за ним вдоль змеиной очереди и слышала, как все тебя ненавидят. Все те, чью задницу ты столько раз вытаскивала из-под лезвий киберпсихов. — Офицер. К вам посетитель. Стена осталась снаружи: тебя протащили через кордон из наёмных сил, протащили через систему безопасности, через многоступенчатую систему проверок и сканирований, через лабиринт из магнитных турникетов. Тебя будто вели по бункеру, петляя в коридорах с металлической обшивкой под сенью нависших камер: в какой-то момент стало казаться, что все это специально, чтобы засветить тебя во всех возможных записывающих устройствах – но затем ведущий тебя наёмник остановился перед дверью из хлипкого стеклопакета. Рядом с дверью была табличка: «Уполномоченный офицер Чанк Д. С.». Магнитный замок. Щелкнул и зажужжал, отпирая вход. — Уполномоченный офицер Декстер Сандзи Чанк, — представился грузный мужчина в полицейской форме. Пухлое желтое лицо, поверх которых едва были заметны узкие щелки глаз: он сидел за столом, сосредоточенный на спешном просмотре и перекладывании бумаг, и всем видом показывал, что чудовищно занят. — Я смотрю, обратно в Найт Сити вы не собираетесь, раз решили пройтись на глазах у всех, кого забракуют и отправят восвояси? — Чанк поднял глаза и положил широкие ладони на две стопки документов. — Что за проверка? Федеральная? Тогда клади документы на стол, милочка, и жди своей очереди на получение аккредитационного бланка для заполнения, иначе воротнички мне голову отвинтят за нарушение порядка допуска. Только теперь ты поняла, что вы находитесь в верхнем отсеке стены: поняла это по широкому окну за спиной Чанка, наполовину скрытому жалюзи. Там, в пыли, виднелся лагерь: палатки из полимера, бронетранспортеры, зоны отдыха для наёмников. — Знаешь, сейчас ведь вообще никого не пускают в Нью-Родос, — хмыкнул офицер, возвращаясь к бумагам. — Тем более столько человек, сколько там, снаружи. Лавочка прикрыта, так говорят. Нас тут и так слишком дохрена. Хата не резиновая. Забавно было слышать это. Хата не резиновая, говорил он. Лавочка закрыта. Людей бракуют целыми семьями, ты сама видела. Поэтому забавно было слышать это и видеть в окне, как целую ораву людей в оранжевых комбинезонах выводят из битком набитого автобуса, стекла в котором представляли собой сплошные пластины. Чанк обернулся. Выругался и с силой вдавил на сенсорную панель, опуская пластины роллетов на окно и погружая комнату во власть искусственного света. — Так что за проверка, черт побери? Полиция моды? Н_О_Ч_Ь Даррет был сам не свой. От пышущего энергией грязного дельца, впечатление которого он производил с первых секунд вашей встречи, осталась лишь пропахшая потом развалюха, оттягивающая ворот рубашки ради тяжелого вдоха. — Утром, мистер Магла, утром, — его слова были буквальной отмашкой от твоих вопросов, будто от какой-то новой, выведенной в пробирке породы москитов. — За вами пришлют нужного человека. Он объяснит детали. Мхм. Пунцовые пятна расходились по его лицу. Если бы не связная речь, можно было подумать, что он бредит. — Не знаю, кого мистер Уоллес еще хотел видеть. По крайней мере, я не знаю, чтобы он вообще хотел кого-нибудь видеть, кроме вас, мистер Магла. Ох, — Даррет тяжело вздохнул, кое-как обтер лоб, размазывая пот по волосам. — Ваша работа начнется утром. Утром, мистер Магла. Пожалуйста... Ты услышал шаги. Тяжелая поступь, поступь надвигающегося мрака, безжалостная и пугающая, словно раскат грома в безлунную ночь в трущобах Найт Сити. На секунду показалось, что твои пальцы онемели, что их уколол неестественный холод, смешанный со леденящим ужасом: из-за колонны, из дальнего, погруженного в тень угла холла, к тебе навстречу вышла высокая темная фигура. Это был мужчина: облаченный в черный классический костюм, прятавший глаза за стеклами солнцезащитных очков, он приблизился к лежащему в кресле Даррету и медленно опустил руку ему на плечо. Его кожа была бледной, практически белой, а под ней мерцали, бились тусклым светом продетые провода. — Мистер Магла, — спокойным металлическим голосом проговорил мужчина в черном. Тон его не подразумевал ничего, кроме безоговорочного принятия. — Мистер Даррет просит вас отправиться в предназначенную для вас квартиру. Прошу вас соблюсти нормы приличия. Развалившийся в бетонном кресле Даррет съежился, когда рука мужчины оказалась у него на плече, и теперь лишь судорожно кивал, не утруждая себя никакими словами напутствия. Мужчина в черном механическим движением поправил очки – и тебе показалось, что ты увидел, как из его глазниц пробивается свет автомобильных фар. — Спокойной ночи, мистер Магла.

Н_О_Ч_Ь Ты не смотрел на Даррета: ты смотрел в потолок, такой же серый и ровный, из того же материала, что был у тебя под ногами. Ты не смотрел на Даррета, но Даррет смотрел на тебя, и ты буквально чувствовал этот взгляд, нервный и недоуменный. Тот взгляд, после которого видно, как облетает шелуха курсов манипулирования, как трескается толстая маска из отработанных фраз, сквозь дыры в которой начинают проступать настоящие черты человека. Ты не смотрел на Даррета, но прекрасно понимал, что ему нечего сказать, чтобы легко и просто развеять твои сомнения. И сейчас шестеренки в его голове скрипели от напряжения, пытаясь выдать ту комбинацию слов, которой можно будет перебить твои козыри. — Мистер Магла, — торопливо заговорил он, — я же сказал вам, что это всего лишь голограмма. Мистер Уоллес очень занятой человек, и если бы он смог, он бы явился лично на встречу с вами, — Даррет перевел дыхание, быстро и шумно, — однако сейчас он крайне занят подготовкой к открытию. Люди, которые работают на него, представляют собой слаженный механизм. Мы все, весь проект Нью-Родос говорит его словами, понимаете? А голограмма мистера Уоллеса – это не более, чем... — Я не голограмма. Ответ прозвучал отовсюду – от стен, потолка, снизу и сверху, со всех сторон разом – и ты увидел, как по материалу расходятся круги, вызванные произведенным звуком. Даррет вмиг умолк, прикусив губу: лицо его выражало крайнюю степень озабоченности. — Больше, чем голограмма. Идентифицирую себя, как Уильям Джей Уоллес. Являюсь Уильямом Джеем Уоллесом. Мыслю, как Уильям Джей Уоллес. Мыслю – следовательно, существую. По потолку начали стекаться ручьи, неподвластные закону всемирного тяготения, неподвластные никаким из земных законов. Жидкий бетон собирался в центре, то быстро, то медленно: потолок превращался в барельеф, прораставшим вниз, будто живая гряда сталактитов. Всё изменялось на глазах: ты видел лицо, безносое, лишенное губ лицо, расплывчатые черты которого собирались и оформлялись с каждой новой секундой всё больше. — Больше, чем голограмма. Уильям. Джей. Уоллес. Моё имя – Уильям. Джей. Уоллес. Моё детище не подлежит спасению. Моё детище обречено. Моё детище... — Так, хватит, мать его! Вырубай! — взревел Даррет, словно раненый медведь – и прорастающее лицо на потолке искорежила агония, а затем... А затем всё погасло. — Мистер Магла. Свет. На стене. На потолке. На полу. — Мистер Магла, выслушайте меня. Свет. Даже свет здесь источался материалом. — Это... — Даррет морщился, поджимал губы, играл желваками, пока по его намокшему лбу стекал пот. — Это лишь один из проектов мистера Уоллеса. Безумная попытка запечатлеть самого себя в двоичном коде, создать абсолютный искусственный интеллект по своему образу и подобию. Твою мать, — он шумно выдохнул, искусственные пальцы легли ему на грудь, рядом с сердцем. — Он создал эту штуку, чтобы его копия лично контролировала процесс регистрации в Нью-Родос. Мистер Уоллес всегда переживал, что не может быть в тысяче мест сразу, — с некоторой усмешкой произнес Даррет. — И до сих пор переживает, могу вас уверить. Стены, пол, потолок. Всё было гладким, будто на них никогда ничего и не было. — Вдыхать душу в неживые объекты, особенно в здания. Мистер Уоллес всегда любил это. Любой свой проект он называет полым, если за ним не стоит конкретный человек или группа людей, мхм. — он начал устало опускаться, и под его телом тут же возникло кресло. — Знаете ведь, гениальные люди часто подвержены странностям. Каким-то безумным увлечениям, особым взглядам на жизнь. У мистера Уоллеса есть такой пунктик, любовь к эзотерическим изысканиям. Он говорит, что Найт Сити столь уродлив, потому что личность, что стояла за ним, Ричард Найт, не оставил в нём своей души. Ох. Он поднял руку, протягивая тебе карточку и обруч. — Мистер Магла, я вас умоляю, — на лице Даррета действительно читалась усталость: пунцовые пятна бродили по иссиня-бледной коже, губы были сухими, а лоб над вздувшимися венами был покрыт холодной испариной. — Время ложиться спать, Джо. Я очень устал. Заберите это и дождитесь утра. Мистер Уоллес – настоящий мистер Уоллес – обязательно оценит вашу завтрашнюю помощь. А всё это... — он махнул рукой, — просто выбросите из головы. Это был безумный эксперимент, мистер Магла. Для Уильяма это был просто безумный эксперимент, от плачевных результатов которого он просто не может избавиться. Не может поднять руку на свое детище. Даррет вздохнул, тяжело и грустно.

Н_О_Ч_Ь С десяток секунд Даррет сидел с тупой, застывшей улыбкой на лице. Смотрел на тебя, будто ожидая, что ты продолжишь свой вопрос рвущим до коликов завершением, с искрящимся – или нет – панчлайном, какими любят бросаться в толпу комедианты голубых экранов. Было видно, что он даже набрал в грудь побольше воздуха, чтобы как следует потешить твое самолюбие здоровым хохотом. А потом ты увидел, как его глаза стекленеют и расширяются под противоречивыми волнами бровей, как напряжение мышц на скулах исчезает, роняя челюсть с улыбкой в состояние болезненного вздоха. Увидел, как губы зашевелились, в беззвучной судороге подбирая слова. — Мхм. Всё еще не веря тебе, всё еще бросая в твою сторону быстрые взгляды, всё еще надеясь на то, что шутка порядком затянулась ради раздувания комического эффекта, Хью Даррет, не закрывая рта, кивнул тебе и оглянулся через плечо, куда-то в темный угол холла. Затем кивнул снова – кажется, даже закатил глаза на секунду, – обернулся к тебе и, неловко посмеиваясь, хлопнул в ладоши. — Мистер Уильям Джей Уоллес, — произнес он, нервно вытирая капли пота со лба, пока у него за спиной появлялась голограмма, сотканная из невидимых нитей транслятора. Это был всё тот же мужчина, всё тот же Иисус, только теперь куда более настоящий. Даже в царящем здесь полумраке кожа его была золотистой, очаровывающей сознание отбрасываемыми бликами драгметалла. Костюм был всё тем же, той же была и прическа, и плотная растительность на узком лице, но теперь... Теперь Магла мог видеть на лице мужчины, сотканного из интерференции световых волн и одетого в текстуры, эти глубокие, безжизненно серые глаза, радужка которых будто залили бетоном. На безупречном ангельском лице эти глаза были глазами акулы. И акула смотрела на тебя, как на агнца, выбившегося из стада. — Мистер Уильям Джей Уоллес, — повторил Даррет, разведя руки в сторону и растопырив пальцы. Только теперь ты заметил, что некоторые из них были искусной копией настоящих. — Руководитель проекта Нью-Родос. Я называю его инженером от бога, но он больше любит словоблудный философский бред вроде «зодчего грёз», или что-то такое. Мхм. Если спросите меня, то нагнетание загадочности – просто часть его контракта с корпорациями, на средствах которых вырос Нью-Родос. Закономерно, что людей, которые хотят знать всё, привлекает интрига, — усмехнулся он, визгливо и резко. Голограмма, тем временем, беззвучно шагала меж широких колонн, невидящим взглядом смотрела на изгибы интерьера. Фигура из света не мигала – просто смотрела на стены, и пол, и потолок, смотрела на дисплеи и на пару людей, сидящих посреди холла. Магла заметил, что копия мистера Уоллеса не мигает, когда тот с минуту смотрел на него – хотя, скорее, сквозь него. И, если верить новостям о последних технологиях в сфере коммуникаций, описывающих технологию транслируемых голограмм с интеллектуальным образом как технологию, передающую не только внешний вид, но и повадки записанного человека, то вопрос «мигает ли мистер Уильям Джей Уоллес во плоти?» оставался открытым. — Не буду юлить, мистер Магла, — сказал Даррет, потирая указательный палец на руке – единственный палец, который был на его левой руке от рождения. — Я не знаю, зачем вы приехали в Нью-Родос, и не знаю, что вы хотели здесь делать. Но я рад, что вы интересуетесь мистером Уоллесом, — вкрадчиво проговорил он, наклоняясь вперед. — Потому что мистер Уоллес давно интересуется вами, мистер Магла. Он откинулся назад с самодовольным видом, устроился поудобнее на только что собравшейся под его лопатками спинке бетонного кресла. — Я перестал спрашивать себя, как мистеру Уоллесу удается предсказывать будущее и дожидаться его свершения с невозмутимым лицом, когда около года назад он отменил перелет в Чиба-сити, где ему стоило лишь поставить свою подпись, чтобы получить перевод в несколько миллиардов. Он сказал, что будет гроза, хотя все прогнозы синоптиков говорили об обратном. И знаете, что? Грозы не было, — Даррет улыбнулся, глядя на то, как голограмма продолжает ходить по залу. — Заказанный вертолет отправили назад, выплатили неустойку. Пилот пошел домой, радуясь легким деньгам. А затем упал на пороге своей квартиры, буквально блевал кровью несколько секунд, захлебываясь агонией. Кто-то установил ему искусственный вирус, нанороботы которого разорвали ему артерии как раз в то время, когда мы должны были пролетать над Беринговым проливом. — он помолчал: его взгляд терялся где-то в потолке. — Насколько я знаю, конкурентов у этого пилота не было – по крайней мере, не настолько богатых и изощренных, чтобы заправить обычного перевозчика секретной военной разработкой передового уровня. Целью этого вируса был носитель ДНК, на девяносто девять и восемь процентов совпадающий с ДНК мистера Уоллеса – то есть, целью вируса был мистер Уоллес. И пока полиция осматривала раздувшийся в кровавой луже труп, мы с мистером Уоллесом обедали на террасе Цитадели. И день действительно был чудесным. Ни одного облачка.

T H E F U T U R E I S N O W Тойота заводится с пол-оборота: движок гудит, словно затаившийся зверь, крадущийся в железобетонных джунглях. Беспрекословная мощь ревущих кибердвадцатых, гул автомобиля в петле времени, в буре столетий. Сотню лет назад Форд подарил миру будущее в виде четырехколесного изобилия, и машины перестали быть роскошью в руках капиталистов. Сегодня Уоллес обещает подарить миру будущее в виде нового понимания фундаментальных истин человеческого бытия – и киберпсихоз в нём обещает перестать быть изъяном на теле общества. Эммерек заводится с пол-оборота: когда ты посылаешь его домой, не желая отнимать его время, он скрипит зубами, словно жертва дантиста, пробующая импланты на прочность. Он встает с явным недовольством, будто поднимается из-за стола, на который ему поставили пустую тарелку: Эммерек держит себя в руках, но ты чувствуешь, как он, сука, зол на твои выходки. Письма, болтовня – ты понимаешь, насколько ему класть на твою попытку выйти из обсуждения модуляций. Сотню лет назад люди болтали друг с другом по телефону, разматывая клубок скользкой ежедневной суеты за пустым обменом любезностями. Сегодня люди ностальгируют по временам, которых никогда не знали, и выпинывают старых друзей, будто собак, ради дешевых детективных романов, записанных на кинопленку. Водительская дверь. Входная дверь. Хлопают, точно отвешивая тяжелую металлическую оплеуху сырой действительности. Хлопают, точно отбивая ладонями рукопожатие с Сатаной перед тем, как принять его лицензионное соглашение на бартер души в целях обогащения. Н_О_Ч_Ь Машина летит навстречу мгле, летит по старой федеральной трассе: колеса разбрасывают высохшие комья пыли, рисуют шлейф у тебя за спиной. Найт Сити, светящийся мегалополис, балансирующий на бритвенной грани, уходит за горизонт: наконец ты перестаешь видеть пятна огней с небоскребов в зеркало заднего вида. Ты редко смотришь назад. Взгляд за закрытую дверь впереди всегда манил тебя больше панической оглядки по сторонам. Нью-Родос. Во рту это слово имеет металлический, ржавый привкус: проект, о котором известно так много, что практически не известно ничего. Радио, телевидение, уличная реклама на сменяющих друг друга голограммах – бесконечное нагромождение сырых деталей о мире нового порядка, задуманного, как утопия. Нью-Родос всплывал в голове образами: образами первой ступеньки на лестнице в храм Homo Deus, образами Эдема XXI века, рукотворного и чудесного, образами социалистического проекта с использованием огромных инвестиций и передовыми технологиями – и все образы были размыты, как свет Найт Сити сквозь ночную мглу монохромной дороги. О, Джо Магла, ты знал о Нью-Родосе, Городе Настоящего Будущего, многие вещи, мог часами рассуждать о его гении и его пороках на светской беседе перед выбеленными лицами корпоратов, мог восхищаться им или поносить его в долгих монологах – но каждый раз, пытаясь припомнить хоть слово конкретики, хотя бы одну связную линию историй об этом месте, ты понимал, как ловко суть его скрыта от посторонних глаз. Ты летел на «тойоте» в канонизированный при жизни завтрашний день, стремился настичь «Летучий Голландец», оказавшийся под колесами индустрии. Ты летел в город, спрятанный в коробке Шредингера, застывший между состояниями жизни и смерти – и ты чувствовал, что летишь туда, дабы сотворить чудо. Темнота. Указателей нет, но ты сворачиваешь на дорогу, уложенную ровными плитами гелиотермальных батарей, колея в которых была подсвечена тонкими белыми лучами. Машина мягко соприкасается с покрытием, буквально скользит по нему, парит по кибернетическим рельсам в светлое будущее. Ты ловишь себя на мысли, что всё слишком хорошо: ты ловишь себя на мысли, что даже не хочешь попытаться свернуть из этой плавной действительности. Дорога уходит вниз. Ты тоже. Теперь всё бежит вниз. Нью-Родос, огромный исследовательский комплекс, обросший инфраструктурой, обросший жизнью и евробаксами на своих исследованиях грядущего мира, располагался в долине – в старой, давно оставленной выработке полезных ископаемых, брошенной сразу же, как только мизерный процент добычи стал невыгоден для перевозки в Найт Сити. Дорога уходит вниз, на долгой незаконченной петле, на широком растянутом повороте: слишком темно, чтобы разглядеть хоть что-то в теряющихся ландшафтах справа и слева. Ты ловишь себя на мысли – на мысли, что даже если ты отпустишь руль, ты не сойдешь с дороги, разлетевшись в груду металлолома на обочине. Будто туннель. Черный туннель, в конце которого маячат отблески потустороннего света. Туннель с дорогой в один конец. Рай или Ад – всякое место начинается с преддверия, с порога перед закрытой дверью. Нью-Родос лежал в долине, огромной и длинной: крутые склоны выступали над ней, будто раскрытая пасть неведомой монструозной твари, готовой поглотить выстроенный у неё на языке результат человеческой эгоистичной гордыни. Даже в калифорнийской ночной мгле городок выглядел потрясающе: он горел, он светился, как поле, усеянное светляками. Он гудел, как рой вымазанных в фосфоре пчел, сооружающих улей: казалось, что Нью-Родос рос – рос прямо у тебя на глазах. Но всё меркло. Всё это скопище ламп меркло и размывалось перед огромным сгустком света далеко впереди, меркло перед сияющим столпом синевы на белых стенах. Ты заглушил мотор, заняв парковочное место у серого комплекса, и глядел на исполинское здание впереди. Ты видел его впервые, ты видел его тысячу раз – на постерах-расклейках, видел его с голографических моделей, видел с уличных телеэкранов. Это была Цитадель. Место, где вершится будущее. Машина осталась на парковке, на окраине небольшого комплекса зданий, серых и однообразных. Это не был трущобный нарыв на теле постиндустрии, здесь не было разбросанных мусорных куч, разрываемых псами и нищенствующими бродягами. Гладкие, безжизненно серые стены не покрывали следы панковских граффити, не было ядовитой краски и пестрых надписей – здесь не было ничего. Даже окон. Въезд в Нью-Родос был впереди – и сейчас его перекрывали широкие шлагбаумы, контролирующие переезд через пропускной пункт. Дорогу к ним патрулировали мощные экипированные солдаты: даже в темноте ты видел, насколько хороши местные охранники правопорядка, в броне и аугментациях которых блестели отсветы прожекторов. Судя по всему, КПП здесь было три: два – для въезда и выезда автомобилей, третий – для пересечения пункта пешком. Все они были перекрыты, все тщательно охранялись, но третий... Ты видел подобное в Найт Сити, видел подобное в разрекламированные дни вроде «черных пятниц», когда проезжал переполненные супермаркеты: к третьему входу в Нью-Родос стояла очередь, длинная очередь из целых семей, растянувшаяся на несколько десятков метров. Одни просто стояли, другие сидели на холодном песке, разговаривали, шутили. Справляли нужду в приготовленные пластиковые бутылки. Разогревали пищу на электрических горелках. На улице был час ночи. И никто не собирался уходить. — Сэр? Ты засмотрелся: немного вздрогнул от неожиданности, когда проходивший мимо патрульный остановился и обратился к тебе. Он был в шлеме, и ты не видел его лица: тон его был доброжелательным, и ты даже представил себе, как лицо под закрытым забралом искажается беспокойством. — Вам помочь? У_Т_Р_О Дождаться утра. С белой блямбой на красной скатерти, будто бельмом на сканировании глазного дна. Ты ложилась в свою кровать, старательно вычищая из головы кадры отчлененной конечности, старательно фокусируясь на деталях дела, полученного внутри модуляции. Ты выломалась из неё, выпала сквозь щель из матрешки сжатых комнат, и голова болела, как от резкого всплытия со дна Марианской впадины. Кровь кипела в жилах, когда ты вжималась в подушку, набитую холлофабером, лоб намокал от пота и к нему прилипала ткань наволочки: ты перевернула подушку раз, затем еще один, затем еще, пока щеки не утонули в холодной вмятине, а ты не утонула в бурлящем сновидении. Все было синим. Покрытое блестящей синевой, с резкими всполохами света за морским фильтром, будто кто-то стрелял в зашторенное окно. Грохот был невыносимый: ты прикрыла уши ладонями, прикрыла ладонями лицо, вгрызаясь ногтями в рубцы шрама. Руки были горячими, скользкими: они липли к скулам, и, отдирая их, ты поняла, почему. Они были в крови. — Я видел вещи, в которые вы, люди, просто не поверите. Что? — Штурмовые корабли в огне на подступах к Ориону. Смотрел, как Си-лучи мерцают во тьме близ врат Тангейзера. Этот голос у тебя в голове, сквозь взрывы снаружи, сквозь боль и агонию. Все смотрят на тебя, и ты чувствуешь на себе их жгучие взгляды. Ты должна сделать выбор. Хотя выбор давно сделали за тебя. Твои руки. Они покрываются какой-то холодной металлической массой, распоротые вены заменяются тугой стяжкой кабелей. Все смотрят на тебя, на то, что от тебя осталось. Смотрят с презрением. Смотрят с пониманием. Смотрят так, будто видят то, что и должно быть. — Пора умирать. 7:00 AM Ты проснулась – проснулась и поняла, что забыла выключить телевизор. На дисплее крутили что-то из научной фантастики поздних восьмидесятых, в дождливых декорациях и крупных планах лица альбиноса на экране. Он читал затянутый монолог, но ты не разобрала ни слова: в такую рань кино смотрят только те, кто уже на работе, поэтому озвучка была целиком на китайском. Семь утра в Найт Сити. Рубеж времени. Стоило одеться. Стоило умыться. Стоило отправиться в Нью-Родос – слишком многое стоило того, чтобы быть сделанным. Ты знала о Нью-Родосе не больше рядового якудза из Японии, на голову которого вот-вот упадет безрукий нетраннер. Ты не интересовалась не потому, что проекты амбициозных утопий с киберпсихами в сбруе были тебе неинтересны – ты не интересовалась Нью-Родосом, потому что тебе просто было плевать. Может, сейчас было самое время рискнуть перегрузить мозг. Может, сейчас было самое время махнуть на все рукой и вызвать такси. Может. А может, нет. А может, кто-то убирает костюмированных офицеров Психосквада.

Храбрый Странник В общем, я вздыхаю, собираюсь с мыслями и рассказываю всю правду с моей точки зрения. Начиная с момента получения письма, и заканчивая потасовкой с констеблями. И едко добавляю, что пьяные констебли позорят не только свою честь, но и вообще всех констеблей в целом. Бессердечный Специальный Констебль выслушивает ваше чистосердечное признание с выдержкой и непоколебимостью высшего света. Её глаза вонзаются в вас, точно орудия пыточника, положившего свою жизнь на алтарь совершенствования профессионализма. Её манеры обжигающе холодны и столь же обворожительны. Есть что-то странное в ваших чувствах. Нездоровая дихотомия, от которой ком подступает к горлу. Закончив говорить, вы чувствуете преотвратительнейшую сухость во рту, унизительность собственного положения, и как грубый канат натирает промежность. Бессердечный Специальный Констебль издаёт многозначительный звук, который можно трактовать и как грубое одобрение - скорее поведения домашнего животного, чем человека - так и сдержанное довольство. Она собирает разлетевшиеся бумаги в аккуратную стопку, и больше на вас не смотрит. "Выбирайте: смерть или помощь следствию". Бессердечный Специальный Констебль поворачивается к вам спиной, и делает чёткий солдатский шаг в сторону двери. "В чём заключается помощь следствию?" Этот вопрос срывается с моих уст с неким оттенком гордости. "Вопросы здесь задаю я". Она даже не поворачивается к вам лицом. До трухлявой деревянной двери остаётся два пугающе маленьких шага. "Тогда я выберу первое" Бессердечный Специальный Констебль не отвечает. Не замирает. Не оборачивается. Она открывает дверь нараспашку одним внушительным рывком, и скрывается за ней. Вы чувствуете себя одиноким. Откуда-то сверху капает вода. Прямо на деревянный стол. С той стороны двери слышится грубый голос Специального Констебля. И ещё чьи-то. Более тонкие и пугливые. Мимо пробегает крыса. Она думает, я сдамся так просто? Ну уж нет. У меня есть два варианта: попытаться выпутаться из веревок, или каким-нибудь образом сломать стул. Например, раскачать его и приложиться об пол. Проходит секунда. И я приступаю к своему простому плану. Раскачать стул, рухнуть и сломать его. Сломать его так, как вода ломает тело на большой глубине. Стул раскачивается, скрепя, как тела повешенных на ветру. Сбитые между собой куски дерева грозят развалиться под одним только вашим весом. И когда вы опрокидываетесь вместе со стулом на землю, хрустят, точно сломанный кости, без шанса остаться целыми. Стул разваливается на части. Привязанный к нему канат значительно слабеет, и теперь вы в силах выпутаться из пут. Но не всё так гладко... Скрипит входная дверь, и на пороге показывается пара знакомых констеблей. Тех, что мерзли на предпраздничной улице, не желая согреться стаканчиком крепкого. Синий нос одного из них явно сломан. Они смотрят на вас в удивлённой нерешительности. И переглядываются. В этот раз их всего двое, да. Но и я в худшем положении. Веревки на ногах не мешают. Но вот руки у меня не очень-то и свободны. потому, отталкиваясь пятками от пола, я стараюсь увеличить расстояние между мной и констеблями, одновременно извиваясь как змея в попытке избавиться от веревки, мешающей моим рукам. Мне нужно встать. Только лишь несколько секунд, чтобы встать. Путы удачно сползают с рук. Подрагивает свет газовых рожков. Констебли расступаются, точно волны вокруг вашего корабля. Один из них, высокий и целый, поднимает ладони в примирительном жесте. "Тихо ты, это просто маскировка! Мы на одной стороне!" Констебль-коротышка же скалится, и сплёвывает себе под ноги. Но не хватается за дубинку. И не бьёт вас ей по затылку. Я лишь скалюсь на их заявление. Подбираю ножки от стула. Две дубинки. Дерьмовое, но оружие. Наверное, сейчас я похож на загнанного в угол зверя. Мне плевать. Я не верю никому. Нельзя верить. "Вы думаете, так я вам и поверил, да? Скажите, как мне выйти отсюда, и уйдите с дороги. А ещё лучше, если ты," левая рука указывает на высокого. "Отдашь мне свою одежду. Можешь сделать это по-хорошему или по-плохому. У вас две секунды." Высокий Констебль, стоящий напротив, вымученно вздыхает и закатывает глаза. Мерцающий газовый свет скользит по бледному лицу, выхватывая мельчайшие морщинки. Он тянется к ремню из чёрной кожи. То ли собирается снять. То ли выхватить дубинку. Вы следите за его руками намётанным глазом, готовясь пустить ножки в ход в случае малейшего намёка на неповиновение. Но его руки просто замирают. И вы вынужденно поднимаете взгляд. Высокий Констебль переглядывается с коротышкой. Какого... "Знаешь, где мы?" Спрашивает высокий вполголоса, точно пытается усыпить вас. Или боится спугнуть. А может наоборот - потревожить? И вовсе не вас, а ту, кто за дверью? Или тех? "Мы в Спайте." подхватывает за ним коротышка с разбитым носом. Его голос грубый и хриплый, точно у больного чахоткой или трубочиста. "В ближайшей конспиративной квартире. От места задержания." "За стеной," коротышка вскидывает руку, выставив мясистые большой и указательный палец в сторону двери. "Ещё одна комната." "За ней уже выход." Снова подхватывает высокий. Что за чёртов спектакль в лицах они тут разыгрывают? "В комнате трое. Если ничего не изменилось." "Пара наших коллег," высокий как-то особенно выделяет это слово. "Вы уже знакомы. Они любят выпить. Поэтому не слишком опасны, но огреть могут неслабо." "И Альбертина Эшфорд," Коротышка хмурится, цокает языком и качает обросшей головой, произнеся одно только имя. "Железная Леди." "Мэригольдский Палач." "Не-переходи-ей-дорогу-болван." "Ты уже понял." "Она тебя раскусит." Высокий пристально смотрит вам в глаза. Он выглядит серьёзным. Быть может, даже слишком. "Как орешек щёлкнет." "А будешь прорываться с боем..." "Бам!" Коротышка прикладывает к виску два выставленных пальца, и картинно запрокидывает голову. "Но есть выход." "Всегд-а-а есть." Хрипло смеётся коротышка, глядя на вас исподлобья. "Мы вяжем тебя верёвкой." "Выводим. Как под конвоем." "Садим в повозку. До Арки Висельника." "Это только прелюдия," коротышка машет волосатой лапищей. "Хочет, чтоб ты ей в ноги кланялся." "Но тебе не придётся. Знаешь почему?" Высокий выжидающе смотрит на вас, а потом его вытянутое лицо расплывается в улыбке. "Мы потеряем тебя по пути. Вот почему." "Не просто так," посмеивается коротышка. "За услугу." "Но не нам лично. А..." Руки высокого вновь приходят в движение. Он тянется к дубинке? Сейчас? Зачем? Время становится похоже на холодную воду Подземноморья. Такое же вязкое. Неприятное. Вы перехватываете дубинки. Тело напрягается, будто пружина. Остаётся лишь разжать её, и... Высокий констебль вытягивает из-за пояса кружевной носовой платок, и тычет вам прямо в лицо. Не сразу вы замечаете под тусклым светом голубоватую вышивку на белоснежной ткани. "ВСТРЕЧАЙ СВЕТ ЖАРОМ" И что это должно значить, чёрт подери? Вы явственно видите, как разочарование проступает на лице Высокого Констебля. Он прячет платок, тяжело вздыхая. "Освобождению ночи. Их-то ты знаешь? "Говорит он с нескрываемым разочарованием в голосе. "Так и знал, что не догадается." Освобождение ночи? Анархисты? Революционеры? Они вас разыгрывают? Проверяют на верность короне и Базару? Или вы, и вправду, вляпались? За стеной раздаётся шорох. Крыса пищит что-то оскорбительное, прошмыгнув мимо. Свет дрожит. "Решай скорее. Она долго ждать не станет." Высокий кивает в сторону двери. "А подраться мы всегда рады." Хрипло посмеивается коротышка с разбитым носом, закатывая рукава. Звучит убедительно. И я не уверен, что прорвусь через всех них. Я быстро и напряженно думаю. Взвешиваю. Оцениваю. "Ну хорошо. Но вяжите так, что-бы я мог освободиться в нужный момент." Я им не верю. Но это наиболее приемлемый вариант сейчас. Лже-констебли срываются с места, точно цепные псы, готовые рвать глотки недругов. Они вяжут ваши руки за спиной, так крепко, что те едва не немеют. Затем высокий достаёт отрез плотной чёрной материи, и, не слушая возражений, завязывает вам глаза. Последнее, что вы видите - как дрожит свет газовых рожков. Точно в трюме корабля, что раскачивается под ударами безжалостных волн Подземноморья. Скрипит дверь, вас выводят из допросной. Тихий бубнёж, доносившийся с той стороны, мигом стихает. Всё, что вам удаётся расслышать - голос краснощёкого констебля, явно успевшего протрезветь после доброй трёпки. "О, работать с мисс Анази - лучшее, что..." Доносятся неразборчивые перешёптывания, но спустя мгновение от них не остаётся и следа. Беспощадным тычком, вас выталкивают наружу. Слышатся крики торгашей, вопли ограбленных, брачные завывания кошек; это явно Спайт. Прохладный ветерок щекочет лицо. Вам хочется рвануть с места и затеряться среди торговых рядов и карманников, но очередной тычок в спину мигом выбивает дурные мысли из головы. Вас заталкивают в телегу, пахнущую рыбой, и она трогается с места; к шуму Спайта прибавляется мерный перестук колёс. Стучат колёса, изредка раздаются шорох и перешёптывания. Звуки улиц стихают. Вы теряете счёт времени и едва не засыпаете. Едва. Внезапно раздаётся свист, рассекающий воздух, натужное кряхтенье, сдавленный хрип, глухой звук, с которым что-то тяжёлое падает на землю. "Ай-яй-яй, мистер ___, ну вот зачем было убивать извозчика?!" насмешливо спрашивает высокий с притворной укоризной. Телега подпрыгивает на ухабе. Вы больно бьётесь локтем. "Барни, вожжи-то держи, а." раздосадованно бросает высокий куда-то в сторону. "Сам попробуй а то языком чесать горазд, да и всё тут." кряхтя, отвечает ему констебль-коротышка. Высокий констебль цокает языком. Вы слышите свист у самого уха. И верёвки слабеют. "Ну вот, теперь вы свободный человек, мистер ___." С насмешливой любезностью говорит высокий. "Даром что в розыске. Только про должок не забывайте, хорошо? И мой вам совет - не задерживайтесь в Лондоне. Вы опасный преступник, и прячьтесь-не прячьтесь, изловят, как пить дать. Не отсвечивайте. Бегите сразу в Вулфстак. Садитесь на первый попавшийся корабль, и поминай как звали. Прощайте, мистер __. Ни пуха ни пера." "К чёрту!" констебль-коротышка хрипло посмеивается. Вы кое-как выпутываетесь из верёвок, и уже готовитесь снять повязку с лица, как в вашу спину врезается чья-то нога, опрокидывая с телеги на полном ходу. Вы летите кубарём, чувствуя, как мир крутится, будто брошенные кости. Больно бьётесь о землю. Слышите хохот и стремительно затихающий стук колёс. Чувствуете привкус железа на языке. Сделав болезненный вздох, вы остервенело срываете повязку с лица. Ослепительный свет фонарей бьёт в глаза. Мостовая мокрая от вашей собственной крови. Вы вскакиваете на ноги, кривя лицо от боли, и силясь понять, где же очутились. Мрачноватые, но респектабельные дома громоздятся друг к другу, точно беспризорники, набившие старый чердак. Затёртые вывески с броскими названиями поблёскивают у каждой второй двери. Приземистые фигуры поглядывают на вас с крыш. Даут-стрит. Улица газетчиков. Распутье меж Вейглагредом, Спайтом, Вулфстаком и Махогани-Холлом. Может и правда пора встать за штурвал и уплыть отсюда, пока не стало поздно? Или лучше... Вы вновь ощущаете, как голова идёт кругом, и внутри расцветает это странное, окрыляющее чувство. И мир кажется прекрасным как никогда. И жизнь обретает смысл имя которому - любовь.

Присоединюсь к посту выше. Восстановленная M4-78 - достаточно скучная субстанция, выстроенная по принципу "подай-принеси", который только в наше время всеобщего угасания RPG приобрёл эпидемические масштабы. Для игр же уровня серии KotOR это был бы провал, если бы такое появилось тогда в игре - в таком количестве. Я ни в коем случае не умаляю самоотверженный многолетний труд ребят, которые старались восстановить этот контент, но, на мой взгляд, он не стоил их усилий. Они провели огромную работу, не только введя в основную игру ранее удалённую планету, но и озвучив множество героев M4-78. Тем не менее, "на выходе" мы получили достаточно зевотные "квесты" (они очень точно описаны выше), и совершенно невнятную развязку, без которой "начальная" версия The Sith Lords ровным счётом ничего не теряла в сюжетном плане. Парадокс, но факт - даже "порезанный" вдоль и поперек Коррибан с одним только восстановленным Дастилом Онаси (мод Dustil Restoration) гораздо интереснее (и озвучен, к слову, изумительно), чем вся многочасовая нудотина М4-78.

Такс. Это моя каноничная Страж Сурана, мечтающая поскорее ускользнуть из круга магов и не хотевшая вступать в орден, ну да ладно XD На меня действует какая-то невиданная сила, заставляющая устанавливать моды в DAO остановите меня кто-нибудь х( так-что предупреждаю, это ужастик, но её я безмерно люблю =3

Охренительный вопрос, смахивающий на осуждение. Оно и понятно, не нужно быть проницательной, чтобы видеть Вашу любовь к эльфам. Почему-то защитники эльфов не берут плакатики и не идут защищать права Неприкасаемых, например, или народ из трущоб любого города. Вообще-то это одни и те же люди, такие же страдающие и несчастные, ни больше, ни меньше. Эльфы - это просто бедные люди, и это блин догадаться надо идеализировать их только потому, что у них уши острые. Ах, захватывающая история, культура... Только вот великие империи, королевства, государства имеют тенденцию иногда обращаться в прах. Долийские эльфы так вообще идиоты. Нет, это, конечно, очень мило, что они в изоляции дышат одной лишь ненавистью к людям, калечат души своих детей и иногда, когда скучно становится, вызывают в мир демонов из-за своей бессмысленной и обреченной на провал цели вернуть прошлое и старые порядки. Да, да, это очень мило и тааак идеалистично, но не вызывает восхищения, одобрения или какого-то положительного отклика в душе. Только жалость. Такую острую жалость можно испытывать к ребенку, не отходящего от мертвой матери. И ведь не объяснишь ему, что ее больше нет. Но и не осудишь, хочу заметить. Почему мне пофиг на эльфов? Потому что я не вижу в их унижении и страданиях чего-то из ряда вон выходящего. Все страдают, все подвергаются дискриминации, всем хреново живется. Так что всё в порядке вещей. Что я им советую? Продолжать в том же духе и ждать. Но Викс тут неправ. Какими бы слепцами я ни считала долийцев, у них есть хорошие стороны, которые, если и показаны, то с какой-то неохотой и без энтузиазма. Писатель здесь придерживается этого ненавистного мне разделения на черное и белое. Он хочет, чтобы мы уяснили: долийцы - плохо, императорская свита - хорошо. А когда мы уже поняли, что он хочет сказать, он еще несколько раз переспрашивает. Это раздражает. х) Вообще весь этот неприятный акт задушил мою симпатию к Мишелю, лишний раз убедил в идиотизме и эгоистичности Селины и пять раз заставил сделать рукалицо из-за Бриалы. Жду не дождусь, когда на сцену выйдет Гаспар. х)