Лидеры

Порылся тут в разных арт-буках и нашёл кое-что интересное в вырезанном контенте Resident Evil 2. Всё это, наверное, многие уже видели, но может кто нет и им будет интересно. Начну по порядку, с истории. Собственно, мало что известно про сюжет оригинальной Resident Evil 2, которую давно окрестили как Resident Evil 1.5, но глобально сюжет был тот же, всё так же в нём фигурировало семейство Биркинов, а главные герои большую часть времени проводили в полицейском участке, который изначально имел реалистичный дизайн с серыми коридорами, архивами, офисами и прочим. В финальной версии полицейский участок больше походил на очередной особняк и имел довольно странные для полицейского участка "приколы", вроде разного рода потайных механизмов, большое количество предметов искусства и прочего, что объясняется тем, что под полицейский участок был приспособлен музей. Забавный факт: в полицейском участке нет туалета. Но данный просчёт учли в грядущем ремейке. Персонажи Тут Capcom неплохо прошлись ножницами по всем персонажам. Начиная даже с самого Леона, которого первоначально звали Грант Битман (Grant Bitman). Его расписывали как разудалого модника и горячую голову, но итог мы и так уже знаем. Многим, думаю, известно, что первоначально не было никакой Клэр Редфилд и на её месте была Эльза Уолкер. В биографии Эльзы сказано, что она чрезвычайно увлечена мотоциклами (её костюм говорит сам за себя) и что она решила переехать в Раккун-Сити подальше от суеты крупных городов и заодно выучиться в местном университете. Также имеется парочка персонажей, которые так и не попали в финальную версию. Рой должен был курировать Леона, но в итоге он появился только в сценарии Эльзы, в котором он передал главной героине ключи от камеры своего друга Джона (сам Джон в финальной версии трансформировался в Роберто Кендо, владельца оружейного магазина). Рой же в итоге превратился зомби, поскольку был укушен. Джон был главной поддержкой на стороне Эльзы, вместо Шерри. Леону же поддержку предоставлял Марвин Бренаг (укушен он не был, так что должен был помогать практически всю игру). Шеф полиции Брайан Айронс умирал практически в самом начале игры, однако изначально ему не была отведена роль антагониста. Также можно добавить, что первоначально Ада Вонг носила имя Линда. Монстры Тут дела обстоят несколько интереснее. Контента вырезано, конечно, не так много, как в Resident Evil 4 (об этом, может, как-нибудь потом расскажу), но тоже хватает. Многие даже успели засветиться в ранних трейлерах. "Man Spider" должен был быть в лаборатории, ближе к концу игры, однако в финальную версию он так и не попал. На замену ему пришёл куда более выразительный "Лизун". Возможно именно из-за простоты дизайна его и не приняли, но данный концепт арт можно было увидеть в галерее в версии для PC и Dreamcast. Зомби-обезьяны, по изначальной задумке, должны были сбежать из зоопарка Раккун-Сити, но позже пришли к тому, что они являются очередным экспериментом корпорации Umbrella, а в полицейском участке они оказались благодаря грузовику, той же Umbrella, что перевозил их, но в итоге разбился на парковке полицейского участка. Лошадь-зомби, как и обезьяна, должна была сбежать из зоопарка, а из-за мутаций её рост должен был превосходить естественный в несколько раз. Таким образом она должна бы топать своих жертв. В итоге данный концепт был использован уже в Resident Evil: Outbreak file 2, только вместо лошади уже был слон-зомби. А теперь финальный босс - Гольгота (Golgotha) / Зейрам (Zeiram). Должен был быть финальной мутацией Уильяма Биркина. Из интересного, на конце хвоста должно было быть лицо Альберта Вескера (что видно на концепте). Как итог, дизайн был немного переделан и в финальной версии мы его знаем под именем "G". Бонус. Неизвестно, задумывалось так изначально или нет, но есть концепт с мутацией Аннет Биркин под воздействием G-вируса. В общем-то, это самое интересное, что удалось откопать. В целом многие изменения пошли на пользу игре, как мне кажется, но и на всё это было бы интересно взглянуть, как на историю из разряда "а что если...". Спасибо за внимание.

Новое от AHague

Оранжевая "рыбка" плавно покачнулась в лапах родной стихии. Заработали двигатели. Выбравшись на оперативный простор, Стив легонько отвел штурвал от себя, глубиномер отщелкивал новые цифры довольно быстро. - Страшно немного, гха? - не оборачиваясь, с полуулыбкой обратился он к Талите. Станция оказалась гораздо больше, чем он себе представлял. Подводные красоты не уступали здесь земным. - Много места. Надолго хватит. Хорошо. Подводный кораблик из ярко-оранжевого становился тусклым, внешнее освещение все хуже справлялось с тысячелетней чернотой. Но надо, значит надо. Внизу их ожидал финал необычного приключения.

Денщик разрывался между желанием подать лапу пурринцессе и взять побольше багажа, но остановился всё-таки на последнем. Подняться ей могут помочь и другие, ежели Замуррчательная позволит, а их пожитки складывать должен исключительно денщик. Чем тот и занялся на борту, оставив при себе только ПП и три ножа. Ирбису достался утешительный поцелуй в щеку, максимум, что Мира могла себе сейчас позволить. - Спасибо, - безмятежно ответил Брин, больше всего ценивший удобство и практичность. – Дочь подарила. Незаменимая вещь в зимнее время. Проводил взглядом шустро юркнувшего в люк Ирбиса и подал руку принцессе, предлагая на неё опереться, если она того пожелает. Мира пожелала, одарив Брина благодарной улыбкой. - Спасибо за помощь. Талита закончила вводить команды в консоль и поспешила к батискафу, где Найджел помог ей забраться и задраил за ними люк. Знающая, проявив немалую гибкость, смогла пробраться по салону до места навигатора, с любопытством оглядываясь вокруг. Впрочем, пока ничего и не происходило. Истекли отведенные секунды и створки позади батискафа, под натужный гул электродвигателей, поползли навстречу друг другу, пока не сомкнулись полностью. С чмокающим звуком произошла герметизация внутренних ворот и на консоли загорелась зеленая лампочка, после чего система приступила непосредственно к шлюзованию. Сначала раскрылись впускные клапаны и шлюз стала заполнять вода. Когда уровень ее поднялся выше батискафа, внешние створки дрогнули и, впервые за очень долгое время, начали раскрываться, впуская внутрь воды океана, подхватившие батискаф, поднявшийся с плоского дна и зависший в воде, в паре метров над полом. - Стив, выводи нас потихоньку, - скомандовал Найджел, смотря на монитор на стене. Снаружи открывался, можно сказать, отличный вид на циклопическую структуру карьерного экскаватора и гигантские шары накопителей руды. Дорожки для персонажа и технического транспорта теперь были подсвечены голубоватыми огнями, не везде, впрочем, видными под многолетними наносами песка и ила. Впереди же можно было видеть Бездну, почти идеальную стометровую окружность пропасти, ведущей вглубь. - Стив, нам к пропасти и до самого низа, рули туда. Модуль опускался около получаса, думаю, у нас это займет примерно столько же времени, - произнес Найджел, стараясь устроиться поудобнее и ненавязчиво взяв Аню за руку. - Где-то на середине должна быть область с избытком анима, будьте к этому готовы. Когда батискаф завис на бездной, стали видны новые детали. С одной стороны можно было разглядеть почти полностью терявшийся в темноте дальний край Бездны и редких подводных обитателей, неярко светившихся в темноте. С другой открывался вид на еще десяток уровней, врезанных прямо в скалу. Иллюминаторы не светились, хотя габаритные огни мерцали, очерчивая контуры комплекса. Каждый уровень был почти вдвое больше, чем четвертый горизонт.  - Уровни на вырост, видимо, - пояснил Найджел, отметив, что здесь все по прежнему.

Пушистых высоких тапочках из медвежьей шкуры, к которым были приделаны круглые медвежьи уши из того же меха, глаза из бусинок и вышитая красной шерстяной ниткой пасть. - Классные штиблеты! - Стив просто не мог не заметить такой харАктерный предмет гардероба, пока крутился на своем месте. Впрочем, ожидание давалось ему проще, чем многим представителям человечества. Терпение - высшая добродетель. Бодхисаттва почти спокойно дождался, пока Талита закончит с консолью.

"Hideaki Itsuno, Director Known for: Devil May Cry series, Rival Schools series, Dragon’s Dogma, etc. “Soon we will complete Devil May Cry 5, the first numbered title in the series in 11 years. I’m putting everything I have into it and am looking forward to everyone’s feedback. Unlike previous entries, the hurdles of sharing videos and the like have lowered, so I’m really looking forward to seeing everyone’s superplay videos on social media. After its release on March 8, and after checking the free update coming in April, I’m going to refresh and prepare for my next title. I hope to work hard so that my next title meets everyone’s expectations, and so that I can announce it as soon as possible.”" Тута Это может всё что угодно, и то где-то после Апреля, зато будет бесплатное дополнение :D

Наверное, это любящим котам подвлаустно умение вести молчаливый диалог, так много мурлыкая друг дружке в тишине. Как же романтично снимать экипировку посреди Химерии. Кошка остается кошкой, даже объединяя в себе земное и надчеловеческое начала. Дихари, должно быть, были теми еще затейниками, когда не стали еще облачками разумного тумана. Поэтому Мира, вроде бы просто изгибаясь так, чтобы с нее удобнее было снимать детали брони, непременно принимала невероятно обольстительную позу, а руки ее, помогая расстегивать крепления, нет-нет, да и касались ладоней любимого барса, ее пушистого божества. - Спасибо, мой герой, - шепнула Мира с улыбкой, в свою очередь помогая Ирбису расстаться с экипировкой. Оставалось только сложить их комплекты в тот же ящик, в котором уже лежала броня Алисы. - Кто-то ещё может разместиться рядом с капитаном Бриджесом, - заметила чернобурая Юки-онна, заглянувшая на "мостик". - Навигатор. - Талита, сядете рядом со Стивом. Было бы неправильно лишать вас такого зрелища, - отреагировал Найджел. - Конечно, как скажете, Найджел, - не стала спорить Талита. - Я поставлю таймер исполнения команды на две минуты, этого хватит, чтобы вернуться к батискафу и забраться в люк? - Да, вполне. С верной винтовкой, дронами, в удобной одежде и тапочках. Пушистых высоких тапочках из медвежьей шкуры, к которым были приделаны круглые медвежьи уши из того же меха, глаза из бусинок и вышитая красной шерстяной ниткой пасть. Химе не удержалась и совсем по девчоночьи хихикнула, глядя на забавные тапочки, одновременно контрастировавшие с оружием, но как-то особенно хорошо подходивших самому Брину. Аня уставилась на процесс раздевания кошачьих принцесс, а затем подошла к Найджелу, уже исследовавшему батискаф изнутри и ожидавшего снаружи: - Может, самое время сделать медблок? Пока анима достаточно, мало ли что будет дальше, а тут такая возможность обработать всем раны, - она пожала плечами, понимая, что предложение слегка запоздало, когда Алиса уже внутри, да и Бриджес торопится отплыть, - и я не знаю, как затащить Фуриозо внутрь. - Обойдемся уже без медблока, - также пожал плечами Найджел, время, когда можно было это сделать, действительно уже прошло и им ничего не оставалось, как идти вперед, как есть. - В другой раз. А Фуриозо тебе придется просто отпустить. Позовешь, когда прибудем, если будет нужно. Покосившись в сторону мягких тапочек (с ушками) Брина, Анна протянула руку Химе: - Не стой, залезай, там внутри лежачие места для худых, - с сомнением она посмотрела на крылья, - надеюсь, они складываются. Химе, удивленно посмотрев на Аню (она не ожидала такого проявления дружелюбия), кивнула и, приняв предложенную руку, полезла наверх. - Да, складываются. Честно говоря, я не знаю, зачем они мне вообще и почему появились. Я осознала себя уже такой, какая есть и не могу ничего менять в себе. Внутри батискафа Химе пришлось подавить желание изучить каждый странный и незнакомый предмет и просто поскорее освободить проход для других, заняв место на шконке. - Ну что? Все готовы? Задраиваем люки! Субмарина начинает погружение. - Не торопись, - усмехнулся Найджел, наблюдая, как Талита "колдует" над консолью управления шлюзом. - Я скажу, когда.

Очевидно, в засушливых степях пустоши Стив катался на своем батискафе, как в пустой бочке. - Пробовал, конечно. Но без погружения. "Интересно тогда, откуда вообще появилась идея создать во Сне батискаф?", - подумала Анна. Оружие, еда, одежда, защитная или не очень, - это понятно, этого требуют от всех сноходцев, даже от таких неумех, какой оказалась она на обучении. Средство передвижения - да, желательно, хотя требуют уже не так сильно, это больше зависит от характера сноходца, его склонностей, воображения, снов, желаний, силы воли, опыта, упорства... То же БМКД Найджела, пусть и было слишком крупным, технически сложным, военизированным и многофункциональным, а значит, расточительным в качестве просто средства передвижения, но соответствовало его характеру и вполне себе автобусом работало. Но батискаф? Как средство передвижения... по саванне? Не успев додумать мысль, Анна стала свидетелем целой цепочки волнующих событий. Сначала все модули погружения, как по заказу, оказались недоступны. Что ж, перспектива стать одним из первых пассажиров нестандартного средства передвижения пугала не сильно, другое дело, что если что-то пойдет не так, то с обычного мотоцикла, или там, коня, можно было бы спрыгнуть, отделавшись травмами разной степени тяжести, а вот спрыгнуть с подводной лодки, случись что, не получится. Интересно, в комплект входят акваланги? Затем Найджел вернул всех к шлюзу в машинном ангаре, где глаз сам собой цеплялся за пустое уже, стараниями смотрителей, место битвы. А затем Химе продемонстрировала то, чего еще ни один сноходец делать не умел: был недостаток анима, был, да сплыл. И пока Аня во все глаза смотрела на юную химеру, так легко решившую одну из серьезнейших проблем сноходцев здесь, в шлюзе уже материализовался яркий и красочный, если не сказать "детский" батискаф. - Ну вот теперь и поплаваем. - с удовлетворением констатировал любитель оранжевых рыбок, потирая массивные ладони. - Прошу! - Какая красивая лодка, - восхищенно вздохнула Аня, одно дело - читать в досье, и совсем другое - увидеть своими глазами. Вопрос, почему среди шаблонов Бриджеса оказался именно батискаф, когда в Пространстве Сна водоемов кот наплакал (и лукаво наобещал соседу рыбку) пришлось отложить на потом. - Дамы, вам на лежаки, Алиса и Мира в первую очередь, - приказал заглянувший внутрь батискафа Найджел. - А мы с Брином и в проходе на полу посидим. Кивнув, Аня развоплотила броню и оружие, кроме винтовки, которую просто сложила, чтобы та занимала меньше места. Хорошо бы еще заменить одежду на чистую, но вот так, на ходу, она не решилась, да и полностью проблему запаха и липкой жижи мог устранить только душ. Ужасно захотелось сначала нырнуть за один из оставшихся позади иллюминаторов, а только потом лезть в батискаф. Была еще одна проблема: волкособ. Как он будет забираться по скобам? Задача, всерьез осложнявшаяся тем, что Фуриозо не любил ни замкнутых пространств, ни путешествий на руках. Да и применительно к размерам батискафа пес сам по себе был немаленьким. Зато он был хорошим кандидатом на должность "выйти из батискафа первым в неизвестность". Очень хорошим, и очень опасным для неизвестности. Задумавшись, Аня уставилась на процесс раздевания кошачьих принцесс, а затем подошла к Найджелу, уже исследовавшему батискаф изнутри и ожидавшего снаружи: - Может, самое время сделать медблок? Пока анима достаточно, мало ли что будет дальше, а тут такая возможность обработать всем раны, - она пожала плечами, понимая, что предложение слегка запоздало, когда Алиса уже внутри, да и Бриджес торопится отплыть, - и я не знаю, как затащить Фуриозо внутрь. Покосившись в сторону мягких тапочек (с ушками) Брина, Анна протянула руку Химе: - Не стой, залезай, там внутри лежачие места для худых, - с сомнением она посмотрела на крылья, - надеюсь, они складываются.

лучший мод последних месяцев в фолыче. велкам ту нексус. https://www.nexusmods.com/fallout4/mods/36779

- Внизу вроде с анима ноурмальненько, - подсказал закончивший со своими пожитками барс Заморскому, прежде чем обратить всё своё внимание на пурринцессу. - Ноурмальненько, - задумчиво повторил тот и, последовав невысказанному совету, развоплотил аккуратную стопку не забыв забрать дрон. Барс прав и лучше создать её заново внизу. К тому же она будет целой и чистой. Переступил с ноги на ногу и чуть поежился от холода. Воспользовался тем, что Химе увеличила поток анима и через пару мгновений был полностью готов к погружению. С верной винтовкой, дронами, в удобной одежде и тапочках. Пушистых высоких тапочках из медвежьей шкуры, к которым были приделаны круглые медвежьи уши из того же меха, глаза из бусинок и вышитая красной шерстяной ниткой пасть. Осталось пропустить вперёд прекрасную половину отряда и занять свое место на полу субмарины.

«Я – нож, проливший кровь, и рана, Удар в лицо и боль щеки, Орудье пытки, тел куски; Я – жертвы стон и смех тирана!» — Шарль Бодлер, Цветы Зла По происшествию многих лет в умах жителей Империи Масок сформировался образ Пристанища, внешне который разительно отличался от других сооружений из камня и дерева, красотой и величием. Застывшие в вечности фигуры людей и львов из золотого мрамора заменяли ему крепкие кости, а красный бархат – бурлящую в жилах кровь. Пристанище не обладало лишь одним голосом, но несколькими и не всегда он напрямую обращался именно к тем, кто его внимательно слушал, не смея перебивать. Он рассказывал правду, истинная сущность которой ложь. О лжи – она являлась правдой. Он древний старец, чья театральная постановка охватывает временные рамки не одного века. Но куда предпочтительнее Пристанищу рассказывать о жизни чужой, кратковременной, что полёт мотылька к смертельному светочу тьмы. – Я убийца! На руках моих чужая кровь! Каждое знаменательное событие воссоздавалось благодаря множеству маленьких песчинок, которых, тем не менее, не учитывала история как нечто важное. Но именно они, как правило, предопределяли исходы – решение королей, бунт народов и, сколь не удивительно, волю случая в бытие одинокого человека, до определённого момента являвшегося никем даже для самого Создателя. – Но что именно, мой дорогой, что побудило тебя совершить сие злодеяние? Что барон тебе сделал такого, что жизни ты его лишил? Что за слово недоброе он тебе сказал? Что за поступок оный он некогда совершил, что прощенья сему он не заслужил? – Зависть, обида, ненависть, гадать вы можете без конца… но правда окажется в том, что лишь временно был ослеплён я гневом, не испытывая до этого к жертве своей зловредных чувств. Уподобился я зверю, потеряв свою человеческую сущность. Силу власти я испытал. Силу, в руках которую вправе держать лишь только Создатель. Чужая кровь впиталась в плоть моих ладоней и не смыть мне сего греха никогда... но не вините меня, прошу, не вините меня за это! Не упивайтесь тем, что Вы не Я… Их было двое. В тени театрального ложа – ложа наблюдателей. Только двое не удостоили сыгранную постановку аплодисментами, не разделив с остальными гостями театра взаимного восторга. – … ибо вовсе не нужны нам причины веские, дабы губить жизни чужие... Бесшумно фигуры покинули стены обители играющих масок. Подобно мимолётному наваждению, не сулившему что-то плохое, но и не что-то хорошее от долгого пребывания во тьме. – ... ибо все мы волки в овечьих шкурах! ... Анонс // Тема Записи и Пролог // Продолжение Истории ... ...

- Обойдемся уже без медблока, - также пожал плечами Найджел, время, когда можно было это сделать, действительно уже прошло и им ничего не оставалось, как идти вперед, как есть. - В другой раз. А Фуриозо тебе придется просто отпустить. Позовешь, когда прибудем, если будет нужно. Горестно вздохнув о безвременно почившем улучшении шаблона, который, скорее всего, сейчас уже не пригодится, а также о несостоявшейся забавной эпопее "затащи волкособа в батискаф", Анна поднялась следом за Химе, быстро нашла положенную ей лежанку и как можно скорее запряталась на ней, бросив завистливый взгляд на Алису, надежно укрывшуюся под пледом. Не душ, конечно, но почти что. Стараясь меньше шевелиться и почти не дышать, в ожидании скорейшего отправления, Аня стала молча наблюдать, как все занимают свои места. Уже недолго.

- Моднявые тапки, Брин, - похвалил барс. - Классные штиблеты! - Стив просто не мог не заметить такой харАктерный предмет гардероба, пока крутился на своем месте. - Спасибо, - безмятежно ответил Брин, больше всего ценивший удобство и практичность. – Дочь подарила. Незаменимая вещь в зимнее время. Проводил взглядом шустро юркнувшего в люк Ирбиса и подал руку принцессе, предлагая на неё опереться, если она того пожелает.

Пока капитан занимался предстартовыми капитанскими делами, Алиса, пользуясь отсутствием других пассажиров подводной экспедиции длиной в сколько-то лье, занялась насущными проблемами любой девушки. В замкнутом пространстве от них всех будет пахнуть. И от тех, кто с медузами пообнимался. И от тех, кто размахивал колюще-рубящями предметами. И от тех, кто в последние часы только раны получал. Но от неё пахнуть не должно. Точнее, от неё должно пахнуть приятно. Под пледовым покровом кошачьи ушки быстренько развоплотили на себе всё и внимательно прислушались к звукам. Пока никого. Перевернувшись на бок, ушки полили полотенце ромашковым чаем и заелозили под пледом, стараясь максимально снять с себя запахи. Кошачьи ушки должны быть чистыми! - Спасибо, мой герой, - шепнула Мира с улыбкой, в свою очередь помогая Ирбису расстаться с экипировкой. Оставалось только сложить их комплекты в тот же ящик, в котором уже лежала броня Алисы. - Всегда к вашим услугам, мяуледи, - поклонился кот обольстительнице. Как жалко, что их так много сейчас! И что им надо спешить, а то бы... Впрочем, какое-либо "то бы" откладывалось до возвращения в Драугоценность. Талита уже колдовала у консоули, Король-Капитан готовился отдать швартовы, Мяулиска пурропала, а голосистая химера уже поднималась на борт. - Моднявые тапки, Брин, - похвалил барс. Денщик разрывался между желанием подать лапу пурринцессе и взять побольше багажа, но остановился всё-таки на последнем. Подняться ей могут помочь и другие, ежели Замуррчательная позволит, а их пожитки складывать должен исключительно денщик. Чем тот и занялся на борту, оставив при себе только ПП и три ножа.

Трилогия Спайро. Второе отличное переиздание подобного типа. Фаново и мило. Жду CTR и Medieval @LoginamNet

Этого уже достаточно, если учесть количество материалов о богах. Больше смотрите по форуму, лень писать в очередной раз. Нет, я "придираюсь", говоря твоими словами. Т.е. пишу с чем и почему я не согласен. А вот это: Относится к вот таким моментам: Сбор данных для обоснования собственного видения. И было бы норм, если бы все проходило в рамках обсуждения, а не настолько откровенно. Потому я и предложил тебе написать свое соответствие на основе своих данных, а не пытаться запрягать негров. Посмотрим что есть, да и вообще интересно.

Д_Е_Н_Ь Б О Н Н И Б Р А Н К О Rockeboy Magazine New York, September 13, 2020 Заявления Катрины Клеменс, директора по маркетингу и официального представителя рок-группы «Atomic Blast», а также генерального менеджера группы, проф. Дж. И. Эскобара, наконец нашли свое подтверждение: новый сингловый альбом Стиви Стоукса «Fallen Condom» увидит свет через три дня, на его лайф-выступлении в Найт Сити. Многие фанаты были возмущены сменой имиджа исполнителя-идору, оставляя сотни гневных комментариев на страничке рокербоя в СимСтимеTM, однако Катрина Клеменс отметила, что «Стиви Стоукс остается верен тем же принципам, которым он был верен во время физического существования: просто время идет, и он идет в ногу со временем». «@#$% вас всех в рот», лаконично резюмировал её слова сам идору. Заливаешь глотку шипучкой из вскрытой банки, обжигая воспаленное горло. Две таблетки кладешь под язык: рассасываешь ментоловые кругляши, чувствуешь, как немеют обескровленные щеки. Синтетический анальгетик пронзительного голубого цвета, типа ополаскивателя «Листерин», сублимированный и сжатый до размеров монеты в двадцать пять центов: Джименс настоял на том, чтобы ты жрала эту дрянь перед каждым выходом в свет – всё из-за того медиа-мудилы и его статьи, с красочным описанием целого списка наркотиков, который нужно выжрать в юности, чтобы изо рта фаворитки Стоукса так сильно несло дерьмом. Профессор Джименс, генеральный менеджер всей этой поп-шараги, не был ни хорошим, ни плохим парнем. Затянутый в костюм корп с зализанным хайером, оставивший преподавательскую деятельность в Гарвардской бизнес-школе ради раскрутки перспективных рокербоев вроде Стива, был очумевшим фанатиком музыки и из-за упорства, пожалуй, мог бы стать далеко не самым дерьмовым исполнителем – вот только музыкальный слух у него не просто отсутствовал, а измерялся отрицательными величинами. Профессор Джименс, генеральный менеджер всей этой поп-шараги «Атомик Бласт», не был ни хорошим, ни плохим парнем. Он был дерьмовым певцом, которого не пускали в караоке-бары, и был безупречным управленцем, контролирующим все процессы музыкального бизнеса на уровне дирижера первой величины. Но это было неважно. В первую очередь профессор Джименс был корпоратом. Американским корпоратом. Затянутым в костюм американским копроратом, который бережно придерживает твои волосы, пока ты заблевываешь ему туфли во время очередного отходняка. Затянутым в костюм американским корпоратом, который смачивает в раковине полотенце, чтобы хорошенько [censored] тебя за очередной наркосрыв – за видео, где ты куришь сигареты не той марки, за отсутствие просмотров под постом в СимСтиме, и так далее, – не оставляя следов на мягкой коже. Затянутым в костюм американским корпоратом, который заправляет всей этой медийной некрофилией с рокербоем по имени Стиви Стоукс. — Эйс считает, что тебе нужен личный телохранитель, — вдруг сказал Джименс сквозь пелену голографического интерфейса, разделявшего ваши кресла в комфортабельном заднике седана. Сказал буднично, не отвлекаясь от контрактов, графиков и схем, которые вились вокруг его фигуры, будто рой взбудораженных пчёл. Эйс. Бывший коп, прошедший через небоскреб вертикалей государственной службы. Наглухо отбитый во всех вопросах, кроме тех, что касались охраны и правопорядка. Для человека, который возглавляет охрану, Эйс был хорошим парнем – из тех хороших парней, которые не убивают людей. Из тех хороших парней, которые стараются найти способ искалечить человека до состояния, из-за которого в медцентре разводят руками. Мягкий свет вмонтированных ламп и блики голоинтерфейса разгоняли полумрак салона. Стоял день: весь солнечный свет остался там, снаружи, за тонированными стеклами бизнес-седана, растекался по окружавшей машину многолюдной толпе Чайнатауна. Их всех будто прорвало. «Всё по плану, — произносил Джименс, когда их BMW опять замедлял ход, и люди начинали качать автомобиль, не в силах прорваться внутрь. — В соответствии с графиком.» От отпечатков потных ладоней, тонированные стекла седана желтели на глазах. — Из-за организации концерта в клубе «Атлантис» Эйс никого подыскать не смог, — произнес Джименс. Интерфейс потух, и стекла его встроенных светоотражающих очков ушли в металлический разрез над глазницами. — Подберешь его сама, когда пойдешь на шоппинг. Это обязательно, — это он про шоппинг. — Потраться на ширпотреб, прилюдно и дерзко. В конце концов, ничего, дороже внимания публики к концерту, ты не купишь. Машина остановилась. Приехали. Джименс взял тебя за руку. Вернее, взял твою руку: сдавил безымянный палец и надел на него тонкое золотое кольцо, заблаговременно смазанное лубрикантом со стойким запахом вишни. — И не забывай, что ты помолвлена, мать твою. Отражение города плыло вниз – скользило по высеребренному стеклу башен-близнецов, пока прозрачный, как вода, цилиндр лифта поднимался всё выше. Отражение идеального города, отражение мечты имени Ричарда Найта, трескалось на проходящих меж стеклами швах, пока удаляющаяся земля и блеск солнца внутри хрустальных стенок лифта сверлили в твоем мозгу зачатки акрофобии. Отель Хайкорт Плаза. Двадцать восемь этажей, четыре лифта с открытым обзором. Белое золото интерьера, вылизанного под ранний ар-деко. Зона отдыха с бассейном, саунами, спа-салоном, фитнес-центром. Французский ресторан Le Fontainebleau, награжденный пару лет назад мишленовской звездой. Это место буквально пахло роскошью – пахло так сильно, что в кабине лифта даже не пускали рекламу с плавающих голограмм. Первые двадцать четыре этажа были забронированы на несколько недель вперед – туристами, дельцами, типичными денежными мешками, утомившимися от вспышек сенсорных панелей на кухне. На двадцать восьмом этаже располагались два пентхауса, по одному на каждую башню. Эти апартаменты были зарезервированы всегда – их держали закрытыми для верхушки штата, корпоративных воротил и рокербоев-миллионеров, некоторые из которых выбирали самое высокое окно отеля Хайкорт Плаза самой близкой дверью в иной мир. Вы жили на двадцать седьмом. Слова, которые тебе передал Джименс при вашей первой встрече, звучали так: «Я знаю, что ты очень любишь это своё дело. Как отец, я уважаю твой выбор. Но я ухожу в люди, и не хочу, чтобы ты оставалась в теневом бизнесе с моим родовым именем. Я знаю, как лучше, так что Бонни, дорогая моя, любимая моя, закрой свою пасть и будь хорошей девочкой». Видимо, после смерти Хуана, которому буквально выпекло мозг, папа проникся идеей законного предпринимательства и страхом за свою шкуру. Видимо, папе не хотелось, чтобы твой очередной заскок застал его дулом пистолета у башки. При вашей первой встрече, когда Эйс и несколько левых соло вломились в комбатзоновский притон черных техов и устроили там сцену похлеще грабежа ювелирки в Антверпене, Джименс разложил на столе документы и детально оговорил условия. Твоя роль в группе – кусок декорации, отрывающий внимание публики и медийщиков от ненужных вопросов. Выбор сделан самим Стиви – не во плоти, разумеется. Ты просто подошла под критерии сгенерированных предпочтений рокербоя, основанных на массиве имеющейся информации. В контракте было обговорено, что в целях маркетинговой компании по продвижению группы в первый глянцевый эшелон ваша свадьба планируется на конец ноября: всё это подкреплялось расчетами Катрины Клеменс, которая уже готовила мощную рекламную бомбу. Джименс говорил, что в этом нет ничего странного или пугающего. Он просто сказал, что для Запада, с мастодонтами музыкальной индустрии вроде Сильверхэнда, Евродайн или Джека Энтропи, это в новинку. При вашей первой встрече, когда парни Джименса вкатили в притон тяжеленный раскрытый гроб с трупом Стиви Стоукса в аэрозольной консервации, а сам корпорат активировал голопроектор, выводя в подвальном помещении живую модельку грустно улыбающегося идору, ты настолько [censored], что даже думать не могла. Пока стеклянные створки не разъехались, распуская вас по разным дверям коридора, вы так и ехали в лифте. Вчетвером. Ты. Профессор. Идору. Гроб.

Выбравшись на оперативный простор, Стив легонько отвел штурвал от себя, глубиномер отщелкивал новые цифры довольно быстро. - Страшно немного, гха? - не оборачиваясь, с полуулыбкой обратился он к Талите. Станция оказалась гораздо больше, чем он себе представлял. Подводные красоты не уступали здесь земным. - Много места. Надолго хватит. Хорошо. - Даже не немного, - слегка дрожащим голосом отозвалась Талита, тем не менее, во все глаза смотревшая по сторонам. - Сколько места. Его нам действительно хватит надолго.

Когда я посмотрела (отрывками) стрим про "зачистку" цитадели (Stronghold), я начала волноваться, что у Anthem есть шанс на успех. Потом я посмотрела (отрывками) эту "миссию" про arcanist (чародей?!)... теперь я спокойна --- Anthem провалится. Даже школьники это вырвиглазное "чудо" не вытянут.

Жози просто прекрасна Я тут на фейсбук один набрела. Там много фоточек лапушки Коула И еще вот неплохой косплей Ghilan'nain, mother of the Halla

Я считаю, что игры должны приносить удовлетворение. Иначе зачем я в это ввязываюсь? Когда любой вариант какой бы ты не выбрал ведет к печальному или не очень хорошему финалу, это плохо. Другое дело, когда до хорошего финала сложно добраться. Не просто выбрать так или эдак, а вот так заковыристо, чтобы догадаться можно было бы если хорошо знаешь лор и умеешь пользоваться мозгами или догадался как поступить уже во втором прохождении. Квесты на подобии Кровавого Барона очень хороши, но если игра будет состоять только из них, мое сердце не выдержит подобной печали.

Для классики или для Definitive Edition? Для DE на партию - вот (ещё нужен вот этот мод, для настройки) На ачивки не видела. Для классики на партию - вот На ачивки - вот

Вот на Нексусе)) Можно поставить разных галок)) Там и правильные ответы в диалогах могут высвечиваться) https://www.nexusmods.com/pathfinderkingmaker/mods/36

На брк и так уже 2 инсайдера есть, третьего он не выдержит, не надо так

А в конце про них эпилог ещё будет. =) Хорошо если только переделали, а не просто сломали и теперь не сделать. :-\

Мамонта припрут))) Мне, кстати, не столько сёстры понравились, сколько это трио охломонов)))

Вот за Лану можно не беспокоиться. Она священная корова у Био (ака Лиара, Лелька и кто там еще был на Л) - так что с ней 100% все будет отлажено на ура. Для Крокодила шкурки фармятся на горе, возле одного имперского поста (Leth outpost). На этой горе куча тварей, с которых шкуры падают, там за пару респаунов можно их все собрать и выискивать тварей не надо.

Мне на нее фиолетово, но раз уж у нее тоже есть фаны, почему бы и не подумать о них тоже? Хоть это и отнимает время на разработку основной серии, что печально, но не критично. Я не жадная. Впрочем, ты знаешь какую серию игр я жду больше всего, все остальное не столь фатально для моего спокойного существования :D

в антеме же вся сюжетка строго сингловая, соответственно в открытом мире никакого развития сюжета не происходит. Все только по возвращении в форт. Соответственно, эту миссию ты можешь потом перепройти вместе с кем-то, кто только начал играть, и вся общая часть у вас будет идти одинаково и закончится стандартным итоговым экраном, на котором показывают лут и очки опыта накидывают. Но у него в форте будут старт и финиш сюжетные, а у тебя это просто обычная миссия.

Короче, недавно ещё раз играла в Чужака. Заметила небольшую деталь: в локации на Глубинных тропах, где саркофаги с древними эльфами, в самом низу ест штука для завесного огня. Интересно, было ли изначально запланировано разработчиками, что игрок может поближе исследовать гробницы, возможно ещё хотели какуюто страницу кодекса, котрую можно получить только с завесним огнем (как в храме Митал) получить. Было бы круто.

Наконец-то мы дождались. ME1 Recalibrated. https://www.nexusmods.com/masseffect/mods/114?

Очень может быть, что наковальня Каридина - копия. Но пока разрабы молчат по поводу ЭБогини, там может быть все что угодно. Описание щита: "Собственноручная работа Совершенного Каридина. Конструкция обманчиво незамысловата, но щит безупречно гладкий и идеально круглый. Сталь теплая на ощупь, как будто только что из горна." Последняя теплая вещь была в "Чужаке" - "Броня,что шаги приглушает". upd: кольцо "Рука, что ранит" "Если надеть кольцо на палец, оно становится необычно теплым."

Потому надо, чтобы игрок получал то что хочет сложными путями. Просто чесать ЧСВ не надо, надо придумывать сложные сюжеты и загадки. Я лично как ребенок радуюсь, когда разгадываю хитрый ход сюжета или когда игра меня обманывает и делает это виртуозно. И отдельный момент, такие финалы как у Мордина, Легиона, я не считаю плохими, потому что персонажи добились чего хотели и ушли достойно. С другой стороны, если везде так и со всеми будет, уже не тот эффект будет. И это самое главное. Чтобы было по разному. А то в одно время игроделы взяли моду на печальные финалы и в тот год я после каждой игры плакала. Ну такое. Однообразие под эгидой "шоб как в ведьмаке, тут же типа дарк фентези, у нас тут драма ради драмы" это такая же шляпа как и счастливый финалы ради которых игроку не приходилось стараться.

Я терпеть не могу современные хорроры за то, что в них только одна плохая концовка. Но тут речь скорее о том, что за свои действия герой должен нести отвественность. А не просто чесать ЧСВ игрока от ощущения, какой его герой опупенный.

Отдаёт кончиной Байовеа. Понятно, что надо подстраиваться под рынок, чтобы выжить, понятно, что игра направлена на новые, более молодые поколения, которым всё ещё интересно убивать тонны неинтересных мобов различными способами, но что-то даже от них не видно энтузиазма в комментариях по сети про этот продукт, потому что всем всё уже абсолютно понятно. Тут всё очень всё напоминает Валв и Артифакт: там тоже напихали всё с других картонок, тоже особо восторга демонстрации геймплея не вызвали, тоже были дежурные "как круто!" от людей, просто руководствующихся принципом "это же Валв!", но итог очевидный - 6 тысяч среднего онлайна и очень сомнительные перспективы даже при ожидаемом переходе на Ф2П. Вот только компания Гейба это переживёт, но переживёт ли БВ, либо же после условного провала ДА4 мы уже будем наблюдать остатки людей из этой компании под другим логотипом, даже если и в составе структуры ЕА? Ведь пока видно, что их даже Баттл Роял, который введут через месяцев, не спасёт. Всё же ОСТ к "Цитадели" The End of an Era был не только про серию, но и про всю организацию. Печально, конечно, что типичный спад в развитии какой-либо сферы жизни пришёлся именно на БВ. Может в итоге всё это приведёт к чему-то большему, ещё более лучшим продуктам, чем МЕ, но пока это самые чёрные деньки в истории разрабов (если там ещё кто-то остался из оригинальных команд).

Немного с продолжения прошлого разговора Перевод: Оригинал: Я так полагаю, сильно ему досталось из-за Быка в то время) Но мне нравится его настрой на все эти долговременные последствия. Кто вообще может быть против, тем более, что можно переиграть? Они реально думают, что это не то, чего игроки хотят? Я была бы рада, если бы ДА4 превратилась в минное поле, в конце которого я вышла бы без ноги и руки упс. Так же интереснее, можно переигрывать сто раз, даже если грустно из-за того, что в конце ты совершенно случайно поубивал к хренам всех спутников)) Зато потом переиграешь и все оукей. *все еще надеется на то, что Соласа можно спасти если сделать правильную комбинацию из решений*

С Новым Годом, ребят! Всех вас люблю и обожаю. БРК уже как второй дом. Процветания нам =)

Просто постер... театральной постановки DMC...

Д_Е_Н_Ь Д Ж О М А Г Л А Ты усмехнулся, глядя на чадящую голову. Усмехнулся и откинулся назад – расслабился в кожаном кресле водителя, уронил затылок на шов сцепленных пальцев. Сегодняшнее утро положило костлявый груз усталости тебе на шею, сегодняшнее утро сдавило твой позвоночник у основания черепа, засыпало жгучего пряностного сублимата в омертвевшие от напряжения связки: мысли, родившиеся из этого дерьмового утра, перебирали упругие струны мышц на твоем лице, оставляя на нём нездоровый отпечаток размышлений о бытие. Бытие в шкуре из броских лейблов, в шкуре из графиков и планов на сенсорной доске. В шкуре бизнесмена, дельца, предпринимателя. В шкуре, пошитой активному счету дебета и кредита. В шкуре, за которую ты отвечаешь. Джо Магла. Создатель продукта, а не его потребитель. Визионер, а не плагиатор. Мастер, а не инструмент в руках мастера. — План номер семь. Морт. Никак не угомонится, чтоб его. Ты приоткрыл один глаз. По лобовому стеклу плыла голограмма – трансляция немого кино из прошлого столетия, с сотней-другой подшитых при оцифровке брендов продакт-плейсмента. — Именно так, красавчик. План номер семь. — сигарета в его зубах зашипела, окутывая череп смогом. — Первый, второй и третий план состоял в обычной зачистке. Вваливается на свалку толпа соло с винтовками наперевес и поливает всё свинцовым дождем в радиусе пяти миль. Или один транспортер. Или черный вертолет с парой миниганов на борту. Стандартная мокруха. Дешево и сердито. Он говорил об этом легко – как заядлый кофеман, заказывающий эспрессоматик на углу Пятой и Грейвроббер авеню. — Медийные корпоклюи на дерьмо изошлись, когда кто-то слил им этот инсайд. Затребовали сумму за молчание, насколько я знаю. Даррет лично флуттерил нас на полиграфе: мурыжил до посинения, разве что сыворотками не накачал, чтобы изо всех щелей лилось. Долбаные журналюги, — Морт металлически лязгнул, чуть не откусив кусок сигаретного фильтра. — Так что первые три плана ушли в шредер. Четвертый – заморить их скотину. Пятый – скинуть туда бочки с ядовитым выхлопом. Скажу тебе честно, эти номады – самые стойкие мрази из всех мешков с мясом, что я встречал, — в его голосе даже зазвучало уважение. — Шестой ты знаешь. Шестой план избавиться от номадов ты знал: загадить воду, чтобы вынудить номадов уйти на поиски других источников, подальше от насыпи гоми. — Знаешь, что сказал Даррет тогда? — Морт ухмыльнулся. — Он сказал, что из меня хреновый куратор, раз ни один из пяти планов не прошел проверку временем. Что я – единица, акции на которую упали до отрицательных величин. Сказал, что шестой план я должен исполнить самостоятельно. Хочешь сделать что-то хорошо – сделай это сам, парень, вот что он мне сказал. И знаешь, что произошло, когда я отравил воду? Он отключил меня. Как последнего свидетеля. Дропнул, как расходник. В кабине повисло молчание. Ты смотрела на Морта. Морт пережевывал фильтр от сигареты, словно зажаренную маршмеллоу. — Седьмой план был на случай, если я еще раз облажаюсь. Его бы пришлось исполнять самому Даррету, иначе кабинетчики сожрали бы его с дерьмом. Риск потерять хороший кадр здесь был равноценен риску связаться с федералами, поэтому план номер семь у нас считался крайней мерой, красавчик. Так что поздравляю тебя, — хромированные зубы обнажились в уродливой улыбке, — ты теперь нужный парень для Даррета. Ты выполнил для него дерьмовое дело и остался в живых, так что теперь ты у него в кармане. Седьмой план, сказал Морт, сплевывая новый бычок. Отчаявшиеся номады повелись бы на любого парня с подвешенным языком, который привез им кучу еды в качестве жеста доброй воли. Седьмой план, сказал Морт: я подсмотрел его в газете Ньюс-54, где раскрыли скандал с сокращением количества бомжей в корпоративных районах до нуля целых нуля десятых процентов. Куча препаков на раздачу нуждающимся. Куча препаков, пропитанных безвкусной китайской дрянью, убивающей человека в течение часа. Я знаю, красавчик. Я сам составлял этот план. Тебя поимели. И оставили в живых. Потому что ты нужная единица для Даррета. Нужный расходник. И теперь они сделают всё, чтобы ты продолжал играть по их правилам. Они засунут руку тебе в задницу и натянут тебя на ладонь, как куклу-бибабо. И, если ты хорошо отыграешь свою роль, красавчик, то в конце, на куче евробаксов в качестве оплаты, тебя ждет мороженое. Ты не сразу понял, что в кармане разрывается мобильник. — Джо. Голос Дог. Голос Дог, каким ты его никогда не слышал: голос, сдавленный страхом. — Здесь куча копов с ордером на обыск ангаров. Они оцепили тут всё, и... ох, мать его... Короче, всё закрывается. Подожди, не вешай трубку, тут какой-то федерал хочет тебе что-то сказать. — Добрый день, мистер Магла. Голос. Спокойный. Ровный. Пробирающий до дрожи. — Мистер Уоллес благодарит вас за сотрудничество, мистер Магла. Он надеется на продолжение ваших деловых отношений и обещает помочь уладить это недоразумение с полицейскими. И да, — механическая пауза, — автомобиль можете оставить себе. В качестве дружеского жеста. Голос. Спокойный. Ровный. Пробивающий до дрожи. Голос того бледнокожего ублюдка в черном костюме и солнцезащитных очках. — Дай угадаю, красавчик, — проговорил Морт, — они тебя уже поимели? Всё шло кругом. Ты будто пересел с черного «мерса» на пластикового коня карусели. — Что будем делать, красавчик? Д_Е_Н_Ь М И Г Е Л Ь Д И А С Лицо Кейса ничего не выражало. Сейчас, в дневном свете, оно напоминало битое стекло: кожа – ломкая, как хлопья сухого завтрака, треснувшая сеткой микроморщин. С одной стороны, это делало Кейса менее привлекательным для противоположного пола. С другой, эти морщины – единственный след ковбоя от падения за флэтлайн. И мать его, если вспомнить, что «черный лёд» на флэтлайне выжигает мозг декера напрочь, эти морщины становятся настоящими шрамами кибервойны. Знаком отличия, который так легко обманывает новичков в нетраннинге баснословностью кредитов и игрой на грани, из которой все выходят сухими: все хотели быть, как Кейс. Все хотели быть, как профи. Ты хотел, чтобы всё это катилось к чёрту. Всё: ты, Кейс, эти двое на заднем сидении, дряная тачка со свистом вместо тормозов. Автомобильная пилюля, с дырками ржавой жести, как решето. Автомобильная пилюля: вы раскатывали асфальтированную аорту Найт Сити, ехали в утренней давке, мялись под неоновым блеском в час пик. Автомобильная пилюля: кусок тромба, объезжающий пробку из спешащих на работу эритроцитов по встречке. Автомобильная пилюля. Кусок тромба на асфальтированной аорте. Пункт назначения – мозг. Двери автомобиля открываются, когда вы стоите в рубиновом зареве светофора. Только теперь, на середине сигареты, ты обращаешь внимание, что вы стоите в рукотворной пробке из четырех одинаковых фургонов, облепивших вас на полотнище хайвея. Двери вскрываются, как консервная банка: швейцарскими ножами были парни в спортивной форме, желтолицые и узкоглазые, как поджарые доги. Кейс хотел что-то сказать, когда они начали исступленно дергать пластмассовые ручки. Кейс передумал, когда хромированные пальцы пробили автомобильное покрытие, словно бумагу, и вырвали двери стандартным пневмонатяжением на «мускулах» сервопривода. Сигарета была в зубах: роняла пепел на дешевую обшивку, затем на влажный асфальт, когда борёкуданские ублюдки, облепленные голонаклейками наймитов из хошо кайша, выволокли тебя из дыры в кузове. Кейса тоже. Пепел так и падал, собираясь на высмоленном угольке бумажной грудой хлопьев. Пара цепных псов тащили тебя сквозь поток машин: направленный в сторону водителей пистолет-пулемет останавливал людей за рулем лучше голограммы воспрещающего знака. Тебя будто несло по течению, пока ботинки цеплялись за твердое дно. Синт-хоб: ревущий бит отскакивал от стен, гремел в ушах свинцовой шрапнелью. Лазер блестел на задымленном полу, плыл перед тобой волнами бушующего Желтого моря, выкрашенного импульсами полицейского стробоскопа. Пот тел, бьющихся в музкальном припадке. Пары алкоголя. Жженый пластик на кедах, раскаленный соревнованием дэнс-зоны. Вопли возмущения, когда тебя волокут сквозь отдавшуюся ритму толпу. Пэйнтбойские шестерки борёкудан, скалящие татуированные лица. Баргейши, расходящиеся от тебя, как круги по воде от утопленника. Толпа расходилась перед тобой и смыкалась позади: псы хошо кайша шли сквозь толпу, как жокеи сквозь осыпающиеся строчки взломанного кода. Табличка «V.I.P.»: прорези букв высвечены белым неоном. Музыка приглушена, мягкие кресла вдоль стен не пахнут блевотой. Тебя бросили в одно из кресел, и ты больно приложился локтем о деревянный подлокотник. Кейса бросили рядом с тобой. Помещение было небольшим: полумрак, стол с шестом, на котором вертелась голая девка, выкрашенная в пурпурный фосфор. Помещение было небольшим – об охрану можно было споткнуться. — Это был самый дерьмовый взлом корпорации на моей памяти, — сказал Ёри Томобики, глядя на вас сквозь стриптизершу. Ёри Томобики. Супервайзер корпорации «Арасака», наблюдающий за всеми заключенными охранными контрактами в Найт Сити. Одно его имя на бумаге договора стоит для бустеров больше, чем палящая в десяток стволов наёмная армия. Мобстеры, которые вламываются туда, где работает команда от Ёри Томобики, предпочитают покончить с собой на месте происшествия, чем попасться в руки высокому японцу в черном кожаном пальто. Они считают, что так безопаснее. И правильно, мать их, считают. Ёри Томобики знал город. Город знал Ёри Томобики. И было хреново, если Ёри Томобики знал кого-то из жителей Найт Сити по имени. — Самый дерьмовый взлом корпорации на моей памяти, мистер Диас. Было хреново, если Ёри Томобики знал кого-то из жителей Найт Сити по имени. Еще хуже – по фамилии. — Я говорил, что это плохая идея, мистер Томобики, — протянул Кейс. — Он догадается, что это всё лажа. — Вся ваша работа – лажа в чистом виде, — холодно рявкнул японец, прожигая Кейса взглядом из-под нахмуренных бровей. — Вы просто пара тупых, скользких, вонючих жаб. Он прикрыл глаза рукой. Баргейша-кариатида, до этого незаметно стоявшая позади него наподобие статуи, опустила выкрашенные в мрамор руки и принялась массировать ему виски. — Мигель Диас, — устало произнес Томобики, не поднимая головы. — Кейс говорил мне, да и я не сомневался, что вы пойдете до конца, независимо от обстоятельств. Выходит, что угроза получить пулю в задницу от секьюрити воздействовала на вас ровно наоборот. И вы не просто бросились бежать, Диас. Томобики бросил что-то на японском. Один из наймитов кивнул головой и вдавил кнопку на пульте, разжигая огонь за дисплеем. «...Журналисты из Ньюс-54 прямо сейчас берут интервью у выживших свидетелей инцидента, повлекшего за собой давку и убийство охранника. Всё случившееся свидетели описывают, как предотвращенная попытка теракта, направленная против работников корпорации Микротех. Полиция...» — Сейчас это всего-лишь предотвращенная попытка теракта. Потом всплывет дерьмо, в котором мои люди не могут нагнать какого-то ублюдка-нетраннера. Мои люди, — повторил японец сквозь зубы, — значит я сам. — Мистер Томобики... — начал было Кейс, поднимаясь с кресла. — Заткнись и сядь, ты, мешок с дерьмом, пока я не запачкал тобой эту превосходную обшивку. Кейс опустился обратно. Фраза оборвалась на полуслове, запахла дерьмом в кристально-чистой тишине комнаты. — В отличие от вас, я не могу облажаться. Люди, которые работают на меня, тоже не могут. И вы, Мигель Диас, теперь тоже не можете. Ёри Томобики знал город. Город знал Ёри Томобики. Город знал, что Ёри Томобики фанатично предан своей корпорации. Город знал, что Ёри Томобики требует такого же беспрекословного выполнения приказов от своих подчиненных, какого он требует от себя самого. Если корпорация хотела, чтобы дело было сделано, корпорация обращалась к Ёри Томобики. — Теперь вы работаете на меня, Мигель Диас. Снова. Город знал Ёри Томобики. Но ты отчего-то знал Ёри Томобики лучше, чем его знал город. Да и он знал тебя лучше, чем нужно знать того, кого нужно просто порезать на куски и скормить рыбам, чтобы спасти репутацию имени Ёри Томобики. Почему?.. Потому что ты уже работал на Ёри Томобики.

У_Т_Р_О Д Ж О М А Г Л А Ты смотришь на говорящую голову, выбалтывающую тебе детали плана. Ты выпускаешь полу-шутку, не лишенную рациональности. Рациональную, потому что наёмник действительно мог предположить подобный исход и подстраховаться. Шутку – потому что выглядела бы башка, парящая на пропеллере, действительно по-идиотски. — Ты, мать твою, хочешь поделиться со мной советом на будущее? — колдун схаркнул снова, плотным кровавым сгустком туберкулезника. — Дергай за гребаное кольцо, слышишь? Что делать? Оставить этого киборга здесь, вмурованным в мусор, и покинуть это чертово место. Это будет честно по отношению к Рельсу. Честно по отношению к мертвым номадам, которых отравил нанятый верхушкой Нью-Родоса колдун. Кем-то, может быть, даже самим Уоллесом. Или дернуть за кольцо. Вытащить голову. Ты ведь не убьешь его, верно? Не убьешь его, если он тебе не лжет, и это кольцо не окажется чекой от связки гранат, которую вшили ему в тело в качестве последнего шанса избежать плена и пыток. Говорят, японские ниндзя откусывали себе язык, захлебываясь кровью или – если им везло – умирая от болевого шока. В сравнении с пребыванием здесь, обездвиженным кучей отходов, смерть не кажется таким уж дерьмовым вариантом. Или дернуть за кольцо, вытащить голову и – если он тебе не лжет – вытащить колдуна отсюда живым. Эти подонки здесь, погрязшие в мусорно-племенном строе, легко внушаемы: вряд ли они вообще могут подумать, что можно вытащить чью-то голову из тела, не оставляя человека мертвым. И ты вполне мог бы убедить их в том, что это – их лучший вариант остаться без проклятий со стороны колдуна. Да, ты солжешь им, предашь их слово – но ответь себе честно, корпорат, разве не в этом заключается смысл твоей жизни?.. Голова хрипло прерывает твои размышления. — Если ты не вытащишь меня отсюда – я найду тебя и порежу на куски, как свинью. Лимит времени исчерпан – даже тот, что ты взял в кредит. У_Т_Р_О К А Э Л И К И Н Г Парни, девушки – существа в серебряных комбинезонах привлекли твое внимание так же быстро, как привлекают внимание детей внезапно запущенный в небо фейерверк или развороченные внутренности бомжа, увиденные на скользкой обочине. Ты успеваешь разглядеть их, безжизненно смотрящих вокруг, синхронно поворачивающих головы в одну и ту же сторону. Ты успеваешь разглядеть вычурные сенсорные деки у них на руках, вроде многофункциональных микрокомпьютеров, закрепленных на запястьях: смотришь на лица альбиносов сквозь ворох неразборчивых голографических символов, половина из которых невидима твоему глазу – зашифрована под определенную волну зрения определенной колбы-приемника для киберглаза. Ты успеваешь подумать, что хитро они это придумали. Лаконично и просто. Ты успеваешь сделать по направлению к ним с десяток шагов, прежде чем они синхронно поворачивают головы, глядя на тебя. Ты успеваешь понять, что они стоят поодаль от всей этой цитрусовой швали, разбросанной за твоей спиной, как гнилые плоды. Ты успеваешь заметить, что отчего-то никто не подходит к этой троице так же близко, как сейчас собираешься подойти ты: никто, то есть совсем никто не приближается к ним, обходя их, как законопослушные граждане проходят стороной переулок в Комбат Зоне, из которого доносятся громкие женские крики о помощи. Ты даже успеваешь заметить недоуменные взгляды, впившиеся тебе в спину, как китайские иголки на сеансе иглоукалывания. Ты успеваешь сократить расстояние до десяти шагов, прежде чем слышишь выстрел – сдавленный хлопок воздуха, не сопровождаемый ни электрическим треском, ни шипением магнита: на девятом шаге ты чувствуешь толстую иголку в руке. Успеваешь понять, что это за хрень растекается по оледеневшему, потерявшему чувствительность телу. Нейротоксин. В лучших традициях нелетального жанра. Валишься навзничь на половине шага, потеряв равновесие. Вестибулярный аппарат переживает состояние, какое переживает стрелка компаса, окажись она ровно на Северном полюсе – крутится, как Станиславский в гробу на премьере очередного шедевра из Студио Сити. Ну что за срань. Лежишь на спине, опрокинутая жизнью, решившей поиметь тебя в позе наездника. Наверное, больно приложилась затылком. Наверное, содрала кожу на копчике. Наверное, сейчас тебя стошнит от дерьма, влитого тебе в кровь через дротик. Наверное – это единственное слово, которое сейчас имеет смысл. Наверное. На фоне заливающего глаза монохрома ты успеваешь заметить, как к тебе подбегают черные тени солдафонов. Берут тебя под руки, если эти две обвисшие конечности сейчас вообще можно назвать руками. Твое угасающее сознание заботит вопрос, сходила ли ты в туалет, иначе содержимое мочевого пузыря сейчас растекается за тобой мокрым шлейфом. Наверное, всё же сходила. Наверное. Ты успеваешь заметить, как автобус, на котором ты прибыла, заводится. Как он трогается с места, делая крутой разворот. Как скрывается за металлической перегородкой пропускного пункта, отправленный за очередным привозом. Семь, мать его, сотен за пушку только что улетели в выхлопную трубу. Ну что за... T H E F U T U R E I S N O W БОЛЕЗНЬ – ФИЗИЧЕСКАЯ КОНЦЕНТРАЦИЯ ЛЕНИ. Широкие буквы в черной обводке, монументальные и твердые, поучительно взирали на тебя с настенного голоплаката. Жгли глаза: пытались пройти в голову напрямую, без осмысления и раздумий. Оторвать взгляд было так же сложно, как отключиться от контекстной рекламы, помогающей тебе выбрать очередную безделушку какому-то бесполезному человеку на Рождество – однако долго смотреть на неё тоже было невыносимо: хотелось подняться, буквально подпрыгнуть с места. Подпрыгнуть – и броситься что-то делать. Болезнь – физическая концентрация лени. Эти буквы появлялись перед тобой с каждой стены, с каждой поверхности, доступной для трансляции: всплывали на полу, на потолке, когда ты отводила глаза. Фон голоплаката при этом двигался, сменялся: демонстрировал преимущества здоровой жизни, вроде прогулок в парке, возможности провести время с семьей, выводил фигуры подтянутых рослых людей неопределенного пола, вроде усредненного образа абсолютно лишенного недомоганий человека, конкретные черты которого дорисовывало уже твое изображение на основе размытых пикселей, подстраивающихся под взгляд со стороны. В какой-то момент ты начала видеть в этом усредненном эталоне человека черты, явно напоминающие твои собственные. — О. Ты не успела повернуть голову, как к твоей койке подошла женщина: взгляд её неестественно синих глаз – определенно имплантированных – прожигал насквозь. — Вы пришли в чувство. Ровно по графику. Вытянутая, в стерильно чистом халате, мешковато лежащем на её фигуре: у неё было две пары рук – типичная Шива больничных коридоров, использующая дополнительные манипуляторы для проведения операций вместо того, чтобы полагаться на стороннюю помощь. Надо признать, движения её были выверенными, эргономичными и быстрыми, почти механическими – значит, ей можно было вверить свою жизнь, оставаясь спокойным за исход операций хотя бы на пятьдесят процентов. Может, именно поэтому этой мед-арахне не требовались ассистенты. Или потому, что её строгий требовательный голос всецело соответствовал её сучьему характеру властного тирана в юбке. Или и то, и другое. — Вы пережили солнечный удар. Разумеется, нелетальный, но на данный момент состояние сканируется, — мед-арахна постучала ногтем третьего указательного пальца по тонкому черному браслету на твоей человеческой руке, всецело поглощенная заполнением электронного отчета. — Ваша аккредитационная карта прошла диагностику. Выявлен ряд сбоев, но ничего серьезного – исключительно незначительные ошибки в системе. Мы обязательно исправим их. Мышцы её лица растянулись в ободряющую улыбку – скорее механическую, запрограммированную, нежели искреннюю. Слова о болезни за её спиной пропали – расплылись мотивирующими лозунгами. — Ваша сумка определена в квартирный модуль по активированному месту жительства, блок номер тринадцать. Если покинете Лимб прямо сейчас, то как раз успеете зайти домой перед утренней соцмотивацией на Площбуд. — мышцы прекратили сокращаться ради тебя, монотонный металл в голосе ударялся об затылок гулким эхом. Третья рука протянула тебе черную карту, глаза прищурились в выражении сочувственного понимания, уголки изогнулись в улыбке. — Добро пожаловать в Нью-Родос, Макото Мэзэру. T H E F U T U R E I S N O W Выход из "Лимба" был быстрым. Ноги казались поролоновыми протезами: ты даже не подозревала, что коленные суставы могут гнуться во все стороны света. Каждый шаг был, мать его, новым анатомическим открытием. Оранжевый комбез с тебя стянули, пока ты была в отключке: теперь на теле топорщилось серое рубище балахона, лишенное опознавательных знаков, а также, похоже, лишенное четкого размера или хотя бы эскиза, по которому подобное вообще можно было сшить. Под ним у тебя была серая майка на голое тело: ты даже расщедрилась на мысленную едкую благодарность, что с тебя не стянули твои трусы, купленные в Найт Сити. Перед выходом мед-арахна нагнала тебя: всучила пачку капсул, по размерам подходящим только для отверстия на браслете, предложила чашку тонизирующего эспрессоматика и пожелала выполнения плана. Она говорила на стритсленге – но на неразборчивом, используя укороченные слова и диктуя их монотонно. "Выпплана вам, Макото" — и проход "Лимба" закрылся пластинами толстенного акрилопласта. Выпплана вам, мать твою. Город вокруг был грубым: он царапал зыбкое небо шпилями, вгрызался в землю мощью конструкций, крупномасштабностью и суровой брутальностью бетонных объемов. Неприглядный, жесткий урбанизм железобетона вокруг бил в глаза, экспонировался в лицо естественной честностью материалов, подавлял сложностью композиционных решений: массив, кричащая смелость падали на тебя, крушили, как крушит человека вся сложность жизни. Ты стояла на улице, смотрела по сторонам – и чувствовала, что тебя будто молола бетонными шестеренками огромная человеческая мясорубка. И либо бозос действительно не знал, что происходит по ту сторону от гейтов въезда в Нью-Родос, либо таким и было нагрянувшее будущее. Сука. Люди, массы людей шли по улицам толпами, стекались в одну сторону строем из зомбированных муравьев, ручьем из однородной массы. Ты выхватывала в этой толпе лица – кривые ухмылки отпетых бустеров, бледнокожих торчков, исполосованные шрамами скулы боргов с мертвенно-спокойными глазами: ты выхватывала эти лица, лица моральных уродов, лица насильников и убийц за дозу "чоха" – и не верила, что они шли в одной колонне со статными, широкоплечими и улыбающимися людьми, рабочие комбинезоны которых сидели так, словно это была их вторая кожа. Тысячи ног не могли шагать в едином строю добровольно – но они шагали, и поступь эта была подобна громогласной поступи поднимающейся индустриализации. Ты сделала шаг – и справа от тебя загорелся широкий черный столб, который ты поначалу приняла за конструкцию из погашенных прожекторов. Он загорелся пирамидой из мониторов, подернутых помехами: картинка гуляла, дрожала – и безвозвратно отнимала твое внимание от грандиозного шествия. Ты посмотрела на карту градслоя, продираясь зрением сквозь алый глитч: шествие и не думало оканчиваться, прущее вперед, как локомотив бесконечного поезда. — Мистер Мэзэру? — прозвучало сзади, и ты обернулась. Ты обернулась – не потому, что была этим гребаным мистером Мэзэру. Ты обернулась потому, что прекрасно понимала, что больше здесь не к кому сейчас обращаться. Арасаковец. Из тех, что ходили среди вас, когда вы таскали оранжевые комбинезоны, бродили среди палаток из полимера. Из тех, что выстрелили в тебя из ружья-транквилизатора. Что сказала мед-арахна? Солнечный удар? — Мистер Мэзэру, — наёмник приблизился. — Вы приняли ваше лекарство? Он кивнул на капсулы, которые ты держала в руке. Конечно держала, мать твою, тебе было некогда сбросить их, а в этом чертовом мешке, который выдали вместо униформы, карманов не предусматривалось. Ты посмотрела на капсулы. Видела их будто впервые, пока барабанные перепонки разрывались чеканным шагом. Н_Е_Д_Е_Л_Ю__Н_А_З_А_Д М И Г Е Л Ь Д И А С Идти домой пешком. В Найт Сити это была лучшая лотерея: ты будто настраивал софт трансляции на одном из каналов-этажей медианебоскреба типа ДиЭмЭс или Ньюс-54, успешно справился с работой с помощью манипуляции "выключить и включить", получил на свой счет солидный перевод и решил свалить отсюда по винтовой лестнице, чтобы не трястись в лифте с наводящими марафет ведущими дерьмошоу. Решил свалить по лестнице – и случайно ошибся дверью, выпав на сцену очередной передачи по промывке мозгов. В лицо бьет свет софитов, барабанные перепонки взрываются шумом записанных аплодисментов. Ведущий, напомаженный педик с зализанными фиолетовыми волосами, берет тебя за руку и подставляет под поле зрения камер. Ты идешь за ним. Ты ни черта не понимаешь. Недоумеваешь настолько, что даже думать не можешь. Всё, что ты можешь сейчас сделать – это замереть с глупой рожей, пока онлайн-редакторы пытаются выкрасить твое лицо на картинке хотя бы подобием улыбки. Тебе предлагают крутануть "Колесо Фортуны" – круглый диск с ручками, разделенный на сектора. По телеку крутят разноцветное, сияющее всеми цветами радуги колесище, половина пунктов которого обещают сделать тебя чуть ли не повелителем мира – Мастером, владыкой, двухсоткилограммовым эльфом с полутораметровым бататом, какая, мать его, разница? – и бросить к твоим ногам пакет акций от компании-спонсора: ты смотришь на колесо вечерней прогулки по Найт Сити, и понимаешь, что сектора на нём по цвету почти одинаковы. Оптимист бы сказал, что цвета ничего не значат. Пессимист бы сказал, что все цвета одного цвета. Ты бы сказал, что сектора разделены лишь по признаку разных сортов дерьма. Ты выходишь на улицу. Ты крутишь колесо. Оптимист бы сказал, что после черной полосы всегда наступает белая. Пессимист бы сказал, что до конца черной полосы может быть еще очень долго. Ты бы сказал, что яркость неоновых вывесок всё-таки стоит регламентировать. Потому что иногда они ослепляют водителей, несущихся на "красный" там, где сейчас переходит дорогу нетраннер по имени Мигель Диас. T H E F U T U R E I S N O W У_Т_Р_О — Ты уверен, что это не дерьмовая идея, Ди? Вы растягивали сойкофе. Один на двоих, словно обдолбанную нимфоманку, поднимая картонный стакан с багажника автомобиля в строгой очередности: ты выпил меньше, Кейс – больше, но по факту каждый пил ровно столько, сколько ему хотелось. Кейс выглядел устало: после очередного забега его глаза превратились в сплошной синяк, какой отпечатывается на лице после недельной бессонницы. Ты знал это, поэтому не налегал на купленный напиток, оставляя коллеге по цеху большую часть утренней бодрости, сцеженную в стакан. — В смысле... Это очевидно, это однозначно дерьмовая идея, Мигель. Вы стояли в переулке, буквально в паре улиц от Корпорат Плаза: оба разглядывали хрустальные башни небоскребов, оба смотрели на алые пятна солнечного света, растекающиеся по стеклу. Вы были достаточно близко от корпоративной элиты, чтобы не особо опасаться шатающихся по Найт Сити бустеров: секьюрити корпов всегда отличались точностью, и всегда – с летальным исходом. Не говоря уже о том, что никто не запрещал им компенсировать меткость энтузиазмом, зажимая гашетку и рубая все сущее свинцовым дождем. И, разумеется, не упоминая безработных соло, которые так и ждут своего шанса показать себя в деле. Вы стояли буквально в паре улиц от Корпорат Плаза: именно поэтому, кроме вас и копошащихся подвальных крыс, здесь было пусто. Коллега по цеху, такой же киберковбой, как и ты сам, добивал мятую пачку "Стикс", заполняя все вокруг плотным оседающим дымом. Забавно, что даже этот отбитый на голову нетраннер характеризует эту вылазку, как крайне дерьмовую. — Людей в Найт Сити сбивают каждый день, Мигель. Я понимаю твой праведный гнев, но черт, это же Найт Сити, — Кейс выпустил облачко дыма, несколько раз нервно ударил по сигарете указательным пальцем, стряхивая пепел на мокрые плиты. — Липовая страховка покрыла твое лечение, удар даже мозг не задел... Хотя в последнем я не уверен. Он усмехнулся. Устало. Едко. Сплюнул на стену: слюна засветилась неоновыми красками, будто фруктовое драже. — Хакнуть дату Арасаки, чтобы вытащить запись с камеры и найти этого урода по номеру? — ковбой покачал головой. — Я понимаю, что люди должны отвечать за свои поступки, но твоя сраная принципиальность однажды оставит вместо славного парня по имени Мигель Диас окровавленный труп с простреленной башкой. Кейс. Хороший парень. Ты бы хотел считать его своим другом, но другом он тебе не был: скорее, хорошим знакомым, напарником в особо ледяном взломе, координатором проникновения. Больше хороший знакомый, чем друг – и становиться таковым не хотел именно сам Кейс. Он полез за пазуху. Мобильник-раскладушка и капельный вкладыш наушника: жучок-капля в ухо для тебя, раскладушка – для парня на охране. — Я бахну внешний слой камер, секунд на пятнадцать. Достаточно, чтобы пройти, недостаточно, чтобы засветиться, — Кейс стал серьезным. Добил бычок одной затяжкой, шумно выдохнул, затянул ноздрями утреннюю прохладу. — Входа два – главный и задний, который на парковку. Не волнуйся, я засеку, с какого ты пойдешь, чтобы рубануть слежку. Когда к тебе навстречу выйдет охрана, не кипишуй. Всё просто: я звоню – ты передаешь трубку. Дальше уже по ситуации. Кейс выглядел заряженным. Это тебе в нем всегда нравилось. — И еще... — он обтер лицо ладонями, посмотрел на тебя из-под кровавой синевы. — Я ненавижу твою сраную принципиальность. Когда пойдешь туда, ну... В общем, если передумаешь – сбрось мой звонок.

У_Т_Р_О М А К С И Н Т О М П С Лицо Чанка растянулось, как надувной шар, в который не перестали закачивать гелий. Растянулось, затем скривилось, затем шумно затянуло в себя воздух через овальные ноздри, отчего грузный офицер стал выглядеть еще больше. Казалось, будто он пытается заполонить собой всё пространство, раздуться до размеров аэростата Монгольфье и улететь в грёбаную стратосферу, лишь бы не находиться здесь. Казалось, что если он сейчас не выскажет всё, что думает, то буквально разорвется пополам от перенапряжения. Уполномоченный офицер будто онемел. Задержал дыхание: от образовавшегося в нём внутреннего давления ты разглядела кровь, пульсирующую под желтизной кожи. Его левая рука пару мгновений ловила воздух там, где лежала стопка бумаг, пальцы скользили по стеклу на столе, пытаясь сжать документ: он даже не заметил, как стопка кончилась. Уполномоченный офицер выдохнул. Выдохнул по-китайски. — Жарко сегодня, да? — нервно проговорил Чанк. — И работы навалом. Двумя руками он взял кипу документов, только что переложенных на другой край стола – и вернул их на место, в стопку «на рассмотрение». Он вел себя, как Сизиф из греческих мифов, подсевший на зацикленность собственного порочного круга. Он выглядел, как идиот, имитирующий бурную рабочую жизнедеятельность. — Слушай, — вполголоса сказал Чанк, не поднимая глаз и разглядывая загогулины на бумаге. — Этот город – это чертов пузырь, который вот-вот рванет. Лист документа в его руках уже, наверное, нагрелся. Уполномоченный офицер повертел его еще пару мгновений, затем отложил в сторону – просто переложил с одной стопки на другую. Слева-направо, текстом вниз. — Я ни черта не знаю о том, что ты мне тут несешь. А я ведь здесь, мать его, единственный представитель закона. Единственный настоящий представитель закона, в отличие от этих ряженых маньяков в броне за дохреллион евробаксов. Бумага. Слева-направо, текстом вниз. — Даже если что-то произойдет, я ведь не смогу пройти дальше этой гребаной каморки, ясно? Всю землю в этой долине скупили корпорации, у них тут государственный контракт с правительством. Мне не хватает звания для этого, представляешь? Я здесь вроде номинальной марионетки. Козел отпущения в случае, если дело станет совсем дрянь. Бумага. Слева. Направо. Текстом. Вниз. — Видимо, теперь там так много дерьма, что оно уже через край льется. Черт, — усмехнулся он, поворачивая лист лицевой стороной к тебе. — Я ведь даже не знаю, что это, мать его, за язык. Ты посмотрела на документ. Пробежалась глазами по строкам, слева направо. Затем справа налево. Затем сверху вниз. Это были иероглифы. — Если там действительно кого-то убили, то весь проект под угрозой срыва. Убийство – это преступление, и даже в это чертово змеиное логово заявятся федералы, чтобы раскопать всю подноготную. А это задержит открытие Нью-Родоса, ясно? Корпораты Цитадели этого никогда не допустят, — он отложил еще один лист, затем набрал охлажденной воды в пластиковый стакан. — Это они тебя наняли, девочка. Здесь действительно было жарко – такое ощущение, что вентиляцию предварительно отключили, чтобы скопившейся духотой свести тебя с ума. Чанк навис над столом и поставил стакан с водой поближе к тебе, а сам, тем временем, потянулся за вторым. — Клянусь тебе, всё это попахивает чертовски хреновыми последствиями. Этот проект, всё это... Ты первый коп из Найт Сити за последние пару лет, который вообще добрался до моего кабинета. Ты понимаешь, что это значит? Тебя здесь ждут, девочка. Тебя здесь ждут. Ты взяла стакан – стакан, на который налипла записка с нацарапанным от руки номером телефона. Магнитный замок. Щелкнул и зажужжал, опирая вход. — Офицер Томпс, — ледяной металлический голос у тебя за спиной, лязгающий безучастным спокойствием. Ты обернулась. Высокая фигура. Черный костюм, белая рубашка: бледное лицо, глаза на котором скрывались за непроницаемым пластиком солнцезащитных очков. — Ваша аккредитация готова, офицер Томпс, — отчеканил человек-тень, протягивая сплошную черную карту с защитным напылением. — Добро пожаловать в Нью-Родос. Человек в черном отступил в сторону, приглашая тебя выйти из кабинета Чанка – Чанка, который сейчас с крайне заинтересованным видом разглядывал очередной документ, поданный ему на рассмотрение. Он провёл тебя обратно по металлической кишке коридоров, будто стухший препак, не усвоенный желудком и выталкиваемый обратно – или усвоенный, но всё равно выталкиваемый, по другому пути. Всё вокруг гудело, суетилось, двигалось: наёмники, камеры, наёмники, двери, наёмники, дисплеи – тебя начало воротить от разнообразия буквально через пару минут обратной дороги. Человек в черном молчал всю дорогу: можно было подумать, что он направлялся по своим делам, отдельно от тебя, а ты просто заблудилась и шла за ним, надеясь, что наконец он выведет тебя из переплетения коридоров на свет божий. Молчал не только он – казалось, будто вокруг вас вообще всё замолкало: любые разговоры, доносящиеся из-за очередного угла, тут же пресекались, стоило вам только свернуть на звук. Вам только стоило свернуть, и наёмники, которые мгновение назад живо обсуждали что-то, разворачивались к вам спинами, замирали перед дисплеями или просто расходились в разные стороны. Все отводили взгляды, как по команде. Никто на вас не смотрел. Никто. Ты приложила черную карточку к небольшой панели – и тяжелая дверь плавно поднялась, открывая перед тобой выход в город. — Всего доброго, офицер, — сказал человек в черном – и дверь послушно опустилась, оставляя тебя снаружи. Ты посмотрела на карточку у тебя в руках. Вспомнила людей снаружи, готовых перегрызть тебе глотку за то, чтобы получить такую же. Для них эта карточка была ключом в новую жизнь, для кого-то – последним шансом изменить никчемную жизнь, в последний момент повернуть её в нужную сторону на скорости в 40 миль в час. Для тебя эта карточка была лопатой, которой тебе придется разгребать всё это дерьмо. В глаза ударил свет – сияние синего голографического цилиндра, горевшего ярче, чем неоновая реклама Найт Сити. Ты сделала несколько шагов навстречу, как завороженная – и поняла, что цилиндр представляет собой лишь городской дататерм сенсорного взаимодействия, когда луч сканера считал данные с черной карты у тебя в руке. «Приветствуем вас: Максин Томпс. — заполнилась бегущая проецируемая строка. — Ваша аккредитация соответствует: градслой «Зеленый». Отмеченные места: отсутствуют. Статус: аккредитованный сотрудник. Должность: обслуживающий персонал пиано-бара «Белый Шум», посудомойка. Загружаю общую карту...» Один градслой, чтобы разобраться с убийством? Они даже не дали тебе доступ дальше. Просто, мать его, отлично. У_Т_Р_О Д Ж О М А Г Л А Твои слова замирают. Захлебываются и тонут в груде мусора, теряются в нагромождениях хлама, оседают пылью в складках его одежд. Твои слова звучат почтительной лестью, поглаживающей самолюбие вождя, располагающей его к принятию мудрого решения – мудрого решения, исключительно выгодного тебе. Ты включаешь свое обаяние, выкручиваешь тумблер красноречия до критических значений, чтобы правильно подобрать слова, пока там, снаружи, племя дикарей разбирает содержимое багажника, давится съестными припасами. Твои слова делают дело – твои слова должны сделать дело. Твои слова замирают. Они отпечатываются на лице вождя, отпечатываются в стеклянных глазах слоями из возмущения, раздражения, слоями из животной ненависти и презрения к таким, как ты. Этот холодный человек, суровый и жестокий, удерживал власть так долго, что, кажется, прорезал искусных манипуляторов насквозь, словно лазерный резак, легко кромсающий складки закаленного металла: он поднимает свой взгляд, когда ты заканчиваешь говорить, и на твои плечи будто падает небесный свод, прибивает к земле и давит, выжимая кровь через поры по капле. Еще мгновение назад ты ждал его одобрительного мудрого взгляда, ждал его слов, выражающих согласие с твоими словами. Теперь же тебе не хочется, чтобы он вообще когда-либо еще на тебя смотрел. Вождь поднимается с трона выхлопных труб – и только теперь ты понимаешь, насколько он огромен и могуч, несмотря на свои седины и дряблые легкие, качающие воздух через маску респиратора. Свет начинает мерцать и гаснуть, когда он поднимается на ноги, дрожь и треск заполняет палатку, пока тень вырастает за его чудовищной тушей. Еще мгновение назад ты считал его только строгим и мудрым, уповая на то, что главой племени кочевников может стать только умнейший среди соплеменников. Теперь же ты видишь огромные мускулы, перекатывающиеся под старческой кожей. Ты видишь толстые рубцы шрамов, проходящие по предплечьям – и представляешь, скольких он убил, прежде чем доказать своё право на трон. — Ты не уйдешь отсюда с пустыми руками, посланник уродского племени, говорящий его словами. Его слова, прежде вдумчивые, спокойные, были подобны теперь раскатам грома. Ты видел, как руки его сжимаются в пудовые кулаки. Тебе казалось, что он может шагнуть вперед и раздавить тебя ступней, как стеклянную бутылку. Тебе казалось, что тебя может спасти только чудо. И этим чудом был размалеванный аэрозольной краской ребенок, вбежавший в покои вождя с разогретым препаком в руках. Могучие плечи Рельса опустились. Грозная тень за его спиной будто исчезла: он сделал шаг вперед и опустил ладонь на патлатую голову мальчика, пожирающего привезенную тобой еду. Вождь прикрыл глаза, тяжело вздохнул. — Ты не уйдешь отсюда с пустыми руками, посланник, — повторил он, уже спокойно, пока рельс-сон увлеченно глотал куски размороженной на горелке трапезы. — Наши дети долго не ели хорошей пищи: многие из них никогда не знали пищи внешних людей. Мы накормили детей, чтобы они были сильными. Мы накормили наших жен, чтобы они рожали нам много сильных детей, накормили лучших охотников и воинов, чтобы они добывали нам новую пищу. Но это лишь капля, которая не может потушить пламя жестокости. И я отплачу тебе каплей. Вождь вновь выпрямился. Дал легкий подзатыльник ребенку, и тот убежал прочь, радостно и беззаботно. — Мы не отдадим Колдуна. Но мы позволим ему отдать тебе своё слово. Ты не подаришь ему свободы, не подаришь ему смерть, не предашь наше милосердие. Ты только увидишь его и скажешь уродскому племени его слова. Капля за каплю. Вождь не солгал. Воин – тот же самый, обритый и мускулистый, что вел тебя сюда – сопроводил тебя дальше по мусорной куче. Ты проходил мимо выступающих из хлама входов в тенты других жителей, проходил мимо сколоченных домиков, мимо едва приметных люков, ведущих вглубь свалки. Ты видел, как номады делят пищу, как распиливают препаки лезвиями примитивных имплантов: там, где металл врезался в кожу, обильно сочился гной, смешанный с кровью. А затем ты увидел, как перед вами одергивают рваную ткань, открывая своды пещеры, сотворенные из спрессованного пластика, жгутов, ржавых подпорок – и человеческих костей. Воин толкнул тебя вперед, что-то проговорил на своем наречии. Как и в тент к вождю, он не пошел за тобой следом – встал у входа, ожидая, пока ты не вернешься. Провожая тебя взглядом, он с презрительной улыбкой теребил стянутые в косичку светлые волосы, на конце которых свисал тонкий слой высохшей кожи. Твои глаза не сразу привыкли к полумраку, что здесь царил. — Вот дерьмо, — донеслось до тебя хриплое приветствие, а затем сдавленный смех, который надрывался на попытках взять высокую ноту. — Я думал, они меня здесь похоронят. Твои глаза не сразу, но всё-таки привыкли к полумраку, что здесь царил – но ты так и не увидел обладателя хриплого голоса. — Не спот-кхе-кнись об меня, — проговорил он снова, и ты понял, куда нужно смотреть. Черты его лица были скрыты за налившимися гематомами: один глаз заплыл, напоминая бордовую сливу, хрящ носа шел по лицу угловатой ломаной, с содранной кожей на месте удара. Он выплевывал кровавые сгустки, демонстрировал лопнувшие губы, растягивая их в какой-то безумной ухмылке, пока безумные глаза хищно смотрят на тебя. Он был вкопан в мусор: вкопан по горло, чтобы больше не смог сложить руки в отравляющем воду жесте. Ты пригляделся к его остриженным волосам, на месте которых лежали пожухлые листы какого-то кустарника – и понял, что у него срезан скальп. Мать твою. — Скажи мне, что пришел вытащить меня отсюда, парень, — прохрипел «колдун». — Потому что иначе мы с тобой в полной заднице. У_Т_Р_О К А Э Л И К И Н Г Это история о девушке по имени Каэли. Однажды, самым обычным утром, Каэли проснулась в своей квартире, чтобы отправиться на работу. Она всегда просыпалась пораньше, чтобы оставить себе время на полноценный завтрак, утреннюю зарядку и контрастный душ, который приводил её в бодрое расположение духа. Каэли считала, что люди, опаздывающие на собственную работу, являются в крайней степени безответственными представителями человечества, поэтому старалась делать всё в своей жизни вовремя. Как и во все другие обычные дни, Каэли приготовила себе глазунью из двух яиц с ломтиками бекона и брокколи, легкий салат из свежих овощей с оливками и заварила кофе – её любимый эспрессо на зерне из Эфиопии, во вкусе которого читались кислые нотки ягод. Как и всегда, Каэли выгладила свой рабочий костюм – в корпорации, в которой она была ценным сотрудником, был классический, но всё равно элегантный дресс-код, с неизменной белой блузкой и юбкой темных тонов любого фасона, — выключила утреннюю передачу новостей и отправилась на работу, не забыв прихватить выполненный в срок чертеж. Да, Каэли работала в серьезной фирме, создавая новые инженерные решения для строительства нового будущего. Каэли считала, что её разработки станут новым шагом не только на карьерной лестнице, но и огромным скачком для всего цивилизованного человечества. И Каэли была счастлива. Капсульная крышка «гроба» со скрежетом отъехала в сторону, и скупое содержимое твоей сумки – горсть патронов двенадцатого калибра – рассыпалось по холодным плитам пронзительным звенящим дождём. «Доброе утро, @$%ы_у12#_+_$, — высветилось под треснувшим стеклом дисплея, пока динамик хрипло орал записанную радиотрансляцию выступления Джонни Сильверхэнда. — Время предоставления услуги "СОН" истекло. Пожалуйста, покиньте капсулу в течение трех минут, до активации функции электрического удара. Спасибо.» Первая мысль: остаться внутри и получить стоящий того электрооргазм, предаваясь эйфории отбитого мазохизма. Вторая: просри ты свою возможность сегодня – завтра придется действительно идти по кругу, чтобы снять очередной «гроб» и оплатить коробку соевой лапши с эспрессоматиком в картоне. Ты выбиралась наружу, будто капсула действительно выблевывала тебя в дивное новое утро. Тело ломило, как если бы ты выпрыгнула из самолета на голову какому-нибудь якудза, попивающему саке среди саженцев сакуры где-нибудь в Джи-тауне: сплюнув в дисплей, на котором красноречиво горел баланс в ноль евробаксов и тикал обратный отсчет, ты начала собирать патроны, царапая руки о блестяшки разбитого стекла. Как и в любой другой обычный день, Каэли шла по привычному ей маршруту. Маршрут Каэли составлял пятнадцатиминутную ходьбу до станции метро, затем двадцатиминутный переезд, после которого она снова шла около пятнадцати минут, переходя три улицы и выходя к месту работы – компании завтрашнего дня. Каэли любила свою работу, поэтому всегда приходила за пятнадцать минут до того, как начнется её официальный рабочий день. Кроме того, Каэли не пользовалась личным транспортом – из экологических соображений и из-за нежелания доставлять неудобства тем, кто не обладает подобными средствами передвижения или пользуется общественным транспортом. Каэли крепко верила, Каэли знала, что отказ от использования собственного автомобиля значительно сокращает не только выбросы вредных веществ в атмосферу, но и снижает нагрузку на дорожный траффик. Кроме того, считала Каэли, ходьба пешком благоприятно воздействует на организм, предотвращая угрозу двигательной дисфункции, поэтому каждая её прогулка до рабочего места была ей только в радость. Каэли дышала свежим воздухом, здоровалась с коллегами и улыбалась прохожим. И Каэли была счастлива. Ты обтирала кровоточащую руку о камуфлированные штаны, морщась от боли и собственной тупости, пока ноги несли тебя по замызганной обочине проезжей части. От света неоновых вывесок рябило в глазах, а сумка с патронами и пушкой больно била по копчику, наверняка оставляя на коже приличных размеров синяк. Найт Сити гудел, как пороховая бочка, доверху забитая осами с детонирующим жалом. Даже в такую рань, в которую ты позволила себе проснуться, ты не встретила ожидаемого мертвенного затишья: люди, бустеры, копы и прочая шваль сновали вокруг, засвечивая в глаза навороченными гаджетами и обжигая ноздри едким дымом выкуренных сигарет. То и дело ты спотыкалась о развалившиеся тела бомжей, заливших мостовую содержимым мочевого пузыря и пенящимися слюнями. То и дело хотелось засадить кому-нибудь из них ногой по опухшей, обрюзгшей физиономии – и давай по-честному, то и дело ты себе не отказывала в этом желании. Ладонь все еще кровоточила: в голове зудела мысль о том, что ты загнала кусок стекла себе под кожу, и теперь, чтобы избавить себя от шанса сдохнуть настолько тупо, ты должна эту руку нахрен отрезать. Ты слишком привыкла к своей металлической конечности, чтобы постоянно помнить о том, что вторая рука всё еще слишком незащищенная для финтов вроде «сгреби патроны в сумку с горы рассыпанного стекла». Ладонь всё еще кровоточила, и это бесило, но останавливаться было нельзя. Надо же, день только начался – и уже был дерьмовым. Каэли работала в своем офисе, в офисе, на двери которого большими цифрами был выведен номер «006». Она проводила здесь всё рабочее время напролёт, замыкая на бумаге цепи, разрабатывая новые модели микросхем и расширяя возможности своих первоклассных дронов, с помощью которых она намеревалась окончательно решить проблему с нехваткой времени – не у конкретного человека, но у всего человечества. Каэли создавала новых и новых дронов, способных заменить обслуживающий персонал в ресторанах, способных выполнять работу по дому, способных ухаживать за бурно растущей живой изгородью частных домов, в которых, по мнению Каэли, все будут жить, когда наступит момент светлого будущего. Каэли чертила и разрабатывала, испытывала новые технологии на компьютере, отлаживала процесс, дополняла функционал своих будущих машинных помощников. Каэли работала в своем офисе каждый день, по двенадцать часов в сутки, шесть дней в неделю, работала неустанно и упорно, чтобы привести человечество в дивный новый мир будущего, где у людей останется столь необходимое им время на реализацию собственных мечтаний, на отдых, на человеческие отношения и посиделки в кругу семьи. И она была счастлива. Вот это место. Ты узнаешь его не по серому металлику автобуса с логотипом какого-то передового проекта, о котором говорил тебе тот бозосовский бустер, которому ты навинчивала какую-то схизматричную жесть с черного рынка на деку – ты узнаешь это место по собравшейся здесь толпе отребья всех сортов и расцветок, пестрящих уровнем погруженности в криминалитет Найт-Сити похлеще гирлянды на Рождество. Это правило игры тебе знакомо: бизнес там, где людям некуда тратить бабки. И судя по тому, какие люди лезут туда, в этом чертовом Нью-хрен-знает-что этим затворникам явно тратить бабки было некуда. Нужно было остановиться. Перевести дыхание. Бус на месте, так что время у тебя еще есть. Оранжевые комбезы, в которых вас – бустер говорил, что туда везут типа желающих исправления заключенных, с ключевым словом «типа» в формулировке – должны выдать уже внутри, так что по поводу этого дерьма волноваться не приходится. Пушку однозначно отберут, если не присобачить её куда-нибудь и не вытянуть потом, пока арасакские секьюрити будут клевать носом. С патронами проще, на них вроде как эмбарго не распространяется. Каэли работала каждый день, по двенадцать часов в сутки, шесть дней в неделю. Затем она работала по четырнадцать часов, затем по восемнадцать, пока не начала оставаться в офисе на всю ночь напролет. Рабочая неделя растянулась до семи дней, и из-за того, что она стала плохо спать, её состояние значительно ухудшилось; кроме того, пришлось обходиться перекусами в ближайшем кафетерии, чтобы хоть как-то поддерживать себя на плаву. Дело было в том, что работодателю Каэли не нужны были её гениальные, воистину необходимые для всего человечества разработки дронов обслуги. Работодатель считал их бесполезной попыткой сэкономить человеческое время, он говорил, что без труда люди вообще перестанут что-либо делать, кроме того, чтобы переворачиваться на диване с одного бока на другой во время просмотра телевизора. Работодатель был консервативен в своих взглядах, и современные поколения считал ленивым и пассивным, не желающим тратить время на достойные занятия: из-за этого Каэли пришлось не только заниматься своей работой, но и дополнительно заниматься тем, во что она верила, чтобы однажды всё-таки воплотить свою мечту в жизнь. И вот однажды, самым обычным утром, Каэли проснулась на клавиатуре, которая отпечатала у неё на щеке забавные квадратики, и увидела на столе утреннюю газету. Утреннюю газету, в которой сообщалось, что Уильям Джей Уоллес запускает передовой проект по созданию города будущего, известного как Нью-Родос. Города, открытого для каждого, кто готов трудиться во имя общего блага. Выбери Нью-Родос, как это сделала Каэли Кинг. Выбери будущее. Ладонь кровоточила. Хрен с ней. Ты сунула руку в карман – нащупала там мятые купюры евробаксов. И всё. Внутри тебя что-то оборвалось: к горлу подступил тошнотворный ком, глаза заслезились, как от струи перцового баллончика в морду. Та сраная черная карта, которую тебе подогнал бустер в качестве оплаты, исчезла. Сраная карта, которую ты хакнула и в которую вбила свой профиль, данные и прочую дребедень, попросту растворилась хрен знает где.

У_Т_Р_О Д Ж О М А Г Л А — Жратва! — кричишь ты, и крик твой разносится над немой толпой кочевников гулким эхом, уходит вглубь хребта свалки, путается в армированной паутине отходов. Раскрашенные примитивными татуировками руки стягивают грязные влажные тряпки, открывая кожу обветренных лиц. Они поднимают строительные очки на лоб, открывая за расцарапанным пластиком желтые белки глаз: сваренные из металлолома алебарды, украшенные проволокой биты опускаются. Ты видишь, как языки слизывают с пересохших губ ржавую пыль, как номады сплевывают красную слюну себе под ноги: ты видишь, как они оглядываются и смотрят куда-то вверх, на выступ над грудами мусора, как богобоязненными взглядами они терзают высокую фигуру, хмуро взиравшую на тебя и на те два препака, что ты держал над головой. Тишина растягивалась. Существо на уступе глядело на тебя, взглядом ненавистным и обреченным одновременно: это был взгляд человека сурового и мужественного, человека, который знал, чего стоит власть над людьми, загнанными на край пропасти. Даже отсюда, с подъезда к свалке, откуда он выглядел не больше игрушечного солдатика, ты чувствовал тяжесть его взгляда. Тишина растягивалась. Существо обдумывало решение, пока ветер гулял в лоскутах его разноцветных одежд. Все ждали. И наконец, когда существо опустило глаза и подняло руку, тишина разорвалась гулом восхищения, а толпа бросилась вперед, на тебя, будто сходящая с горы лавина. Их язык был неразборчивым, бурлящим и завывающим: ты даже не пытался в него вникать. Один из тех, кто не бросил оружие – мускулистый и приземистый мужчина с гладко выбритой головой и широкими скулами, – грубым движением оттащил тебя в сторону, пока другие воины племени, с ритуально синими, зубастыми отпечатками патронов на шрамированных лицах, окружили багажник машины. Мускулистый мужчина, что оттянул тебя в сторону, был молод и силён: он продемонстрировал тебе тяжелую грубую палицу, испещренную торчащими гвоздями, и махнул ей в сторону свалки, что-то прокричав на своём наречии. Существо, которое очевидно было вождём кочующего племени, уже покинуло уступ, и ты догадался, что кормежка этих одичалых людей была лишь даром, чтобы умаслить дальнейшую беседу с правителем номадов. И ты пошел вперед, под пристальным взором воина, что сопровождал тебя. В костюме с иголочки, в кожаных туфлях, стоивших целого состояния, ты пошел по ржавому оползню мусора, куски которого впивались тебе в подошву с характерными болезненными ощущениями. Битое стекло скрипело и трескалось под ногами, жестяные болванки гнулись: ты чуть не наступил на моток колючей проволоки, и сопровождающий тебя воин даже ткнул дубинкой тебе в спину, подталкивая вперед. Ты обернулся, буквально на секунду – и увидел, что вооруженный кочевник шел за тобой по этой груде босиком. Тент вождя был огромным, обвешанным снаружи тряпьем, шкурами, автомобильными колпаками. Изнутри он был не менее внушительным и не менее захламленным частями разобранных машин: ты чуть не споткнулся о двигатель у входа, когда тебе в лицо засветил блеск фар, развешенных здесь вместо светильников. Вождь был здесь. Сидел на троне, сваренном из выхлопных труб, держался за маску ребризера, сделанную из человеческой кости. — Ву'ка-нат, тана, — произнес сопровождавший тебя воин, кивая в твою сторону – а затем ткнул дубинкой тебе в ногу, болью заставляя чуть склониться перед вождем. — Т'ра! — резко и хрипло отрезал вождь, подняв четырехпалую ладонь, выкрашенную углем. Воин поклонился и вышел, оставив вас в тенте наедине. — Меня зовут Рельс, — сказал он наконец. — Рельс-батаб, то есть, по-вашему, главный. Рельс был стар: землистая кожа лица была покрыта глубокими морщинами, седые пряди волос были специально выкрашены в едкие цвета – видимо для того, чтобы спрятать очевидные признаки глубокого возраста. Тем не менее, глаза его, подведенные черным, были все еще живыми, а взгляд отражал ясность ума лучше всяких корпоративных тестов. И это был взгляд, способный прибить к полу. — Я тебя вижу впервые. Тебя нет среди моих друзей, нет среди моих врагов – но ты приехал на машине уродского племени, на машине грязных гонителей, — спокойно сказал Рельс, сжимая черепа, привинченные к подлокотникам трона. — Значит, ты говоришь от их имени. Мы позволили вам избавляться от хлама в нашем котловане, но этого вам было мало. Вы убили наш скот и сожгли наши посевы, чтобы изгнать нас с этой земли. Рельсы научились есть резину, есть ремни и кожаные одежды, чтобы выжить. Вы заразили нас хворью из едких туманов, что превращала наши внутренности в кровь и комья плоти – рельсы научились дышать через трубки, дышать через тряпки и фильтры, чтобы выжить. Вы хотели отравить нашу воду – и отравили её, обратив воду в кровь руками уродского колдуна. Но мусор дал нам тело, что очистило воду, дал нам мощи святого, ниспосланного, чтобы мы выжили. Вы хотели изгнать нас, но не изгоните. Рельсы никогда не согнутся. Он говорил всё это на ломаном стритсленге, с акцентом, растягивающим гласные и обрубающим звонкие звуки. Он говорил это, не сводя с тебя глаз. — Война научила нас чтить жизни людей, даже уродских колдунов из уродского племени. В отличие от вас. Моё племя благодарит вас за дар пищи, и этот дар стоит того, чтобы не обрекать тебя на заточение здесь. Но он не стоит жизни колдуна, которую ты хочешь выкупить этим подарком. Что еще ты можешь предложить за жизнь этого человека? Голова у тебя шла кругом. Уродское племя? Наверное, так номады величали представителей Нью-Родоса: по крайней мере, столько отходов могла произвести только огромная стройка. Колдун – наверняка другой корпорат, посланный сюда, чтобы избавиться от кочевой стоянки раз и навсегда. Он наверняка может знать больше. Наверняка. Ты отдал им пищу, чем купил себе жизнь. Когда тебя уводили, ты видел, как воины раздавали еду, видел искаженные голодом взгляды. Видел, как кочевники сплевывали жеваную резину в песок. Фактически, твоя миссия была выполнена – но Даррет вряд ли хотел, чтобы ты просто так задобрил номадов дармовой едой.

Н_О_Ч_Ь Даррет смотрел на тебя с ухмылкой, обнажив зубы, пока его поросячьи глазки бегали по твоему костюму. Вверх-вниз, вверх-вниз, будто считывающее устройство, анализирующее деталь механизма и определяющее его пригодность для уготовленного места. Растянутая улыбка застыла, отъеденные небритые щеки нависали над складками натяжения лицевых мышц. Он смотрел на тебя, как гурман, которому подали новое блюдо: смотрел с интригой в глазах, с интересом, пока в его голове – это буквально можно было слышать — жужжала сложная вычислительная система. Он взвешивал тебя на глазах. — Знаете, мистер Магла, — протянул Даррет с тоном, который в корпоративной среде считался нарочито скабрезным, — для человека, который промышляет тем, что продает собственные слова, вы задаете слишком много прямых вопросов. Вы всегда так работаете? — он сменил позу, перевалившись на другой бок. — Надеюсь, что нет. Вдруг Даррет упер руки в выросшие из пола подлокотники и с хрипом встал, буквально побагровев от усилия. Бетонное кресло – легче всего этот материал было сравнить с бетоном, но только по цвету и фактуре, — начало исчезать, опускаться обратно в пол, растекаться на гладкой поверхности: выглядело так, будто здание Административного Центра – если не всего Застенного города – было живым объектом, податливым воле тех, кто знает, как им управлять. Отчасти это восхищало. Отчасти – наводило жуть. — Мистер Магла. Джо, можно я так буду вас называть? — Даррет, отошедший чуть в сторону, дружелюбно подмигнул. — Проект Нью-Родос – это дверь в счастливое будущее, без конкуренции и зависимости. Вы ведь понимаете, Джо, что у подобных проектов всегда есть завистники и конкуренты? Мхм, — он улыбнулся, приложил палец ко рту, растирая багровые губы, будто о чем-то раздумывая. Голограмма стояла перед тобой, на твой пристальный взгляд отвечала своим акульим. В твоих глазах крылся вопрос, вопрос на грани претензии: глаза голограммы, серые и пустые, отвечали немой безучастностью. — Джо, — произнес наконец Даррет, пряча руки в карманах брюк. — Голограмма – это всего лишь голограмма. Записанный образ, слепок с человека, переведенный в информационный код. Она может ответить вам, может поддержать диалог, генерируя ответы на основе нейросетевого администрирования – но это не мистер Уоллес. Демонстрация его раздутого, неуемного желания работать и контролировать процесс, если угодно, но не он сам. Мистеру Уоллесу не нужна голограмма, чтобы смотреть на вас или общаться с вами. Призрачная модель мистера Уоллеса подняла взгляд на Даррета, затем снова опустила, посмотрев на тебя. В слепом взгляде читалось нечто потустороннее: отвечать на него своим взглядом стоило немалых усилий. — Наши завистники и конкуренты готовы на что угодно, чтобы сорвать официальное открытие Нью-Родоса и лишить тысячи доверившихся нам людей надежды на светлое, безопасное будущее, — проговорил Даррет. — Как и лишить всё человечество передовых разработок. Лишить мира без различий и границ, на которых они наживаются. Они вам солгали, Джо. Попытались купить вашу лояльность поддельной информацией, чтобы сделать своей пешкой и вставить нам палки в колеса. Никто никогда не умирал в Нью-Родосе посредством насилия, это попросту невозможно. Образ Уоллеса прошел дальше – прошел сквозь тебя, будто бесплотный призрак, не расценивающий тебя преградой для своего пути. Ни мистического озноба, ни волны ужаса, как описывают спиритические сеансы ополоумевшие писаки – сквозь тебя просто прошел свет. Единственное ощущение было скорее забавным: в голове всплыла фраза «провалился в текстуры». — Но мы можем извлечь определенный урок из этого, — деловито продолжил Хью, убирая влажной ладонью выбившийся локон. — Ваша ценность в глазах завистников мистера Уоллеса подтверждает вашу ценность и в наших глазах. Даже это выгодно выделяет вас среди прочих претендентов на ту роль, для которой вас присмотрел Уильям. Вы нужны нам, как... парламентер. Представитель интересов Нью-Родоса для людей, скажем так, очень интересных взглядов. Умение говорить – это не бесценный навык, но у мистера Уоллеса есть, скажем так, чуйка на кадры. Он уверен, что вы подойдете для этой работы лучше всякого другого специалиста. Даррет подошел ближе. Имплантированные в ладонь пальцы, скрытые под слоем искусственной кожи, вытащили квадратную, абсолютно черную карту, защищенную блестящим на свету напылением. Он посмотрел на тебя, улыбнулся, и протянул её. — Следующее здание, справа от Центра – капсульные квартиры внешних сотрудников. Входа в него нет: просто приложите к стене и, когда та раскроется, проходите в лифт. Он отвезет вас в нужное помещение. Это, — он достал тонкий серебристый обруч из-за пазухи, — ментальный сканнер. Когда наденете его, ваша временная квартира сформирует любой ментальный образ, какой пожелаете. Технология та же, что и здесь, — Даррет кивнул на куб, на котором ты сидел. — Ваша работа начнется сегодня утром, так что, мхм, не печатайте на пищевом конструкте слишком много алкоголя. Он снова подмигнул: голограмма за его спиной рассыпалась на лучи света, как карточный домик.

Н_О_Ч_Ь Найти Административный Центр оказалось довольно легко: похоже, узкие улочки предваряющего въезд в Нью-Родос комплекса, названного патрульным «Застенный Город», стекались сюда единственно верным маршрутом. Единственно верным, геометрически выверенным и неизбежным маршрутом, на который попадался всякий, кто приезжал в Нью-Родос в неположенное для посещений время. Угловатость архитектуры резала глаза, нагнетала атмосферу безвыходного лабиринта сдавливающей серостью стен. Здания казались бетонными саркофагами: некоторые даже не имели окон и входа внутрь, просто возвышаясь над пустым асфальтом тупыми кубами застывшего на арматуре раствора. Людей на улице, мечущихся меж бетонных коробок, почти не было: подъезжая к Административному Центру, Магла смог хорошо разглядеть только пару патрульных – точных копий того наёмника, которого он встретил несколько минут назад. Он видел и другие фигуры – сгорбленные, длинноволосые, нескладные рваные тени, мелькающие в узких переулках, вдали от света прожекторов: они не выходили на свет, но преследовали его на всем маршруте, и Джо стало казаться, будто недостаток освещения играет с ним злую шутку. Или что здесь происходит что-то не так. Административный Центр оказался – кто бы сомневался – большим серым зданием, отличающимся от остальных только надписью «Административный Центр», черными литерами написанной над стеклянными дверьми. Сквозь стекло можно было разглядеть несколько горящих мониторов, голубых дисплеев, свет которых преломлялся и тоже приобретал безжизненно серый оттенок. У входа стоял один-единственный охранник, не сводивший взгляда с одиноко припаркованной машины. Наверное, с первые пару минут Джо не покидало ощущение, что статуя-охранник, дисплеи за серыми стеклами, круглые блямбы прожекторов, мелькающие в переулках рваные тени – словом, что всё вокруг следит за ним, обрабатывает, записывая каждое движение. В этом лабиринте безысходности разве что стены не сжимались. Было тихо. Машина остывала в ночной тишине, и теперь сквозь щели приспущенных стекол эта тишина тоже начинала шептать эхом в твоем сознании. Корпорату показалось, что он слышит приглушенные шаги, слышит, как ветер скрипит пылью по бетонным поверхностям. Ощущение было не из приятных, и покидать «тойоту» совсем не хотелось: пустота снаружи не только не помогала убедить себя, что всё безопасно, но наоборот – рисовала картины притаившегося, незримого ужаса, немигающих глаз. Наконец справа, сквозь ночную мглу и пятна от света прожекторов, Магла увидел нечто удивительное для этого места: там, через пару-тройку зданий, стояла одинокая фигура, шумно затягивающаяся ментоловой сигаретой. Джо так и определил, что там кто-то есть, по красной точке тлеющего уголька – это, пожалуй, был первый хоть немного нормальный человек, которого он здесь видел. Внезапно черные литеры над Административным Центром сменились, буквально растворились на бетонной панели. Затем на их месте, проступая сквозь серость, налилась следующая надпись: «МАГЛА Д., ПОЖАЛУЙСТА, ПРОСЛЕДУЙТЕ В АДМИНИСТРАТИВНЫЙ ЦЕНТР.» В такие моменты легко было поймать себя на мысли. Магла поймал себя на двух. Первая – что о его прибытии стало известно. Вторая была более параноидальной. Подсказывала Магла, что звали его внутрь не случайно, и что человек с сигаретой явно повлиял на это не в последнюю очередь. Как будто внимание Джо хотели перевести в нужное русло. Оставалось только решить, что делать.

Чтобы достижение прокатило, ты должен принять отчёт о лвл-апном выполненном задании (отчёт, который прокачает отряд с 19 лвла на 20 лвл) НЕ в одиночной игре и НЕ в приложении Apex HQ, - а в подразделе управления ударными отрядами в коллективной игре. Сразу после этого, там же в коллективной игре, надо пройти вот сюда: репутация - испытания. Всплывёт окошко с ачивкой. Скорей всего твоя проблема как раз заключалась в том, что ты принимал отчёты, поднимавшие отряду лвл с 19-го на 20-й в одиночной игре.

Такс. Это моя каноничная Страж Сурана, мечтающая поскорее ускользнуть из круга магов и не хотевшая вступать в орден, ну да ладно XD На меня действует какая-то невиданная сила, заставляющая устанавливать моды в DAO остановите меня кто-нибудь х( так-что предупреждаю, это ужастик, но её я безмерно люблю =3

Ни одной? Полное доверие чужаку-эльфу, за которого поручился другой долиец. Нежелание разбрасываться своими людьми ради укрепления влияния. Бережное отношение к чужим жизням, в конце концов. Даже Мишель, самый опасный из всей компании, отделался разбитой физиономией и парой синяков. Учитывая, как он скакал с мечом, никаких серьёзных травм он не получил.